Избранная в Академии. По шагу за раз

1 глава

Эйлин

― Мама, мама, ну скоро уже?

Маленькая девочка нетерпеливо дергает красивую высокую женщину с янтарными кудрями, которая лишь улыбается в ответ.

― Потерпи, Эйлин, видишь, очередь большая. Папа уже нас ждет, скоро и мы зайдем.

Девочка не может терпеть, скача то на одной ножке, то на другой, встряхивая непослушной каштановой шевелюрой. Она не понимает, почему в торговый центр, где много красивых вещей, кафе с вкуснейшим мороженым и классная детская игровая площадка, нельзя войти просто так, не выжидая огромную очередь на улице.

Из стеклянной двери два здоровяка в черной униформе выводят высокого мужчину с длинными вьющимися волосами, который пытается вырваться, но те держат крепко.

Отец.

Девочка рвется вперед, но мама крепко держит ее за руку.

― Вы не имеете права! ― Голос отца дрожит от негодования.

― Еще как имеем! Таким, как вы, здесь не место!

Мама резко разворачивает ее к себе. Вместо длинной очереди, огромного стеклянного здания и отца, которого пытаются столкнуть со ступенек мужчины в черном, девочка видит лишь синий с золотой бляшкой поясок на выходном платье матери.

― Значит, сегодня не будет мороженого? ― печально спрашивает она, подняв глаза на маму, которая ее будто не слышит. Она смотрит вперед, ее взгляд застыл, губы предательски дрожат.

― Нет, милая, в следующий раз… ― выдавливает она через несколько секунд.

― А почему…― Девочка пытается подобрать нужные слова, но она слишком мала для этого. ― За что они его выгнали? Ведь папа ничего плохого не сделал!

Мама молчит какое-то время, на ее лице мелькает целый ряд эмоций.

― Потому что он дракон, ― отведя глаза, быстро произносит она.

***

― Ты что, заснула? Не тормози!

Резкий тычок в спину. Ах, да. Стоит мне только задуматься, как уплываю мыслями и ничего не слышу.

Так, Эйлин, соберись. Это твой шанс все изменить. У тебя получится.

Невольно сжимаю руки в кулаки ― моя боевая позиция. Что ж, я здесь для того, чтобы никто больше не смел меня унижать. Меня ждет факультет Боевых Искусств, ведь я много чего умею.

Правда это поступление ― одно разочарование и испанский стыд. Я-то думала, что надо сдать экзамен, проявить себя… но вместо этого стою в очереди уже битых полчаса, чтобы добраться до Магического Куба, вложить руку в специальное отверстие и…

Этот Куб засветится красным и выдаст мне талон на факультет мечты. Он, несомненно, почувствует мое огромное желание стать воительницей, вступить в армию Непобедимых, чтобы в скором будущем сразиться с Лазурным Драконом.

А еще было бы неплохо изучить мощные магические приемы, которые не преподают в школе, хотя бы ради того, чтобы стать сильнее черного кристалла, которым тетушка каждый раз воздействует на меня, когда хочет добиться желаемого.

Все, что я хочу ― навсегда расквитаться с прошлым, оставить его за спиной, которая вся покрыта шрамами. Об этом никто не знает и… не узнает. Я не собираюсь замуж. Очень скоро я окажусь в рядах тех, кто не побоится выступить против Лазурного Дракона. И тогда огонь, что порой сжигает меня изнутри, может быть, погаснет.

― Ах… ты только посмотри!

― Да это же сам профессор Грейсон! Просто душка… да отодвинься же ты, весь вид загораживаешь…

― Дайте и мне посмотреть!

Слыша эти восторженные шепотки сзади, невольно обращаю внимание на молодого мужчину лет тридцати, который только что подошел и занял одно из роскошных кресел профессоров, и только глаза закатываю. Да, спорить не буду, он и впрямь красив: густые темно-каштановые волосы, точеные черты лица, но больно уж мрачный взгляд. Кажется, он из тех, от кого стоит ждать подвоха и разных проблем. А мне проблемы не нужны.

Я здесь не для того, чтобы заводить отношения, тем более с профессорами. Меня это совсем не интересует.

― Волнуешься?

На меня смотрит миниатюрная девушка с серыми глазами, стоящая спереди. Несколько минут назад она вела себя очень странно: то выглядывала куда-то, то пряталась за спинами, и все куталась в длинный платок, который скрывал ее почти целиком. Она закрывала им голову и половину лица. Я наблюдала за ней некоторое время, чтобы не умереть от скуки, а потом мне и это надоело.

И вот теперь она зачем-то обернулась ко мне и задала вопрос. Платок, которым она укрывалась, упал ей на плечи, а потом и вовсе оказался на полу. Я, как завороженная, разглядываю необычный цвет ее волос ― белый, почти седой. И длина внушительная ― до пояса.

На волосы всегда обращаю внимание. Это больной вопрос. Моя шевелюра никак не хочет складываться в нормальную прическу… я уже смирилась. Почти.

Странно, чего это она так заинтересовалась моим душевным самочувствием? Мы ведь незнакомы, да и абитуриенты в целом не слишком приветливы: здесь каждый сам за себя.

― Нет, ― вру, сцепив до боли пальцы. Наверняка от ногтей останутся царапины. Ну и пусть.

― А я ― да, ― говорит та. ― Немножко.

Девушка выглядит бледной, и эта бледность нездоровая, как будто она перенесла тяжелую болезнь, а может до конца и не оправилась от нее. Я знаю, как выглядят больные: уж я-то перевидала их сотни… если не тысячи.

Интересно когда-нибудь подсчитать, сколько тетушка на мне наварила. На моем даре исцелять.

А еще она смотрит на меня слишком внимательно и как-то загадочно. Не нравится мне все это.

― Я Риси, ― продолжает она, как будто больше не с кем поговорить. Видимо, не с кем. ― Просто Риси. Так меня зовут близкие… Ты тоже можешь так меня называть.

И улыбается почти детской, беззащитной улыбкой.

― Эйлин, ― представляюсь без всякой охоты. С чего эта девушка взяла, что мне нужны друзья? Да еще и в «близких» меня записала, с какой это радости?

2 глава

Лорен

― Лори, а это Лазурный Дракон тогда наслал на меня болезнь, да?

Она расспрашивает меня бесконечно, доверчиво прижимаясь ко мне слабым тельцем: кто он, как выглядит, что ему нужно? Прискачет ли рыцарь на белом коне, чтобы ее спасти? Эти невинные детские вопросы отзываются жгучей болью внутри.

― Лори, ты меня защитишь, правда? Ты такой большой и смелый… я ничего не боюсь, когда ты рядом!

Нежная малышка, тянет ко мне руки. Почти прозрачная. Почти мертва. Я мог ее спасти. И спас. Но какова цена?

Тот еще рыцарь.

Если бы я только знал…

Но нет. Прошлого не воротишь.

Картинка блекнет, растворяется в воздухе, а на ее место приходит новая: сумрачный свет, огромный замок с башнями, устремляющимися вверх. И темная фигура в плаще, которая крадется, пригибаясь низко к земле, и выбирает те места, где тень погуще.

В руках ― сверток размером с кошачью голову.

Я знаю, что внутри.

И знаю, что произойдет через несколько минут.

Просыпаюсь, резко сажусь, комкая одеяло и пытаясь отдышаться. Этот ужасный сон, который повторяется бесконечно. Он ужасный лишь тем, что в нем мне снова восемнадцать, и я снова и снова совершаю роковую ошибку.

Перед глазами список из фамилий, начертанных на дощечке жгуче черным, как запекшаяся кровь. Берри, Питерс, Дэвис, Вильсон…

Их двенадцать. Как месяцев в году.

Они звучат беспрерывно в голове, как скороговорка. И так без конца.

С тех пор прошло десять лет, но легче не стало.

***

День не задался с самого начала. Совсем забыл, что сегодня день, когда приезжают первокурсники на поступление. А ведь именно на сегодня назначено очередное слушание по вопросу, кому достанется дом моих родителей. Мой дом. Осталось только подписать бумаги и получить его во владение: годы тяжб дали свои плоды, но дело еще не завершено: кузен все еще мечтает оттяпать даже не кусок имения, а все целиком, оставив меня ни с чем.

Я почти выиграл, почти победил… Остался всего лишь один шаг… Но почему, почему именно сегодня ― все и сразу?

Реджина Мальфас строга и непреклонна. Ей ничего не стоило отпустить меня всего лишь на один день, когда я особо не нужен, только стоять и смотреть на унылую толпу адептов, как те получают билет в «счастливую жизнь».

Сижу на распределении ― только время теряю. Перед глазами смутно. Дом, слушание… только об этом и думаю. О том, что мой бессовестный кузен сейчас имеет передо мной огромное преимущество, потому что он ― в зале суда, а я ― здесь, прозябаю и занимаюсь ерундой.

Не сестру же мне отправлять в суд, решать все эти дела, ну в самом-то деле!

В груди закипает злость. Наедине с собой я могу признаться, что ненавижу то, что делаю. Мне противны все эти люди, чтение лекций, которые так же бесполезны, как и то, что я сейчас здесь стою. Просто это единственная работа, которая мне досталась из милости. И все благодаря тому, что госпожа Мальфас решила дать мне шанс. Зачем-то. Она ― сильный маг и, конечно, ей достаточно было одного взгляда на меня, чтобы понять, кто перед ней.

Смотрю, как драконы один за другим занимают место на боевом факультете и давлю в себе привычную ненависть. Из толпы абитуриентов мой взгляд выхватывает адептку с пышными, даже чересчур, волосами, которые делают ее похожей на неухоженного лохматого домовенка. У нее яркие выразительные глаза, бледное лицо, вздернутый нос. Ее грудь высоко вздымается. Волнуется.

