Искусство обладания

Глава 1. Последний аукцион

Воздух в зале галереи «Модерн» был густым и неподвижным, словно его специально законсервировали для этого вечера. Он пах старыми деньгами, дорогим парфюмом и едва уловимым — для тех, кто знает, — запахом сандалового дерева, которым годами натирали рамы шедевров. Алиса Соколова стояла у стены, стараясь дышать тише, и чувствовала себя букашкой, приколотой к бархату булавкой энтомолога.

Её чёрное платье, купленное в спешке на последнюю зарплату научного сотрудника провинциального музея, казалось ей убогим и кричащим на фоне парижских туалетов и миланских костюмов. Она была здесь по приглашению отца, но чувствовала себя самозванкой. Приглашение, впрочем, было не любезностью, а необходимостью — её отец, Аркадий Соколов, известный искусствовед, надеялся, что её острый глаз заметит то, что может ускользнуть от его, замыленного годами.

«Лот номер двенадцать, «Сумерки в саду», школа Серова», — голос аукциониста был бархатным и бесстрастным.

Полотно, обрамлённое в тяжёлую золочёную раму, плавно выплыло на вращающемся подиуме. В зале загудели. Олигарх Виктор Комов, сидевший в первом ряду, чуть заметно кивнул своему помощнику. Алиса присмотрелась. Что-то было не так.

Она неслышно подошла к отцу, склонившемуся над каталогом.
«Пап, посмотри на мазки в нижнем левом углу, там, где тень от вазона», — прошептала она, едва шевеля губами.
Аркадий Петрович нахмурился, достал из внутреннего кармана пиджака крошечную лупу.
«Слишком… правильно, — так же тихо ответил он. — Как по учебнику. У Серова там была бы лёгкая небрежность, сбивчивость. А это…»

«Это идеальная подделка», — мысленно закончила за него Алиса. Она почувствовала лёгкий озноб. Картина, которую все считали утерянной, вдруг появляется здесь? И в таком качестве… Это было невозможно.

В этот момент её взгляд случайно встретился с глазами Виктора Комова. Он смотрел на неё. Не на отца с лупой, а на неё. Его взгляд был не мужским, не заинтересованным. Он был взглядом оценщика. Холодным, аналитическим, сканирующим каждый сантиметр. Он видел не женщину, а возможную проблему. Или новый, неучтённый актив.

Алиса отвела глаза, сердце застучало где-то в горле. Она почувствовала себя голой.

«Пап, уходим», — резко сказала она.
Но было поздно. Помощник Комова, молодой человек с пустым лицом, уже стоял рядом.
«Аркадий Петрович, Виктор Леонидович просит вас и вашу очаровательную дочь присоединиться к нему в его кабинете после торгов. По приватному вопросу».

Не предложение. Приглашение, от которого не отказываются.

Пока они шли за посыльным, Алиса заметила в дальнем углу зала другого мужчину. Он стоял в тени у тяжёлой портьеры, опираясь на косяк, и наблюдал не за картинами, а за людьми. Высокий, в простой тёмной водолазке, в отличие от всех этих смокингов. Его руки были скрещены на груди, и даже издалека было видно, что пальцы покрыты тонкими белыми шрамами и следами краски, которую не отмыть никаким мылом. Он не смотрел на неё. Он смотрел на Комова. И во всей его позе была скрытая, пружинящая угроза.

Позже, оставшись одна в лифте с зеркальными стенами, Алиса поймала своё отражение — испуганная девушка в дешёвом платье, затерявшаяся в чуждом ей мире роскоши и лжи.

Она ещё не знала, что только что видела двух мужчин, которые перевернут её жизнь. Одного — который хотел её поставить в раму, как этот лот номер двенадцать. Другого — который, возможно, был единственным, кто сможет её оттуда вытащить. Или разбить раму вдребезги