Избранница Тёмного: вернуть начало • Творения Великих 4

ЧАСТЬ I. Глава 1. Вспомнить всё

Книга 1 здесь: https://litnet.com/ru/reader/svyazannye-polyubit-veter-tvoreniya-velikih-b26873?c=2925587

❤️

Глава 1. Вспомнить всё

– Скорее! Возвращаемся во дворец! Лиза жива? Гакэру, она жива?

Ассаро ринулся навстречу, когда страж внес меня под стеклянный купол древней обсерватории. Разбуженная магией сигнальная вышка сияла, золотые ленты вились по каменному полу и под ногами рогатого принца сплетали поистине огромную руну перехода.

– Ранена, – бросил Гакэру Авар, следуя позади нас со стражем. – Магия едва теплится.

– Во-о-орт, – затянул Ассаро, как зверь зарычал. – Я их всех на плаху пущу! И дракона, и тёмного! Я их всех!..

– Ассаро... – пытался Авар урезонить бушующего принца, а я теснее прижалась к теплой груди своего стража. Закрыла глаза.

Свет руны под ногами кронпринца рвался даже сквозь сомкнутые веки. Алые пятна застыли озёрами перед глазами словно навечно.

Темно. Пусто... а в памяти каменные коридоры слагались в спираль. Вода спешила попятам.

– Элиза, милая, вернись!..

Не могла. Казалось, желание жить испарилось. Выгорело. Лишь повинуясь глубинному инстинкту что-то тёплое, дрожащее во мне откликалось на зов, и я раз за разом делала глубокий вдох. Сквозь пустоту прорезалось бормотание лекаря и прикосновения ко лбу, к ладоням, к ступням и солнечному сплетению. В короткие секунды, когда удавалось приподнять свинцовые веки, сияние рун слепило и усыпляло вновь.

Бросало то в жар, то в холод. И снова бестелесный зов касался души, звучал в пустоте:

– Я твой, Искорка. Твой. Отныне и навеки.

– Моя-я... – шептал другой, страшный змеиный рык, обжигающий огнём. – Ты мо-оя».

...

Очнулась я в полутьме. Спальню в покоях дворца не узнала сперва. О чём говорить, я с трудом вспомнила, кто я сама!

– Лежите, сиура. Вам нельзя подниматься. Лежите!

Шторы задёрнуты, магикусы парят над кроватью. Удушливо пахнет травами. Незнакомая рогатая девица напала, стоило оторвать голову от подушки, схватила меня за плечи и бесцеремонно втолкнула в объятия сырых простыней.

– Сколько... – обескураженно прохрипела я, когда пустынница сунула мне под нос плошку с водой. – Сколько я?..

– Вы пробыли в забытьи чуть больше полутора солнц, сиура. Едва за Пелену не ушли, – торопливо вещала девушка, пока я жадно пила. – Вам нельзя вставать, сиура Пришлая. Лекарь запретил. Руны должны погаснуть в покое.

Лекарь... Пришлая... магия и руны. Значит, не сон, а я не в психушке? Какое облегчение. Только отчего даже всполоха того облегчения и в помине нет? Зуд раздражения и только.

– Прошу вас, лежите!

Не найдя сил для спора с рогатой, я вернулась на влажную подушку. Мысль тяжелела и стучала как молот по изнанке черепа – что со мной произошло? Стоило прикрыть глаза, нечто крылатое рвалось из темноты сознания и неслось на меня.

Я дрогнула.

– Раздвинь шторы. Хочу видеть свет.

Рогатая закрутила головой, дескать, поспите ещё. Тогда я гневно сдвинула брови. Как зовут пустынницу, не имело значения. Память, медленно, но включалась. Судя по одежде и переброшенной через шею и голову золотистой ленте с вышивкой, девица служанка. Так какого, спрашивается, Великого она мне перечит?

– Делай, что велю, – зыркнула я на рогатую.

– Но сиура...

– Оглохла? Тогда скажу громче. Разведи шторы и открой окно. Живо!

И вновь в груди ничего. Ни намёка на неловкость. В конце концов, так по-свински, с ощущением превосходства я говорила с кем-то впервые.

Девушка покорно посеменила к окну. Дневной свет осеребрил резную мебель, тонкую ширму и складки прикроватного полога. Я часто заморгала, боялась закрыть глаза дольше, чем на долю секунды, и снова увидеть крылатую страшную тень. Прислушалась к себе, к зову пламени, однако магии во мне словно и не было никогда. Только липкий страх без намёка на надежду.

– Оставь меня, – уставилась я в потолок.

Служанка дрогнула, но с места не сдвинулась. Тонкая фигурка напряглась, полнилась намерением задушить заботой.

– Да могу я в собственных покоях побыть одна, чёрт подери? – взорвалась я и поднялась на локтях. – Выйди вон! Оставь меня!

– Как пожелаете... сиура, – обиженно надулась рогатая, но учтиво откланялась. – Буду в гостиной.

Плевать, куда её черти понесут. Хоть к самому королю.

Дверь за служанкой прикрылась, я откинула лёгкое одеяло и нахмурилась ещё сильнее. Да что за бесовщина? Обнажённое тело казалось до жути непривычным, чужим. Кожа смуглее. Вдоль и поперек исчерчена следами угасающих рун, ссадин и синяков. На рёбрах справа тянулись серповидные рубцы серебристых уродливых рваных шрамов, а саднящее колено обнимала плотная повязка в жёлтых травяных разводах. Может, я упала? С лестницы или балкона... Тогда откуда шрамы, словно от когтей?

Глава 2. Нет чувств – нет проблем

Кровопийца опустился на софу. Я подошла ближе, но не села. Страшно. Казалось, лишний неосторожный шаг, и вампирюга вытянет наружу то, что берегла память. Вытянет то, что причинит боль.

– Боишься меня? – прищурился Велор в улыбке, коснувшись руки на перевязи.

– Ты кровопийца. Ты сильнее. Ты – мужчина.

– Я никогда тебя не обижу.

– Вот и узнаем, если прекратим болтать не по делу. Ты сказал, можешь помочь разобрать, что со мной, – села я наконец и приосанилась. – Слушаю. Начинай.

– Как ты, Лиз?

Велор спросил тихо, без улыбок и бравады, но я выдохнула с негодованием.

– Один вопрос, Элиза, – опередил кровопийца. – Ответь, и клянусь, сделаю всё, чтобы помочь.

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

– Не мог не попытаться, – дрогнули уголки мужских губ, и я хмуро уставилась на

Велор смотрел пытливо, но касаться меня не спешил. Это утешало, и я наконец расслабила ноющую спину и откинулась на подушку.

– Если тебе и впрямь интересно... – пробормотала я, избегая прямого взгляда. – Мне кажется, будто меня через мясорубку пропустили.

– Знакомо, – тихо рассмеялся вампирюга и тоже прильнул к спинке софы.

– Словно меня собрали по кусочкам, – расхрабрилась я, взглянув в бледное лицо собеседника. – Будто я – это не я вовсе и…

Опомнилась и замолкла. Велор просил один ответ. Он прозвучал. Моя очередь спрашивать.

– Откуда я тебя знаю? Точнее… что случилось со мной? Почему я как телега разбитая?

– Если начну рассказывать, могу навязать ложные воспоминания, – отозвался Велор и сел прямо. – Попробуем иначе. Ты ведь готова мне довериться, Элиза?

– Нет, – отчеканила без раздумий, и кровопийца рассмеялся. Рассмеялся искренне, забавно сузив удивительно серые, почти льдистые глаза.

Нет, так не смеётся тот, кто задумал дурное. Я в смятении тряхнула головой, а Велор продолжал улыбаться, и ломаные морщинки разбегались от ртутных озёр его глаз к вискам.

Внутри странно дрогнуло, и пока я прислушивалась к рыси, которая за версту должна чуять подвох, тёмный пошарил во внутреннем кармане камзола здоровой рукой и вынул стеклянную гильзочку. Тонкий бутылек был доверху заполнен серебристым, зыбким дымком.

Не знаю отчего, но я пальцы на босых ногах взволнованно поджала, глядя, как Велор бережно сжимал гильзочку.

– Что это?

– Экстракт, – буднично отозвался кровопийца. – Восстанавливающий.

– Соврёшь снова, и выставлю тебя за дверь. Думаешь, не знаю, как выглядят зелья восстановления? Поверь, Торил Суман отличный зельевар и педагог.

– Академию ты помнишь… это хорошо – кивнул Велор, а я осела. Клыкастый меня проверял? – Если так, расскажи, чем отличаются экстракты от зелий.

Гильзочка покоилась у кровопийцы на ладони, как ледяная пуля. Жидкость в ней словно тревожилась, я и сама ощутила волнение, которое смешалось с азартом и закололо мурашками поясницу.

– Это допрос? – заломила я бровь.

– Всего лишь пытаюсь понять, что именно ты забыла, – кровопийца строил вид, будто увлечен покачиванием бутылька. – Если не знаешь, так и скажи.

Вот ведь... вампирюжье отродье! На слабо берет.

– Знаю, – ответила я с вызовом. – Экстракт – это вытяжка, ингредиент всегда один. А в зельях...

– От двух до бесконечности компонентов, – закончил Велор с прежней завораживающей задумчивостью. – Отлично, тира Пришлая. А расскажешь, как усилить экстракты?

– Экстракт? – вторила я.

– Ага, – дернул бровью Велор, изображая серьезность, но я чуяла – веселится, зараза.

– В зелья льют катализаторы для усиления, – начала я осторожно, и вампирюга одобрительно кивнул. – А в экстракты...

Я вопросительно уставилась на Велора, разозлилась, что на такой мелочи подловил. Но кровопийца не упивался превосходством.

– Экстракты действуют иначе, Элиза. Катализаторы на них не действуют. Истинным усилением для них являются те процессы, на активацию которых они направлены.

– Хвастаешь отменной памятью? – деловито закинула я ногу на ногу и тотчас пожалела – перевязанное колено отозвалось обиженной болью.

– Память у меня средняя, – качнул головой Велор и зубами вытянул из колбочки пробку. – А вот хлама в голове... – тьфу, – уронил пробку на колени, – с недавних пор меньше. Держи.

Темный протянул бутылёк, и я издали потянула носом. Пахло приятно, маняще, но пить незнакомый экстракт из рук знакомо-незнакомого кровопийцы?

– За дуру меня принимаешь?

– Хочу помочь, – больше не улыбался Велор. – К тому же, Малира за дверью. Если я тебя отравлю, меня лишат головы, а жить мне хочется как никогда, уж поверь, – хмыкнул кровопийца и тихонько добавил. – Не трусь, Лиззи.

Не трусь. Простые слова всколыхнули что-то родное, важное. Я бесстрашно втянула аромат экстракта полной грудью и едва – самую малость! – коснулась горлышка губами.

Глава 3. Четыре доказательства и Одна ложь

Мара сказала, я провалялась в постели больше суток. На лице в отражении виднелся отпечаток хвори. Волосы спутаны, вопреки стараниям служанки, но цвет... янтарь. Как есть янтарь, напитанный самым горячим солнцем! Я несмело отвела прядь со лба. Глупо, но пару мгновений боялась обжечься.

– Что со мной такое? – прошептала, несмело прикасаясь к непривычно яркому лицу и волосам.

– Стихия, – подошёл Велор к зеркалу вслед за мной, но замер в стороне, так что в отражении я его не видела. Что сказать, истинный клыкастый. – Магия оставила отпечаток, Лиза. Твой разум вышел из тела, а пламя задержалось. Однако продлись путешествие дольше, огонь наверняка покинул бы тело вслед за разумом.

Невероятно, но поводов уличить Велора во лжи не было. Кожа моя, прежде бледнее, чем всегда хотелось, разжилась шелковистым загаром. Лёгкий кофейный оттенок подчёркивал брови и ресницы. Даже губы заметно потемнели, словно покрытые помадой, а уж глаза... На краткий миг почудилось, будто янтарная радужка двигалась! Словно глаза лишь стекляшки, за которыми бушевало дикое пламя.

– Выходит, я вышла из тела, а стихия... раскрасила меня как вздумалось?

– Полагаю так, – судя по голосу, Велор улыбнулся. – И если тебя это тревожит сейчас... ты красива, Элиза. Очень. Как и прежде.

Сердце непрошено дрогнуло, Дракула говорил искренне. Я медленно отвернулась от зеркала, по правде, красота – последнее, что меня сейчас волновало.

– Как я зарядила твою руну? – заговорила ровно, глядя на Велора с недоверием. – Ты говорил, у меня не хватило бы сил.

– Так я думал. Лишь отец с Эдмондом заряжали руну без существенного вреда.

– Без существенного? – зло хмыкнула я. – Это значит, их вырубало на пол часика, а не на сутки, как меня?

– Это значит, – терпеливо поправил Велор, – что их не опустошает. Они ведут поток и держат контроль. Они опытные магитворцы.

– Это не объясняет, с какой великой радости мой огонь зажег твою треклятую руну!

В порыве я подступила на шаг, но Дракула не шелохнулся. Нахмурился.

– Отвечай, Велор. Говори. Ты обещал помогать!

– В том и беда, Лиза, – покачал головой вампирюга, – ты не просто зарядила руну. Ты зажгла спираль глубинной магией. Такую магию принято называть начало или душа. Ты вложила в плетение пламя своей жизни, а вместе с тем отдала мне свои чувства.

– И что с того? Что значит, отдала?.. – спросила с вызовом и пошатнулась. Хворое колено подвело, но Велор был наготове, подхватил здоровой рукой под локоть, и от его прикосновения под рёбра будто калёное железо вонзилось.

Тогда я поняла, что мучило меня и не давало покоя. Нависало незримой тяжестью.

– Пустая, – оказалась нос к носу с Велором, широко распахнув глаза. – Не чувствую. Велор, почему я ничего?..

Несмотря на старания лучшего лекаря земель Ворта, я и впрямь до сих пор пустая. Пустая внутри. Поэтому не смогла призвать рысь уверенно, как прежде. Вот почему говорила то, что думала, и не боялась ранить. Я забыла, как сопереживать! Вот что значит, поменялись местами. Об этом говорил Дракула. Во мне ни грамма человеческих чувств прямо как в Велоре, когда его руна заряжена до белизны, а жизнь не скрашивает убойная доза экстракта мертвых душ.

– Ты сказал, я зарядила твою руну и отдала чувства, – сипло прохрипела я, не отдышавшись толком.

– Так и есть, – кивнул Велор, глядя прямо, и пальцы его бережно скользнули с плеча на талию. – Твои чувства питают меня сейчас.

– Питают, как эти твои... наркоманские «слезы»?

Велор неловко посмеялся.

– Всё иначе, Лиза. Вдовьи слезы дают суррогат чувств, а ты... зажгла меня по-настоящему, – понизил голос вампирюга до хрипотцы, а глаза его даже сквозь пелену иллюзий подернулись шальным блеском. – Я ощущаю мир так, как ощущаешь его ты. Это странно... но приятно, – вампирюга ласково – почти нежно! – улыбнулся. – Наверное, причина в том, что мы связаны. Твои чувства для меня, как свои.

– Нет! – зло фыркнула я и выпуталась из объятий. – Исключено. Мы не связаны. Это всё морок. Обман!

Дракула целый миг смотрел не отрываясь, и мне наивно почудилось, что вот-вот пожмет плечами, дескать, на нет и суда нет, и удалится со вздохом облегчения. Но вампирюга с улыбкой вопросительно склонил голову.

– Почему же обман? Ты видишь во снах моими глазами, Лиза. Сама говорила.

– Это просто... видения, – я упиралась изо всех сил, внутри дрожало. – Сорес нарочно позволил додумать, будто я нужна тебе тут. Будто могу тебя спасти. Будто я тебя и правда...

...люблю. С губ едва не сорвалось распроклятое, но кажется, Велор и без того понял. Молчание, которое воцарилось, било по ушам громче слов.

– Элиза, не стану спорить, – вампирюга больше не норовил прикоснуться, примирительно выставил ладонь. – Уверен, Тёмный бог преследует скрытые от нас мотивы. Но позволь приведу пару фактов. Никто не знает, сколько руна будет оберегать мой разум, и как скоро магия чужого начала утопит остатки моего. Я не краю небытия, в том Сорес не обманул – это первое.

Второе – ты и впрямь могла меня спасти. Уже спасла. Зарядила спираль и вернула рассудок. И третье – будь моё начало целым, а не увязни осколок в слоях твоей души ещё на Земле, ведьма попросту не сумела бы нарастить силы. Магия во мне восстановилась бы, и ветер вымел воду, как сор!

***

Дракула вернулся к софе и со вздохом сел. Я опустилась рядом с вампирюгой. Раны на рёбрах обратились в шрамы, но до сих пор словно изнутри пылали и вибрировали.

Велор нарушил молчание первым.

– Воды не хочешь? Или поесть...

– Не съезжай с темы. Ты позволил Натане обжиться внутри. Почему?

– Потому что сам не знал, что со мной, – запальчиво отбил Дракула и болезненно поморщился. – Лиз, всё сложнее, чем кажется. Когда после перехода я восстановился достаточно, чтобы призывать воздух, иное начало еще не оформилось. Путало мысли, пакостило по мелочи, но я думал, меня ломает из-за тебя. Из-за нас.

Дракула поднял сероглазый взгляд, обнажая пылкость несвойственную его натуре, а я ощутила непрошеный жар под ложечкой. Кровь ускорилась, но злой яд хлынул быстрее.

– Из-за нас? Велор, в каком сумасшедшем измерении были «мы»? Мне казалось, всегда был умный Ты и наивная, глупая Я.

– «Мы» были с той ночи, как связались, Лиза, – упрямо заблуждался вампирюга, глядя в глаза. Какая прелесть! – Аяла говорила, наши души коснулись другу друга. Этого не отменить. Но я не всегда об этом помнил, и мне... жаль. Я многое хотел бы исправить.

Я злонамеренно промолчала, и Велору пришлось говорить снова:

– В общем, я думал, воздух слабеет потому, что я нарушил обещание быть рядом. Думал, это пройдет. Нужно лишь смириться и принять... но когда стало хуже, когда мы наконец разобрались, что к чему, было поздно. Я отключался. Меня выкидывало из сознания на часы, дни. Мы плыли кораблем из Людских земель, воды кругом было много. Стихия иного начала – вода, оттого оставаться собой было всё сложнее. Отец и Эдмонд пытались усилить мою магию, но тщетно. Кровопитие не помогало держать оборону, ведьма прорывалась, когда вздумается, и оставалось лишь гадать, когда она окончательно войдёт в силу и возьмёт все привилегии моего тела.

– Тела? – повела я плечами.

В горле отчего-то запершило, пришлось потянутся к столику и налить в бокал воды из кувшина. И пусть жаркие чувства дремали где-то невозможно глубоко, равно как и рысь, я без труда вспомнила литые изгибы вампирюжьего пресса под рубахой, разодранной в бою с драконом.

– Я кровопийца, Лиз, – напомнил Велор, едва обнажив в улыбке уголки заостренных клыков. – Дар нашего рода – питать кровью силы и магию. Если чужое начало захватит тело... будет беда. Ведьма сильна настолько, насколько беспринципна. Ты видела, стоит спирали погаснуть, вода прорывается и меняет меня.

И вновь то была правда. Велор, который бился с драконом в пустыне, и тот Велор, который хлестал водяной плетью кочевников и волок по песку меня – разные. Хотя мне все больше казалось, что в Дракуле и Натане куда больше общего, чем прежде казалось.

Уж магией оба владели безупречно и до дрожи сосредоточенно. Такая силища... Одни воздушные элементали, которые терзали драконью шкуру, чего стоили. Но таким живым, как сейчас, я Велора не знала даже в бою. Сейчас он словно пылал. И постоянно двигался.

Я поморщилась.

– Значит, Натану держит лишь руна?

– Верно. Пока спираль держит воздух и воду взаперти, ведьме нет хода наружу.

– И ты собираешься жить с руной вечно?

Дракула нахмурился, стиснув кулак здоровой руки.

– Ну, вечно теперь навряд ли получится, – отшутился со смешком. – Ведьма может встать у руля в любой момент.

– А сам что же? Тот Велор... который сейчас?

– Полагаю, моё начало исчезнет, – на удивление спокойно отозвался Дракула и чуть оттянул петлю на шее, которая держала раненую руку на перевязи. – Воздух сгорит, напитав воду. А может, попросту уснёт.

Велор говорил на удивление открыто, легко, а во мне что-то тяжелело и зудело, грозилось подняться из глубины и... мне казалось, ещё чуть, и слёзы польются по щекам.

– Но если Натана влилась в руну во время перехода, если ослабла и потеряла форму... почему ты не боролся? – я искренне не понимала. – Почему позволил ведьме восстать?

Наверное, я по старой памяти вонзилась в вампирюгу взглядом слишком горячо, порывисто. Велор удивленно вскинул брови.

– Я... не знаю. Это ведь не так работает, Лиз. Не калейдоскоп – сегодня одно начало, завтра другое.

– Но ты хотя бы пытался? Пытался отвоевать свою жизнь?

Дракула заметно стушевался, а я...

– Ты сдался, – с горечью поняла я. – Сдался до того, как вступил в игру. Спасовал уже тогда, когда ушел с Земли и обложил меня мороком, вместо того, чтобы обо всём прямо сказать.

– Не знаю, – повторил вампирюга тихо. – Возможно, я должен был найти веские причины, чтобы оставаться собой. Но вода проросла слишком скоро. Будто корни пустила.

Велор смолк, сцепил пальцы в замок, а меня зазнобило.

Наверное, мои слова звучали жестоко, но я не жалела. Запереть на замок чувства полезно для ума. Лишь неясное жжение – не то изжога, не то застарелая тревога – бередили. Я опустошила бокал и с раздраженным «дзыньк» вернула на столик. Велор вздохнул едва слышно, но я видела, как дрогнули его плечи.

***

Дракула собрался перекроить руну Натаны? Снова её зажечь и позволить ведьме себя добить?

– Снова ты за свое, Велор, – покачала я головой, даже не злость сил не было. – Жизнь тебя ничему не учит?

– Напротив, – улыбался вампирюга чарующе хитро. – Я усвоил урок. Все уроки. И я не сдамся. Настрою переход так, чтобы вернуться на землю без существенных потерь. Прежде мне не приходило это в голову, – вампирюга со смехом потер переносицу. – Твоё пламя на удивление деятельно, Лиза. А я поистине хорош в рунах. Ты знала?

Дракула улыбался, забавно сузив строгие глаза, почти флиртовал, а я окончательно завяла, будто в прежней жизни по своей глупости провалялась под палящим зноем чувств слишком долго.

Значит, Велор по-прежнему жаждет вернуть меня на Землю... Что ж, тем лучше. Мы ведь, если посудить, вообще не должны были встретиться. Мы из разных миров.

– Я согласна, – расправила плечи решительно. – Хочу вернуться. Пора заканчивать поиски Грааля.

Велор еще улыбался, но взгляд его ощутимо потух. В тот миг вокруг словно задержало, наполнилось неясным трепетом. Дар Ириты проснулся, и меня пронзило разрядом чужих чувств. Я ощутила укол тоски в сердце, тоски чужой и неумелой – тоски вампирюги, с которым так крепко сплелась моя судьба, потому слова, такие простые для меня прежней – для Лизы с огромным сердцем – вырвались сами собой:

– Я могу хоть чем-то... тебе помочь? – кивнула я на камзол Дракулы, где за серебряными пуговицами скрывалась ослепительно сияющая спиральная ловушка.

– С руной? – вампирюга глянул с удивлением, словно растерял слова на мгновение. – Н-нет... не думаю. Всё, что возможно, сделано. Спираль заряжена, твои чувства дают мне смысл. Большего не жду. Хотя, знаешь... наверное, я поспешил, – задумался Велор. – Помощь мне не помешает.

Великий Клыкастый Комбинатор просит подмоги у человечки? Мои чувства сотворили из Велора психа.

– Если обещаешь не возвращаться в раннее Довелорье и не превращаться в упыря с самомнением выше Эвереста... – развела я руками под тихий смех Дракулы. – Чего ты хочешь?

– Переубеди кронпринца, пускай пустит меня в библиотеку.

– Переубеди – звучит безнадежно, – поморщилась я. – Что у вас с Ассаро?

– Кажется, я принцу не нравлюсь, – протянул Велор, потянувшись к фруктам и вытянув сочную ягодку, утянутую в шкурку, как в водолазный скафандр. – Он сказал, я последний, кто войдёт в хранилище после конца мира. Ума не приложу, чего он так взъелся?

– Действительно, – вслед за вампирюгой взяла я лиловый персик, но кусать не спешила, катала в ладони. – Ты бросил меня в Сером квартале. Забыл? И на выражения в той лачуге не скупился.

– Мда... а я всё думал, отчего кронпринц сверлил меня взглядом, будто я ему рога снять пообещал.

Я закатила глаза и откинула персик обратно в блюдо.

– Ассаро знает, что мы расстались. И знает, что я собиралась вернуться на Авэль из-за тебя. Не прикидывайся, ты наверняка сразу понял, что к чему.

– Понял, – признался Велор, не отводя взгляда. – Догадывался, что ты обсуждаешь меня с рогатой, власть имущей подружкой.

Даже в отсутствии чувств я опешила.

– Называешь Ассаро моей подружкой?

– Только за глаза, – нахально хмыкнул Велор, обнажив чуть заостренные клыки.

– Он же будущий муж твоей сестры!

– Это не мешает быть настороже.

Я закатила глаза. Велор ревнует меня к принцу? Да что у него в голове?

– Слушай, а не пойти ли тебе... куда ты собирался?

– В библиотеку, – учтиво напомнил вампирюга, взяв еще горсть ягод. – Вот и прошу выбить для меня пропуск.

