Из пепла любви: Когда ты вернёшься

Глава 1. Я помню.

Прошло почти полгода. Лето пронеслось, не оставив в сердце Ани ни тепла, ни света. Наступил октябрь — хмурый, с дождём, с ветром, с тяжёлым небом. И с её днём рождения.

В этом году она никуда не поступила. Хотя изначально собиралась, даже рассматривала несколько университетов. Но всё изменилось — после того, как изменилась она сама.
Сейчас каждый её день начинался с тишины. Она жила с бабушкой в доме Лебедевых — так настаивал Дмитрий, объясняя это заботой и безопасностью. Старалась дышать, спать, есть — хотя бы делать вид, что живёт. Работала с психологом, но раны были глубже любых слов.

В этот день она встала рано. Не включала свет.
Оделась в своё любимое — чёрное пальто.
Пока бабушка готовила кофе на кухне, Аня написала записку: «Я скоро. Просто нужно немного побыть одной».

Она села в такси. Водитель понял без слов, когда она назвала кладбище.

Там, на холодном участке земли, под мраморной плитой с простой надписью Марк Лебедев, не было ни цветов, ни памятников со статуями. Только куст белых роз, посаженный ею в июне.

Аня медленно опустилась на колени рядом. Сжала в руке подвеску в форме лебедя, которую не снимала с тех пор.

— С днём рождения меня, Марк, — прошептала она, не в силах сдержать дрожь в голосе.
— Ты говорил, что не отпустишь меня. И всё равно ушёл. Я… я бы всё простила. Даже смерть. Если бы ты просто остался.

Ветер прошелестел в ветвях деревьев, и словно на мгновение ей показалось…

Кто-то наблюдает.

Она подняла голову, но вокруг было пусто. Только серое небо и ряды могил.

Аня закрыла глаза. И снова почувствовала — не взгляд. Присутствие.

Но, как и в те дни до весны, это чувство оказалось призраком.
И всё, что у неё осталось — подвеска, тёплый ветер октября и пустота внутри.

Аня вернулась домой ближе к полудню. Такси остановилось у ворот, и она вышла, не торопясь. Ветер трепал её волосы, небо оставалось всё таким же серым, хмурым, будто в знак молчаливой солидарности с её внутренним миром. Дом Лебедевых — огромный, тихий, как будто дышал воспоминаниями.

Она жила в комнате, где раньше жил Марк. Она не могла объяснить — но быть там, где он был, спать на его кровати, касаться тех же книг и вещей… это было больно. Но и утешительно.

Открыв дверь, она не включила свет. Комната была залита мягким светом из окна, и в этом освещении всё выглядело, как прежде. Книги на полке. Записная книжка на тумбочке. Кресло у окна. Лишь он — отсутствовал.

На кровати лежал свёрнутый плед, под ним — его любимая толстовка. Аня прошла и села на край кровати. Сжала в пальцах подвеску. Она всё ещё была холодной. Как и её руки.

— Аня, — раздалось за спиной. Это был Дмитрий. Он всегда стучал, но сегодня вошёл молча. — Можно?

Она кивнула.

Он сел на стул напротив, внимательно посмотрел на неё. Он стал другим — тише, сдержаннее. Он переживал, хоть и пытался не показывать.

— Ты снова была там? — спросил он мягко.

Аня только кивнула, не поднимая глаз.

— Сегодня твой день рождения.

— Знаю.

— Я хотел бы… — он замолчал. — Хотел бы сказать тебе то, что, возможно, поможет. Или просто будет важно.

Она молча смотрела в пол. Он продолжил:

— Он очень тебя любил. Я… Я это понял. Поздно, но понял. Всё, что он делал — даже если делал глупости, даже если причинял боль — всё было ради тебя. Пока ты не сможешь встать на ноги — я рядом. Ты не одна, слышишь?

Аня только сжала подвеску сильнее.

— А ты знал, — наконец прошептала она, — что я живу здесь… только потому, что в этой комнате он ещё как будто есть? Я жду, что он откроет дверь и… — голос её сорвался.

Дмитрий опустил взгляд. Помолчал. Потом сказал:

— Он не исчез. Пока ты помнишь — он рядом. И, может… — он встал, подошёл к ней и положил руку на плечо, — может, даже ближе, чем ты думаешь.

Она не поняла, что он имел в виду. Но сил спрашивать тоже не было.

Дмитрий вышел, оставив её одну. И только ветер за окном снова завыл, как будто что-то пытался сказать. Аня сжалась под пледом и закрыла глаза, впервые за долгое время позволяя себе просто… быть.

Позже Аня вышла из своей комнаты. Она не могла уснуть. Гнетущая тревога не отпускала. Что-то грызло её изнутри — едва ощутимое, но назойливое чувство, будто часть правды от неё прячут.

Она не знала, зачем свернула в сторону кабинета Дмитрия. Просто шла. Словно ноги вели сами. Он редко запирал дверь. И сегодня — снова не запер.

