Истинная для вожака. Контракт на наследника

Глава 1

Сегодня я была красивой. Не просто чистенькой или аккуратной — по-настоящему красивой.

Платье цвета тумана плотно облегало фигуру, спадало с плеч, как будто случайно, а на самом деле я три раза проверяла посадку в зеркале. Волосы — распущенные, блестящие, с тонкими серебристыми заколками, как будто лунные иглы держали мою причёску. Даже Джеси, обычно сдержанная, прикусила губу, увидев меня на лестнице.

— Ты сегодня не просто Лили. Ты — сама Полночь, — выдала Амели, и мы дружно рассмеялись.

"Полночь" — клуб, куда не пускают людей. Только оборотни, альфы, беты, омеги. Я бы никогда не попала туда одна. Но у Джеси отец — бета городской охраны, а у Амели — брат работает на кухне клуба, мы значились в списках «гостей».

На входе мне не понравился запах: смесь духов, пота и чего-то звериного, неуловимого. Но я вскинула подбородок, как учила Рейчел, и вошла, как будто хожу сюда каждый день.

ВИП-кабинка была на втором этаже. Полупрозрачные шторы, диваны, низкий столик, коктейли — и город в огнях за стеклом. Мы заказывали всё подряд: шипучие напитки с ягодами, с сиропами, с названиями вроде «Коготь рассвета» или «Белая стая». Я отхлебнула один — во рту вспыхнул лёд и сладость, закружилась голова.

— За двадцать! — подняла бокал Джеси. — За первую взрослонуть!

— За самую красивую омегу в городе, — подмигнула Амели.
Мы смеялись, хрустели ломтиками груши в сыре и шоколаде, делали фото. Музыка внизу — глубокий, пульсирующий ритм — пробивалась сквозь стены. Я чувствовала его в груди. В животе. Глубже.

Когда нас потянуло на танцпол, я была уже немного пьяна — не от алкоголя, от внимания, света, от того, как смотрели на нас парни, незнакомцы с татуировками, с хищными глазами.

Почти не помню, как танцевала, но помню прикосновения — лёгкие, мимолётные, как ветер. Кто-то прошёл слишком близко, я вздрогнула. Запах чужого альфы ударил в нос — пряный, терпкий, горячий. Сердце дернулось.

Я отошла. Мне нужна была вода. Просто вода.

Бар был в глубине зала. Красная подсветка, полированный чёрный мрамор. Бармен с кольцом в ухе, в чёрной рубашке.

— Воды, — прошептала , опираясь на стойку.
Он кивнул, отвернулся, я моргнула — голова плыла. Рядом стояли два бокала. Один — прозрачный, с пузырьками. Я потянулась к нему, не задумываясь, сделала глоток.
Сладкий вкус, с металлической горчинкой.

— Остановись, — кто-то тронул меня за плечо, но было поздно.
Жидкость обожгла горло. Что-то внутри дрогнуло, словно в меня влили солнечный свет и грозу одновременно.

— Это не вода, — сказал кто-то, но голос плыл, как сон.
Отступила, держась за стену. Кожа загорелась. Всё стало слишком ярким. Воздух — плотным. Я чувствовала каждое движение ткани по телу. Сердце билось быстро, будто кто-то настойчиво стучал изнутри.

— Всё хорошо, — прошептала я себе. Но не поверила.
Попятилась от бара. Головокружение стало сильнее, уши заложило. Сквозь толпу я увидела коридор, подсвеченный фиолетовым.

Мне нужно было просто отсидеться. Сделать вдох. Потом ещё один.

Поднялась по лестнице, вцепившись в перила. Лестница будто плавала под ногами. Всё казалось мягче обычного — ступени, перила, воздух. Голова гудела, но я знала: направо. Наша кабинка — в самом конце, за шёлковыми шторами.

Свет в коридоре казался другим. Холодным, с легким фиолетовым отблеском. Я нащупала ручку двери, толкнула — вошла. Закрыла за собой, прислонившись к дереву, чтобы отдышаться.

Подсветка внутри не золотилась, как раньше. Она была... пурпурной. Глубокой. Почти бархатной.
На столе — закуски. Какие-то не наши. Мы точно не заказывали орешки в меду или эту тёмную виноградную тарелку. Может, девочки дозаказали? Или я что-то перепутала.

Я села на низкий пуфик у стены, зарылась пальцами в виски и прикрыла глаза. Всё внутри будто рассыпалось. Не боль — просто перегрузка. Горячо, мягко и... тревожно. Как перед грозой.

Я чувствовала: кто-то есть рядом.
Но не успела подумать, как рука — крепкая, тёплая — легла на мою талию. Не грубо. Уверенно.

Я вздрогнула, но не отстранилась.

— Я уже давно жду тебя, малыш, — сказал он.
Голос — глубокий, хриплый. Как будто баритон проходил сквозь грудную клетку.
Как будто он знал, кто я.

Подняла голову. Всё плыло. Он был выше, темнее, ближе, чем положено.
Запах — пряный, густой, с чем-то звериным. Притягательным. Сильным.
Хотела сказать, что это ошибка. Что я не та. Но губы не слушались.

Он стоял так близко, что воздух между нами нагрелся.

— Малыш, — снова этот низкий, ленивый голос. Он наклоняется чуть ближе, вдыхает запах у моего виска. — У тебя… новый парфюм?

— Нет. Вообще его нет, — шепчу.
Сердце замирает, дыхание сбивается.

Он отстраняется на полшага. Глаза хмурятся.
— Ты не Асана.

Голос становится холоднее, раздражённый отрывок фразы, как щелчок по нервам. Он будто выныривает из сна — и осматривает меня уже впервые, по-настоящему.

Я сжимаюсь. Всё внутри замирает. Ошибка. Я чужая. Не та.

Он наклоняется вновь, медленно, будто не верит себе. Принюхивается. И в этот момент я чувствую — внутри меня что-то шевелится. Не сознание. Не страх. Волчица. Инстинкт. Трепет, тревога, отклик.

Он замирает.
И в глазах — уже не раздражение. Не злость.

— Хотя, — его голос теперь ниже, опаснее, — это даже лучше.
Пауза. Его губы почти касаются моего уха.
— Моему волку ты пришлась по вкусу.

В животе тянет. Горит. Как будто он не просто сказал — пометил.

Мне хочется встать. Уйти. Исчезнуть. Но я не двигаюсь. Его ладонь снова на талии, тёплая, тяжёлая, живая.
Как будто я — не просто гость в чужой комнате.
А именно та, кого он искал, даже не зная об этом.

Глава 2

Переговоры были долгими. Как всегда. Сухие лица, старые претензии, грязные темы. Я дал им ровно столько, сколько хотел — ни грамма больше. Остальное — их догадки. Хищники умеют жрать друг друга красиво.

Когда всё было подписано и бумаги сложены в папку, мне захотелось тишины. А потом — привычного ритуала. Клуб «Полночь». ВИП-зал под моё имя. И Асана.

Она знала, как всё устроено. Без слов. Без претензий. Только ночь. Только то, что нужно.

Я приехал без охраны. Хотел одиночества. Бармен уже знал, что готовить. Кабинка справа, как всегда. Мягкий свет, плотные шторы, ненавязчивый аромат в воздухе. Всё на своих местах.

И тут она появилась. Неожиданно. Когда я только лёг на софу, она уже сидела на пуфе. Свет мягко скользил по её коже, по бледному, тонкому плечу. Длинные волосы рассыпались по спине, создавая вокруг неё ореол таинственности. Её фигура была похожа на Асану, даже запах… тот самый, знакомый с детства.

— Малыш, — сказал я, медленно подходя ближе. Она не обернулась. — У тебя новый парфюм?

— Нет. Вообще его нет, — её голос был тихим, осторожным, неуверенным.

И тут я понял. Это не Асана. Внутри меня что-то щёлкнуло, как лезвие ножа.

