Измена. Цена лжи

1

— На что ты смотришь? — муж выхватывает у меня из рук телефон.

— Эй!

Вскакиваю с кровати, на которой лежала. Пытаюсь забрать обратно свою вещь. Тянусь на цыпочках к руке, которую он поднял над головой вместе с моим смартфоном.

У меня нет шансов. Силы не равны. Ивар огромный. Куда моим хрупким ста шестидесяти пяти сантиметрам тягаться с двумя метрами каменных мускулов?

Но дело в принципе. Хочу отстоять своё. А то некоторые нахалы, совсем за своими руками не следят. Ивар — тот ещё хам. То на людях мне под юбку лезет. То вот телефоны выхватывает.

А ведь уважаемый человек! Крупный бизнесмен и меценат. К нему не последние чиновники за советом ходят, а он ведёт себя иногда, как неандерталец, которому плевать на общественные устои.

Хватает меня одной рукой поперёк туловища и с грозным рыком кидает на расправленную постель.

Не успеваю выпутаться из простыней, как ягодицу обжигает болью.

Он меня по заднице шлёпнул! Ну всё…

Разворачиваюсь к мужу лицом. Смотрю на него трагично и обиженно. Это единственное моё оружие.

Забавно смотреть, как приходит в растерянность этот медведь. Хмурится, и в то же время смягчается.

— Слишком сильно шлёпнул? — спрашивает он с нежной хрипотцой в голосе. — Ну ты сама виновата.

Плюхается рядом на кровать. Одним рывком укладывает меня к себе на колени животом вниз.

На нём, вообще-то, только боксеры надеты. Мы недавно проснулись. И я ждала своей очереди в душ.

Саднящей кожи пониже поясницы касается тяжёлая мужская ладонь. Нежно касается. Гладит. Стирает лёгкую боль и вызывает уже приятные мурашки.

Моя пока ещё короткая замужняя жизнь проходит очень страстно. Ивар умеет свести с ума и доставить женщине удовольствие. Я люблю его очень, хоть он и злит меня иногда своей старомодной патриархальной твердолобостью. Командует каждым моим шагом. Контролирует каждый чих.

— Сама виновата, — низкий голос Ивара урчит намёком на секс, — дразнишь меня своей сладкой попкой, это разве пижама на тебе?

Чем ему не угодила моя пижама? Короткие чёрные шелковые шортики и топ. Я купила её специально, чтобы нравиться мужу. Мне хочется быть для него желанной.

Мужская рука вдруг ныряет под ткань и лезет туда, куда не следует.

— Ивар! — возмущаюсь я — Нам же в офис надо ехать! Опоздаем…

Пытаюсь вывернуться, но тяжёлая мужская ладонь прижимает меня к коленям. Тут же снова получаю шлепок по заднице. Не такой увесистый, как в прошлый раз. Просто предупреждающий. Мол, лежи смирно.

Я работаю в фирме мужа. Там мы, собственно, и познакомились год назад. Сначала я очень боялась наглого напора босса, заявившего в первый же мой рабочий день, что я интересую его не как работник. Сторонилась. Пыталась даже уволиться. Но Ивар не из тех, кому отказывают. У меня не было выбора, на самом деле. И перед его мужественностью сложно устоять. Я не устояла. Влюбилась, как кошка.

— Босс не опаздывает, Лиля, разве ты не в курсе? — говорит Ивар.

Слышу, как он ухмыляется.

— И не пытайся сбить меня с толка, детка. На какого это смертника ты там смотрела, пока я был в душе?

Он иногда излишне ревнивый. Не одобренные им мужчины не имеют права ко мне приближаться. Заставляет везде ходить с охраной. Теперь вот к изображению на экране смартфона прицепился.

— Ивар, я листала каталог в интернет-магазине! — с усталым стоном объясняю я. — Тебе подарок выбирала, между прочим.

— Хм-м-м, подарочки я люблю, — хрипло шепчет муж, сминая в своей огромной ладони мою ягодицу. — Подаришь мне утренний минет, детка?

Вот же нахал! Ну нет, за неандертальскую ревность будет наказан.

Выворачиваюсь из его рук змеёй. Он не держит, так что мне удаётся вскочить на ноги.

— На работу пора! — ворчу я.

Показываю ему язык и быстренько бегу в ванну. Догонит, конечно, если захочет. Но подразнить-то святое дело.

Но Ивар решает не играть в догонялки. Вместо этого я слышу за спиной его серьёзный и даже жёсткий голос:

— Лиля, ты ведь в курсе, что если предашь меня, спутаешься с каким-нибудь несчастным идиотом, то вы оба покойники?

Останавливаюсь, не добежав до ванны пару шагов. По спине холодная волна мурашек. В груди скручивается узлом страх. Мне нечего опасаться. Я люблю мужа и на других не смотрю. Но угроза в его голосе не может не действовать на меня.

Я знаю, он вовсе не мягкий человек. И ошибок никому не прощает.

— Знаю, Ивар, — говорю я не оборачиваясь.

— Вот и умница.

Собираемся молча. У меня на душе осадок остался. Ивар говорил так, будто не доверяет мне. А ведь я ни разу не дала повода.

И в машине не разговариваем. Муж уже по дороге включается в работу. Пока водитель пытается объехать неизбежные в мегаполисе пробки, Ивар, сидящий рядом со мной на заднем сидении, просматривает на планшете какие-то таблицы с цифрами. Звонит секретарю, чтобы уточнить расписание. Записывает несколько голосовых сообщений для подчинённых.

В офисе расходимся по своим кабинетам. У меня тоже немало работы. Нужно подготовить пресс-релиз по объединению нашей фирмы с одним из конкурентов. Это только для прессы называется «объединением», а по факту Ивар купил эту компанию с потрохами. Поглотил более слабого.

В обед захожу к мужу и предлагаю поесть вместе, но он отказывается. Много дел. Я понимаю. Приходится позвать мою бывшую начальницу Милу. Она приятная девушка, и мы отлично ладим.

Для руководства нашей компании всегда зарезервировано несколько столиков в ресторане неподалёку. Один из них занимаем мы.

— Смотри, а Ивар всё-таки тоже нашёл время для обеда, — удивлённо замечает Мила.

Брови подруги взлетают вверх.

Оборачиваюсь. Через несколько столиков от нас сидит муж с новенькой девушкой из отдела аналитики. Она недавно появилась в компании. Стелла Стрельцова.

Щёки обжигает жаром. Сердце пропускает пару ударов.

— У них бумаги на столе, — севшим голосом замечаю я, — наверно, рабочая встреча.

2

Мой любимый Ивар стоит возле своего рабочего стола и целуется с той самой новенькой блондиночкой из отдела аналитики. Огромная фигура мужчины возвышается над хрупкой женской. Девушка поднялась на носочки, чтобы дотянуться. Её руки обвивают шею моего мужа. Ивар держит её за талию.

Мне так горько, что перед глазами темнеет на пару секунд. В ушах звенит от шока. Сердце сдавливает мучительная боль, а к горлу подкатывает неконтролируемая тошнота.

Скольжу взглядом по парочке. Юбка девушки почти поднята вверх или плохо опущена вниз. Не знаю, на какой стадии процесса я их застала.

Мне кажется, я сейчас получила пулю в сердце. Всё тело парализовало от шока.

Я ведь буквально боготворила Ивара. Считала его своей судьбой. Каждый день благодарила небо за такого мужа. За любимого и любящего человека рядом.

Но любящие мужья не предают.

Делаю шаг назад на негнущихся ногах, задеваю спиной дверной косяк. В это же время Ивар выцепляет меня темнеющим взглядом и отпихивает от себя блондинку.

— Лиля… — хрипит он мрачно.

Хочу ответить. Сказать ему, какой он гад. Выкрикнуть что-то, что облегчит внутреннюю боль, раздирающую грудь. Но из горла вырывается только жалкий всхлип. Мне самой от себя стыдно. Зажимаю рот ладонью и медленно пячусь в коридор.

— Стой! — с нажимом в голосе велит муж. — Стой, Лиля, не смей убегать, это не то…

Из меня вырывается истеричный смешок.

По их лицам размазана её красная губная помада. Блондинка ухмыляется, вытирает наманикюренными пальцами уголки губ и поднимает на меня наглый бесстыжий взгляд.

Одежда на них не в порядке. Рубашка мужа не до конца заправлена в брюки. Её блузка скорее расстёгнута, чем застёгнута.

Какие тут могут быть сомнения?

— Вы дрались губами за право вести нового клиента? — севшим голосом спрашиваю я.

Продолжаю медленно отходить в коридор.

— Лиля, что за бред? — Ивар так же медленно идёт на меня.

— Вот и я думаю, что бред, — шепчу с болью в голосе, — так что это именно то, о чём я подумала…

— Лиля! — рычит Ивар.

В его голосе предупреждение. Приказ подчиниться.

Как будто того, что я уже увидела, недостаточно. Блондинка за спиной Ивара с невозмутимым видом приседает на корточки и поднимает с пола использованный презерватив. Прячет его в руке и как ни в чём не бывало поднимается на ноги.

— Боже… — шепчу я беззвучно, одними губами.

Перед глазами опять темнеет от нахлынувшего отчаяния. Мой мир рушится прямо сейчас. Всё, о чём я мечтала в будущем, в этот самый момент превращается в пепел.

Я ведь хотела провести жизнь вместе Иваром. Родить с ним детей. Состариться вместе. Быть поддержкой этому сильному мужчине. Зажигать тепло в его глазах.

Всего этого не будет.

Такое ощущение, что пол уходит из-под ног. Всё, за что я держалась в жизни, превратилось из опоры в зыбкий песок. Боюсь сделать хотя бы шаг. Мне кажется, там, за моей спиной, пропасть, в которую я уже лечу.

Ивар оказывается рядом за секунду. Сильные руки мужа хватаются за мои плечи. Удерживают, не давая оступиться и упасть. Не давая сбежать.

— Успокойся, — строго произносит он.

— Я очень спокойна, — шепчу в ответ.

Голос пропал.

Смотрю прямо перед собой, и почти ничего не вижу. Всё расплывается перед глазами. Ивар намного выше меня, так что я сейчас пялюсь на его грудь. На рубашку, испачканную помадой и помятую о блондинку из отдела аналитики.

Опускаю взгляд чуть ниже и останавливаю его на выбившемся из-под брюк куске сорочки.

— Чёрт, Лилия…

Ивар отпускает меня, чтобы привести это безобразие в порядок.

— Стой тут, сейчас поедем домой, — велит он.

Мы оба находимся в коридоре. А там, в его кабинете осталась блондинка с размазанной помадой. Она ждёт моего мужа. Её ничего из произошедшего не смущает.

Наверно, это у них не впервые. Фантазия сразу рисует мне бесконечные сцены измен мужа. Может, он делал это и не только с этой девушкой. Может, вся наша совместная жизнь была фальшью.

Я задыхаюсь. Воздуха совсем не хватает.

— Стой тут, — с нажимом повторяет Ивар.

Он быстро уходит обратно в кабинет. Дверь перед моим носом медленно закрывается сама собой.

Отмираю.

С этим предателем я никуда не поеду. Там больше не мой дом.

Будто на автомате переставляю ноги. Прохожу мимо вжавшейся в кресло Раи Евгеньевны, секретарши Ивара.

— Лилия Максимовна! — окликает она меня.

Не отвечаю. У меня одна цель — пока есть силы, уйти отсюда как можно дальше. Далеко-далеко. Забиться куда-нибудь, чтобы зализать рваные раны на сердце и душе. В себя прийти.

Мне нужны силы, чтобы пережить это.

Принять тот факт, что мой брак продлился всего полгода.

Двигаюсь, как робот. Жму кнопку, чтобы вызвать лифт. Прикладываю ключ-карту к турникету на проходной.

Мне теперь и работу придётся другую искать. Не смогу я каждый день видеть этого предателя. Я и на одной планете с ним жить не хочу.

Как он мог растоптать нашу любовь? Хотя, может, с его-то стороны любви и не было? Только собственничество? Как смел грозить мне расправой за измену, когда сам…

Или верность обязана хранить только жена? А таким, как Ивар, закон не писан? Он, значит, будет трахать сотрудниц в кабинете, а я должна оправдываться за картинки, на которые я посмотрела в интернете?

На место отупляющей боли и горечи приходит злость. Дикая. Жгучая.

И слёзы. Они тоже очень злые. Стекают по щекам едким ядом. Растворяют остатки светлых чувств, которые я испытывала к мужу.

Шпильки стучат по асфальту. А я даже не понимаю, куда иду. Просто пытаюсь оказаться подальше от Ивара.

Наверно, мне нужно найти какую-нибудь гостиницу. Переночую сегодня там, а потом решу, что делать дальше.

За спиной слышатся знакомые тяжёлые шаги, и на плече сплетаются цепкие пальцы. Сердце замирает. Не успела…

Визуализация

Ивар Корнев

36 лет. Успешный владелец международной строительной корпорации, занимающейся возведением мостов, дорог и коммуникаций по всему миру. Получив блестящее экономическое образование, он не только выстроил империю, но и стал эталоном делового успеха. Свободное время посвящает экстремальным увлечениям,таким как гонки и скалолазание, где он находит баланс между адреналином и чувством абсолютного контроля.

Лилия Корнева

28 лет. Получила высшее образование в сфере PR и маркетинга. Работает в корпорации Ивара, где отвечает за коммуникации и отношения с ключевыми партнёрами, благодаря чему стала незаменимой частью его команды. Лилия добрая и обладает мягким характером, но её сильная сторона — умение находить подход к людям и решать сложные задачи. В свободное время увлекается искусством: любит живопись, посещает выставки и создаёт свои небольшие работы, что помогает ей сохранять внутреннюю гармонию.

3

Ивар хватает меня за руку и рывком разворачивает к себе. Глаза горят яростью. Венка на виске пульсирует. На скулах вздулись желваки.

Таким пугающим я его ещё не видела. Словно зверь, сдерживающий себя, чтобы не броситься на жертву.

Он чернее тучи. Взглядом меня прожигает.

— Я сказал тебе ждать, — тихо произносит он.

В животе сворачивается холодный ком от его тона. Пугаюсь против воли.

— Пусти меня, Ивар! — требую, собрав в кулак остатки воли.

Пытаюсь выдернуть из его хватки свою руку. Испуганно оглядываюсь по сторонам. Час пик. Куча людей снует туда-сюда мимо нас, но все отводят глаза, будто не замечают, что он держит меня против воли!

— Не глупи, Лилия, — в голосе Ивара слышится рык. — Ничего ужасного не произошло.

Муж сильнее сжимает мою руку. На себя дёргает, как собачонку за поводок.

— Ты… ты изменил мне! — со слезами на глазах чуть ли не кричу я. — Что значит, ничего ужасного не произошло?

Ивар встряхивает меня за плечи и придвигается вплотную неумолимой громадой. Расплющивает своим присутствием. Нависает сверху, вдавив моё тело в своё.

— Ты поверишь, если я скажу, что не трахал её? — грубо спрашивает он.

Из меня вырывается нездоровый, истеричный смешок.

— Нет, конечно, я же не слепая, Ивар!

Муж хватает меня за подбородок. Поднимает моё лицо к себе, заставляя смотреть в свои пылающие злостью глаза.

— Раз так, значит, я её трахал, — холодно произносит он.

Смотрит на меня безжалостно. Будто нарочно убивает остатки чувств, которые ещё теплятся в душе.

— Только это ничего не меняет для тебя, дорогая, — добавляет муж. — Мы едем домой.

Изо всей силы дергаюсь, чтобы вырваться. Но все мои силы — ничто по сравнению с мощью мужа-исполина. Пытаюсь оттолкнуть от себя эту гору из мышц.

— Я не стану терпеть твои измены, Ивар! — шиплю на него дикой кошкой.

— Такие вещи не должны волновать тебя, — холодно и безжалостно произносит муж. — Твое дело быть примерной женой!

— Нет! Ты не заставишь меня! — отчаянно стучу кулаком по железной груди. — Я подам… я с тобой…

Ивар хватает меня за запястья и с силой встряхивает.

Опасный злой огонь в глазах мужа разгорается в пожар. На сжатых скулах красные пятна. Пальцы на моих запястьях превращаются в тиски.

— Ну давай! — рычит Ивар, нависая надо мной. — Скажи это ещё раз, если осмелишься, Лиля. Только попробуй, и я заставлю тебя пожалеть!

Инстинкт самосохранения кричит о том, чтобы я сейчас наступила на горло своей гордости и продемонстрировала покорность. Но боль и обида сильнее чувства самосохранения.

Сердце отчаянно колотится о рёбра. Перед глазами снова темнеет от паники. Но я разлепляю пересохшие губы, чтобы заявить о своём решении.

***

Дорогие читатели, если вам понравилось начало нашей истории, мы будем благодарны за сердечки(звездочки) на книгу! Очень ждем ваших комментариев!

И конечно, не забывайте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять!

Подписаться на авторов можно здесь:

https://litnet.com/shrt/nKyr и здесь: https://litnet.com/shrt/nK8r

4

— Я разведусь с тобой, Ивар, — говорю на выдохе.

Муж каменеет. Замирает, превращаясь в статую. Продолжает держать меня в кольце своих рук.

Мы посреди улицы стоим, между прочим. Люди огибают нас, чтобы пройти по дороге. Рядом сигналят машины, застрявшие в пробке. Жизнь вокруг кипит. И только наши с Иваром сердца будто остановились. Моё так точно.

— В нашем браке для тебя нет такой опции, — глухо произносит муж. — Ты согласилась стать моей женой. Точка. Что бы ни произошло, ты не можешь уйти. Забудь о разводе. Этого не будет.

Обида сжигает. Разъедает внутренности. Туманит разум.

— Да ну? — выкрикиваю я в лицо Ивару. — В таком случае считаю нужным отплатить тебе той же монетой. Буду трахаться с каждым охранником и курьером, как только ты отвернёшься. Как тебе это, Ивар? Что теперь скажешь? Очень скоро ты сам подашь на развод!

Хочу сделать мужу как можно больнее. Несу какой-то бред, надеясь задеть его.

Ивар отшатывается, как от пощёчины. Смотрит на меня ледяным взглядом, но рук не разжимает.

— Значит, мне придётся сделать так, чтобы у тебя не было такого шанса, Лиля, вот и всё, — без эмоций в голосе произносит Ивар. — Будешь сидеть дома под замком, пока не поймёшь, что значит быть женой.

А в следующую секунду Ивар хватает меня за талию. Сердце ухает в пятки, когда муж с лёгкостью поднимает меня в воздух. Перекидывает моё тело через плечо.

Изображая из себя неандертальца, топает вместе со мной по улице и спускается в паркинг возле бизнес-центра.

— Ивар, пусти! — стучу по спине мужа кулаками, но он будто не чувствует. — Сейчас же поставь меня на землю!

Мне жутко неудобно болтаться на муже, попой кверху. Каменное плечо давит на живот. Юбка немного задралась и натянулась на бёдрах. Одна туфля слетела с пятки и качается на пальцах. Укладка растрепалась, и пряди волос лезут в лицо.

Водитель, ждущий возле машины, невозмутимо открывает заднюю дверь для шефа.

Ивар стаскивает меня с себя и кидает в салон. Тут же садится сам. Едва успеваю отползти, чтобы он не придавил меня своей тушей.

— Сволочь! Скотина! — кричу я. — Мерзкий предатель!

Водитель включает зажигание и трогается с места.

— Ненавижу тебя, Ивар! Ненавижу! — эмоции так и прут.

По щекам текут слёзы. Истерика набирает обороты.

Дёргаю ручку своей двери. Мне плевать на то, что мы уже едем, выскочу на дорогу прямо на скорости.

