Измена. День сурка

1

«Ты когда из своей командировки возвращаешься?» — читаю я сообщение от Дашки. — «Помнишь, что у меня днюха завтра? Я тебя жду» — печатает она, как будто я могу забыть про День рождения своей лучшей подруги.

Которая, кстати, была у меня свидетельницей на свадьбе.

«Завтра обязательно буду», — пишу я в ответ.

А на сегодня у меня очень большие планы.

Потому что именно сегодня наша годовщина свадьбы, и я решила сделать для Адама сюрприз.

Вернулась на один день пораньше, и с тайной улыбкой нащупываю в кармане гладкий край коробочки с золотыми запонками, которые подарю своему самому любимому на свете мужу.

Мы уже пять лет женаты, и я просто до сих пор самая счастливая женщина на свете.

И хотя все вокруг меня предупреждали, что страсть и любовь живут ровно три года, а потом остаётся только человек, но наша страсть, мне кажется, разгорается с каждым годом всё жарче и жарче. И когда знакомые и коллеги в один голос жалуются на своих ленивых нерадивых мужей, я только загадочно улыбаюсь в ответ.

Мне нечего им сказать. Просто не на что пожаловаться.

Потому что я не сомневаюсь, что мой муж по-прежнему любит меня. И хочет. О да. Этого у нас не отнять, и я снова улыбаюсь сама своим мыслям, и вижу, как таксист, решив, что это я с ним флиртую, тоже улыбается в зеркало заднего вида.

А я отворачиваюсь к окну и предвкушаю нашу с мужем встречу. Вот он, как обычно, пришёл с тренировки в спортклубе и завалился перед очередным сериальчиком перед сном, ничего не подозревая, а я в этот момент прямо в коридоре скину с себя пальто, свитер и брюки, под которыми у меня просто умопомрачительный корсет, который я специально прикупила к этому событию.

Чёрный, кружевной, с ярко-алым бантом под грудью…

Прохожу бесшумно по коридору и возникаю в проёме двери в нашей спальне. Сюрприз, милый!

И как знать, может быть сегодня мы как раз усиленно поработаем над нашим потомством, самое время… Уже всё-таки пять лет вместе.

Адам — генеральный директор крупной компании, я — ведущий менеджер по продажам холодильного оборудования, дом — полная чаша. К тому же, сколько мне можно ездить в эти дурацкие командировки?! Так что пора, пора.

Перед подъездом машинально задираю голову наверх, чтобы посмотреть, горит ли свет в нашей квартире на седьмом этаже, и вижу бледный синий цвет от экрана: всё как я и думала.

Сейчас я его разбужу.

Уже по дороге наверх, в лифте, начинаю с нетерпением раздеваться, и только опасение встретить кого-то из соседей останавливает меня от того, чтобы стянуть с себя сразу и свитер.

Еле слышно проворачиваю ключ в замке, чтобы не шуметь, и бросаю всю верхнюю одежду на пол, оставшись в одном своём волшебном корсете и каблуках.

Ну что же, Адам, держись! И я решительной уверенной походкой направляюсь в спальню, сжимая в пальцах свой подарок.

Всё просто идеально: вот он — мой Адам, лежит на нашей постели. Такой одинокий и грустный, уставившись в экран телевизора, и меня мгновенно переполняет безумная нежность.

Мой любимый. Лежит здесь один. Ждёт меня…

И только я собираюсь прошептать страстно его имя, как слышу, как кто-то это делает вместо меня:

— Адам! — доносится откуда-то снизу кровати, и я с ужасом вижу, что одеяло на моём муже начинает шевелиться само по себе, словно ожившее.

Я не сразу понимаю, что это за странное явление, а одеяло тем временем продолжает разговаривать человеческим голосом:

— Адам, у тебя такой большой… И вкусный! Ммм… Просто обожаю его, — и этот голос мне очень знаком…

Вот из-под одеяла высовывается голова с чёрными волосами, и мой Адам вцепляется в них, сжимает свои пальцы, издавая долгий и протяжный стон:

— Продолжай, да, не останавливайся, малышка… — и я наконец-то понимаю, что это не заговорившее живое одеяло.

Там кто-то есть, прямо сейчас, и этот кто-то занимается с моим мужем оральным сексом.

Мне кажется, мои каблуки подломились, и я сейчас завалюсь на пол, а мои голосовые связки мгновенно пересохли, потому что я хочу заорать, но из горла вырывается только сиплый звук, как у простуженной утки.

Я стою в проёме, вцепившись обеими руками в дверной косяк, чтобы не свалиться на пол, пока мой муж Адам продолжает монотонно бубнить:

— Да, да, малышка, так… — и кто-то вторит ему из-под одеяла.

— Адам… — хочу сказать я, но из горла снова вырывается какой-то клёкот.

Блин, я чувствую себя древней старухой, которую сейчас хватит удар, а ведь мне всего двадцать восемь!

Но именно сейчас я понимаю, что моя жизнь закончилась.

— Адам, — снова произношу я, и на это раз у меня наконец-то прорезается голос, только не мой, а какой-то чужой и хриплый, как у подвыпившего грузчика.

Такими голосами обычно разговаривают какие-нибудь монстры или привидения в дешёвых фильмах ужасов, и мой Адам вскрикивает, пугается:

— Кто здесь?! — смотрит он на меня полными ужаса глазами, и я слышу его нечеловеческий, полный боли крик.

Я что, так ужасно выгляжу?

Но нет, его крик не умолкает, а руки продолжают судорожно сжимать чью-то шевелюру, и я различаю его голос в потоке ругательств и стонов:

— Отцепись… — и я понимаю, что кто-то от страха, по всей видимости, укусил моего любимого за его что-то большое и вкусное…

— О, а я думала, тебе нравится, — наконец-то беру я себя в руки и делаю уверенный шаг в комнату.

— Ева? — неуверенно бормочет мой всегда такой уверенный и мужественный муж.

— Да, это я, — подтверждаю я его самые страшные опасения, и тут вижу, как из-под одеяла наконец-то выползает, как упырь из склепа, Дашка.

Моя лучшая подруга.

В таком же, как и у меня, корсете.

