Из грязи в князи

Глава 1. За день до сегодня (вместо предисловия)

На самом деле, я догадываюсь, почему меня преследует стайка Троекуровых с наперсниками, возомнившая себя хищниками.

Но начнём сначала, около недели назад свора парней схватила меня на углу и пыталась отметелить. Я сопротивлялся, отбивался, что лишь их больше раззадорило. Что будет четверым здоровым лбам, получившим пару затрещин на всех в начале драки? Поэтому пока двое крепко держали меня слева и справа за руки, Иван и Саня били меня спереди в ноги и корпус. Не так чтобы убить, трещин на рёбрах не оказалось, скорее, чтобы унизить. Синяки на груди и животе, несколько оплеух и по поджопнику от каждого лицеиста, когда я уже выпал в осадок, оказавшись на полу. По лицу не били — потом объясняться, откуда на мне фингалы на открытых участках тела. По факту я мог поднять ставки, начать их бить ногами, пока руки заняты, но такое мне не простят. Начнётся кровавый замес, где опять-таки количество решает. И быть мне сильно битым, валяться с переломами.

В это время Лена Троекурова, девушка, которая лично не участвовала в драке, стояла на стрёме неподалёку: а вдруг кто-то пройдёт мимо? К чести Елены Павловны могу сказать, что она и остановила столь «честный замес смелых мужчин» — это когда четверо дерутся с одним мною, на полголовы ниже и щуплее каждого из противников.

— Хватит, Вань, всё! Ему достаточно, — прошипела она на брата.

— Ты понял, за что тебя сегодня серые волки уделали? — зло ощерился Смердяков.

Это они-то «серые волки»? Скорее волки позорные! Видимо, решили свою банду назвать пафосно. Больше похожи на отару из отъевшихся баранов и овцы, что напала на одинокого волчонка.

— Я виноват уж тем, что хочется вам кушать! — прохрипел я, пытаясь отдышаться, валяясь на полу.

— Опять эти побасёнки, Иг! Ты должен делать нам домашки бесплатно!

— Ни за что, хоть убейте! Вы знаете мои принципы, — нашёл в себе силы немного позубоскалить с земли. — И это… я, конечно, сдавать вас не хочу. Не по-мужски, я же не вы, чтобы исподтишка нападать гуртом на одного. Но вы мне форму порвали, а денег купить новую нет. Поэтому когда меня спросят, почему я такой грязный и изорванный, то…

Я сделал многозначительную паузу, внимательно посмотрев на главного заводилу, самого богатого и влиятельного среди зверят.

— Скотина, ещё и денег с нас решил поиметь, — вздохнул Троекуров, утро у него не задалось. Вместо приобретения «раба домашек» придётся, наоборот, раскошеливаться. Внутренне я улыбался, несмотря на ноющую боль по всему телу. — Ладно, разбираться с директором неохота. Вставай, пошли! Сдашь барахло в химчистку или починку, а если что-то серьёзное — придётся купить. Но просто так я это не сделаю, иначе мы будем выглядеть лохами!

— Если гардероб обновится, то так и быть, немного помогу с домашними заданиями, но на пару дней, не более.

Мне даже помогли подняться и транспортировать хромого до ателье при лицее. Что ж, и волки сыты, и овцы целы — и я просто так не дам списать, и они своё как бы получат.

* * *

С тех пор прошла уже неделя, всё было тихо, чинно. Я опять не давал списать этим оболтусам, они вновь бурчали, угрожали, ничего не предвещало беды. Но… я крайне мстительная сволочь, что для моих ушей звучит не иначе как комплимент. Никогда не подставляю правую щëку, всегда возвращаю долги. Это банде «сирых, позорных волков» может показаться, что всё хорошо. А мне? Порванный пиджак обновили, стал лучше былого, брюки отчистили, и типа всё нормально? А я не собирался забывать то, что меня мутузили и валяли по полу. Месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным, пришлось обождать немного. Если ответить сразу или в ближайшие дни, то ни один из шайки даже не засомневается, кто им нанёс ответный удар-возмездие. А так прошла целая неделя. Жертву ПОКАМЕСТ выбрал одну. Или Ваня, или Саня — кто первый подставится. Ведь именно они меня били, остальная двойка дегенератов и тупая овца Лена держали или на стрёме стояли.

Я в добровольном карауле. Жду в уборной, полночи не спал. Доедаю последнюю булочку, бутерброды давно закончились. На часах ого-го сколько, где хоть один из уродов? В мужской туалет пацаны иногда заглядывают, но из чужих классов, даже если из нашего, то не позорная четвёрка волков. Я заперся в одной из кабинок, всё жду и жду.

Удобно расположившись на закрытом стульчаке, читаю очередной решебник для поступления в универ. Школьные учебники давно прощёлкал не по одному разу, перешёл на новый уровень. Ещё немного — начну читать конспекты первых курсов вышки. Изредка выхожу, разминаю ноги, потягиваюсь всем телом, хлопаю ладонями по нему, занимаюсь зарядкой. Меня сильно клонит ко сну, усталость берёт своё, перевалило за второй час ночи. Я кукую здесь, дай-то Бог памяти, часов пять с гаком! Зеваю, силясь порвать хлеборезку.

Дождался. Знал, что они наклюкались в узкой компании пивасика. За закрытыми дверями, но я всё разузнал. В три часа ночи Смердяков пришёл спокойно пожурчать в ватерклозет, спустив излишки гидродинамического давления на мочевом пузыре. Сонный парень не пошёл в кабинку, где мог закрыть за собой дверь на щеколду, но расположился у открытого писсуара. А значит, его легко достать. Вот за что я люблю мужские туалеты. В женских я ни разу не бывал, но по слухам, там такого нет, пока женщины не научились стоя писать. Когда расслабленный Саня подготовился к акту мочеиспускания, а мутная водичка полилась из него, в сортире нежданно-негаданно погас свет. Парень недовольно заворчал:

— Что за шуточки? Явно не все лампы сразу перегорели. Врубайте обратно, идиоты. Или я за себя не ручаюсь, — медленно, заплетающимся языком увещевала сонная тетеря.

Но я ведь тоже в полной темноте не вижу. Он меня не видит — хорошо, я останусь инкогнито. Если буду молчать, не подавая голос, просто прекрасно. Никаких доказательств преступления не останется. Но мне ещё до Смердякова добраться надо чуть ли не на ощупь. Мдя, казалось бы, дилемма, но всё легко решается. В тот момент, когда я подошёл поближе, включился узконаправленный фонарик, ослепив молодой, не в меру развитый организм шкафа. Парень, который всё ещё был повёрнут туловищем в сторону писсуара, зажмурился, спешно застёгивая ширинку.

Глава 2. Самая моя родная

Я крепко обнял Риту, как же давно мы с ней не виделись. Очень давно. Я уже довольно взрослый, поэтому пытался всеми силами сдержать слёзы радости и одновременно горечи. Формально юноша — это мужчина, а мужчины, говорят, не плачут.

Девушка промычала что-то вроде: «Отпусти, задушишь!» — пришлось отпрянуть. Мне теперь хотелось узреть её во всей красе. Я и вправду вырос, раздался немного в плечах, могу и задушить ненароком. Попытался разглядеть Риту в этой части тёмного коридора, подслеповато щурясь. Здесь, в закутке, не было камер, и это давало возможность встречаться инкогнито. Нет, видеорегистраторы висели в этом здании повсеместно, но с такой же периодичностью их разбивали в каком-нибудь новом тёмном углу. Богатым ученикам для осознания собственной крутости нужна была всякая запрещёнка вплоть до бухла и наркотиков, вот и всё объяснение феномену слепого пятна на первом этаже училища.

Моя Риточка скинула куртку и дала возможность рассмотреть себя. Сегодня девушка предстала передо мной блондинкой с длинными, ниже плеч, распущенными волосами. Строгие очки в роговой оправе а-ля учительница — очень стильно и эротично. В прошлый раз Рита была игривой зайкой с короткими волосами с розовыми и красными прядями вперемешку. Правильное овальное лицо без подводки, помады и прочего. Большие карие глаза, неплохая высокая, упругая грудь. Когда-то чернобровая, но сейчас все красиво выщипано в узкую, модную полудугу, подкрашено в светлые тона. Рита хороша и кого-то мне немного напоминает…

Ах да, конечно же, она похожа на того парня, которого я время от времени вижу в зеркале — собственное отражение. Если забыть, что я уродец с огромным шрамом поперёк лица. Я и без рваной затянувшейся раны страшноватая полукопия (у нас только мама общая) своей сестры, а с таким клеймом — страшней Квазимоды!

Как бы там ни было, речь сейчас не обо мне. А для меня сеструха всегда будет красавицей, даже стань она старой, лысой и безобразной. Да и для остальных Иванова Маргарита Михайловна — молодая и прелестная девушка. Сотни раз видел, как ей свистят, улюлюкают и оборачиваются вслед точёной фигурке. И каждый первый пытался познакомиться.

По моим данным, у неё опять появился хахаль. Барыга, глава среднего размера ОПГ, не гнушается по слухам мокрухой. Крышует рыночные палатки и мелкий бизнес — рэкетир. Даёт в долг под нехилый процент, а потом вытряхивает с должника и семьи всё и вся — коллектор от бога. Про внешность и характер ничего не могу сказать, не видел, не слышал. Но не думаю, что на такие верхи пробираются добренькие зайки.

С каждым разом она находит ещё большую мерзость, чем предыдущая тварь. Это напоминание о сущности гнилого бытия больно ударило по мне эдакой ревностью, и я не смог сдержаться, прочитав совсем ненужное нравоучение девушке старше и куда опытнее меня:

— Сестра, ты опять не с тем связалась, — зло бросил я единственному родному мне в этом мире человеку.

— Знаешь что, Игорёк-хорёк? Я обычно на это отвечаю таким помогайкам «советами»: «Не говорите, что мне делать, а я не скажу, куда Вам идти». — Она грозно задышала, наклонившись ко мне. Рост у нас был одинаков, но из-за длинных каблуков на шпильке сестра немного нависала надо мной.

Сейчас Рита напомнит мне о нашей безвыходной ситуации. Про то, что отцов у нас нет и не было. Мать была путаной — да и то померла. Разве Игорю не кажется, раз его милая сестрёнка не продаёт своё тело и любовь на улице, что мы идём в правильном направлении?! Она-де становится элитной воровкой, я учусь, и никто больше не побирается по помойкам. У нас появились бабки, разве это не стоит риска? Разве игра не стоит свеч?

Но сестра решила сыграть в политику, ответ её был совсем другим. Более мягким и игривым. Рита решила погасить конфликт, а не бодаться авторитетом с братом, единственным родным человеком, которого она ценит.

— А ты всё такой же ревнивый. Бедная твоя будущая девушка или жена. Не волнуйся, твоя любимая сестричка тебя никогда не бросит и не променяет на всяких там. — На уголках её глаз заблестели капельки слёз. — Ты же не бросишь свою бедную непутёвую сестричку-воровку, правда? А Барни… он ещё ничего, не старый и не особо мерзкий. Хорёк, не будем ссориться.

— Тысячу раз просил меня не называть так! Я не хорь! Скорее загнанная крыса. Хех.

— Не бурчи, я шучу. Хорёк — эдакий пароль между своими. Я эту тайну унесу с собой в могилу, — подмигнула чертовка. — На чём мы там остановились, напомни? Только не про мою личную жизнь, прошу.

— Я просто волнуюсь за тебя, — понизил я голос. Меня, младшенького, опять ткнули носом в то, кто тут зарабатывает и кому я всем обязан. Но меня уже понесло, и я не мог остановиться: — Не зарывайся, пожалуйста, — важное правило в криминальном мире, о котором ты, Ритка, напрочь забыла! Они тебя сожрут и не заметят. Ты разве не понимаешь?! Этот «твой Барни» — ушлёпок, каких свет не видывал. Ты у него не первая и не последняя. О его банде отморозков ходят слишком жуткие слухи. Нет дыма без огня!

— Да-да, я всё знаю и помню, Игорёк, — усмехнулась Рита. — По этой банде беспредельщиков вышка плачет. Живут не по понятиям, сдают своих же при первом же шухере. У них локти по пояс в крови, тьфу ты... руки по локоть в крови. И я совсем не обольщаюсь, поверь, на мне нет розовых очков и шор на глазах. Видишь же, я перекрасилась из розового?! Ха-ха! А у Барни, у которого, кстати, есть нормальное, человеческое имя… но пофиг, — вздохнула сестра и секунд на пять подвисла, после чего тяжко выдохнула и продолжила: — Попользовавшись мною, выбросит на помойку, только я успею соскочить пораньше. Может, даже сама его нахлобучу и оставлю с носом?! Чем чёрт не шутит! И ещё, по большому секрету: Барни только для чужих такой страшный. Со мной он не такой, и мухи не обидит. Это я под его защитой, и он полностью мне доверяет. Знаешь, у нас, у женщин, есть такие методы, от которых мужчины тают и становятся шёлковыми. Не волнуйся, к тому моменту, как ты закончишь школу для Одарённых, мы вырвемся из Энска. Ты поступишь в престижную академию, выучишься. Заживём как настоящие бояре. Почему как? Ими и станем, это же твоя мечта!