Муж с мрачным рыком блокирует двери.

— Мерзкий урод! Я прирежу тебя ночью кухонным ножом, Ивар! Так и знай! Лучше отпусти меня прямо сейчас.

— Рот закрой, — с угрозой в голосе рычит муж.

Он своей тушей большую часть салона занимает. Сидит напряжённый. Сдерживает злость, сжав кулаки. А я бьюсь рядом с ним птичкой, пойманной в клетку. То дёргаю за запертую ручку. То бью этого гада в плечо изо всех сил.

— Сволочь! Ненавижу тебя! — я не могу молчать.

И перестать плакать не могу. Кажется, истерика всё-таки накрыла меня окончательно. Руки трясутся. И прекратить снова и снова тянуть вниз несчастную ручку я не в силах.

Ивар вдруг дёргает меня на себя, а потом вниз. Укладывает спиной на заднее сидение, а сам нависает сверху. Придавливает собой. Подчиняет физической силой.

— Ещё одно неуважительное слово, Лиля, и я закрою твой рот членом, поняла меня? — рычит муж мне в лицо. — Будешь отсасывать в присутствии водителя, ты готова к этому?

Толкается в меня пахом, чтобы я ощутила каменный стояк.

Замолкаю на полуслове. В шоке широко распахиваю глаза. Рвано вдыхаю и выдыхаю, стараясь осознать, чем именно пытается запугать меня муж.

Ивар хватает меня за лицо. Давит пальцами на щёки, заставляя приоткрыть рот. В его глазах мелькает хищный голодный блеск, и мне становится по-настоящему страшно.

— Вот так, умница, — довольно рычит муж, любуясь паникой на моём лице и насильно приоткрытыми губами. — А в этом что-то есть, Лиля… Ты меня и прежде заводила, но то, какая ты сейчас… бешеная…

Большой палец мужа гладит мою нижнюю губу. Холодный огонь в его глазах переплавляется в похоть.

— Такую дикую кошечку хочется отодрать без жалости, — палец скользит по моей губе и ныряет в рот, прижимая язык, — этим и займёмся, когда приедем домой, милая.

5

Меня коробит от этих слов. Спать с ним после того, что он мне изменил?! Ну уж нет. Но каменный стояк под моей щекой обещает мне, что так просто отделаться мне не удастся.

Ивар огромный, сильный и обожает секс. И, надо отдать ему должное, с ним всегда мне было крышесносно приятно. Даже сейчас мысли об этом скручивают что-то в животе, и мне сразу становится стыдно за эти чувства.

Я не могу его хотеть.

Не должна.

Это неправильно!

Водитель заводит машину на участок и останавливает около дома. Он видел и слышал сцену в машине, и, кажется, из извращенной мужской солидарности нарочно потворствует моему мужу.

Ивар выходит первый и за плечо выволакивает меня на улицу, снова закидывает себе на плечо. Как неандерталец, тащит в берлогу! Я уже не трачу силы на сопротивление. Они понадобятся мне позже, когда я буду пытаться избежать секса с мужем.

Капец! Подумать только! Я на полном серьезе допускаю, что он меня изнасилует?

Нет. Конечно, нет. Ивар заставит меня захотеть, возбудит так, что я потеряю голову. Как он умеет.

Мне нужно не допустить этого. А потом выбрать момент и сбежать из дома. Сбежать от изменника!

Ивар заносит меня в дом, и звук закрывающейся двери отзывается в моей груди холодом.

— Поставь меня на землю, Ивар! — рычу я сдавленно.

— Донесу до спальни, а там сразу положу, — с ухмылкой отвечает он хриплым голосом, словно зверь, загнавший добычу в угол.

Он несёт меня вверх по лестнице, не обращая внимания на мои слабые протесты.

Сердце бешено колотится. Я должна придумать что-то, чтобы остановить его.

Он вот-вот загонит меня в угол, и я уже не уверена, что смогу выдержать его напор.

Когда мы оказываемся в супружеской спальне, Ивар кладет меня на кровать и сразу перехватывает запястья над головой. Он огромен, заполняет всё пространство своим присутствием. Я ерзаю, стараясь отодвинуться как можно дальше.

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе уйти? — шепчет он, голос бархатистый, но полный стального контроля.

Одной лапищей сцепляет запястья, другой расстегивает на мне пиджак, рывком расстегивает блузку, взбивая фонтан пуговиц. По-хозяйски сминает грудь через тонкий кружевной лифчик.

— Ивар, ты противен мне! — выпаливаю я, надеясь, что мои слова пробьют его броню. — После того, что я видела… ты мне отвратителен.

Его глаза сверкают яростью, к которой мгновенно прибавляется азарт. Ему нравится, что я сопротивляюсь, вот же…

— Ты врёшь себе, Лиля, — его голос становится низким, гипнотическим. — Твоё тело всё говорит за тебя. Ты меня хочешь, даже когда ненавидишь.

Он наклоняется и целует меня в шею, но поцелуй больше похож на укус. Жадно. С засосом. Чуть больно. Точно будет синяк. Ему всегда нравилось оставлять на мне свои метки, но обычно это было на закрытой одеждой части кожи.

— Стой! Ивар, подожди… — применяю тактику отсрочки. — Я… я просто… должна сходить в душ. Пожалуйста, Ивар. Дай мне минуту, привести себя в порядок.

Ивар поднимает бровь, и в уголках его губ появляется насмешка. Он знает, что я пытаюсь потянуть время, но отпускает запястья, и я сразу вскакиваю с кровати.

— Поторопись, моя кошечка, — с хриплым рыком приказывает он. — Даю ровно три минуты.

Я забегаю в ванную, захлопываю дверь и прижимаюсь к ней, тяжело дыша. Нужно что-то придумать, пока он ждёт. Взгляд скользит по ванной — окна нет, вариантов сбежать тоже. Но тут меня озаряет идея отвлечь его!

— Ивар? — спрашиваю, открывая дверь. Он сидит на кровати. Пиджак уже снял. Рукава сорочки закатаны до локтя, показывая мне сильные увитые венами предплечья. В расстегнутом на две пуговицы вороте я замечаю черные кудряшки волос. Сексуальное зрелище. Ловлю заинтересованный взгляд Ивара и сглатываю. Он непозволительно сексуально выглядит. Гад! Гадский гад! Изменник! Как бы балдежно он ни выглядел, я не буду с ним спать!

Делаю шаг из ванной и картинно мнусь прежде чем сказать.

— Ты уже помылась, детка? — наигранно заботливо спрашивает Ивар и манит пальцем. — Иди тогда, вставай на коленки и поработай ротиком.

Внутри пробегает судорога, но я не показываю своего смущения с толикой отвращения наружу.

— Я хотела сходить в гардеробную за… — сама чувствую, как краснеют щеки. Это только отчасти ложь. Там, в гардеробной лежит коробочка с новым эротическим комплектом, который я купила совсем недавно, чтобы побаловать Ивара.

— За чем, Лиля? — холодно и властно спрашивает муж.

— Я недавно купила костюмчик… — дыхание сбивается от подступивших к горлу чувств. Я ведь тогда не знала, что он мне изменяет, старалась для него, а он… — Тебе понравится. Я в нем буду выглядеть очень… сексуально.

Его глаза на мгновение вспыхивают интересом, и он чуть расслабляет плечи.

— Хорошо. Пять минут, Лиля, — довольно урчит Ивар. — Рад, что ты осознала, как следует себя вести.

Я киваю и выскальзываю из комнаты, пытаясь держаться естественно.

Как только за мной закрывается дверь спальни, я со всех ног срываюсь к лестнице. Я знаю этот дом, каждый его уголок.

И тут из нашей спальни раздается разъяренное:

— Ты все-таки решила быть непослушной девочкой, Лиля! — я уже почти на третьем этаже, и слышу громкий удар дверью о косяк. — Теперь жди меня на коленях, чтобы сразу искупить свою вину.

Сердце уходит в пятки. Теперь у меня только одна дорога — бежать сломя голову.

6

Я взлетаю на третий этаж. Он монсардный, но тут куча комнат, как и внизу. Здесь можно долго прятаться, если повезет.

Игровая — там только игровые автоматы. Не подходит. Мансардная гостиная — тоже нет. А вот кладовая вполне хорошее место. Много пустых шкафов.

Я забегаю в кладовую, очень тихо закрываю за собой дверь и заползаю в небольшой шкаф в середине нагроможденных друг на друга закрывающихся секций. . Сердце колотится так громко, что я боюсь, что Ивар найдет меня по его стуку. Но пока — тишина.

Через несколько мгновений до меня долетают тяжёлые шаги мужа по лестнице. Он догадался, что я здесь.

— Лиля! — зовёт он, голос глубокий, вибрирующий от сдерживаемого желания и гнева. — Ты правда веришь, что можешь от меня спрятаться?

Внутри всё сжимается от ужаса. Когда слышу приближающийся голос мужа, хочется заскулить от страха. Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не издать ни звука. А Ивар будто специально играет на нервах. Он говорит медленно, хищно, как у охотник, загнавший добычу в угол.

— Знаешь, что я сделаю, когда найду тебя? — продолжает он, переходя из комнаты в комнату. Его шаги громко разлетаются по паркету. — Я раздену тебя прямо там, где найду. На тебе не останется ни клочка.

Я слышу, как открывается дверь игровой комнаты. Его шаги замедляются, будто он осматривает пространство.

— Хм, игровые автоматы? — задумчиво говорит он, словно разговаривает сам с собой. — Знаешь, Лиля, как было бы интересно… Устроить нам здесь свой маленький марафон. Каждый твой проигрыш — моя победа. А победитель, как ты знаешь, получает всё. Представляешь? Ты на коленях, голая, с напряженными сосками и мокрой щелкой, а я решаю, какую игру начнём следующей.

От его слов всё внутри переворачивается. Ненависть и желание смешиваются в коктейль, от которого одновременно кружится голова и подкатывает тошнота.

— Но ты не здесь, правда? — его голос становится громче, шаги удаляются.

Слышу, как он заходит в мансардную гостиную. Там скрипит дверь.

— А здесь можно было бы сделать кое-что другое, — произносит он, его голос звучит уже не так громко, но слова долетают до меня. — Перегну тебя через спинку дивана. Отшлепаю как следует, отдеру по пятое число, чтобы бедра дрожали, но не дам кончить, пока ты меня не уговоришь. Ласково.

Я зажмуриваюсь, пытаясь удержать контроль над собой. Сердце в груди стучит с дикой скоростью.

Его шаги становятся ближе, и я слышу, как он открывает дверь в комнату для йоги.

— О, это место тоже подойдёт, — продолжает он, его голос становится ниже, ещё горячее. — Ты на коврике для растяжки, гибкая, послушная. Буду трахать тебя, пока не сорвешь голос. Сколько поз для йоги ты знаешь? Уверен, я смогу показать тебе парочку новых!

Я прикусываю губу, чтобы сдержать тяжёлое дыхание. Его слова проникают в голову, оставляя горячие следы.

— Но ты опять не здесь, — вздыхает он, и его шаги продолжаются.

Теперь я слышу его прямо рядом с кладовой. Дверь открывается медленно, с тихим скрипом. Я почти чувствую его присутствие в комнате. Кажется, он сейчас рентгеновским зрением просветит все шкафы и точно меня найдет. Надо было раньше рвануть прочь, пока он был в других комнатах, а я замерла и потеряла время!

— А здесь… — его голос снова звучит, тягучий, полный уверенности. — Здесь я и найду тебя, моя милая. Ты ведь уже чувствуешь это, правда? Как я тебя хочу. Как ты сама этого хочешь.

Его слова пульсируют в моих венах. Это странное, безумное сочетание страха и возбуждения. Он точно знает, как играть на моих нервах, как взвинтить меня до предела.

— Может, ты в шкафу? — его голос звучит почти игриво. — Или за стеллажом? Где бы ты ни была, Лиля, я найду тебя. И оторву-усь. Устанешь просить пощады, а я буду драть и драть тебя. Пока ты не станешь моей покорной покладистой кошечкой.

Я слышу, как он открывает первый шкаф. Сердце бешено колотится, я боюсь дышать. Затем ещё один шкаф. И ещё. Он неспешно, методично осматривает каждое возможное укрытие.

— Лиля… — он останавливается прямо перед шкафом, в котором сижу я. Я вижу его тень за дверцей. Его рука касается ручки… Сердце в груди останавливается от страха. Мне конец. Муж нашел меня. Я упустила свой шанс на побег.

7

Дверца шкафа, в котором я сижу, чуть скрипит. Ивар положил ладонь на ручку и немного потянул на себя. Остановился.

В пугающей тишине стук собственного сердца кажется мне оглушительным. Изо всех сил стараюсь дышать беззвучно. Вдруг повезёт. Вдруг он сейчас отвлечётся на что-то и отойдёт.

В душе дикий вихрь. Это в стиле Ивара. Вместо выяснения отношений устроить охоту на меня. Голова кружится от, казалось бы, несовместимых эмоций.

Боль от увиденного в кабинете мужа до сих пор струится по венам. И равнодушие Ивара к моим чувствам ранит. До этого дня мы вообще не ссорились. Не было веских поводов. Кажется, Ивар и сейчас не видит ничего стоящего внимания, в том, что произошло.

А для меня мир перевернулся. Я выходила замуж по любви. За человека, который и мне обещал любовь.

В чём тут любовь? В том, чтобы трахать других и делать вид, что это ничего не значит?

Нет, я не смогу так. Роль статусной жены влиятельного человека, который изменяет направо и налево, не для меня. Я слишком люблю Ивара. И то, что он был с другой, убивает меня. И двух часов не прошло с того момента, как я узнала, а душу уже выжгло до донышка.

— Лилия… — хриплый грубоватый шёпот мужа совсем рядом царапает нервы.

Ещё немного, и сердце из груди выскочит. Нас разделяет тонкая дверца шкафа, и сейчас он откроет её. Он знает, что я тут.

Сжимаюсь. Стискиваю колени руками. Даже зажмуриваюсь.

— Оказывается, у моего цветочка есть коготки, — дразнящий тон мужа взвинчивает панику до предела. — Ты столько нехороших слов наговорила в машине… из спальни сбежала… надеюсь, ты уже мокрая, потому что я слишком зол сейчас, чтобы тратить время на прелюдию. Где найду, там и выебу, дорогая…

Для него это игра. Сексуальная игра.

Я слышу не только слова Ивара. Тяжёлое возбуждённое дыхание мужа щекочет нервы. Проникает под кожу волной колючего напряжения. Оно такое, будто мы уже занимаемся сексом.

— Попалась! — хриплый рык Ивара звучит до невозможности порочно.

Он дёргает чёртову дверь на себя, а по моему телу будто разряд электрического тока проходит.

Это всё адреналин. Меня подкидывает в воздух. Откуда только силы берутся? Не знаю.

Но прежде чем, Ивар успевает что-либо сделать, я бросаюсь на него из шкафа. Это отчаяние. Я не сдамся ему без боя. Не позволю взять то, что не хочу отдавать. Он не заставит меня.

Точнее, я слишком хорошо знаю, что если руки мужа окажутся на моём теле, то заставлять ему не придётся, поэтому так хочу избежать этого.

Он и так достаточно унизил меня сегодня. Я не подпущу его к себе после той женщины.

Бросаюсь на Ивара с диким криком. Врезаюсь прямо ему в живот. Он не ожидал. Не готовился отражать сумасшедшие атаки той, кто гораздо слабее, поэтому, наверно, мне удаётся сбить его с ног.

Муж теряет равновесие и вместе со мной заваливается набок. Чувствую, как руки Ивара прикрывают мой затылок и спину, защищая от удара об пол.

Сволочь заботливая!

Со всей дури сгибаю колено, врезаясь ногой в пах мужа. Ему там больше ничего не пригодится. По крайней мере, в отношении меня.

— Сука… — рычит Ивар, заглушая свой же болезненный стон.

— Пусти меня, Ивар! Пусти!

Руки мужа всё ещё на моей спине и затылке. Извиваюсь змеёй. Пытаюсь выцарапать предателю глаза и снова зарядить коленом в пах.

Но он уже готов к моим атакам. Ни до глаз, ни до паха мне не дотянуться. Ивар прижал мои бёдра коленом.

Раз, и колено мужа уже протиснулось между моих ног. Прижалось прямо трусикам. Юбка во время нашей потасовки задралась почти до талии. Блузка разорвана Иваром ещё в спальне.

Он любуется тем, как я выгляжу, без тени раскаяния на лице. Глаза горят голодным огнём.

— Я нашёл тебя, детка! — Хрипло выдыхает Ивар. — Ты моя.

В моё бедро толкается каменный стояк.

Я выдохлась, но это открывает во мне второе дыхание. Снова извиваюсь в лапах Ивара змеёй. Отчаянно дёргаю ногами. Уже не целюсь. Просто бьюсь в руках этого гада изо всех оставшихся сил.

Нога натыкается на что-то твёрдое. Слышится скрип скользящей по полу ножки. А потом совсем другой нехороший скрип.

Мы ведь лежим возле шкафа, в котором я пряталась. Ивар прижал меня к полу прямо тут. И, кажется, я не слишком удачно толкнула ножку этого шкафа. Или удачно — это как посмотреть.

Тяжёлая громада покачнулась, накренилась и медленно начала терять равновесие.

В ужасе распахиваю глаза, прекратив вырываться.

Сейчас нас раздавит шкафом! Какая нелепая смерть.

Ивар бросает короткий взгляд на медленно наклоняющуюся махину и резко дёргает меня под себя. Накрывает меня своим телом.

Он успевает только это.

Слышу уже громкий противный скрип. Смотрю в злые глаза мужа. Моё неровное дыхание смешивается с его тяжёлым.

А потом вокруг нас темнеет. Громадная махина обрушивается на спину Ивара с пугающим хрустом.

Ивар удерживает вес своего тела на локтях. От удара его прижимает ко мне плотнее. Из лёгких вышибает воздух. Ноги сильно сдавливает. Но всё же я совершенно точно остаюсь невредимой.

А вот муж получил нехилый удар. Я видела, как его треснуло по голове. Собственно, шкаф теперь и лежит на Иваре. Давит ему на спину и голову.

Как он только сознание не потерял? Правда, взгляд какой-то контуженный. Смотрит теперь будто сквозь меня.

— Лиля, вылезай, — напряжённо рычит муж. — Давай же!

Это тяжело. Ноги и бедра придавлены весом Ивара, который удерживает на себе упавшую на нас бандуру.

Я подтягиваю себя на руках, пыхчу и всё-таки выбираюсь на свободу.

По лбу струйкой стекает пот, но я не трачу время на то, чтобы отдышаться. Вскакиваю на дрожащие ноги и бросаюсь к Ивару.

— Не лезь! — рычит муж. — Он слишком тяжёлый для тебя. Сам справлюсь.

Не обращая внимания на его слова, хватаюсь за тот край, что висит над головой Ивара. Изо всех сил тяну его вверх.

Он почти не поддаётся. И правда, слишком тяжёлый для меня. Но часть веса я всё-таки в состоянии удержать. И Ивар с тяжёлым рыком, как и я, выползает из-под придавившей его махины.

8

— Ты конченый псих, Ивар! — выкрикиваю я.

Меня всю трясёт от пережитого. Голова совсем уже не соображает.

Ивар всегда давил своей мужественностью. Он и физически крупнее всех мужчин, которых я знаю. Сильный, как медведь. И морально такой же. Несгибаемый. Довлеющий.

Рядом с ним, я чувствовала себя хрупкой и беззащитной.

Но это не значит, что я не могу постоять за себя, а он может относиться ко мне неуважительно. Не знаю, почему то, что даже у цветов есть шипы, стало для Ивара открытием сегодня.

