Исповедь после распятия

Пролог

За окнами догорал алый закат, но даже он не так сильно трогал душу, как крики агонии, разносящиеся по всему замку. Государственный переворот… Ужасающее явление, которое заставляло меня бежать без оглядки. Я знала, что герцог Решальд жесток и опасен, но даже в самом жутком кошмаре не могла представить такого исхода. Он поднял страну и повёл её за собой. Люди, измученные в кровавых стычках с соседями, решили, что их герой заслуживает верной преданности и щенячьего восторга. Мой отец не был отпетым злодеем, но и денег в казне давно не водилось в тех объёмах, в которых требовал национальный герой.

Война потрепала всех, включая королевский род. И если люди надеялись найти справедливости и отстоять свои права, разграбив дворец, то сильно просчитались. Всё ценное давно уже было продано или заложено торгашам, чтобы содержать армию и не позволять врагам теснить наши военные силы. Королевская семья старалась делать хорошую мину при плохой игре. А когда победа оказалась так близко, чёртов герцог решил восстать против зажравшегося и жадного короля. Проблема была лишь в том, что на жизнь страны остались жалкие сто тысяч золотых. И как эту сумму разорвать на восстановление границы, поддержку беженцев, социальные нужды необеспеченных слоёв населения, бесплатную медицину и содержание объектов детского значения? Он явно не думал о том, что компенсация в тысячу золотых каждому воину, утопит и без того тонущую страну.

— Что ты делаешь? — голос заставил вздрогнуть и обернуться.

— Не думала, что вы найдёте это место так быстро, — я обернулась через плечо и внимательно посмотрела в тёмные глаза мужчины. — Но так даже лучше. Надеюсь, ваша совесть в конце пути сожрёт вас даже в могиле.

— Слезай! — рявкнул тот и бросился ко мне.

— Прощайте! — и шаг с подоконника оказался на удивление простым и нестрашным.

— Призыв! — услышала я над головой. — К хозяину!

Что-то острое впилось в шею, в пустом желудке заклубилась магия и на середине полёта меня дёрнуло вверх, утягивая в магический портал перемещения. Твёрдые камни под коленями и руками дали понять, что даже смерть мне оказалась не дана. Боги решили поиздеваться надо мной и привели в это отвратительное место. Хотелось мне того или нет, но реальность была пропитана кровью, криками и горечью на кончике языка. Я вскинула злые глаза и тут же получила пощёчину. Голова мотнулась в сторону, а кровь с бешеной скоростью устремилась к пострадавшей щеке.

— Кто разрешил тебе поднимать на меня глаза, жалкая шавка! — рявкнул взбешённый герцог, смотря на меня сверху вниз.

— Я всё ещё принцесса! — сплюнув кровь на пол, я не осталась в долгу и послала магический импульс прямиком в его промежность, которая маячила перед глазами.

— Дрянь! — взвыл тот, хватаясь за поруганный причиндал.

— Лучше бы позволили мне умереть, — утерев окровавленные губы, я с ненавистью взирала на мужчину, которого несколько лет назад буквально боготворила, а теперь ненавидела столь же ярко и глубоко в душе.

— Ты принадлежишь мне, и только я могу распоряжаться твоей жизнью, — не остался в долгу мужчина и в очередной раз отвесил мне пощёчину.

— Это ещё с какой такой радости? — у меня дёрнулся глаз, но не от боли, а от унижения, которое я испытала в это мгновение.

— Королева продала тебя, как рабыню, — он кинул мне под ноги документ. — Клеймо на твоей шее доказывает это. Пока твоя семья не выплатит долг перед страной, ты будешь в полной моей власти.

— Тогда тебе придётся ждать до самой смерти, — пробежав глазами по бумагам, я дико расхохоталась. — У моей семьи нет денег! Всё, что у нас осталось… Ты видел в кабинете отца, когда убивал его. А согласно этой бумажке, не сможешь продать меня на рабовладельческом рынке, чтобы получить хоть какие-то деньги. Эта старая мразь та ещё скользкая гадина. Всегда её ненавидела, а тут в кои-то веки эта стерва оказалась полезной.

