История русалки. Пока идет дождь

Пролог

Сестры меня недолюбливали. Быть может потому, что я появилась позже всех. Последняя. Они провели множество долгих лет вместе, хорошо изучили друг друга, пообвыкли, притерлись. Несколько десятков лет у них не было новых сестер. А тут я - обрушилась как снег на голову, взбаламутив воду в их тихой заводи, нарушила порядок и устоявшиеся привычки.

Хотя, скорее меня не любили потому, что я не разделяла их кровожадности. Мы были разными, даже слишком. Даже цвет волос выделял меня среди них, выставлял напоказ мою юность и неопытность. Я была еще «свежей», еще пахла цветущими яблонями и смоченной дождями землей. И мне был чужд их уклад жизни, а сестрам это совсем не нравилось.

И я не хотела убивать.

Это заставляло нас бесконечно ссориться друг с другом.

- Такова наша природа, сестра, - пытались меня вразумить старшие. Но я слишком мало провела времени с ними, чтобы принять это на веру. Я хотела воздуха, хотела ходить по траве босиком, хотела ощущать дуновение ветра. Бесконечные сырость и холод раздражали меня, заставляли ненавидеть новую жизнь. Вряд ли я смогу когда-нибудь смириться. Человеческая природа мне все еще была ближе, хоть я не помнила и дня из земной жизни.

Хуже того… я не помню свое имя.

Но я вспомню. Я сделаю все, чтобы узнать, кем я была и как здесь оказалась. И я найду того, кто меня убил.

1

- Ну наконец-то! – облегченно протянул Никс, когда мы подъехали к воротам города.

Мальчишка, а иначе и не назвать этого безусого юнца, всю дорогу играл на моих нервах. Седло ему терло, галоп отбивал таз, узда натирала ладони. Он всегда хотел есть и без конца умолял о привале. Дождь ему был мокрый, холод пробирающий, жара удушающей, а ветер суховат. Такого попутчика я бы не пожелал и врагам.

- Стой! – окликнул нас стражник, когда мы приблизились к запертым воротам. – Кто такие? Зачем приехали?

Дождь лил как из ведра, мы промокли. Не хотелось задерживаться еще и на воротах, но таков был порядок. Я сунул руку в складки плаща и достал свиток. Стражник подозрительно сощурился, когда я протянул ему бумагу. Я не стал принимать это на свой счет – мой вид никогда ни у кого доверия не вызывал.

Стражник внимательно осмотрел королевскую печать на свитке и осторожно, стараясь не повредить, открепил ее. Его глаза быстро пробежали по письму, и он задумчиво закивал.

- Губернатор уже ждет вас, - он вернул мне бумагу и махнул дозорным на стене, чтобы те открыли ворота. – Проезжайте.

Город оказался маленьким. Я ожидал большего, когда слушал приказ о назначении.

- Богатый город, алмазная столица королевства, - так говорил король, когда отправлял меня в эти земли. – Ты должен навести порядок как можно скорее.

Подковы звонко стучали о мощеную дорогу, что вела к губернаторскому особняку. Дома, нависавшие над узкой улицей, были хоть и не богатыми, но добротными. Говорят, здесь совсем нет нищих и бродяг. Почти все жители заняты на добыче алмазов. А те, что не работали на шахтах, были трактирщиками, аптекарями, портными и цирюльниками. Никто не остался без работы. Город был закрытого типа, а значит никакие бедняки из других городов или искатели приключений сюда не заявлялись и не отбирали работу у местных.

- Глянь-ка! – Никс махнул рукой вперед. – Как сверкает!

Вблизи оказалось, что стены губернаторского особняка отделаны алмазами. Дождь смыл пыль, и они искрили и переливались, обрамленные каплями воды.

- Зажрались, - я только фыркнул при виде этой роскоши.

- Отковырять бы парочку, - задумчиво сказал мальчишка.

- Даже и не думай, - осадил я Никса. – Мы здесь не для того, чтобы кого-то грабить.

- Да никто бы даже не заметил, - протянул спутник, но тут же замолчал, наткнувшись на мой взгляд. Он горестно вздохнул.

Вход в особняк тоже охранялся, и нам пришлось снова показывать королевское письмо. Стражник свистнул, и из конюшни выбежал конюх. Он подождал, пока мы спешимся, и забрал лошадей, чтобы напоить и накормить их.

- Сейчас бы рульку свиную да кувшинчик вина, - снова подал голос Никс, когда мы поднялись на крыльцо. – Надеюсь, губернатор не дурак и понимает, что нам бы поесть да отдохнуть после долгой дороги.

- Сначала дела, потом отдых, - ответил я.

Мы вошли в холл особняка, оставляя за собой грязные мокрые следы.

- Ну наконец-то! – раздался по-театральному наигранный возглас. В дверном проеме мы увидели губернатора, позади которого виднелся огромный обеденный стол, уставленный всевозможными блюдами. Он явно был занят трапезой перед нашим приходом. За воротник была заткнута салфетка с жирными каплями, губы и пальцы блестели от масла. Выглядел губернатор комично: маленький рост, круглое выпирающее пузо и огромный парик, который давно вышел из моды.

Никс заглянул за спину хозяина особняка и облизнулся. Этому лишь бы желудок потешить.

- Приказ Его Величества, - я протянул свиток губернатору, но тот даже не стал его разворачивать.

- Да-да! Я так вас ждал! – слишком радостно сказал губернатор и сомкнул ладони перед грудью. – Дорога была долгой, может составите мне компанию за ужином?

Никс чуть не подпрыгнул на месте от счастья. Он уже было кинулся в обеденный зал, но мой голос заставил его замереть:

- Благодарю, но я предпочитаю сначала разобраться с делами. Ужин подождет.

- Тогда пройдемте в кабинет, - губернатор и сам разочарованно стянул салфетку с груди.