Глава 3. Лицей для Одарённых

Уже уходит, как быстро-то. Очень хотелось задержать сестру, посидеть, пообниматься, вспомнить старое, ещё не забытое детство. Но я понимал, раз она спешит, значит надо. Не стоит перетягивать одеяло на себя, лучше встретиться снова ещё когда-нибудь.

— Денег хватит впритык, еле наскребла, пришлось влезть в большой кошелёк к Барни. Придётся объясняться, куда пропали немалые средства. Поэтому сильно на девочек и шуры-муры не траться. Пожалуйста, ни с кем не спорь, не влезай в драки. Лучше стерпи, опустив голову, иначе выгонят. Запиши имена обидчиков, потом отомстишь! Учись усердно и не впадай в уныние. Пока-пока, Игорёк-Хорёк! — махнув рукой и даже не обняв и не расцеловав на прощанье, сестра заторопилась на выход.

Хорошо хоть не «прощай» сказала, значит, не всё так плохо, надежда есть. Мы ещё побарахтаемся. Про её обидную подколку о моих тратах, тем более на лицеисток, внимания не обратил. Это Рита так шутит, прекрасно знает, что я умудряюсь здесь зарабатывать на мажорах, включая пресловутых малолетних и не очень фифочек. А от очередного «хорька» в мою сторону я лишь обессиленно отмахнулся!

После того как она исчезла за проходной, я бросился к окну, решив проводить сестру взглядом. Не забыл взять с собою оставленный Ритой бумажный пакет с неким содержимым. Мы виделись всего минут пять в коридоре, и оставлять столь ценный груз бесхозным было очень непредусмотрительно. Злые и чванливые детки аристо, учителя или старый вахтёр, пропустивший сестру не иначе как за взятку, обязательно прихватизируют чужое имущество. Несмотря на раннее заспанное утро и безлюдность в коридоре, здесь всегда всё чудесным образом пропадает!

Сестра вышла на улицу, натянув на себя капюшон поглубже, так, чтобы её лица не было видно. Проклятые камеры, они везде в наш технологически развитый век. Не дай бог снимут, и программа распознавания лиц сразу же вызовет наряд полиции. Моя сестра по дурацким законам действительно конченая личность. Мало ей приводов за воровство, перепродажу краденого, гоп-стопы, развод лохов на бабки и прочее «мелкое хулиганство», что преследуют её с малолетства, но уже много лет как Риточку разыскивают за убийство... одной наркоманки. И ведь не докажешь ничего, что это убийство по неосторожности или самообороне, потому что сестра — дура! Это ж надо прирезать человека при свидетелях, даже красочное видео доступно всем интересантам в сети. В те времена оно побило рекорды по просмотрам на видеохостинге.

Эх, эмоции. Сестра никогда не могла с ними совладать, особенно когда было так нужно. Если бы я не был тогда таким мелким, то сам бы помог той покойной дамочке избавить наш бренный мир от своего ненужного здесь присутствия. Тем более делать-то особо ничего не надо было. Наркоманы со стажем умирают от передоза постоянно. А учитывая, что мы — дно общества, никто даже не расследовал бы, глубоко копая. Ширнулась бы та наркоманка несколькими убийственными дозами единомоментно, и плевать всем на это. Не стоит думать, что я или сестра — кровожадные монстры: убиваем бомжей по приколу или пьём кровь христианских младенцев в Хануку с Песахом. Просто та женщина пыталась убить меня, покалечила, и месть моей Риты была вполне справедлива и оправдана.

Да… сестра всегда была страстной, пассионарной, неординарной натурой. Там, где я умело действовал и никогда не попадался, она постоянно вляпывалась в неприятности. Поэтому официально по бумагам я законопослушный гражданин, а она во всеимперском розыске. Теперь сестра в бегах, вечно скрывается и рискует всё больше и больше. Говорит, что из-за меня, но я-то знаю правду — адреналиновая зависимость — всё никак не может остановиться. А то, что брату, то есть мне, нужно помогать немаленькими деньгами — это следствие, а не причина её шашней с бандитами наподобие Барни.

Рита в одежде работницы данного учебного заведения, видимо также где-то украденной, дошла до угла здания, помахала мне рукой, не оборачиваясь, и окончательно скрылась за воротами. Упорхнула пташка… улетела, но обещала вернуться. Когда я теперь её увижу?! И увижу ли вообще? Каждый раз как в последний раз. Нет, нельзя так говорить — плохая примета, это был крайний раз посещения. Сестра обязательно вернётся! Ведь я как чёрная дыра — поглощаю любое количество денег, что мне ни принеси. Вот и сейчас в помятом бумажном конверте с аляпистым, броским логотипом забегаловки быстро питания я нащупал тонкую пачку денег. И немного запрещёнки — левые, незарегистрированные ни на кого симки и тому подобная мелочь, что вскоре продам втридорога местным мажорикам.

Пересчитал купюры, чертыхнулся, вскоре нужно платить за следующий семестр — второе учебное полугодие. Необходимо как можно скорее внести деньги в кассу лицея, а здесь не хватает, и немало! В долг или в кредит у нас не обслуживают. Я вроде бы отбил месяц назад Рите смс-кой, что ценник опять серьёзно подрос, но она то ли запамятовала, то ли просто не смогла найти больше. Сестру я, скорее всего, не увижу ещё долго.

Спрашивается, а на кого мне ещё рассчитывать?! Правильно: придётся выкарабкиваться самому, строить планы на быстрое обогащение, естественно, чуть за гранью закона. А как ещё споро раздобыть немало капусты? За неделю с лишним надыбать годовую зарплату заводского инженера? Пусть у них доходы так себе, но у меня и того нет. Я учусь в платном, дорогом лицее для Одарённых! Нищим здесь не место.

И вообще, я почти совершеннолетний мужчина! Пусть Рита старше, но я не собираюсь прятаться за женской юбкой, пора брать ответственность за нас обоих. Зарабатывать денег самому, не нагружать сестру, а то и самому ей помогать. Если бы это было возможно в столь закрытом заведении, как наше, но с другой стороны нужно изыскивать возможности. Под лежачий камень вода не течёт, нужно думать...

Где теперь раздобыть денег? Воровать у богатых одноклассников средства, выданные родителями на карманные расходы? На себя же в первую очередь вызову подозрения. На кого ещё подумают, если не на нуждающегося Игорька? Значит, нужно сделать так, чтобы они давали свои кровные добровольно, за какие-то услуги, никакого насилия и беззакония! Но очень сомневаюсь, что за столь короткий срок можно поднять годовую зарплату взрослого мужика.

Глава 4. Урок истории

Голограммы на стенах кабинета истории изображали разные периоды отечественной истории. Движущиеся картинки, эдакая дань древнему зодчеству, с плохим качеством «видео», где посредством магии и без экрана перемещаются блёклые фигурки на голой стене.

Вот битва на Калке, где, судя по бойкому и мужественному виду союзных славянских и тюркских воев, мы превозмогали луноликих монголов, а не наоборот. Хотя по факту это было бесславным побоищем, когда разрозненные ханы и князья не смогли собраться в единый кулак и проиграли малочисленным противникам. Впоследствии всё закончилось частичным истреблением половцев, геноцидом русичей и трёхсотлетним игом на Руси.

Что поделать, если у «полудиких кочевников» за поколение до этого в степях вокруг Ордоса откопали мощнейший артефакт, «отравивший» племена вокруг? Сильных Одарённых стало рождаться в улусах в сотни раз больше обычного. Пассионарии выросли и после непродолжительного гражданского конфликта выплеснули всю свою ультимативную мощь вовне во главе с Чингисханом. Захватив или частым гребнем пройдясь почти по всей Евразии от Вьетнама и Китая на Востоке до Палестины и Египта на юго-западе и предместья Берлина и Венеции на северо-западе. Хорошо, что по пути в сражениях они сточили большинство своих многочисленных войск, темников и багатуров-батыров. Уже через пятьдесят лет о Великой Монгольской Империи, развалившейся на улусы, вспоминали только бедные соседи, платившие дань: ляхи, русы, тюрки, иранцы, ханьцы, корейцы…

Следующая картинка: ещё одна «победа», на этот раз над коллективным Западом. Панорама «Бородинское сражение», где французы и русские заявили о своей безоговорочной победе над противником. Наполеон не разгромил нашу армию, а Кутузов после боя организованно отступил, не защитив Москву. Тактический проигрыш, стратегическая победа? Одинокая Матушка Россия против Великой Армии (La Grande Armee), вобравшей в себя большую часть армий Европы. Сначала воинские рати друг друга обескровили по самое не могу, а потом пришли три великие дочери волшебницы Руси. Сначала генеральша Распутица с примкнувшими к ней позже сёстрами в тех же званиях Стужей и Бескормицей, которые окончательно разгромили всеевропейцев, прогнав и добив аж в самом Париже.

* * *

После того как прозвенел второй звонок на урок, наш крайне пунктуальный учитель, с неестественно прямой осанкой, зашёл в класс, не задержавшись ни на секунду. Донельзя правильная выправка мужчины возрастом немного за полста лет, подошедшего к учительскому столу, чеканя шаг.

Я — бывший мальчишка-карманник с улицы — всегда подмечал всякие ненужные праздным зевакам мелочи, иначе выжить на дне невозможно. Сегодняшняя странность педагога: едва-едва видимый тремор пальцев и ладоней историка. Неужели принял с утра пораньше горячительного? Что-то случилось радостное или наоборот успокаивал расшатавшиеся нервы? Что-то личное в семье или на работе? Как бы то ни было, нужно быть настороже, мало ли чем это обернётся для меня. Попадаться под его горячую руку неохота.

С невозмутимым видом педагог прошёл к учительскому столу и так же ровно, ни на мгновение не сгибаясь, сел на стул. Из-за этой потешной странности и вообще его чопорного поведения ученики дали ему прозвище «Факир». И вправду будто бы цирковой артист, проглотивший шпагу, — сидит, стоит, ходит всегда с безупречно прямой спиной. А про правильное, чёткое движение рук и походку вообще молчу.

Наверное, он служил и ему ведомо значение фразеологизма «честь мундира». Думаю, так и есть — бывший военный, уволенный в запас, как вариант, за растраты или чрезмерно лихое употребление крепких спиртных напитков. Но сам Павел Игнатьевич никогда не распространялся о своём прошлом, дозволяя загадкам о его славной биографии витать в воздухе.

— Класс, встать! — рявкнула наша староста, и мы повскакивали со своих мест. — Отсутствующих нет.

Последнее предложение было пропущено преподавателем, как всегда, мимо ушей. Павел Игнатьевич всё равно скрупулёзно проверял классный журнал, выкрикивая все имена-отчества малолетних «курсантов». Внимательным взглядом осматривая наши одухотворённые лица, проверяя, чтобы не обманули. То ли не доверял школярам, то ли ищет иностранных шпионов и врагов государевых, покусившихся на устои урока истории, как бы смешно и бессмысленно это ни звучало. Потратив несколько минут на поимённый опрос учащихся и убедившись, что все присутствуют на уроке, Павел Игнатьевич начал урок:

— Старшеклассники, темой предыдущего урока, как вы, надеюсь, помните, был Февральский Буржуазно-Демократический Переворот в тысяча девятьсот семнадцатом году, отречение Императора Всероссийского Николая Второго от престола. Предпосылки, почему переворот так бесславно провалился, закончившись октябрём того же года и довольно продолжительной Смутой, мы уже разбирали. Сегодня мы обсудим, почему провалилась так называемая «Всемирная Социалистическая Революция» Троцкого-Бронштейна, Ульянова-Ленина и иже с ними. Кто хочет высказаться по сему поводу?

Я и Соня были известными заучками и ботанами, поэтому сразу же потянули руки вверх. Никто, кроме нас! — девиз одного из родов войск Российской Империи, историку, бывшему военному, понравилось бы.

— Кто-то ещё, салаги, кроме Игоря Богдановича и Софьи Семёновны?

Павел Игнатьевич, как обычно, толсто потроллил меня, забыв указать моё настоящее отчество по документу, доставшееся от деда по матери. Раз ты сирота и безотцовщина, то хватит аллегории из церковной канцелярщины «Богом данный», сиречь незаконнорождённый — Богданович.

— Потому что строй был богомерзким, — звонким, полным уверенности голосом, словно озвучивая прописную истину, выкрикнул Иван Павлович. С места, даже не подняв руки и без разрешения педагога. Он боярин, высшая лига в нашем курятнике, ему простительно и не такое. Даже историк умоется, хотя другим бы дал прикурить, влепив двойку без разговоров и вызвав родителей. — Вот Боженька и скинул их бесовское иго в Гиену Огненную!