На что он рассчитывал? Что я буду покорной женой, когда он изменяет мне?

Он так разозлил меня. Ранил в самое сердце. Уже никогда между нами не будет прежней любви. Неужели то, что между нами было, оказалось для него настолько неценным?

Фыркаю на неуклюжие попытки Ивара схватить меня за ногу, разворачиваюсь и ухожу. Нет, я не собираюсь бежать из дома прямо сейчас.

Не могу бросить этого гада в таком состоянии, несмотря ни на что.

Просто хочу взять аптечку и остановить кровь. Может, и в больницу ехать придётся. Вдруг он сломал себе что-то или получил сотрясение мозга?

Но даже не собираюсь объяснять ничего. Кое-кто достал меня сегодня и не заслужил объяснений.

Просто мелочно хочу причинить мужу хотя бы немного душевных страданий.

Прямо сейчас он думает, что я собираюсь свалить из дома, бросив его тут.

— Лиля! — орёт он зверем мне в спину. — Я найду тебя! Слышишь? Я из-под земли тебя достану! Заставлю пожалеть!

Пытается встать на ноги, но неуклюже заваливается.

Чёрт, кажется, всё-таки придётся вызвать скорую.

Рыча под нос все самые грязные ругательства, которые знаю, сбегаю по лестнице вниз. Аптечка есть в одной из кладовок на первом этаже. Целый стеллаж с бинтами и склянками. А я ещё удивлялась, зачем Ивару стратегический запас кровоостанавливающих средств. Вот и ответ.

Сгребаю с полки бинт, антисептик и пачку гемостатических губок. Беру в руки блистер с обезболивающими таблетками.

Взять их или пусть мучается?

— Лилия Максимовна! — меня окликает Ксения.

Это женщина средних лет, наша домработница. Профессионал своего дела. Уверена: ни она, ни кто-либо из подчинённого ей персонала не вмешался бы, даже если бы я кричала, что Ивар меня убивает.

Впрочем, я бы, возможно, тоже не вмешалась. Корнев не из тех людей, которым можно помешать сделать то, что они собрались.

— Что? — спрашиваю я раздражённо.

Даже не оборачиваюсь. Я понимаю, что персонал не виноват. Они не в силах защитить меня от мужа. Никто в этом доме не в силах. И я не хочу срываться на людях. Но сейчас я слишком зла и напугана, чтобы быть вежливой.

— Лилия Максимовна, там… — Ксения замолкает не договорив.

— Ну что ещё?

Оборачиваюсь. От этих недоговорок ещё больше выхожу из себя. Мне сейчас не до этого.

— Там Инга Ильясовна приехала… — бормочет Ксения, — уже в гостиной сидит.

Моя свекровь! Боже, только её и не хватало!

Она терпеть меня не может. Для неё я — безродная нищая выскочка, с помощью секса привязавшая к себе её драгоценного старшего сына.

Это прям её слова. Она мне их на свадьбе в лицо сказала. А потом добавила, что красота блекнет быстрее, чем я думаю. Я постарею, и через десять лет Ивар выкинет меня из своей жизни.

— Только этой тут сейчас не хватало… — стону я.

Я очень стараюсь сохранять холодный нейтралитет. Не грубить, женщине, вырастившей любимого мужчину. Но ненависть с её стороны зашкаливает. И сегодня я точно не найду в себе сил для вежливости.

— Что она тут забыла? — тихо цежу сквозь зубы, выходя из подсобки с медикаментами в руках.

— Ты ещё смеешь быть недовольной? — раздаётся ледяной голос свекрови. — Никакого воспитания! Вот что бывает, если подобрать с помойки драную кошку. Она всех в доме перецарапает. Никакой благодарности.

Инга Ильясовна не захотела ждать в гостиной. Она вышла в коридор, чтобы с надменным видом поприветствовать меня как можно скорее.

— Неважно, где родилась кошка, — я растягиваю губы в такой же холодной, как у свекрови, улыбке, — ласковой она будет только с теми, кто этого заслуживает, по её мнению. Не так ли?

— Что случилось? — с лица свекрови на секунду слетает спесь.

А я и забыла, как сейчас выгляжу. Колготки порваны, как и юбка. Вся одежда в пыли. Блузка расстёгнута, потому что Ивар выдрал на ней пуговицы. Подозреваю, что и причёска с макияжем не в лучшем виде.

Прижимаю к груди бинты с антисептиком. Взгляд Инги Ильясовны натыкается на них, и её глаза округляются.

— Где мой сын? — с тревогой в голосе спрашивает она.

— Я здесь, мама, — доносится до нас низкий, рокочущий голос Ивара. Тяжело ступая, он спускается к нам по лестнице.

Не сводит с меня горящего, обещающего расправу взгляда. Если бы не мать, уверена, он уже рассказал бы мне, как именно заставит меня пожалеть о своём поведении.

9

Свекровь усаживается в кресло, стоящее в торце кофейного столика в гостиной, будто на трон королевы. Инга Ильясовна — женщина строгих манер. Её седеющие волосы идеально уложены, серое платье безупречно подчёркивает статус, а взгляд будто прожигает меня насквозь. Она не произносит ни слова, но её презрение чувствуется в каждом жесте и взгляде, который смеряет меня с ног до головы, будто я досадное препятствие на её пути.

Я опускаюсь на краешек дивана, все ещё держу в руках бинты и антисептик, не зная, куда их деть, и стараюсь казаться как можно более спокойной. Сердце всё ещё колотится после нашей с Иваром стычки. Ксения бесшумно ставит на столик заварник с чаем и чашки. Я единственная киваю ей в качестве благодарности, а в голове крутится фраза: «Спасибо, но мне бы что-то покрепче».

Ивар усаживается на диван рядом со мной. Занимает почти все место. Он уже успел стереть кровь с затылка и сменить рубашку на черную выглядит в ней красиво и статно. И пугающе. Но его все ещё немного пошатывает, он сжимает рукой подлокотник, чтобы сохранить равновесие. Его мать упирает в него обеспокоенный взгляд.

— Что случилось? — спрашивает она в свойственной резкой манере.

— С Лилей двигали мебель, — отвечает Ивар, голос низкий, с хрипотцой, будто каждое слово даётся с усилием. — Уронили шкаф.

— Шкаф? — Инга Ильясовна приподнимает бровь, её лицо расслабляется. — Ну, это ерунда. Ты в порядке?

— Да, — сухо бросает Ивар.

— Ладно, тогда к делу. — Инга Ильясовна делает небольшой глоток чая, затем отставляет чашку. — Я беспокоюсь за твоего брата, Ивар. У Берта проблемы. Он связался с плохими людьми. Они пользуются его молодостью и слабостью.

— От меня что надо? — устало спрашивает Ивар.

— Я хочу, чтобы ты вмешался, сын. — Инга Ильясовна делает ещё один глоток чая. — Ты сможешь разрулить ситуацию, чтобы Берт вышел без потерь.

Ивар медленно откидывается на спинку дивана и прожигает мать недобрым взглядом.

— Что именно произошло? — наконец спрашивает он.

— Берт заключил грабительское соглашение, — коротко отвечает Инга Ильясовна, её тон становится более напряжённым. — Он не сможет расплатиться по счетам. Эти люди — акулы, Ивар. Они просто ждут, чтобы использовать ситуацию, чтобы разорить его.

Ивар молчит, сохраняя невозмутимый вид, но я вижу, как напрягаются мышцы на его челюсти. Он явно борется с раздражением и болью.

— Ивар, сынок, — уже более мягко обращается к нему мать. — Твой брат слишком молод, чтобы справиться в одиночку. Не бросай Берта в беде!

Ивар качает головой, потом поднимает тяжелый взгляд на Ингу Ильясовну.

— Я разберусь, — коротко говорит он. — У тебя что-то ещё?

Инга Ильясовна, довольная его реакцией, кивает, но затем добавляет, как бы невзначай:

— Лиля, — вдруг обращается ко мне Инга Ильясовна, её голос становится более колким. — А ты чего тут сидишь уши греешь? Иди займись чем-нибудь. Разговоры взрослых людей тебя не касаются.

Я напрягаюсь, но прежде чем успеваю ответить, Ивар произносит сдержанным, но твёрдым голосом:

— Лиля останется.

Его мать закатывает глаза, но больше не пытается меня выгнать. А потом задает вопрос, который убивает во мне всякое желание тут находиться.

10

— Кстати, как там Стелла, дочь Михаила Стрельцова? — будто нарочно елейно спрашивает Инга Ильясовна. — Ты же по его просьбе её в отдел аналитики взял?

У меня перехватывает дыхание. В груди всё сжимается, а ладони леденеют. Свекровь, ясное дело, меня ненавидит, но это уже совсем перебор.

— Стелла справляется, — коротко отвечает муж.

Голова кружится от нахлынувших эмоций. Они обсуждают её так легко, будто это совершенно нормально. А я чувствую себя чужой в этом доме, чужой в жизни Ивара.

Дальше они говорят о перспективах развития компании Ивара. Инга Ильясовна рада, что мой муж укрепляет отношения с Михаилом Стрельцовым, трудоустройство его дочери — залог долговременного сотрудничества. Ивар или молча кивает, или отвечает односложно. В какой-то момент его мать начинает осознавать, что он сейчас не рад общению, и прощается.

— Ладно, — вздыхает Инга Ильясовна, поднимаясь. — Не забудь о Берте. Ивар, не тяни с этим. Если ты не вмешаешься, последствия могут быть катастрофическими. И послушай мать. С этим… недоразумением не послушал…

Она бросает на меня многозначительный взгляд, который Ивар ловит и кивает.

— Да, мам, но теперь-то уж что? — муж кладет руку мне на плечи, заставяя внутренне сжиматься. — Но ты была права. Брак — это не так просто и безопасно, как мне казалось.

Швырнул камень в мой огород. Даже не камень, а глыбину. Ивар прямо как нарочно колет меня всеми иголками. Пытается задеть. Закусываю губу и отчаянно молчу, чтобы что-нибудь не съязвить.

Инга Ильясовна наконец направляется к двери и скрывается за ней, оставляя меня в подавляющем присутствии Ивара.

Тишина становится почти невыносимой. Я осторожно поворачиваюсь к Ивару.

— Тебе нужно в больницу, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Ты ударился сильнее, чем признаёшь.

— Никуда я не поеду, — отвечает он. — Забинтуй меня, и хватит.

— Но Ивар… — поджимаю губы, ощущая на себе его разгневанный взгляд.

— Лиля! — он выговаривает это резко и тут же осекается, будто боится навтыкать в меня ещё больше ругательств. — Просто сделай что велю.

Я подчиняюсь. Аккуратно обрабатываю небольшую рваную рану аккурат посередине затылка, и накладываю повязку. Хочу отойти, но Ивар с молниеносностью кобры перехватывает меня за запястье и не дает отстраниться.

— Куда собралась? — рычит на меня и поднимается с дивана. — Слинять думала? Со мной пойдешь!

— Стой, нет… — лепечу, пытаясь вырвать руку из стального захвата.

Но Ивар грубо тащит меня наверх. Я едва успеваю перебирать ногами, чтобы не спотыкаться на лестнице.

На втором этаже муж вталкивает меня в нашу супружескую спальню и сразу запирает дверь у меня за спиной. Хлопок отдается в ушах, и я вздрагиваю. А потом в замке шуршит ключ!

Я бросаюсь к двери и стучу по дубовой матовой филенке.

— Ивар! — сама слышу в голосе отчаяние. — Не надо меня запирать! Открой дверь!

— Нет, — раздается из-за двери, а затем раздаются его шаги, удаляющиеся к лестнице.

— Куда ты? — кричу, уже не ожидая, что он услышит.

— К брату, — ответ все-таки долетает до меня, и за дверью повисает тишина.

Я остаюсь одна. Часы тянутся бесконечно долго. Пытаюсь отвлекаться на чтение в телефоне, но в голове все равно крутятся мысли: куда поехал Ивар? Действительно ли к брату?

За окном становится темно, зажигаются дворовые фонари. Почти ночь уже, а Ивара все нет. Я бы узнала его шаги. А сейчас внизу раздается легкая вибрация от ног Ксении.

Часы телефона показывают 23:48, и я прихожу в отчаяние. Почему Ивар не вернулся? Вдруг он у Стеллы? Гнев и ревность начисто затапливают сознание. Это выглядит очень некрасиво. Будто Ивар сдерживался и проводил ночи дома, пока я не узнала об интрижке, а теперь можно в открытую ночевать у любовницы.

Я сбрасываю разорванную блузку, раздеваюсь полностью и иду в смежную со спальней ванную. Знакомый запах отдушки и чистящих средств щекочет нос. Я встаю под душ за толстой стеклянной загородкой и включаю горячую воду. Струи падают на голову, волосы намокают и становятся тяжелыми. Вода должна смыть с меня стресс и горечь, но не помогает. Слезы текут сами собой и смешиваются с каплями воды.

Нет. Я не должна плакать. Не о чем. Но жестокость Ивара режет сердце на части, точно осколки стекла.

Я ложусь в кровать, уже не пытаясь себя успокоить. Подушка мгновенно становится влажной под щекой. Как же могла я так ошибиться в любимом мужчине? Как можно было так безоглядно влюбиться, что не замечать его измены прямо под носом?

Сон не сразу забирает метущееся сознание. Измена мужа терзает меня даже во сне. Я снова и снова оказываюсь в кабинете Ивара и вижу развратные сцены с участием его и Стеллы. И наконец просыпаюсь по будильнику на семь утра.

Воспоминания расплющивают и придавливают к кровати, но я отгоняю их, принимаю душ и собираюсь на работу. Там у меня появится новая возможность сбежать.

В доме слышатся шаги Ксении, а потом на второй этаж поднимаются более тяжелые — Ивара. Сердце замирает в ожидании, что он сейчас выпустит меня, но дверь остаётся запертой.

— Ивар! — кричу я, стуча в дверь. — Выпусти меня, пожалуйста.

Я нарочно пытаюсь показаться покорной, чтобы усыпить его бдительность. Шаги приближаются, и муж замирает снаружи. Мне кажется, я ощущаю его непоколебимую ауру даже через дверное полотно.

— Ты останешься дома, — его голос звучит ровно и твердо. Это принятое решение, а значит, обжалованию не подлежит. — Подумай над своим поведением.

— Ивар! Ты… — дыхание перехватывает, я продолжаю причитать, уже не притворяясь. Я правда в отчаянии. — Ты не можешь так поступать! Выпусти меня! Ну пожалуйста…

Ответа не следует. Похоже Ивар капитально зол на меня. Уже не импульсивный порыв наказать, а холодный расчет держать меня под колпаком.

Я стою в офисной одежде посреди комнаты и не знаю, что теперь делать. Получается, Ивар отобрал у меня работу. После того, как отнял счастье и супружескую верность.

11

У нас есть рабочий чат. Точнее, это, можно сказать, отдельный мессенджер. Специальная программа, установленная на телефоны части сотрудников. В основном там руководство и их помощники. Ну, начальники отделов ещё.

Мне приходит личное сообщение от рабочего контакта «Стелла Михайловна Стрельцова, младший аналитик».

Читаю и не верю своим глазам.

«Как провела вчера вечер?» — белые буквы на синем фоне чата подрагивают и расплываются.

Чего, блин? Уже заношу палец, чтобы, наплевав на деловую этику, расписать матом, куда может пойти эта гадина, как первое сообщение исчезает, и на моём экране появляется присланная Стеллой фотография.

На ней Ивар сидит за столиком в ресторане. И всё бы ничего, но на нём та одежда, в которой он был вчера, когда запер меня в спальне — черная рубашка, которая нравится мне больше всех за её полуматовый блеск. Затылок с повязкой не видно, зато на лбу прекрасно можно разглядеть свежую царапину, которую Ивар получил, вылезая из-под шкафа.

Вот же сволочь! Какая же он сволочь! Запер меня в спальне, а сам поехал в ресторан с любовницей!

Стискиваю телефон чуть ли не до треска. В груди кипит ярость и отчаяние.

Я так гордилась своим браком! Считала Ивара почти идеальным мужчиной.

А теперь вся моя жизнь в руинах. Муж оказался предателем, а любовь — обманом. Что у меня осталось? Ничего.

Мне не нужен брак с мужчиной, который не считает нужным хранить верность. Да ещё и настолько не уважает жену, что пытается заставить её терпеть это.

Инга Ильясовна может праздновать победу. Ей не придётся ждать десять лет, пока моя красота потускнеет. Я подам на развод, как только выберусь отсюда.

Но вместе с браком я потеряю и работу, и даже дом. Поэтому чувство такое, будто опереться вообще не на что. Всё придётся начинать сначала.

Фото на моём экране исчезает, и через несколько секунд появляется новое сообщение:

«Мы с Иваром провели вчера прекрасный вечер».

Мне кажется, что если поднести сейчас ко мне горящую спичку, то я вспыхну, как факел. Настолько я внутри полыхаю от ярости. Почти неконтролируемый гнев распирает изнутри. Пальцы, занесённые над экраном, трясутся так, что едва ли я сумею набрать сейчас ответное сообщение для этой змеи.

Не знаю, как мне быть. Отвечать или нет?

Пока я таращусь на экран в нерешительности, последнее сообщение от Стеллы исчезает, как и предыдущие.

Вот ведь хитрая дрянь!

Она видит, что я прочитала их, и тут же стирает. Если сделать это быстро, то следов в системе не останется.

Ловкая она. Не хочет подставляться перед любовником.

Но и я не лопоухая ромашка.

Любовницы жёнам пишут не тогда, когда им просто потрахаться с чужим мужем захотелось. Жёнам пишут, когда этого самого мужа увести хотят.

Стеллочка на моё место метит. Наверняка женой Ивара уже себя видит. Она у нас кто? Правильно, дочка уважаемого человека, а не драная кошка с помойки, как выражаются некоторые.

И что-то мне подсказывает, что роль любовницы для неё ой как унизительна. Такие, как она, могут согласиться на такое, только с перспективой на что-то большее.

Поэтому я не отказываю себе в чёрном удовольствии и всё-таки набираю для неё сообщение:

«Прежние подстилки Ивара знали своё место. Попрошу его впредь пользоваться услугами тех, кто догадывается не беспокоить семью».

12

Вот так. Она одна из многих. А я его семья. Не знаю, на самом деле, сколько их было у Ивара. И семьёй нас больше не считаю. Но Стелле об этом знать незачем.

Рядом с моим сообщением моментально появляется галочка — любовница Ивара прочитала сообщение.

Беру и удаляю своё послание таким же точно образом, как прежде сделала она.

Если кто-нибудь заглянет в нашу со Стеллой переписку, то увидит пустую страницу.

В душе бушует смесь из мрачного удовольствия вперемежку с голосом совести. Если я веду себя, как она, то не спускаюсь ли на её уровень?

Белобрысая ехидна больше ничего мне не пишет. Очень надеюсь, что это потому что я задела её.

Боевой запал кончается, и я сползаю вместе с телефоном на пол. Приваливаюсь спиной к стене.

Ивар собирается держать меня взаперти вечно? Или надеется, что таким образом добьётся смирения?

В желудке урчит от голода. Мы ведь не поужинали вчера. И завтрак в мою темницу никто не принёс.

Сам-то Ивар с любовницей в ресторане набил брюхо. Чтоб его несварение замучило! Или изжога!

В отчаянии смотрю на телефон.

Мне ведь и позвонить-то некому.

Что я скажу полиции? Что поссорилась с мужем, и он запер меня в спальне? Это даже звучит смешно. Не станут они с таким разбираться. Скажут, приходить, когда убьют, наверно.

Да и как они помогут? Станут с боем прорываться через охрану у ворот? Вот это будет скандал года! Нет, пока я не готова так позорить свою разваливающуюся семью. Договоримся как-нибудь сами.

