Измена. Чужое счастье

Глава 1

— Почему не хочешь остаться, Ев? – Тим успевает схватить меня за руку, но я аккуратно высвобождаюсь, улыбнувшись.

Наш саксофонист из породы тех парней, которые находятся в вечном поиске объекта соблазнения, не забывая при этом об остальных женщинах. Его общение всегда на тонкой грани флирта и приличия. Словно только дай намек, и он готов перейти черту. Или нет – тут сложный вопрос.

Порой кажется, Тим разочарован в женском поле просто потому, что все они ведутся на его внешность и подкаты. Все без исключения. Там есть, конечно, на что. Высокий красавчик, темные волнистые волосы, подкачанное тело. Музыкант. Талантливый музыкант.

Как тут не вестись? Вот все и сдаются. Ну кроме меня. У меня есть свой талантливый. И красивый.

— Потому что хочу полететь домой после двухнедельного турне и сделать мужу сюрприз, – улыбаюсь Тиму, поправляя лямку чехла, упавшую с плеча.

— Твоему мужу очень повезло, знаешь?

— Догадываюсь, – делаю прощальный жест рукой, направляясь на выход.

Скорее, скорее в аэропорт. Скоро я буду дома. Специально поменяла билет, чтобы прилететь не завтра, а сегодня ночью. Конечно, я жутко устала, но соскучилась сильнее. Не видела Дениса и сына две недели. Мы постоянно созванивались, но все равно… Это совсем, совсем не то.

Сдаю багаж, скрипку беру в салон. Перелет займет три часа, потом еще такси до дома. Буду не раньше часов двух ночи. Но Дэн не ложится рано.

“Как прошел концерт?” – пишет, словно чувствуя.

С улыбкой набираю в ответ:

“Отлично. Жду не дождусь возвращения домой. Чем займешься сейчас?”

“Скорее всего, как обычно, буду торчать в студии. Мот у Витальки ночует”

“Надеюсь, к моему приезду сотворишь новую песню?”

“Постараюсь:)”

Убрав телефон, улыбаюсь еще шире. Родители были против Дениса. Они считали его слишком легкомысленным и не внушающим доверия. Что это за профессия – музыкальный продюсер, чем он будет заниматься?

На момент начала наших отношений – вопрос был актуальный, казалось, что пробиться в этой отрасли почти невозможно. Но он смог, доказал всем, чего стоит. А еще Дэн красавчик и крайне несносный тип. Тоже мамины слова.

Дэн мне казался воплощением всего того, от чего спасают хороших девочек. Наглый, бесшабашный, звезда общества, уверенный в себе. Конечно, выпивал, дымил, как паровоз, и… Был любим девушками.

Но все это было до меня.

В самолете засыпаю сразу и до самой посадки не просыпаюсь. Будит бортпроводница, с улыбкой говорит, что скоро прилетаем. Такси перед зданием аэропорта светятся желтыми шашечками на крыше. Хлебное время, цену, конечно, заламывают. Но выбора все равно нет – еду.

У нас в Москве квартира и небольшой дом в двадцати километрах от города. Летом мы обычно живем в нем. Если нет Матвея, Кир точно не закрылся. Так и есть, калитка открыта. Мышкой проскальзываю в прихожую. На столе запечатанная бутылка шампанского и мои любимые конфеты. Боже, это невероятно мило. Ждет, готовится.

А что, если…

Оставив вещи, стягиваю теплую кофту и колготки, остаюсь в легком платье. Спускаюсь на нижний этаж, там Дэн оборудовал студию. Стягиваю лямки вниз, чтобы на входе сбросить платье к ногам и остаться в красивом нижнем белье. Распахиваю дверь и…

Открываю в изумлении рот. Просто смотрю, как мой муж имеет какую-то блондинку с большой грудью. Она абсолютно голая с задранными вверх ногами лежит на столе. А мой муж… Активно над ней работает, держа за щиколотки. Он, кстати, в отличие от нее полностью одет, только штаны спустил.

Я тупо смотрю на то, как Денис ритмично двигается под включенную музыку, быстро, жестко, а блондинка стонет, закрыв глаза. Не могу ни звука издать ровно до того момента, как муж меня замечает. Испуганно останавливается, а я словно отмираю – бросаюсь прочь, натягивая на ходу бретельки.

Чувствую себя не дурой даже, не идиоткой… Слов нет, чтобы охарактеризовать свое состояние!

Дэн хватает меня за руку, когда я, натянув свитер, беру ручку чемодана. Дергаюсь, но муж держит крепко.

— Ева… Это… – тяжело дышит, а я нервно хмыкаю.

— Что это? Это не то, что я подумала? Ты там не жаришь на столе какую-то шлюху?

— Я певица вообще-то, – девица еще имеет наглость появиться, напялила короткое платье, которое больше показывает, чем прячет. Губы, ресницы, скулы, волосы – все искусственное.

— Заткнись! – кидаем мы с Дэном одновременно.

— Знаешь что… – я отпускаю ручку чемодана, качая головой. Прикрываю глаза. В голову упорно лезет вопрос, который и задаю. – Сколько таких певиц у тебя было?

— Ева, перестань… – морщится Дэн.

— Я должна перестать? – взрываюсь я. – Я должна?! Пошел вон отсюда!

— Что? – он прямо всерьез теряется.

— Вон пошел! Из этого дома и из моей жизни!

— Не говори глупостей, Ева…

Не знаю, откуда у меня берутся силы, я открываю стеклянную дверь, ведущую на террасу и выталкиваю Дэна. От неожиданности он спотыкается о порог и падает.

— И ты пошла вон! – ору на девицу.

Она, как пингвин, быстро ковыляет на высоких каблуках.

— Там моя сумочка… – пищит мне.

— Будет тебе сумочка!

Захлопываю дверь и закрываю. Следом закрываю входную. Дэн успел подняться и кричить сквозь стекло, чтобы я не дурила. Я. Не дурила.

Скатываюсь в студию и закрываю последнюю дверь в дом. Все, теперь этот гад не зайдет. Ненавижу!

Взгляд падает на стол, и я снова вижу мужа и тупую блондинку. Ноги ее задранные… И лицо Дэна, близкое к экстазу. Ну я ему покажу экстаз!

— Гад, гад, гад, – цежу, быстро поднимаясь по лестнице на последний этаж, где у нас спальни.

Открываю шкаф, распахиваю большое панорамное окно и начинаю скидывать в него вещи Дэна. Почти сразу раздается его крик:

— Ева, ты с ума сошла?!

— Когда вышла за тебя замуж! – ору в ответ, ничуть не беспокоясь о том, что сейчас ночь, и мы наверняка запомнимся всем соседям.

Глава 2

— А вот и мы! – Маришка, пританцовывая, заходит в кафе, а за ней ее сын Виталька и мой Матвей.

Они дружат, и именно у него сын остался вчера ночью. Я попросила Марину привезти его в свое кафе. И сообщила о том, что случилось. Очень коротко.

Без рассказов о том, как остаток ночи меня ломало, как я не спала, как плакала, переставала, и снова заливалась слезами. Выпила полбутылки шампанского и теперь помимо прочего страдаю головной болью. Чувствую себя отвратительно, выгляжу так же, потому темные очки предпочитаю не снимать даже в помещении.

— Сынок! – обнимаю его крепко, с трудом сдерживая слезы.

— Да ладно тебе, ма, все нормально, – как любой подросток он сейчас стесняется таких открытых проявлений чувств. Но все-таки обнимает и быстро целует в щеку.

— Разрешаю вам сделать кофе, – щедро машет рукой Маришка, и довольные парни встают за стойку. Бариста Алина только головой качает с улыбкой. – Не забываем одно правило, – подруга смотрит на мальчишек, они хором отвечают:

— Во всем слушаться Алину!

— Вот и молодцы. Можно нам два капучино, – добавляет уже девушке, та кивает.

Маришка усаживается за мой столик и тихо спрашивает:

— Ну что, все так плохо?

— Мы разводимся.

— И Дэн согласился?

— А кто его будет спрашивать? Если бы меня так разложили на столе, задрали ноги и имели, он бы точно не стал вступать в беседы. Козел! – шиплю я, прикрыв рот. – Как он мог, Мариш? Как он мог?

— Ну как… Да хрен его знает, как. От таких красоток, как ты, не гуляют… Но я правильно поняла, вы не говорили?

— Нет. Я выкинула его вещи из окна. После того, как выкинула их с этой кобылой на улицу. Он звонил, я закинула его в черный список. Все равно не могла в тот момент общаться. Да как же он так мог?!

Этот риторический вопрос с момента возвращения домой я повторила уже столько раз, что не сосчитать. Ответа на него у меня нет. Мне казалось, у нас все отлично. Что мы прекрасно понимаем друг друга, чувствуем. Любим… Любим, вашу мать!

А потом вся вот эта мерзость…

— Как думаешь, он давно мне изменяет? – смотрю на подругу, она выпучивает глаза.

— Ев, да ты кого спрашиваешь? Сама прекрасно знаешь, вы с Дэном были примером образцовой семьи. Красивые, творческие, влюбленные. Да капец, вам же все завидовали…

Все завидовали… Да, это правда. Пока многие подруги встревали в отношения с абьюзерами, или погрязали в быту, пропадали в детях, теряя связь с мужем, мы с Дэном шли вперед рука об руку. Поддерживали друг друга, помогали, делили поровну, не забывая, что каждый из нас – личность, а не принадлежность одного к другому. Слишком идеальные – так говорила про нас Верка. Я смеялась.

Вот и досмеялась.

— Ма, как гастроли? – Матвей улыбается, поставив передо мной чашку.

Улыбаюсь в ответ, с какой-то внезапной тоской осознавая: сын внешне очень похож на Дэна. Отгоняю дурацкие мысли.

— Одиннадцать городов за две недели, сынок.

— Устала?

— Безумно.

— А мы куда поедем? В квартиру или дом? Папа же там?

Маринка бросает на меня взгляд, надеюсь, темные очки хорошо скрывают мои глаза.

— Поедем в дом. Папа останется в квартире, у него там нарисовался на работе какой-то важный… проект.

Который к тому же можно отыметь в перерыве. Урод!

— Окей.

Матвей возвращается за стойку, подруга спрашивает:

— Так что ты будешь теперь делать?

— Я же сказала.

— Развод? Ну сказать это легче, чем сделать. У вас ребенок, придется разводиться через суд, делить имущество… Как ты это сыну скажешь? Он же обожает Дэна.

— А меня он не обожает? – огрызаюсь все-таки.

— С тобой он останется, – не обижается Маришка. – Хотя… Дэн может быть против.

— С чего бы?

— Мот достаточно взрослый, и они с Дэном регулярно живут вдвоем. Может решить, что справится.

Мотаю головой, запустив руку в волосы. Такого варианта я не рассматривала. Я никакого не рассматривала, если уж честно. Пролежала в слезах в кровати до утра, а потом свалила в город, боясь, что Дэн припрется. Говорить с ним в тот момент я была не готова. Шаталась пол утра по городу, как неприкаянная, пока не наступило время встречи с Маришкой.

— Знаешь, что, – вздыхает подруга, – для начала вам нужно с Дэном поговорить, – на мой протестующий взгляд продолжает, выставив вперед руку. – Понятно, что он козел, и тебе больно. Но это необходимо. Обсудить ваши дела, решить, что делать дальше, потом уже сообщать Матвею, и так далее.

Киваю, вздохнув. Маришка, конечно, права. Но я просто представить не могу этого чертова разговора.

— Надо его разблокировать, – кивает подруга на телефон.

— И за что я тебя терплю? – ворчу, выполняя то, что она сказала.

— Потому что я всегда даю умные советы, которые в своей жизни не использую.

Улыбаюсь все-таки, но тут же улыбка сползает с лица. Пропущенные сообщения и звонки от Дэна. Прокручиваю пальцем, Маринка спрашивает:

— Ну что он?

— Пишет, что ошибся, что виноват, и что мы должны встретиться.

Вместе с вибрацией появляется на экране лицо Дэна.

— Теперь, видимо, хочет все это сказать мне.

Выхожу на улицу, чтобы Матвей не стал случайным свидетелем нашего разговора.

— Наконец-то, – голос мужа, скорее, рассерженный, чем виноватый.

А у меня сердце сжимается от того, какой он родной и чужой одновременно. Вся наша счастливая жизнь была ложью?

— Ну извини, что не хотела слушать твои нелепые оправдания.

— Ты где?

— Тебя это больше не касается.

— Глупостей не говори, Ев.

— Это не глупости. Я не буду больше с тобой жить.

— Надеюсь, ума хватило не вывалить все это на сына?

— О, ну хоть за него ты переживаешь. Жаль, что за меня нет, – не удерживаюсь от едкого замечания. – Расслабься, он не в курсе.

— Оставь его с Маринкой, а нам надо поговорить.

Глава 3

Дэн выглядит идеально. С иголочки. Это я после бессонной ночи с мешками под глазами, волосы завязаны не пойми как, из шмоток – первое попавшееся под руку. А Дэн нет… Даже в джинсах и футболке выглядит шикарно.

