Искушение недотроги. Ставка на темного ректора

Пролог

Холодные лучи бледной луны едва пробивались сквозь густые кроны высоких деревьев, нависающих над разбитым трактом, ведущим в поместье моей тетушки. Я испуганно следила за искаженными тенями, что отбрасывали деревья на обочины. Казалось, они живут своей жизнью и наблюдают за нами.

Карета, скрипя и покачиваясь, едва ползла по дороге. Дыхание двух изможденных лошадей вырывалось морозным паром. Мы не смогли поменять их на переправе, и теперь они едва передвигали ноги.

Тяжело вздохнув, я взглянула на хмурого отца. Он, казалось, ничего не замечал вокруг, просто смотрел вперед пустым взглядом и ничем не интересовался.

Неделю назад мы похоронили маму. Темные напали на нее у самого дома. Мы слышали крики, но не успели. Когда папа поднял ее с земли, никакая магия уже не была способна вернуть ее нам.

А через три дома слышались новые женские крики... Это была самая страшная ночь, наполненная огнем и смертями.

К власти пришла новая династия потомственных некромантов, и мир вокруг словно сошел с ума. Темные праздновали два дня. Светлых убивали ни за что. Вырезали кварталами и бедных, и богатых.

Не щадили никого.

Я сжала подол детского платьица, до сих пор не понимая, в чем наша-то вина. Да, прежний правитель был тираном, он принижал темных.

Но... Но при чём здесь мы?

— Папа, — выдохнула я, но отец никак не отреагировал.

Он сам будто уже умер и остался на кладбище вместе с матушкой.

А я... А я просто замерзла и хотела есть. Мечтала вернуться в наш уютный дом, а не тащиться к тетке, которую и не видела никогда, потому что знала, папа оставит меня там, а сам уедет.

Куда? И предположить не могла.

Лес вокруг сгущался, будто непроходимая стена, сотканная из неясных теней и шорохов, стрекота насекомых и уханья сов.

— Папа, — снова позвала я отца.

Он мазнул по мне взглядом и отвернулся.

Стало совсем одиноко. Мне хотелось тепла, чтобы обняли и успокоили, сказали, что все будет хорошо.

Взяв в руки свою любимую тряпичную куколку, прижала ее к груди.

Хоть так... Чувствовать, что не одна. От нее приятно пахло маминой ароматной водой, которую я незаметно украла из родительской спальни после похорон. Мне хотелось оставить у себя хоть какую-нибудь память о ней.

Мы ехали дальше. Тьма сгущалась. Ветви, как скрюченные пальцы мертвецов, тянулись к карете.

Но внезапно лес отступил, словно прервался. Вдали, на высоком холме, чернел древний погост. Мне стало совсем не по себе. Светлые обходили стороной подобные места, считая их пристанищем личей и нежити, тех, перед кем целитель бессилен.

И чем больше я всматривалась в туманную дымку, тем отчетливее различала покосившиеся от времени надгробные доски и тяжелые гранитные камни. На фоне бледного неба темными провалами зияли склепы. Лунный свет отражался от их кованых оград.

Я поморщилась. Холодный ветер, прилетевший с кладбища, принес с собой запах тлена и почему-то грибов.

Выглянув в окно, я заинтересованно склонила голову. Над высоким кустарником, тянувшимся полосой вдоль дороги, мерцали зеленые парные огоньки.

Блуждающие души? Или... Глаза голодных тварей, притаившихся в тени?

— Папа, — я повернулась к отцу, — там что-то странное.

В ответ он качнул головой.

— Но, пап, — настаивала я, заметив, что огоньков становится больше.

— Сиди спокойно, Кейтлин, — процедил он. — Осталось совсем немного пути.

Обняв себя за плечи, я обернулась на окошко, соединяющее нас с возницей. Старик дремал, завернувшись в плед. Желание постучать и разбудить его я подавила — отец будет недоволен.

От страха хотелось плакать, но я сидела как мышка, боясь спросить еще хоть что-нибудь.

