Исполни мое желание

1. Крыша

А вы встречали когда-нибудь джина? Ловили золотую рыбку? Срывали цветик-семицветик? Хватали жар-птицу за хвост?

Как не назови, а суть одна.

Я встретила его одним зимним морозным днем. Только моя рыбка выглядела, как высокий мужчина в костюме тройке и дорогих кожаных ботинках. Мне бы порадоваться, такой роскошный подарок с неба свалился, но с некоторых пор я отношусь насторожено к любой манне небесной. Да и потом я стояла на крыше трехэтажного жилого дома, так что выражение «с неба свалился» вполне могло быть правдой.

И за что мне такое счастье, не скажете?

Еще минуту назад я разглядывала дворника, что расчищал тротуар от снега. Не могу сказать, чем меня так заинтересовал работник метлы и лопаты, но что-то не давало оторвать взгляда от седой, словно припорошенной снегом головы.

– Не нужно, – услышала я, повернулась и в немом удивлении уставилась на мужчину в черном костюме.

Анька про таких всегда говорила «шикарный» и закатывала глаза, чтобы выразить степень шикарности. Чем сильнее закатывала, тем больший восторг испытывала. Я как-то сказала, что однажды они у нее внутрь закатятся, да так там и останутся. Она юмора не оценила и почему-то обиделась.

В отличие от подруги я закатывать глаза не умела, а потому продолжала разглядывать этот «шикарный подарочек» и старательно гнать мысль, что единственный вход, он же выход на крышу, находился за моей спиной, и пройти мимо незамеченным незнакомец никак не мог, а по сему…

Я бросила вопросительный взгляд на небо. Но оное оставалось все таким же серым.

– Прошу вас, не делайте этого, – снова повторил он. Голос был низкий и глубокий. Аньке бы точно понравился. – Жизнь – это ценность, не разбивайте ее вдребезги.

– Почему? – серьезно спросила я.

Он моргнул и немного растерянно ответил:

– Хотя бы потому, что это больно.

– Аргумент, – согласилась я и снова посмотрела вниз.

Невысокое ограждение, установленное на крыше еще до революции, местами сгнило, а местами просто исчезло в неизвестном направлении, как говаривала бабка Рая, закончило свои дни в пункте приема вторчермеда. А то, что осталось по периметру крыши со стороны походило на заплатки, непонятно кем и для чего поставленные. Уж точно не для безопасности. Но отсутствие ограждения совершенно меня не пугало и не мешало вдоволь любоваться видом.

Дворник закончил расчищать тропинку, ведущую к единственному подъезду, и теперь стоял, облокотившись на лопату и задрав голову вверх. Седой, как прозвали его наши жильцы, без сомнения видел меня. Дворник поднял руку в рабочей рукавице и помахал. Я помахала в ответ. Жильцам не привыкать, что я отираюсь то на крыше, то на чердаке.

– Так вы не собирались прыгать? – правильно истолковал обмен жестами незнакомец.

– Пока вы не появились, нет.

– Хм… Тогда прошу прощения, – тон незнакомца изменился, став очень похожим на тот, с которым разговаривают клерки различных госучреждений, нарочито вежливый, а на самом деле равнодушный, – за это недоразумение. И за то, что поставил нас обоих в неловкую ситуацию. – Я пожала плечами, поставил и поставил, невелика важность, я бывала в ситуациях и пострашнее. – Позвольте в качестве компенсации исполнить любое ваше желание?

Он поправил и так безупречно завязанный галстук и выжидательно посмотрел на меня. Да уж, столь затейливые глюки меня раньше не посещали.

– У вас есть желание?

– Воз и маленькая тележка, – ответила я, чувствуя, как замерзают кончики пальцев, перчатки остались на столике в прихожей. – Даже затрудняюсь с выбором.

– Так не пойдет, – строго сказал мужчина, – я исполняю только самые искренние людские желания, самые заветные. Как определитесь, позовите, – проинструктировал он и даже не поежился от налетевшего порыва ледяного ветра.

А вот я едва не сделала то, от чего предостерегал мужчина, едва не полетела головой вниз. Взмахнула руками, нога поехала по обледеневшему куску листового железа, которым была покрыта крыша. Я грохнулась коленями прямо на водосточный желоб. И по закону подлости именно в том месте, где в ограждении зияла дыра. Далекая земля качнулась перед глазами. Или это качалась я вместе желобом, в который вцепилась так, что свело пальцы. Я выдохнула и медленно отползла обратно. Снег полетел вниз, на только что расчищенную дворникам тропинку. Я подняла голову и замерла в нелепой позе. Незнакомца на крыше не было. Никого не было. Я аккуратно встала, чувствуя, как царапают кожу ладоней льдинки, а ветер треплет волосы. Крыша была полностью засыпана снегом, за исключением того места, где стояла я, и цепочки моих следов, ведущих от чердачного окна к ногам. Единственной цепочки. Других следов не было.

Наверное, это должно было меня напугать. Но такая ерунда давно уже меня не волновала, скорее расстраивала. Еще раз на всякий случай оглядев крышу, я вздохнула и медленно пошла к чердачному окну, через которое вылезала наружу бесчисленное число раз лет с семи. Летом, надо сказать, здесь куда приятнее. И не так холодно. Я с облегчением перелезла через подоконник и спрыгнула на пол чердака. Здесь было намного теплее, а главное не дул ветер. Я подышала на замерзшие ладони, поморщилась от боли в ссадине, хватание за металлический желоб не прошло бесследно, размотала шарф и расстегнула куртку.

