Испорченные тьмой

Глава 1

Планировка мотеля "Бестиар" была типовой. Это чертовски облегчало мою задачу сейчас, когда я мчался вверх по лестнице.

Третий этаж, номер 317.

Я должен успеть, должен застать ублюдка на месте.

Плащ мешал перепрыгивать ступеньки, но к черту. Главное – поймать Вергса. Если этот урод думал, что он сам себе закон и порядок, то у меня для него плохие новости.

Ковёр в коридоре заглушал мои шаги, хотя в этом не было нужды. Если Вергс знал о моем приближении, то наверняка смылся. А если нет – то уже и не успел бы.

Дверь номера на вид была крепкой, но бушующий в крови адреналин помог выбить ее одним ударом плеча. Я ввалился внутрь, попадая сразу в небольшую комнатку, и сходу чуть не упал.

Чувство дикого и неуправляемого возбуждения зарядило в мое солнечное сплетение мощным кулаком. Я задохнулся под его требовательным натиском. Как мальчишка, едва не побежал исполнять беззвучный приказ. Мне пришлось опереться ладонью о стену, чтобы прийти в себя.

Вергса в комнате не было. Вместо него на кровати лежала девушка.

Голая.

Возбужденная.

Сверкающая глазами из-под длинных ресниц.

Это ее желание выбило из меня дух. Ее требование я чуть не помчался выполнять.

Она лежала на спине, согнув ноги в коленях. На запястьях – кожаные наручники, удерживающие ее руки над головой. Между ног тускло блестела нить бусин.

Я бросил ещё один взгляд на ее пылающее лицо и вспомнил – это девчонка Вергса, видел ее фото в его деле. Она была на низших ступенях банды и выполняла мелкие поручения.

– Где Вергс? – я не узнал свой собственный голос.

Она чуть пошевелила ногами и облизнула губы.

– Не там, где я бы хотела, – хрипло ответила она.

Да, это я видел. И чувствовал. Ее желание глухо пульсировало, липкими нитями притягивая меня к себе.

Какого черта она продолжала это чувствовать? Почему не было ни капли испуга?

Я сглотнул слюну и обвёл взглядом комнату. Женское белье, платье и мужская рубашка валялись на полу. На столе в пепельнице лежало несколько окурков. Окно приоткрыто. Ковёр возле него медленно намокал от дождя.

Очевидно, Вергс выскочил из окна в одних штанах. Что было рисковано, но не лишено смысла. Я выглянул наружу и заметил пожарную лестницу совсем рядом.

– Мне холодно, – послышался ее голос.

Я обернулся. Она покусывала губы, не меняя позы.

– Куда он пошёл?

– Мы как раз обсуждали его план побега, когда он почувствовал твоё приближение, – с издевкой заметила она. – Мне холодно.

– Врешь.

Она свела бы ноги вместе, будь это правда, а не соблазняла бы меня шагнуть ближе и закончить начатое этим недомерком. Она, очевидно, пыталась меня отвлечь... и у неё неплохо получилось. Такого зашкаливающего возбуждения я не чувствовал ни у кого, и это тягучее желание затрудняло работу мысли.

– Куда. Он. Пошёл.

Я всё-таки шагнул ближе, чтобы нависать и морально подавлять. Я был в одежде, она – голая. Я мужчина, она – женщина. Я стоял, она – лежала.

У неё не было других вариантов, она должна была ответить мне.

– Заставь меня говорить, – промурлыкала она, неверно расценив мое приближение и послав к черту все мои домыслы.

Ее желание нарастало, затрудняя мое дыхание. Оно заполняло меня, как гелий – воздушный шарик, и я чувствовал, как во мне закипает кровь, как вены опаляет обжигающая лава, как мозг поглощает туман возбуждения.

Заполучить.

Достать.

Иметь.

Я стиснул кулаки. Она чуть раздвинула ноги. Ее желание оттенялось привкусом победы. Надо мной, конечно.

Мое колено продавило кровать. Девчонка замерла – предвкушая, желая, торжествуя. Ее полураскрытые губы манили дать ей то, что она жаждет.

Но я не чертов джин, верно?

Кожаные наручники были привязаны к изголовью кровати тугим узлом. Девчонка такой не развязала бы, а я – запросто.

– Одевайся, – бросил я, отойдя от кровати. – Пойдёшь со мной.

– Куда? – она мигом села и поджала ноги.

Насторожилась.

– Туда, где я заставлю тебя говорить, – хмыкнул я.

– Ты... ты не имеешь права, – ее голос, наконец, дрогнул, а в глазах поубавилось уверенности.

– Имею, – я вытащил из кармана значок.

– Полицай, – презрительно выплюнула она.

– Можно подумать, ты не знала этого, когда раздвигала передо мной ноги, – я усмехнулся.

Ее глаза недобро сверкнули. Она снова чуть раздвинула ноги и, прикусив губы, потянула нить бусин. Медленно. С вызовом глядя мне в глаза. Последняя бусина заставила ее сдавленно охнуть, а меня – сжать челюсть.

– Ты мог бы сделать это сам, – выдохнула она.

– Это мог бы сделать Вергс, если бы не бросил тебя, – я с трудом выдавил из себя ответ и отвернулся.

Он разогревал ее для себя, не для меня, это было ясно. Но предпочёл ее оставить, а значит Вергс не боялся того, что она могла рассказать. Выходило, что девчонка либо ничего не знала, либо была предана банде. Я надеялся на последнее. Разговорить можно было кого угодно. Я знал способы.

Еще раз окинув взглядом комнату, я повернулся к девчонке. Она как раз затягивала пояс платья. Раздражение ядовитыми клубами теснилось в ней. Из-за неудовлетворения? Или из-за необходимости идти со мной?

Резким движением она схватила свой плащ с кресла и набросила его на плечи.

Я молча вышел в коридор, зная, что она пойдет за мной.

– Эй, а дверь?

Ее сердитые глаза буравили меня, как въедливые жуки.

– Что – дверь?

– Ты выломал ее! Как мне ее закрыть?

Я пожал плечами. Меньше всего этот вопрос походил на мою проблему.

– Нечего пожимать плечами! – она решительно подошла ко мне и потянула за рукав к двери. – Закрой её!

Мне было плевать. Я перехватил руку девчонки и потащил за собой к лестнице.

– Ну ты и козел, – прошипела она, с трудом успевая спускаться за мной.

На улице лил привычный дождь. Свет фар машин выхватывал из темноты промокших пешеходов, которые укрывались бесполезными зонтами.

Глава 2

В отделении было пусто, только дежурный похрапывал, прислонившись к серой облупленной конторке. Пахло сыростью и мерзким кофе.

Я провёл девчонку в комнату для допросов и оставил сидеть на железном стуле в одиночестве. Дверь запер, а сам пошёл за делом Вергса. Мне нужно было освежить в памяти информацию.