А между тем зеленые огоньки подбирались все ближе. Мне казалось, что я вижу в сумраке оскаленные морды.

— Ну, папа, — пропищала я, дрожа от ужаса, — хотя бы взгляни.

— Кейт, там ничего нет и быть не может! А огоньки — это просто светлячки.

— Нет! — я сжала руки в кулачки. — Почему ты не веришь мне? В чем я перед тобой виновата? В чем?

Он смутился и, выдохнув, уставился под ноги.

— Ты бросишь меня, я знаю, без мамы я тебе не нужна. Но сейчас я говорю правду, там какие-то странные огни.

— Боги! — воскликнул возница. — Но... пошли! — он стегнул лошадь, но было поздно.

Выглянув в окно, я взвизгнула и забралась на диванчик с ногами.

Из клубящегося молочно-белого тумана вынырнули твари — мертвые псы. В их глазницах пылал потусторонний зеленый огонек. Местами сохранившаяся шерсть вздыбилась, в тощих боках зияли дыры. В нос ударил жуткий запах разложения. Твари зарычали и бросились к карете.

По округе разнеслось испуганное ржание лошадей. Они встали на дыбы, забив передними ногами и силясь вырваться из упряжи. Вскочивший кучер с перекошенным от ужаса лицом отчаянно дергал поводья, мне хорошо его было видно через окошко. Но все было тщетно, первое же запрыгнувшее на козлы умертвие вцепилось в его горло.

Раздался чвакающий звук. Завизжав, я не понимала, где ждать спасения. Карета резко встала, словно натолкнулась на какую-то преграду. Отец приподнялся с места и выглянул.

— Лошади, — тихо пробормотал.

Повернув голову, он посмотрел на меня так, что сердце в груди застучало с бешеной скоростью.

— Я очень любил твою маму, Кейт, прости меня за то, что без нее жить я не желаю. Но я обязан позаботиться о тебе. Она не простит мне, если я погублю и тебя.

Забравшись рукой за пазуху, он вытащил наш родовой медальон, вставленный в серебряную оправу горный хрусталь сверкнул в свете полной луны.

— Я убью, сколько смогу, моя маленькая девочка, а после ты активируешь его и пойдешь по дороге прямо.

— Пойдем вместе! — прошептала, чувствуя, как по щекам скатываются слезы.

— Магии в нем хватит только на одного, родная, я расчищу тебе путь, а ты будь смелой, моя девочка, и никогда не сомневайся в том, что я тебя любил.

Глава 1

Одиннадцать лет спустя

Академия Высшей Стихийной магии, Целительства и Некромантии

Складывая аккуратно в сумку тетрадь с лекцией по истории Лекарского дела, тяжело вздыхала. Следующим уроком была некромантия.

«Хоть не практика», — мелькнула мысль, но легче от нее как-то не становилось.

Я ненавидела все, что было связано с этой наукой. Не понимала, как можно без содрогания изучать классификацию нежити, разбираться, что такое умертвие и какие стадии разложения бывают.

Ну не гадость ли?

А ведь это только теория.

О том, что происходило в подземельях лабораторий темных, я предпочитала не думать. Что там водилось, кто сидел по клеткам.

Жуть, от которой желудок выворачивало.

— Что, Кейт, опять будешь сдерживать рвотные позывы? Бэк-бэк-бэк, — раздалось надо мной. — Ты наше официальное семейное позорище.

— Не лезь ко мне, Мариса, — прошипела я. — Мы не дома, и я не обязана тебя терпеть. Тетушке не забудь написать, как мы дружно и счастливо здесь сосуществуем.

Убрав перо в специальный футляр, крепче закупорила чернила и убрала их.

— Сама пиши! — высокомерно заявила она.

— Боюсь, так красиво и складно врать, как ты, я так и не научилась. Так что сама... Мне во лжи тебя никогда не догнать.

— Да тебе вообще со мной не сравниться ни в чем! — фыркнула она.

Взглянув на ее покрасневшее лицо, невольно улыбнулась. Задела я вражину свою за живое.