Внутри пахло бумагой, дорогим табаком и кофе. На столе аккуратные стопки документов, ноутбук в спящем режиме… и один конверт. Не официальный. Без печатей. Просто сложенный лист бумаги. Он лежал немного в стороне — будто случайно, но рука Ани потянулась к нему первой.

Она развернула письмо.

«…по поводу Руслана — всё так же тихо. Следа нет. А если и выйдут — доказательств не существует. Всё было вычищено подчистую. Осталось ждать. Появляться пока нельзя.

Жду сигнала.

— Л.»

Аня почувствовала, как сердце пропустило удар.

Подчерк. Она знала его. Слишком хорошо знала.

Она в суматохе кинулась из кабинета в свою комнату, открыла шкатулку, вытащила старую открытку, которую Марк подарил ей в ту самую первую зиму — открытку с с всего двумя словами, написанными его рукой:

«Я тоже.»

Она держала обе бумаги рядом. Строчки, изгибы, почерк — всё совпадало.

В голове вспыхнуло: Этого не может быть…
Но сердце шептало: Это он.

В ярости, в слезах, будто во сне, она вылетела из комнаты и сбежала вниз. Дмитрий был на кухне — спокойно пил чай, погружённый в свои мысли.

Аня влетела в комнату, как буря.

— Где он?! — крик её пронёсся по дому.

Дмитрий встал, застигнутый врасплох:

— Аня…

Её глаза метались, сердце билось где-то в горле.

— Ты знал, — прошептала она, приближаясь к Дмитрию, — ты знал, что он жив…

Дмитрий поднял взгляд от чашки чая. Его лицо оставалось спокойным, почти безмятежным. Лишь на долю секунды что-то дрогнуло в его глазах.

Глава 3. Жить заново.

ПАРУ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Утро в доме начиналось с аромата свежего хлеба и кофейного пара. Юля ходила по кухне в квартире Артура в свободной футболке Артура, а тот смотрел на неё с тем редким выражением лица, когда человек впервые по-настоящему понимает, что в его жизни теперь есть кто-то важнее его самого.

Он стоял, не зная, как начать. Слова застревали в горле.

— Юля… — наконец выдохнул он, — это точно?

Юля кивнула, глядя на него с мягкой тревогой. Она боялась, что он испугается. Что сбежит, как сбегают мальчики, не ставшие мужчинами.

Но Артур вдруг шагнул к ней, схватил за руки, посмотрел прямо в глаза — и рассмеялся. Искренне, звонко.

— Боже, Юля. — он поднял её в воздух, закружил. — Мы будем родителями!

Когда они рассказали об этом Ане, та впервые за долгое время по-настоящему улыбнулась. Настоящая, глубокая, тёплая улыбка, которую она забыла в себе. Она подошла к Юле и крепко обняла её.

— Если родится мальчик… — сказала Юля, — мы решили назвать его Марком.

Аня не смогла сдержать слёз. Но это были уже не слёзы боли — а светлая, хрупкая грусть, как память о любви, которая жила даже после.

Позже, когда Юля и Артур пришли к матери Артура, сердце Юли стучало как сумасшедшее. Она знала, что их семьи — с разных полюсов. Что она — «никто» в глазах общества.

Но женщина встретила их без укора, без осуждения. Она выслушала. Молча. А потом подошла к Юле, обняла её и прошептала:

— Главное, чтобы он был счастлив. А ты его счастье. Ты теперь — наша семья.

Тем временем.

В другом конце города, в полутемной комнате, Дмитрий сидел напротив двоих мужчин. Один — в дорогом пальто, другой — с тонкой папкой в руках.

— Он может вернуться в любой момент, — тихо сказал Дмитрий. — Руслан не из тех, кто сдается. Он не уйдёт в тень навсегда. Он затаился. И он зол.

— Мы перекрыли всё возможное, — сказал один из мужчин. — Но если он объявится, времени на реакцию почти не будет.

Дмитрий провёл рукой по лицу. Он выглядел старше. Напряжённее.

— Убедитесь, что с Аней всё в порядке. Не оставляйте её одну, даже если она сама этого хочет. Он может ударить через неё. Он мстителен.

Он встал. Подошёл к окну. На стекле отражалась лишь его тень.

***
Октябрь будто замер. Дождь шёл по графику — ровный, затяжной, не ледяной, но назойливый, как нудное воспоминание. Двор перед домом был устлан жёлто-серыми листьями, крыльцо покрыто слоем влаги, и даже воздух казался тяжёлым, чуть солоноватым — как дыхание города, уставшего вместе с ней.

Аня сидела за стойкой в «Кофе у Лебедя» и разбирала документы. Тишина в зале была почти абсолютной. Только тиканье часов и редкий плеск капель по стеклу.

Она медленно перебирала бумаги, проверяла графики поставок, расходы на кофе, оплату подрядчикам. В голове стояла глухая пустота. Она не могла сказать, что страдает — просто было ощущение, что внутри всё стало тише. Гораздо тише, чем нужно, чтобы жить.

