Истинная для воеводы орков

1

Как я оказалась на самой верхушке одного из вечных деревьев Гиблой долины? По собственной дурости, разумеется.

Из последних сил обнимаю вековой ствол. Щекой прижимаюсь к жёсткой, колючей коре. От отчаяния и страха сердце в груди колотится оглушительно громко.

Смотрю вниз сквозь густую, трепещущую на ветру листву. Вглядываюсь.

О, Святая Богиня, почему они не уходят?!

Орки. Целый боевой отряд. Сели прямо под мой клён. Всю поляну заняли. Сколько их там? Штук пятнадцать, кажется…

От волнения потеют ладони и немеет тело. Желудок скручивает в узел - только бы не заурчал…

У орков слух острый.

Что будет, если меня обнаружат, даже представить страшно. До завтрашнего утра точно не доживу. Либо сразу убьют, либо… поиздеваются вдоволь, прежде чем голову открутить.

Об орках всегда ходили леденящие кровь слухи. И сами они внушают ужас. Огромные, дикие, как звери.

Живут в своих крепостях и в человеческие города почти не захаживают.

Все беды, говорят, от них. От сгоревшей прошлой весной деревни до пропавших девиц после праздника урожая. Искали их тогда долго. А потом окровавленные лохмотья, оставшиеся от платьев, на берегу Сележи нашли.

Здесь недалеко. Возле границы орочьих земель.

Ужас ползёт по спине липким холодком.

Не вернуться мне в отчий дом. Не взглянуть больше в строгие глаза отца, не обнять маму. Сгину тут без вести.

И винить-то в своей судьбе некого. Сама виновата.

Гордыня и упрямство меня на эту поляну привели. Хотела доказать родителям, что умелая и самостоятельная. Эх…

Они меня с пелёнок травничеству учили. Ещё босой в рубахе бегала, а травки одну от другой отличить умела. А как иначе, если родилась в семье аптекарей? Надо соответствовать.

А они меня замуж решили выдать! Да за кого? За Еремея, младшего сына кузнеца. Он, мол, в городские стражники нанялся. Стало быть, партия завидная.

А Еремей этот - противный до ужаса. Борода у него клочьями растёт, а пальцы на паучьи лапки похожи. Но это ладно. Так ведь он и человек недобрый совсем. При мне бродячую собаку так по брюху ногой ударил, что та издохла к вечеру.

Лучше уж в девках остаться, чем за такого пойти.

Так я отцу и заявила, а он и слушать не стал.

Сказал, что трём женихам из-за моих капризов отказал, четвёртому не откажет. По его мнению, засиделась я уже в праздных девках.

Всю ночь я проплакала, а потом решила отвоевать свободу хоть ещё ненадолго. Откупиться от отцовского гнева.

Он человек деловой. Не только отвары от лихорадки прекрасные варит, но и золотые считать умеет.

А какая у нас травка дороже других ценится? Правильно – орочий девятисил. В запасах это редкое растение два месяца назад закончилось. В нашем лесу нет его больше. У заезжих торговцев не каждый раз купишь.

И так уж вышло удачно, что мне известно, где эту чудо-траву искать.

За нашим лесом начинаются земли орков. Светлый сосновый лес с мягким мхом, по которому так приятно ходить, сменяет долина, которую все зовут Гиблой. Там стеной стоят вечные исполинские деревья. Они больше не родят себе подобных — жёлуди, да семена на землю роняют, а побегов никогда не бывает. Волшебные они и не от мира сего.

А за долиной орочий лес. Говорят, на наш похожий. И крепость их там. Что-то вроде нашего города, но укреплена по-военному.

На землю орков умные люди не суются. И в Гиблую долину тоже.

А я от отчаяния совсем голову потеряла. Решила: соберу орочей травы, принесу отцу, так он на радостях и не заставит меня за Еремея идти. Корзина девятисила столько стоит, сколько за год, бывает, не заработаешь.

Потому что не растёт почти нигде. И собирать правильно надо уметь. А отвар из такой травы на ноги со смертного одра поставить может.

