Искупление Дамира

1.

Меня настолько поражает мысль, что это действительно конец, что я даже не помню, как возвращаюсь домой. Чудо, что доехала без приключений и не врезалась никуда.

Это всё-таки бесконечно разные вещи: в пылу ссоры, на эмоциях поставить точку и увидеть эту точку в холодном непроницаемом взгляде другого человека, еще день назад казавшегося почти родным. Внутри будто что-то распадается и леденеет, будто я роза, которую опустили в азот, а затем безжалостно бросили на пол. Звенит, звенит, звенит...И пустота.

И в то же время тайная надежда, что вот он сейчас позвонит, позовет, придет наконец перестает тянуть, мучить. И ты постепенно принимаешь новые правила игры. И даже легче дышать несмотря ни на что. Когда ничего ни от кого не ждешь - всегда легче...

Не помню, чем ужинала, не помню, что смотрела на ночь. Вырубилась где-то в час. На следующее утро меня поднял трезвонящий будильник на телефоне и за окном встретило безрадостное дождливое утро. Выглянув за окно, обратно задернула занавеску и отправилась в ванную. На автомате приняла душ, почистила зубы...

Краситься? П-ф-ф...

Точно не сегодня. Зачем? Как там? Кожа должна дышать...Отрыла в холодильнике какой-то йогурт и сделала крепкий кофе, для завтрака - вполне. Даже ленту новостей успела пролистать. Ничего нового - мир всё так же сходит с ума. Достала из шкафа первые попавшиеся штаны и свитшот, на ноги кроссовки. Захватила дождевик в коридоре, сумку - мешок, и вприпрыжку спустилась по лестнице, игнорируя лифт. В привычных вещах было легко и удобно, мне нравилось ощущение, как сползает безразмерная кофта с плеча, как брюки не сковывают движения, как пружинят беговые кроссы на ступеньках.

Дождь на улице лил стеной, но неожиданно оказался настолько теплым, что даже не тянуло от него убежать. Я лишь накинула капюшон и прошлепала к своему авто по быстро набирающим силу лужам. В воздухе пахло июнем. Зеленая листва парила, даря особый пряный аромат влажному воздуху, горчила прибитая каплями пыльца, и даже мокрый асфальт, казалось, ощущался на языке. Мир вокруг крутился, жизнь продолжалась, и я тоже решила выбрать жить дальше, не оглядываясь.

Как выбирала это всегда.

***

- Привет, ну что сегодня? - интересуюсь у Ромки, крутанувшись в своем кресле и чуть не выплеснув на себя кофе, который крепко сжимаю в руках. Пальцы обжигает горячим бумажным стаканчиком из автомата, но почему-то это приятное ощущение. Привычное, живое, такое утреннее...

- Да, ничего, - потягивается и зевает мой напарник, и не думая прикрывать рот рукой, - Работает как часы...вроде. Думаю, наладили уже, ошибок не вылезает. Тимофей написал, что сегодня вечером протестирует еще и в принципе можно Керефову сдавать.

Тут Ромка мне подмигивает.

- Даже раньше на два дня, чем обещали, да?

- Да...- я прячу взгляд в стаканчик, будто нахожу в его белой крышке что-то дико интересное, - Знаешь, я наверно у Тимофея отпрошусь тогда уже сегодня. Ну, смысл мне тут сидеть? Всё работает, да и ты отлично во всем и без меня уже разбираешься...

- О, Жек, решила слинять? А как же я? Как же моя великолепная компания? - Ромка строит мордочку вселенского обиженного страдальца. А потом добавляет уже серьезно, - Да и, чтобы ты тут сидела, Тиграныч просил. Так что, если он разрешит только, что не факт. Ты же его знаешь...

- Ну, да...Знаю...- бурчу я и отставляю стакан.

Хорошее мгновенно настроение скатывается до отрицательных температур. Утыкаюсь в монитор и приступаю к оставшейся рутинной работе.

Не знаю я ни черта...

Взгляд невольно притягивает притихший телефон на углу стола, молчащий с воскресенья…

***

Тимофей приезжает в офис, как обычно, к обеду. К нам не заходит, а сразу отправляется к Керефову на совещание. Поэтому я решаю написать своему непосредственному начальнику смс.

Ж. Тим, можно я домой пойду?

Т. А что?

Ж. Плохо чувствую себя. Больняк брать не хочу, отлежусь. Все сделали. Пашет. Если что, из дома могу.