Итак, её звали Рута Гамбс, и она была горничной чувств. Такие, как она, убирали негативные эмоции, невидимым слоем покрывающие все поверхности в квартирах и домах, и заменяли их на более радостные, делая жизнь обитателей лучше и комфортнее. И это именно Рута своей изящной ручкой смахнула с тумбочек и абажуров всё то, что испытывал Дугол перед смертью. Именно она заменила чувства убийцы на нейтральное спокойствие в номере того пригородного мотеля.

Я задумчиво похлопал папкой с делом по ладони. Эмоции и чувства не сдались мне совершенно. И так ясно, что там было – боль, страх, отчаяние – и мне приходилось напрягать всю свою стойкость, чтобы не представлять последние минуты жизни Дугола. Чтобы не представлять его напуганным. Отчаявшимся. Осознавшим. О чем он думал в то мгновение? Я надеялся никогда не узнать.

Зато я мог узнать у Руты, где был Вергс в ту ночь. Косвенных показаний мальчишки из мотеля было крайне мало.

Я распахнул дверь комнаты для допросов. Грязные щербатые стены, железный стул и кривой стол на многих действовали угнетающе. Но не на ту, которая могла взмахом руки сменить подавленность на умиротворение, испуг – на предвкушение, а тревогу – на радость.

Комната для допросов по эмоциональному фону стала больше напоминать зал для вручения наград и премий.

Сама виновница сидела на столе и болтала ногами.

– Тут у вас было как-то понуро, – весело заметила Рута, откидывая свои светлые волосы на спину.

А я ещё хотел ей кофе принести...

– Садись, – рукой указал на стул, и девчонка послушно пересела.

– Рута Гамбс, – я бросил папку на стол. – 24 года, не замужем. Горничная чувств. Постоянное место жительства – Варгенль. Что привело тебя сюда, в Даркст?

– Захотелось посмотреть мир!

Не нужно было видеть суть ее эмоций, чтобы понять, что она издевалась.

– Бездумно пошла вслед за Вергсом и бандой?

Она чуть прищурилась.

– А тебя-то как зовут, любитель врываться на чужой праздник жизни?

Я задумчиво походил по комнате для допросов и бросил пробный шар.

– Тебя ценят в банде только за твои «праздники»?

– Меня ценят за верность! – огрызнулась она, теряя веселый настрой.

– За верность и умение раздвигать ноги перед нужными людьми? – уточнил я.

– Пошёл ты! – она вскочила с явным намерением залепить мне пощёчину, но я был к этому готов.

В воздухе перехватил ее ладонь и, развернувшись, прижал девчонку всем своим телом к стене.

– Но это же правда, – шепнул я, резко подняв ее руки над головой. – Вергс оставил тебя для меня в надежде, что я трахну тебя и отстану.

– Нет!

Ее глаза гневно сверкали, а тело было напряжено, как струна. Ярость была ее главным чувством. Ярость... и капля возбуждения. Это было приятно осознавать, и я позволил себе забраться рукой под ее полураскрывшийся плащ и скользнуть ладонью по ее животу вверх, чтобы замереть под грудью.

– Но ты же знаешь, Рута, Вергс отлично чувствует приближение тех, кто идёт к нему. Это его сила. А значит, он знал обо мне. Знал и готовил тебя для меня...

– Заткнись! – она дернулась в моих руках, пытаясь вырваться, но тщетно.

– Скажи, он всегда использует бусины, или это был особый случай? – продолжал нашёптывать я, считывая ответ по ее поджатым губам. – Конечно, особый... Ты так думала, а он... он хотел раздразнить тебя настолько, чтобы тебе было плевать, кто именно... окажется между твоих ног.

– Чего ты добиваешься?! – надрывно вскрикнула она, вскидывая на меня свои глаза, сейчас мерцающие болью.

Я положил ладонь на ее нежную шею и большим пальцем провёл по линии подбородка. Девчонка была хороша. Что она рассказала бы мне, раздразни я ее так же, как Вергс? И смог бы я довести ее до такого же безудержного состояния, когда все ограничения стираются?

Я моргнул, выныривая из жаркой фантазии. Надо было додавить девчонку.

– Где был Вергс прошлой ночью?

– Со мной в номере мотеля, – скороговоркой проговорила она, и мы оба знали, что она лжёт.

– Почему вообще он тебя оставил? Почему не взял собой? – Рута опустила глаза. – Ты была слишком раздета? Он делал это не впервые? – мои пальцы ласково гладили ее шею. – Ты уже оказывалась вот такой... раскрытой... возбужденной... перед кем-то, кто шёл за Вергсом?

Рута тяжело дышала, не решаясь взглянуть на меня. Возбуждение нарастало в ней, но отдавало мутной горечью.

– Ты... позволяешь ему так обращаться с тобой? Или он... никогда не думал о твоих чувствах?

– Ты просто пудришь мне мозги, – еле слышно выдавила она.

– Я показываю тебе правду, Рута. Ему... плевать на тебя.

– Это ложь! – она снова дернулась и зло полоснула меня острым взглядом серых глаз. – Он любит меня! Он на всё готов ради меня!

– На всё... – я провёл большим пальцем по ее мягким губам. – Даже на то, чтобы твоё желание удовлетворил кто-то другой.

– Отвали! – Рута мотнула головой, сбрасывая мою ладонь.

– Где он был прошлой ночью?

– Со мной, козлина! – яростно крикнула она. – Ты меня не расколешь!

Я улыбнулся. Девчонка чертыхнулась сквозь зубы. Мы оба поняли, что она уже раскололась.

– Ты свободна.

Я отпустил ее руки и отошёл. В комнате для допросов вновь преобладали привычные эмоции – злость и неуверенность.

– Какая же ты скотина, – прошептала она, по-прежнему стоя у стены.

Только руки теперь висели вдоль тела.

Я промолчал.

Она была эмоционально раздавлена, а ещё ясно чувствовалась заноза сомнения. Значит, мои слова нашли отклик.

За результатами стоило вернуться к девчонке через день – наверняка, она успеет разругаться с Вергсом и после выложит мне всё на блюдечке.

Глава 3

Помпезный домишко моих родителей стоял всего-то в третьей линии пригорода, а вид имел такой, будто находился в первой, аккурат между домов главного казначея и верховного судьи. Ну, знаете, все эти колонны и горгульи, барельефы и каменные львы – скука, одним словом. Лично я предпочитала минимализм.

И уж точно никаких слуг!

– Как вас представить? – вежливо спросил сухарь в костюме.

– Старшая дочь, – хмыкнула я, и брови у сухаря дернулись вверх.