Скольжу взглядом по татуировкам, набитым рукавом на одной руке. Все, кроме первой, мы придумывали вместе. В этом замысловатом рисунке, уходящем под рукав, тоже целая жизнь. Мы – целая жизнь. И все, больше нас нет? Так же не может быть, не может?

Дэн трогается с места, я поправляю очки, пристегиваясь. Тишина такая, что закладывает уши. Кошусь на мужа, стараясь не поворачивать голову. Сосредоточенно смотрит на дорогу. Расслабленный, хотя и задумчивый. По виду – ему вообще все равно на то, что произошло. И от этого внутри разрастается глухая ноющая боль.

— Куда мы едем? – спрашиваю, откашлявшись.

— Домой.

— На квартиру? – уточняю я. Дэн кивает.

— Надеюсь, блондинку ты оттуда уже выставил?

Он устало вздыхает.

— Ева, не начинай только истерик в машине.

— А дома можно будет?

Молчит. Игнорирует целенаправленно. Я начинаю медленно заводиться. Однако молчу. Ладно, дома так дома, благо до него недалеко.

В подъезде встречаю соседку – Катерину Сергеевну, милую тетушку, которая постоянно нам умиляется. Сегодняшний день не исключение.

— Вернулись с гастролей, Ева? – спрашивает, когда сталкиваемся возле лифта. Киваю с улыбкой.

— Какая же вы все-таки красивая пара.

Стискиваю пальцы, улыбка сползает сама собой.

— Извините, нам пора, – Дэн подталкивает меня в лифт, словно чувствуя мое состояние.

Створки закрываются, пряча нас от глаз женщины. Сжимаю губы, на мужа не смотрю. Теперь все то, что раньше радовало, впивается в кожу иголками.

Привычным жестом Дэн бросает ключи на тумбочку, прохожу за ним в гостиную. Опускаюсь на стул. Жду.

Муж встает у окна, складывая на груди руки.

— Прости меня, Ева.

— За что именно? – вскидываю на него взгляд.

— За то, что случилось вчера.

— За измену?

Он медлит, но все же добавляет:

— За измену.

— Вот так просто? – нервно хмыкаю. – Прости меня, Ева, за измену. И что, думаешь, я сейчас скажу? Конечно, Денис, никаких проблем.

Мой голос начинает звенеть, по телу идет нервная волна. Я вскакиваю со своего места, скидываю очки.

— Я ошибся, – глухо произносит он.

— Ошиблась я. Когда поверила тебе! А ведь мама говорила мне…

— Только не надо приплетать сюда твою мать! – рявкает он. – Я никогда не давал поводов думать обо мне так, как она думает!

— Но она оказалась права! Сколько раз, Денис? – я подхожу ближе. – Сколько раз ты мне изменил? Сколько было девок? Ты их хотя бы сосчитать можешь?

Он сжимает зубы, молчит. Молчит! Боль топит, мешая думать. Выставив руки в жесте “сдаюсь”, отхожу обратно к столу.

— Это было один раз, – произносит Дэн. Я смеюсь, опершись рукой на стол.

— Всерьез рассчитываешь, что я поверю?

Он потирает переносицу.

— Это правда.

— Не верю. Не верю тебе, понял?! – повышаю я голос. – Как ты мог? Как ты мог, а? Четырнадцать лет жизни! Четырнадцать!

— Вот именно! – снова повышает Дэн голос. – Четырнадцать лет, Ева! Мы… Мы привыкли друг к другу… Между нами пропала искра, напряжение…

Качаю головой, душа слезы, которые все равно катятся из глаз.

— И вместо того, чтобы попытаться исправить то, что тебя не устраивает, ты решил завалить какую-то тупую певичку! Ну так что, Дэн, оно того стоило? Стоило ставить на кон семью и наши отношения ради вагины, доступной каждому желающему?!

Воцаряется тишина, в которой слышно только мое тяжелое дыхание. Я падаю на стул, с трудом нацепляю очки обратно. Уверяла себя всю дорогу, что справлюсь, но ни черта не выходит.

— Нет, – раздается тихий голос Дениса.

— Что нет? – смотрю непонимающе.

— Не стоило. Я ошибся. И я хочу, чтобы ты дала мне шанс все исправить.

Смотрю на него и не верю. Просто не верю.

— Если бы тебя на самом деле волновало то, что ты растоптал все, что у нас было, ты не был бы так спокоен.

— Я не хочу терять тебя и Матвея. Хочу нормальную семью для него. И для нас.

— Нормальной семьи не будет. Все. Уже нет. Ты мне изменил. Я хочу развестись.

— Нет.

— Что значит нет?

— Я не дам тебе развод. И не рассчитывай на суд, он будет на моей стороне. В конце концов, я провожу с сыном больше времени, чем ты.

— Это неправда! – вскакиваю я.

— Это правда. У тебя постоянные гастроли по стране, по Европе, репетиции… Это несложно отследить. При этом основные деньги в семью приношу я. Сын взрослый, так что проблем не будет.

Я снова встаю, не веря, что все это слышу.

— Ты сам предложил мне вернуться к музыке, – говорю ему, – поощрял, подвигал. Ты устроил меня в этот оркестр!

— Потому что видел, как ты чахнешь дома! Такая талантливая, красивая, великолепная, ты стала превращаться в обычную домохозяйку, зацикленную на борщах и не моющую голову.

Я инстинктивно касаюсь волос, обессиленно опускаю руки.

— Я хотел тебе помочь, – добавляет он устало.

— Помог? – смотрю на него. – Я тебе благодарна. Нет, правда… Спасибо за оркестр и вообще… Непонятно только, как в это все вписывается твоя любовница.

Он молчит. Кусает губу, разглядывая стену. Ни хрена он не страдает. И ночью определенно спал. А если не спал, то драл эту блондинку, будь она неладна. Певица… За эти годы у него столько проектов было, столько девушек там, что, если он с каждой…

— Последние пару лет мы просто живем каждый своей жизнью, – произносит Дэн. – Да нет, не пару, больше. Как только ты родила Мота, то стала отдаляться. Я терпел, понятно, ребенок, это тяжело. Но ты просто зациклилась на нем, забыла о нас. Потом… – он замолкает, я сжимаюсь внутренне. Прошло достаточно времени, а мне все равно дико больно. Дэн это понимает, потому не продолжает, не говорит вслух. – Я надеялся, музыка тебя оживит. Что мы будем больше времени проводить вместе. Что ты наконец вспомнишь, что у тебя есть муж!

Глава 4

Маришка, только открыв дверь, поджимает губы, тащит внутрь квартиры. Наливает в чашку на дно какую-то пахучую дрянь.

— Что это? – спрашиваю ее.

— То, что тебе сейчас нужно.

— А где Мот?

— Мальчишки гуляют.

Кивнув, снимаю очки и залпом выпиваю. Жжет, а еще остается привкус мяты и каких-то трав. Убойно, почти до слез из глаз.

— Жесть, – говорю честно. По желудку растекается тепло, эмоции притупляются.

— Сказала же, то, что надо. Поговорили?

Киваю.

— К чему пришли? – Маришка усаживается рядом.

— Развод.

Она тяжко вздыхает, я коротко передаю детали.

— Может, он, правда… Ну, первый раз решился налево? – задумчиво тянет подруга. Я хмыкаю.

— Сильно сомневаюсь. Ты же его видела. Девки от него всегда млели. А в музыкальном бизнесе доступность процветает. Даже намекать не надо, сами поди предлагали. Да даже если бы первая… Я такая дура, Марин! Я ведь ему верила!

Она кивает.

— Сочувствую. Тебе нужно набраться сил теперь. Легко не будет.

Слова подруги оказываются пророческими. Уже когда приезжаем с Мотом домой, получаю от Дэна смс:

“Развода я тебе не дам. Хочешь жить отдельно, живи. Договоримся”

Откидываю телефон на диван, потираю переносицу. Вот урод! И говорит еще так… Безапелляционно. Словно он тут все решает.

— Я приготовить ничего не успела, Матвей, – быстро иду в кухню, когда сын заходит в гостиную. – Но можно заказать что-нибудь. Ты как, не против?

Рассматриваю забитый продуктами холодильник. Я предложила Дэну пожить недельку здесь, потому что устала мотаться по городам. Хотелось на природу. Он закупился продуктами, привез сюда их… и любовницу. А если бы я не приехала, он отымел бы ее и в нашей кровати? Как же это все мерзко….

— Мам! Ты меня слышишь? – голос Мота возникает рядом, я вздрагиваю, отпускаю дверцу, она беззвучно закрывается.

— Задумалась.

— Что происходит, мам?

— В каком плане? Я просто устала, знаешь, столько гастролей…

— Мне тринадцать, мам. Не надо меня обманывать.

Я молчу, кивая. Собираюсь с силами.

— Вы с папой поссорились?

Иду обратно в гостиную, он следом за мной.

— Можно и так сказать, – соглашаюсь я.

— Ты плакала, – звучит утвердительно и недовольно.

— Немного. Это не страшно, сынок.

— Что случилось?

Устало вздыхаю, присаживаясь на диван. Он опускается рядом со мной. Черт, как же это трудно. Почти невозможно.

— Понимаешь, Матвей, – начинаю я. – Мы с папой… Мы решили, что нам лучше жить отдельно друг от друга.

— Что? – вскакивает он с места. – Вы разводитесь?

— Ну… – обескураженная его реакцией, я хочу смалодушничать, но заставляю себя сказать хоть что-то. – Пока что мы решили просто пожить отдельно друг от друга.

— Но почему? Вы же такие классные! У вас же все хорошо! У всех вокруг предки то разводятся, то ссорятся постоянно, а вы одни всегда были нормальные! Что случилось?

Твой папа мне изменил. Притащил домой какую-то малолетку и долбил ее прямо на столе в своей студии. Такие дела, сынок.

Не смешно. Совсем.

— Так бывает, малыш…

— Я не малыш! И так не бывает! Все же было хорошо!

— Я понимаю. Понимаю, что тебе сейчас больно и тяжело все это принять…

— А со мной что будет? – перебивает Матвей. – Я как буду жить? С тобой? С папой?

— Мы это еще не обсуждали детально… Ты не будешь ограничен в общении с нами…

— Кто этого захотел? – Матвей совсем не слушает меня, его захлестывают эмоции. – Кто захотел? Ты или он?

Черт.

— Мы оба решили, что так будет лучше.

Сын мотает головой.

— Не будет. Мне точно.

Бежит к лестнице, слышу топот его ног, а потом хлопает дверь. Отлично. Откидываюсь на спинку, тяжело выдыхаю, глядя в потолок. Когда-нибудь эти безумные сутки закончатся? Я не спала, даже не знаю сколько времени.

Дэн… Вспоминаю его спокойное лицо. Сказал, что ошибся, а сам уверен в своей правоте. Что имел право, что я сама во всем виновата. Но как бы там ни было – разве это повод изменять? Если так плохо со мной, если не можешь никак исправить – лучше просто уйди. Боже… Сегодня утром он бы встретил меня с улыбкой, целовал, обнимал, мы занялись любовью…

Снова вижу отвратительную картинку, где он и эта блондинка…

Один раз… Слишком спокоен и уверен он для одного раза. Боже, какая же я дура. Какая я все-таки дура…

— Дай угадаю, – красавчик с нереально обольстительной улыбкой смотрит на меня. – Виолончель.

— Почему же? – улыбаюсь в ответ.

— Прости за пошлость, но уверен, ты шикарно выглядишь с раздвинутыми ногами.

Я смеюсь, не удержавшись. Качаю головой. Это не просто пошло, это жутко нагло. Но почему-то злиться на этого парня не выходит.

— Боюсь, ты этого не узнаешь, – отвечаю все же и добавляю: – Скрипка.

— Как я мог не понять! Пальцы настоящей скрипачки, – он берет мою ладонь в свою, проводит пальцем по моему большому и гладит у основания.

Черт, это… Сексуально. Приходится сделать глоток, чтобы спрятаться за стаканчиком и отвлечься от приятных ощущений в теле.

— Я Дэн, – говорит парень.

— Ева. Будешь пошлить по этому поводу?

— На тему того, что заставила мужчину согрешить?

— Типа того.

— Не буду. Лучше сам тебя… Заставлю.

Мы играем в гляделки слишком долго. Все это так двусмысленно, и внутри меня плещется шампанское, будь оно проклято, мешая нормально думать. Мне всего восемнадцать. Я отучилась один год в музыкалке, оказалась на вечеринке, и здесь творится невероятный хаос. Веселье, безбашенность, разврат… Очень привлекательный Дэн.

— Идем, – отставив мой стакан, он тянет меня.

Люди, предметы мелькают пестрыми смазанными картинками. Мы оказываемся в какой-то комнате этого большого дома. Я не успеваю даже подумать ни о чем. Дэн прижимает меня к стене и целует. Черт, как сладко, пошло, дразняще. С ума сойти можно. И я схожу. Позволяю ему больше, чем стоило бы. Оказываюсь на кровати, Дэн сверху.