Иногда в кафе заходили постоянные — кто-то за латте, кто-то за сырником. Юля иногда вбегала с округлым животом, в растянутом свитере, она выглядела такой домашней, и такой счастливой, что Ане было… немного завидно. Тихо, без злости.

— Папка с налогами на втором столе, — крикнула Юля, пробегая мимо, — и ты обещала поесть! Не забудь, ага?

Аня кивнула и машинально поднесла чашку к губам. Кофе остыл.

Вечером она вышла на улицу — просто так, без цели. Села на ступени перед кафе, натянув капюшон. Ветер поднимал листья с дороги и швырял их обратно. Свет от вывески отражался в лужах, рисуя на воде дрожащего белого лебедя.

Она посмотрела на небо. Ни звезды. Только серое полотно. И всё равно — легче, чем дома.

— Не устала ещё ждать? — донёсся вдруг голос сзади. Это был Артур. Он присел рядом, вручил банку лимонада.

— Не жду, — тихо ответила Аня.

Он не стал спорить. Просто сидел рядом.

— Юля сделала кексы. Знаешь, теперь всё с тыквой. Даже чёртов чай. Осень.

— Осень, — повторила Аня. — Только будто не наступила по-настоящему. Всё как будто задержалось.

— Да, — согласился Артур, задумчиво смотря вдаль. — Как будто кто-то не пришёл.

***

Поздний вечер. Дом погрузился в ту самую тишину, которая наступает только в семейных домах — когда все уже по своим комнатам, когда слышно только тиканье старых часов в холле и чуть приглушённое дыхание города за окном.

На кухне, тускло освещённой лампой под шкафом, Аня сидела, обхватив ладонями кружку. Чай уже остыл, но она не двигалась. В её взгляде — застыло что-то между усталостью и привычкой к тишине.

Дмитрий вошёл в комнату без звука, как всегда. Он двигался так, будто всю жизнь ходил по шахматной доске — осторожно, просчитывая шаги.

— У тебя снова бессонница, — сказал он спокойно. — И ты опять не ела.

Аня едва заметно усмехнулась:

— Ты как охранная система, Дмитрий. Видишь всё.

Он налил ей свежий чай, сел напротив. Не вальяжно — собранно, словно даже за столом остаётся на страже. Под рубашкой у него, как всегда, кобура. В этом доме даже во сне никто не чувствовал себя полностью расслабленным.

— Я живу здесь не просто так, Аня, — сказал он. — Я должен быть рядом.

Она опустила взгляд. Была благодарна — но не умела говорить об этом. А он не требовал слов.

— И всё же, — продолжил Дмитрий, — я не хочу, чтобы ты только выживала. Это не то, чего хотел бы он. И не то, чего хочу я. Ты молодая. Сильная. Но ты должна дышать. Жить. Хоть немного.

— Я не знаю, как, — тихо ответила она. — Всё вокруг напоминает. Всё — как будто он всё ещё здесь. Только его нет.

— Ты не одна, — сказал Дмитрий, мягко, но твёрдо. — Мы все здесь. Ради тебя. И ради него тоже.

Он встал, подошёл к окну, взглянул на двор, на камеры. Проверка — привычка. Силуэт охранника у калитки сменился. Всё под контролем.

— Завтра, — сказал он, не оборачиваясь, — я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Аня медленно кивнула. Она не обещала. Но он понял: она подумает. А это уже было много.

Глава 2. Кофе?

Аня сидела на кухне кафе, сжав салфетку в ладони, будто от неё зависело что-то большее, чем просто смысл двух слов. Пальцы дрожали, глаза были пустыми, как и весь прошедший день рождения. Юля, расправляя свой фартук, обернулась и наконец заметила, насколько Аня бледна.

— Ты точно в порядке? — тихо спросила она.

Аня молча вытащила салфетку из кармана и положила на стол между ними.

Юля взяла её, нахмурилась, прочитала и взглянула на подругу с осторожностью, как будто боялась ранить.

— Это… Это просто совпадение. Или чья-то дурацкая шутка. Ты же знаешь, много кто бывал здесь, Марк был не единственным, кто так пишет.

— Юль… — Аня покачала головой. — Я знаю этот почерк. Я бы узнала его даже во сне.

Юля на мгновение опустила глаза, потом положила ладонь на живот и тихо, почти с болью сказала:

— Ань, я тоже скучаю. Но ты должна идти дальше. Он… он не вернётся.

В этот момент в дверь с оглушительным грохотом влетел Артур.

— Ну, вы где там? — громко прогремел он, с трудом протискиваясь с огромным букетом белых лилий и роз. — Моя прекрасная, беременная фея, это тебе!

Юля ахнула, улыбнулась и бросилась к нему в объятия, и на секунду мир стал другим. Светлым. Прекрасным. Полным надежд и жизни.

Аня наблюдала за этой сценой со стороны, будто через стекло.

— Тебе не кажется, что ты немного… бледный? — шепнула Юля, целуя Артура в щёку.

Тот усмехнулся натянуто, а потом взглянул на Аню.