- Ты человек вообще? – тихо прошипел мальчишка, когда мы шли к кабинету губернатора. Я только ухмыльнулся в ответ, но он все равно этого не увидел.

- Прошу, - губернатор пропустил нас вперед и жестом предложил занять кресла. Никс было притулился к роскошному креслу у стола, но я махнул головой в сторону дальнего конца кабинета. Он разочарованно поплелся к стулу в темном углу.

- А это, простите мне мое любопытство? – губернатор прищурился, рассматривая моего компаньона.

- Мой помощник. Учится.

- Не знал, что вы обучаете такому искусству.

- Он другому учится. Король приставил.

Губернатор с любопытством смотрел на меня, но я не намеревался ничего рассказывать.

- А еще, я его племянник, - встрял Никс из тени.

- Вот как, - хозяин расплылся в улыбке. – Интересно, очень интересно.

- Троюродный, сын сводной кузины, - вставил я. – Почти не родня.

Мальчишка обиженно надулся, но мне было все равно. Оторвать бы ему язык за болтливость.

- Перейдем к делу, - я решил остановить бесполезную болтовню. – Что у вас происходит?

- Как вы знаете, мы добываем алмазы. Король рассчитывает на большие поставки каждый квартал. Но мы не можем уже полгода нормально выходить в шахты, - губернатор стал серьезным. Он откинулся в кресле, сложив руки на пузе. – Нам нужна ваша помощь.

- Кто? Или лучше спросить, что?

- Нежить. Взялась не пойми откуда, да как саранча. Проходу не дает, уже дюжину шахтеров убили, - губернатор тяжко вздохнул. – Наши шахтеры бастуют, отказываются в штольни идти. Боятся.

- Понятно, разберемся.

- Еще и голема видели в этом районе.

- Значит, ведьмак появился сильный. Или ведьма.

- Похоже, что так и есть. Кабы только нежить полезла… Так-то любой чернокнижник почти может наколдовать да мертвых поднять. А вот голема сотворить, на то много силы надо.

- Есть мысли, кто это может быть?

2

За те несколько недель, что я провела с сестрами, стало понятно – я ненавижу воду. Нет, конечно, в человеческой жизни мне нравилось купаться в реке, нравился дождь, нравился глоток студеной воды из родника в жару. На самом деле, я не помнила ни одного из этих мгновений, но где-то в глубине души знала, что это так.

Став русалкой, я возненавидела воду, хотя должно было быть абсолютно наоборот. Здесь было всегда холодно. Кровь больше не текла горячими потоками по нашим венам, остыла после смерти, но я все равно без конца мерзла, словно была еще живой. Быть может, потому наша кожа всегда отдавала синевой.

Помимо этого, мне действовала на нервы мутность воды: ил постоянно поднимался со дна озера, окрашивая все вокруг в желтоватый оттенок. Отвратительно.

- Это ведь пройдет? – спросила я однажды Вайру, одну из самых старших сестер. Она провела несколько сотен лет в этом озере, и ее внешний вид уже мало напоминал человеческий. Волосы со временем стали темно-зеленого оттенка, словно хвоя, а среди прядей проросли водоросли. В бледную, с зеленоватым оттенком кожу вросли речные ракушки. Зубы пожелтели и заточились, превратившись в острые клыки. Меня пугал ее вид, но я старалась этого не показывать. Но больше всего меня ужасало то, что с годами я тоже стану так выглядеть.

- Я не знаю, - пожала плечами старая русалка.

- Как это - не знаю? Сколько ты привыкала к своему новому обличию?

- Нисколько.

- Но как же так? – изумилась я. За это время я так и не смогла избавиться от мысли, что хочу пробежать босиком по теплой земле, согретой летним солнцем. Вдохнуть полную грудь сухого воздуха. Нарвать гроздь малины с дикого куста.

- А вот так, - огрызнулась Вайра. - я таких как ты еще не встречала на своем веку. Одни проблемы от тебя.

- Каких - «таких»? – донимала я сестру.

- Сухопутных, - ответила русалка. – Все как к нам попадут, так сразу все забывают. И о земле никто ни минуты не думает, потому как ничего не помнят. И живут себе спокойно, гладь воды хвостом рассекая.

- То есть, ты совсем ничего не помнишь? – удивилась я. Я забыла все, что связано лично со мной, но как живут люди на земле помнила. – Ни запаха ромашек? Ни вкуса свежеиспеченного хлеба? Ни жара от растопленного очага?

Вайра ничего не ответила.

Будь я сейчас человеком, на мои глаза навернулись бы слезы от тоски. Но русалки не умеют плакать. Хотя… Быть может они и плачут, но как заметить слезы, когда ты под водой?

- Нет, не помню ничего, - наконец равнодушно протянула Вайра. – Зато я прекрасно помню вкус вчерашней рыбы и не прочь снова перекусить.

Русалка махнула хвостом и кинулась за проплывавшим мимо карасем. Я только и увидела, как сверкнули острые тонкие зубы, впиваясь в бок рыбе. Я дернулась от отвращения при виде этой сцены.

- Займись тем же, - подплыла Гриа, другая сестра. Она была довольно молода: всего лет тридцать провела под водой, и ее вид более походил на человеческий. У нее были черные как смоль волосы, которые лишь слабо покрывал зеленоватый налет в некоторых местах. Глаза еще не выцвели и горели как два янтаря. Но на плече уже приросла первая ракушка. Гриа в порыве злости отрывала ее, но та нарастала вновь спустя несколько дней.

- Предлагаешь гоняться за рыбой и пожирать ее как чудовище сырой? – резко ответила я. – Хуже того – живой!

- Ты можешь сколько угодно считать нас чудовищами, - спокойно ответила девушка. – Но теперь ты одна из нас. И это наша жизнь. Смирись, прими это, и, вот увидишь, тебе сразу станет легче.

