Ищу актрису на главную роль

1 день съемок

– Где Лика? – рявкнул режиссер так, что я едва не пролила кофе на его рубашку. – Где эта… эта…

Вся съемочная группа с интересом ожидала, какой эпитет подберет Илья, а сидящая на стуле Кира тихонько засмеялась.

– Одна нужна мне в следующей сцене, – мужчина  взмахнул рукой и снова чуть не задел чашку, что я ему подавала, и сказал, – Найди ее. И приведи сюда. – Я открыла рот, чтобы возразить, но он тут же добавил, – Если потребуется, притащи за волосы. Стоп камера. Перерыв десять минут! – скомандовал он громко и парочка, ритмично двигавшаяся на кровати размера XXXL, разъединилась.

Лица, еще минуту назад полные страсти, стали равнодушно-отрешенными. Девушка потянулась нисколько не стесняясь собственной наготы и взяла у гримерши сигарету. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку.

Мужчина остался лежать, его член был все еще напряжен. Ден мог держать эрекцию долго, за что был почитаем нашими режиссерами, как бы смешно это не звучало.

– Ты еще здесь?! –  повысил голос Илья, и я все-таки пролила кофе, правда не на рубашку, а на пол, – Бегом!

Кира встала с раскладного стула и, покачивая бедрами, подошла к студийной кровати. Надо полагать, намечалась групповая хм… сцена, в которой не хватало только Лики. Три длинноногие красотки и мускулистый Дэн имеющий их во все…. Много куда, в общем.

Самое время позавидовать. Хотя бы длине ног, идеальной груди, и… И месту на этой кровати.

Я поставила чашку на тележку, вытерла руки полотенцем и быстро пошла к выходу из павильона, рассеяно кивая обнаженным и одетым людям. Это в первый месяц я краснела, бледнела и не знала, куда деть глаза. Заикалась, глядя на мужскую плоть, чем изрядно веселила того же Дена, и старалась не рассматривать соски девушек. Знала ведь, куда устраивалась на работу и все же… все же…

Помню, как обрадовалась мама, когда я сообщила, что получила место на киностудии. Еще бы, можно сказать работа по специальности. Год назад я закончила актерский факультет высшей школы сценического мастерства. Закончить – закончила и одновременно с этим поняла, что никто не торопится предлагать главные роли вчерашней студентке. Но все еще надеялась, устроилась работать в лучший театр города, правда в качестве помощника декоратора, но легка беда начало. Думала, зацеплюсь, получу шанс, сыграю первую роль. И что удивительно, сыграла. Сказала: «кушать подано» в новой постановке, а режиссер даже не запомнил моего… нет, не имени, бог с ним с именем, он даже не запомнил моего лица.

Я поднялась на второй этаж, где располагались личные гримерные и комнаты отдыха актеров. Наша прима занимала самую просторную с балконом и гардеробной. Взялась за ручку, минуту помедлила, вспоминая вчерашние события. Вчерашнюю ссору, если быть честной, а потом решительно постучала. Пусть ругается, пусть плюется ядом сколько хочет, только притащит свою голую задницу на съемочную площадку.

Ожидала ругани, но вот чего не ожидала, так это тишины. Постояв еще минуту, я постучала. И снова в ответ ни звука. Как-то это не похоже на нашу звезду. Я дернула за ручку и дверь тут же открылась. Черт, совсем как во второсортном триллере. Осторожно заглянув в гримерку, я протянула руку и щелкнула выключателем. Желтоватый свет залил комнату, осветил большое в полный рост зеркало, коснулся алых лепестков роз, что стояли в вазе. Значит, после того, как Лика вчера швырнула в меня букетом, она все-таки пожалела цветы и поставила их в воду.

Я прошла в комнату разглядывая беспорядок, небрежно брошенный на спинку стула халат, открытую дверцу гардеробной, почти пустой, кстати. Наряды нашим актрисам не особо нужны. На столе стоял забытый кофе, я дотронулась до кружки. Холодная. Кофе, наверняка, вчерашний. Стояла ли эта кружка накануне, когда Лика кричала на меня? Не помню.

Пожав плечами, я выключила свет и закрыла дверь. Похоже, прима сегодня решила пропустить съемку .Ох, и попадет ей от Аллы, когда объявится.

Я снова оказалась на лестнице, по которой бегала туда-сюда раз двадцать на дню. То за водой, то за полотенцами, за забытыми туфлями и бюстгальтерами из страусиных перьев.

Я – это отнюдь не метр восемьдесят. Я – не красотка, сошедшая со страниц глянцевого журнала для мужчин. Я – это метр с кепкой, непослушные русые волосы, что так и норовят упасть на глаза. Я – это щедрая россыпь веснушек, серые глаза и карандаш за ухом. Я – это тележка с напитками и влажными салфетками. Я – третья помощница первого заместителя режиссера. Если коротко – девушка на побегушках.

– Тая, слышала? –  поднимавшаяся мне навстречу Мира на миг задержалась, едва ли не пританцовывая на ступеньках от нетерпения, – Студию «EroDream» (ЭроДрим) выкупил медиа – концерн «World Today» (Ворд Тудей). Что теперь с нами будет? Все начальство на ушах, – он в восхищении взмахнула руками и, едва ли не перепрыгивая через две ступеньки, поспешила дальше на третий этаж, где располагались офисы руководства, звукозаписывающая студия, демонстрационный кинозал и продюсерский центр.

Я ничего не ответила, да и новость не показалось мне особо волнительной. Вряд ли руководству концерна приспичит уволить третью девушку на побегушках. Да и вторую тоже, так что зря Мира волнуется. Мы не того размера фигуры.

Когда, я вернулась в съемочный павильон, режиссера на месте не оказалось.

– Вызвали наверх, – пояснил Ден, все еще валяющийся на кровати, эрекции, слава богу, уже не было, зато было обернутое вокруг бедер полотенце и бутерброд в руке.

1 день съемок (2)

Лика жила в одном из кажущихся одинаковыми спальных районов, которыми не по дням, а по часам обрастал город. Хотя ее дом претендовал на оригинальность. Всего лишь двухэтажный, он по форме напоминал букву «П», повернутую ножками к небольшому скверу, а фасадом выходил на довольно оживленный проспект. Внутренний двор, он же стоянка и опоясывающая каждый этаж терраса придавали дому сходство со средней руки отелями, где каждый номер имеет отдельный выход на эту самую террасу, а наружная лестница является ее продолжением.

Я сверилась с адресом на листке и стала подниматься по загудевшим под ногами металлическим ступеням на второй этаж, представляя, как наша прима бегает по этой лестнице вверх-вниз на своих каблучищах.

Черт, что я ей скажу? Завязывай дуться и бегом на студию ноги раздвигать? Тогда мне в голову полетит что-то потяжелее роз. Или может сразу падать ниц? От такой перспективы, у меня свело все зубы разом.