Т. Ты че? Прямо сейчас что ли?

Ж. Да, и до конца недели. Можно?

Т. Охренела? Вторник только! Бери больняк!

Ж. МОЖНО???

Две галочки напротив последнего сообщения зеленеют. Молчит. И даже не печатает. Нервно барабаню пальцами по столу, к лицу приливает жар. Кажется, я почти слышу, как Тимофей извиняется перед Дамиром за свою нерадивую сотрудницу…Минута, две, десять. Экран вспыхивает, и гаджет тонко пиликает принятым сообщением.

Т. Дуй, но от премии половина. Или больняк!

Ладони влажнеют и по телу разливается будоражащая слабость, когда беру в руки телефон, чтобы ответить. Я ведь знаю, что это значит. Что Керефов меня отпустил и, скорее всего, по той же причине, по которой я отпрашивалась. Чтобы не сталкиваться со мной лишний раз в лифте или в коридоре. В понедельник они улетают с Тимофеем в Новороссийск, а значит, возможно, я Дамира вообще больше никогда не увижу.

Никогда…

От этого простого слова в груди странно и томительно теснит, но я давлю в себе эти чувства.

Ж. Ты лучший. Мой герой…Героище!!!

Отправляю сообщение Тимофею и начинаю закрывать программы на рабочем столе. На это получаю смайлик с закатанными глазами и расплывчатое пожелание не-расклеиваться- мне- там. Выключаю комп. Суетливо собираю вещи.

- Что, отпустил? – вопросительно вздергивает брови Роман.

- Ага. Если что- звони!

- Ну, давай…- Ромка недовольно и с легкой завистью хмурится, наблюдая за моим внезапным побегом с рабочего места, но никак его больше не комментирует.

В следующий раз мой телефон оживает принятой смской, когда я уже захожу в лифт своего дома. И когда я вижу имя человека, ее отправившего, мне приходится опереться ладонью о кабину, так сильно тело качает в сторону от резко стукнувшего сердца. С каким –то нездоровым трепетом открываю, чтобы прочесть совершенно нейтральные слова. Даже во рту пересыхает…

2.

Возращение Дамира я не вижу - у меня плотно закрыты глаза. Но слышу его уверенные приближающиеся шаги, ощущаю тонкий пряный запах разгоряченного мужского тела, чувствую тепло кожи, когда под ним прогибается матрас.

- Ежик, только не говори, что опять спишь, - растерянно и недовольно бормочет Керефов совсем близко от моего лица, а затем раздается глухой стук стекла о дерево, когда он ставит стакан воды на прикроватную тумбочку.

Улыбаюсь. Слышу, как он с облегчением и усмешкой выдыхает. Моей задницы и поясницы быстро и с нажимом касается бумажная салфетка, а затем наверно летит куда-то на пол.

- Пей, ты хотела, - коротко приказывает Дамир.

Отрицательно мотаю головой, так и не открывая глаз. Меня так разморило, что даже это лень... По ощущениям понимаю, что Дамир вытягивается рядом на кровати, устроившись на боку. Лицо начинает характерно покалывать - рассматривает, наверно... Горячая шероховатая ладонь ложится приятной тяжестью мне на плечо, чуть сживает, идет дальше - гладит щеку, висок, убирает челку со лба, проходится по затылку, щекотно тормоша короткие волосы, спускается на шею. Мужские пальцы очерчивают каждый позвонок, спускаются вниз к лопаткам и опять возвращаются к желобку позвоночника. Я чуть выгибаюсь под его рукой - так приятно, что хочется мурчать от этих легких, изучающих прикосновений.

Надо было не пускать его. Я же хотела расстаться. Но…

Поворачиваю голову на другой бок и открываю глаза. Нега пропадает от этих мыслей. Взгляд упирается в окно, за которым сереет небо белой ночи. Дамир наклоняется и целует меня в плечо горячими сухими губами. Его влажное дыхание оставляет на коже остывающий след. Мурашки рассыпаются по всему телу от этого мимолетного прикосновения - оно какое-то особенное, не про секс. Более интимное что ли. Мужская рука замирает на моей пояснице, не идя дальше, жаркие губы прижимаются к шее. Дамир пододвигается ближе, и мой левый бок начинает гореть от прикосновения его тела к моему. В горле образуется скребущий ком, потому что я вдруг отчетливо осознаю, что, по его мнению, инцидент исчерпан и возвращаться он к нему не намерен. Просто сделает вид, что ничего не было. Но я не согласна так.

