Из жизни привидений...

Часть первая. Из жизни привидений...

Писатель Т. Т. Г. Художник F. X. D.

Часть первая. Из жизни привидений...

…Безбилетных, так как арестовали нас вместе. А как безоблачно и ясно моя поездка началась! Я ехала в почти пустом автобусе, просторном и гулком, который тащился медленно. Неторопливый, он, сбоку на бок, чуть заметно переваливаясь, шел постоянным своим маршрутом, от одной автобусной остановки к другой. Монотонная тряска от езды в автобусе, скорее равномерное потряхивание и расслабляет, и зачаровывает, и успокаивает.

И я не услышала начала разговора кондукторши нашего автобуса, женщины молодой, высокой, полной. Она могла бы выглядеть интересной или быть приятной, но в постоянно вспыхивающих автобусных схватках с пассажирами, успела уже и огрубеть и заматереть. Наша кондуктор научилась уже видеть почти в каждом пассажире потенциального безбилетника и врага. И сейчас, с требованием оплатить свой проезд, она обращалась к вновь вошедшей в салон пассажирке. На прямо поставленный вопрос был получен прямой до безнадежности ответ.

- Платить нечем, и денег нет.

Кондукторша ответила сразу и грозно.

- Выходи. – Добавила несколько общих, обычных фраз, о некоторых пассажирках, которые не имеют денег даже одну поездку оплатить, но и пешком идти не хотят тоже. Пассажирка кондуктора выслушала, в ответ также вдруг заупрямилась.

- Не выйду. Мы играем по правилам. Покидаю салон только в присутствии контролеров или милиции.

- Будут тебе контролеры, - глухим от ярости голосом пообещала кондуктор. И более чем до половины залезла в бутылку на глазах у пассажиров автобуса и разгорающегося неторопливо и обычно, пассажирского и перевозочного конфликта. Затем развернулась круто, велела водителю останавливать машину,дождалась остановки, из автобуса вышла. Чуть отвлекаясь от собственных, благополучно и лениво текущих дорожных мыслей ни о чем, я наблюдала за событиями, дожидаясь Продолжения или Развязки Конфликта.

И дождалась…

В салон вошли трое. В сопровождении грозной кондукторши, следуя рядом с ней и немного сбоку, к нам приближались два коренастых, плечистых мужчины.

Именно так, ступая неторопливо и мягко, чуть вразвалочку, в салон автобуса вместе с контролерами вошла Облава. После повальной или обвальной проверки билетов нас «замели» двоих. Арестовали меня и женщину без билета, так неудачно и не вовремя вспылившую на кондуктора. Меня «взяли» за компанию.

- Где же они, мои корочки? – Я лихорадочно рылась в карманах. А нас уже выводили из автобуса. - Как же меня угораздило оказаться близко и быть затянутой в этот конфликт? – А нас уже грузили. В теплый и темный фургон «Уазика», неясного зеленовато-серого цвета, заполненный серьезными и сытыми мужчинами, их скукой, ожиданиями. И, наконец, лениво обрадованных возможностью отвлечьсяи развлечься, заполучив сразу несколько Нарушительниц Общественного Порядка, женщин, на некоторое время от них зависимых.

Схема допроса стандартна.

- Фамилия, имя, документы. Где работаете? Почему нарушаете?

- А я привидение, извините, - ломает вдруг привычную схему допроса моя соседка по несчастью, невысокая, очень бледная женщина. Она выглядит худой до прозрачности и бледной до синевы.

-Как это? – Раздается в ответ. Так разрешается вопросом самого нетерпеливого общее недоумение, смешанное с удивлением. - Очень просто, - отвечает женщина. – Меня, скорее всего, нет среди живых,потому что я второй год безработная и нигде не получаю зарплату.

- А Биржа? Там устраивают.

- Стою. И вот уже полгода, как ничего не получаю. Но меня нет пока и в мертвых, потому что выгляжу я КАК ЖИВАЯ и почти еще теплая. Поэтому, я –привидение…

- А муж где?

- Ушел. Мужчины ломаются первыми. А он не знал, где лежат деньги. И откуда их можно взять, если несколько месяцев не выплачивают зарплату на заводе.Он бы не смог с нами вместе выжить. Или ТАК жить.

Напряженное молчаливое ожидание продолжается и сгущается. Кажется, в нем появляются некоторые нотки сочувствия. Я сижу очень тихо, больше всего опасаясь помешать.

- Нет, вы можете, конечно, отвезти меня в милицию. – Продолжает нарушительница - женщина. – И будет даже лучше, если вы это сделаете. Я нарушаю. Вот мой паспорт.