И чего я привязалась к Лике? Если человек хочет сниматься порно, пусть снимается, пусть получает цветы, деньги, славу…

Я вспомнила о своих мытарствах в поисках работы. После того театра было кафе и униформа официантки. Денег мне это особых не принесло, зато играть приходилось намного больше. А вы попробуйте изобразить радость, когда за пять минут до закрытия в зал вваливается компания подвыпивших мажоров. Уверяю, к вечеру лицо сведет. После кафе я оказалась в супермаркете, потом в отделе товаров для животных. Работа была несложной, но вот финансы…

Когда у тебя на руках неработающая по состоянию здоровья мать и дом, содержание которого обходится в кругленькую сумку, особенно зимой, к деньгам начинаешь относиться с трепетом. Именно так я и докатилась до киностудии ЭроДрим. Можно долго и нудно рассуждать о нравственном аспекте их продукции, но одного у них не отнять. Платили щедро. Видимо, добавляли за моральный ущерб и расшатанную психику. Взять хотя бы Лику, плюнула на съемку, наверняка, валяется в кровати и ест вредный для кожи шоколад.

Я остановилась напротив двери с цифрой «двадцать один», в последний раз сверилась с бумагой и надавила кнопку звонка.

«Динг-донг» – раздалось за дверью.

Значит, падаем ниц, пусть смеется, главное состроить подходящую случаю гримасу. Смесь сожаления и страха. Лике должно понравиться. Актриса я или не актриса?

Я надавила на кнопку снова, мелодичный звук повторился. Постояв перед дверью без всякого толку еще минуту, я нахмурилась и отступила от входа. Мой вариант сценария не предусматривал, того, что нашей примы не окажется дома. Ей полагалось лежать в ванной и лелеять обиду.

Но окна справа от двери оставались темными. А может, Лика стоит по ту сторону и, хихикая, притворяется, что никого нет дома? Что ж если так, пусть хорошенько рассмотрит мою унылую физиономию. Можно даже прислониться к стеклу и попробовать что-то рассмотреть… Я приблизилась к окну, когда услышала торопливые шаги и отпрянула. Оглянулась, но на террасе по-прежнему никого не было. Ни одна дверь на  втором этаже не открылась.  Квартира Лики была последней с этой стороны фасада, дальше терраса плавно закруглялась, скрываясь за углом здания. Где-то там, в сквере шевелил кронами деревьев ветер. Я сделала несколько шагов и оказалась с торца здания. Здесь тоже были двери, они чередовались с окнами, с веранды вниз вела точно такая же лестница, по которой я поднялась. По ней сейчас спускался мужчина. Я разглядела только затылок и спортивный пиджак. Он миновал последний пролет, торопливо подошел к черному Мерседесу и сел за руль.

Я пожала плечами и вернулась к двери под номером «двадцать один». Заурчал двигатель, заставив меня едва заметно вздрогнуть. Я даже немного разозлилась. На себя, пугаюсь каждого шороха. Окружающая тишина отчего-то заставляла нервничать, а еще хриплые крики ворон в сквере. Идеальные декорации для съемок фильма ужасов. Я снова нажала на кнопку звонка, в основном, чтобы мелодичный звук вернул меня в реальность. На этот раз никакой вины на лице. И если бы Лика открыла… Думаю, я бы на самом деле оттащила ее в павильон за волосы. И меня бы уволили.

Я увидела, как черный автомобиль обогнул дом и влился в хаотичный поток уличного движения. Мужчина точно был в машине один, стекла не тонированные и я хорошо разглядела его коротко стриженный затылок. Если только Лика не лежала на заднем сиденье. Или в багажнике. В пластиковом пакете…

Черт, мне не в актрисы надо было идти, а в сценаристы.  Дался мне этот мужчина и его машина. Он вышел точно не из двадцать первой квартиры, так чего я психую?

Все хватит. На прощанье я со злостью пнула дверь и стала спускаться по лестнице. Если Лика хочет прятаться, пусть прячется. Хочет гулять, пусть гуляет. Я девочка на побегушках, а не нянька.

Домой, я добралась через час. Подбросив ключи на ладони и поймав их, отперла верхний замок, отметив, что мама, забыла запереть нижний. Как всегда. Ругаться не имело смысла, она лишь клятвенно пообещает исправиться. В тысячный раз. И в тысячный раз забудет.

– Мам, я дома, – крикнула я, заходя в прихожую.

В отличие от Лики, я жила не в квартире, а в доме, доставшемся нам с мамой от деда. Белый кирпич, коричневая черепица, перекрытия из натурального дерева, три просторные спальни, летний сад, библиотека и кухня. Иногда мелькала мысль, что продав этого монстра и перебравшись в уютную квартиру в центре города, мы с  мамой смогли бы, наконец, позволить себе отдых, а ей лечение. Или вложить деньги и получать процент, а может…

2 день съемок

– Уже слышала? – спросила Мира по обыкновению переминалась с ноги на ногу, сколько я ее знаю, девушка никогда не могла устоять на месте дольше нескольких секунд.  – Все самого утра пишут заявления об увольнении по собственному желанию. – И, видя мое удивление, добавила, – А уж какие из них будут подписаны, неведомо. Пришли инструкции от нового высочайшего начальства.

– А само высочайшее? – спросила я, встряхивая и убирая  в шкафчик плащ.

– Генеральный застрял в аэропорту Цюриха из-за тумана, так что можно выдохнуть, визит откладывается на пару дней, а может и на неделю. Сама с утра слышала, как Алла по телефону уговаривала кого-то не переживать, обещала, что обеспечит всем необходимым.

– В аэропорту? – иронично спросила я, закрывая шкафчик.

– Не знаю, – озадачилась Мира и смущенно призналась, – Начало разговора пропустила.

Надо сказать, смущение относилось скорее к неполным данным, нежели к признанию о том, что грела уши. Такой ерунды Мира давно не стеснялась. Я отвернулась от шкафчика и повесила на блузку пропуск.

– Лики до сих пор нет, – сочувственно сказала девушка, и я едва сдержала ругательство. – Как ты думаешь, что с ней?

– Стараюсь о ней вообще не думать, – ответила я чистую правду, подхватила стопку чистых полотенец и подошла к тележке. Так, салфетки, кофе, чай, заменитель сахара, антисептик, презервативы… Последнее самое бесполезное. Ни разу еще не пригодились. Не в тренде средства защиты.

Дверь открылась и в раздевалку заглянула декоратор, Мира кинулась к ней, вываливая новости на женщину. Я выкатила тележку в съемочный павильон.

Вопреки напускному спокойствию, новость, принесенная Мирой, заставила  меня беспокоиться. Неужели придется снова бродить от бара к бару в надежде устроиться официанткой? Или вернуться в театр? Ага, гардеробщицей.

В павильоне царила привычная суматоха: бегали туда-сюда гримеры, просматривали сценарий актеры, осветители, матерясь, тянули провода, Илья кричал… Он всегда кричит. Я налила первую чашку кофе. Потом вторую, третью, десятую…

Илья  почти охрип, операторы замерли у камер, под свет софитов ступила Олика. Щелкнула хлопушка. Илья поднял руку, призывая к тишине…

Я непроизвольно поморщилась. Значит, сегодня будут снимать сцену с… хм, наши называют это «принуждением», хотя уголовный кодекс трактует сие деяние, как изнасилование. Олика хрупкая темноволосая девушка с примесью восточной крови, в коротком платьице она производила впечатление ранимой и уязвимой девочки… Хотя давно была совершеннолетней, что будет особо отмечено в титрах.