— Ты не Асана, — выдохнул я, почти рыча.

Она подняла на меня большие, чистые, влажные от жара или испуга глаза. Я хотел уйти. Хотел выругаться. Но что-то внутри меня не позволяло. Запах.

Снова втянул воздух. Это был не аромат цветов, духов или тела. Это было что-то живое, настоящее. Что-то, что мой волк знал раньше, чем я сам это понял.

И внутри меня что-то сдвинулось. Волк проснулся. Открыл глаза. Прильнул ближе к поверхности.

— Хотя, — сказал медленно, уже почти не себе, — это даже лучше.

Я шагнул ближе, мои пальцы коснулись её талии — как будто проверяя реальность.

— Моему волку ты пришлась по вкусу.

Её сердце стучит, как молоточек — быстро, сбивчиво. Я слышу каждый удар. Зрачки расширены, дыхание прерывистое, кожа покрыта испариной. И сквозь её собственный запах проступает лёгкая, чужая нота… афродизиак?

Сама? Или кто-то подмешал?

Мысль вонзается — острая, липкая. Волк внутри мгновенно встаёт на дыбы. Рычит. Требует: найти, уничтожить. Кто посмел тронуть её? Кто посмел сыграть с ней в такие игры? Моя. Уже — моя. И никто не имеет права.

Но она не испугана. Не в панике. Не бьётся, как пойманная. Нет. Она… рядом. Горячая. Трепещущая. И её тело не отстраняется — наоборот. Ощущаю, как оно тянется ко мне, ищет тепла, близости, точки опоры.

— Тут очень жарко, — капризно тянет она. Голос — вкрадчивый, как шелк по коже. И прежде чем успеваю что-то сказать, её пальцы легко — почти рассеянно — касаются плеча платья.

Ткань скользит.

Неуверенно, словно сама не знает, зачем. Тело движется вперёд, а разум будто отстал. Я должен остановить её. Сказать: не время, не место. Но я делаю шаг ближе. Глубоко вдыхаю её аромат.

Да, это афродизиак. Но под ним — другое. Настоящее. Глубже. Её суть. Личная. Интимная. Сначала — прохладная мята. Прозрачная, чистая, как дыхание перед грозой. Потом — тепло кожи. Медовое, густое. Живое. А в самом сердце — хищный аккорд. Дикая, звериная основа. Волчица.

Она не боится. Не пятится. Волчица внутри не прячется — она смотрит. Узнаёт. Тянется.

Протягиваю руку. Касаюсь её плеча — горячего, нежного. Она не вздрагивает, не отшатывается. Смотрит. Глаза затуманены, но в них нет страха. Только сбитый ритм.

Я позволяю себе притянуть её ближе. Медленно. Пока её волчица не прячется. Втягиваю её аромат около пульса на шее. Самая сильная потребность пометить пару. Волк не сомневается, знает, что это его истинная.

Но сама хозяйка сейчас не в том состоянии, чтобы это было правильно. Я хочу её согласия. Пусть её ипостась не против.

Аккуратно спускаюсь губами от плеча к запястью и кусаю, оставляя след зубок. Вкус её крови на языке.

Сладкая капля на губах — не просто кровь, а отклик, слияние, отпечаток. Теперь мой яд в ней, моя метка.

Её дыхание участилось. Руки нашли меня, схватили, потянули. Софа приняла нас, как будто давно ждала. Её пальцы скользят по моей коже, неуверенно, жадно.

Отвечаю нежностью — настоящей, редкой, только для неё. Ласками, от которых она выгибается, тихо стонет.

Каждое её движение — приглашение, каждое дыхание — как сигнал: ещё. Девушка лежит подо мной, хрупкая, испуганная, но не отстраняется. Её тонкие пальцы цепляются за мою рубашку, как за последнюю опору.

Её сердце бьётся быстро, грудь вздымается под моими ладонями. Я чувствую: она не знает, что делать с тем, что накрывает её изнутри. Тело уже отзывается, но разум всё ещё мечется.

— Тише, — шепчу, касаясь губами её виска. — Я не причиню тебе боль.

Она вздрагивает, но не уходит. Закрывает глаза и позволяет мне быть ближе. Очень медленно провожу рукой по её боку, чувствуя, как дрожат мышцы. Она такая нежная, такая чувствительная.

Двигаюсь осторожно, будто на грани. Целую плечи, уводя тревогу прикосновениями. Она тяжело дышит, сжимает простынь, ищет во мне точку равновесия. Отвечаю на каждое её движение лаской, не тороплю, не требую.

Она лежит подо мной — тёплая, хрупкая, открытая в своей уязвимости. Я едва сдерживаю порыв прижать её к себе крепче. Она не знает, кто я, не называет моего имени.

Она не ответила, только кивнула. Её пальцы сжались крепче, и этого было достаточно.
Медленно исследовал её тело, прислушиваясь к дыханию. Она постепенно расслаблялась, страх отступал, оставляя только меня и её. Между нами были только прикосновения, тепло и странная связь, которую я не выбирал, но не мог отвергнуть.

Её движения стали свободнее, дыхание — учащённым. Кожа под моими пальцами пылала. Когда она наконец расслабилась, я почувствовал её молчаливое согласие.

Осторожно вошёл в неё, ощущая, как она открывается мне навстречу. Двигался в такт её сердцу, становясь частью её. Когда она застонала и прижалась ко мне, я потерял контроль. Позволил себе раствориться в ней, забыть обо всём и дойти до конца.

Глава 3

Когда открыла глаза, меня будто накрыло цунами боли. Голова раскалывалась, как если бы я провела целую вечность, терзаемая молотками. Вроде бы была жива, но с каждым вдохом ощущала, как тело сжато, как с каждой клеткой внутри происходит что-то неладное.

Я пошевелилась — и сразу же пожалела.

Тело будто стало из ваты и боли. Ноги ватные, мышцы ломит, даже пальцы словно не мои — онемевшие. Всё тянет, пульсирует, но не так, как после сна. А как будто что-то было… что-то важное. Но я не знала — что.

Голова гудела. Не просто похмелье — будто мысли утонули в сиропе, а я никак не могла выловить ни одной. Не помнила, как оказалась здесь. Не в нашей кабинке. Не с девочками. Это было другое место. Чужое. Слишком тихое. Слишком интимное.

Пахло… мужчиной. Не спиртным, не клубом.

Им. И я знала точно — я тут не одна была.

Опустила взгляд и едва не задохнулась. Платье исчезло. Только бельё.

Меня обдало волной жара и стыда. Всё болело — особенно глубоко внутри.

Тело помнило то, чего не помнила я.

В коридоре послышался шум воды. Мужчина. За дверью.

Не мои подруги.

Сорвалась. Натянула платье на голое тело как могла, хватая его с пола и даже не глядя.

Босиком, с дрожащими руками, выскользнула в коридор и побежала, не оглядываясь.

Оставила всё, что было при себе. Телефон. Сумочку. И — часть себя.

Просто хотела выбраться. Пока не стало поздно.

Домой добралась быстро. Удивительно — ноги сами знали дорогу, даже если голова всё ещё плыла. Сердце стучало в груди, но уже не от страха — просто от того, что я наконец была почти дома. Почти в безопасности.

Поднялась по лестнице, постучала. Раз, два.

Дверь открылась быстро. Джесс стояла босиком, в растянутой футболке, с кружкой в руке и лёгким беспорядком в волосах.

— Мать ты где была? — спросила без упрёка, скорее с облегчением, отступая в сторону и впуская меня. — Мы с Амели чуть с ума не сошли.

— Проснулась в клубе, — тихо сказала, проходя внутрь. — А вас нет.

Она замерла, поставила кружку на стол.

— Мы тебя вчера обыскались. Реально. Все кабинеты, даже у барменов спрашивали. Всё твоё было на месте: сумка, телефон. А ты — как сквозь землю провалилась.

