Источник для звёздного захватчика

День рождения

Глава 1. День рождения

— Лил! — услышала я голос брата и посмотрела вниз под окно кухни. — С днём рождения! Лови!

Шейн подбросил вверх большое красное яблоко, которое я ловко поймала. Оно было такое аппетитное, источало лёгкий аромат, и мне тотчас захотелось откусить кусочек, что я и сделала, зажмурившись от наслаждения и яркого солнечного света в глаза.

— Сегодня завтрак готовишь ты, — крикнула я брату. — Это моё право именинника.

Шейн вернулся в дом и вошёл на кухню, стащил садовые перчатки и бросил их под раковину.

— С днём рождения, Лили, — брат снова поздравил меня, крепко обнял и чмокнул в лоб.

В его взгляде снова появилась та самая грусть, которая появлялась каждый раз, когда речь заходила о моём возрасте. Тоска и тревога смешивались, выдавая искрой в серых глазах его истинные чувства, и Шейн опустил глаза, чтобы скрыть это. Он всегда так делал, чтобы не расстраивать меня.

— Ты снова так смотришь, – я серьёзно посмотрела на брата и покачала головой. – Ещё год можем совершенно спокойно жить, да и потом не факт, что за мной придут.

Он отвернулся, ничего не ответив, вымыл руки и принялся готовить завтрак. Шейн не любит говорить о программе, и пытаться обсудить это с ним бесполезно.

— Я в душ, — отчиталась я, выбросила огрызок и вышла из кухни.

Я поднялась к себе в комнату, чтобы взять свежее бельё и одежду. Шторы всё ещё были задёрнуты, а утро активно пыталось проникнуть ко мне в комнату назойливым солнечным лучом через узкую щель между ними.

Я протопала к окну, наступая на тёплую полосу света, раскинувшуюся на деревянных половицах, распахнула шторы и ставни и лениво потянулась.

За окном уже кипела жизнь: сосед из домика напротив стриг газон, превращая лужайку в сочное зелёное покрывало, девочка-подросток с конца улицы выгуливала собаку, норовящую поднять ногу на аккуратный белый заборчик старой мадам Хейны. Алик – парень, с которым я училась в одном классе, совершал велопрогулку.

Лето было в самом разгаре, усердно прогревая Землю и намереваясь сделать это, видимо, до самого ядра, но пару дней назад всё же смилостивилось, и столбик термометра опустился почти на десять градусов. Дышать однозначно стало легче.

Это было обычное псевдосчастливое утро для нашего гетто. Все улыбались друг другу, строили свои белые заборчики, выгуливали собак, совершали велопрогулки, ежедневно пряча за масками благополучия выворачивающий внутренности страх.

Кивали с улыбками соседям, закрывая ставни на ночь, а потом ложились в свои постели и, вдавив ногти в ладони, пытались уснуть, умоляя кошмары оставить их хотя бы на ночь. Пытались забыться во сне, в душе мечтая никогда больше не просыпаться.

А всё потому, что наш мир нам больше не принадлежал. Мы стали заложниками на собственной планете, на нашей Земле.

Произошло всё это более шестидесяти лет назад. Они в прямом смысле свалились как снег на голову. Прилетели из далёких тёмных глубин бескрайнего космоса одним ясным солнечным днём. Мама говорила, как ей рассказывала бабушка, что пришельцы даже не думали вступать в контакт с землянами, они просто стали сжигать города, обрушивая огонь из своих кораблей, и захватывать территории.

И для полного контроля им не понадобилось много времени. Уже через два года чужаки установили своё господство, согнав оставшихся людей в гетто, организованные на более-менее сохранившихся землях, взяли их под полный контроль.

Почему они просто не истребили человеческую расу? Потому что что-то в их организме работало не так в земной атмосфере, и секрет лечения крылся в человеческой крови. Без неё им не прожить.

Между собой мы зовём их вампирами, но это не совсем так. Пришельцы не питаются нашей кровью, они переливают её себе с определённой периодичностью, выращивая нас как телков на убой.

Живое лекарство. Фабрики крови.

Наверное, можно задаться вопросом, зачем им это, если можно синтезировать кровь искусственно? Не могу сказать точно, но что-то у них не вышло, не получилось. Чем-то кровь живых людей была неповторима и обладала свойствами, которые воспроизвести захватчикам, даже при их технологиях, не удалось.

Людям были выделены территории, где мы можем жить подобием жизни, с призрачным сохранением социального строя. У нас есть местное правительство. Мы ходим в школу и на работу. Можем жениться и рожать детей. На какое-то время можем даже забыть, что мы больше не хозяева своей планеты, что рабы, если бы не программа «Источник».

Они могут забирать нас, делая своими донорами. Чтобы создать видимость диалога с землянами, нам даже предложили свод правил программы «Источник»: все люди ежегодно проходят в специальных центрах экспертизу крови, и по исполнении двадцати двух лет могут стать донорами для «гостей» планеты. Просто приходят их представители и увозят того, кто им нужен. Нетрудно догадаться, почему никто потом не возвращается.

Есть, конечно, особые правила: если в семье есть дети до семи лет, то нельзя забирать обоих родителей, а младенцев до года нельзя лишать матери. Некоторые женщины пытаются избежать возможного донорства, рожая детей подряд, но и это выгодно чужакам – всё больше источников появляется.

Любые попытки землян бороться караются с особой жестокостью, показательно, чтобы остальные уяснили себе последствия. Последнее подполье, по рассказам старожилов, было уничтожено почти пятьдесят лет назад, и ужасы той «чистки» до сих пор передаются тихим шёпотом в темноте за закрытыми дверьми.

В школах даже введён предмет «Межгалактическое взаимодействие», где наши дети изучают историю Земли в «тёмные», дозавоевательские времена. Человечество представлено как агрессивная, ограниченная раса, а первый контакт – как благо, так удачно свалившееся нам на голову.

Чёрные плащи

Глава 2. Чёрные плащи

День сегодня действительно был прекрасный. Солнце светило ярко, время от времени скрываясь за ватой облаков. По улице гоняли на велосипедах мальчишки лет девяти – десяти. После завтрака с Шейном я решила прогуляться в небольшой продуктовый магазин мистера Харьета, что располагался в самом конце нашей улицы.

