Искательница бед и приключений

Глава 1 Ларец старьевщика

– Этот сундук битком набит тайнами! В каюте пиратского капитана он пересек семь морей. Украшал дворцы шейхов, переходил из рук в руки на восточных базарах и томился, забытый, в куче хлама на чердаке старого дома. Где я его и нашел и теперь охотно уступлю вам со всем содержимым – и огромной скидкой, как постоянному покупателю.

Закончив монолог, Шульц вытер клетчатым платком лысину и выпятил грудь, словно ожидая аплодисментов.

Я даже не улыбнулась, поскольку прекрасно изучила ужимки старого пройдохи. Старьевщик всегда разливался соловьём, когда хотел всучить покупателю бесполезное барахло.

Стоящий на прилавке ларец никак не мог претендовать на романтическое звание сундука с сокровищами. Больше он походил на ящик для сигар, что продаются в любой табачной лавке.

Пережил ларец и впрямь немало. Деревянные стенки рассохлись, лак облез, угол погрызли крысы, одной медной накладки не хватало.

– И что же внутри этого облезлого раритета? – Я презрительно постучала костяшками по крышке ящика.

– Посмотрите сами! – Шульц возбужденно потер пухлые ладони. – Бесценные документы, мечта исследователя загадок древности!

Старьевщик говорил так артистично, что даже меня пробрало волнение.

Умеет пройдоха задеть за живое!

В лавке Шульца любого охватывал азарт. Потому что старьевщик продавал вещи необычные, с историей, а находил их на чердаках и подвалах заброшенных домов.

На полках магазинчика «Подержанные чудеса Шульца» красовались шахматы, вырезанные из костей доисторических животных, поющие песочные часы, книги-капканы, и тысячи других бесполезных, но удивительных артефактов.

Покупать вещи у Шульца – все равно что играть в лотерею. Можно получить ценный приз, а можно профукать деньги на ерунду. Чаще случалось второе.

Тем не менее, недостатка в клиентах Шульц не испытывал. Перед закрытием торговый зал уже опустел, но снаружи у витрины то и дело задерживались любопытные прохожие.

– Ну же, госпожа Грез, посмотрите, что внутри! – поторопил меня Шульц. – Я же вижу, что вас снедает любопытство.

Я откинула крышку ящика, чихнула от пыли и констатировала:

– Старые бумаги. И это ваше сокровище, Шульц? Оно годится лишь на растопку камина.

Ларец до самой крышки был набит мятыми пожелтевшими листами, некоторые с пятнами плесени.

– Как знать, что в них заключается. Они могут пролить свет на загадки истории, – возразил Шульц.

– Они проливают свет на загадку чьей-то унылой жизни, – отрезала я, бегло просматривая документы. – Вот квитанция за аренду десятилетней давности. Счет из трактира – за два шницеля и пять бутылок пива. Расписка о выплате карточного долга. Пфф! Мусор, господин Шульц, и ничего больше.

Шульц пожал плечами и горько вздохнул.

И тут мои пальцы нащупали край плотного бумажного листа. Он вкусно хрустнул, когда я его развернула, и оказался покрыт рисунками и строчками убористого текста.

Карта! Да еще с красным крестом посередине. Каким, как известно, отмечают спрятанный клад. Либо место, где можно удобно выкопать отхожую яму.

Но привлекла меня вовсе не загадочная пометка, а заголовок: «Северные территории Афара. Но-Амон. Ущелье Карадонг и тропа Скелетов».

Знакомые места, очень знакомые… Век бы их не видать.

На миг перед глазами всплыл образ отца – хмельного, возбужденного, в пробковом шлеме, с вещевым мешком за плечами. Кожу словно опалило жарким ветром, уши наполнил гул кровососов, а на языке возник затхлый вкус воды из походной фляжки. Звуки и запахи моего детства, о котором я ни капли не скучала. Но все же в сердце что-то на миг сжалось.

Сжалось, и тут же отпустило.

Хорошенько рассмотреть карту я не успела.

На двери звякнул колокольчик, и через миг крупная волосатая рука ухватила за край листа.

Сердитый баритон прогремел:

– Эта вещь моя. Я ее покупаю. Шульц, вы обещали мне все, что найдете в особняке Лилля! Извольте сдержать слово.

Голос был отвратительно знакомым. Я подняла голову и уставилась в светло-серые глаза человека, которому я когда-то мечтала хорошенько врезать в челюсть.

Магистр Габриэль Иверс!

Впрочем, уже доктор Иверс, профессор археоведения и альтер-исторических наук. Талантливый ученый, путешественник, спортсмен. Грубиян, задира и мерзавец! Человек, который несколько лет назад выставил меня на посмешище.

Я не злопамятная, но все же для доктора Иверса в моем сердце припасен особый уголок, наполненный самыми недобрыми чувствами.

Иверс держался так высокомерно, что в первый миг я заробела, вновь почувствовав себя туповатой студенткой. Но тут же опомнилась, развела плечи и выпрямилась.

Ну уж нет, профессор, Академию я давным-давно закончила – вопреки вам. Теперь вы не имеете надо мной власти. Вы мой конкурент, и сейчас я вам задам трепку!

Пусть сокровище Шульца мне и даром не сдалось, но Иверс его не получит.

– Позвольте, доктор Иверс! – воскликнул Шульц. – Вы не явились в назначенный срок, и я имел полное право предложить вещь другому покупателю.

Глава 2 Охота за картой шарлатана

Я вошла в прихожую особняка Абеле Молинаро и чуть не растянулась на коврике, споткнувшись о Ганимеда. Хозяйский кот находил место для лежанки с таким расчетом, чтобы причинить хозяевам и гостям как можно больше неудобств.

– Скотина ты разэтакая! – выругалась я, села на корточки и почесала подставленное мохнатое пузо.

Из гостиной выглянула горничная, белокурая кокетка Эми.

– Господин Молинаро дома? – спросила я.

– Еще не прибыли, – просюсюкала та. – Изволят задержаться.

– Он будет с минуты на минуту. Приготовь чай, будь любезна.

Эми убежала в кухню, а я отпихнула кота и потащила добытый у Шульца ларец в кабинет.

Когда переступила порог, невольно поежилась. В последние месяцы кабинет моего патрона превратился в самое неуютное место в доме. И все благодаря новому увлечению Абеле Молинаро.

Он взялся собирать артефакты погребальной культуры, и теперь повсюду в кабинете висят посмертные маски, на полках шкафов стоят урны с прахом, а рядом с сервантом громоздится вертикальный саркофаг, похожий на страшного голема.

Саркофаг в точности повторяет очертания своего обитателя – древнего царя амиритян. Грубо выполненная фигура пялится на посетителей выпученными белыми глазами, а к пузу прижимает увенчанный черепом скипетр.

Абеле любит приводить в кабинет неприятных ему гостей. Увидев обстановку, надолго они не задерживаются.

Я заканчивала раскладывать бумаги на столе, когда по лестнице бодро протопали ботинки, дверь распахнулась и в кабинет, мурлыкая песенку, влетел мой патрон.

– Джемма, Джемма! Трудолюбивая пчелка! Вся в трудах, вся в хлопотах! Какую богатую добычу ты притащила сегодня в наш улей?

– Добыча небогатая, но любопытная, учитывая связанные с ней обстоятельства, – я приняла у Абеле Молинаро трость, придвинула ему кресло и указала на бумаги.

– Может, после чая? – попробовал тот увильнуть.

– После чая вас разморит, или вы пожелаете поехать в варьете, а вы мне нужны срочно и со свежей головой.

Абеле Молинаро своеобразный работодатель. Он знатно покуролесил в молодости и до сих пор считает, что возраст не помеха веселью.

Ростом он не вышел, но взял живостью. Мордочкой Абеле похож на зубастого лиса, седину закрашивает черной краской, одевается по последней моде – носит остроносые штиблеты, костюмы в полоску и яркие галстуки. Водит компанию с разношерстной публикой и его частенько видят в обществе артисток варьете.

Однако в свое время он сумел сколотить обширную империю «Раритеты Молинаро», включающую в себя аукционные дома, галереи, антикварные салоны.

Теперь-то он отошел от дел, но никак не угомонится. То и дело пускается в сомнительные авантюры – но руководствуясь практическим расчетом.

– Сплошной мусор, – констатировал Абеле, перебрав бумаги. – В топку его!