Ну да, мы ведь с ней по акции брали: берёшь один — вторая вещь в подарок…

2

И вот теперь они оба испуганно смотрят на меня, прямо как два хомячка на насесте.

Правда, Адам потирает ручкой укушенное местечко, пока Даша пытается прикрыть свой корсетик моей же простынкой. Тьфу, придётся потом всё белье выбрасывать, — проносятся в моей голове унылые мысли, пока до меня не доходит, что мне придётся выбрасывать на помойку и заодно и мужа.

Вместе с помятой постелью.

— Ева, это совсем не то, что ты подумала, — наконец-то подаёт голос мой благоверный.

— Ну наконец-то! А то я уже боялась, что ты никогда не скажешь эту золотую фразу! — с истерикой выплёскиваю я на него. — Хорошо, расскажи мне, что именно я подумала, и что я должна была подумать, — скрестив руки на груди, зло смотрю я на него. — А ты тем временем вали из моей квартиры и из моей жизни, — рявкаю я на Дашку, которая пытается бочком обойти меня.

И я слышу, как она мелкими шажками, как крыска с тонущего корабля, семенит по паркету, а затем за ней захлопывается входная дверь.

— Ну хорошо, теперь рассказывай, — нависаю я над Адамом. — Что это было?

Я понимаю, что я, наверное, сейчас должна выцарапывать глаза неверному мужу и выдергивать патлы своей гнилой подружке. Но я вместо этого почему-то выслушиваю невразумительные оправдания моего супруга.

— Она меня соблазнила, — тихо выдавливает из себя Адам. — Этого ни за что не должно было бы случиться. Но она просто пришла сегодня, когда я был один, и сказала, что должна забрать у тебя какой-то шарфик, который ты ей одолжила. На день рождения. А потом заплакала… Зарыдала… Что я должен был сделать?! Выгнать её?

— Заплакала? — не понимаю я.

О чём это он.

— Да, Даша забрала из шкафа твой шарфик, попросила сначала попить, а потом начала рыдать, прямо в коридоре, и я испугался, я же мужчина, я не могу выносить женские слёзы, — совершенно искренне говорит Адам, и я понимаю, что он не врёт.

Он действительно не переносит вида женских слёз. И я сама несколько раз пользовалась его этой слабостью. Запрещённый приём.

А ещё, конечно же, рассказала об этом своей лучшей подруге.

— Ты представляешь, я въехала бампером прямо в столб, пока красила губы и сдавала задом на новой машине Адама, и я не знала, что он со мной за это сделает! Он так долго ждал это авто! И я просто пришла к нему и начала рыдать, — рассказывала я Дашке про свою беспроигрышную тактику.

— И что? Он тебя наказал? — удивлённо переспрашивала Дашка. — Запретил садиться за руль?

— Нет, конечно! Он так реагирует на мои слёзы, — делилась я с подругой своим маленьким секретиком. — В итоге он сам до смерти испугался за меня и заказал мне поход в спа-центр, чтобы я расслабилась и так не переживала! А по дороге заехал со мной в обувной и купил мне новые туфли. Всё — лишь бы я не плакала. Детская травма и всё такое, я про это читала, — вспоминаю я свой давнишний разговор с Дашей.

Которая сама решила воспользоваться моей беспроигрышной тактикой. И, как я вижу, не проиграла…

— Ну хорошо, ты всех рыдающих тёлок тащишь сразу же в постель? — продолжаю допрашивать я Адама.

— Ева, ну конечно нет! Я сам не знаю, как это получилось. Она начала плакать, я стал её утешать, предложил посидеть немного, успокоиться. Она сразу же согласилась. А потом опять начала плакать ещё сильнее. Рассказывала, как её там кто-то обманул или бросил, я не разобрал, — даёт показания Адам, и я грозным полицейским нависаю над ним.

Вообще-то, я же отлично знаю свою лучшую подругу. Ещё с детства. Шикарная актриса.

— Ну я и предложил ей немного выпить, чтобы она хоть на секунду заткнулась, понимаешь?! — смотрит на меня своими чистыми и невинными глазами Адам. — У меня у самого аж нервный тик уже начался. Вот я и налил успокоительного бокальчик, она выпила. Ещё налил. Она начала понемногу успокаиваться, ну а потом… — опускает глаза мой муж.

— Что потом, говори! — грозно прикрикиваю я на него.

— Слушай, я не знаю, как это объяснить, это же всё ваши женские штучки, понимаешь? — уже жёстко смотрит он на меня. — Мы выпили по паре бокалов. Она вроде начала успокаиваться, потише ныть стала, я отошёл в другую комнату на пару секунд, тут смотрю, она в дверях стоит. В корсете… — медленно добавляет мой муж. — Ну у меня и встал…

— У тебя встал, говоришь?! — упираю я руки в боки.

— Да! Помимо моей воли. Я не знаю, как это случилось… Вот и сейчас, — кивает он на свою ширинку, и я с удивлением смотрю на неё.

И вправду — стоит.

После всего того, что случилось?! Просто немыслимо.

— Ты просто невыносимый кобель, — делаю я свое авторитетное заключение.

— Подожди, Ева. Я не кобель. Я всего лишь мужчина. У меня физиология. Мне кажется, твоя дрянная подружка что-то мне подсыпала в вино, пока я выходил из комнаты на пару минут, — продолжает гнуть свою линию Адам.

— Ты хоть себя слышишь со стороны?! — начинаю психовать я. — Да каждый второй, если не первый, так оправдывается!

— Ну хорошо, — вдруг уже совершенно спокойным голосом откидывается на спинку кровати мой муж и уверенно смотрит мне в глаза.

И я таю от его этого взгляда. Я ведь за этот его всегда и любила в том числе! За эту его уверенную непоколебимость и способность оставаться мужчиной несмотря ни на что.

— А теперь посмотри на меня и хорошенько подумай: кто для тебя сейчас важнее. Подруга, которая воспользовалась твоим отъездом, чтобы затащить в постель твоего мужа своей наигранной истерикой и какой-то виагрой, от которой меня, сейчас, может хватит инфаркт? Или всё-таки я?

И я стою, не зная, что ответить.

Действительно, Даша ведь специально написала мне, чтобы убедиться, что меня не будет дома.