Много лет назад меня, сироту, темный маг доставил в поместье тетушки. Все приняли меня тепло и с сочувствием. Все, кроме кузины Марисы. Ей не понравилось, что теперь внимание окружающих делилось на два, и капризы маленькой зазнайки уже не выполнялись так рьяно.

Этого она мне не простила.

Ее раздражало во мне все — от внешности до уровня магии. Бесило, что я невеста с приданным побогаче, чем у нее, что в учебе я лучше.

И спрашивается, чего она тащилась в эту академию, когда уровень ее целительской магии был куда ниже, чем мой? Но нет, ей нужно было доказать, что она лучше и здесь.

Дурная, одним словом.

Я повесила сумку на плечо и развернулась в сторону выхода.

— Слышала, ты подала заявку на участие в ежегодном благотворительном аукционе. Наша заучка мечтает посетить бал во дворце императора. Или тебе так не терпится выиграть профессора Арлиса?

Я замерла. Разнюхала, выходит.

— А тебе неймется заполучить именно того мужчину, что нравится мне? Мариса, а своего вкуса у тебя совсем нет? Нужно только то, что устраивает меня?

— Ну почему же, — она гадко улыбнулась, — просто я желаю, чтобы ты не получила ничего. Я выиграю лот Анрэ Арлиса и буду кружить с ним в вальсе. А потом расскажу тебе, каково это — быть в его объятиях.

— Смотри не споткнись там, — рявкнула я и заспешила из аудитории.

Как можно быть такой мерзкой? Зачем тётушка только сказала ей, кто мне пришёлся по душе? Я же ей по большому секрету, с прицелом, что дядюшка разузнает, не ищет ли профессор "Зелий и ядов" себе достойную невесту.

А они всё разнесли.

Обида клокотала в душе.

Нет, в доме сестры моего отца меня приняли. Но стали ли они мне действительно родными? Наверное, нет.

В ночь, когда папы не стало, я закрылась ото всех и больше по-настоящему впускать кого-то в сердце не собиралась.

Ну, разве что Анрэ Арлиса. Вскинув голову, я легко нашла его взглядом. Он стоял возле большого лекционного зала, окруженный студентками, и что-то слушал, так нежно улыбаясь.

Каким же он был красивым и светлым!

Блондин, небесно-голубые глаза, милые ямочки на щеках, челка, падающая на лицо. Мое сердце пропустило удар. Я остановилась, позволяя себе полюбоваться им хоть издалека.

Высокий, широкоплечий, статный.

Мечта, а не мужчина!

— Он будет моим, — прошипела Мариса, подкравшись со спины. — Он будет носить меня на руках, а ты будешь утирать слезы, прячась в темных уголках. А знаешь, почему, Кейт?

Я закатила глаза, понимая, что она сейчас непременно поведает мне всё, что думает.

— А потому что ты сухая и холодная. В тебе ни женственности, ни кокетства. Смотришь исподлобья, как корова. Кто же на такую серьезно взглянет? И денежки, оставленные папенькой, не спасают. Ни одного ухажёра. Ни одного брачного предложения. Ты не женщина, а сухарь!

— Полегчало? — повернувшись, я одарила ее совершенно спокойным, даже ленивым взглядом. — Хочу напомнить, что за воротами поместья Гресвудов не стоит очередь на твою руку и сердце. И вляпаться с тобой в брак тоже никто не спешит. Так что чья бы корова мычала.

Впереди, как стайка птичек, рассмеялись девушки. Ну да, профессор Арлис был любимцем. И я прекрасно понимала, что даже при своей внешности не сумею привлечь его внимания. Зеленоглазых шатенок в академии хватало.

Мне бы улыбнуться ему или глазки построить. Только вот я не умела.

Оставался только аукцион.

Я должна была узнать, какой лот будет у него. Под каким номером будет скрываться именно он.

Аукцион был анонимный. Девушки, делая ставки, не знали, кого получат в ухажеры. Известно было лишь то, что все кавалеры из преподавательского состава. А дальше уж как повезет.

