Измена. Дорогая, терпи меня

Глава 1

Когда любовь превращается в одержимость.

– Роман, оставьте нас возле торгового центра. Мы забежим в детское кафе.

Наш водитель заезжает на парковку торгового центра, но не спешит выключать двигатель. Я расстегиваю ремешки детского автокресла и пытаюсь вытащить из него дочку, которая тычет мне в лицо своим игрушечным зайцем со словами “Мам, посмотри”.

– Виктория Олеговна, мне нужно вам кое-что сказать.

Анюта начинает хныкать, продолжая настойчиво показывать мне игрушку. Сегодня мы гуляли дольше обычного, дочка устала и проголодалась, отсюда ее плохое настроение и капризы.

– Тише-тише, – успокаиваю дочку и глажу по темным волосам. Мой ген рыжих волос потерпел фиаско, и Анюта стала обладательницей шикарных темных волос Руслана. – Роман, это срочно? Анюта никак не успокаивается.

– Мама, кушать! – просит дочка.

– Боюсь, что это очень срочно, Виктория Олеговна. Это касается вашей семьи.

Я отвлекаюсь от капризов дочери и медленно поворачиваюсь в сторону водителя. Роман выглядит сосредоточенным и хмурым, его брови сведены вместе и на переносице появляется залом. Наши взгляды встречаются в салонном зеркале заднего вида, и в моей груди набухает тяжелый ком.

– В чем дело? Что-то с Русланом?

Роман откашливается и переводит взгляд в сторону, начиная рассматривать боковое стекло. Его лицо начинает покрываться багровыми пятнами, а пальцы до побеления в костяшках сжимают кожаный руль.

– Дело в том, что пока вы были на прогулке я заезжал в ваш дом, за документами. Там был Руслан Даянович… Не один. С девушкой.

Хныканье Анюты и все остальные звуки превращаются в статический шум. Господи, мне кажется, что я слышу свое сердцебиение. Острые иглы непонимания и ревности прокалывают сердце, заставляя почувствовать саднящую боль в груди.

– Когда это было?

– Минут двадцать назад.

– Поехали. Мы должны успеть, – мой голос не выдает ни эмоциональной паники, ни волнения, ни остальных чувств, которые вызывают во мне слова водителя.

Я резко сажаю Анюту обратно в кресло, затягиваю ремешки, отчего дочка начинает протестовать и выгибаться в пояснице, усиливая нарастающие рыдания.

Все делаю на автомате: вытаскиваю из дорогого салона дочку, при этом всучив ей сахарные палочки, чтобы отвлечь на некоторое время, и громко захлопываю дверь автомобиля.

– Виктория Олеговна, – Роман выскакивает следом. Решительно оборачиваюсь. – Я не мог молчать, но не говорите Руслану Даяновичу.

Коротко киваю и быстро разворачиваюсь на своих каблуках. В дом захожу как можно тише стараясь издавать минимум звуков.

– Поиграй немножко, ладно? – усаживаю Анюту на диван, предварительно сняв с нее куртку и кладу возле нее любимые игрушки.

Не хочу, чтобы дочь стала свидетельницей предательства ее отца.

Каждый мой шаг эхом отдается в голове, я вздрагиваю от каждого шороха, но настроена решительно. Я не знаю, что буду делать, если слова Романа подтвердятся. Разве к такому можно быть готовой? Разве планируют, что будут делать в случае измены супруга?

– Да, детка, давай, вот так… – слышу запыхавшийся голос Руса, и упираюсь руками в стену, пытаясь сохранить равновесие.

– Боже, Рус, ты самый лучший!

Тошнотворный женский голос кажется мне до боли знакомый. Первая мысль: развернуться и убежать. Забрать дочь и никогда не возвращаться в этот дом. Но вопреки здравому рассудку, я расправляю плечи и демонстративно громко стучу каблуками.

Проклятье, стоны и звуки шлепков доносятся из нашей спальни. Прямо на нашей кровати, ублюдок.

Резко распахиваю дверь и первое, что вижу – голую женскую задницу. Она сверху. Руслан не любил, когда я бы сверху.

– Какого черта? – вырывается из меня.

Раздается шлепок, и я жмурюсь от этого звука. На заднице русоволосой остается красный отпечаток ладони моего мужа.

Марго поворачивает голову и театрально изображает удивление, продолжая сидеть на бедрах моего мужа. Руслан высовывает голову из-за плеча девушки, и я едва сдерживаю рвотный позыв. На его лбу испарины, а темные влажные волосы падают на глаза.

– Дорогая… – ухмыляется он. – Присоединишься?

Думаю, я отключилась, или, может быть, мне что-то заложило в ухо.

Как он… Как он может? Мой мир в мгновение останавливается. Или, может быть, мне это просто мерещится. В этот момент я четко понимаю, что моя жизнь выходит из-под контроля. Мой мир накренился, земля под ногами исчезла, и меня понесло. Я падаю.

Я даже не замечаю голую дрянь на теле моего мужа, когда выдавливаю из себя слова:

– За что?

– За все хорошее, дорогая.

Глава 2

– Один номер стандарт, пожалуйста, – протягиваю свой паспорт, и на лице милой девушки-администратора появляется лучезарная улыбка.

– Вам на какой срок?

– Пару дней, – шмыгаю носом и подтягиваю выше спящую на моей груди Анюту. Ей уже два года, она стала невероятно тяжелой, моя рука дрожит и вот-вот безвольно упадет вдоль тела под тяжестью ее веса, но я так сильно спешила, что не успела взять коляску.

После грязной порно-сцены в супружеской спальне, я забрала дочь и вылетела пулей из дома. Романа вызывать не стала, не хотела, чтобы кто-то был свидетелем моей слабости. За исключением Руслана и Марго. В тот момент, я не смогла сдержать слез, я просто не совладала с собой. Какой бы сильной женщина не была, когда она сталкивается с предательством любимого мужа, душа выворачивается наизнанку.

Слезы жгут глаза, пока девушка ищет нам с Анютой свободные номера.

Почему жизнь всегда ставит передо мной разбитые куски и заставляет меня собирать себя заново?

Как только я встаю на ноги, как только я, наконец-то, обретаю равновесие, что-то толкает меня обратно вниз, и мне приходиться подниматься обратно с израненным телом, окровавленными пальцами и кровоточащим сердцем, в котором застрял нож.

Для детдомовки я поднялась очень высоко, знаете ли. Крепкая семья, любящий муж, который является мокрой мечтой всех женщин в округе, долгожданная дочка, свой небольшой бизнес. Именно поэтому я не могу жаловаться, потому что быть неблагодарной в моем случае – настоящее преступление. Я должна заткнуться и смириться со всем этим, пока нож в моей груди выкручивается, а кровь стекает по моим ногам.

Сначала мои родители, потом свекровь, теперь еще и муж, который должен быть поддержкой и опорой.

И главный вопрос века: за что?

– Никогда не видел, чтобы женщина так красиво плакала.

Сбоку от меня раздается грубый мужской голос с нотками хрипотцы, я поворачиваюсь к источнику звука и натыкаюсь на красивое мужское лицо. Первое, на чем останавливается мой взгляд – это призрачные темные глаза мужчины. У меня что-то щелкает в голове, и я думаю о том, что где-то их уже видела.

Я замечаю его острые скулы, красивое строение лица. Четко очерченные брови и темные ресницы, расходящиеся веером по темным глазам, которые в данный момент сфокусированы на мне.

– Какой в этом толк, если эти слезы не от счастья, – бубню себе под нос и отворачиваюсь обратно к стойке ресепшена, намекая на то, что диалог окончен.

– Было бы славно, если бы каждая слеза женщины ломала мужчине по одному ребру, верно? – продолжает незнакомец.

Мой взгляд возвращается к мужчине. Отглаженный черный костюм натянут на широкие плечи, одна его рука лежит на гладкой стойке, другая слегка приподнята, и он проводит пальцем по челюсти. Он заставляет меня нервничать.

– Что вам нужно? – хмурюсь.

– Ты не узнаешь меня, рыжуля?

Мой желудок скручивается, когда мужчина опускает руку, и я вижу блеск бриллиантово-золотых часов на его толстом, но мужественном запястье. Рыжуля… Это прозвище…

– Ваш паспорт и ключи от номера триста сорок три, хорошего проживания в нашем отеле! – я отвлекаюсь на девушку за стойкой, быстро беру у нее документ и ключ-карту, и срываюсь с места.

Пока иду к лифту, пытаясь удержать в одной руке спящую Анюту, в другой – тяжелую сумку, чувствую на своем затылке жжение от пристального взгляда. Когда створки лифта закрываются, я решаюсь посмотреть на загадочного незнакомца. По телу бегут мурашки, когда я понимаю, что он все еще смотрит на меня.