— И кстати, я тебе не хотел рассказывать, но она всегда клеилась ко мне. И даже на нашей свадьбе, — забивает ещё один гвоздь в гроб женской дружбы Адам.

3

— Что значит клеилась? — тупо смотрю я на Адама.

— Вот то и значит! — огрызется мой муж. — А ты разве сама не замечала? Это же твоя подруга, в конце концов! — уже берёт разговор в свои руки Адам. — Оставила меня один на один с этой хищницей, а мне постоянно приходилось от неё отбиваться, — обиженно продолжает он.

И тут до меня начинает понемногу доходить… Какой я была набитой дурой…

— Ты что, не помнишь, что постоянно её таскала везде вместе с нами? — уже превращается в обвинителя Адам. — И когда она поехала на море, видите ли, потому что её как раз прямо перед нашей поездкой бросил очередной любовник?!

И теперь вся ретроспектива прошлой жизни пробегает у меня перед глазами.

Я вспоминаю, как Даша чуть ли не жила у нас, когда её личная жизнь не клеилась, а я сама же её и приглашала всё время к нам домой. Вспоминаю, как она всегда смотрела на моего мужа: восхищённым взглядом, поддакивала ему. Смеялась над каждой его штукой, даже самой несмешной и всегда старалась остаться с ним наедине.

А я со спокойной совестью оставляла. Я ведь просто не замечала очевидных вещей, мне и в голову не могла прийти мысль, что моя лучшая подруга способна на то, чтобы увести у меня мужа. Я же даже не могла представить, что это к чему-то сможет привести. Он же всегда так любил меня. Я никогда не могла и подумать, что мой Адам вообще заинтересуется другой женщиной!

Он ведь так любит меня! И напоминает мне об этом каждый день. Каждый.

Вот и сейчас, словно прочитав мои мысли, Адам встаёт и подходит ко мне, обнимает, и хрипло шепчет мне:

— Ева, ты для меня единственная женщина, ты же это знаешь, — я чувствую его горячее дыхание на мочке своего уха. — Она вцепилась в меня, как пиявка, редко какой мужчина сможет устоять от такого напора, — снова начинает оправдываться он.

И я снова отстраняюсь от него. Смотрю в его глаза, словно пытаюсь найти в них кусочки лжи.

Но вот он — кристальный чистый взгляд. Такие глаза не могут врать.

— Я сам не знаю, что эта стерва мне подсыпала. Какое-то снадобье. Я даже в этом не сомневаюсь, — объясняет он. — Поверь, всё случилось против моей воли, хорошо, что ты вовремя пришла, малышка, — снова притягивает он меня к себе, и его слова режут меня, словно ножом по живому. — Она даже толком ничего не успела сделать…

Малышка… Я слышала, как он называл так Дашку. А я думала, что это наше словечко.

Но тут я вспоминаю, как на моей свадьбе моя подруга стояла в ярко-алом откровенном платье, привлекая всеобщее внимание, но я тогда ничего не замечала вокруг: я ведь была так счастлива.

Вспоминаю, как она танцевала прямо перед моим женихом, но я смотрела только на него…

Вспоминаю, как тогда, на море, когда я же сама уговорила своего мужа взять её с нами, она разгуливала по пляжу в таких микроскопических трусиках-стрингах, что всем казалось, что она вообще без трусов. Постоянно просила Адама намазать ей спинку кремом и жаловалась на своего бывшего, который ей якобы изменил…

Вспоминаю, что все праздники она была с нами, ну правильно: она ведь такая одинокая и всеми брошенная, и я сама же её звала к нам домой! И даже с ночёвкой!

Ведь уже так поздно, куда Дашенька поедет одна! Пусть останется в свободной комнате. У нас ведь такая большая квартира! И Дашенька разгуливала по ней в моей же кружевной ночнушке, которую я ей одалживала, ведь ей же надо в чём-то спать!

Если подумать, она всегда была рядом. Всегда. И я сама, сама постоянно тащила её с нами, к нам домой, и вот, буквально притащила в постель к своему мужу!

Адам виноват, я в этом не сомневаюсь. Но если подумать, ведь он простой смертный мужчина, которому под нос постоянно подсовывали чужие женские прелести, буквально заталкивали ему в рот.

Он не устоял. А кто бы устоял? Тем более, если она действительно что-то подсыпала ему в напиток…

И я иду в гостиную, чтобы подтвердить свою догадку.

— Куда ты, Ева? — вскрикивает Адам, словно боится, что я сейчас уйду. Брошу его.

Смогу ли я?

Я подхожу к низкому столику, на котором стоит бутылка вина и два бокала. Всё как описывал мой муж. Тут он не соврал. Оглядываю внимательно всё вокруг — ничего. Встаю на колени и на всякий случай ощупываю пальцами густой ворс ковра. Чисто.

И вдруг под подушечкой пальца нащупываю что-то твёрдое и крошечное. Беру осторожно в руки: действительно, какая-то таблетка. Без блистера. Это может быть всё, что угодно.

Но всё равно она ведь здесь как-то оказалась?

— Любимая, с тобой всё в порядке? — слышу я встревоженный голос мужа за своей спиной.

Наверняка решил, что я окончательно рехнулась. Да я и сама уже начинаю так думать.

Но судя по всем найденный мною уликам, все показания сходятся, мисс Марпл.

И я встаю на ноги, всё ещё зажимая в руках таблетку. Что мне с ней делать? Не знаю. Может быть, отнесу на экспертизу.

И что, мне станет легче?!

И этого я тоже не могу знать…

— Что с нами будет, Адам? — тихо шепчу я своему любимому мужу.

И хотя обида и разочарование захлёстывают меня с головой, он ведь по-прежнему мой муж. Смотрю на него: такой красивый. Подтянутый, сексуальный. Такой, что все женщины вокруг мне завидуют.

Хотят отнять его у меня…

И вот я не уберегла. Отдала его буквально на растерзание своей же лучшей подруге, которая оказалась простой крысой…

И что, бросить его, оставить другим? Пусть пользуются, кто хочет?

И я даже не сомневаюсь, что стоит мне сейчас захлопнуть за собой дверь, как в следующую же секунду сюда набежит целая толпа желающих на такой лакомый кусочек, и первой будет бежать моя стерва Дашка, цокая своими кривыми ножками…

4

— Мне надо подумать, — в нерешительности осматриваю я свою комнату.