- Дамир, это не значит, что я передумала, - выдаю отрывисто, все –таки поворачиваясь к нему и встречаясь взглядом с черными пронзительными глазами.

Керефов тут же поджимает губы недовольно, по щекам прокатываются желваки. Убирает руку с моей поясницы и с досадой трет переносицу, немного отворачиваясь.

- Женька, ты издеваешься? – выплевывает наконец – Я извинился, ты в ответ меня сама в спальню практически потащила, а теперь что? Мне извиняться опять? И сколько раз? У тебя лимит определенный какой-то? Такса?

Он раздраженно разводит рукой, снова переводя на меня горящие недовольством глаза.

- По-моему, ты даже не понял, за что извинялся, – скептически фыркаю, приподнимаясь на локтях.

- Прекрасно понял!

- И? – вопросительно выгибаю бровь.

Дамир молчит, всем своим видом говоря: «ты серьезно???». Буквально физически ощущаю его невероятное желание послать меня с этим неприятным ему разговором. Но, видимо что-то во мне убеждает его, что лучше смириться.

- Женька, я не думал, что всё повернется так, - вздыхает Дамир, проводя рукой по лицу и снова смотря куда-то мимо меня, - Это больше не повторится.

- Что это? – перебиваю я, заводясь, - Больше не выставишь меня одноразовой шлюхой?! Видимо потому, что больше никому не покажешь…Я вообще не понимаю, зачем ты пришел. Я же говорю, не получится ничего…Тебе реально другая нужна…

Качаю головой, хмурясь, но Дамир подцепляет пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

- Жень, хватит! – его черные глаза раздраженно сверкают в полумраке, и еще в них сквозит какая-то суровая решимость, отчего меня берет оторопь, - Сказал же уже – не решай за меня! Не нужна мне другая. Я с тобой попробовать хочу. Помнишь, я говорил в машине, когда мы обратно ехали, что, если женщина выводит меня из себя, то мне проще с ней расстаться, ведь она же не последняя на Земле, да? Так вот…

Он хмурится и проводит пальцем по моей щеке, очерчивая овал, задевает большим пальцем губы, чуть оттягивая нижнюю.

- Оказалось, что не проще. Вообще не получается. Я с воскресенья… - замолкает, сжимая челюсти. Черные глаза чуть щурятся, пытливо всматриваясь в меня, - Ты говоришь, что это мне не надо, а у меня вот обратное ощущение. Что как раз тебе не надо, Жень. Тебе надо, скажи?

Мучительно краснею, с трудом выдерживая его взгляд. Внутри что-то начинает панически дребезжать, будто Дамир, сам не зная, с разбегу наступил на болевую точку.

- Я не знаю…- честно признаюсь тихо, отводя глаза.

2.1

- Не знаешь, - повторяет Дамир глухо.

Пальцы на моем подбородке сильнее вдавливаются в кожу, причиняя короткую боль, и он отпускает, откидываясь на подушки и закрывая лицо предплечьем.

- И как мне это понимать?

- Я не знаю, - опять прозношу, улыбнувшись и искоса поглядывая на него.

- Не знаешь...- эхом вторит он, тоже начиная улыбаться, - И что будем делать?

- М-м-м...- я пододвигаюсь к нему ближе и кладу руку на мерно поднимающуюся волосатую грудь.

Верхняя половина мужского лица прикрыта запрокинутой рукой, и я вижу только ровный нос и лениво улыбающиеся четко очерченные губы в окружении коротко стриженной черной бороды. Любуюсь, прижимаясь щекой к месту, где под ребрами бьется его сердце, - ничего не могу с этим поделать. Когда Дамир так близко, меня окутывает, дурманит его жаром, привлекает его внешность. И кажется просто безумием - отталкивать.

- Ничего не будем делать. Пусть идет как идет, да?

- Попробуем, - Дамир убирает руку со своего лица и скашивает на меня внимательный взгляд из-под густых ресниц.

Вздохнув, небрежно проводит пальцами по моим коротким волосам. Уворачиваюсь и целую его открытую ладонь. Потом грудь, ключицу, шею. Солоноватый теплый вкус кожи растекается на языке, наполняя зудящим жаром низ живота в предвкушении. Дамир снова откидывается на подушках и прикрывает глаза, расслабляется. Больше не о чем говорить...

