Измена. Дочь моей сестры

Пролог

Сижу в машине, чувствуя, как выпрыгивает сердце. Сейчас узнаю главное: с кем изменяет мне Лапин. О том, что он - последняя сволочь, уже в курсе. Осталось поймать его с поличным, и мне доложили, что именно сейчас в этом отеле он встречается с женщиной.

«Они на месте», - приходит сообщение, и я, как герои моих детективных историй, выбираюсь из автомобильного салона, закрывая машину на сигнализацию. Поправляю тёмные очки, которые привыкла носить даже зимой, и уверенным шагом сокращаю расстояние до правды. Пара этажей разделяет меня и двоих, что прелюбодействуют за моей спиной, и я подготовила реплику. Даже репетировала её перед зеркалом, когда оставалась одна.

«Порой думаешь, что всё хорошо, а уже кто-то роет тебе могилу».

Дальше по ситуации, но я поняла, что хочу смотреть на реакцию Лапина, и как царь зверей станет лепетать что-то. Сильный и могучий будет прятать голый зад за гостиничной простынёй.

«312 номер», - напоминают мне, и вхожу в лифт, нажимая нужную клавишу. Сейчас мой пульс явно звенит под соткой, но так бывает, когда сильно волнуешься. Двери распахиваются, и ощущаю снова мягкость ковра под подошвой. Сейчас на каблуках, в брючном костюме, короткой норковой светлой шубе и с укладкой. Должна предстать перед ним во всей красе, чтобы понимал, что потерял.

На глаза попадаются цифры «307», и не сразу иду в нужную сторону, но как только понимаю, что убывает, отправляюсь налево. Ну, конечно, это направление в логике мужчин.

Детектив протягивает мне ключ. Отработал отлично, своё получит сполна. На такой квест не грех и расщедриться.

Трогаю ручку. Закрыто. Лапин не совсем идиот. Открываю ключом, проходя внутрь. До последнего кажется, что всё во сне, и сейчас непременно проснусь в своей постели.

Они точно здесь, и я слышу это по сдавленным женским стонам и кряхтению Лапина. Кто-то милого узнает по походке, а я по звукам нарастающего оргазма, очень уж они специфичные. Лучше бы я просто сидела дома, а не ощущала себя героиней своих историй, стоя за стеной чужой спальни.

Женщина называет его королём, а я криво усмехаюсь. Ну что ж, мой выход.

Включаю камеру на телефоне, чтобы иметь доказательства. Кажется, посмотри сейчас, потом могу не поверить собственной памяти, а так будет материал. Ступаю в комнату, и первое, что вижу, - рыжие волосы до середины лопаток, подпрыгивающие в такт забиваемым сваям. Лапин властно сжимает молодые ягодицы, и почти сразу замечает меня.

- Улыбочку, - сухо командую, и как только девушка поворачивается, нажимаю затвор, немея от увиденного.

- Ты? – широко распахиваю глаза, смотря на неё. Но вопрос, мать его, риторический.

Спектакль окончен. Занавес.

Дорогие мои. Рада приветствовать вас в новой истории. Будем плакать, смеяться, немного расследовать, чтобы добраться до истины. Безумно рада всем, кто отправится вместе со мной.

Ваша Ирина М.

Визуал Риммы Лапиной

Знакомьтесь

Римма (Мура, Рина) - 48 лет. Сценарист, писательница. В браке 28 лет. Вместе с мужем организовала фирму "Вечный праздник". Работала сценаристом, позже занялась писательской деятельностью. Имеет младшую сестру, которая сбежала из дома в 17 лет.

Отношения с матерью всегда были сложными, почему, узнаем позже.

Имеет двоих детей, недовольна выбором и невестки, и зятя. На это есть определённые причины.

С недавнего времени увлекается йогой.

Глава 1

Двумя неделями ранее

- У меня для тебя три новости. Все плохие. Лучше сядь.

Сестра врывается в квартиру после пятилетнего молчания.

- Привет, Диана, давно не виделись, - смотрю, как она проносится в гостиную. Мне даже казалось, что её нет в живых.

- Твой муж тебе изменяет, - бьёт наотмашь словами, и сердце пропускает удар.

- С тобой? – интересуюсь, пока внутри всё сжимается от испуга. Я, конечно, знала, что она без устойчивых моральных принципов, но чтобы настолько?

- Уже нет, - беззаботно отвечает, словно это сущий пустяк. - Айка – его дочь.

- Твоя Майя? – решаю уточнить, чувствуя, как волосы поднимаются на голове. Племянница, у которой разница с моей Людой всего в год! Которую воспитывали мои родители пятнадцать лет, пока Диана искала себя в жизни? Это получается…

- Ну какая ещё, Рим, не тупи, - цокает она языком, разваливаясь в одном из кресел, будто я пригласила её. - И у меня рак, -тут же вываливает третье. - Хотя, может, для тебя это не плохая новость.

Криво усмехается, смотря на меня вызовом, будто я хоть как-то виновата в её болезни. И не знаю, что изо всего самая большая катастрофа.

Молчу, переваривая услышанное. В моих книгах что только не происходит, потому сейчас какое-то странное ощущение нереальности.

- Ты всегда была какой-то заторможенной, - выносит вердикт Диана. – Есть что выпить?

Хочется шутить про яд, но тут же прикусываю язык. На фоне её последнего заявления будет звучать слишком по-чёрному. Что делать? Выгнать к такой-то матери? Опускаю глаза, понимая, что она даже поленилась разуться.

- Ну давай, Рина, скажи что-нибудь! – словно приказывает.

- Ботинки сними, - безэмоционально кидаю реплику, отправляясь к холодильнику, чтобы взять оттуда прохладной минералки, потому что внутри всё пылает.

- И всё? – она фальшиво смеётся, будто на мне оттачивает свою новую роль, и у меня камень падает с души. Ну, конечно. Сейчас заявит, что готовится к очередному третьесортному фильму, в котором ей по большому блату выдали героиню.

- Как называется? – достаю бутылку, сворачивая ей горло, а следовало бы сестре, и наливаю минералку в высокий тонкий стакан.

- Что?

- Кино твоё, или что там у тебя?

- Пиз…, Рим, вот как! – меняет ноги, укладывая левую поверх правой, и всё те же остроносые ботинки направлены прямиком в мою сторону. – Следующая станция «Похороны», - фыркает, осматривая гостиную. – А вы всё так же, ничего не изменилось, - проходится взглядом от одного угла до другого. - Такие же серые и скучные.

- Куда нам до тебя, - делаю несколько глотков. – Не блестим.

- А сестру родную не угостишь? – выгибает Диана красивую чёрную бровь. В свои 44 выглядит она эффектно, что не говори. Чёрное короткое каре, красивое лицо, познавшее не одну операцию, стать и умение подать себя. Всё, что так нравится мужикам, ну и, конечно, желание тра…, которое не каждой женщине дано, если вспомнить слова моего гинеколога про потерю либидо.

- Знаете, Римма, - говорила она мне после вторых родов, - либидо у женщины странный предмет. Оно как бы есть, но его как бы нет.

Потом рассказывала о том, что 80% женщинам вообще ничего не надо, и что можно, конечно, поискать влечение, если оно было. Кажется, Диана как раз вошла в те 20%, у кого всё отменно. А я подалась в сторону загруженных голов и рутинной жизни.

- Ри-на, - говорит нараспев, щёлкая пальцами, будто подзывая официанта. – Приём. Ну ты что? Плесни мне там чего-нибудь.

Визуал Льва Лапина

Лев Лапин. 51 год. Владелец фирмы "Вечный праздник". Является не только директором, но и культовым ведущим. Чувствует, что его время прошло, только не готов уступать дорогу молодым.

По заверениям младшей сестры жены, у него была связь с ней 28 лет назад, а так же имеется и теперь. А вот кто любовница - придётся выяснить. Известно лишь, что она молодая.

Считает занятие своей жены делом глупым. Себя же корлём в постели и на мероприятиях.

Глава 2

Пока что хочется одного: плеснуть в лицо, но сдерживаюсь. Я у нас в семье по этой части: собранная и спокойная. А Диана импульсивная и дерзкая. Яблоки от яблони рассыпались в разные стороны, что ни говори. Мы даже внешне отличаемся, как чёрное и белое.

- Будешь себя так вести с прислугой, поняла? – напоминаю ей, что она перебарщивает.

- Да-да, прости, - тут же соглашается, делаясь паинькой, картинно бьёт себя по губам.

Нахожу початую бутылку чего-то крепкого, всё ожидая, когда закончится фарс, и подхожу к ней, протягивая стакан.

Выгнать или нет, вот в чём вопрос. И совесть каждую секунду напоминает про её болезнь.

- Ты говоришь правду? – смотрю, как она быстро опрокидывает в себя налитое на два пальца, немного морщась, а потом громко ставит посуду на стекло, отчего внутренне съеживаюсь. Не люблю такие звуки, всегда мерзко.

Диана поднимает руку ладонью ко мне и смотрит в глаза.

- Говорю только правду, и ничего, кроме правды.

- И зачем явилась?

Вопрос очевиден: разрушить мою жизнь. А я-то думала, что мозги накапливаются с годами. Ничего подобного, у неё там дыра величиной с апельсин.

- Да хрен его знает, - откидывает голову на спинку кресла. – Мне посоветовал психолог.

Психолог посоветовал моей сестре исповедаться перед всеми, кого она обидела когда-то.

- Да, так и сказала! – продолжает Диана.

- Что? Заявится к сестре с мешком дерьма?!

- Не драматизируй, Рим, - цокает языком, качая головой. – Это я умираю, - тычет себя в грудь, - поняла? Я! А ты остаёшься!

С пудовым грузом на шее. Господи, она даже умереть в тишине не может, делает из этого целое шоу.

Задумчиво качаю головой, когда она хватает мою ладонь, и я смотрю на это единение испуганно, не зная, как себя вести.

- Прости, Рим, - делает попытку извиниться. Только она же у меня не платье взяла поносить и порвала. – Прости за ошибки молодости.

Выдёргиваю руки, потому что неимоверно противно, будто читает по листу.

- Заканчивай уже, - требую. – И на выход!

- Выгоняешь, значит? – выпячивает нижнюю губу. – Ну-ну, давай. Так и поступают настоящие христиане!

- Кто?! – кажется, что ослышалась. – С каких пор ты у нас христианкой заделалась?

Она вытаскивает золотую цепочку с крестиком, победоносно на меня смотря.

- Не меняют мнения только идиоты! – её ирония сквозит по комнате. – Я же должна подготовиться к вашему этому раю.

- К нашему, - хмыкаю. – Тебя туда не пустят. К нашему, - качаю головой.

- Чего это вдруг?

- Талончик поздно взяла, - всё же не могу говорить с ней нормально.

И она принимается хлопать в ладоши, пока её лицо искажается злобой и презрением.

- Вот она – твоя натура. Я к тебе с горем пришла, а ты что?

- Ну что я, Диан? Что? Не бросаюсь рыдать? Не утешаю? Всю жизнь смотрела, как тебя все вокруг утешают, научилась быть сильнее. Кстати, спасибо за это. Стержень мне с детства вставили. Младших больше любят, да?

- Столько лет прошло, а у тебя ревность? – поднимает брови.

- Да пошла ты, - поднимаю её стакан с журнального столика, отправляясь к мойке. Рассчитываю, что сейчас у королевы сдадут нервы, и она всё же уйдёт. Только Диана не поднимается с места.

Визуал Дианы Мур

А вот и та самая младшая сестра - Диана Мур (Муравьёва), которая для звучности убрала часть фамилии. 44 года.

В 17 лет сбежала покорять Москву, оставив родителям новорожденную девочку. Спустя 15 лет вернулась за ней, чтобы помочь найти себя в жизни.

Со старшей сестрой полная противоположность.

Поёт, снимается в непопулярных сериалах. Любит учить жизни других. Не появлялась пять лет в жизни героини. Утверждает, что отец её единственной дочери - муж сестры.

Будем выяснять.

Глава 3

- Ладно, - говорит так, словно над чем-то раздумывая. – Встреча сестёр прошла не так, как я себе представляла. Кстати, я часто говорила о тебе своим фанатам.

- Господи, - вздыхаю. – Вот не лучший из пиаров.

- Я тебя тяну за собой, идиотка, - не выдерживает. Впрочем, резка, как всегда. Не подбирает слова, по крайней мере со мной. – Там подписчиков небось прибавилось.

Не намерена опускаться до её уровня и крыть матом или обидными словами, иначе саму себя буду считать грязной.

- Не слежу, какие от тебя. Ко мне приходят женщины книги читать, а не болтать по поводу тебя. Я им надежду даю.

- В общем, слушай, - наконец, переходит к делу, поигрывая ногой. – Можем заработать денег. Прилично так.

- Ты же говорила в начале, что у тебя только три новости. Считать я умею. Так что… Выход там, - указываю на дверь второй раз, но она пропускает мою реплику мимо ушей.

- Знаешь Малахова?

- Не-а, - нагло вру, хотя в памяти всплывают целых два. Нетрадиционный медицинщик и полоскун грязных трусов. И, судя по всему, Диана говорит про второго.

- Реально не знаешь? – смотрит на меня, как на идиотку, будто я про Пушкина так сказала. Нашла героя нашего времени. – В общем, мои там договорились, что мы на передачу придём.

Её договорились. Кто такие её, и с каких пор в слово «мы» вхожу я?

- Название пока рабочее, - продолжает Диана, - но что-то типа «Исповедь перед смертью». Представляешь, нас вся страна увидит! Это же рейтинги, Рим! – горят её глаза, а мне становится страшно. Она реально больна, если решила ещё на этом и заработать.

Становится неимоверно страшно, будто сейчас в моём доме не Дианка, а маньяк с ножом, который хищно смотрит на меня.

- Ты дура? – задаю вопрос, который интересовал все эти годы. – Ты больная, Диан? Ты чего хочешь? Опозориться на всю страну?

- Только представь, - садится в кресле, и я вижу, как сглатывает, готовясь к тираде слов. – Две сестры, - начинает озвучивать то, что ей уже кто-то пересказал, рисуя руками заголовок. – Я тебе снова всё скажу там, при камерах, а потом надо поплакать и простить.

- Поплакать, ага, - киваю, будто соглашаюсь. – И простить. Подожди, сейчас за блокнотом схожу, не запомню. А последовательность какая? – издеваюсь над ней. – Сначала простить или поплакать?

- Полляма каждой! – пытается соблазнить меня тем, что сейчас волнует меньше всего. - А если народ бомбанёт, то и дальше на съемки. Там уже придумаем, что делать. Ну как?