А еще она вертит головой в разные стороны, приоткрывая пухлые губы, и поводит плечами так, как будто не привыкла ходить в платье, и оно ей жмет. Никаких манер.

Тут же осаждаю себя. Какое мне дело до этой девчонки? Не передать, как устал от цепких взглядов, направленных на меня, будто представляю собой особую ценность и вообще жених на выданье. Не хочу даже знать, как и в каких сценах меня рисуют в своем воображении романтичные барышни, которые явно не учиться сюда пришли. А драконов просто видеть не могу, только потому, что один из них разрушил мою жизнь. Точнее ― я сам ее разрушил, поверив страшной лжи, когда все могло быть совершенно иначе…

Но от этого не легче

― Эйлин Фелл!

Внутри все переворачивается. Нет… не может быть. Одна из них… Одна из двенадцати.

Фамилии в нашем королевстве не повторяются. Может, она приезжая? Только… откуда? Из-за гор? Говорят, что там никого нет, там край земли. Оттуда никто никогда не приезжал и туда никого не отправляли, чтобы проверить ― горы слишком высоки, ни один дракон не одолеет.

Нет, все это бред чистой воды.

И эти голубые искры от ее руки…

Час от часу не легче.

Целительница. Очень сильная, одна из немногих в Эсхалионе… если не единственная на сегодняшний день.

К тому же, в ней явно драконья кровь: волосы не дадут соврать.

Голова нестерпимо болит, словно ее сдавил железный обруч, который с каждый секундой становится все уже и уже.

Несчастная. Она пока еще не осознает, какая судьба ей уготована.

Что могу сделать? Ничего.

Я не хочу видеть никого из них. Никогда. Не сталкиваться с теми, которые носят фамилии, крутящиеся в голове скороговоркой:

Берри, Питерс, Дэвис, Вильсон…Фелл.

3 глава

Эйлин

Никогда не любила голубой цвет. Он напоминает о дне, когда погибли родители.

Их убил Лазурный Дракон, наш главный враг, который затаился до поры, до времени. Которого нужно уничтожить раз и навсегда, чтобы он перестал насылать на людей неизлечимые жуткие болезни.

Никто не знает, где он. Кто он такой. Может, обычный дракон-оборотень, как тот белобрысый, к примеру. А может, дракон-мутант, один из тех, которых используют для полетов ― волшебное животное, которое вполне когда-то могло быть человеком… а может, и нет. Этого никто точно не знает.

В общем, второе маловероятно.

Даже если этот дракон ― не человек, то за ним обязательно должен стоять настоящий злодей с человеческими мозгами. Ни одно животное в мире не додумается использовать темную магию для создания черных кристаллов, насылающих проклятия.

Поэтому… я просто не понимаю. Откуда взялось это гадкое лазурное свечение в Кубе? Какой идиот додумался написать на вступительном талоне слово «целительский»?

Ненавижу исцелять. Всю жизнь только и делала это. Поневоле.

Слишком много сил уходит. А еще это неприятно и даже больно. Но всем плевать, лишь бы только получить свое.

Нет, пожалуйста… можно я попробую еще раз? Вышла какая-то ошибка, Куб сломался, это все неправда…

Пол, стены, потолок кружатся, словно в карусель, которая все набирает и набирает оборотов. Профессора, адепты превращаются в мутные цветные пятна. Лечу ― куда-то. Меня мягко подхватывают под плечи, и вот, я уже сижу на чем-то твердом, устойчивом, прислонившись спиной к такой же твердой гладкой поверхности. Все, прилетели.

По залу летают шепотки и вздохи. Воздух наполнен тревогой. Открываю глаза: прямо передо мной стоит высокая худая женщина со строгим пучком черных волос, в насыщенно-бордовой мантии со значком-гербом Академии сбоку на груди и с крупным кулоном на шее, в котором переливается яркий камень, напоминающий топаз.

Ректор. Реджина Мальфас. Слышала о ней, когда еще училась в магической Алмазной школе. Профессор Зейнарис мне о ней рассказывал, как о строгой, но справедливой женщине, которую все немного побаиваются, но вместе с тем и уважают за непреклонный характер.

Прекрасно. Я брякнулась в обморок перед всеми, и сейчас на меня смотрит в упор сама ректор Академии… На меня, которая собиралась стать адепткой факультета Боевых Искусств. Стыд и срам.

И как теперь, скажите на милость, просить у нее дать мне второй шанс?

― Куб… ― хрипло начинаю я, но ректорша снисходительно улыбается, растягивая тонкие губы, и выставляет руку ладонью вперед, призывая замолчать.

― Не стоит тревожиться, адептка Фелл, ― сухо произносит она. ― Вы зачислены в Академию. Все волнения и страхи позади, не так ли?

Чувствую себя придурашной, сидя на полу, в то время как ректорша возвышается надо мной. Конечно, она не станет подавать мне руку, чтобы помочь подняться Что ж, я не гордая, встану сама.

― Да… простите, что так вышло, ― выдавливаю из себя, глядя в холодные темные глаза ректорши. Ее натянутая улыбка тоже не греет, но кто я такая, чтобы мне здесь приветливо улыбались?

Поэтому, не обращаем внимания. В моей жизни были взгляды и похуже.

Главное ― Куб вроде бы цел. Я его не сломала, и меня не накажут. И я уже в АМС. А это значит, много месяцев подряд я буду здесь жить, не считая летних каникул, и это время покажется мне раем…

Покажется ― если я закрою глаза на некоторые нюансы. Например, на то, что я не попала на бойцовский факультет, как хотела. И учить меня будут тому, что я и так прекрасно умею.

― Пройдите на свое место, ― властно произносит ректор. Я машинально повинуюсь, становясь в ряды адептов, над которыми серебрится табличка «Факультет Целительства».

Госпожа Мальфас отходит, точнее ― по-королевски отплывает к своему законному месту, больше напоминающему трон, чем обычное кресло, где она должна сидеть. Как в тумане, я смотрю на подол ее мантии, который волочется по полу и мне кажется, что по нему пробегают искры, но это, наверное, из-за мушек в глазах. Ужасно не хватает опоры ― не за людей же мне хвататься, в самом-то деле!

Чувствую чью-то руку на своем плече, вздрагиваю и оборачиваюсь.

― Как ты? ― Риси сочувственно смотрит на меня. Кажется, она всерьез решила записать меня в подруги. Что ж, вопрос времени, когда она откажется от этой бесплодной затеи.

― Все в порядке, ― бросаю я и делаю вид, что больше ее не замечаю.

Я не в порядке. Я никогда не буду в порядке. Прямо сейчас мой мир пошатнулся, и почву выбили из-под ног. Сегодня… нет, лучше завтра, когда суматоха поуляжется, соберусь с духом и попрошусь к ректорше на аудиенцию. Буду умолять, даже в ноги упаду, если нужно, только чтобы мне позволили еще раз приложить руку к Магическому Кубу.

Не для того ли я сбежала от тетушки и ее издевательств, чтобы навсегда забыть о целительстве?

Последний месяц лета жила у профессора Зейнариса. Он случайно узнал о том, что со мной происходит, и забрал меня. Молча. Без предисловий. Ну как забрал ― я сама к нему пришла. Смогла вырваться. Чудом. Мне было страшно говорить больше положенного, но говорить не пришлось: мой жалкий видок рассказал все сам за себя.

Профессор меня не жалел ― знал, как я к этому отношусь. Выделил мне комнату, а после и направил в Академию, где я теперь могу на целых пять лет забыть о существовании тетушки Кэсс и всего, что с ней связано.

Еще он, как мог, готовил меня к поступлению, рассказывая, что каждый год для адептов там предлагаются разные испытания.

О, я была готова к самым сложным экзаменам. Но… где они, спрашивается? Где испытания, во время которых я должна проявить себя? Только этот дурацкий Куб, висящий в воздухе. Откуда вообще ему знать, кто я и чего хочу?!

Зла на этот тупой артефакт не хватает.

Профессор Зейнарис, видимо, не знал об обновлениях и мыслил по-старинке. В его возрасте это ой как простительно. Но я просто дико разочарована. Чувствую себя бесполезной. А еще почему-то ― загнанной в ловушку. Снова.

4 глава

Эйлин

Знакомые серые каменные стены, узкая комнатушка, больше похожее на тюремную камеру, железная кровать на пружинах со скомканным одеялом без матраса… И тетушка Кэсс, нависающая надо мной с посохом с черным кристаллом в стеклянной оболочке.

Никто не хочет быть проклятым. Кэсс тоже не хочет, поэтому опасный артефакт помещен в такую вот одежку. Тетушка тянется посохом ко мне, бормоча заклинание невидимого удара плетью. И вот та самая плеть, со свистом прорезая воздух, бьет меня по плечам, оставляя болезненные глубокие шрамы, которые долго не заживают. Один удар, второй, третий…

Она бьет, куда придется, не считая удары, а я только закрываю руками лицо и скручиваюсь в комочек, стараясь не издавать ни звука: мой крик ― то, чего тетушка жаждет услышать.

Это ее не остановит, а я… не хочу доставлять ей удовольствие.

Она знает, что моя магия не даст мне умереть от какой-то полсотни.

А чтобы не получить еще больше, я обязана называть тетушку ― тетушкой. Не мегерой, не змеей подколодной, не садюгой редкостной… Хотя все это ей подходит намного больше.

Именно тетушкой.

Даже в мыслях.

Потому что мысли, как известно, превращаются в слова. У меня так очень быстро.

Лучше не рисковать.