— Ты сумасшедшая, так говорить о матери, — округлил глаза герцог и немного от меня отшатнулся. — Всегда знал, что королевская семья ненормальная.

— Не мать она мне, — пожала я плечами, — я дочь от проститутки, которую отец привёл во дворец, когда королева в седьмой раз не смогла разродиться. Потому, да, могу ненавидеть её до скончания веком, перед предками буду не виновата. А вас, обвели вокруг пальца и заставили поверить в красивую сказочку. Правда, весело?

— Ты не имеешь прав на престол? — герцог аж рот от удивления приоткрыл.

— Да, нет, — помотала головой и поправила сползший рукав ночной сорочки, — это как раз единственное, что я имею. Корону, которую отец мне подарил, перед тем как мачеха родила-таки первенца. Ну, тут я вам благодарна на самом деле, папенька не успел переписать приказ, и единственной наследницей королевских кровей, всё ещё являюсь я. Опоздай, ваша светлость, хотя бы на пару месяцев и, возможно, моя ценность даже в этом бы не заключалась.

— Дочь проститутки, — диковато рассмеялся тот.

— И нищая оборванка без гроша за душой, — хмыкнула я, подтверждая свои же слова, — всё ещё не жалеете о том, что не дали мне покончить с собой? Тогда бы у вас была идеальная возможность убить мою мачеху и стать королём. Чтобы разгрести все эти проблемы, скопившиеся за три десятка лет кровопролитной войны.

— Тогда ради чего, я всё это делал? — встряхнул головой мужчина.

Глава 1. Жадность

— Ну, что? — уже нетерпеливо повышала голос, и тут же застонала от осознания собственной беспомощности. — Что опять случилось в этом дурдоме? В самом деле, лучше бы я тогда сдохла!

И опять он бросил меня одну наедине с этими бумагами. Меня уже воротило от вида бесконечных витых букв, которые словно издевались надо мной и не собирались заканчиваться, казалось, в ближайшую вечность. Я уже четыре раза порывалась выкинуть к чертям все эти документы, но каждый раз отступала и с сожалением понимала, что всё не так просто, как мне казалось на первый взгляд. Что с этим идиотом не так? Знал же, что бессмысленно пытаться выжить в этой игре. У нас на двоих едва ли наскребалось достоинств перед властью королевы. Но нет же! Герцог всерьёз задался целью сделать из меня новую королеву. Опять что-то себе придумал, странный маразматик, и ждёт, чтобы я сделала именно то, что у него в дурной голове завелось.

В отличие от этого надменного индюка, который точно знал, чего ждал от жизни, я понятия не имела, к чему стремиться. Всё моё прошлое состояло лишь из обучения, как быть правильной невестой и женой для какого-нибудь иностранного посла. Вряд ли герцога волновали мои навыки вязания или вышивания. Сколько раз ему повторять, вдалбливать ему в голову эту крошечную деталь? Казалось, до бесконечности… Но тот упорно не хотел её принимать и осознавать, что королева из меня, ещё хуже, чем из прачки. Поэтому сейчас я смотрела на горы документов перед собой и не понимала, что вообще требовалось с ними сделать. Хотелось как-то помочь… Но тщетно!

Оказавшись лицом к лицу с собственной беспомощностью, я застонала. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и прикрыла глаза, словно отключаясь от внешних раздражителей. Когда же открыла, неожиданно поняла, что за окном были густые сумерки, а мгновение назад едва разливался полдень. Герцог сидел спиной к входу на подлокотнике дивана, в домашних штанах и простой холщовой рубахе, удобно подтянув ноги. Вся его поза говорила о том, что это последние мгновения в моей бессмысленной жизни. Тогда я решила действовать на опережение, всё равно подыхать. Медленно встала, подошла к нему и положила руку ему на шею, сдавливая и слегка царапая ногтями. В Элиаре было слишком много черт, от которых другим хотелось сбежать, а я прекрасно знала, что друг без друга мы давно сдохли бы, потому пользовалась привилегиями.