– Вперёд и с песней, – махнула я на дверь. – Тебе карту нарисовать? Или за ручку до храма Ворта проводить?

– Нет, в общественной библиотеке мне делать нечего, – беззаботно упустил Дракула каждую из ядовитых шпилек-слов. – Мне нужно в королевское хранилище. Руну, которую построила ведьма для перехода, нужно сломать и сплести заново, Лиза. Я пытался до прихода сюда, но, сложно признать, моих блестящих знаний по рунам недостаточно.

– Ты сама скромность, – фыркнула я, и Велор в шутку склонил голову. – Значит, тебе нужна королевская библиотека, но Ассаро отказал? С чего ты решил, будто он передумает, если я попрошу?

– А почему нет? Кронпринц без пяти минут супруг моей сестры. Мы здесь особые гости. К тому же, принц к тебе... мхм... благосклонен, – дернул бровью Велор. – Если я покопаюсь немного в книжных завалах и верну тебя домой, прежде чем случится беда, станет ли он возражать?

Хотелось поспорить с Дракулой... но он был прав. Ассаро мне друг, и он точно найдёт выход.

– Хорошо. Убедил. Я поговорю с Ассаро.

– Отлично! – возбужденно повел плечами вампирюга. – Спасибо. Думаю, принц заглянет к тебе. Не представляешь, как он бушевал, когда мы вернулись во дворец. Очень уж… беспокоился.

Уголки тонких губ Дракулы дрожали в подобии улыбки, но меня будто плетью хлестнуло. Велор не чувствовал с тех пор, как мы встретились во дворце. Он травился дрянью из бутылька, а значит, поцелуи, слова и взгляды – пустое? Неужели Велор помнил меня, и только экстракт раскрашивал его память иллюзией чувств? И если моё ко мне вернётся, то Дракула... Что станет с ним, когда мои чувства в нем выгорят? На что надеяться? Что случится чудо, и Кай* оттает? (герой книги «Снежная королева» Г.К. Андерсен).

Междуглавие 1. Король-регент

– Дрянной мальчишка. Наглый, мелкий...

Эссириор Вер Истер – король Пустынных земель – торопился в личные покои. Спешил со всех ног оказаться подальше от рожающих жён, дел, коих с приближением праздника Дождя прибавилось, и вездесущего племянника, который стал слишком своенравным. Слишком неудобным.

Слишком... взрослым.

Эссириор оставил стражу снаружи и вошел в личный обеденный зал. С облегчением прикрыл глаза. Тишина. Покой... какая благость! Здесь регент мог быть собой. Комнаты окружали сотни защитных рун. Связки пронизывали стены, пол и даже ковры, словно паутина. Подслушать, подкрасться или... напасть у нежеланных гостей не было шанса. Амулеты под дорогими шелками на груди короля в подтверждение задрожали, откликаясь на заслоны.

Эссириор двинулся к столу с яствами и со вздохом облегчения оперся ладонями на круглый стол, заставленный блюдами с закусками и свежими фруктами. Полной грудью втянул дух ароматных благовоний, наполнил бокал терпким соком из корня нутки и… с размаху смёл на пол плошки и бокалы.

– Р-ран-даран! Проклятье! – под звон стекла рычал король. – Рран!..

Турнир Дождя скоро. Со дня на день о помолвке кронпринца и тёмной девки узнают даже в далеких песках, и это конец. Проклятье! Эссириор лишится трона! Если только не свершится чудо, если только первый турнир для юного кронпринца не станет... последним. Потому король изо всех сил ратовал за усложнение правил боя на арене. Никакой магии, минимум защиты... вместо доспехов – традиционные шар-алла и жилетка. О, просторогие будут визжать от восторга, видя кровь и рваную плоть на пиках. Одна беда – король знал, что кронпринца тренирует сам Гакэру Авар, а тот выиграл два турнира еще во времена, когда когда Пустыней правил Мариор. Значит, у кронпринца есть фора. Значит...

– Пр-роклятье, – простонал Эссириор точно капризный ребенок. – О, Ворт...

– И как же младенцы очаровательно беззащитны, – раздался голос за спиной, словно насмешка, и Эссириор вздрогнул бы, завизжал бы от испуга как тот недавно рожденный восьмой женой безрогий ещё младенец, если бы не знал, что архивариус Федерации проникает в каждую щель, словно крыса. И всегда оказывается там, где его ждут меньше всего.

– Сиур-р Гуно, – сжал Эссириор первый подвернувшийся бокал чересчур крепко, аккуратно подпиленные, но по-прежнему смертоносные ногти со скрежетом врезались в хрусталь. – Кажется, я поторопился дать вам допуск в личные покои.

– Сиур Эссириор, – чуть склонился человек, заложив руку за спину. – Кажется, я начинаю привыкать к местным обращениям гораздо быстрее, чем думал.

– Какое... счастье, – скривился в улыбке Эссириор, заново наполнил бокал соком и отпил густое терпкое варево, возвышающее мужскую силу. – Раз заявились столь бесцеремонно… Чем обязан?

Тонкие черты лица архивариуса из Людских земель заострились, но губы растянула неуместно беспечная улыбка.

– Обязаны? Напротив, сиур. Я здесь, чтобы от лица Правителя Людских земель Алериса Второго поздравить вас с рождением семнадцатого отпрыска.

Эссириор отпил ещё сока и чудом не поморщился. Скверное варево липким комом норовило забить горло, а Гуно продолжал.

– К тому же вы принесли благую весть. Беглая целительница жива и под вашим присмотром. Что может звучать лучше?

– Присмотр не мой, – хрипло начал король и кашлянул, прочищая горло. – Я за ней не слежу. Пришлая – гостья кронпринца, а после того, как её похитили в Сером квартале, подступиться к девчонке нет ни малейшей...

– Наслышан, что девицу охраняют, – отрезал Гуно, но улыбку неестественную не снял, оттого Эссириор всё же поморщился. – Однако это лучше, чем неизвестность. Неизвестность бьёт больно и всегда внезапно. Нам ли не знать, что нет ничего хуже внезапно нанесённого удара, верно, Ваше Высочество... король-регент?

Эссириор стиснул зубы и ответил коротким кивком. Он всей душой ненавидел приписку «регент». Временный наместник... всё равно, что фальшивка! Но второму сыну, всего лишь брату истинного правителя другого звания не положено.

Рран!.. Король опрокинул в себя остатки сока нутки и посмотрел на незваного гостя прямо.

– Вы ведь не за тем два моря переплыли, чтобы поздравить меня с рождением сына, сиур Гуно?

– Не только за этим.

– Я весь внимание.

Эссириор умастил холёное тело в резное кресло и ощутил себя увереннее. Спину подперла мягкая подушка, словно крепкий щит. Гуно же остался у выхода на террасу, заведя левую руку за спину. Не знай Эссириор, что архивариус правша, забеспокоился бы, не прячет ли гость за спиной кинжал.

– Алерис Второй в недоумении, – завёл человек. – Вы не ответили на просьбу, Ваше Высочество.

– Убить девчонку-целительницу? Я же сказал, моим подданным нет хода в те комнаты дворца, – раздражённо отозвался пустынник. – Это владения кронпринца. С недавних пор у него своя прислуга и даже повара.

Улыбка на губах Эргона Гуно стала чуть шире.

– Вас огорчает, что племянник не доверяет вам? Или боитесь, что он не так глуп, как вам того хотелось?

– Скорее, меня утомляет ожидание действий с вашей стороны, сиур, – ответил Эссириор хмурым взглядом. – Мне обещали, что я останусь единоправным владельцем Пустынного престола.

Глава 4. Без права выбора

Я злилась. Крутилась в постели. Рёбра ныли, гундело колено... и даже на спине не лежалось. Надоело таращиться в полог и ворочать глыбы неповоротливых мыслей.

После встречи с Велором стало хуже. Жар грозился перейти в лихорадку, но умереть мне не позволили, равно как побыть в одиночестве. Взмыленный лекарь в золотистом колпаке набекрень прискакал в сопровождении Мары. Служанка глядела победно, неся на подносе уйму склянок и стаканчиков, а сиур Айорик грозно сверкал одним-единственным глазом.

Ну, только отваров мне не хватало... и без того с души воротит.

– Сиура Елизавета, – завёл лекарь раздражённо, будто знал о моих бунтарских намерениях. – Дорогая... ваше начало за малым не покинуло тело. Я вас спас. Мы с сиуром Лайн тянули вас... боги знают, может, прямо из-за порога посмертия! Знаю, люди не всегда проявляют благодарность, где должно, но кронпринц в страстных речах уверял меня в вашей разумности. Поэтому пожалуйста, – рогач в мольбе прижал к груди смуглую ладонь, – прошу, во имя обоих наших богов, не создавайте проблем!

– Но я и не... –приподнялась я было на локтях, возмущённо глядя на Мару. Что она лекарю наплела?

– Один из слуг кронпринца преждевременно ушёл за Пелену, – продолжал отчитывать меня Айорик у постели, – и жена короля-регента сегодня родила. Роды вышли сложными, рожки у малыша непозволительно крохотные для отпрыска правящего! Король-регент в тревоге и дурном настроении. Я должен одновременно заведовать обследованием тела слуги, выявлять яд, хлопотать у постели Её Величества Седьмой жены, прописывать успокаивающие настойки королю, но вместо этого битый час утешаю подопечную! – махнул Айорик на Мару, и та умело состроила нечастную рожицу. – А теперь вынужден убеждать вас, девочка, не егозить?

Последнее относилось ко мне, и вид у Мары стал непобедимо важным. Служанка передала мне травяное питьё с таким видом, будто одной левой уложила меня на лопатки. Впрочем, я и без того обессиленно опустилась на подушку.

– Поняла вас, сиур Айорик, – мрачно приняла отвар и сделала пару глотков, а втайне надеялась, что меня не постигнет участь отравленного дегустатора Ассаро. – Буду вести себя смирно. Не лаять, не кусать. Отвары допивать.

– Очень надеюсь, – пожевал сухие губы лекарь, не спеша менять гнев на милость. – Ваша магия возвращается небывало скоро, сиура. Это может быть опасно.

Я хотела возмутиться, дескать, пусть жгучие чувства прорастают заново, уж как владеть огнем я помню, потому не обращу покои и раздражающую служанку в пепел. Но Айорик опередил:

– Пробуждение сил опасно для вас. Ваш ментальный контур не просто повреждён, дорогая, он наполнен чужой и невероятно сильной энергией.

– Как это понимать? – нахмурилась я, но лекарь монотонно загнусавил:

– Вопросы – потом. Сейчас, моя дорогая – выполнять предписания. И моя воля – рот на замок и отдыхать. Но зная ваш неугомонный нрав, отвечу: ментальные вмешательства, а уж такой силы, как драконьи, оставляют следы в разуме. До тех пор, пока не придёте в себя и не начнете ощущать мир, как прежде, не стоит рисковать. Сиур Лайн поступил опрометчиво, когда остался с вами наедине, – Айорик по-стариковски осуждающе покачал головой. – Ваши реакции на всех и вся могут быть неожиданными и вам неподвластным. Поэтому посещения я запрещаю. По крайней мере, пока не отступит лихорадка. И кто бы подумал, что даже кровопийцы в порыве чувств теряют голову и пренебрегают здравым смыслом... Так, Мара, – засуетился лекарь, – вы справитесь или прислать Кару?

Я булькнула и чуть не захлебнулась в отваре. Только Кары мне тут не хватало!

– Справлюсь, сиур, – на радость отчеканила служанка и деловито передала мне второе по счёту питьё.

Я нехотя переняла стаканчик. На поверхности бурого чая, похожего на воду в луже, плавали сморщенные сушёные ягодки.

Сиур Айорик скоро засобирался, Мара сменила постельное бельё на сухое, но легче мне не стало. Внутри ощутимо разрастался огонь. Истинная ярость!

Неужели так болезненно возвращаются чувства? И почему прежде, когда была впечатлительной дурочкой, не замечала, что Дракула не в себе? Скользит, играет словами... Как умудрилась испытывать к нему нечто, что принимала за любовь? Как могла пойти безумства, и неужели Шарар прав? Велор потушит меня. Уже едва не потушил.

Я рисковала жизнью, когда с барского плеча отстегнула вампирюге глубинную магию и даже чувства. Так может, стоило позволить дракону освободить меня? Отдаться в плен огня и забыть обо всем. Спрятаться под крылом огнедышащей твари. Ну а тело... если ящеру нетерпелось мной обладать – разумная ли это плата за свободу от глупостей ради вампирюги, который никогда этого не оценит? Не признает меня равной.

Я со вздохом прикончила отвар и закусила вяленой гадостью, которую сунула под нос заботливая Мара.

– Что... это? – морщилась я, гадость нещадно липла к зубам, отдавала кислой рыбой, дымом и не желала глотаться.

– Нутка, – легко ответила служанка, похоже, не могла долго злиться на меня, свою сиуру. – Её натерли и подкоптили в дымовой бочке. Это полезно.

Кто бы сомневался...

– А теперь наведём руны, – с улыбкой вооружилась Мара ступкой с травяной кашицей, кисточкой и велела скинуть одежду.

***

Несмотря на поздний час одет был кровопийца с иголочки. Камзол с серебром, волосы нарочито небрежно зачёсаны набок, а насмешливый острый взгляд и кривая ухмылка окружали Воина Ночи коконом тотальной неприступности.

И чего ему здесь надо? Покоями промахнулся? Я ухватилась за стойку балдахина и приподнялась на здоровом колене.

– Сильно зашиблась?

Эдмонд ринулся в обход постели, но я поднялась сама, неловко поджимая ногу с перевязанным коленом. Благо голышом скакать не пришлось – на теле была сорочка. Правда, исподнее пустынного производства сплошь откровенное.

– Ты какого лешего творишь? – шёпотом накинулась я на кровопийцу.

– Творю? Разве я с порога швырнул заряд и заставил тебя падать в импровизированный окоп, Лиззи?

Эдмонд заастыл напротив, а «конус» в его руке – не оружие, не огромная пика, а всего лишь... букет. Даже в полутьме средь россыпей крохотных бутончиков-звездочек виднелись неприлично алые росчерки роз на голых, словно обугленных ветвях.

– Ты зачем... явился? – сглотнула я и неловко обняла себя за плечи, чтобы прикрыться. – Велор тебя послал? Если так, то передай своему брату...

Воспоминания о Дракуле подняли горячую ярость, но Эдмонд меня прервал:

– Если есть, что сказать Велору, Лиззи, воспользуйся почтовой руной.

Кровопийца будто отмер, окинул взглядом мои нагие бедра и без приглашения прошёл к тумбе у кровати, увенчанной пузатой вазой. Молча собрал в горсть ещё свежие цветы и вместо них сунул в узкое горлышко свой странноватый колючий букет.

– Банально, конечно, но других цветов, похожих на земные, на Иппоре не найти, – Эдмонд напоследок окинул взглядом вазу и скинул прежний букет в напольную глиняную урну, куда Мара выливала гущу от травяных настоек и выбрасывала негодные повязки и примочки.

Это спутало мысли окончательно.

– Зачем ты пришёл?

– Нужен повод, чтобы навестить старую знакомую? – кровопийца разверунлся и улыбнулся на удивление искренне. – Любопытно было, как ты тут, Лиззи. Слышал, посетителей к тебе не пускают, по покоям гуляют проекции огненных химер, а сама ты маешься в бреду.

Так то был не сон? Рысь и впрямь разминала лапы и следила в гостиной за Марой, пока я болталась в отключке? На что ещё способна огненная кошка, я представить боялась, но виду не подала.

– Старую знакомую? Я лет на сто тебя моложе и, к сведению, моя Рысь не химера. И выпускать её... пока не получается. Магия во мне ещё не восстановилась, призыв не выходит. Я слишком много... отдала.

Не понимаю, кто меня за язык потянул расссказывать о своих горестях-печалях, но тёмный с пониманием кивнул. Это успокоило. Подняв белый флаг перед ноющим коленом, я присела на край постели. Эдмонду ничего не стоило меня, обессиленную, убить или уложить в кровать. Так велика ли разница, лежу я или пляшу кадриль? Раз кровопийца явился, обойдя заслоны и наказы...

– Признавайся, тебя отец послал, чтобы ты прикончил человечку?

– Думаешь, мы говорили бы так долго, приди я по воле отца?

– Не знаю, какие методы вашему кровопийскому брату по душе, сиур Лайн. Практика показывает, вы те еще извращенцы.

– А Велор говорил, что ты постервознее себя прежней... – посмеялся Эдмонд и ринулся в обход постели. – Не беспокойся, мне нравится видеть тебя такой. Наконец с тобой можно говорить открыто.

– То есть, по-твоему, увечья мне впору пришлись? – сварливо заметила я и показательно похлопала по исполосованным ребрам. – Вот спасибо... старый друг.

Я не ждала, что ремарка "старый" заденет кровопийцу, потому не рассердилась, встретив очередную улыбку. К тому же взгляд сам собой вновь обратился к цветам на голых ветвях. Зачем все это? Эд снова забавляется? Ну, хоть что-то в этом сумасшествии осталось прежним.

– Ты усыпил мою стражницу, чтобы пройти? Взломал её защитынй амулет? Вряд ли принцу придётся по вкусу, что клыкастый гость морочит его воинов.

– Ну почему же сразу "морочит", Лиззи?

– Потому что ты не из тех, кто изменяет привычкам, Эдмонд.

Эд рассмеялся, но искренним был негромкий смех, и не поймёшь. Тёмные глаза блеснули, и я поняла, Акитар и правда не выстоял против убедительной силы кровопийцы.

– Не бойся меня, Лиза. Раз всё перевернулось с ног на голову, пора и мне удариться в безрассудство. Примерить нимб, например.

Тёмный без стеснения подошел к шкафу и распахнул обе створки.

– Эй! – неуклюже поднялась я с постели, когда Эдмонд принялся перебирать вещь за вещью. – Ты там нимб ищешь? У любой наглости есть предел, знаешь ли. Там же мои…

– Поверь, Лиззи, женского белья я на веку навидался. От вида кружевных панталончиков у меня давно нигде ничего не… О, а вот это подойдёт.

Эдмонд вытянул безразмерный плащ с угловатым орнаментом, похожим на квадратную змейку по подолу. Встряхнул, расправил и перебросил мне.

– Надевай, – велел через плечо и, рывком отворил решетчатые двери на террасу. – Прогуляемся. Хватит сидеть взаперти.

Глава 5. Будут резать, будут бить

Как очутилась по другую сторону террасы, не расскажу толком. Взлетела в предрассветное небо, и только плащ победно реял, как флаг, обнажая ноги и всё, что была не в силах прикрыть постыдно легкая сорочка.

Песчинки, как намагниченные, сперва обступили тело, словно рой крохотных золотых пчёлок, а подняв высоко над перилами нас обоих, перекинулись к ногам текучим расплавом. Слиплись в округлую платформу и подобно лифту заскользили вниз.

– Ты что творишь?!

Оказавшись под террасой своих покоев, я оттолкнула Эдмонда и отскочила сама, трижды наплевав на боль в колене.

– Как и обещал, показал силу своей магии, – чинно склонил голову тёмный. – Накинь капюшон, Лиззи. Прислуга ещё спит, но мало ли во дворце отыщется ещё парочка сумасшедших. Если поторопимся, обойдём стражу и успеем к четвёртым воротам до смены караула. Там хорошие ребята. Всегда рады почти задаром пропустить одну-две девицы.

– Никуда я с тобой не пойду, – замотала головой и сжала кулаки. – Тем более в статусе девицы. И тем более – босиком. Верни меня наверх!

– Исключено, – вдруг напрягся Эдмонд, вглядываясь в зыбкую полутьму сада. – Ну вот. Поздно. Сегодня раньше... Ли-за, капюшон, –низко повторил тёмный, словно проурчал, и добавил: – Сомневаюсь, что кронпринц будет счастлив знать, что ты снова предала его доверие и сбежала через окно с кровопийцей. А ещё Велор… О-о-о, он будет в ярости. Твои чувства сделали из моего младшего сущего психа! К тому же я всё равно могу заставить тебя пойти туда, куда нужно. Но мне бы не хотелось лишать нас обоих приятной прогулки. Ты однажды верно заметила, играть в шахматы в паре немного интереснее.

– Это шантаж! – ахнула я и спешно покрыла голову.

– Несомненно.

– Ну и мерзкий ты! Клыкастый!..

Эдмонд приложил палец к моим губам в тот миг, когда магикусы, парящие перед парой рогатых гвардейцев, накрыли нас световым пологом.

– Стой! Кто это там? А-а-а... Сиур Лайн, – рогачи расслабленно звякнули мечами и вернули их в ножны. – Не спится?

– Разве можно проспать дивную ночь? – тёмный ласково повёл рукой, касаясь моего плеча, а и ноги мои, сокрытые длинным подолом плаща, настойчиво заклевали песчинки. Я послушно подступила к Эдмонду, а тот лил мёд, словно навеселе. – Местные женщины, как цветы. Благоухают, но каждую ночь по-разному. И пусть без рогов – сноровки им не занимать.

Рогачи одобрительно загудели, переглянулись с усмешкой, а я ниже опустила голову. Выдаёт меня за гессир! Вот же... тёмный. Но раскрывать себя глупо. Эдмонд прав, что бы я ни чувствовала – точнее, чего не чувствовала, отдав тепло Велору, – умом понимала, Ассаро не заслужил позора. Второй тёмный в покоях, тем более ночью – бесспорный перебор.

– Только вот незадача, – сокрушался Эд, распинаясь перед стражей, – сад слишком велик, а моя спутница позабыла, где оставила сандалии.

Эдмонд звякнул монетами, а песчинки под моими стопами снова ожили, требовали, подсказывали. Ну, я прямо театральна кукла! Однако приподняла подол и показала кончики пальцев ног из-под плаща.

– Не поможете? – перекинул Эдмонд один золотой тому рогачу, который был покрупнее и порогатее на вид.

– Отчего бы и нет, – покачнулся пустынник, поймав гарто. – Окир, сбегай к служкам, которые за цветами ходят. Там сплошь девицы, да и подняться должны уже…

Юный рогач Окир, завидев в пальцах Эдмонда ещё одну моменту, медлить не стал. Скрылся в переходах дворца, и скоро вернулся с парой миниатюрных тряпичных тапочек.

Делать нечего. Пришлось влезть в чужую, чуть тесноватую обувь.

– Скажи, у вас это семейное? Оставлять вопросы без ответа, – уколола я, едва рогачи убедились, что тёмный гость раздавать просьбы и золото больше не намерен, и отправились своей дорогой.

– Земля, – спокойно ответил Эдмонд, опережая упрёк. – Стихия моего начала – земля, Лиззи. Ты ведь и сама догадалась.

Тёмный будто небрежно взмахнул ладонью, и песок – улики нашего головокружительного спуска, – слетел с дорожки под террасой и золотистым роем осел на сырую от утренней росы траву.

– Так вот оно что, – как по-новому взглянула я на крепкую фигуру тёмного. – Поэтому ты такой... твердолобый.

– Твердо..лобый? – вскинул брови Эд почти оскорблённо.

– Тебя не сдвинешь. Ты как скала. И ты давишь... меня. Давишь огонь во мне.

Я потеснее затянула пряжку плаща, пряча почти нагое тело. Да, моя стихия сейчас не выжигала нутро, значит, Эдмонд и впрямь мог задавить моё пламя и волю. Магия морока прошивала его изнутри, а полярная огню стихия земли не дала бы шанса моему пламени выстоять против нерушимой каменной глыбы. Вот только кровопийца не спешил пускать в ход способности, окинул меня задумчивым взглядом.

– Выдыхай, Лиззи. И не бойся. Забыла? Я сегодня с нимбом, – со смешком крутанул Эд пальцем над макушкой. – Расслабься. Хочу кое-что сделать, чтобы защитить тебя. Только и всего.

– Кто сказал, что я боюсь?

– Твой пульс. У тебя сердце колотится так, что я за стеной дворца его услышу.

Эдмонд смотрел пристально, открыто. Картинно учтиво подставил локоть, а я вяло фыркнула, дескать, раз ему – старому другу – мерещится всякое, пора бы и слух проверить, но за краешек рукава томно-синего камзола всё-таки взялась. Правда, в отместку попыталась сжать локоть кровопийцы посильнее, но какое уж там. Эд даже не поморщился. Глыба.

Междуглавие 2. Эдмонд

– Не бойся, Лиза, – увещевал Ассаро, пока старик Назир готовил жертвенный кинжал. – Мастеру нужна твоя кровь, чтобы амулет откликался и защищал. Что-то неладное творится... Боюсь, те, кто отравил моего дегустатора, навредят и тебе. Ты же знаешь, не все одобряют моё решение принять тебя, как гостью.

– Это ты о дяде своём? – вскинула бровь Лиза.

Эдмонд следил за девчонкой, сидя в кресле. Торопливые рассказы об интригах и сплетнях королевской семьи, на первый взгляд, Лизу не впечатлили. Эд мог рассказать ей обо всем по пути в «Таверну иллюзий», но не стал. Не захотел. Впрочем, и сам до конца не верил, что игра стоит свеч.

Ну отравили дегустатора. Ну, настоял король на усложнении боя на арене в честь праздника Дождя. Добавили зрелищности. Кому в голову придёт ранить, а уж тем паче убивать всеобожаемого кронпринца?

Хотя у рогачей своё понимание любви, конечно... За историю, известную Эдмонду, на Пустынном престоле не удержался ни один из тех, кто не заслужил бы уважение кровью. Ни один... крове Эссириора.