Кажется, все мое тело превращается в сплошную живую рану. Но ничего, я привыкла. Куда хуже то, что в окно без стекла снова влетает белый голубь и закрывает меня собой.

Мама.

Я просто знаю, что это она, хотя этот голубь совсем на нее не похож. И когда плеть попадает по нему, летят белые перья и брызгает кровь прямо мне в лицо, я не выдерживаю и ору что есть сил.

Резко сажусь на кровати.

На самой обычной нормальной кровати с мягким матрасом, одеялом и подушкой. За окном светает. На меня с ужасом смотрят две пары глаз.

Насчет ужаса это я загнула. Пожалуй, Анита и впрямь перепугалась ― одна из моих соседок, эта светловолосая будущая целительница, которая вчера весь вечер восторженно щебетала про снадобья, травы и лечебные молоточки. Я зевала от скуки: зачем, спрашивается, эти молоточки, если можно лечить, направляя магию в нужное место? Легко и просто. Абсолютно бесполезный целительский факультет. Ох и угораздило же меня!

Но вторая моя соседка, Зои, с шикарными длинными волосами, что называется, волосок к волоску, с самого начала смотрела на меня исподлобья. А сейчас так вообще готова убить меня взглядом.

― Это что, теперь так каждый раз будет? ― Ее взгляд готов прожечь во мне дырку. Хороша целительница: кого захочет, вылечит, а кто не достоин ― живьем закопает.

― Жуть-то какая… ― шелестит Анита, подняв одеяло выше подбородка, что только одни глаза видны.

Это я-то ― жуть? Да что с ними не так? Я ничего плохого никому не сделала, но почему-то от меня вчера шарахались все, кто попадался на пути. А эти две мои соседки, мягко сказать, огорчились, что им пришлось делить со мной комнату.

Они ведь еще не знали даже, что этот повторяющийся кошмар снится мне часто. Очень часто.

― Да. Теперь так будет всегда, ― отрывисто говорю я.

Можно подумать, что если начну оправдываться, они перестанут на меня смотреть, как на дракона без крыльев.

Встаю и иду в нашу общую ванную. До утра еще далеко, но сон как рукой сняло.

Там зеркало на полстены. Не люблю зеркала. Что я там не видела ― эти широко расставленные глаза навыкате, слишком маленький нос и ярко-красные губы, которые словно накрашены, хотя я терпеть не могу косметику? Хорошо, хоть на лице нет шрамов. Но, похоже, я всех отталкиваю и без них.

Волосы ― отдельная боль.

Их не держит никакая заколка, а резинки рвутся.

Их можно не стричь ― пустая трата времени. Они сразу же неизменно отрастают в прежнюю длину. Жесткие, упрямые, буйные. Совсем как я.

Я вот всегда думала: как буду выполнять все эти сложные бойцовские задания, размахивая такой шевелюрой? Похоже, я об этом не узнаю.

Обессиленно опираюсь о раковину. Волосы копной падают на лицо, скрывая мое отнюдь не «бойцовское» выражение лица.

Я просто не знаю, как теперь жить дальше.

Может, написать профессору Зейнарису? Он меня поймет и поддержит. Он единственный, кому я хоть немного небезразлична.

Перед глазами возникает низенький пухленький профессор с короткой седой бородкой, очками и подслеповатым взглядом. Школьные годы закончились, что ж… Жаль, что он не преподает в Академии!

В носу предательски щиплет. Отгоняю эти мысли, они ни к чему. Сегодня первый день учебы, я должна показать все, что умею. Ведь в школе нас, к счастью, не делили на факультеты и обучали всему понемножку.

А еще хочу набраться смелости и пойти к ректорше на аудиенцию. А вдруг получится?

Ну и пусть на факультете Боевых Искусств учатся почти только одни драконы. Меня это не смущает.

Мой отец был одним из них.

Так что я полукровка и горжусь этим, хотя драконов все еще недолюбливают ― причина ясна. Жаль только, что драконьей крови мне досталось всего ничего: телосложение у меня довольно хрупкое, и оборачиваться в красивое благородное животное я не умею. Разве что волосы… они у меня от отца.

Завтрак и первые занятия приносят одни разочарования.

На обеде в столовой все обходят мой столик стороной. Как будто я прокаженная.

Может, и впрямь все дело в драконьей крови. Только кто об этом знает?

Пытаюсь себя успокоить тем, что здесь в принципе многие недоброжелательно настроены, потому что конкуренция и все такое… но весельчаки-драконы, которые перед моими глазами наперебой болтают с обычными девушками, выпускают огонь изо рта и демонстрируют крылья, которые в обычной жизни у них невидимы, разбивают мои доводы в пух и прах. Адепты ходят по двое и по трое. Здесь дружить ― это нормально. Я, видимо, как-то неправильно восприняла все эти недовольные взгляды в мою сторону.

5 глава

Эйлин

― Э… что?

Смотрю на толстяка. Кажется, ему в бутерброд подсыпали порошка с дурман-травой, несет какие-то глупости. Это я-то ― Избранная?

― Нет… ну нет. Ты что-то путаешь, ― мотаю головой так, что волосы разлетаются во все стороны.

― Я ― может быть, но не магический артефакт. ― Пончик подмигивает так весело, как будто он только что сообщил мне о выигрыше в лотерею. Только, если это правда, то я ― не просто проигравшая.

Меня ждет смерть.

Что я умею? Знаю несколько основных боевых приемов, ну может, не несколько, а больше. Все же в Алмазной школе я получала высшие баллы по всем предметам. Но этого недостаточно, чтобы сразиться и победить Лазурного Дракона.

Вообще, по всем правилам, Избранные наверняка своим внутренним чутьем определяют логово злодея и идут прямо туда. Я хочу его убить ― это правда, но я не чувствую при этом ничего.

В том плане, где он может находиться.

Только не знаю, где об этих правилах написано. Всегда считала, что все эти истории про Избранных ― миф, сказочки для детей, где непременно есть герой, который побеждает зло. И судьба этого героя предопределена чуть ли не от рождения. Мне кажется, это чушь и бред. Ведь зло может появиться в любую минуту и что тогда людям делать, ждать чуда, появления какого-то магического Посланца? Тогда как каждый может взять в руки оружие ― кто чем владеет ― и ринуться в бой.

В общем, эти парни какие-то странные. Надо бы делать ноги из столовой, пока кукушка совсем не поехала…

Но при этом я сижу на месте, подперев рукой щеку. Конечно, я напрочь забыла о супе, который остыл и наверняка стал совсем невкусным. Перед моим расфокусированным взглядом кто-то проводит рукой. Один раз, второй, третий…

― Эй, ты в порядке? ― Пончик смотрит мне в лицо, а тот, долговязый, что напротив, Макаронина или как там его, равнодушно, даже с каким-то презрением скользит по мне взглядом.

Кажется, я становлюсь изгоем среди изгоев.

И… стоп. Какой еще магический артефакт?

― Нет, я не в порядке, ― чеканю и встаю так резко, что чуть не разливаю многострадальный суп. ― Или ты мне сейчас пояснишь, с чего ты взял, что я Избранная, или я…

Замолкаю, потому что никогда еще не насылала на людей проклятия. Хотя порой очень хотелось. Просто это темная магия, которой в школе не учат. Но припугнуть толстяка следовало, чтобы тот не бросался такими громкими словами. Извините, так можно каждого порядочного адепта обозвать Избранным героем из сказки, навесить на него кучу ответственности. И что ему потом с этим делать?

―Ух, а ты воинственная! ― с восхищением смотрит на меня Пончик. Долговязый Мак по-прежнему молчит и глядит на меня исподлобья. ― А что говорить, ― продолжает толстяк. ― Ты проложила руку в Куб, тот взорвался искрами, целый фейерверк был! Ты разве не заметила?

― Заметила, ― сухо отвечаю, продолжая играть в ту самую, воинственную, хотя внутри совсем себя так не чувствую. ― И что с того?

― Как что? ― делает большие глаза тот. ― Все знают, что если Избранный прикоснется к магическому артефакту, который обладает свойствами предугадывать судьбу, тот выпустит голубые искры в небо. Об этом же в учебнике по истории магических наук написано. Ты что, двоечницей в школе была?

Сжимаю руки в кулаки. Уфф, так и треснула бы нахала!

Но, пожалуй, Избранным негоже так себя вести…

Вообще-то история магических наук ― тот самый предмет, который вел профессор Зейнарис, и который я идеально знала. Там не было написано ничего подобного. Не мог же профессор чего-то не договаривать!

Нет. Бред, бред все это. Кошмарный сон. Идиотская выдумка двух идиотов…Чур меня, чур!

― Да просто я никогда не верила, что этот Избранный когда-нибудь появится и избавит нас от бед, ― говорю тихо, но внутри у меня все клокочет. О чем мы вообще говорим? Это ведь просто истории для малышей ― мне мама в детстве такое читала…

― Я тоже, ― вдруг подает голос Мак.

Хм… кажется, на одного поклонника и фаната у меня меньше. Какая жалость.

На самом деле мне все равно. Просто хочу понять: если я Избранная ― эх, даже в голове не укладывается, ― то как я должна воевать с Драконом, будучи целительницей? Склянки в него, что ли, бросать? Авось попаду в шейную артерию, которая окажется у него слабым незащищенным местом, выпущу всю кровь, и понесет меня вся Академия на руках, то бишь, на щите, или…

Кажется, щедрую порцию дурман-травы подсыпали в еду именно мне, в тот самый суп, который я даже не пробовала.