– А это? – я сунула карту ему под нос.

Абеле лишь отмахнулся.

– Чушь. Я бы сказал, что карту нарисовал мальчишка, бредящий приключениями. Смотри, ну что за названия! Тропа Скелетов. Лабиринт Проклятых. Город Бронзовых Монстров! За сто верст отдает бульварным романом.

– Однако часть подписей этот мальчишка сделал на малоизвестном афарском наречии.

– Не убедила. У мальчишки был словарь под рукой, богатая фантазия и уйма свободного времени.

– Карту рвался заполучить профессор Иверс.

Как я и рассчитывала, признание задело Абеле за живое.

– Иверс? Этот буйный тип с научной степенью и широкими связями?

У моего патрона глаза полезли на лоб.

Я коротко рассказала о встрече в лавке Шульца и о том, как чуть не лишилась и ларца, и карты.

– Говорил тебе, не броди одна по закоулкам! – бросил патрон в сердцах. – Но на черта эта бумаженция Иверсу, хотел бы я знать?!

Абеле побарабанил пальцами по столу.

– Ларец из особняка Лилля?

– Так сказал Шульц. А кто такой Лилль?

– Одиссей Лилль – этнограф-шарлатан. Утверждал, что афарские легенды о забытом городе и жрецах-автоматонах – сущая правда. Лилль давно сгинул без вести, его дом простоял десять лет пустым, прежде чем вдова Лилля продала мебель старьевщикам. Ну вот, все и объяснилось. Карта, несомненно, плод его бреда. Иверс подхватил ту же горячку. Хотя подобного от него не ожидал. Голова у Иверса хоть и буйная, но ясная. Смотри, Джемма – на обороте карты еще много чего написано. Ты прочитала?

– Не успела. Я плохо владею этим наречием, понадобится время, чтобы перевести.

– Попробуй. Как знать… – небрежно бросил Абеле, но я уже поняла, что он попался на крючок. Любая загадка для него была как морковка для осла.

– Попроси Озию помочь.

Я поморщилась, потому что не хотела уступать право первооткрывателя. К тому же молодого аспиранта я втайне считала конкурентом за внимание патрона. Озия Турс, дипломированный историк-реставратор, набирался в фирме Абеле опыта, а на деле служил у него кем-то вроде секретаря и фотографа. В жизни не встречала более унылого типа.

Глава 3 Легендарные враги

Две недели спустя

– Вот наш маршрут, – профессор Иверс постучал карандашом по карте. – Садимся на пароход в Сен-Лютерне. Через два дня высаживаемся в Хефате. Нанимаем носильщиков и арендуем лошадей. Добираемся до ущелья, а там уже действуем по обстоятельствам. Ищем ориентиры, указанные в карте Лилля, и идем по ним до конечного пункта. Где бы он ни был.

– При всем уважении, доктор Иверс, я бы предложила другой план, – заговорила я сладко, сквозь стиснутые зубы. – До Афара лучше добраться поездом. Пусть мы потратим на дорогу больше времени, но сэкономим на билетах. И высадиться нужно не в Хефате, а в Седжете. Он дальше от ущелья, но дороги из него ведут более приличные.

Иверс скорчил мерзкую гримасу – в этом искусстве ему не было равных.

– Благодарю вас за ценное предложение, дорогая Джемма, – церемонно начал он и даже поклонился. – Однако вынужден его отвергнуть.

В его глазах явно читалось: «К дьяволу ваш бред собачий!»

– Умоляю, обоснуйте ваш отказ, – промурлыкала я, – Хотелось бы услышать весомые аргументы.

«Самоуверенный ты осел!», добавила я мысленно.

Вот так и мы и общались последние две недели, пока шла подготовка к экспедиции. Из кожи вон лезли, упражняясь в любезности, хотя каждого выворачивало от необходимости терпеть присутствие другого.

Поначалу я придумывала миллион отговорок, чтобы отвертеться от поручения Абеле. Пусть пошлет вместо меня племянника, другого сотрудника, да хоть кого!

Не всех мучает ностальгия по детству, не всех тянет вернуться на родину. Меня вот вовсе не тянуло вновь задыхаться от жары и пыли, пить грязную воду и ежесекундно бояться за свою жизнь.

Все, чего я желала – существовать спокойно и комфортно. Иметь свою квартиру в столице, кабинетную работу, общаться с интеллигентными людьми. Я много трудилась, чтобы этого добиться. И вот она, награда!

Надо признать, я всячески пыталась оттянуть момент прибытия в Афар. Ведь меня там ждали не только обиженные родственники, но и кое-кто похуже. У меня там остались враги с долгой памятью. Мало будет радости столкнуться с ними на улицах Хефата.

А против парохода выступила еще и потому, что страдала от морской болезни. Но признаваться в этой слабости Иверсу не собиралась. Он и без того постоянно сетовал, что из-за наличия в экспедиции женщины ему придется двигаться медленнее, и заботиться о лишнем комфорте, и все такое прочее.

Ха! Да знал бы он, с каким дискомфортом мне приходилось мириться в детстве, когда мы с отцом неделями мотались по ущельям да развалинам!

У меня даже кисло во рту стало, когда я представила, что скоро придется опять погрузиться в бродяжью романтику. Стирать одежду в ледяном ручье, питаться консервами, расчесывать искусанную комарами кожу.

Да, я люблю комфорт. Я его обожаю! Да здравствуют блага цивилизации!

Но уж если поездки в Афар не избежать, то пусть хотя бы начало ее пройдет с удобствами. В уютном купе, а не на сырой, неустойчивой палубе парохода.

– Поезд не подходит по той причине, что придется пересекать три таможенных пункта, – продолжил Иверс. – Где придется объяснять цель поездки и показывать багаж. Могут возникнуть задержки – это раз. Слишком много людей окажутся в курсе – это два. Вынужден напомнить, что за картой Лилля охотятся и другие. Забыли, как на вас напали в переулке? И как кто-то вломился в кабинет ночью? Жаль, эти мысли не посетили вашу черноволосую головку, Грез, и память у вас по-девичьи короткая, – закончил Иверс с издевательским сожалением.

Я так и вскипела и готова уже была выплюнуть уничижительную реплику об умственных способностях Иверса, но тут вмешался Абеле.

До сего момента мой патрон тихо сидел себе в углу, листал музейный каталог, но тут заговорил, чтобы предотвратить катастрофу.

– Иверс, у вас есть предположения, кто может охотиться за картой? Эти люди дали понять, что ни перед чем не остановятся.

– Не имею ни малейшего представления, – угрюмо сообщил Иверс. – Знаю лишь, что у меня полно завистников. И нечистоплотные конкуренты имеются. Именно поэтому я потребовал, чтобы цель нашей экспедиции осталась втайне от всех.

Да, подлинная цель была известна лишь мне, Абеле и Иверсу. Озию просветили в общих чертах и с картой не ознакомили. Для всех прочих – коллег, поставщиков, агентов, журналистов – мы отправлялись в Но-Амон, чтобы изучать наскальные рисунки.

– Наверняка те же люди похитили Одиссея Лилля. Интересно, жив ли он? – заметил Абеле Молинаро. – В газетах высказывалось предположение, что за его исчезновением стоит не кто иной, как печально знаменитый Химерас, столикий преступник, мастер маскировки и темных делишек. И любитель древних секретов, заметьте.

– Химерас? Чепуха. Он – выдумка журналистов, – отмахнулся Иверс. – Я скорее поверю в проклятие афарских жрецов, чем в Химераса.

– Прошу прощения, но данная версия и мне представляется неправдоподобной, – смущенно заметил Озия. – Разумеется, это лишь мое скромное мнение, вам не обязательно к нему прислушиваться…

Покосившись на его удрученную физиономию в круглых очочках, я досадливо вздохнула.

Озия честный и трудолюбивый, но умеет вымотать душу. Без конца ноет и извиняется, поэтому все в его присутствии чувствуют себя неловко. Так и хочется порой взять его и хорошенько встряхнуть.

Глава 4 Дурные предзнаменования

Начало любого путешествия – знаменательный момент. Не зря с ним связана куча поверий.

Например: если в день отправления светит солнце, прохожие улыбаются, поезд не задерживается, а ты не спотыкаешься на пороге, то и путь тебя ждет удачный.

Нас же, судя по всему, ждали всевозможные несчастья, и лучше бы нам вообще не покидать дома.