Эдмонд был тогда ещё юным, но слышал от отца, как рыхлый, трусоватый Эссириор – нынешний регент – с позором выбыл на первых минутах королевского турнира, а Мариор Вер Истер доказал храбрость, силу и взял победу. И занял престол. Заслужил в бою славу и любовь народа, а затем женился на знатной красавице из своих земель. Зажила королевская семья душа в душу, Мариор даже гарем плодить не торопился, однако никогда не пылал любовью к старшему брату, а вскоре после коронации отправил Эссириора на край континента в захудалую деревню рыболовов и солеваров. Мол, здесь, братец, правь, распоряжайся, с колен регион поднимай.

Никто причин ссоры братьев не знал, но перечить Мариору не смели. Уважали и любили настолько, что даже когда единственная жена-королева скончалась во время родов, Совет не настоял на повторной женитьбе короля

Вот только и Мариор, при особо крепком здоровье, к слову, и сам вскоре скончался от неизлечимой хвори. «Наверняка сам Ворт в свою свиту прибрал», – шептались по закоулкам суеверные, а Эссириор стал первым и единственным регентом при малолетнем принце. За титул он не бился, это было бы смешно, но по мнению народа проявил небывалую любовь к роду и принял постыдный для всякого пустынного воина титул «регент». Дескать, отдал честь, лишь бы не прерывать линию древнего рода, и чтобы однажды сын Мариора, истинный принц с почётом занял Пустынный престол.

А теперь тот самый принц усомнился в благости помыслов родственника.

Хотя, чего греха таить, Эдмонд в свою юность и сам не раз тревожился, что Велор проявил бы чуть больше рвения и однажды получил титул советника Темнейшего вместо Эдмонда.

– Ассаро, думаешь, меня тоже попытаются отравить?

Лиза прострелила встревоженным взглядом, но не кронпринца у шестиугольного алтаря, а... Эдмонда в кресле у окна. Словно спрашивала: «Да какого ж чёрта здесь творится, а?»

Это удивило. Эдмонд на миг вскинул брови, а затем напялил маску невозмутимости и уткнулся в чашку... нет, не с вином – травяным чаем с пряными специями. Ещё ведь обратно взрывоопасную целительницу во дворец вести, значит, разум должен быть трезв, а реакция – завидной.

Да... хотел бы Эд воочию лицезреть ту самую рысь, про коротую Велор болтал не умолкая.

– Лиза, не знаю, насчёт травить, но если со мной случится беда... – рогатый нервно взъерошил пепельную макушку. – Лучше быть настороже. Амулет Истины распознаёт все известные яды. Мастер Назир работал над заготовкой больше семи смен монов! Наше счастье, что у него оказался непривязанный камень, и я хочу, чтобы он стал твоим.

Ассаро уверенно взял тонкие девичьи пальцы в свои когтистые, и у Велора поодаль, за малым глаза не засверкали, как пара серебристых лун.

Эд брата понимал. Мало того, что амулет стоил столько, сколько гарто не унесла бы даже ушлая и жадная до наживы наемница Лилет, так ещё Лиза старательно избегала Велора и едва ли одарила хоть одним взглядом. Того и гляди, с братца от ревности сползут покровы иллюзии!

Хотя в тревогах Велор оказался прав, Лиза и впрямь на себя не походила. И не только внешне. Черты лица ярче, волосы – как расплавленная медь... И все бы ничего, но Эдмонд ещё в пустыне почуял в девушке неполадки, а затем и в спальне пару часов назад заметил одну... странность. Человечек словно в одночасье перестала его бояться. Не смущалась от одного лишь прямого взгляда. Тёмный знал – шагни он с распростёртыми объятиями в миг, когда Лиззи стояла у постели в одной сорочке, сопротивления бы не встретил.

Не сказать, что Эдмонду это не понравилось, но вдруг лишило извечного желания цеплять и в вихре слов увлекать девчонку за собой. Будто механизм, высекающий искру в душе кровопийцы, вдруг наотрез отказался работать.

Эд поморщился, давясь чаем и прогоняя невесть откуда взявшуюся тревогу. Внезапные перемены в себе тёмному нравились ещё меньше, чем перемены в чокнутой девице с Земли. Сор-рес, эти странности... похоже, заразны. И все из-за человечки. Велор почти сутки носился, как реактивный, не выпив и капли «Вдовьих слёз», а теперь и Эдмонд умом тронулся?

– Нужно спеши-ить, иссер кронпринц, – нимфа со страшным оскалом, похожим на драконий, не говорил – мурлыкал, но елей в старческом голосе не вязался с безумными отблесками в раскосых глазах.

Ритуальщики все как один поехавшие.

Глава 3. Беда нечаянно нагрянет

– Упырь клыкастый, – ругалась я, наворачивая круги по спальне. – Сумасшедший!..

В глазах Эдмонда плескалось превосходство в тот миг, когда я жалко пыталась отбиться. Я действительно пошла с ним, потому что не боялась. «Любопытство, – утешала себя я. – Дело в нём». Эдмонд непостижим, его поступки непонятны, но ясно как день, доброта тёмного продиктована замыслом: отдайся, продайся и прочими постыдными «-айся», уже внесёнными в контракт на рабство. И судя по тому, что кровопийца счёл дозволенным прикасаться ко мне так открыто, он решил, будто однажды... я соглашусь. Подпишу договор.

Я прижала ладонь к щеке, слово там, где прошлись тёплые пальцы кровопийцы, уже горела позорная метка.

– Да ни за что! – фыркнула я и, как была в плаще ринулась к злосчастному букету на тумбе и вытянула из узкого горла вазы. Хотела швырнуть и растоптать кроваво-алые бутоны на ветвях, но замерла в недоумении.

Вихрь огня как степная орда промчался под сердцем там, где миг назад царила пустота. Огня не бесчувственного, не злого, а будто раскрашенного всеми цветами радуги. Огня живого.

– Чувства... возвращаются, – прохрипела я, все крепче сжимая в горсти колючие стебли, будто искала в них спасение. И десятки шипов явились словно пики из стеблей и ожгли болью ладонь. Я со стоном взвыла, однако пальцы как проржавевший механизм не желали подчиняться.

– Сиура? – вошла в спальню заполошная служанка и вернула меня из глубин преисподней на бренную землю. – У вас кровь!

Пальцы с трудом разжались и выронили злосчастный букет, а я ощутила на каждом суставе и мысли незнакомую тяжёлую ржу. Алые бусины крови зрели на ладони, а из сотен проколов в прочной коре отчуждения проступили первые капли живых чувств. Потекли как берёзовый сок из ран сердца, возвращали нутру былую подвижность.

– Сиура, ну что же вы... – легко подбежала Мара и на ходу подхватила со столика ступку с кашицей из целебных трав. – Не знаете, что цветы о'бары колючие?

Чувственно-прекрасные цветы устлали пол у ног, грозясь крючьями впиться в лодыжки и оставить те же раны, что и на ладони, а Мара уже задрала рукава моего плаща по локоть и принялась выводить символы скорой рунной помощи.

– Спасибо, – выдохнула я, когда первая простенькая руна ободряюще засверкала на запястье.

Мара бросила короткий удивленный взгляд. Ну ещё бы... прежде слова доброго от меня не слышала. Сплошные упрёки.

– Не за что, сиура. Сейчас боль пройдёт. Но лучше скажите, чтобы такие цветы вам больше… не приносили. Они красивы, но...

– Опасны.

Я покорно вздохнула, биение ключей чувств понемногу унималось, но мысль о том, что Эдмонд подсунул опасные цветы и радовала – ведь я оказалась права, Эд гадёныш, каких поискать, и верть ему глупо, – и дарила вкус горечи.

– Вовсе не опасны, – рассмеялась легко рогатая, и я лишь теперь заметила заспанный вид и борозды на её щеке. Неужели только очнулась от морока кровопийцы? – Всего лишь кусаются, если брать их неосторожно. Но не удивительно, что именно их вам подарил сиур Лайн.

Пустынница глянула бегло, с любопытством, словно говорила: «Знаю, зна-аю, что это Велор втихаря принес букет». И только я понимала, как сильно она ошибалась.

– Это же кровавые цветы, – продолжала болтать Мара, ободрённая моим внезапным расположением. – Цветы горькой любви.

О, как... Эдмонд романтик? Или решил меня в осаду взять, прежде чем снова предложить связаться договором неволи?

– А поподробнее? – попросила я, выставив обе руки так, чтобы свежие руны, будто узоры мехенди, не смазались, и переступила через цветочные путы, с трудом отвоевав полы плаща у колючек.

– По поверьям нимф, – отставила Мара ступку с травяной кашицей на тумбу у постели, – однажды Лесной полюбил Бледную нимфу. Она воспылала к мужчине ответными чувствами, но по воле родителей ей суждено было пойти за другого. За подобного себе, но мужчину чёрствого и жестокого. Тогда Лесной пришёл к отцу нимфы просить о снисхождении. Отец лишь руками развёл, мол, жених дочери сын управителя деревни. Раз сосватался… таким не отказывают. Но Лесной и не думал отступать. Отправился к навязанному жениху. Просил отпустить нимфу с миром, но тот лишь посмеялся и приказал страже прогнать оборванца тумаками. Да вслед пригрозил: «Тронешь мою невесту, со свету сживу. И её пожалеть заставлю, не сомневайся». Тогда глубокой ночью, не отыскав больше способа освободить возлюбленную, Лесной прокрался в покои обидчика и зарубил его.

За дерзкое преступление против собрата Ирита в ту же ночь обратила Лесного в сухое дерево. Вот только несчастная нимфа не смогла вынести разлуку с любимым. Дождалась, когда светило Сотэи стало круглым, как головка сыра и, прихватив кинжал, сбежала из дома. Отыскала возлюбленного в чащобе и в знак верности оросила кровью безжизненные корни, в которые превратились ноги Лесного.

Я состроила я кислую мину. Вот она – непреодолимая сила любви. Мара с печальным видом вздохнула.

– Тело бледной нимфы, равно как и клинок, не отыскали. Но с тех пор на голых ветвях дерева о'бары распускаются бутоны, которые выпускают шипы, стоит неосторожно к ним прикоснуться. Ой, а почему это вы в плаще, сиура?

Глава 4. День семьи, угроз и ненависти

– Господин... Лайн. Вы наконец пришли меня убить?

– Не знал, что в Людских землях принято бить с порога, – Арис вежливо улыбнулся Арис.

Он и впрямь стоял за порогом. Один, без охраны... кровопийца и не нуждался в сопровождении. Безупречный, высокий, поджарый. Такой же темноглазый, как Эдмонд, но будто теплее и подвижнее. Лайн-старший пусть и провел почти сорок смен монов в неволе, не казался стариком. Жизнь кипела даже в тонких морщинках его миндалевидных глаз и губ, но причиной тому было всего лишь пламя в жилах. Пламя послушное, вышколенное, как цепной пёс, а потому – вдвойне опасное.

Я чудом не отпрянула от двери, ощущая жар чужого огня, как от печки. Верно говорят, меньше знаешь, крепче спишь. Видеть дух магических движений Ариса Лайн... ощущать его силу на себе оказалось пренеприятно. Но необходимо. Теперь я знала, что опасаться Ариса не просто нужно. Необходимо.

– Уделите мне минуту, Лизавета, – выдержал паузу Арис и учтиво склонил голову. Переложил из руки в руку увесистую корзину, накрытую тёмным шелковым платком. – Уверяю, нам есть о чём поговорить.

– Разве?

Любезничать в ответ не стала. Радовалась только, что Акитар дамбой стоял между нами, а тёмный чтил приличия и переступать порог без дозволения не смел.

– Сиура, вы вправе отказать… – начал было страж, но я остановила его уверенным кивком.

Не скрою, я испугалась. Былая расслабленность испарилась без следа, стоило Арису заговорить. Впрочем, хорошо, что чувства во мне решили назреть не вчера и не успели достаточно окрепнуть. И какое облегчение, что драконий огонь, напротив, уверенно поднял голову, иначе вряд ли хоть слово бы выдавила без заиканий.

– У вас пара минут, господин Лайн. Не более.

Я развернулась к тёмному спиной и прошла вглубь гостиной. Можно подумать, осмелела, раз отвернулась от опасного противника, но прежде чем отойти, я заметила, как губы Ариса – очерченные, сплошь из волевых линий – дрогнули в улыбке, стоило мне дозволить ему говорить.

Нет, он не нападёт. Не дурак. Попробует запугать, наверное.

Подтверждая догадки, тёмный с величием короля неспешно вошёл в покои и сдёрнул платок с корзины. Белоснежные как голуби цветы в ней овивала алая лента. Точь-в-точь кровавые путы.

– Благодарю за оказанную… честь, мисс. Это вам.

Крохотная заминка меж словами кровопийцы заставила проклясть себя за дурость и вцепиться в амулет Истины. Великие… надеюсь, штуковина работает не только на жидкие яды, потому как аромат из корзины, принесённой Арисом, окутал с ног до головы.

– Буду за дверью, сиура, – предупредил Акитар, бросив в спину Ариса настороженный взгляд.

Наверняка по мнению рогача я играла с огнём. Так и было, но я уверенно кивнула стражу и осталась с кровопийцей наедине. Знала – пришло время точкам и запятым занять положенные места. Чувства во мне оживали стремительно, в душу спешила тревога. Паршивое чувство, вязкое – оно на корню выжигало уверенную, необходимую сейчас надменность. Поэтому, баста! Мы обменяемся любезностями с Арисом Лайн лицом к лицу сейчас, или я не решусь на это никогда.

– Чудесно выглядите, мисс Лизавета, – тёмный поставил корзину с благоухающими цветами на столик рядом с моим бокалов сока. – Дерзну и попрошу дозволения обращаться к вам по имени.

– И все же вы пришли меня убить, – опустилась я в кресло и распрямила спину так, будто мне в позвоночник штакетину от забора вколотили. Шрамы на рёбрах вмиг возмущенно заныли. – Ваша вежливость разит наповал, господин Лайн.

– Я аор, мисс Лизавета, – мягко поправил Арис. – Господином принято величать мужчину лишь в Людских землях.

– Извините. Полагаю, за сорок смен монов в заключении вам опостылело столь досадное упущение, верно?

– Вы поразительно осведомлены о моей биографии. Однако какая удача, что упрощение этикета на Иппоре не считается преступлением. Разрешите? – тёмный кивком указал на занавески, которые едва колыхал ветер. – Здесь душно.

Я молчаливо кивнула, ощутимо сжимая подлокотники кресла, и Арис двинулся к открытому окну. Птички ахайя заволновались, едва тёмный замер рядом и подставил красивое, тронутое временем лицо слабому дуновению, а камни огня в жаровне подозрительно ярко заполыхали.

Мне и самой стало невмоготу.

– Не забывайте, у вас мало времени... господин, – «ошиблась» я вновь с извращённым удовольствием и потерла грудь, как на моей памяти всегда делал Велор во власти чувств. – Чем скорее обозначите цель визита, тем быстрее покинете мои душные покои.

– В столице только о вас и говорят, – помедлив, заговорил тёмный и развернулся ко мне лицом. – А цель визита… как и многие, я пришёл пожелать юной целительнице выздоровления и поблагодарить за помощь второму сыну. Нам несказанно повезло, что ваша самоотверженность…

– Прошу, не тратьте время на реверансы, Арис! Меня они не греют, – я подалась вперёд, крепко сжав тонкие деревянные подлокотники кресла, в груди клокотало, а горячие словарвались на волю. – И заметьте, мне все равно, дозволите вы обращаться к вам по имени, или нет.

– Ничего, – снисходительно улыбнулся тёмный. – Я понимаю, что этикеты на Иппоре и на Земле существенно разнятся.

Глава 5. Принимать гостей – дело утомительное

– Ты что здесь забыл?

Дракула медленно двинулся на отца. Угрозами не сыпал, не было нужды. Хищно вытянутая бледная тень вампирюги цепным псом скоро скользила следом. Казалось, ещё миг, и тень встанет в полный рост.

Магия Ариса ответила вибрирующим рыком Камней Огня в жаровне, и я уже не понимала, чья сила давила сильнее – Велора или его отца. Чудилось, будто две стихии вот-вот схлестнутся с единственной целью – разорвать противнику глотку. Но разве возможно? Стихия Дракулы спала на дне души под спудом спиральной руны. Но даже если ветер прорвётся прямо как на Драконьей площадке, Арис потушит всплеск щелчком пальцев, а затем преспокойненько свернёт мне шею. И только Акитар спасал меня от безумия страха. Звон его золочёных лат спугнул тревоги.

Велор остановился.

– Повторяю, ты что здесь забыл, отец?

Арис улыбнулся.

– Уже ничего. Хотел лишь…

– Тогда проваливай.

Велор говорил спокойно, но Ариса будто по седой голове обухом огрели. Карие надменные глаза расширились.

– Что ты... сказал?

– Уходи, – повторил Велор и подступил на шаг. – И чтобы духу твоего не было в покоях Элизы.

Заново ожившие во мне чувства – хрупкие, как молодые ростки, – не были запятнаны обидой, потому я словно впервые хорошенько разглядела Дракулу.

Истинный Воин Ночи. Собранный. Хмурый. Камзол застегнут наглухо до горла. Правда, волосы не зачесаны, как обычно, едва схвачены в хвост лентой, а под острой скулой заметен росчерк чернил... но вампирюга впечатлял выправкой. И завораживал.

Разумеется, Велор не разжился в моём секундном виде́нии ангельскими крыльями, но я чувствовала – защитит. Защищает до сих пор. Идёт против воли спиральной руны, против ненависти Натаны, и взгляд его даже под покровами иллюзии жег гневной решимостью.

Впрочем, и Арис суровел на глазах.

– Я многое готов стерпеть, Велор, и видит Сорес… – узкие ноздри тёмного расширились, и я крепче сжала кинжал. Если придется, буду защищать Дракулу так же, как он меня. Буду бороться.

Погодите... бороться? Я пораженно вздохнула, ощущая прилив небывалой решимости, а Велор ринулся на отца.

Не успел. Лайн-старший в момент выставил перед Велором ладонь и соединил безымянный палец с большим. Словно пылинку поймал мли ущипнул воздух. Выглядело нелепо, но едва кончики пальцев замкнули связку, Арис вычертил бледный дрожащий зигзаг, и воздух загустел. Даже хохлатый птенец в клетке забил крыльями лениво, а грудка его нежно-синяя словно выцвела. Потоки дневного света замедлились, потекли густым мёдом, а сделать хоть крохотный шажок казалось почти невозможным.

Поверить не могу... Арис нейтрализовал магию в целой гостиной! Держал потоки на поводке.

– Си-ур-р...

Акитар обнажил палаш медленно, словно воздух на него навалился, а Велор и вовсе замер. И только тень его на каменном полу дрожала, точно нетерпеливый зверь за миг до броска.

– Щиты убери, – сбиваясь на рык, с трудом изрёк Дракула.

– А ты держи себя в руках, – велел Арис, мрачно глядя на сына, но руку, пусть и нехотя, опустил. Разорвал руну, вычерченную прямо в воздухе.

Ужасающее владение магией. Потрясающее... Пространство вмиг раздалось вширь, наполнилось звуками и запахами. Ветер всколыхнул занавески, а мужчины дома Лайн так и стояли друг напротив друга.

– Не верю, что ты всерьёз, Велор, – едва не сплюнул Арис. – Человечье смертное отродье, грязь… Неужели желание залезть безродной девке под юбку для тебя превыше семьи? Важнее долга и чести? Важнее жизни, наконец!

– Не стану метать бисер снова, – ровно ответил мой Дракула, хотя я видела, бесстрастность ему сейчас давалась плохо. – Раз ты до сих пор не понял, всё бессмысленно.

В карих глазах Ариса заискрилась усмешка, и мелкие морщинки сбежались к уголкам. Гусиные лапки, так их называют.

– О, не-ет… Теперь я, кажется, понимаю, – почти шёпотом протянул тёмный, пораженно кивая. – Прекрасно понимаю.

Запахло палёными перьями. Тельце птички ахайя в жаровне затлело, изрыгая вонючий дым. Велор уловил запах гари, я видела, как потянул носом, и будто вспомнил обо мне. Впился взглядом. Казалось, даже в его неспешном дыхании кипела ярость сотен драконов. Моя ярость. Ярость огня моей души, раздутая ледяным потоком ветра Дракула.

– Сиур Лайн, прошу вас уйти, – мой страж ступил Арису навстречу, грозно звякнув латами. – Вам здесь не рады.

Арис ухом не повёл, но злой блеск в карих глазах вдруг сменился насмешкой.

– Сиур Лайн, – вторил Акитар громче.

– Ухожу, – тёмный отступил, растянув губы в брезгливой улыбке. – Я сделал всё, что собирался. Связь крови – это единственный непреложный вид связи у народа Сореса. Эту связь не разрушить ни временем, ни магией, и я с наслаждением понаблюдаю... мисс Пришлая, как вы проиграете неминуемому разочарованию, – отвесил Арис чинный поклон, – Молодость и красота – валюта временная. Оглянуться не успеешь, как окажешься нищим.

Иначе, смертная человечишка не пара Воину Ночи. Время день за днём отнимает у меня, человека, юность и красоту. Ясно, к чему клонил папаша-кровопийца, мы с Велором разного поля ягоды, и сердце у меня небывало болезненно сжалось.

Глава 6. Всему свое место

Мара сдержала слово. Я даже обед проспала. Но оно к лучшему. Как бы ни старалась я подавить чувства, они рвались с боем. Фантомные прикосновения Велора будоражили тело, а думы рыболовными грузиками висли на тонких струнах души. Потому я попросила лекарку «выключить» одним из чудо-отваров на часок-другой.

– Спаси меня, Мара, – в молитве сложила я ладони. – Пожалуйста.

– Сделаем, – охотно откликнулась девица и улыбнулась.

Вежливость моя до сих пор было для нее в новинку, но заметно окрыляла. Пойло у Мары получилось приятнее, чем обычно, а цепкие сети целебной магии выпустили меня из объятий лишь к закату. Я открыла глаза, а по спальне уже порхали багряные блики.

Красиво... Я лежала и смотрела, как лучи кривились в потоках охлаждающей завесы и сочились сквозь решетку двери террасы. Перекрестья ажурных реек разрывали потоки света, ленты дымка благовоний вили кольца, а тени окутывали стены и пол вуалью линий, так похожих на восточную каллиграфию. Линии причудливо сплетались в силуэты зверей, птиц, взъерошенные ветром барханы и будто даже... обнажённые тела.

Тени казались живыми! Двигались, дышали. Спешили вслед за уходящим солнцем, и теперь не казалось странным, что тень Велора противилась давлению Ариса. Дрожала и рвалась в бой.

Может, запертые руной эмоции вампирюги и впрямь отражались в тенях, как в зеркале? Но вопреки решимости Велора, ворочалось во мне сомнение – аукнется Дракуле его грубость. Как пить дать аукнется. Арис ведь не лыком шит.

Я помотала тяжелой ото сна головой. Наконец ощущала себя полной. Чувства заняли свое место, и сердце набирало ход, будто хотело наверстать упущенное. Я точно змея сбросила ледяную шкуру. Вернулась! И не понимала одно: почему Велор... стремится помочь мне?

Под влиянием руны Дракула закован будто в лёд, но тревожился о моей судьбе. Когда рысь впервые отважилась обрести тело и едва меня не сожгла, он не бросил меня в купальне. Призвал воду, хотя наверняка понимал, как опасно давать Натане даже крохотную лазейку.

Змеи из воды были проявлением ведьмы, теперь я это понимала. Велор боролся тогда. Боролся и позже. Без раздумий отправился к Шарару с унизительной просьбой о помощи, а затем готов был погибнуть вод шквалом драконьего огня, защищая меня от безумия ящера.

Когда ум холоден и остёр, как стекло, отчетливо понимаешь – своя жизнь ценнее прочих. Я познакомилась с иной версией себя и понимала теперь намного больше. Понимала Велора.

Но он остался. Почему?

Что держит его душу, застывшую в шаге от безумия? Вдовьи слезы? Искра моего огня?

Я с трудом приподнялась на локтях, позвала Мару, но, похоже, лекарка следовала указу «сверху» и снова исчезла из покоев. Кровавые цветы Эдмонда благоухали, лампы с благовониями стелили пряный дух, а я впервые с возвращения из пустыни ощутила тяжесть одиночества.

Отвары, руны и покой сработали. Тело почти справилось с болью, лишь пара глубоких шрамов на ребрах поднывала и прощупывалась под сорочкой. Шрамы останутся навсегда. Быть может, только Лео сумел бы свести их магией Ириты. Но нам не суждено с добряком-кровопийцей свидеться.

Я спустила ноги на пол и, как была в одной сорочке, встала. Подцепила с тумбы клинок Ассаро. Пусть оружие можно призвать, пока в нем теплился мой огонь, хотелось ощущать моего в ладони. Потому, вооружившись, я толкнула дверь в гостиную и покинула спальню, пропахшую тяжелым духом трав.

Тишина. Мои покои и впрямь были пусты. Как скоро ужин, и не пыталась сообразить, подошла к жаровне. Холода не чувствовала, но нуждалась в поддержке, потому, прямо как Аяла на моей памяти когда-то, вытянула руку над слабым огнем, и тот, будто почуял во мне вихри родственной стихии. Искры поднялись над острыми гранями алых камней и потянулись к пальцам. Море огня под ребрами ощутимо раздалось и заклокотало. Тепло хлынуло к рукояти клинка, напитывая кристаллы в гнёздышках металла.

– Не буянь, – приказала со слабой улыбкой, когда немая рысь беспокойно закрутилась в груди. Перехватывала потоки, жадничала и не давала напитать клинок. – Тут всем хватит.

Пламя в жаровне ответило согласным треском, и Рысь угомонилась. Вот только что-то явно было не так. В тишине гостиной будто тихонько в барабаны отстукивала тревожный ритм тревога.