- А живешь ты на что? – Следует новый вопрос.

- А жизнь – вещь нематериальная. – Отвечает женщина. – В общем. И книги, наверное, тоже. Нет, сто рублей в месяц мне дают, иногда, как малообеспеченной, от Комитета по Семье, но не деньгами, а продуктами.

- А на работу, почему не устраиваешься? – Следует новый вопрос. – Ждешь чего?

- Образование мешает. Не берут. Многие женские профессии сейчас вымерли. А быть санитаркой или уборщицей у меня получается плохо. Я, если устраиваюсь, то стараюсь очень, но меня съедают всем коллективом, как ни старайся, все равно. Так что знаете, я привидение, уже давно. – Женщина рискнула. И несмелая полуулыбка, наполовину извинение, чуть оживила бледное лицо. - На, документы! – Неожиданно пробасил старший, возвращая паспорт.

- Но ведь я же снова поеду без билета!

Но дверца «Уазика» уже открывалась. Ее провожали. Меня выпроваживали.

- Нашла! – Вдруг услышала я собственный радостный вопль, обнаруживая наконец-то в собственной, заполненной разными и нужными, и ненужными вещами дамской сумочке драгоценные «корочки». А в них лежал мой проездной билет. И поняла, что осталась никем не услышанной.

- А работу, - Беспомощно улыбнулась вдруг женщина, моя сообщница по задержанию и несчастью. Я надеялась и подумала, вдруг вы мне ее предложите…- И тоже осталась никем не услышанной.

Натолкнувшись на молчание уже принятого, окончательного решения, она все поняла. Неловко ссутулившись, улыбкой извиняясь, она отшатнулась, качнулась в сторону, затем пошла прочь. Увидав подходящий к автобусной остановке автобус, женщина движение свое ускорила, затем заторопилась, настолько худенькая и хрупкая что, кажется, просвечивала при ходьбе насквозь. Она подошла к автобусу. Растерянно топталась перед дверью, не умея или не в силах пробиться сквозь толпу штурмующих транспорт людей. Не смогла.Задержалась в сторонке, напряглась, пыталась материализоваться. Она чуть потемнела в середине. И это был последний предел, на который ее материализация оказалась способна. Женщина поняла это, остановила свою попытку. С материализацией у нее ничего не вышло. Тогда, встряхнув головой упрямо, она принялась развоплощаться.

Часть вторая. Исковое заявление.

Широко распростирая крылья, двуглавый орел парил под потолком здания суда. Прибитый высоко на стену он олицетворял собой справедливость, несправедливость и выборочную благосклонность Фемиды.

Страсти кипели внизу. В здании суда и в его многочисленных судебных залах страсти разворачивались нешуточные. А на небольших возвышениях сидели и наблюдали за процессом развития страстей и подводили к ходу суда правильное русло отделенные от простых смертных служители Фемиды, живые боги, судьи.

Их одеяния, темные просторные мантии с неопределенным, серым, мышастым отливом, а также плоские шапочки с нелепой кисточкой, ниспадающей на один бок или тянущейся к носу, никому из присутствующих в зале не казались смешными, потому что олицетворяли ВОЗМОЖНОСТИ СУДА. ЕГО ЗАКОН И ПОРЯДОК. Судебное заседание закончилось.

- Все было как всегда, - устало думала судья и шла по коридору, возвращалась в свой кабинет. И мантия струилась, немного отставая, вслед за ней, повторяя движения, поддерживая СУДЕБНУЮ ВЛАСТЬ. – Ни истец, ни ответчик, - продолжала размышлять судья. – Не смогли стать довольными результатами судебного разбирательства. Невозможно примирить две, отчего-то враждующие между собой стороны, с помощью судебного решения, простой бумаги, отпечатанной на двух или нескольких листах. Но суд может обязать и заставить подчиниться, потому что государственная судебная машина, пусть неуклюжая, иногда, и неповоротливая, обладает таким запасом могущества и прочности, что даже я, боюсь, и с опытом моим, и, обладая знаниями, не смогла бы устоять, попади я случайно под каток системы. Хорошо, что судья обладает статусом, который обеспечивает защиту и неприкосновенность. Судья уединилась в кабинете. Непонятно отчего и неясно болела голова.Увлечься работой также не удавалось. Судья рассеянно кивнула в ответ на сообщение своего помощника о том, что работу девушка закончила. И отпустила ее.