Кладу спящую малышку на большую двуспальную кровать и опускаюсь рядом. Анюта начинает хныкать во сне и ворочаться. Поглаживаю ее по спинке и убаюкиваю.

– Папочка… – шепчет тонкий голосок дочери. – Папочка…

Сердце пропускает несколько ударов. Слова дочери напоминают о предательстве Руслана, слезы вновь давят на глаза. Словно почувствовав, на моей телефон приходит сообщение от мужа:

Руслан: “Попробовала свое собственное лекарство, любимая?”

Вика: “Не понимаю о чем ты”

Руслан: О, правда? Я тебе напомню.

Далее он присылает мне несколько файлов с фотографиями. Они сделаны в ночном клубе, и на них я сначала вишу на шее какого-то мужчины, а он, в свою очередь, держит меня за талию. А на другой фотографии мужчина жадно целует меня в губы и при этом пошло сжимает ягодицу.

Но это не я. Я никогда не бываю в ночных клубах, вся моя жизнь – это мое ателье, Руслан и Анюта. Меня жестоко подставили с этими фото, а Рус так легко им поверил.

Вика: Руслан, это не я! Как ты мог так со мной поступить?

Руслан: Я не думал, что ты такая лживая дрянь. Я отниму у тебя все: бизнес, дочь, твою жизнь. Я верну тебя туда, где нашел: в нищету…

Приветствую всех своих читателей на моей новой истории! Не забываем отложить книгу в библиотеку и поставить "Сердечко - мне нравится"

Если отложите книгу в библиотеку, то гарантировано будете получать уведомления о новых главах)

Будет интересно, обещаю.

Глава 3

Руслан

– Слезай, – толкаю от себя потное тело, и когда она падает на другую сторону кровати, опускаю ноги на холодный пол.

Колоссальная разница температур пола и моего тела: я практически горю, сердце предательски щемит в груди, разгоняя кровь по сосудам с бешеной скоростью.

– Второго раунда не будет, Рус? – устало хрипит Марго, закидывая одну ногу на другую, не стараясь прикрыть свою наготу.

– Не будет, – натягиваю быстро трусы, подхожу к мини-бару, доставая из него Джонни Уокер Блю.

Пью прямо из бутылки, не церемонясь. Какое же блядство… Душу себе вырвать хочется и по морде дать пару раз. Выпиваю залпом полбутылки.

– Рус, ну хватит, ну пожалуйста… – брюнетка подходит ко мне абсолютно обнаженная и вырывает отменный виски из рук. – Вот скажи мне, кому будет легче от того, что ты пьешь?

Хватает меня за руку и пытается вернуть обратно в кровать. А я не хочу. Постельное белье пахнет Викой. А я прямо там, на нашем месте, с другой. Урод.

– Я тебе скажу: хорошо больше не будет никому, – отталкиваю руки Марго от себя и снова хватаю бутылку. Хочу напиться в дрова, чтобы забыть то, что я только что натворил и те отвратительные снимки.

Марго выглядит обиженной и немного ущемленной. Как будто мне не плевать. Она знала, на что соглашалась.

– Ну, включи мозги, а! Давай поговорим.

Накидывает свое платье на тело и присаживается на корточки, прямо напротив меня.

– Нет никаких мозгов, пока я тут с тобой, Вика с Анютой сейчас черт возьми где.

– Руслан, дорогой, – руки Марго нежно гладят меня по плечу. – Ты сам виноват, ты столько лет прожил с ней и не понял, что она тебя не любит. С тобой комфортно, с тобой нет никаких проблем… Она же нищета. Оборванка из детского дома, которой посчастливилось встретить такого замечательного мужчину, как ты. Рус, ты ей новый мир открыл, ну что она видела в этом своем детском доме? Травлю и нищету.

– Хуйню не неси, – отмахиваюсь, как от надоедливой мухи. – Я ни разу за наш брак не упрекнул ее за это, и не буду. Она не виновата в том, что ее родители отказались от нее.

– Она виновата в том, что изменила тебе! – вскакивает на ноги и пищит, как обыкновенная обиженная женщина. – Она вешалась на какого-то парня в этом клубе, Рус!

Устало тру руками лицо, но заранее знаю, что головная боль ничто, по сравнению со щемящим чувством в груди. От слов Марго становится тошно, просто потому что правда бьет наотмашь по лицу.

– Иди домой, Марго, – устало вздыхаю. – Скажи Роме, пусть отвезет тебя домой.

– Вика никогда тебя не заслуживала, – голос Марго дрожит. Меньше всего я хочу сейчас выслушивать женские истерики. – Наши родители были правы, когда пытались сосватать нас несколько лет назад.

Забирает свои шмотки и уходит, хлопнув дверью. Еще вернется, я знаю. Потому что все еще сохнет по мне, несмотря на то, что сейчас спит с женатым мужиком и уводит его из семьи.

Я вновь хватаю бутылку виски и открываю фотографии на телефоне, на которых моя Вика изменяет мне с каким-то выродком в клубе.

– Как ты могла, лисичка? – провожу пальцем по ее лицу на экране. – Как ты, блядь, так могла с нами? Я ведь никогда не думал тебе изменять…

Одна эмоция сменяется другой. Адреналин бьет в голову, и я залпом допиваю бутылку виски, чувствуя невыносимую горечь в пищеводе.

Убью обоих. Дочь отниму. Накажу стерву.

Глава 4

Вика

Анюта неаккуратно пихает себе в рот ложку с овсянкой, а я медленно попиваю кофе. Глаза опухли так, что, должно быть, я выгляжу, словно меня покусали пчелы. За эту ночь я выплакала себе все глаза и смогла уснуть только когда первые лучи солнца проникли в наш холодный номер.

В голове вновь возникает омерзительная картина вчерашнего. Я ничего не вижу, потому что меня слепит болью. Ничего подобного в жизни я не испытывала. Это как упасть с высоты на бетон, переломать все кости, разорвать внутренности, истекать кровью, но при этом находиться в сознании.

Вздрогнув, резко втягиваю воздух, чувствуя, как в легкие впиваются тысячи мелких иголок. Живот скручивает спазмом.

Резко вдохнув от боли, которую я чувствую в глубине души, перевожу взгляд на человека, являющимся смыслом моей жизни. Анюта слишком увлечена своим завтраком, чтобы обращать на меня внимания.

Вчера я выключила свой телефон, чтобы Рус не пытался мне дозвониться, но на экране нет никаких уведомлений о пропущенных звонках. Он даже не пытался узнать, куда его дочь и жена пропали ночью. Хотя звонки – это не его стиль, я убираю телефон в сторону, чтобы оглянуться по сторонам на наличие подозрительных лиц. Рус мог бы послал одного из верзил следить за нами, к тому же, уверена, в моей машине или в телефоне стоит какой-нибудь маячок.

– Дочка, я переживал за тебя. Два раза звонил, а у тебя телефон недоступен, – доносится из динамиков голос папы.

– Пап, – голос скрипучий, совсем на мой не похожий, – Я от Руслана ухожу. Можно мы с Анютой у тебя поживем немного?

– О, Господи! Что случилось?!

– Мы разводимся, пап. У него другая женщина.

Ну, вот. Я сказала это вслух и чуть не задохнулась от ужаса. И не просто другая женщина, а Марго – девушка из его круга и та, на ком Рус собирался жениться до знакомства со мной.

– Викуличка, как так? Не понимаю… Он же любит тебя сильно…

– Любил, пап, – поправляю я. – Когда-то любил… Наверное, я не знаю… Так мы приедем?

– Конечно! Твоя комната свободна, а внучку я давно не видел. Приезжай, конечно!

Отключившись, я подзываю официанта и расплачиваюсь за наш завтрак. Быстро бросаю единственную сумку в машину и пристегиваю Анюту в детском автокресле.

– Папа больше не приедет? – проглатывая звуки, спрашивает Анюта, поднимая на меня свои большие карие глаза.

Боже… Мое сознание вот-вот лопнет. Я чувствую себя так, словно Руслан ударил меня острым ножом и унес с собой орудие преступления, позволяя крови капать при каждом шаге.

Мой подбородок дрожит, но я глубоко вдыхаю и медленно моргаю. Погладив дочку по пухлой щечке, я выпрямляюсь.

– Приедет папа, все будет хорошо, Анюточка.

♡♡♡

Вхожу в квартиру папы, и меня как будто возвращает обратно в детство. Мои приемные родители забрали меня из детского дома, когда мне было двенадцать. Они были обычными рабочими: мама – учительница начальных классов, папа – слесарь на местном заводе, но день, когда я обрела семью – стал для меня самым счастливым.

– Анюточка, внученька моя, – папа выбегает из кухни и поднимает Анюту на руки. Дочка тут же начинает хохотать и обнимать за шею дедушку. – Вика, проходи скорее, я чай поставил.