― Уже приходил один Избранный, но от него не было никакого толку. ― Мак расколачивает сахар в чае, а его глаза гневно сверкают. ― Никто не знает даже, кто это был, а он взял и исчез под шумок, чтобы не исполнять свою миссию… К тому же, зачем они нужны, эти спасители, если они не способны вернуть магию тем, кто по какой-то причине ее потерял?

Молчун Мак так разговорился, что его не остановить. А я медленно сажусь за стол. Все же надо нормально пообедать, мне силы нужны, чтобы пережить как-то эту новость об избранности (чтоб ее), осознать всю величину катастрофы и дальше делать вид, что ничего особенного не произошло.

Если честно, я не особо в это все верю. Но искры из Куба… да, я их видела. Их видели все. И почему-то слишком громко ахали. А потом смотрели на меня, как на чудовище.

Как будто все что-то знают, чего не знаю я.

Высказавшись, Мак резко двигает стул и уходит, ни на кого не взглянув.

Не слишком-то буду по нему скучать.

― У Мака отца сослали в Страну Проклятых, потому что тот потерял магию, ― тихо говорит Пончик над ухом.

Я давлюсь супом и закашливаюсь. Нет, поесть мне сегодня точно не дадут.

― Понятно, ― хриплю, после чего обильно пью воду.

― Ты ведь знаешь, что это за Страна?

Закатываю глаза. Знаю, конечно. Какой дурак не знает? Это самое страшное место для людей и драконов, которые утратили магию. Причина неважна, суть в том, что они теперь неблагонадежные элементы общества. Так же, как и преступники. К слову, этих тоже ссылают к Проклятым. Что происходит с нормальными людьми, которые потеряли магические силы и вынуждены жить бок-о-бок с бандитами ― неизвестно. Никто не хочет туда попасть. Ведь вернуться оттуда невозможно. Никто еще не возвращался.

6 глава

Эйлин

Хм… так. Час от часу не легче.

Убийца ― и до сих пор не сослан в страну Проклятых? К тому же преподает и все время в контакте с людьми… В это не то, что сложно поверить, а невозможно. Так просто не бывает.

Не в Академии Магических Сил ― самом популярном учебном заведении в Эсхалионе.

― Зачем ректору покрывать убийцу? Неужели нельзя найти кого-то другого на эту должность?

Наверное, я выпалила очень громко: на меня теперь подозрительно оглядываются с соседних столов.

― А вот ты пойми ее, эту ректоршу, ― разводит руками Пончик. ― Только все это выглядит, как будто Грейсон и не рад, что его вот так помиловали и в шоколад окунули. Он вроде как хотел быть целителем, но ни в больницу работать его не допустят ― аура плохая. Вот он и бесится, что преподает теорию: амбиций у него хоть отбавляй.

― Интересно, кого он убил и зачем, ― бормочу я, обхватив себя руками и застыв на месте, хотя мне давно уже пора бежать на занятия.

― Наверное, целительская ошибка, ― пожимает плечами тот. ― Вряд ли умышленное убийство: за такое сразу ссылка.

Мне не нужно об этом говорить. Я знаю: за ошибки тоже ссылают. В нашем распрекрасном королевстве Эсхалион, а уж тем более в его столице ― Камелии, одной из самых развитых и могущественных стран, куда стекаются маги со всех уголков мира, чтобы поучиться разным премудростям, не прощают ошибок.

Даже малых.

Мне несказанно повезло, что я попала к профессору Зейнарису на индивидуальное обучение. Уж он-то со мной намучился: я не доверяла ему. И даже когда начала ― доверять, ― то и виду не подала. Потому что это опасно.

Он ни разу не наказал меня за дерзость, тогда как остальным постоянно влетало ― то розгами, то палкой по рукам…

Любая слабость порицается. И наказывается. Уж я это усвоила еще у тетушки, где мне влетало просто потому, что я есть.

Несмотря на то, что профессор Зейнарис много лет пытался мне внушить другое.

Он очень старался показать мне другой Эсхалион, в котором никогда не было ни Лазурного Дракона, ни массовых смертей, ни подозрительных и обозленных людей, которые вдруг перестали принимать тех, кто на них не похож.

И даже мириться с их фактическим присутствием.

Сейчас вроде как стало легче дышать… Но это затишье слишком уж обманчивое.

― …а двоих так вообще выгнал из Академии, не допустил к сдаче своего предмета, ― доносится до меня бойкий голос Пончика, который продолжает разглагольствовать независимо от того, слушают его или нет.

― И ректор смотрит на это сквозь пальцы? ― интересуюсь я.

― Вот именно! ― понижает голос до шепота тот. ― Она к нему благоволит, поэтому жаловаться на него ― пустой звон. Вот и творит, что хочет.

― Поняла, ― киваю я. ― Спасибо за справку.

Перед глазами стоит красивое лицо Грейсона, которое словно льдом покрылось, когда прочитали мою фамилию. Что это ― просто плохое настроение избалованного мальчишки или недобрый знак… для меня?

Он и впрямь показался мне мальчишкой, хотя по идее он старше меня лет так на… ой, да какая разница? Надутый напыщенный индюк.

Задача номер один ― вытерпеть его урок, не высовываться и не дерзить. Это не Алмазная школа, а Грейсон ― не добряк Зейнарис, который мне все спускал с рук.

***

Спустя несколько минут, выхожу во двор, подышать свежим воздухом.

Не могу поверить своему счастью: Грейсон куда-то отлучился по срочным делам, и занятие отменяется!

Еще одна радость ― замену нам не поставили, и теперь целый час я могу слоняться без дела, отдыхать или оттачивать боевые навыки.

Потратив добрых десять или пятнадцать минут, чтобы осмотреться и насладиться великолепием корпусов, которые стоят по периметру, образуя ромб, если уж очень хорошо присмотреться, я решаю, что ничего страшного не будет, если я подойду чуточку поближе к корпусу факультета Боевых искусств. Да, там учится много драконов. Да там почти все драконы. Не сожгут же они меня за то, что я в своем голубом одеянии осмелилась ступить на их территорию?

Если что, я всегда смогу объяснить, что я тут делаю. Благо, что язык у меня хорошо подвешен.

Иду прямо к красному павильону, где, как мне кажется, должен храниться инвентарь, и воровато оглядываюсь.

Там наверняка наряду с палками, мечами и арбалетами хранятся манекены, на которых можно потренироваться. Не на людях же мне это делать!

― Эйлин!

Стискиваю зубы и медленно поворачиваюсь. Ну конечно, та самая сероглазая блондинка, что пыталась завести со мной светскую беседу во время зачисления. Только теперь она в зеленом платье ― форма факультета Прорицания. И чего ей опять от меня надо?

― Привет… а у нас сейчас окно. ― Она весело бежит ко мне, приподнимая юбки и рассказывая на ходу свои подробности, которые мне совершенно неинтересны. ― Рада тебя видеть! Жаль, что вчера нам так и не удалось встретиться и поговорить…

А с чего она взяла, что мне это нужно?

― Знаешь… я немного волнуюсь, ― продолжает она, будто не замечая, что я совсем не настроена на глупые светские беседы. ― Брат ведет себя странно, а я… я чую опасность и говорю ему, а он только отмахивается. Совсем меня не слушает, считает глупой и маленькой. ― Риси грустнеет и надувает губы.

― Вот как, ― вежливо говорю, хотя внутри меня все клокочет. Не люблю, когда мне мешают и отнимают время. Если она не уйдет через несколько минут, все мои планы пойдут прахом.

― Я ему напомнила, что вообще-то я прорицательница, теперь уже официально, и он больше не сможет отмахиваться от моих предупреждений… знаешь что он на это сказал? ― Она по-детски упирает руки в бока. ― Что пока я не выучусь и не получу бумагу о том, что я теперь профессионал, мои навыки сомнительны…

Закатываю глаза. Что я теперь должна утешать эту девчонку, которую не уважает брат? Наверняка тот учится на последнем или уж точно на одном из старших курсов, раз позволяет себе такие замечания. В то же время внутри что-то сжимается. Не может быть… Зависть? И чему я завидую?

7 глава

Эйлин

Несколько секунд ошеломленно наблюдаю, как моя надоедливая собеседница корчится от боли, сидя на траве и держась за голову.

Она притворяется, что ли? Кажется, нет.

Да и зачем притворяться? Это глупо как-то.

Вряд ли Риси знает, что я ненавижу исцелять. Ненавижу до дрожи в конечностях, до сильной вибрации в груди, до ярости, которая образует во мне самый настоящий огонь. Я же драконица-полукровка, все-таки. Но из-за того, что магию во мне подавляли, точнее ― ее свободное проявление, я не могу выпустить этот огонь наружу. Как и крылья.

Он причиняет адскую боль, которая, прежде всего, уничтожает по крупицам мой магический дар. Я боюсь, что когда-нибудь он истончится настолько, что я не смогу даже еду себе разогреть одним движением ― простейшее заклинание, ― не говоря уже о чем-то большем.

Делаю глубокий вдох и выдох, глядя на то, как Риси уже лежит, безмолвно страдая и царапая ногтями землю. Почему она молчит? Почему не попросит о помощи? Она же знает, кто я!

Может, мне лучше пойти и позвать на помощь, притворившись, будто ничего не умею? Как вариант.

Потому что здесь есть профессиональные целители и отсек для тех, кому нездоровится.

А я всего лишь студентка. Я не обязана выполнять чужую работу. Может, здесь это даже наказуемо.

Что-то внутри меня щелкает. Кажется, это первый и единственный раз, когда меня не заставляют это делать. И я не из тех, кто боится наказаний.

Присаживаюсь рядом. Меня сразу обдает волной… чего-то недоброго.

Темная магия? Ее что, прокляли? Когда это случилось, и почему я ничего не заметила?