— Не уходи, Ева, — подходит ко мне Адам, обнимает меня, прижимает к себе.

И хотя я слабо сопротивляюсь, я сдаюсь в его сладкий плен. Всего на пару секунд. А потом оттолкну его.

В конце концов я ведь тоже всего лишь человек.

— Прости, прости, прости, — словно мантру, словно волшебное заклинание, шепчет мне мой муж, зарывшись лицом в мои волосы. — Знай, ничего толком не было, — ещё раз внушает мне эту мысль. — Я так люблю тебя. Ты же знаешь, что ты единственная женщина для меня на свете. Других просто не существует. Я бы никогда не смог предать тебя… — хрипло бормочет он, пока у меня перед глазами проносится вся моя жизнь, начиная со знакомства с ним.

Если честно, мне кажется, что до Адама я жила вполсилы, никого никогда не любила, особо и не влюблялась даже, словно ждала того, одного единственного на весь белый свет. Как Ева — своего Адама.

И вот теперь я поняла, что наш райский сад разрушен. В него забрались воры и хотят всё вытоптать. Меня просто изгоняют из моего же рая.

И что мне, уйти? Я не знаю… Я не готова.

По крайней мере, я точно не готова это сделать прямо сейчас.

— Хочешь, я уйду? — предлагает мне мой муж. — Я понимаю, что тебе надо побыть одной, подумать, — целует он меня в мочку уха, и его руки всё равно продолжают крепко держать меня, словно он не готов отпустить меня из своей жизни.

Также как и я.

Мне хочется ответить «да», но тут я вдруг понимаю для себя, что если он сделает шаг за порог, если откроет эту дверь, то сотни демонов сомнения начнут терзать и грызть меня. Потому что я буду лежать в постели и думать про себя, что он сейчас не один, а с кем-то… Словно толпа алчных голодных женщин поджидает его за порогом на холодной одинокой улице.

И я выдавливаю из себя:

— Нет, пожалуй, лучше останься.

Только я точно не смогу спать в этой спальне и на этой кровати.

И словно прочитав мои мысли, Адам говорит:

— Хочешь, я выкину эту чёртову кровать? Куплю новую? Сделаю ремонт в спальне? Чтобы ты навсегда забыла от этом?! Да я могу продать квартиру, тем более, мы давно мечтали о доме!

И я про себя злорадно думаю, что неплохо было бы ещё и избавиться от Дашки, но потом тут же сама ругаю себя за такие кровожадные мысли.

— Хорошо, я подумаю, — уже слабо улыбаюсь я ему в ответ. — Кстати, что тут такое твёрдое, давит мне на живот… — опускаю я глаза вниз, и понимаю, что это нереальный стояк, которого я ещё никогда не видела у своего мужа раньше.

— Я же тебе говорил… Я просто бессилен… Эта ведьма точно опоила меня каким-то зельем, — виновато оправдывается Адам.

И я понимаю, что нарочно такого не придумаешь.

Обычно у нормальных мужчин в подобных ситуациях наверняка все функции бы атрофировались, хотя бы на время, а тут просто какая-то природная аномалия…

— Даже и не знаю, что теперь делать, — неуверенно бормочет Адам.

— Может, поедем в больницу? — уже начинаю тревожиться я.

Внимательно рассматриваю: вид у него явно нездоровый, точнее, я бы сказала, что чересчур здоровый.

Похожу, мой Адам мне не врёт, и злобный змей, а точнее гадюка, действительно нанесла ему смертельный укус прямо в самое сердце. Точнее, в самое достойное место на теле моего мужа.

— А может… — тянет Адам, и я понимаю, к чему он клонит.

И сама мысль о том, чтобы прикасаться к тому, к чему только что прикасалась эта гадина, просто вызывает у меня приступ рвоты.

— Нет, любимый, только не… — и я сама обрываю себя.

Любимый, я его так назвала.

Хорошо, достаю телефон и набираю в браузере вопрос «что делать, если эрекция не проходит», и на меня вываливается просто целая кипа статей, и в каждой написано, что нам надо срочно обратиться к врачу!

— Едем, — уже решительно натягиваю я на себя джинсы и футболку.

И мысль о том, что у моего мужа может случиться некроз тканей или гангрена, сводит меня с ума.

Хотя, если подумать, это была бы идеальная месть для него… И тогда уже точно ни одна на свете женщина не сможет дотронуться до его большого и вкусного… Впрочем, как и я…

Но я смотрю на испуганное бледное лицо Адама, и сейчас он мне напоминает напуганного хомячка.

Нет я не могу с ним так поступить. Бросить его на произвол судьбы.

К тому же, он мне самой очень сильно нужен. Очень-очень…

И только сейчас, когда ему грозит смертельная опасность, я это отчётливо понимаю…

— Что ты там вычитала? — жалобно тянет Адам, уже натягивая штаны и послушно, как барашек, семеня за мной, и я просто поражаюсь способности волевого и сильного мужчины в мгновение ока превращаться в такое беззащитное существо.

Которое хочется обнять, пожалеть и прижать к сердцу.

И хотя одна половинка меня в душе злорадно требует объявить ему, что скоро он останется без самого дорогого, что у него есть, если он ещё дольше будет натягиваться свой проклятый кроссовок, но всё-таки моя чистая и добрая половинка спешит на помощь любимому. Как Гаечка из «Чип и Дейла».

— Вы приехали как раз вовремя, — обращается ко мне доктор, пока мой драгоценный Адам лежит на кушетке после укола. — И впредь я бы вам не советовал баловаться такими сильнодействующими препаратами, — многозначительно смотрит он на Адама. — К тому же, я искренне не понимаю, зачем вам было это нужно. Особенно при такой привлекательной жене, — уже смотрит пристально мне в глаза доктор и добавляет:

— Поверьте, многим мужчинам не нужно принимать никакие средства, если они вдруг оказываются рядом с такой женщиной, — и делает шаг в мою сторону, не обращая внимания на моего Адама, словно он и не лежит в метре от нас.

Он что, клеится ко мне, прямо при моём же пока ещё живом муже?!