Скидываю с плеч пиджак, а кажется, будто неподъемный груз. Чувствую себя пустышкой, оболочкой, просто телом, из которого выкачали все жизненные силы.

Проходим в скромную кухню: вот тут краска слезла с подоконника, где-то порвался линолеум, а чайник, стоящий на плите, кажется, еще с советских времен. Когда я вышла замуж за Руслана, то мы сразу же купили хорошую квартиру в центре города. Рус – парень из богатой семьи, а я – обычная детдомовка, которая была на седьмом небе от счастья, когда у нее появилась своя комната. Мелочь, но все же.

– Опять пьешь, пап? – поднимаю с пола бутылку водки. Потом еще одну. Все внутри начинает ныть. – Ты же обещал.

– Брошу, дочка, брошу, – папа сажает Анюту за стол, и она сразу же хватает конфету с тарелки.

Мама умерла через три года после того, как они взяли меня в семью, мне тогда было пятнадцать. С тех пор папа запил. Любил маму больше жизни и до сих пор не знает, как без нее жить.

– Поешь сядь, Викуличка, ты похудела…

– Тебе кажется, – отвечаю я, но послушно наливаю для себя и для Анюты тарелку супа.

Ем, сидя напротив отца, взгляда его избегаю, смотрю на Анюту и вкуса пищи совсем не ощущаю.

– Не смей прощать его…

Мотаю головой, соглашаясь со словами.

– Такое прощать нельзя.

Погружаюсь в свои мысли и размышляю, когда эта боль пройдет. Я до сих пор будто в вакууме. В груди словно заморожено все, изнутри идет холод, который никак не дает согреться. Возникает непреодолимое желание заплакать, но я не могу. Слезы не прольются, даже если я их выпущу. В отличие от распространенного мнения, нет никакого облегчения в слезах.

По крайней мере, не для меня.

Мне все еще кажется, что я сплю и вижу кошмар, проснусь завтра в объятиях Руслана, к нам прибежит Анюта и станет прыгать на кровати, затем мы вместе позавтракаем, я поеду отвозить дочку в сад, а он – на работу.

Ужаснее всего, что это не сон, а чертова реальность, которая бьет наотмашь.

Из водоворота мыслей меня выдергивает телефонный звонок. Смотрю на экран и вижу имя своей подруги Карины.

– Викуль, ты где, а? Тут такое…

– Меня сегодня не будет, возьми все руководство на себя.

По-хорошему, мне бы следовало появиться в своем ателье, только вот давать своим сотрудникам пищу для сплетен одним своим внешним видом – совсем не хочется.

– Случилось у тебя что? Потому что только что приезжал Руслан и сказал, что с этого дня ты больше не владелица нашего ателье…

Глава 5

Вика

Мои лопатки сводятся вместе, а руки рефлекторно сжимают ремешок сумки, но вся эта напускная уверенность ничто по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.

То, что я ощущаю сейчас, не идет в сравнение с другими чувствами. Обжигающее, поглощающее, оно держит за горло, как удавка, не отпускает даже когда кажется, что отпустило. Вторые сутки я не сплю, который день мои нервы на пределе. Анюта все это чувствует и тоже начинает хныкать каждый раз, когда я больше не могу сдерживать слезы.

Сейчас я намерена расставить все по своим местам и заставить Руслана ответить на мои вопросы.

Сегодня юбилей матери Руслана – Светланы Викторовны. Я знаю это, потому что празднование готовили почти целый год. Самые лучшие декораторы работали над дизайном шатра, знаменитый кондитер подготовил торт, ценой в несколько миллионов, на это торжество были приглашены самые богатые и знаменитые люди нашего города, а само празднование проводилось в загородном поместье, которое принадлежит какому-то важному графу.

Я никогда не понимала, зачем тратить на один фуршет несколько миллионов. Все в этом месте дышало высокомерием, гордыней, властолюбием и грехом.

Все знали, что я никогда не была и не стану частью этого мира, но когда Рус делал мне предложение, я думала, что не позволю этому грязному миру кровавых денег поглотить меня в свою воронку, но я не справилась.

Я одета в соответствии дресс-коду: на мне платье из изумрудного бархата и высокие темные каблуки. Это обычное дешевое платье, которое я наспех купила в первом попавшемся магазине. Меня бы просто не пропустили в поместье без должного внешнего вида, а мне необходимо поговорить с Русланом.

К счастью, Рус не успел вычеркнуть меня из списка гостей и верзилы в темных смокингах без проблем пропускают меня внутрь.

Мои дрожащие пальцы выхватываю у пролетающего мимо официанта бокал шампанского, и я выпиваю почти половину одним глотком. В носу начинает щипать от пузырьков, и я сильно жмурюсь.

Господи, как же я нервничаю.

Ноги сами несут меня к каменной колонне и я, облокотившись на нее спиной, пытаюсь отдышаться. Когда моя жизнь скатилась до такого уровня? Когда я упустила своего мужа и перестала замечать все тревожные звоночки? У нас все было прекрасно: непоколебимая вера друг в друга и любовь, не утратившая свою силу спустя три года брака…

Знакомый женский голос вырывает меня из размышлений.

– Ах, какая прелесть, Маргарита!

Я выглядываю из-за колонны и вижу группу из трех женщин: моя свекровь, ее подруга и дрянь Марго. Светлана Викторовна ахает, когда с блеском в глазах рассматривает браслет из розового золота на запястье Марго.

– А, это… – Марго выпрямляет руку. – Из новой коллекции, папа подарил на день рождение.

Ее тон пренебрежительный и до безумия скучный, как будто она говорит о погоде, а не о браслете за пятьсот тысяч.

– Никому не говори, скажи – поклонник подарил, – с улыбкой отвечает мать Марго, и все женщины начинают смеяться. – Пусть все завидуют.

Мой взгляд скользит по Марго. Она – невероятно красивая девушка, одного взгляда на нее достаточно, чтобы сказать: она голубых кровей. Высокая, статная, породистая. Русые волосы с золотистым отблеском спадают на спину голливудскими волнами, вечернее платье цвета синего индиго подчеркивает ее осиную талию и стройные ноги. Если продать все драгоценности на ее теле, которыми она в данный момент обвешана, словно новогодняя елка, можно спасти всех детей Африки от голодной смерти.

В первые годы нашего брака Рус пытался превратить меня в одну из трофейных жен своих кругов: ювелирные украшения Буччеллати, премиальный отдых на лучших курортах мира, домработница, повар, дворецкий – все это было обыденностью для женщин его семьи. Только вот я хорошо знаю, чем все это заканчивается: мужчины задаривают своих женщин дорогими украшениями и немецкими машинами, чтобы те молчали, когда узнают о наличии любовницы.

Этими деньгами они пытаются закрыть твой рот. Пока ты растишь его детей, ходишь на пилатес по утрам, а вечером встречаешься с подругами на шопинге – твой муж трахает другую женщину.

Для меня, обычной детдомовки, колье за несколько сотен тысяч – настоящая дикость. Именно поэтому я носила обычную одежду, открыла свое собственное ателье и редко посещала светские мероприятия. Безусловно, свое дело мне помог открыть муж, я этого не скрываю, но в первые месяцы единственным сотрудником в нем – была я. Я подняла со дна свой бизнес и Рус не принимал в этом никакого участия.

За это меня невзлюбила моя свекровь, а впоследствии, и все женщины ее кругов.

– Ах, если бы, – вздыхает Марго. – Ой, я видела Олега, а Руслан придет?

Она кокетливо хлопает глазами, словно пару дней назад не прыгала на члене моего мужа. Я с силой сжимаю кулаки, отчего ногти впиваются в кожу ладоней.

– Придет, придет. Обязательно придет, – лепечет моя свекровь. – Сказал, что без Вики.

– Это чудесно, – Марго прячет свою хамоватую улыбку за бокалом шампанского.

– Вы давно с Русланом виделись, Маргариточка?

– Очень давно, Светлана Викторовна. Боюсь, что я даже забыла, как он выглядит.

Какая же лживая сволочь. Я едва сдерживаю желание выйти из-за колонны и испортить ее макияж об кафельный пол.

– Извините, мне нужно отойти, – самым елейным голосом говорит Марго и уходит в сторону дома.

– Конечно, конечно! Я позвоню тебе, как Руслан придет, – вдогонку бросает свекровь.

Как же тошно от этой картины. Светлана Викторовна буквально стелется перед Марго и причиной подобного поведения является то, что мать Марго – лучшая подруга моей свекрови, отец – нефтяной магнат, а Рус и Марго с пятнадцать лет были помолвлены.

– Куда твой Руслан смотрел? Такая партия, – провожая взглядом Марго, говорит ее мать.

– И не говори, это моя головная боль. День свадьбы моего Руслана на этой оборванке Вике – стал днем моих похорон.