Мы ждали… ну часа два точно. Потом подумали, может, ты с кем-то уехала. Вернулись домой, но тебя так и не было.

— Я вообще не помню, — села на диван, закуталась в плед, как в защиту. — Просто… очнулась. Где-то. В белье. И всё болело. А в голове — пусто.

Джесс не стала задавать лишних вопросов. Просто села рядом, притянула меня за плечо.

— Послушай, Лил. Всякое бывает. Может, подмешали что. Может… ну, просто случилось что-то. Главное — ты дома. С тобой всё в порядке.

Я кивнула. Только потом поняла, что это была ложь. Потому что внутри всё было не в порядке. Совсем.

Мы сидели молча. Джесс не давила, просто рядом.

— Эй, — она чуть подалась вперёд, нахмурилась. — Что у тебя за укус?

— Где? — спросила , не сразу соображая.

— На запястье, — кивнула она на мою руку.

Посмотрела. И сердце пропустило удар.

На внутренней стороне запястья — красноватый след. Не царапина, не синяк. Укус. Чёткий, симметричный, как будто кто-то намеренно… оставил его. Провела пальцем — кожа чуть припухшая, чувствительная.

Не помнила, откуда он. Не помнила, чтобы кто-то…

Нет, не было ничего. Или было?

— Не знаю, — прошептала , растерянно. — Он… был с утра. Наверное. Я его не замечала.

Джесс подняла брови, внимательно посмотрела на меня.

— Лиль… это не просто след. Похоже на… ну, ты понимаешь.

Укус — это не шутка. Тем более такой. Тем более на тебе.

Я молчала. Мне нечего было сказать. Даже себе.

Потому что я не знала, чей он.

Опускаю взгляд, резко прячу запястье в рукав. Джесс что-то говорит, но я уже не слушаю. Тело ноет, а внутри поднимается волна — не паники, а желания уйти. Просто спрятаться. Переварить. Подышать. Остаться наедине с собой, чтобы не чувствовать этот взгляд, не слышать вопросов, на которые я сама не знаю ответа.

— Я… в ванную, — бросаю, уже поднимаясь.

Она не возражает. Только смотрит в спину. С тревогой.

Запираю дверь. Включаю горячую воду. Пусть пар всё скроет.

Раздеваюсь медленно, с осторожностью, будто боясь увидеть ещё что-то, чего не помню. В зеркале — неуверенная тень. Под глазами тени, кожа бледная, волосы спутаны.

Захожу в душ, подставляю лицо под струи. Глаза закрыты. Хочу забыться, но не могу.

Память упорно молчит. Всё — как в тумане. Бармен. Да, точно. Я просила воды. Там были два бокала. Я… перепутала? Или мне подмешали?

Потом — пустота. Только обрывки.

Фраза. Мужской голос.

“Я уже давно жду тебя, малыш.”

Мелькнувший жар. Тело, которое тянет к себе. Крепкие руки.

Шепот. Запах. Пульс на шее.

Я резко расправляю плечи.

— Нет. Нет. Не может быть, — говорю сама себе.

Моя волчица бы не допустила. Мы всегда чувствовали опасность. Мы знали, кто рядом. Кто может тронуть, а кто — нет.

Но она… молчит. Не скулит. Не злится.

Тиха. Спокойна. Даже… довольна.

Как будто всё было правильно. Только я — не в курсе. Только я осталась за пределами той ночи. А она — моя мохнатая часть — всё знает. И укус её нисколько не смущает.

Глава 4

Я отошёл всего на пятнадцать минут.

Пятнадцать минут. Быстрый душ, чтобы смыть жар с кожи, восстановить дыхание. Хотел оставить ей пространство. Не напугать. Не подавить.

Я был осторожен. Чёрт возьми — слишком осторожен. Когда вернулся — её уже не было. Комната встречала тишиной и пустотой. Мягкий свет. Смятые простыни. Едва уловимый запах — её запах — на подушке, на спинке софы, на моей коже.

И всё. Не сразу поверил. Сначала — растерянность. Потом — острая волна потери.

Моя волчица. Моя. И она ушла.

Волк внутри взвыл. Не громко — пока. Но этого стоило опасаться больше, чем любого рыка. Он рвался, бесновался, выцарапывал мне грудь изнутри, требовал: найди её. Верни. Забери обратно.

Возможно, она испугалась. Возможно, не поняла. Или не хотела понимать.

Но сейчас это уже не имело значения. Её нужно найти. Быстро

Для зверя это было первобытной потребностью.

Для меня — стратегическим приоритетом. Я знал, что если не начну действовать прямо сейчас, волк возьмёт верх.

Я достал телефон и набрал короткий номер.

— Ивар, — сказал спокойно.

— Я слушаю.

— Подъедь к клубу. Срочно.

— Что-то случилось?

— Девушка исчезла. Я не закончил с ней.

Не стал объяснять. Он всё поймёт.

Быстро натянул брюки, застегнул рубашку. Волк не унимался. Его тень была в каждом движении, в каждом шаге, и я знал — долго удерживать его не получится.

Вышел в коридор, направился к бару.

Бармен заметил меня сразу. Побледнел. Прикусил губу. Убрал телефон в карман, будто чувствовал: я иду не за выпивкой.

Остановился напротив, опёрся руками о стойку. Молчал ровно три секунды — дал время подготовиться.

— Девушка. Омега. Молодая. Вышла утром. Во сколько?

Бармен сглотнул, кивнул, дрожащими пальцами начал пролистывать экран.

— И ещё, — сказал я тише. — Кто дал ей афродизиак?

Он замер.

Посмотрел на меня так, будто понял: ошибку кто-то уже совершил. И расплачиваться придётся. Скоро.

— Девушка вышла… минут тридцать назад, — пробормотал бармен, глаза бегали, дыхание сбивалось. Он держался за стойку, как за спасательный круг, явно ощущая давление, исходящее от меня. Нет, не от меня — от волка, что стоял за моей спиной тенью, почти видимой. Молчаливой, но невыносимо ощутимой.

— Коктейль, — начал он и сразу замялся. — Я… я и не вспомню. Их много. Были заказы, девушки менялись…

Голос срывался, и он явно чувствовал, как с каждой его фразой воздух становится тяжелее. Насыщен опасностью.

Я не ответил. Просто продолжал смотреть. В упор. Не мигая.

Он сглотнул и отвёл взгляд.

— Смотри по камерам, — сказал спокойно, но давление не спадало ни на грамм.

Спокойствие — куда страшнее крика.

— Мистер… у нас… у нас нельзя, — начал неуверенно. — Запись… это внутренние данные, я не имею доступа…

Не двинулся с места. Только подался чуть вперёд, навис над стойкой.

Голос стал тише. Опаснее.

— У тебя есть тридцать секунд, чтобы захотеть найти этот доступ.

— Я…

— Потому что если не найдёшь — я начну искать по-своему. С тебя.

Он побледнел. Снова сглотнул.

И дрожащими пальцами потянулся к планшету.

Шаги Ивара были чёткими, отмеренными. Он появился точно тогда, когда я начал считать до десяти. Он всегда появляется вовремя.

— Брат, — выдохнул он, подходя вплотную и кладя на стойку ключи от машины и мою клубную карту. — Мчался как мог.

Чёрная карта с тиснением моего герба скользнула по дереву, как лезвие. Моментально атмосфера изменилась: бармен замолк, отвёл глаза и уже без лишних слов потянулся к трубке.

— Афелия, подойдите в главный зал. Срочно. Вопрос с архивом, — промямлил он, прижимая телефон к уху.

Спустя минуту появилась она — с характерной поспешностью и одновременно игрой на публику.

Афелия. Секретарь ночной смены, координатор залов. Та, что всегда старается быть рядом, когда в клубе появляется кто-то из нас.

