Из случайного любовника в жениха

Серия 1. Эпизод 1

Самолет садится мягко — едва ощутимый толчок и я облегченно выдыхаю.

Боюсь летать. Но очень хотелось отдохнуть.

Рядом просыпается мама и осматривается. Папа шепчет, что мы приземлились. Самолет ощутимо замедляется.

Я вздыхаю и прижимаюсь щекой к прохладной стене у иллюминатора. В груди что-то сладко замирает: незнакомый аэропорт уже манит к себе, обещая приключения, яркие дни и бессонные ночи.

Хотелось бы, чтобы так оно и было!

Мы выходим на трап, и сразу обволакивает тепло, густое, медовое, пропитанное запахом моря и южных цветов. Я прикрываю глаза, позволяя коже впитать этот воздух, этот новый город, который сейчас открывается передо мной.

— Машенька, не отставай, — взволнованно окликает мама, поправляя элегантную соломенную шляпу. Она прекрасна, но слегка нервничает — я знаю эту улыбку, за которой скрывается что-то большее, чем просто беспокойство от перелета.

Но мне так хорошо, что я ни о чем не хочу думать.

Папа идет впереди, широко шагая, он по-хозяйски оглядывает окрестности и улыбается местным, приветственно кивая каждому встречному. Они отвечают взаимностью: тепло, ярко, улыбки у них такие, будто они уже знакомы тысячу лет. Мне нравится эта открытость. Кажется, грузины встречают гостей не просто радушно, а с какой-то особой заботой — точно самых дорогих родственников.

Мы быстро проходим контроль и выходим из здания аэропорта. Я чувствую, как вдыхаю свободу, она уже здесь — витает в воздухе, пропитывает мое сердце. Нас тут же окликает улыбчивый мужчина с пышными усами:

— Добро пожаловать в Грузию, дорогие гости!

Он широко разводит руки, словно готов обнять сразу всех. Я смеюсь, неожиданно для себя, и машу ему в ответ рукой.

Мы садимся в такси, которое заказал папа заранее, и едем по узким улицам Батуми. Открытое окно, ветерок играет с волосами, и я с удовольствием смотрю на пальмы, яркие вывески на незнакомом языке, на людей, которые никуда не спешат и будто знают, что жизнь надо проживать медленно и с удовольствием.

— Мам, — говорю я, прижимаясь к ее плечу, — а зачем именно Грузия? Почему не Турция или Греция, например?

Она переглядывается с папой так быстро и так нервно, что я моментально все понимаю. Ну, или догадываюсь. Моя мама никогда не была талантливой актрисой.

— Просто… Грузия — это красиво, необычно, и тут… очень вкусная кухня.

— И грузины красивые, — добавляет папа, хихикая себе в бороду.

— Прекрати, Володя! — шикает мама, но тоже смеется, пряча улыбку ладонью.

Вот и все. Мое внутреннее чутье не подвело. Они что-то задумали. И это «что-то» явно связано не только с достопримечательностями или хинкали. Я делаю вид, что ничего не понимаю, но внутри уже бушуют волны сладкого предвкушения чего-то запретного и совершенно непредсказуемого.

Ладно, чего бы они не напридумали, я буду все равно этой ночью отдыхать. Хочется сбежать от них и танцевать до рассвета.

Отель встречает нас прохладным холлом, высокими потолками и звоном хрусталя, отражающегося от огромных люстр. Пока родители заселяются, я изучаю холл, поправляю волосы перед зеркалом. Отражение смотрит на меня лукаво: светлые локоны падают на плечи, губы чуть приоткрыты, а в глазах — неприкрытое желание приключений.

Поднявшись в номер, я бросаюсь на кровать, распахиваю руки в стороны, и счастливо вздыхаю.

— Наконец-то! — шепчу я потолку, будто делясь с ним секретом. — Я готова оторваться по-настоящему.

Мама заглядывает в комнату, вздыхает, снова улыбаясь так нервно, будто только что поймала меня за курением, хотя сигарету я не держала в руках ни разу в жизни.

— Доченька, мы с папой на ужин, а ты отдохни пока.

— Хорошо, — послушно киваю я, не веря ни единому слову. Какой отдых, когда где-то за окнами жизнь кипит и переливается яркими огнями, музыкой и весельем? Но мама удовлетворена ответом, закрывает дверь и удаляется.

Я быстро вскакиваю, вытряхиваю чемодан на кровать, выбирая легкое короткое платье цвета персика, подчеркивающее мою фигуру. Наношу каплю духов на шею, поправляю волосы и, закинув сумочку на плечо, покидаю номер.

— Прости, мам, — улыбаюсь я себе, пробегая мимо зеркала. — Я не девочка-паинька, хоть ты и старалась ее воспитать.

Сердце стучит в груди чаще с каждым шагом. Я ловлю такси прямо у входа и прошу водителя отвезти меня туда, где сейчас самая бурная ночная жизнь.