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, повернули ручку и вошли. Судья капризно сморщила свой немного вздернутый носик, недоумевая, откуда или из какого подвала вдруг донесло запах холода, сырости, старых костей и плесени. И пропустила тот момент, когда из просыпавшейся на пол небрежной кучки старых костей успел сформироваться потрепанный жизнью скелет. Изящно сгибаясь в полупоклоне, завершающим движением скелет поднял с пола линялую тряпку с резким запахом плесени и завернулся в нее изящно, как в плащ. Судья посмотрела растерянно, скорее изумленная, чем испуганная. Скелет посторонился немного, пропуская в дверь субъектов еще более странного вида.В дверном проеме возникло хрупкое полупрозрачное существо. Слабым голосом представилось.

- Привидение.

Наконец, в дверь протискался большой волк.

Дрожащим пальчиком судья потянулась к тревожной кнопке.

В этот момент скелет, постепенно приближающийся к ней, прервал свою изготовленную в высоком старомодном стиле речь.

- Сударыня, мы побеспокоили Вас, имея в виду одно, чрезвычайно важное для нас обстоятельство, - скелет прервал свою речь и приказал. – Полтергейст!

Внутри тревожной кнопки что-то скрипнуло, затем из кнопки вырвалось нечто, что оказалось сначала ярким пламенем, затем забавной и вредно-хихикающей рожицей. Судья слабо взвизгнула и отдернула пальчики. Затем перевела взгляд на НАСТОЯЩИЕ ЧУДОВИЩА, что образовались рядом и вокруг нее, и взвизгнула вновь.

- Волк!

- Волк, волк, - усаживаясь на пол неуклюже и по-собачьи, обиженно ворчал волк. – Вот все вы так! Без разбору кричите. Оборотень я!

- Не смей пугать даму! – Строго одернул волка скелет. И вновь обратился к судье в манере церемонной и возвышенной.

- Сударыня, мы явились, чтобы подать Вам жалобу.

- Невозможно, - тоскливо подумала судья. – Я или сплю, или брежу. Ничего страшного. Пройдет немного времени. Охрана знает, что в кабинете я одна. Исполнители пройдут по этажу с проверкой. Они обязательно войдут сюда и меня спасут. - Ничего не выйдет сударыня, - добавил уточняюще скелет. – Я выслал на охрану Сонный Морок. Никто не может помешать нашей беседе.

- Вы не существуете! – Слабо защищалась судья. – Вы телепат?

- Как все духи, - согласился скелет, - мы умеем читать мысли людей. И, конечно же, мы не существуем. И стараемся устроиться в нашем несуществовании с возможно большим комфортом, примерно так же, как и вы, люди, в жизни. Именно в этом и состоит суть нашей дальнейшей жалобы. Мы жалуемся на некоторую писательницу. Чайковская ее фамилия. Она настолько невоспитанная и бесцеремонная, что извлекает нас из нашего не существованияи помещает в свои и очень слабые, с моей точки зрения, литературные опусы. Писательница заставляет нас не существовать в несвойственном нам виде. Или, даже, существовать в образах наполовину людей, а наполовину привидений.Может ли быть большим оскорбление для духа? Привидение слабо вздохнуло и всхлипнуло.

Судья ощутила неожиданный профессиональный интерес. Обращаясь к волку, она спросила.

- Вы тоже на что-то жалуетесь? Или пришли, как свидетель? Или в сопровождении?

- Конечно, жалуюсь. – Ворчливо ответил оборотень. – Писательница пишет о нас, оборотнях ТАКУЮ ЧУШЬ, уже в пятом или шестом своих романах! И заставляет меня превращаться в человека каждый раз, как мне необходимо заговорить по-человечески. Мы, оборотни, и без превращений говорить умеем.– Оборотень широко зевнул, обнажая и пасть, и зубы. – Глотка у нас такая. –Крепость, острота и белизна блестящего частокола, а скорее дырокола зубов оборотня заинтересовали бы любого рекламодателя зубной пасты. Но обычному человеку находиться рядом с ТАКИМИ ЗУБАМИ, сразу становилось неинтересно.Судья вздрогнула и отвела глаза, переводя разговор в более безопасную тему. - К адвокату обращаться пробовали? – Спросила судья. Скелет вздохнул.

- На работу поговорить к ним не зайдешь. Во - первых днем. И сидят адвокаты кучками, то коллегиями, то конторами. Домой к одному я подобраться пробовал. На ушко шептал, - пиастры, пиастры. Золотишком звенел. Но адвокат проснулся, меня увидел, испугался и за жену прятаться полез. Вот Вы, совсем другое дело.