На ней — короткое чёрное платье, подчёркивающее тонкую талию и длинные ноги. Волосы собраны в гладкий хвост, губы накрашены с расчётом — чуть смелее, чем нужно. Каблуки стучат быстро, грудь чуть приподнята, бёдра покачиваются. Она вбегает, как по вызову охоты. Но я не охотник. Не сейчас.

— Мистер Вальд, — голос с мягкой хрипотцой, и взгляд с поволокой. Она подходит ближе, встаёт чуть боком, чтобы я видел вырез на платье. — Чем могу быть полезна?

Волк даже не шелохнулся. Ни интереса, ни отклика.

Он выл внутри. Не на неё.

Бросил взгляд, короткий, тяжёлый.

— Доступ к записям за вчерашнюю ночь. ВИП-зона, второй этаж. Кабинка 6. Омега. Вышла без сопровождения.

Афелия моргнула, улыбка чуть дрогнула. Она не ожидала сухости.

— Конечно. Сейчас всё подготовлю.

Она развернулась, и каблуки снова застучали по полу — на этот раз быстрее, резче. Без кокетства. Теперь она знала — я тут не ради развлечения. И не ради неё.

А я стоял у стойки, чувствуя, как с каждым вдохом запах Лили выветривается из воздуха.

Пять минут спустя экран оживает. Пустота в груди превращается в ледяное напряжение.

Запись открывается с переломного момента — тот самый вечер, зафиксированный камерой у стойки бара.

Стою сзади, молча, рядом Ивар, чуть поодаль — Афелия, прикусив губу, будто боится дышать громко.

На экране появляется она.

Лили.

В платье, которое теперь знаю слишком хорошо. Подходит к бару. Жест — уверенный, но в нём что-то не так. Она выглядит слегка неуверенно, почти отстранённо. Камера показывает, как бармен ставит перед ней два бокала. Она выбирает один — тот, что не для неё.

На соседнем стуле мелькает мужская фигура. Что-то говорит ей. Тянется к ней рукой.

Лили откидывается, качает головой. Отводит взгляд.

Через несколько секунд резко разворачивается и уходит, будто пытается сбросить с себя чью-то навязчивость.

Глава 5

Остаток дня провела в своей комнате. Не по причине усталости или недомогания — скорее по внутренней необходимости уйти в тишину, оградить себя от всего внешнего. Мир за закрытой дверью казался слишком громким и слишком требовательным.

Иногда выходила на кухню — выпить чаю, съесть что-то лёгкое. Джесс внимательно наблюдала, но не задавала вопросов. Она чувствовала, что лезть не стоит, хотя явное неодобрение читалось в каждом её взгляде. Я была ей благодарна за молчание.

Попытки сосредоточиться на чём-то полезном выглядели скорее жалкими, чем продуктивными. Открыла ноутбук, пролистала документы, сделала пару заметок для завтрашнего собеседования. Всё это казалось правильным, нужным — и одновременно бесконечно далёким. Мысли ускользали, скользили по поверхности, не зацепляясь ни за одну задачу.

Каждый раз, когда я пыталась сосредоточиться, глаза просто скользили по строчкам. Текст упрямо не запоминался. Всё возвращалось к одному и тому же: клуб. Музыка. Неон.

Помню, как подошла к бару. Помню прохладное стекло бокала в пальцах.

А дальше — пустота. Как будто меня выключили.

Ощущения остались. Нерезкие, но пронзительные.

Голос. Низкий. Тепло чужой ладони. Запах — резкий, острый, звериный.

Свет — фиолетовый, приглушённый. Мягкий диван. Кожа. Укус.

Жар под кожей.

Машинально глянула на руку. След ещё был. Красноватый полукруг на запястье — ни ссадина, ни царапина. Ничего не болело. Но внутри… пусто. Не паника. А именно тишина.

Вечер тянулся вязко. Я ничего больше не пыталась делать. Просто легла.

Под одеялом было тепло, но сон шёл не сразу. Сначала — просто темнота. А потом пришли сны. Мне приснился волк.

Крупный, чёрный, с густой шерстью, в которой терялся свет. Он не говорил — ни словом, ни жестом. Просто шёл впереди, уверенно и без оглядки, оставляя за собой узкую тропу. Я шла за ним. Не зная зачем. Не понимая куда. Но с каждым шагом ощущала: надо идти. Без причины. Без вопросов. Как будто внутри меня уже было принято решение, и я просто догоняла его.

Разбудил резкий звон будильника. Вздрогнула, с трудом открыла глаза — веки были тяжёлыми. Несколько секунд просто лежала, вглядываясь в потолок, пока сознание возвращалось в тело.

Комната была наполнена мягким утренним светом. Из приоткрытой форточки тянуло прохладой. Где-то за окном шумел город, но внутри было тихо.

Медленно села на постели. Тело отзывалось лёгкой ломотой, но в целом чувствовала себя гораздо лучше. Голова уже не гудела, дыхание было ровным.

И где-то на этом фоне — пустой желудок, который тут же напомнил, что пора вставать.

Живот урчал так громко, что игнорировать уже было невозможно. Потянулась к холодильнику и достала свой любимый ванильный йогурт. Пока он открывался, кофе уже наливался в кружку — с карамельным сиропом, как я люблю. Тот самый аромат, от которого утро становится хоть немного терпимее. На ходу насыпала пару миндальных печенек в блюдце — крошатся, но вкусные, проверено. Села за стол, завернулась в рукав худи и начала есть. Тихо, не торопясь.

Пока я сидела за столом, глядя в точку где-то в чашке, в комнату вошла Джесс.

Как всегда — уже собранная. Блузка выглажена, брюки сидят идеально, волосы блестят. Всё на месте, всё под контролем. Её утро — противоположность моему.

— Лили, заплетёшь мне косу? — бросила она, протягивая расческу и резинку. — У меня с утра руки не из того места, а ты всегда справляешься лучше.

Она села рядом, чуть боком, чтобы мне было удобно.

— Конечно, — ответила, беря в руки её волосы. Тёплые, гладкие, пахнут лавандовым кондиционером.

Плести косу Джесс — как медитировать. Мы делали это с первого курса. Она всегда просила, я никогда не отказывала. Молча, спокойно.

— У тебя сегодня важный день? — спросила , продолжая заплетать.

— Встреча с клиентом. Что-то вроде мини-презентации, — сказала , не поднимая глаз от телефона. — А у тебя собеседование. Не забыла?

— Нет, — отозвалась я. — Хотя очень хотелось бы.

Мы оба усмехнулись.

Одевалась почти на автопилоте, но без спешки. Каждое движение казалось значимым — будто от того, как ляжет рубашка или как завяжется волосы, зависел не только мой день, но и вся жизнь.

Выбрала светло-голубую блузку — простую, но с аккуратной складкой на груди. Она подчёркивала цвет глаз, делала меня чуть строже, чем я есть на самом деле. К ней — тёмные прямые брюки, без лишних деталей. Я в них чувствовала себя собранной. Ровной. Надёжной.

Обувь — удобные туфли на невысоком каблуке, чтобы можно было бежать, если придётся. А могло и понадобиться — знала, как легко всё идёт не по плану.

Перед зеркалом в прихожей быстро поправила волосы. Собрала их в низкий хвост. Прядь за прядью, чтобы без петухов и спешки. Лицо выглядело бледным, но я не стала маскировать. Просто добавила немного туши и бальзам на губы — чтобы не блекнуть на фоне офиса. Хотелось выглядеть адекватно, не более. Быть собой, но без суеты.

Сумку проверила дважды: паспорт, резюме, блокнот, ручка. Телефон в боковой карман.

И вот я уже закрываю дверь и почти бегу к остановке, пока по щекам бьёт свежий ветер.

Улицы ожили. Машины, звуки, спешащие люди. Мир крутился как обычно — и только внутри всё было как перед экзаменом.