Глава 6

Моя разгоряченная спина соприкасается с холодной поверхностью бетонной стены. Обжигающий жар поднимается вверх по моей шее, и к лицу, омывая меня раскаленной до красна болью, смешанной со слепящим гневом.

Так больно слышать все эти обидные слова от Руслана.

Как за пару дней он мог превратиться в этого жестокого и равнодушного монстра?

Я тру ладонями свое лицо, пытаясь свыкнуться с мыслью, что моя жизнь кардинально изменилась, и не замечаю, как французские двери балкона распахиваются и на площадку выбегают двое мужчин в темных костюмах.

– Это она, Маргарита Робертовна? – говорит один из них, посылая в мою сторону враждебные сигналы. Мой позвоночник рефлекторно выпрямляется, а глаза скачут с лиц охранников на наглое лицо Марго.

Она входит вслед за охранниками и смотрит на меня так, словно я не больше, чем комок грязи под ее дорогими туфлями Prada.

– Да, я прошу вас, выведите ее отсюда. Здесь собрались уважаемые люди, присутствие здесь девушки с низкой социальной ответственностью совершенно неуместно и не желательно, – она кидает взглядом в мою сторону метаморфические кинжалы. – Да, и сделайте это тихо, незаметно и без скандалов.

– Я вас понял, – говорит громоздкий блондин и кидается на меня.

От испуга я вскрикиваю и вжимаюсь поясницей в перилла. Повернув голову, я понимаю, что подо мной около трех метров высоты.

– Не смейте! Руслан Даянович все узнает и…

– Руслан попросил меня избавиться от тебя, – встревает Марго. Ее выражение лица говорит о том, словно она стала свидетельницей скучного спектакля. – Вышвырните ее вон.

Блондин больно хватает меня за плечо, другой мужчина с кривым носом подходит с другой стороны. Они оба высокие и широкие, выражения их лиц суровые, грозные, как будто они родились с постоянным хмурым взглядом.

Как только они тянут меня к выходу, я извиваюсь, чтобы выскользнуть из их хватки, мои каблуки скользят по начищенному до блеска кафелю. Брыкаясь и извиваясь, я случайно зацепляюсь сережкой за лацкан кривоносого, отчего мочка моего уха рвется, изумрудная сережка, когда-то подаренная Русланом, падает на пол, а моя шея и часть платья пачкаются алой кровью.

– Отпустите меня! Я могу идти сама!

Я пытаюсь игнорировать пульсирующую боль в ухе, но это ничто по сравнению с тем ощущением, как разрывается мое сердце от приказа Руслана. От выгоняет, словно я – оборванка, а не мать его ребенка и женщина, с которой он три года ел из одной тарелки.

– Марго, прикажи им отпустить меня! Я уйду сама!

Охранники выглядят совершенно безразличными, когда тянут меня за собой, и моя борьба их нисколько не останавливает. Я наступаю каблуком блондину на ногу, но он лишь крепче сжимает мою руку, отчего я вскрикиваю от боли. Мои ноги волочатся по полу, и я теряю одну из туфель.

– Остановитесь, – грубый голос Марго режет слух. Охранники тут же останавливаются, как послушные солдаты и разворачиваются к ней лицом, продолжая держать меня.

Мои конечности дрожат, а разум разрывается от унижения и боли.

– Три года назад, стоя рядом с Русланом в ЗАГСе и занимая мое место, ты чувствовала себя победительницей, верно? – Марго подходит ко мне так близко, что в нос проникает тошнотворный запах ее вишневого парфюма. – Ты знакома с иерархией шахматных фигурок, детдомовка? – она склоняется над моим лицом. – Ты должна знать, что короли не выбирают пешек.

– Так ты считаешь себя его королевой? – я издаю нервный смешок.

– Конечно, – Марго выпрямляется и морщится, когда видит, как кровь продолжает пропитывать ткань моего платья. – Так должно было быть с самого начала.

– Что ж, когда король падает, с ним на дно идет и его королева.

Марго выглядит застигнутой врасплох, когда понимает метафору моих слов.

– Выставите ее за дверь, – она отмахивается от меня, как от надоедливой мухи, когда разворачивается и дергает за собой подол своего вечернего платья.

Кривой нос и Громоздкий блондин выталкивают меня за дверь, но я успеваю окликнуть стерву перед тем, как передо мной захлопнут двери.

– Эй, Марго? – она смотрит на меня через плечо. – Ты могла бы избежать битвы, но ты сама напросилась на кровавую войну.

Хлопок двери и звенящая тишина.

Что-то дикое и необузданное накапливается во мне в этот момент, когда я чувствую жгучее унижение от случившегося спектакля. Меня выставили за дверь, как никчемную оборванку, которая пришла с протянутой рукой.

Подняв голову к небу, я понимаю, что тучи стали еще темнее. Внезапно начинается холодный дождь, я обнимаю себя за плечи и бреду вдоль узких улочек. Надеюсь, этот дождь испортит вечеринку моей свекрови.

Непослушные пряди волос прилипают к вискам и лбу, капли воды стекают по всему телу. Я встаю возле навеса какого-то ресторанчика, перевожу дыхание и прижимаю дрожащие ладони к разорванному уху.

Я хочу упасть прямо на этот мокрый асфальт, свернуться в позу эмбриона и разрыдаться от досады. Мое сердцебиение становится неровным, я закрываю глаза и откидываю голову назад, позволяя дождю обрушиться на меня.

Намочить меня.

Успокоить.

Капли падают на закрытые веки и почти успокаивают.

Я всегда любила дождь. Он скрывал все. Никто не видел слез. Никто не замечал ни боли, ни унижения. Есть только я, тучи и льющаяся вода.

Каждый раз, когда старшие избивали меня в детском доме, я убегала в сад и пряталась за деревом, дожидаясь дождя. Дождь не всегда приходил, но когда это все-таки случалось, я будто возрождалась из пепла. Но дело в том, что дождь – всего лишь маскировка. Он может смыть с тебя грязь, скрыть слезы, но он не может просочиться под кожу и смыть все душевные раны.

Мои конечности онемели от холода, когда я вхожу под навес ресторана и падаю в сухое кресло. Мне нужно привести себя в порядок, чтобы вернуться к папе и Анюте.

Я заказываю бокал сухого вина, официант приносит мне плед и спрашивает, не нужен ли мне врач. Я прошу у него салфетки, и когда он их приносит, прижимаю их к уху. Кровотечение прекратилось, но рану все равно необходимо обработать.

Глава 7

– Что? – думаю, я отключилась, или, может быть, мне что-то заложило в ухо.

Что он сказал?

Брак между нами?

– Кажется, я не расслышала.

– Ты знаешь, что такое брак по расчету, рыжуля? – произносит Марк с непроницаемым выражением лица.

– Кончено, я знаю. Просто…

Я несколько раз моргаю. Забывается все: и боль в порванной мочке уха, и недавний скандал, все звуки вокруг превращаются в статический шум, и только ритмичное биение моего сердца отдается в ушах.

– Зачем нам это?

– Тебе, что защитить свой бизнес и своего ребенка от… – Марк замолкает и кивает на мою ладонь, которой я продолжаю сжимать окровавленные салфетки. – Я не знаю, что произошло с твоим браком, но я собрал достаточно информации, чтобы сделать вывод, что одна ты не справишься.

– Я сделаю вид, что ты не собирал на меня досье… Но… зачем? Зачем тебе это нужно? – шепчу я, глядя в эти серые, и на первый взгляд, бездушные глаза, пытаясь понять, что привело его ко мне. – Разве ты не женат?

Мой взгляд рефлекторно опускается на его руку в поисках кольца. Ничего нет. Я снова смотрю на Марка, оценивая его дорогой костюм, сшитый для него и только для него, дорогие часы на левом запястье, припаркованную тонированную иномарку. Разве такие мужчины могут быть одни?

– Жена нужна мне для прикрытия.

– Ты гей? – вырывается из меня.

Его правый уголок рта дергается, и Марк едва заметно улыбается. Что ж, это единственная эмоция, которую мне удалось вытянуть из него за все время разговора.

– Нет, я не гей, – он поднимает руку и смотрит на свои часы. – Когда придет время, ты обо всем узнаешь.

Я тяжело вздыхаю и уже собираюсь отказаться от этого абсурдного предложения…

И в этот момент в моей голове происходит щелчок.

Вот оно. Это мой шанс использовать этот брак в своих интересах. Это то, что я могу использовать, чтобы найти доказательства моей невиновности и ткнуть ими в лицо Руслана. Чтобы вернуть свое ателье, и обезопасить себя и дочь.

Сдерживая улыбку от своих мыслей, я моргаю и ерзаю на стуле. Какое-то дурацкое возбуждение бурлит во мне, и я вдруг не могу усидеть на месте.