Но я не хотела привыкать. Я хотела на землю. На мою удачу посреди озера высился островок. Я часто поднималась к поверхности и вылезала на берег. Садилась на самый край земли так, что хвост оставался в воде, и гладила руками траву и клочок сухой земли, до которого доставала. Иногда я ложилась грудью в воду, оставив на поверхности лишь голову, и смотрела на проплывающие по небу облака или на сверкающие звезды. В любом случае хватало меня ненадолго: это тело больше не могло дышать на поверхности, оно требовало воды.

На дальнем берегу озера, где начинался лес, стоял заброшенный покосившийся домик, а в воду уходил полуразрушенный пирс. Люди здесь не появлялись, даже мимо боялись проходить, и сестрам были не интересны эти развалины. А вот я часто плавала там, рассматривала эти забытые останки человеческой жизни. Кто бы не жил здесь, это было очень и очень давно.

Сестры часто всплывали на другом берегу, что был ближе к нашей обители на дне. Мощеная дорога пролегала мимо озера, а в этом месте касалась почти самого берега. Здесь они искали очередную жертву. Русалкам мало было сырой рыбы, моллюсков и водорослей. Им нужна была энергия, магию жизни, которую можно было получить только из людей. И за это я ненавидела сестер всей душой.

За недолгую жизнь в озере я застала такой момент лишь однажды. Была глубокая ночь, тихая и спокойная. Русалки, лениво лежащие на подводных камнях, вдруг оживились, закричали по-звериному, так что кровь стынет в жилах, и кинулись к поверхности.

- Что происходит? – спросила я, выпустив из рук водоросли, которыми ужинала.

- Человек! – бросила через плечо Зиана, не сбавляя скорости. Я поплыла за ней.

- Быстрее, пока душа не ушла! – услышала я крик Вайры, когда всплыла на поверхность. В свете луны я увидела тело, покачивающееся на волнах. Вайра держала его, подзывая сестер.

- Кто это? – спросила я и почувствовала, как на коже проступают мурашки.

- Какой-то пьянчуга напился и решил искупаться, - ответила дрейфующая рядом Гриа. – Пьяного легко заманить на глубину, но я таких не люблю.

- Почему?

- У пьяниц душа мерзкая, невкусная, - сморщила бледный носик Гриа. – Мне больше нравятся дети, у них души чистые и приятные на вкус. Но они так редко откликаются на зов, тяжело их утопить.

Меня передернуло от ее слов. Я видела, как в золотистых глазах сестры горело вожделение. Она, как и другие русалки аккуратно подплыла к утопленнику. Сестры окружили несчастного, оставив небольшое место свободным.

3

За те несколько недель, что я провела с сестрами, стало понятно – я ненавижу воду. Нет, конечно, в человеческой жизни мне нравилось купаться в реке, нравился дождь, нравился глоток студеной воды из родника в жару. На самом деле, я не помнила ни одного из этих мгновений, но где-то в глубине души знала, что это так.

Став русалкой, я возненавидела воду, хотя должно было быть абсолютно наоборот. Здесь было всегда холодно. Кровь больше не текла горячими потоками по нашим венам, остыла после смерти, но я все равно без конца мерзла, словно была еще живой. Быть может, потому наша кожа всегда отдавала синевой.

Помимо этого, мне действовала на нервы мутность воды: ил постоянно поднимался со дна озера, окрашивая все вокруг в желтоватый оттенок. Отвратительно.

- Это ведь пройдет? – спросила я однажды Вайру, одну из самых старших сестер. Она провела несколько сотен лет в этом озере, и ее внешний вид уже мало напоминал человеческий. Волосы со временем стали темно-зеленого оттенка, словно хвоя, а среди прядей проросли водоросли. В бледную, с зеленоватым оттенком кожу вросли речные ракушки. Зубы пожелтели и заточились, превратившись в острые клыки. Меня пугал ее вид, но я старалась этого не показывать. Но больше всего меня ужасало то, что с годами я тоже стану так выглядеть.

- Я не знаю, - пожала плечами старая русалка.

- Как это - не знаю? Сколько ты привыкала к своему новому обличию?

- Нисколько.

- Но как же так? – изумилась я. За это время я так и не смогла избавиться от мысли, что хочу пробежать босиком по теплой земле, согретой летним солнцем. Вдохнуть полную грудь сухого воздуха. Нарвать гроздь малины с дикого куста.

- А вот так, - огрызнулась Вайра. - я таких как ты еще не встречала на своем веку. Одни проблемы от тебя.

- Каких - «таких»? – донимала я сестру.

- Сухопутных, - ответила русалка. – Все как к нам попадут, так сразу все забывают. И о земле никто ни минуты не думает, потому как ничего не помнят. И живут себе спокойно, гладь воды хвостом рассекая.

- То есть, ты совсем ничего не помнишь? – удивилась я. Я забыла все, что связано лично со мной, но как живут люди на земле помнила. – Ни запаха ромашек? Ни вкуса свежеиспеченного хлеба? Ни жара от растопленного очага?

Вайра ничего не ответила.

Будь я сейчас человеком, на мои глаза навернулись бы слезы от тоски. Но русалки не умеют плакать. Хотя… Быть может они и плачут, но как заметить слезы, когда ты под водой?

- Нет, не помню ничего, - наконец равнодушно протянула Вайра. – Зато я прекрасно помню вкус вчерашней рыбы и не прочь снова перекусить.

Русалка махнула хвостом и кинулась за проплывавшим мимо карасем. Я только и увидела, как сверкнули острые тонкие зубы, впиваясь в бок рыбе. Я дернулась от отвращения при виде этой сцены.

- Займись тем же, - подплыла Гриа, другая сестра. Она была довольно молода: всего лет тридцать провела под водой, и ее вид более походил на человеческий. У нее были черные как смоль волосы, которые лишь слабо покрывал зеленоватый налет в некоторых местах. Глаза еще не выцвели и горели как два янтаря. Но на плече уже приросла первая ракушка. Гриа в порыве злости отрывала ее, но та нарастала вновь спустя несколько дней.