Я хмуро огляделась. Лезвие клинка подернулось предупреждающим всполохом, и я медленно переложила оружие в правую руку. Так бить проще.

Не знаю, что ожидала увидеть – магию Ариса в виде жутких щупалец или Эдмонда, притаившегося за напольной вазой, но взгляд встретила лишь пустота.

Я была в покоях одна.

– Трусиха...

Стоило с облегчением выдохнуть и ослабить хватку на рукояти клинка, взгляд сам собой упёрся в клетку с хохлатым птенцом. Тот лежал на спинке. Лежал неподвижно, неправильно. Лапки сухими веточками торчали из пуховых штанишек, а перья на грудке лишь изредка подергивались слабым голубым сиянием.

Птаха был мертв.

На ватных ногах, не чуя шершавого ворса ковра, я подкралась к клетке. Сердце с горячим остервенением заколотилось в груди. Вот он – источник непривычной, бьющей по перепонкам тишины. Смерть. Но отчего-то гибель птенца не стала новостью. Я словно наперед знала, что так и случится. Его подруга погибла. Арис ее раздавил. И птахе не выжить одному. Не без пары.

***

Спуск оказался тесным и долгим. Магикусы в пузатых лампах загорались ярче, стоило приблизиться. Наши со стражем тени двоились и вытягивались. Представить сложно, как глубоко мы под землю забрались. Ощутимо холодало, однако воздух в подземельях становился только суше. Наверное, так нужно для древних книг.

Наконец впереди замаячила арка с бледно-рубиновыми письменами. Алели руны недобро, но нерушимых заслонов перед нами не выставили. Вслед за Акитаром я ступила на каменный помост, похожий на крылечко, а дальше – лесенка ступеней в пять-семь.

– Восхитительно...

Дыхание сорвалось от избытка чувств. Это Хранилище с самой большой буквы. Десятки стеллажей с передвижными лестницами тянулись к мозаичным округлым сводам. Ряды шкафов змеились вдаль и терялись в полумраке.

Окон не было. Темноту разгоняли лампы с магикусами на стенах и торцах книжных полок, а крохотные накопители-кристаллы на серебряных нитях блестели и позвякивали, точно капель. Были и люстры – точь-в-точь гигантские пауки с линзами-отражателями в тонких кованых лапках. Зажги их все, и даже в отдаленных уголках подземной библиотеки, наверное, не осталось бы полумрака.

Сейчас же освещался лишь невысокий помост поодаль от лестницы. Стайки магикусов скользили по кругу, как планеты по спирали галактики, и озаряли трубы свитков, книги, раскрытые на столах и стульях, потертые корешки составленных в стопки томов, и высоченную статую грифона. Звериные глаза-каменья полнились огнем, а расправленные золоченые крылья громадным веером раскинулись за спиной, будто заслоняли королевские богатства от незваных гостей.

Птице-лев держал в когтистых передних лапах толстенный фолиант.

Я сделала шаг, и единственная живая фигурка средь царства молчаливой задумчивости, откликнулась и шевельнулась. Тени будто разом всколыхнулись, устремив жадное внимание на меня.

– Элиза?..

Дракула вскинул голову и взволнованно сорвался на ноги. Вышел из-за рабочего стола. Рукава темной рубахи для удобства были закатаны до локтей, а пара непослушных прядей выбилась из хвоста затылке и падала Дракуле на глаза. Повязка ещё серела на правом запястье, но, кажется, амулеты сделали работу – кости срослись.

– Работа кипит? – робко ступила я на первую из семи ступеней лестницы.

– Почему встала? – обеспокоился Велор. – Снова отец?

– Нет. Всего лишь хотела узнать, сколько веков проспала и стоит ли спешить.

Я медленно спустилась с «крылечка» и вдруг ощутила себя совсем крошечной посреди древнего величия. Велор недоуменно хмурился, а я не могла разобрать, опоздала ли? Смотрела на Дракулу, но едва приблизилась, будто кожей уловила тепло эмоций Велора.

Еще горит. Теплится!

Тонкие губы вампирюги и вправду тронула живая улыбка.

– Ну, раз так… сиур Акитар, – кивнул Велор стражу у входной арки. – можете занять читальный зал наверху. Мы скоро поднимемся.

Странно, но рогач не спорил. Может, доверие принца и допуск в особое хранилище сыграли на руку, или утренняя стычка с кровопийцей-отцом убедила Авара в надежности Велора? Но пустынник даже не нахохлился сердито, дождался моего кивка и послушно утопал прочь. Оставил нас с Дракулой наедине.

– С каких это пор, сиур Лайн, вы распоряжаетесь моей стражей? – прищурилась я, подойдя к Велору близко. Только руку протяни!

– С каких это пор мы на «вы», Лиз? – беззлобно вскинул бровь вампирюга.

– С тех самых, как поняла, что ни капельки тебя не знаю. Более того, себя я знаю ещё меньше!

Велор улыбнулся шире, непривычно-весело обнажив белую полосочку зубов.

– Тогда присаживайся, человечек. Будем знакомиться заново. Я как раз собирался сделать перерыв.

Но я замотала головой. Слезы рвались от радости и необъятного горя. Все смешалось, а я так остро ощутила нехватку своего вампирюги…

– Велор, я, кажется, вернулась. Мои чувства вернулись.

– Это ведь… хорошо? – замер Дракула.

Я выдохнула до отказа и без слов ринулась к нему. И обняла. Прижалась щекой к груди и не сдержала всхлип.

– Прости... Велор! Пару дней я вела себя, как эгоистичная стерва!

Дракула засмеялся и неловко погладил меня по плечам и спине.

– Ну, это громко сказано, Лиз. Не слишком эгоистичная, и вовсе не…

– Велор, я соврала! – упёрлась я вампирюге в грудь и призвала все мужество, которе только во мне было. – Я помню. Помню все, что было у храма. И я помню…

Заминка как воронка вытянула былую решимость.

– Ты сказал, в Пустыне ты был настоящим, – дышала я через раз. – И я помню, как ты сказал…

– Сказал, что юблю тебя, – подтвердил Дракула кивком. – Да. Я знаю, что ты не забыла.

– Знаешь? – переспросила шепотом, мне казалось, еще миг, и своды рухнут на голову. – Но почему тогда?..

– Стоило закатить истерику и уличить тебя во лжи? – Велор тихо рассмеялся и отступил всего на чуть так, чтобы видеть мое лицо. – Нет, Лиз. Я бы не стал. Не был уверен. Подумал, что всему отмерян срок, и возможно, срок твоих чувств иссяк именно тогда, когда я осмелился прислушаться к своим. Возможно, я сыграл в том не последнюю роль. Точнее, определённо сыграл. Испортил.

Глава 7. Pro et Сontra* [За и Против]

Вернусь с тобой.

Ни капли сомнений в голосе.

– И в чем... хитрость? – крепче сжала я пальцы на плечах у вампирюги. – Унесешь меня через сияющий портал и бездыханным седым трупиком ляжешь? Оморочишь? Обманешь? Учти...

– Учёл, – серьезно кивнул Велор. – Лиза, на мне руна. Я не могу использовать магию. Сорок знаков запирают оба начала во мне, и когда руна заряжена до отказа, я даже занавески всколыхнуть не могу. Так что, если до сих пор злишься, можешь прикончить меня простой огненной стрелой, – тихо рассмеялся вампирюга, непривычно сверкая белыми, заострёнными в клыках зубами.

– В вопросе угробить себя ты и без меня блестяще справляешься. Взять хотя бы эти твои... «вдовьи слезы».

– Пока твоё пламя согревает спираль, «слезы» мне не нужны, – посерьезнел Дракула. – И морочить тебя бессмысленно. Мой морок на тебе против воли не держится, как выяснилось. По крайней мере, когда нас разделяют миры.

– Значит, ты и впрямь решил?.. Хочешь вернуться со мной?

Очередной решительный кивок. Только губы у Дракулы сжались в одну бледную чёрточку. Я и сама чуяла, как кровь с лица сошла. Голова кругом пошла.

– Теперь ты точно с ума сошел, Велор.

Я решительно скатилась с мужского колена и двинулась по освещенному читальному островку.

– Не сошел. Мой ум ясен, как никогда.

– Но ты не можешь просто взять и вернуться на Землю!

– Только я знаю, что могу, – привычно раздраженно повел плечами вампирюга и устало смежил веки. – Лиз, я не хотел говорить, пока к тебе не вернутся чувства. Не был уверен, что одобришь.

– Я и сейчас не одобряю.

– Тогда постараюсь привести аргументы, – Велор медленно поднялся со стола, улыбнулся и как опытный загонщик сделал навстречу осторожный шаг.

Вибрации эмоций... Черт бы побрал эту эмпатию! Смесь меня и вампирюги заставляла сердце, как поршень, набирать обороты.

Я отступила.

– И не пытайся, – предупредила хрипло и не так убедительно, как рассчитывала. – Твое обаяние сейчас под спиральным замком, Велор.

– И не пытался, – легко солгал вампирюга и тихо посмеялся. – Лиз, руна перехода требует огромной силы.

– Знаю, – кивнула я и отступила, потому что Драула вновь сделал шаг. – Сама я не заряжу руну ведьмы, а лишить кого-то жизни... Мы это уже проходили. Я спать не смогу, если из-за меня кто-то погибнет. Считай это дефектом дара исцеления.

Велор притворно вздохнул.

– Будь ты чуть бесчеловечнее... человечек, это облегчило бы задачу. Но нет. Тебе не придется поступиться принципами. Я все продумал. Я сам заряжу руну.

Я фыркнула.

– Мечтай.

– Я серьезно, Лиза.

– И я серьезно, Велор. Извини, но нести на горбу чужую… вернее, нести на совести твою смерть я не нанималась, – к сроку вспомнилось предостережение Эдмонда: «Ты в курсе, что Велор, скорее всего, умрёт, если запустит руну?» – Велор, ты погибнешь, если попытаешься зарядить портал!

Неужели у Дракулы от моего глубинного огня чувство самосохранения обуглилось?

– Придется рискнуть, – стоял на своем вампирюга. – Ничего хорошего здесь меня всё равно не ждет.

– Замолчи! – воскликнула я и зажала уши ладонями. – И знать не хочу!

– Хочешь ты слышать или нет, я не знаю, как прогнать начало воды из тела. Точнее, до сих пор не знал, – Дракула взволнованно провел ладонью ото лба к макушке и возбужденным рывком развернулся к столу, склонился над завалами чертежей. – Лиза, послушай. Просто выслушай, прежде чем отвергать. По возвращении из пустыни я много думал о том, как ты зарядила печать, – шумно искал Велор что-то средь завалов исписанных листов. – Водное начало впервые заслонило мой разум целиком и проявило волю, но ты прошла сквозь заслоны и справилась с печатью, которая требовала невероятной силы. Едва не погибла, жертвуя собой.

– Какое счастье, что я смертна, и ты не сможешь упрекать меня в глупости вечно, – завела я глаза.

– Это не упрек, – отвлекся Велор от поисков и развернулся ко мне. – Элиза, я благодарен тебе. Правда. Ты вытянула меня из забвения. Изнутри зажгла своим огнем, не обладая ни техникой, ни знаниями ментального боя. Ты справилась, – тронула губы вампирюги улыбка, и у меня от его искреннего восхищения в груди отзывчиво потеплело. – Это доказывает, что мы и вполовину не знаем, насколько сильно начало в каждом из нас.

Дракула вновь зашуршал листами. Выглядел взволнованно, почти дико! Вот только я восторгов не разделяла. Помнила хохот средь песка и злую пустоту в родных глазах. Пустоту злую и решительную. Узнавала в ней Натану и надеялась, что никогда больше не столкнусь с ведьмой в теле Велора лицом к лицу. Не столкнусь... с Ветаной.

Почему-то в мыслях я не могла назвать то существо ни Велором, ни Натаной по-отдельности.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, Велор. Если начало воды крепнет, если прорывается сквозь заслоны воздуха, тебе вдвойне нельзя шутить с руной перехода!

– Да. Двоедушие – смертельный дефект. Но в нём и преимущество, – вытянул Дракула из груды один из свитков, но окинув взглядом цепочки уравнений, поджал губы. – Послушай, Лиз, идея странная, но я знаю, о чем говорю. Ты права, вода во мне просыпается. Чужая магия стремится наружу и однажды вырвется. Я знаю. Ведьма крепнет, становится... независимой, – вампирюга потер висок и болезненно выдохнул. – На..тана, помнит тебя, Лиза. И считает, будто погибла по твоей вине.

Глава 8. [Д] - Доверие

Мы с Велором до поздней ночи работали в подземном хранилище. Лишь когда я без утайки застучала зубами от холода, Дракула засобирался. Отобрал пару книг, скрутил в трубочки черновики с расчетами и предложил подняться в читальный зал. Но перед тем отметил каждый из томов в талмуде у грифона.

– Иначе арка не пропустит, – подтвердил вампирюга необходимость алых рун на входе в зал и коснулся записи, которую вывел миг назад.

Под указательным пальцем Велора размазалась алая клякса. Кровь.

Подобное закрепление договора гарантировало – каждая книга вернется в хранилище в срок полной недели, а тот, кто попытается украсть хоть одну из жутко ценных рукописей, лишится головы. Отыщут беднягу по горячим, точнее по кровавым, следам, и вздернут.

– Страшное дело, – с опаской передала я Велору для отметки парочку своих книг об элементалях и приручении. Я нашла их, в надежде разобраться, откуда взялась во мне огненная рысь.

К тому же выяснилось, что Дракула больше нуждался в моей компании, чем в помощи. Велор сам распутывал клубок руны перехода, как сумасшедший строчил знаки и связки. Яростно комкал листы, и просматривал метровые списки – искал собрания сочинений о рунописи и плетении, выписывал названия, мудреные имена авторов и номера стеллажей, и я со списком отправлялась в поход по лабиринтам хранилища. Взбиралась к потолку по деревянным скрипучим лестницам и добывала рукописные тома с жуткими вереницами уравнений и пространными рассуждениями учёных магов. А в свободное время читала всё, что хотела сама. Про элементалей в основном.

Велор беспокоился, что мне в тягость работать посыльным и бегать со списком, но я лишь отмахивалась. Рада была внести лепту в общее дело и бесстрашно шагала в темноту, запустив над головой тройку-другую магикусов. Ну а если захлестывал страх и чудилось шевеление в одном из особо темных углов под стеллажами – добавляла света и начинала болтать сама с собой или с особо высоко забравшимся фолиантом. Но когда мы покинули подземелья и поднялись в читальный зал, я заскучала.

Акитара до утра сменила Малира – не в меру ответственная и мнительная ещё больше, чем отец. Юная стражница самоотверженно встала у дверей как тот суровый грифон в подземелье, не выдавала себя ни звуком, ни дыханием, но глаз с нас не спускала. Однако высылать пустынницу в сумрачный холодный коридор отчего-то мне было неловко. К тому же Малира мне нравилась, напоминала чересчур загорелую и строгую Эдану. Одна беда – Дракула в компании незнакомки смолк. В хранилище с списком меня больше не засылал, сдвинул пару столов, разложил книги-свитки и с головой ушел в писанину.

Мне ничего не оставалось, как пожевать фруктов вместо ужина, скинуть легкие тапочки и, забравшись с ногами на диванчик в уютном алькове меж книжных шкафов, погрузиться в мир «Господ элементалей».

Когда задремала с книжкой и не заметила. Спал ли вообще Дракула – и вовсе загадка, но вампирюга меня не будил. Помню лишь, как осторожно накрыл камзолом и пробормотал: «Отдыхай, Лиз».

Рысь во мне будто ощущала Велора, ловила огонь в его чувствах, потому я блаженно перевернулась на другой бок и обняла подушку.

...

Зато наутро открыла глаза как по сигналу. Линзы под потолком ловили утренний свет, накрывали читальный зал сизым рассветным пологом, но тревога будто напитала воздух. Ни Малиры, ни Акитара не было, а Дракула... Мой вампирюга сидел на софе у меня в ногах с прямой как палка спиной. Не спал.

Внутри дрогнуло, оборвалось как струна, и прогнало ватный сон. Сердце заколотилось в предчувствии дурного, а Велор перевел на меня сосредоточенный взгляд. Не шелохнулся, лишь голову медленно развернул.

– Привет, – заговорил вампирюга хриплым шепотом. – Разбудил?

– Нет, я... сама, – села средь вороха цветных подушек и заправила за уши непослушные волосы.

В носу зудело от странного, манящего духа, а сердце ныло от тревоги. Миг, и я поняла причину – в руке Дракулы покоилась глазочка со знакомой серебристым дымком.

Вдовьи слезы.

– Ты зачем?.. – подобралась я и взволнованно подтянула коленки к груди. – Что случилось?

Велор молча смерил колбочку хмурым взглядом. Ответа и не требовалось. Мои чувства таяли. Угасал огонь – тот, которым я зарядила печать на груди Дракулы, а потому Велор будто холодел изнутри. Дар эмпатии во мне ловил неясный пока стылый дух равнодушия, и я со вздохом досады крепче обняла себя за коленки.

– Не бойся, Лиза, – наверняка уловил Велор мою тревогу, – твои чувства держатся. Не выгорят в одночасье. И я не передумаю. Разберемся с руной и уйдем на Землю вместе. К тому же остатки «слез» при мне, – Дракула заткнул пробкой колбу, сунул её в карман брюк и расслаблено откинулся на спинку дивана. – Экстракт загладит холод спиральной руны. Ты не заметишь разницы.

Не замечу, что Велор сам не свой? Теперь я в этом сомневалась, собаку на там съела. Но промолчала. По правде, шевельнуться боялась. Страшно снова потерять Велора. Страшно вдвойне – потерять его в шаге от спасения. Работа над руной едва начата, а мне ведь до сих пор толком не неизвестно, как работают «слезы»! Помогают оживить эмоции воспоминаний? Воскрешают чувства, но в наказание накрывают чужой тревогой?

Ко всему, добыть сомнительное пойло Велору помогала Лилет. Как не насторожиться?

Глава 9. Дары Пустыни

– Что вам угодно, сиура?

Мой страж расправил плечи, едва дверь читального зала мягко затворилась и звякнула металлическим кольцом.

Надо же, а я впервые заметила, что рогатый гвардеец совсем не старик – высокий лоб, очерченные смуглые скулы... Пустынники долго живут, это верно, но тонкие морщинки на бронзовой коже стража поселились лишь у глаз и меж бровей от извечной суровости.

– Сиур, вы помните огненное существо? Кошку, которую потушили в моих покоях?

Пустынник молча кивнул.

– Кошка помогла мне сражаться с драконом, – решила я быть откровенной, раз уж уповала на помощь. – Это не химера. Я поискала в книгах об элементалях, – кивнула на стопочку томиков, аккуратно сложенных, в отличие от тех, с которыми работал Велор. – Химеры не возвращаются в тело, если вырвались, и в отличие от воздушных и водных собратьев не подчиняются магу добровольно. Договориться с химерой невозможно, если верить записям.

Рогач снова кивнул, но на сей раз заметно сдержал улыбку.

– Вы правы, сиура. Договориться с пожаром, чтобы он не жёг дом, ещё никому не удавалось.

– Потому я запуталась, – развела я руками. – Не знаю, что думать. Моя кошка не химера... тогда кто?

Я смолкла, старалась подбирать слова и не выдать иномирного происхождения рыси. Теория Велора о том, что кошка – часть магии моего мира, не давала покоя, а через пару дней, если руна перехода поддастся, узнать о кошке больше я попросту не смогу! И вряд ли даже Аяла даст ответ. Ее рысь – всего лишь дым.

– Постараюсь помочь, сиура, – понял рогач, к чему клоню, и я с надеждой подняла на него взгляд. – Мои знания об элементалях не столь глубоки, однако я достойно управляюсь с эльфийским, чуть хуже с языком нимф и в совершенстве с родным наречием отдаленных пустынь. Знаю даже пару диалектов оазисов.

– Буду рада помощи, – заулыбалась я, но страж вдруг, напротив, посуровел.

– Но для начала вам стоит вернуться в покои и поесть. Мне доложили, что вы не покидали библиотеку всю ночь.

Я хмыкнула. Наверняка Мара постаралась – отвары-то стынут! Но правда в словах рогача была, стоило помыться, сменить измятое платье и поесть. Благо у читального зала имелась уборная, чтобы знатным особам не приходилось бегать по дворцу во время научных изысканий.

– М-м-м и ещё кое-что, – решилась я спросить о том, ради чего и попросила стража остаться. – Насколько хорошо воины королевской гвардии искусны в зельеварении? Видите ли, наткнулась я вчера на рукопись... Где же она?

Я состроила вид, будто ищу свиток средь комьев бумаги и книг. Выдуманный свиток.

– И о чем же писали в рукописи? – страж с готовностью подался вперед, лязгнул латами.

– О запрещённых зельях и экстрактах. Многие мне известны из учебной программы Академии, но одно удивило. Вдовьи... слезы, – я сдержалась, чтобы не бросить на стража взгляд и не выдать волнение. – Слышали о таком?

Акитар удивился, но вопрос его в тупик не загнал.

– Слышал, достаточно, чтобы держаться от варева подальше, сиура.

– Вот как?..

Я прекратила поиски выдуманного свитка, но пустынник как назло смолк и пытливо глядел темными, как спелые виноградины, глазами. Догадывался, что расспросы неспроста?

– И почему стоит держаться от экстракта подальше? – заговорила я так невинно, будто всего лишь хотела знать, что подадут на завтрак.

– А сиур Лайн что ответил на вопрос?

Страж впервые проявил вольность в беседе, и я осеклась. Неужели выдала больше, чем надеялась?

– Я у Велора не спрашивала, – пожала плечами беспечно. – Не хотела отвлекать. И это ведь будут его выводы, а мне хочется... сделать свои.

– Верное решение, – склонил голову пустынник и, как мне показалось, спрятал улыбку.

Я воспрянула духом.

– Так вы расскажете об экстракте?

– Расскажу, – кивнул Акитар. – От слов вреда не будет. «Вдовьи слезы» – злое питье. Сварить его, как прочее зелья, невозможно. Это вытяжка из особой, скрытой магии, которую рождают лишь чувства.

– У чувств... есть магия? – я заинтересованно присела на краешек стола.

– Безусловно, – страж привычно положил ладонь на рукоять палаша. – Магия чувств неподвластна рунам. Это инстинкты стихий, потаенных глубин начала. Доступ к такой магии открывается лишь за мгновение до смерти.

– Когда жизнь пролетает перед глазами, – покивала я задумчиво.

– Верно, – согласился страж. – Раньше экстракт тянули из тех, кого обрекли на казнь. Не самая страшная кончина, скажу вам, сиура, но чем выше срок жизни, тем глубже отпечаток пережитого. Тем сквернее побочные эффекты экстракта. Однако если использовать магию детей... – страж глянул исподлобья, и я застыла в предчувствии. – Детская душа не омрачена еще страданиями и лишениями. Такое сырье, простите за черствость, в особой цене у чернуш. Эликсир выходит чистым, как слеза.

Страж глядел пристально, будто ловил каждый мой вздох, я и вовсе позабыла, что мне нужно дышать.

– Но за хорошую плату всегда найдутся умельцы? – спросила через силу.

***

– Так и знал, что ты здесь, – принц взмахом приказал гвардейцам остаться за дверью и зашагал ко мне. – Сиур лекарь с ног сбился тебя искать. Пропала, говорит! Беспокоился, как бы дракон снова не унес.

Мой страж при виде своего иссера звякнул в поклоне латами и заторопился к двери, но Ассаро остановил рогатого:

– Сиур Акитар. Доброе утро. Как ваши дела?

Рогач так округлил глаза, точно принц ему полцарства в придачу к «утру» отсыпал.

– Все... хорошо, иссер, – почтительно склонил голову пустынник. – Благодарю. С нетерпением жду момента, когда воочию увижу вашу победу на Турнире Дождя.

– Нда-а, – заметно сдулся Ассаро. – Я тоже... жду не дождусь.

– Привет, Ассаро, – втиснулась я в разговор, пока несчастный страж совсем в благоговейный экстаз не канул. – Прости. Стоило предупредить лекаря, где я. Не подумала, что сиур Айорик поднимет на уши полдворца… Сиур Акитар пообещал помочь разобраться с моей огненной не-химерой, – с благодарностью глянула я на рогатого. – Хочу понять, что кошка такое. Благо книг вдосталь. Коллекция в хранилище завораживает!

– Благое дело, – сощурился Ассаро, пропустив комплимент мимо ушей. – Вижу, ты, Пришлая, наконец... пришла в себя, – хохотнул друг над каламбуром. – Ты хоть завтракала? Или голодом себя моришь?

– Не успела поесть, – присела я на корточки и подняла отрез с пола. – Велора выдернули на важное заседание, а мы собирались выйти за стену вместе.

– Да-да... – закатил Ассаро глаза и скрестил руки на груди. – Турнир Дождя послезавтра. Делегация Воинов Ночи отплывет сразу после, так что у дяди, считай, последняя возможность выбить из кровопийц ценные обещания и обнулить побольше своих. В общем, скука смертная.

– А вас, юный принц, не пригласили на праздник жизни? – удивилась я и скосилась на стража, не говорю ли больше, чем нужно при посторонних?

Но Ассаро не стушевался.

– К вашему сведению, сиура целитель, у меня, как у бойца турнира, привилегия, – рогатик шутливо-назидательно поднял когтистый палец. – Тренировки нельзя отменять.

– Поэтому ты сейчас здесь, а не в зале в обнимку с мечом? – поддела я беззлобно.

Приятно видеть друга таким, как прежде – чуточку бесшабашным и смешливым. Ассаро радостно фыркнул на замечание и мельком глянул на пыльный отрез, который я не знала, куда пристроить.

– Что это у тебя?