Глава 5. Великая Октябрьская революция

— Кому ещё неймётся выговориться? Нет больше шутников? Вот и прекрасно! Спрашивать остальных неучей даже не хочется, окончательно испортите настроение педагогу. Игорь, как всегда, всё знает, поставлю ему... пятёрку. Просто так, чтобы одной двойкой не омрачать бумагу классного журнала, — позволил себе улыбку учитель, смотря на меня.

Видимо, он всё-таки заметил мою давешнюю улыбку, реакцию на дурацкий анекдот. Ответил в свойственной ему манере, только намного грубее и больнее. Понятное дело, если отыгрываться, то на самых незащищённых слоях населения — на мне!

Это, Павел Игнатьевич, ты зря сделал! Опять потроллил меня, на этот раз очень тонко постебался... Я удостоился злобных, многообещающих взглядов обоих Троекуровых, теперь весь гнев «царственных» особ после перемены будет направлен на мою скромную персону. Как будто бы я им двойку влепил или виноват хоть в чём-то. Варитесь вы все трое в Аду вместе со своим «Факиром» от истории, черти полосатые!

— Отвечать будет Софья Семёновна, давно уже тянет тонкую, девичью ручку, — кивнул педагог в сторону самой худенькой и умной девушки класса.

— Восстание рабочих, крестьян и прочих граждан Низшего Сословия, несмотря на некоторую поддержку Среднего, а то и Высшего Сословия заранее было обречено на провал, — быстро затараторила худая как спичка София. На самом деле она не была заучкой и попугаем, тупо повторяющим учебник. Просто мы конкуренты за место лучшего ученика в выпускных классах. А мне финансово выгодно быть везде первым. В силу этого я был к ней немного необъективен. Чувства были взаимными. — Их было тривиально меньше, вот они и проиграли...

— Всё так, но немного однобокий и поверхностный анализ, — поправил старшеклассницу учитель. — Первый факт классический, выражаясь словами Пушкина: Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный! Они сами себе уничтожили кормовую базу зверствами и продразвёрстками. К тому же, выиграв битву на своём хуторе или в заштатном городишке, изгнав или растерзав тамошних дворян, восстание застывало на месте, не двигалось дальше, не расширяло территорию. А на войне застой или переход в оборону — смерти подобно.

Внимательно оглядев всех учеников и вновь улыбнувшись краешками губ, лукаво так, мне с Соней, Павел Игнатьевич продолжил:

— Второй факт: неудачное правление последнего Императора. Засилье иностранного капитала в стране, по щелчку пальцев недружественных стран Запада объявившее нам дефолт по долгам — в тогдашнем понимании этого слова! Неудачи на фронтах Первой Мировой Войны, которую с очень большими потерями удалось закончить в ничью, потеряв Польшу и Финляндию. Но это уже происходило после убийства Императора и ближайших родственников в старшем Роде князей Романовых. Обычным людям хотелось побыстрее закончить войну любую, внешнюю и внутреннюю — гражданскую.

— Третий факт, который вы, Софья Семёновна, упомянули: их взаправду было меньше, гораздо меньше. Только вот конкретно кого меньше? Народа, простого народа? Землепашцев в сёлах и чернорабочих в городах было как раз таки больше, на несколько порядков больше! Но вот Одарённых, офицеров среднего и высшего звена, знавших военное дело, хотя бы понимавших про стратегию или тактику в войне у зелёных, меньшевиков, большевиков, эсеров было мало. Если у тебя нет вменяемого офицерского состава, нормального оружия, то любой аристократ с Даром будет терзать тебя в одни ворота. Потом ещё эти терроры, пусть они были с обеих сторон, «красный» и «белый», но отвратили ото всех большинство населения, назовём их по-современному — хатаскрайников. И пока «белые» — они же Одаренные — побеждали, народ захотел батюшку-царя обратно. Но выиграли, как вы знаете, всё-таки не они, а князья, отринувшие республиканство, поднявшие знамя нового Императора!

«Ага, Государя нет уже сто лет кряду, но они всё подымают и подымают знамя, считай: правят лично — плутократы, Власть Шести…» — усмехнулся я сугубо про себя, даже спроси меня, не озвучил бы крамольные мысли вслух. По крайней мере, мне лучше так не говорить. Демократия — это кому надо демократия, явно не для меня.

Историк, немного отдышавшись, продолжил:

— Отсюда мы подходим к следующему нашему уроку. О плюсах, что принесли обе эти революции Российской Империи, а именно: вместо абсолютной деспотии одного человека, пусть даже Императора, у нас правит магократическая, конституционная монархия, ограниченная Конгрессом и Конституцией. А теперь о преимуществах: восьмичасовой рабочий день, два выходных в неделю, месячный отпуск раз в году, декреты женщинам в связи с рождением ребёнка, прожиточный минимум, пособия бедным, пенсии, в конце концов. Всеобщее равенство, включая половое и сословное, всеобщие выборы в нижнюю палату Конгресса, голосования по некоторым законам и актам конституции. Закон один на всех!

«Ага, конечно, — мысленно глумился я, — равенство сословное. Правда, на нашем Скотном дворе почему-то одни животные равнее других. Кто-то чуть, а кто очень, ну очень, сильно равнее остальных...»

Учитель продолжал разглагольствовать, какой рай наступил у нас и уже целый век цветёт и пахнет. Интересно, он и вправду в это верит или шпарит по методичке, отрабатывая повесточку, спущенную сверху Министерством Образования? Я слушал его внимательно, сегодня он был ко мне явно неравнодушен. Отвлекусь я на свои мысли, а Павел Игнатьевич возьмёт да спросит, о чём он только что молол языком? И не дай бог не пересказать слово в слово его благопристойный монолог, мало имеющий связь с реальностью бытия.

К прозвеневшему звонку и перемене я был готов, как никогда прежде, чтобы стремглав выскочить из кабинета. Сразу же после учителя, таков местный этикет — звонок для учителя, а потом для нас. Злой Иван Троекуров явно хотел пощекотать меня своими кулаками патриция, на практике доказав, какое у нас равенство в стране, да и в мире в общем и целом. Так, например, я не мог даже пальцем тронуть обидчика или оскорбить его словом, а он меня... эх! Думаю, охрана лицея вмешается, но специально будет ползти к месту побоища крайне медленно. Как раз к моменту, когда высокопоставленный школяр сломает мне пару костей и рёбер и будет добивать ногами на полу моё бессознательное тело. Всё-таки убийство плебса, тем более при свидетелях и на видеокамеру, суть есть перебор.

Глава 6. Практикантка

Прямо перед вторым звонком на урок я поспешил из коридора на своё место. Опережаю семенящую старую учительницу по литературе и директора лицея Леонида Ильича, а заметил какую-то, не побоюсь этого слова, молодую кралю с ошеломительной статью, судя по её профилю и «заднему анфасу». Девушка была столь аппетитна и красива, что я вбежал в класс, открывая перед троицей двери, и чуть не вывернул шею, оглядывая барышню немногим старше меня. Просто прелестное создание, уж насколько я себе запрещаю думать о таком-эдаком, но всё равно проняло. Подобрав отвисшую было челюсть, я уселся на своём месте, урок начинается...

Судя по разворачивающимся затем действиям, в классе меня ждала засада. Как же историк на прошлом уроке поддел сестру и брата Троекуровых, что они настолько озверели и опустились...

— Класс, встать! — вновь рявкнула наша староста Ирина Всеволодовна, и молодь привычно повскакивала со своих мест.

— Добрый день, дети, — сияли и щерились во все шестьдесят четыре вставных и не очень зуба наша литературная просветительница и главный босс всея учебного заведения!

Не понимаю, что это на них нашло, чего на них улыбка, как будто гвоздями прибитая?! Старенькая бабулька лишь на вид божий одуванчик, а так крайне строгая, ворчливая и бойкая… грымза. Прогрессирующий старческий маразм, не иначе сенильная деменция — если пользоваться «медицинским жаргоном». Словечки ещё те, конечно, немного оскорбительные, но старушка реально придиралась ко всем и привередничала по поводу и без повода. Особенно в отношении вашего покорного слуги. Никогда не видел на её лице даже намёка на улыбку, и тут на тебе. Директор наш, Леонид Ильич, тоже не часто лыбится, буквально впервые вижу его таким.

— Дорогие мои сызмальства пестуемые ученики, позвольте представить вам... — выпятив грудь и надувшись как индюк от непонятной гордости, попытался начать проникновенную речь директор. Но его столь высокопарный слог вдруг беспардонно перебили.

— Вы позволите, господин директор?! — громогласно, на весь класс, стал быстро тараторить Иван Троекуров, поддерживая свою расплакавшуюся младшую сестру. — Проблема требует безотлагательных мер, пропала... нет... подло украдена наша семейная реликвия, бесценная, между прочим! Древний амулет! Маме передала его бабушка, а ей подарил мой дед. Её в тот момент жених и будущий муж, между прочим! Она стоит сотни тысяч, а для нас так весь муллиён рублей! С утра она висела на шее у Елены Павловны, а теперь нету.

— Хватит, Иван Павлович, мальчик мой, уймитесь, право слово! Не до вас сейчас, милый мой! — в свою очередь осадил дурачка директор, нетерпеливо отмахнувшись обеими руками, поморщившись, словно съел ящик кислых лимонов. — Потом разберёмся. После урока я лично этим делом займусь. Не серчайте, чтобы ваши родители, чета Троекуровых, на нас не злились, я всё выясню позже, обещаю.

Обычно Иванушка-дурачок не позволял себе так борзо перебивать Леонида Ильича, а директор в ответ так бурно реагировать. Оба находились в равных статусах — бояре, но как известно, ворон ворону глаз не выклюет.

— У нас сегодня с визитом особая гостья, — продолжил наш дорогой Леонид Ильич, — у неё однодневная экскурсия и практика в Энске. Кроме всего прочего, она ходит по школам, лицеям, колледжам. Смотрит Одарённых детей, талантливых не только Даром, но и, что немаловажно, мозгами! Таких гостей, как Татьяна Дмитриевна, давненько у нас не было… а впрочем, чего мелочиться, никогда!

То, что неуравновешенные малолетки давно от безнаказанности потеряли голову, никого не удивляет. Всё-таки папаня деточек многое сделал для учебного заведения в финансовом плане. А вот то, что директор распекает Троекуровых при людях, говорит о его стыде за их поведение перед гостьей. Мол, как он мог допустить такое к себе и учителям отношение некоторых старшеклассников. Дерзость, импульсивность и раздражение Леонида Ильича говорили мне о том, что, скорее всего, новая спутница оказалась ещё большей шишкой, чем Троекуровы. А наш директор не промах! Большой оппортунист — и вашим и нашим пытается угодить.

По команде директора мы с классом сели на место, за парты. Затем я немного завис, пропустив мимо ушей, кого к нам нечистая принесла, явно не простую прелестницу-практикантку. Но сейчас меня занимало воровство жутко дорогой «реликвии» бабки Троекуровых. Всё было как-то странно, настораживали перекрещённые на мне нетерпеливые взгляды не только двух деток боярских, но и нескольких их подпевал из класса, того же Сашки Смердякова. По мнению обозлённой детворы, я должен быть бит из-за шутки историка об оценках «пятёрка-двойка». К тому же мой рюкзачок, оставленный при отступлении в тылу врага, как ни странно, аккуратно лежал на моей парте. Как-никак, по всем законам логики и здравого смысла, сумка и её содержимое должны были быть растерзаны и разбросаны по всему классу этим шакальëм постпубертатного возраста.

Всё было странно, неужели борзая шайка-лейка задумала какую-то гадость со скромным мной и «воровством на муллиён»?! Нет, не может быть, ведь у меня отобрали ранец, и он лежал бесхозным. Повсюду камеры, если они что-то подложили, то всё будет прекрасно видно. Ведь сделали они это после урока истории! Казалось бы, вся ситуация на моей стороне, но кто будет разбираться, когда на кону слова кучки навоза… дворян и одинокого плебея Игоря. Дорогая вещица в сумке оказалась у нищеброда, и, стало быть, я воришка. Там и недалеко в острог попасть, руку отсекут на раз-два, или на каторгу угодишь. Пару лет кайлом помашешь в пыли и затхлости шахт или отморозишь себе всё и вся в Сибири, валя деревья. И всё… готов труп, не доживший самую малость до юбилейного двадцатилетия.

Я попытался остыть и взять себя в руки, но никак не мог. Хищные, жадные взгляды пятёрки учеников на травоядную жертву не давали окончательно привести нервы в порядок. Слушал, но совершенно не слышал, что говорит директор, учительница по литературе и прелестное создание, пришедшее сюда на какую-то там экскурсию, либо стажировку. Увидев, что «детки» достали учебные материалы, я залез за необходимым к себе рюкзак. Наконец-то появился повод безнаказанно полазить внутри, не привлекая внимания «санитаров в местной дурке». Вытащив всё, что нужно, и изобразив гримасу непонимания на лице, я долго копался всё глубже и тщательнее. Выворачивая все кармашки, обыскивая каждый уголочек, ощупывая книжки, толстые тетрадки и пенал.