— А ты всё ещё здесь, Ань? — тихо спросил он. — Ты… что-то случилось?

Она ничего не ответила. Только поднялась и пошла обратно к стойке.

***

За пару часов до этого.

Артур ехал по загородной трассе, уже практически въезжая в город. Его BMW гудела ровно, как всегда, но мысли были разбросаны — о Юле, о будущем, об Ане, которая снова закрылась в себе. Всё казалось странно неустойчивым, будто мир вот-вот соскользнёт с краёв привычной реальности.

И тут в правом зеркале — вспышка.

Мотоцикл. Чёрный, матовый, как кусок ночи, без номеров. Он шёл вровень с Артуром, как будто водителю нравилось держать ту же скорость. Потом байк чуть ускорился, обогнал его, замедлился снова. Почти играл.

— Что за… — пробормотал Артур, нахмурившись.

Он свернул на ближайшую заправку, резко, с нервным рывком руля. Байк не отставал. Через полминуты они оба остановились у колонок. Двигатели заглохли почти одновременно.

Байкер не снимал шлем. Он просто сидел, положив руки на руль, будто ждал. Артур выскочил из машины, ярость и тревога в одном флаконе сжимали его грудь.

— Что тебе нужно?! — почти крикнул он. В его мыслях сразу всплыл Руслан.

Молчание.

— Эй! Ты! Я тебя знаю? — шаг вперёд. — Ты меня преследуешь?

Байкер поднял голову, но сквозь зеркальное стекло шлема ничего нельзя было разобрать, Артура будто пронзила волна узнавания. Он сделал ещё шаг, голос осел, вырвался еле слышно:

— …Кто ты?

Молчание.

Ветер шевельнул кожаную куртку байкера. Он наконец медленно повернул голову к Артуру и сказал всего одну фразу — ровно, будто заранее знал, что именно скажет:

— Как вы назовёте ребёнка?

Артур застыл. Воздух вышел из лёгких, как будто по нему ударили.

Прежде чем он успел произнести хоть слово, байк взревел. Байкер развернулся, и в следующий миг растворился в оранжевом свете заката, словно призрак из чужой памяти.

Артур остался стоять один, с выжженным изнутри именем, которое он не мог произнести вслух.

— …Этого не может быть, — прошептал он.

***

В доме Лебедевых стояла редкая для этих мест тишина. Осень легла на окна холодным светом, позолотив верхушки деревьев и смирив всё вокруг. Казалось, даже воздух дышал медленнее — в такт тому, как будто весь дом пытался не спугнуть хрупкую равновесие, которое с таким трудом удалось восстановить.

Аня просыпалась рано. Без будильника. Без цели. Просто потому, что сон больше не держал её. Первое время после похорон всё внутри будто зацементировалось — она ходила, дышала, говорила, но чувствовала, как каждая эмоция в ней обёрнута слоем ваты. Защитной. Глухой. Безопасной.

Сейчас она снова начала выходить в люди — немного. Лишь в своё кафе.

Она сидела за круглым столом в углу зала, заваленном папками и бумагами. Руки медленно перелистывали документы на регистрацию бизнеса, счета за ремонт, договора на поставки — всё, что она когда-то даже в руки не брала. Теперь это было её дело. "Кофе у лебедя". Название казалось жестокой иронией. Или напоминанием. А может — обещанием.

На столе стояла чашка чёрного кофе. Она давно остыла.

Аня не чувствовала вкуса, но пила его из привычки.

Иногда Юля подсаживалась к ней — аккуратно, не нарушая её молчания. Живот уже округлился, и Юля всё чаще гладила его рассеянно, машинально. Артур носился, смешной и нервный, как будто боялся, что в любой момент не успеет сделать что-то важное. Беременность сделала его одновременно сильнее и мягче.

Они все жили в доме Лебедевых. Бабушка — на первом этаже, тихая, часто сидела на веранде с пледом, молча. Дмитрий настоял, чтобы переезд был немедленным. Он объяснил это безопасностью, но никто не спорил. Просто приняли — как принимают дожди осенью. Мокро, холодно, неизбежно.

В одной из спален жила Лиза. С тех пор как всё случилось, она была… другой. Часто замыкалась в себе, глаза тускнели. Она принимала антидепрессанты, но ни один препарат не мог исцелить то, что выгорело внутри неё. Алексей всё ещё был рядом. Он не осуждал. Не спрашивал. Просто держал её за руку каждый вечер, ложась рядом в тишине.

Он и Дмитрий продолжали общаться, почти по-старому. Иногда сидели в кабинете, обсуждали дела, молча пили крепкий виски, вспоминали молодость. Не обсуждали прошлое. Не обсуждали Марка. Как будто бы и он, и весь хаос, случившийся летом, был каким-то запредельным сном, который невозможно объяснить никому, кто в нём не был.

Аня жила — потому что так было нужно. Потому что кого-то уже нельзя было вернуть, а кому-то она всё ещё была нужна.

Глава 4. Память о ком-то.