— Лилиан! — улыбнулся толстяк Харьет. — Пришла за сыром?

Мистер Харьет потерял жену и старшего сына, которых забрали в программу лет десять назад. Говорили, он предлагал «чёрным плащам» и деньги, и себя вместо жены или сына, но это никогда не срабатывало, не сработало и в тот раз. Харьет остался с тремя дочерьми, чей возраст уже подходил к двадцати двум, и тревога за них сильно сказывалась на хозяине магазина, выливаясь в какие-то навязчивые оглядывания и частую икоту.

Дети, часто забегавшие в магазинчик за недорогими сладостями, потом посмеивались между собой и передразнивали продавца. Но они дети, им простительно пока. Подрастут – поймут.

— Да, мистер Харет, — улыбнулась я. — И два апельсина тоже положите.

- Как Шейн? – спросил лавочник, взвешивая апельсины на весах. — Племянник говорил, он сменил работу.

— Да, на мебельном заводе в центре платят больше, чем мистер Лури в своей кузне.

— А ты?

— А я хочу пойти учиться на медсестру, — я взяла апельсины и заворнула каждый в бумагу. — Планировала поработать немного в детском саду помощницей воспитателя, но Шейн говорит, что нам хватит его зарплаты на двоих, пока я освою профессию. Я много читала про сестринское дело, ходила на вечерние курсы.

— Тебе бы впору и доктором стать, Лили.

Я улыбнулась в ответ и сложила покупки в пакет. Попрощалась с мистером Харьетом и вышла из магазина.

Конечно, мне бы хотелось стать доктором, только это маловероятно. Врачей у нас очень мало, и каждый лично под контролем пришельцев. А вот освоить сестринское дело – вполне реально. Это очень полезная профессия, да и мне всегда хотелось помогать людям.

Когда я выходила из магазина, в дверях столкнулась с парой из тех мальчишек, что гоняли на велосипедах. Они были слегка побледневшие, втаскивали свои велосипеды внутрь магазина и перешёптывались. Пока я пропускала их, услышала обрывок фразы о том, что в нашем районе гетто они увидели машину «чёрных плащей».

Я даже как-то сникла, когда шла домой. Солнце уже не казалось таким ярким, а день таким прекрасным. Кто-то из моих знакомых сегодня лишится близкого человека, или даже нескольких. От этого становилось не по себе.

«Чёрных плащей» в нашем районе давно не было видно, месяцев шесть-семь, и вот снова люди в солнечный день начнут захлопывать ставни, чтобы не слышать плач соседей. Включать громче телевизор в попытке заглушить свои собственные тяжёлые мысли, напитанные страхом и тревогой.

Ужасно, когда от тебя ничего не зависит, когда ты ничего не можешь сделать, чтобы исправить ситуацию, и когда не знаешь, в твой или в соседский дом в следующий раз постучат.

Я прошла через задний двор и подошла к крыльцу своего дома. Неприятное ощущение после услышанных от детей известий никак не отпускало. Открыв дверь, поставила пакет с покупками у порога.

Я не сразу заметила двоюродную тётю Эллу, которая время от времени присматривала за нами с Шейном. Ещё утром я позвонила ей и пригласила на обед по случаю моего дня рождения. Тётя обещала приехать, как только допекутся коричные булочки, которые она хотела взять с собой к нам на праздник.

Я заметила, что тётя Элла выглядела необычайно бледной и молча смотрела на меня тусклым взглядом. Её губы были сжату в тонкую, почти полностью побелевшую полоску, в плечи горестно опущены.

— Тётя Элла! – поприветствовала я её и подошла, чтобы обнять. — Как вы?

Иногда в день моего или Шейна рождения она грустила. Вспоминала мою маму, свою сестру, и сокрушалась, что та не видит, какими мы с братом растём. Наверное, и сегодня на неё нашла эта хандра.

Но вместо ответного приветствия или поздравлений, она просто молча продолжала смотреть на меня, а потом, словно встрепенувшись, глухо сказала:

— Лили, тут пришли господа из…

Договорить она не успела. Земля покачнулась у меня под ногами, когда за спиной тёти Эллы я наконец заметила троих мужчин, одетых в длинные чёрные пальто.

Чёрные плащи…

Это были “чёрные плащи”.

Не ошибка

Глава 3. Не ошибка

«Не может быть…» — пронеслось в голове.

Потому что этого действительно не могло, не должно было быть.

— Добрый день, — онемевшими губами проговорила я. Горло пересохло и голос прозвучал сипло. — Думаю, тут вышла ошибка.

“Конечно же! — подумала я, и тело обрело лёгкость. Будто с меня сняли тяжеленный рюкзак, стягивающий плечи и грудь. — Самая настоящая ошибка!”

— У моего брата стоп-карта, год назад у него обнаружили проблемы со свёртываемостью крови, — сбивчиво пояснила я гостям. Всякое бывает, может, что в центре напутали.

Я смотрела на мужчин, на их бледные беспристрастные лица. Они не были землянами. Так близко я видела пришельцев лишь раз — когда они приехали за родителями, но с той ужасной ночи все подробности словно стёрлись из памяти.

Они выглядели почти так же, как и мы. В среднем, их рост был немного выше — около двух метров, большинство были светловолосы, но не все. Ещё их отличала особая бледность кожи и длинные серебристые полосы на шее за ушами.

Кто-то судачил, что это жабры, кто-то утверждал, что это шрамы от внедрённой биотехники, но никто ничего толком не знал. Это они узнавали о людях всё, изучали их, нам же взаимность в этом плане была недоступна. Люди о захватчиках знали лишь то, что те знать о себе позволяли.

Из ступора меня вывел металлический приглушённый голос одного из них, резанувший слух.

— Мы знаем. Нам не нужен ваш брат. Мы приехали за вами, мисс Роуд, — отдалось набатом в голове.

Земля снова начала уходить из-под ног, когда мозг стал сигналить ещё об одной ошибке. Ноги будто вязнуть стали в ставшем мягким полу.

— Думаю, это тоже ошибка, — откашлявшись, снова возразила я. — Мне сегодня исполняется двадцать один, а по условиям программы «Источник», насколько мне известно, в донорство могут забрать только после двадцати двух.