- Предлагаешь гоняться за рыбой и пожирать ее как чудовище сырой? – резко ответила я. – Хуже того – живой!

- Ты можешь сколько угодно считать нас чудовищами, - спокойно ответила девушка. – Но теперь ты одна из нас. И это наша жизнь. Смирись, прими это, и, вот увидишь, тебе сразу станет легче.

Но я не хотела привыкать. Я хотела на землю. На мою удачу посреди озера высился островок. Я часто поднималась к поверхности и вылезала на берег. Садилась на самый край земли так, что хвост оставался в воде, и гладила руками траву и клочок сухой земли, до которого доставала. Иногда я ложилась грудью в воду, оставив на поверхности лишь голову, и смотрела на проплывающие по небу облака или на сверкающие звезды. В любом случае хватало меня ненадолго: это тело больше не могло дышать на поверхности, оно требовало воды.

На дальнем берегу озера, где начинался лес, стоял заброшенный покосившийся домик, а в воду уходил полуразрушенный пирс. Люди здесь не появлялись, даже мимо боялись проходить, и сестрам были не интересны эти развалины. А вот я часто плавала там, рассматривала эти забытые останки человеческой жизни. Кто бы не жил здесь, это было очень и очень давно.

Сестры часто всплывали на другом берегу, что был ближе к нашей обители на дне. Мощеная дорога пролегала мимо озера, а в этом месте касалась почти самого берега. Здесь они искали очередную жертву. Русалкам мало было сырой рыбы, моллюсков и водорослей. Им нужна была энергия, магию жизни, которую можно было получить только из людей. И за это я ненавидела сестер всей душой.

За недолгую жизнь в озере я застала такой момент лишь однажды. Была глубокая ночь, тихая и спокойная. Русалки, лениво лежащие на подводных камнях, вдруг оживились, закричали по-звериному, так что кровь стынет в жилах, и кинулись к поверхности.

- Что происходит? – спросила я, выпустив из рук водоросли, которыми ужинала.

- Человек! – бросила через плечо Зиана, не сбавляя скорости. Я поплыла за ней.

- Быстрее, пока душа не ушла! – услышала я крик Вайры, когда всплыла на поверхность. В свете луны я увидела тело, покачивающееся на волнах. Вайра держала его, подзывая сестер.

- Кто это? – спросила я и почувствовала, как на коже проступают мурашки.

- Какой-то пьянчуга напился и решил искупаться, - ответила дрейфующая рядом Гриа. – Пьяного легко заманить на глубину, но я таких не люблю.

- Почему?

- У пьяниц душа мерзкая, невкусная, - сморщила бледный носик Гриа. – Мне больше нравятся дети, у них души чистые и приятные на вкус. Но они так редко откликаются на зов, тяжело их утопить.

Меня передернуло от ее слов. Я видела, как в золотистых глазах сестры горело вожделение. Она, как и другие русалки аккуратно подплыла к утопленнику. Сестры окружили несчастного, оставив небольшое место свободным.

4

4

- Гниль болотная, - выругался я, выйдя за порог очередной таверны. – В этом проклятом городе невозможно нанять прислужницу!

- Ничего, дядюшка, мы еще поищем, - беззаботно отозвался Никс. Я бросил на него уничтожающий взгляд, но тот даже не обратил внимания.

- Лучше молчи, пока я тебя не скормил болотным каварам!

Я надеялся приступить к работе как можно скорее. Обычно я так и поступал, приехав на новое место, но теперь на моей шеей болтался груз в виде капризного мальчишки.

- Я голоден, я не смогу идти! – заныл Никс, когда мы спускались по лестнице в особняке. – Прошу, давай пообедаем!

- Нет, - у меня не было намерений продолжать этот разговор.

- Ну, прошу, - мальчишка ныл все противнее. – Я хотя бы ножку ухвачу со стола, и мы тут же уйдем.

- Нет.

- Хоть шкурочку от нее зажаренную оторву!

- Нет!

- Ну хоть понюхаю…

- Никс! – взревел я. – Если ты сейчас же не прекратишь канючить, я сам нафарширую тебя и запеку в печи!

- А чем бы ты фаршировал? – племянник и ухом не повел. – Лучше апельсинами в вине, конечно. Это моя любимая фаршировка. Но яблоками тоже ничего.

Резко развернувшись, я схватил Никса за горло и оторвал от земли. Тот судорожно захрипел, ноги заболтались в воздухе, пытаясь найти опору. Губернатор, который молча сопровождал нас позади, испуганно пискнул.

- Господин Инквизитор, прошу! – хозяин дома сложил руки в молитвенном жесте. – Только не здесь! Если пойдут слухи, что в доме губернатора Ракса кого-то придушили…

Я опустил мальчишку на пол, и тот закашлял. Я и так не собирался его убивать. Просто преподал небольшой урок.

- Ты не смеешь так со мной! – прохрипел Никс.

- О, я еще не то могу сделать. Так-что не доставай меня.

- Отцу это не понравится!

- Отец хочет, чтобы ты повзрослел и возмужал. А у тебя на уме одна еда, - осадил я мальчика. – Что будет, когда мы вернемся, а ты все такой же размазня? Тебе четырнадцать. В твои годы отец уже управлял огромными землями.

- Я не размазня, - гнев в голосе Никса сменился обидой.

- Тогда докажи это. Не мне или отцу, а самому себе.

Парень приосанился, сделал серьезное лицо. Я одобрительно кивнул ему, и мы продолжили путь вниз по лестнице.

- Но есть-то действительно хочется, - раздался голос за спиной, и я почувствовал, как веко нервно дернулось.

- Прошу, замолчи, пока я не натворил бед.