Утро выдалось редким — светлым, почти тёплым для конца октября. Воздух в доме напоминал глинтвейн: корица, ваниль, чуть жжёного сахара. Аня проснулась раньше обычного. Не было тяжести. Не было темноты, сжимающей грудь. Внутри — странная ясность, как будто что-то в ней отпустило. Или наоборот — вернулось.

Она потянулась, села на кровати и взглянула на свою ладонь.
Кольцо.
Тонкое, элегантное. Сдержанно-блестящее. Не как символ боли, а как что-то… недосказанное.
Она не сняла его с прошлой ночи. И не собиралась.

В кухне уже хлопотала Юля — растрёпанная, в любимом свитере, с мукой на щеке и ложкой в руке. На плите варилась каша, в духовке пеклись какие-то булочки.

— Ань, это у тебя что?.. — она подалась вперёд, прищурилась.

— Ничего, — смутилась Аня, пряча руку за спину. Но потом всё же вздохнула и показала. — Это… я нашла его вчера. В его квартире. В коробке. С толстовкой. Видимо, он хотел сделать предложение. До всего этого.

Юля замерла. Потом тихо, по-домашнему, обняла её. Без пафоса, без слов. Просто — обняла.

— Знаешь, — прошептала она, — мне кажется, он всё равно знал, что ты скажешь да. Даже если бы наорал до этого. Даже если бы всё пошло не по плану.

Аня усмехнулась сквозь лёгкую грусть:

— Он бы точно всё испортил, но я бы всё равно сказала да.

Юля выдохнула, отпустила.
— Слушай… ты впервые улыбаешься по-настоящему. Мне уже не хочется за тебя бояться.

— А мне… — Аня посмотрела в окно. — А мне не хочется больше прятаться от жизни.

Позже, уже на веранде, с чашкой кофе в руках, Аня заметила, что Дмитрий стоит у машины. Он бросил взгляд в её сторону. Внимательный, почти исповедальный.

— Что за кольцо? — спросил он, не приближаясь. Вчера когда он вез ее обратно он не заметил кольцо.

Аня посмотрела на руку, потом подняла глаза:

— Его. Я нашла его в коробке. Кажется, он хотел тогда извиниться. Сделать всё по-другому. До того, как Руслан меня похитил… До того, как всё покатилось вниз.

Дмитрий долго молчал. Потом кивнул. Один раз — коротко, как будто что-то понял. Или принял.

Он достал телефон.
Пальцы набрали сообщение быстро, уверенно. Отправил. Экран погас.

Аня не заметила.

Но если бы она увидела — прочитала бы только одно:

Она нашла кольцо.
Начинает улыбаться.
Пока всё идёт правильно.

***

— В кино? — переспросил Артур, завязывая шнурки. — Мы правда идём… в кино? Как нормальные люди?

— Удивительно, да, — хмыкнула Аня, надевая куртку. — И никто не похищен, не ранен, не в бегах. Просто кино.

Юля хлопнула в ладоши:

— Попкорн, газировка, бессмысленный фильм про спасение мира. Это именно то, что нам нужно.

В гостиной, у книжного шкафа, стоял Дмитрий. На нём была чёрная водолазка, поверх — кожаная куртка. Вид был такой, словно он собирался не в кинотеатр, а как минимум на разведоперацию.

— Я поеду с вами, — сказал он сухо.

— Дима… — Аня посмотрела на него с теплотой. — Правда. Нам надо просто выдохнуть. Ты можешь один вечер расслабиться?

— Артур не умеет держать пистолет, — буркнул тот. — А Юля в положении. Кто вас защитит?

Артур фыркнул, но промолчал.

— Мы будем в людном месте. Все рядом. Не волнуйся, — мягко сказала Аня. — Побудь дома. Погрей камин. Выпей вина. Почитай что-нибудь.

Дмитрий посмотрел на неё долго. Потом вздохнул и неохотно кивнул.

— Но если что — один звонок.

— Конечно, — улыбнулась Аня.

***

Торгово-развлекательный центр сверкал огнями, как ёлка в декабре. Вечер пятницы наполнил его жизнью — запахи фастфуда, смех подростков, усталые родители с детьми, пары, сливающиеся в поток шагов.

— Аааа, я сумку забыла! — воскликнула Юля. — Господи, я становлюсь как бабушка.

— Беременные бывают забывчивыми, это научный факт, — вставил Артур, уже разворачиваясь.

— Ань, подожди у входа, ладно? Мы мигом, — бросила Юля и поцеловала её в щёку. — Присмотри за нами отсюда!

Аня осталась одна у стеклянных дверей.
Свет витрин отражался в её глазах.
Толпа у входа в торговый центр гудела: смех, музыка, вспышки рекламы. И тут — вспышка звука, словно выстрел — и за ней стремительный рёв мотора.

Чёрный байк, низкий, матовый, без номеров, словно вынырнул из воздуха. Он пронёсся вдоль дороги, нарочно налетев на грязную лужу. Холодная волна воды с шлепком ударила по ногам Ани, забрызгала пальто. Аня вскрикнула и резко отшатнулась назад, но было поздно — холодная влага впиталась в ткань. Мотоцикл — всё тот же чёрный, блестящий, будто выпил свет — остановился у края тротуара. Словно ждал.