- Диан, - спокойно смотрю на неё. – На какой стадии проблемы с головой начинаются?

- На третьей, - говорит уже не так весело, снова откидываясь в кресле и подпирая подбородок ладонью. Разом меркнет эта её радость, когда напоминаю о болезни. От неё, как от осени: не спрятаться, не скрыться. – Мать с отцом пока не в курсе. Не говори им, я сама.

Она будто скукоживается и становится маленькой и тихой, и в такие моменты мне её неимоверно жаль.

- Поклянись, что это правда.

- Клянусь Айкой, - тут же отзывается хрипло, а я подхожу и опускаюсь на диван, обхватывая ладонями голову. Отменный сюжет для книги, только не найду смелости, чтобы вынести это в народ. Слишком личное.

Дорогие девочки. Если вы здесь - значит, история нравится. Буду безумно благодарна звёздочкам, любая из них будет греть моё сердце❤️‍

Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять. Ищите в последующих главах промокоды на другие мои книги. Всех обнимаю

Визуал Айки Муравьёвой

Айка - имя, которое дала 17-тилетняя мать.

Майя - имя, которым называли девочку остальные.

Брюнетка, 27 лет. Очень похожа на мать внешне. Мечтала пойти по её стопам, но талантов не обнаружилось. В данный момент работает журналистом в одном из изданий столицы.

До 15-лет воспитывалась у бабушки и дедушки. Тёплые отношения с Риммой, которую она в детстве называла мамой, мечтая, чтобы та её удочерила.

Глава 4

Уму непостижимо. Майя – дочь Льва? Пытаюсь вспомнить черты её лица, но они постоянно ускользают. До пятнадцати она жила то у дедушки с бабушкой, то у нас. А потом её забрала к себе Дианка, осознав, что у неё всё же имеются материнские чувства.

- Девка выросла, - сказала она, объявившись на пороге, - пора себе путь пробивать.

Майя или Айка по паспорту, дурацкое имя ей выдала Диана, всегда мечтала жить в столице. И быстро простила мать, когда та приехала за ней, приказывая собрать вещи. Майе казалось, что именно там и начнётся новая жизнь. Порвала связи со всеми одноклассницами, потому что Диана ей знатно голову чепухой занесла. Только певицы из неё не вышло, и актёрских способностей не обнаружилось. А потому стала она журналистом, что и прочила я ей с самого детства, потому что словом она владела не хуже меня.

- Ты уверена, что Майя…

- Сто процентов, - опускает гильотину снова, и я шумно выдыхаю.

- Мать вашу, - ненавижу ругательства, но тут подпирает. – Ну неужели мужиков больше не нашлось? – смотрю на неё, а потом меняюсь в лице. Испуг отражается, потому что вспоминаю, что забеременела она в 16, а вот родила в 17. Льву на тот момент было уже 23. А это статья, между прочим.

Дианка хранила интригу до последнего, вот как раз до сегодняшнего дня, не выдавая настоящего отца, чтобы спустя 27 лет я тут охреневала, сидя в кресле.

Не знаю, к кому у меня больше вопросов: к родной сестре или мужу. Только, если Дианка с детства была такая выбражуля из себя, то Лев казался верным плечом и добрым семьянином. Выходит, что внешность настолько обманчива, что я не видела ничего в упор.

- И у Лапина сейчас любовница? – решаю уточнить, подходя к третьему вопросу.

- Да, - кивает согласием Дианка. – Но я не вдавалась в подробности, кто именно. Не всё ли равно?

- Да вообще пофиг, - машу на неё рукой. – Может, там такая же шестнадцатилетка, и ладно. После меня хоть потоп, да, Диан? - шлёпаю себя по коленям, только вопрос риторический.

Я взрослая женщина, уверяю себя. Впадать в панику после трынцеца, что мне тут озвучили, не собираюсь. Как и бить тарелки, как только Лев переступит порог дома. Любитель маленьких девочек.

Брезгливо морщусь, вспоминая, как недавно мы по его желанию приобрели несколько костюмов. Он уверял, что женщины после 35 пяти более страстные, что надо пробовать что-то новое. Я не ощутила наплыва эмоций ни после 35, ни после 45.

И думала, что новое - это авоська, которую он натягивал на меня, и чёртов белый халат, почти не прикрывающий задницу. Ах, да. Ещё колготки с огромным вырезом. А у него из нового была целая женщина!

Кто-то звонит Диане, и она не намерена говорить при мне.

- Ладно, - поднимается с места, - поеду в район. А ты подумай, Рим. Мне деньги очень нужны.

- Зачем?

- Хочу напоследок дочке свадьбу забахать, о которой все говорить будут. Даже, когда меня не станет.

- Диан, - вздыхаю. О каких глупостях она думает, боже мой. – Давай найдём тебе клинику, там сделаем…

- Да поздно, - скользит на её губах горькая усмешка. – Рим, не надо, - качает головой, держа на локтевом сгибе черную сумку в клёпках. – Я же приехала, когда уже всё. Кран-ты, - разделила слово. – Помнишь, как в анекдоте? У русских две болезни: херня – сама пройдёт, и пиз.. – уже не лечится. Вот у меня второе. Звони, как надумаешь.

И, впечатывая в мою душу шаги, скрывается за дверью, а потом точкой звучит её стук.

Визуал матери Риммы и Дианы

Екатерина Муравьёва - мать Риммы и Дианы. 69 лет. Пенсионер. Всегда выделяла младшую дочь, и сколько бы старшая не старалась быть лучше, Диана получала больше похвалы. Возможно потому, или же в силу индивидуального характера, Диана не видела границ, не спрашивала дозволения и бунтовала с детства. Как и теперь продолжает.

Екатерина вместе с мужем воспитала внучку Айку.

Глава 5

Как-то мне попались на глаза «Правила спокойствия».

И вот среди прочего всплывает в сознании:

Общаться с теми, кому доверяете.

Диане доверия нет, а потому не снимаю со стены бутафорскую шашку, которую когда-то подарили Лапину заказчики, и не бегу сносить ему голову. Только откуда-то в мозгу Дианы это взялось! Посоветовали менеджеры? Всё может быть, ей нужен скандал, отчего бы не притащить сюда и всех родственников.

Что касается болезни – тут больше склоняюсь к вере. Диана хоть и сумасшедшая, но таким играть не станет. Или же я вообще не знаю свою сестру.

Доверяю ли теперь Льву? Чёрт, вопрос неимоверно сложный. Что, если сестра говорит правду? Червяк сомнения закопан в землю, и, прежде чем выносить приговор, я должна всё проверить.

Ещё один пункт «Правил спокойствия».

Не позволять никому распоряжаться вашей эмоциональной сферой, потому что лишь так я смогу управлять своими чувствами.

Бросаю взгляд на компьютер, в котором ожидает новая глава, но осознаю, что сейчас писать не в силах. Слишком много мыслей в голове, а потому сохраняю документы, отключая рабочий инструмент, и достаю коврик.

Заниматься йогой начала недавно с подачи одной из подруг, и поняла, что она меня успокаивает. И подруга, и йога.

Включаю музыку в наушники, зажигаю ароматическую палочку. Хвоя и мандарины наполняют комнату. Ёлка отправилась на покой пару дней назад, хоть я и была против настоящей. Приговариваем к смерти ежегодно немыслимое количество игольчатых, хотя можно этого избежать.

Первые двадцать минут удаётся сосредоточиться, а потом в голову лезет то одно, то другое, и я укладываюсь на коврик, смотря в потолок, когда телефон оповещает о том, что я кому-то нужна.

- Привет, - отвечаю дочери.

- Слушай, мам, слушай, у нас холодильник сломался, новый надо купить, а у меня зарплата через полмесяца. Выручишь?

Вздыхаю, усаживаясь в позу лотоса.

- Люд, - удаётся лишь произнести, когда она перебивает.

- Мам, пожалуйста, только не начинай.

Ну да, конечно, следует молча, без нравоучений, переслать нужную сумму зашивающейся дочери, которая дома почти не бывает, потому что у неё постоянные концерты и встречи. Такова участь заместителя директора краевой филармонии. И вот к Милке у меня вопросов нет. Все они адресованы «любимому» зятю, который вот уже третий год не в силах найти себе работу по душе.

- Сколько раз я говорила, что он тобой просто пользуется? – завожу шарманку, и слышу цоканье в трубку.

- Там трёхзначное число точно, не записывала. Мам, ну это наши дела. Я верю, что скоро всё наладится. Сёма ищет работу, просто пока все неперспективные.

- Пусть идёт Родину защищать, - говорю в сердцах.

- Вообще не смешно.

- Как и то, что ты у себя здоровье отнимаешь! Встаёшь в шесть, весь день на ногах, а ложишься когда? Ты – женщина, Мил, а не ломовая лошадь.

- Знала бы, что опять начнёшь, отцу бы позвонила.

- Вперёд, - приглашаю.

Лев вообще её Семёна на дух не переносит, в этом у нас полное единение душ. Не знаю, куда глаза наши смотрели. Наверное, на сияющее лицо дочери, которая мечтала о замужестве. И ведь в тот момент жених работал! Получал немного, но мы не из тех, кто воротит носы от подобного. Есть возможность – поможем. Только следует это делать с достойными. А тут лежачий камень, под который вода не течёт.

- Ясно, спасибо, - обижается дочь на той стороне. – Сами разберёмся.

Знаю её это сами. Характер такой, что вынесет любого на плечах с поля боя, хоть и хрупкая девчонка. Сама в долги влезет, лишь бы Сёмочка не напрягался.

- Сколько надо-то? – решаю сбавить обороты. Жалко мне дурочку, остаётся надеяться, что терпелка её закончится скоро, и она сама откроет глаза, увидит своего избранника в настоящем свете, а не в розовых очках.

- Пятьдесят.

Ну да, сейчас цены такие, что волосы дыбом. Вопрос один: как она намерена отдавать, с каких шишей? Да и куда за полмесяца можно деть зарплату?

Квартиру Лев ей купил, как и Денису. Только сын, в отличие от зятя, прилично зарабатывает. Хлебную профессию программиста выбрал, сейчас всё на этом держится. dlP5Gm7O Даже книги давно перешли в самиздат и публикуются ежедневно и поглавно, а потому не надо ждать, пока автор допишет до конца, издательство напечатает, довезёт до магазина. Всё, что из моей головы кочует в книгу, тут же становится доступно для читателей.

Мы меняемся вместе с миром. Или он вместе с нами.

Подмывает напомнить про биологические часы, про то, что с таким отцом, как Сёма, у неё никакой помощи не будет. Но прикусываю язык, проглатываю мысли и слова, потому что у каждого своя жизнь. Не хочу быть заезженной платинкой.

Глава 6

Лапин не в духе, это видно по тому, как рвёт на себе галстук, не замечая меня за диваном, а я не подаю звуков.

- С…, - ругается на кого-то, и что-то мне подсказывает, что Диана встретилась и с ним. Остаётся догадываться до или после нашего общения.

Лапин рычит, как зверь, в честь которого назван, и направляется в мою сторону, хмуря лоб и выискивая что-то в телефоне. Скрываться бессмысленно, он меня увидит, а потому начинаю первая.

- Проблемы на работе?

Говорю негромко, не бью половником в металлический таз, не пускаю фейерверки, но он всё равно дёргается от неожиданности. Быстрой смены настроения, чтобы успеть стереть написанное на лице, не получается. Хоть он и привык натягивать улыбку, это у него профессиональное.

- Да, - нагло врёт, даже не краснея.

- Кстати, Диана приходила.

Хочу посмотреть на его реакцию, но он словно припоминает, о ком я могу говорить.

- Сестра твоя что ли? – смотрит, ожидая подтверждения.

- Знаешь много Диан?

- Что за претензия, Римма? – Лев не намерен играть. – Знаю не одну, у меня работа такая.

Хочется спросить: баб оплодотворять? Но терплю. Вообще у Лапина не работа, а вечный праздник.

Кстати, именно так и назвали нашу фирму – «Вечный праздник». Начинали вместе. Я, как сценарист и режиссёр, он как ведущий мероприятий. Взяли двоих вокалистов, арендовали костюмы – и в путь. Потому уже добавили штат аниматоров, купили помещение, создали костюмерную. Когда встали на рельсы, поняла, что хочется не только сценарничать. Книги просились наружу, так и стали писать, пока не перевела хобби в работу.

Лев остался у руля, как руководитель и ведущий, который заработал неимоверный опыт в организации. Был нарасхват, гонорар выше, чем у многих. Наболтался, насмеялся, поел, посмотрел программу, которых становилось всё больше и больше: то баянисты, то восточные танцовщицы, то файершоу. BpHHzxPg Народ платил – он лез из кожи вон, чтобы жить в шоколаде.

Не каждый мог похвастаться, что любит свою работу. Лев жил ею, горел. Впрочем, мне тоже не приходилось жаловаться. Я трепетно относилась к каждому из своих героев, помнила их, будто своих детей.

И снова в памяти слова: «Айка – его дочь». Выходит, у Лапина трое, если, конечно, он не заделал на стороне ещё кому-то. Но и слова сестры обязательно проверю. Для этого нужно просто сравнить ДНК.

Бросаю взгляд на седые волосы на его голове. Вцепиться и выдрать клок, может, полегчает? А если не виновен?

Пытаюсь загнать в каждый уголок души дзен, чтобы успокоиться. Чёрта с два. Ладони потеют, внутри дрожит натянутая струна подозрений. Просто взять волос, а потом найти Майю. Если Диана здесь, она тоже могла приехать.

Поднимаюсь с пола, сворачивая коврик. Делиться мыслями со мной вряд ли будут, иначе бы уже вывалил.

- Есть будешь? – решаю играть в добрую хозяйку.

- Да, голодный, - тут же отзывается. Значит, встреча была не в ресторане. Он не из тех, кто переедает. Следит за фигурой. Говорит, что не может превратиться в обрюзгшего мужика из-за профессии. Но, думаю, тут дело не только в этом.

Молодая любовница. Интересно, кого себе выбрал царь зверей? От осознания, что у них там соединяются пазлы, воротит. Брысь из моей головы. Только я мыслю образами, там картинки для моих книг, и разом разворачивается сцена. Кто кому что сказал или сделал.

- Так что случилось? – намерена дожать. Ну же, Лапин. Признайся, будь мужиком. Дианка и то смогла. Хотя она как раз мужик до мозга костей. Зачастую прямолинейная и слишком резкая.

И муж смотрит на меня, будто раздумывая, стоит ли тащить свой скелет из шкафа.