Потому что, казалось, против нас ополчился весь мир. Словно все древние боги разом прокляли Иверса, когда он вздумал отправиться в экспедицию, чтобы разнюхать их секреты!

С утра зарядил проливной дождь. Но это еще полбеды. За завтраком выяснилось, что отправление парохода по какой-то причине перенесли на два часа раньше, а из агентства до нас не могли дозвониться, чтобы предупредить, – телефонная линия в доме Молинаро до сих пор работала с перебоями.

Когда мы узнали эту новость, началась суета. Благо, основной багаж отправили загодя, и мы ухитрились собраться без проволочек.

Но тут исчезли наши паспорта.

Иверс рвал и метал, рылся в сумках и осыпал меня упреками почем зря. Ну, положим, не зря, потому что именно я отвечала за документы. Однако точно помнила, что положила их в конверт, а конверт оставила на краю стола в кабинете и не могла взять в толк, куда он подевался!

Пока мы бегали по дому и рылись в стопках бумаг, – даже в саркофаг заглянули! – Ганимед насмешливо взирал на нас из-под стола, устроившись на полу в позе буханки.

Я чудом заметила край конверта, торчавший из-под мохнатого пуза. Ганимед обожал спать на бумагах, поэтому исхитрился смахнуть конверт на пол, чтобы устроить себе лежанку.

Думала, что Иверс отвесит Ганимеду пинка, но профессор осторожно взял кота на руки, пощекотал за ухом и ласково прорычал:

– Подлец хвостатый!

После чего аккуратно посадил кота на диван, а мне сухо бросил:

– Извините. Мне не стоило на вас набрасываться. Вашей вины не было. Но впредь будьте внимательнее.

На этом передряги не закончились. Когда мы выходили на улицу, чтобы поспешно сесть в таксомотор, Озия споткнулся о Ганимеда, упал и расквасил нос. Хуже приметы не придумаешь!

Иверс без лишних слов убрал кота с пути, сунул Озии платок и загнал в ожидающий автомобиль.

Который, едва отъехав от дома, умудрился пробить колесо.

В итоге до порта мы добрались за полчаса до отбытия, а я узнала от Иверса с дюжину новых затейливых ругательств.

Здесь нас ждал сюрприз. Иверс купил места на пароходе высшего класса. «Либерталия» напоминала огромный плавучий город и совсем не походила на ту ржавую калошу, что привезла меня в Сен-Лютерну восемь лет назад.

«Либерталия» стояла на рейде недалеко от устья, и при виде ее гигантских колес и труб перехватывало дыхание. Ну и громадина!

Кругом кипела портовая жизнь. Звенели цепи, тарахтели моторы лебедок, орали грузчики, смеялись пассажиры, волны бились о парапет. Пахло углем и бензином, духами и водорослями.

У меня закружилась голова, а сердце вдруг радостно трепыхнулось. Я расправила плечи и глотнула свежий ветер полной грудью.

– Хватит ворон ловить, Грез! – прервал мое оцепенение сердитый голос Иверса. – Нужно проверить, доставили ли багаж на борт в целости.

Пока я озиралась да соображала, он сам кинулся к портовому служащему и принялся его допрашивать. А потом и вовсе рванул к грузовому катеру, чтобы помочь рабочим перекинуть контейнеры с провиантом, оружием и инструментами.

Энергии Иверса хватило бы, чтобы и армию мертвецов на ноги поднять! Он успевал подбадривать грузчиков солеными словечками, распекать агентов и забрасывать на тележки тяжелые ящики.

Профессор скинул пиджак, закатал рукава рубашки и играючи поднимал волосатыми ручищами здоровенные тюки.

Я невольно засмотрелась на него. На его загорелых предплечьях и шее вздулись жилы, волосы и борода потемнели от пота, мокрая рубашка прилипла к спине, обрисовывая рельеф мышц.

От него буквально дым валил, даже мне стало жарко, а дыхание участилось, словно это я только что пробежала по трапу с ящиком на плечах.

Абеле Молинаро меланхолично стоял рядом, время от времени выкрикивая:

– Осторожно, Иверс! Канат! Не оступитесь!

Других провожающих не было. Из-за переноса рейса невеста Иверса не успела к отбытию, но профессор как будто этому не особо огорчился. А я уж и подавно не переживала: наблюдать их прощальные объятия и поцелуи настроения не было.

Ночь накануне я провела бессонную, гадая, что принесет мне возвращение на родину. Родителей о приезде я не предупредила.

Письмами мы обменивались нечасто. Тон родительских посланий был ласков, но чувствовалась в нем обида. Когда мы виделись в последний раз два года назад – родители ненадолго приехали в Сен-Лютерну – встреча вышла несуразной. Мать рассказывала новости, расспрашивала, как живу, а отец все больше отмалчивался и отводил глаза.

А я стеснялась родителей. Стыдилась яркий афарских нарядов матери, ее акцента, развязных манер отца. Я не знала, о чем с ними говорить, и вздохнула с облегчением, когда они уехали.

Глава 5 Ловушка в трюме

Меня потряхивало после стычки, поэтому в свою каюту я не пошла, а отправилась в салон для пассажиров, где кипело веселье, звенели бокалы и играла музыка.

Заняла место в углу и заказала мятного чая, чтобы успокоиться. Я все еще негодовала, барабанила пальцами по столу, сердито фыркала, но порой злорадно улыбалась, вспоминая обескураженное лицо Иверса.

Вот так-то, дорогой профессор, не все готовы терпеть ваш буйный нрав или трепетно вздыхать, когда вы мечете громы и молнии. Я еще научу вас хорошим манерам!

Скоро за мой столик подсел первый помощник капитана, начав с любезного: «Будет ли мне позволено составить компанию прекрасной пассажирке?»

Я благосклонно глянула на его статную фигуру в парадном мундире, лихо подкрученные усы и разрешила присесть.

Первый помощник принялся сходу очаровывать меня байками о морских приключениях, но его хвастливые рассказы и приторные комплименты скоро наскучили, и, улучив момент, я сбежала без извинений.

Час уже наступил поздний, палуба опустела, море потемнело, на носу загорелись сигнальные фонари.

Поднялся ветер, гнал высокие волны, и пароход, несмотря на стабилизаторы, все же ощутимо покачивало. Пока морская болезнь не давала о себе знать, но лучше не испытывать судьбу.

Я направилась к своей каюте, и тут из теней в нише коридора ко мне обратился стюард:

– Госпожа Грез, вам записка.

Он угодливо поклонился и протянул сложенный кусок бумаги. После чего поспешно отступил и исчез, как по волшебству.

Я развернула записку и хмыкнула, узнав ее автора.

У Иверса характерный почерк – с наклоном не вправо, а влево. Во всем-то профессор стремится действовать наперекор!

Строки были неровные – надо думать, Иверс писал в спешке, на качающейся палубе.

Содержание вызывало множество вопросов.

«Джемма, мне есть что сказать вам наедине. Готов взять свои слова назад. И сообщить еще кое-что важное касательно нашей цели. Не для чужих ушей. В каютах стены тонкие. Жду вас на палубе “дельта” возле гидранта номер пять. Док. Г.И.»

Ух ты! Неужто доктор Иверс готов извиниться? Понятно, почему он выбрал для этого знаменательного события безлюдное место. Не хочет, чтобы кто-то видел, как он унижается. Ну-ну!

И все же в моей груди вспыхнули искры удовлетворения и чисто женского тщеславия.

Может, не стоит идти? Пусть помается возле гидранта, подумает!

Ну нет, я не какая-то там жестокосердная дамочка, которая заставляет мужчину ждать впустую, особенно если он сделал первый шаг к примирению.

Доктор Иверс в целом разумно предложил «высказаться раз и навсегда». Откровенный разговор поможет нам смириться с компанией друг друга в этом путешествии, будь оно неладно…

Да и хочется послушать, какие слова выберет именитый профессор, чтобы признать свою неправоту. Возможно, впервые в жизни. И что же такое он имеет сообщить «касательно нашей цели»?

Сверившись с планом на стене, я спустилась по трапу, пока не вышла на нужную палубу глубоко в недрах судна.

Тут мое изумление возросло стократ. Ну и место выбрал Иверс для свидания!