Ну, естественно, о моем позорном существовании предпочитали молчать. До той поры, пока мои дражайшие родители не узнали о состоянии моего банковского счета. Вот тут-то они внезапно захотели посмотреть на свою старшую дочь и узнать ее получше.

Старшая дочь – то есть я – сначала хотела наплевать на их приглашение к себе ровно так же, как они наплевали на меня десять лет назад. Но, признаюсь честно, меня все же терзало любопытство. Изменились ли они? Какой стала сестра? И где-то в глубине души горел крошечный огонёк надежды, что меня пригласили вовсе не потому, что родителям не хватало на какое-нибудь членство в клубе богатеев города. Но тогда бы они вышли меня встречать, верно?

Я сбросила с плеч мокрый плащ, поставила зонтик в угол и рукой разгладила складки на пиджаке и брюках.

– Ведите уже, – улыбнулась я сухарю, который, кажется, всё ещё не отошёл от шока.

– Простите, не знаю вашего имени, – промямлил он.

– Рута.

Сухарь кивнул и повёл меня в залу, откуда доносились приятные запахи и приглушённые разговоры. Я окинула взглядом холл – повсюду позолота, витиеватые ножки и нелепые канделябры. При мне такого не было, и я с осуждением покачала головой. Потом вгляделась в окружающее чуть внимательнее и заметила лежащие тут и там зависть, ложь и обиду. А вот это было! Старые знакомые. Я улыбнулась и вошла в ярко освещённую залу.

– Рута Гамбертс! – обьявил сухарь.

После его слов не замерли только пузырьки шампанского в бокалах.

– В последнее десятилетие известна больше, как Рута Гамбс, – я исправила его и кивнула родителям. – Приветики.

– Как всегда опоздала, – пробурчал отец, недовольно глянув на меня.

Нет, кажется, всё-таки они не изменились.

– Дорогой, – остановила его мать с укором во взгляде и, приторно улыбнувшись, добавила уже мне. – Рута, милая моя, садись скорее за стол.

Тон у матери был настолько сладок, что я разочаровано вздохнула. Они точно позвали меня из-за денег.

– Присаживайся напротив сестры, – продолжала мать. – Ох, прямо как в старые добрые времена, когда вы обе были ещё крошками!

Я удивленно покосилась на нее. В старые добрые времена крошки всегда кушали отдельно от родителей.

– Ах да, вы же ещё не знакомы! – заметила мать и указала на четвёртого присутствующего за столом. – Рута – это Крейд, муж Лимы. Крейд – это наша старшая дочь, Рута. Последние годы она жила в Варгенле.

Я многое хотела тут сказать. Что жила я в Варгенле, потому что в четырнадцать лет меня отправили в пансион для трудных подростков. Что после выпуска меня никто не забрал. Что мне пришлось самой вставать на ноги. Что про меня забыли настолько, что даже не пригласили на свадьбу сестры. Что Лиме похоже было настолько плевать на меня и сегодня, что в честь нашей встречи она вырядилась в траурно-чёрное.

У меня были тысячи злобных слов на самом кончике языка, после которых меня, гарантирую, выгнали бы из дома вновь.

Но я проглотила их разом, как только встретилась с темными глазами Крейда. С теми самыми глазами, которые я впервые увидела в 317 номере. Он выбил дверь и взглянул на меня прямо между моих голых коленей. Этот момент не только стоял у меня перед глазами, но я на секунду словно снова оказалась там – со связанными руками, с нитью прохладных и гладких бусин во мне, доведённая Вергсом почти до пика, желающая только одного...

– Приятно познакомиться, Рута, – безразлично сказал полицай и залпом выпил чёрный напиток из бокала.

– И мне приятно наконец познакомиться, Крейд, – криво усмехнулась я и села за стол.

Что ж, во всяком случае теперь я знала его имя.

– И тебе привет, Лима, – я посмотрела на сестру.

– Привет, – ответила она безэмоционально, прокручивая в руках свой бокал.

– Радость от долгожданной встречи видно сразу, – фыркнула я, осматривая свою семью.

Лима глянула на меня исподлобья, а мать снова приторно улыбнулась:

– Милая моя, у Лимы и Крейда на днях умер друг семьи. Его убили, можешь себе представить? Кажется, его звали Дугол, верно, Ли?

Непроизволно мой взгляд скакнул на полицая. Его темные давящие глаза внимательно смотрели на меня поверх снова наполненного бокала, ожидая реакции. Вне сомнений Крейд видел и отслеживал каждый миллиметр моих эмоций. И мое удивление было совсем не тем, что мне следовало ощущать в этот момент.

– Сочувствую, – коротко соврала я.

Крейд прищурился, а затем снова залпом выпил свой алкоголь. Кажется, кое-кто сегодня желал напиться вхлам. Да ещё и "Тьмой" – напитком, почти запрещённым официально.

– Дугол так часто бывал у нас в гостях, – прошептала Лима, посмотрев на своего мужа. – Не верится, что теперь...

Она всхлипнула, и мать прижала ее к себе, успокаивающе поглаживая по голове.

Отец тяжело вздохнул.

– Послушайте, давайте я как-нибудь позже к вам в гости загляну? – предложила я, вставая. – Сейчас вам не до меня.

Им, в общем-то, всегда было не до меня, но в этот раз я чувствовала свою неуместность как никогда.

– Сядь, – отец требовательно махнул рукой. – Мы слышали, что ты прикупила себе квартирку в центре.

– Вот как? – наполняя бокал, заинтересовано переспросил Крейд, заставив меня внутренне чертыхнуться.

– Это ставит нас в нелепое положение, Рута. Продавай квартиру и живи в этом доме, – отрезал отец. – Ладно, когда ты в другом городе. Но жить в Дарксте и отдельно от нас, будучи не замужем...

Глава 4

Крейд стоял близко ко мне и своими темными – почти чёрными сейчас – глазами раскладывал на атомы каждую из моих эмоций. И как только Лима с ним жила?

Я склонилась к огню его зажигалки, но он потушил его.

– Сначала ответ, Рута.

Видит Бог, он начал первый. И не моя вина, что родители уже взвинтили мои нервы. Их несправедливые фразы, эта холодность, а теперь ещё и зажигалка!

– Я сейчас пойду и расскажу твоей жене, как ты меня трахнул, скотина!

Моему шипению позавидовали бы лучшие из гадюк. Но на полицая эти слова произвели совершенно не то впечатление, на какое я рассчитывала.

Он схватился за воротник моего плаща и дёрнул меня к себе так сильно, что я чуть не упала перед ним на колени.

– Тогда для достоверности давай я всё-таки трахну тебя? Прямо здесь, а?

– Ты не посмеешь!

Его губы скривились в усмешке человека, которому уже нечего терять.

– Уверена? – Крейд дёрнул пояс моего плаща, и он развязался.

– Отпусти меня! – я вырвалась из его рук и плотнее запахнула плащ.