Собеседование в крупной фирме.

Должность — младший рецензент. Бумаги. Чтение. Слова. Это то, что я умею.

И всё же ладони вспотели, когда автобус повернул на нужную улицу.

Главное — не показывать, как сильно ты этого хочешь, — напомнила я себе.

И глубоко вдохнула.

Автобус остановился у высокого стеклянного здания с зеркальным фасадом. На входной группе — логотип, который знала наизусть. Изящный шрифт, лаконичное золото. «AURUM» — крупнейший модный журнал в регионе. Их номер стоит в каждой студии красоты. Их подборки разбирают по цитатам. Их стажировки — как билет в другую жизнь.

Попасть сюда мечтает каждая, кто хоть раз держала ручку и мечтала писать о чём-то большем, чем просто тексты. Я сама когда-то не верила, что вообще отправлю туда резюме. А теперь вот стою перед входом, ощущая, как поднимается в груди тот самый тонкий предательский комок.

Глава 6

Кабинет оказался просторным, но уютным. Теплое дерево, стекло, книги в кожаных переплётах. Ничего лишнего — всё дышало вкусом и уверенностью. Марк Вальден, главный редактор, встретил меня без напускного пафоса. Просто поднял взгляд от папки и чуть улыбнулся.

— Лили, верно? Проходите. Устраивайтесь.

Села напротив. Ладони лежали на коленях. Спина ровная, голос — собранный.

— Ваше резюме мне понравилось, — сказал спокойно. — Не пестрит громкими именами, но у вас хороший слог и глаз на детали. Для рецензента это важно.

Я кивнула, стараясь дышать ровно.

— Справитесь с сухими текстами, цифрами, тонной чужих материалов?

— Справлюсь, — ответила без колебаний. Он чуть прищурился, но, кажется, остался доволен.

Мы говорили о работе: о форматах статей, стилях подачи, критериях качества. Марк был внимателен, умел слушать. Он задавал простые, но точные вопросы. Я отвечала — уверенно, даже сама удивилась, как спокойно звучит мой голос.

И всё бы шло гладко, если бы не одна деталь. Фотография на столе.

Два мужчины. Один — Марк, второй — я узнала мгновенно.

Мой пульс сбился. Ладони вспотели.

— Это мой друг, — заметил Марк, перехватив мой взгляд. — Альвар Лоран. Старый товарищ, если честно. Мы вместе начинали. Он человек слова. И принципа.

Я опустила глаза. Слова зазвучали странно.

Человек слова. Тот самый, кто оставил на мне след, чья тень до сих пор висела в моём сознании.

— Лили, я думаю, вы нам подойдёте, — подвёл итог Марк. — Вы в теме. И умеете держать себя. Это редкость.

Я кивнула. Поблагодарила. Почти выдохнула.

И в этот момент дверь в кабинет открылась.

— Я не опоздал? — прозвучал знакомый голос.

Тот самый бархатный тембр, который бил прямо в диафрагму.

Я обернулась.

На пороге стоял Альвар.

Чёрная рубашка, расстёгнутый верхний пуговиц, взгляд тяжёлый, спокойный.

Как будто он знал, что я здесь. Как будто и не сомневался.

— Как раз вовремя, — легко отозвался Марк. — Познакомься, это Лили. Наш новый рецензент.

Альвар медленно улыбнулся. Не официально. Не по-деловому.

Так улыбается охотник, когда жертва сама зашла в клетку.

— Очень приятно, Лили, — сказал , и я почувствовала, как внутри волчица вздымает голову.

Его взгляд поймал меня мгновенно.

Не просто посмотрел — поймал, как будто протянул руку и зацепил за ворот рубашки. Спокойный, тяжёлый, ленивый снаружи, но уже знала, что под этой ленцой скрывается.

Выпрямила спину. Собрала пальцы в замок на коленях, чтобы не выдать дрожь. Дышала ровно. Медленно. Тот же приём, что спасал перед экзаменами.

— Лили уже заочно доказала, что умеет читать между строк, — с лёгкой усмешкой представил меня Марк. — Думаю, ты оценишь её работу.

— Уже оценил, — ответил Альвар. И ни одна мышца на его лице не дёрнулась.

Я почувствовала, как под кожей вспыхнул жар.

Он говорил о тексте. Или нет?

Скорее — нет.

— Добро пожаловать, Лили, — продолжил он, подходя ближе. Два шага — и воздух между нами стал другим. Заряженным. — Уверен, у нас впереди много интересного.

Он протянул руку. Вложила свою. Механически. Тепло его ладони обожгло пальцы, хотя снаружи он держал себя безупречно.

Касание короткое. Корректное. А внутри меня что-то сжалось.

Волчица не рвалась. Она ждала. Тихо. Как будто знала, что теперь всё встало на свои места.

— Тогда решено, — подвёл итог Марк, глядя на нас двоих. — С этого дня вы коллеги. Лили, вам объяснят все рабочие моменты.

Выскользнула из кабинета быстро, почти не глядя по сторонам.

Чувствовала их взгляды на себе — разные, но одинаково цепкие. Один — профессиональный, оценивающий. Второй — хищный. Легкий, ленивый, но от этого только опаснее.

Подошла к стойке, за которой сидела ассистентка. Молодая, с аккуратной укладкой и отстранённой улыбкой человека, который за день видит десятки таких, как я.

— Извините, мне нужно пройти в отдел кадров, — сказала спокойно, стараясь не показать, как сжалось внутри всё.

Она кивнула, не задавая лишних вопросов, и жестом указала на коридор слева.

— Третий кабинет по правой стороне.

Спустя тридцать минут договор лежал у меня на руках.

Официальный. Чёткий. С подписью, печатями и штампом для охраны — чтобы без проблем проходить через турникеты. Формальности закончены, и это почему-то было странно приятно.

Моё рабочее место оказалось куда лучше, чем я ожидала. Никаких шумных опенспейсов.

Небольшой кабинет — аккуратный, светлый. Без излишеств, но с ощущением продуманного уюта. Стол у окна, тёплый свет лампы, минимализм вокруг. Здесь хотелось работать.

Осталось добавить деталей, чтобы пространство стало по-настоящему моим. Пара любимых ручек — чёрная для правок и синяя для быстрых пометок. Блокнот в мягкой обложке, куда удобно записывать мысли на ходу. Лежащий под рукой планер с разлинованными графиками задач — для порядка в голове.

На столе уже стоял служебный ноутбук — простой, без лишнего блеска, с таким же классическим набором программ.

Рабочая лошадка. То, что нужно.

Я провела пальцами по крышке. Вдохнула ровно. Это было началом.

Моим началом.

Но где-то глубоко под этим ровным слоем спокойствия всё ещё дрожала тонкая струна. Та самая, что натянулась утром, когда я увидела его взгляд.

На почту пришли первые списки. Задачи на неделю, перечень книг для рецензирования — строго по отделам, с дедлайнами и приписками в духе «в приоритете». Чётко, по делу. Мне это нравилось.

Открыла документы, настроила таблицу для пометок и почти сразу погрузилась в работу. Строчки текста втягивали, мысли выравнивались, пальцы уверенно стучали по клавишам. Было легко сосредоточиться: знакомая механика анализа, когда всё лишнее отступает.

Я даже не заметила, как пролетело время.

Ровный ритм прервало негромкое:

Глава 7

Утро, как водится, началось с привычной рутины. Бесконечные рабочие вопросы давили со всех сторон — бизнес не станет ждать, пока я решаю собственные проблемы. Волк внутри нетерпеливо зарычал, его раздражение нарастало: ему не по душе было моё бездействие. Он жаждал движения, охоты, поиска. Девушка. Он требовал её. Ему было плевать, что я и сам раздал всё, что имел, ещё вчера.

В дверь тихо постучали. Едва уловимый аромат знакомого запаха — и я уже знал, кто пришёл.