Глава 7. Рыцарь печального образа

Представляю, каково это было учительнице, директору и красавице-практикантке — сначала ученик закашлялся, теперь глаза на выкате, весь красный, вспотел, явно сильно подавился, задыхается. Молодая девушка согнулась передо мной, начав стучать по спине. Пытается, видимо, помочь, чтобы лицеист коньки не отбросил. Мне поплохело ещё горше. Я тут пытаюсь проглотить, как раз на самом сложном месте — в центре — там, где толстый кулон с камнями, а тут на тебе: по спине усиленно обрабатывают, выбивая противоходом цепочку обратно наружу. Вот смеху-то будет, если мокрая блестящая драгоценность вылетит изо рта на стол вся в слюнях.

Проглотил, справился, отдышался и наконец стал вслушиваться, что говорят. И всматриваться... Практикантка обожгла меня взглядом огромных, широко открытых глазищ янтарно-огненного цвета. Какой же у неё идеальный овал лица, а обрамляющая его прическа прямого каре на пару оттенков темнее зрачков? Волосы явно окрашенные, но в тему! Её стилисты знают, как из прелестницы сделать королеву красоты! Просто идеальная девушка. Узкий, аккуратный и прямой, как линейка, носик, надеюсь, обошлось без ринопластики. Плевать, что старше меня, в нашем возрасте парням нравятся опытные, знающие себе цену женщины. Если меня, столь инфантильного к женской красоте, пробрало, представляю, как обычные мужчины падают перед ней штабелями. Наверное, готовы жертвовать всем ради неё.

Кто-то не любит веснушки, а кто-то их обожает. Я не отношусь ни к тем, ни к этим, но её конопушки не портили, слишком обворожительная. Тысячи раз кряду поцелованная солнцем, именно столько по всему её лицу и шее было рыжих точек. В отличие от той же Ленки Троекуровой, гостья «свои проблемы» не скрывала за толстым слоем пудры, гордо нося пламя, прорывающееся сквозь поры кожи. Запоздало вспомнил, что, возможно, девушка — сильный адепт огня. Иностранка, что ли, из далёкой Западной Европы?! Известно, что у нашей аристократии стихийная магия не распространена.

Закрытое платье бежевого цвета чуть ниже колена, точëные ножки и девичью фигуру без недостатков я рассмотрел, ещё забегая в класс. В нашем юном возрасте что девочки, что мальчики мечтают о сказочных принцессах и принцах — она была воплощением всех влажных, ночных фантазий юношей со взором горящим. Смотрит на меня, чуть приподняв идеально вылепленную левую бровь, силясь понять, пришёл ли я в себя, после того как подавился. Или всё ещё при смерти.

Задумался, забавно вышло. Я ведь на самом сословном дне, ниже меня в лицее никого нет. На месте директора я бы послал такого мешающего кашлюна на фиг… в кабинет медика, в лучшем случае с одноклассником. С наказом проводнику вернуться сразу обратно, а меня оставить там, чтобы не отсвечивал. С одной стороны, избавился бы от меня, как от назойливой мухи, с другой — проявил видимую заботу и участие при чужих глазах. И только дальнейший ход событий показал, что именно я был нужен Леониду Ильичу, поэтому всем пришлось терпеть мои выкрутасы, длившиеся отнюдь не полминутки времени.

— Голубчик, Игорь Батькович, — раскудахтался Леонид Ильич, обращаясь ко мне. Директор тоже был красным, как и я, но в отличие от моих симптомов, у него было что-то другое: почему-то мужчина, облечённый властью, сильно нервничал. — Вы там живы? Я как раз расхваливал вас нашей гостье. Какой вы у нашего лицея молодец. Сейчас у нас урок литературы же? Марфа Васильевна, прошу, что вы там сегодня задавали деткам?

И Марфа Васильевна дала жару, впервые в жизни наградила меня улыбкой, похожей на оскал голодной акулы:

— Продекламируйте, мой свет, что-нибудь из Илиады, творения нашего всего — Шекспира Александра Сергеевича!

Кажется, у бабушки ролики за валики заехали, а крыша поехала окончательно. Трёх разных авторов перепутала.

— Гомера на древнегреческом не знаю, лишь в переводе. Из Шекспира на языке оригинала знаю несколько виршей... скорее, несколько сотен. Ту би ор нот ту би, зат из зе квешчин! Пушкина тоже прекрасно помню, чего изволите? — выпалил я на одном дыхании, поклонившись красавице, постепенно переходя из свекольного цвета в благопристойный вид.

Не дожидаясь согласия опешившей публики, я сначала прочитал немного Одиссею и Илиаду. Пыль в глаза, я знал оттуда не так уже и много, но специально заучил чуть-чуть, чтобы блеснуть эрудицией, а точнее, бисером перед свиньями. Всё равно не оценят. Потом взялся процитировать немного Гамлета на английском — это единственный иностранный язык, который мне был знаком. Но знал я его чисто в рамках местной усиленной школьной программы, зато на отлично. После всего этого решил добить красавицу, минут пять декламировал, проникновенно глядя в янтарные очи девы, пушкинские четверостишья о любви. Акцентируя, где надо, правильные моменты: «Я вас любил: любовь ещё, быть может», «Я помню чудное мгновенье, Вкус земляничного варенья» и прочую лабуду для влюбчивых натур не от мира сего.

Огонь в твоих глазах

Согреет меня в снегах…

Пришёл окончательно в себя, когда, как сквозь вату, донеслось директорское:

— Видите, Татьяна Дмитриевна? Он экспромтом стал слагать, рифмуя строфы, славя вашу красоту! Не человек, а талантище! Слова не мальчика, но мужа! Княжна, душенька, он такой по всем предметам, феноменальная память, знания от Бога. Как оно там зовётся-то, Господи… эйдетическая, фотографическая память, во! Это ещё не говоря про технические науки, в которых он просто гений от природы…

Дальше я не вслушивался в этот пустопорожний трёп. Леонид Ильич не меня расхваливал, но свой лицей посредством призёра городских и губернских олимпиад, мол, это мы Игорюню Батьковича таким воспитали. Ага, сейчас, гениальные преподаватели тоже мне нашлись. Как будто бы в моих талантах есть хоть толика вашей вины. Нисколечко не бахвалюсь, иначе бы у вас не было столько тугодумов и двоечников в классе.

Меня же торкнуло от одного из слов, произнесённых директором. Моё идиотское выражение лица, как и отвисшая челюсть, сами собой выправились до нормального состояния. На лице появилась злобная ухмылка и даже парочка морщинок от нахмуренного лба. Молодец, уши развесил и растёкся перед красавицей. Сама княжна... если бы она была хотя бы Слугой Рода или даже Претенденткой в Высшее Сословие, то куда ни шло, шанс на неё у меня был. Пусть даже боярыня типа Ленки Троекуровой, чем чёрт не шутит, хотя это потолок, почти недосягаемый за всю жизнь. Но графини, тем паче княжны, не моего поля ягодка.

Глава 8. Императорский Московский Университет

Вздохнув, я открыл рот, заговорив пространно, обратившись как бы ко всем и одновременно в никуда:

— Жаль, очень жаль, что для отличников из неблагополучных семей нет никаких преференций... А то ни семьи, ни жилья, ни денег… А учиться трудно и очень дорого! А ещё к осени поступать в хороший университет, для Одарённых, вестимо.

Это было очень нагло, но когда у тебя нет денег, то или пан, или пропал! Дайте попить, а то так кушать хочется, что аж переночевать негде... и не с кем. Может показаться, что я дурак, княжна вскоре уйдёт, а я останусь один наедине с лицеем и, скорее всего, с обозлённым моими словами Леонидом Ильичом. Но если глянуть на ситуацию ширше, то терять мне уже нечего. В течение короткого срока мне нужно внести крупные средства для дальнейшего обучения, иначе выгонят. Рискнуть или сдаться, подняв лапки вверх?! Риторический вопрос, с моим-то боевым характером. Я могу не только грызть гранит науки, но и чужие глотки ради себя или сестры. Поэтому поступил так, как поступил…

Я смотрел на княжну и директора с жалобной моськой, с щенячьими глазами и восторгом! Стоял ни жив ни мёртв, затаив дыхание, ожидая скорой развязки, кажется, даже позабыл про цепочку, которая у меня в желудочном соке согрелась и плещется. Тоже, кстати, вариант, через сутки-двое из меня она выйдет своим ходом, нужно тщательно промыть от амбре. На выходные отпроситься, смыться в город.

В самом Энксе подсуетиться, продав драгоценность. По цене металлолома слишком дёшево, как и рисково пытаться сбыть краденое. Нужно напрячь свои старые связи или попросить сестру помочь со знакомыми, смсками мы иногда обмениваемся, но стараемся сильно не светиться. Рите будет не очень хорошо, если её отследят, пусть даже по левой симке брата, да и мне тоже — великолепный ученик в связях, порочащих его, никогда замечен не был. Иванов Игорь — невинное, чистое как слеза дитя, и вдруг напасть такая — общается с конченой убийцей…

Кстати, даже выбраться из лицея довольно проблематично. Не пускают уже второй месяц — учебка и придомовая территория, но ни шагу наружу. Видите ли, нечего мне там делать, нужно готовиться, прославлять лицей на олимпиадах денно и нощно! А за это очередная скидочка в обучении. Крепостничество отменили полтораста лет как, но не для меня!

На самом деле, вранье голимое! Мне самому строгий режим выгоден по нескольким причинам. Выпускают отсюда только в пятницу после уроков, вернуться можно лишь в понедельник утром. Вопрос, где бомжу Игорю ночевать целых два дня? Чем питаться, где пропадать, как развлекаться? И самая главная причина: пару месяцев назад я вышел с территории лицея, а снаружи я сам по себе. Меня тут же на выходе поймали и отпинали какие-то бандиты, трое взрослых мужиков. Сто пудов ожидали, чья-то заказуха! Насилу вырвался и добежал до наших ворот.

Кто на меня напал? Подозреваю, что кто-то из недовольных моим поведением учеников: та же шайка Троекуровых например. Внутри меня гнобить чревато, охране придётся вмешаться, а директору сделать выговор зачинщикам, а снаружи: грабь, убивай, насилуй! Кому какое дело до сироты?

С тех пор во избежание повторения ни сам не выхожу, ни меня не выпускают по надуманным предлогам. Олимпиада на носу, а снаружи или убьют, или покалечат, тогда кто будет учебку прославлять?

Видимо, моё побирушничество на глазах у Татьяны Дмитриевны не проканало. Вместо ожидаемого бросания в ноги директора лицея с обещаниями бесплатно отучить до конца и вообще вернуть все деньги, потраченные за прошедшее время, он лишь хмуро глянул на меня и замолк. Наверное, молодая княжна — это не князь какой важный, поэтому до такой степени стелиться не хочется. Жаль. Очень жаль.

— Вы же тут последний год учитесь? — голос княжны звучал для меня как маленькие игрушечные колокольчики, который хочется и хочется слушать не переставая. — Я лучше попробую вас устроить бесплатно в институт на бюджетной основе. Только учиться нужно очень хорошо. Нет, даже отлично! В любое высшее заведение для Одарённых не получится, только в то, где у меня есть кое-какие связи, где училась и даже пытаюсь преподавать. В ИМУ куча разных факультетов и дисциплин преподают, что-то выберете себе по вкусу. Жильё постараюсь найти. А кем хотите стать?

Княжна, спросив, нетерпеливо ожидала ответа, а я вновь, заслушавшись её очаровательным голосом, завис. Хлопок по плечу от директора вывел меня из оцепенения.

— Не стану лукавить, передо мной все дороги открыты, но я думаю поступить на хирурга. Всё из-за шрама, — показал я на уродство на лице, пересекающее глазницу вертикальной неровной линией, — мечтаю избавиться. Поэтому как-то само собой вышло. Решил поступать на медицинский. Хотел стать пластическим хирургом. Как получится, что-то связанное со скальпелем...

— Есть такое у нас. Я про Императорский Московский Университет. Знаете такой? Устраивает сие заведение?!

— Кланяйся в ноги, дурья твоя голова, — прикрикнул на меня директор, хлопнув по плечу сильнее, когда увидел, что ожидание вновь затянулось. — Это же старейший и лучший университет страны, целого мира! Учреждённый Императрицей Елизаветой Петровной и графом Ломоносовым! Михайло Васильевич, как ты, начинал с самых низов и без матери рос! Может, и ты, Игорь, прославишь город Энск и наш лицей!