Ивар придёт в конце концов, мы поговорим, и я доходчиво объясню ему, что он может катиться к своей Стелле.

Дрожащим пальцем нахожу мамин номер в записной книжке телефона и нажимаю на вызов. Очень хочется услышать голос кого-то родного. Кто будет на моей стороне.

— Лиличка, привет! Как дела, моё солнышко?

Слышу голос мамы из трубки, и внутри щемит от жалости к себе. Слёзы тут же выступают в глазах и стекают по щекам.

— Привет, мамуль. У меня всё нормально. А как твои дела?

Не могу я ей выложить своё горе. Она мне ничем не сможет помочь, только переживать будет.

— Точно нормально? — настораживается мама. — Голос у тебя какой-то не такой…

Поджимаю губы, сдерживая рвущийся из груди всхлип.

— Простыла немного, — вру я маме. — Поэтому голос такой.

— Простыла? А как лечишься?

Мама тут же включает заботу. Она у меня классная. Самая лучшая на свете. Вот только она живёт в другом городе, и оказаться сейчас в её утешающих объятиях точно нет никакой возможности.

— Я лечусь, мам, не переживай, — шмыгаю носом. Тыльной стороной ладони размазываю слезы по щекам.

— Да, нос у тебя сильно заложен, и температура, наверняка, высокая… А Ивар где? Дай ему трубку, я скажу, что нужно купить в аптеке.

После маминых слов у меня начинают дрожать губы.

— Он в командировку уехал, — говорю я.

— Ох, бедняжка моя! — в голосе мамы неподдельное беспокойство. — Ну давай я тебе сейчас доставку из аптеки закажу.

Сердце сжимается от любви к близкому человеку. Как хорошо, когда есть кто-то, кто беспокоится о тебе даже через сотни километров!

— Не надо, мамуль, — прошу я, — у меня доктор был, он мне кучу лекарств выписал. Уже все таблетки съела, мази намазала, а спреи запшикала.

— Ну, смотри у меня! — строго предупреждает мама.

На секундочку чувствую себя ребёнком, о котором заботятся, и это бальзамом проливается на израненную душу.

— Спасибо, мамуль! — говорю я, снова растирая по щекам слезы.

— За что? — удивляется мама.

— За твою поддержку, — дрожащим голосом шепчу я.

Говорю с мамой ещё немного. Расспрашиваю её о новостях, а потом кладу трубку и возвращаюсь в реальность, где я взрослая замужняя женщина, узнавшая о предательстве мужа. Столько тяжёлых решений впереди. Нужно искать адвокатов, начинать бракоразводный процесс.

А ведь ещё как-то надо в глаза смотреть этому гаду, растоптавшему моё сердце.

Я ведь всё ещё люблю его. Иначе не было бы так больно.

Погружаюсь в тягостное оцепенение. А если Ивар не откроет меня сегодня? Сколько я тут должна просидеть?

Когда часы на телефоне показывают 14:07, слышу за дверью тяжёлые шаги мужа. Ивар отпирает замок и заходит в нашу спальню с подносом, на котором стоит тарелка с горкой из фирменных оладушков Ксении и чашка с чаем.

— Успокоилась? — грубовато спрашивает муж. — Если да, то давай обсудим то, что ты увидела вчера в моём кабинете.

13

Ивар заходит в спальню, и его высокий силуэт заполняет пространство, с ним будто заходит тяжёлая тень. Я стою у окна, обхватив себя руками, как будто это может меня защитить. Но его невозможно остановить. Он — каток, который плющит меня под своими тяжелыми колесами.

— Ты ничего не ела, — он ставит поднос на прикроватный столик и скрещивает руки на груди, не сводя с меня глаз. — Садись.

Приказывает. Тон у него такой, будто он делает одолжение, а не пытается загладить вину. Меня трясёт от гнева.

— Не голодна, — бросаю я и отворачиваюсь к окну, хотя желудок скручивает от голода.

Тепло его взгляда сменяется ледяной ноткой в голосе.

— Лиля, я не шутки шутить пришёл. Садись.

Я оборачиваюсь и встречаюсь с его взглядом. Глаза Ивара тёмные, безжалостные. Рядом с ним я всегда чувствовала себя маленькой, но сейчас эта разница в размерах будто кричит о моей беспомощности.

— Ты можешь хотя бы раз… не давить? — спрашиваю сдавленным голосом, горло стискивает обида. — Ты уже показал, что сильнее меня, что можешь меня запереть. Чего тебе ещё нужно?

— Мне нужно, чтобы ты перестала устраивать цирк. — Его слова режут, как осколки стекла. — Мы взрослые люди. Успокойся и сядь.

— Взрослые? — мой голос ломается. — А запереть меня в спальне — это по-взрослому? Или изменять?

Он молчит. Всего пару секунд, но этого достаточно, чтобы мои нервы натянулись до предела. Потом Ивар медленно подходит ко мне. Его движения плавные, хищные. Я отступаю назад, пока не упираюсь в холодное стекло окна.

— Я никому не изменял, — тихо, почти равнодушно говорит он, и в этом тоне нет ни капли извинения.

Смотрит на меня сверху вниз, как на нашкодившую собачонку. Того и гляди схватит за шкирку и отшлепает.

— Зачем тогда было её целовать? — возмущенно выговариваю я. — Зачем так унижать меня?

Его губы дергаются в едва заметной ухмылке, от которой по коже пробегает холод. Он будто доволен тем, что совершил! У меня сердце разлетается вдребезги, а он ухмыляется.

— То, что ты видела, не имеет значения. — Он кладёт руку на стену рядом с моим лицом, наклоняется ближе. — А знаешь, что имеет значение? Что ты моя жена.

В его голосе звучит знакомая хриплость. Ему нравится считать меня своей… нет, не женой. Собственностью.

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть слёзы, но он перехватывает мой подбородок. Сдавливает. Пальцы сильные, властные, и мне приходится — он вынуждает — смотреть ему в глаза.

— Ты можешь злиться сколько угодно, Лиля, — говорит он, а его взгляд словно прожигает меня насквозь. — Но я никому тебя не отдам. Никому.

Вот скотина! Как самому изменять — вперед и с песней. А меня, значит, не отдам!

— А ты спросил меня, чего я хочу? — вырываю подбородок из его хватки. — Может, я хочу уйти, Ивар? Может, я больше не хочу быть твоей женой?

В его глазах вспыхивает недоброе пламя, а рука у моей головы плотнее вжимается в стену. Ивар приближается вплотную и на грани грубости забирается пальцами мне в волосы на затылке.

— Ты не знаешь, чего ты хочешь, — шепчет он мне в губы и запрокидывает мою голову. Щупает губы жадным взглядом.

Поднимаю руки и упираю их ему в грудь. Эмоции затапливают по самую макушку. Надавливаю изо всех сил. Мышцы под рубашкой каменные, а сам Ивар, как скала. Не сдвинуть. Но в какой-то момент он вдруг поддается и выпускает меня из объятий. Отступает на полшага. Это выглядит как игра, он снисходительно позволяет мне «поистерить» вдоволь.

— А ты знаешь? — кричу я, больше не в силах сдерживать чувства. — Ты просто хочешь контролировать всё. Даже меня.

— Потому что ты моя, Лиля, — рычит он, снова прижимая меня к окну. — И ты это знаешь.

Я чувствую жар, исходящий от его тела, и это пугает. Пугает ещё больше, чем его слова. Он смотрит на меня, как на добычу. Дрожь волной пробегает по телу.

— Ты ненормальный, — шепчу я, отступая, но упираюсь спиной в стекло.

— Может быть, — хрипит он, наклоняясь ко мне так близко, что его дыхание касается моей кожи. — Но ты всё равно хочешь меня.

— Нет, — выдавливаю я, но в этот момент он проводит пальцами по моей шее, и моё тело предательски отзывается.

— Я заставлю, — жестко припечатывает Ивар словами. — Тебя. Меня. Хотеть.

С этими словами он чуть сжимает пальцы на моей шее, а другая его рука обвивает меня за талию. Тело плавится под напором этого мужчины. И это гадко! Мерзко! Я не прикоснусь к нему после другой женщины. Не хочу. Но… В спине знакомо тянет, и я ненавижу себя за это.

— Моя девочка. Я же вижу, что ты течешь, — рокочет Ивар пожирая меня взглядом, и упирает в живот нереальный стояк. Такое чувство, что ему для полного кайфа не хватает окончательно меня унизить.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут его телефон начинает вибрировать. Ивар выпрямляется, убирая руку с моей шеи, достаёт его из кармана, снимает трубку и сосредоточенно слушает. Его лицо становится жёстче с каждым мгновением.

— Кто? — рычит он в трубку. — Какого чёрта его пропустили?

Он переводит на меня испепеляющий взгляд. В нем уже не страсть, а ярость. Ивар выглядит как зверь, готовый напасть и растерзать.

— Я скоро буду, — рявкает он и резко завершает звонок.

Его глаза прожигают меня ледяным пламенем.

— Что ты опять натворила, Лиля? — медленно произносит он пугающе спокойным тоном. Я знаю его и знаю, что под этим спокойствием скрывается буря.

— Я не понимаю, о чём ты, — пытаюсь говорить ровно, а у самой дыхание перехватывает от ужаса.

— Скоро поймёшь, — бросает он и отстраняется.

Без тепла его тела становится невероятно зябко. Но это не холод, а тревога, смешанная с паникой.

Ивар разворачивается и уходит из комнаты. Затем я слышу, щелчок замка и остаюсь наедине с ужасными предчувствиями.

14

Мутными от слёз глазами смотрю в окно. Внизу, во дворе, широкоплечие фигуры охранников переговариваются с кем-то на въезде. Машина медленно подкатывается к дому, блеснув фарами. Из неё выходит человек, которого я не могу не знать.

Сердце ухает в пятки. Макар Коршунов, выглядит как воплощение силы и жестокости. Глава службы безопасности в компании Ивара. Он — бывший оперативник элитных подразделений, работавший как на государственные, так и на частные структуры. И методы у него не отличались законностью.

Он такой же большой, как Ивар. Они обмениваются рукопожатиями, Макар что-то говорит мужу, тот коротко кивает, и они идут к дому. На миг мне кажется, что Макар поднимает глаза к окну. Я отступаю назад, боясь, что он может увидеть меня через стекло.

Меня охватывает первобытный страх. Этот человек — не просто сотрудник службы безопасности. Он машина, которая не остановится, пока не выполнит задачу. И, если верить словам Ивара, эта машина нацелилась на меня.

Дверь в спальню распахивается с громким ударом об отбойник на полу. Я вздрагиваю так, что аж подскакиваю на месте. Снова вжимаюсь спиной в оконное стекло.

Ивар заходит с видом, что сейчас будет меня убивать. Медленно и методично. Во взгляде полыхает дикая ярость.

— Лиля, — начинает он глухим, но полным угрозы голосом. — Ты хоть понимаешь, что натворила?

Желудок скручивает от тревоги. Я смотрю на него в растерянности. Его тёмные глаза сверкают ледяным огнём, на челюсти видны желваки.

— О чём ты? — выдыхаю я, к горлу подкатывает ком.

Ивар проходит к кровати, садится на край и скрещивает пальцы. На миг тишина становится невыносимой. Затем он произносит, медленно, растягивая каждое слово:

— Ты. Слила. Информацию.

Меня как ледяной водой окатывает. В руках поднимается дрожь. Это слишком серьезное обвинение.

— Что? — я хватаю ртом воздух, не в силах поверить в услышанное.

— Не притворяйся, — рявкает муж. Встает и подходит вплотную. Его фигура нависает надо мной, заслоняя потолок. — Ты думаешь, я дурак? Думаешь, я не знаю, кто имел доступ к этим документам?

Он ведь на полном серьезе сейчас обвиняет меня в подставе!

— Ивар, я ничего не делала! — мой голос срывается.

Муж с раздражением медленно качает головой, а потом резко и сокрушительно впечатывает ладонь в стекло рядом с моим лицом.

— Конечно, не делала, — саркастически усмехается он. — А кто? Кто, кроме тебя, мог разболтать об «объединении»? Или ты хочешь сказать, что документы сами убежали в руки конкурентов?

Меня затапливает паника.

— Я… я не знаю! — Голос начинает заикаться. — Но это не я, Ивар, клянусь!

Ивар хватает меня за плечи, стискивает точно в тисках.

— Клянешься! Ты думаешь, клятвы что-то значат? — рычит он мне в лицо. — Я приблизил тебя, дал тебе всё, а ты, как змея, укусила исподтишка! Впрыснула яд под кожу!

— Я не делала этого! — выговариваю ожесточенно, из последних сил пытаясь сохранить спокойствие. — Почему ты не можешь мне поверить?

— Потому что ты одна имела доступ! — рычит он, отпуская меня так резко, что я едва не падаю назад. — Ты одна знала о проекте.

— О каком проекте? — выкрикиваю уже не сдерживаясь.

Ивар коротко и холодно смеётся, будто мои слова звучат жалко.

— Не делай вид, что не знаешь!

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу слов. Мне хочется схватить его за руку, заставить заглянуть мне глаза, убедить хотя бы взглядом. Но он смотрит на меня, как на врага. Испепеляюще. Уничтожающе. Жестоко.

— Ивар… — шепчу я, в переносице колет.

— Молчи, Лиля, — его голос звучит так глухо, что от него холодом пробирает до костей. — Просто молчи.

Снова тишина. Давит, душит.

— Я бы никогда… — начинаю я, но Ивар поднимает руку, останавливая меня.

— Хватит, — обрывает он жестко. — Хватит врать.

Мой мир снова рушится. Недоверие мужа медленно и мучительно убивает меня.

— Ты должна была быть моей опорой, а ты стала моим позором, — тихо добавляет он, но эти слова звучат громче крика. И бьют больнее плети.

Я не могу дышать. В груди сжимается растёт тяжёлый ком, и слёзы сами скатываются по щекам.

Тум… тум… тум… — звучит три мощных удара в дверь.

Мы оба поворачиваем головы.

— Что ещё? — выкрикивает Ивар гневно.

— Ивар, — из-за двери звучит глубокий, холодный голос Макара. — Давай я поговорю с ней.

Он открывает дверь и встает в проеме, заслоняя проход целиком. Давит меня одним присутствием. Я всегда его боялась, но раньше было легче — я знала, что Ивар не даст меня в обиду, а теперь…

Мне боязно даже смотреть на этого мужчину. Острые скулы, квадратный подбородок, бритая голова и взгляд… Господи, этот взгляд. Он как у зверя, который уже решил, что его добыча не уйдёт.

Мир замирает. Я не дышу. Смотрю на Ивара, надеясь, что он скажет «нет».

Его глаза на миг становятся холоднее льда. Он смотрит на Макара, потом на меня.

— Ивар, пожалуйста, — шепчу я, пытаясь разжалобить мужа, но его лицо остаётся непроницаемым. Он просто не может отдать меня на растерзание этому палачу!

15

— Подожди за дверью, — коротко говорит он безопаснику, затем поворачивается ко мне.

Я не знаю, кто пугает меня сейчас сильнее: этот человек за дверью или собственный муж.

Коршунов выполняет приказ, и мы с Иваром снова остаёмся одни. Пока что. Пока он не решит иначе.

Вжимаюсь спиной в стену возле окна. Меня так сильно колотит, что зуб на зуб не попадает. Сердце в груди колотится так отчаянно, что перехватывает дыхание. Впервые так боюсь. До ужаса боюсь собственного мужа.

Я никогда не видела Ивара с этой стороны. Никогда на самом деле не испытывала на себе его гнев. Даже вчера это была скорее игра, чем реальная ярость.

Муж сидит на постели, на которой доводил меня до сумасшедших оргазмов бесчисленное количество раз, и смотрит так холодно, будто в самом деле готов убить или отдать на расправу Коршунову.

— Я задаю вопросы, ты отвечаешь, — незнакомым мне безжалостным голосом заявляет Ивар. — Если ответы меня не устроят, Лиля, то сюда войдёт Макар.

По телу прокатывается волна животной паники. В животе скручивается что-то ледяное и мерзкое. Я не понимаю, в чём меня обвиняют, а значит, не смогу дать нужных ответов.

— Где твой телефон? — тоном следователя на допросе спрашивает муж.

Сглатываю ком в горле вместе с удушающим страхом. Нельзя трястись! Это мешает соображать!

Кусаю себя за внутреннюю сторону щеки. С силой сжимаю зубы. Боль помогает немного прийти в себя.

— Лиля, я жду! — рявкает Ивар.

Дрожащей рукой лезу в карман брюк, достаю свой сотовый и, не двигаясь с места, кидаю его на кровать. Не могу заставить себя подойти к мужу.

Ивар тут же берёт его в руки и без запинки набирает пароль, снимая блокировку с экрана. Конечно, он его знает. Он знает все мои пароли до единого. Как он вообще поверил, что под таким контролем, я могла что-то сделать за его спиной?

— В чём ты меня обвиняешь? — спрашиваю я севшим голосом.

Голосовые связки, как и всё тело, сжаты диким напряжением.

Ивар не отвечает. Он заходит в одно приложение за другим. Я вижу, как он листает мои личные переписки в общих мессенджерах. Проверяет банковские приложения. Затем рабочие чаты.

В приложении фирмы открывает мою учётную запись и поворачивает телефон экраном ко мне. Упирает в меня взгляд волка, готовящегося убить.

— Четыре часа назад с твоей учётной записи были скачаны и отправлены на внешнюю почту документы по готовящимся сделкам и внутренние финансовые отчёты, — Ивар смотрит на меня с растущей ненавистью. — Кое-какая информация оттуда сильно ударит по фирме. Мы попали на миллиарды, милая. Впрочем, ты это и так понимаешь… Кому ты слила нас, Лиля?

— Я ничего никому не отправляла, — с жаром выпаливаю я.

Голова кружится от шока. Понятия не имею, кто слил внутренние документы с моей учётной записи.

Во взгляде Ивара появляется пугающая темнота.

— Неправильный ответ, — произносит он, не сводя с меня глаз.

— Ивар, я не знаю…

— Лиля, — перебивает меня Ивар, заставляя умолкнуть, — впредь я не буду повторять свои вопросы дважды, учти это.

Он медленно, будто нехотя поднимается на ноги. А у меня всё внутри скручивает от паники.

Впервые я думаю о том, что муж способен свернуть мне шею без особого напряга. Ивар идёт в мою сторону, и я вжимаюсь спиной в стену с такой силой, будто надеюсь просочиться сквозь неё.

Он ведь совсем не слушает меня! Как я докажу ему, что не виновата?!

С каждым шагом Ивара меня трясет всё сильнее. Перед глазами темнеет от страха. Чувствую себя абсолютно беспомощной. Если даже Ивар не верит в мою невиновность, то никто из его команды и подавно.

Муж скользит по мне ненавидящим взглядом, но проходит мимо. Останавливается возле окна. Смотрит в пасмурное небо так, будто там есть ответы на его вопросы.

— Кому ты слила нас, Лиля? — спрашивает Ивар. — Назови имя.

Внутреннее напряжение прорывается наружу слезами. Это не истерика. Я всё в таком же оцепенении. Просто в один момент перед глазами всё плывёт от выступившей влаги. Слёзы стекают по щекам дорожками.

— Я не знаю, Ивар, — одними губами едва слышно шепчу я.

Ивар вмиг оказывает рядом. Хватает за горло, сильно сдавливая пальцы. В стену впечатывает.

Судорожно хватаю ртом воздух, а вдохнуть не получается. Из горла вылетает болезненный хрип. Цепляюсь за руки мужа, пытаясь ослабить его хватку.