Может, это будет молоденький учитель, только покинувший скамью студентов. А может, и престарелый учитель "Лекарского дела". Он ни одного аукциона не пропускал.

И поговаривали, что с ним бал становился по-настоящему интересным. У его спутницы появлялись новые важные знакомства. В общем, умел он за один вечер ввести в нужное общество. Взамен пожилой вдовец просил лишь открытую улыбку и два тура вальса.

И если бы не моя тайная, страстная любовь к профессору Анрэ Арлису, я бы билась за нашего энергичного, светлого старца.

А что? И полезно, и приятно.

***

Нехотя передвигая ногами, уговаривала себя идти на следующую лекцию. Как же я ненавидела «Некромантию». Этот предмет стоял у меня костью в горле, и хуже всего, что по нему придётся сдавать экзамен.

Глава 2

Вечер. Солнце медленно склонялось к кронам огромного фруктового сада академии. Стоя у окна, я наблюдала за группами студентов, гуляющих по широким тропинкам между кустарниками. Не то чтобы я мечтала оказаться среди них, но меня часто одолевало одиночество, и хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Но, увы, подруг так и не нажила.

Обернувшись, я сделала глубокий вдох и прошлась по комнате. Аукцион уже завтра, а я так и не придумала, как выяснить, какой лот будет у профессора «Зелий и ядов».

Прикрыв глаза, собралась с мыслями. Самый верный способ это выяснить — прогуляться до кабинета ректора О’Дая. Но... Нет, даже не так... Но!

Как попасть в него и найти на столе нужную бумагу?

Да, это просто неосуществимая затея. Шансы нулевые, но отступить и проиграть, даже не начав торги?

Нет, я так не могла. Уж слишком быстро начинало биться мое сердечко при виде учителя Арлиса.

Такой красивый, благородный и умный.

Ноги сами понесли меня из комнаты. Нельзя так просто проигрывать. Я должна хотя бы раз обратить его взгляд на себя. Чтобы не просто бегло взглянул, а сумел рассмотреть. Оценить.

Что я теряла? Ничего! А приобрести могла многое!

Крадучись по коридорам академии, я боялась нарваться на кузину. Ей наверняка пришла та же светлая идея, что и мне. Она не может знать нужный лот, но, чтобы мне подгадить, пойдет на любую низость и пролезет к ректору О’Даю.

Тяжело вздохнув, я завернула за угол и направилась к лестничному пролету. Пока поднималась, от волнения таращилась на портреты предыдущих ректоров. Все мужчины взрослые, из богатых родов. Сидят за огромным дубовым столом. Перед некоторыми стоят тарелочки с фруктами. В животе заурчало. Нужно было сначала в столовую сбегать, перекусить. А то на такое важное дело и голодной.

Тряхнув головой, я заставила себя не смотреть на виноград и спелые яблочки.

Поднялась наконец на нужный этаж и увидела, что сегодня здесь прямо людно. И главное, одни студентки. Стоят стайками, двери подпирают.

Скользнув по ним взглядом, зло цокнула. Мариса со всеми своими почитательницами.

Кузина заметила меня и хищно усмехнулась. Вот гадина. Нет, ну просто невозможная мерзавка.

— Интересно, чего это ты сюда явилась? — она пошла ко мне, привлекая к нам внимание.

— А ты? — не осталась я в долгу. — Ну точно не за вопросами к экзамену по некромантии.

— Вот бы твой папенька огорчился, узнав, куда ты тратишь его наследство. Аукцион. Ха!

— А дядя знает, что ты в него вписалась? Так-то я невеста с приданным посолиднее твоего, Мариса. Тётушка вообще знает, куда ты лезешь? Или мне написать ей и всё рассказать? Я-то сирота, мне, как ни крути, а самой впору думать о своем будущем. А ты у нас с каких пор такая самостоятельная?

Она стушевалась. Видимо, я попала в цель. Мариса ничего не сказала отцу, и тот весьма удивится, когда увидит, куда его дочурка потратила золотые монеты. И немало.