3

Я в полном ступоре смотрю перед собой еще пару минут, так и замерев в коридоре. Это какой-то абсурд. Нет, я понимаю, что его задело, я не идиотка, но ведь можно и поговорить.

Тяжело отталкиваюсь от стены и плетусь на кухню. Делаю себе еще кофе, с неприязнью кошусь на стопку остывающих блинов. Взгляд падает на стул, который еще каких -то десять минут назад занимал Дамир, а сейчас он такой пронзительно пустой будто над взорвалась и образовалась моя личная черная дыра...

Ой, да пошел он! Мне теперь уже и видеться что ли ни с кем нельзя?!

Восточный придурок с его дурацкими восточными правилами! Будет еще орать на меня в моем же доме!!! Ну, и что, что с Саней когда-то было? Один раз всего, давно и неправда. Мы уже оба забыли. Забыли же? У Емельянова вроде и подружка какая-то сейчас уже есть. И вообще у него всегда бабы были. Он же здоровый, активный мужчина. А наши тренировки с ним - это...Это просто для меня надо, это моя жизнь. Я уже давно именно так построила ее. И тот, кто рядом со мной, должен это уважать...

Так что на фиг!!! Не хочет принимать, я тоже не хочу! И зачем только пустила его, дура! Знала же, что только больно от него. Больно...

Сердечная мышца и правда болезненно и тонко сжималась в груди, будто ей грозил в инфаркт. К горлу подкатывала муть, глаза жгло непролитой обидой. Он мог бы просто поговорить, просто...

Пошел он!

Запрещая себе думать и думая по кругу все больше, я понимала, что все равно бы не уступила. Из принципа бы сделала, как хочу, но это ведь не повод меня не выслушать, да?

Забрав кофе и проигнорировав блины, я ухожу в гостиную, где стоит мой рабой компьютер. По телефону набираю Тимофея, включаю комп, усаживаюсь в гоночное кресло, забираясь в него с ногами.

- Да, Женька, привет! - как раз тебе набрать хотел, - раздается странно бодрый для такого раннего утра голос в трубке моего непосредственного начальника, - Там финальный тест по "РЗК" надо провести, презентацию оформить. У меня завал, Ромка за текучкой смотрит, сделаешь? С меня благодарность и никакого сокращения премии, идет?

- М-м-м, - отпиваю кофе, вертясь в кресле, - Ну, если никакого сокращения - давай, доступ к складу подключи только и...

- Это к Злобину, - радостно перебивает Тимофей. Слышно, как он хлопает дверью машины и в динамик льется шум оживленного проспекта, - Все, Жень, я побежал. Пока.

- Пока, - бормочу в уже замолчавший телефон.

Откидываюсь в кресле, прикрывая глаза. Так, ладно... Финальный тест и презентация. Это может и на целый день затянуться. А значит больше работы и меньше этих съедающих меня изнутри мыслей в голове. Отлично.

***

Как я и предполагала, тестирование до конца отлаженной без меня системы заняло почти целый день. Так долго, что презентацию я уже делала в спешке, раздраженно поглядывая на часы на мониторе. В зале с Саньком мы договорились встретиться в восемь вечера, и цифры уже подбирались к семи...

И чем ближе было к моменту выхода из дома, тем сильнее ощущалось внутреннее тревожное дребезжание. "Я все правильно делаю. Правильно...Ну его к черту! " - приходилось повторять себе все чаще, потому что эти слова все меньше действовали. В груди поднывало тяжестью. Если правильно, то почему так тоскливо, а? Злилась на себя. Это он как истеричка хлопнул дверью. Вот пусть и катится...

Презентацию я закончила в семь пятнадцать. Отправляла ее Тимофею на одобрение, уже подскочив с кресла. Оделась за секунды, натянув джинсы и безразмерное худи. Закинув на плечо заранее собранную спортивную сумку, я пулей вылетела из квартиры, чуть не забыв запереть дверь. Не стала ждать лифта и вприпрыжку спустилась по пожарной лестнице, скорым шагом пересекла двор, направляясь к припаркованной машине. Подрагивающими пальцами завела машину. Села, уставившись на себя в зеркало дальнего вида и давая автомобилю немного прогреться. В этот момент телефон задребезжал входящим вызовом, заставив меня крупно вздрогнуть и ощутить, как лихорадочная дрожь мощной волной окатывает тело. Кто это?