Глава 5

— Что значит, он не захотел ехать? – возмущается мама, подвигая ко мне тарелку с блинчиками.

— Сказал, у него планы в городе. Он взрослый, мам. Я не смогла заставить ехать его со мной за сто пятьдесят километров.

— Заставить ехать? А повидать бабку с дедом он не хочет?

Я посылаю ей взгляд, она машет рукой, мол, ладно. Садится рядом со мной, вытирая ладони о полотенце, висящее на плече.

— Везти его к Денису неразумно. Надо было оставить с Маринкой.

— Он его отец.

— В такой ситуации… Наболтает чего сыну, и тот встанет на его сторону.

— Какую сторону, мам? – я вздыхаю, водя пальцем по контуру блинчика. – Захочет жить с ним?

— Твоему Денису дай только поболтать, он же мертвого заговорит, если захочет. Сейчас ему выгодно настраивать против тебя ребенка… Вот я как знала, знала! – не выдерживает она снова, взмахивая руками. – Кобелина… Всегда был таким. Красивым мужикам веры нет, особенно когда работают, как твой Денис, со всякими шлюхами… Давно известно, что в телевизор попадают через постель.

— Ма, ты мне совсем не помогаешь.

— Прости, прости, – она обнимает меня, целует в макушку. – Козел он, и черт с ним. Плевать. Другого найдешь, ты у нас красавица. Талантливая, умная…

— Перестань. Никого я искать не планирую.

— Это пока. Пройдет время, раны затянутся… Слушай, а может, по пять капель? – на мои вздернутые в удивлении брови, добавляет. – Чисто для расслабления. От нервов.

— Я так с вами сопьюсь.

— Не будешь?

— Нет.

— А я, пожалуй, махну немного. Нинка такую настойку передала… Загляденье. Отец на работе, не звонила ему, вечером скажу… Эх, был бы он помоложе, поехал бы в Москву и задницу надрал Денису. Вот ведь поганец! Сидел тут, улыбался, еду мою хвалил…

Она выпивает, а я перекладываю на свою тарелку блинчик. Аппетита нет. Совсем.

Маме я позвонила с утра, а потом махнула на вокзал и тряслась два с лишним часа в электричке, чтобы наконец попасть в наш маленький областной городок. От Москвы вроде бы и недалеко, но жизнь здесь течет совершенно по другим законам.

— Слушай, Ев, – отставив рюмку, мама начинает жевать блин. – Я вот подумала, если только захочешь, так я Сашку Савина попрошу, он не откажет…

— Ты о чем? – не понимаю я.

— Ну как… Соберет ребят, найдут Дениса и хорошенько его того… Отметелят. У Сашки кулаки здоровые, мало не покажется.

— Ма, ну ты совсем?! Никакого мордобоя! Нет. Мы просто разойдемся, и все. Пусть живет, как хочет.

— Ну он то, ясно дело, долго один не будет.

— Ма! – смотрю на нее, она вздыхает.

— Прости. Я вся на нервах, ты когда позвонила, у меня сердце так застучало, что пришлось лежать полчаса. Скотина, скотина он, вот и все! Я тебе сразу говорила, с такими парнями связываться нельзя…

— Ты еще говорила, что он ничего заработать не сможет, смог же.

— Смог. Тут не отрицаю, молодец. Деньги его и испортили окончательно. Думает, ему все можно, все купит… Ой, не могу, Ева, прости. Вся душа изболелась за утро.

Она уходит в комнату, я за ней. У родителей небольшая двушка, предлагала им поменять квартиру, когда Денис стал зарабатывать, но они наотрез отказались. Им хватает, да и привыкли. Но хотя бы ремонт хороший сделали.

— Как ты теперь будешь одна? – спрашивает мама. – Сколько за твою музыку платят?

— Мне хватит, мам, Матвея Денис не оставит, все будет нормально.

— Или заберет себе, тогда ты вообще ни копейки не получишь. Еще и выгонит, недвижимость вся ведь на него?

— Перестань, мам, он не такой.

— Все они не такие, пока не дойдет дела… Вон Светка Ананьева со своим жила, вроде нормальный был. Тоже налево стал ходить, а как до развода дошло, не человек – говно, всю душу вытряс из нее. Покоя не давал.

Прикрываю лицо руками. Все это как-то слишком реально. Вчера я сказала Дэну про развод. Но сама не представляю до сих пор, как все это может происходить. Мамины истории как-то совсем не вдохновляют.

— Давай о чем-нибудь другом, а?

— Конечно. Хотя об этом все равно придется подумать.

— Я подумаю.

— Хорошо. Слушай, я сейчас зайду к Наташке на пять минут, ладно? Она опять свалилась со спиной, я уколы ей колю.

— Конечно, мам.

Наташка – мамина подруга, живет на два этажа ниже. Остаюсь одна, в тишине. Подхожу к фотографиям, стоящим за стеклом в стенке. Я с Мотом на руках в день выписки. А вот мы всей семьей на море, Моту здесь четыре, смешной такой.

Достаю фотографию с нашей свадьбы, криво улыбаюсь, разглядывая. Это был самый странный свадебный день, какой только можно себе представить. И все равно – самый счастливый. Мы провстречались всего три месяца, я забеременела. Дэн сделал мне предложение.

Мама хваталась за сердце – Дэн только закончил университет, с работой по профилю не складывалось. Нищий музыкальный продюсер, – восклицала мама с ужасом. В ЗАГС он приехал на чьем-то велосипеде, чтобы не тратиться на метро – настолько все было плохо.

Но все-таки мы поженились. Нам дали место в общаге, Дэн работал. Много, упорно и часто совсем не в музыкальной сфере. Но надежд не оставлял. Искал, пробивался, и ему повезло. Он действительно талантлив, этого не отнять. Умные люди заметили это, и Денис пополз вверх по карьерной лестнице. Конечно, все это было не быстро, но… Он добился, чего хотел.

На мне просторное белое платье, купленное в секонд-хэнде, Дэн в футболке с Бобом Марли и клетчатой рубашке нараспашку поверх. Привез мне чахлый букетик, собранный в московском парке. Но я была счастлива. Боялась до ужаса – ну какой ребенок, мне всего восемнадцать. И все равно счастлива была. Потому что влюбилась до невозможного.

— Вот и я.

Вздрагиваю, отворачиваясь. Отхожу к окну. В песочнице играют дети, на скамейках сидят мамы, бабушки. Я думала, у нас все с Денисом получится. Будет много детей, большая счастливая семья. Я мечтала о такой. Но вышел только Мот. А могло быть трое, если бы повезло. Не повезло. Нет ни детей, ни семьи, ни любви. Ничего больше.

Глава 6

— И что, просто ни слуху, ни духу? – Маринка жует маршмеллоу, выловленное из какао, я мешаю свой зеленый чай с медом и лимоном.

— Ничего. Если только что-то про Матвея. Типа забрать, когда, где.

— И ты сама не пишешь?

— Нет, конечно.

Маринка откидывается на спинку стула.

— Психологическое давление, сто пудов. Ты будешь мучиться от неизвестности, сомневаться, переживать, а в итоге сдашься.

— Я не сдамся.

Маринка пожимает плечами.

— Я не сдамся, – повторяю я. – Меня в целом все устраивает, окей? Мне просто не нравится подвешенное состояние брака. Я хочу развестись и забыть о Денисе как о страшном сне.

— А ты точно этого хочешь?

— Марин!

— Я просто спрашиваю! Все-таки четырнадцать лет… Ну и вдруг реально косякнул… Раскаивается.

— Раскаивается так, что не звонит, не пишет… Да пошел он! Пусть живет, как хочет! Я тоже буду жить, как хочу!

— А как ты хочешь?

С этим и впрямь проблемы. Раньше казалось: на все времени не хватает. Носишься, бегаешь, там урывками порепетировала, тут помогла с уроками, там приготовила поесть… И так весь день. Все дни один за другим. В какой-то спешке и суете, а по итогу дня смотришь и думаешь: ничего. Ничего толком не успела.

Не уделила нормально внимания ребенку, музыка вся абы как, а встреча с мужем уже в какой-то усталости, когда хочется лежать и ничего не делать… И чувство того, что ты во всем недотянула. Ни карьеры не сделала, мать посредственная, хозяйка никакая, жена тоже так себе…

Вечная неудовлетворенность и гонка, желание каждый день быть лучше, а в итоге только снова гонка-гонка-гонка.

А в эту неделю я как будто остановилась. Делать ничего не надо. После гастролей отпуск. Лето, каникулы, Мот в основном гуляет с друзьями. Готовить не для кого, самой мне много не надо. Мужа нет. Больше.

И вдруг оказалось, что у меня так много свободного времени. Хоть через сито его лей, не утекает, только больше становится. И не понятно, как я так раньше не успевала ничего, когда так старалась. А теперь не стараюсь, и пожалуйста, делай, что хочешь. И день тянется и тянется.

— Не знаю, – вздыхаю я. – Не знаю. Я никогда не жила одна, понимаешь? От родителей попала в общагу, там постоянно кто-то помогал… Потом вышла за Дэна, а теперь… Я не знаю, не знаю, что делать. Мне кажется, я просто не умею жить одна.

— Ничего, научишься, – Маринка ободряюще хлопает меня по плечу. – Я же вот живу как-то. И сына ращу, и дело свое открыла.

— Я не ты, – улыбаюсь ей. – У меня нет таких способностей.

— Прорвемся. Мот тоже про Дениса ничего не говорит? Только не гони, что не спрашивала.

Я качаю головой.

— Матвей занял категоричную позицию. Сказал, не собирается нам помогать разводиться. И чтобы мы все сами решали, а он ничего знать не хочет.

— Разумно, – соглашается Маринка. – Для него так, может, и лучше. Меньше переживаний.

— Но он переживает. Я вижу. Только отказывается говорить со мной. Любые темы, кроме этой. Я хочу ему помочь, но не знаю, как.

— Тебе самой бы помощь не помешала. Знаешь что, подруга, нужно развеяться.

— Каким образом?

— Меня тут позвали на одну вечеринку…

— Я не могу прийти без приглашения к незнакомым людям.

— Да брось, Ев! Это такие люди… Бомонд. Там типа выставка какого-то крутого фотографа и художницы. Сняли арт пространство, все дела. Будет вроде закрытой вечеринки, но у меня приглашения на двоих. Вот и составишь мне компанию, развеешься. Отвлечешься от происходящего.

— Даже не знаю…

— А что делать? Сидеть дома и заливаться слезами? Нет. Ну изменил Дэн, ну козел. Но это случилось уже, нужно принять и жить дальше. Будешь бесконечно крутить все это в голове – так и закиснешь в депрессняке, сама знаешь, как это бывает.

— Может, он из-за этого? – вырывается у меня.

— Из-за чего? – подруга смотрит непонимающе.

— Что я… Что не могу больше родить ему. Две попытки, два выкидыша, несмотря на всю возможную врачебную помощь.

— Глупости не говори. У вас Мот есть, в конце концов. За такое не бросают.

— Ага, бросают просто потому, что наши отношения стали пресными.

— Он козел, – безапелляционно заявляет подруга. – И на этом точка. А мы идем на вечеринку. Это тоже не обсуждается. Скину тебе в мессенджер данные. Мота с Виталькой оставим, с бывшим я уже договорилась, он присмотрит.

Бывший. Это слово оставляет на сердце рваный след. Дэн – теперь тоже бывший. Мой Дэн. Такой мой – что словами не передать. Как он может стать не моим? Как может для кого-то стать тем же, кем был для меня?

— Ну ты чего закисла опять? – вздыхает Маринка. Мотаю головой.

— Все нормально. Пойду на вечеринку, обязательно.

— Вот и умница.

Маринка действительно обо всем договаривается. Мот не против переночевать у Витальки, но когда видит меня в вечернем платье, то хмурится.

— И куда ты такая красивая? – спрашивает меня.

Ну что ж, я по крайней мере красивая. С того момента, как застукала Дэна с другой, я все время в этом сомневаюсь. Я ведь перестала его привлекать, перестала быть ему интересна. И он уложил девчонку чуть за двадцать. Точнее, разложил.

— На выставку, – отвечаю сыну, он только бровями дергает.

Осматриваю себя в зеркало. Темно-зеленое платье на тонких бретельках, легкое, струящееся, не облегает, но подчеркивает при ходьбе каждый изгиб. Светлые волосы распущены, косметики немного. Я выгляжу хорошо. Но этого мало, чтобы нравиться Дэну.

Я перестала ему нравиться. Он меня разлюбил.

Так все, не буду об этом думать. Сегодня я просто развлекаюсь. Выставка это прекрасно. Искусство – это прекрасно.

Арт-пространство выглядит шикарно. Народу тьма, живые раскрашенные модели танцуют под музыку, закуски, бар… Я даже теряюсь на несколько секунд, но Маришка уверенно тянет меня за собой. Сует в руку бокал шампанского, знакомит со своей знакомой.