— Хочешь потанцевать, да? — спрашивает он, улыбаясь в зеркало заднего вида. — Море, танцы, хорошая музыка… Знаю место.

— Тогда именно туда, — смеюсь я.

Машина срывается с места, и меня охватывает чувство абсолютной свободы. Мне немного страшно, немного волнующе, но больше всего хочется смеяться. Хочется жить здесь и сейчас, без оглядки, без страха, без контроля родителей, которые наверняка думают, что я все еще читаю книжку в номере.

Я прикрываю глаза и улыбаюсь.

Сегодня я свободна.

Эпизод 2

У меня внутри все сладко сжимается, когда я вхожу в клуб. Волна прохладного дыма, сладкий привкус коктейлей и пульсирующий бит моментально окутывают меня с головы до ног.

Полумрак пронизывают вспышки неона, превращая лица вокруг в мерцающие силуэты. Парни и девушки здесь словно из клипов: раскованные, дерзкие, красивые и немного безумные. Танцуют, как в последний раз, смеются, словно им никогда больше не будет так хорошо. Отдыхают от своих проблем и забот, забыв обо всем…

Я замираю у бара, переводя дыхание, будто перед прыжком. На мне легкое персиковое платье, чуть прозрачное в свете прожекторов, и я ощущаю себя другой — взрослой, живой и свободной, не чьей-то дочерью, не хорошей девочкой, а просто собой. Это чувство пьянит лучше любого коктейля.

Бармен с серьгой в ухе и озорной улыбкой замечает меня:

— Что тебе налить, чтобы расслабилась?

— Что-нибудь, от чего я забуду, что я сбежала от родителей сюда, — шучу я.

Он смеется и наполняет высокий бокал ярким, искрящимся напитком цвета клубничной конфеты. Глоток приятно обжигает язык.

Я поворачиваюсь к танцполу, и тут же встречаю его взгляд.

Он стоит чуть в стороне, опершись на стойку, и смотрит на меня так, будто уже знает все мои тайны. Высокий, загорелый, с темными волосами, слегка взлохмаченными так, словно он только что встал с кровати. Белая рубашка расстегнута чуть ниже, чем нужно, открывая загорелую кожу и цепочку, поблескивающую на ключице. Скулы острые, губы лениво улыбаются, а глаза… Такие глаза не гонятся за добычей. Добыча сама идет к ним.

Он смотрит медленно, оценивающе, и по моей спине бегут мурашки. Он поднимает бокал, словно произносит тост только для меня. Я делаю шаг вперед, почти непроизвольно.

— Ты не заблудилась, Золушка? — его голос низкий, с приятной хрипотцой, будто он недавно курил, но больше не курит.

— Золушка обычно на балу, а здесь, кажется, дикая вечеринка, — отвечаю я.

Он улыбается, словно одобряет мою дерзость:

— Тогда я Принц, только вместо тыквы — текила.

— А туфелька?

— Лучше без туфельки. И без туфель.

Мы оба смеемся, легко и свободно. Он подходит ближе, запах его парфюма смешивается с ароматом крепкого алкоголя, терпкий, древесный, с нотами чего-то запретного.

— Глеб, — представляется он, протягивая руку. Пальцы длинные, сильные, уверенные.

— Маша.

— Красивое имя. Подходит девушке, с которой хочется сбежать прямо сейчас.

Я поднимаю бровь, но не отстраняюсь, мне нравится его уверенность.

— Часто спасаешь девушек от скуки?

— Только тех, кто выглядит так, будто хочет приключений.

Я улыбаюсь:

— Местный?

— Нет, я сбежал от родителей в отеле. Мы, похоже, похожи.

Я смеюсь, касаясь его плеча — движение спонтанное, но мне нравится ощущать тепло его кожи сквозь тонкую ткань рубашки.

— Откуда ты? — спрашивает он, наклоняясь ближе, его губы почти касаются моего уха.

— Из Подмосковья, — чуть хрипло отвечаю я.

— Почти столичная девушка, значит.

— А ты?

— Питер. Но настроение сегодня южное, — шепчет он, и его дыхание щекочет мою шею.

Он берет меня за руку и притягивает к себе:

— Танцуем, девочка из Подмосковья?

Я не успеваю ответить, потому что мы уже двигаемся под музыку так, будто танцевали вместе сотню раз до этого. Его ладони уверенно ложатся на мою талию, пальцы легко касаются обнаженной кожи, от этого касания жар разливается по всему телу. Мы притягиваемся друг к другу все ближе.

Музыка заглушает все, стирая границы времени и пространства. Я теряю себя в запахе его тела, в его прикосновениях и взгляде, в котором читается все, что он хочет сказать, но не произносит вслух.

— Ты удивительная, — шепчет он прямо в губы.

— А ты опасный, — отвечаю я, улыбаюсь и тут же добавляю: — Мне это нравится.

— Проверим?

И я уже знаю, что готова потеряться этой ночью, в нем, в том, что я делаю то, что хочу по-настоящему. Без страха и без сожалений.