Даже не так. Почему эта девчонка, мнящая себя прорицательницей, не заметила опасности?

Чувствую укол совести. Моя мама. Она славилась на весь поселок, где мы жили, своим мощным прорицательским даром. И что же в итоге? Она не смогла предотвратить смерть, не смогла предугадать опасность, которая поджидала ее в виде завернутого в пергаментную бумагу страшного подарка.

Того самого черного кристалла.

Который немного позже похитила тетушка Кэсс и встроила в свой посох, чтобы влиять на меня и заставлять делать то, что ей выгодно.

До сих пор удивляюсь, как она до сих пор жива. Наверное, она предусмотрительно не прикасалась к кристаллу руками, а использовала перчатки. Или вынудила одного из слуг, кого не жалко, создать волшебный посох.

Впрочем, это неважно. Сейчас неважно. Протягиваю руки и прикасаюсь к голове Риси, чувствуя, как внутри меня начинает бурлить магия. Возможно, все так плохо, как мне представлялось.

Без труда нахожу поврежденное место. Одно одновременно и на лбу, и на затылке. Прикладываю обе руки и позволяю своей силе выйти наружу.

Через несколько секунд Риси расслабляется. Я не отнимаю рук, продолжая направлять энергию, при этом чувствую, как мне мешают.

― Все, хватит, голова уже прошла.

Риси освобождается от моих рук и встает. Она все еще выглядит бледной и нездоровой, но ее лицо больше не искажено болью. Скорее, ее взгляд встревоженный и грустный.

― Нет, ― твердо говорю я и встаю тоже. ― Ты не до конца исцелилась. Осталось что-то еще. Я могу это убрать, если немного дольше…

― Я здорова, ― перебивает Риси. И тут же опускает взгляд, теребя руки. ― Не хочу, чтобы ты себя истощала, ― тихо добавляет она.

― Я не… ― начинаю, но тут же прикусываю губу.

Риси мягко берет меня за руку.

― Спасибо, ― говорит она. ― Но, правда, не нужно.

Выдергиваю руку и становлюсь к ней полубоком. Мне не нравится вообще все, что происходит сейчас. Риси не может знать обо мне ничего. Для этого ей нужно войти в определенное состояние, заглянуть в мое прошлое и… Да о чем это я? И почему так предательски щиплет в носу? Я же… я будущая студентка драконьего факультета. Да я сама ― дракон! Почему меня цепляет всякая ерунда!

Нет, Риси не может знать, что обычно меня истощали, пользуясь моим даром, пока я не падала без сознания. И никому до этого не было дела.

― Послушай, ― я начинаю сердиться. ― Если ты пойдешь в целительский отсек, и там обнаружат, что я не до конца убрала болезнь…

― Я не пойду. ― Упрямая девчонка пожимает плечами, обхватив себя руками.

Начинаю немного сочувствовать ее брату.

Странно, мы одного возраста, но эта пигалица ведет себя как ребенок!

― Тебе придется…

― Все знают, что на целительском факультете нужно готовить снадобья и изучать разные болезни, ― пространно замечает та, глядя расфокусированным взглядом.

― Весьма бесполезные занятия, ― фыркаю я.

― Там никто не исцеляет руками, ― продолжает Риси. ― Никто. Ни один человек.

― В смысле?

Я начинаю что-то понимать.

― Только Избранные так могут, им даны сверхспособности, ― замечает та.

― О да, я помню, что я…

― Но это не означает, что ты всем должна. ― Риси пожимает плечами, немного надувшись. ― Ой… это предупредительный звонок, ― она вздрагивает, когда слышит удар колокола. ― Мне пора бежать, а то я так долго ищу эти кабинеты…

Еще раз сжав мою руку, хотя я не давала на то согласия, Риси подхватывает длинные юбки зеленого платья и спешит к своему корпусу.

С изумлением осознаю, что прошел целый час. Сколько времени я пыталась избавить свою новую подругу от головной боли? Уж явно не пять минут, а, кажется, дольше…

И только сейчас до меня доходит ужас всего.

Я действительно оказалась на бесполезном для меня факультете, потому что умею и могу больше, чем кто-либо, даже из лучших целителей. Потому что мне не надо изучать болезни и методы их лечения. Я просто чувствую их и выпускаю энергию. Болезнь исчезает. Вот так легко и просто. Зачем все эти снадобья, годы ментальных практик, изучение заклинаний, которые работают через раз и не у всех?

С едва сдерживаемым стоном опускаюсь на корточки, глядя как сочная трава темнеет и теряет насыщенный цвет от моей тени.

8 глава

Лорен

Интересно, что должен чувствовать человек, когда его многолетние усилия идут прахом?

Боль, злость, ненависть? Горькое разочарование? Прежде всего, в себе.

Один-единственный неправильный день ― и я потерял дом. Хотя все уже было на мази!

Не думаю, что должен винить госпожу Мальфас за ее решение не отпускать меня с распределения адептов. Это ее железное правило, которому она не изменяет уже много лет. А вот мое занятие она легко разрешила мне перенести на другой день.

Медленно вдыхаю и выдыхаю, откинувшись на кресло в своих покоях, что мне выделили в корпусе на все то время, пока идет учебный сезон. Сестра ничего не знает. Она даже не догадывается о том, что нам и дальше придется кочевать по съемным поганеньким квартиркам: на большее мой зарплаты не хватит.

О, она о многом еще не догадывается.

Она не знает обо мне ничего.

Кажется, я тоже плохо знал свою сестру и даже не мог предположить, что она меня ослушается.

Пытаюсь написать пару слов в рекомендации для выпускника, который приехал сегодня утром и попросил меня об этом. Но перо ломается в моих пальцах с тихим треском. Чернильная клякса расползается по плотной бумаге, словно яд. Так же, как и эта мысль, разъедающая меня изнутри уже сутки.

Айрис будет учиться здесь. Несмотря на все мои запреты. Несмотря на ее слабое здоровье и то, что после той роковой болезни она стала похожа на тень.

Мы же с ней говорили на эту тему. Долго. Я объяснял ― думаю, я доходчиво рассказал, почему она не может учиться в АМС.

И что я увидел? Полную противоположность тому, о чем мы с ней договаривались.

Она стояла там, в толпе абитуриентов, с той же упрямой складкой губ, что и в детстве, когда отказывалась пить горькие снадобья. Ее волосы — прежде черные, а теперь седые, как лунный свет — были небрежно собраны заколкой. Бледное лицо с румянцем волнения. И глаза – все те же огромные, серые, слишком взрослые для ее возраста. Она нарочно не смотрела в мою сторону, она пряталась, а еще делала вид, что не замечает меня, чтобы я не помешал.

Я же просил. Умолял. Почему ты никогда меня не слушаешь?

Моя сестра. Моя глупая, бесстрашная, единственная оставшаяся у меня в этом мире родная душа.

Она целый день избегала меня, исследуя Академию. Я терпеливо ждал, зная, что она все равно придет. Не сможет долго сидеть где-то в библиотеке или в общей спальне, делая вид, что меня здесь нет.

И вот, вчера вечером дождался.

Она открыла дверь моей комнаты и замерла на пороге, немного испуганная, но в то же время решительная.

Она собралась что-то сказать, но передумала. Между нами повисла тишина, густая и тяжелая.

— Лори... — начала она первой.

Для меня это был как звук спускового крючка. Мои пальцы впились в край стола, за которым сидел, дыхание стало прерывистым, и я тщетно пытался взять себя в руки.

— Ты вообще понимаешь, что наделала? Одно простое заклинание ― и твой пульс падает до сорока!

Она скрестила руки на груди ― ее любимая поза, когда готовилась к бою.

— Я два года тренировалась. ― Айрис упрямо приподняла подбородок. ― И мое сердце крепче, чем ты думаешь.

— Оно почти остановилось, когда тебе было восемь! — Я так резко встал, что кресло с грохотом упало назад. Где-то в глубине души я понимал, что кричу не только на нее. На себя. На тот день. На проклятие, которое словно до сих пор лежит на ней и выпивает ее силы, хотя так не должно было быть, но все же... — Ты… да ты почти умерла у меня на руках! Но, я вижу, ты совсем не ценишь свою жизнь…

Ее губы дрогнули, а лицо стало беспомощным. Нет, я совсем не хотел ей напоминать об этом, но уж как вышло.

— Но я жива, — прошептала она. — И я должна быть здесь. Звезды сказали...

— Звезды?! — Я горько рассмеялся. — Ты вопреки мне поступила в Академию только потому, что какие-то звезды тебе об этом сказали?

— Они никогда не ошибаются! — Ее глаза вспыхнули. — Это мое призвание, Лори. Я должна быть здесь.

Я закрыл глаза, собираясь с мыслями. В висках стучало.

— Вот что, достаточно. Ты поступила безрассудно, а теперь хочешь мне доказать, что готова умереть из-за того, что какая-то звезда тебе просто подмигнула?

— Никто мне не подмигивал! — Она резким движением сняла с шеи цепочку с маленьким хрустальным шаром ― семейную реликвию. — Вот, смотри сам!

Шар вспыхнул голубым светом. В его глубине закружились звезды, складываясь в знакомый узор ― Созвездие Жертвы.

— Видишь? Это мой путь. Как я могу от него отказаться? Если я не буду здесь...

Я выхватил шар у нее из рук. Магия вырвалась вместе со злостью, и я услышал, как кулон хрустнул в моей ладони.

Мне стало больно, и я невольно разжал руку. Осколки упали на пол с едва слышным печальным звоном.

— Хватит. Больше никаких пророчеств. Это все бессмыслица, в которую верят невежи, считающие любое проявление магии за послание небес!