5

— Мне тоже не надо принимать никакие средства, — слышу я яростный решительный голос за спиной, и вижу, как Адам уже встал с кушетки и навис грозной скалой над доктором. — У меня и без таблеток всё отлично работает, — наступает он на врача, который буквально съеживается под натиском моего мужа. — Ева, мы уходим, — отрывисто командует он.

А я смотрю на своего Адама и врача рядом, и в моей голове уже решаются сложные математические формулы: вот передо мной доктор медицинских наук, в халате и в дорогих очках. При своей клинике и пациентах. Недвусмысленно намекающий мне на то, что у него и с остальными функциями организма всё в порядке. И вот мой Адам — здоровый, злой и растрёпанный, как разбуженный в берлоге медведь. И теперь, когда его драгоценное достоинство уже вне опасности, он снова может рычать и принимать разумные решения.

— Мы едем домой, — уверенной походкой направляется он к двери, и я, виновато улыбаясь на прощание своему, точнее, не совсем моему доктору, послушно выхожу за моим Адамом.

— Спасибо вам огромное, доктор, — напоследок бросаю я ему и вижу сожаление в его взгляде.

— Что этот хлыщ вообще себе позволяет?! — недовольно рычит Адам, и я отчётливо для себя понимаю: я выбираю своего мужа.

Несмотря ни на что.

Только что мне теперь делать с этим выбором?!

Утром я совершенно разбитая и выбитая из колеи иду на работу: я всё равно так и не спала полночи, размышляя над тем, как я вообще буду дальше жить. Рассматриваю мужчин по дороге и в офисе, и понимаю, что ни один из них, буквально ни один даже близко мне не нравится, как мой Адам.

Да что там говорить: там просто нечему нравится. Мне кажется, любой мужчина рядом с моим мужем — всё равно что мопед против мерседеса. Посмотрим правде в глаза: Адам — настоящий альфа, а вокруг — мелкая рыбёшка. Так, пескари. И если я его отпущу, уйду от него, то мне придётся плавать на мелководье вместе с ними. И я совсем не уверена, что хочу этого.

Кроме того, Адам не перестаёт забрасывать меня сладкими сообщениями и уже приглашает меня вечером в наш любимый дорогущий ресторан на свидание. Но я пока не знаю, готова ли я так быстро сдаться.

— Вам доставка, — звонит мне из приёмной секретарь, и я выхожу в общий зал, где на стойке стоит роскошная корзина алых роз. Такая большая и тяжёлая, что её принесли двое курьеров.

Подхожу к ней и вдыхаю сладкий пьянящий аромат. Самый настоящий аромат любви. Мои пальцы гладят прохладный шёлк лепестков, и я нащупываю крошечный конвертик. Открываю его под глухие удары сердца. Там — крошечная открытка с золотыми купидонами с алым сердечком в руках и простая надпись: «Ева, ты моя единственная любовь. Давай начнём всё сначала».

И тут я вдруг понимаю, что у меня по лицу текут слёзы. Чёрт, ещё не хватало, чтобы мои сотрудники увидели, как я рыдаю! И я поспешно убегаю к себе в кабинет.

Так, работа прежде всего, а все остальные проблемы подождут.

— Мы с девочками идём в нашу пиццерию на обед, — сообщает мне моя коллега из бухгалтерии и хорошая приятельница Маша. — Ты с нами?

И я понимаю, что мне надо развеяться. Заодно послушаю вечное бабское нытьё про их мужей и, возможно, мне как-то немного полегчает.

Сегодня нас четверо, и с нами пошла Юля — вечно несчастная девушка с трагической личной жизнью. Я отлично помню все её душераздирающие истории про одного жениха, который изменил ей с сестрой накануне свадьбы, и про второго парня, который бросил её прямо на курорте ради какой-то залётной профурсетки, и истории про её нынешнего мужа, который постоянно её абьюзил. И я уже мысленно готова выслушать про её очередные беды.

Но на удивление она спокойна и счастлива. Смеётся, ест пиццу за десятерых. И если честно, просто отлично выглядит. И когда кто-то спрашивает её, как у неё дела, она только улыбается в ответ:

— У меня просто всё чудесно. Лучше быть не может.

Так на неё не похоже… И мне становится только больнее: раз у всех так всё замечательно, кроме меня, значит, это со мной что-то не так?!

Где я вообще прокололась в своей жизни?

По дороге с обеда Юля незаметно подкрадывается ко мне, пока я бреду, погруженная в свои грустные мысли, и тихонько, чтобы никто не услышал, шепчет мне:

— Ева, на тебе лица нет сегодня. Что с тобой? Что случилось? Ты можешь мне довериться, — я смотрю на неё, и тут я вдруг, неожиданно для самой себя, начинаю ей всё рассказывать.

Наши коллеги уже давно ушли вперёд, а я изливаю и изливаю на знакомую всю свою накопившуюся боль, которая прорвалась, словно нарыв на моей душе.

— Послушай, я знаю как тебе сейчас тяжело, — серьёзно смотри мне в глаза Юля. — Я сама через это всё проходила, и не раз, да ты и сама это всё прекрасно знаешь, — грустно усмехается она.

— Ну тогда как ты всё это пережила?! Скажи мне! — восклицаю я.

Потому что я не понимаю, как можно пережить всю эту боль.

— Всё очень просто, — вдруг лезет она в сумочку и протягивает мне визитку. — Она мне помогла. И она поможет и тебе, — и я, ничего не понимая, разглядываю кусочек чёрного картона, на котором золотыми буквами выведено: «Антонина. Консультант по личному счастью».

— Спасибо, но мне не надо, — с улыбкой пытаюсь я вернуть визитку Юльке.

Вот как теперь, значит, стали называться всякие потомственные колдуньи и ясновидящие!

Сплошные консультанты и психологические коучи! А когда я к ней приду на приём, она наверняка предложит мне прикупить у неё настойку из жаб и пиявок всего за пятьдесят тысяч рублей!

— Не отказывайся так быстро, это тебя ни к чему не обязывает, — решительно отводит в сторону мою руку Юлька. — Просто пусть она будет у тебя. На всякий случай.

И мы молча возвращаемся в офис.

Всё-таки я решила, что схожу сегодня на свидание со своим мужем. Дам ему ещё один шанс.