Она выпрямилась, отряхнула подол и, не скрывая раздражения, шагнула вперёд.

— Слушай, если ты пытаешься впечатлить — тебе бы сначала понять, кого ты пытаешься впечатлить, — сказала она звонко, с ноткой холодной иронии. — Во-первых, это даже не оригинально. Во-вторых, — она демонстративно подняла руку, и кольцо на безымянном блеснуло в уличном свете, — я как бы уже вне зоны доступа.

На мгновение наступила тишина.

Байкер слегка склонил голову, будто разглядывая украшение. Не сказал ни слова — просто наклонился чуть ближе, затем медленно выпрямился.

— Интересный выбор, — проговорил он, и голос его был странным: не грубым, не насмешливым, но с оттенком чего-то… личного. — Бывает, что кольца носят не для защиты… а чтобы кто-то понял, что всё ещё помнят, — отозвался он, глухо, словно не ей, а самому себе.

Аня замерла. Слова задели — слишком точно, слишком глубоко. Но прежде чем она смогла ответить, к ней подбежал Артур, лицо его было перекошено от ярости.

— Ты опять?! — выкрикнул он и рванулся к байкеру. — Слушай, если ты ещё раз подойдёшь к ней, я…

Он не успел закончить.

Байкер не двинулся с места, не полез в драку. Он просто вскинул ладонь — не угрожающе, а чётко, резко, как будто сигнал: стоп. И Артур… остановился. Что-то в его движении, в осанке, в самом воздухе заставило замереть. В этом молчаливом жесте была уверенность хищника, который не нападёт — только если его не тронут первым.

Глава 5. Сон.

Кино было простым — романтическая комедия, полная глупостей и клише, но именно этого и хотелось. Смех Юли звучал заразительно, Артур время от времени шептал в ухо шутки по поводу героев, а Аня… впервые за долгое время просто сидела, позволив себе быть здесь и сейчас. Без воспоминаний, без боли. Даже попкорн ела — медленно, задумчиво, но ела.

— Тебе идёт быть живой, если ты не заметила.

— А тебе идёт счастье, — ответила Аня, улыбнувшись. — Особенно в виде лишнего килограмма в каждый бок.

— Ты просто завидуешь, что у меня официальное оправдание.

Они смеялись, пока титры шли по экрану, а редкие зрители начали потягиваться к выходу. Артур, подхватив обеих под руки, театрально заявил:

— Леди, надеюсь, этот вечер вы запомните как одну из лучших иллюзий безопасности.

На парковке было уже темно. Ветер срывал бумажки с земли и гнал их вдоль бордюров. Время приближалось к одиннадцати. BMW мягко завелась, и они поехали, болтая о фильме и планах на завтрашний день. Аня смотрела в окно, наслаждаясь редкой гармонией — как будто жизнь снова начала выстраиваться.

Но на развязке, в стороне от выезда из центра, свет фар резко вырвался сбоку — чёрный седан выехал на встречную и резко подрезал их, вынудив Артура ударить по тормозам.

— Чёрт! — рявкнул он, крепче сжав руль.

Машина снова вырулила вперёд, прибавила скорости и резко сбросила её, как будто дразня, держа их между обгоном и торможением.

Аня ощутила, как по спине прошёл холодок. Рука сама потянулась к телефону. Она открыла чат с Дмитрием, быстро нажала кнопку геолокации и ввела короткое сообщение:

«Мы не одни. Отправляю координаты. Черная машина. Артур за рулём, Юля со мной».

Дмитрий прочитал сообщение почти мгновенно. Ответ не заставил себя ждать:

«Принято. Не тормозите. Слежу. Люди на подходе».

Аня убрала телефон, посмотрела на Артура:

— Дмитрий уже знает. Он сказал — не тормозить.

Артур кивнул, стиснув зубы.

— Если они что-то попробуют сделать — пожалеют. Машина у нас с сюрпризами. И, кстати, пистолет я всё же держать умею.

Юля молчала, но держала Анину руку. Машина снова подрезала, как будто проверяя реакцию, но в этот раз BMW ушла влево, сохранив скорость.

Дорога шла узкой полосой между темнеющими зданиями и мрачными деревьями. Из переулка справа вывернула ещё одна машина. Потом третья, медленно и без фар, словно тени выползли из самой ночи.

— Артур… — прошептала Аня. — Их стало больше.

Артур не ответил. Он крепче сжал руль. Одна из машин выехала вперед, преграждая путь. Вторая прижалась сзади.

BMW оказалась в ловушке.

Артур открыл бардачок и достал пистолет. Надёжно, уверенно, без дрожи в руках. В его лице не было страха — только ярость.

Машина остановилась. Он вышел.

— Артур! — вскрикнула Юля, но он уже захлопнул дверь.