— Верно, — отозвался другой. — Ваша кровь имеет определённые показатели, в которых остро нуждается кроктарианец, и мы вынуждены прибегнуть к чрезвычайному протоколу.

Он продолжал говорить о высокой компенсации и социальных гарантиях, которую получит моя семья, но я уже почти ничего не слышала. Бешеный стук сердца гулом отдавался в голове. Всё казалось нереальным, и даже моё собственное тело словно жило само по себе, а я будто наблюдала за ним со стороны.

Меня как безвольную куклу обняла тётя Элла, а третий «плащ» поднёс планшетку с какими-то бумагами, которые я должна была подписать. Протянул ручку и посмотрел выжидательно.

А зачем? Это что-то изменит? Будто, если я не подпишу, они принудительно не затолкают меня в свой катафалк и не увезут.

И как всё будет? Из меня сразу выкачают всю кровь или будут держать в качестве мешка с кровью где-нибудь взаперти?

Я почувствовала, как меня начало трясти. Теперь я уже полностью ощущала своё тело, и защитная реакция оторопи уступила место страху. Такому жуткому, сосущему внутренности, от которого в груди всё зашлось морозом.

— Я хочу попрощаться с братом, — выдавила я, дрожащей рукой ставя подпись в каком-то ненужном документе.

— Можете оставить ему записку, но ждать нам некогда, — ответил первый «плащ».

— Я хочу попрощаться с братом, – тупо повторила я, ощущая, как в легких становится всё меньше воздуха.

Мужчины пожали плечами, видимо, решив, что я не совсем в себе, и двинулись к выходу, жестом предложив мне следовать с ними. Тётя всхлипнула и отвернулась.

На ватных ногах, в сопровождении кроктарианцев я вышла на крыльцо. Чёрный микроавтобус стоял, почему-то, не у моего дома, а в конце улицы. Возле него ждали ещё четверо «плащей». Вдоль улицы толпились люди. Кто-то с сожалением смотрел на меня, кто-то с равнодушием, кто-то и вовсе опустил взгляд, но в глазах всех без исключения читалось облегчение. И их можно было понять, ведь в этот раз приехали не за ними и не за их близкими.

Уже выйдя из своего двора и направившись к автомобилю, я повернула голову и вдруг в конце улицы увидела Шейна. Он шёл с каким-то блестящим свёртком, наверное, это был подарок на мой день рождения. Может быть, это была книга, а может быть, шарф. Брат умел приятно удивлять меня.

Шейн остановился у крайнего дома и спросил что-то у мужчины, который наблюдал за происходящим из своего двора, а потом пошатнулся и, отшвырнув блестящий свёрток, со всех ног побежал в нашу сторону.

— Мисс Роуд, поторопитесь, — аккуратно подтолкнул меня первый «плащ», и мне пришлось отвернуться.

— Лил! — услышала я надрывный крик брата, и внутри меня, до этого словно заледеневшей, начал разгораться огонь боли.

Я прикрыла глаза и закусила губы в отчаянном, бессмысленном и очень опасном желании броситься ему навстречу.

— Лилиан! — Шейн нагнал нас уже почти у машины, когда передо мной открыли дверь.

— Это ошибка! – разъярённо прокричал он, пробираясь между собравшимися людьми. — Ей только двадцать один! Двадцать один!

Шейн прорвался ко мне, но «плащи» стали кольцом, не давая ему подойти вплотную. Я видела, как его лицо перекосило от боли, видела, насколько сейчас был безумным его взгляд.

Объект 1ФНЗ

Глава 4. Объект 1ФНЗ

Я сидела в машине и смотрела в одну точку, чувствуя, как на щеках горят солёные следы высохших слёз. Я волновалась за брата. Если захотят, ему вменят препятствие действиям посланцев «Источника», а за это можно получить несколько лет тюрьмы.

Да и вообще, Шейн теперь остался один, если не считать тётю Эллу, но она никогда особо нами озабочена и не была. Приглядывала время от времени, но без особого энтузиазма. Мы чувствовали, что в тягость ей, поэтому сильно встреч и не искали. Сами по себе были, понимая, что мы — всё, что есть друг у друга.

В салоне машины царила полутьма, а мои конвоиры были молчаливы и серьёзны. Я украдкой посмотрела на одного из них. Тонкий профиль, глаза посажены глубоко, волосы и брови светлые. Нельзя назвать его красивым, но и отвратительным тоже нельзя. Полосы на шее были скрыты за высоким стоячим воротником его плаща. Без них он выглядел почти совсем как обычный человек, но я бы сразу поняла, встреться он мне на улице, что это инопланетянин. Несмотря на внешнее сходство, было в нём что-то чужеродное, что-то пугающее и неизвестное.

Меня начало знобить, и я отвернулась к окну, снова погрузившись в себя. Прислонилась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза, стараясь ни о чём не думать.

Минут через тридцать машина остановилась. Один из моих сопровождающих вышел и придержал дверь для меня. Страх, слегка притуплённый поездкой, расцвёл с новой силой. Ноги не слушались, когда я с трудом вылезла из автомобиля.

Автомобиль остановился перед высоким зданием, которое, казалось, было соткано из одного только стекла. Мы были в городе. Здесь всё было не таким, как в нашем гетто. Шум проезжающих машин, голоса людей, какой-то непонятный прерывающийся гул — всё это разом ворвалось в мою голову после тишины машины и концентрации на своём горе.

Я никогда не была в городе. С самого рождения жила в нашем гетто, но видела города по телевизору и на фото в учебниках. Но всё равно впечатление совершенно другое. Наверное, не будь я в таком положении, то неустанно бы сейчас вертела головой, рассматривая всё вокруг.

— Пройдёмте, мисс Роуд, – напомнил мне сопровождающий, знаком показывая следовать за ним в это стеклянное здание.

Я послушно пошла. А что ещё я могла сделать? Кричать? Пытаться бежать? Тщетно. Меня бы догнали, усыпили и всё равно пустили бы в расход. А ещё могли бы и на Шейне или тёте Элле отыграться. Поэтому я просто продолжала механически переставлять ноги, глядя перед собой.