– Так куда ты торопилась, Рута? – спокойным голосом повторил свой вопрос Крейд.

Лицо его превратилось в маску – безразличную, словно и не он только что угрожал мне. Лишь глаза горели недобрым огнём, и я, поёжившись, ответила:

– Никуда. Домой.

– Почему сказала, что живёшь в мотеле?

Он говорил механически, словно потратил на вспышку все силы разом.

– Чтобы ты не нашёл меня, – тихо ответила я, отводя глаза в сторону.

– Где был Вергс в ту ночь?

Я вновь взглянула на него. Крейд расследовал убийство своего друга, и потому вряд ли отступился бы, пока я не сказала правду. Но и правду сказать я не могла, это подставило бы Вергса...

... с которым я пока не успела поговорить. Конечно же, он чувствовал приближение полицая заранее. И он мог бы увести нас обоих, запросто. Но Вергс предпочёл оставить меня. Почему? Этот вопрос не давал мне спокойно мыслить сейчас. Неужели он и правда хотел, чтобы Крейд...

Или Вергс проверял меня? Смогла бы я остаться ему верной, оказавшись слишком возбужденной, чтобы мыслить трезво? Оказавшись слишком голой и связанной, чтобы и Крейд мог мыслить трезво?

Если так, то проверку я не прошла. Потому что когда Крейд склонился надо мной, когда его дыхание коснулось моей груди, когда полы его плаща задели мой живот – в тот момент я хотела его, незнакомца, что вышиб дверь в номер, и мне было плевать на Вергса. Я хотела почувствовать, как тело Крейда вдавливает меня в кровать, как его пальцы сжимают мою шею, как его тепло наполняет меня. В тот момент всё мое сознание, все мои желания пульсировали горячим узлом внизу живота, и я бы ни за что на свете не свела ноги вместе.

– Какого черта, Рута? – хрипло произнес Крейд, делая шаг ко мне, и я почувствовала запах того чёрного алкогольного напитка, который он пил.

– Что? – я отступила, не понимая, в чем проблема на этот раз.

– Какого черта ты это чувствуешь сейчас? – рыкнул он, шагая на меня.

Я уперлась спиной в стену дома и замерла. Полицай вжал меня в кирпичную кладку так сильно, что я ощутила то, что не должна была, сквозь все слои нашей одежды.

– Крейд, я не понимаю, – прошептала я, задрав голову и поймав его взгляд.

Он был точно таким же, как тогда, между моих голых коленей... горящий, требовательный. Слишком опасный.

– Прекрати, прекрати это немедленно! – процедил он сквозь зубы, руками сжимая мои плечи.

– Что прекратить?

Я пыталась понять, о чем он говорил, но меня сбивала его близость, его крепкое тело, его жесткие черты лица, которые, казалось, заострились ещё сильнее.

Мое желание – то, из 317 номера – тоже не упрощало дела, заставляя сердце биться чаще, заставляя дышать глубже, заставляя меня саму цепляться пальцами за пиджак Крейда.

– Твою мать, Рута! – почти проревел полицай, вдавливая колено между моих ног.

Он с силой сжал мой подбородок, с ненавистью глядя мне в глаза.

– Ты поплатишься за эти игры!

Кулак Крейда впечатался в стену в сантиметре от моего лица. Я вздрогнула от неожиданности, испуганно подумав, что полицай ненормален.

– Отлично, – раздраженно бросил он, взглянув на свой окровавленный кулак, и наконец отступил назад.

Я во все глаза смотрела на Крейда, не в силах пошевелиться, и отчаянно думала. Все полицаи умели видеть суть вещей и чувств – без этой силы в их ряды не попасть, это знал каждый. Но одно дело – знать о чувствах, и совсем другое – откликаться на них. Крейду как будто передавалось мое возбуждение на телесном уровне, он словно испытывал тоже самое не по своей воле... Я в замешательстве посмотрела ему в спину. Могло ли это быть так?

Он уходил, унося с собой ответ на мой вопрос. Мне хотелось его остановить и в тоже время – не хотелось больше его видеть.

Мы с ним из разных миров. К тому же Крейд женат на моей сестре, а я... я знала, кто убил его друга. И это – причины бездонной пропасти между нами, через которую не перекинуть мост. Даже если бы кто-то из нас этого хотел.

Крейд скрылся в доме, так и не обернувшись.

Я постояла ещё пару секунд, а затем отлепилась от стены и торопливо пошла в сторону дороги. Вечерний пригород казался мне пустым и заброшенным. Несмотря на свет в окнах домов, несмотря на проезжающие мимо машины я чувствовала себя одиноко. Словно осталась одна на всем свете.

Как это уже было в Варгенле.

Я поморщилась, не желая вспоминать то голодное время, и нырнула рукой в карман за сигаретой. В Варгенле меня спас Вергс. Он и сам был оборванцем, но жил в заброшенном доме и горделиво причислял себя к банде Вотала. Мальчик на побегушках – вот кем он был тогда. Зато сейчас, восемь лет спустя, он стал правой рукой нашего бессменного главаря.

Я таких высот не достигла. Признаться честно, долгое время я вообще всячески отнекивалась от участия в их темных делишках. Но однажды Вергс поставил меня перед выбором – или я ему помогаю, или он лишает меня своего покровительства. Так себе выбор, по правде говоря.

Глава 5

Тяжелые басы давили на уши. Яркие лучи стробоскопа резали по глазам. Толпа ритмично дёргалась, то задевая меня локтями, то пиная ногами. Я поискала глазами Вергса и заметила его у стойки бара. Его белая рубашка светилась синим, и была, пожалуй, единственным светлым пятном в клубе.

– Ру! Ты чертовски вовремя! – сквозь громкую музыку проорал он мне в ухо, когда я подошла к нему. – Через несколько дней снова займёмся с тобой одним дельцем! Хочешь послушать мой план?

– Ты уверен? – прокричала я ему в ответ. – Полицаи и так на хвосте!

Вергс беззаботно отмахнулся и потянулся за очередной стопкой.

Я покачала головой. Он не проникся твердостью намерений Крейда, когда я ему о них рассказала. В тот вечер Вергс горел совсем другим, а я, взвинченная полицаем, не настаивала и слишком быстро оказалась в объятиях своего парня. Он, наверняка, отнёс мое возбуждение на свой счёт и порадовался. Обычно-то ему нужно было хорошенько постараться, чтобы завести меня.

Но не в тот вечер, когда передо мной горели темные глаза Крейда, когда моя кожа помнила его сильные пальцы, когда мой нос ещё чувствовал запах того чёрного алкогольного напитка, который заливал в себя полицай.