Глава 7

Кидаю беспомощный взгляд на подругу и с ужасом понимаю, что она умудрилась куда-то ускользнуть. Ладно, ничего. Ничего страшного. Нет, очень страшно. Перебор.

Дэн с ней. С этой блондинкой с губами на пол лица. Которой он ноги задирал, которую…

Улыбается, руку ей на талию положил. Меня вырвет сейчас, ей богу.

Поставив бокал, толкаюсь среди людей в обратном от Дэна направлении. Кто-то хватает меня за руку, душа уходит в пятки. Испуганно оборачиваюсь, словно всерьез ожидая, что Дэн меня догнал. Маринка.

— Ты чего? – спрашивает, крепко держа.

— Дэн тут, – выдыхаю я. – С этой своей…

Договорить не могу, но подруга понимает.

— Фак! – ругается сквозь зубы. Высматривает в толпе, но отсюда Дэна не видно. – Не вздумай уходить.

— Лучше уйти.

— Нет, не лучше! Особенно если он тебя заметил. Пусть знает, что все у тебя зашибись.

— У меня не зашибись, – я морщу нос, словно сейчас заплачу.

Не знаю, на чем держусь, правда. Он с ней пришел. Сказал мне, что ошибся, что сожалеет, а сам… Как ни в чем ни бывало.

— Ненавижу его, – выдыхаю я.

— Вот и ненавидь на здоровье, правильно. Только не плачь, он того не стоит. Давай, Ева, соберись, покажи ему, что он ничего не значит. Вдарь по самомнению этого козла хорошенько.

— Очень сомневаюсь… – начинаю я, но замолкаю, снова вижу Дэна, и блондинка трется возле него, улыбается во все зубы. А он непроницаемый, как обычно. Улыбается расслабленно, рубашка с закатанными рукавами, джинсы – так ему идет этот небрежный стиль. Смотрю на него и понимаю: да все равно ему. На меня, на нас. Была семья, нет семьи. Все просто разговоры были, чтобы я успокоилась, не более того.

— Остаюсь, – я распрямляю плечи. Маринка одобрительно кивает.

— И поменьше ему внимания. Если присмотришься, заметишь, как на тебя мужики пялятся. Ты же красотка вообще, ого-го.

Киваю, мысленно сама себя подбадривая. Отворачиваюсь от Дэна. Картины, фотографии – вот, что мне нужно. Мы же пришли на выставку.

Кстати, талантливо, мне нравится. Очень даже. Особенно фото, вкус у фотографа определенно есть, и видение картинки интересное. Не стандартное, но определенно притягивает взгляд. Мы с Дэном последние годы редко выбирались вместе на общественные мероприятия.

Он таскался туда со своими протеже, и по большей части чтобы светиться. Я тоже в репетициях и концертах перестала следить за культурной жизнью, сама стала ее частью, можно сказать.

Кажется, пора начинать жить заново. Во всех смыслах. Призрачная надежда, всю неделю маячащая на горизонте, растаяла в тот момент, когда мой муж вошел в это здание под руку со своей любовницей.

— Простите, – натыкаюсь на кого-то спиной.

Позади оказывается мужчина лет тридцати. Симпатичный шатен, от улыбки на щеках ямочки.

— Ничего, вы так засмотрелись… Надеюсь, думали о хорошем.

— Да, конечно. Я не слышала об этом фотографе раньше. Мне очень нравится. Не знаете, продаются его фотографии?

Он снова улыбается.

— Насколько я знаю, нет. А какая вам понравилась больше всего?

— Даже не знаю. Все классные. Может… Эта, – указываю на фотографию, где улица города запружена людьми. – Цвета отпадные, и то, как снято… Очень атмосферно.

Я смущаюсь, потому что он смотрит на меня, не отрываясь. Чувствую, как на щеках выступает легкий румянец. Вдруг это критик какой, а я тут стою, распинаюсь. Эстет.

— Извините, я любитель, – добавляю зачем-то, он снова улыбается, продолжая на меня смотреть.

Вот прямо это уже даже немного неприличным кажется. Неловко улыбаюсь, поправляя бретельку.

— Простите, – мужчина словно приходит в себя, протягивает мне руку, – вы… У вас очень красивое лицо.

— О… Спасибо. Наверное.

Немного странно звучит данный комплимент, но все же вкладываю свою ладонь в его руку.

— Я Дмитрий, фотограф.

— Это ваша выставка? – ахаю, чувствуя себя идиоткой.

— Да. И мне очень приятно, что вы так высоко оценили мои работы.

— Вот теперь мне точно неловко. Вас, наверное, все в лицо знают.

— Не настолько я важная личность, – смеется Дима. – И вообще… Не подумайте, что это наглость, хотя, наверное, наглость. Я… Хочу вас поснимать.

— Поснимать? Меня?

— Да. Как-нибудь. Если вы захотите. Вот моя визитка.

Я забираю из рук картон, а Диму забирают у меня, какой-то журналист вроде. Отхожу в сторону обескураженная. Прячу визитку в сумочку. Наверное, в этом ничего такого нет. Для фотографа. Это просто профессиональный интерес.

Зачем-то оборачиваюсь в его сторону и ловлю взгляд. Черт, я с ума схожу или он смотрит ну совсем не профессионально? Правда, в тот же момент отворачивается, начинает тереть подбородок, слушая, что говорит ему мужчина. Подавив улыбку, я отхожу в сторону, как раз вижу Маринку.

— Ну как ты? – спрашивает она.

— Ничего. Это фотограф, да? – указываю взглядом на Диму.

— Он. Хорош, чертяка. А это невеста его.

Я снова поворачиваюсь, к Диме как раз подошла высокая стройная девушка. Обняла собственническим жестом. Снова отворачиваюсь.

— Свадьба вроде через пару месяцев. Девчонка не промах, когда они встретились, была обычным инструктором по йоге, а сейчас раскрутилась, открыла несколько центров по Москве. За жениха держится зубами, еще бы, такой парень перспективный.

Маринка знает все про всех, по-моему. Кладезь информации, где она ее только успевает добывать, интересно.

— Ну а он? – спрашиваю ее.

— А что он? Говорят, персонаж исключительно положительный. Никаких порочащих слухов и тому подобного. Добрый, верный, надежный, все дела. Такого тебе и надо найти, Евка, – внезапно возвращается к больной теме, о которой я ни на секунду не забывала.

Весь вечер ощущение, что жжет спину. Что Дэн где-то рядом, и в любой момент может заговорить со мной. Специально стараюсь смотреть в основном на выставку, чтобы не поворачиваться к залу.

Глава 8

Его голос так близко. Дэн так близко. Я чувствую его за своей спиной в считанных сантиметрах. Слишком интимно для человека, с которым я развожусь. Его губы почти возле моего уха. Я тяну носом воздух под встревоженным взглядом подруги.

— Привет, Денис, – она делает каменное лицо, глядя на него.

— Здравствуй, Марина. Не оставишь нас?

— А должна? – выгибает бровь. Я так благодарна ей сейчас.

— Хочу поговорить с Евой.

— Тогда ты выбрал не то место, мы заняты, как видишь.

— Собрались надраться шампанским и склеить кого-то на ночь?

Я краснею. То есть Маринка женщина свободная, я знаю, что иногда она так действительно поступает. Но вообще-то имеет право. Обо мне и говорить нечего.

— Даже если и так? – набравшись не пойми откуда смелости, я разворачиваюсь.

Большая ошибка. Дэн действительно слишком близко. Небольшое движение вперед, и я коснусь его тела своим. Запах его туалетной воды тут же пробирается в ноздри, а кроме того – запах его тела. От этого запаха я сходила с ума. Меня вело, я утыкалась носом в шею Дэна и втягивала, чувствуя возбуждение.

Отступаю на шаг назад, пытаясь не растерять задор. Это так больно: все еще любить, все еще сходить с ума от таких вот триггеров, от жестов, запахов – все это было моим, моим личным. И никогда не было моим, потому что Дэн пачкал наши отношения сексом с другими. Все это время я делила его с ними.

А это отрезвляет. Как будто лицом по мостовой прокатили после падения с высоты. Бодрит.

Его взгляд затягивает холодом.

— Ну имеешь все шансы, – чеканит в ответ. Я вскидываю подбородок.

— Здесь не лучшее место выяснять отношения, – влезает Маринка. Дэн прячет руки в карманы, я крепче сжимаю сумочку.

— А ты думал, я буду сидеть дома и плакать? – не слышу слов подруги. – Между прочим, я уже познакомилась с классным парнем.

— Да? И кто он?

Сверлим взглядами друг друга.

— Тебе-то что? Я же не интересуюсь, с кем ты спишь. Кстати, вот и она. Кажется, тебя ищет.

Дэн кидает взгляд в сторону. Блондинка в коротком серебристом платье в обтяг действительно появилась в зале и теперь осматривается. Если приблизится ко мне – выдеру ей волосы. Не сдержусь.

— Оставь нас на минуту, Марин, – просит он подругу почти по-человечески. Вздохнув, она отходит в сторону.

— Это работа, Ева, – понижает Дэн голос.

— В контракте прописано, в каких позах и сколько раз в день? Сочувствую, условия так себе. Хотя тебе вроде нравится.

— Я не сплю с ней.

— Не надо держать меня за идиотку. Ты имел ее у меня на глазах. И явно на твоем лице не читалось, что это тяжелая трудовая повинность.

— Это было один раз, больше никогда не повторится.

— Мне и одного раза достаточно.

Снова схватка взглядами, кто кого пересмотрит. Сложно-то как. И не потому что у Дэна взгляд тяжелый, а потому что смотреть на его лицо больно. На родное такое. Я, кажется, касалась каждого сантиметра его тела.

Знаю каждую мелкую морщинку возле глаз, как он смотрит, как губы изгибаются в усмешке, и на щеке появляется маленькая едва заметная ямочка. От этого больно – что ты как бы должен отпустить все, что связывало тебя с человеком. А это не только вещи и воспоминания, это до черта всего.

Даже то, как смотрим глаза в глаза сейчас – и это тоже отпустить придется. Потому что это все еще наше, личное. А нас-то уже нет.

— Дэ-э-эн, – писклявый голосок действует на меня похлеще электрического разряда.

Хотя вот эту девицу я бы сейчас на железный стол и двести двадцать вольт.

За то, что так свободно подходит к моему мужу, под руку его берет и ресницами своими искусственными хлопает.

И только потом на меня смотрит и узнает. Глаза округляются, делает шаг назад. Я натягиваю улыбку – боится.

— Я сейчас, Тина, – кидает Дэн, я торопливо добавляю:

— Да нет, он уже свободен, кстати, туалет здесь просторный, можно ноги задрать, если что, места много.

Развернувшись, иду напролом, не видя людей, столов. Задеваю бедром угол и не останавливаюсь, меня потрясывает. Маринка хватает за руку, и в этот же момент за вторую руку хватает Дэн.

Резко освобождаюсь из его захвата, на миг кажется, что во взгляде мужа мелькает боль. Но секунда – и ничего, только снова спокойствие и равнодушие. Боже, он вообще когда меня разлюбил, раз ему сейчас так легко?

— Не смей. Ко мне. Прикасаться.

Я рублю слова, чувствуя, как перехватывает дыхание. Ситуация явно накаляется, на нас начинают смотреть. И в этот момент рядом оказывается Дима.

— Прошу прощения, – говорит, и мы натягиваем улыбки.

Цирк, просто цирк.

— Да, – выдыхаю я, поправляя волосы.

Черт, пальцы дрожат. Чувствую себя истеричкой.

— Я не сильно помешал?

— Нет, нет, но я как раз собираюсь уходить.

Кинув на Дэна злой взгляд, делаю несколько шагов в сторону, он остается на месте, смотрит. Спиной чую, как два сверла ввинчиваются в спину.

— Успел вовремя, – улыбается Дима, а я распахиваю глаза.

Так он меня что, спасает типа?

— Пока вы не ушли, – добавляет, а я выдыхаю.

Вот дура-то. С чего бы ему меня спасать.

— Что-то случилось? – спрашиваю, снова поправляя волосы.

Мои мысли еще там, с Дэном, в нашем разговоре и пожирающих меня эмоциях.

— Я подумал… Не знаю, захотелось... В общем, это вам.

Он передает мне бумажный пакет, в недоумении принимаю, заглядываю внутрь: там та самая фотография города, которую я выделила.

В изумлении поднимаю глаза на Диму и шепчу:

— Но это же ваша выставка!

Он смеется.

— Я же не все фотографии вам дарю.

— Я не могу. Нет, не могу.

— Хотите меня обидеть?

— Нет, я… – выдыхаю. – Спасибо.

— Пожалуйста, – улыбка все еще не сходит с лица Димы.