Я не знаю причины, по которой Марк решил жениться на мне и, возможно, он не скажет мне никогда, но это не значит, что я должна вечно играть роль жертвы. Я точно могу повернуть ситуацию в свою сторону.

– Есть один нюанс… Я все еще замужем и вряд ли Руслан так легко даст мне развод.

Я чувствую, как меня охватывает дрожь. Он наблюдает за мной.

– Можешь не беспокоиться об этом, – отвечает он слишком спокойно.– Вас разведут быстро.

Марк медленно поднимается со стула, и продолжает подниматься, пока не встает во весь свой рост, возвышаясь надо мной. Когда я видела его в последний раз, он был гораздо ниже и худее. Моя голова откидывается назад, когда я смотрю на него.

– Пойдем, ты замерзла и расстроена, а в этом ресторане отвратительный алкоголь, – его голос тихий, спокойный, но такой сильный, что у меня все дрожит. – Я отвезу тебя домой.

Все, о чем я могу думать, это о том, через что Марку пришлось пройти, чтобы из моего улыбчивого друга он превратился в бездушного монстра…

♡♡♡

– Я выхожу замуж.

Карина замолкает и из динамиков доносится ее слабое дыхание.

– Рус извинился, и вы снова женитесь? Разве вы разводились?

Я расхаживаю по комнате, прижимая телефон близко к уху, и стараясь говорить тише, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате Анюту.

Мне все же мне приходится рассказать ей и про измену Руслана, и про случившееся на юбилее свекрови, и про предложение Марка. Карина – моя единственная опора и поддержка, конечно, после папы, но он слишком консервативен, чтобы понять меня.

– Если это действительно происходит, то ты можешь этим воспользоваться. Устанавливать свои правила, требовать что-то и наслаждаться жизнью. Богатый муж? Богаче чем Руслан? Да еще и твой друг детства? Кто же этого не хочет? Особенно учитывая, что этот гавнюк Рус решил знатно тебе поднасрать. Ты сказала, что он красив и пока у тебя нет веских причин, чтобы сомневаться.

Слишком разумный голос Карины доносится из динамиков.

– Он… тёмная лошадка. Прошло так много времени, я мало что знаю про него.

– Как его зовут?– спрашивает Карина секунду спустя.

– Марк Ларин.

Я слышу клацанье клавиш.

– Почему я никогда не слышала об этом человеке? Он довольно известен в ваших кругах. Он выглядит…он выглядит страшно, но сексуально. Не знаю, как ему вообще удалось найти тебя, но он чертовски горяч, Вики.

– Перестань… Я соглашаюсь на этот брак не для того, чтобы перескочить с Руслана на Марка. Замужество за Марком – мой спасательный круг.

– М-да, особенно после того, как Рус отобрал у тебя наше ателье… Чем он думал, отбирая у матери своего ребенка единственный источник дохода? Выходи за него замуж. Что в этом плохого? В постели он может даже…

– Я вешаю трубку.

Карина смеется на другом конце.

– Вики… – его голос становится серьезным. – Мы поставим выродка Руслана на колени.

Я тяжело вздыхаю и тру свободной рукой глаза.

– Разве таких как он можно поставить на колени?

– Любого мужчину можно поставить на колени!

– Я люблю тебя. Пока…– быстро говорю я и сбрасываю вызов.

Я возвращаюсь в свою комнату, в которой когда-то жила, и присаживаюсь на краешек кровати. Анюта сладко спит, надувая губки во сне. Я поправляю одеяло и облокачиваюсь на стену, продолжая наблюдать за спящей дочкой. Все, что я делаю – ради нее. Это ателье должно было в будущем перейти моей дочери, я поднимала его несколько лет, а Руслан за один день отобрал все, над чем я так усердно работала.

До разговора с Кариной я выпила успокоительное, и теперь меня сильно клонит в сон. Однако все следы усталости проходят, как только мой телефон вибрирует от входящего сообщения:

Глава 8

– Ты так и не сказал, куда мы едем.

Марк качает головой.

– Мы летим в Италию. Я не могу долго отрываться от работы, поэтому мы должны ехать прямо сейчас.

Он просто не оставляет мне шанса на спор. Анюта не отрываясь смотрит на Марка, изучая его внешний вид своим пытливым взглядом, а Марк, кажется, совсем не замечает излишнее внимание моей малышки. Он совсем не смотрит на нас, продолжая работать в своем айпаде, даже когда мы едем в аэропорт.

– Все равно не понимаю, зачем это все… У меня так много дел в городе, – я смотрю в окна, на пролетающие мимо пейзажи. Грудь щемит при одной мысли Руслане.

Марк качает головой.

– Думал, ты будешь рада отдыху после эмоциональной тряски.

Мои плечи опускаются, когда мы встречаемся взглядами. Я знала, что мы с Марком какое-то время должны быть на разных приемах, чтобы нас увидела пресса, но я не ожидала, что случится этот внезапный “медовый месяц”. Я подбадривала себя и говорила, что после бессонных ночей мне действительно будет полезен жаркий песок и теплое море. Я также не ожидала, что Марк что-то предпримет, заметив мое нестабильное эмоциональное состояние.

– Так что сделал твой муженек? – он приподнимает бровь, но его лицо остается непроницаемым.

Я киваю на Анюту, которая продолжает рассматривать лицо Марка. Он кивает в знак понимания.

– Сколько дней ты сказал?

– Четыре.

Я киваю, потому что того, что Марк вообще слушал меня уже достаточно. Это больше, что делает Рус сейчас. Марк хотя бы меня слушает, а мой муж даже не пытался выслушать меня и понять, что я ему не изменяла. Зато он запросто переспал с Марго.

– Где папочка? – Анюта поднимает на меня свои большие карие глаза и цепляется за мою руку, словно за спасительную шлюпку. – Хочу к папочке…

– Тс-с-с… – я глажу ее по головке, пытаясь успокоить, но дочка карабкается по мне и начинает хныкать. Очевидно, Марк ее пугает. Со всеми этими кельтскими татуировками, выступающими из-за ворота его рубашки, строгим костюмом и пугающей аурой.

Я бросаю быстрый взгляд на друга детства. Марк изменился. Очень. Его прошлое и секреты, который он так усердно хранит – это только его, я не собираюсь копать эту яму, но то, что он оказался рядом в самый переломный момент в моей жизни, не проявляет неуважение ко мне или ненужного собственничества – делает меня чуточку счастливой.

Что бы не писали о нем в прессе, что бы он ни сделал, пока я знаю, что этот брак – мой шанс доказать Руслану свою невиновность, я буду выжимать из этого выгодного соглашения все возможное.

Пока же я буду стараться изо всех сохранить себя в целости и сохранности, чтобы вернуть все, что принадлежит мне по праву. Я буду стараться ради своей дочери, чтобы она, как я, не узнала, что такое детство в бедности. Я не пытаюсь сохранить брак с Русланом, я просто пытаюсь вернуть свое светлое имя.

– Мы здесь.

Марк выходит из машины, обходит ее и открывает нашу дверь. До моих ушей доноситься громкий звук двигателей и улетающих самолетов. Прижав Анюту ближе к себе, я следую за Марку, который ведет меня к своему личному самолету. Господи, его личный самолет с личным экипажем.

– Полет до Капри займет два с половиной часа, – сообщает мне Марк, после чего забирается в частный самолет, кивнув стюардессе, которая вежливо кивает ему в знак приветствия.

Я вздыхаю, когда мои глаза встречаются с надписью на борту самолета.

Ларин.

♡♡♡

Во время полета, пока Анюта сначала ела фрукты, затем удобно спала, распластавшись на мне, я размышляла о том, почему Марк так мало со мной разговаривает.

Я думала, мы будем мило беседовать, вспоминая не самые лучшие детдомовские года, он расскажет мне о своей жизни, о том, для чего ему нужен этот брак, но вот я здесь, сижу в машине, подъезжаю к его вилле, куда, как он сказал мне, он прилетает раз в год.

Времени на размышления у меня не остается, потому что мы подъезжаем к той самой вилле, которая станет нашим местом пребывания на ближайшие четыре дня. Перелет был не таким уж долгим, но я устала, и Анюта тоже. Из машины я вижу голубые, красные и нежно-коричневые кирпичные дома, узкие улочки и красивые лестницы. Я вижу Средиземный океан, и мне не терпится исследовать этот остров с богатой культурой.

Я оглядываю виллу, руки так и чешутся потрогать кирпичную кладку, посидеть на улице за завтраком или позволить волнам забрать всю мою боль. По обеим сторонам виллы есть ступеньки, ведущие к двойным дверям наверх. Пока я жду Марка, то замечаю, что передо мной стоят люди, которых я ранее не замечала.

Некоторые из них – охранники, которые, похоже, держат оружие наготове, другие – нет, у них просто наушники. Женщины одеты в простые, но классические черные юбки, на талии повязан белый фартук, волосы собраны в аккуратный пучок на затылке.