Визуал Семёна

А это тот самый Семён, который продолжает искать себя в этой жизни. Работать не хочет, обменявшись ролями с женой. Довольно начитан, умеет нравиться женщинам. Искренне считал, что может быть опорой и поддержкой для семьи. Но почувствовав свободу от обязательств приносить домой "мамонта", решил жить, как живётся.

Натянутые отношения с тёщей и тестем, но он не расстраивается. Люда любит и ценит, готова поддерживать - больше ничего и не нужно.

Визуал Людмилы, дочери Риммы

Знакомимся с героями дальше. Теперь перед вами Людмила - старшая дочь Риммы и Льва. 28 лет. Заместитель директора краевой филармонии. Несётся вверх по карьерной лестнице, трудоголик, творческая натура, как и остальные в семье. Занимается постановками и организацией выездных мероприятий филармонии.

Есть муж, который очень расстраивает родителей. Нет детей. Дети и карьера идут вразрез. Пока что.. Кто знает, что будет потом.

Добрая, но благодаря целеустремлённости и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт.

Глава 7

- Лёв, - зову мужа, который слишком долго думает.

- Заказ потерял, - то ли говорит правду, то ли лжёт. – Опять Бурда этот чёртов вылез.

- Это который рыженький? – пытаюсь припомнить, о ком он говорит.

- Тот ещё чёрт. Ненавижу рыжих! Выбрался из задницы, теснит меня.

- У каждой империи свой закат, Лёвушка, - говорю двузначно. Для себя. Для него, только он смотрит на меня, как на идиотку. – Пришла пора молодых, но у тебя же остались связи.

- Совсем ополоумела со своими книжками, - презрительно фыркает. - Живёшь в мире розовых пони и тридцатилетних мужиков. Ну какая пора? Мне что по-твоему 70?

- 51, - резюмирую. – И когда-то ты считал мужчин сорока лет неимоверными старцами.

- Понятие возраста двигается с нашим взрослением.

Ну тут с ним полностью согласна. Но надо смотреть правде в глаза. Бурда – он же Бурдаков Артём, очень активный харизматичный парень, который умеет себя преподнести. От этого никуда не убежать. Остаётся работать, как привыкли, рассчитывая, что всем хватит места под солнцем.

Злится Лапин ещё и потому, что переманить работать под его крылом не вышло. Есть у него несколько человек, но уровень другой. Льву же надо только самое лучшее.

- Тебе вообще жить малиново. Сидишь в своих книжёнках про заливные луга рассказываешь, а тётки твои едят, - решает мне отрезать своего негатива, наваливая в мою часу весов.

- Я пишу про жизнь, - снова начинаем ссориться. Ненавижу, когда он говорит о том, о чём не знает ничего. И вот так по кругу. Он не считает мои книги чем-то стоящим. Иногда называет их…

- Шелупонь это, а не литература. Да и ничерта женщины писать не умеют, так, бумагу марают, - машет рукой.

Не могу подавить в себе желание ему вмазать. Вместо этого подхожу и дёргаю несколько волос из его макушки, отчего он тут же шипит.

- Ты в своём уме! – тут же прикладывает к голове пальцы.

- Ну не в твоём же, - скользит усмешка по губам, и я толкаю материал в карман брюк, отправляясь в сторону лестницы.

- Римма, - звучит голос вдогонку. – Ужин! – напоминает он мне, будто после всего дерьма, политого на меня сверху, я стану ему прислуживать.

- Холодильник открывается НА себя, - делаю ремарку, ставя ногу на ступеньку, чтобы подняться наверх.

- Я устал, вообще-то. А ты дома весь день просидела.

И так всегда. Уборка не в счёт, хотя именно я занимаюсь домом, не желая, чтобы сюда приходили уборщицы. Пока могу – это моя крепость.

Готовить люблю, да и муж предпочитает домашнюю пищу ресторанной. То ли прагматизм, то ли привычка.

Моя работа ни разу не ценится, неважно, во сколько я заняла пост перед компьютером и в какой время его покинула. Работает у нас только Лапин! Причём тяжело на галерах, копях или в шахте. Надрывно и до последней капли, поздравляя именинников, опрокидывая тосты и приглашая молодых на танец.

Возвращаюсь обратно, и Лев провожает меня взглядом победителя. Но я тут не для того, чтобы греть ему суп. Подхожу к ноутбуку, забирая его, потому что в нём всё, что так дорого. За сознательную жизнь написала приличное количество книг. Какие-то пользуются большим спросом, другие не для всех. Но, тем не менее, понимаю, что я делаю это не зря. Хотя бы потому, что пишут люди в комментариях к книгам. Плевать на мнение Лапина, он даже не читал ни одну историю, но выводы уже сделал. Причём самые неправильные.

- Микроволновка согреет твой обед, а посудомойка прекрасно справится с грязной посудой, - напоминаю, что в этом доме достаточно приспособлений, чтобы ему помочь.

- Ты серьёзно? – кажется, он недоволен по полной программе. Надо же, жена показала зубы, а не бежит с тапочками, виляя хвостом, потому что желает угодить. Уверена, там, откуда он пришёл, и кофе в постель, и сливки на упругих сиськах.

- Да, Лапин, для того и придумали бытовую технику.

Еле уговариваю себя не вывалить всю известную мне информацию прямо сейчас, не бросить в него чем-то тяжёлым, не сказать всё, что я про него думаю. Нет. Оставлю это вишенкой на торте, чтобы макнуть гулящего кота в его же экскременты, имея не косвенные, а прямые доказательства его вины. А ещё следует продумать план, где предатель повержен, а у меня катарсис.

Визуала Павла Муравьёва - отца Риммы и Дианы

Павел Муравьёв, 73 года. Всю жизнь трудился на мебельной фабрике. И даже будучи на песнии занимается ремонтом и реставрацией старой мебели. Это хобби для души, которое он пронёс через годы своей жизни. Добродушен, имеет чувство юмора, любит свою супругу. К обоим девочкам относился одинаково.

Глава 8

Оказавшись в спальне, набираю сестре.

- Так и знала, что ты передумаешь, - выдыхает она с усмешкой. – Значит…

- Не торопись с выводами, Диана. Лишь хотела узнать: ты говорила с Лапиным на этот счёт?

- Про Айку? Нет, конечно. Но, если он не идиот, сам всё понял. А он не идиот, Рим, да? – зачем-то уточняет.

Хочется узнать до малейших подробностей, как они вообще додумались до такого, и кто был инициатором, и Диана будто подслушивает мои мысли.

- Проверку твой муж не прошёл, а у меня просто настроение было такое, - выдаёт, будто обсуждаем какую-то нелепость.

- Настроение? – не могу поверить своим ушам. Вот так всё просто? Тупо настроение?

- Ну ты носилась со своей беременностью, а у него там пухло всё. Ну вот мы друг другу и помогли.

- Не бросила зятя в беде, да? Молодец какая, - не могу удержать ехидства.

- Ты слишком много придаёшь значения сексу. Это просто процесс, Рим. Как только ты станешь воспринимать его проще, тебе полегчает.

- Спасибо за совет, поздно переучиваться. Тётка старая.

- Тебе бы пластику, - добавляет огня Диана. – У меня есть знакомый хирург…

- Пусть он таким и останется. Тебе знакомым, а мне нет! – перебиваю её.

Хочется бросить трубку, но необходимы подробности. Выходит, пока я лежала на сохранении, он тут производил новое потомство? И в ком, мать моя женщина. В моей сестре! Бык-осеменитель! Хоть бы предохранялся!

Не знаю, почему мысли лезут такие, и что изо всего омерзительней. Что это было, или что я копаюсь в грязном белье?

- Ну и как в фильмах прям с первого раза? – подхожу к двери, выглядывая, чтобы понимать, где именно Лапин. Последнее, что хочется, чтобы он притащился сюда и услышал мои слова. Дзыньканье оповещает, что микроволновка выполнила свою функцию, и я закрываю дверь обратно, щёлкая замком.

- Не знаю, может с первого, может с пятого, - как ни в чём не бывало отвечает Диана. – Я не считала, Рим.

С какого, мать вашу, пятого? У них это было на постоянной основе? Я, грешным делом, подумала, что это разовая акция, после которой всем было неимоверно стыдно, а тут – нате вам – пять раз?

Хватаю со столешницы тетрадь, в которой расписываю героев, и обмахиваюсь, потому что становится дурно. Не помогает, и потому подхожу к окну, высовываясь из распахнувшейся створки чуть ли не наполовину. Вдыхаю прохладный воздух, чувствуя себя на чуточку лучше.

Зима в этом году выдалась мерзкая, совсем, как события, которые происходят в моей жизни. Лучше аналогии и не подобрать.

- Почему ты сразу не сказала нам всем, кто отец?

- Что бы это изменило? – слышу, как чиркает зажигалкой и затягивается. – У тебя не было бы семьи, я знаю тебя!

- По-твоему, лучше жить с человеком, который спит с родной сестрой? Иметь от него детей? Хотя, кого я спрашиваю…

Если бы я только узнала тогда, что Майя ему дочь, Дениса бы просто не было. От осознания становится не по себе.

Я люблю своих детей и не готова отказываться.

- К тому же и сама не была до конца уверена, что это именно Лев, - продолжает Диана.

- Финалистов было несколько? – закрываю окно, потому что становится холодно.

- Бурная молодость, Рина, которой не можешь похвастаться ты.

- Нашла чем гордиться.

Мы снова ругаемся, как и почти всё время, что находимся вместе. А теперь вот по телефону, хотя я не была намерена это делать. Лишь уточнить кое-какую информацию.

- И что дальше? Откуда такая уверенность?

- Когда забирала Майку к себе, решила проверить.

- И где взяла материал Лапина?

Сердце учащает бег. Да хрен с ними. Было и было, мне-то зачем нервничать? Лишнее волнение и тревога. Настолько, что телефон норовит выскользнуть из вспотевших ладоней.

- Мы встретились, - как ни в чём не бывало отвечает Диана. Так обыденно и спокойно, что мне впору позавидовать её выдержке. Да ей на всё положить с самой высокой колокольни. Непробиваемая стерва!

- Как кто?

- Как любовники, - звучит ответ, а я касаюсь лба рукой, сокрушённо качая головой. И, видимо, постоянно встречались по настроению.

- Что у него пухло в этот раз?

- Кстати, он жаловался, что ты его не удовлетворяешь.

- Что?! – ахаю, будто ослышалась. Это уже ни в какие ворота не лезет!

- Блин, ну что, Рим? Он мужик с огоньком, а ты всё же миссионерка.

Глава 9

Разговор ещё не закончен, а мне хочется выключить к чёртовой матери наше соединение, только я не добралась до сути.

- Майя знает?

- Ты первая, кому я сказала. Ну, если не брать в расчёт моих менеджеров.

Отменно вообще. Какие-то левые люди знают, а участники событий нет. Да и теперь меня ввели в курс дела, лишь потому что я должна отправиться с ней на ток-шоу. А так бы и была в неведении.

- Майя сейчас где? – продолжаю допрос.

- Зачем тебе?

- Просто интересно.

- Только не смей говорить ей ни про мою болезнь, ни про её отца, я сделаю это сама! Чуть позже, когда найду в себе силы.

- Что-то не заметила, что разговор со мной тебе дался тяжело.

Она хмыкает в трубку.

- Что тебе надо, Рим?

- Просто уточнила некоторые моменты, например, где Майя?

- К чему столько интереса?

- Мы родственники, напомню. Да и теперь новые факты открылись, - начинаю злиться. Неужели нельзя просто ответить на вопрос? Да и к чёрту. Сама позвоню. Даже предоставь Диана биологический материал для анализов, не поверю. Мне надо удостовериться, что волос именно с головы Майи.

- Ладно, пока, - заканчиваю ненавистный разговор.

Отключаюсь, не дожидаясь ответного прощания, и выискиваю в телефоне племянницу, с которой за последнее время общались неимоверно мало, и никогда на счёт Дианы. Я не спрашивала, Майя не говорила. Раз в год поздравляла с днём рождения, как и я её. Вот и всё общение, которое она сама же свела к минимуму.

- Привет, - здороваюсь первой, как только она поднимает трубку. – Унала?

- Привет, Мура, - отзывается Майка, и я ощущаю, как растягиваю улыбку. Вот так до пятнадцати лет она видела во мне родную душу, называя Мурой, а после будто подменили. Словно уехав в столицу, она должна была забыть всё, что её связывало с нами раньше. В этом и был залог успеха?

Не знаю, что тому виной, но мне пришлось отпустить её и не докучать. Разойтись, как когда-то с Дианой, которая почти в том же возрасте сбежала из дома, с одной лишь разницей: она толкалась локтями за право кем-то стать. Майке же повезло больше. У неё была та, на кого можно было положиться. И цена достижений сестры – детство Майи.

- Диана приехала повидаться, - начинаю издалека. – Появление было эффектным, - хмыкаю, вспоминая её новости.

- В этом вся мать, - отзывается Майя. – Я и сама не поняла, чего она так резко уехала. А тебе говорила?

- Нет, - лгу по завету сестры. Все лгут, даже те, кто не был намерен. Вот и я в одном котле со лжецами. - Ты не хочешь навестить бабушку?

- Не думала как-то, работы много. Кстати, - будто вспоминает. – Летом будем свадьбу играть, ведущего подыскиваем. Может, Лёва согласится на эту роль?

Знала бы она, кого Лёвой называет. Это раньше я не видела в этом ничего ужасного, даже было смешно. Майка конфеты ела «Лёвушка», ну и сказала, что мой муж, уж не знаю чем, но очень похож царя зверей. С тех пор так и прилепилось к нему это Лёвушка. В общей сложности она провела у нас лет шесть из пятнадцати.

В жизни каждого человека есть разделения. Кто-то зовёт нас официально: Римма Павловна. Другие Рина, Мура, Римушка. В общем, кто во что горазд. И есть те, кто находят своё индивидуальное звучание. Даже моя свекровь с самого детства употребляла для сына только короткую форму, желая, чтобы имя не звучало мягко. И только Майка называла дядьку Лёвушкой.

А выходит, что биологического отца.

- Я сказала Дюше, что Лев у нас - местная знаменитость.

- Да будет тебе, - отчего-то коробит этот разговор. И я прикидываю, что делать дальше. В столицу ехать не намерена, меня она даже пугает. С её километровыми пробками, побудками в пять утра, поездками на 40 километров. Может, немного утрирую, но именно так для меня звучит Москва. Значит, следует заманить Майю сюда.

- Как твои книги? – интересуется она.

- Отлично. Всегда в поисках новых героев. Может, есть мне что рассказать?