Впереди тянулся голый, тускло освещенный коридор. Никаких ковров и картин; лишь металлический пол, алюминиевая обшивка да редкие лампочки. Пассажиры здесь не обитали, но располагались технические помещения. За переборкой рокотали и ухали моторы, пахло машинным маслом.

Следуя указателям, я достигла дальней части коридора, никого не встретив, и нашла гидрант номер пять в темном пыльном закутке. Даже члены команды редко посещали это унылое место. Как доктор Иверс умудрился его разыскать?

Тут-то и кольнули первые нехорошие подозрения.

Но какие? Этого я не могла пока сформулировать. Что-то было тут не так, и все.

– Доктор Иверс! – негромко позвала я, но голос утонул в шуме мотора и потерялся в бесконечном коридоре.

Стало тревожно, даже волосы на загривке поднялись дыбом. Захотелось убраться прочь как можно скорее, и я не стала больше ждать, а опрометью выскочила из закутка.

Далеко уйти не успела. В этот миг лампочка погасла, а меня крепко схватили, прижав руки к телу, и приподняли в воздух.

В первый миг я даже не испугалась – только пискнула, онемев от шока, ничего не соображая.

Мозолистая ладонь плотно запечатала мне рот и нос, я едва могла дышать. И вот тут-то паника затопила меня с головой, я начала брыкаться и пинаться и даже попала каблуком по чьему-то колену.

В ответ меня сильно встряхнули. Напавший тяжело дышал в ухо, а вторая пара рук – негодяев было двое! – споро меня обыскивала.

Затрещали пуговицы и швы, грубые пальцы залезли в карманы жакета, охлопали грудь, бока, бедра…

Я исхитрилась и что было силы укусила за мерзкую ладонь. Под зубами противно хрустнули сухожилия, негодяй охнул и отдернул руку.

Тут уж я времени терять не стала – завопила, что было мочи, хотя со сдавленными легкими это было непросто сделать!

– Уходим! – буркнул второй. Меня небрежно швырнули на пол, локоть и бок взорвались болью. В темноте прогремели удаляющиеся шаги.

Глава 6 Встреча с прошлым

В порт мы сошли последними, когда прочие пассажиры уже покинули «Либерталию», а матросы орудовали швабрами на палубе.

К трапу нас проводил сам капитан. Не скрывая облегчения, напоследок вручил купон от пароходной компании в качестве извинения за, как он деликатно выразился, «причиненные неудобства».

К его пожеланиям всяческих благ я не прислушивалась, потому что впала в оцепенение. И оставалась в нем все время, как мы спускались по трапу, получали багаж и проходили досмотр.

Легкие судорожно сжимались и разжимались, глотая горячий воздух, напитанный ароматами моря и раскаленного камня. Глазам стало больно от синевы неба и блеска солнца.

Но я жадно всматривалась в знакомые очертания портовых зданий, шпилей храмов, колон и белоснежных крыш. Словно очнулась ото сна, узнавая забытые детали, запахи и звуки.

Вопли проводников, ругань носильщиков, причитания бродяг! Тот седобородый попрошайка – уж не Цохар ли, знаменитый профессиональный нищий? По будням он обычно напяливал лохмотья и побирался в порту, а по выходным сидел в уличной кофейне, элегантно одетый, почитывая биржевые сводки. Цохар умело вкладывал щедрые подаяния.

А кто сидит за рулем разбитой велоповозки? Похож на Узала, моего одноклассника. Та же копна кудрявых волос и прореха между зубами.

Но куда делся киоск с сувенирами на той стороне дороги? Где я покупала лимонные леденцы и открытки? Теперь вместо него справочное бюро!

Сердце билось часто, в горле застрял комок, и неизвестно почему я пару раз хлюпнула носом.

– Эй, Грез! Что с вами? – профессор Иверс похлопал меня по спине. – Вам голову напекло? Купить вам панаму?

– У меня есть.

Я надела шляпу и пониже ее нахлобучила.

Иверс подцепил поля пальцем, бесцеремонно приподнял и пытливо заглянул мне в лицо.

– Давно последний раз были на родине? – спросил он негромко.

– Восемь лет назад.

– Рады возвращению?

– Не особо.

Я сглотнула, испытав укол стыда, как после нечаянной лжи.

– Едемте в гостиницу, Джемма. У вас еще будет время предаться ностальгии.

Он расправил плечи, подставил лицо солнцу и улыбнулся.

– Люблю Афар, – сказал он с поразившим меня сильным чувством. – Я здесь уже в пятый раз, а в общей сложности я провел в Афаре три года.

– Немалый срок, – неловко откликнулась я.

– Да, пожалуй. Но до сих пор не знаю всех его тайн.

– Их никто не знает.

– Ну, если Гумари, ваш древний бог искателей и путешественников, будет к нам милостив, мы узнаем больше. Сюда! Вон таксомотор.

Когда мы ехали по улицам, Озия выглядел таким же оглушенным, как и я.

Он изумленно проводил взглядом новенький трамвай – с пневматическими дверями, блестящими стеклами и бронзовыми декоративными накладками в виде цветочного орнамента.

Вот только тянуло этот показатель прогресса не электричество. В самодельной упряжи топала пара заморенных осликов, и поэтому трамвай еле-еле тащился по рельсам под гортанные окрики водителя.

Я невольно улыбнулась. В Хефате ничего не меняется: электростанция работает через пень-колоду, а местные не упустят возможности украдкой свинтить двигатель или срезать провода и продать их перекупщику.

– Здесь очень… необычно, – заметил Озия. – Не думал, что Хефат такой…

– Невероятно древний, и все же современный, – закончил за него Иверс.

Таксомотор остановился у белоснежного пятиэтажного здания, выстроенного в форме усеченной пирамиды.

– Это же «Жемчужина Фиары», самый дорогой отель в городе! – удивилась я.

– Ага, – беспечно бросил Иверс, рассчитываясь с водителем. – Забронировал здесь номера. Дай, думаю, побалую вас напоследок.

Наши номера оказались на третьем этаже и выходили на главную улицу Хефата, где располагались посольства, конторы, магазины для туристов и дорогие рестораны.

Я вышла на общий балкон. Смотрела, дышала, слушала… и все больше возвращалась в прошлое. И даже как будто становилась другой. Кем я была восемь лет назад. Я скучала по той Джемме.

На балкон вышли Иверс и Озия.

– Иду в мэрию получить последние документы, потом на почту, – объявил профессор. – А вы пока пообедайте и отдыхайте. Потому что скоро вам будет не до отдыха.

Мы с Озией остались вдвоем.

– Джемма, я заметил по пути магазин, торгующий древними рисунками и манускриптами. Давай сходим? – робко предложил аспирант. – Тут недалеко, да и осмотреться хочется. А потом пообедаем.

После минутного колебания я согласилась, но перед прогулкой решила переодеться.

Из Сен-Лютерны я привезла простой рабочий гардероб, но захватила и наряд для особых случаев. Для такого, как этот, – выход в город моего детства, где я могу встретить знакомых.

Я облачилась в костюм из тонкого голубого льна, сшитый по последней столичной моде, с летящей юбкой до середины икр и просторным жакетом. Но под жакет надела блузку с глубоким вырезом и вышивкой, какие носят богатые жительницы Хефата, и дополнила наряд ярким шарфом, который можно при необходимости накинуть на голову.

Глава 7 Новые члены экспедиции

– Давайте сядем, и я все объясню, – Эвита перешла на командный тон и принялась распоряжаться. – Эй, портье! Принесите нам чаю.

Она уселась на диван и закинула ногу на ногу. Иверс сел напротив, его каменное лицо не выдавало ни капли бурной радости, с какой мужчина должен встретить появление невесты.

Я устроилась на противоположном краю дивана.

– Когда ты приехала? Как добралась сюда и зачем? – спросил Иверс воинственно.

– Взяла билет на частный скоростной дирижабль, – Эвита отхлебнула из чашки, поморщилась и сунула чашку обратно в руки официанта. – Унесите. Чай едва теплый. Я не могу пить эту бурду.

Официант покраснел и поспешил заменить чайник.

– Я решила ехать с тобой, Габриэль, – беспечно продолжила Эвита, кокетливо обхватив руками колено. – Не могу же я ждать и терзаться неизвестностью, пока ты мотаешься по пустыне в компании малознакомых мне людей.

Эвита покосилась в мою сторону и поджала губы.