Смотрю на засветившийся экран и ничего не могу с собой поделать. Я испытываю только одно чувство - разочарование. Это Саня.

- Да? - голос звучит необоснованно грубо - ведь Емельянов не виноват, что я подумала, что это не он звонит.

- Э...- Сашка сбивается - видимо и правда слишком сильно на него рявкнула, - Жень, ты выехала? Я уже захожу.

-Да, да...Буду через минут двадцать.

- Ок, жду.

Отключается. Смотрю на гаснущий экран, кусая губы. К голове приливает кровь, давит, пульсирует, шумит в ушах. Так сильно, что перед глазами чуть ли не красные круги плывут, когда и все-таки решаюсь и набираю Дамиру сообщение.

Я в "Фитнес мире" на Бассейной. Второй этаж, индивидуальные залы. Буду там до одиннадцати. Если хочешь, приезжай.

Быстро отправляю, пока не передумала. Прикрываю глаза и матерюсь сквозь зубы от какого- то жгучего смущения, топящего меня. Переключаю на навигатор, чтобы видеть пробки, пристраиваю телефон на приборную панель. Трогаюсь. Не выдерживаю и возвращаюсь в режим сообщений. Вижу зеленые галочки на последнем отправленном.

Прочитал. Черт. Не ответил. Не печатает.

Бормочу себе под нос " ну и пошел ты", чувствуя, как злой румянец жжет щеки, и выезжаю из двора.

***

- Жек, ну ты соберешься - нет? - подначивает Саня, нарочито лениво выставляя блок, - Я устал избивать младенца. Уже неудобно как-то.

И мне в ответ ничего не остается, как ругнуться себе под нос и снова попытаться достать этого огромного борова. Пританцовывая, сокращаю дистанцию, ныряю под его левую перчатку, летящую на меня.

Выпад. Бесполезно, мимо.

Емельянов легко уворачивается и, ко всему прочему, награждает меня чувствительным тычком в бок. От удара пролетаю дальше на несколько шагов, раздраженно сдуваю челку и вытираю локтем пот со лба. Взгляд невольно соскальзывает с ухмыляющегося спарринг-партнера и перетекает на большие круглые часы над дверью нашего небольшого зала.

4. Дамир

Уважаемые пассажиры, заканчивается посадка на рейс UF 335 Санкт-Петербург - Геленджик, просим пройти к стойкам регистрации...

Да, бл...

Раздраженно тру лоб, мазнув взглядом по электронному табло, безжалостно отщелкивающему утекающие секунды.

Женя, ты как всегда...

Роман рядом разводит руками, перекидывая спортивную сумку с одного плеча на другое. Снова набираю ее.

- Евгения, ты где? Улетаем уже.

- Ту-у-ут! - доносится до меня ее приятный, чуть севший, будто простуженный тембр и из динамика, и в реальности среди беспокойного гула аэропорта.

Резко оборачиваюсь на такой узнаваемый для меня голос и медленно опускаю трубку, безошибочно вычленяя женскую фигурку в суетливой толпе. Беззвучно матерюсь, прилипая к ней взглядом.

Женя, ты как всегда...

У нас деловая поездка, с самолета мы сразу отправимся в доки, я говорил, но... На ней кроссовки. Белые, стильные, но это блять кроссовки! Бесит и одновременно сладко болезненно жмет в груди. Такая неуловимо красивая...

Даже в этих дурацких кроссовках, укороченных брюках по щиколотки и облегающей голубой рубашке, застегнутой до самого горла. Мне сложно представить менее женственный деловой образ. Мне сложно представить что-то более восхитительно трогательное, дерзко-нежное, чем она в нем...

Спешит. Чемоданчик на колесиках весело прыгает сзади в такт торопливым шагам. Размашистая, почти бегом походка, раскрасневшееся лицо, виноватая и в тоже время с вызовом улыбка растягивает розовые мягкие губы, льдистые глаза смотрят прямо в мои, даже когда она огибает очередное препятствие в виде других посетителей аэропорта. Ощущение, что она спешит именно ко мне, обманчиво, но очень навязчиво и приятно.

- Простите, таксист был форменный идиот, - рапортует моя колючка, резко тормозя четко в метре от меня.

Порхающим движением оправляет несуществующую длинную челку тонкой рукой. Давно заметил этот ее явно невротический жест, но почему-то даже он меня привлекает.