Ведь каждый имеет право на второй шанс, ведь так?

6

— Ты такая красивая, — не сводит с меня глаз Адам, когда мы уже сидим вечером за столиком в ресторане. — Я просто никогда бы не смог посмотреть на кого-то ещё, поверь, — кладёт он свою ладонь поверх моей, и я вздрагиваю, как от удара током.

Потому что он по-прежнему меня волнует.

— Вы готовы сделать заказ? — спрашивает моего мужа, даже не обращая внимания на меня, подошедшая официантка, и он улыбается в ответ:

— Да, пожалуй. Принесите бутылку самого лучшего шампанского. Стейк с кровью и креветки с рукколой, — делает он заказ за нас обоих.

— У вас просто отличный вкус, — не сводит с него взгляда девушка в обтягивающем топике, и кажется, никуда не спешит.

Она что, флиртует с ним?

Окидываю взглядом большой зал ресторана и вдруг понимаю, что все женские глаза устремлены на моего мужа.

Как у бешеных кошек перед прыжком, когда они выслеживают голубя. Интересно, так было всегда или я стала только сейчас замечать это? Похоже, что это всё просто самовнушение и паранойя, и Адам продолжает, как только эта назойливая официантка исчезает:

— У меня для тебя подарок, любимая, — и тут же у меня тренькает телефон. — Посмотри, что это, — и я открываю мобильный, чтобы прочитать сообщение.

От Адама. Где во вложении — путевка на Мальдивы. Уже завтра.

— Уедем с тобой на пару недель. Подальше ото всех, — наклоняется он через стол ко мне. — Только ты и я.

— Но у меня же работа, — неуверенно бормочу я.

— Ты же сама понимаешь, что твоя работа здесь не при чём, — продолжает искушать меня Адам. — Ты же вообще можешь не работать, Ева. Тебе разве не хватает денег? — поднимает он одну бровь, пристально заглядывая мне в глаза. — Я могу дать тебе ещё больше. Всё, что только ты пожелаешь, — я чувствую, как ладонь Адама уже ложится мне на колено под столом и уверенно ползёт всё выше и выше, где край моего шёлкового кружевного платья едва соприкасается с оголённой кожей…

И я понимаю, что я готова всё простить за один только его этот обжигающий до самых костей взгляд, за одно только это прикосновение и поцелуи, которыми он осыпает меня, когда мы остаёмся вдвоём в спальне...

— Ваш заказ, — недовольно ставит передо мной моих креветок вернувшаяся официантка, а Адам, уже больше не глядя на неё, уверенно сам наливает нам искрящееся вино по бокалам.

— Ну так как? Ева? Ты ведь моя единственная Ева, — заглядывает в глаза мне мой любимый муж, и его пальцы уже забрались туда, где пылает огнём моё разгоряченное тело.

— Хорошо, — хрипло бормочу я ему. — Я отпрошусь на работе.

— А ещё, я думаю, мы можем поехать сразу домой. Я не могу больше ждать, — улыбается мой муж. — Заверните нам это с собой, и счёт, — распоряжается он пробегающей мимо официантке, и я понимаю, что я окончательно растаяла. И простила его.

— Только не в спальне, — шепчу я Адаму, когда мы, разгорячённые, врываемся в квартиру, скидывая на ходу всю нашу одежду.

— К чёрту спальню, — подхватывает меня на руки Адам и сажает на стол прямо на кухне, — к чёрту спальню… — хрипло бормочет он, когда я уже начинаю трепетать и таять в его сильных обжигающих объятиях.

И на несколько мгновений я забываю, что я вчера вообще приехала раньше из командировки, и что сегодня — день рождения Дашки, будь она проклята, и будь моя воля, я бы вообще никогда бы её не подпустила к своему мужу… Вообще никогда не впустила бы её в свою жизнь…

Если бы можно было всё повернуть вспять… Вернуть, как было. Как должно было быть…

— Ева, я так люблю тебя, — со стоном выдыхает Адам мне в ушко, и я ему верю. Разве можно не верить такому?

Но утром, когда я собираю чемодан, демоны сомнения снова с двойной яростью набрасываются на меня, терзают мой разум. Я захожу в спальню, чтобы взять свои вещи из гардероба, и снова и снова прокручиваю в голове эту сцену, где моя лучшая подруга лежит в ногах у моего мужа в проклятом корсете.

Засовываю злосчастный корсет в пакет: отдам его нуждающимся. На благотворительность. Но легче мне не становится.

Не становится легче и по дороге в аэропорт в такси, когда я начинаю прокручивать все события в голове: да, моего Адама опоили, но где же доказательства, что он сам, добровольно, не выпил эту самую проклятую таблетку?!

Где вообще гарантия, что он раньше никогда не устраивал маленьких оргий с моей лучшей подругой у меня за спиной?! Где вообще гарантии, что это всё было у них в первый раз?!

И я никогда не узнаю об этом.

Мы проходим паспортный контроль, идём к рукаву, когда объявляют посадку, я смотрю на своего мужа и понимаю, что если я сейчас останусь с ним вдвоём наедине на райском острове, мои сомнения никуда не денутся.

Они будут плодиться и множиться, как проклятые микробы — делением. Будут жрать меня заживо.

— Ваши посадочные талоны, — улыбается моему мужу очаровательная стюардесса, и я лезу в сумочку за билетами.

Мои пальцы нащупывают крошечный картонный прямоугольник, я вытаскиваю его и рассматриваю, не сразу соображая, что это.

«Антонина. Консультант по личному счастью».

— Лети без меня, — отдаю я билеты Адаму и уже убегаю прочь. — Поверь, так будет лучше.

— Ева, куда ты?! — слышу я изумлённый возглас за спиной, но я уже далеко.

Мне надо срочно разобраться со своей жизнью.

Забираю свой чемодан на стойке, и уже набираю сообщение по номеру, указанному на визитке…

7

Захожу в обветшалый особняк дореволюционной постройки, зажатый между двумя бизнес-центрами так, что я еле нахожу его. И мне кажется, что я провалилась в другую эпоху: позолоченные резные перила, витражи на стёклах, эти мраморные лестницы.