Ага, понятно, тут же сообразила я. Невеста взревновала. Ну да, кому понравится, когда твой жених делит тяготы и заботы путешествия с другой девушкой.

– Погоди, – Иверс поднял ладонь и нахмурился. – Что значит – ехать со мной?

– В экспедицию, – уточнила Эвита, принимая из рук официанта вторую чашку. – Изучать наскальные рисунки или что ты там собрался делать.

– Это исключено! – рявкнул Иверс, которого наконец-то прорвало.

– Почему? – Эвита опустила пару кусков сахара в чашку и быстро размешала. – Естественное желание. Я так решила и сделаю. Даже папа меня в конце концов поддержал.

– Наше предприятие трудное и опасное, – отчеканил Иверс.

– Вы, мужчины, вечно преувеличиваете, – махнула рукой Эвита. – Ты будешь рядом и сумеешь защитить меня от опасностей. Когда мы поженимся, я и так буду повсюду ездить с тобой. Не думал же ты оставлять меня дома?

Она фыркнула и потянулась за печеньем.

Профессор заскрежетал зубами. Ну да, именно на это он и рассчитывал – жена сидит дома, а он занимается наукой и исследованиями в свое удовольствие.

– Мы еще не женаты, поэтому ты не можешь меня сопровождать. Это неприлично. Что скажут твои знакомые?

– Все прилично. Я же не одна женщина в экспедиции! Госпожа Грез будет играть роль моей компаньонки. Мы поселимся в одной палатке, она будет мне помогать.

Тут уже я заскрежетала зубами.

– Но я и так способна выдержать дорогу, – самоуверенно продолжила Эвита. – Когда я училась в пансионе, мы с девочками ходили в походы, и в палатке спать мне уже приходилось. Я умею разжигать костер и отлично стреляю. Каждый год езжу с отцом на охоту на лис.

– Я куплю тебе билет на пароход, и завтра ты отправишься домой, – постановил Иверс.

– Нет, – улыбнулась Эвита.

– Нет?!

– Нет, нет, и нет. А если решишь уехать без меня, я найду проводника и все равно поеду за тобой. Тебе меня не остановить. Ты упрямый, но и я тоже!

Я даже немного зауважала Эвиту. Возможно, на ее месте я поступила бы точно так же.

Но все же ее планы мне ни капли не нравились.

– Джемма, ну хоть вы объясните ей, почему эта затея никуда не годится! – в отчаянии обратился ко мне Иверс.

Битый час мы на два голоса пытались разубедить упрямую дамочку. Какие только доводы не приводили! Но Эвита лишь улыбалась в ответ и стояла на своем. Она была непробиваема и, кажется, воспринимала спор как забавную игру.

У нас кончились аргументы. Эвиту не пугали ни дикие звери, ни змеи со скорпионами, ни мозоли, ни комары величиной с теленка. Я даже попробовала застращать ее историями об оживших мумиях и духах ущелий, но Эвита лишь презрительно хохотала в ответ.

В конце концов Иверс беспомощно глянул на меня, на невесту, и со вздохом сказал:

– Ладно. Но если…

– Никаких если! – Эвита захлопала в ладоши. – Я знала, что ты согласишься. Ты же у меня разумный мальчик!

Иверса перекосило так, что я всерьез испугалась за его рассудок. Признаться, я и сама кипела от негодования. Одного Иверса я еще смогла бы терпеть, но его невесту – нет уж, дудки! Не стану я с ней возиться. Пусть только попробует превратить меня в служанку, и скорпионы покажутся ей котятами.

– Раз мы все решили, давайте сходим в ресторан, – Эвита поднялась и расправила юбку. – Я ужасно проголодалась. Кстати, когда мы отправляемся?

– В конце недели, – буркнул злой Иверс. – У тебя еще будет время передумать.

– Я ни в коем случае не передумаю!

Мы с Иверсом поплелись за его невестой мрачные и задумчивые. Эвита же чуть не приплясывала.

Когда расположились за столиком и открыли меню, явился Озия. Увидев Эвиту, он впал в ступор. Пошел красными пятнами, моргал, и с трудом проблеял приветствие.

Эвита польщено улыбнулась, списав растерянность аспиранта на свою неземную красоту.

Когда Озию посвятили в возмутительные планы Эвиты, он начал заикаться.

Глава 8 Культурные особенности

– Вы погибнете страшной смертью! – возвестил старейшина Сехет, выставив к потолку костлявый палец. – Стервятники выклюют ваши глаза, шакалы погрызут кости, а ваши души попадут в вечное рабство к бронзовым монстрам ущелья.

Мы сидели в доме старейшины за низким столом, устроившись на подушках. Побеседовать с путешественниками собрались все важные люди деревушки. Помимо Сехета за столом присутствовали две его жены в цветастых балахонах и три меланхоличных бородатых старика. До сего момента деды дремали, но при вопле Сехета проснулись и возбужденно залопотали.

Иверс хладнокровно подождал, пока они не угомонятся, после чего заявил:

– На все воля Мудреца, и все наши пути уже записаны в Книге Судьбы.

Услышав традиционную присказку, старейшина развел руки и склонил голову.

– И все-таки подумайте хорошенько, – сказал он уже без афарского пафоса. – Ущелье Карадонг – дурное место. Почему бы вам не вести изыскания поближе, скажем, в ущелье Сов? Там есть отличные захоронения Древних, почти не разграбленные, и много-много рисунков на камнях.

– И много-много других археологов и туристов. Я люблю быть первым, Сехет. А первым всегда приходится идти на риск.

– Мы не боимся страшных сказок, почтенный, – добавила я.

– Это не сказки, госпожа. Кое-кто из моих людей своими глазами видел бронзовых монстров. Парень еле унес ноги и с тех пор заикается и плачет во сне.

– Вот как? – заинтересовался Иверс. – Он в деревне? Я бы хотел с ним поговорить. Может, он отправится с нами?

– Он откажется, профессор. Никто не хочет идти с вами на верную гибель. Я с трудом нашел тебе лишь двух работников. Вот этих, – он ткнул пальцем в угол, где устроилась парочка мрачных лохматых мужиков. – Базаф и Бигал охотники, они не любят сидеть на одном месте и за деньги отправятся хоть к дьяволу на именины…

Старейшина неодобрительно покачал головой. Иверс осмотрел мужиков и остался недоволен их разбойничьим видом.

– Других не найдется?

– Нет, – скорбно улыбнулся старейшина.

– Я заплачу. И тебе процент за посредничество.

На миг черные глазенки Сехета жадно блеснули, он огладил бороду, вздохнул, подумал и покачал головой.

– Я не смогу заставить моих людей. Они боятся. Проси другое. Все мое – твое, профессор. Лошади, провиант, жены… Бери что угодно, потому что я уважаю тебя, если ты уважаешь меня.

Младшая жена старейшины, круглолицая бойкая тетка, улыбнулась профессору и многозначительно поиграла бровями. Тот поспешно отвел глаза.

– Говорил же, нужно было нанимать рабочих еще в Хефате, – заметил Аджиб. – Но ты меня не послушал.

Я покаянно опустила голову. Потому что нанять рабочих в деревушке близ ущелья было моей идеей. Но ведь все путешественники так делают! Местные не прочь заработать и охотно соглашаются сопровождать экспедиции. Кто знал, что люди здесь такие суеверные и затыкают уши при звоне монет, если им предлагают отправиться в страшное ущелье Карадонг.

Иверс наверняка будет меня поедом есть за плохой совет.

Но профессор даже не посмотрел в мою сторону, а лишь коротко признал:

– Да, я просчитался. Что ж, придется брать тех, что дают.

– Давайте же подкрепимся, чем Мудрец послал, – обрадовался старейшина, и его жены подали на стол тарелки с дынями, сыры, лепешки и кислое молоко.

Только мы приступили к трапезе, как тонкие стены хижины сотряс истошный вопль:

– Ааа! Помогите!

Старейшина подскочил на месте, выпучив глаза.

– Это кричит та, вторая госпожа, что пришла с тобой?

– Она самая,– Иверс поднялся и быстро вышел из хижины. Мы с Аджибом переглянулись и бросились его догонять.

– Вторая госпожа очень беспокойная, – сказал Аджиб, когда мы спешили в дом, где нам предоставили ночлег. – Почему она все время кричит или говорит? Она не знает, что красота женщины в молчании?