— Сегодня же тётушке напишу и доложу о тебе!

— Не посмеешь, — зашипела она.

— Еще как посмею, — я подошла к ней ближе и буквально выдохнула на ухо. — Но сделаю это так, что она получит письмо после аукциона. Чтобы были готовы к чеку от императорского двора. А после я очень посмеюсь, когда тебе, и без того не самой завидной невесте, урежут приданое именно на эту сумму. Пора бы уже взрослеть. Но раз ты не можешь сама, то я тебе немного помогу.

— Я заполучу профессора Арлиса! — зашипела она змеей.

— Один бал не сделает тебя его невестой, Мариса. Ты просто просадишь деньги отца. И он будет ой как не рад. Но дур нужно учить, иногда словом, а порой и делом. И ты сначала выясни, под каким лотом скрывается Анрэ, а уже потом празднуй победу.

— Ты жалкая бродяжка, которую приютили мои родители.

— Я обеспеченная племянница твоих родителей. Прочувствуй наконец разницу и смирись с ней.

— Анрэ будет моим! Все, о чем ты мечтаешь, будет принадлежать мне! — в ее глазах появилось некое безумие.

— Страшно, наверное, жить чужими мечтами. Или ты настолько тупая, что не способна сама выбрать мужчину? Тебе всю жизнь нужно было то, что в руках других. И ладно бы еще лицом удалась. Но нет же. Так, глупая серая посредственность, — припечатала я ее. — Ни красоты, ни ума, ни магии.

Я понимала, что больно топчусь по ее самолюбию, но и я же не железная. Сколько лет ее терпеть? Все эти придирки, откровенную ненависть. И ладно бы причины были. Но нет же. Банальная зависть.

— Что же, Мариса, охраняй дверь ректора в надежде на чудо. Только вот может получиться так, что мне через месяц другой мужчина приглянется. И вот думаю, а не сотрешь ли ты пятки до колен, бегая, как собачонка, за всеми, кому я улыбнусь?

— Презираю! — выдохнула она. — Тебе не место в нашей семье.

Усмехнувшись, я развернулась и пошла в сторону лестницы. Нет, я всегда знала, что она так и не смирилась, что меня приняли. Что нарядов и лент для волос ей стали покупать в два раза меньше. Что сравнивали нас.

И не всегда это сравнение было в ее пользу.

Но мы давно выросли. Дороги могли бы разойтись настолько, что никому бы и в голову не пришло ровнять кузин.

Но нет же.

Желание унизить и раздавить меня в ней укоренилось настолько, что стало каким-то безумно болезненным, крайне нездоровым.

И, чего скрывать, слегка пугающим.

***

Я шагнула на первую ступеньку и замерла. Навстречу мне поднимался ректор. Подняв голову, он откинул прядку волос, ниспадающую ему на глаза, и неожиданно улыбнулся. Я и раньше подмечала его интерес. Если к остальным студенткам он всегда обращался строго по родовым именам, то ко мне иногда просто — Кейтлин.

— И что же вы здесь делаете? — уголки его губ приподнялись выше. — Успокойте мое сердце и скажите, что вам нужен перечень вопросов к экзамену, до которого еще два месяца.

Казалось, он смеялся надо мной.

Поджав губы, я вдруг сообразила, что просто не могу солгать. Он пугал меня, и в то же время я испытывала к нему глубокое уважение.

Глава 3

— А не велено в столь поздний час никого пропускать, — седовласый пожилой мужчина с носом-картошкой таращился на меня через окошко калитки. — Вот где ходила, туда и иди.

— Да как вы можете! — возмутилась я. — Задержалась не по своей воле. И вместо того чтобы посочувствовать, вы еще и голос на меня повышаете! — Я включила в себе аристократку. — Тьма такая. Экипаж не найти. Я из города пешком, с одной мыслью — живой бы остаться. И, к счастью, добралась. Устала, замерзла, а вы! Да я завтра жалобу на вас писать буду, что оставили меня в сложном положении, в опасности за стенами. Посмотрю, как вы с моим опекуном разговаривать станете, когда дядюшка узнает, что его племянницу вот так на холоде держали.