Карие глаза лучатся добротой. Знаете, кажется, бывают такие люди, на которых только взглянешь и сразу подумаешь: хороший. Вот Дима такое впечатление оставляет. Не то, что Дэн. Жаль, что я люблю именно такого. Надо было выбирать хорошего парня вроде Димы. Так мне и мама говорила. Ох, куда меня опять несет? Надо валить, запас нервных клеток на сегодня исчерпан.

Глава 9

— Что это вообще было, Ева? – в который раз спрашивает Маринка, а я в который раз пытаюсь ускользнуть от ответа. Потому что сама не понимаю.

— Он просто сказал, что я – интересная модель. Для фотографов это нормально.

— И дарить свои фотографии, и улыбаться многозначительно?

Качаю головой, бросая взгляд на фотографию в рамке. Повесила ее на видное место в гостиной. Мот сказал, что зачетная. Правда, эмоций на лице было ноль, но с тех пор как он узнал о том, что мы с Дэном решили жить отдельно, у него такое лицо все время.

— Перестань, Марин, – отмахиваюсь от подруги через экран телефона, мы созвонились по видеосвязи. – Ты сама говорила, у него невеста. И все у них хорошо, и он тоже хороший парень. Без порочащих связей, или как там ты вчера его охарактеризовала?

— Типа того. Но как говорится, и на старуху бывает проруха. Про Дэна тоже никто подумать не мог… – она осекается под моим взглядом. – Прости. Вчера это было нечто. Не припомню, чтобы видела его таким злым.

— Ага, он же всегда балагурит, улыбается, – грустно усмехаюсь, выводя пальцем по узору скатерти. – Самый дружелюбный чел на свете. Обманчивое впечатление, Мариш. Миллионы на одной улыбке не зарабатываются.

— Да уж секу, – вздыхает она. – Что он от тебя хотел?

— Понятия не имею. Я вообще не знаю, что ему нужно. Зачем-то начал говорить, что не спит с этой… Тиной, – вспоминаю имя, сказанное Дэном.

Маринка задумчиво кусает губы.

— А вдруг… – начинает, но замолкает под очередным моим взглядом. – Просто непонятно, зачем ему врать.

— Затем, что его устраивало положение дел! Верная жена, семья, ребенок, дом, понимаешь? Всегда есть, к кому и куда вернуться. И тебя там ждут, любят. А захотелось разнообразия, можно и завалить начинающую певицу, жена же дура, доверяет…

Я смахиваю слезы, машу руками на лицо.

— Да уж… – только и тянет подруга.

У них с мужем была другая история. Маринка тупо тащила все на себе, пока он лежал на диване, бухал и играл в компьютерные игрушки. В какой-то момент подруге это надоело, и она подала на развод. Скандалить по большому счету не было смысла – истина была на ее стороне. Муж тихо ушел, теперь они даже общаются, конечно, больше по необходимости, чем по желанию, но все же…

— Я просто не понимаю, на что он рассчитывает, – качаю головой. – Даже если бы я вдруг ополоумела и решила остаться с ним, как Денис это представляет? Думает, я буду дальше улыбаться ему? Изображать хорошую жену? Чего ради?

— Ради сына?

Вздыхаю. Да, это, конечно, важный момент. Но Матвей уже взрослый, его не обманешь. Сколько угодно можем изображать влюбленных, он поймет, что это неправда. Хотя я же не поняла. Дэн изменял мне, а я даже не почувствовала, что что-то не так. Что настолько все не так.

Конечно, у нас были проблемы, но назовите мне хоть одну пару, у кого их не было? И серьезные, и не очень, и тупо загоны, перерастающие в конфликты. Но мы старались решать эти проблемы. В какой момент мой муж вдруг понял, что лучшим решением будет пойти налево?

— Мне пора, Мариш, – говорю быстро, услышав, что сын спускается по лестнице. – Потом созвонимся.

Повесив трубку, быстро вытираю глаза и выглядываю с кухни с улыбкой.

— Как спалось? – спрашиваю сына.

— Нормально, – бурчит он. – Что на завтрак?

— Омлет.

— Отлично.

Вот по лицу и голосу и не скажешь, что отлично. Ставлю перед ним тарелку и глажу по голове. Как только отхожу, он запускает руку в волосы и снова ставит их так, чтобы торчали во все стороны.

— Под панка косишь? – интересуюсь у него.

— Панки вымерли сто лет назад, мам.

— Намекаешь, что я старая? – ставлю перед ним чай.

— Намекаю, что ты не сечешь в современной музыке. Это по папиной части.

Сжимаю ладони в кулаки, призывая себя к спокойствию. Вот такие иголочки под кожу он вставляет специально, сомнений нет. Понимаю, что ему просто больно, и это своеобразный способ защиты, потому проглатываю. Хотя мне тоже больно, просто он не знает всей правды. И слава богу.

— Матвей, – сажусь рядом с ним. – Я знаю, что ты переживаешь… Я тоже, поверь.

— Тогда почему не вернешься к папе? Он сказал, что хочет этого.

Сердце совершенно безосновательно сбивается с ритма. Хочет он, как же.

— Так и сказал? – спрашиваю зачем-то.

— Да. Сказал, что у вас возникли недопонимания. И тебе нужно время, чтобы успокоиться, разобраться в себе. В чем ты разбираешься, мам? Что у тебя опять случилось?

— Опять? – вздергиваю брови.

— Ну у тебя же всегда что-то случается. Папа говорит, это потому что ты творческая личность. Типа чувствительная, и все остро воспринимаешь. Тебе нужно остыть, и тогда вы с папой поговорите.

Вот сейчас мне хочется Дэна убить. Задушить голыми руками. Неустойчивая психичка – вот что Дэн имел в виду на самом деле. И что пытался донести сына. Не он виноват, просто мама у нас неврастеничка. Успокоится, вернется.

— Так когда ты остынешь, мам? – Матвей смотрит на меня, я пытаюсь выдавить улыбку и не могу, губы просто не поднимаются вверх, уголки сразу скатываются вниз. – Я хочу, чтобы мы снова жили вместе.

— Малыш…

— Перестань меня так называть! Мне тринадцать! Я взрослый! Просто ответь, когда вы уже помиритесь?

Я вздыхаю, прикрывая глаза. Глажу веки пальцами.

— Я не хочу раньше времени говорить об этом… – смотрю наконец на сына. – Но и обнадеживать тебя считаю неправильным. Возможно, – я заставляю себя употребить это слово. – Возможно, мы с папой вообще больше не будем жить вместе.

Матвей несколько секунд пялится на меня, широко раскрыв глаза.

— Ты хочешь развестись? – шепчет наконец.

— Все сложно, Матвей…

Он вскакивает, звякает вилка о тарелку, падает на пол.

— Ты хочешь развестись! Бросаешь папу! Я тебе этого не прощу! Не прощу!

И мчится вверх по лестнице. Я успеваю только встать, когда слышу, как хлопает дверь в его комнату. Меня подкашивает дрожь в коленях. Дэн, Дэн виноват в такой реакции. Он все вывернул так, что в глазах сына виновата только я.

Глава 10

Делаю глоток кофе, стараясь дышать спокойно. Неизбежность – но встреча с Дэном действительно необходима. Нужно как-то собраться и поговорить. Не скатываясь в выяснение отношений. Спокойно обсудить наше будущее.

И заставить Дениса объяснить сыну, что его мать не истерит на пустом месте. Иначе я сама все объясню. Да, не хотела травмировать Матвея, думала, что Дэн тоже не хочет. Но если придется – расскажу.

Я выбрала кафе, здесь достаточно шумно, чтобы нас никто не услышал. И достаточно людно, потому что оставаться с Дэном наедине не хочу.

Специально пришла раньше минут на тридцать, но муж последовал моему примеру, уже через пятнадцать минут вижу его в дверях. Привлекает внимание официанток, одна тут же идет к нему, улыбаясь. Ну если она любит задирать ноги, то у нее все шансы.

О, ненавижу!

Дэн, правда, совершенно не обращает на девушку внимания. Как-то сразу находит меня взглядом и идет к столику. Я испытываю дурацкую потребность поправить волосы и одежду. Да плевать, как я выгляжу, хоть в мешке бы пришла. Мнение Дэна меня не интересует. И выгляжу я, к слову, хорошо.

Он садится напротив, смотрит. Внимательно так, словно в голову пролезть хочет. Внимательно и… Не знаю, как это назвать. С тоской? Вот уж не поверю. Если только по тем дням тоскует, когда я ничего не знала, а он весело проводил время на стороне.

— Ты поступаешь подло, – говорю, проигнорировав приветствие. Он только вздергивает бровь. – Я хотела уберечь Матвея от всего этого… От грязи. А ты вынуждаешь меня рассказать ему правду.

— Он знает правду.

— Что? – шепчу я, округлив глаза. – Как это… Какую правду? Что ты ему рассказал?

— Все, как есть, – Дэн смотрит на меня, не отрываясь. – О том, что я совершил большую ошибку, изменил тебе. Но понял это и раскаиваюсь. И хочу вернуть семью.

Мотаю головой в полном обалдении.

— Ты сам себя слышишь? – не выдерживаю. – Ты… Ты действительно сказал это Матвею?

— Да, вчера вечером. Мы встретились в городе.

За моей спиной, отлично. Сын сказал, что у него встреча с друзьями, я вызвала такси, поехала с ним. Торчала у Маринки в кафе, а Мот в это время был с Дэном. И тот прочищал ему мозги.

Потому что всю обратную дорогу сын был молчалив и задумчив. Мне даже в голову не пришло, что такое вот могло произойти. Однако ко мне сын не оттаял, значит, остался при своем мнении: я виновата.

— Отлично, – киваю я, стараясь сдержать рвущееся раздражение. – Тайная встреча, как это подло. Все, что ты делаешь, подло, Дэн. Я стараюсь смягчить удар, который приходится по нашему сыну, а ты просто используешь его.

— Я действительно сожалею, Ева, – голос Дениса становится предельно серьезным.

Пару раз я была с ним на деловой встрече. Он как обычно много балагурил и всех веселил. А потом вот таким серьезным голосом как заговорил, и давил, и требовал, и получил все, что хотел.

— Поэтому таскаешься с этой девкой по городу, а мне даже не позвонишь.

— Это работа. Я хотел бы отказаться от этого проекта, но не могу. Я очень сплоховал, облажался по-крупному. По всем фронтам.

— Не верю.

— Это и не имеет значения. С работой я разберусь. Я, и правда, думал, так будет лучше: дать тебе время. Я же знаю, что когда ты на эмоциях, то просто не управляешь собой…

— Ах, ты меня знаешь…

— Да, знаю. Ты моя жена, женщина, которую я люблю…

— А еще есть женщины, с которыми ты спишь, ага.

— Это было один раз. Я, черт возьми, сам не знаю, как это произошло, это было какое-то помутнение!

— Да ты что? Ну я тебе могу подсказать. Скорее всего, она сняла платье, легла на стол, раздвинула ноги, и ты в состоянии помутнения начал расстегивать ширинку! – последние слова я шиплю, потому что вижу приближающуюся к нам официантку с кофе.

Ставит чашку на стол, косясь то на меня, то на него, и спешно удаляется. По ходу, чувствует, что тут вот-вот взорвется что-то.

— Я не пытаюсь себя оправдать, Ева. Я косякнул. Сильно. И понимаю, понимаю все твои эмоции.

— Я тебя ненавижу.

— Только потому, что я сделал тебе больно. Все эти годы ты меня любила. Я не поверю, что это могло просто взять и уйти.

— Ты спишь с другими, какие на хрен просто взять и уйти? – не выдерживаю я.

— Я уже сказал: один чертов раз. Я не хочу тебя терять. Я только теперь осознаю, что на самом деле не было у нас никаких таких проблем до этого. Я урод, я признаю. Просто дай мне шанс. Нам дай. Нашей семье. Я все для вас с Мотом сделаю. Я делал все эти годы, ты сама знаешь. Через меня столько певичек прошло, Ева, танцовщиц, просто причастных к бизнесу. Я мог изменять тебе много лет, но я этого не делал.

— Я тебе спасибо сказать должна? – чувствую, как выступаю слезы. Сжимаю кулаки. Не увидит он их, ни за что.

— Не должна. Я просто говорю, что хочу все исправить.

Самое ужасное в том, что мне хочется ему поверить. Стереть все, что было с момента моего возвращения домой. Пустить его обратно в жизнь. Но я не могу. Потому что знаю: как раньше, уже не будет.

Я буду постоянно его подозревать, стану параноиком, той женой, что тайком проверяет смс и звонки, шарится по соцсетям. Каждая задержка после работы, каждый новый проект, любая встреча – я изведу сама себя. Как бы ни любила – не выдержу.

— Нечего исправлять, Дэн, – качаю я головой. – Я тебе больше не верю. Этого не вернуть, понимаешь? Давай просто разведемся.

— Нет.

— Я подам в суд.

— Ни черта у тебя не выйдет, Ева, – его голос снова становится угрожающе-спокойным. – Считай меня уродом, как хочешь. Я буду использовать сына, дам на лапу кому надо, но у тебя ничего не выйдет. Я тебя не отпущу.