– У Эвиты что-то случилось, вот она и вопит, – осадила я проводника.

– У нее все время что-то случается. А если не случается, она постарается, чтобы случилось, – вполголоса, чтобы не услышал Иверс, добавил Аджиб.

Мы ворвались в темную комнату, где Эвита легла отдохнуть. Через минуту мне пришлось признать, что Аджиб оказался прав.

– Габриэль… здесь это! Какой кошмар! – всхлипнула Эвита. – Убей его!

Она сидела, подобрав ноги, на низкой походной койке и тыкала пальцем в стену. Где неторопливо полз паучок скромных размеров. Неприятная тварь, что и говорить, но такого визга он не заслуживал.

– Пауков в Афаре убивать нельзя, это плохая примета, – с трудом сдерживая раздражение сказал Иверс. Взял со стола бронзовую плошку, смахнул в нее паука и вынес бедолагу на улицу.

– А если он вернется? – капризно спросила Эвита.

– Тогда постарайся с ним подружиться. В походе нам еще придется встретить его собратьев.

– Разумеется, – выдохнула Эвита и покаянно улыбнулась. – Габриэль, прости меня! Я такая дурочка. Обещаю, я привыкну и больше не буду поднимать шум из-за пустяков. Ты со мной очень терпелив, я это ценю.

Глава 9 Ущелье Карадонг

Ни ласковые уговоры, ни угрозы на Раму не действовали; оставалось лишь смирить гордость и позвать на помощь Аджиба. Но когда я подняла голову, чтобы окликнуть проводника, увидела, что профессор уже заметил мое затруднение и развернул коня. Совсем не хотелось, чтобы Иверс застал меня в минуту позорной слабости, и я принялась усерднее дергать за поводья и шикать, на что Рама и ухом не повела.

Подъехав, Иверс несколько секунд наблюдал за моими потугами, а потом заявил:

– Не причитайте понапрасну. Для лошадей метельник безвреден. Они его едят, когда нет корма повкуснее.

– Теперь буду знать, – лаконично ответила я и легонько шлепнула Раму по шее; та угрожающе фыркнула в ответ.

– Джемма, вы неправильно держите поводья, а в седле сидите, как куль картошки. Наверняка все себе отбили.

– Какой вы догадливый! – огрызнулась я.

– Вы и правда не умеете ездить верхом? – злорадно удивился Иверс. – Кто бы мог подумать!

– Не умею. И что теперь?

– Могли бы заранее предупредить. Ладно, не злитесь. Я вас научу, как нужно. Сядьте ровно, не наклоняйтесь вперед. Лучше немного откинуться назад, но не слишком. Бедра прижмите к бокам лошади.

– И как это поможет заставить упрямую скотину слушаться? Она не хочет ехать дальше.

– Заставить можно поводьями и ногами. Кроме того, лошади чувствуют, кто хозяин. А ну пошла! – негромко приказал Иверс. Подлая Рама тут же покорно отступила от куста и зашагала, никуда не сворачивая. Скоро мы догнали остальных всадников.

Эвита и Аджиб продолжали перепираться. В качестве посредника они привлекли Озию. Он добросовестно, слово в слово повторял завуалированные оскорбления от одного спутника другому.

Иверс заставил своего коня сбавить шаг – профессору не хотелось встревать в нелепую ссору. Дальше мы поехали бок о бок.

Сухое русло тянулось к горизонту, где темнела горная гряда. Слева и справа поднимались лабиринты невысоких выветренных скал. Заросли метельника и акаций становились гуще – значит, близок источник воды.

Солнце поднялось и нещадно жарило, в мелкой гальке попадались выбеленные временем кости. Пейзаж обладал мрачной красотой, но и вызывал смутную тревогу.

– Джемма, почему вы все время оглядываетесь? – спросил Иверс и тоже оглянулся, приложив ко лбу ладонь козырьком.

– У меня пробудился Дар, – ответила я после паузы. – Такое ощущение, что среди скал что-то прячется.

– Думаете, за нами следят? Как проявляет себя ваш Дар?

Я описала, как смогла: зуд и жжение в груди, растущее беспокойство, жажда найти и узнать. Кто не испытал подобное, не поймет.

– Не исключено, что в здешних землях есть захоронения. Именно поэтому мой Дар проснулся. Пока не могу понять точно. Стойте! – крикнула я, и лошадь в кои-то веки меня послушалась. – Вон там, под белым камнем… видите? Там точно есть древняя могила или клад!

– Так давайте проверим!

Иверс громко объявил остановку на привал. Наши спутники остановились и спешились, нанятые в деревне работники достали съестные припасы и уселись поодаль.

Мы же с профессором устремились на поиски.

– Так и есть! Захоронение! – Я показала на участок скалы, где камень отличался по цвету. Вокруг бежала едва заметная трещина, замазанная глиной, а выше, почти стертый временем, выступал символ вечной жизни – крест с петлей.

– Могила, и даже не разграбленная, – мечтательно сказал Иверс. – Нужно отметить ее местоположение на карте и позднее наведаться, вскрыть и описать по всем правилам.

– Тут целое кладбище. Теперь я точно это вижу. Мой Дар редко ошибается.

Я показала в проходы скального лабиринта. По коже пробежал морозец, как от дуновения ледяного ветра.

– Настоящее историческое сокровище! – пришел в возбуждение Иверс. – Смотрите, вон остатки механизмов. Интересно, для чего они предназначались?

Прямо из камня, припорошенного сухим лишайником, выступали изломанные зубцы желтоватого металла, выше – сплетение бронзовых реек.

– Они как будто вплавлены в камень. Мы до сих пор не знаем, как древним афарцам удавалось сотворить такое и для чего.

– Я не раз видела подобное. Черные копатели порой выламывают детали из цветного металла и сдают перекупщикам.

– Чертовы воры, – выругался Иверс. – Они уничтожают ценные исторические свидетельства. Из-за этих подонков мы до сих пор не можем разгадать тайны Афара.

Мне стало не по себе, потому что некогда я тоже имела прямое отношение к племени грабителей.

Иверс бросился дальше по ущелью, охваченный пылом исследователя. Его глаза разгорелись, лоб разгладился, челюсть выдвинулась вперед. Меня захватил не меньший азарт.

Мы ощупывали камни, иногда сталкиваясь руками и плечами, перебрасывались восторженными репликами. Я описывала то, что видела эфирным зрением внутри могил – саркофаги, урны и ларцы, свитки папируса и глиняные фигурки слуг, которые могли понадобиться их хозяевам в загробной жизни. В одном из захоронений я даже углядела колесницу, и рядом – неведомый бронзовый агрегат!

Глава 10. Демоны и ящерицы

Мы занялись обустройством лагеря. Большую часть работы взял на себя Аджиб, Бигал и Базаф неохотно помогали.

Иверс неустанно подгонял парочку ругательствами и сам взялся разгружать тюки и ставить палатки. Я раскладывала съестные припасы.

Унылый Озия копался в кофрах с фотографическими принадлежностями и заполнял журнал – Иверс велел вести ему строгую отчетность.

Эвита путалась у всех под ногами и раздавала указания. Не сказать, что бестолковые, но совершенно лишние. Мужчины и без нее хорошо знали, что делать. Судя по резким ноткам, наша красотка пребывала не в лучшем настроении и хотела, чтобы все это поняли.

В конце концов Иверс нашел, чем занять невесту.

– Дорогая, буду весьма обязан, если ты осмотришь скалы и поищешь петроглифы, – придумал он.

Эвита поджала губы, но подчинилась. Некоторое время она с брезгливым видом бродила возле стены, но скоро остановилась и закричала:

– Нашла! Тут что-то нарисовано!

Озия мигом сорвался и помчался к ней, размахивая на ходу фотоаппаратом. Мы с Иверсом тоже отложили дела и пошли глянуть.

– Кхм… это не совсем то, что нужно… – пробормотал Озия, но тут же спохватился и принялся расхваливать Эвиту за ее внимательность.

Я критически изучила столбцы символов, что покрывали стены у входа в ущелье. Научного интереса надписи не представляли – их нанесли не так уж давно, лет сто назад самое ранее.

– Это защитные символы, – негромко сказала я Иверсу. – Печати, что удерживают зло внутри. Видимо, ущелье встретило прошлых путешественников негостеприимно.