И вот мне гадалка, одна из заезжих, месяц назад нагадала, что судьбу свою в Гиблой долине найду. Там, мол, то, что я ищу.

А спрашивала я её про девятисил этот орочий. Вот и решила удачу испытать.

Думала судьба моя – с добычей домой вернуться, и отца задобрить. А выходит, участь моя – сгинуть под этими вечными клёнами да дубами.

Ещё до рассвета, пока мама не проснулась, я надела самую удобную юбку и счастливую рубаху, в которой на базар торговаться хожу. Поясом родовым подпоясалась на удачу. Мне его мама и бабушка вышивали. В нём сила особая. Думала, с ним точно не пропаду.

Повесила на плечо корзинку любимую, да сбежала из дома без спроса.

Полдня шла через наш лес к Гиблой долине. Перед тем как под кроны вечных деревьев ступить помолилась лесным духам. Потом подумала и для верности жертву ещё принесла.

Взяла свой нож, с которым растения собираю, и отрезала прядь волос. Положила её на корни исполинского дуба и попросила позволения ходить по этой чужой земле.

Моя рыжая прядь огоньком смотрелась на заросшей мхом и травой земле.

2

Душа в пятки ушла. Чуть на месте богам душу от страха не отдала.

Коленки затряслись, а корзинка в руках ходуном заходила.

Думать некогда было, и я совершила очередную глупость. За спиной у меня Сележь шумела с бурными водами. В этой реке утонуть – нечего делать. Глубокая от самого берега. Быстрая и холодная. Я и плавать-то не умею почти. Не учил никто.

А с другой стороны если с холма спускаться, так орки точно заметят. Догонят — и пиши пропало. Вот я и решила попробовать спастись таким вот необычным способом.

На самом деле и мгновения не прошло. Увидела вдалеке страшных зелёных великанов, обвешанных боевой бронёй, ручку корзины через плечо перекинула, край юбки подобрала, на поясе подвязала и на дерево вверх полезла.

Понадеялась на чудо.

Нюх у орков не хуже слуха. Учуять могут на большом расстоянии. Обычное дерево точно никак не спасло бы. Но вечные деревья такие высокие, что могло и сработать. И листва у них густая и плотная. Волшебная. Не видно через неё почти ничего.

В конце концов, я надеялась, что они мимо пройдут. Думала, пересижу тут, пока из вида не скроются, и домой помчусь, сверкая пятками.

К полуночи добралась бы.

А эти на холм забрались, да и устроили тут прямо под моим клёном привал.

Конечно, место хорошее. Никто незамеченным к ним не подойдёт. Думала, сразу меня учуют, раз мимо не прошли. Но нет. Поводили носами, порычали. К реке спустились.

Я ведь тоже туда ходила. Решили наверно, что я по ней и ушла. Лезть на деревья, проверять не прячется ли там кто – не догадались.

Да они и не добрались бы до меня. Я на самый верх вскарабкалась. Туда, где ветки бы этих мощных, тяжёлых великанов уже не выдержали.

Заняли весь мой холм. Костёр развели.

А я сижу тут наверху, дышать боюсь. Прислушиваюсь к доносящимся до меня обрывкам голосов.

Какие же они у них страшные. Низкие, рычащие и рокочущие. Точно, как у диких зверей.

Сидят душегубы, не уходят. А у меня всё тело затекло уже. Мышцы на руках и ногах сводит судорогой от напряжения.

Солнце к самому горизонту склонилось, и мне так тоскливо стало, что хоть вой.

Не уйдут они! Ночевать тут будут.

Кусаю губы, чтобы не зареветь в голос. И шевелиться ведь нельзя. Услышат шорох – сразу найдут.

Мне их не разглядеть толком. Слишком расстояние большое, и листва мешает. Перед глазами стоят единственные орки, которых однажды издалека в нашем городке видела. Огромные они были, просто жуть. И смотрели так свирепо, что я сразу на другую улицу убежала.

Солнце садится за горизонт, и лес медленно погружается в темноту.