Актриса вскрикнула, когда один из парней разорвал на ней платье. Да, «один из». Это развлечение будет групповым. Оно будет на грани. Олика упала, Ник схватил ее за волосы, прижимая лицо девушки к своему паху…

– Не одобряете? –  раздался едва слышный шепот.

Я повернулась, рядом с тележкой стоял мужчина. Спортивный пиджак голубые джинсы, узкое лицо, короткие черные волосы, едва заметно припорошенные сединой у висков. Для актера слишком стар, хотя и высок, широкоплеч...

– Нет, – так же едва слышно ответила я и отвернулась.

Олико уже стояла на коленях, а парни по очереди  засовывали члены ей в рот, актриса старательно принимала каждого, хотя и пыталась отстраниться. Вроде бы пыталась, потому что на деле она не вырывалась, когда то один, то другой из актеров отвлекался от ее рта и  хватал за грудь.

– Всего лишь постановка, – тихо проговорил мужчина, – А вы сжимаете кулаки так, словно девушка понятия не имела, зачем сегодня пришла на студию.

– Стоп. Снято, – выкрикнул режиссер и все снова пришло в движение. Засуетились гримеры и операторы. Ник протянул руку и помог Олике встать, жестокость исчезла.

– Да нет, знала, – сказала я, глядя на раскрасневшуюся актрису, – За такие сцены актерам платят по увеличенному тарифу, но…

– Но? – спросил мужчина, прошедшая мимо нас девушка – осветитель, покосилась на незнакомца, но ничего не сказала.

– Это противоестественно.

– Серьезно? – в голосе мужчины слышалась ирония, и его тон задел меня куда больше, нежели насмешка в глазах.

– Вы видели жертв насилия? – запальчиво спросила я.

– Бог миловал, – он стал серьезным, – Но что-то подсказывает мне, что они вряд ли похожи на нее.

Мы посмотрели на как раз в этот момент рассмеявшуюся Олику.

– Вот именно. Мы романтизируем это и многие могут… – я смешалась.

– Что? Могут выйти вечером из дома, чтобы поискать приключений?

Я кивнула, на этот раз, обратив внимание, что у мужчины нет пропуска.

– Как раз наоборот, – он скрестил руки на груди, наблюдая, как  режиссер передает актерам веревку и объясняет, куда ее засунуть… Вернее, что с ней  сделать – Посмотрев кино, у них уже не будет такой надобности. Это всего лишь фантазии и фильмы помогают их воплотить.

2 день съемок (2)

– Кстати о заявлениях, – вспомнила вдруг Алла Сергеевна, – У меня до сих пор нет твоего, – она выложила на стол два листа бумаги: один чистый, а другой уже исписанный мелким убористым почерком Миры, – Чего смотришь, как побитая собака, пиши. Это обычная практика при смене руководства. Никого так сходу увольнять не собираются и даже те, кто вызовет у генерального сомнения, получат испытательный срок, так что пиши, Тая.

Я с вздохом села к столу и стала старательно выводить на листочке: «Прошу уволить…», отметив, что заявление надлежит писать на имя Максима Павловича Кречетова. Я взглянула на все еще стоявшего у стены мужчину. Что меня в нем так настораживало? Ведь если он и есть генеральный, который так хотел работать,  что превозмог даже туманы Цюриха… Вот именно, каким бы трудоголиком он не был, а вряд ли пошел бы в съемочный павильон, чтобы разыскать девочку на побегушках, чтобы продюсер задала ей пару вопросов о вчерашнем визите. Уж скорее наоборот, сидел бы здесь, а Алла носилась по студии.

– Девочка права, – заявил вдруг мужчина, – Заявление надо подать в любом случае.

– Подадим, – Алла открыла бутылку с водой, – Но его примут только по истечении двух суток, и то, после ритуальных танцев с бубном, так как мы не родственники. Но примут, а потом…

– Придут сюда задавать вопросы, а за ними и журналисты, новость разойдется по округе, а в сентябре  у нас… – мужчина приподнял брови.

– Премьера? – предположила я, и вдруг поняла, что не пишу заявление, а просто пялюсь на него и торопливо перевела взгляд на листок. Там моей рукой было выведено: «…без выплаты компенсации и двухнедельной отработки…». Стало тоскливо.

– И это тоже, – отпив воды, Алла поставила бутылку на стол, – А еще выборы в местный муниципалитет. Наши политики сейчас остро нуждаются в драконе, которого можно победить на потеху толпе. А студия, как нельзя лучше подходит на эту роль. И никого не волнует, что сами парни в костюмах не пропускают ни одного нашего фильма и изучили тело Лики едва ли не лучше ее лечащего врача. Оно раздуют скандал, в очередной раз назовут нас гнездом порока и разврата, опять начнутся пикеты у павильонов, приставание к актерам, разоблачительные статьи, – продюсер поморщилась, – Лику назовут жертвой сексуального унижения женщин. И все это в лучшем случае выльется в повышение налогов, в худшем, нам придется искать новое место для студии.

– Это если Лика не объявится, – вставил мужчина.

– Она пропустила утренний осмотр врача. А без него сам знаешь, я даже ее к съемкам допустить не могу.

А ведь это аргумент. Первый факт среди кучи домыслов и предположений

Я поставила подпись на заявлении и вздохнула. Страховка студии ЭроДрим покрывала многое, но и ко многому обязывала. В том числе и к еженедельным осмотрам врача, только после отметки которого, актеры могли приступить к работе. Лика бы ни за что не пропустила визит, только не ради того, чтобы проучить одну нерадивую ассистентку.

– Нужно убедиться, что с Ликой все в порядке, тогда я смогу с честным лицом врать газетчикам, что уволила ее по собственному желанию, – резюмировала Алла Сергеевна. – Влад, думаю надо…

Продюсер не договорила, а я подняла голову.

Влад?

– Не надо, – мужчина отлип от стены и тоже подошел к столу, – Сор из избы выносить не будем. Ты бери на себя официальные поиски, а я попробую найти вашу актрису неофициально. Мне понадобится помощник, из тех, что знает на студии всех и вся.

– Мира, – произнесли мы с Аллой одновременно, только я шепотом, а она вслух, – Точно знает все про всех, даже то, что вы сами про себя еще не знаете. Эх, научилась бы еще держать язык за зубами, цены бы ей не было, к себе бы взяла, – Алла задумчиво посмотрела на лист с ее заявлением, – Разъяснительную беседу провести что ли?

– Мне нужен помощник, а не сплетница.

– Тогда  сейчас вызову… – Алла взялась за телефон.

– Таисия вполне подойдет, – прервал он ее, а я совершенно неприлично вытаращила глаза, – Ты сама сказала, что  режиссер ею доволен и очень просил не увольнять.

Илья за меня вступился? Вот это новость.

– Но… –  я встала.

– Почему нет. – Пожала плечами Алла, положила трубку, убрала заявления, достала из верхнего ящика связку ключей и положила на столешницу. – Съездите к Лике еще раз, посмотрите, собрала ли она вещи? На месте ли паспорт?

– А откуда у вас ключи? – спросила я, а Влад уже взял связку и убрал в карман спортивного пиджака.

– Эта квартира принадлежит студии, – объяснила продюсер, – Так что никакого  вторжения на чужую территорию, максимум в личную жизнь, – разъяснила она юридические тонкости, а потом, посмотрев на мужчину, совсем другим голосом добавила, – Найди ее, Влад, а то у меня сердце не на месте.