Позже, слушая звук льющейся воды в душе, куда ушёл Вергс, я удивлялась сама себе. Ладно, взгляд и прикосновения, но запах алкоголя никогда меня не возбуждал! И тем не менее у Крейда это вышло настолько сильно, что с лихвой хватило Вергсу.

Не говоря уже о том, что я ещё никогда не думала о мужчине, лёжа в постели с другим.

Стоило ли напоминать, что этот мужчина был, ко всему прочему, мужем моей сестры?

Всё это царапало меня изнутри, ядовитыми коготками задевая самое сердце.

Но в тот раз в моих фантазиях именно Крейд наматывал на кулак мои волосы, именно Крейд кусал мои плечи, именно Крейд кружил пальцами там, где было нужнее всего.

И именно под этим чертовым полицаем я разлетелась на миллионы осколков, чуть не выдохнув его имя.

Имела ли я после этого право требовать от Вергса объяснений его поспешного бегства? Нет. Но я всё же заикнулась об этом на утро.

– Ру, я просто так увлёкся, – обезоруживающе улыбнулся мне Вергс, носом втягивая запах кофе из кружки. – Ты такая горячая малышка, что я никак не мог оторваться от тебя.

Я прикусила губы. Конечно, он и впрямь был заведён. Откуда вообще взялось у него столько выдержки? Обычно Вергс не мог себя сдержать и отбрасывал все игры прочь, не успев довести меня до нужной точки. А в тот раз – смог. Случайность? Преднамеренность?

Скорее всего, мне никогда не узнать.

– Ну так что, пошли план расскажу? – вытерев ладонью губы, снова спросил он сквозь громкую музыку.

Я покачала головой:

– Давай позже?

Вергс пожал плечами и, закинув в себя ещё одну стопку, шлепнул меня по попе и пошёл в сторону помещений для персонала. Там он наверняка будет играть в карты с друзьями до самого рассвета – именно этим он занимался добрую половину ночей своей жизни.

А мне хотелось расслабиться. Сбросить напряжение. Выбросить лишнее из головы... и лишнего человека выбросить оттуда тоже.

Протолкнувшись на край танцпола, я прикрыла глаза и отдалась ритму музыки. Подпевая песне и покачивая бёдрами, я растворилась в танце. Мое платье колыхалось в такт движениям, лаская кожу холодными и невесомыми прикосновениями.

Я могла бы забыться, могла бы мысленно улететь далеко-далеко от самой себя и от всех вокруг. Могла бы парить высоко – там, где важна лишь музыка и движения тела. Могла бы утонуть в этой шумной медитации.

Могла бы... если бы не чей-то взгляд, прожигавший мою спину насквозь.

Я обернулась и недовольно взглянула на настырного человека. Чуть в стороне, привалившись к столбу, наплевав на все нормы и приличия, в шляпе и в плаще стоял Крейд. Едва перехватив мой взгляд, он молча подозвал меня к себе.

Вот разве же я была похожа на ту, кто бежит по первому зову, бросая все свои дела? Конечно, нет.

И тем не менее через минуту я уже стояла прямо перед полицаем.

– Что ты тут делаешь? – мне пришлось податься ближе к нему, чтобы он меня услышал.

– Я пришёл к тебе, – он кивнул куда-то вверх, указывая, видимо, на мою квартиру. – Но твоя соседка сказала, что ты здесь.

– И что тебе нужно? – я скрестила руки на груди.

– Ответы.

– Я не хочу отвечать, – бросила я и, отвернувшись, шагнула обратно к танцполу, но Крейд перехватил меня за запястье и развернул к себе.

– Приведи мне Вергса, и я забуду о тебе.

Он предлагал мне предать того, кто заботился обо мне много лет? Того, кто был рядом? Кто обнимал, согревал? Того, кто кормил?

И к тому же... после этого он собирался забыть меня?

Я поджала губы. Мне не хотелось разбираться, что было неприятнее всего в предложении Крейда, не хотелось прислушиваться к себе. Я, черт побери, планировала отвлечься этим вечером!

А полицай только и делал, что наводил сумятицу в моей жизни. Сегодня, при встрече у родителей и в отеле – каждый раз с завидным упрямством!

– Пошли, – процедила я и, не оглядываясь, направилась на второй этаж клуба.

Всё здание находилось во владении Вотала – неофициально, конечно. Поэтому любой член банды чувствовал здесь себя вполне спокойно и мог запросто купить квартиру на верхних этажах или занять отдельную кабинку в клубе – куда я и привела Крейда.

К нам сразу же подошла официантка, и полицай, не спрашивая о моих предпочтениях, заказал нам два бокала «Тьмы».

В ожидании чёрного напитка Крейд курил и неотрывно смотрел на меня. Я занималась тем же. Мы сидели в креслах напротив друг друга, а между нами стоял невысокий столик, на который я стряхивала пепел. Крейд подобным себя не утруждал. И он по-прежнему сидел в плаще и шляпе!

– Ты не хочешь раздеться? – язвительно уточнила я, выпуская облачко дыма перед собой.

Уж если закрывать глаза на приличия, то в клубе в конце концов было тепло! В плаще полицаю наверняка было жарко.

Глава 6

Спряталась от меня. Чувство страха в девчонке преобладало, но на задворках – опять! – чертово возбуждение. Я сжал кулаки в карманах плаща.

Знать бы ещё, почему она так действовала на меня, почему ее желание хотелось удовлетворить... немедленно. Подойти, схватить, сорвать всё лишнее и одним движением подчинить себе.

Я схватил бокал «Тьмы» и осушил его залпом. К черту! Я не позволю какой-то девчонке играть со мной!

Я поиграю с ней сам.

– Ты всегда так много пьёшь? – подала голос из укрытия.

Пальцами сжала спинку кресла до белых костяшек, волосы испуганно рассыпались по хрупким плечам, а серые глаза – острые, как кинжал.

Я ухмыльнулся.

– Как прошло с Вергсом, Рута?

– О чем ты? – она нахмурилась.

– Вы поругались? Он рассказал, почему бросил тебя тогда?

Девчонка улыбнулась как-то слишком торжествующе.

– Нет, – она отбросила волосы за спину. – Мы, видишь ли, были заняты кое-чем другим... Вергс всегда доводит начатое до конца, если ты понимаешь, о чем я.

Я видел издевку так же четко, как саму девчонку, но не это заставило меня скрипнуть зубами.

Рута не лгала. Она действительно позволила себя трахнуть после того, как Вергс оставил ее мне! Она была так послушна ему?

Я скинул шляпу и плащ.

– С бусинами или без? Он снова завёл тебя или ограничился лишь своим удовольствием? – пара шагов, и теперь между нами было только кресло. – Расскажи мне, Рута, о чем ты думала во время секса с Вергсом? Ты наслаждалась им? – девчонка опустила глаза. – Ты кончила?

– Да! – ее ладони хлопнули по спинке кресла. – Да, представь себе!