- Ты только представь, - осторожно прошептал Никс мне в спину. – Мы идем мимо шахт и ищем ведьмака. И тут мой пустой живот начинает издавать такие звуки, что проснувшийся вулкан позавидует. Разве пойдет это нам на пользу?

Я промолчал, и мальчишка продолжил:

- Разве ты сам не хочешь есть? Тебе ведь нужны силы, чтобы нежить упокоить и ведьму отловить.

- Бездна с тобой, - обреченно ответил я. – Я просто не выдержу больше твоего нытья.

- Прошу в обеденный зал, - поспешно вставил губернатор Ракс. Никс кинулся вниз по лестнице, но мой голос заставил его остановиться:

- Благодарю, но я бы предпочел ужинать в уединении.

Мальчишка застонал.

- Тогда позвольте проводить вас в покои, которые мы подготовили к вашему прибытию.

- И снова благодарю, но жить мы тоже будем отдельно, - ответил я. – Не подскажите, где в городе можно арендовать жилье?

- Есть пара домишек, вы можете спросить у стражи на воротах.

От меня не укрылось облегчение на лице Ракса, когда я отказался жить и столоваться в его доме. Еще бы – никто не хочет, чтобы самый опасный в королевстве госслужащий был у тебя под боком. Мало ли, что он может вдруг обнаружить?

Стража действительно подсказала, где найти жилище. Мы сняли домик у сухой старушки с хищным профилем. Двухэтажный коттедж стоял недалеко от центра. Добротный, довольно большой, с двумя спальнями и цветущим садом. Не богатый, но довольно приличный вариант. Мы заплатили на пару золотых больше, и хозяйка согласилась не являться сюда весь срок, что мы будем проживать в ее доме.

- Ну почему ты отказался? – опять протянул Никс, стоило нам переступить порог дома. – Здесь все уродливое, мрачное и воняет старухами. Жили бы в особняке, да ножку поросячью на ужин обгладывали.

- Как ты это себе представляешь? – я коснулся рукой маски, что закрывала все мое лицо. Никс согласно вздохнул.

- Да, я и забыл.

Должность королевского инквизитора была не только невероятно высока и почетна, но и опасна. Тот, кто вершит суд над магическими силами и существами всегда был под угрозой. Поэтому еще с древних времен инквизиторы носили черные деревянные маски и глухие плащи. Так они могли вести обычную жизнь и заводить семью не опасаясь, что их узнают на улице и убьют недоброжелатели. Никто не знал их настоящих имен и лиц, кроме короля и семьи. Поступив на службу, инквизиторы скрывали это даже от родственников. Близких же по приказу короля связывали магической клятвой о молчании, и если они ее нарушали, их ждала мгновенная смерть.

Останься мы в доме губернатора, я не смог бы даже есть, ведь тогда пришлось бы снять плащ и маску. Слишком много людей узнала бы мое лицо. Любой, кто видел лицо инквизитора, должен быть казнен в соответствии с королевским законом. Быть может, среди них был бы и тот ведьмак, что здесь завелся, а это поставило бы под угрозу всю работу по его поимке.

- Ешь и выдвигаемся, - бросил я Никсу, и мальчишка кинулся рыться в шкафах. Он погремел банками и кастрюлями на кухне, затем метнулся в кладовую. Спустя пару минут он вернулся, чтобы сообщить:

- Здесь нет еды!

- Бездна огненная, - буркнул я себе под нос. – Совсем нет?

- Тут есть мука, крупы, сырое мясо и овощи. Готовой нет!

- Ну так приготовь из них еду.

- Но я не умею! – мальчишка захлопал ресницами.

И чего я от него ожидал? Что этот неженка часами на кухне стоит с кухарками и рагу делает?

- Нам нужна служанка, - резюмировал я.

Под нытье Никса мы отправились ходить по тавернам в поисках девушки, что захочет служить в нашем доме. Но стоило нам войти в очередное заведение и озвучить свое предложение, как служанки тут же в страхе убегали и прятались, и никакая плата не могла их убедить.

5

5

Отдышавшись, я встала на ноги. Колени с непривычки тряслись, но как же безумно приятно было чувствовать песок под подошвой, хоть он и был мокрым. Еще приятнее оказалась сухая земля и сочная молодая травка. Не меньше часа ушло на ходьбу по островку. Сначала я медленно бродила, покачиваясь и боясь упасть. Со временем шаги становились все увереннее и увереннее, пока я не побежала.

«Боги милосердные! Я к воде больше в жизни не подойду!» - проскочила мысль, но я тут же опомнилась: это временно, мне придется вернуться.

- Гриа! – я склонилась над водой и позвала сестру. Я пыталась разглядеть дно, место нашего обитания, но оказалось, что с суши это невозможно. Неужели люди не могут даже заметить русалок?

- Гриа! – продолжала я звать, но ответом был лишь шум дождя по озерной глади. Я уже отчаялась, но сестра все же появилась.

- Неужели получилось? – голова высунулась из воды. Русалка с интересом разглядывала мои ноги.

- Что мне делать теперь?

- Я не знаю, - пожала она плечами. – Это ведь ты на сушу хотела. Подумай зачем, и сделай это.

Я так отчаянно рвалась на землю, мечтала снова быть человеком. И, проведя обряд, совсем не думала о том, что это временно. Что мне делать, если я все равно стану вновь русалкой? Куда идти? С чего начать?

- Подумай, что успокоило бы тебя? – подсказала Гриа, видя мое замешательство. – Что заставит тебя распроститься наконец с жизнью человека и принять жизнь русалки?

- Я должна найти того, кто меня убил, - ответ пришел сам собой.

Девушки нередко погибали в воде: тонули во время купания или стирки, забредали в болотные топи, терпели кораблекрушение. Но мало кто из них обращался в русалку после смерти. Иначе реки и озера за столетия были бы забиты под завязку. Нет, все не так просто. Русалками становились лишь те, кого убили в этом водоеме. Об этом мне впервые рассказала Сорра.