– Найду, – пообещал он, совсем как я днем ранее в этом же самом кабинете, и  тут же скомандовал, – Идем, помощница.

2 день съемок (3)

И я пошла, не забыв, правда, пару раз обернуться на Аллу, которая уже взялась за телефон.  Молча спустилась за мужчиной по лестнице, ловя удивленные взгляды коллег, молча вышла на стоянку, молча села в серебристый автомобиль, и лишь когда он завел двигатель, выпалила:

– Вы частный детектив?

Честно говоря, я частных сыщиков только в кино видела. И совсем не в том, что выпускает наша студия.

– С чего ты взяла?

– Ну, раз Алла просит вас найти Лику…

– Честно говоря, я сам вызвался, – выезжая на проспект, признался он. – Мы с Аллой достаточно хорошо знакомы, чтобы считать друг друга друзьями, возможно, не самыми близкими, но… – он пожал плечами, – Когда вчера она пожаловалась на затруднения, я решил помочь.

Минут десять я молчала, усиленно размышляя, а потом, глядя, как он сворачивает во двор уже знакомого по вчерашнему визиту дома, спросила:

– А зачем вам понадобилась я?

– Ты все слышала.

– А на самом деле? – не сдавалась я.

– Мне на самом деле понадобился помощник, – терпеливо объяснил мужчина, – Например, тот, кто знает актеров по именам и знаком расписанием съемок. Да и потом, мне нравится видеть рядом хорошенькую девушку, – он припарковал автомобиль во внутреннем дворике.

Не знаю, что меня вывело из себя. То, что он назвал меня хорошенькой? Или то, что меня давно никто так не называл? Но вместо того, чтобы мило покраснеть, я выскочила из машины и выпалила:

– Если хотите… Если вы думаете, что… что я такая же как они… как эти… эти

– Эти? – Влад  вылез следом, – Кто эти?

– Актрисы. Если вы думаете, что мне все равно с кем…

– А ты язва, – Влад нахмурился, – Высокомерная язва. Думаешь, ты лучше них?

– Во всяком случае, не такая, –  пробормотала я, быстро вспыхнувшее возмущение так же быстро и улетучилось. Что со мной? Кофе, что ли много выпила? Или вчера за ужином сладкого переела?

В конце-концов, на ближайшее время он мой босс. И если буду выводить его из себя почаще, быстрее вернусь в павильон к Илье. Ага, или окажусь уволенной, раз  они с Аллой такие друзья. Я вздохнула и еще раз приказала себе успокоиться. Ничего не произошло. Просто сегодня работаю на выезде, как на натурных съемках. Обычный день, ничего более, а  тяжелый взгляд в спину, мне только кажется.

Я стала подниматься по лестнице. К его чести, уточнять «какая» я он не стал. Не то чтобы я считала себя лучше наших актрис, я считала себя правильнее. Чище что ли.

У квартиры Лики со вчерашнего дня ничего не изменилось, пустынная терраса, тишина и крики ворон, от которых мне становилось не по себе. Звякнули ключи, мужчина шагнул к двери…

– Может, сначала позвоним? – отчего-то шепотом предложила я, – Вдруг Лика уже вернулась. – И добавила, – Во всех приличных детективах так делают.

– Я смотрю только неприличные. – Мужчина кривовато улыбнулся и уступил мне место у двери. Я тут же надавила кнопку звонка.

«Динг-донг» –  раздалось внутри.

Черт, у меня сейчас дежавю будет. Только незнакомца с машиной не хватает.

Я нажала кнопку снова, звук повторился, и снова наступила тишина.

– Уже можно? –  иронично поинтересовался мужчина, поднимая ключи.

Я молча отошла в сторону. Щелкнул замок, дверь распахнулась, попав в луч света, в воздухе закружилась невесомая пыль, колыхнулись занавески на ближайшем окне.

Это была квартира-студия. Большое пространство разграниченное на зоны. Кухня, что располагалась почти рядом с входом, была отделена барной стойкой. Все поверхности и техника выглядели, как на фото в глянцевом журнале. Красиво, но непрактично. Если здесь и готовили, то вряд ли что-то сложнее тостов.

Я шагнула за порог, Влад закрыл дверь и щелкнул выключателем. За стойкой почти посредине квартиры стоял низкий столик с журналами, справа распахнутые двери в гардеробную, словно разлитый апельсиновый сок, желтел под ногами ковер, у панорамного во всю стену окна стояла большая круглая кровать, словно из номера для молодоженов…. А еще фотографии. Совсем, как в кабинете Аллы. И одновременно совсем не так. На этих Лика была изображена не одна, а с мужчинами. К одним она льнула, других ласкала, рядом с третьими смеялась. Наверное тому, что на ней нет одежды.

– Нравится? – спросил Влад, а я вдруг поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Слишком близко. Настолько близко, что качнись я чуть назад, то прижмусь к нему всем телом.

– Нет, – смогла ответить я. И смогла устоять.

– Зря, она красавица.

– А кому-то так не казалось. – Я подняла руку и указала на стену над кроватью, на  фотографию, которая когда-то висела там. А потом стекло разбили, вытащим глянцевую карточку, оставив висеть лишь пустой прямоугольник рамки и стекла на покрывале. – Она любила смотреть на себя. И любила, когда на нее смотрели другие.

2 день съемок (4)

Я оглядела просторную квартиру, словно надеясь найти ответ на вопрос: куда пропала Лика? Но вещи оставались безмолвными. И тонкая шелковая сорочка, что валялась на покрывале, словно ее выложили, а потом забыли надеть; и  многочисленные баночки, что в беспорядке стояли на туалетном столике и даже на раскрытом ежедневнике; поверх  кипы журналов на столике валялся раскрытый фотоальбом; на спинке стула висел короткий халатик; около раздвинутых дверей гардеробной стояли белые туфли на каблуках… Именно в них Лика ушла позавчера со студии. Значит, до дома она добралась, прежде чем бесследно исчезнуть.

Я обошла кровать, встала напротив стеклянной двери на веранду. На пробу толкнула створку, и она отъехала, лицо лизнул прохладный порыв ветра.

– Никого, – тем временем констатировал Влад, заглянув в ванную, и предложил, – Давай поищем паспорт. – И, подумав, добавил, – И кредитки. Если без паспорта человек еще может жить, хотя это и чревато, то без денег вряд ли. Особенно, для привыкшей к хорошей жизни Лике.

И мы стали искать паспорт. Вернее мужчина искал, осматривая полки, выдвигая один за другим ящики комода или  роясь в кипе глянцевых журналов. А я бестолково бродила оп квартире, никак не получалось заставить себя коснуться  чужих вещей, словно было в этом что-то куда более неприличное нежели съемка в порно фильме.

– Хм, а она закончила тот же ВУЗ, что и ты, – заметил  через десять минут молчаливых поисков Влад.

Я обернулась, мужчина держал в руках раскрытый фотоальбом. Старомодный с тисненой обложкой и картонными страницами, сейчас такие уже не делают. Все давно перешли на цифру, а этот выпускной альбом больше походил на каталог нижнего белья, такой же пестрый и толстый.

