Июльский глинтвейн на Дворцовой

Глава 0

Я бежала сюда и спасалась от всего остального. Мне уже даже не хотелось плакать — слёзы засохли, и глаза по ощущениям напоминали высушенную пустыню. Я пыталась отдышаться. Размахивала телефоном, ловя светом фонарика людей и еду на огромных полотнах.

Рубенс. Одна из его картин. Я сглотнула слюну и сжала зубы, ощутив, что готова была вновь расплакаться. В тот раз здесь была картина Рембрандта. И вместо темноты пустого ночного зала горели свечи. И внутри у меня — вместо всё увеличивавшейся пустоты было что-то цельное и светлое.

Ну же, ну же. Я лихорадочно пыталась выцепить светом фонаря хоть что-то за уголками картины, что напомнило бы, что помогло бы поверить, что я не сошла с ума. Что где-то тут, на красной стене, ещё живо было напоминание о прошлом. Глупое маленькое напоминание, наверняка, скрытое за слоями ремонтных работ.

Держа телефон дрожащей рукой, я всё так же цеплялась за эту возможность. Может, если моя жизнь и рушилась, то стоило найти малейшее подтверждение, что всё было не зря. Даже крохотная надежда могла спасти целую жизнь.

Но чем больше я исследовала каждый сантиметр, тем больше глаза мои наполнялись этими противными слезами. Эрмитаж, манивший меня своими сводами и коллекциями картин — вечно блестящий, переливающийся красками на полотнах, почти бесконечный, запутанный, с эхом нашего общего смеха в углах здания, теперь был безжизненной древней коробкой, запечатавшей меня в тихом мраке безнадежности.

Мурашки бегали по мне толпами. Я начала плакать и захлебываться слезами. Меня чуть потряхивало, но я, наконец, высветила маленькую вмятину почти на уровне моего роста, слегка выше. Я судорожно вдохнула. Ткнула туда пальцем. Оно.

«Если я когда-то попаду в твоё время, я оставлю тебе след. Там, где только ты будешь знать».

Именно тут когда-то висела и его картина. Именно здесь. Я вдохнула ещё раз и тут же услышала шумный топот нескольких ног.

Возможно, на этом моя история заканчивалась.

Глава 1

Но, а начиналась моя история почти в шесть утра в аэропорту. Где-то между ощущением, что у меня дрожат колени и в то же время сердце разрывается от восторга, оставалось ещё что-то земное и человеческое — кажется, это было желание поесть и сходить в туалет, потому что живот жутко крутило. Но хотя бы голова не болела. А вот у Матвея она, по его словам, почти что раскалывалась.

— Ты как? — спросила я, напряженно вглядываясь в его лицо, пока мы шли к парковке. Матвей нёс наши сумки, хотя у него, как и у меня, был рюкзак за спиной. Мой вопрос не касался его состояния по тяжести вещей, но, может, и об этом стоило поинтересоваться.

Я совсем не привыкла к тому, что мужчины носили за меня мои вещи. Даже парни. Даже парни-друзья... Ни тех, ни других до появления Матвея в моей жизни не было.

— Нормально, — чуть сморщился друг и всё же даже попытался выдавить улыбку. Я вздохнула. Неправдоподобно. Но я уже понемногу привыкала к тому, что Матвею было чертовски сложно признаться, что у него что-то было плохо. В этом заключалась его особенность или, может, отсутствие доверия к людям.

Я так пока и не знала.

— Ты вообще представляешь, что я купил билеты неделю назад, и вот мы здесь? — Матвей перевел тему и заметно оживился. Он толкнул дверь на выход и пропустил меня. Я воспользовалась секундной паузой и успела потянуть на себя свою сумку из рук друга. Не поддался. Вот блин.

— Ну, Ань, — хохотнул Матвей, немного больше расцветая хорошим настроением. Я улыбнулась. Мы вышли на улицу. После чуть прохладного салона самолета здесь, в Питере, оказалось не так и непривычно прохладно.

— Ну, что. Посмотри вот на небо лучше, Матюш.

Я тоже умела ловко уводить разговор в другое русло. Матвей подошёл к столбу, на котором был написан номер, поставил сумки и оттуда поглядел наверх. Небо затянуло тяжелыми тучами, и казалось, что в любую секунду польёт как из ведра. Но воздух уже был влажный, и под ногами кое-где виднелись лужи. Значит, наиболее ожидаемая питерская погода нас миновала.