– Я понял, – хмуро откликнулся Иверс и тут же ласково обратился к Эвите:

– У тебя зоркий глаз, моя дорогая. Продолжай в том же духе.

– Спасибо, что оценил мои усилия, – ответила Эвита с сарказмом. – А то мне показалось, что ты меня и вовсе перестал замечать. Ведь день мне пришлось довольствоваться лишь обществом несносного проводника.

– Ты всегда в моих глазах и в моем сердце, – заученно выдал Иверс и поспешил отойти.

Эвита перевела на меня полный подозрения взгляд.

Несмотря на то, что невеста Иверса целый день провела в седле, выглядела она прекрасно. Дорожный костюм не помялся, бант на шее кокетливо завязан, ни волосок не выбился из прически. Однако в ее глазах бушевала буря.

– О чем вы целый день шептались с Габриэлем? – резко спросила она, решив не ходить вокруг да около. – Он к вам словно приклеился.

– Мы с доктором Иверсом обсуждали рабочие моменты.

– Какие именно?

– Маршрут, план исследований и все такое прочее.

– Для этого вам нужно было уединиться в скалах?

– Позвольте, в чем вы меня обвиняете?!

– Думаю, вы догадываетесь, – ядовито улыбнулась Эвита.

– Не имею ни малейшего представления.

– Ох какая наивность! – Эвита поцокала языком. От потока направленной на меня неприязни даже кожа на щеках вспыхнула.

– Вам не о чем беспокоиться, госпожа Зильбер, – сухо сказала я. – Не надо ничего выдумывать. И интриги плести тоже не надо; это не на пользу общему делу.

– Нет, Джемма. Это вы плетете интриги, – бросила Эвита, задрав голову. – У вас, видать, в этом богатый опыт.

Ее уничижительная интонация сильно меня задела. Даже в глазах защипало от обиды, чего не случалось со школьных времен, когда меня дразнили одноклассницы.

Я сжала кулаки. Хотелось ответить едким оскорблением, но пришлось сдержаться из уважения к отцу Эвиты. Мне предстояло работать на Мидаса Зильбера, если он выполнит обещание и возьмет меня в свой музей.

Эвита шагнула к пещере и поскользнулась на размытой ручьем глине. Вздорная дамочка замахала руками и чуть не упала; я инстинктивно бросилась к ней, толком не осознав, что хочу сделать – помочь ей или толкнуть в грязь.

– Уберите от меня руки! – зашипела Эвита. – Вы вся в пыли, не хочу, чтобы вы меня испачкали!

Она поймала равновесие и осторожно, на цыпочках, стала пробираться прочь.

– Грязь, грязь, всюду грязь! – продолжала шипеть она. – Грязь и вонь! Господи, как я ненавижу этот ваш Афар! Дикая страна, дикие обычаи, дикие люди!

– Между прочим, эта грязь, которую вы презираете, высоко ценится в столичных салонах красоты, – сказала я наобум, просто потому, что захотелось защитить землю моей родины. – Из нее делают косметические маски, которые возвращают коже сияние и упругость. Видите, красноватый оттенок глины? Это благодаря ценным веществам.

– Ну надо же! – всплеснула Эвита руками. – Самое ценное в Афаре – это его грязь и древняя рухлядь. Больше-то ему нечего предложить цивилизованному миру.

Если бы Эвита задержалась, я бы точно спихнула ее в ручей. От ярости у меня даже в голове застучало.

До чего гадкая особа! Ох и попортит же она крови Иверсу. Но что его жалеть – видел, кому предложение делал.

***

Быстро опустилась ночь, на небе высыпали крупные звезды, и температура тут же ощутимо упала.

Глава 11. Ошибка профессора Иверса

Утро в Афаре – лучшее время дня. Солнце заливает скалы розовым светом, прохладный ветерок ласкает кожу, а ты сидишь у костра и наслаждаешься прекрасным видом, горячим чаем и придымленной кашей из жестянки.

Вот только зря я предвкушала подобную идиллию. Когда проснулась, завтраком и не пахло, зато снаружи раздавались вопли и брань. Из коих следовало: вновь приключилось нечто досадное.

Я выползла из палатки. Разгоряченные Иверс и Аджиб носились по лагерю, проклиная весь свет. Неподалеку на корточках сидел Озия, горестно подперев голову кулаком. Эвита устроилась на плоском камне, обхватив колени руками.

Скоро суть катастрофы разъяснилась.

Наемные рабочие решили, что сыты дурными предзнаменованиями по горло. Бигал и Базаф сбежали ночью, оставив нас на произвол судьбы. С собой прихватили двух лошадей, а прочие умудрились отвязаться и тоже сделали ноги.

На миг вдалеке среди валунов мелькнул зад Рамы. Скотина весело скакала прочь, наслаждаясь свободой, и делала вид, что не слышит гневных окликов.

– Трусы, подлые суеверные душонки! – орал Иверс, потрясая кулаками. Адресуя свои проклятия, разумеется, охотникам. – Ну, попадись они мне! Чтоб им гнить в отхожей яме, чтоб у них глаза через зад повылазили, чтоб их бабку черти на лавке…

– Как поступим, профессор? – прервал Иверса Аджиб. – Будем возвращаться?

– Пешком до деревни? – тут же успокоился Иверс, перейдя на деловой тон. – Двенадцать лиг по пустоши, через скалы, по жаре? С двумя слабыми женщинами в команде?

Я не выдержала и фыркнула. За Эвиту не ручаюсь, но для меня переход – привычное испытание.

– Как-нибудь справимся, – пожал плечами проводник. – Думаю, если подождать, часть лошадей вернется к ущелью. Но, скорее всего, они во весь опор несутся домой.

–– Никто и ничто не помешает моим планам, – профессор выпятил грудь и скрестил руки. – Мы продолжим исследования. Со старостой было договорено, что через две недели нам подвезут к условленному месту из деревни припасы. Какой смысл возвращаться, чтобы искать лошадей и новых работников? И без них обойдемся.

– Подлецы прихватили с собой самое дорогое оборудование, – доложил Озия. – Мой фотоаппарат, ружья, часть припасов.

– У нас осталось еще одно ружье и немало провианта. На две недели хватит. Решено: идем в ущелье!

– Такие вещи нужно решать голосованием, – я впервые подала голос. – Мне не нравится, что в лагере у входа никого не останется.

– Ну, кто со мной? – зычно вопросил профессор. – Разделяться нельзя. Нас и так осталось немного, одиночке придется действовать на свой страх и риск. Я не могу этого допустить.

– Я за ущелье, доктор Иверс, – откликнулся Озия. – Не стоит терять времени.

Я покачала головой. Вот и Озия заразился одержимостью Иверса.

– Куда ты, туда и я, профессор, – флегматично кивнул Аджиб. – Я твой слуга.

– Я не оставлю тебя, дорогой, – кротко промолвила Эвита, скорчив страдальческую гримасу.

– Большинство «за», – заключил профессор, победно глянув на меня. Я пожала плечами.

Что ж, да будет так. Пусть потом не говорит, что я не предупреждала.

– Тогда за работу! – Иверс рубанул кулаком воздух. – К полудню мы должны двинуться в путь.

И работа закипела. Я взялась приготовить завтрак. Мужчины паковали вещи и распределяли рюкзаки. Эвите поручили заняться запасами провианта, и она молча возилась с банками и пакетами. На ее пятнистом после ночных процедур лице мелькала богатая гамма эмоций. Но Эвита держала язык за зубами.

Девица умнела на глазах. Начала понимать, что когда на ее жениха находит исследовательский раж, лучше ему не перечить.

Часть припасов мы спрятали в мелкой расселине среди скал, завалив валуном. Иверс оставил записку – на случай, если нас будут искать.

И вот, когда солнце поднялось высоко, а полуденный жар обжигал щеки, мы перебрались через каменный порожек и вошли в прохладную темень ущелья Карадонг.

Первые шаги я совершила с трепетом. Когда в ущелье последний раз побывал человек? Месяц, год или столетие назад? Действительно ли заходил сюда Одиссей Лилль? Вблизи входа не было следов любопытных путников.

Наши голоса гулко разносились по ущелью, но эхо долго в нем не жило.

Глинистый пол упруго подавался под подошвами, посередине журчал ручеек, и скоро мы миновали уступ, откуда поток изливался в неглубокий бассейн, где Иверс вчера устроил купальню.

