Измена. Что ты наделал?!

Пролог

Маша

Тошнит. Душно. Воздуха не хватает. Вырываюсь из тесной, переполненной людьми гостиной на улицу.

Жадно глотаю воздух полной грудью. Да, вот так намного лучше. Кислород наполняет легкие, немного успокаивая бешено колотящееся сердце.

Прохладный вечерний воздух приятно холодит кожу, немного успокаивает. Но внутри все равно бушует ураган. Издалека доносятся обрывки разговоров, смех. Шумный гомон гостей, которые, наверняка, все еще обсуждают мою перепалку со свекровью. Точнее, моя свекровь, Антонина Львовна, наверняка продолжает смаковать каждую деталь нашего конфликта, перемывая мне кости с особым удовольствием.

Внутри томится неприятный, липкий осадок после ее вечных упреков, язвительных замечаний, колких фраз, которые, словно занозы, впиваются в душу. Еще и с Сеней повздорили. Из-за нее, конечно же. Не так я представляла себе этот праздник - юбилей любимого, где в качестве главного подарка я приготовила ему новость о долгожданном пополнении. Но из-за длинного языка Антонины Львовны так ничего и не сказала.

Надо найти мужа и извиниться. Наверное, я была слишком резка. Гормоны играют, эмоции зашкаливают.

Вот когда он узнает, какой я сюрприз ему приготовила, сразу все обиды сойдут на нет! Уверена, любимый будет в восторге. Ведь скоро у нас родится наш драгоценный малыш…

Надо найти Арсения, вернуть за стол и, наконец, сообщить всем о нашей радостной новости. О том, что у нас скоро будет ребенок. Долгожданный ребенок!

Зная Сеньку, он, наверное, сидит где-нибудь в одиночестве на заднем дворе. Остывает. Дуется, как маленький. Прячется от всех.

Он всегда так делает, когда мы ссоримся. Уходит в себя, чтобы не разжигать конфликт еще сильнее. Да и я каюсь, перегнула палку. Как бы я ни относилась к Антонине Львовне, какая бы между нами ни была взаимная неприязнь, это же его мама. И он ее любит. Несмотря ни на что.

Ладно. Пойду поищу любимого. Сделаю первый шаг. Нужно помириться. Ради нас. Ради нашего будущего малыша.

Трава тихо шуршит под ногами. Наступаю на сухую ветку, она гулко хрустит, разрывая глухую тишину. Вздрагиваю.

Уже думаю крикнуть, чтобы пропавший муж скорее вышел из тени, как вдруг мой слух привлекают какие-то голоса. Приглушенные. Шепот. Смех.

Неприятное предчувствие сжимает сердце ледяной рукой. Так и хочется подойти ближе, чтобы четче расслышать. Почему-то возникает ощущение, что это может быть что-то важное. Что-то, что мне лучше не слышать.

Особенно, когда я различаю в этом неразборчивом гуле бархатный баритон мужа. По телефону что ли с кем-то болтает? В такой час? С кем?

Затем раздается женский смех. Звонкий, развязный. Чужой.

Нет.

Он… Он там не один. Сердце тревожно сжимается, словно ледяной обруч перехватывает дыхание. Иду ближе, тихонько, почти крадусь. Стараясь не шуметь. Не выдать своего присутствия.

В висках пульсирует, перед глазами мелькают мушки. Черт, чего я так распереживалась-то? Мне нельзя нервничать. Итак беременность сложная… А я накручиваю себя попусту. Глупые гормоны… Но сам факт, что мой Сеня сейчас уединился в обществе какой-то женщины, неприятно саднит изнутри. Ощущение, будто бы он нарочно… Прячется. От меня.

Ноги дрожат, колени подкашиваются. Слабость разливается по телу, подташнивает.

Маш, да успокойся! Включила тут ревнивицу. Мой Сеня не такой. Он любит меня. Он никогда бы… А в голову, несмотря на все мои уговоры, так или иначе лезут мысли всякие. Нехорошие такие. Неприятные. Злые.

Вот глупышка. Накрутила себя…

Подхожу к углу дома. Если пойду дальше, меня заметят. Пока не тороплюсь. Замираю в тени, прислушиваясь. Сердце выпрыгивает из груди.

В полумраке вижу силуэт любимого. Стоит ко мне спиной.

Со спущенными штанами…

— Тебе твоя вообще что ли не дает? — звонкий женский хохот пронзает сознание, словно острый нож. Замираю, словно меня ударили. Физически чувствую, как внутри становится очень-очень больно. Дышать трудно. Воздуха не хватает. Мир вокруг плывет, расплывается серыми пятнами.

Делаю еще полшага вперед. Ноги ватные, еле держат.

— Лер, заткнись и просто соси. Твой рот справляется с этим куда лучше, нежели с пустой болтовней.

Его голос… Хриплый, возбужденный. Незнакомый. Чужой. Голос предателя.

Напрягаю зрение, пытаясь развидеть хоть что-то сквозь пелену слез, и наблюдаю за тем, как бывшая девушка моего мужа, Лера, стоит на коленях перед ним и с особым, почти животным удовольствием наяривает его член, блаженно прикрыв глаза. Ее длинные светлые волосы рассыпаны по плечам, скрывая лицо. Слышно только мерзкое чмоканье.

А в моих глазах — слезы. Горячие, жгучие, как расплавленный свинец.

Они застилают все вокруг мутной, дрожащей пеленой. Боль, острая, невыносимая, разрывает грудь. Словно кто-то вонзил мне в сердце раскаленный нож и несколько раз провернул его там.

Мир рушится. Трещит по швам, разваливается на куски, как карточный домик.

В одну секунду его не стало. Все, во что я верила, все, на что надеялась, все, что любила… Исчезло. Растворилось в воздухе, как дым.

Сеня, как же так? Что ты наделал?!

Как ты мог? Как ты мог сделать это со мной? С нами?

Машинально прикладываю ладонь к животу, где растет мой малыш. Мой маленький секрет.

Наверное, даже к лучшему, что я не успела ничего рассказать предателю о беременности. Этот подонок не заслуживает знать об этом. Он не достоин быть отцом.

Не в силах больше наблюдать за этим страшным, отвратительным зрелищем, срываюсь с места и бегу. Бегу в пустоту… Прочь отсюда. Как можно скорее.

______________________________________

Дорогие читатели! Добро пожаловать на страницы моей новой, по-настоящему горячей и эмоциональной истории! ❤️

Приготовьтесь к захватывающему путешествию вместе с неидеальными героями, которым предстоит столкнуться с серьезными испытаниями. Финал будет справедливым – хэппи-энд ждет тех, кто его заслужит!❤️

Глава 1

Маша

Несколькими часами ранее

— На празднике будет твоя бывшая, — выпаливаю эту фразу прежде, чем успеваю подумать. Арсений бросает на меня косой взгляд, затем криво усмехается.

— Тебя это так сильно волнует? — муж сосредоточен на дороге, но я так или иначе замечаю его напряжение.

Черт, не стоило ничего говорить. На подсознательном уровне ощущаю, что мужа мой вопрос не привел в восторг. Подумает ещё, что я его ревную!

— Ты же знаешь, без тети Риммы ни один праздник не должен пройти.

— Вот только это ведь твой праздник. Твой день рождения, а не тети Риммы, — вновь не удерживаюсь от колкости. Черт! Маша, прикуси язык! Сегодня у твоего мужа день рождения. Тридцать пять лет, юбилей. И отмечаем мы его в доме у моей свекрови. Потому что ей так захотелось. И эта самая тетя Римма - её лучшая подруга и мать бывшей Арсения по совместительству. И так как мы с Антониной Львовной состоим в не очень хороших отношениях, то этот праздник будет для меня больше каторгой, нежели отдыхом. Обычно я более покладистая и спокойная, но гормоны дают о себе знать.

Не так давно я узнала, что у нас с Сеней будет малыш. Мы так долго этого ждали! Два с лишним года бесконечного ожидания, надежд и планов.