Мне не было нужды представлять, ведь возбуждение в ней нарастало и уже растягивало вокруг меня свои опасные сети.

Черт бы побрал этого Вергса! Что он делал с девчонкой, что она становилась такой?

И что было делать мне, что бы дожать ее и не поддаться самому? В прошлый раз помогли ее испуг и моя боль, возможно они могли сработать вновь.

Я схватил со столика вторую «Тьму», залпом выпил этот чёртов напиток и швырнул пустой бокал в стену так, чтобы он пролетел совсем рядом с девчонкой.

– Ты что творишь?! – взвизгнула она, отскочив в сторону.

– Где был Вергс в ту ночь? – я резко обошёл кресло и поднял с пола большой осколок бокала.

– Не знаю! Отстань от меня, псих!

Глаза девчонки метались, сердце заходилось в испуганном стуке, а я наконец почувствовал свободу от ее сладких пут.

Она отступала, я – наступал.

Края осколка резали мою ладонь, и эта боль идеально отрезвляла.

Девчонка не заметила за своей спиной кресла и повалилась в него, прямо на мой плащ.

– Где. Был. Вергс.

– Я не знаю, честно, не знаю, Крейд! – фальшиво взмолилась она, прижимая к себе руки и косясь на осколок в моей руке.

Я ухмыльнулся, давая ей понять, что прекрасно вижу ложь.

– Ты пугаешь меня! – а вот это было правдой.

– Так ответь мне.

– Не знаю, он не сказал, о, Крейд! – девчонка закрыла ладонями лицо и сдавленно всхлипнула.

– Актриса из тебя так себе, – хмыкнул я.

Она вдруг открыла лицо, резко выбросила ногу вверх и одним четким движением выбила осколок из моей руки.

– Гребанный псих! – девчонка вскочила на ноги, облив меня яростной ненавистью.

В ее руке сверкнул тонкий женский стилет, а в следующее мгновение холодный металл прижался к моему горлу.

Девчонка стояла впритык ко мне, разъяренно дыша. Ее серые глаза сейчас казались грозовыми тучами.

– Что, думаешь, если у тебя есть значок, то всё можно, да? – прошипела она мне в лицо, приподнимаясь на носочки. – Думаешь, можешь вот так безнаказанно мне угрожать?

Вместо ответа я схватил ее руку и выкрутил так, что пальцы разжались и выпустили стилет. Девчонка оказалась прижата ко мне спиной.

– Скотина! Урод! Я подам на тебя в суд! – она дёргалась, пытаясь выбраться из моей хватки, но бестолку. – Тебя лишат значка, понял?! Отстранят от дел к черту! Ублюдок! Ненормальный!

– Все сказала? – тихо произнёс я ей на ухо, и девчонка замерла. – Ты можешь делать всё, что захочешь, даже всё, что прикажет тебе твой дружок Вергс, – она фыркнула. – Но мне плевать, ясно? Ты можешь соблазнять меня, можешь пытаться прирезать. Но я всё равно посажу всех виновных в смерти Дугола. Чего бы мне это ни стоило.

– Ру! – дверь кабинки внезапно распахнулась, и на пороге появился Вергс.

Глава 7

– Ру! – дверь кабинки внезапно распахнулась, и на пороге появился Вергс. Ему потребовалась доля секунды, чтобы понять ситуацию. – Вот дерьмо!

Он отпрянул назад и рванул прочь, но я не мог упустить такую удачу. Девчонку пришлось толкнуть в кресло, а самому – помчаться за убийцей Дугола.

Мы пронеслись по второму этажу мимо кабинок, а затем Вергс юркнул на запасную лестницу. Я отставал от него, но не сильно.

Он перескакивал через ступеньки, поднимаясь всё выше и выше. Загонял сам себя в ловушку? Вряд ли, скорее – там, наверху было укрытие, а значит мне нужно было догнать Вергса раньше.

Я поднажал, молча проклиная два бокала «Тьмы», что плескались во мне и не давали разогнаться как следует. Отсутствие освещения на лестнице ухудшало ситуацию. Только уличные фонари тускло и серо светили сквозь грязные окна.

Мы поднялись на пять или шесть пролетов вверх, когда прямо передо мной распахнулась дверь, и яркий свет с этажа ослепил меня. Я зажмурился, и в тот же миг меня сбили с ног и повалили на пол.

Дверь захлопнулась, и, оказавшись вновь в темноте, я получил преимущество. Верхом на мне сидела девчонка и слепо пыталась найти мои руки. Ногами она изо всех сил сжимала мои бёдра, стараясь обездвижить меня, но куда там. Я толкнулся вперёд и легко повалил девчонку на спину, оседлав ее и сжав обе ее руки разом. Она охнула, и я накрыл ее рот ладонью.

Сверху не доносилось ни звука. Проклятье! Вергс либо затаился, либо забежал на какой-то этаж. Сейчас, когда я жаждал поймать его, он прекрасно чувствовал меня и легко мог скрыться.

– Аргх! – от бессилия прорычал я, со злостью сильнее сжимая лицо девчонки и ее запястья.

Она сдавленно пискнула в мою ладонь, и я посмотрел ей в глаза. Они были широко распахнуты и горели настороженной тревогой.

– Черт бы тебя побрал, Рута Гамбс! – зло выплюнул я. – Черт бы тебя побрал!

Я встал и рывком поставил девчонку на ноги. Она отшатнулась к стене, потирая губы.

– Твоя преданность не знает границ, да, Рута? – процедил я, шагнув к ней ближе. – Ты готова на всё ради своего друга-убийцы?

Девчонка испуганно сжалась у стены. В грязном свете уличных фонарей она казалась беззащитной, но я видел в ней упорство, видел напряжение. Девчонка была не из тех, кто легко сдавался.

– Проблема в том, что в этом деле я тоже готов на всё, Рута, – я медленно поднял руку и обхватил ее горло. – Я пойду до конца.

Моя ладонь демонстративно чуть сжала ее горло, показывая возможный конец.

– Но мне бы очень не хотелось, что бы твоими последними словами стали показания о том, где был Вергс в ночь убийства Дугола.

Девчонка облизнула пересохшие губы, и на одно короткое мгновение я вспомнил, как она так же облизнулась в номере 317, глядя на меня между своих голых ног. Неосознанно я ослабил нажим и пальцами чуть погладил ее шею.

Ошибка.

Испуг в глазах девчонки сменился на затаенное коварство, а через секунду я почувствовал ее возбуждение. Оно поднималось, как волна, как цунами, обещая накрыть меня с головой.

Она играла со мной! Чертова актриса!