Я подошла и посмотрела на шершавые страницы. Да, Лика закончила тот же самый театральный институт что и я. С группового фото мне улыбались несколько держащих в руках дипломы студентов, за их спинами возвышалось очень знакомое здание  университета. Лика стояла в центре, совсем молоденькая девушка с широко-распахнутыми глазами и светло-русыми еще не выбеленными волосами. Она и тогда была привлекательной, но с возрастом ее миловидность стала более броской, отточенной, как острый стилет.

Вот она же на соседней фотографии, сидит за столиком в кафе, берет у сокурсника бокал с шампанским… А ведь  у нее, наверняка, были на жизнь другие планы, нежели сниматься в порно. Совсем, как у меня…

И тут до пня дошло, что именно сказал Влад.

– Откуда  вы знаете, где я училась? Читали мое личное дело? Зачем?

– Затем, – просто ответил он, откладывая альбом, – Я просмотрел личные дела тех сотрудников, с кем контактировала в свой последний день на студии Лика. – Он снял с ежедневника баночку с кремом и раскрыл блокнот. – Хм. Косметолог, отметки о распродажах, визит к доктору Ильиной, на который она, судя по всему, не явилась, – он перевернул несколько страниц, – И все. Посмотри в гардеробной, – попросил он меня, пока я решала обидеться или нет на то, что он сунул нос в мое дело. С одной стороны следовало бы, а с другой, папка с делом не сама к нему на голову свалилась, ее дала Алла, так что получалось обижаться нужно на нее. Или не получалось? Никаких сверхсекретных сведений там не значилось, максимум отметка о потере девственности, да и то не факт. – Что из ее вещей пропало? И пропало ли вообще?

– Но я…

– Ты женщина, –  он поднял голову и внимательно осмотрел меня с ног до головы, словно сомневаясь в собственных словах, – И скорее поймешь, пропало что-то или у нее всегда такой бардак.

И я пошла в гардеробную, где минуты три без всякого толка глазела на плечики, коробки и стойку с сумочками.

– Ну? – поторопил меня Влад.

– Не знаю, – честно ответила я, вспоминая какой беспорядок всегда царил в ее гримерке. И пусть некоторые  вешалки пустовали, зато все сумки были на месте, как и большой чемодан на колесиках. Его, судя по всему, не трогали уже несколько недель. Наклонившись, я провела пальцем по застежке-молнии, стирая пыль, и тут увидела его. На полу валялся тюбик губной помады без крышки, а рядом… Из-под нижней полки выглядывал белый бумажный уголок. Наклонившись, я вытащила плотный бумажный прямоугольник, чуть меньше открытки и чуть больше визитки.

«Приглашение» - было отпечатано витиеватым шрифтом. – «Клуб «Мед», а ниже дата и время. Полночь, среда, ее последний день работы на студии.

Я перевернула белый прямоугольник, на обратной стороне алел отпечаток губ. Я сразу представила, как Лика игриво целует бумагу, а потом… Что? Отбрасывает за ненадобностью? Или  приглашение упало случайно?

– Паспорт я не нашел, – Влад заглянул в гардеробную и протянул мне свою находку, прямоугольник водительского удостоверения на имя Анжелики Стар, во второй руке он все еще держал ежедневник.

– А я вот это, – я показала ему приглашение, – Она куда-то ходила той ночью.

– Тогда логичнее взять его с собой, тем более что на нем нет имени.

– Не обязательно. Наш Илья, например, всегда вваливается на вечеринки без приглашений, – сказала я, вспоминая, как пару раз даже отвозила  перебравшего лишнего режиссера домой на такси.

2 день съемок (5)

Мы заперли квартиру и спустились к машине под хриплые крики ворон из сквера. И следующие десять минут я  слушала, как Влад ругается с планшетом. Клуб «Мед» просто отказывался находиться, несмотря на все матерные слова, которыми пытался уговорить поисковик мужчина. Клуба с таким названием не было ни в нашем городе, ни в двух соседних, куда Лика могла бы рвануть на ночь глядя.

– Вариант, что она могла бросить съемки и умчаться в столицу, пока отложим, – пробормотал мой спутник, продолжая мучить планшет.

– Там есть клуб «Мед»?

– Целых три.

– А у нас совсем ничего?

– Отнюдь, но вряд ли она ходила в лавку торгующую сладостями, хотя бы потому, что эта лавочка в полночь закрыта. Так же как и детский сад с аналогичным названием. Хотя есть еще стриптиз-клуб «Медовый»…

– А стриптиз там мужской или женский?

– Хм, они не уточняют. Но, судя по фото, женский. – Он отложил планшет и побарабанил пальцами оп рулю.

– И что Лике там делать? Мастер-класс давать? Да и вообще, ей что, голых тел на студии не хватает?

– Не знаю - не знаю, если, к примеру, там проходила частная вечеринка, то ее вполне могли интересовать не танцоры, а гости. – Он завел автомобиль, –  Надо проверить, – и, посмотрев на меня, добавил, – Много времени это не займет.

Я пожала плечами. Раз надо, значит надо. Он босс, а у меня, по крайней мере, есть работа, за которую платят.

Клуб «Медовый» располагался на набережной в здании старой мельницы. Добротные стены из красного кирпича, толщиной более метра. За такими не то, что ночной клуб, за такими камеру пыток устроить можно, все равно никто не услышит.

День едва начал клониться к вечеру, хотя улицы были еще светлы и лишь едва заметная серая начала собираться под густыми кронами деревьев. Я тут же подумала, что это действительно не займет много времени, так как заведение открылось час назад и вряд ли успело собрать толпы желающих насладиться стриптизом. Серьезный охранник на входе серьезно маялся с перепоя. Влад передал ему  два пропуска. Они были отпечатаны на гербовой бумаге, а надписи имели по три нуля каждая. Как я и предполагала, в клубе почти никого не было, завсегдатаи явно подтянутся позже, хотя бармен уже успел подать одной компании пиво и чипсы. Звучала громкая музыка, но танцпол пустовал, и лишь одна полуголая девушка извивалась в подвешенной над сценой клетке. Скорей всего, основное шоу начнется ближе к ночи.

– Добрый день, – поздоровался с барменом Влад, но должного отклика у того не нашел, видимо клиенты, которые с ходу не требуют чего-нибудь алкогольного и крепкого внушали мужчине тревогу. – Видели позапрошлой ночью эту девушку? – подтвердил его худшие опасения мой спутник, показывая тому фотографию на экране смартфона.

– Ее Ликой зовут, – влезла я.

– Тут каждую вторую так зовут, – нехотя ответил бармен, – Выбирайте любую, – и, пожав плечами, уточнил, – Что пить будете?

– Минеральную воду, – еще больше разочаровал его Влад. Но бармен все же поставил на стойку запотевшую пластиковую бутылку и стакан. – Нам бы поговорить с самой осведомленной. – Мой спутник положил на стол купюру раз в десять превышающую стоимость этой самой минеральной воды, – Чтобы наверняка убедиться, что этой девушки тут никогда не было…

Молодой парень из компании молодых людей, что пили пиво рядом с танцполом, поднял руку и показал бармену два пальца и указал на столик, где стояли опустевшие бокалы из-под пива. Мужчина кивнул, снова посмотрел на Влада, перевел взгляд на денежный знак и черты его лица смягчились. Видимо, этот аргумент нашел отклик в суровом сердце мужчины.