Сестра замерла, глядя на осколки. Когда подняла на меня глаза, в них было что-то новое ― чужое и взрослое.

— Вообще-то… это была память от мамы.

― Это никчемная безделушка, которой ты свято веришь и совсем не слушаешь, что я тебе говорю!

― Ты… ты просто тиран. ― Она топнула ногой, сжав руки в кулаки ― так мило и по-детски, что мне захотелось тут же ее обнять, прижать к груди, но я подавил в себе это чувство.

― Я. Всего лишь. Хочу. Тебя. Спасти, ― отчеканил я.

— От чего? ― Она дернула плечом, а ее лицо начало покрываться холодом, словно вуалью. — Знаешь, что еще показали мне звезды? ― Она вскинула на меня глаза, потемневшие от обиды. ― Что однажды ты сам станешь тем, от кого мне нужно будет спасаться. А может быть… уже стал.

Она развернулась и бросилась к двери.

— Айрис!

Дверь захлопнулась.

***

Я разжимаю кулак. На ладони ― тонкий порез от осколка.

9 глава

Эйлин

Никуда я вчера не пошла. Струсила. Отправилась на Анатомию магических существ, проскучала там и решила немного исследовать библиотеку.

Набрав целую кипу книг, я не прочла ни строчки. Я это сделала скорее для того, чтобы внушительная стопка, которую я прижимала к себе, защищала меня от любопытных глаз и недобрых взглядов. А тем временем я все думала, думала…

Наиболее странным в этом происшествии с Риси было даже не то, что ее внезапно кто-то проклял, а то, что мне было совсем не больно исцелять. Вот нисколечко. Возможно все дело в том черном кристалле, который использовала тетка, чтобы мучить и наслаждаться моими страданиями. После этого, когда мне нужно было выпускать магию на волю, чтобы лечить людей, это было так больно, словно моя душа продиралась сквозь колючие кусты и рвала сама себя в кровь.

Странно, но долгие годы я считала, что это нормально.

И вот вчера я не почувствовала ровным счетом ничего.

А еще я никогда не считала свой дар особенным, но Риси меня просветила, и я осознала: а ведь верно. Если бы многие так умели, не было бы нужды в снадобьях.

И тетка не превращала бы исцеление в фарс. И ей не платили бы баснословные деньги, только чтобы спуститься в ее темный подвал и соприкоснуться с неведомым существом, обитающим там. То бишь, со мной.

Что это значит? Клетка снова захлопывается? Если я такая уникальная, то не станут ли меня использовать снова? До тех пор, пока не зачахну.

Я была безумно рада, когда в библиотеку ввалились два моих новых знакомых, заметили меня и остановили панику, которая начала уже подбираться к горлу.

Мы немного поговорили о чем-то несущественном, а когда Пончик решил мне тоже придумать кличку и остановился на «Эй», я быстро все это дело пресекла и узнала настоящие имена парней. Пончика звали Патриком ― запомнить несложно, тоже такое кругленькое забавное имя, как и он сам. А Мак оказался Кристофером. С того момента я объявила, что буду назвать их по именам, без всякой придури. Патрик по-детски надулся, а Крис едва заметно, но все же облегченно вздохнул.

Еще сегодня мне предстоит познакомиться с Грейсоном поближе: Основы магической терапии перенесли на этот день, так как у нас по расписанию совсем мало занятий.

Сегодня ― точнее, уже через десять минут. Необъяснимая тревога в очередной раз охватывает меня и душит.

Иду в туалет, чтобы умыться холодной водой и взять себя в руки. Невольно вижу себя в зеркало. Вот не собиралась красоваться, честное слово. Просто задерживаю ненадолго взгляд, и внутри меня что-то екает от раздражения.

На мне форма целительницы, нет сомнений. Все во мне кричит, что я ― она самая. Этот бирюзовый сарафан с золотыми полосами по бокам, красная бабочка на белой блузе… какая безвкусица. Признаю: форма сидит на мне идеально, подчеркивая фигуру. А волосы… эти проклятые волосы! Густые, темно-каштановые, с дерзким медным отливом, они вьются и торчат во все стороны так вульгарно, словно насмехаясь над моими попытками выглядеть аккуратно, что, несомненно, привлекает ненужное ко мне внимание.

Плевать на форму. У студентов Академии Магических Сил она пестрит всеми цветами радуги, особенно это заметно в столовой, где собираются все факультеты. Но волосы, как бы мне ни хотелось их скрыть, связать в пучок, заплести в косу ― не получается.

Яростно провожу рукой по локонам, пытаясь их пригладить, но те тут же возвращаются в свое прежнее состояние, а одна прядь даже нахально падает мне на лицо.

― Да что ж такое! ― выдыхаю я, сжимая кулаки и замечая, как мои щеки вспыхнули от досады.

Времени совсем не осталось. Схватив сумку, я бегу на урок, стараясь не думать о том, как нелепо выгляжу.

И о том, что меня в кои-то веки это стало беспокоить.

Спрашиваеться, из-за чего? Из-за того, что на меня будет смотреть этот красавчик Грейсон?

Можно подумать, мне есть до него дело.

Аудитория уже гудит вовсю: студенты шуршат пергаментами, роняют карандаши и перья, перебрасываются язвительными фразочками. Плюхаюсь на свободное место у окна, стараясь дышать ровно и не просто не думать ни о чем, но волосы, как назло, лезут в глаза, как никогда раньше.

Такое ощущение, будто я только сейчас начала замечать, что они у меня есть.

Смахиваю их с лица и вижу, как степенной походкой между рядами проходит профессор Грейсон. В роскошном бирюзовом камзоле, темно-красном галстуке, что ярким пятном выделяется на фоне белой рубашки. Он чем-то похож на адепта: слишком молод, чтобы быть профессором. Но все же он не адепт, потому что все резко замолчали и уставились на него, и в тишине даже стал слышен скрип его туфлей.

Боюсь вздохнуть. Просто мне кажется, что это будет слишком громко. Или что в горле сейчас запершит, и я закашляюсь. Вот так всегда бывает в неподходящий момент. Вспомнить хотя бы тот случай, когда я растянулась на полу перед всеми. Нет, чтобы упасть в обморок прилично, когда никто не смотрит, в тихом темном углу…

Грейсон начинает перекличку ― стандартная процедура на всех занятиях при знакомстве адептов с профессорами. Но в его низком глубоком голосе проскальзывает едва заметное презрение. Словно он не считает достойным уважения никого в этом кабинете, кроме себя.

Нервы натягиваются до предела, когда этот надменный красавчик произносит мое имя.

Встаю, потому что так положено ― отдать честь тому, кто будет тебя учить в течение нескольких лет. Неудивительно, что после того, как он словно выплюнул мое имя и скривил красиво очерченные губы, мне резко перехотелось это делать. Поэтому, встав, я смотрю прямо перед собой, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Чтобы он не прочел в нем все, что я о нем думаю.

― Эйлин Фелл, ― повторяет он так, словно пробует это звучание на вкус. Невольно вздрагиваю от его надменного холодного тона. ― Вы, наверное, считаете мой предмет недостаточно серьезным, чтобы прийти в таком виде?

10 глава

Лорен

Не знаю, зачем это сделал.

Точнее, догадки есть, но чтобы объяснить это полностью — слов не хватит. Вышел из себя на глазах у всей аудитории. Разозлился, а значит — признал слабость.

Я знал одного человека с похожей судьбой. И знаю теперь, что это ни к чему не приведет. Ни к чему хорошему. Она не победит Дракона. Она даже не догадывается, где он скрывается и с какой стороны нанесет удар. Она не понимает, что ее ждет.

Она взбудоражила во мне странные непривычные чувства. Один только ее вид вызывал ярость, боль и… тоску.

Тоску по чему-то, чего у меня никогда не будет.

Потому что моя нормальная жизнь закончилась давно. Я сгнию в этих стенах, буду преподавать скучные лекции, пытаясь прокормить себя и сестру, которой запрещу работать, если та не найдет себе достойную пару… Хотя даже не представляю, кому смогу доверить свое сокровище.

Я продержусь здесь ровно до тех пор, пока всем заправляет госпожа Мальфас, которая ко мне снисходительна. А как себя поведет другой ректор — вопрос.

И вот теперь я не могу перестать думать о ней. О той, которая начисто лишила меня покоя.

Эйлин Фелл.

Ей не было никакого дела до меня.

Все время, пока я проводил перекличку, мой взгляд невольно скользил по ней. Она же смотрела сквозь меня. Иногда — в окно. Иногда — в пустоту перед собой, будто думая о чем-то своем.

Единственная девушка на потоке, да и во всей Академии, которая не мечтала провести со мной ночь.

Это вызывало уважение и… раздражало одновременно.

Несмотря на неотесанность в жестах, в ее глазах читался ум. Она знала, чего хотела. И для чего она здесь.

И это ― точно не закадрить какого-нибудь свободного мужчину.

Потому что ей было плевать на то, как она выглядит.

Решительность. Смелость. Яркие эмоции, которые сменялись на ее лице, будто она их не могла контролировать… или не хотела.

Как она боролась за свое место.

Как отвечала — тонко, но попадала в яблочко.

Ее голос срывался, звенел, при этом оставаясь в том диапазоне, который не выходит из рамок приличия. Но мне казалось ― он наполнил собой кабинет и каждым звуком отзывался в сердце.

Все это невероятно злило. С каждым ее точным словом, которое не в бровь, а в глаз, мне хотелось от нее избавиться все больше и больше.

Просто мне не нравятся люди, которые заставляют меня чувствовать. Заставляют ощущать себя живым.

Как будто я имею право быть таким.