— Так не делается, – выдыхаю я, полностью растеряв слова от такой наглости. – Ты хочешь лишить меня жизни!

— А что, ты уже во всю зажигаешь, да? – не удерживается Дэн. – Склеила парня на выставке… Налаживаешь личную жизнь?

Глава 11

Не знаю, что на меня находит. Наверное, бьют через край эмоции. Хочется что-то сделать. Все равно что, но желательно на зло Дэну.

Наверное, поэтому я нахожу визитку и пишу Диме в одной из соцсетей. Откладываю телефон и тут же думаю, что зря. Ну к чему вовлекать в это все совершенно постороннего человека, который неплохо ко мне отнесся? Конечно, я не собираюсь ничего такого, но все же…

Беру телефон, открываю социальную сеть и закусываю губу. В директе сообщение. Это же может быть не он?

Но это Дима. Я поблагодарила его за фотографию и написала, берет ли он фотосессии на заказ?

“Беру, если мне самому интересно”— отвечает он. Кусаю губу, но спрашиваю:

“Так вам интересно будет?”

“Конечно. Я же сказал, что хочу вас пофотографировать”

Невольно улыбаюсь.

“У меня не было ни разу таких фотосессий”

“Чего вы сами хотите, Ева? – тут же пишет он. – Какую свою сторону увидеть на фото?”

Чего я хочу? Ох… Хочу таких фотографий, чтобы Дэн скрежетал зубами. Конечно, глупо делать что-то в угоду чьей-то реакции, но я хочу. Не отпустит он меня, как же… Пусть видит, какая я, и пусть понимает, что уже не его.

Если, конечно, ему вообще есть до этого какое-то дело. Почему не отпустить меня? Зачем говорить все это? То ранить, то гладить, то отталкивать, то снова притягивать? Давать ложные надежды и разбивать их.

Ну как это мог быть один раз? Ну как? И сразу он девицу домой притащил, и шампанское, конфеты… Готовился, выходит. И прямо перед моим приездом. Да скорее всего, каждый день в эти две недели, что меня не было. Может, у нас дома прямо. Освоился, привык уже. Боже, надо было клининг вызвать…

Опомнившись, быстро набираю ответ Диме:

“Хочется быть сексуальной” – пишу и стираю последнее слово.

Меняю на красивой, яркой, необычной. Все не то. Кусаю губу.

Дима словно почувствовав, пишет мне:

“Просто придумайте образ. Мы можем встретиться на студии. Но есть одно условие”

“Какое?” – сердце отчего-то делает скачок.

“Вместо оплаты я пофотографирую вас так, как вижу я. Не переживайте, ничего неприличного не будет”

Снова улыбаюсь.

“Договорились”

“Тогда предлагаю перейти на ты и обсудить дату и время”

Вот так просто все складывается. Раз, и я записана на фотосессию к успешному фотографу. И черт возьми, он действительно успешный. Пробегаюсь по сети в поисках информации. Несколько выставок, какие-то призы, выиграл грант зарубежный. Офигеть. А я вот так просто пришла и с полпинка получила в подарок фотографию от него. Такое бывает?

Вспоминаю снова, как он смотрел на меня. Тогда мне казалось, что профессионального в его взгляде было куда меньше, чем личного. Но может – действительно казалось? Может, у него способ такой новыми клиентами обзаводиться? Вон сколько фотографий красивых девушек-моделей на странице. Точно парень недостатка в женском внимании не испытывает. Да и невеста опять же…

Наверное, я придумываю. И неважно это. Куда важнее разговор с Матвеем, который должен сейчас состояться. Вчера он остался у Виталика, я специально у Маринки уточнила, остался ли. Стыдно перед сыном, но теперь у нас тут почти военное положение в одной отдельно взятой семье. Что делать…

Подруга посадила сына на такси, когда я ехала в город. Он отписался мне, что дома. Вот и отлично. Еще бы унять мандраж этот. Сын знает об измене отца. И что? Почему ни слова мне не сказал?

— А ты где была, ма? – спрашивает Матвей, когда захожу домой.

— В городе встреча.

— А, – кидает коротко и топает к холодильнику.

— Давай поговорим, – произношу я, и он застывает у дверцы.

— О чем?

— О том, о чем вы вчера общались с папой.

Матвей вздыхает, взгляд становится сожалеющим. Вижу, что он переживает из-за того, что соврал.

— Он сдал? – спрашивает все-таки.

Я киваю. А что? Кончилось время, когда мы друг друга прикрываем и пытаемся в глазах сына выставить лучше, чем есть.

Матвей берет сок, со вздохом садится на диван. Открывает баночку.

— И о чем ты хочешь говорить?

— Ты понимаешь, что случилось? Что папа тебе рассказал?

— Понимаю, – сверлит взглядом исподлобья, и так на Дэна сейчас похож, что меня дрожь берет на секунду.

— И что думаешь об этом?

— Что он козел.

Ох. Так значит. Ну у меня немного отлегает.

— Он и сам так сказал, – продолжает Матвей. – И что это была ошибка. И что все, чего он хочет, чтобы мы все снова вместе были. И на все готов ради этого. Только ты… Ты не хочешь.

Потираю лицо руками. Конечно, для Матвея будет главным все остальное. Он цепляется за призрачный шанс, который дает ему Дэн. Кидает как косточку голодному щенку.

— Ты не хочешь его прощать, да? – спрашивает Матвей.

Смотрю на него. И сердце сдавливает болью. Ощущение, что мой мальчишка беспечный вдруг повзрослел сразу на несколько лет. Такой еще смешной подросток на вид, а вот взгляд…

— Я не могу, – говорю тихо. – Во взрослом мире все немного сложнее, сынок. Не достаточно просто сказать: прости, я так больше не буду.

— Он правда не будет! – Матвей подается вперед, проливая на себя сок, но даже не замечает этого. – Он обещал мне, мам. Мне. Он меня обманывать не будет.

Смотрю на него, чувствуя, как разом все силы ушли. Дэн действует, как и обещал – не гнушаясь ничем. Как же это отвратительно. За что он так со мной? Ну изменял, ну отпусти уже! Зачем я ему вообще нужна? Всерьез считает, что можно что-то вернуть? Когда ведет себя вот так – как подлец последний.

— Я не могу, Матвей, – говорю тихо, сын сжимает губы.

— Не хочешь, – поправляет меня. – Дай ему один шанс, мама, ради меня!

Мотаю головой. Меня начинает мелко потрясывать.

Матвей встает, ставит банку на стол.

— Я хочу жить в городе, – говорит слишком спокойно.

— Мы можем снять квартиру.

— У меня уже есть там дом.

Глава 12

— Ну а чего ты хотела? – мама недовольно поджимает губы.

Мы говорим по видеосвязи, Матвей ушел в душ, я закрылась в спальне. Нашей с Денисом, теперь типа моей.

— Я думала, он захочет со мной жить.

— Да он хочет! И любит тебя! Просто у него возраст такой, Ева. Он вроде и не ребенок, но все равно еще ребенок. И подобные удары воспринимает по-детски. Тем более Денис его наверняка науськал.

Я вздыхаю. Подробностей маме не рассказывала, но она и так поняла.

— Не надо было его жалеть, – добавляет мама.

— Кого именно?

— Дениса, кого еще. Ну и Матвея тоже. Конечно, без ярких подробностей, но стоило ему все рассказать.

— Я просто не думала, что Дэн так нагло все перекрутит. Что будет настраивать сына против меня. Это же его ребенок! А он заставляет его страдать, потому что, видите ли, решил, что я должна остаться с ним.

Мама фыркает.

— От большой любви, думаешь? Я тебе уже говорила, развод вскрывает все гнойники. Сама подумай, тебе ведь полагается половина имущества. Ты имеешь полное право забрать или квартиру, или дом. Одну из машин. Что там еще?

— У него часть помещений студийных выкуплены, – произношу на автомате.

— Вот-вот. Это же до хрена денег. Думаешь, Денис хочет их отдавать? Конечно, положа руку на сердце, все это имущество куплено на его деньги, но тем не менее…

Я вздыхаю, потирая виски. Отлично, новая проблема. Дележ имущества. Как это все от меня далеко. Меня пугает само слово суд. Я просто ничего не понимаю в этом. Вообще. Деловые бумаги, документация – это закрытый мир для меня. Я даже договор с оркестром Дэну на рассмотрение приносила. А тут столько всего ожидается.

— Только не говори, что тебе ничего не надо, – отрезает мама. – Пусть отваливает половину, сам виноват. Так тебя обидеть… Ты ему всю жизнь посвятила, поддерживала его всегда. Ни разу ни на кого не взглянула даже, а он… – махнув рукой, она замолкает, недовольно сопит.

На душе пакостно. Вопрос имущества в данный момент меня не волнует совершенно. Я о последних словах маминых думаю. Все так и было: и поддерживала, и верила в него, и никто другой не нужен был. Потому что любила. И до сих пор не могу поверить в то, что происходит.

И до сих пор он в сердце моем, ничего поделать с этим не могу. Боль, злость, обида, разочарование и… любовь. Потому что все то, что было, оно никуда не денется ведь. Все хорошее, а его было много. Гораздо больше плохого.

А теперь все перечеркнуть, выкинуть из своей жизни. Идти дальше. Куда идти-то? Как?

Кинула Дэну в пылу злости о другом мужчине, но сама мысль о таком раскладе в голове не приживается. Как абсурд звучит. Никто мне не нужен. По крайней мере, сейчас точно. Только проблема в том, что я не чувствую себя свободной в этом новом витке жизни, как пыталась доказать Денису.

Я чувствую себя потерянной и одинокой. Теперь еще и Матвей такое выдал. Конечно, я понимала, что осенью придется перебираться в город, у сына школа, занятия музыкой, баскетбол. Друзья опять же. У меня репетиции и концерты.

Но что все это будет закручиваться так быстро и лететь на меня снежным комом – к такому я точно готова не была.

Договорились все обсудить чуть позже, дать время остыть нам обоим.

— Ладно, – снова вздыхает мама. – Пусть Матвей немного отойдет. Он тебя любит, это сгоряча такое решение.

— А если нет? Если реально с Дэном останется?

— Ну пусть поживет, что уж. Это сейчас ему кажется, что с папкой будет лучше. Дэн не меньше твоего в работе. График ненормированный, всякие тусовки, выезды и так далее. А если еще и девок начнет водить…

— Мам, перестань!

— Это жизнь, Ева. Или ты думаешь, он будет монахом сидеть? Особенно когда вокруг него столько доступных баб вьется, а ничего больше не держит? И раньше-то не держало, как мы видим, теперь и подавно.

— Он же не дурак, тащить их домой, где Матвей.

— Ну месяц-другой пошкерится по отелям, потом надоест. Другое дело, чтобы Матвей не начал все это воспринимать как норму.

— Кошмар какой-то, – тру виски. Слышу, что сын поднимается наверх. – Ма, пойду поговорю с ним еще раз.

— Ладно, напиши потом, что как.

Еще несколько минут я сижу в тишине, собираясь с силами. Нужно пойти, объяснить все. Что мне больно, что не могу больше доверять Дэну.

Но когда захожу к сыну, слова застревают в горле: он собирает вещи.

— Что ты делаешь? – спрашиваю бестолково. Матвей на меня не смотрит, продолжает, процедив:

— Я же сказал, что буду жить с папой.

— Матвей, мы договорились обсудить все это чуть позже.

— Ты договорилась, – он смотрит на меня наконец. – Ты так решила. Меня не слушаешь. И с папой так же. Ты решила, и все.

— Нет, не все! Ты просто себе не представляешь, что происходит, Матвей! Я люблю твоего папу!

— Тогда почему не простишь?

— Потому что не могу. Он меня предал. Понимаешь? Мне было восемнадцать, когда мы познакомились, и с тех пор твой отец был главным и единственным в моей жизни. Но я для него нет. Он встретил другую женщину, он посчитал, что их… Отношения, – выдавливаю я из себя слово, стирая картинку из студии. Врезалась в память навсегда по ходу. – Важнее, чем наши с ним. Я не могу ему больше верить. А если он опять встретит какую-то женщину…

— Но он же сказал, что этого не будет!

— Одних слов мало.

— Так дай ему доказать!

Вздыхаю. Мы ходим по кругу. Матвей просто не хочет понимать меня, мою позицию. Потому что с его точки зрения она сулит несчастье. А отец уже подарил ему надежду на то, что все будет хорошо.

Я подыскиваю слова и снова не нахожу. Матвей только сжимает губы, продолжает закидывать вещи в большую спортивную сумку.

— Папа скоро заедет за мной, – говорит тихо, снова не смотрит.

— Матвей… – мое сердце готово в эту секунду разорваться. Я проигрываю Дэну. Теряю сына. – А как же я? Ты вот так просто оставишь меня одну? Я ведь тоже тебя люблю!