И вот оно, наконец заветные две полоски! Кто бы знал, чего мне стоило все эти полторы недели держать язык за зубами и ничего не говорить мужу. Решила, что будет очень символично сообщить о долгожданном пополнении именно в его день рождения, так сказать, самый главный сюрприз. Особенно хочу увидеть выражение лица Антонины Львовны, ведь она уже давно списала меня со счетов, решив, что я бесплодная и у нас с Сеней никогда не будет детей.

Арсений резко дает по газам, чем вырывает меня из раздумий. Смотрю на него, ошарашено хлопая глазами.

— Может мы не будем сейчас обсуждать эту тему?! Что ж тебе Лера с тетей Риммой покоя так не дают? Ну было у нас с Леркой, и что? Прошло уже пять лет! Пять гребаных лет, Маш! А женат я на тебе. Видишь разницу? — Сеня впирает в меня острый взгляд, от которого становится не по себе. Понимаю, почему он так злится.

Потому что все эти полторы недели, с тех пор, как я узнала о беременности, не подпускаю мужа к себе. Врач посоветовал пока избежать близости, да и зная напор мужа, боюсь, что это может спровоцировать выкидыш. Сеня у меня ненасытный в постели и иногда может переусердствовать, а я слишком долго ждала наступления беременности, чтобы подвергнуть её риску. Поэтому мужу придется на некоторое время, так сказать, затянуть поясок. Но ничего, ради этого стоит потерпеть! Ведь Арс мечтал о ребенке столько же, сколько и я.

— Ладно, прости. Я ляпнула, не подумав, — пытаюсь успокоить мужа и сгладить конфликт, не хочу ссориться в такой день. И пускай он пошел вовсе не так, как мне бы хотелось, но…

Да, изначально я хотела отметить праздник как положено, в ресторане. Но Антонина Львовна имеет большой вес в нашей семье. Она сразу заявила, что отмечать день рождения сына мы будем только у неё, мол, дом большой, места всем хватит. Арсений согласился. Он часто потакает матери, иногда мы ссоримся из-за этого. Но когда рядом с нами нет Антонины Львовны и её вечных советов да упреков, то живем мы, в целом, гармонично.

Ух, вытерпеть бы мне сегодняшний день. Толпу пьяных родственников и косые взгляды свекрови… Она у меня женщина такая, все что думает, то и говорит. Прямо и в лоб.

— Давай закроем эту тему, — фыркает муж, трогаясь с места.

Киваю в знак согласия, и оставшуюся дорогу мы едем молча. Но я, так или иначе, чувствую напряжение между нами. Почему Арс так завелся, едва я упомянула о его бывшей? Может, потому что он увидит её впервые спустя эти самые пять лет? Поэтому так нервничает? При этой мысли сердце тревожно сжимается, а внутри зарождается червячок сомнения. Ревность возникает неожиданно, я чувствую, как она начинает душить меня своими острыми когтями.

Сеня не так много рассказывал мне о Лере. Почти ничего. Вместо него это делала моя свекровь.

Каждый раз она прямым текстом говорит о том, что очень жалеет, что её сын женился на мне, а не на дочери её лучшей подруги, мол, она больше ему подходила. Уж почему Лера и Сеня расстались, никому так и не стало известно, причем даже Антонина Львовна ни разу не посвятила меня в этот вопрос.

Я думаю потому, что девушка уехала учиться, получать второе образование на другой конец страны, и Сеня попросту не выдержал отношений на расстоянии. А сегодня, получается, он увидит её впервые спустя пять лет, потому что девушка недавно окончила учебу с красным дипломом.

Этот немаловажный фактор я также узнала от Антонины Львовны. Куда уж мне, со своим синим дипломом колледжа, по сравнению с двумя оконченными магистратурами Леры и её отличительными знаниями.

Брр…

Что-то слишком много внимания уделяю этой особе. Я её даже не видела ни разу в жизни, а уже тихо презираю.

Едва подъезжаем к воротам дома и выходим из авто, как тут же из-за калитки выбегает свекровь, расцеловывая своего драгоценного сыночка.

— С днём рождения, Сенечка! — щебечет она, зацеловывая мужа в обе щеки.

— Здравствуйте, Антонина Львовна! — перебиваю их идиллию, держа в руках заранее приготовленные контейнеры с закусками. Хоть женщина и заверила меня, что она приготовит все сама, я заранее подготовилась, потому что уже знаю — она обязательно упрекнет меня в том, что я ничего не сделала. Знаю, уже не раз проходила через это.

Свекровь, в свою очередь, не обращая внимания на меня, тащит Арсения в сторону калитки.

— Там Лерочка приехала! Пошли скорее, поздороваешься!

И… Арс идет, бросая на меня такой взгляд, мол, не обращай внимания, это же мама.

А я так и стою, опешив от происходящего, держа в руках эти гребаные контейнеры. К горлу подступает тошнота. Причем от чего тошнит больше, пока не понимаю. От того, что внутри меня растет малыш, или от всей ситуации в целом.

Да уж, выдержать этот вечер будет гораздо сложнее, чем я думала.

Глава 2

Маша

Сердце бьется как бешеное, в груди неприятно колет. Стараюсь дышать ровно, но получается плохо. Наблюдаю за тем, как мой муж обнимается с этой девицей. Высокая, стройная, длинноногая блондинка с огромными голубыми глазами и пухлыми губами. На ней короткое облегающее платье шоколадного оттенка, которое подчеркивает все изгибы ее идеальной фигуры. Отмечаю про себя, что между нами есть некоторое сходство…

Этот факт заставляет сердце пропустить удар.

— Арсений, милый, как я рада тебя видеть! — щебечет блондинка, наконец отстраняясь от моего мужа. Меня же переполняет злость. Крепко сжимаю в руках контейнеры с закусками, почти до скрипа. Представляю мысленно, как я открываю один из них и надеваю прямо на голову этой выскочке.

— Лера! — восклицает Арсений, широко улыбаясь. — И я рад! Сколько лет, сколько зим!

Улыбается так ярко. Сияет весь как алмаз! И это та девушка, которую он, якобы, уже давно забыл!

Так и хочется закатить скандал, но не решаюсь, ведь вокруг куча народу. Потом…

Мы обязательно поговорим с Арсением потом. Наедине. Без лишних ушей и глаз.

— Держи, — Лера протягивает Арсению небольшую коробочку, перевязанную красной ленточкой. — Это тебе. На память.

— Что это? — спрашивает Арсений, принимая подарок.

— Потом откроешь и увидишь, — загадочно улыбается Лера. — Это связано с одним нашим… Общим воспоминанием.

У меня внутри все переворачивается. Какое еще «общее воспоминание»?

Что за подарки? Стараюсь изо всех сил держать себя в руках, но чувствую, как ревность, словно ядовитый плющ, обвивает мое сердце.

— Ой, Лерочка, какая ты у меня умница! Всегда найдешь, чем удивить! Подарки на память — это так ценно! — свекровь, гадюка такая, расплывается в фальшивой улыбке, глядя на Леру, словно на свою родную дочь. Меня аж трясет от злости. Еще и она масла в огонь подливает!

Арсений сдержанно кивает и кладет коробочку в карман. Меня же распирает от любопытства: что же там такое «памятное»?

— Антонина Львовна, возьмите, пожалуйста, — цежу я сквозь зубы, прерывая их идиллию. Буквально силком впихиваю ей контейнеры с закусками. Хоть чем-то займу ее, чтобы не лезла к моему мужу.

Свекровь оборачивается, ее улыбка исчезает. Она с удивлением смотрит на контейнеры, затем фыркает:

— Я же сказала, что ничего не надо! Стол итак ломится! Куда я, по-твоему, должна это все ставить?

— Ничего страшного, найдете место, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более язвительно. — Лучше делом займитесь, нежели попусту болтать.

Антонина Львовна явно не ожидала от меня такой дерзости. Обычно я веду себя гораздо сдержаннее. Но сегодня я не в настроении терпеть ее выпады. Меня и так трясет от ревности, а тут еще и она со своими комментариями.

Свекровь открывает рот, чтобы что-то возразить, но я ее опережаю:

— И вообще, давайте сядем за стол. Гости ждут.