Как будто они знают, что для меня лучше. Как будто они вообще что-то понимают.

Я хочу одного: чтобы она исчезла из Академии и никогда больше не появлялась. Чтобы решала свои проблемы с Избранностью в другом месте и не заставляла чувствовать меня бесконечно виноватым, что какая-то девчонка встала на путь, который балансирует между смертью и… смертью.

Я выдворю ее. Сделаю это куда раньше, чем наступит ее пора вмешаться в ход событий в Эсхалионе.

Раньше, чем я увижу, как она не справляется с обязанностями и погибает, просто потому, что ей выпала такая судьба ― отвечать за благополучие всего королевства. Кто это вообще придумал?

Просто потому, что я не хочу на это смотреть. Смотреть — и не иметь возможности помочь.

Чувствовать себя бесполезным и ежесекундно помнить, что во всем этом виноват я сам.

Но когда закрываю глаза, все равно вижу ее.

Вижу, как она смотрит на меня: не с ненавистью, не со страхом, а с пониманием.

Как будто она знает. Знает все. И не осуждает меня.

И это хуже всего.

11 глава

Эйлин

Увидев Риси в столовой, сама иду к ней.

Мне просто нужно сейчас выговориться, иначе меня разорвет. Раньше такого не было… или было?

Просто раньше где-то неподалеку был профессор Зейнарис, который терпел все, что я на него вываливала. Но сейчас его рядом нет. Так что…

― Привет! ― радостно машет та, увидев меня.

Принимаю это за приглашение подсесть к ней за столик и плюхаюсь рядом на скамью.

― День был ужасный, ― констатирую я.

― Вот как… ― Риси даже ложку откладывает. ― А что случилось?

― Да ничего особенного, ― фыркаю я. ― Просто… недаром же говорят про этого Грейсона, что он редкосный мерзавец. Вот сегодня я проверила и испытала это на себе.

― Я… я не слышала такое, ― притихшим голосом проговаривает та. ― Он тебя чем-то обидел?

― Обидел? ― взрываюсь я, и тут же делаю голос потише, потому что на нас оглядываются. ― Знаешь, это не так называется! Когда ты не успеваешь поступить в Академию, а кому-то уже не нравятся ни твои волосы, ни то, что ты Избранная, ни вообще все, что связано со мной! В школе такого не было… ни с кем… ни разу! ― цежу я сквозь зубы.

Да, при том, что я была не самым позитивным человеком в Алмазной школе, не самым добрым и вежливым.

Просто учителя там не позволяли себе такого. Даже те, которые доросли до звания «профессор».

― Это очень странно, ― говорит та, пожимая плечами, и упирается руками в коленки, напрочь забыв о супе, ароматных булочках и чае. Она опускает голову, да так, что волосы скрывают ее лицо.

Не знаю, стоит ли говорить о том, что этот хмырь меня выгнал и запретил посещать его занятия?

― Да уж, не в сказку мы с тобой попали, ― вместо этого невесело шучу я. Пальцы Риси сильнее вгрызаются в коленки и белеют. ― Темные дела здесь творятся, ― продолжаю я, желая услышать хоть немного поддержки в свой адрес, но подруга подозрительно молчит, из-за чего мне становится все более и более неловко. ― Я слышала, что Грейсон хотел лечить, а не преподавать. Но он кого-то убил, ― театрально взмахиваю рукой, ― поэтому он не может исцелять: темная аура и все такое. Ее разглядит любой прорицатель и не допустит…

Хватаю булочку с тарелки Риси и надкусываю, чтобы заесть адреналин, клокочущий внутри меня.

― Я… мне что-то нехорошо… извини.

Риси вдруг выскакивает из-за стола и убегает.

Кусок застревает у меня в горле. Хватаю стакан с соком и быстро пропиваю, наблюдая за тем, как тонкая фигурка с длинными белыми волосами скрывается в толпе адептов.

Первая мысль тревогой отдает внутри: может, это повторение вчерашнего приступа? Или его начало? Если нет, ее слабость и плохое самочувствие могут быть все равно предвестниками чего-то серьезного…

И почему Риси убежала, когда рядом с ней Избранная, владеющая уникальным даром?

Неужели считает себя недостойной исцеления? Низкая самооценка?

Все эти мысли вскоре заменяются на те, которые, скорее всего, отражают истину.

Просто обычно такая истина бьет под дых. В ней нет ничего красивого. В ней хорошо только одно: полное отсутствие лжи.

Риси просто не захотела меня выслушать и поддержать. Зачем ей мои проблемы?

А я по глупости посчитала ее подругой.

Просто она так навязывалась, вот я и подумала…

Аппетита как ни бывало. Выхожу из столовой, нахожу коридор, где никого нет, взбираюсь с ногами на широкий подоконник, складываю рядом сумку, толстенные книги и кладу голову на колени.

Вот же дура. Попыталась довериться. Глупо, как же глупо! Людям нельзя доверять, разве жизнь не доказывала это мне сколько раз? Видимо, мало. Надо бы еще, чтобы усвоить урок.

Признаться, я не всегда такой была. Когда-то давно, в раннем детстве, на что-то надеялась, пыталась завести знакомства… но в какой-то момент просто перестала ждать от людей хорошего.

Только профессор Зейнарис раз за разом разбивал мои выстроенные стены, доказывая, что не все вокруг корыстные и прогнившие. Что кому-то я могу быть нужна просто так, без далеко идущих целей.

У профессора были сыновья, кажется, трое, и все они погибли во время восстания заключенных из страны Проклятых. Это произошло лет пятнадцать назад. Его дети погибли из-за какой-то разбушевавшейся шайки, которая угрожала благополучию Эсхалиона. А все потому, что армия, состоявшая из мощных воинов-драконов, была разогнана и поругана. Драконов перестали считать за нормальных граждан общества, и армию пришлось набирать по-быстрому из тех, кто есть.

Можно ли винить в этом Лазурного Дракона, который дисквалифицировал своих собратьев? Профессор Зейнарис не винил никого. Он сохранил свой душевный свет и отказался мстить, когда к нему привели убийц его детей. Он мог придумать им любую казнь, и она была бы выполнена. Вместо этого он попросил их отпустить, что, конечно же, не выполнили ― их просто отправили в страну Проклятых, продлив жизнь на несколько лет: вряд ли в том месте долго живут. Это были люди, лишенные магии ― по причине ранее совершенных убийств. Они уже перенесли пытку, когда из них насильно выкачали… жизнь. Да, в королевстве, где без магии ты никто, лишиться ее то же, что остаться без дыхания.

Я никогда не понимала своего профессора. На его месте я бы назначила мерзавцам самую мучительную из всех смертей… Но он не смог. Не захотел. Возможно, поэтому он принял меня такой, какая я есть. Защитил. Направил в Академию Магический Сил, написав длинную рекомендацию и посчитав, что я достойна лучшего.

Никогда не говорила, насколько им восхищаюсь. Его смелостью и мужеством. Что всегда хотела быть такой, но по итогу оставалась слабой, злой, вынашивающей месть. Толку от того, что я Избранная. Я даже крылья не могу расправить, потому что у меня их нет. Как я буду сражаться с драконом, если тот взлетит?

Что бы сделал на моем месте профессор Зейнарис? Он бы попытался наладить отношения с этим злюкой-Грейсоном. О, у моего профессора не было врагов. Он имел чудесную особенность оборачивать всех недругов в друзей. Но я… я не такая.

12 глава

Эйлин

Он знает, что это я. Конечно, знает.

Вхожу, стараясь дышать ровно. Кабинет встречает меня запахом старого пергамента и чего-то горького — возможно, черного чая с очень высокой концентрацией. А может, так пахнет одежда Грейсона и он сам, источающий горечь.

Он не поднимает головы, его карандаш быстро бегает по бумаге при помощи магии.

Специально не смотрит. Как будто я пустое место.

Откладываю книги на стол рядом ― они отяжеляют руку и добавляют волнения.

— Профессор... — Мой голос звучит слишком тихо, почти робко, и это бесит меня. Бесит ― и в то же время придает смелости. Так что, возможно, все пройдет не так уж плохо.

Серые глаза поднимаются на меня. В них — ни капли удивления.

— Адептка Фелл. ― Его голос звучит ровно, но я слышу в нем тонкое, едва заметное презрение. ― Что вы здесь делаете? Кажется, я запретил вам появляться в моем кабинете в таком виде.

Ах, конечно, он что, думает, что я пришла глазки ему строить? Как бы ни так!

— Вы говорили о своих занятиях и вовсе не запрещали мне входить сюда в другое время, ― замечаю я как можно вежливее. ― И я пришла извиниться.

Остро отточенный карандаш замирает над пергаментом и со стуком падает на стол, словно в нем закончилась магия. Пальцы Грейсона складываются в замок, а взгляд становится холодным и жестким.

— За что именно?

За что? Ой, ну наверное, за то, что ты психанул из-за моих волос… хотя, нет. За то, что не смог сдержать свой скверный характер и не по праву носишь звание профессора, редкостный хам.

— За то, что... вышла из себя, ― кротко отвечаю я, переждав, пока вихрь мыслей в голове не уляжется.

Его губы искривляются. Ох, разве это улыбка? Не улыбка — оскал.

— Вы не сожалеете.

Ты прав. Не сожалею ни капли.

— Мне жаль, что ситуация зашла так далеко, и мне пришлось… защищаться.

— Ложь. — Слово звучит, как удар хлыста. — Вы не раскаиваетесь, что видно по вашей прическе, которой вы не удосужились заняться. Вы просто боитесь последствий.

Горячая волна подкатывает к горлу. Да. Боюсь. И не только...