— Напрасно ты злишь меня, Лиля, — Ивар смотрит на меня, как на мусор. — Я ведь даже ещё не решил, выйдешь ли ты сегодня из этой комнаты живой.

Не разжимая пальцев, сжимающих моё горло, Ивар отдирает меня от стены и грубо толкает на кровать. Даже не пытаюсь сопротивляться. Какой в этом смысл?

Быстро сажусь, поджимаю под себя ноги и замираю. Сжимаю в ладонях покрывало.

Муж, не торопясь, подходит к своей тумбе. Отпирает ключом ящик и выдвигает его.

Все движения чёткие и аккуратные. Словно не происходит ничего необычного.

Я знаю, что Ивар хранит в том ящике пистолет. И через секунду чёрный ствол уже лежит в руке мужа.

Отчаяние струится по венам парализующим ядом.

Не могу не смотреть на оружие в руках мужа.

Ивар медленно подходит. Нависает надо мной, загораживая почти всю комнату. Взгляд холодный и безжалостный. На нём одна из чёрных рубашек, которые он так любит. Рукава закатаны. Ворот расстёгнут. Передо мной гора из мышц. Ивар похож сейчас на карающего бога смерти. Всесильного и безжалостного. Его красивые черты искажены ненавистью. Чёрный ствол дополняет образ.

Ивар снимает пистолет с предохранителя, вскидывает руку и направляет его на меня.

— Назови имя, — тихо и спокойно произносит он.

В этом больше угрозы, чем в крике.

Поднимаю на мужа отчаянный взгляд. Если я снова скажу, что не знаю и ничего никуда не отправляла, будет только хуже. А больше мне нечего сказать. Безвыходное положение.

16. Ивар

Смотрю в глаза женщине, продавшей меня конкурентам за бабки.

Моя жена, мать вашу.

Не думал, что женюсь. Никогда не испытывал потребности в близких отношениях. Женщин я привык просто трахать и забывать их имена сразу после этого. Но Лиля сумела пролезть под кожу. Стала особенной. Незаменимой. Она должна была быть отдушиной.

А стала моей слабостью и позором.

Я же заранее знал, что никому в этом мире нельзя верить. Самые близкие всегда предают. Жёны не исключение. Все они меркантильные суки.

Не понимаю, зачем Лиля продолжает свой бездарный спектакль.

Я задал ей прямой вопрос, и если не получу ответ, то перестану играть в хорошего полицейского.

Смотрим друг на друга. Теперь мы враги. Оба предатели в глазах друг друга.

А с предателями я не церемонюсь.

— Ивар, зачем бы мне понадобилось подставлять нашу фирму, да ещё и так тупо, чтобы сразу было понятно, кто виноват? — спрашивает Лиля.

Она так хороша в своей игре. На ангельском личике блестят слёзы. Ресницы трогательно подрагивают. И вся она дрожит от страха.

Офисная блузка и брюки, в которые она зачем-то оделась, не могут скрыть охуительной фигуры. Скольжу взглядом от пышных сисек к бёдрам, обтянутым тёмной тканью брюк.

Страх внешне похож на возбуждение. Зрачки глаз так же расширены, дыхание учащённое. Дрожь.

Тело реагирует на дрожащую Лилю так, как и всегда. В брюках становится тесно. У меня стоит на жену практически круглосуточно.

Но это никак ей не поможет, разумеется. Я заставлю её выложить мне правду. А потом она получит то, что заслужила. И я правда ещё не решил, что именно.

Насколько долго и мучительно заставлю расплачиваться дорогую жёнушку за то, что воткнула мне нож в спину.

— Ты мне скажи, Лиля. Зачем ты сделала это? Ради денег? Застукала меня с любовницей и решила отомстить? Кто бы ни был выгодоприобретателем, он наебал тебя, детка. Должно быть, он давно тебя обхаживал, в доверие втирался…

— Какие ещё деньги? — переспрашивает она дрожащим голосом.

Так уж и быть. Поясняю.

— На твоей почте мы нашли письмо с номерами крипто кошельков. На них приличная сумма. За такую можно и мужа продать, верно? Ты её не получишь. Облом, правда?

Горько ухмыляюсь.

Я и не думал, что это будет так больно. Чувствую себя, спустившимся в Ад. Всё, что способно было во мне любить Лилю, бьётся сейчас в агонии.

И я хочу, чтобы жена разделила со мной эту боль.

— Мне плевать на твои деньги, Ивар, — торопливо шепчет она. — Я собиралась подать на развод и уйти от тебя. Вот что делают, когда узнают об измене.

Она выглядит такой невинной. Смотрит на меня умоляюще своими большими и красивыми глазами. И я ловлю себя на том, что прямо сейчас хочу расстегнуть ширинку, вытащить стоящий колом член, и отыметь этот лживый ротик.

Заставить слёзы с новой силой течь из её блядских глаз уже из-за того, что она давится моим членом.

Свободной от пистолета рукой хватаю Лилю за лодыжку и дёргаю на себя.

Она вскрикивает от страха. Толкаю её, опрокидывая на спину. Тут же наваливаюсь сверху и целюсь пушкой ей прямо в лоб.

— Я ведь и купился на твою лживую чистоту, — признаюсь с хриплой усмешкой, — на неё и на сиськи с зачётной задницей…

Скольжу пушкой вниз по мокрой от слёз щеке, провожу линию по шее и ныряю стволом в вырез блузки.

— Может, развязать тебе язык другим способом? — спрашиваю я дрожащую подо мной Лилю.

17. Ивар

В глазах Лили появляется ужас и отвращение.

Неправильная реакция.

С тех пор как она застукала в моём кабинете Стеллу, Лиля будто сломалась. Реагирует на меня не так, как надо. Посмела сказать, что подаст на развод.

Кто её отпустит? С какой стати? Что она там такого увидела, что дало ей право кинуть мою фирму на миллиарды? Бред. Вообще, не понимаю таких реакций, даже если бы она застала меня с членом, засунутом в Стеллу.

Женат-то я на ней. И это не изменится, что бы она там ни думала. Лилю я только на тот свет отпущу. Сама виновата, что влюбила меня в себя.

Влюбила и предала.

Не понимаю, как это работает, но такую, как сейчас, я хочу её не меньше.

Раньше я считал жену чистым ангелом, которого сладко трахать. Учить плохим и неприличным вещам. Развращать. Превращать невинную малышку в на всё готовую со мной сучку.

Теперь я вижу, кем является Лиля на самом деле. Лживой дрянной сукой. А с такими можно зайти гораздо дальше. Таких не нужно бояться сломать. Таким можно показать больше граней, где удовольствие смешивается с болью.

На самом деле, моя тёмная сторона просто в восторге от открывшихся перспектив.

Сглатываю скопившуюся слюну.

Хватаю Лилю за челюсть, заставляя приоткрыть рот. Вставляю между пухлых губ ствол.

А в глазах Лили вдруг мелькает разочарование. И это, сука, неожиданно царапает за что-то всё ещё живое, несмотря на предательство жены.

За совесть, которой у меня нет.

Медлю ещё секунду, а затем, всё-таки вынимаю ствол изо рта жены и отпускаю её челюсть.

На молочных скулах видны красные пятна от моей хватки.

Лиля вдруг начинает брыкаться подо мной. Отпихивает моё тело руками и ногами.

Это опасно. Снятая с предохранителя пушка может выстрелить, если жена толкнёт мою руку. Несмотря на угрозы, я не собираюсь убивать её. Это было бы слишком просто.

Перекатываюсь набок, освобождая Лилю от своего веса.

Она тут же пытается вскочить на ноги. Даже не дёргаюсь. В доме Макар и другие ребята. Ей не сбежать при всём желании.

Но Лиля и до двери оказывается не в состоянии дойти. Стоит жене резко подняться, как её тут же ведёт в сторону. Успеваю привычным движением быстро поставить пистолет на предохранитель, бросить его на кровать, и кинуться к Лиле.

Подхватываю падающую в обморок жену на руки и укладываю её обратно на постель. Кажется, переборщил.

Лиля бледная, как простыня. Никак не реагирует на то, что я шлёпаю её по щекам.

Невольно чувствую вину за это. Я не должен её жалеть. Не должен переживать за неё, после того как она со мной поступила.

Но ничего не могу поделать с тревогой, царапающей сердце.

Прячу пушку обратно в тумбу и закрываю ящик на ключ. Открываю окно, чтобы впустить свежий воздух. Подкладываю под голову жены подушку.

На её тумбочке стоит поднос с нетронутой едой. Чёрт. Наверно, дело ещё и в этом. Последний раз Лиля ела вчера за обедом. Я видел её в ресторане. Больше суток уже прошло.

Вероятно, для такого хрупкого организма это слишком долго.

Макаю пальцы в остывший чай и обтираю лоб и щёки жены. Не удерживаюсь и скольжу кончиками мокрых пальцев по приоткрытым губам.

Лиля всё ещё не реагирует, и это тревожит всё сильнее.

Открываю дверь нашей спальни.

— Макар, срочно найди врача! — кричу я в пустой коридор.

Начальник моей службы безопасности тут же оказывается рядом.

— Что там? — он пытается заглянуть через моё плечо и посмотреть на Лилю.

Мешаю ему сделать это, закрывая собой обзор.

Не люблю, когда на неё смотрят другие мужчины. Даже из моей команды.

— Обморок, — сухо поясняю я.

— По щекам надавать пробовал? — с энтузиазмом спрашивает Коршунов. — Могу ведро холодной воды принести. Если облить, быстренько в себя придёт.

В груди тут же нарастает ярость. Макар почему-то решил, что может смотреть на мою жену. Приближаться к ней. Принимать какие-то решения на её счёт.

— Ты и близко к ней не подойдёшь, это ясно? — холодно уточняю я.

— Ясно, шеф, — Коршунов тут же отступает на шаг назад. — Врач, значит, врач. Сейчас организуем.

18

С трудом поднимаю тяжёлые веки. Голова раскалывается. Во рту сухо, как в пустыне, а руки и ноги будто свинцовые.

Я не у нас дома. Свет какой-то другой. И запахи тоже другие.

Дёргаю рукой и понимаю, что к ней прикреплена трубка капельницы.

— Очнулась, — раздаётся надо мной озабоченный незнакомый голос.

— Вячеслав Григорьевич, ну давайте всё-таки в полицию позвоним, — рядом раздаётся умоляющий женский голос.

— Нельзя, Шурочка, — спокойно отвечает первый голос.

Жмурюсь и ещё раз открываю глаза, стараясь добиться того, чтобы расплывающаяся перед глазами картинка обрела чёткость. Постепенно выходит.

Я лежу на постели в каком-то помещении. Надо мной склонился седой мужчина в белом халате и миловидная девушка в розовом.

Видимо, медицинский персонал.

— У вас сахар в крови упал от голода, — говорит мужчина.

Наверно, доктор, судя по халату.

— Мы поставили капельницу с глюкозой, — добавляет он. — Скоро вам станет лучше.

— Вы ведь не по своей воле до такого состояния дошли, верно? — шёпотом спрашивает медсестра. — Нам даже имя ваше не сказали. За дверью целый отряд охраны.

— Где я?

Голос хрипит, царапая сухое горло.

— Вы в частной медицинской клинике, — понизив голос, объясняет врач. — Два часа назад меня вызвали на дом к пациентке в обмороке. Вы знаете, милочка, за хороший гонорар можно иногда закрыть глаза на некоторые формальности. Заштопать кого-то после драки, не сообщая в полицию. Откачать от передоза сыночка какой-нибудь шишки без лишнего шума. Даже пулю вытащить, сделав вид, что это заноза. Но всему есть предел. Мне не нравится, когда мучают женщин. Я в таком участвовать не согласен. Не сами же вы себя душили…

Тянусь трясущейся от слабости рукой к шее. Кожа под пальцами болит. Значит, там синяки. Их оставил Ивар, когда пытался устроить мне допрос.

— Я настоял на том, чтобы вас отвезли в клинику, — добавляет доктор. — Сказал, что обязательно нужно сделать УЗИ, припугнул травмой внутренних органов.

Взгляд врача суровеет.

— Впрочем, вызвавший нас мужчина строго настрого запретил делать вам гинекологический осмотр.

— Меня не насиловали, — успокаиваю я его.

Страшный у нас диалог. Силы постепенно возвращаются ко мне, а вместе с ними и чувства. Тяжёлые и давящие. Это лишь небольшая передышка. Ивар заберёт меня отсюда и продолжит то, что начал.

Слышу, как хлопает дверь. Доктор оборачивается на вошедшего и тут же хмурится. В комнате моментально повисает напряжение. Я чувствую его в воздухе.

Боюсь приподняться и посмотреть на дверь.

Неужели, это Ивар? Он пришёл за мной.

Сердце убыстряет темп. Ладони холодеют.

— Спасибо, ваши услуги больше не потребуются, — слышу я холодный голос Макара Коршунова.

— Девушка ещё нездорова, — возражает доктор. — Она только глаза открыла. Ещё не все исследования проведены…

— Я сказал, вы свободны, — обрывает его Макар.

В палату заходят ещё мужчины. Это люди Ивара. Я помню многих из них. И все они с каменными лицами молча и быстро выгоняют доктора с медсестрой из палаты.

— Где Ивар? — спрашиваю я, стараясь приподняться на локтях.

Коршунов никогда мне не нравился. Я много раз ловила на себе его пугающие взгляды, когда Ивар не видел.

— Он отдал тебя мне, Лиля, — в глазах начальника безопасности моего мужа появляется мрачный нехороший блеск. — Сказал, что занят расхлёбыванием той каши, что ты заварила, и не хочет сам марать руки.

Сердце пронзает болью. Муж отдал меня своему цепному псу. Значит, ничего уже не исправить. Ивар поставил на мне крест. Между нами не осталось любви. Откуда ей взяться, если я у него не одна? Жена, по мнению Ивара, вещь, которую можно пустить в расход, если она разочарует.

Глазами Макара на меня смотрит зверь, загнавший добычу в угол. В Иваре тоже есть зверь. Я знаю это. Но рядом с мужем мне никогда не было страшно до вчерашнего дня.

В Макаре же сидит не просто что-то животное. В этом мужчине живёт голодное зло. Оно может насытиться только чужой болью. В данном случае моей.

Коршунов неторопливым движением закрывает дверь в палату и поворачивается ко мне.

От его безумного взгляда у меня душа уходит в пятки.

— У Ивара не хватило духу допросить тебя по-настоящему, — говорит мой палач. — Он доверил это мне, малышка, так что прости, пощады не будет.

19

— Сделай, одолжение, Лиля, — тоном маньяка просит Коршунов, — не колись сразу. Доставь мне удовольствие — поломайся подольше.

Макар приближается, а я судорожно выдёргиваю из вены иглу от капельницы. Пытаюсь сесть несмотря на головокружение.

Паника придаёт мне сил. Но, конечно, у меня и шанса нет на то, чтобы сбежать. Едва встаю на дрожащие от слабости ноги, как Коршунов тут же толкает меня обратно. Грубо толкает. Так что я едва не бьюсь головой о стену.

Макар хватается за пряжку ремня на своих брюках. Расстёгивает её, глядя мне в глаза.

— Что ты делаешь? — в ужасе спрашиваю я.

— А как ты думаешь? — с усмешкой спрашивает Коршунов.

— Ты же не станешь…

Мой палач криво ухмыляется.

— До того, о чём ты подумала, крошка, ещё очень долгая дорога, поверь.

Макар вытягивает ремень из петель, складывает его пополам, сжимает одной ладонью и ударяет свободным концом по другой.

Чувствую, что сейчас снова упаду в обморок. Не могу поверить, что Ивар разрешил сделать со мной такое.

— Ивар не слишком хорош в допросах, — на лице Коршунова появляется больная улыбка. — Он не понимает, что прежде чем начать задавать вопросы, нужно довести клиента до нужной кондиции.

Отползаю как можно дальше от этого урода. С ногами забираюсь на больничную кровать. Спиной упираюсь в стену. Нащупываю рукой иглу от капельницы. Отдираю её от трубки и зажимаю в пальцах.

— Не подходи! — кричу я надвигающемуся на меня Макару.

— Ты мне сразу понравилась, — заявляет Коршунов. — Красивая и не слабачка. Люблю таких ломать. Я очень ждал, Лиля, когда Ивар с тобой наиграется. Не представляешь, как ждал…

Мое внимание приковано к этому здоровяку. В его глазах дикая, совершенно непоколебимая решимость сделать все, о чем он говорит.

— Ну так с чего мне начать? — он усмехается, хватает меня за лодыжку и неуклонно тянет к себе.

Во мне вскипает такая паника, что я не думая вонзаю иглу ему в клешню и отдрергикаю руку.

Коршунов отпускает меня и со звереющим видом подносит к лицу ладонь, из которой торчит игла.

В этот момент я отчетливо слышу тихий шорох, но не могу понять, откуда он доносится. Смотрю только на этого упыря. А он вдруг вздрагивает и хватается за шею сзади.

— Что за… — выговаривает, поворачиваясь, но не заканчивает фразу и валится на пол.

Перевожу взгляд туда, куда смотрел Коршунов и не могу поверить глазам. Через потайное окно, замаскированное под деревянную декоративную панель, в мою палату влезает врач и крупный дядька-санитар.

Мной ещё владеет ужас, но по венам начинает разливаться неверящее ощущение надежды.

— Не шумите, Лиля, — тихо произносит врач, а санитар подходит к Коршунову и щупает пульс.

— Вы-ы… его убили? — спрашиваю дрожащим полушепотом.

— Нет, выключили временно, — невозмутимо отвечает санитар.

Только сейчас я замечаю, что из шеи этой груды мышц торчит дротик с цветным кончиком.

— Он очнётся, и у вас будут проблемы, — обеспокоенно шепчу я.

Вряд ли Коршунов простит им подобное.

Двухметровый санитар усмехается.

— Мы ему лошадиную дозу вкололи, — говорит он. — Скотина эта только к вечеру отойдёт и последние десять минут будет помнить смутно.

— Мы скажем, что в клинике вырубили свет. — Санитар пинает тушу Коршунова ногой в резиновом тапке. — И вы одолели этого верзилу в честной схватке.

— Сначала воткнули в него иглу из капельницы, — доктор кивает на ладонь Коршунова, из которой торчит воткнутая мной игла.

— А затем оглушили его этажеркой для инструментов, — добавляет санитар.

Он ещё раз замахивается ногой и бьёт бесчувственного Коршунова на этот раз по голове.

Мне становится дурно. К горлу подступает тошнота, и я поспешно отворачиваюсь.

— Давайте, Лиля, вам нужно спешить, — торопит меня доктор. — Пролезайте через окно в соседнюю палату. Мы поможем вам покинуть клинику незамеченной.

Пошатываясь от слабости и головокружения, двигаюсь вместе с мужчинами к открытому проёму.

— Спасибо, — искренне благодарю я своих спасателей. — Вы ведь действительно очень рискуете, помогая мне.

— Ну а что делать? — вздыхает седой доктор. — Не отдавать же вас этим душегубам. Тем более в вашем положении…

Он говорит это с таким выражением, что у меня внутри вскипает тревога. Так говорят только в одном случае.

— В моём положении? — переспрашиваю я вмиг онемевшими губами.

Сердце пропускает удар.

— Анализ крови показал, что вы беременны, — объясняет врач.

20

Я замираю на мгновение, хочу переспросить, но врач жестом поторапливает меня. Да, я понимаю, надо бежать, но внутри нервное оцепенение, я ошеломлена этими словами, сознание только начинает возвращаться к реальности.

Санитар подводит меня к окну. Я сначала высовываю в него голову — за ним такая же палата, как у меня. Тоже без окон.

Можно лезть. Санитар помогает мне просунуть в окно ноги и, нащупав ими пол, я скольжу в соседнюю палату.