Из передней машины вышли двое. Чёрные куртки, холодные взгляды. Один с сигаретой, другой держал руки в карманах. Впереди — мужчина лет сорока с хищной ухмылкой. Он шагнул ближе и лениво, будто издеваясь, произнёс:

— Артур, не так ли? Мы просто... передаём привет. От старых знакомых. Ты нас помнишь.

Артур прищурился, прицел пистолета опустился чуть ниже, но остался направленным в центр грудной клетки говорящего.

— Не горячись, герой. Мы просто... беседуем.

Аня не выдержала. Она распахнула дверь и вышла.

— Что вам нужно? — голос прозвучал хрипло, но твёрдо. — Здесь беременная женщина. Вы хоть это понимаете?

— Всё понимаем, красавица, — один из них усмехнулся. — Мы вообще многое понимаем. Например, как сильно кое-кто хочет, чтобы Вы заплатили за то, что сделали.

— Руслан? — спросила Аня. — Это он?

Мужчина со щербатой ухмылкой чуть наклонил голову, как будто смакуя загадку.

— А может, и не он. Угадайте с трёх раз.

— Ты зря вышла, Аня, — рыкнул Артур, не отпуская пистолет. — Садись обратно.

— Я не могу. Это из-за меня. Всё из-за меня.

— И всё закончится с тобой, если ты не вернёшься в машину, — сказал Артур уже сквозь зубы, глазами не отпуская людей впереди.

Те всё ещё не доставали оружие. Но в воздухе повисло ощущение, будто это вопрос времени. Секунды. Полсекунды.

И где-то там, за поворотом, в темноте, уже мчалось нечто другое. Быстрее фар, быстрее слов.

Тишину, натянутую как струна, внезапно разорвал рокот мотоцикла.

Чёрный, блестящий от света фар, байк вынырнул из темноты и с визгом шин остановился прямо посреди дороги. Фары ослепили стоящих.

— Эй, что за вечеринка? Я без приглашения, но с настроением, — раздался голос из-под шлема — дерзкий, почти насмешливый.

Мужчины у машин резко обернулись.

— Это кто ещё такой? — буркнул один из них, щурясь на мотоциклиста.

Байкер поднял руки, будто сдаётся:

— Ребят, спокойно. Я просто проезжал, увидел кучу угрюмых мужиков и подумал — ну наконец-то кто-то начал снимать новую часть "Крестного отца". Только где камеры?

— Проваливай, — прорычал тот, что был с сигаретой. — Это не твоё дело.

— Ну вот, а я думал, у вас тут "Добро пожаловать", — усмехнулся байкер. — Кстати, я уже вызвал полицию. Так, знаете… для атмосферы. Сейчас приедут, обсудите всё это на бланках.

— Разобраться с ним, — рявкнул старший.

В ту же секунду одна из машин резко сорвалась с места и рванула в сторону байкера.

— Ай-ай-ай, — байкер покачал головой. — Я только мотоцикл отмыл!

Он не стал дожидаться, когда машина доберётся до него. И мотоцикл с визгом шин ушёл в сторону, словно растворяясь в ночи.

Машина рванула за ним.

И тут — воющий гул. С другой стороны улицы с сиренами и в полной скорости подъехали две машины.

— Это свои! — закричала Аня, узнав номер — одна из машин Дмитрия.

Из них выскочили люди. В бронежилетах, с оружием. Быстро, чётко, без паники. Один из них сразу метнулся к Артуру.

— Всё под контролем. Дмитрий отправил нас. Уведите женщин к машине, быстро!

Глава 6. Привет.

Утро было серым. Город просыпался нехотя — лениво тянулись фары машин по мокрому асфальту, где-то вдалеке слышался лай собак, и только внутри дома, в тишине спальни Ани, сердце било тревожный набат.

Она резко села на кровати. Пот катился по вискам, дыхание сбилось, руки дрожали. Простыни были спутаны, окно распахнуто — в комнату врывался холодный воздух, пахнущий мокрой листвой и октябрём. Всё казалось таким настоящим… но всё ли?

Аня встала, босыми ногами ступила на пол. Подошла к окну, заглянула в рассвет — ни следа, ни звука, ни намёка. Только пустая улица и тишина, как будто ночь ничего не забрала, но и ничего не принесла.

— Сон… — прошептала она, прикасаясь пальцами к подоконнику. — Это был всего лишь сон?

На сердце давило. То ли от тяжести сна, то ли от разочарования, которое не отпускало. Она машинально провела рукой по лбу — словно могла стереть чужой поцелуй, если он всё же был.

Позже, на кухне, с чашкой остывающего кофе, она всё-таки решилась рассказать.

— Мне приснился он, — сказала она, глядя в окно, не поворачивая головы. Дмитрий, стоявший у плиты, лишь краем глаза посмотрел в её сторону. — Он был в комнате. Мы говорили. Он… поцеловал меня в лоб. Всё было как по-настоящему. Я… проснулась в холодном поту.

Дмитрий поставил ложку на стол. Медленно подошёл, сел напротив.