Возле стен земля была суше. Выветренные скалы уходили далеко вверх, и сейчас, когда солнце стояло высоко, внутрь проникали рассеянные лучи.

Обломков и отдельных камней почти не попадалось, что было хорошим знаком – обвалов в ущелье не случалось. Оно напоминало длинный, узкий, скупо освещенный коридор со стенами невероятных форм и неожиданными развилками. Без карты тут легко заблудиться.

Иверс выстроил нас в особом порядке.

– Я иду первым, – властно заявил он. – Вторым следует Аджиб. Затем дамы. Замыкает Озия. Так мы сможем обеспечить безопасность слабых членов группы. Неизвестно, что или кто поджидает нас в ущелье.

– Учитывая, что у меня есть Дар чувствовать ловушки, мне следует держаться впереди, – прервала я его самоуверенную речь.

– Как хотите, – не стал спорить Иверс и обратился к Эвите: – Но ты, дорогая, должна оставаться за моей спиной, под защитой, на виду у всех. Держись ближе к Аджибу.

Эвита раздула ноздри и гримасой показала, что думает о такой расстановке.

– Передай второй госпоже, что она может на меня положиться, – сказал Аджиб. – У меня еще не погибала и не терялась ни одна кобылица.

– Передай этому дикарю, что если он еще хоть раз сравнит меня с кобылицей, то я… – не придумав, как закончить, Эвита вскинула подбородок, поправила лямки рюкзака и решительно зашагала вперед.

Я одобрительно кивнула. Эвита навязалась на нашу голову и с самого начала была помехой. Но ее упрямство заслуживало уважения. И ныла она не так уж много, беспристрастно говоря. И оказалась довольно выносливой для избалованной дамочки из высшего общества.

Глава 12 Река Костей

Эвита не стала помогать жениху. Она расхаживала взад и вперед, нервно озираясь.

Наконец подошла ко мне и сообщила драматичным шепотом:

– Джемма, мне кое-что нужно сделать… подальше от мужчин, – она оглянулась и закусила губу. По ее смущенному виду я мигом догадалась, в чем дело.

– Конечно. Мне тоже не помешает. Схожу с вами.

Она кивнула, поджав губы.

– Габриэль велел не отлучаться поодиночке, а я не могу просить его…

– Да-да, понимаю.

Я сполоснула руки в ручье, протерла нож, закопала в песок потроха и передала разделанную рыбу Аджибу. Тот пристроил тушку на углях.

– Ну и запах от вас! – Эвита сморщила нос. – И чешуя в волосах.

– Что поделать! В пустошах еду не приносят на тарелочке, – я миролюбиво улыбнулась, решив не обострять отношения с Эвитой. Ей и правда непросто приходится. Нужно проявить капельку терпения.

– Прогуляемся за поворот, видела там нишу, нам будет удобно.

Я прихватила с собой лопатку и прочее, без чего в походных условиях не обойтись, когда хочешь делать все цивилизованно.

– Вы куда это направились? – Иверс приподнялся и глянул на нас грозно. – Без меня ни шагу от лагеря!

– Не глупите. Вам с нами нельзя.

– Ааа, ясно, – Иверс слегка смутился и сел на место. – Будьте осторожны и далеко не отходите.

Эвита потупилась и юркнула за мной, стараясь казаться незаметной. Ох уж эти деликатные светские дамочки!

Мы укрылись от мужских взоров и принялись оправляться и приводить себя в порядок. Подобные моменты обычно сближают девочек и способствуют откровенности, поэтому я решила воспользоваться возможностью, чтобы удовлетворить свое любопытство. Хотелось выслушать вторую сторону. И откуда только у меня появилась жажда совать нос в амурные дела посторонних!

– Эвита, я понимаю, что Афар вам не нравится, – начала вкрадчиво, когда мы присели у ручья умыться. – Вы храбро поступили, когда решили поехать с профессором. Наверное, уже жалеете, да? Или надеетесь привыкнуть к походной жизни?

– Не думаю, что когда-нибудь привыкну, – хмуро ответила Эвита, выковыривая грязь из-под ногтей. – В школьных походах все было иначе. Палатки, душ, повара…

– Можно считать эту поездку вашим предсвадебным путешествием. А что, хорошая мысль! Отправляться с любимым на край света до того, как вы соедините свои судьбы, а не после. Ведь в дороге, перед лицом трудностей, человек показывает себя тем, кто он есть на самом деле.

– Сначала я собиралась поехать на курорт на источниках, да отец отказался выписать чек, – после паузы сообщила Эвита. – Упрекнул меня в безрассудных тратах. Мне стало скучно торчать в городе зимой. Да еще без Габриэля. Вот я и придумала поехать с ним, посмотреть, как он проводит время… в своих экспедициях.

Она остро глянула на меня исподлобья, я сделала вид, что не поняла намека, и доброжелательно улыбнулась.

– Удивительно, что отец вас отпустил. Он, наверное, очень за вас переживает. Но ему придется привыкнуть – ведь потом вы всегда будете сопровождать мужа, как положено преданной жене. Честно, вы молодец. Я правда так думаю.

Моя тактика начала приносить результат. Эвита задумчиво поковыряла камень пальцем, кашлянула.

Я ждала, приглядываясь. У Эвиты вертелось на языке некое признание, но она пока не решалась исповедоваться.

Видимо, ее доверия я все же не заслужила (что неудивительно). Эвита натянула бесстрастную маску, распрямила плечи и легко бросила:

– Нет, отец не сопротивлялся. Только сначала… но быстро сдался, даже счел мою идею хорошей. Вот только сама я уже не думаю, что идея была хорошей. Как вы все выносите, Джемма? – она поджала ноги и обхватила колени руками.

– Что именно?

– Как выносите жару, пыль, отсутствие удобств, скверную еду? Хотя вы, наверное, привычная, раз родились здесь. Но вы жили в столице, в богатом доме Абеле Молинаро. Как можно вернуться в Афар по своей воле? Чтобы копаться в глине, выискивать никому не нужные черепки… – она брезгливо покачала головой. – Не понимаю Габриэля. Ему предлагали должность проректора и хороший оклад. Он мог бы заведовать музеем моего отца. Он мог бы вообще не работать, у него достаточно денег, хватит и на науку тратить, и жену содержать в роскоши! Но нет – его тянет в эту грязь, в пустоши, в развалины!

У меня в голове пронеслись некоторые подозрения. Мидас Зильбер очень хотел пристроить дочь за Иверса. Он не отпустил ее на дорогой курорт. Иверс хорошо обеспечен. Полно, уж не грозит ли Зильберам финансовый крах, и они уцепились за брак, как за спасение? А Иверс, наивный, принял все за чистую монету.

Эвита продолжала возмущаться.

– А местные дикари? Грубые, невоспитанные, хитрые! Взять этого проводника, Аджиба… – она презрительно повела плечом. – Вылитый головорез. Вы видите, как он ко мне относится? Смотрит на меня, как на… лошадиный навоз! Да как он смеет! Грубый, необразованный, только из драного шатра вылез, а уже показывает гонор!

Эвита разливалась так пылко, что даже покраснела, а ее глаза заблестели.

Я мысленно усмехнулась. Ох с какой страстью она говорит о проводнике! С какой жаркой ненавистью! С трепетом, с придыханием! Любопытно, очень любопытно… Аджиб весьма хорош собой, хотя и не по светским меркам.

– Бедная его жена! Как она только живет с таким грубияном, да с повадками средневекового неуча!

– Аджиб не женат.

– Вот как? – тут Эвита и вовсе покраснела как помидор. Облизала губы и небрежно добавила: – Понятно. Кто же за него пойдет, за нищего бродягу, лошадиного пастуха... Только, наверное, совсем уж отчаявшаяся девушка. Он ведь и выглядит ужасно! Глаза у него какие – черные, наглые! И эти патлы до плеч! А кожа какая темная!

– Как и у меня. У всех афарцев такая, – прервала я ее, решив, что с меня достаточно. – Зато под жарким солнцем мы не обгораем. А у вас уже нос покраснел. Скоро начнет шелушиться.

Эвита с ужасом провела рукой по лицу и сморщилась.

– Где вы там застряли? – донесся до нас нетерпеливый оклик Иверса. – Эвита, Джемма? Если вы сейчас же не покажетесь, я приду к вам, и плевать я хотел на приличия.