Я запоздало стал кланяться, конечно, не в ноги, но достаточно низко, в пояс. Княжна проворковала что-то вроде «не стоит», и ещё пару минут ей показывали остальных неудачников. Леонид Ильич честно признался, что кроме меня тут и смотреть не на кого, ну может чуть-чуть приглядеться ко второй отличнице, Софье Семёновне. Старшеклассники, особенно парни, стеснительно блеяли, мол, какая для них великая честь, и старались лизнуть до самых гланд неумелыми и нелепыми вычурными комплиментами. Пацаны в основном говорили заторможенно, как и я, очарованные её внешними данными и статусом. Девушки в основном быстро тараторили, боясь и трепеща перед Татьяной Дмитриевной. Одноклассницы были ещё слишком молоды, чтобы завидовать чужой, конкурирующей красоте. Пока лишь восхищались, равняясь, но пройдёт ещё немного времени, и начнут злословить и топить соперниц за сердца богатых, знатных женихов.

Глава 9. Под мнимой защитой

Через некоторое время явился сам директор и глава безопасности лицея. Видимо, попрощавшись с княжной, он наконец освободился. Пригласив в кабинет, Троекуровых и меня с пристрастием опрашивали, смотрели видео. Выяснилось, причём лишь с моей подсказки, что на уроке истории злополучная цепочка висела на шее у Елены Павловны, а потом я убежал из класса вслед за педагогом Павлом Игнатьевичем. То бишь никак не мог забрать семейную реликвию. Перемена между уроками: Елена на видео шушукается с братом, снимает цепочку. Что происходило дальше, непонятно, но Иван подходил к моей парте, рылся в моей сумке, которую зачем-то поднял с пола Александр Смердяков. Позже в класс приходим мы вчетвером: директор, учительница литературы, я и княжна. Я ни разу не приближался за весь день к бесноватой Ленке. По хитрым стреляющим глазкам директора было, кажется, понятно, что он догадался о «преступлении», которое назревало, хотя и не понимал, куда всё-таки подевалась цепочка. Но вслух он ничего такого не сказал, хитрый лис:

— Что ж, мой вердикт: Игорь не виновен. Охрана снова опросит всех учеников, проверит все сумки, парты и карманы возможных причастных. Но вы, Елена Павловна, сами сняли и потеряли вашу семейную наиценнейшую реликвию. Отправлю сие видео вашим родителям, чете Троекуровых. Кроме того, предупреждаю лично вас и их в письме, что этого мальчика не трогать! — Леонид Ильич указал на меня пальцем, а я в кои-то веки искренне удивился. С чего это меня так оберегают? Пояснение последовало незамедлительно: — И чтобы этот удар по носу Игоря был последним, что с ним случилось. Также натравливать на него никого из ваших друзей не позволю...

— С чего это такая честь этому... этому нищюку! — взвился Иван, гордо вскинув подбородок. — Пусть сначала вернёт семейные драгоценности, а затем я… мы всё простим... может быть… подумаю, так и быть! Если он на коленях попросит прощения у меня с Еленой Павловной!

— Так-с, видимо, непонятно было, — нахмурился Леонид Ильич. — За сегодняшнее преступление, а именно битие сего юноши, Иван Павлович направляется на общественные работы сроком на две недели. А Елена Павловна, скажем, на неделю, помнится, вы тоже, милочка, его по лицу били НИ ЗА ЧТО!

— Вы не можете нас наказать, мы из Высшего Сословия, а этот… — вскинулась Лена, уставившись на меня, как на кусок вонючих фекалий.

— Не надо, пожалуйста, — промямлил, опустив голову Иван. — Меня и так отец накажет сегодня за двойку. А Ленку… Елену Павловну за потерю семейных ценностей!

«Так вам и надо, заразы, — злорадствовал я мысленно и ликовал. — Вот и наступил праздник на моей улице, перевернулся грузовичок с мороженым!»

Леонид Ильич терпеливо объяснил троим, в честь чего такой пир духа:

— Думаю, княжна подаст на Иванова Игоря прошение, чтобы он поступил в Императорский Московский Университет. Вы же сами её слышали на уроке. Вот будет потеха, узнай Татьяна Дмитриевна, что лицеист умер, стал инвалидом, да пусть даже избиваем или мучим здесь. Может статься, что вашей семьей несдобровать после такого. С меня взятки гладки, я вас и ваших родителей предупрежу, дальше ничего от меня не зависит. Надеюсь, вы меня поняли. Даже если нет, то ваши батюшка с матушкой объяснят вам это живительным ремнём, давно пора. Доигрались уже со своей вседозволенностью, распустились. Сколько можно издеваться и мутузить бедного Игоря... Батьковича!

— Леонид Ильич, я вовсе не Батькович, но Михайлович, — я заимел дерзость поправить и возразить самому директору! Почему бы и нет? Он сам уравнял меня чуть ли не с Высшим Сословием бояр!

— Да какая в сущности разница? Как узнаете имя настоящего, единокровного отца, так и буду вас звать по-нормальному. Кстати, Игорь КакВасТамович, я вам так и не простил за дерзость про упоминание нашего лицея в негативном ключе. Оказывается, мы вас должны бесплатно тут учить? Огромных преференций недостаточно? За Ивана Павловича, между прочим, платят на порядок больше вашего! Кроме того, их отец меценат и многое делает для нас! Считайте, в наказание за ваш проступок я отменяю наказание обоим Троекуровым! Общественных работ не будет.

Так и знал, что Леонид Ильич прогнётся, всё это была игра для публики, меня то бишь. Мол, наказал бояр, но потом отменил из-за меня. Вот ведь хитрый старый лис.

— Простите, пожалуйста, Леонид Ильич… — извинился я, рискнуть обвинить его в чём-то не решился. Зачем лезть на рожон?

— Так что изыскивайте оставшиеся средства, Игорь, чтобы закончить лицей! Поверьте, даже князя без аттестата об окончании среднего образования не возьмут в институт! — продолжил нагнетать директор лицея. — Поблажек не будет! Время тикает: тик-так, тик-так, а вы ещё не занесли чека в бухгалтерию, как мне известно.

— Я вас понял, Леонид Ильич, стараюсь! — опустив взгляд, понуро пробормотал я. Лучше их не злить, не та ситуация.

— Идите уже отсюда все втроём! — поставил точку в нашем разговоре директор. — Может, хоть на последний урок успеете...

Я стал пятиться к выходу, а сестра и братец проигнорировали слова директора, оставшись. Последнее, что я услышал, почтительно закрывая дверь, нервные всхлипы Троекуровой:

— Но как же так-то, Леонид Ильич? Этот Игорь… что, так и не вернёт мою прелесть? Она у него, честно...

На очередной урок не явился, первая его половина прошла, а строгий препод не пустит. Так как я был у директора, за пропуск занятий спроса не будет. Зато сходил в нашу каптёрку, нагло заявив, что глава учебного заведения попросил выдать мне новую сумку взамен изорванной. А так как Иван Павлович Троекуров её изничтожил при многочисленных свидетелях, то возможный штраф необходимо выписать его славной семейке. Я немного обнаглел, но пока надо мной витает тень княжны, то чутка можно.

Каптёрщик вполне справедливо отправил меня к местной врачихе, работающей у нас на полставки. Школота за глаза называла ей «трубкой клистирной», а то и клизмой. Кстати, когда славный доктор их на этом ловила, то объясняла на деле, что обзываться плохо. Обещала, мол, как привезут обидчика больного в медицинский кабинет, то она ему или ей пропишет лечение хронической обстипации, в простонародье запора. Да-да, это я так готовлюсь на медицинский — нахватался кучи терминов. Уже морально могу сделать операцию по удалению аппендицита, оказать первую помощь. Сломать руку обидчику, а потом наложить шину.

Глава 10. Кровь не водица

Интерлюдия Первая.

Вереница из шести бронированных машин выезжала из Энска к вечеру. Главным среди покидающих провинциальный городок высоких гостей был, конечно же, княжич Витень Алексеевич. Он принадлежал не только Княжеского Дому Гедиминовичей, но даже Старшему Роду, поэтому носил титул княжича, а не какого-то там графа. Отец его, князь Алексей Фёдорович, был в прошлом патриархом одного из семи Княжеских Домов Российской Империи, правивших страной уже столетие.

Витень Алексеевич — немного рыхлый, белёсый, но рослый литвин с водянисто-голубыми глазами. Светлокожий блондин, нос прямой, крупный — типичный представитель славяно-балтийского подтипа европеоидной расы. Флегматичный, невозмутимый прибалт, рождённый в столице Москве более полувека назад. Вместе со своей единственной сестрой, ныне покойной, он большую часть жизни провёл в центральных регионах огромной страны. Лишь наездами бывая в родовых землях: Белоруссии, Литве, Волыни, Полесье.

Княжич был бездетным, но от единокровной сестры ему досталась племянница Татьяна, поэтому любимицу-наследницу заимел. Кровь высоких королевских и герцогских династий что в Европе, что в мире из-за близкородственных браков вырождалась из поколения в поколение. Исторически гены, нисходящие своими корнями в тысячелетия истории, были могучи Родовыми Дарами. Сюда относилось и рождение детей — почти поголовно Одарённых, причём быстро становившихся сильными Пробуждёнными. Мужчины и женщины все были как на подбор, с идеальными чертами лица, прекрасно сложены фигурой, долго не старели, не теряя разум в пожилом возрасте. Но у них постоянно вылезали всякие болячки, зачастую неизлечимые недуги.

Так старшая ветвь Великокняжеского Дома Романовых очень сильно захирела из-за гемофилии. Мальчики гибли от любого незначительного кровотечения. Девушки Романовых этой болезнью совершенно не болели, но всегда передавали её своим потомкам. К началу первой мировой войны Императорский старший Род Романовых быстро угасал. Мужчины гибли сами по себе сызмальства, к тому же были слабенькими, а девушек боялись брать замуж не то что аристократы-иностранцы королевских кровей, но даже свои зависимые дворяне. Отдавая в лучшем случае за них своих никчёмных, слабых Даром сыновей, как по пословице: «На тебе, боже, что мне негоже!»

Вследствие чего мировая война четырнадцатого года двадцатого столетия, две грянувшие вслед за ней революции и гражданская война пожрали в своём горниле малочисленную старшую ветвь Великокняжеского Дома Романовых…

Витень Гедиминович, несмотря на внешнюю красоту в молодости, страдал не только бесплодием, но и гормональными проблемами. Женоподобный голос, ожирение по женскому типу. Активный спорт и приём средств для повышения тестостерона в организме хоть как-то решали часть его проблем. А невозможность иметь детей вылилась в то, что он обожал свою племянницу, как собственную дочь. Татьяна Дмитриевна была очередным плодом династических браков, в которых высшая российская аристократия давно перемешалась между собой. Брак, заключённый далеко не по любви, с представителем Княжеского Дома Рюриковичей.

Княжич Витень Алексеевич был средним сыном князя Алексея Михайловича, ныне «пенсионером» и старейшиной Дома Гедиминовичей. А рано умершая сестра Витеня приходилась матерью Рюрикович Татьяне Дмитриевне. Учитывая, что дядя молодой княжны был бесплодным, то девушка являлась также единственной внучкой бывшего князя Алексея Михайловича.

Сегодняшнюю поездку организовали не просто так. Княжич и княжна прокатились по нескольким именитым школам для Одарённых уездного города Энска, каждый по отдельности, чтобы не терять время. Всё из-за пресловутого вырождения генов. Они искали в городе сильных Пробудившихся представительниц боярского и даже простого народного происхождения. Тщательно проверяя на генетическом уровне неродство с двумя Княжескими Домами. Татьяна Дмитриевна в этом году впервые сопровождала дядю, активно вмешиваясь в поиск прекрасных невест-девиц. Она очень не любила такого рода события, хотя бы из-за женской солидарности, но что поделаешь, дела семейные.

На всех языках мира есть аналоги русской пословицы «Кровь не водица», обозначавшей, что гены простолюдинов никчёмны. А кровь аристократа — яркая краска в сером, бренном мире. Сохранение потомками своей сильной густой крови — связи с предками — долг дворянина перед семьей, Родом, Домом, историей, Отечеством. Краска, разбавленная множество раз водой, превращается в… воду. Лишь чистейшая кровь — признак аристократии. Именно так вслух говорили все дворяне от Японии до Португалии, обеих Америк, Африки.

Но то всего лишь громкие слова, а фактически некоторые дворяне мудрили исподтишка, разбавляя гнилую густую кровь незастоявшейся, свежей струёй ради банального выживания. Что могло спасти от вырождения, вымирания и генетических болезней аристократов? Лишь тайное удочерение сильных Одарённых девочек и женитьба на девицах не голубых кровей. Последнее было не предпочтительно — незнатное происхождение девочек перед миром скрыть зачастую не получалось.

Сейчас на выезде из Энска Татьяна Дмитриевна и Витень Алексеевич делились между собой впечатлениями о долгом путешествии длиною в месяц по городам и весям большой Родины. О том, что нашли умных, красивых, и главное, сильных Даром молодых незамужних девиц от пятнадцати лет до двадцати одного года.