Глава 13

Телефон трезвонит без остановки. Звук приглушенный, но где-то недалеко. Решение игнорировать не прокатывает. Замолчав на несколько секунд, он начинает снова.

— Иди к черту, – не отрывая голову от подушки, пытаюсь разыскать мобильник.

Башка трещит, боже, мне так плохо, отстой. Наконец обнаруживаю телефон под одеялом внизу кровати. Маринка.

— Что случилось? – снимаю трубку. Черт, половина одиннадцатого.

Но я и легла хрен знает во сколько.

— Дверь открывай, я внизу.

Ох. Опускаю ноги на пол и сбиваю пустую бутылку из-под шампанского. Допила вчера с горя оставшееся с того памятного вечера. Я вообще-то почти не пью, поэтому сейчас мне просто звездец.

— Нужна таблетка, – первым делом говорю подруге, открыв дверь на террасу, где она меня ждет. Маришка только хмыкает.

— Садись, кофе сделаю, – кидает мне. – Скоро будешь огурцом.

— А надо?

— Блин, не начинай даже. Никаких депрессух.

Я залезаю на диван с ногами, обнимаю подушку. Кажется, ночью я написала Маринке все, что случилось. Уже после шампанского, потому плохо помню, как именно я изложила картину.

— Малой, конечно, не прав, – замечает из кухни Маришка. – Но ты не дави. Просто дай ему время, и все встанет на свои места. По Витальке сужу. Знаешь, как он протестовал? Капец просто. А потом свыкся с мыслью, принял все. А тоже считал, что я плохая, папу выгоняю.

Она ставит передо мной чашку кофе и стакан холодного апельсинового сока.

— Но с ним жить не ушел? – делаю глоток.

— Не ушел, – вздыхает подруга. – Но мой и не пытался его переманивать. Понимал сразу, что не потянет. Он себя-то вытянуть не может.

— Дэн будет его настраивать против меня. Хочет с помощью сына прогнуть, заставить вернуться. Мама считает, это из-за имущества.

Маришка фыркает, качая головой.

— Хрен его знает, конечно, но Дэн жадным никогда не был. А этот дом он вообще для тебя купил, если я правильно помню. Он же обожает город, всю эту движуху, это тебе хотелось загородной жизни.

— Да, так и есть. Но это не значит, что он готов расстаться с вложенными в дом деньгами.

— Не знаю, не верю что-то в это.

— Тогда что? Почему не дать мне развод?

— Реально хочет тебя вернуть?

Я хмыкаю.

— Ты вроде взрослый человек, а такое говоришь. Разве так себя ведут?

— Блин, Евка, ну ты вот сама в полном раздрае, не знаешь, что делать, ошибаешься и так далее. Вряд ли Дэн посмотрел сорок семинаров на тему, что делать, если жена застукала с любовницей.

— Ты его защищаешь? – искренне удивляюсь.

— Нет. Он поступил, как козел. Это не обсуждается. Просто… Возможно, он не знает, что делать, чтобы все исправить.

— Потому что исправить нельзя.

— Потому что исправить нельзя. Вот он и пытается, как может.

— Шантажом и манипуляциями?

— А если бы он тебя цветами завалил, оркестр под окна тебе заказал, на коленях бы на красной площади стоял и кричал: Ева, прости меня! Это бы сработало?

— Нет.

Маринка пожимает плечами.

— Вот он и действует как… бизнесмен.

— Не лучший вариант.

— За неимением других.

Мы замолкаем, допиваю кофе, вспоминая, как сын вчера уезжал. Как смотрел виновато. И при этом с надеждой, мол, все в твоих руках, мама. И Дэн так же смотрел. В плане про все в твоих руках. Поганец.

На столе вибрирует телефон. Я устало прикрываю лицо рукой.

— Что там? – спрашивает Маринка.

— Напоминалка. У меня завтра типа фотосессия.

— Чего? – она аж рот открывает. Я морщусь. – Постой, постой. Фотосессия… Только не говори мне, что фотограф – Дима Коротеев!

— Это ничего не значит.

— Это Коротеев! – восклицает подруга. – Это до хрена что значит! Ты вообще представляешь, как сложно попасть к нему на фотосет? Сколько это стоит? Ну последнее представляешь, наверное.

— Он предложил мне фотосессию бесплатно. С условием, что я позволю ему дополнительно пофоткать меня так, как хочет он.

— О, я уже представляю, как он хочет! – Подруга встает и двигает бедрами взад-вперед, закатывая глаза.

— Ну ты и дуреха, – все-таки смеюсь я. – Ничего такого. Он сам сказал: только фотосессия. Приличная. Не забывай, у него невеста, так что интерес чисто профессиональный.

— Я в такое не верю, – она садится обратно. – Чтобы вот так с полпинка… К нему очереди по полгода.

— Я, скорее всего, не пойду, – устало потираю глаза. – Я была так зла на Дэна после разговора, что хотелось сделать что-то, что его разозлит в ответ. Думала, увидит фотки и… Сейчас это уже не важно совсем. После того что вчера случилось. Какая на фиг фотосессия.

— Нет, Ева! Нет. Вот этого не надо. Раскисать, впадать в отчаяние. Именно этого Дэн и добивается. Ты должна жить дальше, двигаться вперед. Пока он видит, что тебе плохо, он считает, что все еще можно вернуть, достаточно надавить посильнее. Вот когда он поймет, что ты переступила через прошлое, тогда оставит тебя в покое.

— И будет Матвею говорить, какая я плохая. Живу, пока они там страдают без меня.

— Он все равно будет это говорить. Будешь чахнуть в четырех стенах, Дэн скажет Моту: смотри, какая она плохая, мы тут страдаем, а она даже не позвонит. И так далее. Иди на фотосет. Выложи фотки. Пусть видит, что не может сломать тебя. И почаще из дома выходи. Встреться с кем-то, ну кроме меня, какое-то мероприятие посети опять же. И не стесняйся светить это все в сети. Худо-бедно же ты все равно вела свою страничку.

— Думаешь, так будет правильно?

— Конечно! Давай-ка продумаем образ на фотосет, шмотки подберем. Потопали в спальню. А лучше скатаемся в город, купим что-нибудь секси-шмекси. Очаруешь сразу обоих, – она подталкивает меня к лестнице.

— Обоих?

— Ну Дэна, понятно, и Коротеева, конечно.

— Марина!

— Все, молчу, молчу, это просто профессиональный интерес.

Все-таки улыбаюсь, качая головой, потом говорю:

Глава 14

— Привет, – Дима широко улыбается мне, – проходи.

Я робко ступаю в просторную светлую студию, теребя в руках ручку сумки с вещами.

— Это Яна, – тут же представляет мне Дима девушку, сидящую на столе и болтающую ногами. – Она стилист-визажист. Сделает тебе макияж.

— Ух ты, – улыбаюсь еще более неуверенно.

Хотя присутствие девушки меня немного успокаивает. Все равно витали всякие мысли. Наверное, это навеяно дурацкими клише. Развратный образ, интимная обстановка, все такое…

Но обстановка реально сугубо рабочая. Разговоры о съемке, свете, обсудили еще какого-то фотографа в сети. В плане Дима с Яной обсудили, я молчала, пока меня красили. Потом пошла переодеваться и услышала, что Яна уходит.

И сразу стало неловко. Потому что я, хоть и описала Диме свой предполагаемый образ, но… Вот сейчас стою в просторном пиджаке, а под ним только трусики. И это ну прямо дикий стыд.

— Ева? – вопросительно зовет Дима, я бочком выхожу из-за ширмы. Он улыбается.

— Расслабься, – говорит мне. – Ты выглядишь шикарно. Проходи к стене.

— Просто это все очень странно. Непривычно для меня. Ну знаешь, еще в таком виде…

— В оркестре так не одеваются? – спрашивает с улыбкой, глядя на меня через объектив фотоаппарата. Я в удивлении вздергиваю брови. Он добавляет: – Посмотрел твою страничку.

— Понятно. Что мне надо сделать?

— Делай, что хочешь. Значит, ты играешь на скрипке? Училась в консерве?

— Да. Прошла весь путь от музыкальной школы с детства.

— Представляю, как это было сложно… Упрись руками в талию, чуть вперед подайся и подбородок приподними. Отлично. Играла по девять часов в день?

— По восемь.

— Теперь боком встань, во взгляд добавь злости. Хорошо. А как вообще пришла к тому, что хочешь скрипачкой стать?

Я рассказываю, прерываясь на то, чтобы поворачиваться и делать то, что скажет Дима. Сама не замечаю, как расслабляюсь, болтая с ним. Как все проще становится позировать на камеру. Час пролетает незаметно.

— Уже все? – даже удивляюсь я.

— Фоток достаточно, – улыбается в ответ Дима. Он вообще много улыбается, и очень милый. Ведет себя тактично, уважительно.

— Теперь твоя фотосессия? – спрашиваю его. – Что мне нужно будет делать?

— Для начала переодеться, – Дима надевает мне на голову ковбойскую шляпу. – А еще нужно будет улыбаться. Справишься?

Я растягиваю губы. Справлюсь ли? Последние пару недель мне не до улыбок. Но сегодняшний день действительно словно разгрузил тяжесть, что лежала на плечах и душе.

— Попробую.

— И съемка будет в машине, тут неподалеку. Старенький джип.

Образ который придумал мне Дима кардинально отличается от моего первого. Если я хотела быть сексуальной, желанной, красивой, то он увидел меня безмятежной, улыбчивой, в легком струящемся платье, ковбойской шляпе. Он буквально заставлял меня смеяться. Правда, заставлял. Но главное, что у него получалось.

— Чья это машина вообще? – спрашиваю, когда мы заканчиваем.

— Одного знакомого. Ремонтировать никак руки не доберутся, а я использую как реквизит.

Мы идем в сторону студии, когда срывается ветер, и небо резко становится темным.

— Ох, кажется, сейчас ливанет, – говорю я, и в этот момент начинается ливень.

Теплый дождь, но сильный. Дима хватает меня за руку, и мы несемся оставшееся недолгое расстояние до студии.

В этом есть что-то такое… Милое, будоражащее, словно из детства. Легкость, от которой хочется смеяться и прыгать по лужам, не боясь дождя. И когда мы оказываемся в студии, я позволяю себе рассмеяться, откидывая назад волосы.

— Я под дождь сто лет не попадала, – говорю улыбающемуся Диме.

Правда, на мгновенье его взгляд сползает ниже моего лица, и улыбка теряется, но тут же все возвращается на свое место. Опускаю глаза и чувствую, как к щекам приливает жар. Легкое платье облепило тело, очертило каждый изгиб, от прохлады дождя грудь напряглась, и теперь видно…

Я обхватываю себя, прячась.

— Извини, – говорю зачем-то, – я переоденусь.

— Конечно, Ева.

Возле ширмы оборачиваюсь и снова ловлю Димин взгляд. Прячусь за перегородку и выдыхаю. Но это же был непрофессиональный взгляд. Я же не дура. Я видела, как Дима смотрел. В этом взгляде было явное желание.

Прикладываю прохладные ладони к горящим щекам. Нет, все это как-то некрасиво, совсем некрасиво.

Слышу шаги и снова обхватываю себя, пряча грудь. Выхожу из-за ширмы.

— Твои вещи.

Дима протягивает сумку, кивнув, забираю ее. Наши пальцы соприкасаются. Мои такие холодные, его горячие. Словно ожог оставляют. Как и взгляд, который он с меня не сводит. Я облизываю пересохшие губы, шепчу:

— Спасибо.

Еще несколько секунд мы стоим в этой слишком двусмысленной тишине, в которой только сердце стучит очень громко. А потом Дима, кивнув, отходит.

Я прикрываю глаза, выдыхая. Все очень-очень неправильно.

Быстро переодевшись, еще минуту собираюсь с духом, чтобы выйти из-за ширмы.

— Ну вот и все, – натягиваю улыбку. Дима сидит возле ноутбука. – Техника не намокла?

— Нет, у меня специальный рюкзак.

— Хорошо. Я… Я пойду тогда?

— Ты на машине?

— На метро.

— Не водишь?

— Умею. Но как-то не было желания. Не мое.

Дима кивает. Снова повисает пауза, от внимательного мужского взгляда на моем лице становится в очередной раз неловко.

— Ты напишешь потом по фоткам?

— Конечно.

— Хорошо. Спасибо.

Иду в сторону выхода, Дима провожает.

— Послушай, Ева, – говорит, когда я уже открываю дверь. – Моя сестра в выходные устраивает за городом вечеринку. Они с мужем любят музыку, ну там своя специфика… В общем, будет мероприятие, типа джем.

— Когда собираются разные музыканты и вместе импровизируют?

— Точно! – Дима радуется, что мне знакомо это понятие. – Я подумал, тебе как скрипачке будет это интересно. Это не прямо частная вечеринка, будет много народу…

Глава 15

— Ты приехала!