Я нарочно показательно беру Арсения за руку и мы направляемся в дом.

Тем временем я слышу, как свекровь перешептывается с бывшей моего мужа:

— Видела, какая дерзкая стала? Раньше и слова поперек не говорила! Это все вина Арсения! Разбаловал!

Когда отходим на достаточное расстояние от гостей, Арс крепче стискивает мою руку.

— Постарайся быть с моей мамой повежливее, — в голосе мужа слышу отчетливый упрек. Спасибо за поддержку, милый!

Пока разуваемся и рядом с нами никого нет по близости, решаю воспользоваться подходящим моментом. Раз уж у нас обоих скопились обоюдные претензии друг к другу.

— Что это было? Что за памятные подарки?!

— Маша, успокойся, — отвечает Арсений как ни в чем не бывало, понизив голос. — Откуда я знаю. Наверное, какая-то символичная вещь. Потом посмотрю.

— Так давай вместе посмотрим. Мне тоже интересно, — чувствую как внутри меня закипает гнев.

— Маша, не начинай, — вздыхает Арсений. — Не устраивай сцену.

— Я не устраиваю сцену! — шиплю я. — Я просто хочу знать, что происходит!

— Ничего не происходит! — Арсений повышает голос. — Просто… Забудь!

— Нет, не забуду! — кричу я, не в силах больше сдерживаться. — Я хочу знать правду!

— Какую правду?! — рычит Арсений. — То, что ты ревнуешь меня к каждой юбке?!

— Я не ревную! — кричу я, хотя это, конечно, неправда. — Я просто… Я просто не понимаю, что происходит!

— А я тебе скажу, что происходит! — Арсений резко взмахивает руками. — Ты меня достала своей ревностью! Вечно меня контролируешь! Ты мне не доверяешь!

— А ты мне даешь повод для доверия?! — кричу я ему вслед, шагая за мужем. Но он не обращает на меня внимания. Далее я замолкаю, заметив, что за столом уже сидит часть гостей и они наверняка слышали нашу перепалку. Все внимание обращено лишь на нас.

А я чувствую себя так ужасно, что даже нет сил изображать улыбку и элементарно поздороваться. Пусть думают, что я вредная и ворчливая жена-истеричка. Все равно Антонина Львовна уже добрую часть родственников настроила против меня. Уже терять нечего.

Садимся за свои места. Затем в комнату входит Лера.

Плюхается на стул прямо напротив мужа.

И… Откровенно ему улыбается, змея подколодная.

Пытаюсь игнорировать нападки этой стервы, нарочно беру мужу за руку и прижимаюсь к нему.

Но он…

Отстраняется.

Такое поведение с его стороны больно ранит.

Злится на меня.

По лицу вижу. Челюсти напряжены. На скулах заиграли желваки. Каждая мышца напряжена.

Отстраняюсь от Арсения, ощутив, как тошнота вновь подкатывает в горлу. Надеюсь, когда будет момент для тоста и я объявлю мужу о своей беременности, все наши недомолвки сойдут на нет. Он ведь даже не представляет, что я приготовила!

Далее все гости рассаживаются по своим местам. Антонина Львовна садится справа от меня, Сергей Михайлович - мой свекор, рядом с женой. Тетя Римма, сидящая напротив с Лерой, то и дело бросает на меня косые взгляды. Иногда мне кажется, что они с моей свекровью из одного теста. Две язвы.

Глава 3

Маша

Лицо Антонины Львовны стремительно краснеет и покрывается какими-то неестественными пятнами. Тяжелое дыхание и взгляд, полный гнева, гласит о том, что она кое-как сдерживается, чтобы не ударить меня чем-нибудь тяжелым. Наличие, как минимум, двадцати приглашенных гостей, сдерживают её порыв. Моя свекровь из тех людей, кого очень сильно заботит чужое мнение.

— Ты что творишь?! — ворчит женщина, взяв со стола салфетку и пытаясь вытереть ярко-оранжевое пятно.

— П-простите, я не хотела… — включаю невинную овечку. На самом деле я сама не поняла, как это произошло. Движения опередили мозг. Или эмоции.

Надо ж было додуматься сказать такое при всех!

Ох уж эта свекровь. Язык без костей.

— Мам, прекрати и успокойся, — слышу, как Сеня рычит едва слышно, впирая в неё острый взгляд. — Не устраивай скандал.

Ну спасибо, любимый. Хоть здесь ты меня защитил, если это можно назвать защитой.

— Руки из одного места растут, — фыркает Антонина Львовна и встает с места, наверняка чтобы переодеться.

Без тесного присутствия свекрови аж дышать легче. Жаль, что это ненадолго.

Если бы ещё не эта стерва напротив, которая не отрывает от Сени взгляда, было бы вообще супер.

— Хватит вести себя как ребенок, — шипит мне на ухо муж, смотря исподлобья с явным упреком.

— А то что сейчас сказала твоя мама, ты считаешь это нормальными?! — отражаю атаку, не считая себя ни в чем виноватой.

— Ты же прекрасно её знаешь. И сегодня ты нарочно разбудила в ней зверя, так что получай, — бурчит муж, накладывая себе в тарелку салат.

— Я не собираюсь молча терпеть ее оскорбления!

— Я с вами с ума сойду. Как кошка с собакой, — фыркает Арс, качнув головой. Чувствую, как недопонимание между нами стремительно растет с каждой секундой. Аж аппетит пропал и тошнота усилилась.

— Мог бы и высказать своей матери, чтобы меня тоже не трогала, — срывается с языка, и Арсений резко бросает вилку на стол, отчего создается характерный звон и внимание некоторых гостей, сидящих рядом, устремляется на нас. Особенно этой выскочки напротив. Она ухмыляется. Злорадствует. Словно чувствует, что между нами с Арсением черная кошка пробежала. Раньше мы никогда так не ссорились. А тут как будто проклял кто-то.

— Знаешь что? Хватит портить мне праздник! — заявляет Арсений, а мне становится до жути обидно, что мой собственный муж так со мной поступает.

— Значит я порчу, да?! Прошу меня извинить. Я уж лучше тогда уйду, чтобы ещё сильнее не испортить, — уже плевать, что нашу перепалку все видят и слышат. Не могу сдерживаться. Резко вскакиваю со стола и убегаю прочь, ощутив, как слезы застилают глаза.

Захожу в туалет, умываюсь.

Обидно-то как!

Ощущение, словно меня в помоях искупали. Вообще за человека не считают!

Не могу остановиться. Плачу и плачу. Вот так праздник. Даже желание что-либо говорить о беременности напрочь отпало. Пусть сами там сидят, без меня!

Вдруг накатывает тошнота, видимо это все нервы сказываются. Хорошо, что рядом находится белый друг.

Ощущение хуже некуда. Внезапно накатывает слабость. Вот и токсикоз нагрянул нежданно. Такое себе чувство. Особенно, когда тебя тошнит не только от еды, но и от людей, которые находятся с тобой рядом.

Пробыв в уборной минут пятнадцать, решаю, что не могу же я здесь прятаться вечно.

Делать нечего. Придется возвращаться обратно.

Удивляюсь, когда не обнаруживаю за столом Арсения.

Да и вообще половина гостей разбрелись кто куда. Кто-то собрался отдельной компашкой и что-то яро обсуждает около окна, кто-то вышел на улицу, кто-то и вовсе залип в гаджете, не обращая внимания на окружающую обстановку. Одна лишь Антонина Львовна сверлит меня хищным прищуром. Переоделась в новую блузку. Только уже голубого оттенка.

Молча сажусь рядом. Надо бы поесть, но боюсь, что все съеденное вновь выйдет обратно.

— Испортила мою любимую блузку, — подначивает свекровь, а я нарочно молчу, делая вид, что не слышу её.

— Я не специально, — глухо бросаю я, но женщина продолжает меня терзать.

— И что Арсений в тебе нашел? Ни рожи, ни кожи. Детей иметь поэтому и не можешь, что худая, как щепка. Ещё ко всему прочему и неуклюжая, — в голосе свекрови столько презрения, что удивляюсь, как в одном человеке может быть столько негатива.