— Студентка, — раздался в этот момент за спиной приятный бархатистый голос.

Не веря в свою удачу, я обернулась и выдохнула:

— Профессор Арлис, — в груди от волнения сердце забилось с такой силой, что, казалось, оно пташкой рвется из силков.

— Что у вас здесь происходит и почему в столь поздний час вы не в своей комнате? — он хоть и говорил строго, но при этом улыбался.

В глубине его синих глаз можно было утонуть в беспамятстве.

— Отвечать будем? — его улыбка стала шире.

— Задержалась у модистки. Не рассчитала время, а уйти было ну совсем никак, — пролепетала я. — Экипаж не нашла, и вот. Пожалуйста, попросите меня пропустить.

— Вы нарушили правила, в такой час положено находиться в своей постели.

Зябко пожав плечами, я и не знала, что отвечать.

Совсем от своего счастья ошалела.

Стояла и хлопала ресничками.

— На первый раз прощаю, но если еще раз застану вас здесь — спрошу с вас за нарушение по полной.

Я счастливо закивала, не зная, чему радоваться больше: тому, что пропустил, или тому, что пообещал в случае повторного нарушения почти свидание в его кабинете.

Пока соображала, он уже прошел через калитку и направился в сторону преподавательских домов.

— Долго стоять будешь? — зашипел на меня привратник. — Вроде все с виду умненькие, а как этого светлого увидите, так голову теряете. Но недолго вам глазки на него ломать. Там такая управа на всех вас имеется. Стыдоба и ему, и вам.

Я уставилась на него, ничего не понимая. О чем он вообще?

— В комнату, пока тебя здесь еще кто не заметил. Попадешься ректору, тот за такие выкрутасы по голове не погладит. Он до дисциплины строг.

Вот эти слова на меня быстро подействовали, и я шмыгнула через калитку.

— Спасибо большое, я правда в первый и в последний раз.

— Иди быстро! — привратник указал в сторону нужной тропинки.

...Только в комнате, скинув на кровать покупки, я позволила себе счастливо повизжать.

Меня видел профессор Арлис! Уж теперь он точно знает о моем существовании и уже в коридоре не пройдет так просто мимо, а хотя бы улыбнется при встрече.

Прижав ладони к груди, я мечтала только дожить до завтрашнего дня и сделать ставку на нужный лот.

И тогда у меня будет целый вечер, чтобы влюбить его в себя и самой узнать, какой он.

Наверняка добрый, смелый и веселый.

А после он назовет меня своей невестой и будет мне верным, не взглянет больше ни на одну студентку.

Исчезнут толпы его обожательниц, что таскаются за ним по коридору.

И я больше не буду одинока.

Так мечтая, я вальсировала по комнате, представляя себя в объятиях светловолосого профессора.

Стук в дверь.

Вздрогнув, остановилась, не понимая, кто в такое время мог ко мне прийти.

Подруг нет, Мариса уж точно не явится.

Стук повторился.

Теряясь в догадках, открыла дверь и уставилась на того, кого больше всего боялась увидеть под калиткой привратника:

— Ректор О’Дай, — мой голос дрогнул.

— Несколько минут назад профессор Арлис доложил, что в столь поздний час одна из наших студенток гуляет вне стен учебного заведения. Где тебя носило, Кейтлин?

— Он указал на меня? — я от удивления открыла рот.

— Нет, Кейт, но я прекрасно считываю ауру и могу понять, с кем последним он разговаривал, — ректор открыл шире дверь и вошел в мою комнату. — Мне повторить вопрос? Где ты была?

Я смутилась еще больше. Стыдно немного за себя стало. Правила нарушила. Да еще и попалась.

— За платьем ходила, — призналась нехотя.

— В такое время? — ректор О’Дай остановился у кровати и развернул один из свертков.