Я моргаю, не зная, как к этому относиться.

Наступает тишина, когда Марк появляется за моей спиной. Его руки засунуты в карманы, он смотрит на всех перед собой, приподняв подбородок.

– Вика, это мой персонал в вилле.

Один за другим сотрудники поворачиваются к нам лицом и кивают. Марк указывает на дом и все люди расходятся. Меня душит страх.

За кого на самом деле я собираюсь выйти замуж?

– Теперь они будут называть меня твоей фамилией? – шучу я, но Марк просто смотрит на меня.

– Пойдем, я покажу тебе вашу комнату.

Я облегченно вздыхаю, Анюта спит на моих руках, которые вот-вот упадут вдоль тела. Я начинаю идти за Марком, пока мы поднимаемся по ближайшей к нам лестнице, и идем вверх по красивому коридору.

Это вилла грандиозная, которую действительно следовало бы назвать особняком. Перед виллой – большой двор с зеленью, окруженный высокими деревьями, что создает ощущение уединения.

– Марк?

Он смотрит на меня, продолжая подниматься по ступенькам, и я прикусываю губу, не уверенная, что могу задать ему этот вопрос.

Глава 9

Вика

Я не вижу Марка в течение всех четырех дней нашего пребывания здесь. Даже в спальне, где, по его словам, он должен был спать. Но он не спал. За все время я не встретила его ни разу.

Поэтому весь отдых для нас с Анютой еду готовила София – главный повар, мы с дочкой ездили в город с личным водителем, побывали на яхте Марка и позагорали на пляже. Я также съела большую пиццу в одиночку, а охранник Марка стоял за моей спиной и смотрел, как я поглощаю ее целиком.

Я посылала папе и Карине свежие новости и фотографии, часто заходя в местные кафешки, чтобы поймать связь. Я не позволяла себе грустить, и все же… Это было больно. Одиночество ощущалось в глубине моего сознания.

Что-то пустое, что-то глубокое и ноющее образовалось в моей груди и это чувство не уходит, несмотря на счастливый блеск в глазах Анюты. Она постоянно спрашивала про Руслана, а в один день устроила истерику, потребовав, чтобы мы вернулись к папе.

Боль не проходит даже сейчас, когда я стою на балконе своей спальни и пытаюсь запечатлеть на фото красивый розовый закат.

После этого фальшивого медового месяца я вернусь к постоянной борьбе, вакханалии с разводом, войне за ателье, но я не сдамся. Хлопающий звук и писк птицы, летящей прямо на меня, заставляет мое сердце выпрыгнуть из груди. Прямо передо мной падает что-то белое, и я вздрагиваю, выронив телефон.

Нагнувшись, я хватаю телефон. Рядом с ним лежит что-то белое. Листок бумаги. Наверное, Марк уронил что-то из своих документов.

Я разворачиваю листок и читаю его. Я моргаю, глядя на бумагу и мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Сердце болезненно колется внутри, прочитанные слова эхом отдаются в голове.

Руки дрожат, бумага выпадает из моих рук. Дрожащей рукой я зажимаю себе рот, чтобы не закричать.

“Тебе не скрыться от меня, Лисичка. Пришло время платить за свои ошибки”

Руслан

– Руслан Даянович, ваша мама приехала.

Сообщает Рома, когда паркуется у главного входа моего офиса. Я убираю от уха телефон, и мне требуется несколько мгновений, чтобы переключиться с делового разговора нашего клиента из ОАЭ, проанализировать слова водителя и только потом повернуть голову и увидеть машину мамы.

Я люблю свою маму, и как подобает хорошему сыну и наследнику семейного бизнеса, делаю все, чтобы быть для нее лучшим и обеспечить ей роскошную жизнь.

Поднявшись в офис, я приветствую секретаршу, которая спешит мне сообщить о присутствии мамы в моем кабинете. Я молча киваю.

– Русланчик! – мама встает, как только видит меня на пороге.

– Ты чего не предупредила, что приедешь?

Она подходит ко мне, обнимает, встает на носочки и целует в щеку. Не забывает также потрепать меня по волосам, как будто я десятилетний ребенок.

– Не рад родной матери? – улыбается и присаживается на кресло, с которого недавно встала.

– Рад, конечно, просто много работы. Ты же знаешь.

– Знаю, Русланчик… – кивает и сжимает ремешки своей сумки. – Я поговорить хотела.

Я поджимаю губы и опускаюсь за свой стол. Заранее знаю, о чем пойдет разговор, поэтому морально себя готовлю.

– То, что произошло в вечер моего юбилея… Такой скандал, на глазах у всех…

– Мам.

– На глазах у мэра, Русланчик! Как она вообще посмела прийти, нахалка! Почему ты не вычеркнул ее из списка приглашенных?

– Мам.

– Ты знаешь, где Маргариточка недавно видела твою Вику?

Я вскидываю бровь.

– Где же?

– На яхте. Среди девиц из эскорта, – последнее слово мама выделяет особой интонацией, вскидывает брови и смотрит своим фирменным взглядом “я же говорила”.

– И что же там делала Марго? На этой яхте? – задаю встречный вопрос. Я уважаю маму, но ее игры в манипуляцию мне надоедают.

– Не знаю, что делала на яхте Марго, меня это не интересует.

– А меня интересует, – откидываюсь на спинку кресла и сцепляю пальцы в замок. – Что делала Марго на какой-то там яхте среди девушек из эскорта?

Мама драматично распахивает губы и кладет на грудь руку, будто я оскорбил ее самым отвратительным образом. Ее лицо начинает покрываться багровыми пятнами, а кончики ушей краснеть.

– Ты хочешь сказать, что Риточка врет?

– Мам.

– Теперь ты ее защищаешь, Русланчик? Эту детдомовку, которую мы приютили, а она воткнула нам нож в спину?

– Я никого не защищаю, мам, – я вздыхаю и нервно растираю ладонями лицо. – У меня слишком много работы, сейчас еще развод и решение об опеке над Анютой. И у меня совершенно нет никакого желания слушать сплетни Марго.

Это лишь часть правды, дело в том, что я знаю, где сейчас моя жена. Я знаю о каждом шаге Вики, что она ела на завтрак, в какой магазин выходила и какое на ней нижнее белье. Я знаю о ней все. И сейчас моя жена и моя дочь в Италии на вилле некого выродка Марка Ларина, который внезапно свалился с неба и играет роль рыцаря в сияющих доспехах. Этот мужик – темная лошадка, и моим людям требуется слишком много времени, чтобы нарыть информацию на него, но рано или поздно я что-нибудь найду на него.

Я не позволю какому-то левому ублюдку находится рядом с моей женой и дочерью. Поправочка, бывшей женой. Скоро нас разведут.

– Я не узнаю тебя, сынок, – мама встает и начинает расхаживать по комнате, чтобы привлечь к себе больше внимания. – Ты, в конце концов, всегда был разумным человеком! Ты же не Дамир! Ты прекрасно понимаешь, чтобы оставаться в бизнесе – нужно быть безупречным во всем. И девушка рядом с тобой должна быть безупречна.

– Вика как раз была такой.

– О, Господи! Тот день, когда ты женился на ней, стал самым трагичным днем в моей жизни! Это рыжее ходячее пятно на нашей фамилии… – голос мамы повышается. Так происходит каждый раз, когда она говорит про Вику. Она ее просто ненавидит и даже спустя три года никак не может свыкнуться с мыслью, что Вика – теперь часть нашей семьи. Была. – Нет, Руслан, безупречность – это влияние, связи, то, что может тебя усилить, а не ослабить. Как Маргарита…

Глава 10

Руслан

Захожу внутрь со своим адвокатом и иду туда, куда указывает охранник. Сворачиваю в коридор, и в этот момент чувствую удар под дых.

Там, совершенно одна, на металлическом стуле сидит Вика. Держит спину неестественно ровно, смотрит в стену перед собой, а руки на коленях сцеплены в замок. Кожа слегка загорелая, на ней белое платье до колен и серый пиджак сверху, на ногах – бежевые лодочки на тонком каблуке.

Как только она прилетела с Италии, ее тут же вызвали в суд на развод. Я должен чувствовать распирающую злость, ненависть при одном взгляде на эту женщину, но единственное, что я хочу сделать, это взять ее за плечи, начать трясти и спросить, какого хрена она сидит здесь одна. Где ее новый мужик, отец, в конце концов, адвокат. Ей положен адвокат по закону.

Неосознанно сбавляю шаг. Тороплюсь насладиться ее светлым образом до того, как она заметит меня и будет смотреть со жгучей ненавистью в глазах.

Вскоре она нас замечает. Повернув голову, застывает на мне взглядом. Медленно поднимается на ноги, сжимая ремешок сумки в руках.