- Историй полно, - усмехается. – А вот со временем… Кстати, что нового у Дениса и Люды?

- Чудесно, - говорю, добавляя себе «прожигают жизни». Одна с мужчиной, который ею пользуется, второй с женщиной, которая помешана на карьере. Наверное, я вредная, потому что мне и это не так, и то не эдак. Но везде должна быть золотая середина.

Алиса вот помешана на своей внешности.

Красота – предмет уходящий, надо думать и о будущем. Например, о детях. Сколько сейчас пар с проблемами деторождения, а всё потому что предохраняются невесть сколько. Заставляю себе перестать заводить шарманку. Пусть сами решают, как жить. Но Алиса мне не нравится по другому поводу. Кажется какой-то лживой, всегда улыбка наигранная. Нет в ней добродушия и открытости. Простоты нет. Мне кажется, что она ложится спать накрашенной, чтобы не дай бог её кто-то не увидел без макияжа.

Глава 10

До родителей добираться недолго, порядка 2,5 часов в одну сторону на машине, и я собираю вещи, надеясь задержаться у них на пару дней. Можно приехать наскоком и сбежать, но будет слишком подозрительно, да и с отцом грех не поболтать на разные темы. Он, в отличие от матери, мной всегда интересовался и хвалил, если я одерживала победы.

Даже сейчас в курсе моих историй. Нет, конечно, не читает любовные романы, если только фантастику, когда меня занесёт не туда. В остальном просто интересуется, как дела в этой области. Мать просто слушает мои ответы, и такое чувство, что даже внуков она любит куда больше меня, будто в этой жизни она неимоверно огорчена моим существованием.

Мне можно было лезть из кожи вон, но похвала ждала лишь в редких случаях. И что бы не делала Диана, для матери она всегда была куда любимее меня. Иногда сдавали нервы, и я закрывалась в туалете и ревела, потому что больше не могла. Но, возможно, именно её отношение сделало из меня бойца. Ну и помощь отца, не без того. Я не опустила руки, не замкнулась в себе, а просто впахивала, чтобы доказать: я многое могу.

Лапин застывает в дверях, смотря на сумку у моих ног.

- Не понял, сдвигает брови на переносице. – Ты уходишь?

- Есть причина? - поворачиваюсь к нему. Ну давай, скажи мне прямо сейчас, и не придётся делать то, что задумала. Но он отвечает.

- Вот и я хочу понять, есть ли причина? Что происходит, Рина?

Узнаю мужа. Будет опираться до последнего, даже когда будут неопровержимые доказательства, он станет гнуть свою линию, пытаясь выйти белым и пушистым. Что ж, мне придётся выдвигать не голословные обвинения, а вполне себе настоящие.

- На пару дней надо к моим съездить.

- К чему срочность?

- Просто соскучилась.

- Ты действительно больна, - фыркает он, держа руки в карманах. Вынимает их, принимаясь расстёгивать рубашку. Пиджак брошен на стул, и я снова обращаюсь к шкафу.

Не желаю реагировать на его ремарки, понимаю, о чём он. Обычно я не скучаю. Ездим к моим на праздники, иногда они навещают нас. Да и плевать, что он будет думать.

- Когда вернёшься? – слышу звук пряжки ремня, Лев продолжает раздеваться. Интересно, у него сегодня была уже та самая молодая любовница или нет? Жаль, что ещё не придумали счётчика для секса. Сейчас бы посмотрел, в чью пользу счёт. Наверное, у нас было бы так: Любовница – жена ( 100-2).

- Дня через три, может раньше. А что?

- Просто спросил.

- Планируешь водить домой шлюх?

В каждой шутке есть доля правды. Улыбаюсь, смотря на его озадаченно лицо, и он смеётся через три секунды, как будто у него там заторможенная программа в голове.

- Готовишься писать юмористическую книгу?

- Вряд ли это будет смешно для моих читательниц.

Лапин заваливается на кровать в трусах и без рубашки.

- Может, у тебя там любовник? – кидает пас.

- В шкафу?

- В другом городе.

- Может, - пожимаю плечами, отправляя в сумку две пары джинс и три рубашки. Люблю просторные вещи, которые не стесняют.

- Я серьёзно.

- Сильно расстроишься? – поворачиваюсь к нему.

Я никогда не задумывалась о том, чтобы изменять мужу. Нет, конечно, в жизни были моменты, в которых оцениваешь других мужчин, иногда хотелось кого-то нового, но это нормально. Нельзя смотреть лишь в одну сторону. А вот ходить… Тут уж я не позволяла себе ничего лишнего.

Что греха таить, я даже влюблялась в героев: сильных, смелых, брутальных, умных. Последнее меня привлекало в них куда больше других качеств. И юмор. На мой взгляд легко с тем, у кого есть чувство юмора.

Лапина я выбрала по тем же соображениям. Единственное, он никогда не был брутальным. Да и бог с ним. Только скрытые качества, например предательство, выявились слишком поздно, хотя были присущи ему всегда.

- Рин, ни разу не смешно.

- Ну и не смейся.

Сумка готова, и я тяну резко замок, отчего раздаётся характерный звук. Только надо притормозить с моим настроением. Нельзя показывать, что я что-то знаю, иначе уж может выкрутиться. Стоит застать его врасплох, наступив на хвост.

- Кстати, Милка звонила, - перевожу резво тему. – Холодильник сломался.

- И ты денег дала, - не спрашивает, а утверждает Лапин. – Рин, ну сколько можно? Они никогда не научатся жить.

- Да не бухти. Нам тоже помогали.

- Хочешь сказать, что твои родители нам всё покупали? – седлает он любимого коня, а я понимаю, что увести его от разговора - проще простого. А теперь бы ещё выдержать тираду, которую стоит высказывать дорогому зятю, но уж никак не мне.

глава 11

Выезжаю после десяти, спокойно выспавшись и пробудившись кофе. Есть прелесть в том, что работаешь, когда тебе вздумается. График устанавливаешь ты сам, а не кто-то сверху. Но это не значит, что можно вообще ничего не делать, во всём нужна дисциплина.

Лапин отсыпается, он – ночная бабочка, которая работает ближе к вечеру. А я упаковываю в багажник вещи и заезжаю в магазин, купить что-то к столу. Не приеду же к родителям с пустыми руками.

Набираю через громкую связь, проезжая табличку с надписью города, и здороваюсь с отцом. С ним всегда проще.

- Что-то случилось? – тут же спрашивает меня.

- Нет, просто навестить.

- Диана приехала.

- Да, знаю. Была у меня перед тем, как отправиться к вам.

Деликатно умалчиваю по какому поводу, поговорим на месте, там и посмотрю, кто был в курсе событий и каких.

- У неё плохие новости.

- Она рассказала.

Слышу голос матери, которая интересуется, с кем он говорит, и отец называет моё имя.

- Нечего ей здесь делать, - шипит она довольно громко, что я различаю слова.

Хочется тут же развернуться и бросить задумку, но отец пресекает.

- Рим, я тебя жду, приезжай. Семья должна держаться вместе.

Он прощается, и я знаю, что в который раз будет говорить женщине, которая меня родила, что ей следует задуматься о том, что она говорит.

Я всегда хотела её понять, но не могла. Держала обиду, пыталась презирать, а потом поняла, что могу просто уйти, как только исполнится 18. Связь мы поддерживали, но больше с отцом. Я была для матери нелюбимым ребёнком, бог знает почему. Она никогда не говорила, но порой, срываясь, причитала, что лучше бы сделала аборт, потому что я ей сломала жизнь.

Отец разрывался между нами в такие моменты, не зная, кого следует успокаивать, а я ощущала себя в полной семье при живых родителях сиротой казанской и ловила себя на мысли, что лучше бы было в детском доме.

Поскольку глупости были мне не свойственны, я не сбежала, не озлобилась, а просто отдалилась. Но не до конца. Кровь звала, и с возрастом я научилась прощать. Два года посещала психолога, который и помог отпустить ситуацию, чтобы мне жилось проще, чем было.

И вот эта женщина снова нажимала на больное место.

Музыка вливается в сознание, и я подпеваю знакомые слова. Неважно какие, просто чтобы отключить негативные мысли и не позволить себе повернуть назад. Мне надо, просто необходимо взять из родительского дома кое-что, а потом уеду. К чёрту психологов и прощение. Я простой человек, у которого дохрена слабостей.

Сообщения пиликают в группе. Там я и десять девчонок. Ну да, нам далеко за сорок, а то и все пятьдесят, но между собой общение продолжается в таком ключе. Тут списываемся по походам в кино или театры, квизы, квартирники, посиделки с глинтвейном. Жизнь не стоит на месте – она движется дальше. И тухнуть после работы дома или нет – личное дело каждого. Вот и теперь встреча завтра в кафе.

Пишу, что решу завтра утром, но не говорю, что поехала к своим. Все мы довольно близкие люди, но не настолько, чтобы выворачивать им душу, рассказывая, что происходит в моей жизни. Они и так считают, что все мои измены написаны из-за Лапина. Раньше мне было смешно. Теперь совершенно нет.

Перед тем, как въехать на знакомую до боли улицу, останавливаюсь за несколько кварталов, собираясь с духом. Пары минут хватает, и я снова трогаюсь с места.

Первой встречает Диана, и я даже удивлена. Она сидит на крытой веранде, выпуская сизый дым, и машет рукой.

- Как в старые добрые времена, да? – какого-то чёрта говорит.

Старые? Возможно. Добрые? Вряд ли.

- Покурим? – предлагает, пока я усаживаясь на кресло рядом. Некогда новый дом состарился вслед за родителями, у которых уже осталось мало сил на его содержание. Год от года они всё больше отдыхают, а не работают, хотя вытащить мать с огорода в сезон надо ещё постараться.

Диана протягивает пачку, но я качаю головой.

- Как хочешь.

- Сказала им?

- Да.

Короткое. И даже обошлось без помпезных фраз, типа:

«Ну а как ты хотела?», «Предлагаешь оповестить после смерти?»

- Сразу же, как приехала.

- Почему она меня так ненавидит? – решаю поговорить по душам, только у Дианки всегда один и тот же ответ.

- Тебе кажется.

Отец появляется, раскидывая руки, и прижимает к сердцу. А я снова отмечаю, насколько слабыми стали объятья, словно с каждым годом из него уходит сама жизнь.

Глава 12

Диана подкидывает брови, смотря на меня скептически, а потом затягивается дымом. Я подавляю в себе желание подняться с места и влепить матери пощёчину: первую и единственную за наши жизни. Только сама перестану себя уважать, если поддамся на провокацию. У цивилизованных людей должно хватать словарного запаса, чтобы уложить противника на лопатки.

Первым нарушает молчание отец.

- Мама последнее время сама не своя…, - пытается скрасить неловкость.

- Да ладно, пап. Она всегда своя, - не смотрю на ставшую с годами ненавистную женщину. Пожалуй, я уже перестала её воспринимать всерьёз. – Исходит желчью и ядом. Удивилась бы стань она другой.

- Я подарила тебе жизнь, мерзавка, - хмыкает она, проходя дальше.

Ну вот, вся семья в сборе. Уютно и тепло. И лживое фото в гостиной, с которого мы вчетвером улыбаемся лет двадцать назад, давно пора сжечь.

- Неимоверно благодарна за столь щедрый дар, - отзываюсь. - И да, мне не стоило приезжать, - намереваюсь подняться с места, но ладонь отца укладывается на мою, и я вижу столько боли в его глазах и мольбы. Отвечаю ему взглядом, что неимоверно устала, а он кивает понимающе.

Просто забрать чёртовы волосы и бежать без оглядки.

- Тебе стоило поддержать сестру, как только ты узнала о её горе, - мать опускается рядом с Дианой, и, как всегда, мы с отцом напротив двух гарпий. – Неужели в твоём чёрством сердце нет ни капли жалости?

В мире есть баланс добра и зла, наша семья уравновешивает друг друга. И как только у отца хватило нервов прожить жизнь с этой женщиной?

Он её любил, это видно. Да и теперь готов защищать до последнего. И всегда стоял между нами, пытаясь погасить ненависть.

Поддержать сестру… Мне пытаются навязать вину, которую я не должна испытывать, поскольку эта самая сестра мне выпила немало крови. Но тут поговорка про старое помянуть вступает в силу.

- И как выглядит поддержка, можно поинтересоваться? – сжимаю подлокотники, которые ни в чём не виноваты, но мне следует во что-то переливать негатив.

- Внимание и забота, Римма, - исходит злом мать. – И что сделала ты?

- Скажи мне, я не в курсе. Может, ударила её или послала к чертям собачьим?

Так было часто. Диана, сперва я думала, что в силу возраста, потом поняла, что враньё, которым она кормит окружающих, звучит для неё правдой. В школе она всегда говорила, что учителя плохие, и мать часто вставала на её защиту, потом одноклассники провинились. И снова ей верили. Ну а про меня и говорить не стоит. Диане достаточно было сказать, что я пытала её до синяков, которых, конечно же, невозможно было найти на её теле, потому что никто никогда её и пальцем не трогал, но ей верили. В такие минуты мать говорила, что у меня наклонности.

Что за наклонности, я совершенно не понимала, но отец пресекал разговоры, если находился рядом. В другие моменты мать сама прикусывала язык, как только осознавала, что сболтнула лишнего. А Диана ехидно улыбалась.

- А сказала ли тебе твоя дорогая дочь, для чего она приехала в мой дом? – поднимаю брови, чувствуя, как лицо искажается гримасой ненависти, но тут же подавляю в себе эмоции. Заметила – настроилась. Нельзя позволять чувствам одерживать над собой верх. – Например, кто отец Майи.

- И что? – пожимает плечами мать. И вот это её «и что» говорит о том, что она знает.

- Как давно ты в курсе?

- Что у Майки есть отец? – фыркает она. – Так уж заведено в природе, что дети рождаются от двоих.

- Очень остроумно, но ты прекрасно понимаешь, о чём речь.

- Катя, поставь чайник, - пытается отец пролезть на наше поле боя.

Кстати, когда на моём пороге возникали родители, первым делом я усаживала их за стол, предлагая поесть с дороги. Банально выпить чая. Это основа гостеприимства. Тут же всё упиралось в настроение матери. И сейчас она была не в духе.

- Паша, поставь сам, - отправляет она обратно ему пас.

Конечно, отец в состоянии. Он и пироги печёт, если надо. Просто хотел пресечь наш больной разговор.

- Я не голодна, пап, спасибо, - пытаюсь поддержать его, смотря на желваки, блуждающие на лице.