Мы сталкиваемся с Димой возле дома, пока я протискиваюсь сквозь пеструю толпу. Народу очень много, я отвыкла от подобных мероприятий. Но все же решилась прийти, тем более оказалось, что дом находится в соседнем поселке, в десяти минутах езды на маршрутке.

— Не думала, что будет так много людей, – замечаю с улыбкой.

— У Макса до черта знакомых музыкантов, которые к тому же не пропустят халявную выпивку, – улыбается Дима, таща меня за собой. – Хорошо, что скрипку взяла.

— Макс это муж твоей сестры? – спрашиваю, оглядываясь с любопытством.

Горит костер, жарят шашлык. Народ разношерстный, но чувствуется творческая тусовка в большинстве.

— Да, я вас познакомлю. А вот и сестра. Кать!

Девушка с короткими темными волосами поворачивается к нам лицом, и я замираю.

— Ева? – удивленно тянет она, я медленно киваю.

— Вы знакомы? – хмурится Дима в непонимании.

— Екатерина Константиновна занималась с Матвеем музыкой, – выдавливаю я.

Мысли мечутся хаотично. Она, если не ошибаюсь, вышла замуж за барабанщика группы, которую продюсирует Дэн. Только не говорите, что…

— А почему вы с Денисом отдельно приехали? – подтверждая мои мысли, с любопытством спрашивает Катя.

— А кто это Денис? – смотрит на меня Дима.

— Ее муж, – раздается голос сбоку.

И с внутренним стоном отчаяния я поворачиваю голову. Дэн. Конечно, Дэн.

— Не ожидал, что приедешь, – говорит мне.

— Я от тебя тоже многого не ожидаю, – цежу в ответ, но под удивленным Катиным взглядом натягиваю улыбку. Не хочется портить мероприятие и настроение людям.

Дэн совершенно внезапно прижимает к себе, даже невзирая на то, что чехол со скрипкой давит ему в плечо.

— Денис Маркушин, – протягивает свободную руку Диме, тот пожимает, представившись в ответ.

Снова кидает на меня взгляд, который сложно идентифицировать. Удивление? Растерянность? Недоумение?

— Вы будете играть, Ева? – спрашивает Катя, не замечая напряжения. Ну или делая вид, что не замечает.

— Возможно. Посмотрю еще.

— В доме все оборудовано. Проходите, располагайтесь. Я отойду пока. Дим, тебя Ира искала.

Он уходит вместе с сестрой, а я думаю над тем, насколько насмешлива судьба. Волей-неволей начинаешь верить в теорию шести рукопожатий.

Высвобождаюсь из объятий Дэна, как только Катя исчезает в доме, поправляю лямку.

— Какими судьбами ты здесь? – спрашивает Денис.

— Мероприятие открытое, я музыкант.

— Этот парень пригласил? Он клеил тебя на выставке. Брат Катерины, ну надо же.

Катерина… Понимаю, что меня это не должно волновать, но он всегда был с ней таким милым… Может, и на нее глаз положил в свое время, да не срослось, потому что барабанщик увел?

— Какое это имеет значение? – задаю вопрос, стараясь оставаться холодной.

Зря приехала. Пока Дэн рядом, вряд ли я смогу нормально расслабиться. Если еще эта Тина болотная здесь… Выпить что ли?

— Что у тебя с ним?

— Что у тебя с Тиной? – вздергиваю подбородок.

— Ничего, – цедит он, приблизившись почти вплотную. – Я же сказал, это было один раз.

— Ну а у меня больше, чем ничего, – произношу довольно и пытаюсь пройти в дом через открытую дверь веранды. А что – блефовать никто не запрещал.

Ругнувшись, Дэн хватает меня за руку, сам тащит внутрь. Народ вокруг совершенно не обращает на нас внимания. Муж толкает дверь в ванную, щелчок, замок закрыт, мы остались наедине.

Злой. Очень.

Стягиваю скрипку, ставлю на стиральную машинку, надеюсь, дрожащих рук не было заметно.

Стараюсь выглядеть спокойной.

— Дэн, это все ни к чему. Просто открой дверь, я пойду. Я хотела поиграть с музыкантами.

— Джем еще не начался.

— Пообщаться.

— С мужчинами?

— С мужчинами! – начинаю злиться, смотрю на него, уперев руки в талию. – Может, я даже так осмелею, что закроюсь с кем-нибудь в комнате.

Дэн в один шаг оказывается возле меня, толкает к стене. Ладонью звонко по ней ударяет возле моей головы. Зубы сжал, дышит тяжело.

— Ни хрена ты ни с кем тут мутить не будешь, – цедит тихо.

— Это еще почему?

— Потому что ты все еще моя жена.

— Тебе же не мешал наш брак…

— Хватит, Ева! – давит он. – Я клянусь тебе, это было один чертов раз. Я пожалел еще до твоего появления. Я… Я, черт возьми, люблю тебя!

Я смеюсь – это нервное. Потрясывает. Любит он меня… Смешно. И больно. Потому что очень бы хотелось, чтобы любил. Чтобы не было предательства и всего того, что последовало после.

— Поэтому ведешь себя, как мудак, – выдавливаю, стараясь не поддаваться.

— Ты же по-нормальному не хочешь. – А ты пытался?

Он тяжело дышит, разглядывая меня. Его лицо так близко, его тело так близко, считанные сантиметры. Чуть подастся вперед – и полностью прижмется ко мне. Запах туалетной воды дразнит ноздри.

— Я налажал, Ев, – Дэн вдруг переходит на шепот, обхватывает мое лицо обеими ладонями. – Налажал с этой девкой, и потом… Ты не хочешь возвращаться ко мне, не хочешь давать второй шанс. Я надеялся, что если вернешься из-за сына, мы будем рядом, и я… Смогу вымолить прощение.

— Нет, – шепчу в ответ. Его большие пальцы гладят скулы, заставляя жмуриться от такой ласки. Одновременно топящей сердце болью и нежностью. Дэн касается пальцем моих губ, я испуганно распахиваю глаза.

— Ты сделал мне так больно, как никогда в жизни, – шепчу я.

Лицо мужа искажается, словно ему тяжело слышать мои слова. Словно он понимает, какую боль причинил мне.

— Позволь мне все исправить, Ева, – зарывается рукой в мои волосы, слегка оттягивает, заставляя приподнять голову.

Тело словно парализует от такой близости. От того, как Дэн смотрит на меня. Хочется зажмуриться, открыть глаза, и чтобы этого всего не было. Чтобы я одна стояла в пустой ванной. Потому что сопротивляться тому, кого любишь, тяжело, даже когда он причинил тебе сильную боль.

Глава 16

Я поддаюсь этому безумию. Наверное, сначала от неожиданности, а потом накрывает этим ощущением. Я ведь так давно не касалась его, не целовала. Не чувствовала его близость. Дыхание тяжелое на губах, когда он на секунду отрывается, чтобы прихватить зубами, а потом зализать.

Пустить негу по моему телу, превратить его в пластилин. Подчинить, заставить хотеть большего. Зарывается в волосы ладонью, нежно массирует, пока вторая рука сжимает талию, и большой палец поглаживает живот. Каждое его движение сводит меня с ума. Ради этой ласки я и сорвалась из турне в ночь. А он…

Отпихиваю Дэна, но сил хватает только на то, чтобы он отстранился. Вырываюсь из объятий, тяжело дышу.

— Не смей больше прикасаться ко мне. Никогда, – выставляю вперед указательный палец. – Ты потерял это право, когда начал изменять.

— Да услышь же ты меня, – цедит Дэн, запустив руку в волосы. – Это было один раз. Ошибка!

— Ну давай я совершу такую же ошибку, – шиплю в ответ, меня все еще трясет от только что случившейся близости. – Ты меня простишь, и мы будем жить долго и счастливо.

— Он тебе нравится? – спрашивает муж, глядя исподлобья.

— Кто? – не понимаю я. Опираюсь на стиральную машину, пытаясь ровно дышать.

— Этот парень, фотограф.

— Очень.

— А ты знаешь, что у него свадьба через два месяца?

— А с каких пор тебя стали волновать такие моменты? – не удерживаюсь от насмешки. – Ты вообще женат был, когда ноги своей певичке раздвигал.

— Но ты не такая. Ты правильная девочка, Ева.

Я молчу, тяжело дыша. Да, правильная. Была правильной. Да это и не доставляло мне каких-то неудобств. Правильным казалось любить своего мужа и ни на кого больше не смотреть. Заботиться о своей семье. Это такое правильное, которого само по себе хочется каждой женщине, разве нет?

Но к чему меня это привело? К тому, что мой муж стал воспринимать меня как удобный элемент интерьера, чье мнение и чувства не берутся в расчет с его желаниями? Сын начал манипулировать, не думая о том, каково в этот момент мне.

И для чего она тогда нужна, эта хваленая правильность? Если от нее никакого счастья в итоге нет?

И почему я лично должна думать о других? Я ведь никому себя не предлагала, не флиртовала, не делала первой никаких шагов. Даже если я Диме действительно понравилась – почему мне должно быть стыдно и неудобно?

Это у него невеста. А у меня только муж-предатель, который настолько на себе зациклен, что готов любыми способами получить меня обратно. Даже не учитывая моих желаний по этому поводу.

— Правильные девочки нынче не в почете, – говорю холодно, взяв ручку чехла со скрипкой. – Ноги о них вытирают, унижают, изменяют.

Иду на выход, Дэн хватает за руку.

— Я просто хочу все исправить, – смотрит на меня почти умоляюще. Но в глубине глаз злость. Не нравится ему то, что я говорю. А кто виноват в этом? Сам и виноват.

— Скажи, что сделать, с чего начать, хоть какую-то надежду дай, – добавляет муж, я аккуратно высвобождаюсь.

— Для начала певичку свою брось, а потом уже подходи с подобными вопросами.

Слава богу, народу много, я сразу оказываюсь в толпе, здесь Дэн не будет скандалы устраивать, а увести себя я точно больше не позволю.

— Сорян, – кто-то натыкается на меня сзади. Когда оборачиваюсь, парень удивленно тянет: – Ева? Здрасьте. Привет то есть.

Макс, барабанщик. Одно время, когда Дэн их группу только раскручивал, плотно у нас на квартире зависал. Муж тогда просто горел этим проектом, боялся, уведут парней. В итоге раскрутил на всю страну, молодец.

Хотя по Максиму не скажешь, что это его сильно изменило. Выглядит как обычно: майка, шорты, гора мышц, выбритые виски, и полностью татуированное тело. Даже интересно, утонченная Катя и вдруг такой парень, обитый по виду. Но они вроде счастливы. Поженились вон даже.

— Или здрасьте? – хмыкает он неуверенно, я широко улыбаюсь, кивая на его бокал.

Макс все время терялся, не знал, как со мной говорить – с протеже мужа я обычно держалась холодно и отстраненно. Чтобы не превратили наш дом полностью в балаган.

— Привет, Максим. Что пьешь? Мне нальешь? – добавляю, не дожидаясь ответа.

— Да без проблем.

Почти сразу у меня появляется в руках бокал с сильно пахучей жидкостью. Да пофиг. Делаю глоток, морщусь, но пробирает основательно, до костей. Отлично.

— Джем начинается, хотите… Хочешь присоединиться? – Макс кивает в сторону небольшого пьедестала, который сейчас служит чем-то вроде сцены. Там расставлены всевозможные инструменты, на любой вкус.

— Да запросто, – делаю еще глоток и иду к сцене.

Там уже собрались музыканты. Джем – это когда люди играют импровизацию. Слушают, чувствуют друг друга, задают настроение, подхватывают. Я ходила на такие вечера до Дэна. И с ним, пока позволяла беременность. Потом захватили заботы о ребенке. Начались академы в вышке, еще кое-как нужно было ее заканчивать. Музыка на время стала для меня, скорее, неудобством, чем наслаждением.

А сейчас, играя с другими музыкантами, чувствуя музыку, растворяюсь в ней. Это кайф на самом деле вот так. Никакая оркестровая сыгранность не дает подобных ощущений. Там все четко, выверено, отточено. Здесь – чистое искусство, момент творчества.

Еще и алкоголь шумит в голове, притупляя стеснение и ненужные мысли. Забываюсь на время игры, просто растворяюсь в музыке. А когда наконец заканчиваю и открываю глаза, первым делом натыкаюсь на восхищенный взгляд Димы, стоящего почти рядом со сценой. А в стороне Дэн – хмурый, недовольный.

Чувствую, что щеки раскраснелись то ли от алкоголя, то ли от легкой эйфории. Особенно, когда начинают подходить люди, говорить приятные вещи, знакомиться… Допиваю налитое Максом, улыбаюсь. Дэн смотрит на меня неотрывно. В его взгляде целый коктейль. Восхищение, злость, гордость за меня.

И боль. Словно и правда ему тяжело, что ломает его от происходящего. От того, что сделал. Может, и правда ломает? Может, это была единственная ошибка, и он ее исправить хочет. На самом деле. Не из-за удобства или дележа имущества, а потому что без меня ощущение у него, что половину сердца вырвали. У меня вот примерно так.