Один из следующих за мной кроктарианцев прислонил к светящейся точке на двери здания, такой же стеклянной, карту с голограммой, двери разъехались в стороны, открывая нам путь. Но прошли мы недалеко. Прямо возле входа засветилась платформа, на которую я стала вместе со своими сопровождающими. С головы до ног по нам прошёлся голубоватый луч, и электронный женский голос объявил, что прибыли комиссары «Источника» с миссии 1ФН3 с объектом.

Надо понимать, что этим объектом была я.

Уже через несколько секунд к нам подошла женщина с планшетом в руках. На ней была надета свободная светло-серая одежда, чем-то напоминающая мою пижаму. Она протянула «чёрным плащам», которые привезли меня, планшет, к которому один из них также прикоснулся своей картой.

— Следуйте за мной, – сказала мне женщина и направилась к одному из коридоров, ведущих из огромного вестибюля, в котором мы находились.

Я сошла со светящийся платформы и пошла за ней. В вестибюле были ещё прибывшие: на платформе слева стояли два кроктарианца и женщина лет тридцати. Один сопровождающий придерживал её под руку, а она непрерывно рыдала, постоянно бормоча что-то нечленораздельное. Но всё же я смогла разобрать слово «малыш», и мне стало совсем не по себе. Что чувствовала моя мать, стоя на одной из этих платформ? Хорошо, что у меня нет детей, ведь им бы пришлось остаться без матери, как мне когда-то.

Ещё тогда, когда маму и папу забрали, я решила, что детей у меня не будет, так я сокращу число несчастных сирот, их ведь полно теперь.

С другой стороны уже за женщиной в такой же серой «пижаме», как и моя провожатая, шёл парень. Высокий, загорелый, сильный — такой бы пришёлся к месту на какой-нибудь ферме, счастливо улыбался бы, поглаживая лошадиную гриву или с силой сваливал тюки с сеном. Но теперь из него просто выкачают кровь и выбросят на помойку, как ненужный хлам.

Я живо представила, как этот крепкий парень становится обескровленным и измученным, и сердце больно кольнуло, потому что я осознала, что сейчас, в эту минуту, иду собственными ногами туда, где меня ждёт та же участь. Ледяной ужас сжал сердце, заставляя поверить во всё происходящее. Осознать его в полной мере. Мои ноги подкосились, и я схватилась рукой за стену, чтобы не упасть.

Женщина-провожатая подхватила меня под руку.

— Ещё немного, мисс Роуд, доктор Ховард уже ждёт вас.

Я посмотрела ей в лицо. Она была инопланетянкой, и я впервые так близко смогла разглядеть их лица. Из-под тонких светлых бровей на меня смотрели бледно-голубые глаза, но их странность была в том, что радужная оболочка была больше, чем у людей, а зрачки были маленькими, словно она в эту минуту смотрела прямо на солнце.

— Всё нормально, я дойду, — осторожно высвободила руку. Мне было неприятно, что она касается меня. — Просто устала.

Женщина, которая, как я поняла, была медсестрой, осторожно отпустила меня и продолжила вести по коридору, но уже не так быстро.

Предатель

Глава 5. Предатель

Как бы мне не было страшно, но сопротивляться я не стану, ведь смысла в этом нет никакого. Только семье своей навредить могу.

Проходя мимо врача, я заметила, что его глаза не такие, как у моих конвоиров и медсестры. Они были человеческими!

Я замерла, глядя на него. Несколько раз моргнула, опасаясь, что это мне уже кажется, что начались галлюцинации из-за напряжения и страха.

— Вы человек, — поражённо проговорила я, констатировав факт.

— Это так, — он снова улыбнулся, будто ожидал моего замечания и совершенно не смутился.

— Почему вы работаете на них? — прошептала, не понимая. Это ведь… это ведь… совершенно в голове не укладывалось. Были они и были мы. Против друг друга.

— Лилиан, это долгая история, — доктор Ховард перестал улыбаться и посерьёзнел. Он на мгновение опустил глаза в пол, но тут же без тени какого-либо стыда или сожаления во взгляде вскинул их снова. — И на это есть свои причины.

«Предатель!» — едва не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык и присела на край кресла. Сжала кулаки, чтобы сдержаться, вновь вспомнив о Шейне и тёте.

Сердце застучало быстро-быстро. И сейчас совсем не от страха. Скорее от возмущения, что, оказывается, есть такие среди людей, как этот доктор Ховард! Предатели! Ещё и причины там какие-то упомянул. А не причины ли сотен тысяч людей? Миллионов даже… Рабство, которое длится уже шестьдесят лет.

Я на мгновение прикрыла глаза и постаралась незаметно выдохнуть, пытаясь совладать с собой и успокоиться.

Доктор включил стоящий рядом аппарат, вытащил из него провод с электродом, который закрепил на моей шее, там, где проходит сонная артерия. От холодного геля, что был на электроде, побежали неприятные мурашки. Я сглотнула и замерла.

— Не бойся, мне нужно отследить ток твоей крови, а потом мы проведём необходимые анализы и просканируем весь организм.

— Зачем? Не проще ли сразу выкачать из меня всю кровь? – проговорила я, сжав зубы и едва ворочая ставшим словно деревянным от страха языком.

Доктор Ховард устало улыбнулся.

— Нет, Лили, так это не работает. А в твоём случае и так всё довольно сложно.

— В моём случае? — я с удивлением посмотрела на него. Чем мой “случай” отличался от тысяч остальных? — Что это значит?

— Да, — доктор на меня не смотрел. Он наблюдал за показателями на приборе, напоминавшем планшет, который держал в руках. — Есть один из кроктарианцев, из Высшего Круга Закона, которому срочно необходим «источник». Но к его формуле крови мы не смогли подобрать донора. А потом нам генератор выдал два имени – твоего брата Шейна и твоё. Но, как ты знаешь, у Шейна проблемы со свёртываемостью, так что пришлось пойти против правил и взять тебя в программу раньше разрешённого срока.

Эта информация, хоть и не меняла по сути моего положения, оказалась неожиданной.

— Что значит Высший Круг Закона? – людям в гетто мало что было известно о социальном строении общества пришельцев.

— Их военная верхушка.

Отлично, кажется, теперь я могу гордиться, что стану кормом для внеземной аристократии.

— И в чём же сложность со мной? — я недоумевала. – По-видимому, нарушение правил, установленных ими же самими, особо никого не волнует. Так что, в чём же заключается эта сложность, если бюрократию можно отбросить?