Поднимает подбородок и откидывает ярко-рыжую копну волос в сторону. Пытается храбриться передо мной, словно я – ее злейший враг. Теперь так оно есть, теперь мы по разные стороны баррикад. Но сердце пропускает несколько ударов от непонимания, как мы перестали быть одним целым и дошли до такого момента, что смотрим друг на друга с лютой ненавистью.

– Здравствуй, – говорит первая и прочищает горло. Смотрит то на меня, то на моего адвоката.

– Здравствуй, Вика.

Я дышать перестаю от ее внешнего вида: тоненькая совсем стала, похудела, скулы заострились, глаза стали на пол лица. Не спасает даже золотистый загар на коже.

Красивая такая. Всегда была такой, с самого начала. Вика всегда была богиней. Свирепая, как Гера, и прекрасная, какк Афродита. Я бы последовал с ней в Ад, если бы она попросила. На самом деле, я уже находился на полпути туда после того, как изменил ей самым отвратительным образом. Не то, чтобы я жалею, не после того, как она вешалась на какого-то парня в клубе.

Моя жена. В гребаном клубе. Пока наша дочь спит, она шарахает черт знает где, изменяет мне с малознакомыми мужиками.

– Кто это? – смотрит с опаской на моего юриста.

– Адвокат по семейным делам, где твой юрист?

– Нет его, – прищуривает взгляд на меня. – Зачем он мне, если ты уже отобрал у меня все, что можно?

– Еще не все, Лисичка.

Поджимает пухлые алые губы в тонкую полосочку.

– Я Анюту тебе не отдам, Верховцев. Можешь отобрать у меня все, но за дочь я буду бороться.

– Я тоже буду за нее бороться.

– Ты поэтому отобрал у меня ателье, верно? Чтобы перед судом я выглядела безработной и недальновидной женщиной? Твой адвокат уже придумал балладу о том, что я гулящая и пьющая?

– Иди, – подаю знак юристу, тот извинившись, отходит в сторону, оставив нас одних.

Смотрю на Вику и замечаю на ее ухе золотую кафу, усыпанную бриллиантами и с узорами в виде роз. Прищуриваю глаза, пытаясь разглядеть, но бывшая прячет ухо за волосами.

Мне показалось, или у нее нет мочки уха?

– Где твой новый хахаль? Это с ним ты обжималась в том клубе?

Вентилируя воздух, подавляю приступ злости. Дышу, глядя ей в лицо, давлю взглядом, но она не реагирует. Делает вид, что меня не расслышала.

Собираюсь повторить свой вопрос, но из-за угла появляется высокая фигура, Вика оборачивается, а я поднимаю глаза.

Выродок, будто почувствовав, идет к нам, сверля дырку в моем лбу. Все звуки моментально превращаются в статический шум, лицо Вика расплывается, а передо мной словно машут красной тряпкой. Я хочу убить урода только за одно его существование.

– Вот и Марк, – просто говорит Вика, когда урод равняется с нами.

Мужик ничего не говорит, только приобнимает Вику за плечо, и смотрит на меня с таким азартом в глазах, словно я уже проиграл суд. Я хочу сломать ему руку. Я тоже молчу, мне нечего ему сказать.

Затянувшееся молчание прерывает секретарь, что приглашает нас пройти в зал. Судья даже не дает моему адвокату сказать слово, затыкает его при каждом удобном случае.

Вика собрана, серьезна и на удивление уверенна. Рядом с ней этот Марк, что-то шепчет на ухо и поглаживает плечо. Желание сломать ему пальцы становится сильнее.

Разводят быстро. Судья, мать ее, точно куплена этим выродком Марком. Потому что когда зашел вопрос об опекунстве над Анютой, на все весомые доводы об отсутствии у Вики постоянного дохода и недвижимости судья затыкала рот моему юристу. В конечном итоге Анюта остается с Викой.

Из зала суда я выхожу в полнейшем шоке, Вика с Лариным чуть ли не прыгают от счастья. Я шел сюда с четкой уверенностью, что выиграю это дело.

Жена… бывшая жена, отбивая такт каблуками, идет впереди. Я чуть поодаль. Я смотрю на ее спину и на мужика рядом с ней. Неужели потерял?

“Вас только что развели, Руслан. Конечно, ты потерял ее” – вопит внутренний голос.

Я думал, что она будет страдать без меня, будет жалкой и несчастной брошенкой выпрашивать у меня прощение, умолять оставить дочь. Но Вика меня удивила… Блядь. Она меня просто убила.

Смотрю на то, как Вика смотрит на Марка и натянуто улыбается, он что-то говорит ей, после чего прикладывает телефон к уху и начинает с кем- то разговаривать.

– Вика… – вырывается у меня.

Остановившись, Вика оборачивается. Молча смотрит на меня, а в глазах слезы стоят, и немой вопрос читается: “Что ты с нами сделал, Руслан?»

Сжимаю челюсти до скрипа зубов. Это еще не конец, Лисичка. Я от своего никогда не отказываюсь.

Празднуй победу в битве, но ты еще не выиграла войну, девочка.

Глава 11

Марго

– Ну что, дорогие мои родители, считайте, что Руслан теперь мой… муж.

Мама широко распахивает свои голубые глаза, и они с отцом переглядываются. Папа откашливается и поправляет галстук на шее.

– Я в шоке… – мама пожимает плечами, когда возвращает взгляд к моему лицу, продолжая держать непрожеванный кусочек сибаса у себя во рту.

– Мам…

Папа ухмыляется и медленно кладет столовые приборы на стол. Вокруг нас бегают служанки, накрывая стол для завтрака, чем вызывают во мне волну раздражения.

– А что? Вика изменила мужу? Это невероятно, Андрюш… – мама, наконец, начинает жевать и бросает в сторону папы растерянный взгляд.

– Ты сама всегда удивлялась, что Руслан нашел в этой детдомовке, почему ты так реагируешь?

Меня злит реакция мамы, но ей не обязательно знать, что Рус изменил жене со мной. Мы с Русланом были помолвлены с самого детства, а то, что он сошелся с этой плебейкой – ошибка прошлого.

– И что, ты теперь с Русланом?

– Да.

Когда я произношу это короткое слово, мои губы непроизвольно растягиваются в счастливой улыбке. Отбросив длинные волосы назад, я откидываюсь на спинку стула. В груди все трепещет, да так сильно, что я готова прыгать от счастья.

Наконец, он мой. Спустя столько лет ожидания.

– Сбылась мечта, значит, да, дочь? – наконец, подает голос папа. Он улыбается также широко, как и я.

– Да, пап, мечта сбылась, – я заливаюсь смехом, и папа присоединяется ко мне.– Сегодня Руслан развелся со своей простушкой, теперь нам ничто не помешает. Все случилось так, как мы планировали пять лет назад: я и Руслан станем одной семьей. А ты, папочка, начинай думать, как объединить ваши компании.

В глазах папы появляется азартный блеск, а его губы расплываются в акульей улыбке. Я знаю, о чем он думает, потому что я – целиком и полностью папина дочка.

– Это ты так думаешь, Рита? А Руслан об этом знает? – слова папы оставляют послевкусие неверия и скептицизма. Он выгибает одну бровь и подносит ко рту чашку ароматного кофе.

– Я это знаю, папа! Семья у нас одна и бизнес тоже должен быть один.

– Да я собственно и не против… – снова начинает улыбаться. – Только чистоплюй твой Руслан, не хочет жить по общим правилам.

Я тяжело вздыхаю и смотрю на то, как наша служанка несет из кухни хлеб.

– Пап…Ну ты же его всему научишь? – я снова улыбаюсь и смотрю на отца. Он мне подмигивает.

Папа построил свою империю на теневой бухгалтерии и незаконных соглашениях. Ничего, и Руслана научит.

– Конечно, научу. Раз моя единственная дочь влюбилась раз и навсегда.

– Я все-таки ужасно волнуюсь, – встревает мама, и мы с папой смотрим на нее. На ней лица нет. Мама всегда была примерной домохозяйкой, верной женой и никогда не лезла в дела своего мужа. А папа, в свою очередь, одаривал ее драгоценностями и выводит на светские мероприятия. – Я, конечно, желаю тебе только счастья, доченька, и всегда хотела такого зятя, как Руслан, но не верю я, что он так легко отпустил эту девчонку. Мне казалось, у них по любви…

– Ой, мам, какая любовь! – я вспыхиваю и повышаю голос. Не люблю, когда что-то идет не по моему плану, и кто-то мне перечит, даже моя мать. – Вика отжигала с мужиками в ночном клубе, это ли любовь?!

– А Анюта? Ты готова воспитывать чужого ребенка?

– Ради Руслана, мама, я готова на все! – мои пальцы рефлекторно сжимают лежащую рядом вилку, а ногти больно впиваются в кожу. Я не замечаю, как на ладонях появляются кровоподтеки. – На все!