— Ивар, что-то есть? — голос мой прозвучал жёстче, чем я рассчитывал, но он привык.

Бета без лишних слов шагнул внутрь, уверенно сел напротив, чуть откинувшись назад — поза спокойная, но готовая к рывку. У него всегда была эта хищная расслабленность, обманчивая и опасная.

— Пока тишина. Но парни ищут, — ответил он спокойно, пристально глядя мне в глаза.

На мгновение в уголках его губ мелькнула тень улыбки.

— Альвар, давно я тебя таким не видел, — протянул он с ленцой. — Чтобы ты сам за девицами бегал. Странные времена.

Слова были сказаны легко, будто невзначай, но я слышал подтекст. Усмешка, намёк — всё это было между строк. Волк внутри зарычал громче, требуя заткнуть собеседника.

— Лучше молчи, если язык себе дорог, — бросил, не повышая голоса.

Одного взгляда хватило. Ивар мгновенно прочёл в нём всё, что хотел сказать мой волк, и, усмехнувшись краем губ, предпочёл сменить тему. Умный парень. Потому и бета.

Графики, структуры, делёжка бизнеса — всё это моя родная стихия. В этом мире всё просто: цифры не лгут, схемы всегда честны, а проценты расскажут больше, чем любые слова. Здесь я чувствую себя как рыба в воде. Здесь я альфа.

Вгрызаясь в очередную отчётность, я на секунду забываю про остальное. Концентрируюсь. Рабочий процесс затягивает, уводит от лишних мыслей. Но долго убегать не получается. Громкий звонок срывает внимание — деловой, резкий, настойчивый. Такой тон я знаю слишком хорошо.

На экране высвечивается имя. Марк. Мой лучший друг. Мой партнёр. Старый волк, с которым мы прошли сквозь многое. Последние месяцы общение сошло на нет — у каждого свои дела. Но звонит он не ради пустой болтовни. Марк — не из тех, кто просто так тратит слова.

— Привет. Подъедешь? Надо с советом акционеров поговорить, — голос Марка, как всегда, ровный, деловой. Без лишних вступлений, без реверансов. Всё по делу.

— Хорошо. Это срочно? — уточняю, хотя и так понимаю: если бы горело, он не тратил бы время на звонки.

— Нет. Час-два есть. Но лучше без промедлений, — в его голосе слышится знакомая нотка — не давление, но напоминание: дело важное.

— Понял. Буду, — отвечаю коротко.

Разговор окончен, как и положено между людьми, которые привыкли действовать, а не расписывать очевидное. Вопросы решаются на месте. Лицом к лицу.

Поездка до офиса заняла меньше получаса. Дороги я знал наизусть, мысли уже были там, впереди. Марк, как всегда, встретил меня в своём кабинете — просторном, но без излишеств. Всё по делу. Стекло, сталь, тёмное дерево. Его территория. Его логово.

— Привет. Давно не виделись, — усмехнулся , протягивая руку. Пожатие крепкое, привычное. Без показной силы, но с намёком: позиция у него та же, что и всегда — рядом, плечом к плечу.

— Собрание акционеров уже завтра, — продолжил он, возвращаясь в своё кресло. Движения спокойные, но в голосе слышалось напряжение. Слишком много людей с разными интересами собрались за одним столом. А это всегда взрывоопасно.

Я опускаюсь в кресло напротив, чуть подаётся вперёд, перехватывая его взгляд.

— И ты хочешь, чтобы я что? — вопрос прозвучал спокойно, но Марк знал: я не люблю играть в угадайку.

Он усмехнулся, как всегда, когда собирался попросить о чём-то важном.

— Покурил их. Только ты так умеешь.

Улыбка вышла хищной. Мы оба знали, о чём он говорит. Акционеры, советы, переговоры — для них это всего лишь игра. Для меня — охота. Я не торгуюсь. Я ставлю условия.

Уже собирался обсуждать план собрания, когда взгляд зацепился за папку на столе. Стандартное резюме. Таких здесь пачками пролистывают без эмоций. Но в верхнем углу — маленькое фото. И этого было достаточно.

Это она. Моя девочка. Моя упрямая беглянка, которую мои люди ищут по всему городу уже второй день. День за днём, квартал за кварталом. А она сидит в двух шагах от меня. Спокойно. Нагло. Как будто так и должно быть.

Волк внутри взвился. Рычание гулом прокатилось под кожей. Пульс сбился с ритма.

— Это кто? — спрашиваю негромко, кивнув на папку. Голос спокоен, почти ленив, но сталь под ним слышна отчётливо.

Марк поднял глаза. На долю секунды прищурился, оценивая мой интерес. Он понял всё сразу. Мы слишком давно знаем друг друга.

— Это Лили. На должность к нам, — спокойно отвечает Марк, переворачивая папку и скользя пальцем по тексту, будто всё ещё проверяя для себя очевидное. — Через полчаса у неё будет собеседование на должность.

Он делает акцент на последнем слове, невольно изучая мою реакцию. Знает ведь. Чувствует.

— Ты же не против, если я понаблюдаю? — произношу буднично, откидываясь на спинку кресла. Но вопросом это не звучит. Мы оба понимаем, что это утверждение.

— Что-то личное? — Марк прищуривается, его взгляд становится цепким, хищным. В такие моменты он напоминает мне себя прежнего. Слишком давно мы работаем вместе, чтобы он поверил в случайный интерес с моей стороны.

— Я так понимаю, девушку нужно оставить? — не отступает , изучая мою реакцию. Спокойно, без давления, но настойчиво.

Я не люблю долго объяснять очевидное.

— Да. Будь добр. Сочтёмся, — отвечаю спокойно, без лишних эмоций. В наших кругах это значит гораздо больше, чем пустое «спасибо».

Марк кивает. Разговор закончен. Решение принято.

Глава 8

Я не отводила взгляд. Не могла. Альвар.

Имя, которое не знала до сегоднешнего дня.

Лицо, которое теперь невозможно забыть.

Взгляд, от которого внутри всё сжималось — будто что-то живое замерло, ожидая сигнала.

Он стоял в дверях моего кабинета не просто как гость. Он смотрел так, будто пришёл забрать то, что уже считает своим. Двигался неторопливо, с той ленивой уверенностью, которая всегда опаснее прямого напора. Пространство вокруг, казалось, сразу подчинилось его ритму.

Заставила себя вдохнуть. Глубоко. Потом — выдох. Медленно.

Не дрожи. Не отворачивайся.

Может, он меня не узнал?

Может, для него это была просто ночь. Одна из.

Может, он даже не связывает ту девушку — полуголую, босую — со мной, сидящей за этим столом.

Или лучше сделать вид, что сама его не помню?

Да. Наверное, это единственный способ сохранить контроль. Даже если он иллюзорен.

Подняла подбородок. Выпрямилась. Сложила руки на столе. Голос выстроила заранее — спокойный, ровный.

— Вы что-то хотели? — спросила как можно спокойнее. Без дрожи. Без намёка на то, что внутри всё сжалось в тугой узел.

Он не ответил сразу. Просто смотрел. Долго. Словно наблюдал, как я пытаюсь притвориться. И позволял. На несколько секунд. Не больше.

— Ничего конкретного. Просто решил посмотреть, как вы устроились, — сказал наконец. Голос оставался ровным. Почти вежливым. Но под поверхностью — что-то другое. Слишком много нюансов, чтобы их не чувствовать.

В его взгляде читались эмоции, которые сменяли друг друга, как вспышки за стеклом: интерес, ирония, знание, почти — привязанность. И тут же — пустота, звериная выдержка.

Я не могла зацепиться ни за одну. Он не давал ни опоры, ни шанса.

— Как вам кабинет? — он уже входил, уверенным шагом, как будто не я здесь работаю, а он здесь хозяин. Хотя на двери табличка с моим именем.