— Я слишком поздно вспомнила, что у меня нет ничего подходящего для бала, — я себя за столь жалкий лепет в этот момент просто ненавидела. Как-то перед этим темным хотелось расправить плечи, быть смелой. Выглядеть в его глазах бесхребетной мямлей — просто позор.

— Платья два, — заметил он.

— И на аукцион идти в сером тоже было стыдно, — смелее заявила я. — Если последует выговор в личное дело, то я заслужила. Но за такое не исключают, ректор.

— А сюда я не исключать тебя пришел, а потому, что волновался. Ладно кто другой, но ты ведь должна понимать, что ночью в переулках невинной девушке не место, — его глаза опасно полыхнули зеленым.

Испугавшись, я отступила к окну.

Он заметил. Прищурился.

— Не того ты боишься, Кейтлин. Совсем не того, — покачал головой. — Ко мне нужно было идти. Я бы нашел для тебя экипаж, сам бы позаботился о твоих нарядах. Но одна... в ночь! Чем ты думала, девочка?

Я удивленно уставилась на него, не зная, как вообще реагировать на подобные заявления.

— Ректор, а вы всех студенток экипажами одариваете?..

— А меня не волнуют все, — резко перебил он меня. — Речь идет о тебе, Кейтлин. Только о тебе.

Он так смотрел на меня в этот момент. Опустив взгляд, я уставилась на пол.

— Стоят ли эти тряпки твоей жизни, Кейтлин? Ты можешь прийти ко мне в любое время с любым вопросом, и я помогу. Но не поступай так больше.

— Почему? — я все же подняла на него взгляд. — Чем я такая особенная?

— Всем! — выдохнул он и, развернувшись, вышел из моей комнаты.

Глава 4

— Лот номер восемь, — раздалось на весь зал.

Девушки захихикали. Их глаза блестели озорством. Уже семерых знатных холостяков заполучили, и азарт только нарастал.

Мужчин на сцене становилось меньше. Того, кто скрывался под разыгранным лотом, объявляли сразу. Он спускался со сцены, подходил к победительнице и отвешивал поклон. Это было так интригующе.

Волнительно.

Я обмахнула лицо своим номерочком, который не подняла еще ни разу.

Мариса стояла напротив в толпе своих подружек и тоже не спешила вступать в битву за поклонника. Я начинала опасаться, что и она как-то прознала нужный лот. Подкупила кого-то? С неё станется. Она-то не привыкла считать золотые монеты в кармане дядюшки.

— Итак, леди, начальная ставка — сто золотых монет, — объявила секретарь за высоким столиком-стойкой. Подняв молоточек, она ударила по нему.

И тут понеслось. Ставка одна другой выше...

— Меня бы вот так кто возжелал, — простонал высокий зеленоглазый некромант, стоящий чуть позади.

— Да не накличь, — прошептала я. — Представляешь, столько золота из семейного бюджета в императорскую казну сразу уйдёт. Ты уж лучше по-простому на свидание пригласи. Все дешевле встанет.

Я как-то незаметно перешла с ними на ты и ничуть не смущалась этого.

— И то верно, Кейт, — он закивал. — Мне и твоего золота жалко. Может, мы и тебя за так сосватаем?

Парни прыснули со смеху.

— Ну уж нет! — я возмутилась. — Имею право потратиться хоть раз. Я с девяти лет себе подарка на день рождения ни разу не делала и опекунов просила не тратиться. Так что считай за все года.

— Весомо, — закивали они.

— Двести золотых, — карточка с номером «57» взлетела вверх. Толстенькая студентка с факультета стихийной магии залилась краской. Её и без того розовые щечки сделались бордовыми.

Остальные замялись переглядываясь.

— Пока это самая высокая ставка за сегодня, — шепнул сосед слева. — А пышечка хороша. Что-то я раньше её не замечал.

— В твоём вкусе, Хапрен, — закивал его друг.

— О да! Надо будет её где подловить и по-простому... — эти тёмные снова заржали как кони.

— Чего по-простому? — я свела брови на переносице.