— Сложность в том, Лилиан, – доктор прилепил ещё два электрода мне на лоб и, наконец, посмотрел мне в глаза, — что ты не подготовлена.

Мне было абсолютно неясно, что он имеет ввиду. Зачем готовить к тому, чтобы просто воткнуть мне иглу в вену и откачать кровь?

— Кроктарианцам нельзя переливать нашу кровь без подготовки, — продолжил доктор Ховард. — Она функцию свою выполняет, но реципиенту это приносит боль. Поэтому кровь адаптируют перед переливанием в теле самого донора. И когда это происходит постепенно, то всё проходит более-менее гладко, но в твоём случае времени нет.

— То есть кроме того, что из меня выкачают кровь, мне ещё придётся страдать от боли?

Доктор Ховард с сожалением посмотрел на меня и неопределённо покачал головой.

— Я сожалею, Лилиан, я пытался как-то отсрочить твоё прибытие в пункт назначения, но там ты уже нужна срочно.

Срочно. То есть, предыдущий источник, который подходил этому «великому» кроктарианцу, уже отошёл в мир иной, и пришла моя очередь.

Я закрыла глаза и слёзы бессилия покатились по щекам. Больше сдерживать их не получалось, силы закончились. Мне не хотелось, чтобы врач их видел, но совладать с эмоциями мне уже было не под силу. Да и плевать на этого доктора, он просто предатель, который пытается выдавить из себя зачем-то сожаление.

В комнату вошла медсестра и взяла у меня кровь на анализ, уже через пару минут результат был виден на экране планшета доктора Ховарда, который недовольно покачал головой.

— Что-то не так? — мой собственный голос прозвучал как-то безразлично, будто я спросила это просто из вежливости.

— Нет-нет, — доктор оторвал взгляд от экрана планшета и посмотрел на меня. — Ты абсолютно здорова, Лили.

Добро пожаловать

Глава 6. Добро пожаловать

Медсестра привела меня к такой же платформе, только с другой стороны цилиндрического огромного холла, где меня снова ожидали двое кроктарианцев. Они, как и мои первые конвоиры, были одеты в чёрные плащи. Я зашла на платформу, нас снова просканировал луч, а потом мы вышли на улицу, где стоял такой же чёрный автомобиль. «Плащи» пригласили меня в салон, но рядом со мной сел лишь один. Водитель, сидящий впереди, завёл мотор, и мы поехали.

Ехали довольно долго, более часа. Сначала по ровной дороге по городу, потом какое-то время по грунтовой дороге, и снова по асфальту.

Я решила не позволять страху отравлять мне душу, и посвятила это время воспоминаниям. Вспоминала мать и отца, вспоминала Шейна, наши вечера перед стареньким телевизором. По нему показывали всего несколько программ в день, да и те строго контролировались кроктарианцами. Вспоминала мистера Харьета с его нервной, но добродушной улыбкой. Сегодня, чёрт возьми, был мой день рождения, и судьба преподнесла мне не лучший подарок.

За окном автомобиля давно городской пейзаж сменился на пустынные земли. Поля были живыми, не чёрными, как нам рассказывали в школе, но пустовали, зарастая травой. Потом мы снова съехали с трассы, и под колёсами автомобиля захрустел мелкий камешек.

Машина затормозила у высоких сетчатых ворот. Когда они открылись, мы въехали в огромное поместье. Автомобиль проехал по подъездной дорожке и остановился.

“Чёрный плащ”, что сидел рядом, вышел из машины и обошёл её, а потом открыл дверь с моей стороны и предложил выйти. Ну как предложил… велел скорее.

Я проигнорировала его руку и спрыгнула с подножки машины сама, а потом обернулась. Я стояла перед огромным особняком, вокруг которого раскинулся сочно-зелёный сад с лужайками с густой травой и аллеями с высокими деревьями. Поместье явно старое, наверное оно было свидетелем давних времён и исторических событий, и в нём, наверняка, раньше проживал какой-нибудь древний человеческий род.

Хорошо же устроились чужаки на нашей Земле.

— Прошу следовать за мной, – предложил «плащ», а мне показалось, что если кто-нибудь ещё раз скажет сегодня эту фразу, у меня случится истерика, какой не было даже тогда, когда за мной пришли.

На пороге стоял мужчина, одетый в белую рубашку и тёмные брюки. Наверное, это был кто-то типа дворецкого. Заложил руки за спину и смотрел холодно и вежливо.

А ещё он был человеком.

— Добро пожаловать в дом командора Тайена Яжера, – торжественно объявил он.

Почему было бы не дополнить чем-то типа: «Где вы встретите свою смерть через страдания в честь иноземных захватчиков»?

Я сделала вдох и с замиранием сердца ступила через порог в неизвестность.

В доме, надо сказать, я стала осматриваться не без любопытства. Он был огромным и просторным. Убранство поражало гармонией смешанных стилей. Основа явно земная, человеческая, привычная людям. Наверное, тут многое осталось от прежних хозяев. Вообще странно, что дом так хорошо сохранился, ведь кроктарианцы, когда прилетели, применили тактику выжженной земли. Конечно, жгли они не всё подряд, и многое, нужное им, уже восстановили, но в такой близости от некогда разорённого города странно видеть рукотворное человеком строение в первозданном виде.

Но культура кроктарианцев также наложила свой отпечаток в убранстве этого дома: странной вытянутой формы стеклянные то ли колбы, то ли вазы с закрытым верхом, наполненные отсвечивающей голубоватым водой. Переливающиеся металлическим отблеском серебристые пластины с выгравированными на них странными символами. Мебель с плавными, непривычными линиями.

Вообще, вокруг было много воды – маленькие фонтаны, картины, изображающие воду, даже одна стена возле огромной центральной лестницы была стеклянной и наполнена водой, подсвеченной голубым светом.

Наверное, на их планете было много воды, или наоборот, её слишком мало, и в её честь есть какой-то особый культ.

Странно, что мы так мало узнали о них за столько лет. Кто они вообще такие? Какой была их планета? Почему они её покинули и поработили нашу? Какова их биология?

Наверное, людям это знать не позволено, потому что там где знания, там и возможен поиск уязвимостей. А пока кроме того, что без нашей крови им не выжить на Земле, мы о них ничего не знаем.