Я от усталости уже тела не чувствую. Ни рук, ни ног.

Зубы стучат то ли от холода, то ли от страха. Я только стараюсь, чтобы это было бесшумно. Уж очень умирать не хочется.

В голову лезут жуткие истории о том, что орки и человечиной не брезгуют. Вот упаду прямо к ним в костёр и сожрут меня тут же уже готовенькую.

А ещё ведь другое бывает…

Про девушек тех пропавших сказывали, я слышала, что орки их не ради еды замучили. Перепивший хмеля сосед меня пугал как-то, что они их того… как женщин…

После такого, конечно, ни одна не выживет.

От этих мыслей мне совсем плохо делается. Дрожу уже вся целиком. Силы с каждой минутой покидают. Понимаю, что не досижу тут до утра ну никак.

А значит, вот она моя судьба – погибнуть страшной смертью. От лап жестоких монстров.

Может, повезёт, и я просто сломаю шею, когда упаду?

Тихо-тихо, двигаясь очень медленно, переношу вес тела и присаживаюсь на одну из веток. Она слишком тонкая и прогибается от этого. Но мне уже почти всё равно.

Усталость берёт своё.

Прислоняюсь головой к стволу и прикрываю глаза. Тут же наваливается слабость и дрема.

Вздрагиваю, встряхиваюсь и тут же пугаюсь, что нашумела.

Нет… внизу всё спокойно. Значит, меня ещё не обнаружили.

Становится совсем темно, и где-то вдалеке слышится волчий вой.

Стираю с щеки выкатившуюся слезу. Мама с отцом сейчас либо ищут меня, либо уже оплакивают пропавшую дочь. Как же хочется домой, к ним в объятия!

Во что бы то ни стало пытаюсь не закрывать глаза, но сонливость утягивает куда-то в черноту. Накрывает тяжёлым одеялом. Давит на плечи. Смыкает веки.

Тихие, рычащие голоса орков превращаются в колыбельную.

И я не замечаю, как это происходит. Теряю контроль над телом. Сдаюсь усталости и проваливаюсь то ли в сон, то ли в обморок.

Съезжаю с ветки, на которой сижу. Неловко взмахиваю руками в попытке уцепиться за что-то и удержаться на месте.

В ладонях хрустит сухой сук. Нога соскальзывает вбок, а я уже лечу вниз.

Ну вот и всё! Не судьба мне стать чьей-то женой. И травницей тоже. Ничего мне суждено, кроме как сгинуть в этом лесу.

3

И как я только об ветки не убилась? Лечу вниз, ломая по дороге сучья. Листья хлещут по лицу. Что-то острое проходится по боку.

Кажется, кто-то кричит… неужели я?

Земля приближается с невероятной скоростью. Перед глазами мелькают ветки, а потом раз и удар!

Я даже разглядеть ничего не успеваю.

Приземляюсь на что-то горячее, твёрдое и рычащее. Меня сжимает со всех сторон. Затем подбрасывает обратно вверх, а потом резко вниз – на этот раз к земле.

Из лёгких вышибает воздух. Не понимаю, жива ли ещё.

Что-то давит сверху. Словно каменная скала меня прижимает. Не вдохнуть.

Ничего, кроме травы и своих волос, не вижу. Дёргаюсь, как выброшенная на берег рыба, а потом сверху раздаётся леденящий кровь жуткий рык. Раскатистый такой, громогласный.

Тут же замираю в ужасе. Перестаю брыкаться. Сквозь ткань рубашки чувствую, что камень, придавивший меня к земле, определённо горячий.

Да это же орк! О, святая богиня! Почему ты не позволила мне свернуть шею?

Рядом слышится гул из похожих рыков. По всей долине разносится. Все орки рычат. Там небось волки испугались и, поджав хвосты, прижали серое брюхо к земле.

А я так и подавно от страха имя своё забыла.

Меня резко дёргают за плечи. Переворачивают на спину. И снова на грудь ложится горячая каменная скала.

Волосы растрепались окончательно. Рассыпались из косы и занавесом закрыли мне обзор. Трясу головой, пытаясь сбросить их с лица.