– Пока не разобралась. Сиур Акитар отдал. Сказал, из пустыни. Нечто особенное.

– Дашь взглянуть? – протянулся Ассаро. – Хм-м... Теплая. Артефакт?

Я только плечами пожала. Что происходит? Почему тепла она я не ощущала?

– Сомневаюсь, иссер, – тихо вставил Акитар и вновь почтительно склонил голову. – Прошу прощения, но позволю напомнить, артефакты покрыты сетью магических потоков, а здесь... ничего.

– И то верно, – Ассаро задумчиво пропускал сквозь пальцы грубую ткань, а она струилась по тёмные когтям, как дорогой шелк. – Хм-м...

Странное дело, но в тот миг в голубых глазах друга отразились золотые блики. Принц как зачарованный глядел на невзрачную тряпицу, а затем и вовсе багровые перекаты ткани в руках Ассаро словно ожили! По холще побежали янтарные узоры – угловатые, острые, как мечи, и плавные, как изгибы песчаных барханов. Мы с Акитаром от удивления разом шеи вытянули, а кронпринц всё равно что онемел. Стиснул ткань так крепко, что костяшки побелели.

– О-ого... Ассаро, что за магия?

– Иссер! – позвал страж принца, но тот не откликнулся.

Я испугалась.

– Ассаро, прекрати. С Тахиром так шути, а со мной не надо!

Я встряхнула друга за плечо, решила, если не поможет, вырву дрянную тряпку из его когтей! Но к счастью, Ассаро ровно вздохнул и поднял на меня привычно-голубой, раскосо-нахальный взгляд.

– Ли..за? – выдал хрипло, будто сонно.

– Доброе утро, страна. Ты что творишь?

– Не знаю, – смущённо потёр макушку Ассаро. – Задумался, кажется.

– А ну-ка... – потянула я отрез из рук рогатика, теперь озолочённый без малого по-королевски. – Наверное, хватит на сегодня фокусов.

– Да я в порядке, – нехотя выпускал Ассаро тряпицу.

– Зато меня чуть удар не хватил. Ты будто в себя ушел и дверь с той стороны запер!

– Разве? – рассеяно глянул Ассаро на стража, будто сомневался, что правду говорю. – Странно. Я помню покой и... тепло. Мне давно так хорошо не было. С тех пор, как отца не стало.

Друг вновь неловко растрепал пепельную макушку, а я совсем растерялась. Злополучный кусок тряпки в моих руках золотился, но не утягивал в омут. Я обратила взгляд к Акитару, он единственный из нашей троицы выглядел спокойным. Страж осторожно перенял отрез и нахмурился, размял ткань в пальцах, как тесто.

– Больше не чувствую тепла, – вынес рогач вердикт. – Жар ещё внутри, но… теперь скрыт. Что-то закрыло его от меня.

– Эта штука опасна? – голос мой звенел от волнения, я в который раз накрыла ладонью амулет, призванный защитить от всякого яда

Глава 10. Э.Л.И.З.А

Дракула вернулся в библиотеку лишь к вечеру. Взвинченный и кусачий, словно скрученная в пружину змея.

– Я поговорил с Эдмондом, – сообщил вампирюга, едва вошёл, точнее, велел, будто ураган.

– И?

Я выглянула из-за книжных нагромождений на столе и дыхание затаила. Помощь Эда – опытного мага, пусть даже клыкастого, нам очень бы пригодилась. Но Велор отрицательно покачал головой.

– Упёрся. Говорит, дурь затеяли, – Дракула со вздохом опустился за рабочий стол и зло сцапал писчую палочку. – Ну и бес с ним! Сам разберусь. Не беспокойся.

Я огорченно поджала губы. Не удивилась, что братец-кровопийца проявил природную гнусность и отказал, даже почти не расстроилась. Эдмонд себе на уме, и что бы порой ни чудилось моему воспалённому воображению, на меня тёмному глубоко плевать.

Но сейчас меня волновало другое.

– Слушай, а отцу Эд нас... не заложит?

Велор, задумчиво крутанул палочку в пальцах. Как назло, медлил с ответом.

– Не должен.

– Ты уверен?

От тревоги в желудке словно костерок жгучий занялся.

– Раз говорю, не заложит, значит, не заложит, – ощетинился Дракула, а затем подпер лоб ладонью и тяжело выдохнул. – Прости, Лиз... Срываюсь, как дурак.

– Ничего, – не обиделась я, жалела, что Велор вообще сегодня решил с родственничками встретиться. – Ты устал. Спал совсем ничего... Голодный? Поешь хоть немного.

– Не хочу, – Велор даже не глянул на блюдо с ломтиками нежного копченого мяса на хлебных лепешках и веточкой винограда, зашелестел листами.

Наседать я не стала. Оставила вампирюгу в покое и сосредоточилась на чтении. В отсутствие Дракулы мы с Акитаром нарыли с десяток книг об элементалях на общем и эльфийском языках. Одна беда – толку оказалось немного. Ничего похожего на мою рысь не нашлось, хотя кое-что любопытное Тайрон перевел со свитка народов зелёных островов. Нимфы писали об Анимо – дословно: призывающих зверя.

«Тёмные земли хранят множество легенд, – читал мой страж в хранилище. – Одна из таких повествует о Тёмном боге, который мог войти в тело всякого из своих творений и обратить его в истинное создание Тени – оружие для дел своих. Оружие несокрушимое, не знающее страха и усталости.

Но что мешает нам, высшим из смертных созданий Иппора, использовать себе во благо если не тела соплеменников, то хотя бы зверей и птиц?»

Я поморщилась, дивясь надменности иппориан древности. Оказалось, упиваясь величием, чернуши расстарались и создали руны, способные вершить оборот в любого выбранного по вкусу животного.

Все бы ничего, но было у ритуала неприятное последствие. Облик зверя не получалось... сменить. Выбрал однажды лошадь – так и будешь перекидываться в коня до самых седин. Осмелишься сменить зверя, например, на кошку? Расщепишься. Обзаведешься второй головой, тремя копытами и короткой лапой или, что ещё хуже, умрёшь. Или вернуться к истинному «человеческому» облику не сможешь. Так и останешься чудо-юдо рыба-кит, потому что облик зверя, облик анимо – словно пустая заготовка прикреплялся с «теневой», невидимой глазу стороны – как у драконов, которые надевали то звериный, то менее габаритный «костюм».

Но если магия драконов словно приспособилась и не вредила хозяину, анимо нарушали мыслимые и немыслимые законы природы. И природа упрямо тянула все на места. Оттого рано или поздно облик выбранного зверя изнашивался. Приходилось менять шкурку на новую, но обязательно отвечающую прежним размерам, весу и даже цвету!

– Стоит помнить, – читал страж, – что вслед за истощенным обликом анимо стирается и кроха начала. Что остаётся взамен той пустоты? Пока загадка.

Меня прочтённое встревожило. Что если я тоже теперь... анимо? Но страж успокил – в зверя я не перекидывалась, а скорее, выпускала его из пламени на волю. К тому же рысь, даже когда ее пронзила огненная стрела Шарара, не погибла, а лишь на время потеряла форму. Раз так, оставалось брать книгу за книгой и надеяться, что на одной из страниц отыщется ответ. Тем я и занималась, пока Тайрон занял пост по ту сторону двери читального зала, а Велор с головой нырнул в изучение руны перехода.

– Совсем забыл, – поднял голову Дракула спустя час или два, заметно смягчился. – Тебе от Эданы записка.

– Записка?

Я переняла бумажный сверточек из кармана Велора и мигом прочла. По правде, читать оказалось нечего – пара тройка строк. Эда писала, как беспокоилась обо мне, и как костерила драконью морду на всех известных языках, чтобы ящеру даже на краю света икалось. Надеялась, что я приду в себя очень скоро и встречусь с ней на турнире Дождя послезавтра.

Подозрительно, но о нашем с Велором замысле уйти на Землю, Эда не написала ни слова. Памятуя о доле подруги утопать в неведении, я уставилась на Велора.

– Она не знает?

Мой взгляд, похоже, говорил красноречиво, потому что Дракула даже юлить не взялся.

– О переходе? Нет. Не нашел возможности рассказать.

– Ах, вот как! Ты снова за свое? Снова секреты?

***

Каменный зверь яростно сверкал янтарными глазищами, а фолиант в его лапах наотрез отказывался закреплять договор на таинственную книгу. Напротив моей записи попросту не появлялась кровавая отметка! Уж как я вдавливала палец в страницу.

– Похоже, этой книги нет в списке хранилища, – хмуро покачал головой страж.

– И что делать? Вынесем так? – робко предложила я. – Обещаю, книгу верну. Можете сами убедиться.

– Стойте здесь, сиура, – велел страж, быстрым шагом поднялся по лесенке и встал у арки с рунными письменами. Присел на корточки и... бросил книжицу вперёд. Томик грохотнул по другую сторону, а руны на дверях остались невозмутимо бледными.

– Что ж, я ведь её верну, – спешила я вслед за рогачом по крутой лестнице из хранилища, зажав под мышкой книги, которые грифон принял без колебаний. – Думаю, страшного не случится, если мы немного почитаем ее при свете дня.

Страж, выражая молчаливое согласие, шагал впереди. Но Велор моего энтузиазма не одобрил.

– Если грифон решит, что книгу украли, всем не поздоровится, – исподлобья глядел вампирюга. – Нас выставят, прежде чем я закончу работу, а это чревато, Лиза… сама понимаешь, чем.

– Велор, рунная арка пропустила книгу без проблем, – отбивалась я, пока страж бочком ретировался с поля брани. – Грифон не принимал ее ни в какую. Что было делать?

– Может, стоило оставить книгу там, где ей место? – едко предложил Дракула. – Или это особо ценный труд?

– Ещё не знаю, – ответила холодно и, пройдя на свое место, села за стол. – Нужен перевод.

– Давай посмотрю.

Велор перенял книгу. Видно было – раздражен и вымотан. Волосы слева всклочены, рукава небрежно закатаны до локтя, а пальцы измазаны чернилами. Но пара бутербродов с блюда исчезла, значит, поел-таки, клыкастый.

– Что там? – спросила я, спустя пару минут молчаливого листания и сотни две насмешливых «мхы-мха».

– А ничего. Как и полагал.

Я возвела взгляд к потолку. Если Дракула не в настроении, лишнего слова из него и клещами не вытянешь. Пора это уяснить.

– Ты говорил, на всех языках Иппора читаешь!

– Читаю, – отозвался Велор. – Но здесь наречие старое.

– Не справляешься? – уколола я вампирюгу, за что удостоилась сердитого студеного взгляда.

– Я владею современным языком нимф, и этого вполне достаточно, чтобы понять, какая здесь околесица написана.

Велор небрежно захлопнул книгу, а мне вдруг стало за нее обидно, как за живую.

– Откуда выводы, пояснить не хочешь?

– Легко, – деловито откинулся Дракула на спинку стула. – Здесь собрали самые бредовые теории появления магии и приправили их «умными» словесами – изобразил вампирюга кавычки. – Так что не трать время, Лиз. Это сказки погуще «Легенд семи морей».

– А на это что скажешь? – открыла я оглавление и ткнула в выделенные заглавные буквы. – «Э.Л.И.З.А». Страннее странного, тебе не кажется?

– Любопытное совпадение.

– Совпадение?

Я начала закипать. Это же преступление – быть таким упертым! Велор обречённо вздохнул, наверняка мысленно сетовал, что ему настырная досталась человечка.

– Эмпатия лиалов. Закономерности Абрахамса, – прочёл вампирюга таким тоном, словно это все объясняло. – Лиззи, это бред! Лиалы – фантазия воспалённого мозга. В лиалы верить, все равно, что... в Деда Мороза.

Велор фыркнул, а я поджала губы. Рысь ощутимо завозилась, заполняя грудь огнем. Возможно, я и впрямь глупая, но даже ответ моего огня казался сейчас знаком.

– Понимаю, что тебе жутко весело, – не гладя на Дракулу, потянулась я через стол к злосчастной книжке. – Но ваши насмешки, мистер Учёный кот, нам, простолюдинами необразованным непонятны.

– Лиз, – удержал книгу вампирюга, смягчив тон, – зря думаешь, что смеюсь над тобой. Я смеялся над глупостью составителя книги. Прости, но я порой забываю, что ты знаешь об Иппоре чуть меньше меня.

– На самую малость меньше, – съязвила я.

– Начнем с того, что лиалов не существует, – пояснил Дракула. – Никогда не существовало. Это миф. Такой же, как Атлантида, например, а закономерности Абрахамса... Сейчас, погоди.

Велор провел пальцем по корешкам стопок книг на столе, пошарил взглядом и с негромким: «Ага, нашёл», – вытянул из завалов черновиков книгу с золотым тиснением.

– «Джиолио Абрахамс. Основные законы руноплетения. Том пятый. Теория переходов», – прочёл вампирюга и поднял на меня взгляд. – Говорю же, Лиза, в той книге чушь несусветная. Чья-то больная фантазия. Скрестить в одном труде лиалы и самого значительного ученого Иппора... Думаю, Абрахамс раз десять в гробу перевернулся без помощи чернуш.

Велор победно хмыкнул, а я приуныла. Вспомнила, откуда знала этого Абрахамса, сама со списком Велора за ним лазала по шаткой лестнице хранилища. Не доверять знаниям вампирюги повода не было, но и совпадения... Разве бывает такое? Кто выделил в книге буквы ровно так, чтобы сложилось моё имя?

Глава 11. Последнее предсказание

Ночь я провела в своих покоях. Дракула заручился поддержкой Акитара и Малиры, ничуть не уступающей отцу в серьезности, и выпроводил меня восвояси. Из лучших побуждений, паразит...

Я сдалась, но выбила из вампирюги обещание, что он и сам не забудет про сон. Пустое, как подозреваю, обещание, но была надежда, что Велор хотя бы попытается отдохнуть. Впрочем, в крепости слова вампирюги я сомневалась напрасно. Рано утром примчалась в библиотеку и застала Дракулу... на диване. Велор дремал, чуть приоткрыв рот и закинув руку за голову. Солнце едва озолотило небо, и в читальном зале было ещё сумрачно. Магикусы терялись в сизом свете, потому Дракула казался бледнее обычного. Я с замиранием сердца пригляделась – дышит?

Грудь Велора вздымалась спокойно и сильно, но от каждого вздоха тени под острым носом и скулами дрожали, добавляли лицу восковой бледности. Казалось, Велор крепко спал, однако стоило шагнуть к рабочему столу и случайно подпнуть комок бумаги, вампирюга распахнул глаза, как по щелчку, а клинок в его ладони жадно сверкнул в предрассветных сумерках.

Я дернулась и даже руки перед собой в защиту вскинула.

– Лиз? – Велор со вздохом облегчения сел. – Ты... чего так рано?

Дракула спешно спрятал клинок, а я нарочито равнодушно пожала плечами и села за рабочее место., но сердце колотилось будь здоров. Ноги отяжелели от испуга.

Велор спит с клинком?

– Ты же не дал мне с собой книжку о лиалах забрать. Вот и встала пораньше, – взмахом собрала недогоревшие магикусы в кучку и заправила магией. – Ты что... кого-то ждал?

Решила не строить вид, будто не заметила клинок и выпад вампирюги. Неужели думал, что отец явится? Велор болезненно поморщился вампирюга и встал, растирая шею.

– Никого не ждал. Но лучше... быть настороже. Прости, что испугал.

– Ничего.

Я искоса глядела, как Дракула подошёл к столу и рухнул на стул, подняв воздух вокруг себя на дыбы. Исписанные листы замахали измятыми уголками, как белыми флажками.

– Поработаем до завтрака? – спросил Велор и взял палочку.

От недосыпа подташнивало, есть не хотелось, поэтому я кивнула и взялась за книги, а по правде – втихаря оценивала вампирюгу из-за прикрытия справочника – его вчера внезапно принес Велор из хранилища.

– Это зачем? – удивилась я, кода вампирюга положил передо мной пару томиков в затертых обложках.

– В твоей книге старое наречие. Ты мало поймёшь, если будешь работать только с новым переводчиком. –Дракула сел напротив без намека на важность. – И правила языка нимф знать не помешает. Все на общем языке, ты без труда разберешься.

– Спасибо большое, – только и нашлась, что ответить, и с восторгом открыла грамматику.

Велор отрывисто кивнул. Не уверена, что вообще расслышал благодарность. С головой нырнул в работу, но оказался прав – со справочником дело заспорилось. Правда, все равно приходилось обращаться к Акитару. Приглашать стража я не рисковала – пришлось бы обсуждать перевод, а Велор остро реагировал на любой звук. Потому я то и дело подхватывала книжки и выскальзывала в коридор.

Однако ревнивец-вампирюга быстро пресёк похождения.

– Можешь спрашивать у меня, если чего-то не знаешь, – хмуро выдал он, расстреляв меня взглядом.

Я только улыбнулась в ответ. Руна Натаны важнее, потому отвлекать Дракулу по пустякам не собиралась. Собрала мозги в кучку, обложилась справочниками и с удовольствием принялась за работу. Но наблюдать за тем, как работал Велор… вот где истинное удовольствие.

Лицо вампирюги приобретало живые краски, глаза блестели. Дракула и впрямь «болел» рунами, словно пылал изнутри. Яростно строчил, откидывал исписанные палочки одну за другой, а порой замирал, откинувшись на спинку стула, впивался напряжённым взглядом в потолок. Думал. А губы его тонкие едва заметно шевелились, раскладывая очередной виток рунной вязи по памяти.

Мне бы такие знания... Я с завистью вздыхала, но сейчас, стоило договориться поработать пару часов до завтрака, Дракула источал лишь волны гнева, а порой и отчаяния.

– Порядок? – тихонько спросила я, когда эмпатия меня до предела измучила.

– Да, – солгал вампирюга, потирая лоб, и я отступилась.

Не составило труда сложить выросший за ночь объем скомканных листов и мрачность Велоровой физиономии. Дракула в тупике. А я ничем не могла помочь. Разве только не мешать. Но чем дольше сидела над переводом изумрудной книги, тем ощутимее тяжело на сердце. К тому же, Велор и тут не соврал – труд неизвестного автора и впрямь оказался… престранным.

Лиалы действительно описывались как особые, отличные от магии Источника частицы, но иногда, через пару строк, вдруг приравнивались к магии Авэль. Выходит, автор и сам не знал толком, о чем писал, но делал это с завидной самозабвенностью.

«Лиалы... ах, лиалы! Многим они кажутся выдумкой, но лишь потому, что слабый разум отвергает их существование. Стоит вспомнить, что прежде связь творениий с источником Искры была многократно крепче, станет ясно: мифы не всегда выдумки, а то, чего не видно теперь, не всегда отсутствовало в прошлом. Лиалы тому доказательство.

Лиалы не имеют тела, как нечто плотного и неизменного. Они подобны элементалям. Элементали неизменно тяготеют к магам, как к завершённому сочетанию тела и стихии, но если элементаль обладает разумом весьма относительным, лиалы разумны даже в большей мере, чем каждый из нас! Однако в отличие от элементалей, чаще всего настроенных воинственно по отношению к магу, лиалы снисходительны или же равнодушны.

***

Столица Пустынного королевства дрожала от барабанной дроби и полыхала яркими флажками, которые растянули вдоль и поперёк улиц.

Официально праздник Дождя наступит завтра, над городом ни единого облачка в небе, но трудились сегодня лишь самоотверженные торговцы и гвардейцы. Остальные самозабвенно предавались веселью. Отовсюду лились оживлённые голоса, пахло хмелем и жареным на углях мясом. Рогатые мужчины и женщины сливались в хороводы, танцевали на площади у статуи Ворта и даже на рыночных улочках, отчего последние были забиты народом под завязку. Я со смехом вцепилась в Дракулу, чтобы меня не вовлекли в сумасшедший танец.

– Говорил же, это нужно воочию видеть. Держись крепче, Огонёк!

Под залихватский свист, смешанный с руганью торговцев, радеющих за товар, Дракула крепче обнял меня за талию. Впрочем, несмотря на вакханалию, я не боялась сгинуть в пучине тел, разгорячённых вином и танцами. Акитар неотступно шел за нами, хотя грохот его золоченых лат сегодня едва ли кого-то пугал.

Многие из местных и даже кое-кто из гостей столицы узнавали во мне «человечью целительницу», а в Велоре – «того самого тёмного», и с криками одобрения расступались, точнее, расталкивались, расплескивая выпивку. Некоторые – в большинстве мужчины, – орали на незнакомом звонком языке и, глядя на Велора, вскидывали кружки с медовым напитком.

Вампирюга на то чинно кивал и даже будто важнецки задирал нос.

– Что говорят? – улучила я момент и потянулась к Дракуле.

– Славят драконоборца, – ответил вампирюга, пряча улыбку в уголках губ. – Слухи расползаются быстро, Элиза, а наш полёт на драконе только слепой не видел. Так что мы теперь самая популярная пара.

– Самая популярная после Эды и кронпринца, хотел сказать?

– Но самая экзотичная уж точно, – усмехнулся Велор. – Человечек и кровопийца... дивно звучит.

Под нахальный, почти пошлый свист рогачей Велор нежно заправил локон мне за ухо. Я затаила вздох. Энергия всеобщего ликования била в голову, как хмель. Сердце захлёбывалось, и до жути хотелось выпустить хоть часть восторга, который ширился в груди. Отпустить контроль, забыть о спиральной печати и у всех на виду прильнуть к губам вампирюги. Закружится с ним в танце.

Судя по тому, что Дракула не упускал случая коснуться моего плеча или виска, склонялся слишком близко и обжигал дыханием шею – желания наши совпадали. И всё чаще Велор, когда думал, будто не вижу, потирал грудь аккурат там, где засела ледяная спиральная печать.

Эмоции раскачивали контуры руны, я знала. Мы дозволяли себе слишком многое, хотя интимной нашу беседу было не назвать. Велор рассказывал, сколько по его расчетам нужно Камней Огня.

– Купить одним махом столько не получится, если не носиться по рынку с тележкой. Закажем накопители, пусть их доставят перед переходом. Лишние вопросы нам ни к чему, – говорил вампирюга и вот уже в который раз за малым не кинулся губами уха.

Волна шальных мурашек заставила поёжиться и рассмеяться.

– Держите себя в руках... аор Драконоборец!

Но вампирюга лишь отмахнулся.

– Порядок, Лиз. Печать всё равно придётся раскачать, и лучше делать это постепенно. Думаю, переход назначим на утро перед отбытием наших. За сборами меня вряд ли хватятся до обеда, а когда хватятся – уже уйдём из дворца.

Дракула по-особенному мирно улыбался, а навстречу нам из арки, украшенной вставшими на дыбы каменными ящерами, двинул поток рогатых горожан. Били в барабаны. Настоящий карнавал! Велор от греха потянул меня на крыльцо оружейной лавки, сегодня закрытой на рунные замки.

Любопытно, но в череду праздников Дождя, который в Пустынных землях отмечали без малого неделю, строго запрещалось продавать клинки, ножи и даже стрелы. Впрочем, носить оружие с собой тоже было нельзя. Гвардейцы пристально следили, чтобы захмелевшие творения Ворта не надумали мериться силой посреди праздника. Но сойтись в кулачном бою, дозволялось. Пусть и негласно.

Ох уж горячая, прогретая солнцем кровь. Что ещё скажешь?

Стоя на крыльце, я смотрела, как в колонне-шествии пляшут молодые рогатые девчонки, и выдохнула, расправила плечи и даже начала покачивать бедрами в такт мелодии. Сегодня было жарче, чем обычно, жгло макушки и песчаный камень, а стихия во мне наконец окрепла и будто тянулась ввысь к солнцу. Казалось, даже волосы сияли!

Велор щурился от моей полыхаемости. Обнимал. Не заметить нас было сложно, потому, когда мой вампирюга вдруг ругнулся и потянул меня в толпу, я сразу почуяла неладное. Подхватила подол и едва кубарем не скатилась под ноги Тайрону у подножия лестницы.

– Что случилось? – ухватила я Дракулу под локоть, а вампирюга уже крутанулся на месте и будто прикрыл меня собой.

– Эдмонд, – процедил он сквозь зубы. – Чтоб ему... Сиур Акитар, прикройте!

Но не успела я отступить за спину рогача, окрик прорезал нестройные ряды.

– Брат! Лиззи! Какая встреча!

Приветственно раскинув руки, подхваченный потоком Эдмонд шагал прямиком к нам. Вычислил родню по тёмному камзолу? Узнал моего стража в гвардейском золоте? Поздно строить догадки. Кровопийца двигался легко и неотвратимо. Следом за ним торопился юный воин из свиты Ариса – Дерек, кажется. Невысокий, чернявый парнишка заметно волновался и что-то втолковывал господину, однако Эд вяло отмахивался и шатался, как пьяный. Неужели с утра навеселе?

***

Я огляделась. Улочка, увенчанная арками, здесь обращалась в площадь, схожую по форме с миндальным орешком. Теснились полукругом лавки с навалами отрубленных лап и стойла с привязанными ящерами, двухэтажные домишки и шатры, украшенные флажками. Торговые ряды смыкались, брали в плен.

По спине пробежал холодок, будто чужие пристальные взгляды с меня одежду рывком содрали. Прими я обличие рыси, наверняка припала бы к земле и вздыбила шёрстку на холке.

Я повела плечами. Не время трусить.

– Всё в порядке, сиур, – успокоила я рогатого, а заодно и себя. – Камни нам очень нужны, а без вашей помощи не справиться. Велор, что мне сделать?

– Отвлеки, – беззвучно изрек Дракула, а Эдмонд уже отбился от Дерека, посланного отцом, и вновь ринулся к нам.

– Секретничаете? – хмыкнул кровопийца и занял место Велора подле меня, стоило лишь отойти к лоткам с глиняными статуэтками, колокольчиками и свистульками в виде птиц и разинувших пасти ящеров.