Ее зрачки расширились, дыхание стало глубже, кожа – горячее. Она неотрывно смотрела в мои глаза с просьбой, с требованием, с ультиматумом – и всё мое тело жаждало рвануть к ней, вдавить ее в стену, сделать ей больно, сделать ей хорошо. Дать ей то, о чем она беззвучно кричала – наполнить собою. До предела, до боли, до хрипа.

– Ты играешь с огнём, Рута, – просипел я, сдерживая себя из последних сил.

Ее губы растянулись в победной улыбке.

– Ты ничего мне не сделаешь, – прошептала она. – Ты не причинишь мне вреда и уж конечно не убьешь. Ты хочешь меня, но договор с моей сестрой, наверняка, связывает тебя по рукам и ногам. Признай поражение, Крейд. Я тебе не по зубам.

– Не по зубам?

Я просто отпустил сам себя, и тело рвануло вперёд. Губы нашли ее губы и смяли в мгновение. Рот девчонки был горячим и нежным, а ее удивленный стон прокатился вибрирующим клубком по нашим языкам. Коленом раздвинул ее ноги и нырнул рукой под платье, скользнув пальцами по гладкой коже. Выше, горячее, и она снова застонала, цепляясь пальцами за мои плечи.

Девчонка и впрямь была возбужденной и мокрой. Так хорошо притворялась или ее игра была обоюдоострым клинком?

Разбираться было некогда. Я вошёл в неё сразу двумя пальцами.

– О черт, Крейд, – простонала девчонка.

Я снова сжал ее горло, заставляя смотреть мне прямо в глаза.

– Я могу сделать с тобой всё, что угодно, Рута, – четко произнёс я, скользя в ней пальцами вверх и вниз. – Меня не остановит ни договор, ни ты сама, – ее мышцы напрягались в ответ на мои действия, а ее взгляд уплывал. – Я сам себе хозяин, запомни это. И когда ты в следующий раз раздвинешь ноги перед Вергсом, тебе будь сильно меня не хватать. Щенку нужны игрушки, чтобы завести тебя, а мне – достаточно и пары движений, – девчонка кусала губы, и я отпустил ее шею, чтобы закрыть ее рот. – Но ты будешь паинькой и дашь Вергсу то, что он захочет. А потом ты придёшь ко мне, и я дам тебе то, что хочешь ты, – она выгибалась, стараясь отодвинуться, но мои пальцы были глубоко в ней, и своими движениями девчонка сама себя сильнее заводила. – И ты в ответ дашь мне то, что хочу я, и расскажешь мне, где был Вергс в ту ночь.

Желание жгло меня. Расплавленным металлом лилось по венам, и я бы точно не смог себя сдержать – взял бы девчонку прямо здесь, нагнул бы на запасной лестнице, заставил бы ее кричать, заставил бы ее умолять. Но она, сама того не зная, помогла мне. Девчонка кончала с моими пальцами внутри себя и кусала мою ладонь – изцарапанную осколком бокала – и с этой болью я смог взять себя под контроль.

Ее дыхание сбилось, волосы растрепались, а желание успокоилось и не грозилось похоронить меня под собой. Девчонка смотрела на меня затуманенным взглядом, приходя в себя.

Я вытащил из неё пальцы и убрал руку с ее лица. Она облизнулась и нахмурилась:

Глава 8

Второй день подряд у меня было дерьмовое настроение. Вчера я послала соседку, а следом за ней – и Вергса. Я послала бы и себя, но толку в этом не было.

Я не хотела никого видеть, а больше всего – не хотела видеть себя. Но чертовы зеркала то и дело напоминали мне!

– О, Рута, а вчера ты была вся в крови. В крови полицая!

– И глаза такие довольные! Ты что, его съела?

– Ру, а что было с твоим платьем? Оно выглядело так, словно ты кому-то дала в подворотне – сзади пыльное, спереди смятое...

Я швырнула огрызок яблока в зеркало и повалилась на кровать.

Меня трахнул полицай!

Меня трахнул муж моей сестры!

Ладно, пальцами не считается? Пусть так думал кто-то другой. Для меня же всё было слишком четко.

Конечно, это я его раззадорила. Я думала, что смогу спастись от его допроса, думала, что смогу отвлечь! Его реакция на мое возбуждение была моим козырем!

Ровно до того момента, как Крейд поцеловал меня. Вот тут-то выяснилось, что козырь был у меня так себе и вообще играл против меня. Я завелась сама, да так, как будто полгода сексом не занималась. Как будто Крейд был последним мужчиной на Земле! Как будто...

Ах, да что там! Я хотела его по-настоящему. И пальцев было мало.

Но полицай смог сдержаться. Это было обиднее всего. Я горела, а он – просто развернулся и ушёл!

Скотина! Если бы только мой стилет был при мне, я бы точно проткнула этого наглеца!

А потом, когда я поняла, что своей кровью он испортил одно из моих лучших платьев... когда поняла, отчего эта кровь... Вот тогда моя игра показалась мне и вовсе опасной. Если Крейд всё это время сдерживал себя, если он ни на секунду не отпускал контроль, то что он мог сделать, дав себе волю?

Я прикусила губы.

Он был ураганом, и мое желание попасть в самый эпицентр было иррациональным и неудержимым.

Вергс в сравнении с ним казался легким ветерком.

... которому были нужны игрушки, чтобы завести меня, в отличии от...

Я хлопнула себя по лбу ладонью. Это именно то, чего добивался полицай? Чтобы я начала сравнивать?!

Мой мысленный монолог был прерван стуком в дверь.

Крейд? Я вскочила с кровати, пригладила волосы рукой и поспешила открыть.

– Привет.

Я не поверила своим глазам:

– Лима?!

– Можно войти? – сестра стянула мокрую шляпу с головы и поёжилась.

– Конечно, – я посторонилась, пропуская ее.

Легким движением она скинула с плеч плащ и повесила его на вешалку. На полу под ним сразу начала собираться лужа.

– Миленькая квартирка, – заметила Лима, осматриваясь.

Я же во все глаза смотрела на сестру. Сегодня без траурной одежды она выглядела симпатично. Изумрудный брючный костюм идеально подходил ее зелёным глазам и подчеркивал аккуратную женственную фигурку. Она была хороша.

Я жестом предложила ей присесть в кресло.

– Как ты узнала мой адрес? – я села на диван.

– Папа сказал, – она пожала плечами.

Этого стоило ожидать. Отец выяснил не только состояние моего банковского счета, но и адрес квартиры. Он отправил Лиму уговаривать меня переехать к ним? Я выжидательно уставилась на сестру. Даже чай ей не предложила – она ведь явно не за этим пришла.

Лима ехидно улыбнулась мне.

– Это твоё? – она вытащила из кармана костюма...

Мой стилет! Который, должно быть, забрал Крейд после того, как прижал меня к стене и всего лишь двумя пальцами...