- Ну и когда ты узнала, что твой зять прошёлся по всем фронтам, заделав тебе не двух, а трёх внуков? – интересуюсь у матери, которая не меняется в лице. А вот отец, напротив, поворачивает ко мне голову. Что ж, видимо, я дочь своего отца, потому что он узнал только что. А я на сутки раньше. – Прости, пап, я не могла иначе, - мне жаль здесь именно его.

Он переваривает информацию, на сей раз переводя взгляд на Диану.

- Что? – вытаскивает она вторую сигарету, потому что первая закончилась. – Я ни у кого мужа не уводила, - резюмирует, будто лишь в этом проблема. – Ошибка молодости.

Глава 13

Поиски не приносят нужного результата, а я была уверена, что пакет с косой хранится в шкафу.

- Даже если ты его найдёшь, это тебе не поможет, - раздаётся голос позади. Медленно поворачиваюсь к сестре, которая уже успела обзавестись стаканом с какой-то дрянью. Нет смысла говорить: хватит пить. Она никогда меня не слушала, а уж сейчас и подавно.

- Ты следишь за мной? – опираюсь на стол пятой точкой, складывая руки на груди. Такое чувство, будто меня застали на месте преступления.

- Это моя комната, если ты не забыла. И Майкина. Твоя чуть дальше по коридору.

- Спасибо, я помню.

Она проходит внутрь, окидывая пространство, будто пытается вспомнить, как здесь всё было до того, как она сбежала в Москву.

- Шкаф был другой и стоял там, - тычет она в угол пальцем, а затем отпивает янтарную жидкость и даже не кривится, словно это обычная газировка. Только я уверена, что там точно что-то сорокаградусное. – А там зеркало, - продолжает.

- Ладно, я пойду, - решаю уйти. Не хочется рыться сейчас, словно в её мусорном ведре. Когда она знает, зачем я здесь. Это неприятно, а потому хочется сбежать. Но как только подхожу ближе, Диана ловит мою руку.

- Волосы без луковицы херня, - учит меня жизни. – Ничерта они не покажут.

Чувствую себя недалёкой малолеткой, которую старшая сестра учит жизни. Чёрт, ну, конечно же, луковицы!

Я никогда не сталкивалась с ДНК-тестами. Просто слышала, что их проводят по слюне, крови, костям, волосам и даже ушной сере. Но никогда не задавалась вопросом, как именно это всё собирать. И вот теперь понимаю, что эмоции всё же взяли верх, и вместо того, чтобы изучить, что и как, я просто прикатила сюда и выставила себя идиоткой. Да твою ж мать!

- Закрой дверь, - просит Диана, и я различаю её интонации между просьбой и приказом, которые она так часто раздаёт. Её рука больше меня не касается, а она сама подходит к большой дамской сумке, добывая оттуда какой-то файл. – Вот, - укладывает на столешницу, отходя к кровати, чтобы на неё сесть. Оставляя за мной право решать: смотреть или нет.

- Что это? – я всё же закрываю дверь. Не хочу, чтобы наш разговор услышала мать.

- Всё, - Диана сидит ко мне спиной, смотря в окно, за которым должна быть зима, а по факту какая-то унылая осень. Даже время года взбесилось в этом сезоне, переставая быть собой. – То, что ты ищешь там, - говорит, чуть повернув голову, отчего вижу её профиль. Она красива, даже сейчас, когда я её ненавижу. Не могу не отметить этот факт. Эффектная стерва со статусом младшей сестры.

- Вряд ли ты дашь мне то, что я искала, - парирую.

- И что же это?

- Счастье и доверие.

- К чему так высокопарно, Рим? – кривится она. Не вижу этого, но слышу по голосу. – Всегда была такая возвышенная, старомодная что ли. Давай уже будь человеком!

- Уверена, что ты мне это должна говорить?

- Ну да, а кому? Ты как работ, у которого всё чётко и выверено. Даже детей и то два. Не один, не три, а, мать его, два!

- И что не так?

- Да не знаю, какой-то стандарт. Каждой твари по паре.

- Ты даже значения фразы не понимаешь, - цокаю языком.

- В институтах, как некоторые, не обучены, - фыркает.

- И чья вина?

Она больше не отвечает. Понять Диану я могла не всегда. И вот сейчас такой случай.

- Давай, читай, - начинает настаивать. – Ты же сюда ехала не для того, чтобы мать тебе нахамила. А узнать про Льва и Айку.

- Я хотела увидеть отца.

- Рим, ну хватит. Полтинник не за горами, а ты врать так и не научилась. Отец – предлог.

- Предлог это «на» и «в», - вставляю филологическую шутку, но Диана даже не реагирует, продолжая свою тему.

- Ты можешь в этом его убедить, но я другая. Я тебя насквозь вижу.

- Какая проницательность.

- Такому учат ни в школах, а в жизни!

- Ну да, - хмыкаю. – В чём твоя сила, сестра? – перефразирую известную реплику.

Даже противно, что так всё очевидно. Будто меня поймали на чём-то недозволенном.

- Я сделала тест пару лет назад, - продолжает Диана.

- Откуда взяла материал Лапина?

- От верблюда, - ставит на тумбочку пустой стакан, заваливаясь на кровать, а я стою рядом, как охранник. – Встретилась, трах…, забрала презерватив.

- Спрашивать, почему не волосы или слюна не буду. Так, видимо, проще было. И подозрений не вызвала, - ёрничаю, вспоминая, что не слышала о сестре около пяти лет. Оказывается, три года назад она приезжала не ко мне, а к моему мужу. Отличная у нас семья, что одна, что другая. Все ценят мой комфорт, ничего не рассказывая.

Глава 14

Когда мы учились, Дианка подделывала оценки в дневнике, склеивала листы, замазывала тексты учителя по поводу вызова в школу. Меня называла шестёркой, если я всё же пересказывала отцу послания педагогов, которые были переданы через меня устно. Только я не была намерена оставаться крайней лишь потому, что ей не хотелось в этой жизни ничерта.

Хотя нет, она всем говорила, что однажды станет известной. Надо отдать ей должное. Стала. Она не изменила себе в мечте, гребла на полных парусах, а вот теперь рушила мою жизнь, и я до сих пор не могла понять, что во главе угла: правда или ложь.

Больше мне тут делать нечего, а потому спускаюсь вниз, прислушиваясь к звукам на кухне. Мать с отцом что-то обсуждают, и я не желаю прощаться. Не с ней. В машине наберу папе. Хорошо, что не загоняла её во двор. Только планам не суждено сбыться.

Диана задумчиво смотрит на моё колесо, подперев подбородок одной рукой, пока второй обхватила себя за талию. Даже не накинула куртку, так и выбралась в морозную хмарь в одной кофте. Уточнять, что она тут делает, не хочу. Жму сигналку, забираясь в салон, но ключ в зажигании так и не удаётся вставить, потому что Ди стучит мне в окно у пассажирского сиденья, предлагая опустить стекло. Нехотя подчиняюсь, и она заглядывает внутрь.

- У тебя колесо спустило, - смотрит без тени улыбки, и я, сдвинув брови в раздумьях, отправляюсь оценить масштаб бедствия. У меня есть насос для таких случаев. Не скажу, что использую его часто, но иногда пригождается. Подхожу ближе, всматриваясь в шину, и до слуха доносится шипение. Неужели, проколола?

Сажусь на корточки, пытаясь определить пробоину, пока колесо на глазах становится всё тоньше и тоньше. Я тут около часа, будь большая дыра, оно бы давно спустило. Прохожусь пальцами по резине, касаясь шипящего воздуха, и всё понимаю.

- Ну и зачем? – спрашиваю у стервы, которая стоит за моей спиной с «оружием». Хватит ли ей ума не воткнуть мне между лопаток нож или шило, или чем она там дырявила моё имущество? Смысла вдавливать палец в резину нет, и я поднимаюсь с места, вспоминая, есть ли у меня запаска.

- Пойдём в дом, я замёрзла, - ёжится Диана, а из кармана торчит нос отвёртки. Больная сумасшедшая дрянь, которой всегда так легко всё сходит с рук.

- Пошла на х.., - членораздельно отвечаю ей на это.

- Бывала не раз, - запахивает кофту, оглядываясь. – Порой охренительно, порой полный отстой. От х.ра зависит.

Вот и поговорили. Отменная тема дня.

Она всегда была прямолинейной и грубой. Даже в школе могла сказать учителю, что у неё «отстойное платье» или «дешёвые бусы». А я не понимала, почему мы настолько разные, ведь не было во мне этого её максимализма. Он весь отправился к Ди.

И лет с двенадцати я задумывалась, кто из нас приёмный. Потому что невозможно быть сёстрами при таком различии.

Приходила к выводу, что я. Помню беременность матери, её живот. И как она позволяла его трогать, рассказывая, что у меня будет сестричка. Бывали проблески в её сознании, когда она казалась нормальной. А потом будто тумблер какой-то врубался. И мне думалось, что в её сознании два разных человека, которые никак не могут договориться на мой счёт.

Отправляюсь к багажнику, заглядывая внутрь. Я не специалист в машинах, как и любая другая среднестатистическая женщина. Для этого у меня есть… Нет, не муж. Деньги, которые решают многие проблемы, жаль, что не все. А Лев и машина созданы для езды и комфорта первого. Не могу даже вспомнить, приходилось ли ему менять колесо. А вот мне сейчас предстоит.

Принимаюсь вытаскивать вещи, чтобы добраться до инструментов и запаски. Дианка всё так же маячит рядом. Чёртова стерва. Любого из себя выведет.

- Да куда ты на ночь глядя-то? Идём в дом, вспомним, как раньше было, - дрожит её голос, и она не обманывает. Реально морозно.

Замираю, держа в руках бутылку стеклоомывайки, ладонь на крышке. Представляю, как откручиваю и обливаю синей гадостью её дорогие шмотки. Как хватаю её за волосы, чтобы выместить злобу. И прямо о капот. Тресь.

Я могу многое нафантазировать и повернуть сюжет, куда мне нужно. Только не в своей жизни. Хочется быть демиургом, а по факту мы пешки, играющие на чужой доске.

По поводу ночи она погорячилась, конечно. Время движется к обеду, и чувствую, как подступает голод. Ставлю на землю бутыль, снова поворачиваясь к багажнику, когда Дианка с кем-то здоровается.

Неловко поднимаю голову, ударяясь макушкой о крышку, и тут же придавливаю место рукой, чтобы унять боль.

- Мура тоже тут, - снова голос сестры, и я встречаюсь взглядом с Костей, которого когда-то безответно любила.

Глава 15

Наверное, единственное, что не изменилось в Косте, - глаза. Такие же серые и пронзительные, как раньше. Внезапность хватается за внутренности, но потом тут же отпускает, будто съехали с горки, а теперь катимся по ровной поверхности, и я говорю.

- Привет.

Сухо. Спокойно. Без эмоций. Стараясь не выдать странного волнения, возникшего от появления призрака. И Костя возвращает мне слово.

- А когда-то у тебя коленки дрожали при виде его, - подливает масла в огонь Дианка, играя взглядами в пинг-понг между нами.

Чуть заметная улыбка на лице Кости, а я совершенно не разделяю веселья. Не клоун, который заставляет всех смеяться.

- Лучшее время в моей жизни, когда ты жила счастливо и безвылазно где-то за периметром моего сознания, - не удерживаюсь от реплики в сторону сестры.

Сосед подходит к колесу, усаживаясь и рассматривая его. Добирается пальцем до пореза, хмуря брови, а потом оглядывается, пытаясь понять, за что я могла зацепиться.

- Вот и я говорю, куда ты поедешь, - играет на публику Ди. У неё нос покраснел, треугольник около губ сделался ещё белее. Но даже сейчас она красивая, этого не отнять. Отчего-то в сознание врывается мысль, как она будет лежать молчаливо, сложив на груди руки. Тут же встряхиваю головой, пытаясь отогнать видение, которое заставляет её жалеть.

- Иди в дом, - нехотя говорю. – Нет смысла тут стоять. Сделала уже всё, что хотела.

И, как всегда, разгребать мне. Возвращаюсь к багажнику, намереваясь добыть запаску, и рядом материализуется Костя.

- Давай помогу, - не просит, а просто предупреждает, тут же перехватывая пластиковую крышку, под которой покоится колесо. Словно он проделывал это уже миллионы раз, и мне приходится сделать шаг в сторону.

Костя мне нравился всегда. Он не был тем, в кого влюблены все девчонки в округе. Тихий и спокойный, зачастую молчаливый возился с инструментами, постоянно помогая отцу ремонтировать всё, что только под руку попадётся. Табуреты, шкафы, машины, телеги. Я верила, что нет ничего в этом мире, что было бы ему не по силам. Он словно волшебник мог решить любую проблему. Или мне так казалось, потому что он был старше на пять лет, и тогда между нами была пропасть, которая с годами поросла травой.

Но в его совершеннолетие я была лишь девчонкой небольшого роста, у которой только начала расти грудь. Это теперь в тринадцать все выглядят иначе. Человек меняется вслед за временем, в которое живёт. Сейчас сумасшедший галоп с продолжительностью жизни выше, чем в прошлые века, но и невыносимым потоком информации. Детям не надо думать, как выжить. Всё готовое и на блюде. Организм созревает раньше, только дури в голове от этого не меньше.

- Не благодари, - шёпот на ухо, и я невольно дёргаюсь, потому что задумалась, блуждая в руинах собственных воспоминаний. Поворачиваю голову к ухмыляющейся Ди.

На экране она смотрится хорошо. Были моменты, когда я чувствовала гордость за сестру. Нет, не кричала из каждой подворотни, что мы родственники. Просто видела, что эта стерва талантлива.

- Уйди, а, - качаю головой, надеясь, что она исполнит моё желание.

- У тебя есть…, - звучит голос Кости, но он тут перебивает сам себя, - нашёл. Всё.

Движения умелые, выверенные. Достал запаску, домкрат. Подставил и принялся за дело.

- Постарел, конечно, - снова негромкая реплика от Дианы, - но в целом ничего так, да? Как думаешь, он хорошо тр…?

- Мне казалось, что когда тебя не станет, я буду скучать, - выдаю реплику. – Центральное слово «казалось».

Огибаю сестру, подходя ближе к человеку, у которого даже помощи просить не требуется, он сам понимает, что просто необходим.

Из-за ворот выбирается мать, призывая Диану зайти в дом, и та, наконец-то, уходит. А я испытываю небывалое облегчение, когда она покидает нас.