Когда оба княжича подписали всё нужное и накопившееся за день, разобрались с текучкой, то смогли наконец-то отвлечься на себя. Витень Алексеевич залез в закрома большого роскошного автомобиля за едой и напитками. Выражение лица его сменилось, когда он полностью посвятил себя девушке, из делового, сосредоточенного на радостное, отеческое. Заранее запретив секретарю, молчаливому деловому парню рядом, ухаживать за своей наследницей, мужчина сам налил племяннице сока. Но княжна захотела согреться с холода, попросив горячего глинтвейна. А бутерброды Татьяна Дмитриевна перехватила по дороге.

Глава 11. Засада

Интерлюдия Первая (часть 2).

— А мне здесь повезло, — прервал мысли Татьяны Дмитриевны дядя, когда девушка согрела пищевод и желудок горячим напитком, немного повеселев. — Купил задорого одну славную малютку у разоривших бояр, естественно инкогнито. Всё как всегда. Биологические родители не в курсе, кто конечный покупатель. Запоминай, такое никогда не должно всплыть в мире. Я бы показал её, славная малышка, красавица, но… правила, секретность. Сильную Одарённую девочку вывезут позже, лишь бы не с нами вместе. Через недельку, когда устроят документы, метрики, свидетельства, ничто не свяжет наш визит с «пропажей» ребёнка. И у какой-нибудь счастливой матери в среде одного из наших Княжеских Домов «вдруг родится» двухгодовалая малявка. Ты замуж, когда, кстати, собираешься или тебе помощь нужна? Сама не хочешь стать «мамой»? Подходящий вариант как раз…

— Увольте, Витень Алексеевич, — официальным тоном обратилась к дяде княжна. — Сама как-нибудь справлюсь.

— Сама что? Рожать или от помощи в поисках достойного жениха отказываешься?

— Врачи говорят, что не все надежды потеряны! Не ставь на мне крест, как на всамделишной матери. Ещё побарахтаемся.

— А что там с достойными, именитыми женихами? — подмигнул дядя.

В момент, когда задумавшаяся Татьяна, открыла было рот, чтобы ответить, на них напали. Экспорт состоял из пяти бронированных машин сопровождения с охраной, а также бронекапсульного автомобиля представительского класса. Шестёрка машин проезжала мост через небольшую речку на выезде из Энкса, когда одномоментно были подорваны множественные мощные снаряды по всему пути следования машин. Не жалея средств и фантазии, нападающие вмонтировали кучу радиоуправляемых фугасов в настил моста для подрыва дна машин, в перила моста для поражения с боков по дверям и бронестеклу. Кроме этого, одновременно были поражены быки — опоры не самого монументального сооружения над водой.

Была ли засада организована глупо или нет, как ругались исполнители, стало после серии взрывов неважно. Досталось всем, даже нападавшие, наблюдавшие вблизи, ощутили всю мощь в тротиловом эквиваленте. Организаторов и наёмников из-за границы, местных бандитов раскидало и дезориентировало рядом с мостом.

Всё вокруг местности проезда княжичей слилось в один сплошной огненный смерч, воздушный удар оглушил некоторых нападавших и их противников в бронемашинах. Сами же искорёженные автомобили, как мячики, полетели кто куда: кто в небо на десятки и более метров, кто смятым куском консервной банки ухнул в речку. Если люди выжили в пяти полубронированных машинах сопровождения, то это была лишь тренированная охрана в Военном Ранге от Воина и выше. Они сейчас были или без сознания, или приходили в себя в попытках выйти из изломанных металлических коробок. Но даже при этом им ещё предстояло выкарабкаться из-под многотонных остатков моста, упавших на них. Небо и земля вокруг ещё горели, а сверху на охрану в машинах падали огненные болиды. Разверзся самый настоящий Ад. В котором случайные люди на мосту, секретари и помощники обоих княжичей были испепелены, смяты или разорваны на куски.

В самой главной машине, венце эволюции российской серии бронекапсульных автомобилей, роскошь класса «Волкодав», весившей шесть с лишним тон, творилось невесть что. В огромном салоне после ударов и перекатов машины со дна на бок, с бока на крышу и так далее творилась форменная вакханалия. Секретарь, княжичи Витень и Татьяна находились в машине не пристёгнутыми, их в первые же мгновенья разметало по длинному салону. Содержимое небольшого холодильника, как назло в момент аварии открытого, посуда, бутылки — всё разлеталось, разбивалось и впивалось осколками в тела людей. Княжич был сильным практикующим Пробуждённым и сразу же после первого неожиданного удара активировал Каменную Кожу, тем и спасся, отделавшись синяками, ушибами и мелкими порезами.

Слабоодарённый секретарь упал изломанной фигурой, так и не выпустив из рук увесистый планшет, раздробив им себе переносицу и челюсть. Истыканный остатками фужеров, осколками стекла и керамики покойник окрасил обивку вычурного салона в кроваво-красный цвет. Невольно он умудрился сломанными костями навредить княжне, находившейся сейчас под ним, пригвоздив её к себе в смертельных объятиях. Татьяна Дмитриевна потеряла сознание, сломала руку, ключицу и щиколотку левой ноги. Про многочисленные порезы и раны, порой серьёзные, и говорить не приходилось.

Пришедший в себя княжич первым делом отшвырнул от племянницы мёртвого секретаря, быстро осмотрев виднеющиеся на теле сквозь изорванную одежду повреждения. Витень Алексеевич споро вытаскивал из её неглубоких ран всё, что мешало заживлению: стекло, торчавшую поломанную кость то ли девушки, то ли покойного паренька. Когда кусок тарелки покинул полость между шеей и грудиной, девушка судорожно вздохнула, забулькав кровью. Князь водил по ней интересным, невидимым в обычном свете артефактом в руках, отчего кровь сворачивалась, раны чудесно стали исчезать прямо на глазах. Проблема чудодейственной вещицы состояла в том, что она была столь архаичной, соответственно, быстро выдыхалась и переставала лечить, требуя долгой перезарядки.

«Надеюсь, Пандора поможет не помереть Таньке от потери крови. Иначе я этого себе и нападавшим не прощу, — думал про себя княжич, и не жалея и так разбитого лица девушки, влепил ей пощёчину, затем вторую, третью, тряся девушку другой рукой. — Где охрана, когда она так нужна?»

Княжне Татьяне надо было скорее прийти в себя и активировать личную защиту. Сейчас, в отключке, она была очень уязвимой, а Каменная Кожа её дяди мало чем могла помочь другому человеку. Этот интересный навык — чрезвычайно мощное индивидуальное средство защиты в основном от магических ударов, чуть в меньшей степени он спасал от физических или механических воздействий. Княжне нужно было выбираться, а не валяться тут в бессознательном состоянии. Мощные, толстые окна бронемашины даже не треснули от чудовищного жара и давления взрывов, но были чёрные с наружной стороны: то ли грязь, то ли ещё что-то мешало видимости. К княжичу резко вернулся слух, видимо, артефакт Пандоры подействовал на него, хотя лечил он только Татьяну Дмитриевну. Мужчина услышал треск автоматных очередей и пожаров снаружи, сильный шум ударов с передней части машины. Витень Алексеевич и Татьяна Дмитриевна были не единственными выжившими пассажирами злополучной машины-бронекапсулы…

Глава 12. Родовой зверь Жемайтии

Интерлюдия Первая (часть 3).

— Витень Алексеевич, мы свалились в реку, лежим на дне, — второй пассажир с водительской стороны внимательно осмотрел княжичей. Он очень громко говорил, чтобы быть услышанным. — Вроде бы тут не глубоко, но машина дала течь. Вода медленно набирается в салон. Советую пока оставаться в машине, учитывая состояние Татьяны Дмитриевны. Шансов выбраться и уцелеть, когда на тебя наседает столь хорошо подготовленный противник, мало. Ждать помощи от наших — со столицы, может, и не успеют, но ближайшую военную часть и полицию поднимут. И это… я оглох на оба уха, ничего не слышу.

— Всё плохо, сигнал от нас не идёт. К нам… тоже нет приёма, — прокричал водитель, наверное, его тоже оглушило и сам себя не слышит, поэтому орал как оглашенный. — Я попытался связаться с нашими, но над нами стоят мощные глушилки. Столичные нас могли потерять, а пока отреагируют, будет поздно! Кто на нас позарился и глушит? Не иначе как армейские РЭБ круто за нас взялись. Военные, полиция, жандармы? Только они знали, где и в какое время мы будем здесь проездом и выездом. Так что… никому не доверяем, надеемся только на самих себя. Дальше будет только хуже. Засим советую выходить и пробиваться с боем. Считаю, что подкрепления не будет. А местные — заведомо враги!

Витеню Алексеевичу приходилось решать, кого послушать, обе точки зрения профессионалов своего дела были взаимоисключающими. Он вдруг понял, что охранники непросто так не согласовали версии друг с другом, а просто не слышат друг друга. Попросив взмахом руки обоих человек нагнуться к отогнутому краю акрилового стекла, он не жалея силы разряжающегося артефакта-оберега провёл им над их головой. Убедившись по сдвоенным кивкам, что шум в их головах прошёл, а слышимость вернулась, княжич тяжело распорядился:

— Вась, Рома, выбираемся наружу, — приказал резко постаревший, обляпанный кровью до самой макушки мужчина. Видя, что его племянница застонала и начала очухиваться, княжич решил, что как-нибудь доковыляют до безопасных мест. — Авось из других машин охранения кто из выживших нам поможет. Княжна ранена, переломы. Кто знает, какие у неё внутренние повреждения или, не дай бог, разрывы! Пробуйте открыть дверцы и выплыть.

Последнее сказанное было излишним, оба мужчины принялись выполнять задачу, каждый со своей стороны. Машина упала не на свои колеса, как ей полагается по природе вещей, но завалилась — капот оказался выше, чем бампер. Так сказать, встала почти на попа. Учитывая, что снаружи была вода, которая затекала в салон, решили выходить с водительской стороны, там ближе к поверхности. Электроника и гидравлика сбоили, наверное, передние дверцы были повреждены снаружи, вышли из пазов или их серьёзно заклинило. Когда отчаявшиеся охранники уже хотели применять далеко не бесконечный запас собственной Силы, чтобы выломать почти полутонную армированную дверцу, снаружи послышалось оглушительное «Бам». От этого многотонный автомобиль содрогнулся, ведь стреляли прицельно по злосчастной машине, что большей частью ушла на дно. Затем глухие «Бам», «Бам», «Бам» стали раздаваться сплошняком с одинаковой амплитудой.

— Точно не уверен, чем лупят, но частота и «музыка» стрельбы… кажется, это тридцатисемимиллиметровая пушка, — заметил охранник, которого княжич назвал Васей, указывая пальцем на мутное лобовое стекло, что стало покрываться мелкими мурашками и трещинками. — Мы перебираемся вниз к вам, иначе изрешетит, когда ветровое стекло и пули брызнут внутрь.

Оба охранника перебрались в окровавленный салон к княжичам. Татьяна Дмитриевна к тому момент пришла в себя, но ещё пребывала в некой прострации и непонимающе оглядывала троих знакомых мужчин. Изломанное тело секретаря прикрыли, чтобы не смущать девицу.

Переднее стекло частично сдалось, из многочисленных дырок от крупнокалиберных пуль в машину били струйки воды. Витень Алексеевич всё ещё тряс племянницу, поясняя ей, что делать. Накачанные мышцами и энергией Силы охранники поддерживали отогнутую перегородку между салонами, спасая от проникающей речной влаги. И это помогло, когда передняя рама частично сорвалась, сдавшись под напором автоматической пушки, в машину ухнули кубометры воды и жидкой грязи. Четверым людям внизу хватило несколько секунд, чтобы вдохнуть воздуха и приготовиться...

Пушка вдруг перестала стрелять, и пленники мутной пучины вынырнули на поверхность речки. Снаружи уже перестал падать на головы горящий мусор, поднятый в небо многочисленными взрывами. Там и сям даже на воде горели отдельные островки пожаров. Воздух пропах гарью, всё заволокло пылью и дымом, видимость была аховая — метров на десять вокруг. Рядом с утонувшей машиной на берегу смутно виднелась военная прямоугольная коробка машины, на которой стояла та самая пушка, что ненадолго перестала стрелять. То ли проблемы с перезарядкой боезапаса, то ли после уничтожения бронерамы противники не хотели гарантированно убивать княжичей, продолжая расстреливать салон. Возможно, хотели, чтобы пленники пучины сдались?!

Вылезший вторым после Василия княжич, мгновенно оценив ситуацию на поле боя, безошибочно определил, откуда исходит наибольшая опасность. Непроизвольно подняв руку в направлении мелкокалиберной пушки, Витень Алексеевич закрыл глаза и использовал свою Родовую магию с полной отдачей. По воде прошла рябь, будто бы ветерок пронёсся над её поверхностью, быстро превратившись в локальный ураган, и он ударил в берег и стоящий на нём вражеский бронемобиль. Сначала лопнули колёса, и машина осела на рессоры, затем вздыбившийся асфальт под машиной, вместе с песком и щебёнкой, прыснул во все стороны. Стоявших рядом с местом разгула стихии магии нескольких неодарённых людей в камуфляже и оружием пробило каменной шрапнелью навылет и снесло куда-то вбок уже мёртвыми. Ветер, разогнавший дым и людей от броневика, так же резко стих, как и появился.