— А вот вы у Арсения и спросите, что он во мне нашел. Наверное то, чего нет в вас, — вступаю в словесную атаку, и продолжила бы ее ещё дальше, но меня снова начинает мутить.

— Ты как общаешься со старшими?! — Антонина Львовна тут же хватается за сердце, изображая из себя бедную и несчастную.

— Тонь, успокойся, а? Хватит уже, — слышу глухой голос свекра, который обычно при женщине ведет себя тише воды и ниже травы. А тут выпил немного и осмелел.

— Да ты посмотри на неё, Серёж! Дерзкая стала, слова ни скажи!

— Ты и сама не сахар, — бурчит мужчина, а я резко вскакиваю на ноги, стремлюсь к двери.

Свекровь что-то ещё говорит, но я уже не слышу, писк в ушах перебивает все звуки.

Выбегаю на улицу. Сразу же становится легче.

Сени нигде не видно.

Наверное, тоже вышел, чтобы остудиться.

Внутри противно ноет. Не хотела я ведь, чтобы праздник вот так прошел.

Надо найти мужа и поговорить наедине. Может, и я тоже была права. Сенька всегда говорил мне, чтобы я на его мать не обращала внимания, а сегодня решила дать отпор, вот он и разозлился. Пытаюсь встать на его сторону и понимаю, что сама бы не знала, как себя вести. Это же как между двух огней находиться. С одной стороны мать, с другой жена. Как сделать выбор?! Вот муж и пытается держать нейтралитет.

Точно. Найду Арсения и скажу ему о малыше. Пускай не при всех. Пускай не при толпе. Да и плевать. Он должен узнать. Тогда все наладится. Обязательно!

Но…

Когда я вижу, как его бывшая заглатывает его член в кустах, меня словно кипятком обдает.

Застываю на месте, ощущая, будто бы умираю.

Глава 4

Маша

Слёзы жгут глаза, заливая всё перед собой пеленой. Видимость практически нулевая. Я буквально влетаю в дом, едва не сбивая с ног какую-то фигуру, призрачно мелькнувшую в полумраке прихожей. Даже не пытаюсь понять, кто это был. Всё, что я чувствую – это острая, режущая боль, которая разрывает меня изнутри.

Запираюсь в уборной и умываюсь ледяной водой. Не помогает. Сердце колотится как сумасшедшее, в груди сплошная, оглушительная пустота. Ноги подкашиваются. Я медленно опускаюсь на пол, голова ударяется о холодную кафельную плитку. И тогда я позволяю себе рыдать, не сдерживая ни единого вздоха, ни одного всхлипа. Рыдаю так, будто выливаю из себя весь накопившийся ужас, боль, обиду и бессилие.

Меня трясёт, как в лихорадке. Тошнота подступает снова, резкая, невыносимая. Этот день… Самый ужасный день в моей жизни. Самый худший. Я ненавижу его. Ненавижу каждой клеточкой своего тела. Ненавижу всё, что с ним связано. Я ненавижу его так сильно, что эта ненависть физически ощутима, жжёт кожу, словно кислота.

В отчаянии бью кулаком по стене. Боль в костяшках – ничто по сравнению с той, что раздирает меня изнутри. Тупая боль, напоминающая о моей собственной беспомощности. Даже эта грубая физическая боль не приносит облегчения.

Нужно успокоиться. Немедленно. Я вытираю слёзы, но они текут всё сильнее. Я не могу позволить никому увидеть меня в таком состоянии. Ни Антонине Львовне, ни её высокомерным гостям, ни, тем более, Арсению. Не позволю! Я не тряпка. Он не увидит моих слёз. Он не дождётся! Уйду, гордо подняв голову, и пусть развлекается со своей Леркой. Пусть! Кобель!

— Эй, кто там застрял? Другие люди тоже в туалет хотят! — по ту сторону двери раздается визгливый голос свекрови.

Вот она, приползла змея. И именно сейчас, когда мне меньше всего хотелось бы видеть её лицемерную физиономию.

Я встаю, умываюсь ещё раз, стараясь привести себя в хоть какое-то подобие человеческого вида. Надеюсь, меня не стошнит прямо на её новую блузку. Если это произойдёт снова, она меня точно не простит. Но сейчас меня мутит так сильно, что я едва стою на ногах. Голова кружится, в глазах темнеет. И все же я открываю дверь. Стараюсь сделать вид, что всё в порядке. Никто не должен ничего заподозрить.

— А, это ты. Диарея что ли? Весь вечер в туалет бегаешь, — фыркает змея, скривив лицо.

Как же она меня достала за все эти годы! Но я терпела изо всех сил. Ради Арсения. А теперь что?

А теперь терять мне больше нечего, потому что наш брак с Сеней обречен, поэтому высказываю женщине все, что я о ней думаю.

— Не диарея. Меня тошнит. От вас. От вашей семейки. От ваших вечных упреков и наездов. Да когда же вы уже захлебнетесь собственной желчью и перестанете портить всем жизнь?! Думаю, этот день никогда не наступит, пока вы живы! А теперь всего хорошего, я с превеликим желанием покину ваш дом! — выкладываю все как на духу, даже ни разу не запнувшись. Вот это да. Я это сделала! Боже, аж на душе чуточку легче стало.

Антонина Львовна, в свою очередь, стоит в ступоре, судорожно хлопая глазами. Не ожидала? Получай ответку! За все эти три с лишним гребаные года травли!

Воспользовались её потрясением, спешу свалить отсюда, пока свекровь не отошла от шока и не начала бранить меня на чем свет стоит.

Хотя, краем уха я все же слышу, как она бурчит, мол, сижу на шее её сына, беспомощная и никчемная… В принципе, все стандартно. Как и всегда. Из-за того, что я работаю сама на себя и не имею официального трудоустройства, Антонина Львовна считает, что я сижу на шее её сына и совершенно не приношу в семью доход. Черт, да пошла она! Теперь мне уже абсолютно не важно, что эта женщина будет обо мне думать.

Хватаю со столика ключи от машины Арсения и выбегаю во двор. Мне нужно просто уехать отсюда. Сейчас. Немедленно.

Теперь осталось проскочить к калитке и никому не попасться на глаза.

Арсений, наверное, до сих пор развлекался с Лерой. От этой мысли сердце пронзает острой болью. Ничего, я это все переживу. Ради малыша. Ведь я теперь не одна. Главное выстоять. Главное не сдаваться.

— Машулька, а ты куда собралась? — слышу звонкий голос пьяного свекра, он пытается ухватить меня за руку, но промахивается.

— Извините, Сергей Васильевич. Мне что-то нехорошо, передайте Арсению, что я плохо себя чувствую и поэтому уехала, — безжизненным голосом выдаю я, желая поскорее закончить разговор и выбраться из этой душной клетки.

— Как это уезжаешь… — растерянно выдает мужчина, смачно затягиваясь сигаретой.

— Извините, мне пора, — сухо бросаю я и спешку к калитке. Мужчина ещё что-то говорит мне вслед, но я плохо разбираю его слова. То ли он слишком пьян, то ли у меня возникли проблемы со слухом.

Выхожу за двор и крадусь к машине, слово воришка. В висках пульсирует, сердце бьется в горле, во рту пересыхает.

Ощущение, будто бы я и в самом деле пытаюсь угнать чужую машину. Боюсь, что у меня ничего не получится. Кто-то помешает или я попросту не осмелюсь это сделать…

Нажимаю на кнопку, машина издает характерный звук.

Черт, я ведь права получила всего полгода назад. И после этого не так часто сидела за рулем. Боялась, если честно. А затем и вовсе поняла, что мне гораздо спокойнее, когда машину водит Арсений, а я просто сижу рядом.

Что ж, теперь Арсения не будет рядом!

И надо привыкать к новым реалиям.

Вмиг накатывает какая-то странная паника. Тело пробивает мелкая дрожь. Еще и темно…

Но желание уехать отсюда настолько сильное, что я отгоняю прочь все свои страхи и сажусь в авто. Завожу двигатель и со скрипом шин срываюсь с места. Чем дальше я уезжаю от этого проклятого дома, тем сильнее чувствую себя свободной.