– Если только с Каролиной, – он бросил быстрый взгляд на клетку с девушкой. – Она замечательно танцует...

– Вы не поняли, нам нужна не танцовщица, а… – начала я, но Влад вдруг положил мне руку на талию и легонько сжал, от неожиданности я замолчала.

– Передайте Каролине, – еще одна купюра легла поверх стойки, – Что мы будем ждать ее… – Влад обернулся на полупустой зал.

– В приват зоне, – пришел на помощь бармен и указала на отделенную от основного зала газовыми шторами нишу, где едва угадывался низкий столик и парочка диванов.

– Именно, – согласился мой спутник и увлек меня в нужную сторону.

Черт, почему я не вырываюсь? Почему так приятно ощущать на своей талии тяжесть его ладони? Почему… Вопросов было много, ответов – ни одного. И потому все что я смогла сделать, это высвободиться. И пусть вышло грубовато, Влад никак это не прокомментировал, лишь отдернул занавеску, пропуская меня в приват зону.

2 день съемок (6)

Оказавшись в приват-зоне, я опустилась на низкий угловой диван и огляделась. Отделенный от нас легкой тканью остальной клуб казался припорошенным пылью и каким-то далеким, занавески внушали иллюзию уединения. Вот именно что иллюзию, я по-прежнему слышала музыку и видела компанию, которым бармен понес пиво, а они видели меня. Влад сел на диван, теперь нас разделял круглый низкий столик, который  легко отодвинуть в сторону… Стоп. О чем я думаю?

Я опустила голову, делая вид, что с живейшим интересом рассматриваю плитку с восточным орнаментом на полу. Или не с восточным? Вон та загогулина похожа на обнаженную женщину, а эта на мужчину. Такие узоры наверняка должны навевать греховные мысли о гаремах и сладостных удовольствиях. Мне же все окружающее упорно напоминало третьесортный бордель, как раз на прошлой неделе снимали пару сцен в таком антураже для новой короткометражки.

– И что теперь? – спросила я, чтобы отвлечься от дурацких мыслей.

–Теперь ждем обещанную мне девушку.

– Нет, я в общем спрашиваю. Это место совсем не похоже на тех, где обычно зависает Лика.

– А в каких она обычно зависает? – он поднял брови и в именно в этот момент, легкая штора взметнулась и в приват-зону вошла девушка. Высокая, загорелая  с длинными мускулистыми ногами, к таким очень подошло бы что-нибудь кожаное, фуражка и хлыст. Но девушка обошлась короткой юбкой и льняным, в противовес фривольному мини, строгим пиджаком.

– Штука за вызов в приват, – сразу перешла к деловым переговорам Каролина, – И еще две за танец. Деньги вперед.

Влад без слов отдал ей купюры. Музыка в клубе звучала ритмичная, под такую только скакать по танцполу толкая людей, разливая пиво и громко смеясь. Но танцовщица, спрятав деньги, начала двигаться нарочито медленно, словно чуть-чуть запаздывая и не попадая в ритм, но как-то тягуче, как-то завораживающе…

Я выразительно посмотрела на мужчину, но тот совсем не торопился с расспросами. Девушка толкнула бедром столик, и тот бесшумно отъехал в сторону. Она стояла вполоборота к Владу, позволяя смотреть на себя не только ему, но и мне. Стояла, словно прислушиваясь к чему-то иному, к чему-то далекому, а потом подняла руки и… Не знаю, как она это сделала, но по ее телу прошла волна, словно девушка состояла не из плоти и крови, а из воды, сама была этой волной, жидкостью, что способна принимать любые формы.

Она запрокинула голову и, за миг до того, как всего на миг оборвалась музыка в клубе, рухнула перед Владом на колени. Забранные в хвост темные волосы рассыпались по плечам. Рваный ритм снова стал набирать обороты, Каролина не сводя взгляда с Влада, приподнялась, повела плечами, изгибаясь, на пол упал льняной пиджак. На ней остался кружевной бюстгальтер с окошечками для… сосков. И эти самые соски, похожие на шоколадное драже бесстыдно торчали наружу. В правом поблескивало металлическое колечко.

Танцовщица коснулась ноги Влада, потом бедра, потом выпрямилась стоя к мужчине так близко, что вполне могла бы сесть к нему на колени. Она запрокинула руки за голову, словно приглашая полюбоваться ее грудью и… окошечками. Она стала плавно покачивать бедрами, то мягко, то резко, то закрывая глаза, то открывая их, иногда вздыхая, словно ее ласкал невидимый любовник, словно она сама льнула к невидимым рукам.

Влад поднял ладонь и коснулся талии девушки, провел по коже вверх, вскользь задел сосок, поиграв колечком. Я думала, девушка будет возражать. В крайнем случае, потребует надбавку за вредность. Но она лишь улыбнулась. А я  вдруг с шумом втянула воздух, поняв, что те несколько секунд пока мужские пальцы игриво ласкали сосок танцовщицы, не дышала.

Отвернувшись, я почувствовала, что собственный бюстгальтер вдруг стал мал, ткань казалась жесткой и неприятной. Хотелось, чтобы вместо нее, кожи коснулись чужие пальцы, наверняка теплые, наверняка  ласковые…

Черт, о чем я думаю? Что со мной? Несколько месяцев я наблюдала, как разные люди имели друг друга во всех известных позах и всеми известными способами, и все что поначалу испытывала это стыд и неловкость. Я до сих пор иногда смущалась, никогда не ощущала того, что сейчас, никогда не хотела поменяться местами ни с одной из актрис. Никогда до этого момента.

Кровь прилила к лицу. Черт, я даже покраснела.

Девушка, продолжая загадочно улыбаться, отстраняясь от его руки, повернулась ко мне боком, становясь к Владу спиной. Вернее задом, прикрытым лишь лоскутком ткани, по недоразумению названным юбкой. И изогнулась так, что мужчине, вне всякого сомнения, открылся  изумительный вид на ее трусики. Если они на девушке были, конечно. Каролина улыбалась, двигая бедрами. А он, также, как и минутой ранее, коснулся ее, провел пальцами вверх по бедру к краю юбки. Я  почувствовала покалывание на коже, ровно в том месте, где мужчина ласкал танцовщицу, на бедре и выше…

Все еще ощущая, как горит лицо, я посмотрела на Влада и вдруг поняла, что он касается ее совсем неправильно. Он словно придирчивый коллекционер, которому предложили купить статую, а он решил оценить плотность и гладкость камня. Он делал это спокойно и отстраненно, словно знал, что я… вернее, девушка хотела чтобы он это сделал. Она ждала такой реакции, и он решил ее не разочаровывать.

И это смутило меня еще больше, совсем как в пятом классе, когда я поцеловала Тоху в щеку, а он брезгливо вытерся.

2 день съемок (7)

Я вскочила и торопливо промямлила:

– Пожалуй, схожу за выпивкой.

Не знаю, как Владу, а мне глоток точно не помешал бы. А может, даже два.

– А вы пока…  Вы тут… заканчивайте.

– Уже, – Влад выпрямился, ленивый интерес в его глазах сменился сосредоточенностью. – закончили.