Сглотнула, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— Очень… просторный. То, что нужно, — выдавила, стараясь говорить чётко. Но в последнем слове всё-таки дрогнул голос. Совсем чуть-чуть.

Но для него этого хватит. Он слышит такие вещи.

Он подошёл ближе. Ещё шаг. Не двигалась, но плечи напряглись сами собой — тело всё сказало за меня.

Я поняла: говорить дальше — бесполезно. Слова — предательство. Они только выдадут.

Опустила глаза. Потянулась к мышке. Открыла первый попавшийся файл — лишь бы создать иллюзию, будто работаю. Пусть думает, что занята. Что сосредоточена.

Пусть уходит.

Только бы он не сказал больше ни слова.

Но он не ушёл.

— Рад, что вам понравилось, Лили, — произнёс , голос всё так же оставался спокойным. Но я чувствовала — в нём было натяжение. Ровное, пружинящее. Как у зверя, перед тем как броситься.

Он подошёл почти вплотную. Наклонился чуть вперёд.

И его аромат накрыл меня сразу. Глубокий, тёплый, с пряной нотой — и чем-то звериным, от чего волосы на затылке встали дыбом.

Запах врезался в лёгкие. Остался внутри. Волчица не испугалась.

Она узнала. И откликнулась.

— Надеюсь, ты не убежишь, как в тот раз, — сказал он негромко, но отчётливо.

Без угроз. Без давления. Но каждое слово — как шаг за грань, где всё уже не по правилам.

Медленно подняла взгляд. И в тот момент поняла, что совершила ошибку.

Он всё знает. Каждую деталь. Каждое прикосновение. Каждую реакцию моего тела той ночью. И он не собирался ни забывать, ни притворяться.

В его взгляде не было гнева. Не было обиды. Только уверенность. И право.

Я уже была в ловушке. И всё, что он сейчас делал — это смотрел, как я сама перестаю сопротивляться.

Из нас двоих он помнил всё. А я — почти ничего.

Только ощущения. Запах. Касания. Тепло кожи.

И укус, пульсирующий в запястье до сих пор, будто его оставили не ночью — сейчас.

Машинально прикусила губу, стараясь хоть чем-то зацепиться за контроль.

— Не буду вас отвлекать, Лили, — сказал наконец, всё тем же спокойным тоном.

Развернулся. Ушёл. Просто. Как будто ничего не произошло.

А я осталась сидеть. В полной тишине.

С отключенным мозгом, с руками, сжимающими столешницу, как якорь.

Минут двадцать не могла сдвинуться с места. Смотрела в экран, не видя текста.

Мысли крутились в голове обрывками: бежать, увольняться, искать новую работу?

Сделать вид, что ничего не было? Или, наоборот, сказать всё прямо?

Ни один вариант не казался правильным. Ни один — безопасным.

Когда стрелка часов перевалила за три, я, наконец, встала.

Без сил. Медленно собрала вещи, отключила монитор и вышла из кабинета.

Этаж был пустой. Тихий.

Лифт встретил меня зеркалом и равнодушным светом. Я оперлась о стену, пока он спускался, глядя в отражение: серое лицо, усталые глаза, сбившаяся прядь у виска.

Я даже не вспомнила обед.

Только сейчас желудок болезненно напомнил о себе.

У подъезда почти влетела в парня с термосумкой — он вышел из тёмного фургона и поспешно придержал дверь.

— Проходите, — сказал , чуть запыхавшись. В руках — большая плоская коробка и чек, зажатый пальцами. Пицца. Тёплая. Пахнет пряно, сытно, сырно.

Желудок тут же напомнил о себе. Резко, со скручиванием. Я даже не успела позавтракать как следует, про обед вообще забыла, а ужин… ну, вот он пахнет где-то рядом, и, как назло, не мой.

Мы зашли в лифт вместе. Он нажал «7». Стали бок о бок, вежливо молча.

На седьмом этаже — четыре квартиры. Он вышел первым, пошёл направо. И я — тоже направо. Только не сразу поняла, что идём в одну сторону.

Он остановился у двери — моей. Медленно развернулся.

— Квартира тринадцать?

Я кивнула. Всё ещё не понимая.

— Заказ пиццы, — протянул коробку.

— Я не заказывала, — пробормотала , но руки уже сами потянулись взять её. Запах был слишком настоящий, чтобы спорить.

Глава 9

Я сбросила пальто, кроссовки, перекинула свитер на спинку стула и прошла на кухню.— Джесс, это не ты её заказала? — спросила, глядя, как подруга убирает пакет в сторону и открывает одну из двух коробок.

Запах сыра и бекона мгновенно наполнил кухню, ударив прямо в живот. Он заурчал громко и без стеснения.

— Не, не я, — ответила Джесс, уже поддевая первый кусок. — Я бы не отказалась, конечно. Но не настолько хорошо зарабатываю.

Она откусила, прищурилась от удовольствия и тут же обожглась.

— Горячая, чёрт. Бери быстрее, пока тёплая.

Я не удержалась — поддела кусок рукой, он обжёг пальцы, но уже было всё равно. Это была та самая пицца — из «Пиццы от Олли». Дорогой, итальянский ресторан. Никакой доставки «на районе», элитное место с ручной подачей и идеальным тестом.

Опустила взгляд на вторую коробку. Снаружи, прямо на крышке, приклеена записка.

Плотный белый картон. Золотистые тиснения по краю. Почерк — выверенный, наклонный, мужской.

«Я видел, что ты не ела. Это плохо.»

Без подписи. Без даты. Без флирта. Просто утверждение. Констатация.

И я поняла, чья это рука. И кому принадлежит это спокойное: видел. Альвар.

Он не спрашивает, не предлагает, не предупреждает.

Он действует. Уверенно. Безошибочно.

Так, что хочется сделать вид, что ничего не случилось.

И одновременно — хочется знать, когда он появится снова.

— Лили?.. — Джесс наклонилась ближе, вытянула шею, чтобы заглянуть на открытку в моих руках. — Это что?

Убрала записку, но не слишком резко — просто аккуратно. Как будто она и правда ничего не значит.
— Один из начальников. Просто… заботится. Говорю как можно спокойнее.

И тут же кусаю себя внутри — прозвучало даже хуже, чем в голове.

— Один из? — Джесс поднимает бровь. — Типа как… начальник по еде? Или начальник твоей жизни?

Я выдохнула и уставилась на пиццу.

— Не начинай, Джесс.

— Я и не начинаю. Просто… — она делает паузу, вытягивая второй кусок и жмурится от удовольствия, — просто странновато, что кто-то из начальства знает, что ты сегодня не ела. Причём настолько точно, что заказал твою любимую пиццу. Из ресторана, где, между прочим, на один кусок можно зарплату студента оставить.

Я пожала плечами. Спокойно. Или делая вид, что спокойно.

— Видимо, кто-то из тех, кто любит держать всё под контролем. Не больше. Не стоит накручивать.

— Угу, — сказала Джесс, жуя. — Только этот кто-то знает твой адрес. Знает, что ты не обедала. И шлёт тебе еду в коробке с золотыми узорами.

Она сделала театральную паузу.

— Ничего особенного, конечно.

Я не ответила. Просто молча доела свой кусок.

Мы с Джесс почти доели первую пиццу. Она закрыла коробку с довольным выдохом и лениво потянулась через весь стол.

— Вторую оставим на утро?

Я кивнула, уже поднимаясь из-за стола. Всё выглядело нормально.

Слишком нормально — если бы я не знала, от кого пришёл этот ужин.

Я переоделась в домашнюю одежду и ушла к себе.

Включила ноутбук. Решила доделать пару правок — или хотя бы сделать вид, что этим занята. Хотелось тишины. И привычных вещей. Бумаги, курсор, экран.