Глава 5

Арсений

Не думал, что когда-либо буду изменять своей жене. Делаю это впервые. Странное ощущение. Не слишком приятное, я бы сказал.

Смотрю на блондинистую голову Леры, которая умело и профессионально мне отсасывает, а во рту такой привкус, будто наелся пепла. Измена. Грязное, липкое слово, которое теперь приклеилось ко мне намертво.

Что я, блять, творю?

Как будто затмение нашло. Разум пеленой накрыло, и вот я уже не со своей любимой женой, а с бывшей. С Лерой.

— Тебе твоя вообще не дает что ли? — прыскает бывшая, ехидно ухмыляясь.

И эти ее слова ещё сильнее разжигают во мне ненависть.

Ненависть к себе.

— Лер, заткнись и просто соси. Твой рот справляется с этим куда лучше, нежели с пустой болтовней, — отвечаю сухо, грубо, без поблажек.

Лерка кивает и продолжает наяривать. А я, сука, даже кончить не могу.

Разозлился на Машку, да. Наговорила она мне всякого, пристала со своей этой ревностью, снова с матерью поцапалась, сорвалась. А я… Я, как последний идиот, решил «отомстить».

Думал, станет легче, если пересплю с Лерой.

Ну как сказать пересплю. Если она мне отсосет.

Машка в последнее время и в самом деле мне не дает. Постоянно какие-то отговорки выдумывает. Я уж не пойму, что случилось. Она всегда была покорной, всегда была за. А тут… Словно подменили. Может, разлюбила меня? Может, я её не привлекаю больше?

Да ну, бред. Я мужик видный. Бабы всегда на меня вешались.

Даже Лерка… Хоть и прошло пять лет, стоило мне пальцем щелкнуть, она тут как тут.

Но…

Облегчения – ноль. Только тяжесть на душе, будто камень проглотил. И эта тяжесть давит, душит, не дает дышать. Совесть. Вот, кто теперь мой главный собеседник. И она, стерва, не молчит, а методично вгрызается в остатки моего самообладания.

Лера… Когда-то я любил ее без памяти. Думал, это навсегда. А потом все рассыпалось, как карточный домик.

Она уехала учиться на другой конец страны, я остался здесь. Первое время переписывались, созванивались. Но надолго нас не хватило.

И вот, спустя столько лет, случайная встреча, пара ничего не значащих фраз, и что-то внутри предательски екнуло. Чувства не угасли, нет. Они просто затаились, ждали своего часа. А тут еще и ссора с Машей, как масло в огонь. И я сорвался. Перешел черту. Идиот. Конченый идиот.

Машу я тоже люблю. Люблю ее смех, ее привычку морщить нос, когда она чем-то недовольна, люблю, как она засыпает у меня на плече. Она словно маленькой непорочный ангел. Вот только даже этот ангел иногда показывает свои острые зубки. Например, как сегодня. Ну и кто её за язык тянул? Знает же, что я люблю, когда она ведет себя тихо и мирно. Люблю ту жизнь, которую мы с ней построили. И вот сейчас, после всего, что произошло здесь, с Лерой, эта любовь к Маше становится какой-то особенно острой, болезненной. Я все испортил. Своими руками.

Наизнанку выворачивает от самого себя. Хочется смыть с себя этот липкий налет предательства, но я понимаю, что это невозможно. Это останется со мной.

Кое-как кончаю, бормочу Лере что-то невнятное на прощание, стараясь не смотреть ей в глаза. Она что-то говорит в ответ, пытается улыбнуться, но я уже не здесь. Мыслями я с Машей. С той, которой я изменил. Надо возвращаться. Пока она ничего не заподозрила. Сколько времени меня нет? Дохрена.

— Если буду нужна, только позови, — мурлычет бывшая, проводя ладонью по щеке. Отмахиваюсь от её руки. Бесит все. И она тоже.

— Иди в дом, — без лишних эмоций отрезаю я, и Лера, обиженно надув губы, уходит. А что она думала? Что я сейчас все брошу и снова буду с ней?

Нет. Я уже не тот влюбленный пацан, готовый ради неё горы свернуть. Все закончилось. У меня своя жизнь. Со своей женой. И пускай я так херово с ней поступил, она все равно ничего не узнает. Подарю ей какую-нибудь безделушку, колечко или браслетик золотой, ну или что она у меня там захочет, и всё будет окей. Таким способом замолю свои грехи и станет легче. Пройдёт время и все забудется. Все равно с Леркой я встречаться больше не планирую. Пусть не надеется.

Хватит. Это было временное забвение, больше не хочу. Совесть, сука, грызет так, что аж тошно. Не думал, что это такое отвратное ощущение. Аж наизнанку выворачивает.

Выжидаю пять минут, чтоб не палевно было. Возвращаюсь в дом.

Прохожу в гостиную и застываю на пороге. Мама. Сидит на диване, сгорбившись, плечи ее подрагивают. Плачет. Моя мама, которая редко позволяет себе слезы.

— Мам, что случилось? — голос хриплый, будто не мой.

Она поднимает на меня заплаканное лицо, и в ее глазах блестит смесь обиды и гнева.

— Эта… Эта Маша твоя! — всхлипывает она. — Довела меня! Наговорила такого… Я ей слово, она мне десять! Ты бы слышал ее! Неблагодарная стерва!

Блять. Начинается.

Слушаю ее и чувствую, как внутри все закипает. Злость. Слепая, иррациональная злость. На себя – за то, что я сделал, за то, что довел ситуацию до такого. На мать – за то, что она вечно лезет не в свое дело, за ее эту слепую нелюбовь к Маше, которая длится годами. На Машу – за то, что она не смогла сдержаться, за то, что поддалась на провокацию, за то, что сейчас ее нет рядом, чтобы я мог хотя бы попытаться все объяснить, хотя что тут объяснишь…

— И где она сейчас? — игнорирую слёзы матери, тоже виновата, нечего было жену мою задевать. И мне тоже надоело уже их с Машкой мирить каждый раз. Сколько можно? Как кошка с собакой. Вроде пытаюсь сохранять нейтральную позицию, а в итоге выходит ещё хуже.

Мама вытирает слезы тыльной стороной ладони.

— А я почем знаю? Твоя жена! Вот и сам её ищи, — в голосе матери слышится обида. Причем конкретная такая. Думала, что я утешать её буду. Но тогда Машка меня с гавном сожрет.

Нет. Сейчас мне это не выгодно.

Надо найти жену и поговорить. Первоочередная задача.

Прохожу в зал, где накрыт стол и гости уже изрядно подвыпили. Танцуют, музыка на всю ебашит. Кто-то вообще решил устроить дикие танцы. Пиздец, надо сваливать отсюда.

Глава 6

Маша

Стараюсь ехать аккуратно, но стрелка спидометра так или иначе зашкаливает. Сама себя не узнаю.

Это все нервы!

Еду по ночной трассе, утираю слёзы ладонью, стараюсь сконцентрироваться на дороге.

Ты не одна, Маша!

Ты не одна!

Успокойся. Подумай о малыше. Если на себя тебе плевать, подумай о ребенке…

И тут меня будто бы отрезвляет.

Сбрасываю скорость до положенной.

Это все адреналин.

Он настолько яро бушевал в моей крови, что я не думала ни о чем. Только о подлом предательстве мужа и о том, что я не знаю, как мне жить дальше.

Плачу.

Ничего не могу с собой поделать.

Проклятые слёзы застилают глаза, не могу их остановить. Из-за этого плохо вижу дорогу.

Нет, Маш. Это не дело.

Торможу на обочине прямо посреди глухой трассы.

Ничего.

Мне нужно всего лишь пять минут.

Включаю аварийку и пытаюсь привести себя в порядок. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.

Вытираю слёзы салфеткой, делаю глоток воды.

Судя по навигатору, ехать ещё полчаса. Не так уж и долго.

Я справлюсь.

Обязательно.

И плевать, что тело пробивает мелкая дрожь, а сердце сжимает огненным обручем.