— Мисс Роуд, – напомнил мне о своём присутствии тот, кого я посчитала дворецким, и я отвлеклась от созерцания убранства дома и напомнила себе о своей роли, – меня зовут Антон Денисов, я работаю дворецким у командора Яжера. Позвольте показать вам тут всё.

К чему столько учтивости для расходного материала? Зачем делать вид, будто я тут гостья?

Но вслух я предпочла не задавать этот вопрос.

— Вы тоже человек, как и тот врач, – сказала я, не подумав, что Антон Денисов скорее всего не знает доктора Ховарда. – Почему вы работаете на … кроктарианцев?

Денисов сдержанно улыбнулся, но посмотрел на меня по-доброму.

— Не всё так однозначно, мисс Роуд.

Снова тот же ответ, что и в медицинском центре. Что здесь может быть неоднозначного? Мы – люди, они – захватчики, десятки лет уничтожающие нас. Как по мне, всё тут вполне однозначно. И имя таким, как доктор и этот дворецкий – предатели.

Безопаснее некуда

Глава 7. Безопаснее некуда

— Пойдём, милая, наверх, я отведу тебя в твою комнату. Тебе нужно отдохнуть и подготовиться к процедуре. Командор скоро вернётся, — проворковала управляющая, словно я была приехавшей издалека погостить родственницей, а не пленницей на убой.

При слове «процедура» я вздрогнула, но то, что я ещё какое-то время не увижу своего мучителя, немного успокоило. Отсрочка — уже хорошо, пусть и небольшая.

Последовав за управляющей на второй этаж по центральной лестнице, я оказалась в длинном широком коридоре. Тут тоже сплошь были водные мотивы, отсвечивая и бросая на стены и белый потолок голубоватые разводы. Было ощущение, что я иду под какому-то подводному коридору. Вот-вот и услышу звуки китов или других морских обитателей.

Мы свернули за угол и остановились у белой двери.

— Это комната предыдущего источника командора. Там всё подготовили к твоему приезду, Лили. Я ведь могу называть тебя Лили?

Её слова о предыдущей жертве прозвучали как пощёчина, как напоминание того, чтобы я сильно не расслаблялась в этом шикарном чужом доме, чтобы помнила своё место.

Я кивнула управляющей, разрешая ей обращаться ко мне, как ей самой удобно. Какая мне была разница уже?

Ивва повернула ключ и толкнула дверь, приглашая войти внутрь первой. Я переступила порог и осмотрелась.

Внутри комната оказалась очень лаконичной. Всё вокруг тоже было белым. Небольшая кровать по центру, белый резной стол, такой же белый кожаный стул, трюмо с тюбиками и баночками, золотистые фигурки на каминной полке. Ничего навязчивого, но всё подобрано со вкусом. Окно прикрывали белые воздушные занавески. Просторно и тихо.

«А что ты тут ожидала увидеть? — спросила я сама себя, — Может, обескровленный труп на постели?»

Зажмурившись, я попыталась прогнать навязчивое видение и прошла внутрь дальше.

— Располагайся, — сказала мне Ивва. — Можешь принять душ с дороги, если хочешь.

А затем она ушла, закрыв дверь на ключ, и последнее меня ничуть не удивило.

Я присела на кровать, продолжая осматривать всё вокруг. Можно было сказать, что здесь даже уютно. А ещё безопасно.

То есть нет опасности. Опасности того, что такой необходимый хозяину источник решит сбежать, не выходя из комнаты, сбежать не убегая. Именно поэтому в комнате на потолке полукруглый закрытый светильник, а не люстра, ибо на неё можно набросить верёвку. Сочные лимоны на картине в рамке приносят свежесть и остроту убранству. В рамке, но без стекла. Здесь всё округлое и мягкое, без стёкол и выступающих острых деталей, даже зеркало хитро вмонтировано в стену над туалетным столиком так, что ни куска не отковырнёшь.

Безопаснее некуда.

Я вздохнула и откинулась на подушки, считая шуршание секундной стрелки часов. Ожидание процедуры переливания было вязким и длительным. Я вспомнила про душ и пошла искать его за одной из трёх дверей этой комнаты. За первой обнаружила гардеробную, в которой были аккуратно развешены разные вещи: платья, кардиганы, даже несколько брюк было. И все белого цвета.

Я не любила белый, я в нём как моль. У меня очень светлые вьющиеся волосы и молочная кожа, поэтому я сливаюсь с белой одеждой в невыразительное нечто. Но, возможно, я и поносить всё это не успею.

Вторая дверь – входная, и я знала, что она заперта. А вот за третьей дверью я обнаружила ванную комнату. Только ванны в ней не было, лишь душевая кабина, унитаз и биде. Сплошная безопасность, чтобы ценный источник вдруг не решил наполнить эту самую ванну и навсегда уплыть в грёзы, где нет боли, а Земля принадлежит людям.

К моему удивлению, по цветовой гамме ванная отличалась от комнаты. Всё здесь было отделано в тёплых оттенках жёлтого и зелёного, а на стенах душевой кабины изображены большие сочные листья папоротника в каплях росы. Красиво и по-земному, без инопланетного дизайна. Это напомнило, как оборудуются хлева для свиней на убой — максимально приближенные к их привычным обиталищам.

Я сбросила свою привычную одежду, включила воду и стала под упругие струи. Хотелось плакать, но я себе не позволила. Нельзя. Это меня совсем расклеит, и я продержусь недолго. А есть ли смысл вообще держаться? Ну хотя бы ради Шейна, хоть немного, для чувства собственного достоинства.

Вымыв волосы и завернувшись в большое пушистое полотенце, я вышла из душа. Вытерлась насухо и развесила полотенце на сушителе. В шкафу выбрала белое ситцевое платье чуть длиннее колен, без рукавов. Волосы расчесала и оставила сохнуть. Возможно, тут где-то был фен, но искать мне совершенно не хотелось.

Из зеркала на меня смотрела уставшим потухшим взглядом молодая девушка. Белое платье, бледная кожа, светлые волосы. Даже губы почти белые. Только лишь глаза выделялись голубизной. Слишком большие и неприлично яркие.

Ключ тихо щёлкнул в двери, заставив меня вздрогнуть, и на пороге появилась женщина средних лет в такой же серой «пижаме», как и медсестра из Подготовительного центра.