Оба мужчины в больничной одежде следуют моему примеру, затем санитар аккуратно и тихо задвигает деревянную фальшь-панель.

— Подождите, — говорю я доктору. — Почему вы вообще делали мне анализы?

— Стандартная процедура, — отвечает он, ведя меня к одной из двух дверей, ведущих из палаты, вынимает ключи и открывает замок на ней. — Вы были без сознания. В таких случаях стандартно проводится анализ крови и УЗИ брюшной полости. О вашей беременности знаете только вы.

Я медленно обтекаю. В голове вата.

Я очень хотела ребенка от Ивара, поэтому мы не предохранялись, но первые месяцы после свадьбы забеременеть не получалось.

Я уже отпустила ситуацию, решила, что если за год ничего не получится, пойду к врачу, и тут на тебе! Нет, я счастлива, что во мне растет новая жизнь.

Но… Я в бегах. А когда мама в бегах, ребенку тоже несладко.

В голове уже роится куча мыслей о том, что у меня нет документов. Как встать на учет в женской консультации? Как рожать? Как регистрировать ребенка?

Усилием воли останавливаю внутреннего дурака.

До родов ещё дожить надо. Да и до постановки на учет. Сейчас надо обезопасить себя. Если Ивар или Коршунов до меня доберутся, мне крышка. И ребенку вместе со мной.

От этой мысли хочется скулить и в переносице саднит. Как же мог Ивар настолько меня возненавидеть?

— Вы должны быть сильной, — мягко, но настойчиво говорит врач, видимо, считав мое настроение. — Это важно сейчас как никогда.

Я киваю и тяжело выдыхаю. Хочется заплакать, но я понимаю, что слёзы ничего не изменят.

Он открывает мне дверь. Небольшой глухой коридор ведет к ещё одной двери, которую врач открывает так же ключом из связки, и пускает меня в небольшую смотровую.

В небольшой комнатке, где уже есть окно и сквозь жалюзи льется вечерний уличный свет, санитар протягивает мне сложенную одежду.

— Переодевайтесь, — произносит он.

— Мы подождем в коридоре, — добавляет доктор. — Постучите в дверь, как будете готовы. И прошу, поторопитесь.

Одежда простая, но чистая. Брюки, футболка, толстовка. Всё на размер-два больше, но сейчас это не имеет значения. Главное — не привлекать внимания.

Я быстро переодеваюсь, стараясь не думать о том, что мои старые вещи остались там, в палате. Больничный халат… это всё из прошлой жизни, которую я больше не хочу вспоминать.

Стучу в дверь.

Мужчины, помогающие мне скрыться, возвращаются в смотровую.

— Вот, — врач передаёт мне небольшой телефон. Простенький андроид от неизвестного китайского производителя.

— Не спрашивайте, откуда у меня этот телефон, — усмехается доктор. — Просто возьмите. На номере есть немного денег. Сможете позвонить, если понадобится.

— И бегите, — мрачно добавляет санитар, протягивая небольшую стопку мелких купюр от полтинника до пятисотки. — На первое время. Чем богаты.

— Спасибо, — шепчу я, дрожащими пальцами беря деньги и телефон. Прячу в карман толстовки.

Они кивают. А меня до макушки затапливает страх. Я ведь вот-вот сбегу, нужно радоваться, но меня пугает не это. Я боюсь того момента, когда Ивар меня найдет.

Усилием воли прогоняю эти мысли. Нет. Не найдет. Я уеду в другой город. Я затеряюсь. Главное сейчас поскорее убраться из этой клиники, пока меня не хватились.

Мужчины ведут меня узкими коридорами, пока мы не оказываемся в… фойе, где никого нет. Похоже, это другой вход в клинику, более не использующийся как основной. Можно сказать, задний вход в больницу. За стеклянной дверью уже ждёт фургон скорой помощи.

— Лиля, — говорит врач, внимательно глядя на меня, — будьте осторожны. Эти люди… они не прощают ошибок. Берегите себя.

— А как же вы? — у меня в душе уже разливается чувство вины. Ведь Коршунов вспомнит, что не я огрела его этажеркой? Хоть бы не вспомнил… Но все равно страшно за этих людей.

Мы выходим. Врач открывает заднюю дверь Скорой, помогает забраться внутрь. Я сажусь на прохладные носилки, закрепленные посреди салона. Врач захлопывает дверцы, стучит по ним дважды, чтобы водитель понял, что можно ехать.

Фургон трогается с места, и я на мгновение позволяю себе выдохнуть. Но это длится недолго.

В незакрытый белым верх окон я вижу, что мы подъезжаем к окружающему клинику забору, и фургон вдруг останавливается. Снаружи раздаются мужские голоса, и сердце ухает в пятки.

— Куда едете? — звучит вопрос. Голос глубокий, уверенный, пугающе знакомый.

Меня бросает в холодный пот. Это они. Люди Ивара.

21

— Пациента везём, — отвечает водитель спокойным голосом. — В соседнюю клинику. Обнаружилась инфекция. Заразная.

За бортом кто-то шаркает ботинками по асфальту, двигаясь к задней двери фургона. У меня пульс подскакивает до критического, венка на виске вспухает.

— А что за пациент? — раздаётся второй голос. Он более холодный, почти равнодушный, но от этого ещё страшнее.

Я забиваюсь в дальний угол, жмусь к перегородке с кабиной, будто это поможет. Если они откроют дверь, я тут как на ладони. В пору стать невидимкой.

— Вам медкарту зачитать, ребят? — возмущенно переспрашивает водитель. — Пациент с подозрением на холеру. Понимаете, что это значит?

— Эпидемии опасаетесь, что ли? — снова раздается голос у кабины.

— Типа того. В карантин везем, в инфекционку, — без запинки отвечает водитель.

Тишина длится вечность, пока один из голосов не говорит:

— Ладно, проезжайте.

Фургон снова начинает двигаться. Я наконец осмеливаюсь вдохнуть.

Сердце всё ещё колотится в груди, пока фургон катит по дороге. Я слышу шум мотора, шорох щин по асфальту, вижу мелькающие огни за узкими окнами, но не могу расслабиться. Кажется, что в любой момент нас могут догнать, остановить и вытащить меня из этой хлипкой защиты.

Когда машина замедляется, я напрягаюсь снова. Водитель останавливает фургон чуть поодаль от большого здания. Это автовокзал. Большая вывеска виднеется над широкими стеклянными дверями.

— Приехали, — говорит водитель, приоткрывая задние двери фургона.

Я выбираюсь наружу, ощущая прохладный воздух на коже, и машинально натягиваю капюшон толстовки.

— Спасибо… — шепчу я, хотя слова кажутся неуместными.

— Удачи, — отвечает он, глядя куда-то поверх моей головы, и захлопывает двери. Забирается в кабину и медленно отъезжает, оставляя меня одну рядом с автовокзалом. Время позднее, часы на здании показывают 22:15, но людей много. Эх, если бы хоть кто-то мог меня защитить от преследователей…

На вокзале светятся окна. Уезжающие ждут своих рейсов. В основном, туристы, их отличают чемоданы. Есть несколько человек с дорожными сумками — очевидно, командированные куда-то.

Я поспешно направляюсь к кассам, стараясь не привлекать внимания. Руки дрожат, в кармане пальцы судорожно сжимают деньги и телефон. Это единственное, что у меня есть.

Работает только одно окно. За плотным стеклом сидит женщина. Её лицо выражает смесь скуки и раздражения. Она даже не поднимает глаза, когда я подхожу.

— Добрый вечер, — начинаю я, стараясь говорить ровно. — Мне нужен билет. На ближайший рейс. В любой город.

Кассирша всё-таки смотрит на меня. Тяжёлый взгляд блекло-карих глаз презрительно оценивает меня, будто я собираюсь что-то украсть.

— Паспорт, пожалуйста, — безэмоционально выдает она.

Моё сердце ухает в пятки. На спине горячие мурашки.

— А без паспорта? Пожалуйста, — выдавливаю жалобно.

— Паспорт. Без паспорта никак, — чеканит женщина.

— Послушайте, — перехожу на доверительный тон. — Я могу заплатить. Мне очень надо уехать.

Взгляд кассира становится ещё холоднее.

— Без документов билетов не продаём.

— Я отдам все, что есть, вот, — умоляю я, вытаскивая из кармана деньги, которые дал санитар. — Мне угрожает опасность. Пойдите на встречу!

Кассирша смотрит на меня с неприязнью, как на назойливую муху.

— Девушка, вы слышали, что я сказала? Без документов — никак.

— Пожалуйста… — голос начинает дрожать, а слёзы подступают к глазам. — Меня ищут. Если я останусь, меня найдут… и убьют.

Её лицо остаётся непроницаемым. Она фыркает и откидывается на спинку стула.

— Убьют? Муж что ли? — сухо бросает она. — У меня тут камеры. А дома дети. Их кормить надо. Мой вам совет — обратитесь в кризисный центр для женщин в беде. Там помогут.

Я не могу поверить своим ушам. Она говорит это таким будничным тоном, будто ничего не стоит пустить человека на смерть.

— Пожалуйста… — снова начинаю я, но её рука с раздражением ложится на стол.

— Следующий! — громко говорит она, отводя взгляд.

Я отступаю, чувствуя себя самой жалкой в мире. Вокруг мелькают фигуры людей, но никто не обращает на меня внимания.

Отхожу и опустошенно опускаюсь на пластиковое сиденье в углу. Несколько человек бросают на меня косые взгляды. Кто-то шепчется, кто-то смотрит с презрением, будто видят во мне попрошайку. Наверно, вид у меня и правда как у голодранки.

Что теперь? Автостоп? Но как, когда я выгляжу так, будто меня только что выбросили на обочину? Или действительно искать этот кризисный центр? Может, там хотя бы помогут спрятаться…

Но мысль о людях, которые ищут меня, пронзает словно иглой. Где гарантии, что центр не сольёт информацию? Или… разве много таких центров? Ивар может отправить людей во все подобные заведения региона!

Я поднимаю глаза, и моё сердце пропускает удар. Двое мужчин в чёрных куртках стоят у входа в зал ожидания. Они оглядываются по сторонам, явно кого-то высматривая. Один из них достаёт телефон, что-то говорит, затем кивает своему напарнику, и они вместе направляются в мою сторону.

Надо как-то бежать! Наверняка это ищейки Ивара!

22

Я замираю, словно животное, прижатое к стене. Сердце молотит так, будто вот-вот вырвется из груди. Мужчины в чёрных куртках всё ближе. Вокзал больше не кажется безопасным местом — наоборот, каждое его окно и камера теперь будто кричат о моём присутствии.

Я опускаю голову, натягиваю капюшон по самые брови и, едва сдерживая дрожь, встаю с места. Постепенно, чтобы не привлекать внимания, двигаюсь к другому выходу. Он ведёт на открытую площадку, где припаркованы автобусы и машины. Там хоть какой-то шанс затеряться.

Мои пальцы сжимаются на телефоне в кармане. Он слишком важен, чтобы потерять, но как же хочется сейчас просто выбросить его и бежать без оглядки. В ушах гудит, я едва слышу шорох собственных шагов по плитке.

— Эй! — один из мужчин резко поворачивается в мою сторону. Его взгляд цепляет меня. Моё сердце останавливается.

Меня заметили.

Не знаю, как ноги вообще поднимают меня с места, но в следующий миг я бегу. Никакого плана, никакой стратегии. Только инстинкт. Вокруг звучат раздражённые крики пассажиров, когда я буквально проскальзываю мимо них, а позади раздаются тяжёлые шаги.

— Стой! — голос одного из охранников громкий, властный.

Где-то внутри мелькает мысль, что лучше бы послушаться, иначе поймают и станет только хуже. Но страх за ребёнка подстёгивает меня. Нет, нельзя. Не сейчас.

Я бегу по площадке, петляю между автобусами, цепляюсь взглядом за любую тень, за любое укрытие. Далеко впереди вижу высокий забор и небольшую калитку. Может, она открыта? Нужно хотя бы попытаться.

— Останови её! — кричит один из преследователей кому-то впереди.

Уже почти у калитки меня резко хватают за руку. Дикая боль пронзает плечо, когда сильные пальцы впиваются в мою кожу. Я кричу, бью человека свободной рукой. Он крепкий, но явно не профессионал. Наверное, какой-то работник вокзала, который решил помочь охранникам.

— Пусти! — кричу я, извиваясь как могу.

Внезапно он спотыкается, теряет равновесие, и я вырываюсь. Калитка оказывается закрыта, но рядом есть узкая щель между забором и грузовиком. Чудо, что я худощавая. Сквозь эту щель я протискиваюсь, царапая локти и колени, но меня это не останавливает.

Позади слышу мат, шаги. Они уже близко.

Я вылетаю на соседнюю улицу аккурат под колеса какой-то грязноватой подержанной иномарки. Не успеваю заметить марку. Машина тормозит, а я инстинктивно отпрыгиваю от капота, затем вообще не соображая оббегаю автомобиль и забираюсь на заднее сиденье.

— Эй… — вырывается возмущенно у водителя. Кажется, пожилой человек.

— Просто езжайте. Пожалуйста! Очень прошу! Я в порядке! — тараторю, пытаясь отдышаться.

Машина трогается, но, кажется, водитель все равно не доволен.

— Зато я не в порядке, девушка! — отвечает мужчина, и я чувствую его взгляд на себе через зеркало заднего вида, но продолжаю пригибаться к сиденью.

— У меня есть немного денег, вывезите меня, пожалуйста, в другой город. Хоть куда… — умоляю я заплетающимся языком. Адреналин отпускает, и наваливается усталость.

— Да что ж это такое? — возмущённо ворчит пожилой водитель, но, к счастью, продолжает везти меня с собой и не тормозит. — Девушка, вы что, с ума сошли? Запрыгиваете ко мне, как в кино каком-то!

Я сжимаюсь в комок на заднем сиденье, обхватываю колени руками и умоляюще смотрю на него в зеркало заднего вида. Он выглядит сердитым — высокий лоб, седые волосы, густые брови, которые теперь сведены к переносице.

— Простите! — выпаливаю я, чувствуя, как голос дрожит. — Пожалуйста… мне надо уехать. Хотя бы немного.

Машина тормозит на светофоре.

— Уехать? — он оглядывается на меня, в его взгляде мелькает раздражение, смешанное с беспокойством. — Что-то вы не похожи на туристку. Проблемы какие-то?

Я сглатываю, пытаюсь соврать, но слова не идут. Вместо этого из горла вырывается тихий стон, и слёзы начинают катиться по щекам.

— Послушайте, — хриплю я, хватая воздух ртом. — Меня ищут. Если они найдут, я… — я замолкаю, не зная, как закончить.

Мужчина трогается, машина набирает ход.

— Кто ищет? Что случилось? — его голос смягчается, но я всё ещё чувствую настороженность.

— Это… долгая история, — отвечаю, избегая прямого ответа. — Пожалуйста, помогите. Если не в другой город, то хотя бы вывезите меня на трассу. Я дальше сама.

Он хмыкает и качает головой.

— Совсем вы, молодежь, с ума посходили, — бормочет он, но затем тяжело вздыхает. — Ладно, до окраины довезу. Дальше сами разбирайтесь. В другой город не поеду. На работу завтра!

— Спасибо, — шепчу я, чувствуя, как в груди пульсирует благодарность. — Я могу заплатить. Вот, — вытаскиваю из кармана мятые купюры, протягиваю вперёд.

— Убери, — бурчит он. — Лучше себе еды купи. Вид у тебя такой, что скоро ветром сдует.

Сергей Петрович везет меня по вечернему городу, паника по чуть-чуть отпускает. Но не исчезает полностью — словно тень, страх остаётся рядом, ожидая момента, чтобы снова обрушиться.

— А не страшно автостопом-то, — спрашивает мужчина, не поворачивая головы. — Молодая девчонка одна на трассе, да ещё ночью… ну вы поняли.

— Поняла, — тихо отвечаю я. — Выбора нет.

Внутри все переворачивается. Я понимаю, о чем он, но так же я понимаю, что хуже, чем вернуться в лапы Коршунова или Ивара, быть просто не может. В любую передрягу, только не назад. Хотя тревога екает в душе. Буду внимательно смотреть, к кому сажусь. И сразу скажу, что не работаю.

Дядечка довозит меня до южной окраины города. Позади осталось автобусное депо, куда возвращается городской транспорт. Мы останавливаемся возле развязки на кольцевую и дальше в другой город.

— Всё. Дальше не поеду, — произносит водитель, не поворачиваясь.

— Спасибо, — отвечаю я, вылезая из машины.

Дверь хлопает, и Сергей Петрович тут же уезжает, оставляя меня одну на краю дороги. Я зябко кутаюсь в толстовку и оглядываюсь. Темно. Легковушки и грузовые машины проносятся мимо.

23

Я опасливо переминаюсь с ноги на ногу. Закусываю губу. Возможно, это мой единственный шанс, и больше никто не остановится. Вглядываюсь в лицо мужчины-водителя.

Доброе обычное лицо. На маньяка не похож.

Мучительно размышляю, пытаясь унять сомнения.

— Девочка, тебе ехать надо или что? — водитель, похоже, начинает терять терпение.

— Мне очень надо, — выдавливаю сипло. — Именно ехать. Я не работаю, если что.

— А я так и не подумал, — хмыкает мужчина и открывает дверь изнутри. — Забирайся. Куда везти?

Мне так волнительно, что ноги слабеют, но я хватаюсь за поручень, перебираю ногами по небольшой, в три ступеньки, лесенке, и забираюсь в кабину. Дверь захлопывается с тихим мягким звуком.

— Куда угодно, только подальше отсюда, — выдыхаю я наконец.

Водитель косится на меня с прищуром.

— Бежишь, значит? От закона или…

— Или, — перебиваю я. — От беззакония. От того, кому плевать на закон и правду.

Мне кажется, или плечи мужчины немного расслабляются. Вероятно, иметь дело с преступницей ему не слишком хотелось.

— До соседнего города могу довезти, — говорит водитель. — Двести пятьдесят километров отсюда. Часа через три будем там проезжать.

— Спасибо.

Неплохой для меня вариант. Ивар, конечно, влиятельный человек, но даже он не сможет прочесать все города в области.

Достаю из кармана толстовки сотовый, который дал мне доктор. К счастью, в нём есть интернет. Это сильно облегчает дело.

Доставать деньги и пересчитывать их при водителе, кажется, мне не самой лучшей затеей. Я не знаю, сколько там, времени посчитать не было. Хватит ли на номер в отеле? Не факт.

За окном темнеет. А через три часа будет уже поздний вечер. Не хотелось бы ночевать в незнакомом городе на улице.

Ищу в сети информацию о самых дешёвых хостелах. Интересно, туда пустят без паспорта? Листаю одно объявление за другим, всё больше впадая в уныние. По фотографиям помещения больше похожи на декорации к фильму ужасов. В таком месте не менее страшно ночевать, чем на улице. Вероятность нарваться на проблемы или грабёж, мне кажется, что на лавочке в парке, что в этих местах приблизительно равна.

А в приличном отеле обязательно попросят паспорт, которого у меня нет.

— Кризисные центры поищи, — подсказывает водитель, время от времени бросавший взгляды на экран моего телефона. — Там пару дней точно перекантоваться пустят, а дальше уже сама решишь.

Поднимаю на него озадаченный взгляд.

— Кризисные центры?

— Ну да. В таких обычно бабы от мужей-драчунов скрываются. Не слышала разве?

— Слышала.

Снова сосредотачиваюсь на телефоне. В общем-то, хорошая идея. Если туда пустят без документов, то и настоящее имя можно не называть.