- Я, наверное, тебя отвлекаю, - обращаюсь к соседу, который уже откручивает гайки на литье. Не посвящена в его судьбу. Знаю только, что уехал куда-то, женился на ком-то, есть дети. Отец его видел, рассказывал среди прочих тем, а чтобы встретиться нам вот так – никогда прежде. Не знаю, как Костя, а я в отчем доме гость редкий.

- Да ну, Рим, от чего отвлекаешь? – по-доброму отзывается. – Даже рад, что могу помочь. Это сколько мы не виделись? – задумывается, намереваясь вспомнить.

- Много, не хочу считать. Порою цифры пугают.

- Ты отлично выглядишь! – делает комплимент. – Не сразу узнал даже, просто догадался. В гости приехала?

Кошусь в сторону дома. Знал бы он, как меня встретили, и почему я вообще притащилась в место, где меня ненавидят. Только не буду посвящать его в наши разборки.

- Ну да. Ненадолго.

- Когда обратно?

- Да вот сейчас и собралась.

Глава 16

- Так знаешь автора? – повторяет вопрос Костя.

Не ответить – некрасиво.

- Я тоже люблю эту книгу, - выдаю, наконец. – А ты к родителям приехал? – мой черёд задавать вопросы. Лучше сместить тему в его сторону, потому что совсем не намерена говорить о себе.

- Мать умерла семь лет назад, отец сильно сдал за последнее время. Хочу его с собой забрать, а он ни в какую. И оставить одного нельзя. Маша тут до последнего с ним была, но у неё семья. Устала, с мужем ругалась. Теперь я в няньки приехал, - он закручивает гайку за гайкой, а я вспоминаю, что Маша – его сестра, - только не усатый нянь, а бородатый, - выдаёт шутку, и чувствую, как губы расползаются в улыбке.

Спрашивать о жене и детях – неприлично, хотя просто интересно, как сложилась его судьба. Раньше я видела нас в мечтах вместе, где обязательно большой дом и пятеро детей. Ещё две кошки, собака, палисадник у дома. Девичьи глупости, в общем. Я стала другой. Мне не нужны ни собаки, ни кошки. Ни цветы, потому что всё моё свободное время забирает работа, в которой я проживаю чужие жизни. И меня это вполне устраивает.

Из ворот выходит отец, здороваясь с Костей и пожимая ему руку.

- Спасибо, - благодарю соседа, перекатывая колесо поближе к багажнику. Надо его теперь уложить так, чтобы не мешало.

- Да погоди, - тут же подскакивает ремонтник, перехватывая у меня довольно тяжёлый груз. Всё же семнадцатый размер с литьём, а у меня спина последнее время болеть стала. – Сам уложу.

- Рим, - кивает в сторону отец, и я отхожу пару шагов. – Ты не беги. Мать больше ничего говорить не будет, уважь старика, - укладывает на мою ладонь свою. Кожа такая тонкая, что видна почти каждая жилка. Когда-то и моя такой станет, если доживу, конечно. Да и не за горами эти дни. Обернёшься – двадцати лет нет.

Соглашаться не хочется. В террариуме я рада видеть только отца, но и сейчас не готова вернуться ради него.

- На одну ночь, Рим. В шахматы поиграем, как раньше. Чаю выпьем.

Кошусь в сторону соседа, который всё слышит, и даже неловко, что отец уговаривает, а я, будто неблагодарная дочь, спешу их покинуть. Беру его под руку, направляясь в дом, говорю негромко.

- Ты же слышал, чья дочь Майя, да, пап? Не надо рассказывать, как дети получаются? И после этого, ты хочешь, чтобы я осталась? Учитывая, что мать в курсе? Что она меня ненавидит. Что…

Он обхватывает меня, прижимая к себе. И едва улавливаю его реплику.

- Я так виноват перед тобой.

Неприятно сосёт под ложечкой, но вопрос: «в чём» застревает в горле.

- Поезжай, - согласно кивает, целуя меня на прощание, и скрывается в доме, а я продолжаю стоять, не в силах решить: броситься за ним следом, чтобы узнать причину. Или же сбежать поскорее, позабыв обо всём.

Выбираю второе, отправляясь к машине, где Костя уже закончил.

- Готово, - укладывает последние вещи в багажник, а я понимаю, что должна его отблагодарить.

- Сейчас, - открываю заднюю дверь и вытаскиваю кошелёк из сумки.

- С ума сошла?

Застываю с деньгами в руках. Он не улыбается, такое чувство, что я даже обидела его.

- Рим, - качает головой, - достаточно просто «спасибо».

- Прости, да. Спасибо большое, - всё ещё держу деньги. – Но хотелось бы ещё что-то добавить.

- Назови моим именем своего героя, - улыбается, пряча руки в карманы. – Только не этих твоих негодяев, которых ненавидят все женщины планеты.

Хмыкаю, пряча усмешку, прекрасно понимая, о ком он говорит. Пожалуй, следующего такого мужа я назову Лев, в честь своего. А Костей…

Подумаю об этом после, потому что сейчас совершенно не подходящее время.

- Обязательно. Только так и не поняла, откуда ты знаешь о книгах?

- Твой отец гордился дочкой, - пожимает тот плечами. – Я интересовался, он ответил. Вот я и решил полюбопытствовать. А на парочке историй и вовсе застрял. У тебя талант.

Получить похвалу всегда приятно, а теперь и вовсе, учитывая, из чьих уст она произнесена. Но отчего-то неловко. Всё же мы знакомы.

- Спасибо, - тушуюсь. Багажник закрыт, я держусь за дверцу авто, намереваясь сбежать в любой момент.

- Ладно, задерживать не буду. Рад повидаться.

Костя зачем-то подмигивает, отправляясь к своему дому, а я прыгаю на место водителя, будто боясь передумать, и завожу мотор. Бросаю прощальный взгляд на отчий дом, прикидывая, где теперь заклеить колесо, и можно ли вообще это сделать, а то и вовсе придётся покупать новое.

Прокручиваю в памяти события, понимая, что ничего я так и не добилась. Диана могла всё подделать, а потому я снова не имею никаких доказательств. Что, если это очередной фарс, в который он пытается заставить поверить и меня? И пока прикидываю, где взять материал от Майи, решаю вторую проблему.

Глава 17

Мигаю поворотником, останавливаясь на обочине, и какое-то время тупо смотрю перед собой. Страх, зарождающейся змеёй, обвивает внутренности. Пробирается по жилам, нарастая тревогой, но я заставляю себя успокоиться.

Сколько раз прокручивала этот момент в голове, понимая, что рано или поздно мне скажут, что отца не стало. И морально в какие-то моменты я была к этому готова. В другие моменты, но не сейчас.

Не знаю, что испытаю, когда то же самое скажут про мать: облегчение или сожаление. Это будет известно только в моменте. А пока…

Набираю воздуха в лёгкие максимально, а потом шумно выдыхаю. Разворачиваюсь, отправляясь обратно. Сейчас я нужна отцу, как никогда.

Бросаю машину около дома, врываясь внутрь, и застаю родителей у телевизора. Вдвоём. Они просто сидят и смотрят грёбанный телек. И выглядит отец не как человек при смерти, а как удивлённый мужчина.

С горечью выдыхаю стон, смотря на обескураженного отца, который ни сном, ни духом не в курсе того, что его только что чуть не похоронили.

- Римма, что случилось? – его глаза шире, чем обычно, брови подняты вверх, и он поднимается с дивана, чтобы подойти ближе.

Виновницы моего возвращения не наблюдаю, но я настолько зла, что намерена прибить её раньше, чем это сделает болезнь.

- Нет, пап, всё нормально. Ты телефоном не разбрасывайся, - предупреждаю, выходя из комнаты, пока он осматривается по сторонам, надеясь найти названное. Матери хватает ума и такта не вставить очередную гадость в диалог. И на том спасибо.

- Диана! – зову сестру, отправляясь в их общую с Майкой комнату. Резко открываю дверь, что она отлетает до стены, издавая мощный стук. Но мне уже плевать. Эта с.ка должна понять, что следует перестать играть со мной. В комнате пусто.

– Диана! – рычу, выбираясь обратно, и вижу испуганное отца. Он стоит в конце коридора, желая, чтобы я объяснилась. Но я настолько зла, что не могу себя контролировать. – Пап, не влезай!

- Паша, что происходит? – доносится голос матери, но я игнорирую его, отправляясь дальше. На очереди моя спальня, родительская, кухня, еще несколько комнат, И ни в одной из них нет стервы.

- Мура, тебе следует успокоиться, - слышу знакомый голос и оборачиваюсь к выходу. Она стоит, держась за дверную ручку, намереваясь сбежать от меня на улицу. На этот раз в куртке, видно, подготовилась, прикинула варианты развития.

Я никогда не била сестру. Никогда прежде. Но всё бывает в первый раз, пусть мне и почти полтинник.

Срываюсь с места, быстрыми шагами преодолевая расстояние до двери, и она выскакивает на улицу.

- Мура, стой! – призывает меня, выставляя руки вперёд. Только она переступила ту черту, за которой была адекватная Римма. Я ненавижу её настолько, что реально готова придушить.

Иду терминатором, и, пожалуй, впервые за всё время она видит такую меня. Я и сама никогда не злилась настолько, чтобы сломать кому-то шею. Диана торопливо отбегает к воротам, юркая через образовавшуюся щель, а я торопливо выбираюсь на улицу.

В детстве она шутила «Мура Мур», где первое – моё имя, второе -сокращённая фамилия от Муравьёва. Совсем как миру мир, только с изменённой буквой. И сама она себе взяла фамилию Мур, нещадно отсекла ненужный остаток, будто атавизм. Только сейчас у меня гневу гнев.

- Зачем ты это сделала? – пытаюсь добиться ответа на вопрос, пока она, как коза, скачет вокруг моей машины.

- Я хотела, чтобы ты осталась, вот и всего. Нам поговорить надо, обсудить моменты по ток-шоу. Ты же хочешь в телек, правда?

Больная идиотка. На слове больная коробит, потому что вспоминаю о её болезни, но кто сказал, что и этим она не лукавит?

- Неужели ты реально думаешь, что твои методы подействуют. Разве можно играть на чувствах других людей? Это отец, Ди!

- Успокойся, ладно? – увещевает она меня, держась за капот моей машины. – Иначе ты бы не вернулась, согласись!

- Не смей больше никогда мне звонить! – кривлю губы, надеясь успокоиться. – Я не желаю тебя видеть!

Намереваюсь сесть снова в машину и сбежать, чтобы не распускать руки, но она добавляет.

- Хорошие деньги, Рим, только подумай. Просто скажешь, что твой муж козёл, что ты всю жизнь страдала, а заработаешь…

На этом всё. Я зверею, потому что передо мной не человек, а гнусная и мерзкая стареющая нимфоманка, у которой нет ни капли совести.

Всегда старалась вести себя на людях прилично. Не сморкаться, не кричать, быть вежливой, не бить сестру. Но не сегодня. Плевать, что подумают соседи, потому что я не Римма Лапина – мать двоих детей и одного мужа-бабника. Ну тут еще доказать надо со Львом. Я разъярённая женщина, которая хочет наказать зарвавшуюся стерву.

Хлопаю дверью машины, делая выпад. Успеваю схватить Диану за куртку, дёргая на себя, и жалею, что в руках нет ремня, а она вопит на всю улицу, будто я её убиваю. Мало её в детстве пороли, если честно, даже не помню, когда в последний раз.

Глава 18

Замираю, а потом пытаюсь обернуться.

- Вы прямо как воинственные амазонки, - звучит голос Кости, и я чувствую, как краска заливает мои щёки. Ещё не хватало. Приехать и опозориться перед соседом, которого не видела невесть сколько. Я же так мечтала, чтобы он обнял меня вот так хотя бы разок. Но это тогда, теперь я совсем другой человек.

– Отпущу, если скажешь, что успокоилась, - снова его голос, и я киваю. А Дианка с матерью уходят в дом, бросая на меня взгляды, полные негодования.

Костя размыкает кольцо рук, и я вижу, что он без куртки и шапки. Выскочил в штанах и футболке. А на улице мороз.

- Иди в дом, - прошу его. – И спасибо в который раз.

- А ты чего вернулась? Забыла сестре по морде дать? – усмехается.

- Давай не будем об этом, - прошу, поднимая шапку с земли, что валяется неподалёку. Отряхиваю её и скашиваю глаза в сторону на других соседей, которые выглянули из окна. Ну вообще отлично, устроила всем зрелище на потеху. Надо было загнать Дианку в дом и отметелить там.

- Рим, слушай, - внезапно говорит Костя. – Зайди ко мне, - кивает на дом, и я удивлённо смотрю на соседа.

- Не поняла.

- Ну в гости давай, у меня час со сбитнем и мятой.

- Нет, спасибо. Мне реально домой надо. Не хочу в сумерках возвращаться.

Он тяжело вздыхает, и вижу, как желваки ходят на его лице.

- У меня жена была, Люба. Хорошая женщина, - зачем-то принимается мне рассказывать. – Мы как-то поссорились сильно, и она жутко разнервничалась. Сбежала от меня, в машину прыгнула и уехала.

Смотрю на него, ожидая развязки, но, отчего-то кажется, что знаю финал истории.

- Разбилась, Рим. Три года назад, а виню себя до сих пор, что не удержал. Какая-то глупость унесла человеческую жизнь. Если есть время – лучше остынь. Не каркаю, не подумай. По-соседски говорю.

Начинаю успокаиваться, прокручивая его слова в голове.

- Чай со сбитнем, - снова повторяет Костя, стоя на ветру в одной футболке. Рыцарь без лат. – А потом поедешь.

К нему в дом идти неловко, учитывая то, что все на нас смотрят. Ещё решат, что мы с Дианкой не поделили мужика.

- Я тебе историй много рассказать могу для твоих книжек, - давит на моё больное место. Не то, чтобы у меня плохое воображение, но саму подкупают рассказы, основанные на реальных событиях.

Вижу, как в нашу сторону снова идёт отец, и качаю головой, отказываясь.

- Спасибо за приглашение, поеду.

- Понял, - тут же кивает Костя. – Встретимся на выезде, - и тут же отправляется к себе в дом, а я не сразу понимаю, что мне словно назначили свидание.

- Римма, что случилось? – в который раз за сегодня задаёт вопрос отец, и я шумно выдыхаю, закрывая глаза.

- Ничего пап, просто…Мне сказали, что тебе плохо, я потому и вернулась. Так бы уже была на полпути к дому. Теперь вот попытка номер два.

- Может, всё же останешься? – закидывает удочку снова.