— По-моему, дождь уже прошёл, — озвучил Матвей мои мысли. Моя извечная привычка — подумать, но не сказать — сработала и тут. До меня договаривали другие люди, пока я молчала. Как будто в один из моментов моей жизни мне сказали, что разговаривать вообще-то вредно и лучше бы как можно меньше высказываться.

Но в случае с Матвеем я в лёгкую прокомментировала:

— Тоже так думаю. Да и вроде бы прогноз на неделю хороший. Солнце, и почти нет дождей.

— Нет, подожди, — аккуратно встрял Матвей. — В пятницу вроде как обещали… — он достал телефон из кармана джинсов, разблокировал его и только хотел открыть виджет погоды, как мелькнуло уведомление — ваша машина подъезжает.

— Мы совсем забыли про такси, да? — я усмехнулась. Матвей подтвердил кивком головы и улыбкой. А пока у нас было время, я воспользовалась идеальной паузой и вытянула пачку с сигаретами и зажигалку. Только тогда Матвей снова отвлёкся от экрана и поджал губы. И он посмотрел на меня так, будто и хотел поругать, как взрослый ребёнка, а вроде и понимал, что это глупость, не стоявшая разбирательств.

— Ань, когда ты уже бросишь? — я в этот момент уже успела затянуться и выдохнуть в сторону.

— Ты как моя мама.

— Только мама…

— … знает меня уже двадцать лет, а ты — три месяца.

Я не заметила, как запустила механизм пассивной агрессии. Матвей не смог сдержать добрую усмешку.

— Я вообще-то… хотел сказать, что твоя мама тоже курит и знает, насколько это вредно. А я не знаю, но всё равно поддерживаю её.

— Подлизываешься к ней, да, Коротченко? — я немного смягчилась и успела ещё немного покурить во время пары предложений Матвея.

— Нет, — сощурился Матвей всё с той же улыбкой. — А ты сразу включаешь змеючку, Абрамова, м? — друг, почти не моргая, смотрел в мои тёмные глаза. Вот уж чего не отнимать у меня — умение включать внутреннего охранника. Колкого, острого на язык и действительно резкого, как змея.

Прошла секунда, и я даже чуть потупилась.

Мы помолчали. Я и не думала, что один на один с Матвеем в другом городе порой будет так неловко от его слов. Он умел задевать меня за живое, почти не стараясь.

Помолчав ещё пару секунд, я отвела взгляд в сторону и негромко произнесла:

— А вот и наша машина. Серая Кио Рио ведь?

Матвей, кажется, сверился с номерами, посмотрев на экран телефона, а потом поддакнул и взял сумки. Я успела бросить сигарету в урну неподалёку и устремилась вслед за другом. Я смотрела в спину Матвея и не могла отвести взгляд от того, как симпатично выглядели его темно-русые волосы, которые он, как обычно, собрал в небольшой хвостик. При этом он умудрялся выглядеть довольно мужественно, хотя и был не особо широк в плечах, зато высок и подтянут.

Я успела подскочить к нему и машине как раз в тот момент, как водитель восточной внешности выбрался из автомобиля и сразу же начал улыбаться.

— Здрасте-здрасте, — радушно поприветствовал нас он и без лишних слов принялся помогать Матвею заталкивать сумки и рюкзаки в багажник. Дальше я была слишком уставшей, чтобы участвовать в разговоре, который зародился между водителем и Матвеем с первых секунд. Они нашли общий язык мгновенно, и уже в салоне я ловила лишь части фраз, стараясь не уснуть. Рассвет уже давно разгорелся, осветив нежно-желтым светом мир. Мы поехали не через центр, а по объездной, и у меня даже не было сил спорить. Кажется, что-то там было с платной дорогой и путь оказался бы ещё дороже. Да и желаемых видов мы бы не получили. Я успела только чуть вздохнуть и принять то, что было.

Наверное, я просто слишком сильно предвкушала грядущие приключения, ничуть не сомневаясь в том, что они будут.

Матвей много смеялся:

— Ничего себе. Стойте-стойте, вы говорите, ваш друг тоже работал в такси, а теперь у себя на Родине у него бизнес? Если не секрет, то какой.

Он разговорился, разгорелся. Со стороны было видно, как в нём будто зажглась лампочка. Приятный разговор, ровная дорога, достаточно комфортная скорость — эти мелкие детали сложились в единый прекрасный пазл. И Матвей зажигал меня своим настроением. Я так часто заряжалась от близких людей, стоило мне посмотреть на них, на их улыбки, услышать их смех. И то, что мой близкий друг сейчас разделял со мной моё мучительно-сладкое нетерпение и жажду интересных событий, распаляло ещё больше.