- Эк ты смешно барахталась, когда он тебя топил!

- Что? – от неожиданности я остолбенела. – О чем ты?

- Мужчина, что утопил тебя, - слишком радостно заявила сестра.

- Меня… меня утопили?

Память заботливо вычеркнула этот момент вместе со всеми воспоминаниями о человеческом существовании. Все это время я даже не задумывалась о том, почему стала русалкой, а не просто умерла. Быть может, мне даже казалось, что это такой вариант загробной жизни: кто-то умирая попадает на небо, кто-то в пылающую бездну, а кто-то в воду.

- Конечно, нас всех в свое время утопили. Потому мы и русалки, - беззаботно ответила Сорра.

- Кто он?

- Я не знаю, - сестра пожала плечами. – Мы услышали плеск и крики и подумали, что сегодня будет сытный ужин из утопленницы. Думали, может ты в озеро упала или за корягу на дне зацепилась. Но когда всплыли, то увидели, как он тебя топит.

- Ты рассмотрела его? Знаешь, как он выглядит? – внутри встал ледяной ком. Таких подробностей о своей смерти я и в страшном сне не ожидала услышать.

- Неа. Мы увидели вас и поняли, что ужина не ожидается. Сестры сразу уплыли и стали ждать, и я с ними.

- Чего ждать?

- Когда у нас появится новая сестра.

- Но вы могли остановить его! – обида и злость захлестнули меня. – Могли испугать, и тогда я бы выжила!

- А зачем? – хмыкнула русалка. – У нас не так много сестер, чтобы отказываться от еще одной.

Я возненавидела их еще больше. Кровожадные, жестокие, равнодушные, бес… бесчеловечные. Да, это слово подходило лучше всего. Мне хотелось уплыть подальше, лишь бы не видеть их, но я так мало знала об этой жизни.

- Наверно, любовничек твой, - Сорру не смутил мой полный ненависти взгляд. – А может, наоборот, ревнивый муженек. Ты ведь та еще была красотка, наверняка при жизни соблазнила какого-нибудь конюха и муж тебя… «того».

Русалка хихикнула.

- Вряд ли, - сквозь зубы ответила я.

- Ты не переживай так, нас ведь всех убили. Не редкость, как видишь. Тебя хоть муженек прибил, а меня кровь родимая. Вот где тосковать надо.

- Ты помнишь, кто тебя утопил?

- А то, сложно забыть, как родная матушка тебя в проруби топит.

- Мать? – я опешила.

- Ага, маменька. Зима голодной выдалась, есть нечего было. Она и решила лишний рот убрать.

- Какой ужас, - сердце, хоть и не стучало больше, но сжалось от боли. Хоть Сорра мне и не нравилась, но я никому бы такого не пожелала.

- Ничего, я ее не помню. Помню, как она меня била, чтобы столкнуть. Какая ледяная была вода. А больше ничего. Ни имени ее, ни лица.

- Но почему ты помнишь свою смерть, а я нет?

- Воспоминания иногда приходят к нам. Мало и редко, но все же. Вайра помнит имена своих детей и лавку тканей, в которой работала, Зиана – свою третью свадьбу, Этна – коронацию короля и бал в честь этого. Миана, - тут Сорра усмехнулась. – Миана помнит, как доила корову. А мне не повезло помнить свою смерть.

- Я думала, вы ничего не помните.

- Помним. Просто не говорим об этом.

- Но у меня вообще ничего нет.

- Со временем воспоминания придут. Через год или столетие, но воспоминания всегда приходят. Немного, но это лучше, чем ничего.

В тот же день я приплыла к Вайре как к самой старшей и самой опытной среди нас.

- Ты врала мне. Сорра сказала, что ты помнишь имена своих детей.

Русалка кивнула.

- Арго, Руф, Бьоро, Кел, Сиро, Унт и малышка Хина. Шесть сыновей и одна дочка.

- А смерть свою помнишь? Кто убил тебя?

- Этого я не знаю.

- А как вспомнить? Что нужно сделать? Может есть способ ускорить приход воспоминаний?

- Никак, глупая ты сухопутка, - раздраженно ответила сестра. – Даже если бы их можно было вызвать, ты никогда не сможешь выбрать, что вспоминать.

Ответ меня не устроил. Днями и ночами я пыталась расшевелить свою память. И я смогла.

Шум голосов отвлек меня от поисков съедобных водорослей. По берегу шли дети, я видела их тени и силуэты на воде. Раздался всплеск, и на дно упал огрызок яблока. Я замерла, прислушиваясь. Больше всего я боялась, что сестры заметят детей и попробуют утопить. К счастью, они были слишком далеко, и компания прошла мимо.

6

6

Обещание не возвращаться больше в воду пришлось нарушить. Мне нужно было попасть с островка на берег, и единственный способ – плыть. Я осторожно залезла в воду, опасаясь, что как только я окажусь в озере, хвост и жабры вернутся, а шанс будет упущен. Но ничего не произошло, и я без проблем добралась до цели.

А вот поиск одежды проблемы как раз создал. Взять ее около озера было негде. Нужно было искать ближайший населенный пункт, и где он находится, я, конечно же, не знала. Но, на мое счастье, мимо озера шла дорога. Она была вымощена камнем, а значит, недалеко был город, и, возможно, большой.

Я выбрала направление наугад и отправилась в путь. Выходить на дорогу я не рискнула, тем более голой. Приходилось ломиться через траву и кусты. Стена дождя делала меня почти незаметной, да и люди не очень хотели в такую погоду куда-то идти, так что я никого не встретила.