Мысли возвращаются к Арсу. Что он там делает? Уже заметил моё исчезновение? Злится? Или понял, что я все видела?

Да какая мне разница?

Больше не хочу думать об этой ужасной семейке! Моей огромной ошибкой было связаться с Арсом и его сумасшедшими родственниками.

— Ничего, Маш! Вот разведешься с этим подонком и больше не будешь слушать вечные упрёки Антонины Львовны! Смотри, какой весомый плюс! — приговариваю вслух, пытаясь себя подбодрить. Плачу и смеюсь одновременно. Кажется, я близка к истерике.

Сердце пылает в агонии. Мне так больно, что я готова умереть. Уже умерла. Что осталось внутри меня? Ничего.

Только мой малыш, который так хочет жить.

Я должна думать о нём. И больше ни о ком другом.

— Обещаю, я буду любить тебя. Сильно. И никогда не предам, как сделал это твой отец… — тихо шепчу я, глотая слезы. Черт, да когда же они закончатся? Такими темпами я и к ночи до дома не доберусь. А мне надо…

Что надо?

Собрать свои вещи и скитаться по гостиницам?

А дальше что?

Вообще пустота. В голову не приходит никаких вариантов. Одно я точно знаю — я разведусь с Арсом. Не буду терпеть такое отношение. Пусть трахает свою Леру, раз до сих пор по ней сохнет!

А я сама… Как-нибудь.

В голове так и всплывают отрывки наших совместных счастливых моментов.

Когда мы познакомились с Сеней, я была ещё юной студенткой. Тогда дождь сильный шел. А у меня денег на такси не было. И автобус, как назло, все не приходил. Я спешила тогда очень в универ, был важный зачет, нельзя было опаздывать.

Когда передо мной остановилась большая черная машина, и я увидела Сеню впервые, уже тогда, кажется, влюбилась в него. С первой секунды. Он предложил подвезти. И я… Согласилась. Да, я знаю, что садиться в машину к незнакомцам это не очень мудрый поступок взрослой девушки, но энергетика Сени и моё грядущее опоздание заставили меня это сделать.

А потом Арс попросил мой номер телефона. Я вообще тогда понять ничего не могла. Что такой, как он, мог найти во мне? Бедной неприметной студентке? Я изначально, сев к нему в машину, поняла, что Арс непростой мужчина. Да ещё и намного старше меня. На целых двенадцать лет.

Затем он начал мне писать, пригласил на свидание…

Так и завязались наши отношения. Все было идеально. Я полюбила Арсения так сильно, что не представляла без него жизни. Девчонки с общаги так сильно мне завидовали, что некоторые даже перестали со мной общаться. А я ведь Арсения не за деньги и статус полюбила. Я полюбила его за доброту, честность, благородность, смелость и целеустремленность…

А потом Арс признался мне, что едва увидел меня на той остановке, что-то внутри подсказало ему, что он обязан меня подобрать. Сказал, что его привлекла моя светлая макушка. У меня довольно редкий оттенок пепельного блонда, причем натуральный. Поэтому Арс часто называл меня ангелом. Все было идеально в наших отношениях. Спустя восемь месяцев он сделал мне предложение. Я думала, что попала в сказку.

До тех пор, пока Сеня не познакомил меня с Антониной Львовной.

Вот тогда понеслось. Женщина не стесняясь, так и сказала мне, что я выбрала Арса только из-за денег. Её очень зацепило, что я из бедной простой рабочей семьи, где моя мама всю жизнь горбатилась на заводе, а папа пропивал половину ее зарплаты.

Антонина Львовна не раз зарекалась, что для Арса она хотела бы другую партию.

Видимо, она имела ввиду Леру. А ведь мы с ней похожи…

Наверное, Арс пытался с помощью меня забыть ее. А может, наоборот, во мне он видел Леру и ему было так легче. Проще.

И вот итог…

Тьфу!

Не хочу больше ничего вспоминать! Это все в прошлом! Надо думать о настоящем. И будущем.

По поводу будущего, все очень расплывчато, конечно, но надо хотя бы тронуться с места и доехать до дома.

Нажимаю педаль газа и еду вперёд. Включаю музыку на всю, подпевая любимым песням и не давая себе вновь заплакать.

Без происшествий доезжаю до дома, даже машину нашла где поставить. Вот так удача, надо же.

Хвалю себя за то, что справилась. Захожу домой и…

Снова плачу. Потому что здесь все напоминает о нём. Наши совместные фото, его вещи, недопитый кофе…

Все, Маша! Хватит быть тряпкой! Возьми себя в руки!

Решительно достаю чемодан, открываю его и принимаюсь собирать свои вещи, стараясь не думать о том, что без Арса, я наверное, умру. Ничего. У нас многие так живут. Разводятся, растят детей в одиночку, и ничего… Живут же! А я чем хуже?

Вот только когда я слышу хлопок входной двери, внутри меня все леденеет.

— Маша! Ты где? — кричит Арс, я слышу, как он кладет ключи от квартиры на полку. Затем раздаются его тяжелые шаги. Видеть его не хочу. Как мне это выдержать?

Глава 7

Маша

— Маша, что это значит? — Арсений кивает на чемодан, и голос его, хоть и низкий, вибрирует от едва сдерживаемой ярости.

Молчу. Смотрю на него, не мигая. Словно через прицел, наводя перекрестье на мишень. Сердце грохочет в груди, отбивая бешеный ритм, кровь стучит в висках, а внутри всё трясётся, словно меня подключили к высоковольтной линии. Страх, боль, жгучая, обжигающая злость… Этот ядовитый коктейль разливается по венам, отравляя каждую клетку.

— Я спрашиваю, что это значит?! Куда ты собралась уйти?! — рявкает он, и в этом крике слышу бессилие, непонимание, и… страх?

«Уйти. Навсегда. От тебя. От этой лжи. От этой боли».

Слова застревают в горле, превращаясь в горький, едкий ком.

— А ты как думаешь? — отвечаю тихо, но твёрдо, вкладывая в эти слова всю свою ненависть и презрение.

Он делает шаг вперёд, вторгаясь в моё личное пространство, и воздух в комнате сгущается, становится тяжёлым, душным, как свинец. Меня бросает в дрожь. Тошнота подкатывает к горлу, выворачивая наизнанку.

— Ты с ума сошла? Молча сбежала с моего дня рождения и собрала свои вещи? Из-за чего? Из-за какой-то ерунды?! — он почти кричит, брызжа слюной, и я вижу, как играют желваки на его скулах.

— Ерунда? — я усмехаюсь, и этот смех сухой, безжизненный, словно ничего не осталось внутри. — Ты серьёзно? Ты называешь это ерундой?

Меня трясёт. Мелкая, нервная дрожь, которую невозможно контролировать.

— Маша, прекрати! — Арсений повышает голос, и я вижу, как пульсирует вена на лбу. — Ты едва не устроила скандал! При всех! Опозорила меня! Мою мать! Из-за того, что она не так выразилась! Из-за глупой шутки!

Он мастерски переворачивает всё с ног на голову, делая меня виноватой. Как всегда. А сам…

— Это была не шутка, Арсений, — я делаю шаг вперёд, преодолевая страх, преодолевая тошноту, преодолевая себя. Теперь мы стоим лицом к лицу. Между нами — пропасть, заполненная ложью и разбитыми надеждами. — Это было очередное унижение. Очередное оскорбление. Я устала. Устала глотать оскорбления. Устала притворяться, что всё хорошо. Устала от этой лжи.

— От чего ты устала? — он тоже делает шаг, и я чувствую его дыхание на своём лице. Горячее, прерывистое. — От того, что моя мать не в восторге от тебя?

— Я устала от того, что ты позволяешь ей так со мной обращаться! Что ты молчишь! Что ты не защищаешь меня! — мой голос дрожит, но я не отвожу глаз. В них боль, обида, гнев.

— Я тоже устал, Маш. Устал от ваших постоянных склоков, — Арсений меняет тон, понижая его до полушёпота. — Да и ты часто ведёшь себя, как ребёнок!