Вместо ответа поджимаю губы, мстительно косясь на часы на электронном табло. Хочется ей вменить, что если бы она осталась у меня, как я хотел, и мы бы поехали вместе, этого бы не было, но рядом Злобин, а Женя просила пока сильно не афишировать...

- У тебя все идиоты, Дубина, - бубнит Роман и первый отправляется к стойке регистрации, - Чуть не опоздали...

- Ну, не опоздали же, - закатывает глаза.

- Давай, помогу, - кладу ладонь на ручку чемодана поверх ее белой ладошки.

- Я сама, Дамир Тигранович, - возмущенно шипит маленькой, но дико гордой самостоятельной змеей, и вырывает у меня из рук несчастный чемодан.

Идет за Романом, больше не удостоив взглядом. Плетусь последним, меланхолично размышляя, что укороченные брюки, обтягивающие ее округлую попку, могли бы быть и пошире, раз уж она тут решила нарядиться унисекс. Потому что, пока я вот так пялюсь сзади, как поршнями ходят подкаченные женские ягодицы, приставка "уни" как-то ускользает от меня... Усилием воли отдираю взгляд от аккуратной задницы и перемещаю на, казалось бы, вполне безопасные лопатки, обтянутые тонкой голубой тканью рубашки. Они острые и выразительные как у балерины, желобок позвоночника просвечивает, мелькает намеком полоска застежки бюстгальтера, а выше над глухо застегнутым воротником- стойкой длинная гибкая шея...Женя чуть поворачивается, косясь на очередь к стойке регистрации, и тем только подчеркивает аристократичную, горделивую посадку головы...

Бл...

С легким чувством раздражения оттягиваю брюки в районе паха. Это что-то болезненное, выматывающее, и я порядком от этого устал. Устал, потому что, сколько не бей, а, кажется, что это всё игра в одни ворота. Никогда не думал, что это настолько угнетает, когда тебе просто позволяют рядом быть. И вроде бы и придраться не к чему. Мы вместе, да? Интим - пожалуйста, какой угодно. Дни и ночи - без проблем, по взаимной договоренности. Но это...словно секс в презервативе.

Кайф есть - доверия нет.

Кто-то один обтянулся тонкой, но непробиваемой пленкой и проникнуть внутрь по-настоящему не получается. И пусть тебе сколько угодно рассказывают, что ощущения от этого не меняются, ты знаешь, уверен на сто процентов, что есть грань, за которую тебя не пускают. Потому что за ней, за той гранью, другое...

Там мысли вслух, нагота, будущее одними глазами, общие фантазии, может, даже семья...

А здесь ты и только твой член. Остальное Женьке мало интересно. Я вижу это в ее льдистых больших глазах. В них словно стекло, когда смотрит на меня: острое, режущие жилы. Иногда оно истончается, превращаясь в почти не ранящую крошку, но в любой момент все может измениться, и ее взгляд снова мгновенно затягивается этими страшными, распарывающими осколками, об которые можно стесаться до основания. А я хочу, одержимо уже хочу внутрь ее упрямой, гордо посаженной головы. Не помню, чтобы меня хоть когда-нибудь так заботила степень доверия другого человека. Хочу, чтобы дала шанс. По- настоящему...

Как этого добиться? К сожалению, в этих вопросах я совсем не силен, обычно находясь по другую сторону баррикад - в роли отбивающегося от слишком назойливых попыток залезть мне в душу. Но вот...Пришло наказание. Плачу сполна.

Регистрацию мы проходим быстро, чуть ли не бежим по рукаву к самолету. У нас с Женькой бизнес, и Роман с легкой досадой машет нам, сам отправляясь в эконом. К счастью для моей колючки- конспираторши объяснять такой выбор при покупке билетов не надо. Ведь Женя летит вместо Тимофея - ей просто достался его билет, а Роман как обычный сотрудник до подобных привилегий еще не дорос. Пропускаю Женю вперед себя, все-таки забираю у нее из рук чемоданчик, пускаю к окну и устраиваю нашу кладь на верхних полках, оставив нам по ноутбуку. Со всем управившись, сажусь.

Женька мажет по мне рассеянным взглядом, скупо улыбается и тут же натягивает огромные наушники, отворачиваясь и тыкаясь носом во включающийся ноут. Если я надеялся на милую беседу в ближайшие два с половиной часа, то мне явно дают понять, что зря. Откидываюсь в кресле, прикрывая глаза. Внутри глухо ворочается раздражение. На нее, на себя...