Далеко идти не пришлось, как на горизонте появились стены города – я выбрала верное направление. Еще тысяча шагов, и я уперлась в деревянный забор, который неожиданно вынырнул из пелены дождя. За ним виднелись маленькие домишки. Обычно за стенами города жили крестьяне и фермеры. Так и оказалось. Я смогла разглядеть хлев, огороды, сеновал.

Оглядевшись на всякий случай, я перелезла через забор и тихонько двинулась в сторону постройки, похожей на хлев. Внутри было тепло и пахло сеном и навозом. Коровы в загонах разом повернулись ко мне.

- Тише, мои хорошие, - ласково сказала животным. Мне нужно было согреться и обсохнуть, а лучше здесь заночевать. Но стоило мне сделать шаг вперед, как скот словно взбесился. Коровы замычали оглушающим хором и заметались в стойлах, норовя сломать хлипкие перекладины.

Я пыталась их успокоить, но стоило мне хоть на каплю сдвинуться ближе к ним, как коровы начинали биться с еще большим безумием. Глупые скотины! Я выскочила из хлева, пока сюда не прибежали встревоженные хозяева. Нырнув за стену, я услышала, как отворилась дверь в доме. Хозяин стоял на крыльце прислушиваясь, но коровы уже успокоились. Фермер пожал плечами и вернулся в дом. Может, если бы погода была ясной, он все равно проверил бы буренок, но в такой дождь бежать через весь двор никто не захотел бы.

Подождав еще немного, я вышла из-за стены. На веревке, натянутой между хлевом и амбаром висели забытые рубаха и штаны. Я сдернула их. Когда совсем нечего надеть, сгодиться и это. Одежда была мокрой, но выбирать не приходилось. Затянув потуже пояс, чтобы широкие штаны не сваливались, я двинулась в сторону города. Там будет проще пристроиться, да и народу больше, а значит больше шансов найти своего убийцу.

А может кто-то меня узнает и поможет с поисками. Ведь если меня утопили в этом озере, значит я жила где-то поблизости.

Но оказалось, что попасть в город не так уж просто.

- Стоять! – скомандовал стражник на воротах, которые были закрыты. – Зачем явилась?

- Я возвращаюсь домой, - и глазом не моргнув заявила я.

- Ага, как же. Я каждого жителя знаю, ты не местная. Проваливай, пока не выгнал тебя пинками!

- Я просто хочу попасть в город, в чем сложности?

- Это закрытый город, мы не пускаем сюда всякое отребье, особенно таких как ты. Пошла вон, говорю, а то на пику насажу!

Пришлось развернуться и отойти. А дождь все лил как из ведра. От холода зуб на зуб не попадал, и я согнулась, сжалась, стараясь сохранить хоть каплю тепла.

- Совсем продрогла, милая? – раздался ласковый голос.

Я подняла глаза и встретилась взглядом со сморщенным стариком. Все его лицо покрывали глубокие морщины, белоснежные волосы торчали в разные стороны из-под соломенной шляпы. Несмотря на большой возраст, глаза старика горели как у юноши, а рот растянулся в обаятельной улыбке. Старик вел за собой осла, к которому была прицеплена телега. При виде меня животное было заметалось, но хозяин твердой рукой остановил его и успокоил.

- Так и заболеть недолго, кровинка, - добродушно пожурил меня он. – Не бережешь себя, ветроголовая.

- Меня в город не пускают, - прошептала еле разжав стиснутые зубы.

- Держи, - старик достал из-под полога телеги плед. - Он из шерсти да жиром пропитан, дождь почти не пропускает.

Трясущейся рукой я взяла подарок и скорее замоталась. И тут же почувствовала, что тело начинает отогреваться.

- Дедушка, мне бы в город попасть.

- А зачем тебе туда, милая? Чужих там не любят, тебя не примут. Нечего там делать одинокой бедной девице.

Я ничего не ответила, но по моему взгляду старик видимо понял, что мне это очень нужно. Он обреченно выдохнул и потер нос.

- Залезай, голубка, под полог, - наконец сказал он. – Только сиди как мышка, да чтоб ни звука, ни писка, ни вдоха. Шкурами овечьими накройся, да побольше их навали на себя. Стража досматривать будет, коли найдет там тебя, нам обоим беды не миновать.

Там под покровом шкур, от которых жутко воняло, я попала за крепостные стены. Стражники действительно осмотрели телегу, но глубоко под шкуры лезть побрезговали, лишь пожаловались на омерзительный запах.

Мы проехали несколько улиц, свернули в узкий переулочек, и старик остановил телегу.

- Вылезай, ветроголовая, - он откинул шерстяную кучу, и я с наслаждением вдохнула воздух. – Приехали. Дальше сама.

- Спасибо, - я протянула ему плед, но старик скрестил руки на груди.

- Не надо, - нахмурил он строго брови, но в голосе не чувствовалось строгости. – Себе оставь, погода нынче не балует, и баловать начнет не скоро.

Я еще раз поблагодарила попутчика и замоталась обратно в спасительный плед.

- Куда ты теперь, козочка, пойдешь?

- Я не знаю. Мне переночевать бы где.

- В этом я тебе не помощник, - старик задумался, и тут же сделал предложение. – А поехали со мной, голубка? Поможешь шерсть выгрузить, а к вечеру на ферму вернемся. Мне работница нужна, да я не обижу.

- Я не могу. Мне здесь остаться нужно, - отказалась я, понимая, что в городе возможностей больше.

7

7

Найти работу в чужом городе за один день – задача не из легких. Я заходила в каждую таверну, но хозяева только воротили нос при виде меня. Так я уяснила несколько истин. Во-первых, служанки не требовались обычно по причине того, что в этой роли выступали дочери, внучки, племянницы хозяев. Во-вторых, там, где рук не хватало, тоже невозможно было устроиться: все хотели знать кто я такая, чья дочь и почему им не знакомо мое лицо. И как-только хозяин или хозяйка питейного заведения узнавали, что я не местная, сразу давали от ворот поворот.