Я тряхнула головой, прищурилась и склонила голову набок вместо ответа. Этому фокусу научил меня Вергс: «Не хочешь отвечать – дай возможность ответить за тебя собеседнику».

Сработало, как всегда.

– Конечно, твой. На нем написано «Р. Г.», – сестра выпустила стилет из рук, и он, звякнув, приземлился на маленький столик. – Этот ножик стал ещё более потертым с тех пор, как я его последний раз видела. Знаешь, это забавно, – Лима откинулась на спинку кресла. – Я нашла его случайно в плаще Крейда. Во внутреннем кармане. Мои-то вещи он никогда туда не складывает.

– Должно быть, выпал у меня во время допроса, – пробормотала я, не понимая, куда клонит Лима.

На сцену ревности пока что это было не похоже.

– Допрос? Ну да, конечно, – ухмыльнулась она. – Пусть это будет допрос. Но, послушай, я пришла не для того, чтобы препирать тебя к стенке или ругаться, – Лима пересела ко мне на диван и взяла меня за руки. Впервые в жизни! – Я хочу поговорить на чистоту. Нас с Крейдом связывает только договор. Да, я была в него влюблена года три назад, но всё давно прошло. И если ты вдруг решишь... ну, ты понимаешь... то я не буду против.

– С чего ты вообще решила, что тут есть что решать? – недоверчиво уточнила я.

– Он так смотрел на тебя у родителей дома... – Лима выразительно качнула головой и снова улыбнулась.

Слишком много улыбок.

Глава 9

– Ты тогда была поглощена трауром и плакала, – заметила я, пытаясь разгадать ее игру.

– Ну, это не значит, что я не смотрела по сторонам, – отмахнулась она. – В любом случае наш договор не должен останавливать вас, если вы хотите быть вместе. Я буду только рада, если ты и он... если вы поладите. Крейд... ты знаешь, он очень хороший.

Я с сомнением покосилась на Лиму. Сказать, что Крейд – очень хороший, было все равно, что сказать, что он – очень красивый. В целом, наверное, да, но это вообще последние его качества, о которых можно было подумать. В глаза бросалось совсем другое – его сила, грубость, даже жёсткость в некоторых моментах. А ещё – его рьяный отклик на одно мое чувство...

– Как сестра – сестре могу тебе рассказать ещё кое-что, – Лима понизила голос и заговорщицки подмигнула мне. – Крейд, наверняка, сегодня опять допоздна задержится в участке. Под вечер там никого кроме него не остаётся. А если кто-то всё же будет, то рядом с его кабинетом есть отличная каморка, – она игриво хихикнула. – Так что вперёд!

Она ободряющим жестом сжала мои ладони и встала на ноги.

– Ну, мне пора. Кстати, мама просила передать, чтобы ты зашла как-нибудь днём к ней в гости, – Лима накинула мокрый плащ на плечи и встряхнула шляпу. – Но я тебе так скажу. Гости – это, конечно, хорошо, но хороший мужчина – гораздо лучше!

Сестра послала мне лукавый воздушный поцелуй и выскользнула из квартиры.

Я ошеломлённо уставилась на захлопнувшуюся за ней дверь. Начать с того, что это был наш самый длинный разговор за всю жизнь. И самый улыбчивый – столько улыбок за раз Лима никогда для меня не изображала. А кроме того сестра принесла мой стилет и вместо ожидаемой сцены ревности – предложила мне своего мужа.

Это даже думать было странно!

Я вернулась в комнату и плюхнулась на диван. Разумеется, я ни черта не поверила Лиме. Зато поверила в ее торопливость – скорее, дорогая Рута, прыгай в объятия Крейда! Лучше всего – сегодня вечером!

Что за ерунда? Что за игру она вела? Знал ли об этом полицай? Были ли они заодно?

В последнее мне верилось с трудом. Достаточно было взглянуть на них у родителей в доме – казалось, что они вообще едва знакомы. Но, может, и это лишь часть плана?

Я бросила взгляд на часы – уже скоро заканчивался рабочий день. В голове бесконечно крутились одни вопросы. Зачем на самом деле приходила Лима? Что она хотела? Что будет, если я поступлю так, как она предложила?

Недовольный стон вырвался из моей груди. Проклятый полицай! Всё он! Вокруг него закручивались события, и если я хотела хоть что-то понять, то мне следовало быть рядом с ним. Возможно, не бросаться к нему в объятия, а просто, скажем, последить за ним? Это было неплохим вариантом. В худшем случае я могла просто ничего не узнать – и это было вполне приемлемым риском.

Я вскочила на ноги и устремилась к шкафу с одеждой. Кое-что для слежки у меня было – чёрный тёплый брючный костюм и сапоги, в которых можно было двигаться беззвучно. Сверху привычный плащ, шляпу – на глаза, стилет – на законное место во внутренний карман.

Улица встретила меня проливным дождем, и это было мне на руку – в такую погоду никто не смотрит по сторонам и не замечает слежку. На вечернем автобусе – замызганном так сильно, что не было видно его номера – я добралась до полицейского участка. Около него темнела замусоренная подворотня, куда я и юркнула. В ожидании полицая я скурила несколько сигарет и основательно продрогла. Участок, должно быть, уже опустел – столько народу оттуда вышло. А Крейд всё работал и работал... Что б его.

Чтобы хоть немного согреться я притоптывала ногами и чуть крутила корпусом, мысленно проклиная полицая. И вот, когда счёт проклятий давно перевалил за сотню, он вдруг вышел на улицу. Сразу дёрнул воротник плаща вверх, закрываясь от дождя, и пошёл вдоль по улице. В мою подворотню даже не глянул. Я тенью скользнула за ним.

Полицай шёл неспешно. Словно не было ливня, словно не конец дня. Словно некуда ему было торопиться. Может так оно и было?

Он перешёл дорогу, прошёл ещё один квартал и остановился у киоска с сигаретами. Я спряталась за углом соседнего магазинчика – на всякий случай. Высунулась глянуть – полицай все ещё покупал сигареты. Подождала пару секунд, снова посмотрела – Крейд у киоска. Он что, на год вперёд их там набирал?

Подождала чуть дольше, выглянула – нет его!

Я выскочила из-за угла, окинула взглядом улицу – нигде не было видно его заметную фигуру. Покрутила головой, оббежала киоск – нет.

Вот ведь мерзавец! Куда он мог деться? Ещё этот проклятый ливень мешал!

Я ещё раз обшарила глазами улицу, не веря в собственное невезение, когда сильная рука вдруг перехватила мое тело и прижала спиной к чьей-то твёрдой груди.

– Кого-то ищешь, Рута Гамбс? – раздался хриплый голос полицая прямо над моим ухом.

– Уж точно не тебя! – прошипела я, выкручиваясь из его захвата.

Он отпустил меня, усмехнувшись:

– Угости-ка сигареткой.