— Мисс Роуд, — обратилась она ко мне, — я Дэя, медсестра. Я буду контролировать процесс переливания. Вам пора на процедуру.

Жар устремился от сердца к ногам, а потом резко подался назад. Голова начала кружиться. Мне стало страшно. Очень. Как бы я не пыталась смириться, я боялась боли, боялась смерти. Это же наш инстинкт — желание выжить.

Адаптация

Глава 8. Адаптация

За дверью тоже было тихо. Ни звука, будто абсолютный вакуум. Я побрела по коридорам, сворачивая то вправо, то влево. Они были тёмными, пугая растянутыми по стенам отблесками водяных ламп. Абсолютно одинаковыми и будто бесконечными.

Шла медленно, осторожно ступая, почему-то боясь нарушить эту густую тишину. Босые ноги касались пола мягко, почти не ощущая прохлады.

Кажется, я заблудилась. Это и неудивительно, ведь я совсем не знала этот дом. Я даже, кажется, не запомнила, как меня в эту комнату привела медсестра-кроктарианка.

— Лили! — вдруг послышалось негромкое откуда-то спереди.

Внутри меня всё замерло. Я остановилась и с гулко бьющимся сердцем прислушалась.

— Лили! — повторился приглушённый окрик до боли знакомым голосом.

Мне не послышалось! Это Шейн!

— Шейн! — крикнула я в ответ, а потом испугалась, что нас кто-то услышит, поймают и накажут, и молча побежала на его голос.

Я бежала долго, петляя по коридорам, но всё никак не могла его найти. Бежала и бежала, слышала его голос, но он будто был всё дальше. И я продолжала бежать. Ноги начинали болеть, дыхание спирало, мышцы горели. Безумно хотелось пить, но это было неважным сейчас.

— Шейн! — что есть сил крикнула я, уже было плевать, что нас услышат, я хотела увидеть его как можно скорее.

Я продолжала бежать, петляя по нескончаемым коридорам, натыкалась на углы и закрытые двери. Боль и жар в ногах становились невыносимыми, уже горело в груди и выше. Сил не оставалось, но я продолжала, пусть и не бежать, но хотя бы идти. Меня шатало, воздуха не хватало, в голове всё плыло, но я шла. Пока силы совсем не иссякли.

— Голова… — прошептала я, больше не в силах терпеть, и осела на пол, сдавив виски.

Боль уже завладела всем моим телом, она была внутри, снаружи — везде. Она плавила меня, заставляя корчиться на полу. Мир потерял очертания, всё плыло, а огонь пожирал мои внутренности. Я истошно кричала, продолжая барахтаться в пустом коридоре особняка, корчась и выгибаясь в судорогах. Тело ломало спазмами, виски, казалось, прожжёт насквозь.

И вдруг меня выбросило куда-то. В другую реальность.

Я снова была в комнате на кресле, всё вокруг плыло. Меня мутило, жажда выжигала горло. Я размыто увидела лицо склонившейся медсестры и высокую тёмную тень ближе к двери. Не смогла разобрать, о чём они переговаривались, потому как этот жуткий огонь снова стал затягивать меня в свои обжигающие объятия.

Не знаю, сколько прошло времени. Я продолжала то выплывать в реальность, то снова тонуть в боли. Корчиться в том тёплом холодном коридоре, сходя с ума от кричащего моё имя голоса брата.

Это продолжалось так долго. Будто вечно. Но потом корабль сознания перестал раскачиваться, и я вынырнула в реальность. Проснулась.

Я обнаружила себя лежащей в постели в своей комнате. Медсестра, сидевшая напротив, увидела, что я открыла глаза, спохватилась и, вскочив с кресла, подбежала ко мне.

— Мисс Роуд, вы слышите меня? — увидела я её напряжённое лицо, склонившееся ко мне.

— Да, — тихо прохрипела я в ответ, не узнав свой голос.

На лице девушки отразилось облегчение, она даже слегка улыбнулась.

— Как вы себя чувствуете?

Как я себя чувствовала? Сложно было ответить на этот вопрос. Хотелось предположить, что меня переехал автобус, но, прислушавшись, я осознала, что никакой боли не ощущаю. Совсем никакой. Будто всё то, что я испытала было сном, хотя как такое возможно — так явно ощущать сон?

— Не знаю, — ответила честно.

— Ваша первая адаптация прошла тяжелее, чем мы предполагали, тем более, что вас не готовили. Но дальше будет легче, максимум дискомфорт, — пояснила медсестра и прислонила к моему лбу какой-то прибор, который через несколько секунд загорелся зелёным и издал двойной писк.

Не знаю, что это означало, но девушка удовлетворённо кивнула и, отключив прибор, убрала его в карман, потом положила прохладные пальцы мне на шею, отсчитала пульс и снова кивнула. Кажется, моё состояние её вполне устроило.

Я осторожно приподнялась на подушках и присела. Мне было страшно пошевелить рукой или ногой, даже кашлянуть страшно в ожидании того ужасного жара. Но ничего такого не происходило, только жуткая усталость накатила.

— Отдыхайте, Лили, — кивнула медсестра и вышла, притворив за собой дверь.

И на смену ей, как ветер в окно, тут же ворвалась Ивва.

— Лили! — закудахтала она, ставя передо мной поднос с едой. — Ты, признаться, нас напугала, даже командора. Двое суток проспала!

Двое суток? То-то я ощущала зверский голод, и обед, приготовленный шумной Иввой, оказался очень кстати. Рот наполнился слюной, когда я подвинула поднос к себе на колени.

— Спасибо за цветы, — пробормотала, с наслаждением откусывая масляный блин с джемом, — я люблю пионы.

Ароматный букет раскинулся на прикроватной тумбе, источая сладкий аромат лета. Светло-лиловые пионы – мои любимые. У меня был возле дома небольшой палисадник, и я любила ухаживать за цветами. Особенно наслаждалась, когда расцветали пионы. Если было прохладно, они радовали меня до самой середины июня, а иногда и дольше.

Командор

Глава 9. Командор

— Лили! — продолжала шумно сокрушаться управляющая. — Приди в себя! Ты не можешь так себя вести! Хватит нести чушь, поторопись.