Нахожу сайт организации «Мы с тобой», и пишу сообщение волонтёру. Ответ приходит очень быстро. Мне задают уточняющие вопросы. Уверяют, что примут без документов.

Облегчённо выдыхаю, откинувшись на спинку сидения. Прикрываю слипающиеся от слабости и усталости глаза. Какое это, оказывается, счастье, ощущать, что хотя бы в данную минуту твоей жизни ничего не угрожает.

А ещё не придётся ночевать на улице. Невиданная удача в моём положении.

Усмехаюсь своим мыслям, не открывая глаз.

Вчера я спала на шелковых простынях. Не глядя на сумму в чеке, расплачивалась в ресторане. А главное — чувствовала себя в полной и абсолютной безопасности, ведь находилась под защитой такого человека, как Ивар.

Рядом с моим мужем можно ничего не бояться. Кроме него, как оказалось. И теперь для меня ночлег в кризисном центре — невероятная радость.

У меня ничего не осталось. Только малыш под сердцем, о котором я и понятия не имела.

Я думала, что Ивар забрал у меня всё. Но я улизнула у него из-под носа вместе с самым дорогим, что только может быть — нашим малышом.

Это успокаивает, как ни странно. Самое ценное я всё-таки смогла уберечь. А этот предатель пусть дальше трахает кого попало и ищет крыс в фирме. Пусть хоть женится на этой Стелле. Они стоят друг друга.

Мне плевать.

От того места, где водитель может меня высадить, до кризисного центра приходится прилично пройти пешком.

Бреду по тёмным полупустым улицам, натянув на голову капюшон толстовки. Грею озябшие руки в карманах. Должно быть, со стороны я выгляжу бродяжкой. Редкие прохожие смотрят мимо меня или сквозь.

Это хорошо. Опускаю край капюшона пониже на лицо и радуюсь, что мешковатая одежда скрывает фигуру. Привлекать внимание в моих обстоятельствах крайне нежелательно.

У крыльца кризисного центра меня встречает женщина лет тридцати с короткой стрижкой и уверенным, но уставшим взглядом. Сразу видно человека, привыкшего помогать другим. Это откладывает отпечаток.

Мне очень хочется опереться на её уверенность. Хотя бы сегодня получить передышку и отдых.

Женщина представляется Жанной. Она ни слова не говорит о моём внешнем виде. Просто помогает подняться по ступенькам и заводит в помещение.

_______________

Жанна

Работник кризисного центра

24

Внутри центр похож на больницу или школу. Длинный коридор на весь этаж с рядом одинаковых дверей. Трескучая мигающая лампа на потолке, и зелёный линолеум на полу.

Одна из дверей открывается. В коридор выходит молодая женщина с грудным ребёнком на руках. Она мельком смотрит на нас и идёт дальше по своим делам. Из-за другой двери слышится детский плач, который быстро смолкает.

Не я одна в этом городе оказалась в трудном положении. Это тоже, как ни странно, успокаивает. Другие женщины справляются, и я справлюсь. Смогу защитить себя и своего ещё нерожденного малыша.

Жанна заводит меня в похожую на кабинет комнату для беседы. Правда, разговор выходит не слишком обстоятельный. Я не называю своего имени и деталей того, что со мной произошло, не выдаю.

Боюсь, что меня сочтут преступницей и не захотят помогать, а то и вообще сдадут в полицию. Или испугаются связываться с таким влиятельным человеком, как Корнев.

Говорю, что меня зовут Лизой. В общих чертах объясняю, что скрываюсь от мужа, который грозился убить. Даже о своём деликатном положении не упоминаю.

Может, и стоило бы, но я не могу себя заставить. Что-то внутри требует молчать. Почему-то безопаснее кажется скрывать. Будто это может как-то уберечь моего малыша.

Жанна хмурится. Ей не нравится, что я совсем не отвечаю на её вопросы. Но она явно профессионал своего дела. Ведёт себя деликатно и доброжелательно.

— Хватит на сегодня разговоров, — говорит она, — завтра подумаем вместе, как тебе быть дальше, а сейчас уже поздно.

Практически за руку Жанна ведёт меня в другую комнату, которая оказывается кухней. Вдоль стены стоят несколько газовых плит и монотонно гудящих холодильников. В центре — столы, застеленные клеёнчатыми скатертями.

Жанна усаживает меня за стол. Из стоящей на плите большой алюминиевой кастрюли черпаком переливает порцию супа в тарелку. Ставит её передо мной. Из шкафчика над плитой достаёт целлофановый пакет с чёрным хлебом.

К горлу подступает тошнота. Я совсем не чувствую голода, хотя последний раз ела вчера днём.

— Из-за стресса голода не чувствуешь, но есть всё равно надо, — назидательно говорит Жанна.

Берёт мою ладонь и вкладывает в неё ложку.

Киваю.

Я ведь теперь не только за себя отвечаю. Есть нужно в любом случае, если хочу выносить ребёнка.

Отправляю в рот ложку тёплого супа и заставляю себя проглотить. Вкуса совсем не ощущаю.

— Молодец, — хвалит Жанна, — сразу видно, что ты боец.

Упрямо запихиваю в себя ещё несколько ложек супа под одобрительным взглядом Жанны.

Женщина отодвигает стул и садится за стол напротив меня.

— Знаешь, — серьёзно говорит она, — ты ведь можешь написать на него заявление. Ты вроде не избита, но если он угрожал убийством, то мы заставим полицию подключиться.

Трясу головой. Сама не понимаю, как это происходит, но через секунду глаза наполняются слезами, и я начинаю реветь. Будто платину прорывает. Через силу проглатываю ещё ложку супа, шмыгая носом.

Я сбежала от Ивара и его цепного пса Коршунова. Без денег, вещей и документов уехала на попутке в другой город. Не представляю, что будет дальше.

Да ещё и беременна! Я, между прочим, мечтала об этом. Думала, как счастливы мы будет с Иваром стать родителями. И что теперь?

Я даже маме не могу позвонить. И приехать к ней не могу.

Что мне делать? Как оправдаться перед тем, кому, возможно, и не интересно, виновата ли я на самом деле. Мой брак оказался иллюзией. Ивар не любил меня, у него были другие женщины. Очень может быть, что ему надоело быть женатым. А тут так удобно — жена оказалась предательницей. Можно избавиться от неё, и дело с концом. Зачем разбираться?

Никогда не прощу ему того, что так легко поверил в эту подставу. И измены не прощу. И того, что отдал меня Коршунову.

Я держалась весь день. Боролась за свою жизнь. Но сейчас, оказавшись в безопасном месте, сил сдерживать накопившуюся боль не осталось.

Как Ивар мог так со мной поступить?! Я ведь люблю его! Любила…

— Вот вам и боец, — сквозь всхлипы произношу я.

Мне очень стыдно за свою слабость. Кажется, что я не имею на неё права.

Жанна тянется через стол и мягко сжимает моё плечо.

— Ты боец, не сомневайся. Я не первый день тут работаю, и многое видела. Слёзы — это нормально. Не вини себя за них. Потом они высохнут. Главное — не сдаваться, и жизнь обязательно наладится.

Сжимаю в пальцах ложку.

— Я не сдамся.

Это исключено. Я должна уберечь нашего ребёнка от слепой мести Ивара. Неважно какой силой обладает муж. Я буду сильнее, хитрее и изворотливее.

Когда-нибудь я вернусь и докажу, что не виновата. Обелю своё имя.

Но не сейчас. Ставить на кон жизнь своего ещё не рождённого ребёнка я не готова.

***

Дорогие читатели, приглашаем вас в историю Алисы Роса "Измена. Нам (не) по пути"

https://litnet.com/shrt/l7o2

— Ты не должна была узнать, — сурово выговаривает Алексей, снимая с себя помощницу.
— Но узнала, — отвечаю невозмутимо, хотя внутри выгораю дотла. — Закончишь, собирай вещи и убирайся.
— Я никуда не поеду и тебя не отпущу! — произносит подлец. — До выборов ты будешь изображать любящую женушку и поддерживать меня на всех интервью.
Мой муж баллотируется в губернаторы. До выборов ему нужна семья. Что ж, он еще пожалеет, что вовремя не дал мне развод.

Читать: https://litnet.com/shrt/l7C2

25

После того как моя тарелка пустеет, Жанна отводит меня в комнату, где можно переночевать. У противоположных стен стоят две кровати с тумбочками. Под окном потёртый письменный стол. У двери небольшой старенький шкаф с лакированными дверцами.

Вторая кровать пуста. Сегодня я буду ночевать в одиночестве.

Когда Жанна уходит, ложусь на заправленную кровать в одежде и кедах. Долго смотрю в потолок.

Раздеваться страшно. Мне всё ещё кажется, что Ивар или его люди могут в любую минуту ворваться сюда, и тогда снова нужно будет бежать.

Встаю и проверяю, открывается ли окно. Это похоже на паранойю, но я хочу быть уверена, что если услышу за дверью пугающий меня шум, то смогу выбраться на улицу через окно.

Поворачиваю пластиковую ручку стеклопакета и тяну на себя. Выдыхаю с облегчением, когда рама поддаётся.

Закрываю окно и возвращаюсь на кровать. Ложусь набок и поджимаю ноги к животу. Обхватываю колени руками.

Ивар…

Мне больно даже думать о муже. Сердце на куски рвёт.

Зачем?! Зачем я встретила этого человека? Зачем полюбила его? Заворожилась его внутренней силой, не думая, что когда-нибудь эта сила сломает мою жизнь. Перемелет меня в щепки.

Я долго лежу в напряжении без сна. Приказываю телу расслабиться и отдохнуть, но оно не слушается.

Стараюсь не думать о Корневе, и о будущем тоже. Иначе снова начну реветь белугой.

Просовываю ладонь под кофту и прижимаю её к абсолютно плоскому животу. Буду думать о том, что во мне растёт ребёнок. Я хочу, чтобы он родился. Хочу любить его и заботиться о нём.

Удивительно, насколько это сильное чувство. Оно греет и даёт силы. Удерживает на краю пропасти, в которую попытался столкнуть меня муж.

Просыпаюсь на следующий день к обеду. В комнату пробираются лучи солнца, просочившиеся сквозь крону громадных деревьев за окном. Пахнет старой тканью и спертым воздухом.

Лежу ещё какое-то время, пытаясь осознать, где нахожусь. На грудь будто бетонная плита давит.

Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Жанна.

— О, проснулась, наша принцесса! — жизнерадостно говорит она.

Сажусь на кровати. Тру лицо ладонями, разгоняя сонливость.

— Почему принцесса? — спрашиваю я.

Мне кажется, я выгляжу как бродяжка. Какая ещё принцесса? Или это намёк на капризность? Так я вроде не давала повода.

Жанна хмыкает.

— Ну, может, шмотки на тебе и с чужого плеча, но глаз у меня намётанный. Красивая ты слишком. Как с обложки журнала. Волосы такие блестящие, будто в салоне красоты живёшь. А главное — брюлики.

Жанна указывает пальцем на мои уши.

— Лучше сними серёжки и кольца с пальцев, — добавляет она. — Они просто кричат о том, что ты не из простых.

Мысленно хлопаю себя по лбу. Я и не подумала об этом. Не до того было. На мне небольшие аккуратные серьги, обручальное и помолвочное кольцо. Ничего особенного. Но Жанна права, разбирающийся человек сразу поймёт, что стоят они неприлично дорого. Ивар никогда не скупился на подарки.

Стягиваю с себя украшения и прячу их в карман.

— Отлично, — Жанна демонстрирует мне кулак с большим пальцем, поднятым вверх. — А теперь пошли завтракать.

На этот раз в кухне оказывается немало народа. Возле плит стоят женщины. За столом сидят несколько ребятишек разных возрастов.

Кто-то мрачен и замкнут. Кто-то бодр и деятелен. Я исподтишка рассматриваю женщин, попавших в схожую со мной ситуацию. Думали ли они о том, что когда-нибудь окажутся здесь? Я — точно нет.

Чувствую себя гораздо лучше, чем вчера. А после чашки горячего чая и яичницы так и вовсе ощущаю прилив сил.

Фоном работает телевизор, висящий на стене. Кто-то смотрит новости. Это создаёт ощущение обыденности. Жизнь продолжается. Мир вокруг не рухнул. Просто переживи свою драму и двигайся дальше.

— Спасибо, что помогли мне, — говорю я Жанне.

Она кивает.

— Теперь нужно восстановить твои документы, Лиза, — Жанна достаёт блокнот и ручку. — Назови, пожалуйста, своё полное имя.

Опускаю глаза.

— Меня зовут Лизой… Лизой Ивановной Барановой.

Жанна не торопится записывать. Она кладёт ручку на стол возле блокнота.

— Ты можешь не бояться, — мягко говорит она. — Никто не узнает, где ты находишься. С документами жить проще, чем без них, согласна?

Поднимаю на неё неуверенный взгляд. Сказать или нет? Боюсь, если попытаюсь официально восстановить паспорт, Ивару тут же станет об этом известно.

Кто-то делает звук на телевизоре громче.

— Жена столичного миллионера оказалась опасной преступницей и мошенницей, — сообщает ведущая новостей. — Вторые сутки её разыскивает полиция по обвинению в хищении денежных средств в особо крупных размерах. Но и муж не стал стоять в стороне. На камеру журналисту он пообещал, что заплатит миллион рублей тому, кто поможет узнать, где находится его сбежавшая жена. Лилия Максимовна Корнева, красавица двадцати семи лет от роду жила словно в сказке. Чего же ей не хватало? Наш специальный корреспондент разобрался в этом вопросе…

Несколько женщин оборачиваются на нас с Жанной. На экране висит пара моих фотографий.

Очень хочется натянуть на голову капюшон, но это выдаст меня с головой. Сижу, забыв, как дышать. Стискиваю зубы.

Одна из женщин наклоняется к соседке и шепчет:

— Похожа…

Безопасное место вмиг перестаёт быть таковым.

Хочется застонать в голос. Ивар достал меня даже тут!

— Дорогие мои, мы тут ни о ком не болтаем, да ведь? — Жанна встаёт и берёт меня за руку. — Где вы тут жену миллиардера, сбежавшую с особо крупной суммой денежных средств, увидели? Я лично такой не вижу. Тема закрыта.

Жанна тянет меня за руку, и мы вместе выходим из кухни. Слышу шепотки за спиной.

— Вот что я тебе скажу… Лиза, — Жанна смотрит на меня строго. — Здесь тебе оставаться теперь нельзя. Хотелось бы верить, что не сдадут, но увы, я слишком давно работаю с людьми. Миллион — это внушительная сумма для простого человека. Боюсь, кто-нибудь из слышавших этот репортаж на кухне, сообщит твоему мужу, где тебя искать, уже сегодня.

26. Спустя два месяца. 

Два месяца, как я работаю в небольшом кафе официанткой. Оно называется «Пиво и люди». Тихое уютное местечко на восемь столиков с большой блестящей барной стойкой и плохой вентиляцией.

Дни сливаются в однообразный ритм: утро — работа, вечер — усталость, ночи — бессонница. Иногда мне кажется, что так и должно быть. Что моя старая жизнь — это нечто далёкое, почти выдуманное. Я теперь просто Лиза Баранова, официантка в небольшом кафе «Пиво и люди»

Владеет этой забегаловкой Арсен — мужчина средних лет. На первый взгляд — нормальный. Не грубит, не лапает девчонок за задницы, не орёт. Исправно платит, хоть и мало. Но иногда во взгляде проскальзывает что-то хищное, оценивающее. Будто он смотрит не на работницу, а на возможную сделку, которую можно провернуть в будущем.

Два месяца назад я продала ему свои серьги и кольца. За копейки.

— Ты понимаешь, что продешевила? — лениво спросил он, перебирая в пальцах моё обручальное кольцо.

— Я понимаю, что они слишком редкие, — ответила я со знанием дела. — Так что лучше не продавай их в ближайшие десять лет.

— Ты меня пугаешь, Лиза, — Арсен спрятал мои бриллианты в карман тертых джинсов.

— Лучше не сдавай перекупам. Узнают, — добавила я для верности. — Мой найдёт их. И тебя по ним найдёт.

Арсен послушал меня и, наверное, спрятал драгоценности или подарил, поскольку я уже девятую неделю живу на одном месте. Ивар пока меня не нашел.

Сентябрьский ветер гонит листья по земле, накрапывает легкий дождик. Наклевываются сумерки, время — пять вечера. Занято всего три столика, и я с ними полностью справляюсь, хотя порхание с подносом по залу уже не дается так легко, как раньше.

Со звоном колокольчика открывается дверь, и в кафе входит Жанна. Она втыкает зонт-трость в корзинку для зонтов и, раскинув руки в приветственных обнимашках, направляется ко мне. Я отвечаю ей немного смущенно, я все же на работе.

Мы с ней подружились. Вдвоём легче хранить секреты. Она мне до сих пор помогает, хотя чаще мы встречаемся все же поговорить как подруги. Жанна вынимает ноутбук и какое-то время работает, подключившись к вайфаю кафе.

Вскоре остается только один столик, и Жанна говорит мне:

— Ты слишком много работаешь, Лиза, Арсен платит несправедливо мало, — говорит она, когда я приношу ей очередной чай. — Вот, глянь!

Она поворачивает ко мне ноутбук, на экране которого сайт поиска вакансий.

— Мы уже говорили, без документов я не устроюсь, — отвечаю сдержанно. — Арсен платит, и на том спасибо.

— Нет. Спасибо — это когда платят по-человечески, — назидательно произносит Жанна.

Она выпивает чай и идёт прямо к Арсену, который по обыкновению стоит за стойкой вместо бармена. Я напрягаюсь, но не успеваю её остановить.

— Арсен, — спокойно, но твёрдо говорит Жанна, опираясь ладонями на стойку. — Ты эксплуатируешь Лизу. Ты платишь Лизе сущие копейки! Официантка должна зарабатывать в два раза больше!

— Официантка с паспортом. — Арсен равнодушно вытирает руки о полотенце. — Лиза нелегалка. Если я её уволю, кто её возьмёт? Мне спасибо сказать должна.

— Торгаш ты, а не человек, — шипит Жанна.

— А я и не скрываю, — невозмутимо парирует хозяин.

Я стою чуть поодаль, опустив голову. Мне страшно. Я не хочу, чтобы он на неё разозлился, не хочу, чтобы у меня отобрали единственное место работы.

— Лиза, твоя подружайка считает, что ты стоишь дороже, — бросает Арсен, глядя прямо на меня.

— Я всем довольна, Арсен, — произношу я, выделывая на лице улыбку.

Жанна недовольно хмыкает, но больше ничего не говорит.

Сегодня был и без того тяжелый день, а скоро вечерние придут, зал заполнится людьми. Ко мне в помощь выйдет ещё одна официантка, и Арсен примется разносить заказы, но это не снимает с меня всей нагрузки.

Жанна сидит за столиком весь вечер, когда начинается наплыв, к ней за столик подсаживается мужчина, с которым она явно знакома. Похоже, она решила расслабиться в конце недели.

Я ношусь по залу как угорелая. Вторая девушка впахивает не меньше, вдвоем мы кое-как успеваем охватить весь поток заказов и пожеланий. И вдруг мне становится нехорошо. Мутится в голове, картинка плывет. Ощущение, что желудок ползет вверх.
Я хватаю потертое пальто из секонда и выбегаю на улицу. Там сгибаюсь пополам, опираясь на стену. Дышу.

Прохладный ветер забирается в ворот, пробирает до костей.

— Лиля!

Жанна догоняет меня, кладёт руку мне на плечо. Я вздрагиваю.

— Я хотела поговорить с тобой о… документах.

Я медленно поднимаю голову. И по моему лоснящемуся от испарины лицу она все понимает.

— Ты беременна, да?