— А ты ведёшь себя, как… — я обрываю себя на полуслове, сглатывая горький ком.

Не могу. Не могу сказать это вслух. Будто какой-то блок стоит поперёк горла, душит, не даёт дышать.

— Как кто? — он впивается в меня взглядом, ожидая ответа. — Как кто, Маша?

Молчу, с трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту. Внутри всё переворачивается, крутится в бешеном вихре.

— Ну? — настаивает он. — Я жду.

— Как… Предатель, — выдыхаю я, наконец, и эти слова… Они как раскалённые угли. Они обжигают меня изнутри. Выжигают. Все то теплое, родное, светлое… Все то, что я чувствовала к мужу. Пока не узнала, на что он способен.

А он…

Он хмурится, недоумение мелькает в его глазах.

— Что ты несёшь?

— Я всё видела, Арсений, — говорю я, и голос мой дрожит, но я не отвожу взгляд. — Всё.

Меня трясёт так, словно я стою голая на морозе. Но я не чувствую ни холода, ни жара. Ничего. Только пустоту. Звенящую, ледяную пустоту.

— Что ты видела? — Арсений смотрит на меня каким-то размытым взглядом, и в его глазах что-то меняется. Появляется… Ужас.

— Тебя. И Леру. Она делала тебе… — даже это мерзкое слово произнести не могу! Горло сводит спазмом.

— О чём ты… — начинает он, но я перебиваю, не давая договорить.

— Не надо, Арсений. Не надо врать. Я видела, как она делала тебе минет! — выкрикиваю я, и эти слова разрывают тишину, как удар грома.

Воздух выходит из лёгких. Я не могу продолжать. Слова застревают в горле, душат, не дают дышать.

— Маша, это… Это не то, что ты думаешь, — бормочет он, отводя взгляд. Его тоже трясёт. Вижу, как отчаянно продолжает пульсировать вена на лбу, как выступили капли пота. Он смотрит на меня виновато, как побитый щенок.

Но что это меняет? Ничего. Абсолютно ничего.

— А что я думаю, Арсений? — я смотрю на него, а в моих глазах пустота. Холодная, бесконечная. — Что мой муж лжец и предатель? Что он изменяет мне со своей бывшей? Что он разрушил мою жизнь?

— Маша, послушай… — пытается он снова, но я не дам ему шанса оправдаться.

— Нет, Арсений, это ты послушай, — я делаю шаг вперёд, и теперь моё лицо — в нескольких сантиметрах от его. — Всё кончено.

Эти слова — приговор. Для него. Для меня. Для нас. С этими словами я окончательно умираю. Внутри.

Не смогу… Жить без него. Люблю. До потери пульса.

Всё равно люблю, будь она неладна, эта гребаная любовь! Но и после того, что я видела… С ним тоже не смогу.

Дальнейшая совместная жизнь невозможна.

Я отталкиваю его от себя и, не оборачиваясь, выхожу из комнаты, таща за собой чемодан. Не успела его собрать до конца, да и плевать. Сейчас главное — уйти. Побежать. Скрыться. Исчезнуть.

Далеко уйти не успеваю. Уже в коридоре Арсений преграждает мне путь и крепко хватает за руку.

— Не делай этого… — голос его хриплый, надломленный.

Глава 8

Арсений

— Не смей мне мешать… — голос Маши тихий, дрожащий, но каждое слово, словно острый нож, вонзается в мое сердце.

Мир рушится. Земля уходит из-под ног. Внутри все холодеет. Меня охватывает ужас. Дикий, первобытный ужас. Она знает. Она все знает. О моей измене. О той ошибке, которая может стоить мне всего.

Бля, как же я мог так облажаться?!

Сука, будто бы в тот момент ни о чем не думал! Например, о том, что нас с Лерой мог кто-то застукать.

— Маша… — шепчу я, но голос срывается. В горле стоит ком. Не могу произнести ни слова.

Чувство вины, словно ядовитый змей, обвивается вокруг моей души, сдавливая, лишая воздуха. Мне больно, сука.

Невыносимо больно. Не от того, что я попался. Нет. Мне больно от того, что я сделал больно ей. Моей Маше.

Лишь в этот момент понимаю, что пиздец как её люблю.

Тогда какого черта повелся на Леру?!

Закрыть гештальт захотел?! Вспомнил былые времена?

Ну и что, Арс, лучше стало? Заебись, да?!

Злость на самого себя накатывает одной мощной волной. Заряжаю кулаком в стену, не сумев совладать с эмоциями. Маша вздрагивает, пугается.

Она делает шаг назад, отстраняясь от меня, словно от прокаженного. В ее глазах — боль, разочарование, отвращение. И я понимаю, что заслужил это. Заслужил все до последней капли.

— Не прикасайся ко мне! — шипит она, когда я пытаюсь вновь взять ее за руку. — Просто… Дай мне уйти.

Она разворачивается и хочет толкнуть дверь, но я не могу ее отпустить. Не могу. Не сейчас. Мне нужно объясниться. Нужно попытаться все исправить. Хотя бы попытаться.

— Маша, постой! — успеваю схватить ее за руку прежде, чем она делает шаг. — Пожалуйста, выслушай меня. Дай мне объяснить. Это не то, что ты думаешь.

— А что я думаю, Арсений? — она смотрит на меня с такой горечью, с такой болью, что у меня сердце разрывается на части. — Что я должна думать, когда вижу своего мужа, перед которым на коленях стоит его бывшая? Ты любишь её до сих пор?! Так пожалуйста, я не буду вам мешать. Совет да любовь.

Каждое её слово вонзается как нож. Разрезает на части.

— Это была ошибка! — выкрикиваю я, сжимая ее руку еще крепче. — Глупая, ужасная ошибка! Я жалею об этом каждую секунду! Клянусь, Я больше никогда… Никогда…

Слова застревают в горле. Не могу закончить фразу. Не могу смотреть ей в глаза. Опускаю голову, пиздец как стыдно.

Сука, сегодня что, магнитные бури какие-то?! Иначе как мне объяснить то затмение, которое захватило мой глупый разум?!

— Отпусти меня, — тихо говорит она, и ее голос дрожит. — Мне больно.

— Я ее не люблю! — выдаю с нажимом, пытаясь доказать ей… А что доказывать?

Я знаю, что я еблан.

А что это и исправит?

— Я тебя люблю, Маш.

— Любимых не предают, — тихо, с отчетливой горечью в голосе выдает она, и эти слова добивают меня ещё сильнее.

— Маш, это…

— Это непростительная ошибка, ясно тебе?! — повышает голос, и он срывается на хрип. — Знаешь, почему ты женился на мне?! Потому что ты все эти годы видел во мне ее. А едва вы снова встретились, у тебя сорвало крышу от вновь нахлынувших чувств! Ты просто использовал меня! Как замену!

— Это не так… — глухо выдаю я, качнув головой. — Нет, нет, нет… Маш… Это… Я виноват…

— В этом ты прав! Ты виноват! Виноват, что разрушил нашу семью! — едва ли не кричит она, тыча в меня пальцем. Милое личико искажается в гневе, но даже в таком состоянии она безумно красива.

— Окончательно! Бесповоротно! Так что будь добр, дай мне уйти и живи сам, как тебе хочется! Слушай свою мамочку и пляши под её дудку! Обжимайся со своей ненаглядной везде, где хочется, не думая о том, что тебя может застукать жена. Хотя чего уж там, ты и сегодня с этим не особо заморачивался, — горько усмехается она, а в глазах слезы стоят. Большие, прозрачные, как роса.

— Я все исправлю, Маш. Давай не будем рубить с плеча? — спрашиваю я, хоть и понимаю, что делов не будет. В Маше бунтуют эмоции. В последнее время она стала слишком чувствительна и бурно на все реагирует. Сегодня не раз в этом убедился.

Может, отпустить её? Может, она остынет и мы сможем с ней поговорить уже спокойно? Она поймёт, что тоже меня любит. Эмоции утихнут. И все наладится.

Бля, да куда ж она уйдет?!