Рабочий сервер прогрузился с задержкой. Список задач — без изменений. Но в верхней строке почты выделялось одно новое сообщение.

Отправитель: Вальд Альвар С.

Тема: —

Время отправки: 22:41

Я щёлкнула. Внутри — три строчки:

Лили,
Надеюсь, ты всё же поела.
Завтра жду на рабочем месте — вовремя.

— А. Вальд.

Без подписи, без смайлов, без фраз “с уважением”. Ни просьбы, ни вопроса — только напоминание. Чёткое. Молчаливое. Контролирующее.

Этой ночью я почти не спала. Мысли в голове крутились, как по кругу.

Каждый раз, как закрывала глаза, всё возвращалось: его голос, взгляд, записка, письмо. Корпоративное, официальное — и всё же слишком личное.

Ворочалась, сбивала подушку, укрывалась и снова раскрывалась.

Но покоя не было. Не от температуры. Не от света. От него.

Альвар. Он помнил больше, чем я. Это было очевидно.

И почему-то считал себя вправе заботиться, контролировать, наблюдать за каждым шагом.

Как будто между нами уже было что-то значимое.

Но я ведь не соглашалась. Никогда не просила.ьНе звала.

Он делает это сам. По собственной инициативе.

Как будто имеет право.

Я закрыла глаза, сжав кулаки поверх одеяла. Так нельзя. Так неправильно.

Нам нужен разговор. Простой. Чёткий. Прямой.

Я должна сказать ему: между нами ничего нет. И не будет.

Утро выдалось тяжёлым. Я буквально соскребла себя с кровати, будто с черновика — кое-как, без формы. Тело ныло от недосыпа, а мысли — с ночи — так и не разошлись.

Кофе стал первой попыткой собрать себя в кучу.

Чёрный, крепкий, обжигающий.

Следом — холодный кусок пиццы. Он не имел вкуса, но желудок принял его с благодарностью.

Остальное я делала по инерции. Переоделась. Вышла.

Шагала до остановки, как во сне.

Автобус гудел, кто-то говорил по телефону, кто-то зевал — всё проходило мимо, не задевая.

В офисе встретили сразу: совещание, знакомство с отделом.

Меня представили, назвали должность, сказали что-то ещё — важное, наверное.

Я кивала. Слушала. Но всё будто скользило.

Слова не цеплялись, имена не оставались в памяти.

Лица расплывались — как в тумане, сквозь стекло.

Сонливость нависала, будто плотная вуаль.

Я старалась держаться, не выдать растерянности.

Но знала: в любой момент он может войти.

И тогда — никакой кофе не поможет.

Глава 10

От лица Альвара.
Я появился в офисе ближе к середине утра. Не потому что нужно — потому что хотел. Марк здесь главный. Его территория. Его люди. Я — наблюдаю. Иногда поправляю, если что-то выходит из-под контроля.

Инвар догнал меня в лифте, с телефоном в одной руке и кофе в другой.

— Совещание началось. Она пришла. Раньше всех.

Я кивнул.

— Бледная, — добавил он после паузы. — Похоже, не спала.

Забрал кофе, сделал глоток. Не ответил. Повернул к переговорной.

Зашёл тихо. Без объявления, без шума. Для остальных — просто друг Марка, соучредитель. Тень. Но даже в тени хищник остаётся хищником.

Она сидела ближе к стене. Плечи напряжены. Пальцы сцеплены в замок. Взгляд сосредоточен — слишком сосредоточен, чтобы быть спокойным. Я знал эти признаки. Бессонница. Тревожное утро. Попытка держаться за контроль, которого уже нет.

Поздоровался с коллегами, кивнул Марку. Сел в конец стола. Не включал микрофон. Наблюдал. Она чувствовала моё присутствие. Пусть и не смотрела в мою сторону.

Марк рассказывал о концепции нового выпуска: спецномер, акцент на визуал, текстильный бренд на обложке, живая подача колонок. Я слушал краем уха. Для этого у меня есть Марк — он умеет работать с редакцией. Я — с финансами и акционерами, которые иногда меняют курс журнала.

Команда выглядела собранной. Чуть переутомлённой. Лили — отстранённой.

Она что-то писала в блокноте, но вниманием была где-то в себе. Заметив мой взгляд, перевела глаза — будто случайно. Уголки губ дрогнули. Почти незаметно. Но я заметил.

Когда совещание закончилось, сотрудники разошлись. Я собирался уходить, когда услышал шаги за спиной.

— Господин Вальд, — тихо, но уверенно.

Обернулся. Лили стояла прямо, взгляд держала.

— Лили, — кивнул. — Слушаю.

— Я хотела… поблагодарить за еду, — она замялась. — Но прошу, в следующий раз не нужно. Я в состоянии позаботиться о себе сама.

Выдержал паузу. Дал ей почувствовать тишину.

— Я не сомневаюсь, — произнёс ровно. — Но если ты в моей команде, я имею право заботиться. По-своему.

Она чуть вздрогнула. Как от прикосновения, которого не было.

— Только это ты хотела мне сказать? — спросил спокойно, глядя прямо в лицо.

Усталая. Но красивая. И слишком живая, чтобы верить в её равнодушие.

— Да… нет… — голос дрогнул. Отвела глаза, шагнула в сторону.

Я сделал шаг ближе.

— Тогда говори. Сейчас. У меня нет времени на игры.

Если бы не наша связь — я бы, возможно, отнёсся проще. Но сейчас? Это злит.

Лили уже два дня как должна быть в моём доме. В стае. Волк ощущает это каждой клеткой. Он не понимает, почему она до сих пор одна.

А я… даю ей время. Иллюзию выбора.

— Прошу вас, — голос её стал жёстче. — Больше так не делать. Я не ваша пара. И не давала согласия на отношения.

Слова острые. Но в тоне — борьба. Упрямство. Отклик.

Моя волчица умеет кусаться.

И это уже не раздражает. Это — интересно.

— Лили, скажи. Ты действительно не помнишь, что было в клубе? Или притворяешься? — наклоняюсь к её уху, дыхание едва касается кожи.

Она замирает. Сердце ускоряет ритм — я слышу это, чувствую каждой клеткой. Афродизиак сработал как надо: память выжжена, осталась только телесная реакция. Теперь ясно, почему она шарахается — не помнит, но ощущает.

Это поправимо.

Я касаюсь её запястья — там, где осталась метка. Пульс вздрагивает. Она дёргается, но я не отпускаю.

— Посмотри мне в глаза, — говорю тихо, но твёрдо. Не просьба. Приказ. И её волчица слышит первой.

Взгляд поднимается. Медленно. В зрачках вспыхивает золотистый отсвет. Она здесь. Её зверь — на поверхности.

— А теперь... вспомни. Всё, что было между нами.

Она смотрит, не отводя глаз. Не может. Я ощущаю, как в ней сплетается клубок воспоминаний. Эмоции сменяют друг друга: страх, растерянность, осознание, испуг, желание.

Настоящее. Сильное. Её волчица уже знает, кому она принадлежит.

— Нет... не может быть... — шепчет Лили. Губы едва шевелятся. Слова — с трудом. Будто сама себе не верит.

Плечи дрожат. Она пытается вырваться. Пальцы напряжены. Её тело — движение прочь.
Инстинкт — бежать. Инстинкт — сопротивляться.

Но запястье всё ещё в моей руке. Там, где остался мой укус. Мой след.

— Может, — говорю низко. Спокойно. Почти мягко. Потому что истина не требует доказательств.

— Ты моя пара, Лили. Хочешь ты этого или нет — уже неважно. Твоя волчица признала меня. Её инстинкты знали — раньше, чем ты испугалась.

Тишина. Только дыхание. Сбитое, прерывистое. Живое.

Вижу, как в ней разворачивается внутренняя борьба: разум — против тела. Страх — против знания. Человек — против зверя.

Но это уже произошло. И не подлежит отмене.