— А вы? — Мой голос предательски дрожит, но я не отвожу взгляд. — Вы всерьез считаете, что поступили со мной справедливо? Я не врала насчет волос и я…

Его лицо меняется мгновенно. Брови сходятся, глаза вспыхивают. Невольно замолкаю, понимая, что перегнула палку.

— Вон.

Грейсон встает. Его рука направлена на дверь. Вся его поза выражает непримиримость.

— Нет, ― вырывается у меня. Я мотаю головой, отчего волосы начинают выплясывать дикий танец, что совсем не к месту… но что я могу с ними поделать? Я просто не могу уйти, не получив допуск на эти дурацкие занятия.

— Что?

Он явно не ожидал такого. Возможно, ему никто не осмеливался перечить.

— Я не уйду, пока вы не разрешите мне посещать ваш предмет… в таком виде, в каком есть.

Снова идиотский голос подводит. А все потому, что я вдруг осознаю: я действительно изгой. И не потому, что Избранная. Не потому, что могу лечить с помощью магии без подручных средств. Не потому, что подвергалась много лет воздействию черного кристалла…

Нет. Это все не то. Проблема в том, что я просто существую. Мой голос, мое лицо, мои волосы… все это отвратительно. Недаром же на меня смотрели адепты-первокурсники, как будто я выползла из какой-то дыры и совсем не подхожу их приличному обществу…

Кажется, даже воздух вокруг Грейсона сгущается, становится тяжелее и словно темнеет. Чувствую приближение чего-то страшного, что надвигается на меня.

— Вы никогда не вернетесь в мой класс. Это мое последнее слово.

— Тогда я пойду к ректору, ― вынимаю я последний козырь.

Его губы растягиваются в холодной улыбке.

— Угрожаете? — Он почти шепчет. — Вы Избранная. Вам все будет сходить с рук. Но не со мной.

Что за дерьмо? Сколько раз можно повторять одно и то же!

— Я ничего не сделала! — Мой голос звучит громче, чем планировала. Шаг вперед. Еще один. Нет, я совсем его не боюсь!

— А вы ненавидите меня просто за то, что я есть! ― выпаливаю ему в лицо.

Его рука взмывает вверх.

— Хватит! Вы затыкаетесь и уходите ― сами. Или я…

― Что ― вы? Ударите меня?

Этот тупица Грейсон всерьез, что ли, думает, что меня можно запугать… этим?

Смешно просто.

В ответ на его замах я понимаю голову, готовая принять пощечину любой силы. После этого ректорша точно не откажется меня выслушать, ведь будут явные доказательства того, что один наглый профессор перешел все границы. И может, я даже смогу ее уговорить, чтобы меня перевели на другой факультет…

― Не провоцируйте меня… ― В глазах Грейсона загорается дикий огонь.

― Я всего лишь прошу…

― Вон!

Дверь позади меня открывается сама собой, шумно ударяясь о косяк.

― Я не отступлю! Я здесь не для этого! ― выкрикиваю я в отчаянии.

В тот же миг невидимая сила бьет меня в грудь, вышибает воздух из легких. Я лечу назад, к двери, но волна слишком мощная. Дверь остается впереди, а мой полет останавливает каменная стена.

Меня впечатывает в нее с такой силой, что кажется, я на миг сливаюсь с ней. В глазах темнеет, падаю ничком. Последнее, что слышу ― еще один хлопок двери. Я проваливаюсь куда-то, жизнь застывает ― ни звуков, ни картинок, ничего.

13 глава

Эйлин

Звуки и шорохи слабо долетают до меня. Шевелюсь. Боль тут же охватывает мое тело: сначала — резкая, жгучая в спине, потом — глухая, пульсирующая в затылке.

Вставай, хватит лежать. Иначе получишь еще.

С трудом до меня доходит, что я не у тетушки Кэсс, а в Академии мечты, которая должна была избавить меня от подобных вещей.

Но, видимо, не судьба.

Слышу охи, вздохи и шепотки откуда-то сверху. Приоткрываю глаза и вижу несколько пар ног ― в платьях и брюках.

― Ну ты даешь! Сколько можно в обмороки падать? ― Чья-то сильная рука подхватывает меня под локоть, помогая подняться. Какой-то студент со старшего курса.

― Может тебе стоит показаться целителю? ― обеспокоено спрашивает девушка, стоящая рядом. ― Мы можем проводить…

― Нет… нет, не надо, ― нервно отказываюсь я, отряхивая форму. Боль прошла, разве что в глазах немного темно и мутит. Но это тоже пройдет, я знаю.

Непонятно одно: где Грейсон? Этот грубиян даже не вышел посмотреть, что со мной. Я ведь могла убиться от его сумасшедшей магии! Это же надо настолько себя не контролировать. И о чем он только думал?

― Все в порядке, ― уверяю я обступивших меня адептов и с удивлением понимаю, что никакой я не изгой. Просто поначалу все смотрели на меня косо, наверное, ожидая, что Избранная будет чудить на каждом шагу. А я оказалась самой обычной адепткой, разве что дважды брякнулась на пол у всех на виду, а так ничего особенного.

― Эйлин? ― сквозь толпу проталкивается ко мне толстяк Патрик. ― Что это за собрание ты тут устроила?

― О, а я как раз вас искала, ― увидев краем глаза еще и Кристофера, бормочу я. Хватаю Патрика под руку и спешу прочь от надоедливых зевак. ― Нам как раз нужно в библиотеку.

― Зачем… мы только что оттуда! ― пытается воспротивиться толстяк, но я не отпускаю его, пока мы не скрываемся с глаз любопытных зевак.

― Ой, да неважно! ― шиплю, злясь на него, как можно быть таким непонятливым. ― Пойдем… все равно куда! Куда-нибудь.

― Что-то случилось? ― Крис идет с нами. В его внимательных глазах вижу тревогу и понимаю, что не готова делиться произошедшим с парнями.

― Да… погрызлась с Грейсоном, ― бросаю я и иду вперед. Спину все еще ломит, но вида не подаю. Не хочу, чтобы кто-то знал, что этот хмырь меня выбросил из кабинета, как мешок с мусором.

Но вообще ― это мелочи. Все, что меня сейчас волнует ― невозможность заставить этого негодяя относиться ко мне по-человечески, принять мою драконью особенность ― можно подумать, я одна такая! Вон сколько мужчин-драконов с пышными волосами… хм, ну да, они все на факультете Боевых искусств. Девушки там же. Это я, как здрасьте, здесь околачиваюсь.

Но больше всего беспокоит то, что из-за одного-единственного предмета меня могут отчислить. Уже были претенденты.

― Ну, это и неудивительно, ― с видом бывалого произносит Патрик, а Крис только присвистывает.

― Я даже не удивлюсь, если он и впрямь окажется убийцей, ― мрачно проговариваю я.

― Или тем, кто помогал Лазурному Дракону насылать на людей проклятия, ― подхватывает Патрик. ― Слишком уж он безжалостный.

― Этого не может быть, его бы не допустили учить, ― возражает Крис.

― А разве после убийства не исчезает магия? ― интересуюсь я. Не слишком хорошо разбираюсь в этих делах.

― Не исчезает ― преступника лишают ее во время суда. ― Патрик задыхается и не поспевает за мной на своих коротких ножках. Кристофер же идет рядом с таким видом, будто готов в любую секунду меня подхватить.

― В некоторых случаях блокируется сама, ― тихо говорит он.

― Вряд ли профессор без магии может учить, ― вертит круглой головой Патрик.

― Ну если это какая-то скучная история магии или основы целительства, почему нет? ― фыркаю я.

Этот разговор греет душу. Сейчас мне хочется всеми силами унизить Грейсона, найти в нем что-то… эдакое, не просто отвратительное, а ужасное, не поддающееся никаким законам морали. Но если отключить бушующие эмоции и подумать логически, то все эти разговоры о том, что он кого-то убил ― слухи. Ректорше ни к чему покрывать и держать при себе столь опасного и непредсказуемого субъекта. Разве что он ее любовник, но это маловероятно. Госпоже Мальфас важнее всего репутация ― ее собственная, да и Академии в целом, слишком уж она холодная, сухая и прагматичная. Станет ли она так рисковать?

***

На следующий день плетусь на занятия на ватных ногах. Всю ночь меня мучили кошмары о том, как черные кристаллы сыпятся на меня сверху, и я не успеваю уворачиваются: те, которые дотрагиваются до меня, образуют в теле глубокие раны, пока я не падаю под ними, обессилев, и как будто перестаю дышать.

Этот сон был сплошным мучением, отчего я проснулась разбитая, как будто меня и впрямь то ли били всю ночь, то ли таскали за волосы по коридору. Болел в основном затылок, еще и в спине немного отдавало, в том месте, которым я треснулась о стену. Наверное, стоило и правда показаться целителю. Просто для меня это в новинку: обычно все раны заживали на следующий день, благодаря тому, что моя магия лечила меня сама, без каких-либо усилий. Поэтому я и не болела никогда, просто не получалось свалиться в постель надолго ― магия не позволяла.

Но на этот раз все как-то по-другому. А может всему виной ― кошмары, из-за которых я не отдохнула, как следует.

Стараясь не придавать этому значения, сажусь за стол, вынимаю пергамент, чернильницу с пером, остро заточенный карандаш для черчения. Последний не знаю, зачем мне нужен на уроке по магическим ритуалам и целительским заклинаниям. Но это занятие хотя бы принесет мне какую-то пользу: может, узнаю что-то новенькое, и не будет скучно.

Маленькая сухонькая старушка донья Милена, как она попросила себя называть, проворно снует между рядами, проверяя, кто как справился с простейшим заданием ― вскипятить воду для целительских процедур.