– Вы оплатили танец, – насмешливо сказала девушка и нарочито медленно расстегнула юбку, – Никто никогда не скажет, что Каролина не отработала деньги…

– Ответьте на пару вопросов и будем в расчете.

– Так я и знала, – улыбка девушки немного поблекла, пальцы пробежались по молнии, – Что от вас будут проблемы. – Она застегнула юбку и подобрала пиджак с пола.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что никто не заказывает приватный танец в пять вечера, и никто никогда не заказывает его перед выпивкой, – надевать пиджак танцовщица не стала, предпочитая демонстрировать соски, просто села на диван рядом с Владом, – И никто не заказывает одну девчонку, если у него уже есть своя. – Она смерила меня сочувствующим взглядом, в котором не было ни тени насмешки или превосходства, – Три «не», назовите это пророческим даром.

– Видели эту девушку? Есть информация, что позапрошлым вечером, она могла быть здесь,  –  Влад достал смартфон и вывел на экран фотографию Лики.

– Не припомню, –  ответила танцовщица, – Что она натворила?

– Исчезла. И мы просто хотим убедиться, что сделала она это по собственной воле.

– Хм… – Каролина взяла у Влада смартфон и куда более внимательно присмотрелась к улыбающейся Лике. Но потом снова покачала головой, – Нет. Точно нет, позавчера ее в клубе не было.

– Уверены? – спросил Влад, забирая аппарат.

– Да. Девка приметная, такие не остаются в тени. Наши кобели бы стойку сделали, а там уж девки шушукаться начали. Я бы точно заметила.

– А у нас есть информация, что она собиралась сюда, – нахмурился  мой спутник.

– Насчет ее сборов ничего не скажу, – девушка встала, – Но два дня назад клуб был закрыт на спецобслуживание. Мальчишник, если быть точной. Какой-то клерк решил гульнуть напоследок. Своих девок они не приводили, так что жениха и с десяток его друзей развлекали: я, Марианна и Кира. Больше они финансово не потянули. Да еще и пытались развести нас на доп услуги, вроде банального минета, – она встала и перекинула пиджак из руки на руку, – Так что, куда бы она не собиралась, до сюда явно не дошла.  Если ко мне больше нет вопросов… – она отвела штору и, задержавшись у выхода из приват-зоны, добавила, – Ваша девушка слишком грустная для наших развлечений.

– Ничего, – Влад посмотрел на меня, – Я ее развеселю.

– Да, я не об этой говорю, – она снова мне улыбнулась, – Я о той, что на фото. Улыбка до ушей, а в глазах тоска зеленая. Совсем, как у Вероники.

– Вероники? – удивился Влад.

–  Ага, она с полгода назад  с моста прыгнула, но до этого смотрела так же, – девушка бросила последний взгляд на Влада и вышла.

– Как я и думала, пустая трата времени, – сказала я, проводив взглядом ее удаляющуюся  фигуру.

– Ну, не скажи, –  Влад поднялся с дивана, – На красивую девушку посмотрели, двигается, кстати, она офигенно. Как думаешь, стоит пригласить ее на пробы?

Я промолчала. Не то чтобы мне нечего было сказать… Как раз было, но  глупые и ехидные комментарии лучше держать при себе. Хотя, Илье девушка бы понравилась, но не факт, что он бы понравился девушке, как и новая работа.

В общем, я промолчала, как и молчала всю дорогу, наблюдая, как огни вечернего города сливались друг с другом, стоило только Владу нажать на газ, и как распадались на яркие круги, когда он остановился напротив моего дома. Глупо было интересоваться откуда он знает адрес.

– Все в порядке? –  спросил мужчина, – Ты какая-то тихая…

– Просто устала, – я взялась за ручку двери и тут услышала, как щелкнул замок блокировки.

– Тая, посмотри на меня, – попросил мужчина, я нехотя повернула голову и заглянула в черные глаза, – Это из-за той девушки? – он коснулся пальцем моего запястья, и я вздрогнула, словно меня легонько ударили током. Этим же пальцем он водил по телу танцовщицы, а я больше всего на свете хотела ощутить его прикосновение. – Или из-за меня?

Я отвела взгляд.

– Мне нужно домой, мама будет беспокоиться, – выдавила я, чувствуя себя, глупее не придумаешь. Словно школьница, которую не отпускают в кинотеатр на ночной сеанс.

Он вздохнул, но тут же нажал на кнопку разблокировки. Я вылезла из машины, и прохладный вечерний воздух остудил горящие щеки.

3 день съемок

На студию я приехала со стойким убеждением, что сегодня мой первый рабочий день. Или последний. Тот же холод в животе в предчувствии неприятностей. Точно, что-нибудь натворю, или кофе на сценарий пролью или павильоны перепутаю. Правда, сегодня, в отличие от первого рабочего дня, я боялась отнюдь не неудач, а встречи с Владом… как его там. Черт, я даже отчество начальника узнать не удосужилась.

Но, как оказалось, новый начальник не караулил меня ни у входа, ни в павильоне, ни даже в раздевалке у шкафчика. Честно говоря, я даже растерялась. Вроде бы меня назначили к Владу в помощницы, но ни кабинета, ни приемной, ни даже места на огромной кровати у него не было. И никаких инструкций, что делать, если начальник отсутствует. Сидеть и ждать? Как-то мне это не очень нравилось, уж лучше пойду кофе разливать. В этом случае Влад точно будет знать, где меня искать.

Стоило мне закрыть дверь шкафчика в раздевалке, из-за него, как черт из табакерки выскочила Мира.

– Ну, что? – спросила она и выжидательно вытаращилась на меня.

– Что «что»? – переспросила я.

– Тебя не уволили?

– Как видишь, нет. А что  ходили слухи? – поинтересовалась я у Миры,  закидывая на тележку упаковку одноразовых стаканчиков и проверяя наличие полотенец и салфеток.

– Значит, Влад Терентьевич тебя оставляет, – не ответив, сказала девушка.

– Влад Терентьевич? – подняла я брови, – Откуда такие познания?

– Как же – как же, – она ухмыльнулась, – Вся студия гадает, кого по наши души черти принесли. Кто говорит, что это бывший Алкин любовник, другие, что бывший актер, хотя одно другого не исключает, а третьи вообще шепчутся, что это сам… – она красноречиво посмотрела вверх, – Генеральный, или его доверенное лицо. Или еще кто. Уже начали делать ставки, уволят тебя или повысят.

– Ты как узнаешь, мне скажи, – улыбнулась я,  толкая тележку – Чтоб знать, чего ждать от жизни.

– А он тебе разве еще не сказал?

– Я как-то забыла спросить.

– Вот черт, – попеняла Мира, помогая перекатить тележку через порог, – А как он вообще? В смысле, чего говорил?

– Сказал, что помогает старому другу, – пожала плечами я.

– Черт, значит, точно любовник, и возрастом подходит, – она на миг задумалась, шагая рядом, а потом вдруг ни с того ни с чего  протянула, – Ты смотри, кто нарисовался…

Я подняла голову и увидела топтавшегося возле лестницы на второй этаж Эдика. Широкоплечий блондин с открытым лицом и полными губами, которые придавали его резким чертам некоторую мягкость, всегда напоминал мне прочного херувима, если такие бывают, конечно. Мужчина увидел нас, выдохнул и стал решительно подниматься по лестнице.