2. Лестница

Я выскочила на лестничную клетку, кто-то, явно женщина, продолжал верещать. Схватившись за перила, я посмотрела вниз и сперва увидела Верку Приблудную, которая голосила на одной ноте, а рядом с ней на ступенях лежал Ванька. Очень нехорошо лежал, нижняя часть тела на площадке, вот верхняя на лестнице, затылок соприкасался со второй ступенькой снизу. И именно по второй ступеньке текла красная, почти чёрная кровь.

– Блин, – некстати ляпнула я, и Верка резко замолчала и задрала голову.

Хлопнула дверь и на площадку выскочила Анька. Она высказалась куда ярче и образнее, чем я. Верка Приблудная снова начала всхлипывать, я стала спускаться на второй этаж, послышались шаги, кто-то быстро поднимался с первого этажа. Я остановилась рядом с лежащим на ступеньках Ванькой, никак не решаясь переступить через него.

– Скорую вызывали? – спросила, перестав материться, Анька.

Верка снова завыла, что надо полагать означало: нет.

– Ну вы вообще! – Соседка бросилась обратно в квартиру, едва не столкнувшись с высунувшимся на площадку Лёшкой.

Верка склонилась над братом, но так и не смогла дотронуться до парня.

Верка и Ванька Приблудные... Честно говоря, фамилия у них была другая, кажется, Кузнецовы, но все, начиная с Раисы, звали их Приблудными. Даже Василий Петрович, наш участковый путался. Народной фамилией мои соседи по лестничной клетке были обязаны матери, родившей их непонятно от кого. Я смутно помнила высокую женщину в яркой одежде и с не менее ярким макияжем. Помнила, как плевались ей вслед Раиса, и ещё помнила, как соседка угощала нас сестрой шоколадными конфетами. А потом у неё родились близнецы. Верка и Ванька Приблудные. Хотя соседка уверяла, что их отец погиб. Ей не верили, вернее, в лицо сочувствовали, а за спиной называли шалавой. Помнится, я спросила маму: «Что означает «шалава»?» Странное слово чем-то напоминающие «пахлаву», что продавали в чайной. Но мама была иного мнения, моей любознательности не оценила и настучала по губам. Мне потом сестра Людка подробно объяснила, что означает это слово, из объяснения я поняла лишь пару слов, но очень хорошо выяснила, что «шалава» – это ругательство, если не хуже.

– Что у вас тут… – Сергей Ильич, что жил прямо подо мной на втором этаже и племянника которого, наша бабка называла то ли рэкетирам, то ли раскольниковым, выглянул на площадку и замолчал, увидев лежащего Ваньку.

– У-у-у! – всхлипнула Верка.

Шаги, слышавшиеся снизу, затихли. На площадку, тяжело дыша, поднялась Раиса, углядела лежащего парня и стала торопливо креститься.

– Вы чего, как на покойника-то? – рявкнула поднявшаяся следом Алка. – Мож, живой ещё, мож, очухается.

– Алка! – раздался богатырский крик с первого этажа. Видимо, разборки с мужем были прерваны на самом интересном месте.

– Скорая сейчас будет, – объявила вернувшаяся на площадку Анька. В руке девушка держала яркий розовый смартфон.

– И полиция тоже, – выглянул следом за девушкой Лешка, Анькин хахаль, как называла его Раиса.

– А полицаев то по что вызвали? – поинтересовалась Раиса. – Он ведь, небось, сам сверзься. Бегают туда-сюда весь день, топчут…

– Вот именно! – Склонившаяся над братом Верка резко выпрямилась. – Он бегает по этим лестницам с детства. Он знает каждую ступеньку, он с закрытыми глазами по ним прибежит! Да даже если водки хлебнёт, не пошатнется, вот только он…

– Не пьет, – шепотом закончила я.

– Вот именно. Ванька не пил! – подтвердила Верка. – Только с бумажками своими ввозился, исследовал прошлое города, нашей улицы, а кому оно сдалось-то?

– Верочка… – заголосила Раиса.

– Я уже двадцать лет Верочка! А Ваньку кто-то столкнул.

– Да зачем кому-то толкать твоего Ваньку, – всплеснула руками Алла, бигуди на ее голове качнулись. – Он что олигарх что ли какой? Студент-историк из бабского института, книжный червь, кому он нужен?

– Мне! Мне нужен! А вот всяким психам… – Она не договорила, и они все посмотрели на меня. Верка с вызовом, Раиса укоризненно, Алка с жадным любопытством, профессор Томилин со смущением. Он, по-моему, вообще не знал, что делать со всем этим женским собранием на лестнице.

– Не неси ерунды, – рявкнула на Верку Анька, оглянулась на дверь своей квартиры, чтобы заручиться поддержкой, но Лешка уже исчез внутри. Он в отличие от профессора неразрешимыми вопросами не задавался и все женские собрания ему были до лампочки.

– А почему ерунды? – Верка упёрла руки в бока. – Психам повод не нужен. А если и нужен, то все знают, что ей Ванька нравился. Все время ему лыбилась, даже на чердак его таскала. Да только зря старалась, нужна она ему, кобыла перезрелая. Старовата ты для него, поняла? – выкрикнула она мне прямо в лицо. Где-то внизу громко хлопнула дверь подъезда. – Много ли ей нужно чтобы с катушек слететь? У неё с детства в башке шариков не хватает, обиделась на Ваньку и толкнула.

Я вздохнула и посмотрела на поднимавшегося по лестнице участкового. В нашем доме секреты недолго остаются таковыми, и все уже давно в курсе, что я состою на учёте в городской психиатрической клинике. В чем меня только не обвиняли: в пропаже кошки Мурки, и в том, что скисло молоко, в том, что из почтовых ящиков исчезали письма и счета, в том, что в подвале поселился бомж, впоследствии получивший повышение до дворника, и даже в том, что голуби срали на крышу. И это я ещё не все пункты обвинительного заключения припомнила, а тут уже новые подоспели.