– С чего взял? – сделала я вид, будто увлечена безделушками. – Всего лишь обсуждали, куда пойти перекусить. И раз ты ещё не ложился, наверняка и не завтракал. Составишь компанию?

Я повела плечами с неумелым кокетством и улыбнулась, надеялась удержать на себе взгляд тёмных глаз.

– Отчего бы и... нет? Поедим вместе, – согласился Эдмонд и, крутанув головой, вмиг отыскал взглядом Велора.

Дракула прав, Эд нарочно строит из себя шута. Догадывается, что не спроста покинули библиотеку, потому глаз с брата не спускал. Велор и Акитар с места сдвинуться не могли, но чем еще тёмного отвлечь? Ох, помогите боги...

Народу на площади собралась тьма, а звуков – оркестр. Если рвану в живое море, Эд ринется следом? Навряд ли. Скорее, отпустит меня на все четыре стороны или попросту под локоть поймает. Не зря же встал почти вплотную.

Я судорожно искала повод – шанс! Юный кровопийца Дерек удрученно вздохнул, а на счастье, улюлюканье возбужденной толпы накрыло площадь.

Драка?

– Вон! Пошла, грязнота! Куда лапы тянешь? Грабят! Ворт честной, грабят средь бела дня!

Лавочник с горой выпечки на прилавке вопил и яростно махал шестом. Отгонял городскую бедноту. Оборванцы гнусавили, уклонялись от ударов и норовили ухватить одну-другую пышку в сахарной пудре.

На внутренней площади шло яркое веселье, рогачи танцевали, стекались сюда с обоих концов улицы, а там, где толпа – ужами снует и ворье. И вот в суматохе к шатрам потянулись даже прилично одетые горожане. Тянули всё, что плохо лежит. Прямо передо мной юный рогач хватанул свистульку-ящера и бегом в толпу.

– Грабят! Ворт! Гра-абят!

Эдмонд подхватил меня под локоть, оттянул от лотков. Торговцы заголосили на все лады, оберегая товар, а гвардейцы – с полдюжины, не меньше – ринулись к средоточию воплей. Заскрежетали латы.

– Этте! – рявкали рогачи на родном грозном наречии. – Разошлись!

Беднота разбегалась, ослеплённая магическими вспышками. Кому-то досталось по шее, кто-то успел набить полный рот ватрушками и смыться, а носатой старухе в длинных юбках и платке повезло меньше всех. Её схватили, перетрясли, как куклу, и швырнули на дорогу. Из складок штопаных юбок выкатилась знакомая миска для подаяний, пёрышки и позвоночные косточки.

– Гадалка! – воскликнула я и хлопнула Эдмонда по плечу. – Гляди! Это она! Та самая. Идём!

Я ринулась вперёд и по наитию ухватила Эдмонда за руку. Сама не ожидала... вышло так дерзко. Просто стиснула горячую мужскую ладонь, но обернуться побоялась. Если тёмный поддастся, у Велора с Акитаром будет шанс!

Волосы взметнулись, обжигая глаза цветом пламени. Шаг, другой... Эдмонд не отставал. Шёл, как привязанный, а я волокла его к гадалке, точно бурлаки баржу.

Дерек за нами.

– Здравствуйте, бабушка! – я подошла к старухе.

Велор со стражем уже затерялись в толпе, взбудораженной разборками. Чисто сработано. Но и я справилась не хуже. Эд на удивление не двинулся, когда я наконец выпустила его ладонь. Не обернулся даже, будто позабыл, что следил за братом.

– Помните меня? – я улыбнулась, а гадалка перекосилась. Отмахнулась и готова, кажется, была костерить меня, как и гвардейцев, но вдруг прищурилась. Поднялась с земли, покряхтела и встряхнула подол юбки, разгоняя пыль и дух немытого тела.

Эд тронул меня за локоть и потянул к себе. Готова спорить, в ту секунду кровопийца брезгливо сморщился, но я не отступала.

– Вы предсказали однажды, что я обрету счастье через смерть, – помнила я слова старухи так явно, словно вчера прозвучали. – Когда смерть придёт, она принесёт дар. Приму дар – получу шанс на счастье, а если дар отвергну...

– Тогда мир рухнет. Ты утащишь его во мрак, если пламя твоей души погаснет, – кивнула старуха, поправляя на голове платок. – Помню, Изумрудная. Отчего не помнить? Я каждое предсказание помню, из ума ещё не выжила.

– Тогда... вот.

Я покопалась в кошеле на поясе, вынула последнюю серебряную монету и к недовольству Эдмонда подала гадалке. Старуха сцапала монету, как ястреб мышонка.

Глава 12. Запах смерти

– Нет!!!

Я со слезами обхватила Эдмонда, но кровопийца враз отяжелел. Не поднять. Толстяк захохотал над тщетными попытками, и уже вскинул перо, предназначенное мне, как Велор с разбегу – точно ветер, невесомая тень – взлетел на заваленный хламом прилавок и ударом ноги выбил лезвие из рук полукровки.

Толстяк ошалел. С рёвом кабана выхватил новое «перо», но Дракула с кровавыми разводами на подбородке производил неизгладимое впечатление. Полукровка глянул только, испуганно хрюкнул и бросился наутёк. Велор соскочил с прилавка и кинулся следом, но прежде чем нагнал, замедлился будто – всего на миг! – а его тень, напротив, вырвалась вперёд. Клянусь, вырвалась! И темной кляксой поднырнула толстяку под ноги, свалила на полном ходу.

Велор с глухим рыком настиг «добычу». Оседлал горе-бегуна и с размаху шарахнул лицом в пол.

– Кто. Заказал? Имя!

Каждое слово отбивалось ударом, а тени крюками когтей пеленали толстяка по рукам и ногам, хотя не уверена, что мне это не привиделось. Перед глазами плыло от слёз, мысли путались, а горло зудело от крика.

– Эдмонд, держись, – щедро осыпала я кожу тёмного изумрудными искрами, гладила по лицу. – Прошу тебя, держись!..

Ладони сияли зелёным. Я топила пальцы в чужой крови, пыталась вытянуть из спины кровопийцы хоть один из болтов, вогнанных до перьевого хвостика, но тщетно.

Мокро. Скользко. Пахнет металлом.

– Шах... мне, – не то закашлялся, не то засмеялся Эдмонд.

– Ну нет! Я не дам тебе помереть, слышишь? Не вздумай! На помощь! – закричала я. – Кто-нибудь! Велор, помоги!

Дракула вскинул голову и рывком развернулся. Глаза его жадно блестели, но прежде чем вампирюга отпустил полукровку, который давно потерял сознание, юный страж Дерек взялся словно ниоткуда и подхватил Эдмонда подмышки.

– Аори Пришлая!

– Неси на воздух, – вскочила я на ноги, растирая ладони догоряча. – Дерек, скорее!

Тёмный покраснел в лице, но выволок господина из-под сени прилавков. Велор подоспел в тот же миг.

– Нужно вытащить болты, – скомандовал он, и Дерек усадил Эдмонда. Чудо, что кровопийца ещё дышал. Хотя не будь он созданием ночи, наверняка давно отчалил бы на тот свет.

Я с размаху опустилась перед тёмным на колени. Если придется, столько из себя сил вытяну!..

– Лиза, нет! – вампирюга голыми руками рвал на спине брата камзол, а за ним и рубаху. – Раны затянутся быстро, не достанем!

– Аори!.. – потянул меня Дерек от Эдмонда.

Я понимала с трудом, но поддалась. И правда, если буду исцелять Эдмонда сейчас, болты и перья прихватит кожей. Ни в жизнь не достанем. Велор наконец управился с алой от крови сорочкой Эда и лихо стянул со своей шеи целительный амулет, велел Дереку накрутить Эдмонду на запястье.

– Этого хватит. Пока, – Дракула сосредоточенно оглядывал залитую кровью спину Эдмонда. – Сор-рес... Глубоко засело.

– Резать... будем? – у Дерека – и без того бледного – в лице ни кровинки не осталось.

Велор отрывисто кивнул и вытянул из потайных ножен сапога тонкое, как иголка лезвие, которым напугал меня утром до стука в висках.

– Действуем быстро. Я режу, ты – рви. Рви с мясом. Глубоко засело.

Дерек мелко кивал без остановки, и едва Велор сделал первый надрез, а Эд застонал от боли, мальчишка ухватил один из болтов.

– Давай же! Тяни! – рычал Велор, перекрывая звон гвардейских лат.

– Пы..таюсь!

Кровь щедро мочила гладкие перья. Не ухватиться. Неудачный рывок, и Эд закашлялся, забрызгал мне шею алыми каплями. Амулет на крепком запястье засиял изумрудом, как ошалевший светофор.

– Лиз! Давай! – Велор бросил коротко, но я поняла – пора. Обхватила бледное лицо Эдмонда обеими ладонями и согрела магией жизни.

– Смотри на меня, Эд. На меня, слышишь? Не засыпай!

Но взгляд кровопийцы стекленел. Извечная ухмылка выцветала, однако тёмный раз за разом через силу разлеплял веки, а я не отрывала ладоней от его лица. Держала ниточку жизни магией Ириты и звала. Силком тащила на свет.

Сбежались гвардейцы, оградили нас плотным кольцом, а на площадь стекались первые зеваки.

– Именем короля, держать строй! Ряды сомкнуть! Защищать целителя кронпринца!

Под дружное: «У-ух!», рогачи выставили копья и грохотнули щитами, заслоняя солнце, а у меня уже руки тряслись от слабости. Нить жизни Эдмонда ускользала, как песок сквозь пальцы. Эд снова закашлялся, а Дерек с победным: «Есть!» – вырвал один из болтов. Но того было мало. Магия Ириты не успевала штопать раны, кровь сочилась ручьем, и омут тёмных глаз Эдмонда мельчал.

Нет. Я не сдамся.

Вдохнула до предела, глаза в глаза... Эдмонд смотрел мутно, но видел меня. Я знала. Губы его шевелились в немом шепоте, и всё стало... таким понятным вдруг. Сам Эдмонд стал понятным. Чувства его впервые не скрывала напускная важность.

Глава 13. Перед боем

Дракула отказался покидать мои покои ночью.

– Всем известно, что мы пара, – отчеканил он, когда сразу после душа с влажными ещё волосами сел за работу у меня в гостиной. – И одну я тебя больше не оставлю.

Ообъяснять вампирюге, что одна я не останусь – семейство Акитар, а уж Тайрон и подавно, следило в оба, – было бесполезно. Дракула слышать ничего не желал. Сказал, безразлично ему, где писать руну, а в хранилище за книгами он спустится хоть сотню тысяч раз, если потребуется. Потому, не дожидаясь ни согласия, ни протестов, Велор оставил Малиру на страже у моих дверей, а сам с Акитаром перенёс из библиотеки черновики, писчие палочки и даже пару книжиц того самого Абрахамса – так уважаемого Дракулой. Ассаро разрешил. Выразил надежды на скорое выздоровление Эдмонда и позволил вынести из читального зала всю серию «Плетений» из тринадцати книг. Правда просил не предавать дело огласке, ибо король-регент и без того, пребывал в дурном расположении духа. Пренебрёг правилами приличия и потребовал, чтобы все, кроме Эдмонда, к счастью, явились тронный зал на допрос... вернее, опрос.

Ага, еще бы предложил оценить бойню по шкале от одного до десяти, честное слово. Велор ощутимо полыхал – спасибо остаткам моего огня в жилах, – Арис скрипел зубами, глядя, как я, точно котёнок жалась к своему вампирюге под взором регента, а сам холеный пустынный король вращал глазами до того зло!

Еще бы... такая потасовка накануне турнира! Представитель иноземной делегации смертельно ранен, и всё из-за человечки-целительницы, которую кому-то... запотемилось пригвоздить к мостовой. Вслух об этом Королевское Рогачество сказать не решился, но и без того ясно, кого нарекли виновницей.

Впрочем, Велор взялся за работу уверенно. Тайрон успел договориться насчет камней огня, необходимых для подзарядки руны, поэтому после горячей ванны меня заставили поесть – еду продегустировала Малира, – и отправили отсыпаться.

Сон меня скоро сморил – спасибо услужливой Маре и её хитрым отварам, – но кошмары замучили. Я вязла то во вспышках изумрудного пламени, то в чёрной, как дёготь, крови. Бежала куда-то, звала однорогого короля воров Бирмана Кагго – не к ночи помянутого, – а за мной как привязанная скользила тень Велора.

– ЭлизА, – шептал призрак все настойчивее. – Э-ли-зА...

...

Утро, пусть и хмурое в пелене зыбких туч, стало спасением и принесло добрые вести – Велор... победил. Сплёл руну перехода, направил на водное начало, и теперь оставалось самое простое и сложное одновременно – посреди праздничной шумихи незаметно выскользнуть из столицы. Творить такую магию, как переход в другой мир посреди покоев не выйдет – утянем половину дворца в водоворот.

– Как тебе моё прикрытие? – вернулся Дракула после завтрака и раскинул руки, демонстрируя наряд.

Белоснежные шаровары и в тон им камзол – плотный, с объёмным шитьём с жёстким воротом под горло – сели по вампирюжьей фигуре, как влитые. Широкий пояс в несколько слоёв охватывал талию кровопийцы, а тёмные волосы надёжно скрывал традиционный мужской головной убор рогатых – этакий небольшой тюрбан, свободный конец которого прокладывался под подбородком и забрасывался за плечо.

– Ты прямо... Алладин, – восхитилась я и с трудом отвела взгляд.

Ни за что бы не подумала, что Творению Тьмы первородной к лицу белый. Но по замечанию Акитара, беззлобному, впрочем, Велору – как знатному сиуру – следовало надеть камзол с золотым шитьём и украсить перекрестье ткани на голове богатой брошью. На что Дракула, важнецки заломил бровь и холодно сообщил, что прекрасно разбирается в культурных нюансах Пустынных земель, но выделяться в толпе не намерен.

– Нам нужно уйти незаметно, Тайрон, а не под фанфары улыбками сверкать, – фыркнул вампирюга, и рогатый страж примирительно склонил голову. Сухо пообещал больше не лезть не в своё дело.

Я поджала губы. Старалась не корить Велора за крутые перемены в настроении. Знала, он не со зла. Мое пламя еще силилось разбавить холод чувств Дракулы, но справлялось все хуже. Однако слово вампирюга держал, «вдовьих слёз» не пил, и я начинала понимать, почему не хотел, чтобы я видела его в объятиях спиральной печати.

Невыносимый – так можно назвать вампирюгу и его колючие выпады. С каждым часом и каждой крохой потерянных чувств Дракула становился угрюмее, но нашёл силы ответить взаимностью на мое восхищение его пустынным праздничным нарядом.

– Выглядишь чудесно, Элиза. Если добавить иллюзорные рога, будет не отличить от дочерей Ворта. Верно, Тайрон?

Дракула хитро перекинул флажок восхваления моих красот более способному на то рогачу, и тот охотно потеплел во взгляде.

– Солнце полюбило вас, сиура, – качнул головой страж. – Будь у пустынь принцесса, титул по праву принадлежал бы вам.

– Скажете тоже, – отмахнулась я со смущённой улыбкой и склонила голову, позволяя Малире закрепить тонкими шпильками платок у меня на макушке.

Невесомая ткань с позолотой ниспадала складками на спину и при надобности обращалась в чадру, придавая образу восточного флера. Персиковые шаровары мягко облегали бедра, а плотная жилетка с воротом под горло превращала талию если и не в осиную, то всяко в хрупко-точеную. Того и гляди, переломится!

Пока я крутилась перед зеркалом, подправляла стрелки на веках и цветочной пудрой пыталась скрыть тени под глазами, Велор извечно-бесшумно подкрался со спины. Скользнул пальцами по складкам накидки и коснулся грубой шнуровки корсета на животе.

Глава 14. Неприятное соседство

Никакой магии и брони. В бою на арене только оружие с одним эффектом зачарования – чаще на прочность или кровопролитие, как объяснил Велор, – да воля к победе, распалённая зельем до звериной дикости.

Среди здоровенных, закалённых сыновей Ворта Ассаро казался мне самым... юным. Нет, я знала, всем сердцем верила, что друг отлично владел мечом. Уж мастер боя Гакэру Авар просто обязан передать подопечному особые знания! Но когда молот здоровенного рогача с грохотом раскрошил каменные навалы под ногами принца, я зажала глаза ладонями и, честное слово, готова была не открывать до конца битвы.

Как и предрекал Велор, в первые минуты Ассаро пришлось туго. Каждый на поле норовил молотом, копьём и прочими прелестями демонического кузнечного дела достать и размозжить голову кронпринца. Однако слабость наследника престола оказалась обманчивой. Ассаро отбивал атаку за атакой, порхал по арене если не как бабочка, то как юркая песчаная ящерка! А когда с размаху зарядил одному из рогачей ногой по лицу... Тогда воины сбавили натиск. Стали держаться поодаль, но краем глаза следили за именитым соперником.

Бой выглядел страшно, но поистине ужасающим стал тогда, когда с арены начали уносить одного окровавленного рогача за другим. Некоторые до того яростно бились, что ран не замечали. Отдавались на поруки лекарям лишь потеряв сознание.

Трибуны разразились свистом, когда один из рогачей – тот тсамый тощак, который первым ринулся в бой, – мазанул кулаком по одному из помощников лекарей. Пустынник в светлой хламиде ответил мгновенно и шарахнул по рогачу упругой воздушной волной, прорезанной россыпью молний-разрядов.

Тощий встретил удар как упрямый бычок – в лоб, опрокинулся, проехался спиной по песку, и лицо его исказила мстительная гримаса. Однако подняться пустынник не успел – рёбра его, аккурат там, где поселилось сердце, пронзило чужое двустороннее копьё с тёмными, как обсидиан, наконечниками.

Хруст костей, усиленный магическим экраном над полем, разнёсся по трибунам и потонул в одобрительном улюлюканье. Тощий не сыскал симпатий толпы, и смерть его освистали без сожалений. Зато рыжий гигант, сразивший рогача – самый здоровенный на поле, с высокими витыми рогами и косматой косой, будто сожжённой солнцем, – получил порцию славы. С хрустом выдрал копьё из груди противника и, на радость толпе, обратил в воздух окровавленный наконечник с обрывками одежды и плоти.

Я в который раз закрыла глаза. Тяжело принимать смертоубийство за развлечение.

– Они его на запчасти разберут после боя, – хмыкнул Велор, глядя на девиц на трибунах. Пустынницы посрывались на ноги и в животной похоти тянули руки к здоровяку.

– Ужасное представление, – буркнула я, заметив, что Акитар и Малира у входа в ложу, тоже увлечённо следили за боем. Малира заметно бормотала и взволнованно сжимала кулаки, когда Ассаро в который раз саданул зарвавшемуся рогачу локтем в нос и прижался спиной к каменной глыбе. Ловко отбил выпад чужого клинка.

– Скоро закончится, – успокоил Дракула неумело. – Уйдем перед финалом. Никто внимания не обратит.

Я понимала, так правильнее. На счастье, вампирюга не проявлял жаркого интереса к резне на поле. Смотрел себе и смотрел, а я стиснула зубы и принялась по памяти повторять технику отбора энергии из камней огня, а заодно следила за Ассаро – скорым, собранными и на удивление сдержанным в ярости. Друг ранил многих, но убивать не стремился. Всё больше уворачивался.

Счастье, что сам Ассаро получил лишь пару ударов в челюсть и всего один порез на плече левой руки. Рана вышла неглубокая, и кровь на жаре уже начала подпекаться. Однако то ли принца сочли наконец серьёзным соперником, то ли в запале бойцы и вовсе позабыли о его королевском происхождении, но бились теперь всё больше друг с другом. А рыжий гигант – с двусторонним копьем – и вовсе держался рядом. укладывал на лопатки всякого, кто рискнул подобраться к Ассаро чересчур близко. Принц трижды пытался уйти от рыжего, но тот лип репьём. Не напада́л и скрестил мечи с наследником лишь единожды и то сделал это будто толпе на потеху.

Нежели защищал? Я было обрадовалась, но Велор покачал головой.

– Не защищает! – прокричал вампирюга сквозь гул ободрительного «у-у-у». – Бережёт для себя!

Я приоткрыла рот, глядя как рыжий здоровяк на голову выше Ассаро отразил чужой удар и издали поглядел на пинца, словно проверял – не смеет ли кто раньше времени портить шкурку ценному трофею?

– Аро Варг, – раздался за спиной грубый бас, и тяжелое горячее дыхание пронеслось над ухом. – Мой лучший воин. Я его лично к бою готовил.

Я рывком обернулась и уставилась на мужчину, который навис надо мной неприлично круто. Обломленный правый рог, тонкие золотые цепочки, протянутые сквозь отверстия в кости левого, и таинственные рунные символы на шее и мощных загорелых плечах...

– Бирман Кагго! – выдохнула, ощутив, как Велор предупреждающе сжал пальцы у меня на локте.

Король «серых», широко расставив колени и держа в когтистой ручище бадью, которую бокалом назвать язык не поворачивался, сидел на лавке позади в гордом одиночестве. И правда... кто в здравом уме рискнет сесть рядом с властителем воров? Только фигуристая рогатая служанка стояла у него за спиной.

Сполна оценив моё замешательство и настороженность Дракулы, рогач рассмеялся. Рассмеялся негромко, но бас его всё равно зазвучал раскатами грома. Перекрыл царящий вокруг гвалт.

***

Шея у змея была длиннее, чем у ездовых ящеров, которых я видела прежде. Тело гибче, а темнее чешуя наверняка крепче, чем у панголинов. Полная острых зубов пасть жадно разевалась, араздвоенный язык мелькал, пробуя воздух на вкус. От узких ноздрей ажа тянулись плети гибких жемчужно-белых усов. Они шевелились сами по себе, как щупальца осьминога.

Пустынники замерли, недоумённо переглядываясь и крепче сжимая мечи и пики. Похоже, Велор был прав – ажа, ужас песков для них стал неприятным сюрпризом. Но прежде чем по трибунам покатился очередной удивлённый возглас, рыжий гигант, боец Бирмана в один рывок оказался на земле. Уткнулся в песок и отлаженным движением, будто наверняка знал, что делать, откинул копьё и прикрыл голову руками. Ассаро, будучи рядом, вмиг повторил, а я так и зашлась в крике, когда чешуйчатая тварь, среагировав на движение, ринулась вперёд.

Лапы её не вязли в песке, поэтому она в один прыжок преодолела с полдесятка метров. Оттолкнулась снова, но вместо того, чтобы впиться зубами в неприкрытые шеи, пролетела над головами Ассаро и здоровяка, и сбила с ног того, кто в испуге выставил оружие прямо за ними. Лезвие меча прошлось по чешуе со скрежетом и не причинило ящеру вреда. Кровь нерасторопного пустынника оросила песок.

Крики и предсмертные мольбы о помощи побежали вкруговую по арене, но лекари так и не отважились сунуться на поле.

Рогачи остались без прикрытия, потому бросились от ажа врассыпную. Одни, сторонясь топей, стремились найти защиту в навалах камней. Другие, раскусив тактику Ассаро с рыжим, падали лицом в песок, а третьи с отчаянным криком бросались в атаку. Но ни звон, ни блеск стали не пугали змея.

Раззадоренный вкусом крови, он хлестал гибким хвостом, как хлыстом направо и налево. Визжал и поднимал столбы пыли, лишая воинов одного из главных преимуществ – зрения. И уж тогда брался хозяйничать со всем правом. Метался по арене, рвал когтями и зубами плоть и верещал, как резаный. Ранить тварь не удавалось, клинки и копья соскальзывали с крепкой матовой чешуи.

Не будь над ареной купола, пыль наверняка покрыла бы и трибуны и заставила знатных господ кашлять до рвоты. Впрочем, терзали меня сомнения, что и кашлять бы не пришлось – ажа в секунды передавил бы всех в ложе регента, как цыплят.

Бирман расхохотался, когда змей наткнулся на одного из рогачей на камнях, наступил ему в спину. Воин не выдержал натиска твари, с криком вскинул голову и вмиг остался без оной. Острые зубы перекусили позвоночник, как спичку.

Один за другим воины вскочили, опасаясь участи павшего бойца, а тварь будто и впрямь раскусила хитрость – металась, топтала и вгрызалась в спины рогачей.

Чудом оставшимся в живых пустынникам удалось сговориться и погнать ажа с прогретого песка к болотистым ухабам. Оскальзываясь на замшелых камнях, рогатые воины, израненные и грязные, отбивали удары остроугольной морды и гибкого хвоста. Но тактика оказалась верна. В болотной жиже ящер растерял прыть, увяз по острые сгибы мощных лап.

Ассаро вскочил с песка одним из последних. Ринулся к болотам собратьям на подмогу, но не сделал и пару размашистых шагов, как плашмя рухнул на острые камни. Выронил клинок. Удар и подссечка рыжего бойца Бирмана настигли принца так внезапно, что трибуны зашлись в возмущённом крике. Я и сама вскочила, когда острое копьё рыжего здоровяка устремилось в спину друга на песке.

– Ассаро!!!

Мой крик будто настиг друга, а вместе с ним и ор болеющих за принца рогачей выдернул Ассаро из тумана боли. Принц ловко перекатился на спину, и острие копья вонзилось в землю в полуметре от его горла. Трибуны возликовали, а рыжий здоровяк уже выдернул копьё, ушедшее в песок по самое древко, и нацелился шарахнуть кронпринцу в грудь.

– Вста-вай, вста-вай! – грохотало вокруг, и Ассаро подхватил свой изогнутый клинок. Обеими руками взялся за рукоять, будто пытался разорвать оружие надвое

Казалось, он сошёл с ума! Но палаш и впрямь словно откликнулся. Заискрился, заколебался, и воздушная волна, подстёгнутая яростным криком принца, ударила рыжего в грудь, заставила гору мускул пошатнуться.