– Не очень удачное он выбрал время, чтобы вернуться, – задумчиво сказала Мира, улыбнулась мне, словно извиняясь, и побежала следом за актером.

Я толкнула дверь съемочного павильона, не переставая удивляться превратностям судьбы. Эдика я знала мало. Он переметнулся к конкурентам через неделю после моего трудоустройства. Я помню это, потому что ходили слухи, будто он и Лику с собой прихватит, и станет у студии «Купидон» на две звезды больше чем у нас. Но Лика осталась, а Эдик сменил работодателя. Алла вроде не особо переживала, так как у актера была одна особенность, которая делала его не самым удобным партнером. Эрекцию у него вызывали только блондинки. Ну или блондины. И никто не знал причин, столь странного феномена, кроме самого Эдика. Может его какая брюнетка обидела или рыжая отказала.

Как, смеясь, заметила наша продюсер после его ухода, только обвинений в расизме и нетолерантности нашей студии и не хватало для полного счастья. Но пока Эдик работал у нас, чаще всего его ставили в пару к Лике. Мира говорила даже, что они иногда репетируют сцены в частном порядке, но так это или нет, мы не знали.

Я сделал себе мысленную засечку, рассказать об этом парне Владу… хм, Терентьевичу, вдруг слухи не врут, и Эдик знает о Лике больше, чем мы.

В съемочном павильоне царил обычный бедлам, голые девчонки, голые парни, взмокший и покрасневший от криков режиссер. Сегодня снимали один из вариантов девичника, на который угораздило  попасть одного наивного разносчика пиццы «Наивного» играл Ник, Кира была невестой. И, несмотря на то, что  предполагаемая свадьба была только завтра, она была в некоторой вариации свадебного платья, то есть в коротеньком белом мини, чулках и фате. Видимо устроила наряду тест-драйв перед встречей с основным водителем. Подружки невесты облачились в черное кружевное белье. Разносчик прикрывался пиццей… Судя по толпившимся за кадром  парням, скоро на помощь «разносчику» придут рабочие из ремонтной бригады, которые невесть что забыли у этого дома…

Съемки начались на двадцатом стаканчике кофе и на третьей таблетке от головной боли.

Кира улыбалась Нику, тот гладил ее грудь, остальные девушки  лежали на кровати в ожидании своей очереди на поглаживание и тоже не теряли зря время…

3 день съемок (2)

– Нет, – тихо ответила я. – Взрослые совершеннолетние люди занимаются этим добровольно. Какие могут быть возражения? – я едва удержалась от сарказма, но все же удержалась.

– Я рад, – сказал он таким тоном, словно и сам намеревался поучаствовать, но только сейчас получил разрешение.

Кира хрипло вскрикнула и тут же рассмеялась, когда Ник коснулся ее живота напряженным членом, одна из подружек невесты обхватила актера за плечи и поцеловала. С толком, с чувством, с расстановкой. Член парня тут же устремился к новой цели. Дверь открылась… Это пришли ремонтники. Ага, целых пять человек. Ага в спецовках на голое тело.

– Стоп! Снято, – скомандовал Илья, и гримеры бросились поправлять макияж «невесте».

– Значит, все дело в выражении лица? – уже громче спросил Влад, – Одна девушка плачет, вторая смеется?

– Да, все дело в выражении лица. Согласие – это важно, даже когда речь идет всего лишь о персонаже. Она должна хотеть этого… этого… проникновения, – я поняла, что все же краснею.

– А если это ее тайная фантазия? Чтобы в нее… проникли без ее согласия? Чтобы заставили кричать от удовольствия, которого она не желала? – он вдруг коснулся  пальцем моего плеча и провел пальцем вниз до самого запястья. Даже сквозь ткань блузки его прикосновение показалось горячим, – Это же так заманчиво, переложить ответственность за запретное наслаждение на кого-то другого?

– Даже если так, – я  дернула плечом и отступила.

– Готовность по моему сигналу, – снова выкрикнул  режиссер.

– Я запомню, – серьезно сказал мой новый босс и скомандовал, – Идем.

– Куда?

– Съездим на бывшее место работы Лики. Чем черт не шутит, вдруг она там появлялась.

– А бывшее место работы это… – я откатила тележку в угол. Надеюсь, мне не предъявят претензию, что я второй день подряд бросаю тут добро и убегаю.

– Студия «Купидон», –  мужчина вышел из съемочного павильона, где-то там за нашими спинами Илья скомандовал: «Мотор!», и дверь захлопнулась.

Лика раньше снималась у конкурентов? Вот это новость… Я уже открыла рот, чтобы задать еще  с десяток вопросов о Лике, как увидела спускающегося  со второго этажа Эдика.

– А вас не интересует актер этой самой студии и одновременно, правда только по слухам, бывший парень Лики? – я улыбнулась Эдику, тот споткнулся и едва не скатился с лестницы, правда смотрел он не на меня, а на моего спутника.

– Расскажи нам о Лике, –  спустя пять минут потребовал мой босс. Эдик с тоской оглядел  почти пустую комнату, где у дальней стены был свален сломанный реквизит, а потом вновь уставился на Влада. Я его понимала, спускаешься с лестницы, а тут кто-то заступает тебе дорогу, зловеще приговаривая: «Надо поговорить». Я бы точно испугалась. Но Эдик оказался выше этого и послушно последовал за моим спутником в ближайшую свободную комнату. Ага, и поэтому теперь смотрел на нас без всякого удовольствия.

– Спрашивайте, – нехотя выразил готовность к сотрудничеству актер. И вот это было уже интересно. Ладно, наши все уже в курсе, по какой надобности этот Влад Терентьевич ошивается на студии, но какой резон с нами разговаривать Эдику? Послал бы куда подальше и, насвистывая, ушел в закат.

– Как давно ты видел Лику?

– Три месяца назад.

– Уверен?

– Более чем, – Эдик в замешательстве посмотрел на Влада.

А ведь он его опасается, поняла я. Боится человека ниже его на голову и как минимум на десять лет старше. Нет, Влад не любовник Аллы, когда бояться не тебя, а того, что ты можешь наболтать обличенному властью, смотрят иначе. Эдик опасался именно самого Влада, а не его слов.

– Мы выезжали на натурные съемки, это очень легко проверить. Я не отлучался ни на день, у меня главная роль, – последнее актер сказал с гордостью,  а потом вдруг сник.

– Если все так, чего ты дергаешься? – задал резонный вопрос Влад.

– Говорят, вы не любите  перебежчиков.

– Кто говорит? – уточнил  мужчина.

Я бы тоже не отказалась узнать, кто это такой осведомленный.

Но Эдик в замешательстве отвернулся и снова посмотрел на реквизит.

– Насколько я знаю, – продолжил мой босс, – Ты ушел после истечения контракта, заблаговременно  предупредив Аллу. Ты доработал фильм и, по сути, был свободен, как ветер. А то, что другая студия предложила тебе кусок побольше, так это здоровая конкуренция. С чего мне злиться.

Вот и я хотела бы знать, с чего? Почему когда увольняется актер, которого наняла Алла, злиться должен ее «старый друг»?

– Где проходили съемки? – задал следующий вопрос мой босс.