Поднимаюсь на второй этаж и нахожу нужную мне квартиру с золотой табличкой «Антонина Бальмонт» на двери.

Нигде даже не видно кнопки звонка, вместо которой висит изящный шёлковый шнурок, за который я тяну пару раз, и тут же за дверью слышу мелодичное потренькивание колокольчика.

Да куда я вообще попала?! В историческую реконструкцию?!

И словно подтверждая мои опасения, дверь бесшумно распахивается перед мои носом и на пороге возникает… Служанка? В чёрном платьишке и белоснежном передничке.

Ну хорошо, каждый ходит с ума по-своему, и, видимо, эта Антонина Бальмонт не исключение.

— Вам назначено на два? — не спрашивает, а утверждает девушка, и мне кажется, что она сейчас сделает книксен.

Я утвердительно киваю, и она меня провожает по длинному тёмному коридору, пока мы не оказываемся перед массивной огромной дверью.

Я уже ожидаю увидеть за ней какую-нибудь Мадам де Помпадур в белоснежном высоченном парике и с мушкой над верхней губой, или, на худой конец, какую-нибудь тётушку в переливающемся всеми цветами радуги балахоне и с тюрбаном на голове, но вместо этого я оказываюсь в белоснежной комнате в скандинавском стиле, где за массивным широким столом восседает ухоженная женщина неопределённого возраста.

Умелый макияж, возможно, пластика, гиалуронка и ботокс надёжно скрывают её истинный возраст, и она одним движением руки приглашает меня сесть в большое мягкое кресло прямо напротив неё:

— Добрый день, Ева. Рада вас видеть, — мягко улыбается она умело накачанными губами. И меня так и подмывает спросить у неё номерок её косметолога. — Чай, кофе? — интересуется она у меня, и я неуверенно пищу, как потерянная мышка:

— Чай, пожалуйста. Без сахара. И с молоком, — и горничная бесшумно растворяется.

— Итак, что вас привело ко мне? — внимательно рассматривает меня Антонина.

А я в свою очередь, внимательно рассматриваю её: платиновые волосы, модная стрижка, строгий но элегантный деловой костюм за бешеные бабки и ноги в изящных туфлях-лабутенах.

Складывается полное впечатление, что у неё как раз всё просто отлично с личным счастьем. И она поможет приумножить моё.

— Мой муж… — неуверенно выдавливаю я из себя.

— Да, ваш муж, Адам изменил вам с лучшей подругой, как трагично, — пафосно подняв одну бровь, договаривает за меня Антонина, и мне непонятно, издевается она или говорит совершенно искренне.

Вот передо мной на столике так же бесшумно возникает поднос с дымящимся фарфоровым чайником, до которого даже дотронуться страшно — мне кажется, он стоит целый миллион, и та же девушка изящно наливает мне ароматный чай в тонкую чашку. И снова пропадает.

— Откуда вы знаете? — удивлённо шепчу я, хотя понимаю, что скорее всего, Юлька ей рассказала обо мне. Ну как это обычно бывает: написала, что от неё придёт девушка Ева, и заодно вкратце обрисовала мои проблемы.

— А тут и знать нечего, — удовлетворённо откидывается на спинку своего резного кресла Антонина. — Так что именно вас привело ко мне? — снова повторяет она свой вопрос.

Как будто я только что ей не сказала! Точнее, она сама же и сказала это за меня!

— Вот это и привело, — уже смелее объясняю я.

— Прекрасно, прекрасно, — потирает свои холёные руки Антонина. — И что вы хотите конкретно от меня? — смотрит она в упор немигающим взглядом. И я вдруг ловлю себя на мысли, что она чем-то смахивает на сову. Или рыбу.

— Хочу, чтобы вы помогли мне. Хочу быть счастливой. Хочу, чтобы мой муж никогда не встречал эту паршивку Дашку, — вдруг выпаливаю я ей в лицо.

— Хм, похвальные желания, — задумчиво кивает Антонина. — И вы любите своего мужа, так? — строго вопрошает она.

— Да, так, — киваю я в ответ. — Я его очень люблю. И мне больше никто не нужен и интересен. Если не он, то кто же? — поднимаю я на неё полные слёз глаза. — А он любит меня, я просто это знаю! Я верю, что он не виноват. Что он стал жертвой обмана. Но и продолжать жить с ним, словно ничего не случилось, я тоже не могу, потому что всё напоминает мне о случившемся. Я буквально схожу с ума, постоянно размышляя, сам он впустил тогда эту Дашку, или она вероломно напросилась к нему в гости. Подмешала она ему эту проклятую таблетку, или он сам её выпил добровольно! Столько вопросов, а всей правды я не могу узнать! И лучше бы никогда рядом со мной не было бы ни одной подруги, ни одной! — выдыхаю я.

— От подруг только беды, правда? — наклоняется ко мне Антонина. — Только и ждут, чтобы залезть к вашему мужу в трусы, не так ли? — подначивает она меня.

— Да! — соглашаюсь я. — И я не знаю, что мне делать, понимаете? Даже если я буду ходить к семейному психологу, то как он заставит меня забыть обо всём случившемся? О том, что Адам этими же руками лапал мою лучшую подругу. Ну или она сама… Лапала его там… Ну вы понимаете… — вздыхаю я.

— О да, я всё прекрасно понимаю, моя дорогая, — кладёт мне руку на плечо консультант, и я чувствую, как необыкновенное тепло исходит от её ладони и растекается по всему моему телу. — Хочется, чтобы этого просто-напросто никогда не случалось, — мелодично распевает она, и я понимаю, что я просто мечтаю об этом.

Чтобы этого никогда не случалось…

— Никогда, — вторю я ей, словно загипнотизированная. — Никаких Дашек, Машек, подружек и прочих знакомых. Пусть все держатся от меня подальше. От меня, и от моего Адама.

— Это просто прекрасно, прекрасно, — улыбается, прикрыв глаза, Антонина. — Я с вами полностью согласна. Да будет так!

8

— Подождите! — вдруг кое-что вспоминаю я.

— Да, милая, — внимательно смотрит мне в глаза своим немигающим взором Антонина. — Вы передумали?

— Нет. Конечно, нет! Я не собираюсь отдавать моего мужа какой-нибудь дешёвке. Он любит меня, а я люблю его. Я твёрдо в этом уверена, — горячо заверяю я консультанта.