Рогач не растерялся. Замах копья у него вышел знатный, но в облаке искр палаш Ассаро словно... раздвоился! Оставил в каждой из когтистых рук по осязаемой копии. Зрители ахнули, и даже Велор одобрительно забубнил, когда принц скрестил клинки и сбил прицел чужого копья, а затем, спасаясь от новой атаки, перекатился через голову и твёрдо встал на ноги. И направил оба клинка на рыжего протеже Бирмана Кагго.

Рыжий пошёл в атаку. Теснил Ассаро к болотам, где под натиском ящера один за другим падали воины.

– Давай же, давай... – пританцовывала я на месте как заведенная, кусала костяшки пальцев.

Королевскую ложу тоже всколыхнуло волнение. Гакэру Авар вытянулся в струнку, как гончий пёс, напряженно смотрел на поле, и даже Арис сменил позу. Толстяк Исай-Этор прекратил обмахиваться, и лишь Эдана сидела неподвижно. Правда, глаз с арены не сводила, а пальцы её до белизны стиснули подол платья.

Рыжий исполин бил Ассаро крепко, рычал не тише ящера, а древко копья в его руках вращалось, вычерчивая круг. Принц уверенно отбивал удар за ударом, пока не ступил в болотный кисель. Босые ноги заскользили на сырых истоптанных кочках.

На арене к тому времени осталось четверо. Четверо из полусотни – не считая Ассаро и рыжего здоровяка, – атаковали ящера, и когда змей-ужас-песков хвостом, как хлыстом, оглушил одного и втоптал в болотную жижу второго, третий неудачно ухватил зверя за верткий жемчужный ус, как за удила, и тотчас угодил ажа на зубы – четвертый боец живо отпрянул. Бой выжал беднягу. Рыжий с копьем гонял Ассаро, словно кот мышку, а шансы выстоять в одиночку против ящера малы – это даже я понимала. Сознавал и рогач, потому сплюнул и... швырнул меч под ноги.

Междуглавие 3. Ассаро

Подумать только... Самого ажа выпустили на поле! Ассаро знал, что на турнире напоят дурным зельем и запретят надевать броню. «Все равны перед взором Ворта», – уклончиво обрисовал повеление дядя. Но непокоримый ящер... Такого принц не ждал. Неужели даже Гакэру не ведал о сюрпризе регента? Хотя, если знал, справедливо было предупредить Ассаро в обход других воинов?

Ответы не находились, в глазах темнело, а крепкое с горчинкой зелье в крови не давало стоять на месте. Будоражило и дёргало каждую мышцу, как кукловод нити.

Ассаро тряхнул головой и ругнулся, прогоняя наваждение. Рано помирать! Копьё рыжего прошло по бедру скользом, но кожу вспороло знатно. Принц присел за навалами камней, которые надёжно укрыли его от змея и трибун. Разорвал штанину и принялся перетягивать порез клочками грязной ткани, как жгутом, пока кровь вся до капли не утекла в песок.

Призвать хотя бы простенькую из исцеляющих рун нельзя – хитрить бесполезно. На участников турнира не надевали браслетов, блокирующих магию – воин сам должен уметь держать силу в теле на короткой цепи, – но любой магический всплеск с удивительной чуткостью ловил купол над ареной. Нарушителей устраняли, а молва надёжно покрывала их позором. И только бесчестья Ассаро сейчас и не хватало. Он и без того, как сам считал, дал слабину – положил на лопатки многих, но пробить живую грудь или вспороть глотку хоть одному из соперников духу так и не хватило.

Ассаро закусил губу от боли и вскинул голову. Прижался затылком к каменной стене. Пусть на турнире главным было выстоять и забить на мясо ящера, червь сомнений глодал душу. Как станут смотреть на него – кронпринца – подданные, если Ассаро хотя бы в защиту против ящера выступит? Что скажет на то Гакэру, и появится ли в глазах девчонки Лайн вдобавок к ненависти ещё и насмешка?

– Хорош женишок, – буркнул Ассаро, но вмиг укорил себя мысли о навязанной невесте. Не время.

Да и какая ему забота, что подумает клыкастая девица? К тому же проблемы перед Ассаро вырастали сейчас куда более серьёзные – жизнь в бесчестье или... смерть во славе?

Ящер ранен крепко. Рыжий напоследок всадил копьё надёжно. Самому ажа его не выдернуть, а до тех пор, пока древко торчит из-под ребра, всякий удар Ассаро будет приравнен к проявлению слабости. Но что делать, принц не представлял. Бегать по арене, пока ящер сам не издохнет? Ну смешно же! Да и далеко он убежит с такой ногой?

Ассаро крепче сдавил горячую рану и зажмурился. Боль отнимала ногу, делала непослушной, чужой. Природная регенерация детей Ворта пришлась бы кстати и отрезвила рассудок, не будь у юного наследника неполадки с исцелением с рождения. Хотя отец всегда говорил, что это особая проверка для него, для Ассаро. Ворт не посылает испытаний тем, кто неспособен с ними справиться, а значит, и стыдиться нечего.

Слабоватое утешение, когда у тебя тело от боли огнём горит. Ассаро тихонько рассмеялся, теряя рассудок.

На худой повязке неправильно ярко выделялись клинья вставок золоченой ткани – нежданный подарок от человеческой целительницы. Вереницы чернильных узоров ползли по золоту, увлекая мысль куда-то далеко – в пески, туда, где во́льно бродится кочевнику, где самые желанные миражи сходят с небес и обретают плотность.

Ассаро осел по каменной стене на землю. Усталость взяла своё. Разум туманился и наполнялся вспышками дорогих сердцу времен, словно перед смертью.

«Выбирай соперника по силе. Тогда Ворт будет благосклонен», – так говорил Ассаро отец. Принц помнил завет слово в слово. С течением времени голос Мариора Вер Истер стирался из памяти Ассаро, сменялся голосом Гакэру Авара. Но сейчас совет почившего отца звучал словно вживую! Сухие тёплые руки будто взяли лицо Ассаро в ладони, и на глаза легла тень.

Неужто тучи наконец поднялись из морских пучин и накрыли столицу?

– Очнись, Ассаро. Очнись, сын!

– Па..па?

Ассаро с трудом разлепил веки. Камень вокруг него плавился, мешался с текучим золотом, а силуэт отца плясал и кривился, будто начерченный неровной хмельной рукой.

Острые углы, плавные... Ассаро казалось, будто он угодил в одну из верениц узоров на ткани, вшитой в костюм для боя. Чудная мысль казалась не страннее, чем стоящий перед принцем отец – такой же синевласый, с морщинками в уголках ясных раскосых глаз.

– Очнись, сын, – повторил Мариор строго. – Поднимайся.

– Не могу, – выдохнул Ассаро. Ему казалось, он уменьшился и сжался, к горлу предательски подступили слёзы. – Не могу... встать!

– Можешь, – спокойно возразил отец. – Ты потомок старого рода. Ворт создал наших предков, наделил силой Первых. И ты моя кровь. Асс-аро. Мой сын.

Доводы не казались убедительными, но под всезнающим взором отца, лицо которого Ассаро успел позабыть и оживлял лишь благодаря неточным портретам, принц не смел больше скулить. Стремясь быть с Мариором наравне, Ассаро попытался встать, но тело отяжелело, будто тонкий мешок, наполненный чернильной кровью. Вот-вот лопнет!

– Отец!..

– Не бойся, – подал руку Мариор, истекая теми же чернилами, с острых когтей сбегала капля за каплей. – Это не страшно.

Отчего-то и впрямь страх отпустил горло. Ассаро охватило чувство всеобъемлющего покоя и уверенности. Подобное он испытал недавно в библиотеке, когда взял у Лизы таинственный отрез ткани.

Глава 15. Никогда не сдавайся!

Гром утробно заворчал. Торопился выбраться из-за моря и в одеянии чёрных туч накрыть столицу. Волок за собой связку грохочущих консервных банок.

Трибуны охотно вторили гласу непогоды, когда Ассаро шагнул из укрытия навстречу ящеру, но вместо того, чтобы с криком ринуться в атаку... опустил мечи.

Маги, которые держали купол над ареной, зашевелились, жгуты серебра сплелись в новые связки и приковали внимание зрителей к принцу. Но мне приближение и требовалось. Взгляд Ассаро намертво прикипел к королевской ложе, к Эдане. Я видела, кожей чувствовала сцепку их взглядов. Злость, стыд, тревога, сожаление... Всё сплелось в канат чувств, который раскинулся между сужеными. Короткий кивок, и Ассаро отвернулся. Гордо поднял рогатую голову и, с небывалой решимостью крест-накрест швырнул клинки на песок.

Я раскрыла рот от ужаса и удивления. Зрители заголосили громче и рассерженнее, а я отчаянно замотала головой.

– Не вздумай, Асс... Не смей сдаваться!

Даже Велор с сожалением качал головой и в утешение коснулся моей руки, а вот Бирман неожиданно смолк и до того рьяно подался вперёд, что теперь мы – вампирюга, я и король воров – словно на одной лавке сидели.

– Быть... не может, – пораженно дохнул хмелем рогач, когда ящер разглядел наконец в безоружном принце врага и двинулся в бой. Разразился визгом. Зрители закрывали уши, спасая перепонки, но Ассаро переступил через палаши на песке и, не опуская голову, изрядно прихрамывая, двинулся на змея с голыми руками.

Большую глупость представить сложно, и я решила бы, что зелье свело Ассаро с ума! Но рогатый будто знал, что делает. Плечи его воинственно расправлялись, и даже хромота шаг за шагом сходила на нет.

Ажа наглого бесстрашия стерпеть не мог. Пасть его разинулась, а затем челюсти с влажным щелчком сомкнулись. Ящер стрелой бросился вперёд.

Бой двоих за право жить начался.

Ассаро тоже сорвался с места. Неуловимый миг... Казалось, бойцы на арене вот-вот столкнутся лбами! Но принц вдруг ловко метнулся в сторону. Ажа, как разъяренный бык, промчался бы мимо, если бы рогатый обеими руками не ухватился за древко, торчащее из чешуйчатой бочины.

Визг твари наполнился болью и яростью. Ящера крутануло, как хмельную юлу. Ассаро и сам не устоял на ногах, сила вращения отбросила его от зверя и кубарем прокатила прокатиться по песку.

Туша ящера рухнула на землю, но ажа вмиг поднялся и опасно ощерился. Тонкие нити зрачков совсем исчезли в радужке выпуклых жёлтых глаз.

– Пытается выдернуть копьё! – прокричал Велор сквозь крики ликующей толпы. – Кронпринц пытается!..

– Голыми руками? – я ахнула.

Боги, Ассаро сошёл с ума? Я видела, как друг перекатился по песку, увернулся от тяжёлых лап твари и снова ухватился за древко. Выбил из ящера болезненный визг.

Трибуны возопили, скандируя имя принца на пустынный лад: «Асс-Аро! Асс! Аро!» – и лишь Гакэру Авар, кажется, разделял мой ужас. Наставник вскочил и без церемоний, едва не по головам сиуров ринулся к белоснежной коробке регента.

– Вель! – взволнованно указала я на ложу.

– Достаточно. Он погибнет. Плевать на молву, – прочел Велор, следуя за Аваром слово в слово.

– Ты по губам прочёл? – восхитилась я, но Дракула не ответил. Напряжённо глядел, как с небывалой благосклонностью король махнул холеной, по-женски ухоженной рукой со спиленными ноготками.

По команде регента на арену из ворот потекли гвардейцы, крепко держа щиты, искрящиеся магией. Позади белой волной следовали лекари.

Ажа от боли распластался на земле, но извернул голову и встретил рогачей яростным шипением. Ассаро гневно закричал, прогоняя подмогу.

– Сумасшедший! – охнула я, когда регент, вопреки волнению Гакэру, охотно отозвал отряд. – Велор! Ассаро сошел с ума!

– Не... знаю, – хмурился Дракула, вглядываясь в экран над полем, а принц, тяжело дыша, уже снова пошёл на змея.

Ажа поднялся. Неугомонный. Взял в прицел Ассаро, набрал скорость, но с каждым движением всё заметнее кренился на левый бок.

Бросок, визг. Круговорот песка... Ящер бросался, но безуспешно. Силы его покидали, бок кровоточил. Ажа встал на месте и принялся хлестать хвостом, точно хлыстом. Щелк! Пыль взлетела желтым маревом, ослепляла, но Ассаро раз за разом выныривал из завесы невидимым и будто увлекал за собой змея. Танцевал с ним в паре.

С каждым мгновением движения пустынника и зверя и впрямь становились слаженнее, будто театральное действо составлено многим раньше, и каждый выпад отточен до блеска. Ажа напрягал шею и выбрасывал вперёд голову, как чёртик из табакерки на пружине. Ассаро уклонялся, едва касался чешуйчатой холки кончиками когтей, а затем шел в атаку снова. Пытался пробиться к древку копья, а змей блокировал удар, и так по кругу.

Шагая вкруг ящера и постепенно приближаясь, Ассаро увильнул от тычка острой морды. Прошёл сквозь песчаный заслон, но змей обманул. Изогнулся полумесяцем и вместо отлаженного броска хлестанул хвостом.

От крепкого удара в грудь Ассаро опрокинулся навзничь. Пролетел по воздуху и, рухнув прямиком на свои палаши, зашёлся во вдохе.

***

Ассаро тряхнул головой и огляделся. Потянул ящера за усы. Они больше не извивались, лежали в когтистых руках смирно и походили теперь самые обычные поводья.

– Восславим! Восславим» Восславим короля! – грохотали зрители, кричала и хлопала я, а принц вскинул приветственно ладонь, упёрся обеим ногами ажа в лопатки и поднялся во весь рост прямо на змеиной спине. Задрал «поводья» и потянул настойчивее.

Змей отдался воле наездника, вытянул шею и сдвинулся с места. Упругие перекаты мышц под ступнями Ассаро качали, как волны, оттого рогатая голова кронпринца величаво покачивалась. Словно в магическом кольце Ассаро провел ящера по арене и остановился у королевской ложи. Благодаря росту своему и ящера, друг казался огромным, прямо как Бирман! Но даже кончики его рогов не доставали до нижнего яруса трибун.

Тогда кронпринц махнул рукой.

Маги на колоннах вот уже в который раз зашевелились, защитный барьер растаял, но прежде чем плита, присыпанная песком, услужливо приподнялась и обратилась в лесенку, Ассаро присел и потянул ажа за усы.

Знатные господа ахнули, а некоторые вовсе попадали от страха меж рядами, когда змей в прыжке зацепился костяными крюками за борта и взобрался на край ложи. Меж облаков загрохотало, а тучи окончательно проглотили солнце. Бирман вновь захохотал, а Ассаро потянул за живые поводья, и ящер замер горгульей, пожирая огромными глазищами короля-регента.

***

Эссириор онемел. Побледнел. Вжался в стенки тронного короба, как в тесноватый в плечах гроб. Смотрел на принца.

Впрочем, и Ассаро сцепил зубы так, что заострились скулы, щедро одаренные загаром. Кронпринц выпустил из рук усы змея, которые вновь принялись извиваться, и достал из ножен клинок. Отлаженным движением крутанул и уложил остриём на левую ладонь, а затем рывком, выдающим всю юношескую горячность, вытянул обе руки перед собой. Протянул Эдане осчастливленный первым боем клинок и покорно склонил голову.

Знатные сиуры заволновались, заёрзали, и только Эда осталась неподвижной, будто кол проглотила. Трибуны стихли. Арис едва уловимо дёрнулся, будто хотел по привычке подтолкнуть дочь, но вовремя одумался.

– Давай же... – пробормотал Велор, вместе с тысячами глаз следя за странным ритуалом. – Не дури, умоляю...

Эдана глубоко вдохнула. Повела хрупкими плечами и поднялась во весь рост. Ажа наконец освободил регента от бремени тяжёлого звериного взгляда и уставился на Эду, но она и не думала жаться. Когда прочие дохнуть боялись, аори дома Лайн глянула на ящера остро и рывком вытянула обе руки, словно оттолкнула сомнения. Переняла из рук Ассаро клинок так уверенно, словно по пять раз на дню подобное проворачивала, и только вздымающаяся грудь в тугом корсете выдавала волнение.

Ассаро почтительно склонился перед девушкой, приложив ладонь к сердцу, и подцепил усы змея. Ажа заворчал и соскочил на песок. Возобновил торжественное шествие по кругу.

Чудо, но там, где совсем недавно зияла кровоточащая рана от копья, теперь бледнели ровные рядки перламутровых чешуек, напоминавших расплющенные капельки воды.

Регент Эссириор с трудом поднялся на ноги.

– С-слава великому Ворту! – провозгласил он срывающимся голосом. – Слава... победителю турнира.

Трибуны не дослушали. Взорвались криками многим раньше. Чествовали Ассаро. В воздух полетели платки, бусы, цветы.... Некоторые девицы навзрыд ревели, прорываясь к первым рядам, чтобы хоть на миг оказаться к принцу и его диковинному зверю поближе.

– Что это было? – прокричала я, Велору, хотя, наверное, он и без того здесь уже оглох.

– Помолвка! – ответил Велор, с трудом перекрывая гвалт. Его дыхание коснулось уха. – Эдана приняла предложение руки и сердца.

– О-о-о!.. – я захлопала с толпой в унисон так яростно, что ладошки зачесались.

С небес одна за другой заспешили дождинки. Сперва тонкие, неощутимые, как пыль, они крепли с каждым порывом ветра. Ассаро запрокинул голову, с наслаждением подставил лицо дождю и... улыбнулся так привычно. Широко и открыто, как не улыбался, кажется, с самого возвращения в родные земли.

– Это великая честь, быть омытым первым дождём на арене, – поёжился Дракула, щурясь от мороси. – Благословение Ворта.

– Знаю, – ответила я прежде, чем успела обдумать. – Точнее, догадывалась, – и отчего-то смущённо улыбнулась Велору.

Глядя на меня, Дракула криво усмехнулся и, подступив ближе, едва ощутимо провёл пальцами от виска за ухо, убирая выбившиеся волоски.

– И всё-то ты знаешь, человечек...

Я бойко кивнула и засмеялась теперь открыто. Обернулась, хотела попенять в шутку Бирману Кагго, как сильно он ошибался насчёт кронпринца, но за спиной, откуда ни возьмись, уже напирали рогачи в дорогих одеждах.

Гиганта с обломленным рогом и след простыл.

Ассаро совершил несколько кругов почёта, вымок до нитки и с абсолютно счастливой улыбкой спешился. Велор тем временем с миной крайнего недовольства оглядел толпу в поисках короля «серых», а затем потянул меня за руку.

– Вот сволочь... Идём, Лиз! Нельзя медлить. Проклятье... – Дракула втянул голову в плечи, спасаясь от набирающего силу дождя. – Зря задержались.

Глава 16. Сердобольность не порок, но источник неприятностей

Я сверилась с крохотным рукописным планом Патики, поправила ленту служанки на макушке и зашагала увереннее. Рогатая помощница Короля воров не обманула – нет нужды скользить тайными переходами и улочками. Коридоры дворца после турнира совсем опустели. Пышное празднество, судя по далёкому рокоту музыки, полным ходом шло в церемониальном дворе и все до единого тёмные аоры были приглашены. Но если кто из кровопийц и попадался мне на пути, иллюзия кольца работала отменно. От рогатой служанки меня было не отличить.

План Бирмана, претворённый в жизнь когтистыми руками Патики, работал исправно. Стоило нам ступить за ворота дворца, хвост из соглядатаев отпал сам собой.

– Они следят за вами, сиура Пришлая, – объясняла терпеливо Патика. – После исцеления с помощью амулета Истины регент боится оставлять такую силу, как вы, без пригляда.

Регент боится моей силы? Я настороженно глянула на Велора. Дракула ответил настойчивым взглядом, дескать, не паникуй, а Патика продолжала вещать:

– Я работаю во дворце давно. Убираю купальни. Слежу, чтобы трубы не засорялись, – плавно скользила девица по дворцовым переходам, словно водное начало раскачивало её изнутри, как послушную океану лодочку. – Работа непростая, но сиур Кагго рад знать обо всём, что творится в стенах дворца. Сюда, пожалуйста, – приоткрыла Патика дверцу, пропуская нас на винтовую узкую лесенку. – Это служебный ход, но так путь к гостевым покоям короче.

Первым двинулся Акитар. Я отступила, чтобы пропустить вперёд и Велора, но Патика замотала головой.

– Нет-нет. Скоро во дворце начнётся праздник в честь кронпринца и Дождя. Это лучшее время, чтобы уйти незамеченными. Но сейчас вам лучше расстаться на время. Мы с аором Лайн пойдем другим путем.

Пустынница, решительно потрясая внушительным бюстом, преградила Велору путь, а я оторопела. Возьми она моего Дракулу под руку, это смотрелось бы столь же естественно, как если бы я от вспыхнувшей ревности вдруг огнём плевать начала.

...

– Проявите благоразумие, Лизавета, – покачал головой Акитар, полчаса спустя глядя, как я нервно брожу по гостиной в своих покоях. – Отдохните и поешьте перед дорогой. На пустой желудок в пустыню лучше не соваться.

Малира, стоя у дверей, с отцом согласилась.

Семейство Акитар заверило Велора, что не оставит меня ни на мгновение, и обещание свое выполняло, а я, измотанная ожиданием, встала у жаровни с камнями огня и обхватила себя за плечи.

Вдох-выдох... нужно впустить под кожу магию накопителей. Успокоиться.

Не выходило.

– Зря мы доверились Бирману Кагго, – проворчала я, сердито глядя на колечко, которое всучил нам Король «серых». – А если нас нарочно задерживают? И зачем было разлучаться с Велором? Почему не пойти в Таверну иллюзий сразу после турнира? Дождь ведь совсем разойдётся...

За окнами и правда грохотало. Гроза кружила над столицей вороном. Таскала за собой тучи, как цепных лохматых псов, но сверкало по-прежнему лишь за морем. Что будет, когда непогода, по поверьям ниспосланная Вортом, вся как есть, целиком выберется на сушу? Если Натана учует воду и пробьет ослабевшую печать на груди Велора, прежде чем доберемся до назначенного Бирманом оазиса? Я выть готова была от тревоги. Благо стражи сохраняли рассудок.

– Если гвардейцы регента с вас глаз намерены не спускать, – завёл Акитар терпеливо, – наверняка нашлась бы уйма причин, чтобы не позволить вам гулять в одиночку по столице. Лучшее решение сейчас – бездействие. Обмануть глаза и уйти под чужой личиной. Кольца в том помогут. Иллюзия защитит.

– Никто не заподозрит парочку слуг в дурном, – закончила я и вновь нервно стиснула в кулаке кольцо. – План вроде хорош, но гложет меня сомнение… Не доверяю я этой Па-ти-ке.

Показалось, или страж едва заметно улыбнулся?

– Напрасно, сиура Лизавета. Сиур Лайн знает, что ваш народ не приемлет многожёнства. Беспокоиться не о чем. К тому же Патика и вполовину не так изящна, как вы.

– Тайрон! – изумилась я, на миг даже позабыв о тревогах. – Неужели это с ваших уст сорвался комплимент?

– Похоже на то, – улыбнулся страж, а помолчав, добавил. – Сиур Велор любит вас, Лизавета. Это не всегда заметно…

Уж точно. Я со смехом покивала. Дракула тот еще скрытник, а страж продолжал:

– Я не верил сначала в искренность сиура, – разоткровенничался пустынник на удивление. – Но он встал против дракона, защищая вас. И выступил поперёк воли старшего по крови. Против отца. Поверьте моему опыту, у Сынов Сореса это редкость. О многом говорит.

– И о чем же?

Я улыбалась. Непривычно было слышать речи Тайрона о чувствах. Кажется, и Малира удивлялась, но страж оставался непоколебим.

– Это говорит о том, сиура, что вы для него райтхе азор – женщина, которую выбрал. Та, что придает сил.

Я замерла. В груди приятно заворочалась горячая рысь.

...

Спустя час ко мне наведалась Патика. Взяла моё прощальное письмо для Эданы, помогла надеть платье служанки и велела надеть кольцо. Оно обратило меня пусть и не в идеальную, но копию пышногрудой пособницы Бирмана, и теперь, следуя напутствию и рукописному плану, я шла к покоям Велора. Там условились встретиться.

***

Несмотря на зыбкую прохладу, гостиная Эдмонда приняла в уютные бордово-коричневые объятия как родную. Медовые занавеси парусили на окнах, а тяжёлые янтарные портьеры, оказавшись не у дел, колоннами замерли по углам, и лишь кисти подхватов лениво шевелились, словно одолжение ветру делали.

Всё в покоях кровопийцы – от мебели до цветов в вазах – излучало тепло, твёрдость и непоколебимость.

Как обычно перед исцелением растирая ладони, я пересекла гостиную и толкнула дверь в спальню. Поток травяного тяжелого духа навалился на грудь, словно надеялся не пустить меня дальше порога.

Ох, не тратить бы сейчас магию... Но за добро принято платить добром, а мой дар обязывал идти на жертвы. Значит, если я немножечко помогу Эдмонду на прощание, это ведь не будет в ущерб? Это ведь во благо.

Я решительно вздохнула и, притворив за собой дверь, двинулась в полутьму, к постели кровопийцы.

– Сказал же... ничего не нужно, – остановил меня хриплый шёпот, пышущий нездоровым жаром. – Уходите. Не хочу никого...

– Уверены, каор Лайн?