— Тебе нужен не сон, Аня. Тебе нужен покой. — Он говорил спокойно, без осуждения, но с тем старшим, тяжёлым знанием, которое не нуждается в доказательствах. — Это нормально. Работа с психологом — правильное решение. Ты держишь в себе слишком много. Даже если ты не хочешь говорить об этом.

Она отвела взгляд, улыбнулась — криво, с грустью.

— Просто… Он был слишком живым. Слишком… моим.

Дмитрий кивнул. Он не спорил. Просто смотрел на неё — и впервые за долгое время выглядел уставшим.

— А может, это не ты видела сон, Аня. А кто-то просто решил в нём побыть. Слишком недолго.

Она не знала, что на это ответить. И просто допила свой холодный кофе.

Дом к полудню наполнился обычными звуками — шорохами, голосами, смехом и запахом яблочного пирога. На кухне бабушка возилась с тестом, ворча, что в наше время "мука была не такая рыхлая", Юля с Артуром спорили, какого цвета будет комната малыша, и спор этот больше напоминал игру, чем конфликт.

Аня сидела у окна в гостиной с очередной кружкой кофе, глядя, как солнечные лучи лениво ползут по полу. Казалось, дом выдохнул. После всех потрясений — наконец тишина. Спокойствие. Обыденность, которую раньше так легко было не замечать, теперь казалась чем-то почти драгоценным.

— Ты хоть иногда отдыхаешь, Дим? — спросила она, стараясь говорить легко, будто между делом.

— Только когда все живы и дома, — хмыкнул он, глядя в экран телефона.

Раздался короткий виброзвук. Он машинально повернул экран в сторону от Ани, но она всё же успела увидеть, как на экране всплыло уведомление:

Номер скрыт

«У неё крепкие нервы. Но ты не забывай, что даже броня ржавеет от слёз.»

Аня прищурилась.

— Это кто? — спросила она слишком спокойно.

Дмитрий, не поднимая глаз:
— Один из информаторов. Не обращай внимания. Они любят поиграть в поэтов.

Он встал и, как бы невзначай, убрал телефон в карман. Аня наблюдала за ним внимательно, слишком внимательно — и он это заметил.
— Даже не думай, — бросил он через плечо, выходя. — У меня на телефоне больше защиты, чем на твоей душе. Не стоит тратить нервы.

***

Кафе шумело и гудело — аромат свежей выпечки вперемешку с кофейными нотками наполнял воздух. Официанты, как по команде, заулыбались, когда Аня вошла. Кто-то махнул рукой, кто-то крикнул с кухни:
— Шеф пришла!

Она лишь кивнула слабо, чуть устало, и направилась к своему кабинету. Мир снаружи бурлил, но внутри было тихо. Уютный полумрак, ноутбук на столе, цветы в вазе — белые кустовые розы, те самые, что Юля с Артуром теперь приносили почти каждую неделю. Они стояли в стеклянной вазе, упрямо раскрывая лепестки, будто вопреки всему.

Аня провела по ним пальцами, достала телефон и сделала снимок. Тёплый свет упал на розы идеально, мягко и символично.

Она открыла историю и, не задумываясь, написала:

«Принц оставил свою розу, но роза посеет в памяти занозы.»

Всё. Отправить.

Экран мигнул — история опубликована.

Где-то далеко, в другой части города, в тени старого склада, байкер в чёрной толстовке и с перевязкой на запястье сидел на ступеньках и пролистывал сторис. Пальцы — чуть шершавые, мозолистые, будто от гитарных струн или от рукоятки оружия — остановились. Экран показал белые розы. И её слова.

Он тихо выдохнул, провёл по щетине ладонью. Ни улыбки, ни гримасы — только взгляд, в котором плескалась старая боль.

Он ткнул по клавиатуре короткое сообщение — ответ в сторис, анонимный, с фейкового профиля:

«Розу не забывают — даже если она осталась в прошлом. А занозы… значит, всё ещё чувствуешь.»

Отправить. Закрыть. Телефон убрался в карман. И тень снова стала частью города.

***

Заправка была почти пуста. В воздухе висел запах бензина, тёплый ветер гнал пыль по асфальту. Фонари мигали — лениво, как будто устав от долгого дежурства. Артур стоял в тени рядом с углом здания, затаившись. Сердце грохотало в груди.

Он увидел его — тот самый байкер. Чёрная куртка, высокий воротник, перчатки. Руслан. Артур был уверен, что под шлемом скрывается именно он. Байкер направился к мотоциклу, и Артур шагнул ему навстречу. Спокойно. Уверенно. Без страха.

— Ну что, наигрался? — проговорил он глухо. — Хватит шутить. Выходи из тени.

Байкер остановился. Молчал. Потом будто бы вздохнул и, не говоря ни слова, направился за угол здания. Артур последовал. Там было темнее, тихо — будто сама ночь накрыла этот клочок мира.

Байкер подошёл ближе, молча, словно принимал вызов. А потом — снял шлем.

И Артур замер. Сердце остановилось на полудыхании.