Над бронемобилем с лопнувшими шинами и злополучной пушкой замутился, завертелся воздух. Маленькие голубые молнии буквально дюймом длиной заметались в атмосфере. Вся эта фантасмагория в горелом и спёртом воздухе продолжалась не более секунды, чтобы затем, резко прекратившись, превратиться в огромного чёрного медведя весом в четыре центнера. Немного жирный, как и его хозяин, но массивный мишка-перевёртыш с червлёными глазами и языком упал с метровой высоты на тридцатисемимиллиметровую пушку бронеавтомобиля.

Глава 13. Стихийная магия

— Моего аватара убили метким выстрелом в голову, — прохрипел он, быстро приходя в себя.

Троица удивлённо подняла глаза и переглянулась, не понимая, как такое возможно — убить тотемное животное Рода какой-то пулей. Его и из танка не пробить с одного раза. Витень Алексеевич быстро пояснил своё понимание ситуации:

— Думаю... артефакторные пули.

Артефакты древней магической цивилизации, находившиеся до сих пор по всему миру, были сделаны одним мастером. Кусочки мифрила, испещрённые рунами неведомого языка. Именно по этим истёртым записям было определено, что писал один и тот же колдун — таков был вывод графологических экспертиз. Крайне дорогие и редчайшие вещи, что «лунное серебро», что руны Великого Мастера. Одно без другого не существовало, если руна окончательно сотрётся или сама собой развеется, то благородный мифрил истлевает до обыкновенного окисленного, рассыпающегося в пыль серебра. Официально творения древнего мага в продажу не поступали, слишком ценны и редки. Даже на чёрных рынках и закрытых аукционах появлялись эпизодически, тут же раскупаясь всеми разведками стран и аристократическими Домами мира.

— Будем осторожны… этими спецбоеприпасами любого из нас убить можно: нас с Танькой, несмотря на Каменную Кожу… или вас через Доспехи Духа, — княжич пытался отдышаться и одновременно говорил, получалось плохо, с придыханием и остановками. — Я потратился… больше половины Духа ухнул. Кучу трупов оставил… а их там всё равно море. Наши местные и наёмники закордонные, что на чужих языках балакают: черные, белые, жёлтые — вавилонское столпотворение с локальной войнушкой.

Немного помолчав и отпив воды из фляги, поднесённой одним из охранников, Витень Алексеевич заявил:

— Смогу перекинуться в Родового медведя ещё разок, но уже чуть слабее. Готовьтесь, я сейчас приду в себя окончательно. Двигаемся на семь часов! — княжич махнул рукой в нужном направлении. — Там невдалеке перестрелка и бой. Это наши, уверен на девяносто девять процентов! Айда к ним. Танюша, придётся бежать на своих двоих. Вася, Рома и я будем отвлекать противников впереди, вызовем огонь на себя. Снаружи творится не пойми что. Они тоже не понимают кто, где и как!

— Готовы? — выглянув наружу из остова машины, командовал Василий. — Девушки вперёд!

Княжна Рюрикович кивнула, многочисленные раны и сломанные кости по всему телу даже не болели после алхимических микстур, частично скреплённые и заживлённые оберегом-артефактом Пандора. Но природу не обманешь — бегать с закрытым переломом щиколотки левой ноги, мягко говоря, невыполнимая задача. После пары быстрых шагов перелом будет ещё серьёзнее. Поднявшись и взяв валявшуюся рядышком, на вид выщербленную и кривую штурмовую винтовку, повернув её дулом вниз, девушка облокотилась на приклад. Сказав мужчинам: «С Богом!» — заковыляла, подпрыгивая на здоровой ноге. Обогнав её спереди, побежала троица защитников барышни.

В той неразберихе, дымовой завесе и какофонии несмолкающих звуков боя, что творились на окраине города Энкса, четверо успели пробежать большую часть расстояния незамеченными. Мужчины, будто бы забыв о ковылявшей за ними девушке, с ходу бросились в бой, ударяя в спину врагов и помогая кому-то из выживших союзников. Ведь кроме их тяжёлой бронемашины, свалившейся в реку, был ещё пяток менее бронированных, сопровождающих авто. Именно остатки людей княжичей здесь, среди упавших камней и баррикад из исковерканного металла и остовов моста, вели затухающий, скоротечный бой. Люди, оглушённые недавней аварией, явно проигрывали свежим и многочисленным врагам…

Василий и Роман, являющиеся слабыми Одарёнными, пошли в молодости путём «немагического» усиления, а именно развитием энергетических каналов в человеческом организме — Военным Рангом. Пусть они поставили крест на главном и «правильном» аристократическом направлении развития, то есть уже никогда не станут Пробудившимися, но выбранная ими другая стезя — Путь Воина — тоже был неплох. Напялив на себя сверху Доспех Духа, который давал на некоторое время пуленепробиваемость, включив Темп, личная охрана княжичей начала раскидывать как кегли обычных врагов. Одним быстрым, энергичным движением убивая или калеча людей с автоматами.

Охранники расходились налево и направо от бегущего чуть позади них, естественно замедлившегося княжича — маги обычно были не столь стремительными в движении. Василий и Роман быстро встретились с достойными противниками. Между пользователями Силы завязалась драка, где быстро мелькающие руки, ноги и тела были не видны из-за сверхбыстрого Темпа. Неприятелей становилось всё больше, но те были на ранг-другой ниже и слабее воевод Витеня Алексеевича. Поэтому периодически из кучи-малы вылетало мёртвое, изломанное тело нападавшего или раненое тело с оторванной конечностью. Казалось бы, победа, но Сила энергии тела имеет свойство заканчиваться, человек — уставать, а противников почему-то меньше не становилось.

Витень Гедиминович, прижимаясь к земле, без проблем добежал до баррикад, откуда отстреливались свои. Опознав в обороняющихся свою охрану, крикнул им что-то на литовском. Надеясь, что противники и племянница не догадаются, что он приказал, а именно: оставить его в качестве прикрытия от врагов, и, возможно, насильно выводить из боя раненую княжну в город. Девушке здесь было явно не место — Татьяна не боец. Да никогда и не была, слишком молода и неопытна. Нападавшие, по-видимому, не собирались отступать, всем вместе быстро не уйти.

Оставшиеся враги тоже не били баклуши, стягиваясь на звук к месту боя, выходя из дыма наперерез остаткам княжеской «дружины». Княжич, поняв по кивкам от подчинённых, что его приказ принят к исполнению, ушёл вбок, безошибочно определив самых сильных из нападающих, которые только что появились на поле брани. Так и не добежав до них, Витень Алексеевич укрылся, чтобы явить миру свой аватар вновь. Превратившись в медведя — во второй и последний раз за сегодня. Зверь с гладкой, блестящей чёрной шерстью чуть больше двух метров в длину. Тотемное животное Рода во всей красе — некогда независимого Великого Княжества Литовского, Русского, Жемойтского и иных. Завязался бой между представителями стихийной магии западноевропейского образца против восточноевропейской анимагии.

Глава 14. Окончание битвы

Интерлюдия Первая (часть 4).

Напарник покалеченной женщины, владеющий аэрокинезом, ни на мгновенье не отвлекался. Как только пламя из рук напарницы перестало извергаться, он прекратил вызывать ураган. Правой рукой он повёл в сторону женщины, стремительно выхватывая её воздушным коконом из-под очередного удара мощных шерстистых лап княжича. Невзирая на последствия последующего неупругого приземления дамы на асфальт, направил её по касательной за спину, даже не оглядываясь — профессионал. Ни на секунду не теряя из поля зрения врага, воздушник второй рукой сорвал с шеи одноразовый амулет холода, бросив в сторону огромного зверя. Затем стал с остервенением делать мелкие пассы руками — хлёсткие удары воздушных лезвий посыпались по самым болезненным местам анимага.

Студёные невидимые ножи впивались и жалили оголённое и раскалённое мясо плеч и обгоревший до костей череп. Мороз сразу успокоил боль, но одновременно затормозил Витеня Алексеевича. Он будто бы замёрз, застыв и превратившись на мгновение в ледышку. Неожиданный ход противников с переходом из жара в холод ошеломил более сильного, чем оба наёмника, княжича. На раскалённый добела и «кипящий» глаз аватара, слабое место любого существа, удачно попали остатки искрящегося голубым амулета холода. От резкого перепада температур глаз вполне ожидаемо лопнул. Княжич замотал головой, расплёскивая жидкое содержимое из пустой глазницы, резко приходя в себя после ледяного оцепенения. От очередной порции невыносимой боли он громогласно и одновременно жалобно рыкнул. Непроизвольно вложив в рёв свой Дар, он опрокинул врага на спину, протащив его пару метров дальше. Всё-таки Витень Алексеевич давно отвык от смертельных битв с профессионалами. Да и не сказать, что в молодости особо участвовал в такого рода дуэлях. Плохая переносимость боли, ошеломление, заторможенность не дали добить аэрокинетика в два счёта.

Придя в себя, славный потомок Княжеского Рода мутным взором оставшегося глаза оглядел двоих наёмников. Они поспешно отступали, но не убегали с поля боя. Воздушники — сильнейшие противники дальнего боя, но в близкий бой никогда не вступали — эдакие «стеклянные пушки» — рассыпаются от слабого тычка. Аналоги защиты типа Каменной Кожи перевёртышей или стихийных щитов первостихий у них если и существовали, то были слабо выраженными. Стихийный щит ветра мог отвести в сторону стрелу или пулю, но никак не магический удар или прямой физический урон.

Противники явно собирались вновь атаковать дальнобойным оружием — огнемётом — на новой, более подготовленной позиции. Туповатая сущность зверя пыталась завладеть княжичем, броситься добить магов, несмотря ни на что. Но человек совладал с собой, огляделся, как бы сложно это ни было с одним повреждённым глазом. У его охранников дело было швах.

Если Роман отбивался из последних сил, то Василия в скоротечном бое подавили, уронили на землю и сейчас вяло сопротивляющегося добивали. Витень Алексеевич бросился к своему давнему знакомому, другу и Слуге Рода, помня, что тот не задумываясь отдаст жизнь за него и его племянницу. Княжич должен ответить ему тем же, попытаться спасти старого товарища.

Когда не мешают маги, останавливающие шквальным ветром и прожариванием, то мишки бегают хорошо, по крайней мере магические и тотемные. Прыжки туши в четыре центнера на десять метров длиной оставляли глубокие борозды и вмятины на остатках дорожного покрытия и земле. Несколько секунд, и зверь набросился на трёх оставшихся в живых противников, что пытались прикончить Василия. Никчёмные последователи Пути Воина — слишком слабые, чтобы чем-то противостоять могучему магу.

Княжич, пытаясь сэкономить оставшиеся силы, бил наверняка по уязвимым точкам человека. С наседавшей на Василия тройкой необходимо было справиться поскорее, потом спасать Романа, чтобы затем отогнать или добить магов. Первый противник обернулся и сам же подставился, подумав, что медведь слепой. Мужчина среднего роста и комплекции в Ранге Воя попытался, пропустив медведя чуть вперёд, поднырнуть под него и ударить клинком сбоку. Прыжок. Могучие передние лапы двухметрового зверя, широко распахнувшего объятья, схватили в охапку маленького человечка. Упругая лапа аватара, в обхвате, как чьё-то туловище, откинула мячиком пользователя Силы к другой руке. Доспех Духа лопнул, но поставить полноценно новый не хватило нескольких мгновений. Супостат пытался отскочить назад, но не успел до конца реализовать спасительный манёвр. Легко пробив тупыми магическими когтями, что тверже стали, Доспех Духа, анимаг задел передний край его горла. Кожа, трахея смялись и были вырваны с корнем. Мужчина отлетел, казалось бы, с наполовину оторванной шеей.

«Всё, не боец и нежилец», — подумал княжич, не пожелав добить контрольным ударом подранка. Лишь сделав пару шагов к лежащему Василию, Витень Алексеевич, понял, что, как и прошлый раз с пироманткой, ошибся в суждениях.

Ещё шаг, и княжич оказался рядом с Василием, схватив очередного замешкавшегося нападающего за голову. Медведь стал давить на неё обеими лапами. Противник был посильнее предыдущего, следующего ранга Витязя, поэтому Доспех Духа всё никак не хотел уступать давлению конечностей мага. Секунда, другая, а со спины на медведя накинулся прошлый недобиток, шинкуя своим клинком. Спереди его пробивал хлёсткими ударами третий, пытаясь достать уцелевший глаз зверя.

В противостоянии с княжичем Доспех Духа не выдержал и треснул, голова второго последователя Пути Воина лопнула, как перезрелый арбуз, расплескавшись во все стороны. Следующим ударом Витень Алексеевич так далеко откинул от себя третьего неприятеля, наседавшего спереди, что послышался треск костей. Как минимум несколько ребер у блондина треснули. Княжич резко обернулся, первый противник с разорванным горлом истыкал ему лапы своей стальной зубочисткой. Раны были неглубокие, но болезненные, не дай бог какой-нибудь алхимический сильный яд.