— Как чего? — этот Хапрен зыркнул на меня. — Сначала на свидание, а потом отчитать за такую трату в будущем семейном бюджете. Страсть как люблю полненьких.

— ... Продано! — госпожа секретарь ударила молоточком, и взволнованная студентка сделала шажок вперёд, гадая, кого же она выиграла.

— Под восьмым лотом скрывался профессор Альберт Ожерови!

Как только секретарь объявила имя, из ровного строя профессоров вышел наш любимый пожилой учитель «лечебного дела». На лице студентки отобразилось сначала неверие, а потом такое ликование. Она буквально подпрыгнула на месте и захлопала в ладони.

Подруги принялись её поздравлять.

Бал, да еще и в такой веселой компании!

— Говорят, он самого императора знает и лечил его много лет, — зашептались девушки чуть в стороне от нас. — С таким подружиться — считай, все практики на самых престижных местах проведёшь.

— А она ведь не из состоятельных?

— Нет, видимо, решила рискнуть хорошей суммой.

«И победила», — я улыбнулась.

Она эту ставку такими знакомствами отобьет...

А тем временем наш всеобщий любимый преподаватель с легкостью молодого мужчины спустился со сцены и, подойдя к студентке, галантно поклонился ей, взял за руку и поднес к губам.

Зал взорвался аплодисментами.

Вздохнув, я повернулась к сцене и вдруг поймала на себе пристальный взгляд ректора О’Дая. Смутилась.

Вспомнилось, как он ко мне вчера вечером явился. И какое ему дело до моих платьев? Чего так злился? И главное, зачем было идти в мою комнату, когда за такое всегда на "ковер" вызывали?

— Лот номер девять... — объявила секретарь, и мое бедное сердечко пропустило удар.

Вот и все. Настал мой час. И теперь бы не проиграть.

Ладони мгновенно вспотели.

— Начальная ставка — сто золотых монет...

Пока я собиралась с духом, карточки остальных взлетали вверх.

— Сто пятьдесят!

— Сто восемьдесят!

Я взглянула на Марису, она болтала с подругами и вообще не следила за ставками.

— Двести! — выкрикнул кто-то рядом.

— Двести раз... — госпожа секретарь подняла молоток.

— Триста! — испуганно выкрикнула я.

Все замолчали. Мариса обернулась и такими глазами уставилась на меня... словно не веря.

Я же дрожала как осиновый листок, понимая, что оговорилась.

— А не слишком круто? — прошептал О’Расси.

— Я хотела сказать двести тридцать, — меня мелко затрясло.

— Держи лицо, Кейтлин, — шикнул Хапрен. — Улыбайся. Не хватит — скинемся.

И я растянула губы, боясь упасть в обморок.

Но главное другое — я, кажется, выиграла профессора Анрэ Арлиса.

— Триста раз! — поставленным голосом объявила госпожа секретарь.

Я же в этот момент почему-то на ректора О’Дая смотрела. А он на меня — с какой-то странной улыбкой.

— Триста два!

Мариса засмеялась, что-то выговаривая подругам.

— Триста три... Продано! — Молоток ударил. — Ректор Грегор О’Дай, можете поздравить свою леди...

Темный сделал шаг вперед, и я поняла страшное... Ошиблась.

Не тот лот. У меня перед глазами потемнело. Нет. Как же так?

Не знаю, каким чудом устояла. Я продолжала улыбаться, чувствуя, как бледнею.

Ректор спустился и направился прямиком ко мне. Подошел, поклонился и, взяв меня за руку, поднес ее к губам. Легкий поцелуй обжег костяшки пальцев.

— Осторожнее нужно быть, Кейтлин, — его голос звучал глухо и оттого немного устрашающе. — Повторюсь, так ненароком можно и самой стать желанным лотом.

Прикрыв глаза, я сообразила, что меня просто обвели вокруг пальца.

Ректор О’Дай тихо рассмеялся и, отпустив мою руку, развернулся и ушел к остальным мужчинам.

Я же продолжала стоять и улыбаться.