А вместе с тем думаю, зачем? Что бы в лицо своему убийце перед смертью взглянуть?

Зажмуриваюсь и взвизгиваю, когда тяжёлая, огромная ладонь проезжается по моему лицу, убирая волосы. А потом натягивает пряди, наматывает и фиксирует, мешая мне мотать головой.

И я замираю окончательно. Молюсь богине о быстрой смерти.

Вот прямо сейчас, пожалуйста!

Но, ничего не происходит. Должно быть, я чем-то провинилась перед духами, потому что лёгкую смерть они мне не даруют.

- Ты убийца? – доносится до меня низкий рокочущий голос. Такой голос не может принадлежать человеку. В нём слишком много звериной силы. – Или лесная ведьма?

- Ведьма… ведьма… - слышатся вокруг рычащие шепотки, - убей её воевода! убей прямо сейчас, пока не околдовала…

Заставляю себя открыть глаза.

Ой, мамочки!..

Надо мной склонился огромный, просто ужасно огромный орк! Он одной ручищей меня к земле прижимает, а на другую мои волосы намотал.

Выходит, я прямо на него и упала.

И эта ручища, что на груди…она такая массивная, что у него пальцы вокруг моих рёбер ещё до земли достают.

В отблесках костра его зелёная кожа кажется очень тёмной. И клыки торчат!

Ой-ой! Огромные какие! Такими клыками можно и кости перегрызть без труда…

- Говори! – приказывает нависающий надо мной орк.

Разлепляю пересохшие дрожащие губы.

- А… йа…

Ничего не выходит. Ни сказать, ни даже понять, что нужно сказать. Скорее хрип из меня выходит, чем звук.

- Кто ты? Человек живой или…

В тёмных глазах орка решимость и угроза сильного зверя. Он готов победить врага, даже если воевать придётся с потусторонней силой.

- Кровь на вкус попробуй… - рычит кто-то сбоку.

В ужасе дёргаю головой в сторону звука, но намотанные на руку орка волосы не пускают меня.

Нависающий надо мной орк склоняется ниже, и я скулю от страха. Клыки эти приближаются. Сейчас он как сомкнёт их на моей шее.

А он принюхивается просто. Втягивает широкими ноздрями воздух. А потом и вовсе в волосы мне носом утыкается. Ещё раз шумно вдыхает.

- Человек… - глухо рычит он.

- Морок это… - доносится сбоку.

Сердце из груди выпрыгивает. Отчаянно колотится прямо в каменную исполинскую ладонь.

Орк чуть отодвигается, спускается взглядом вниз, от моего лица к своей руке и дальше.

- Да чую я и так кровь человеческую… - произносит он.

Тяжёлая глыба перестаёт давить на мою грудь. Орк убирает руку. Поворачивает ладонь, на которой блестит что-то, ещё более тёмное, чем его кожа.

Неужто, моя кровь?

Бок начинает ощутимо саднить.

Открываю в ужасе рот, когда орк подносит свою ладонь к губам и облизывает, не сводя с меня глаз.

У меня волоски на всём теле дыбом от такого зрелища встают. Страшно, жуть!

Какой же он огромный! Тугие мышцы оплетают мощные голые плечи. Такой одной рукой задавит. Как муху прихлопнет, и всё.

Дышу прерывисто. И рёбра после его ручищи болят, и в боку что-то всё ещё колет и жжёт.

А орк вдруг берёт и дёргает край моей рубахи. Задирает её вверх.

Визуализация

Грозный воевода орков

Воевода и его рыжуля ))

***

Дорогие читатели! Приятно с вами познакомиться! Это моя первая история в данном жанре, и она точно будет бесплатной.

Если начало понравилось, добавляйте книгу в библиотеку, награждайте автора звездочками и, конечно, подписывайтесь на мою страницу: https://litnet.com/shrt/giuY

***

До встречи завтра в новой проде!

Как вам воевода?

Визуализация

Воевода решает, что делать с рыжулей.

Листаем дальше, там глава ))