Я подошла ближе и сняла иллюзорное колечко Бирмана. Эдмонд лежал на постели и с трудом свел взгляд тёмных глаз на моём лице. Я улыбнулась. Уж как стремительно менялось настроение тёмного! В секунды от устало-раздраженного перескочило к недоуменно-взволнованному.

– Лиза? Как ты?.. Это ты! Я не узнал...

– Лежи! – скоро прошла я и присела на край постели Эдмонда. – Конечно, не узнал, я же под прикрытием, – и поднесла к лицу золотое колечко, шутки ради глянула в окружность, как в телескоп, и улыбнулась.

– Очаровательное... прикрытие, – сузил Эдмонд глаза в ответной улыбке. – Признайся, я при смерти, а ты, фея, плод моего воображения.

– Если грезишь перед смертью о целительницах-недоучках, которые не лечат, а калечат, воля твоя.

Я пожала плечами и спрятала кольцо в кармашек жилетки, аккурат рядышком с планом Патики.

– Заметь, целителем-недоучкой не я тебя назвал.

Эдмонд со смешком приподнялся на локтях, попытался сеть, но закашлялся. Грудь и правый бок его были утянуты повязкой, бугрящейся валиками примочек. Руны и отвары исцеляли кровопийцу не так скоро, как хотелось, а потому я призвала его не вставать.

Кровопийца на удивление подчинился.

– Вижу, ты в порядке, – сказал он и подтянул простыню чуть выше пупка.

Похоже, тёмный обнажён. Час от часу не легче.

– Я в норме, – ответила и сбилась, не знала, что следует говорить. – Была на турнире. Ассаро победил, а Эдана, кажется, приняла предложение о замужестве.

– Ну, слава Соресу, – выдохнул Эдмонд, но вновь зашёлся в кашле. Прикрыл глаза. На груди у него плели кольца блики исцеляющих амулетов, а в левом уголке губ темнела засохшая кровь.

Чужая. Наверняка чужая.

– Да не трать же ты силы! – возмутилась я, когда тёмный в который раз попытался сесть в постели.

– Порядок, – с хриплым смешком обрубил кровопийца и сел, откинулся на спинку кровати. – Живой. Остальное приложится.

– И то верно.

Я улыбнулась. Неловкость медленно отступала. Она бы вконец развеялась, не пригвозди меня Эдмонд пристальным взглядом.

– Велор знает, что ты здесь?

– Н-нет, – протянула нехотя. – Но я скажу. Как раз к нему шла. Он... знаешь, мы с ним тут решили...

– Лиза, ты мне жизнь спасла, – прервал Эдмонд.

– Ну, ага, – отмахнулась я. – Смеёшься?

– Нисколько. Я перед тобой в долгу.

Эд болезненно поморщился, шаря за спиной в поисках подушки, чтобы подбить её поудобнее. Наблюдая за его потугами, я вновь покачала головой.

– Ты ничего мне не должен. Не будь меня, ты бы и не попал под обстрел. Так что это я обязана тебе жизнью. Ты меня прикрыл, и я не ожидала, что способен... Точнее, ожидала, конечно, но... – я смолкла и в муке потёрла лооб. – Я просто хотела сказать, что мне одного удара хватило бы, чтобы путёвку на тот свет выхватить. И никакие лекари бы не помогли. Так что... спасибо, Эдмонд. Честно.

– Всё случилось, как случилось, – сердито свёл брови Эд. – Я не жалею. Но рассуди трезво, Лиза, без тебя лежал бы я сейчас не в постели, а на погребальном камне. И наутро бы мое тело предали огню.

Я робко улыбнулась, но Эдмонд на не ответил. Это окончательно сбило с толку, однако я отчаянно надеялась вырулить на хоженые тропы привычного обмена подколками.

– Тогда, выходит, мы квиты? – отсалютовала я. – Так даже лучше, потому что... – я собралась с духом и выпалила. – Мы с Велором уходим на Землю сегодня.

– Ч-что?

Взгляд мутный, влажный... От лихорадки белки глаз Эдмонда покраснели, потому тёмная радужка казалась разбавленной винными разводами.

– Мы уходим сегодня, – повторила я тверже, надеялась, Эд и вправду попросту не расслышал. – Велор перекроил руну Натаны. Ведьма выгорит, когда плетение потянет водное начало для заряда.

– Не может быть...

1 ИСТОРИЯ ЭДАНЫ и АССАРО

Глава 1

– Куда они подевались?..

Эдана теребила кожаный браслет с шипами на запястье – единственное украшение с Земли – и блуждала взглядом по танцующим парам. Тугой корсет мешал дышать полной грудью, и пусть платья Эдане нравились меньше, чем местные удобные шаровары, тёмный шёлк и невесомые как паутина кружевов стали защитой от треклятых пустынных мотивов.

Хотя солнечные камни в ожерельях и перстнях – обязательных подарках кронпринца – приятно согревали кожу. Кроваво-алые орнаменты, золотое шитьё и самоцветы у платьев и туник, впрочем, тоже были хороши, но Эдана считала своим долгом отказаться от подарков навязанного жениха. Уж охрой и золотом она была сыта по горло с самого утра.

– Госпожа, только взгляните! – распаковывали служанки навалы подарочных свёртков, пока Эдана пыталась припудрить пятнистые от ночных слёз щеки. – У кронпринца восхитительный вкус! Какие рубины…

Эда на то лишь презрительно фыркнула. Даже не обернулась.

Наивные. Всерьёз думают, будто принц Пустынных земель битый час бродил по рынку в поисках украшений и платьев? Нет. Наверняка за него это сделали слуги. Потому с завидным постоянством каждое утро в гостевом зале появлялись коробки и кульки: туфли, платье, украшения.

Это было похоже на насмешку. Эдана чувствовала себя загнанной в угол! Но отправить подарки назад не получалось, да и служанки с горящими от восхищения глазами торопливо разворачивали свёртки. За восторженным кудахтаньем девиц и робкими примерками очередного колье или браслета было забавно наблюдать, но надевать украшения сама Эдана наотрез отказывалась. А утром перед турниром и вовсе пошла ва-банк – выбила у служанок клятву хранить секрет от отца и раздала девицам все подарки, как с молотка.

У юных кровопийц, – впрочем, не из бедных домов Тёмных земель, – слёзы радости текли по щекам от неслыханной щедрости каори, а Эдане стало хоть на чуточку легче. Легче оттого, что она хоть ненадолго скинула янтарные кандалы. Освободилась, чтобы надеть настоящее ярмо – бремя помолвки.

– Чёрт бы побрал этих рогатиков!.. – переступала Эдана с ноги на ногу и отчаянно искала Велора и Лиззи средь бурного веселья.

Вокруг и впрямь словно живое море колыхалось – витые рога, дорогие одежды и музыка, разбавленная топотом и хохотом. В честь праздника Дождя во дворце собрались все мало-мальски значимые семьи Пустынных земель. Эда поклясться могла, что даже парочку степенных эльфов видела! Они танцевали медленно, словно парили. Совсем не похожи на рогачей. Но в безудержном буйстве нашелся несравненный плюс – Эдана скрылась в толпе от нравоучений отца. Уж он ее с утра поедом заел. Особенно, когда увидел, что Эдана в порыве отчаяния и злости обкорнала себя под мальчишку.

Конечно, появись нужда, отец отыскал бы дочь, но после турнира он малость поостыл. И немудрено – Эд пошёл на поправку, а Эдана... сдалась.

По правде, принимала клинки принца, как в тумане. Только запах его крови, так похожий на горячее вино со специями, до сих пор словно бередил обоняние.

Что с ней такое было? Зачем взяла треклятые палаши? Может, это отец ментально приказал?

Эдана со стоном прикрыла глаза.

– Пустынный народ всегда празднует громко, – раздался голос за спиной.

– Каор Авар!

Эда развернулась так круто, что едва не пальнула огнем с перепугу.

– Сиура Лайн, – учтиво склонил голову советник кронпринца и блеснул необычными фиолетовыми глазами, вмиг оценив на будущей королеве не местного пошива платье с душным корсетом. – Чудесно выглядите.

– Бла..годарю.

Эдана гордо распрямилась, а изнутри похолодела. Гакэру Авар – советник принца – нашёл её неспроста. Ссбежать теперь с этой вакханалии точно не получится. Сделав пару шагов к столам с угощениями, Эда с трудом сдержала брань – рогач и впрямь следовал попятам. Как банный лист прилип!

– Вы печальны, сиура, – заметил мужчина, едва Эдана остановилась, не дойдя до столов. – Не по душе праздник?

– Шумно, – холодно отозвалась Эда, обшаривая взглядом толпу.

Дёрнуло же Велора одеться на манер рогачей! Поди, отыщи его теперь.

– Вы не похожи на любительницу тишины, – улыбнулся Авар. – Кого-то ищете?

– Брата, – пробормотала Эдана и пожалела, что на празднике рогачей официантов не было.

Уткнуться в бокал и избежать беседы с рогатым советником – это всё, чего хотелось. Но гости сами наливали вино и раздавали друг другу закуски – мясо на деревянных палочках и традиционные кусочки лепешек со сладкой патокой. Потому у длинных столов, расставленных вдоль стен, толпилось немало пустынников.

– После турнира я не видел ни сиура Велора, ни сиуру Елизавету, – отозвался Авар. – Но почти уверен, они отыщутся сами. Всё, что мы можем – это скоротать ожидание в танце. Разрешите пригласить?

Рогач любезно протянул когтистую руку, и Эдана замерла. Отказать советнику ничего не стоило, но чутьё подсказывало, на Гакэру Авара – мужчину, закалённого жаром песков – не подействует урчание рассерженной кошки. Он и против шерсти гладить, и когти вырывать будет с одинаково учтивой улыбкой.

– Я же... помолвлена, – попыталась Эдана отбиться.

2 ИСТОРИЯ ЭДАНЫ и АССАРО

Глава 2

– Выйдем в сад? – предложил старик, заглядывая в глаза. – Шум так... утомляет.

Эдана ответила молчаливым кивком.

Вскоре переходы дворца остались позади, а впереди замаячили фигурные кустарники. Потянуло вечерней прохладой, пропитанной ароматом цветов. Сладко пахло дождём.

– Нет, вы только поглядите! – Иссай-Этор задрал голову, глядя в небо. – Глупость устраивать праздник Дождя и не позволять воде мочить землю, вам не кажется?

Эдана нехотя глянула наверх. Средь ваты косматых туч бушевала непогода, а здесь было сухо и тепло. Магическая плёнка растянулась над садом и парадным двором

Иссай-Этор уставился на Эду с явным приглашением посмеяться над глупостью рогачей, но Эдане это не понравилось.

– Это их традиции, – сдвинула она брови. – Да и мокнуть было бы неприятно, полагаю.

– Верно, ве-ерно, – советник натянул привычную непробиваемую улыбку. – Мокнуть дурно. Вы так сурово защищаете свой будущий народ, юная аори...

Улыбка стала вопросительной, и Эдана смутилась.

– Прошу прощения, если была резка, каор Иссай-Этор. День непростой... выдался.

– Озоран, дорогая. Моё имя Озоран, я ведь столько раз просил звать меня по имени!

Эдана вновь извинилась и отвела взгляд, а Иссай уже повёл её вглубь сада по выметенным жёлтым дорожкам. Солнце ещё не укатилось за горизонт, но здесь, средь ухоженных зарослей уже бродили несмелые первые тени.

Некоторое время шли молча. Толстяк с облегчением выдохнул, когда шум праздника стал едва различим, а Эда, напротив, забеспокоилась. Тревога упрямой птичкой забилась в груди.

Королевский сад поистине огромен. От служанок Эдана слышала, что заблудиться в нём – раз плюнуть, а нехоженые тропы даже облюбовали дикие звери.

Эдана понимала, что про зверей – наверняка выдумки, но сейчас сад особенно пугал... пустынностью. И все сильнее хотелось отстраниться от пышущего жаром советника, который то и дело будто невзначай касался пальцев Эданы на сгибе своего локтя.

– Так значит, – первым подал голос Иссай, – вы решили принять предложение о браке.

– Разве у меня был выбор?

Отчего-то даже насмешку изобразить у Эданы не вышло. Как наяву предстал в памяти страшный ящер с длинными усами и раной меж ребер. Сталь сверкала, воины падали один за другим, а тонкие струйки крови стекали по бедру кронпринца...

Толстяк залоснился очередной загадочной улыбкой.

– Выбор всегда есть, душа моя. Вопрос лишь в том, что вы выберете?

– Золото или сталь, – тихо проговорила Эдана, вспомнив слова уличной гадалки.

– Что-что? – наигранно склонился ухом Иссай. – Вас так заморила местная жара, что дивный голосок едва слышен!

– Всего лишь напоминаю себе, что выбор сделан за меня, каор советник. Договор...

– Ах, вы об этой дурной бумажке? – толстяк всплеснул рукой. – Бросьте, дорогая. Вы не предмет договора. Вздор! Рогатым нужно топливо для шахт и сырье для стали. Даже мечи имеют свойство тупиться и крошиться. Они это знают. Как и понимают, что следующими, на кого обратят взор люди, в случае удачного исхода в войне с нами, станут они. Так что, даже если договор о помолвке… вдруг окажется расторгнут, прочих соглашений это не коснётся.

– Странно. Отец уверял меня... в обратном.

Эдана с советником добралась до фонтана посреди крохотной площадки. Струйки мелодично звенели, почти пели, точно стурны, и Эдана наконец осмелела. Сбралась с духом, остановилась и попыталась вытянуть руку из плена Иссаева локтя, но тщетно. Советник держал крепко.

– Ах, старина Арис... О многом ли он говорит? И всегда ли о том, чём думает? – советник, не скрываясь, уложил липкую ладонь на девичьи пальцы и рассмеялся. – Эдана, ваш отец чересчур мнителен и норовит выступить поперёк моего слова. Повторяю, я как никто заинтересован в благополучии наших земель и Темнейшего в частности, но знаю наверняка – регент Эссириор не оскорбится, если вы передумаете принять род Вер Истер. Разговор с ним у нас уже был.

– Вы говорили обо мне с Пустынным королём?

Эда охнула. Толстяк самодовольно кивнул и наконец отпустил девичью руку. Снял с близрастущего куста жемчужно-серое соцветие и не щадя бросил в воды фонтана. Упругие струи вмиг разодрали цветок на лепестки.

– Говорил. Тет-а-тет, разумеется. Иссер регент не станет препятствовать вашему отъезду. Напротив, он глубоко убеждён, что королевскому роду следует сохранять чистоту крови. Принцу должно выбрать жену из Пустынных земель, – выразительно глянул советник на Эдану. – Разумеется, несмотря на многочисленные достоинства, кои носите в себе вы, душа моя.

Эдана чуть не задохнулась от волнения, нежданной радости и окрепшей... тревоги. Неужели отец обманывал? Иссай прав, стал бы он говорить с Эдой обо всём, о чём думает? Вернее всего, нет.

Значит, у Эды… есть выбор? Она может уехать домой? Отказать рогатому принцу? О, Сорес... Мысль о свободе вызывала нетерпеливую дрожь и облегчение. Но вместе с тем невольно вспомнились слова Гакэру Авара: «За спиной Ассаро вы будете в безопасности».

3 ИСТОРИЯ ЭДАНЫ и АССАРО

Глава 3

Принц шел медленно, не хромал, но держал губы сомкнутыми. Наверное, боль в бедре еще не отступила, решила Эда.

– Вы в порядке? – первым спросил рогач, прежде чем Эдана задала ему тот же вопрос.

– Он сам полез, – выдала она вместо толкового ответа и стыдливо обняла себя за плечи. – Советник. Он сам. Я не давала... повода. Клянусь.

– Знаю, – ровно отозвался кронпринц.

...не надейтесь, что кому-то влиятельному под силу вернуть вас в прежнюю жизнь – Эдана вспомнила слова Гакэру Авара и нервно поёжилась. Липкий советник увещевал отдаться ему без ложной скромности и тем спасти себя от участи быть женой рогача. Так неужели рогатый Авар знал о намерениях толстяка? Если так, то принцу наверняка сообщили, что невеста готова сорваться с крючка и сбежать в Тёмные земли. Сменить имя рода Лайн на Иссай-Этор.

Неужели рогатый потому так спешил?

– И что теперь будет... с советником? – спросила Эдана и косо глянула на принца, надеялась заметить хоть движение брови, но рогатый вновь изрек слишком спокойно:

– Предлагаете на рассвете скормить его моему ажа, сиура?

Эдана аж задохнулась.

– Что?! Нет! Он мерзкий, но… Ваше Высочество, как же договорённости? Темнейший отзовёт послов, если вы казните Иссая!..

Кронпринц тихо, чуть хрипло рассмеялся. Не зло рассмеялся, и Эдана уставилась на пустынника пораженно.

– Это ведь... шутка, да? Вы пошутили. Никого казнить не будут.

– Смерть сиура Иссай-Этор несколько осложнит сотрудничество между нашими народами, – кивнул принц, смешливо щурясь. – К тому же это может привлечь излишнее внимание к вам. Так что, если позволите, мы ограничимся… личной беседой. Я навещу советника после праздника. Думаю, впредь он не рискнет с вами даже заговорить.

Следуя за принцем шаг в шаг, Эдана с жаром покивала. Ощутила облегчение, но вместе с тем и неясный страх перед грядущим.

Что если война с людьми и впрямь случится? Наверное, не стоит раскидываться такими союзниками, как пустынники, и пока Эдана всерьёз обдумывала возможность придержать коней во имя всеобщего благополучия, противная дрожь понемногу унималась. Реветь позорно от унижения хотя бы расхотелось. Бережная полутьма сада окутывала, защищала...

Странно, идти в ночь с Иссаем было неловко и даже противно. Тревожно. Но с принцем – пусть даже рогатым и навязанным в женихи – Эдане не было страшно.

Может, в гвардейцах дело?

Или Эда попросту не принимала пустынника за мужчину?

– Спасибо, что выручили... – помедлила она и добавила, как полагалось, – иссер.

– Не за что, – коротко кивнул принц и, помолчав, добавил тише. – Не стоит бродить в одиночку, сиура Лайн. Даже во дворце.

– Не стоит, как и вам, полагаю? – добавила Эдана без намёка на ехидство. Гвардейцы и впрямь бесшумно скользили за ними попятам.

– Положение обязывает, – ответил принц вновь слишком спокойно, почти равнодушно. Ответил так, будто не выставил против советника из Темных земель пламя, не клокотал изнутри яростью.

Эдана завела глаза. Понять рогача было выше ее сил. Обычно болтал без умолку, нахваливал то оазисы, то пустыни, то подземные шахты, а сейчас… Нарочно строит вид или и впрямь плевать хотел? И ведь ни слова претензий! Мог шутки ради хоть скандальчик учинить, обнаружив невесту в объятиях другого.

Захотелось расшевелить королевича.

– Неужели великий победитель турнира настолько труслив, что ходит только под приглядом стражи? – хитро сощурилась Эда.

– Труслив? Он ведь женится на вас, сиура, – парировал Ассаро. – Вы стремительны в бою, как я имел честь убедиться.

– Даже как? – Эдана попыталась рассердиться, но губы потянула ответная улыбка. – Вы хорошо сражались сегодня, – сама того не ожидая, вдруг похвалила Эда. – Я не фанат побоищ, но вы действительно... заслужили победу. Не ожидала, что змей покорится.

– Да, – опять коротко ответил принц. – А вы прекрасно сыграли роль покорной невесты, сиура.

– Я хороша во всем, за что берусь, – задрала нос Эдана, но вдруг горько усмехнулась. – От невесты ждут покорности и невинности. Вот только я не совсем... Вы ведь наверняка слышали советника – я не невинна.

Принц сбился с шага. Кашлянул.

Мать наказала молчать о подобном, а Эда вот не стерпела. Рассказала не за тем, чтобы насолить или отвратить, а потому... Принцессам ведь положено быть наивными, невинными и кроткими, а раз так, пускай принц загодя знает, что берёт. Уж Эдана кем угодно могла быть, но не коварной обманщицей. И уж точно не принцессой.

Однако на столь интимную откровенность кронпринц и бровью не дёрнул. Выровнял шаг.

– Мне известно, что вы уже женщина, сиура Лайн.

– Известено?

– Договор, – бросил рогатик, избегая прямого взгляда.

Эда досадливо скривилась. Ну и какие ещё тайны хранила треклятая бумажка?

Глава 17. Тени и пески

Велор поморщился. Колечко Бирмана сотворило из него сурового рогатого прислужника – глаза карие и посажены глубже, налёт щетины облюбовал подбородок, а белый праздничный наряд сменил унылый коричневый жилет и шаровары. На голове, вместо тюрбана поселился ёршик коротких волос и красивые, совсем как настоящие прямые рога – тёмно-бордовые с острыми концами, в желобках которых скапливалась дождевая вода.

– Погоди, Лиз. Что значит: «Кажется, я разворошила осиное гнездо?»

Дождь заливал дороги и звонко стучал по стеклянным крышам. Улицы столицы опустели и растеряли пестроту. Песчаный камень вымок, стал похож цветом на бурую ржавчину, и Дракула, вымокнув до нитки, заметно нервничал. Силы моих чувств в нем почти выдохлись, потому от вампирюги ползли волны колючего, почти осязаемого холода. Но реакция Велора на моё путешествие к Эдмонду, по правде, пугала больше, ведь клыкастый и бровью не повел.

– Эдмонд психанул, когда узнал, что ты одолел руну, – решила я, что таиться от вампирюги, дурная затея. – Он, похоже, не верил, что справишься.

– Не верил, значит...

– Сразу скажу, я не знала, что Эд не в курсе, – поежилась я, спасаясь от вездесущей мороси, но раскаты грома тонули в криках ликования из каждой таверны на нашем с Велором пути. – Представить не могла, что он… так взбеленится. Как с цепи сорвался! Пришлось выключить его силами Ириты, – я повертела кистью в воздухе, изображая целительные потоки. – Он грозился... к отцу пойти.

Дракула смолчал, только ходу подбавил, а впереди показалась покосившаяся хибара Таверны иллюзий. Чары, ограждающие приют «серых» от любопытных глаз, работали отменно, я бы снова мимо прошла, если бы тощий рогач с жидкой козлиной бородкой не отклеился от стены обувной мастерской неподалёку. Наш провожатый. Патика называла, его имя, но я подзабыла, а рогач оказался до того раздосадован работой, свалившейся в праздничный день, что не спешил представляться. Завидев нас, привлёк внимание и растворился в темноте обманчиво убогого дверного проёма магической таверны.

– Идём, – шагнул Велор вслед за рогатым.

Даже не глянул на меня. Значит, все хуже, чем полагала.

Я возвела лицо к небу. Местные боги, ну когда же я стану мудрее? Зачем вообще... сунулась к Эдмонду?

– Квочка сердобольная, – ругнулась я шепотом и потерла лоб, а в темноте хибары раздалось знакомое:

– С возвращением, сиуры.

Рогач-проводник сцапал кувшин и чашу с подоконника и пробормотал что-то подозрительно похожее на: «Да умолкни ты уже».

Глоток чудотворной водицы, и пространство всколыхнулось, но если в прошлый раз Таверна иллюзий встречала заспанной тишиной, то сейчас жизнь в ней бурлила. На лавки из пустоты вывалось с дюжину поддатых рогачей. Хохот, музыка, свист метательных ножей... Одно из «перьев» пролетело мимо носа и вонзилось в цель, нарисованную на стене.

– Осторожнее, красавица! – гаркнул пустынник.

– Иди к нам! Прикроем тыл, – зазывно похлопал по колену другой, и рогатые мужики заржали.

Я опасливо подступила к Велору. Знала, что под иллюзией кольца Бирмана во мне человека не узнать, но металл на пальце всю дорогу от дворца будто медленно нагревался. Теперь почти жгло!

К счастью, жуткие на вид метатели ножей оказались веселы, пьяны и сполна заняты выпивкой и флиртом с безрогими спутницами, которые, в отличие о меня, были лишены стеснения. Девицы-гессир хохотали, оголялись на спор, плясали и так мощно чокались здоровенными кружками с рогатыми мужиками, что питьё брызгами разлеталось.

Грянуло. Музыканты в углу налегли на барабаны и стуны. Пустынники в зале оживились. Заскрежетали столы и лавки – рогачи расталкивали нехитрую мебель к стенам.

– Сумасшествие! – с восторгом глядела я, как рогатые мужики топочут и выписывают кренделя на танцплощадке.

– Дикость, – фыркнул Дракула.

– Не отставайте! – помахал наш проводник и сквозь толпу ринулся на второй этаж, едва лестница раскатила ступеньки.

Мы с Велором – точнее, с иллюзорным рогачом, – переглянулись. Вампирюга шагнул к лестнице. Народу даже здесь толклось изрядно. Кто-то сидел на ступеньках, кто-то стоял, облокотившись на перила, и глядел на танцы внизу. Остроухий эльф, сплошь увешанный серьгами, горячо лобызал рогатую девицу, хмурый пустынник с синяком под глазом косился на них, стоя на ступеньках ниже... и постоянно кто-нибудь то взбегал по ступеням, вооружившись бутылкой или кувшином, то спускался с пустой тарой. Приходилось останавливаться и прижиматься к стене, чтобы уступить дорогу.

Велор в который раз выставил руку, защищая меня от хмельного сброда.

– И каков план, сиур? – не выдержал вампирюга и кинул вслед провожатому. – Пить до потери достоинства и ждать, что Ворт устроит побег сам?

– Ждать не придётся, – не оценил шутку рогач, медленно поднимаясь наверх. – Я сам отправлю вас в Седьмой оазис,

– В Седьмой? – взволнованно глянула я на Велора.

Когда Дракула изучал карты в поисках места для начертания руны, никакого Седьмого оазиса я в помине не видела, а вот глазастый вампирюга, как водится, похоже, знал больше, потому нахмурился.