— Ну, что, готова закончить утренний диалог? — зло фыркнул герцог и скрипнул зубами.

— Как я уже говорила, в роли королевы меня не видел даже отец, — процедила я сквозь зубы. — Корону, может, мне и дали, а вот всё остальное забыли, и не стоит на меня смотреть, как на врага народа. Я в самом деле не обучена ведению хозяйства или прочим тонкостям управления. Хочешь, кружевную салфетку свяжу или нарисую твой портрет по памяти? Это могу, этому меня учили.

— Ты чего, совсем больная на голову? — недоумённо промямлил Элиар, держась от меня на некотором расстоянии.

— Я тебе уже сотню раз это повторяла? — я делала паузы между словами, чтобы до его атрофированного рыцарского мозга дошла такая простая истина. — Из меня королевы не выйдет, давай уже закончим этот балаган, и всё! Отвали от меня, ради всего святого, на земле. Слушать уже этот бред не в состоянии.

— Ты же понимаешь, что принадлежишь только мне, и лишь я вправе решать, каким образом будет происходить наше дальнейшее общение, — тихо и спокойно протянул герцог, в контраст моего раздражения.

— А, по-моему, ничего ты не понимаешь и головой не думаешь как раз ты, — злобно отрицала я. — Как был идиотом, так им и погибнешь. Думаешь, нам всё ещё дадут жить? Мальчишке с амбициями и дуре с короной? Нет, нас убьют, в тот же миг, как моя мачеха заполучит власть! Смирись и заказывай землю на кладбище. Хотя о чём я! Эта тварь даже костей от нас не оставит.

— Ты совсем страх потеряла… — начал было мой господин и повелитель рабского контракта.

— И вот опять, — устало прорычала я, сжимая пальцы и стараясь не выказывать раздражения. — Сто раз повторяла и ещё столько же придётся говорить, что это бессмысленно. Из меня не сделать королевы. Запомни ты это уже! Я сдохнуть хочу, а не драться за власть, которая мне к чёртовой матери не сдалась. Дочь проститутки с короной? Смешнее не придумать. Хотя нет, постой… Дочь проститутки с короной и герцог с властью над целым миром и без возможности реализовать свои потребности, ибо этой самой короны у него нет, и всем остальным чхать на его слова с высокой колокольни. Какой облом, да, милый?

— Стерва, — магия в метке зажглась практически мгновенно, выдавая нестабильное состояние герцога. — На колени, дрянь. Будем прививать тебе манеры, если учиться, не хочешь!

— Да, господин, — под влиянием магии метки я послушно стекла на пол, становясь на колени перед взбешённым мужчиной, не разрывая зрительного контакта.

— Руки за спину, голову вниз, — скомандовал тот, и я снова подчинилась, начиная внутренне дрожать от ощущения своего положения.

Я знала, что меня ждало впереди, я прекрасно знала, что со мной собирались делать. За то, что я ослушалась прямого приказа, позволила себе дерзить и проявить неуважение к своему господину. У него это называлось воспитанием. Я зажмурилась до звёздочек перед глазами и прикусила пухлую губу с остатками помады, слабо покачав головой в последней надежде, что это лишь бред моей фантазии. Я лишь игрушка в руках этого человека, и не дай бог мне по-настоящему ослушаться и вывести того из себя. Герцог подошёл ещё ближе, вставая чуть сбоку и зарываясь рукой в мои волнистые светлые волосы, отливающие золотом в закатном солнце. Его руки прошлись по загривку, поглаживая, как гладил бы послушного питомца.