— Я никуда не пойду, — чеканя каждое слово, ещё раз повторила я, продолжая сидеть на кровати, обхватив колени руками.

Уже битый час Ивва пыталась уговорить меня надеть платье и спуститься к ужину, на который пригласил командор. Естественно, и речи быть не могло, чтобы я по своей воле составила ему компанию и вела светские беседы с тем, кто живёт за счёт моей медленной смерти. В глазах Иввы попеременно читались то страх, то негодование, то искреннее непонимание, почему же я отказываюсь от такой чести.

Что в голове у этой женщины? Почему она с таким благоговением служит захватчику? В её словах и действиях столько искреннего поклонения, столько восторга. Так невозможно сыграть, даже если сильно запугали или посулили золотые горы.

В очередной раз отказавшись переодеться и спуститься к ужину, я просто отвернулась к окну и стала пропускать мимо ушей причитания и наставления управляющей, как вдруг поток её слов резко прервался.

— Я устал ждать и поел один, — услышала я низкий глубокий голос и замерла, боясь обернуться и даже пошевелиться. — Мисс Роуд нездоровится?

По спине прокатилась горячая волна, и я, сжав пальцы в кулаки, сглотнула и медленно повернулась, понимая, что сейчас столкнусь лицом к лицу со своим мучителем.

Ивва раболепно склонила голову и молчала, а я в упор уставилась на пришельца. Высокий, как и все они, но сразу видно, что те «чёрные плащи», которых я видела, и этот стоят на разных социальных ступенях. И поза, и взгляд пронизаны аристократизмом, каким-то повелевающим превосходством.

Тайен Яжер был одет в свободную белую одежду непривычного для землян покроя. Светлые, почти белые, длинные волосы были зачёсаны назад ото лба, спускаясь почти до лопаток, но виски были выбриты. Прямой профиль, высокие светлые брови и плотно сжатый рот. Серебристые полосы, слегка изгибаясь, спускались из-за ушей по шее под ворот то ли рубашки, то ли кителя.

Стоял он, широко расставив ноги, уверенно и свободно, ощущая себя полноправным хозяином этой комнаты, этого дома, всей планеты. Хозяином меня. Смотрел прямо и открыто ледяным взглядом бледно-голубых глаз.

А ещё он был довольно молод, как для представителя военной верхушки. По крайней мере, в моём представлении.

— Мисс Роуд, как ваше самочувствие? — повторил свой вопрос командор, чуть склонив голову на бок и проницательно посмотрев на меня.

Я словно приросла к кровати, продолжая крепко сжимать свои колени. Взгляд этого существа не сулил ничего хорошего, если я вдруг стану ему перечить. Однако, мне терять уже было нечего.

— Несколько часов жуткой огненной агонии и пол-литра откачанной крови вряд ли способствуют бодрости и хорошему аппетиту, — вдруг, удивляя саму себя, выпалила я.

Я и сама оторопела от собственной дерзости, но это и в сравнение не шло с выражением лица Иввы, всё ещё продолжавшей стоять у двери. Она побледнела, став едва ли румянее кипенно-белого кителя её хозяина. А брови командора в удивлении взлетели вверх.

— Я думал, ваши любимые цветы немного скрасят неприятный осадок от нашей первой встречи.

Неприятный осадок? О-о! Он серьёзно?

Внутри меня начал закипать гнев. Я почувствовала, как мои щёки стали наливаться румянцем негодования. Ивва предостерегающе смотрела на меня во все глаза, а я уже вот-вот готова была взорваться потоком возмущения, несмотря на свой жуткий страх перед захватчиком, хозяином, который может сделать со мной всё, что пожелает.

— Мне говорили, что ваша адаптация прошла не совсем гладко, – снова заговорил командор, — так что я дам вам ещё немного времени прийти в себя. И ещё раз хочу поблагодарить вас за вашу жертву, вы очень ценны для меня, Лилиан.

Командор учтиво кивнул мне, развернулся и вышел из комнаты, а слова возмущения так и застряли у меня в горле.

— Двери запирать больше не нужно, — сказал мужчина управляющей уже на выходе и уверенным шагом удалился.

Когда дверь за пришельцем закрылась, я расслабилась и выдохнула, только сейчас осознав, в каком напряжении была. Упала лицом на постель и зажмурилась. А когда через минуту подняла голову, увидела, как покраснело лицо Иввы, а её глаза метали молнии.

— Твоя дерзость непростительна! — доброй милой тётушки как ни бывало. — Лили! Как ты могла, как только посмела так разговаривать с хозяином?!

Для меня её слепое поклонение и обожествление было непонятным и уже начинало сильно раздражать.

— А как ты можешь боготворить захватчика, превратившего твой народ в рабов? — я в ярости, прежде мне не свойственной, вскочила с кровати.

Сама не понимала, что со мной творилось. Раньше я не позволяла себе дерзости или ярости, у меня не вспыхивало желания пустить в ход ногти или даже просто накричать. Даже когда злилась, я всегда пыталась понять, почему так реагирую и как следует поступить, чтобы выйти из конфликта с пользой для всех сторон. Но сейчас я чувствовала только слепую ярость и злость.

Пришлось придержаться за спинку кровати, чтобы не упасть, потому что от резкого подъёма голова закружилась, а ноги ослабли. Но тем не менее, праведной огонь возмущения пылал во мне так же ярко, пусть слабое тело и с трудом могло это демонстрировать.

— Мой народ? — губы женщины искривились. — Народ, осудивший моего деда за убийство, которого он не совершал, и поджаривший его на электрическом стуле? Народ, оставивший бабушку с пятью детьми на улице, конфисковав всё имущество? А всё потому, что дед перешёл дорогу какому-то чиновнику?

Волосы у Иввы выбились из причёски, лицо дышало жаром и негодованием.

— Поэтому ты прислуживаешь палачам человечества? — я покачала головой. — Потому что больше полувека назад твоего деда несправедливо осудили?

Ивва замолчала и закрыла глаза, было видно, что она пытается совладать с собой.

— Лили, — снова заговорила она ровным голосом, но я чувствовала, насколько ей непросто это давалось, — я не желаю тебе зла, наоборот, пытаюсь помочь выжить в этом мире. Но взамен я прошу принять мой выбор. И лучше тебе сделать так же, поверь.