Глава 15. Барни

Интерлюдия Вторая.

Петров Вадим Александрович (он же Барни в криминальном мире) был главарём одной из крупнейших банд города Энска. Ни разу не сидевший, не попадавшийся на чём-то крупном, он всегда чуял неприятности на свою пятую точку загодя. Вот уже неделю он понимал, что крайне прибыльное «пустяковое» дело ничем хорошим не закончится. Слишком большие деньги, огромный риск, слишком дурно пахнет, но пришлось пойти на это. Иначе свои же не поймут и снимут с идиотской формулировкой «зассал». Никаких конкретных доказательств у Барни не было, а предчувствие и мандраж к делу не пришьёшь, подчинённых не переубедить.

Уже сегодня вечером настанет час Икс. Предчувствие било в голове набатом, но Барни не мог бросить дело, положение обязывало — Noblesse oblige. Он лидер, придётся вести людей вперёд, пусть и отсиживаясь за их спинами. Всё, что он смог себе позволить, — оставить свою Ритку дома, на базе за главную и единственную там живую душу.

О молодой, красивой девушке ходили противоречивые слухи. Мол, она перерезала глотку собственной матери, за что и получила кличку — Конченая. За ней тянулся кровавый след преступлений, которыми она натурально пахла. Мужчины, знающие её, чувствовали себя с ней неловко, побаиваясь. Это щекотало нервы Барни, у которого за жизнь было множество женщин от робких девственниц до мерзких стерв, отдававшихся ему просто так, за долги или взятые насилием.

Со столь опасной и страстной в постели женщиной, как Маргарита, лишь на дюжину лет младше себя, ему было очень хорошо. Девушка была совершенно непредсказуема в хорошем смысле этого слова, но при этом не выносила мозги и не строила из себя невесть что, как другие профурсетки в жизни мафиози. Единственный минус: слишком волевая, независимая и ревнивая. Последнее пофиг — с ней ему никто на стороне не был нужен.

Барни иногда подумывал, что если когда-нибудь остепенится, станет импозантным барином Вадимом Александровичем, то заведёт семью с нею. Ведь даже если он сдохнет, то именно такая мать ЕГО детей перегрызёт глотку любому, кто до них попытается дотянуться. Возможно, это и есть любовь и привязанность в среде криминального мира?! Там, где господствовало выражение: не верь, не бойся, не проси. Там, где каждый, почувствовав твою слабину, сразу же вгрызается в горло ближнему. Всякое АУЕ (арестантское уркаганское единство) и прочая чепуха для лохов со дна. Чувства к ней настоящие или всего лишь новизна отношений с перчинкой — Барни решит позже, если выживет. А сегодня утром, несмотря на яростное сопротивление девушки Риты, она осталась охранять большой подвал на окраине Энска, где банда тайно столовалась в последнее время.

Сегодняшнее «дело века и всей жизни» откровенно плохо пахло, хотя бы потому, что наняли всех, даже непримиримых противников. Все четыре большие и средние банды Энска, которые с радостью вечерами резали друг другу горло, находились здесь. Зло зырили по сторонам, но не смели сделать никаких поползновений друг к другу. Руки так и чесались неожиданной атакой порешить всех заезжих утырков с Кавказа, людей Чёрного Орла или не менее пришибленных на всю голову местных, ходивших под Железным Лёхой-Акулой. Последний не был особо крепким или хищником, но по дурости умудрился в наш развитый век технологий и магии поставить себе спереди остро заточенные зубы металлического цвета, оттуда и дурацкая кличка.

Наступили последние минуты спокойствия, и вот пришла команда, что скоро выход, занять позиции. Некоторые уже потирали потные ручки в предвкушении…

Когда Барни увидел правительственные княжеские номера шести бронированных машин и им дали команду выдвигаться, мол, это цель, мужчина смачно выматерился. После такого шухера не скрыться даже на территории вражеской Российской Империи СРИ (Свящённой Римской Империи), Британии или САСШ (Северо-Американских Соединённых Штатов). Далеко не факт, что долго проживёшь на каких-нибудь задворках мира и успеешь потратить честно награбленное.

Решив для себя «да ну его…», он дал команду своим по-тихому отходить и сваливать. Сначала это вызвало у подчинённых непонимание, мол, так дела не делаются. И им могут припомнить, отомстить за трусость и кидалово. Но потом прошла такая серия взрывов, что даже вдалеке стоящих напарников Барни повалило наземь, заставив бывалых парней оторопеть. Браткам было невдомёк, что к этому приложил руку их глава.

Барни с командой отвечали за закладку фугасов. Именно он по-хитрому двоемыслию установил радиоуправляемые взрыватели со вторым выводом управления на себя. И когда заказчики рванули лишь малую часть мин, то Барни решил перестраховаться, взорвав остальные. Тем самым снести княжеские машины и частично заслоны бандитов, а самому уйти в суматохе. Коварный главарь взорвал всё и сразу: в центре, у окраин, с боков и даже опоры моста, чтобы гарантированно задеть те места, где окопались другие его «коллеги».

Утроенный, одновременный взрыв вызвал потери и деморализацию даже у нападающих. Всё заволокло дымом, ничего не было видно вокруг. Теперь точно пора сматывать удочки. Последовало быстрое пояснения Барни своим, что жизни дороже денег, а князья, они же правительство страны, всех из-под земли достанут. Даже самые одиозные, жадные и тупоголовые сотоварищи согласились, что пора валить. Отсидеться некоторое время в тишине, сделать вид, что банда ни при чём и ни в чём не участвовала.

К удивлению Вадима, за ними увязалась ещё одна из банд. Парни Барни напряглись, вытащив оружие, но Мага, он же Чёрный Орёл, поднял примирительно руки и улыбнулся, приближаясь со своими земляками:

— Братишка, Барни, обожди, да? Поболтаем, — почти без акцента заговорил с Барни Магомед. — Я знаю, что ваши не особо высокого мнения о нас, но я наоборот тебя уважаю как безбашенного, но хитрого и умного. Если ты свалил с поля боя, кинув нашего клиента, и не боишься последствий, значит, не так всё просто, да? Поделишься секретом? Ты ведь явно не струсил…

Глава 16. Жёлтая панда

Интерлюдия Вторая (часть 2).

В этот момент из микроавтобуса вывалился, буквально упав на землю, бледно-розовый медвежонок, по виду уже не молокосос, но подросток-двухгодовасик максимум. Эдакий симпатичный зверёныш, болеющий желтухой. С заплетающимися ногами, на вид килограммов сорок-пятьдесят, не больше, он потопал к бандитам.

— Эка невидаль. Панда, что ль? Э-э-э, ты чё такой жёлтый, болеешь, малой? Кто обоссал плюшевого мишку? — заржал один из подручных Вадима. — Ути-пути. В зоопарке день открытых дверей?!

По первым движениям косолапый казался пьяным, ведь княжна была не в себе и слабо контролировала себя и зверя. Мысли, как ржавые шестерёнки, со скрежетом двигались и сталкивались в голове у Барни, он пытался что-то уловить на краю сознания. Что-то странное и крайне опасное для него. Князья — не цыгане, цирковых, дрессированных медведей с собой в фургонах-таборах не таскают.

«Рыжий медведь? Он что, цвет меняет на ходу? Сначала был бледно-жёлтым, желтел-желтел, теперь рыжеет на глазах. Это же Родовой белый… медведь Великих Князей, — оформилась наконец мысль главбандита и понимание, во что он вляпался. — Нужно помочь княжеским. Выслужиться, объяснить, что он не виноват. Всё это досадливое недоразумение. Договориться, и жизнь заиграет новыми красками!»

Барни улыбался своим фантазиям о беззаботном будущем. В этот момент рычащий медвежонок, возможно, уловив по сильной энергетике самого опасного из двух банд, медленно двинулся к бандиту. Путь животному попытался перегородить шутник, что язвил про обмочившуюся панду. Высокий мужчина — косая сажень в плечах и с центнером веса — схватил мелкого мишку, похожего по форме на снеговика, в охапку огромных рук. Аватар Татьяны Дмитриевны, лишь сильнее полыхнув рыжим огнём, явил стихию в материальном мире. Бандит заверещал от боли как девчонка, ожоги быстро пошли волдырями, а кожа стала слазить с него. Он попытался отбросить от себя вцепившегося в него зверя, но добился лишь того, что мишутка в два укуса перегрыз ему глотку. Большое тело мужчины завалилось назад в агонии, а мелкий медведь, упав, поднялся и снова заковылял к Барни. Зазвучали первые, неуверенные выстрелы, которые не приносили особых дивидендов — зверь лишь дёргался от них, но неумолимо шёл к цели.

Вадим Александрович начал соображать не в пример быстрее, отпрянув назад. Обычные пули, механические воздействия на физическом уровне если и берут столь мелкого и слабого тотемного зверя из мира магии, то нужно извести сотни магазинов патронов, а то и гранат.

Всем главам банд дали подотчётный единственный спецпатрон и индивидуальное оружие под него — одноразовый пистолет. Патрон-артефакт производства Великого Мастера стоил безумно дорого. Хотя как он мог что-либо стоить, если не продавался нигде? Странного вида спецпатрон был заодно авансом за операцию, мол, после выполненного задания вернёте хозяевам и получите полный денежный расчёт. Заодно артефакт являлся гарантией, что клиент платёжеспособный и не кинет.

Угловатый, несуразный древний артефакт впаивался в пулю, чтобы потом вместе с гильзой превратиться в особый патрон, который каждый раз получался нестандартного размера и диаметра. Поэтому одноразовый пистолет делался под патрон, а не наоборот, как принято и логично. Это полумагическое оружие предназначалось для особого случая, если повезёт застрелить мага в упор, в уязвимое для человеческого тела место, например в голову или сердце…

Специальное дуло, особый боёк. Для человека — экранирование: рукоятка, курок и все другие выступающие снаружи детали. Даже нечувствительному к волшебству лишённому становилось плохо от этой дряни — мифрила. От артефакта фонило потусторонней силой и «высоким колдунством». Миазмы этой гадости убивали за неделю близкого соседства любое живое существо. А тошнота и сильные головные боли становились необратимыми часов через двенадцать. Без разницы, лишенный ты, Одарённый или Пробуждённый — даже находиться рядом чревато для здоровья.

Решив для себя, что жизнь важнее, и не испытывая никаких эмоций к огненно-рыжему врагу-медвежонку и его хозяину — малолетнему графёнку, Барни вытащил пистолет… Выставив оружие перед собой и загородившись им от пылающего зверя, мужчина стал говорить тихим, спокойным, умиротворяющим голосом. Пытаясь уговорить и успокоить животное, а заодно бешено стучавшее собственное сердце:

— Я выстрелю! Рюрикович, Романов или кто ты там. Послушай меня внимательно, ваше княжеское-графское величество. Эта пуля-артефакт останавливает мага. Просто вали отсюда, и никто тебя не тронет. Ладно? Но послушай. Ты ранен и изнеможён, судя по всему. Далеко не уйдёшь, у тебя есть план, как выжить? Или может, выслушаешь меня? Прошу всего минутку внимания.

На несколько секунд всё остановилось, медвежонок был рядом с Вадимом и застыл, вытянув лапы в полудвижении. Княжна явно услышала угрозу в свой адрес. Дуло пистолета было приставлено к голове огненно-жёлтого мишки. Конечно, Татьяну Дмитриевну слова не напугали, ведь убив её аватара, не убьют её саму лично. Да и вообще было трудно поверить, что столь дорогие спецбоеприпасы находятся в руках у обычных бандитов. Но княжна помнила предостережение дяди Витеня о том, что его чёрномедведя сразу после вылазки на берег подстрелили из такого же оружия. А убив её защитника-аватара, потом без проблем добьют израненное тело девушки, даже обычным оружием или грубой физической силой.

Маленький медвежонок смотрел снизу вверх на Барни, мужчина тоже застыл, держа пушку у головы зверя. Бандиты вокруг давно перестали стрелять, боясь задеть своего. Кавказцы тоже опасались тронуть чужого вожака, иначе начнётся перестрелка, во время которой мало кто уцелеет. Патовая ситуация, казалось бы… но…

Вадим глубоко вдохнул воздух, понимая, что нужно применить всю доступную дипломатию и хорошо подвешенный язык. Предложить проводить представителя графского или княжеского сословия? В мечтах хитрый и ушлый фантазёр Барни уже подружился с княжеским пацаном или юношей и на правах радетеля и спасителя ехал с ним вместе Москву или Петроград. А кто мог управлять столь небольшим созданием, как мелкий мишка?! Если скорешиться с отпрыском из Княжеского Дома, то Барни закрепится и узаконится на высоком государственном уровне. Прекрасная ситуация, казалось бы… но…