Одна? С этим ебучим чемоданом? Ночью?! Будет скитаться по улицам?!

Искать отель? А если что случится…

Нет, так не пойдёт. Нельзя отпускать её одну. В таком состоянии.

Стою, словно парализованный, не в силах пошевелиться. Не в силах дышать. В голове пустота. Только один вопрос пульсирует в висках: «Что я наделал?»

Идиот.

— Постой. Не надо никуда уходить. Оставайся. Давай лучше уйду я. Если ты так этого хочешь, — стараюсь, чтобы голос звучал ровно, но он дрожит, сука, как ебучий осенний лист на ветру. Трусит как нарика в ломке.

— Очень хочу, — рычит Маша сквозь зубы, прислоняясь к стене.

С ней что-то не так.

Внезапно взгляд падает вниз. На белоснежном платье Маши… Кровь. Алое пятно, медленно расползающееся по ткани. Как в замедленной съемке.

— Маш, у тебя че, месячные что ли? — задаю глупый вопрос. Первое, что приходит в голову.

Жена опускает взгляд вниз и её глаза расширяются от ужаса. А цвет лица сливается с белоснежной стеной. Губы шепчут что-то беззвучно.

— Бля, или нет?! Маша! Что с тобой?! — кидаюсь к ней, сердце проваливается куда-то в пятки. Страх, холодный, словно липкая паутина, сжимает грудь. — Маша! Говори! Что случилось?!

Глава 9

Арсений

— Маша! Что с тобой?! Говори! — ору я, хватая ее за плечи. Жена словно тает в моих руках, бледная, как смерть. Глаза огромные, полные боли и страха.

Кровь. Ебаная кровь на ее белом платье. Меня словно током прошибает. В голове вспыхивает страшная догадка. Выкидыш? Блять, только не это!

— Маша, ты… Ты беременна? — шепчу я, боясь услышать ответ. Боясь услышать подтверждение своим самым страшным опасениям.

Она смотрит на меня затуманенным взглядом, губы еле шевелятся.

— Была, наверное… — шепчет она, и я чувствую, как земля уходит из-под ног. — Хотела… Сделать сюрприз… на твой день рождения… Но ты меня переплюнул.

Сюрприз… Блять!

Мой маленький ангел… Хотел сделать мне сюрприз. Так трогательно. Сердце щемит от тоски. Не просто щемит, его будто бы прессом давит, и с каждой секундой этот напор только увеличивается.

Дыхалка в шоке. Легкие жжет от нехватки воздуха.

Я виноват. Я так виноват перед женой.

Я ей устроил сюрприз покруче, изменив с этой сукой! С бывшей! Меня душит чувство вины. Словно удавка на шее затягивается все туже и туже.

Из-за меня! Из-за моего гнусного поступка ей стало плохо! И теперь нашему ребенку угрожает опасность!

— Твою мать! — ору я, сжимая кулаки. Хочется ещё раз зарядить куда-нибудь, выпустить свою глубокую ярость. Но сейчас не время для того, что спускать пар. Надо действовать. Пока ещё не слишком поздно. Пока есть шанс!

Подхватываю Машу на руки. Легкая, словно пушинка.

Мой маленький беззащитный ангел.

Бля, прости, родная…

Я так облажался.

Прости, что твой муж конченая сволочь.

Прости, что однажды я встретился тебе на пути и теперь ты страдаешь по моей вине…

— Маша! Держись! Мы сейчас в больницу поедем! Я тебя лучшим врачам отдам! Они спасут ребенка! Слышишь?! Все будет хорошо! — сбивчиво говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно, но, кажется, получается хуёво.

Маша молчит. Лишь утыкается мне в плечо, словно испуганный котенок. Ощущаю на своей коже влагу от её слез. Горячие, как лава. Обжигают кожу.

Еблан! Конченый еблан! Ненависть к самому себе сжигает изнутри. Я никогда не думал, что это такое ужасное, отвратительное чувство.

Бегу по ступенькам, мысленно отсчитывая секунды. Каждая секунда — на вес золота.

Несу ее к машине. Алкоголь… Да плевать на алкоголь! Я, блять, протрезвел, как только увидел кровь на ее платье!

Запихиваю Машу на пассажирское сиденье, сам прыгаю за руль.

Так хочется столько всего ей сказать. На колени упасть, молить о прощении. Лишь бы простила.

Но сейчас нет на это времени!

Газую, не обращая внимания на ограничения скорости. Лечу, словно сумасшедший, сигналя, чтобы расчистили дорогу. В голове одна мысль: успеть! Успеть довезти ее до больницы! Спасти ее! Спасти нашего ребенка!

Если этого не удастся сделать… Я никогда себе этого не прощу. И Машка… Она уж точно меня не простит.

А я… Как я без неё буду?!

Лишь сейчас понимаю, что Лера… Бледная, жалкая копия жены. Тень. Призрак.

Девочка из прошлого, на которую я повелся, как озабоченный подросток! Которая даже рядом с Машкой не стояла!

Правильно говорят, что когда мы что-то имеем, то не ценим это. А когда теряем — плачем. Вот это про меня, ничего не скажешь. Мне не то что плакать, мне выть охота! Выть волком на луну!

Вдалеке виднеется больница. Кажется, я мчал так, что прошло минуты три от силы. Адреналин.

Бросаю тачку едва ли не посреди дороги. Гребаный центр города, тут, сука, даже ночью хер где встанешь!

Открываю дверь, беру свою принцессу на руки.

Она то ли приснула, то ли делает вид, что спит, чтобы со мной лишний раз не разговаривать и не смотреть на мой виноватый ебальник.

Знаю, что этим я не растоплю её холодное сердце.

Провожу ладонью по кукольному личику. Красивая, слов нет. И чего мне, спрашивается, не хватало?!

Дурак! Слепой дурак!

Ещё и мама, все уши мне прожужжала… Лерочка то! Лерочка это! Чем ещё сильнее меня спровоцировала на измену!

Нет, это не дело. Если все будет хорошо, а все будет хорошо, по-другому и быть не может… Поговорю с мамкой, чтобы не то что слова, ни одного косого взгляда в сторону моей жены не смела бросать! Надоела их вечная борьба. Надо с этим заканчивать и жить как-то мирно, что ли.

Да если надо будет, уедем куда-нибудь подальше! Подальше от матери и Лерки! Чтобы уж точно ничего сердечко моей жены не тревожило.

— Прости меня, малыш… — тихонько шепчу я, целуя ее в лоб, а затем несусь со всех ног в приемный покой.

В приемном отделении ору на медсестер, на врачей.

— Быстрее! Все срочно сюда! — реву во все горло, как ненормальный. Да и плевать. Зато на мои крики тут же весь медперсонал сбегается.

— Выделите для неё самую лучшую палату. И спасите моего ребёнка, заплачу любые деньги, — цепляюсь за руку одного из докторов, словно утопающий за соломинку.

— Мы сделаем все, чтобы в наших силах, — сухо отвечает мужчина, вырывая руку и уходя вдаль по коридору.

Машу забирают, увозят на каталке. Я остаюсь один. В коридоре. Пустом, холодном, бездушном.

Чувство вины съедает меня изнутри. Что я наделал?! Как я мог?! Как я мог так поступить с ней?! С той, которую люблю больше жизни!

Что теперь делать? Как вернуть ее? Как заслужить ее прощение?

Нет, моему поступку, конечно, нет оправдания…

И время назад не вернуть и ничего не исправить.

Знаю, Машке что сейчас не скажи, все в штыки воспримет. Да и не знаю я, если честно, что нашло на меня. Ебаные эмоции.

Блять!

Хочется выть от бессилия, от отчаяния.

Сижу на жестком стуле, скрючившись, обхватив голову руками. Передо мной проносится вся наша жизнь. Наши встречи, наши свидания, наша свадьба… Наше счастье… Которое я разрушил своими руками. Своими ебаными руками!

Боже, пусть с ней все будет хорошо! Пусть с ребенком все будет хорошо! Я все отдам, чтобы вернуть ее! Чтобы все исправить! Только бы она была жива! Только бы ребенок был жив!