Я напрягаюсь, но ответить не могу. Ещё слишком сильно мутит. Я только тяжело дышу.

— Почему ты не сказала?

Я молчу, кусая губу.

— Лиля?

— Боялась.

— Чего?

Я отворачиваюсь.

— Что не поможете. Что посчитаете меня слишком большой проблемой и обузой.

Жанна делает шаг ближе.

— Ты всем перестала доверять, да?

Я качаю головой.

— Не все такие, как твой муж.

— Я знаю, просто… — мой голос срывается. — Я так его любила…

От ощущения жуткого вероломства, с которым Ивар разрушил мою любовь, становится очень-очень больно. Остро колет за грудиной, щиплет в переносице. Я полюбила, я доверилась, а он… угрожал мне пистолетом, вручил изуверу-Коршунову! Это слишком жестоко для одной жизни. Для одной души. В глазах собираются горючие слезы и начинают обильно течь по щекам.

Слёзы текут по щекам, я даже не пытаюсь их сдерживать. Жанна мягко обнимает меня, прижимает к себе, тихо гладит по спине. Её тепло успокаивает.

— Ну всё, хватит. Всё будет хорошо, — шепчет она. — Лиля, тебе нужно обследование. Без документов — это сложно, но я организую.

Я киваю.

— И нужно думать, что делать дальше. Ты не можешь рожать ребёнка подпольно. Без документов тебя отвезут в инфекционный роддом к бомжам.

27

Моё тело реагирует быстрее, чем голова. Я резко приседаю за стойкой, будто что-то уронила. В ушах от страха учащенно стучит сердце.

— Ты чего там? — недоверчиво спрашивает Арсен, сквозь зубы выпуская дым сигареты.

— Туфелька… — из-за стойки отвечаю я, склонившись над ногой и притворяясь, будто что-то поправляю.

Ноги ватные, ладони липкие. Я не могу, не могу туда выйти.

— Лиза, я тебе не благотворительность устраиваю, — голос Арсена становится грубым, низким, опасным. — Если ты тут работаешь, то работай. За что я тебе плачу?

Я сжимаюсь. Вот дерьмо. Арсен может смекнуть, что я кого-то боюсь. Это козырь. Большой. Как бы он не решил, что может меня этим шантажировать… Или и того, сдать Ивару.

— Иди, принимай заказ, или уволю! — рявкает он, больше не скрывая раздражение.

Я зажмуриваюсь, заставляя себя подняться. Сглатываю комок в горле и выпрямляюсь, поправляя фартук.

Мужчины уже заняли столик в самом углу.

Ты справишься. Главное — не показывай страх.

Шаг. Ещё один. С каждым новым движением кажется, что ноги превращаются в бетонные столбы. Я вижу их силуэты. Один из мужчин сидит вполоборота ко мне, и моё сердце делает оглушительный бух!

Ивар.

Нет. Не может быть. Но так похож. Те же широкие плечи, та же посадка головы, почти те же жесты…

Я ощущаю, как из груди уходит воздух. Всё моё тело сопротивляется тому, чтобы приблизиться. Повернись. Господи, пожалуйста, не будь это ты…

Но я уже подошла. Стою рядом со столом. Руки дрожат, когда я достаю блокнот.

— Добрый вечер… — голос срывается.

Мужчина поворачивает голову и смотрит на меня.

Я в ступоре. Это не Ивар. Похож, но нет.

Мужчина начинает называть, что будет есть, а я не слышу. Сердце стучит под шеей, в ушах шум. Тело махом расслабляется, приходится схватиться за столик, чтобы не упасть.

— Ты чего, зависла? — мужчина добродушно улыбается.

— Повт-торите, пожа-алуйста… — выдыхаю я, всё ещё заикаясь.

На этот раз меня пронесло. Это был не Ивар. Не представляю, что со мной случится, если я столкнусь с ним самим.

С момента той встречи с псевдо-Иваром проходит три недели, которые даются мне огромной кровью. Я плохо сплю, мне снятся кошмары. Снится, что я снова в доме Ивара, заперта в спальне или в подвале, или на мансарде, и Коршунов стоит в дверях, сжимая в руках свой ремень.

Но хуже всего — сны, где Ивар смотрит на меня с любовью. Где я всё ещё его жена. Они на клочки рвут душу, причиняя невыносимую горькую боль.

После таких снов я просыпаюсь с бешеным сердцебиением, смотрю в потолок и убеждаю себя, что все кончено. Иначе иррациональная надежда сожрет меня заживо.

Сегодня у меня прием у гениколога. Жанна сдержала обещание. Договорилась о приёме в частной клинике. На своё имя, но за мои деньги. Осмотр стоит дорого, но у меня нет выбора.

Я лежу на кушетке, когда врач достаёт допплер.

— Хотите услышать?

Я киваю, и звук сердцебиения младенца наполняет комнату тихим, но отчётливым тук-тук-тук-тук.

Первая накатившая волна радости сменяется лавиной тревоги.

Этот ребёнок настоящий. Он живёт внутри меня. Он будет расти. И однажды его придется родить.

Видимо, мои мысли отражаются на лице.

— Всё хорошо? — спрашивает врач.

Я не знаю, что ответить. Нелепо съезжаю, но ощущаю, что времени на обустройство остается все меньше. А кольцо вокруг моей шеи сжимается. Мне придется как-то раздобыть документы, чтобы родить по-человечески, а как это сделать, чтобы Ивар меня не выследил — ума не приложу.

На следующей неделе мне достается мало смен, и в свою последнюю вечером я слышу, как Софа, вторая официантка, болтает по телефону.

— Да, представляешь? В загородном ресторане «Весна-Лето» будет бизнес-мероприятие. Сами большие шишки приедут!

Когда она вешает трубку, я подхожу ближе.

— О чём мероприятие?

Софа устало закатывает глаза.

— Чего тебе?

— Можно мне тоже? — спрашиваю с просящей интонацией.

Она недоверчиво оглядывает меня.

— Ты серьёзно? Лиза, там работать не присесть, сутки почти бегать придётся. Ты сдохнешь.

— Я справлюсь.

Я знаю, что будет тяжело, но мне нужны деньги. Прием врача истрепал мои резервы. Это мероприятие — считай, последняя возможность заработать. Потом станет сложнее. Живот растёт. Скоро я вообще не смогу работать.

Софа пожимает плечами.

— Твоё дело, короче…

Она рассказывает мне, что мероприятие состоится через два дня. В дорогом пригородном ресторане соберется московская бизнес-элита из строительной сферы. У меня сердце тревожно ёкает — у Ивара девелоперский бизнес. Он вполне может оказаться там. Но… мне есть будет нечего, если я пропущу этот шанс.

Через два дня я с рюкзачком, в котором лежат легкие летние балетки на сменку, мерзну на остановке в ожидании развозки вместе с Софой и другими такими же желающими разово подзаработать.

Вскоре подъезжает новенький белый Мерседес Транспортер, из кабины выходит мужчина в костюме и с галстуком-бабочкой и зачитывает список фамилий. Названные подходят, показывают паспорт и проходят в салон.

И тут у меня все не слава богу! Подхожу к мужчине с бешено колотящимся сердцем.

— Документы? — спрашивает он уже привычно, буднично.

— Нет… Я не взяла паспорт… — мямлю, ощущая, как холодеет спина. Я надеялась проскочить.

Софа неожиданно заступается.

— Я за неё ручаюсь. Она со мной.

Охранник смотрит на неё, потом на меня.

— Без документов нельзя.

— Да ладно тебе, ты же знаешь, как оно бывает! — Софа говорит так просто, что даже я теряюсь. — Человек просто потерял бумажки, что теперь — без работы остаться? Я в ответе за неё.

Мужчина ещё раз бросает на меня взгляд, но в конце концов кивает.

— Проходите.

Я пробираюсь в автобус, стараясь скрыть трясущиеся руки. На мероприятии могут быть люди Ивара и он сам. Но выбора нет.

28

Я не дышу.

Тело перестаёт подчиняться, ноги становятся деревянными. Сердце отчаянно ускоряется до критической скорости, неровно отбивая свою дрожащую мелодию.

Он меня увидел.

Я резко разворачиваюсь, на автопилоте вылавливаю взглядом первый попавшийся выход и бегу туда.

Я не должна здесь быть.

Залетаю в узкий и тёмный боковой коридор. Скорее техническое помещение, чем место для гостей. Отсюда видно зал, но меня саму не видно.

Я сползаю по холодной стене на корточки, тяжело дыша.

Он не может меня поймать.

Я исчезла из его жизни. Я не должна существовать для него.

Но в следующую секунду из зала доносится его голос.

— Где она?!

Я вздрагиваю.

Голос Ивара хлёсткий, громовой, полный бешенства и… боли. Он порывистыми шагами расхаживает между столиками, высматривая меня.

— Где ты, Лиля?!

Гул голосов гостей стихает. Все замирают.

— Я тебя видел! — его голос уже хрипит. — Ты издеваешься надо мной?! Ты прячешься?

Я жмусь к стене, словно пытаюсь в ней раствориться.

— Где она?! — Ивар хватается за случайного мужчину, встряхивает его так, что у того сбивается дыхание.

По залу прокатывается волна напряжения. Люди начинают испуганно шептаться.

— Ты её видел?! Говори!

Мужчина бледнеет и отрицательно мотает головой.

Ивар его отпускает.

— Она здесь была! — рычит он, оглядываясь, раздирая пространство яростным взглядом.

Я боюсь даже шевельнуться.

К Ивару поспешно подходит Макар.

— Тебе показалось, Ивар, — твёрдо говорит он, хватая мужа за плечо, его голос в повисшей тишине звучит громко и повелительно. — Ты сам знаешь, что этого не может быть.

— Я её видел.

— Ты хочешь её видеть, — Макар смягчается. — Ты себя накручиваешь.

— Я не сумасшедший!

Ивар вырывается, чуть не сбивает стол, хищно окидывает взглядом официанток.

— Ты! — он резко хватает одну из них за локоть, разворачивает к себе, заглядывает в лицо.

Девушка вскрикивает, испуганно пытается отстраниться.

— Ты видела её?!

— Н-нет! — запинается она, дрожа.

Я с ужасом наблюдаю за ним.

Он обезумел.

Такого Ивара я никогда не видела. Он поворачивается и направляется к бару.

— Дайте списки официантов! — кричит он. — Немедленно!

Менеджер спокойно выносит ему листы. Господи, хорошо, что меня там нет! Точнее, есть Лиза Баранова, которая даже не подтвердила свой приезд паспортом.

Я прижимаю ладони к животу, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

Он меня не найдёт в списках.

Меня здесь официально нет.

Но это его не останавливает.

Макар делает попытку его удержать, но Ивар его отталкивает.

— Если она здесь была, я её найду.

Макар оборачивается к бармену.

— Сто текилы в рокс. Быстро, — доносится до меня приглушенно.

— Выпей. Сейчас, Ивар! — Макар вкладывает первый бокал в руку Ивара. Муж пьёт, даже не глядя, жадно, одним глотком.

Алкоголь немного его успокаивает.

Я дрожу, не могу отвести взгляд.

Сердце разлетается в дребезги. Кажется, Ивар болезненно переживает мою пропажу. Да, только вот, если найдет, больно будет уже мне.

Внезапно я ощущаю несильный удар изнутри.

Толчок.

Ребёнок. Ребенок толкнулся!

Я ошеломлённо прикладываю руку к животу. На лице сама собой появляется улыбка, а к глазам подкрадываются слезы.

Он впервые пошевелился.

Я замираю, за грудиной остро колет ощущение, что что-то окончательно изменилось.

Я не могу здесь оставаться. Я должна бежать. Ивар ведь не успокоится и обшарит тут все.

Слёзы сами катятся по щекам. Бесславно закончилась моя денежная вылазка. Вряд ли мне заплатят. Да и Софа будет в бешенстве.

Я направляюсь на кухню, к заднему выходу из ресторана. Бегу. Спасаю себя и малыша. Да. Это моя главная задача.

На кухне вкусно пахнет, поваров тут штук десять, и они загораживают узкие проходы. К счастью, никто меня не останавливает. Ноги едва держат, но мне нужно убраться отсюда.

Я толкаю дверь, выбегаю наружу. Вдоль задней стены здания крадусь к ограде. Здесь изнутри меня не увидеть, даже если подойти вплотную к окну.

И в этот момент над моей головой разбивается стекло, а на траву чуть подальше приземляется тяжелая металлическая статуэтка.

Изнутри раздается голос Ивара:

— Я найду тебя, где бы ты ни была!

Нет, он не мог знать, что я тут. Это просто совпадение. Злые шутки судьбы. Я призываю на помощь все свои резервы, чтобы сохранить самообладание.

— Если ты умерла, то я достану тебя с того света! — снова кричит Ивар.

Я стою под окном как вкопаная. Он не узнает, если не увидит.

— Я достану тебя с того света, чтобы собственноручно убить, Лиля! — на этот раз голос Ивара звучит прямо у меня над головой, и я вжимаюсь в стену. Похоже, он подошел к окну.

Сердце оглушительно стучит в ушах. Нет. Он не знает, что я прячусь буквально у него под носом. Это просто совпадение. Сейчас он отойдет, а я… сбегу. Снова.

Вскоре из окна начинает литься легкая джазовая музыка. Похоже, Макар таки утихомирил моего мужа.

Ты не сможешь убить меня, Ивар, потому что уже сделал это. Та Лиля, которую ты знал, уже мертва. Ее больше нет.

29

Мне удается сбежать. Я прокрадываюсь к трассе, там ловлю попутку и, доехав до квартиры, прошу дождаться, чтобы вручить водителю деньги, но когда спускаюсь к подъезду, машины уже нет. Испугался что ли? Или решил сделать доброе дело? Я пожимаю плечами и возвращаюсь в квартиру. Долго стою под прохладным душем, пытаясь прийти в себя. Я была на волосок от гибели. И мне кажется, не в переносном смысле. Если Ивар меня найдет, то наверняка убьет. И ни на что не посмотрит.

В мучительной, но необходимой обыденности проходят еще два месяца.
Я работаю. Живу. Готовлюсь стать матерью.

С каждым днем живот растёт всё больше, и теперь его не скрыть под мешковатой одеждой. Иногда, когда я лежу ночью в темноте, я глажу через одеяло округлившийся бугор, и малыш отвечает мне легкими толчками. Он уже любит меня. Безусловно. Просто потому что я есть.

Скрининг УЗИ показал, что будет мальчик. Наверное, я счастлива. Хотя пол неважен, на самом деле. Я просто счастлива, что у меня будет малыш. Я бы хотела назвать его Назаром. Красивое и сильное имя.

Я купила Назару несколько вещичек. Лишних денег по-прежнему нет, так что вышло совсем немного, только самое необходимое — комбинезон, маленькую шапочку, пинетки и рукавички, чтобы он себя не поцарапал. Так советовали на форумах мам, которые я читаю.

Иногда держу эти крохотные рукавички в руках и представляю, как мое сокровище появится на свет.

Но прошлое не уходит. Оно дышит мне в спину, будто я просто играю в новую жизнь, а на самом деле живу в чужой.

Софа долго обижалась после моего самовольного бегства с мероприятия.
На следующий же день она врывается в подсобку, где я переодеваюсь.

— Ты меня просто подставила! Пусть хоть убивают, ты должна была доработать до конца!
— Прости… — я устало сжимаю пальцы на фартуке, который в этот момент надеваю. — Я правда… не могла остаться.
— Не могла остаться? — Софа складывает руки на груди, её тёмные глаза сверкают подозрением. — Ты же знала, что мне из-за тебя от организаторов влетит! Я за тебя поручилась!
— Я знаю.
— Так объясни, какого чёрта ты просто исчезла?!
Я молчу. Не могу сказать ей всю правду.
В итоге в ход идут деньги. Половину своей зарплаты за эту неделю я просто молча кладу ей в карман куртки в раздевалке.
Софа, конечно, возмущается, обнаружив, но деньги не возвращает.

— Ну ты, конечно, стерва… — ворчит она через два дня. — Но спасибо.

На этом конфликт закрывается.

Я уже не та, что сбежала ночью из дома мужа.

Фигура изменилась. Тело больше не принадлежит только мне.

Я смотрю в зеркало и почти не узнаю себя.

Живот заметно округлился. Кожа натянулась, стала чувствительнее, порой кажется, что даже воздух, касаясь её, оставляет след.

Грудь налилась и отяжелела, движения стали плавнее, осторожнее — не потому, что я заставляю себя, просто так хочет мое тело.

Ловлю новые ощущения.

Иногда я засыпаю, а внутри что-то мягко шевелится, заставляя меня замереть и улыбнуться в темноте.

Иногда малыш толкается, и это не резкие удары, а легкие, неуверенные касания. Словно он тоже привыкает ко мне, как я — к нему.

Но есть и другое.

Когда я долго хожу или работаю на ногах, спина ноет. Это тупая, тянущая боль в пояснице, которая сверлит мозг и не дает расслабиться.

Иногда ноги отекают так, что мягкие рабочие балетки жмут. Добравшись до кровати, я ложусь, приподнимаю их повыше, но легче становится не сразу.

Тело кажется чужим, но в этом есть и странная магия. Прямо сейчас мой организм усиленно работает над созданием нового, совершенно отдельного от меня человека. Я не одна. Уже не одна.

Эта мысль даёт силы действовать и не опускать руки, хотя тревог с каждым днем становится все больше. Мне рожать через три месяца, а где, как, что писать в документах — я не знаю.

Факт остается фактом: внутри меня растет жизнь. И я буду защищать её любой ценой.

Сегодня обычная смена. Я уже привыкла к рутине, к тому, что всё идёт по накатанной.

Но Арсен сегодня удивительно добр.

— Ладно, посиди за стойкой, устала ведь, — неожиданно говорит он, когда я протираю столы, и сам берет в руки тряпку.
Я даже не сразу понимаю, что услышала.
— Спасибо, Арсен, — отвечаю я. В душе взвивается волнение.

За два месяца работы я выучила его повадки. Он бывает грубым, но не без причины. Может рявкнуть, может отругать за медлительность, но всегда держит дистанцию.

Сегодня он другой. Мягкий. Добрый. Слишком, и меня это напрягает..

Ближе к концу смены, когда я мою кофемашину, Арсен вдруг подходит вплотную. Встает за спиной.

Он вальяжно облокачивается на стойку, создавая иллюзию объятий вокруг меня.
— Лиза, — произносит он хрипловато. — Выходи за меня.

Я замираю. Даже перестаю тереть хромированный задник ниши под кружки.

— Что? — с опаской оглядываюсь на него через плечо.

— Ты же видишь, — его губы растягиваются в ленивой улыбке. — Я тебя не обижу. Всё у тебя будет. Я тебя и с дитем возьму. Воспитаем.

Голова гудит от внезапности.

Он говорит ровным тоном, без эмоций, будто предлагает деловую сделку. Но от этого не легче.

В памяти всплывает другой мужчина, который обещал мне почти то же самое. Говорил о том, что всё у меня будет. В любви признавался...

Ивар.
Тот же тон.
Та же уверенность.
Те же пустые слова.

Я не могу снова попасть в эту ловушку. Но съезжать надо помягче.

— Нет, Арсен. — Я качаю головой. — Ты хороший человек. И я не стану тебя подставлять. Отец ребенка…

— Уголовник он у тебя, что ли? — Арсен прищуривается.

Я вздрагиваю.
— Нет… наверное. — Отвожу взгляд. — Я уже не знаю. Но если он меня найдёт, не пожалеет никого. Ни меня. Ни того, кто будет рядом со мной.

Арсен оценивающе окидывает мою фигуру взглядом.

— Да что ты такое сделала, что он тебя ищет?

— Просто жила с ним.