Мама смотрит на меня так, словно боится. Возможно, я в какой-то степени и безумна, если дело касается Руслана, но в свое оправдание скажу, что я ждала его всю свою жизнь, так что меня больше никто и ничто не остановит.

– Ну ладно, мне пора, – елейным голосом говорю я и встаю из-за стола. – Люблю вас!

♡♡♡

– Маргарита, вы же лучше меня знаете свои проблемы.

Врачиха присаживается за свой рабочий стол и начинает что-то печатать на компьютере, пока я встаю с гинекологического кресла и начинаю одеваться.

– Разумеется, знаю, но я рассчитываю, что медицина хоть как-то продвинулась.

– Мне, конечно, не хочется вас огорчать, но если бы был хоть малейший шанс, я бы собрала консилиум лучших врачей, – противная врачиха натянуто улыбается, пытаясь сгладить свои горькие слова. Мне хочется придушить ее и стереть эту улыбочку с ее лица. – У вас врожденная патология.

– Да я знаю! – срываюсь, отчего взгляд врачихи становится испуганным. Я улыбаюсь и хихикаю. – Мне говорили это сотни раз, но неужели нет никаких вариантов? Я готова на любые операции, любые денежные затраты… В конце концов, я плачу вам такие бешеные деньги! Мы с мужем очень состоятельные люди…

– Маргарита! – повысив голос, врачиха перебивает меня. – У меня нет цели вытащить из вас деньги. Сейчас можно выносить ребенка с помощью суррогатного материнства, правда, в вашем случае придется и яйцеклетку брать у женщины-донора, но можно усыновить ребенка…

Я хватаю женщину за предплечье и сильно сжимаю.

– Все эти способы мне не подходят! Мне нужно выносить и родить ребенка моему мужу! – рычу сквозь плотно стиснутые зубы.

Я должна родить Руслану сама, и лучше мальчика. Тогда он забудет и про свою бывшую жену, и про мелкую надоедливую дочь.

– Но вы еще до прихода ко мне знали, что это невозможно! – врачиха вырывает руку из моей хватки и подходит к двери. Распахнув ее, она выжидающе смотрит на меня.

Я ухмыляюсь и медленно подхожу к двери.

– Знала… Именно поэтому пришла к вам, – резко захлопнув дверь, я прислоняюсь к ней спиной. – Мне нужно, чтобы вы помогли мне создать иллюзию того, что я выносила и родила.

Глаза врачихи округляются, и она едва заметно распахивает губы. К моему большому удивлению, женщина начинает смеяться и качать головой.

– Уверена, у вас найдутся знакомые или друзья, которые помогут вам в этом шоу.

Глава 12

Вика

Благодаря Марку Анюта осталась со мной. Когда я вышла замуж за Руслана, мне было трудно свыкнуться с мыслью, что все в этом мире продается и покупается. И речь сейчас совсем не о вещах. Мне казалось, что я привыкла к этому, освоилась в мире продажных людей и грязных денег, но когда я встретила Марка и поняла, что он обладает капиталом, который в несколько раз превышает заработок Руслана, я пришла к выводу, что ни черта не знала об этом мире.

Марк купил судью, это правда. Этот поступок можно было бы назвать незаконным, но то, какие лживые вещи про меня говорил адвокат Руса, окончательно открыло мне глаза на бывшего мужа.

Все это время я была замужем за монстром.

Стоя в зале суда, и слушая грязь про меня, я смотрела на ровный профиль Руслана, его высокий лоб и нос с горбинкой, загорелую кожу и ухоженную щетину, которую он нарочито отращивает. Он был невероятно красив, но то, какими мерзкими поступками он пытался отнять у меня дочь – вызывало во мне отвращение.

“Я же говорил тебе, что он не будет щадить тебя,” – шепнул мне на ухо Марк, когда юрист бывшего мужа рассказывал про то, что в моей крови нашли наркотики.

Меня трясло. Я еле как выстояла весь судебный процесс, цепляюсь за руку Марка, как за спасательную шлюпку.

После развода прошла неделя, мы с Анютой переехали к Марку, но за все это время я видела его лишь пару раз.

Это был белый трехэтажный особняк с темно-синей крышей, который высоко возвышался на фоне деревьев, расположенных слева от дома. Прямоугольные окна расположены по всему фасаду дома. Высокие фонари выстроились вдоль чистого серого тротуара подъездной дорожки, все аккуратно подстрижено, ни одного лишнего листочка.

Это место не похоже на большой чудовищный дом из фильмов ужасов, скорее, он выглядит пустым, лишенным уюта и комфорта.

Наши вещи с Анютой уже перевезли, поэтому несколько дней я убила на то, чтобы распаковать коробки.

Я, честно, пыталась привыкнуть к своей новой жизни, но выходит у меня из ряда вон плохо. Дом кажется холодным и пустым, особенно учитывая то, что весь день я провожу одна, не считая кухарку и служанку Марка. Удушающее чувство одиночества подкрадывается ко мне каждую ночь, когда дочь сладко сопит рядом, а я не могу уснуть из-за приступа паники.

Мне нужно начинать все с чистого листа, я не могу все время надеяться на Марка, именно поэтому я устроилась работать в ателье. Мне не привыкать начинать все с низов, я выросла в детском доме, а это место – отличная школа жизни.

С самого утра я отвезла Анюту в детский сад, а сама отправилась на работу. Однако стоило мне переступить порог ателье, как до меня стали доноситься обрывистые женские крики:

– Просто невозможно, это какое-то уродство! Как я буду это носить, ну как?!

Темноволосая девушка с каре, в темно-фиолетовом пальто от Макс Мары, стоит перед нашим директором и тычет ему в лицо меховым плащом.

– Не переживайте, мы вернем вам деньги! – отвечает покрасневший директор.

– Да мне не нужны ваши деньги, вы не понимаете? Я должна была в этом плаще лететь в отпуск на Карибы! У меня самолет, между прочим, через несколько часов! Когда я успею новое купить, а?

Я замираю, так и не дойдя до своего рабочего места, потому что вспоминаю в этой девушке свою недавнюю клиентку.

– Посмотрите у нас… – растерянно отвечает мужчина, продолжая все больше покрываться багровыми пятнами.

– Да вы издеваетесь надо мной? Да я в ваше ателье больше никогда не зайду! У вас отвратительная работа, а ваши сотрудника хамят, и вещи уродуют!

В этот момент и женщина, и директор оборачиваются и смотрят на меня. Я чувствую, как мое сердце падает в пятки.

– Вика! – рычит директор.

Я дергаюсь, нервно сглатываю собравшийся в горле ком и подхожу к нему.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич.

– Вот, наша покупательница должна была лететь в отпуск, а ты, как она говорит, испортила ей плащ!

Первые несколько секунд я теряюсь и растерянно смотрю то на плащ с меховым воротником, то на лицо клиентки, то на раскрасневшуюся физиономию директора.

Я думаю о том, как я могла испортить вещь, если в своем деле я профи и мое ателье, которое отобрал Руслан, было самым лучшем в городе, а потом паззл в моей голове складывается.

Я прищуриваю взгляд на меховой воротник, затем поднимаю глаза на недовольное лицо девушки. Я молода, но не настолько глупа, чтобы меня так нахально обвели вокруг пальца.

– А девушка никуда не летит, – я спокойно скидываю с плеч свой тренч, а мои губы против воли растягиваются в улыбке.

– Как это? – кудахчет Владимир Николаевич. – Вы что знакомы?

– Нет, мы не знакомы.

– Какая наглость! – вопит девушка с каре. – Значит, так, я купила у вас этот плащ только при условии, что его подгонят под мою фигуру, а вещь просто напросто изуродована этой криворукой!

– Владимир Николаевич, – с улыбкой на лице произношу я, игнорируя вопли клиентки. – Дело в том, что я не прикасалась этому плащу. Девушка действительно покупала у нас данную вещь, но она даже ее не мерила. И да, желаю вам отличного отпуска на Карибах в плаще с мехом. Там сейчас тридцать градусов жары…

Девушка краснеет хуже нашего директора.

– А я не понимаю, почему она мне хамит? Почему она мне так нахально улыбается? Почему она со мной так разговаривает?!

– Я ничего не понимаю… – Владимир Николаевич хватается за голову.

– Дело в том, что девушка просто пришла поскандалить, – все с той же улыбкой говорю я.– На нашей клиентке сапоги от Валентино, но она, почему-то, решила купить пальто в нашем ателье, которое даже не дотягивает до премиум-сегмента.

Девушка распахивает рот, затем снова его закрывает, и так несколько раз. Затем темноволосая швыряет плащ в лицо директору, и, громко стуча каблуками за двести тысяч, покидает здание.

Владимир Николаевич часто и прерывисто дышит, достает платочек из заднего кармана пиджака и протирает им свой вспотевший лоб.