Лишь в одном месте хозяин мной заинтересовался.

- О, для тебя, милая, работенка найдется. Да еще какая!

Я обрадовалась. Неужели наконец-то нашелся хоть кто-то, кому не важно мое происхождение?

- Спасибо! – горячо поблагодарила я улыбавшегося во весь рот хозяина. – Я могу приступить к работе прямо сейчас.

- Погоди, быстрая какая, - трактирщик хищно оскалился. – Лучше для начала скажи, невинна ли ты?

- Я… думаю, да, - растерялась я. Мало того, что я не знала сама ответ на этот вопрос (кто ж знает, как дела обстоят с этим у русалок, и как это было в забытой жизни), так я еще и не поняла, зачем это знать хозяину таверны.

«Видимо, ищет честную и воспитанную девушку» - подумалось мне. Никто же не хочет нанимать распутницу, которая будет строить глазки посетителям и отвлекаться от уборки столов и мытья посуды.

- Хорошо, это очень хорошо, - мужчина потер пухлые ладошки. – Значит, первый хорошо заплатит. А родители у тебя есть? Где живут?

Я отрицательно мотнула головой. Чего он хочет? По спине пробежал неприятный озноб.

Хозяин почти взвизгнул от радости.

- Еще лучше! Ну-ка, - толстяк перегнулся через стойку. – Скинь эту жуткую накидку и покажи свои прелести. На вид ты худовата, но многие любят таких. Очень любят.

До меня наконец дошла суть происходящего. Я пулей выскочила из заведения, не оборачиваясь на окрики этой скотины. Я бежала так, словно за мной гнались, хотя позади никого не было. Запыхавшись, я остановилась в полутемном проулке. В ушах стучало после бега и от досады. Как можно было предлагать такую работу? И как много девушек так работали у жирного гада? А в других трактирах и тавернах?

На глаза навернулись слезы. Я была голодна, насквозь промокла, окоченела, а единственное, что мне светило – стать продажной женщиной. А ведь я даже не знала, есть ли мне что терять…

Пока я сетовала на судьбу, недалеко отворилась дверь и на улицу вышли двое. Один был с ног до головы укутан в тяжелый черный плащ. Второй выглядел как разодетый откормленный сынок аристократа.

- Гниль болотная, - донесся до меня голос. – В этом проклятом городе невозможно нанять прислужницу!

Я замерла, вслушиваясь в их разговор. Они искали служанку! Неужели боги решили подарить мне такой шанс? Мужчина выглядел пугающе, особенно жутко звучал его голос, но какие у меня еще есть варианты? Вернуться и задорого продать невинность?

И я встряла в их разговор, предлагая свою кандидатуру. Мужчина повернулся, и я вздрогнула от испуга. Его лицо было закрыто черной маской, не было видно даже глаз. От него веяло мраком и холодом, и где-то в самых глубинах своего нутра я почувствовала исходящую от него опасность. Но отступать было уже поздно.

Я шагала за ними по улицам и переулкам, стараясь не отставать. Юноша всю дорогу меня с интересом рассматривал. Он прикрывал голову ярко алым плащом, который украшали вышитые золотые узоры. По краям сюртука, рукавов и карманов вились замысловатые кружева.

«Наверное, какой-то богатый лорденыш или графчик, - подумала я. – А этот, страшила, его охранник.»

Наконец, мы пришли к их дому, и страшный отворил дверь, пропуская нас вперед. Я скользнула в темноту помещения, чувствуя волнение. Вдруг они тоже решили меня нанять совсем не для домашних дел, а скорее для утех?

- Как зовут тебя? – раздался приглушенный маской голос.

А как меня зовут? Этот вопрос мне еще не задавали, и я была не готова ответить. Свое старое имя я не помнила, а новое еще не придумала. Все русалки не помнили своих имен, и через некоторое время после перерождения обычно придумывали себе новое. Я отказалась это делать – пыталась вспомнить старое. Кажется, теперь не улизнуть. Как там люди придумывают детям имена?

- Ро… ромашка, - скомкано выдавила я.

- Ромашка? – брови лорденыша взлетели ввысь. – Как корову что ли? Или козу?

Из-под маски раздался какой-то сдавленный нечленораздельный звук. Кажется, я совсем ерунду ляпнула.

- Ромашки, - попыталась я выкрутиться. – Много ромашек, прямо таки море росли вокруг нашего с матушкой дома.

- И что? – лицо юноши стало совсем озадаченным.

- И мама решила, что назовет меня в честь цветов, - голос задрожал. Боги милостивые, что за бред я несу?

- И как же?

- Флора, - нашлась я.

Снова странные звуки из-под маски. Я почувствовала, как мои окоченевшие щеки залило румянцем. Как можно было так опростоволоситься на ровном месте? Придумала бы имя заранее, и никаких проблем. Нельзя же было заранее подумать, что люди будут спрашивать имя при знакомстве!

- Могла бы просто сказать, что тебя зовут Флора, - юноша сморщил нос в форме картошки. – К чему эти долгие истории?

- Ты не видишь, она испугана.

От слов этого жуткого охранника мне стало совсем не по себе.

- И чего же ты боишься? Разве мы страшные? – юноша посмотрел на меня с любопытством. Я не чувствовала в нем угрозы, и его ободряющий тон меня успокоил.

- Вы – нет, - ответила я и отвела глаза.

- Ее я пугаю.

- Ах, точно! Я опять забыл, какой ужас ты наводишь на юных девиц! – аристократ сверкнул зубами. – Признаться, мне и самому жутковато в твоей компании.

- Замолкни уже, - резко ответил «плащ». – Лучше иди в погреб и принеси вина.

Я застыла от изумления, услышав, как он разговаривает с тем, кого я считала его хозяином. Я переводила взгляд то на жуткого мужчину, то на пухлого юнца, и не могла понять, что здесь происходит.