- Нет, точно нет. Ты извини, но я больше не буду приезжать. Надоело ждать, что люди изменятся. Могила – единственное действующее средство. Ты звони и телефон этой идиотке не давай. Знаю, что она сама стащила. Господи, - не верю в происходящее, - ей же почти полтинник, а она ведёт себя, как подросток. Жизнь прожила, а ума не нажила.

Мы какое-то время стоим, и вижу, как мимо проходит Костя с пакетом. Садится в машину и уезжает, и я знаю, куда именно. Отчего-то сердце ухает в груди, чувствую себя, как на экзамене. Вроде, готова, а всё равно страшно.

- Ладно пап, - целую его в щёку, отправляясь в салон. – Созвонимся.

Ехать сейчас куда волнительнее, чем в прошлый раз. Кажется, делаю что-то противозаконное, и пытаюсь себя убедить в том, что нет ничего ужасного, если я остановлюсь, чтобы выпить со знакомым чаю.

«Но он тебе нравился», - напоминаю себе. Даже не так. «Ты его любила».

Фыркаю себе под нос. Что-то далёкое, словно было не со мной. Первая любовь, как снег весной.

Но чем ближе подъезжаю к вывеске с перечёркнутым городом, тем больше волнуюсь. Ладони потеют, и я вдавливаю газ, чтобы пролететь мимо стоящей в паре десятков метров у обочины машины. Хочется смалодушничать, но вместо того, чтобы не делать остановку, я всё же останавливаюсь позади, чувствуя себя глупо. И жду его дальнейших действий.

Глава 19

Мы сидим в машине Кости до темна.

Чай уже кончился, но настолько тепло и уютно, что мне не хочется уходить. Да и ехать теперь в сумерках тяжелее, но я всё равно не вернусь в родительский дом. Иначе сама себя уважать перестану. Это решено.

- Спасибо за беседу, - благодарю, понимая, что следует уезжать. Даже не думала, что расслаблюсь и забуду последние события, отдавшись лишь воспоминаниям и рассказам о книгах и жизни. О таких говорят – уютный собеседник, готовый поддержать любую тему.

- Да, рад был повидаться, - соглашается водитель, усаживаясь удобнее.

За последние несколько часов мы обсудили политику, экологию, литературу и свои жизни. То, как смогли обустроиться в них. Костя чем только не занимался: от столяра до автомеханика. Золотые руки и голова. Последнее время увлёкся реставрацией старой мебели, работал под заказ. Так и жил. Супруги не стало чуть больше двух лет назад. О ней он отзывался лишь с теплотой, и мне заочно понравилась Женя.

О дочери говорил мало. Поняла лишь, что зовут её Ира, и у них натянутые отношения. Лезть в это не стала, не имела права. Рассказала в свою очередь про своих детей, без упоминаний, что недолюбливаю ни зятя, ни невестку. Может, плохая свекровь и тёща, но своих всегда жальче. И Милку-карьеристку, которая дневала и ночевала на работе, чтобы иметь хорошую зарплату, и Дениса, у которого вопрос был уже больше не в деньгах, а в детях. Но я не лезла активно в эти дела, иногда качалась в разговоре на любимых темах, не более того.

Мы прощаемся с Костей, как добрые приятели, и он желает мне хорошей дороги. Протягивает визитку, где золотыми вензелями значится: Константин Власов – ремонт, реставрация, изготовление мебели любой сложности.

- Так, на всякий случай, - усмехается. – Может, пригодится тебе или знакомым.

- Самореклама?

- Или дружеский разговор, - тут же парирует. – Вдруг захочется набрать – буду рад.

Я отправляюсь в свою машину, предварительно её прогрев, а потом оставляю за кормой город детства, смотря в зеркало заднего вида, как мне вслед светят соседские фары.

Отец интересуется, добралась ли я, и приходится солгать. Чтобы он не волновался, и чтобы не подвергать свою репутацию сомнениям. Мы не делали ничего предосудительного, только кому докажешь это?

Вспоминаю о номере детектива спустя полчаса и звоню. Он берёт не сразу. Когда перезванивает – я в зоне без сети. В итоге, как только нам удаётся связаться, у каждого по несколько пропущенных. Объясняю сразу, кто я и чего хочу. Он называет сумму, больше, чем я себе представляла. Хотя, откуда мне знать, сколько на самом деле берут частные детективы.

По долгу работы постоянно приходится искать новые факты. О медицине, болезнях, строительстве, механике сцены или языку цветов. Всё зависит от книги, над которой работаю в данный момент. И запросы порой очень интересные.

Вот про затраты на частных детективов не знаю, вернее, уже в курсе, но тут подъехала информация из реальности.

Задаток он просит перевести ему по номеру, и я сперва сомневаюсь. Но всё же мне его телефон дала Мия, а ей верю. Чтобы не передумать, отправляю озвученную сумму, и выдыхаю. Скоро всё решится, и я узнаю, правду ли говорила Диана. Отчего-то кажется, что здесь она не солгала, и Лев действительно мне изменяет.

И изменял. Мать в курсе его похождений, моя мать. Которая спокойно жила с этим знанием всё время. Коробит и, кажется, что я стала её ненавидеть ещё больше.

Я надеялась отпустить ситуацию, простить её и жить дальше. Но теперь осознаю, что просто обязана узнать всю правду. Докопаться до истины, пусть от меня её так умело скрывают.

Когда училась в институте, пыталась выяснить самостоятельно. Только не хватило опыта и знаний. Да и полномочий, которые предоставят доступ в архивы и развяжут языки тем, кому надо. Попробовала себя в роли следователя, на том и закончилось. А потом я встретила Лапина и решила, что моя жизнь изменится. А тянуть за собой камень не следует.

Удивительно, что внуков мать любила. Конечно, Майка была для неё на первом месте, но и от Дениса с Людой она никогда не воротила носа. Но как только её взгляд останавливался на мне, сжимала губы и задумчиво моргала.

Возвращаюсь домой ближе к полуночи. Фонарей на протяжении 70 км нет. Дорога не такая уж и популярная, а потому приходилось рассчитывать только на свет фар. В темноте я вижу неважно, необходимо надевать очки, которые указаны в правах. Иногда случалось, что на этом отрезке выбегали лоси, потому я пошла по принципу: тише едешь, потому доедешь.

Загоняю машину в гараж, предполагая, что знаю ответ на интересующий меня вопрос. Дом встречает тишиной и бурчанием холодильника. Кажется, хозяина здесь нет.

Глава 20

Когда открываю глаза – солнечно. Чертыхаюсь, вспоминая, что совсем забыла добавить главы в книги, и сажусь без завтрака за компьютер. Работа идёт не очень быстро. Так бывает, когда в жизни проблемы, хоть и пытаешься откинуть их, а в голову всё равно лезет реальность.

С горем пополам заканчиваю через два с половиной часа и отправляюсь поглощать бутерброды с чаем. На часах половина двенадцатого, Лапина так и нет. Загостился он что-то.

Милка присылает фотографию холодильника. Уже купили, распаковали, и он принялся выполнять свою главную функцию. Дальше спасибо и поцелуйчики. Ну да, мама опять выручила. Не муж, который должен подобные вопросы решать, а мать. Не могу с собой ничего поделать и ползу к нему на страницу, посмотреть, что у него там за сторис и прочие новости. Ну да, как обычно. Это я на дорожке, это я активно ищу работу. Только, видимо, она хорошо прячется. На Милкиной странице, как всегда, бесконечные фотки концертов, оркестров и афиш. Два разных мира.

«Ты не против, если мы с Семёном придём завтра?» – интересуется дочь.

Настроение не для приёма гостей, но и отказывать не буду.

«Конечно, я запеку утку, как ты любишь».

«Папа будет?»

«Наверное. Не знаю графика».

«Есть разговор».

Отчего-то становится неуютно. Нет, я хочу внуков, но не от зятя, который ничерта делать не намерен. Он мне напоминает пиявку, которая присосалась и не намерена отлипать.

«Денису позвоню», - продолжает Люда.

Удивлённо перечитываю сообщение. Обычно мы собираемся на семейные ужины по случаю. Нет, я не против, если дети навещают нас, но ещё и Дениса звать. Всё очень странно.

«Хорошо. В какое время придёте?»

«Давай на 16?»

«Договорились».

Подавляю на корню волнение. В конце концов ребенок – это благо. Ну должны ведь когда-то у Милки глаза открыться, чёрт её побери.

Прикидываю, что съездить в магазин и на рынок за уткой могу и завтра как раз выходной, а пока пытаюсь наверстать упущенное в работе, и вспоминаю о том, что следует поесть, только когда слышу хруст замка, и передо мной появляется Лапин.

- Привет, как съездила? – интересуется, разуваясь на пороге, и, как ни в чём ни бывало, проходит в дом, прямиком к холодильнику, откуда добывает минеральную воду. Откручивает её и делает порядка семи глотков.

- Корпоратив удался? – интересуюсь, закрываю крышку ноута. Наверное, у него похмелье. Отчего-то волнуюсь, ах да, точно. Я же в курсе, что этот ган…н ночевал не дома, хотя говорил обратное.

- Ты давно вернулась? – решает пробить почву, чтобы понимать, как состыковать время.

- Час назад, - вру, надеясь подтвердить очередную его ложь. – А ты когда уехал?

- Около одиннадцати, - снова пьёт. Что и требовалось доказать.

- Кстати, завтра Люда придёт, хотела с нами поговорить.

- О чём?

- Не сказала, но просила, чтобы ты тоже был.

- По времени?

- Четыре.

- Обещать не буду, были кое-какие дела.

И вот эти кое-какие дела звучат уже настойчивым колокольчиком, и я заставляю себя подавить гнев, что рождается внутри. Тише, Римма. Не пойман – не вор. Совсем скоро всё встанет на свои места, и ты сможешь понять, с кем жила все эти годы.

- Да, конечно, - соглашаюсь. – Я понимаю, ты - человек занятой.

- Какие-то проблемы, Мура? – интересуется он, будто я ранила его. Задела за тонкие струны лживой душонки.

- Нет, почему? – несмотря на то, что стараюсь не показывать эмоций, они всё равно просятся наружу. Мудак, гнида, мерзавец! Актриса из меня посредственная, но вслух хотя бы не произношу.

- Хочешь мне что-то предъявить? Человеку, что содержит весь дом?

Ого, как высокопарно. Но, пожалуй, ввязывать в спор не стану. Пока не стану.

- Лёв, ты устал. Иди отдохни. А мне тут заняться нужно кое-чем.

Говорю это не затем, что беспокоюсь, а чтобы просто ушёл из поля зрения. Хотя до недавних событий я ощущала в нём нужду, сейчас меня словно подменили. Хорошо, что он не задаётся вопросами, а просто поднимается наверх, и слышу, как шумит вода в нашей ванной.

Проверяю сообщения от детектива. Конечно, он ещё не успел ничего найти, это понятно. Просто хочется какой-то ясности.

Этот вечер проводим дома вдвоём, и у меня нет совершенно никакого желания прикасаться к мужу. По всей видимости у него тоже, потому что мы просто отворачиваемся, пожелав друг другу спокойной ночи. И я долго лежу, осознавая, что мы давно перестали говорить по душам, как раньше. Нет больше той близости, что единила. Каждый идёт по своей личной полосе.

Глава 21

С утра отправляюсь за продуктами, а потом занимаюсь готовкой. Лапин участия в этом не принимает, а отбывает на встречу с клиентами, обещая вернуться ближе к пяти. Еле подавляю в себе желание отправиться за ним следом. Убеждаю себя, что это плохая затея по нескольким параметрам. Во-первых, следует подготовиться к приёму гостей, во-вторых, я не смогу быть незаметной, и мою машину, которая неотрывно следует по пятам, он обязательно разглядит. Ну и в-третьих, я поручила это дело профессионалу. Так пусть отрабатывает свой прилично дорогой хлеб.

Утка исходит ароматами, и я радуюсь, что хотя бы она не подвела и погибла не зря. Зарумянилась боками, пряча в себе несколько яблок, и призывно пахнет, отчего сглатываю слюну.

Лёгкий «Греческий» и немного солений. Дети любят мои огурцы и помидоры, только сейчас никого из них не заманишь за банками. Заняты с утра и до вечера. Наверное, у нас семья трудоголиков, потому что даже в институте каждый из нас подрабатывал. Денис создавал личные страницы и сайты, я – писала рефераты и дипломы, Милка освоила фотошоп, и там обрабатывала знакомым фотографии. А Лев с его подвешенным языком бродил по дням рожденьям тёток и бабушек, нарабатывая будущее портфолио.

Успеваю принять душ и переодеться, когда слышу, как звонят в дверь. Бросаю на себя мимолётный взгляд в зеркало, выдавливая улыбку. Хорошо, что человек умеет скрывать своих «душевных кошек», и поправляю блузку, будто намереваюсь скрыть раны: свежие и болючие.

На пороге Милка и Семён с цветами. Вроде, приятно, но не могу отделаться от мысли, что куплены они на деньги моей дочери, а то и вовсе на мои, оставшиеся от холодильника.

- Римма Павловна, - вручает, приобнимая, и я вижу, как Люда вглядывается в моё лицо, чтобы понять, какое у меня настроение. Да не буду я говорить гадости, хочется ей пообещать, но такого вслух не озвучишь. Пусть по глазам читает.

Мы отправляемся в столовую, где я уже накрыла стол.

- Почему в гостиной? – интересуется Милка.

- Сменить обстановку. Включи телевизор что ли.

Пока она щёлкает каналами, а Семён ставит на стол шампанское и вино, интересно, по какому случаю такое веселье, я приношу компот в графине. Не будь рядом зятя, чувствовала бы себя куда комфортнее, всё же многое зависит от разности взглядов, и я томлюсь его присутствием. А он, судя по кругам подмышками, моим.

- Сём, - зовёт его Милка, и спустя пару минут слышу, как работает фен в гостевом туалете.

Бросаю взгляд на часы, Денис опаздывает уже на тридцать минут. Решаю позвонить, не случилось ли чего, но иду открывать дверь, потому что они уже там с Алисой. Девчонка эффектная, что ни говори. И он старается быть на уровне.

Невестка выдавливает улыбку, желая показать, как рада меня видеть, но я понимаю посыл. Хочется указать на дверь, но напоминаю себе, что это не мой выбор, а сына.

- А где очки? – понимаю, что в нём изменилась не только одежда.

- Это прошлый век, Римма Павловна, - подаёт голос Алиса, держа в руках торт. – Ему лучше без них.

Так-то оно так, но близорукому человеку никуда без помощи стекляшек.