— Тогда что? — гипнотизирует меня взглядом Антонина.

— Что вы хотите взамен? — прямо спрашиваю я её.

А то странно это всё как-то. Ни тебе снятия венца безбрачия, ни продажи амулетов и свечей от порчи и от разлучницы. Уж как-то хочется знать цену заранее, до того, как мне выкатили здоровенный счёт с пятью нулями.

— Да ничего особенного. Так, всего неделю вашей жизни, — мягко улыбается мне Антонина, и тут-то до меня наконец-то доходит.

Она же просто сумасшедшая. Отсюда этот её пристальный полубезумный взгляд, вся эта обстановочка и театральная наигранность. Точно, чокнутая. Консультант.

Воланд вон у Булгакова тоже консультантом был.

С сумасшедшими надо поосторожнее, и валить отсюда поскорее!

— Всего лишь неделю? — растягиваю я губы в приветливой улыбке.

Главное не показывать ей, что я её раскусила. А то мало ли, что там у шизофреников на уме.

— Ну хорошо, неделя жизни — это совсем немного, — резонно соглашаюсь я с этой сбежавшей из дурки. — Ради моего Адама мне и месяца не жалко, — расщедриваюсь уже я вовсю.

— Какая любовь, это просто похвально, — хвалит меня Антонина, поглаживая по голове, как маленькую девочку. — За неделю жизни я помогу вам, — соглашается эта консультантша, и я понимаю, что наш разговор сейчас напоминает беседу двух пациентов психбольницы.

— Отлично, — поднимаюсь я со своего кресла.

Надо поскорее сваливать.

— Что-нибудь ещё? Подписать кровью договор? — нервно хихикаю я.

— Да что вы, какая кровь! Это же пережитки прошлого, суеверия, — машет на меня обеими руками Антонина. — Вот, только если в планшете только галочку поставить, — протягивает она мне планшет со стилусом.

И я, не глядя, просто ставлю крестик под какой-то белибердой.

— Спасибо, вы мне очень помогли, Антонина, — пячусь я уже бочком к двери, жалея, что я вообще оказалась у этой ненормальной.

На то и рассчитано: в минуты потрясений женщины готовы на многое. В том числе и на такие вот странные визиты.

Но слава Богу, у меня пока ещё есть мозги в черепушке, и я пулей вылетаю на улицу. Вдыхаю полной грудью загазованный городской воздух и мне становится легче.

Оглядываюсь на этот старинный особнячок, который со стороны мне кажется ещё меньше и уже, чем показался с первого взгляда, и решительной походкой направляюсь домой.

И не могу поверить, что я вообще на такое купилась! Консультант по личному счастью, тоже мне. Как-нибудь сама разберусь со своим личным счастьем.

И я вспоминаю, что мой Адам уже далеко. Летит в самолёте, на Мальдивы, и, возможно, та самая стюардесса сейчас строит ему глазки…

Прихожу домой, скидываю туфли и вещи и иду в гостиную, на диванчик. Сажусь, тупо смотрю перед собой в стену и даже не замечаю, как незаметно вырубаюсь…

Мне снятся странные вещи: какие-то котлы с паутиной, чёрные кошки и тёмные подземелья. Как будто я убегаю от кого-то, а этот кто-то бежит и кричит мне вослед: «Всего лишь неделя! Всего лишь неделя…»

Просыпаюсь в холодном поту, и не сразу понимаю, где я вообще нахожусь. И только слышу голос Адама, который шепчет мне на ушко:

— Тшш, моя маленькая… Это всего лишь сон, тшш... Я рядом, я с тобой, любимая…

Фокусирую взгляд и вижу его встревоженное и заботливое лицо.

— Адам? — восклицаю я. — Но как…

Осматриваюсь по сторонам: я лежу в своей кровати. В своей спальне, на своей постели. Вместе со своим мужем.

Голова раскалывается и болит, как будто я выпила бутылку шампанского накануне, но я отчётливо помню, что я вчера заснула на диванчике в гостиной. А мой муж улетел на Мальдивы. Без меня.

Так что это, чёрт побери, такое?!

— Адам, почему ты дома? — хрипло шепчу я. Голос не слушается меня.

— А где я, по-твоему, должен быть? — удивлённо смотрит на меня Адам.

— На Мальдивах…

— С чего бы мне быть на Мальдивах без тебя, Ева? — смеётся Адам. — Или это тонкий намёк на то, что мы давно не были в отпуске?

— С того, что ты улетел туда один, без меня, — бормочу я, и Адам кладёт мне свою прохладную ладонь на лоб.

— Ты не заболела, малышка? — заглядывает мне в глаза. — Как ты себя чувствуешь. Выглядишь странно…

— Со мной всё в полном порядке, — уже усаживаюсь я на постель.

Ничего не понимаю. Вот моя спальня. Вот мой муж.

Вот она я.

В чёртовом корсете. Чёрт! Как я вообще оказалась в нём?! Я же отнесла его в детский дом! Или куда там ещё отдают вещи на благотворительность?!

— Вчера было просто чудесно, — довольным котом мурлычет Адам, подбираясь ко мне всё ближе и ближе… — Может быть, повторим? — уже подминает он меня под себя.

— Повторим что?! — хрипло шепчу я. — А где чёртова Дашка?

— Какая Дашка? Ты вообще о ком? Твоя новая коллега? — зарывается мне в волосы губами Адам.

— Ну, моя подруга, бывшая… — уже совсем неуверенно бормочу я. — Была свидетельницей на нашей свадьбе…

— С тобой точно всё в порядке, малышка? — уже прекращает свои ласки и ещё внимательнее вглядывается в моё лицо мой муж. — Не надо было нам вчера брать ещё одну бутылку…

— Да что вчера было? — уже сама пугаюсь я.

— Всё было чудесно… Вчера ведь была наша годовщина, ты что, всё забыла? — объясняет мне, как маленькой девочке, Адам. — И, кстати, у тебя нет никакой подруги Дашки. У тебя вообще нет подруг. И у нас не было никаких свидетельниц на свадьбе.

И тут я всё вспоминаю. Особняк. Антонина. Неделя моей жизни.