- Линзы, мам, - удовлетворяет моё любопытство Денис. Ах, не те ли самые, которые я столько раз предлагала, а он отказывался? Ну да, вопрос в том, что не тот человек старался.

Ревность колет в рёбра, и я прошу её заткнуться. Я готова делить своих детей с их половинками, главное, чтобы те искренне любили и заботились о них. Но отчего-то я не чувствую ни от одного, ни от другой ничего подобного. Будто мои дети просто им удобны, вот и всё. Хоть бы это была моя паранойя, а не шестое чувство.

Мы устраиваемся за столом, где я во главе, а каждая из пар по разные от меня стороны. Рубашка Семёна снова сухая. Иногда складывается такое ощущение, что без моей дочки он вообще ничего не умеет.

Как только представляется возможность, интересуюсь, как у всех дела.

- Алиса заключила контракт с агентством, - начинает Денис не о себе. Первым берёт слово, и я вижу, как ему хочется похвалиться своей женой. Это о многом говорит. Она для него стяг и трофей, который удалось завоевать. Я знаю, что в его жизни достаточно проектов, о которых можно рассказывать, но почти всегда он говорит именно о жене. – Теперь будет делать рекламу нижнего белья.

Давлюсь компотом, который идёт не в то горло, и откашливаюсь. Хмурю брови, но молчу, а Милка протягивает салфетку.

Работа у всех разная. Кто-то руководит филармонией, кто-то демонстрирует трусы.

- Что-то не так? – подаёт голос Алиса. Другая бы промолчала, а этой хочется лезть на рожон.

- Просто подавилась, - сиплю.

- Кстати, знаете, где меня разместят? – говорит с вызовом невестка, а я мечтаю, чтоб наш семейный тёплый ужин поскорее завершился. – В «Тахире».

Звучит, как ресторан или бордель, ей-богу. Не намерена спрашивать, но она решает пояснить. А Денис начинает ёрзать на месте.

Глава 22

Дверной хлопок звучит выстрелом, и я вздрагиваю, опрокидывая случайно стакан с остатками компота. Красный поток устремляется на мои светлые брюки, окрашивая их в алый. Вишня-вишня, зимняя вишня. Если отстирается – хвала небесам. Но вообще шикарное продолжение вечера.

- А где мои любимые? – голос Льва. К нам приехал в наш зверинец Лев Иваныч дорогой, отчего-то поётся в моей голове песня, пока я промокаю салфетками впитавшуюся в брюки жидкость. – Ооооо, - раскидывает руки, как на любом из своих мероприятий, как только показывается в поле зрения. Голливудская отбеленная улыбка или виниры, он не распространяется на этот счёт. И я закончила интересоваться в момент, когда увидела, как он наглаживает свою безволосую грудь. Косметические процедуры давно вошли в его уходовую линию, потому что следует соответствовать имиджу красавчика.

Лапин сперва добирается к дочери, обнимая её. Пожимает ладонь зятю, похлопывая по спине. Потом отправляется на левую сторону, проделывая то же самое с Денисом и Алисой.

Стол длинный для пятерых, и муж садится рядом с Людой, быстро накладывая в тарелку утку и салаты.

- Ну-с, чего замерли? – шутливо посмеивается. – Кого хороним? – тут же наливает себе вино, поглядывая на каждого из нас. Такой довольный, что воротит. А хороним мы моё спокойствие.

- Кажется, вашу молодость, - подаёт голос стерва-невестка, а Лев начинает натужно смеяться, будто шутка неимоверно смешная.

- Совсем не стар, Алиса, - парирует. – Молодому фору дам.

Мне показалось, или Лапин заигрывает с женой сына? Наверное, сейчас я в каждом слове и жесте буду искать подвох.

- Вы – шикарный мужчина, - произносит она фразу, а я медленно моргаю, рассматривая её. – Вам повезло, Римма Павловна, - добавляет, тут же укладывая руку на плечо Дениса. – Хочешь узнать, как будет выглядеть твой муж в возрасте – посмотри на его отца.

Улыбается повернувшемуся сыну и тут же трётся носом о его нос.

Я никогда не проявляла чувств на людях, не говоря уже про своих родителей. Тут, кажется, все ориентиры сбиты. Только чего я хочу от девушки, которая будет показывать грудь чужим мужикам?

- Пап, - вступает в беседу Люда.

А я складываю руки в замок, утыкая локти в стол, и укладываю на пальцы подбородок. Ну что ж, делали детей вместе, воспитывать тоже надо вместе.

- Обещай, что сперва выслушаешь, - подготавливает она почву.

У нас в семье всегда был хороший и плохой полицейский. Я обычно за первого. Но сейчас предпочитаю быть наблюдателем.

- У нас будет ребёнок, - говорит Милка так, будто там уже всё действительно есть. Но, если она не беременна, тогда, мать его, кто? – По медицинским показаниям мне нельзя рожать, - продолжает, и я ошарашенно на неё смотрю.

- Это что там за показания такие? – не понимаю. Росла здоровая девка, максимум, у неё с головой проблемы, ну и со зрением, если она не видит, как на ней её Сёма катается.

- Мам, ну есть, - вижу по глазам, что врёт. – Разве это важно? У нас будет малыш, вот и всё. Это главное!

- Ну, если ты не можешь родить, значит, Семён? – Лев накалывает вилкой утку, смотря без тени улыбки. А следом отправляет в рот салат, и в тишине слышен хруст листьев. – Глядишь, нобелевскую премию получит.

- Пап, не смешно! – фыркает Людка.

- Ну да, ничего смешного, - он отпивает вина и промокает губы салфеткой. – Ну вот дальше схему можно послушать?

- Мы нашли девушку, которая готова выносить ребёнка.

- Волонтёр?

Нет, я не против суррогатного материнства, но это для тех, у кого с головой в порядке, а с детородными органами не очень. Ну и с деньгами хорошо, а не: «Мам, у нас холодильник сломался. Купи, займи, подари».

- Это знакомая Сёмы, потому возьмёт не очень дорого.

Глава 23

Прокручиваю в голове фразу: «Знакомая Сёмы возьмёт недорого».

Святые матрёшки, неужели этот негодяй решил заработать на Милке? Не подарить ей счастливые моменты материнства. Но я молчу, мне нужно больше сведений. Снести секирой голову можно в любой момент. А пока: вдох-выдох. И я рада, что Лапин всё же тут. Хоть где-то у нас взгляды сходятся.

Внимание переключается на хозяина, он дознаватель, а я так, собираю в уголке улики.

- А ты что в это время делать будешь? - интересуется у дочери.

- Работать, как обычно. Это второй момент, - тут же воодушевляется Милка, будто они перешли на новый уровень переговоров. – Так даже лучше, мне не придётся терять время, и моё место никто не займёт. Ведь я так долго его добивалась.

Я всё же не детектив, но понимаю, что именно в этом собака и зарыта. Если Милка будет кататься шариком, какие ей концерты? А кто будет обеспечивать их чудесную семью? Правильно. Дед Пихто. Схема улётная.

Кажется, я ненавижу сейчас Семёна ещё больше, чем обычно, потому что уверена, что женщина, предназначением которой является именно материнство, а не добыча мамонта, просто не может додуматься до такой ереси. Никуда работа не денется, а вот молодость и возможность ощутить биение под сердцем – да.

- Значит, знакомая, - будто размышляет Лапин, трогая свои губы. - А как его туда помещать будете? – интересуется дальше, и я сдерживаю улыбку. Всё же с юмором у мужа всегда было отменно.

- Пап, ЭКО, - Милкины щёки розовеют, алеют, ну и там ещё 50 оттенков красного.

- А вот зря, - Лапин откидывается на стуле. – На этом тоже можно сэкономить. Скажем так, по старинке. Сунул-вынул. Обычно срабатывало. Кстати, можете пока попробовать на себе, лайфхак от отца совершенно бесплатно.

Алиса принимается хохотать и хлопать в ладоши, и я краем глаза вижу, с каким обожанием она смотрит на свёкра, а вот желваки на лице Милки ходят ходуном.

Неприятно, когда тебя выставляют посмешищем. Только совершенно не понимаю, на что она рассчитывала, когда пришла сюда с чудесной вестью. Дочь бросает взгляд на Дениса, и тот берёт слово.

- Это их выбор, вам бы следовало поучиться такту, - бурчит под нос, только мы с Лапиным всё прекрасно слышим.

- Ах, такту, - кивает тот головой. – Римма, запиши нас на курсы в ближайшее время.

Наверное, я должна быть на стороне дочери, но не могу. Вместо этого грустно смотрю на неё, будто спрашивая: ну чего ты добиваешься?

- Ясно, - вскакивает она с места. – Прав был Сёма, - она делает шаг назад, что стул падает с грохотом на пол. – Бессмысленно говорить с вами и унижаться. Вам никогда не понять, потому что застряли в прошлом веке.

- О, как, - усмехается Лапин. – Зять, - смотрит на покрывшегося пятнами Семёна, который никак не ожидал, что его сдадут с потрохами. Ну да, пел на ухо жене, но вот у неё нервы сдали, и вывалила информацию. – Ты если что мне на факс пиши, опять же по старинке. Я в этих гаджетах ничерта не понимаю. Ну как захочешь поведать обо мне что-то новое. Я всегда послушаю.

- Ты даже сейчас не можешь перестать, - рычит в гневе Милка. – Шоумен, - выплёвывает слово в лицо Льву. – Привык паясничать и клоунадничать, а чего хотят твои дети – плевать.

Вижу, как Лапин сдерживается из последних сил. Закрывает на мгновение глаза, успокаиваясь.

- Рим, у тебя сейчас есть выбор: 02 или 03.

- Ну вот же, - ахает Милка, шлёпая себя по бёдрам. – Опять. Денис, скажи хоть ты.

- У каждого есть возможность выбора, - повторяет сын. А я хватаюсь за голову. Кажется, пора заканчивать этот ужас. По крайней мере для меня. Выслушала на сегодня достаточно.

- Пожалуй, мне нужен перекур, - поднимаюсь с места. И, когда поднимаюсь наверх, слышу, как расходятся остальные.

Глава 24

В этот вечер Лев сильно взволнован. И пока я пытаюсь подавить мигрень, бухтит, повторяя всё по кругу.

- Нет, вообще с ума посходили. Догадаться такую ересь нести!

Загружаю тарелки в посудомойку, намереваясь поработать, если всё же голова отпустит. Приняла таблетку, но что-то не помогает.

- А ты чего молчала?

- У нас там был специально обученный человек, - вворачиваю его любимую фразу.

Лапин живёт по принципу: каждый специалист своего дела. Свет чинит электрик, стены красит маляр, договаривается дипломат. Потому я спокойно сидела и ждала конца словесной баталии, болея за профессионала. Льва не переговорить.

- Ха-ха, - передразнивает меня, кривя улыбку. Отпивает из бокала, продолжая дегустацию вина в одиночку. Я не поддержу, и без алкоголя пьяна от событий.

Милка ничего не пишет. Как в этот вечер, так и в ближайшие дни. А я не настаиваю на разговоре. Пусть остынет. Когда придёт время и захочется поговорить – наберёт. А вообще, будь умная, не устраивала бы цирк, а пришла ко мне сама. Только знает её Семён, что быстро мозги на место поставим. Она у нас довольно управляемая, хоть и заместитель директора филармонии. Но что касается близких, всегда подстроится так, чтобы было комфортно.

На четыре дня забываю о существовании Дианы, потому что какое-то затишье, зато звонит детектив, приглашая на ток-шок «лицом к лицу».

- Вы уверены, что они будут там? – слушаю пульсацию собственной крови в ушах.

- Уверены ли вы, Римма, что хотите это видеть?

- Абсолютно.

- Адрес и время сброшу.

Сижу в машине, чувствуя, как выпрыгивает сердце. Сейчас узнаю главное: с кем изменяет мне Лапин. О том, что он - последняя сволочь, уже в курсе. Осталось поймать его с поличным, и мне доложили, что именно сейчас в этом отеле он встречается с женщиной.

«Они на месте», - приходит сообщение, и я, как герои моих детективных историй, выбираюсь из автомобильного салона, закрывая машину на сигнализацию. Поправляю тёмные очки, которые привыкла носить даже зимой, и уверенным шагом сокращаю расстояние до правды. Пара этажей разделяет меня и двоих, что прелюбодействуют за моей спиной, и я подготовила реплику. Даже репетировала её перед зеркалом, когда оставалась одна.

«Порой думаешь, что всё хорошо, а уже кто-то роет тебе могилу».

Дальше по ситуации, но я поняла, что хочу смотреть на реакцию Лапина, и как царь зверей станет лепетать что-то. Сильный и могучий будет прятать голый зад за гостиничной простынёй.

«312 номер», - напоминают мне, и вхожу в лифт, нажимая нужную клавишу. Сейчас мой пульс явно звенит под соткой, но так бывает, когда сильно волнуешься. Двери распахиваются, и ощущаю снова мягкость ковра под подошвой. Сейчас на каблуках, в брючном костюме, короткой норковой светлой шубе и с укладкой. Должна предстать перед ним во всей красе, чтобы понимал, что потерял.

На глаза попадаются цифры «307», и не сразу иду в нужную сторону, но как только понимаю, что убывает, отправляюсь налево. Ну, конечно, это направление в логике мужчин.

Детектив протягивает мне ключ. Отработал отлично, своё получит сполна. На такой квест не грех и расщедриться.

Трогаю ручку. Закрыто. Лапин не совсем идиот. Открываю ключом, проходя внутрь. До последнего кажется, что всё во сне, и сейчас непременно проснусь в своей постели.

Они точно здесь, и я слышу это по сдавленным женским стонам и кряхтению Лапина. Кто-то милого узнает по походке, а я по звукам нарастающего оргазма, очень уж они специфичные. Лучше бы я просто сидела дома, а не ощущала себя героиней своих историй, стоя за стеной чужой спальни.

Женщина называет его королём, а я криво усмехаюсь. Ну что ж, мой выход.

Включаю камеру на телефоне, чтобы иметь доказательства. Кажется, посмотри сейчас, потом могу не поверить собственной памяти, а так будет материал. Ступаю в комнату, и первое, что вижу, - рыжие волосы до середины лопаток, подпрыгивающие в такт забиваемым сваям. Лапин властно сжимает молодые ягодицы, и почти сразу замечает меня.

- Улыбочку, - сухо командую, и как только девушка поворачивается, нажимаю затвор, немея от увиденного.

- Ты? – широко распахиваю глаза, смотря на неё. Но вопрос, мать его, риторический.

Спектакль окончен. Занавес.

А впереди нас ждут ответы на три главных вопроса: