Измена. Два осколка

Глава 1

Смотрю на часы: всего половина седьмого! А ведь обычно я домой добираюсь не раньше девяти. Спасибо, Марина Петровна, что отменила маникюр в последний момент, зато теперь у меня есть целый вечер, чтобы порадовать Мишу чем-то особенным.

Убираю инструменты в стерилизатор, протираю рабочую поверхность и любовно пересчитываю сегодняшние чаевые. Две тысячи! Это же половина от того, что я обычно зарабатываю за день. Сегодня клиентки были особенно щедрыми. Людмила Викторовна, как всегда, восхищалась моим френчем и подарила пятьсот рублей сверх стоимости. «Аллочка, - говорила она, разглядывая свои ноготки, - у вас золотые руки! Куда там этим мастерам из элитных салонов!». А молоденькая невеста, которая готовилась к свадьбе, так расчувствовалась от радости, увидев дизайн с микрожемчугом, что всунула мне в руку тысячу со словами: «Спасибо, что сделали мои руки такими красивыми в самый важный день!».

Семь лет я работаю в этом салоне, и до сих пор каждый раз радуюсь, когда вижу счастливые лица клиенток. Да, устаю к концу дня: спина ноет, глаза слезятся от постоянного напряжения, а пальцы немеют от долгой работы с мелкими деталями. Но есть что-то магическое в том, как преображаются женщины, когда видят свои ухоженные ручки. Словно я дарю им маленький кусочек уверенности в себе, немного красоты в этом не всегда добром мире.

Выключаю свет в кабинете и иду к выходу, прощаясь с Ирой, администратором. Сентябрьский вечер встречает меня прохладным ветерком и запахом опадающих листьев. Представляю, как сейчас зайду в продуктовый, куплю все для Мишиных любимых котлет, а потом устрою ему настоящий сюрприз.

В магазине тщательно выбираю фарш - непременно свино-говяжий, Миша терпеть не может чисто говяжий, говорит, что сухой получается. Беру белый хлеб для размачивания, крупную луковицу, она даст больше сочности, яйца и, конечно же, мелкую морскую соль. Миша всегда хвалит, когда я готовлю котлеты по рецепту его мамы, хотя, честно говоря, готовлю я их уже лучше Валентины Петровны. Но он этого не замечает, для него мамины котлеты навсегда останутся эталоном.

На кассе вспоминаю, что дома закончилась сметана, и хватаю баночку. Миша обожает макать котлеты в сметану - это его маленькая гастрономическая слабость. А еще возьму-ка я молодой картошки и сделаю пюре, воздушное, с молоком и маслом. Представляю, как он придет с работы усталый, а тут накрытый стол, аромат жареных котлет, и я в новом платье, которое купила на прошлой неделе, но еще не показывала.

Поднимаюсь по лестнице нашего дома, лифт опять сломался, управляющая компания обещает починить уже третью неделю. Пакеты тяжелые, но настроение отличное. На четвертом этаже останавливаюсь перевести дух и слышу, как за дверью квартиры 47 громко играет телевизор. Дед Семеныч, наверное, опять засыпает под новости.

Наконец, пятый этаж, моя родная дверь с номером «52». Лезу в сумочку за ключами и вдруг замираю. Из-за двери доносятся какие-то странные звуки. Сначала думаю, что это телевизор, Миша, наверное, пришел пораньше и смотрит фильм. Но звуки какие-то... неправильные. Низкий мужской голос, явно Мишин, но какой-то хриплый, задыхающийся. И еще один голос - женский, незнакомый, с придыханием.

Сердце начинает биться быстрее. Нет, это я что-то не то подумала. Наверное, это действительно фильм. Миша любит боевики, а в них часто бывают такие сцены. Вставляю ключ в замок, поворачиваю его как можно тише. Почему-то мне не хочется шуметь.

Вхожу в прихожую. Пакеты с продуктами тихонько ставлю на пол. Звуки доносятся из спальни - нашей спальни, где стоит наша кровать с розовым постельным бельем, которое я выбирала в «Ашане» полгода назад. Где на прикроватной тумбочке стоят наши фотографии со свадьбы, а на подоконнике - фиалки, которые я каждую неделю поливаю и подкармливаю удобрениями.

Делаю несколько шагов по коридору. Дверь в спальню приоткрыта, и теперь я слышу все отчетливо. Мишин голос: «Боже, как же хорошо...». И женский, определенно не из телевизора: «Мишенька, ты такой...». И еще какие-то звуки, которые не оставляют никаких сомнений в том, что происходит.

Время словно останавливается. Я стою посреди коридора нашей квартиры, за которую мы семь лет платим ипотеку, в которой я каждый день мою полы, глажу его рубашки, готовлю завтраки и ужины, и не могу поверить в то, что слышу.

Может быть, это сон? Может быть, я настолько устала на работе, что мне мерещится? Делаю еще один шаг к двери спальни. Мои ноги словно налиты свинцом, а в ушах звенит так громко, что кажется, весь мир услышит.

Толкаю дверь.

И вижу.

На нашей кровати, на моих розовых простынях, мой муж Миша занимается любовью с незнакомой женщиной. Блондинкой. Очень красивой блондинкой с длинными ногами и пышным бюстом. Они настолько увлечены процессом, что не замечают меня несколько секунд.

А я стою и смотрю, как рушится мой мир.

Семь лет брака. Семь лет, в течение которых я каждое утро целовала его на прощание, каждый вечер спрашивала, как дела на работе, стирала его носки, готовила его любимую еду, терпела придирки его мамы и искренне считала себя счастливой женщиной.

Семь лет, за которые я ни разу не изменила ему даже в мыслях, хотя на работе появлялись симпатичные клиенты, которые заигрывали со мной и приглашали на кофе. Семь лет, в течение которых я экономила на себе, чтобы купить ему новые джинсы или кроссовки, радовалась его маленьким успехам на работе больше, чем своим, и мечтала о том, как мы когда-нибудь погасим ипотеку и заведем детей.

Глава 2

И тут во мне что-то взрывается.

- НЕ ТО, ЧТО Я ДУМАЮ?! - кричу я так громко, что у самой закладывает уши. - А ЧТО Я ДОЛЖНА ДУМАТЬ? ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ В ШАХМАТЫ ИГРАЕТЕ?!

Блондинка судорожно натягивает на себя мое - МОЕ! - банное полотенце и что-то лепечет про недоразумение. Миша пытается приблизиться ко мне, все еще закутанный в простыню, и его вид был бы комичным, если бы не было так больно.

- Аллочка, милая, дай объяснить... - начинает он примирительным тоном, тем самым, которым обычно просит денег на новую компьютерную игру или оправдывается перед мамой за разбитую чашку.

- ОБЪЯСНИТЬ?! - Я чувствую, как по щекам текут слезы, но остановиться уже не могу. - СЕМЬ ЛET! СЕМЬ ЛЕТ Я ЖИВУ С ТОБОЙ! СТИРАЮ ТВОИ ТРУСЫ! ГОТОВЛЮ ТВОИ КОТЛЕТЫ! ТЕРПЛЮ ТВОЮ МАМУ! А ТЫ... ТЫ...

Слова застревают в горле. Я хватаю первое, что попадается под руку - статуэтку слоника, которую мы купили в отпуске в Сочи три года назад, - и швыряю в стену. Слоник разбивается на мелкие кусочки, как и мое сердце.

- Алла, успокойся! - Миша пытается взять меня за руки, но я отталкиваю его так сильно, что он едва не падает. - Это ничего не значит! Просто так получилось!

- НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ?! - Моя ярость достигает апогея. - ДЛЯ ТЕБЯ, МОЖЕТ БЫТЬ! А ДЛЯ МЕНЯ ЭТО ЗНАЧИТ ВСЕ!

Блондинка тем временем собирает свои вещи. Я вижу кружевное белье, дорогое платье, туфли на высоких каблуках. Она явно не из тех женщин, которые экономят на себе ради мужа.

- Мишенька, - говорит она, - может успокоишь свою жену?

МИШЕНЬКА! Она называет моего мужа Мишенькой! Так его называю только я и его мать!

- МИШЕНЬКА?! - взвизгиваю я, и мой голос дрожит от возмущения. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ НАЗЫВАТЬ МОЕГО МУЖА МИШЕНЬКОЙ?!

Поворачиваюсь к этой блондинистой твари и впервые за семь лет замужества чувствую, что готова на убийство. Она стоит, прикрывшись МОИМ полотенцем, и смотрит на меня с каким-то самодовольным выражением лица. В ее глазах читается нечто вроде превосходства. Словно это я здесь лишняя, а не она!

- Слушай, дорогая, - произносит она тоном, которым объясняют что-то особенно тупому ребенку, - не устраивай истерику. Мужчины есть мужчины, что поделаешь.

Что поделаешь? ЧТО ПОДЕЛАЕШЬ?!

Она поправляет волосы - даже в такой ситуации она думает о прическе! - и добавляет:

- Мишенька давно мне рассказывал, какая ты домашняя. Скучная. Только готовка да уборка. Мужчине нужны эмоции, страсть, а не домохозяйка в застиранном халате.

Я смотрю на свою одежду - джинсы и свитерок, в которых ехала с работы, - и понимаю, что на фоне этой размалеванной куклы действительно выгляжу серой мышью. Но ведь я пришла с работы! Я зарабатываю деньги для нашей семьи! Я...

- А ты что, безработная? - спрашиваю я, и она усмехается.

- Зачем мне работать? Я красивая. Это уже работа.

Миша все это время молчит, переводя взгляд с меня на нее, и я вижу, что он восхищается ею. Восхищается! В такой момент!

- Миша, - говорю я тише, поворачиваясь к мужу, - скажи ей, чтобы она ушла.

Он молчит. Просто молчит, кусая губы и избегая моего взгляда.

- МИША! - кричу я. - СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ!

- Алла, - начинает он наконец, и я слышу в его голосе не раскаяние, а раздражение, - не устраивай сцен. Ты же умная женщина. Должна понимать...

- ЧТО Я ДОЛЖНА ПОНИМАТЬ?!

- Что мужчинам нужно разнообразие. Это не значит, что я тебя не люблю. Просто Полина другая. С ней интересно.

Интересно. Семь лет брака, семь лет, в течение которых я делала все, чтобы ему было хорошо, оказывается, были неинтересными.

Полина тем временем одевается, и делает это медленно, демонстративно, словно показывая мне свое идеальное тело.

- Мишенька, - мурлычет она, застегивая бюстгальтер, - может, расскажешь жене правду? А то она все еще надеется.

- Какую правду? - шепчу я, и сердце замирает.

Миша вздыхает, как человек, которого заставляют делать что-то очень неприятное.

- Алла, мы с Полиной встречаемся уже полгода. Это не случайность. Это серьезно.

Полгода. Полгода он целовал меня по утрам, говорил "люблю" перед сном, строил планы на отпуск, а сам встречался с другой.

- Серьезно? - переспрашиваю я. - А что у нас тогда было? Несерьезно?

- У нас был быт, - отвечает он, и в его голосе появляется какая-то философская нотка, словно он открывает мне великую истину. - Привычка. Комфорт. Но не любовь. Не настоящая.

Полина натягивает платье - дорогое, по фигуре, подчеркивающее каждый изгиб, - и улыбается довольно.

- Не расстраивайся, дорогая, - говорит она мне с снисходительной жалостью. - Ты найдешь себе кого-нибудь попроще. Мужчин много. А Миша... - она подходит к нему и кладет руку на грудь, - Миша мой.

И в этот момент что-то во мне окончательно ломается.

Не выдерживаю больше ни секунды.

Разворачиваюсь и выбегаю из спальни, из квартиры, хлопнув дверью так, что, кажется, весь подъезд содрогается. Пакеты с продуктами так и остаются в прихожей. Котлеты, которые я собиралась готовить для мужа, сметана, в которую он любит их макать...

Глава 3

Яркий свет фар ослепляет меня, и я понимаю, что секунду назад была в сантиметре от смерти. Замираю посреди дороги, не в силах сделать ни шага.

Из машины выскакивает мужчина. Подбегает ко мне, и я вижу его лицо - суровое, с четкими чертами, но в глазах не злость, а беспокойство.

- Девушка, с вами все в порядке? - спрашивает он, и голос у него низкий, спокойный, какой-то надежный.

Я пытаюсь ответить, но из горла вырывается только всхлип. Слезы текут еще сильнее.

- Вы ранены? - Он осматривает меня внимательно, профессионально, и я замечаю, что он в камуфляжной форме. Военный? Или полицейский? - Что случилось?

- Я... - начинаю и снова срываюсь на рыдания. - Я не могу... не могу...

Мужчина смотрит на меня несколько секунд, и я вижу, что он понимает, что со мной что-то серьезное. Не просто истерика, не просто плохое настроение. Что-то по-настоящему страшное.

- Как вас зовут? - спрашивает он мягче.

- Алла, - всхлипываю я. - А вы полицейский?

- Алла, меня зовут Артем. Я подполковник спецназа, - отвечает он медленно, четко, словно разговаривает с испуганным ребенком. - Сейчас мы уйдем с дороги, и вы мне все расскажете. Хорошо?

Киваю, потому что говорить не могу. Он берет меня под руку - осторожно, деликатно - и ведет к обочине. Руки у него теплые и сильные, и впервые за этот кошмарный вечер я чувствую себя в безопасности.

- Садитесь в машину, - предлагает он. - Здесь холодно, а вы без куртки.

- Не надо, - шепчу я. - Я не хочу вас задерживать...

- Алла, - его голос становится тверже, - посмотрите на себя. Вы в шоке. Только что чуть не попали под машину. Я не могу оставить вас одну в таком состоянии.

И действительно, я вся дрожу, слезы не прекращаются, а в голове полная каша. Наверное, выгляжу ужасно.

- Что с вами произошло? - спрашивает Артем, когда я сажусь в его машину. Внутри тепло и пахнет мужским одеколоном.

Пытаюсь рассказать, но слова путаются. Муж... измена... семь лет... другая женщина... разрушено все...

- Понятно, - говорит он, когда я затихаю. - Где вы живете? Я отвезу вас домой.

- Не могу, - всхлипываю я и чувствую, как накатывает новая волна отчаяния. - Там они. Я не могу туда вернуться. Не могу их видеть. Не сейчас.

Артем молчит несколько секунд, а потом спрашивает:

- А где еще вы можете переночевать? Родители? Подруги?

Качаю головой.

- Тогда придется возвращаться, - говорит Артем мягко. - Но не одной. Я пойду с вами.

- Зачем? - удивляюсь я, вытирая глаза. - Вы же меня совсем не знаете.

- Затем, что никого нельзя оставлять одного в такой ситуации, - отвечает он просто. - И потому, что мне кажется, этот тип из тех, кто может наговорить гадостей растерянной женщине.

Он прав. Миша умеет манипулировать, умеет выворачивать все так, что виноватой окажусь я. А сейчас, когда я в таком состоянии, он легко сможет убедить меня в том, что я сама во всем виновата.

- Но у вас, наверное, дела... - начинаю я.

- Алла, - Артем поворачивается ко мне, - сейчас ваши дела важнее моих.

И мы едем к моему дому. По дороге я рассказываю ему обрывками про то, как я старалась быть идеальной женой, про блондинку с ее "мужчинам нужно разнообразие". Артем слушает молча, только иногда коротко кивает.

Поднимаемся по лестнице, лифт по-прежнему не работает. На четвертом этаже все так же громко играет телевизор у деда Семеныча. Обычная жизнь продолжается, а у меня все рухнуло.

У дверей квартиры останавливаюсь. Руки дрожат так сильно, что не могу попасть ключом в замок.

- Давайте я, - предлагает Артем и аккуратно берет у меня ключи.

Открываем дверь. Слышу голоса из кухни, где Миша что-то говорит примирительным тоном.

- Аллочка, это ты? - раздается его голос. - Слава богу! Я уже волноваться начал. Идем поговорим, как взрослые люди.

Иду на голос, Артем следует за мной. Миша стоит возле холодильника, уже одетый, с растрепанными волосами и виноватой улыбкой. Рядом с ним Полина, тоже одетая, но с таким видом, словно это ее кухня.

- Аллочка, милая, - начинает Миша, увидев меня, - давай сядем и обсудим все спокойно. Ты же понимаешь, что между нами слишком много всего, чтобы рушить из-за одной глупости...

- Глупости? - переспрашиваю я, и голос дрожит.

- Ну, это же не серьезно, - он машет рукой в сторону Полины, как будто она неодушевленный предмет. - Просто мужская слабость. Бывает. Ты же умная, должна понимать.

Полина при этих словах возмущенно вскидывает голову:

- Миша! Как это не серьезно? Ты же сам говорил...

- Полина, помолчи, - обрывает ее Миша. - Мы с женой разговариваем.

И тут Артем делает шаг вперед. Миша только сейчас его замечает и удивленно поднимает брови:

- А это кто? Алла, ты что, уже успела найти утешение?

Визуалы героев. Алла

Алла Снигирева - 25 лет, мастер маникюра. Её красота не броская, но запоминающаяся. Росла в неблагополучной семье: родители пили, и с ранних лет ей пришлось взрослеть самой. В 18 лет, окончив школу, Алла сразу пошла работать мастером маникюра, чтобы как можно скорее вырваться из родительского дома и начать самостоятельную жизнь. Она мечтала о стабильности, о тёплом доме, где никто не кричит и не ломает мебель. В это время и встретила Михаила, тогда он показался ей взрослым, надёжным, спокойным. Ей казалось, что с ним она будет в безопасности. Вышла за него замуж, и они взяли квартиру в ипотеку, рассчитывая на совместную жизнь. Алла обожает наводить дома уют: чистые окна, аккуратно сложенное бельё, аромат кофе по утрам и мягкий плед на диване - для неё это и есть счастье. Её дом - тихая гавань, где можно укрыться от бурь. Алла - не дерзкая покорительница мужских сердец. Она женщина, с которой хочется остаться. С которой спокойно. Надёжно. И по-настоящему тепло.

Визуалы героев. Миша

Михаил Снигирев - 29 лет, муж Аллы, менеджер по продажам. С виду обаятельный, ухоженный, уверенный в себе мужчина. На деле самовлюблённый и инфантильный маменькин сынок, который перекочевал от материнского крыла в совместно взятую ипотеку, где главным двигателем семьи стала его жена. Считает себя «удачным выбором» для Аллы и абсолютно уверен, что она должна быть благодарна за то, что он, такой привлекательный, обратил на неё внимание. Работу свою особо не любит, но с важным видом рассказывает, как тяжело быть менеджером и сколько он «тянет». Его удобный мир держится на усилиях других, а когда этот мир начинает рушиться, он винит всех, кроме себя.

Визуалы героев. Артем

Артем Виноградов - 32 года, подполковник спецназа. Суровый взгляд, выправка, холодная сдержанность - именно так его видят окружающие. Он добился всего сам, без протекции и богатых родителей. Дисциплина, труд, самоотдача - его кредо. Родители живут за границей, и хотя отношения поддерживаются, он привык рассчитывать только на себя. С ранних лет знал: если хочешь чего-то, не жди помощи, встань и сделай. Никогда не предает и не терпит предательства. Он - надёжная опора, стена, за которой безопасно.

Визуалы героев. Полина

Полина Виноградова - 27 лет, жена Артема, эффектная и уверенная в себе блондинка, умеющая производить нужное впечатление. С первого взгляда она роскошная, ухоженная, обаятельная. Но на самом деле поверхностная и капризная. Полина мастер манипуляций. Семь лет назад она соблазнила Артема - молодого, перспективного офицера полиции - и наврала о беременности, чтобы «прибрать» его к рукам. После свадьбы невозмутимо заявила, что тест был ошибочным, но уже было поздно. Она добилась главного: кольца на пальце и статуса «жены». Полина уверена: окружающие просто обязаны восхищаться, обхаживать и выполнять её желания. У неё нет ни тени сомнений в том, что ей все должны, просто за то, что она существует рядом. Быт, работа, глубокие разговоры, чувства - все это не ее территория. Артем для нее скорее трофей, чем партнер, и она считает, что он обязан быть благодарным за то, что живет рядом с такой женщиной, как она.

Глава 4

Миша открывает рот, закрывает, потом снова открывает. Он похож на рыбу, выброшенную на берег.

- Твоя жена? - наконец выдавливает он.

- Семь лет в браке, - отвечает Артем, не сводя глаз с Полины. - Правда, Полин? Или ты забыла упомянуть об этой мелочи своему другу?

Полина бледнеет, потом краснеет, потом снова бледнеет. Впервые за весь вечер она выглядит не как самоуверенная красотка, а как напуганная девчонка.

- Артемчик, это не то, что ты думаешь... - начинает она.

- Не то? - Артем усмехается, и в этой усмешке столько презрения, что даже мне становится не по себе. - А что это, по-твоему? Курсы повышения квалификации?

Миша тем временем пытается осмыслить ситуацию:

- Так стоп. Получается, ты замужем? За ним?? - он показывает на Артема.

- Ну... технически да... - мямлит Полина.

- ТЕХНИЧЕСКИ? - Артем делает шаг к ней, и она инстинктивно отступает. - Мы расписаны в ЗАГСе - это технически? Ты носишь мою фамилию - это технически? Ты живешь в моей квартире - это тоже технически?

- Артемчик, ну что ты так... - Полина пытается включить обаяние, но получается жалко. - Ты вечно на работе, дома молчишь...

- А, понятно, - киваю я, - значит, когда мужчина много работает и мало говорит - это повод для измены. А когда он внимательный и заботливый, как мой Миша, то повод - это скука и быт. Удобно.

Полина бросает на меня злой взгляд:

- Да что ты понимаешь? Тебе мужик нужен только для того, чтобы борщи варить да носки стирать. А я женщина! Мне нужны эмоции, страсть, восхищение!

- И ты решила найти все это у моего мужа? - спрашиваю я.

- У твоего мужа! - фыркает она. - Да он сам ко мне приставал! Говорил, какая я красивая, как ему скучно дома!

Миша при этих словах становится пунцовым:

- Полина! Мы же договаривались...

- О чем вы договаривались? - интересуется Артем, и его голос звучит как лед.

Наступает тишина. Полина и Миша переглядываются, и я понимаю, что сейчас узнаю что-то еще более ужасное.

- Ну... - Миша облизывает губы, - мы встречаемся уже полгода. Это серьезные отношения. Мы... мы думали... как лучше все устроить...

- Как лучше устроить что? - переспрашиваю я.

- Ну, чтобы... пожениться... - мямлит он.

- Пожениться? - Артем смотрит на Полину. - Интересно. А мне ты собиралась об этом сообщить? Насколько я знаю, многомужество у нас в стране еще не разрешали.

- Я думала... ты сам поймешь… - шепчет Полина.

Я смотрю на эту сцену и понимаю, что мне даже немного легче стало. Не только я здесь обманутая. Не только мой мир рухнул сегодня.

- Полгода, - повторяю я, обращаясь к Мише. - Полгода ты врал мне каждый день. Говорил "люблю", целовал.. И все это время встречался с ней.

- Алла, ну что ты зацикливаешься? - Миша начинает раздражаться. - Главное, что мы сейчас можем все цивилизованно решить и все останутся довольны.

- Все останутся довольны? - переспрашиваю я. - А ты спросил меня, довольна ли я?

- Ну... - он пожимает плечами, - а что тебе остается? Ты же видишь, что у меня другие чувства.

- Какие чувства? - вдруг спрашивает Артем, обращаясь к Полине. - Ты его любишь?

Полина мнется:

- Ну... он интересный... внимательный... дарит подарки...

- Дарит подарки? - удивляюсь я. - На какие деньги?

Миша смущенно кашляет:

- Ну... я немного откладывал с зарплаты...

- ОТКЛАДЫВАЛ? - Я чувствую, как снова поднимается ярость. - Мы же месяц назад спорили, покупать ли новую стиральную машину! Ты говорил, что денег нет! А сам на любовницу откладывал!

- Алла, не называй Полину любовницей, - возмущается Миша. - Это грубо.

- А как мне ее называть? - спрашиваю я. - Она замужем за другим мужчиной и встречается с моим мужем. Это и есть любовница!

- Да что вы все обо мне говорите, как будто меня здесь нет! - взрывается Полина. - Я свободная женщина! Имею право выбирать!

- Свободная? - Артем поворачивается к ней. - Напомни мне, в чьей квартире ты живешь? Кто покупает тебе одежду? Кто содержит тебя уже семь лет?

- Ты, - шепчет она.

- Я. А взамен что получаю?

- Ну... у тебя есть красивая жена...

- Которая изменяет мне полгода, - заканчивает Артем. - Отличная сделка.

Он достает из кармана телефон и начинает набирать номер.

- Что ты делаешь? - пугается Полина.

- Смотрю время работы ЗАГСа, - спокойно отвечает он. - Завтра подаю на развод.

- Артемчик, подожди! - Полина бросается к нему. - Давай обсудим! Может, мы еще попробуем наладить отношения...

- Попробуем? - Артем убирает телефон и смотрит на нее так, что она отступает. - Полина, ты изменяла мне полгода. Полгода врала в лицо. Планировала выйти замуж за другого, даже не поставив меня в известность. О каких отношениях ты говоришь?

Глава 5

- Что? - он оборачивается ко мне.

- Собирай вещи и уходи. Из моей квартиры.

- Из твоей? - Миша выпрямляется, и в его голосе появляются знакомые нотки обиды. - Алла, это наша квартира. Мы брали ее в ипотеку вместе.

- Ипотеку, которую я плачу уже три года, - отвечаю я.

- Квартира оформлена на двоих! - возмущается он.

- Тогда продадим ее и разделим деньги пополам, - предлагаю я. - А пока - убирайся.

- Я никуда не уйду! - заявляет Миша, и я вижу в его глазах детскую упрямость. - Это мой дом! Я здесь прописан!

- Твой дом? - переспрашиваю я. - А кто этот дом убирает? Кто готовит? Кто стирает? Кто коммунальные платежи оплачивает?

- Ну... мы же семья... - мямлит он.

- Были семьей, - поправляю я. - До того момента, как ты решил завести другую семью.

Полина тем временем слушает наш разговор с все возрастающим ужасом.

- Подождите, - встревает она, - а где мы будем жить? Миша, ты же говорил, что у тебя есть квартира!

Миша видит, что почва уходит у него из-под ног, и решает перейти в атаку:

- Алла, ты ведешь себя как собака на сене! Сама не хочешь быть счастливой и мне не даешь!

- Не хочу быть счастливой? - Я чувствую, как голос становится выше. - Миша, я семь лет стиралась в лапшу, чтобы ты был доволен! Готовила твои любимые блюда, гладила рубашки, терпела твою мамочку, которая считает меня недостойной своего сыночка!

- Не трогай маму! - вспыхивает Миша.

- А что мама скажет, когда узнает о твоих приключениях? - интересуюсь я. - Наверное, тоже будет оправдывать своего мальчика?

- Мама поймет, что мужчине нужна женщина, которая его ценит!

- А не рабыня, которая его обслуживает? - подхватываю я.

Артем молча наблюдает за нашей перепалкой, и я вдруг понимаю, что мне стыдно. Стыдно за семь лет унижений, которые я принимала за любовь. Стыдно за то, что довела себя до такого состояния.

Я чувствую, как что-то во мне окончательно ломается.

- Уходите, - говорю я тихо. - Оба. Сейчас же.

- Алла... - начинает Миша.

- УХОДИТЕ! - кричу я так громко, что даже сама пугаюсь. - Я не хочу вас больше видеть! Ни тебя, ни ее! Забирайте свои вещи и убирайтесь из моего дома!

- Нет! - Миша вдруг распрямляется, и в голосе появляются злые нотки. - Алла, ты забываешься. Это НАШ дом. И никуда я отсюда не пойду. Хочешь развода - пожалуйста, но квартиру делить будем по закону. А пока мы в браке, я имею полное право здесь жить.

- Ты хочешь жить здесь? - не верю я. - С ней?

- А что такого? - Миша пожимает плечами. - Квартира большая, двухкомнатная. Ты в одной комнате, мы с Полиной в другой. Цивилизованно.

Я смотрю на него и понимаю, что все эти семь лет не знала своего мужа. Совсем. Думала, что он просто нерешительный маменькин сынок, а он оказался еще и циничным эгоистом.

- Полина будет здесь жить? - переспрашиваю я.

- А куда ей еще деваться? - Миша обнимает ее за плечи. - У нее же теперь проблемы с мужем.

Артем при этих словах издает какой-то звук, то ли смех, то ли рычание:

- У нее проблемы с мужем? Правда?

- Ну, ты же сам сказал, что подаешь на развод, - оправдывается Миша.

- Подаю. И она съезжает из моей квартиры, - холодно говорит Артем. - Так что твоей подружке действительно нужно где-то жить.

- Вот видишь, - говорит Миша мне. - Артем ее выгоняет, а мы цивилизованные люди. Поживем все вместе, пока не разберемся с документами.

Я молчу. Просто стою и смотрю на них. На Мишу, который так легко предлагает превратить нашу квартиру в коммуналку. На Полину, которая прижимается к нему и смотрит на меня с вызовом. На Артема, который стоит в стороне с каменным лицом.

- Хорошо, - говорю я наконец. - Живите.

- Вот и отлично! - просвещается Миша. - Я знал, что ты поймешь...

- Живите, - повторяю я и иду в спальню.

Достаю из шкафа большую спортивную сумку и начинаю складывать вещи. Самое необходимое - белье, пару смен одежды, косметику, документы.

Миша заглядывает в спальню:

- Алла, ты что делаешь?

- Собираюсь, - отвечаю, не поворачиваясь.

- Куда?

- Неважно. Подальше от вас.

- Но это же и твоя квартира! - удивляется он. - Зачем тебе уезжать?

Поворачиваюсь к нему:

- Миша, ты только что заявил, что будешь жить здесь со своей любовницей. Предложил мне наблюдать вашу идиллию изо дня в день. Ты серьезно думаешь, что я на это соглашусь?

- Ну... я думал, мы как-нибудь договоримся...

- Договоримся? - закрываю сумку на молнию. - О чем договоримся, Миша? О том, в какие дни недели ты будешь заниматься с ней сексом, чтобы я не слышала? О том, кто будет готовить завтрак для вашей счастливой пары? О том, буду ли я называть ее Полиной или можно просто "эй, ты"?

Глава 6

Спускаемся по лестнице. На четвертом этаже все так же играет телевизор у деда Семеныча. На третьем пахнет борщом. Обычная жизнь, которая вдруг стала совсем чужой.

На улице прохладно. Сентябрьский вечер, легкий ветерок, где-то лает собака. Я останавливаюсь возле подъезда и понимаю, что не знаю, куда идти.

- Алла, подожди, - Артем догоняет меня. - Давайте я вас подвезу.

- Спасибо, - говорю я, - но вы и так уже слишком много для меня сделали.

- Да какое там много, - он пожимает плечами. - У нас с вами, похоже, одинаковые проблемы.

Мы идем по двору.

- А знаете что самое обидное? - говорю я. - Я так старалась быть хорошей женой. Все делала для него, все его желания исполняла...

- А он все равно пошел искать что-то на стороне, - заканчивает Артем.

- Да. А ваша Полина?

- Моя Полина семь лет жила как принцесса, - усмехается он. - Я подработки брал, чтобы обеспечить ей "достойный уровень жизни". А она все равно решила, что ей чего-то не хватает.

- Наверное, мы просто скучные, - говорю я. - Не умеем быть яркими и страстными.

- Или слишком порядочные, - отвечает Артем.

Мы доходим до его машины. Артем открывает дверь:

- Садитесь, отвезу куда скажете.

Сажусь в машину и не знаю, что сказать. Мне некуда ехать. Артем заводит двигатель, но не трогается с места. Ждет, когда я назову адрес. А я молчу и смотрю в окно на свой дом, где в окнах моей квартиры уже зажегся свет. Наверное, Миша с Полиной уже обживаются в нашей спальне.

- Не знаете, куда ехать? - тихо спрашивает Артем.

- Да, - признаюсь я. - К родителям не хочется. Они живут в деревне, там... Все сложно. К подруге нельзя, у нее маленький ребенок и однокомнатная квартира. В гостиницу дорого.

Он молчит, барабанит пальцами по рулю. В машине тихо, только где-то вдалеке гудит трамвай.

- А что с родителями? - осторожно спрашивает он.

Я вздыхаю. Обычно я никому не рассказываю о своем детстве. Слишком больно, слишком стыдно. Но сегодня уже все равно. После того, что произошло, мои детские травмы кажутся мелочью.

- Мама начала пить, когда мне было лет десять, - говорю я, глядя в окно. - Сначала по выходным, потом каждый день. Папа пытался с ней бороться, но в итоге сдался и присоединился. К четырнадцати годам я фактически стала главой семьи. Готовила, убирала, следила, чтобы хоть какие-то деньги на еду оставались.

- Тяжело, - коротко говорит Артем.

- Я мечтала только об одном: уехать оттуда. Поэтому сразу после школы пошла учиться на мастера маникюра. Быстро, недорого, и можно сразу зарабатывать. Сняла комнату, начала работать. А потом встретила Мишу.

- И он показался спасением?

- Он показался взрослым, - усмехаюсь я горько. - Старше меня на четыре года, уже работал, говорил о планах на будущее. Мне казалось, что с ним я буду в безопасности. Что он защитит меня от всего того ужаса, который был дома.

- А вместо этого он создал новый ужас?

- Не создал. Просто оказался большим ребенком, который искал маму-жену. А я так хотела стабильности, что согласилась быть этой мамой. Семь лет готовила, убирала, зарабатывала, решала проблемы. А он... - я замолкаю.

- Он считал это должным, - заканчивает Артем.

- Да. И его мамочка тоже. Валентина Петровна регулярно объясняла мне, какая я счастливая, что ее сыночек обратил на меня внимание. Какая я неблагодарная, что не ценю такого мужчину.

- А квартира?

- Ипотека на двоих, но последние три года я плачу одна. Мише то зарплату задержат, то на мамины лекарства потратит. А я все тянула, тянула... Думала, временные трудности.

Артем молчит, и я вдруг понимаю, что выговариваюсь впервые за много лет. Обычно я всем рассказываю, какой у меня замечательный муж. Как мне повезло. А сегодня впервые говорю правду.

- Знаете, что самое страшное? - продолжаю я. - Я даже рада, что все так вышло. Рада, что поймала их. Потому что иначе я бы продолжала жить в этой иллюзии. Продолжала считать себя счастливой замужней женщиной.

- Это не страшно, - говорит Артем. - Это нормально. Хреново, когда привыкаешь к боли и начинаешь считать ее нормой.

Поворачиваюсь к нему:

- А у вас как было? С Полиной?

Он усмехается, но улыбка получается кривой:

- Классическая история. Познакомились семь лет назад, я тогда только лейтенантом стал. Она - красивая, яркая, все парни за ней бегали. А выбрала почему-то меня. Через месяц заявила, что беременна.

- И вы женились?

- Конечно. Я же порядочный мужчина, - говорит он с иронией. - А через неделю после свадьбы выяснилось, что тест был ложноположительным. Удивительное стечение обстоятельств, правда?

- Она специально?

- Думаю, да. Хотя доказать невозможно. Полина мастерски изображала расстроенную женщину, которая так мечтала о ребенке. А я уже привык к мысли о семье. Решил, что не страшно. Полюблю ее, детей заведем.

Глава 7

Я смотрю на него во все глаза:

- Вы предлагаете мне переехать к вам?

- Временно, - уточняет он. - Просто как... - он ищет слова, - как друзья по несчастью. Мне тоже не хочется сидеть одному в пустой квартире.

- Но мы же совсем не знаем друг друга, - говорю я растерянно.

- Знаем, - возражает он. - Знаем самое главное: что мы оба умеем быть верными. Что нас обоих сегодня предали. И что нам обоим нужно время, чтобы прийти в себя.

Я молчу, пытаясь осмыслить его предложение. Переехать к незнакомому мужчине? Это же безумие. С другой стороны, альтернатива ночевать на улице или ехать к родителям в деревню.

- Друзья по несчастью должны держаться вместе, - добавляет он тихо.

- А что люди скажут? - спрашиваю я. - Вы полицейский, а я...

- А вы что? - он поворачивается ко мне. - Порядочная женщина, которая столько лет жила с неблагодарным мужем. И вообще, людей, чье мнение мне важно, немного. И все они меня знают достаточно хорошо, чтобы не думать гадостей.

- Но все равно...

- Алла, - он смотрит мне в глаза. - Мне тридцать два года. Я подполковник полиции. У меня репутация, связи, друзья. Если я скажу, что помогаю женщине, попавшей в трудную ситуацию, никто и бровью не поведет. А если кто-то и подумает что-то не то - мне все равно.

Я сижу и думаю. С одной стороны, это действительно безумие. Жить с чужим мужчиной, которого знаю всего пару часов. С другой, он прав. Мы оба сегодня остались без семьи. Оба преданы, оба растеряны.

- Вы серьезно? - спрашиваю я. - Не пожалеете?

- Серьезно, - кивает он. - Честно говоря, мне самому не хочется сегодня возвращаться домой. Там все напоминает о ней. А так хотя бы будет понятно, зачем я туда иду. Чтобы помочь человеку.

- А если мы не сойдемся характерами?

- Если вас что-то не устроит, вы всегда можете найти другое место и съехать, - просто отвечает он. - Без обид и претензий. Я предлагаю не совместную жизнь, а временное решение проблемы.

Я смотрю на него и понимаю: он искренний. В его глазах нет ни намека на что-то двусмысленное. Просто мужчина, который готов помочь.

- На одну ночь, - говорю я наконец. - Переночую, приду в себя, подумаю, что делать дальше.

- Хорошо, - соглашается он.

Заводит машину, и мы трогаемся с места. Я смотрю в окно на свой двор, на подъезд, на окна. Где остались мой муж и его любовница. Где прошли семь лет моей жизни.

- Знаете, - говорю я, - у меня такое чувство, будто я умерла и родилась заново. Сегодня утром я была замужней женщиной с планами на ужин. А сейчас еду к незнакомому мужчине, у которого тоже рухнула жизнь.

- Может, это и к лучшему, - отвечает Артем. - Ту жизнь все равно пришлось бы менять. Рано или поздно.

- Почему?

- Потому что жить в иллюзии можно только до поры до времени. А правда все равно рано или поздно всплывает наружу.

Квартира Артема встречает меня тишиной и запахом чужой жизни. Большая прихожая, высокие потолки, паркет скрипит под ногами. Чувствуется, что жилье добротное, дорогое. Но стоит мне переступить порог, как становится ясно: здесь давно никто не наводил порядок.

- Извините за бардак, - говорит Артем, включая свет в коридоре. - Полина никогда не убирается. Считает, что это не женское дело, а наемное. А клининг должен прийти в конце недели.

Я оглядываюсь и понимаю, что он скромничает. Это не бардак - это катастрофа. На полу валяются женские туфли, причем не парами, а как попало. Одна шпилька торчит из-под комода, вторая - у самой двери. На комоде громоздятся коробки из-под обуви, косметики, украшений. Все открыто, все вывалено.

Идем дальше, в гостиную, и картина становится еще живописнее. На огромном кожаном диване горой лежит одежда. Женская, явно дорогая, но смятая и раскиданная. Платья, блузки, джинсы - все в одной куче. На журнальном столике стоят чашки с засохшими остатками кофе, тарелки с крошками, открытые коробки конфет. Повсюду глянцевые журналы с красивыми обложками.

Я молчу, разглядывая интерьер сквозь хаос. Квартира действительно красивая: большие окна, качественная мебель, дорогой ремонт. Но все это утопает в беспорядке, который создавался явно не один день.

На подоконнике стоят вазы с засохшими цветами. Вода в них давно испарилась, оставив грязные разводы на стекле. Рядом валяются флаконы духов, помады, какие-то крема. Все открыто, все разбросано.

- Гостевая здесь, - говорит Артем, ведя меня по коридору.

Открывает дверь, и я попадаю в единственную комнату, которая выглядит относительно прилично. Здесь чисто, вещи не валяются, пахнет свежестью. Кровать аккуратно заправлена, на тумбочке стоит лампа, в углу - небольшой шкаф.

- Тут Полина не бывает, - объясняет он. - Поэтому порядок сохраняется дольше. Постельное белье чистое. Полотенца в шкафу. Ванная рядом. Если что-то нужно - не стесняйтесь.

Он уходит, закрывая за собой дверь, и я остаюсь одна в чужой комнате, в чужой квартире, с чужим мужчиной за стеной. Сажусь на кровать и пытаюсь осмыслить произошедшее. Но мысли разбегаются в разные стороны. Вздыхаю и встаю.

Глава 8

Кухня выглядит как поле битвы. В раковине гора посуды: тарелки, кастрюли, сковородки. Все в засохших остатках еды, в жирных пятнах. На плите стоят кастрюли с остатками какой-то еды, судя по запаху, уже испорченной. Столешница заставлена какими-то банками, коробками, пакетами.

Холодильник увешан магнитиками, записками, фотографиями. Открываю его, и там такой же хаос. Продукты стоят где попало, многие уже с истекшим сроком годности. Пахнет кисло и неприятно.

- Не можете уснуть?

Подпрыгиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Передо мной стоит Артем. Он переоделся в домашнее - простая футболка и спортивные штаны. Выглядит усталым, растерянным.

- Извините, - говорю я. - Просто хотела чай сделать, но тут...

- Тут погром, - заканчивает он. - Знаю. Полина считает кухню чем-то вроде декорации. Готовить не умеет, убираться не хочет.

- А вы?

- А я последние годы в основном в столовой ел, - признается он. - Или заказывал еду. Проще было, чем каждый раз разгребать этот завал.

Смотрю на эту кухню и чувствую щемление в груди. У меня дома всегда было чисто. Я обожаю наводить порядок - это успокаивает, помогает думать. А здесь такой хаос, что руки сами тянутся что-то исправить.

- Можно я уберу? - спрашиваю внезапно.

Артем удивленно смотрит на меня:

- Сейчас? Ночью?

- Я не засну все равно, - объясняю я. - А беспорядок меня раздражает. Я привыкла, что дома чисто. И вообще, уборка помогает мне думать, успокаиваться.

- Да ради бога, - говорит он. - Только не вздумайте это делать из чувства благодарности. Я же не за этим вас сюда привез.

- Знаю, - улыбаюсь я. - Это для меня самой.

Он уходит, а я остаюсь на кухне наедине с хаосом. Закатываю рукава и начинаю с раковины. Включаю горячую воду, ищу моющее средство. Нахожу его под горой пустых упаковок. Начинаю мыть посуду, и постепенно мысли приходят в порядок.

Что я буду делать дальше? Вариантов не так много. Можно попробовать снять комнату, но это дорого, а денег у меня мало. Все мои сбережения ушли на ипотеку и семейные нужды. Можно вернуться к родителям, но там меня ждут пьяные скандалы и упреки в том, что я бросила мужа.

Мою тарелки одну за другой и думаю о Мише. Семь лет я считала его своей опорой, своим защитником. А оказалось, что защищала его я. От ответственности, от взрослых решений, от реальной жизни. Кормила, одевала, содержала, решала проблемы. А он при этом еще и изменял.

Самое обидное - Полина. Такая красивая, ухоженная, эффектная. Именно такие женщины всегда казались мне недосягаемыми. И именно с такой женщиной изменил мне Миша.

Заканчиваю с посудой и принимаюсь за плиту. Выбрасываю испорченную еду, мою кастрюли, оттираю жирные пятна. Работаю медленно, тщательно, ведь мне некуда спешить, и процесс успокаивает.

Думаю об Артеме. Странный мужчина. Мог бы просто высадить меня у любой гостиницы или отвезти на вокзал. Но предложил свой дом. Почему? Из жалости? Или действительно не хочет оставаться один со своими мыслями?

А может, мы и правда друзья по несчастью? Двое преданных людей, которые внезапно оказались в одной лодке. Он потерял жену, я - мужа. У него остался дом без хозяйки, у меня - никого и ничего.

Протираю столешницу и понимаю, что я не хочу возвращаться к старой жизни. Даже если бы Миша встал на колени и умолял о прощении, я бы не смогла. Слишком много лет я жила не своей жизнью. Была не женой, а служанкой. Не партнером, а мамочкой для взрослого мужчины.

Может, это действительно подарок судьбы? Болезненный, жестокий, но подарок? Шанс начать жизнь заново, но уже по-настоящему? Для себя, а не для кого-то?

Разбираю холодильник, выбрасываю испорченные продукты, протираю полки. Думаю о том, что все-таки нужно будет искать съемное жилье. Что-то недорогое, но чистое. Комнату или небольшую квартиру.

А пока... Пока можно задержаться здесь на несколько дней. Артем не против, это очевидно. А мне нужно время, чтобы все обдумать, найти варианты, принять решения.

Мою шкафчики изнутри, расставляю оставшиеся продукты по полкам. Кухня преображается на глазах. Из хаотичного склада она превращается в нормальное место для готовки и еды.

Думаю о работе. В салоне красоты меня ценят, клиентки любят. Может, стоит найти подработку? Есть же мастера, которые работают на дому, ездят к клиентам. Может, попробовать?

Протираю последние поверхности и осматриваю результат. Кухня сияет чистотой. Пахнет моющими средствами и свежестью. На душе тоже стало легче, физическая работа всегда помогает мне справиться со стрессом.

Ставлю чайник, нахожу в шкафчике пачку чая. Судя по пыли на ней, Полина чаем не увлекалась. Завариваю некрепкий, сажусь за чистый стол и пью маленькими глотками. За окном уже светает, я провозилась на кухне почти до утра.

Но я не жалею. Впервые за долгое время чувствую, что делаю что-то для себя. Не для Миши, не для его мамы, не для того, чтобы кому-то угодить. Просто потому, что мне так хочется.

Допиваю чай, мою чашку и иду в комнату. Теперь усталость накрывает меня как теплое одеяло. Ложусь и засыпаю почти мгновенно.

Глава 9

Я смущаюсь. Может, он недоволен? Может, считает, что я превышаю полномочия гостьи?

- Извините, если что-то не так... - начинаю я. - Просто проснулась рано, а вы еще спали, вот я и подумала...

- Не так? - перебивает он. - Да я такой кухни не видел даже после клининга! А этот запах... Что вы готовили?

- Омлет с курицей и овощами, - отвечаю я. - И кофе сварила. Надеюсь, вы не против?

Артем подходит ближе, заглядывает в тарелку. На лице у него такое выражение, словно он видит чудо.

- Полина за все годы брака ни разу не приготовила даже яичницу, - говорит он тихо. - Считала, что это не ее уровень. А тут... Это же настоящий завтрак!

Он садится за стол, берет вилку, пробует омлет. Жует медленно, задумчиво, словно пытается понять вкус.

- Невероятно, - говорит он наконец. - Как будто в ресторане, только домашнее. Теплое. Настоящее.

Я наливаю себе кофе, сажусь напротив. Смотрю, как он ест, и на душе становится легче. Давно я не видела, чтобы кто-то так искренне радовался моей стряпне. Миша ел всегда молча, как должное. Иногда ворчал, что мало соли или много специй.

- Где вы научились так готовить? - спрашивает Артем между глотками кофе.

- Привыкла, - отвечаю я. - С детства готовлю. Родители пили, кто-то же должен был семью кормить. Потом с Мишей... Он любил вкусно поесть, а я любила готовить. Мне это успокаивает нервы.

- Как уборка? - уточняет он с улыбкой.

- Да, как уборка, - смеюсь я. - Знаете, когда в доме бардак, у меня в голове тоже бардак. А когда все чисто, красиво, пахнет вкусно, то и мысли приходят в порядок.

Артем допивает кофе, откидывается на спинку стула.

- Послушайте, Алла, - говорит он серьезно. - А что, если вы останетесь здесь подольше?

Я поднимаю глаза от чашки:

- В смысле?

- Ну, пока не решите свои проблемы, - объясняет он. - Найдете жилье, разберетесь с деньгами. Квартира большая, места хватит. А мне, честно говоря, одному тут как-то пусто.

Я молчу, обдумывая предложение. Честно говоря ночью во время уборки я думала об этом. С одной стороны, это действительно удобно - не нужно тратить деньги на съемное жилье, можно спокойно все обдумать. С другой стороны, мы практически незнакомы. Что он обо мне подумает? Что я вешаюсь ему на шею?

- Я не хочу быть обузой, - говорю я осторожно.

- Какая обуза? - удивляется он. - После того, что вы тут наворотили за одну ночь? Да я должен вам зарплату платить!

Я краснею:

- Это не за зарплату...

- Знаю, - серьезно говорит он. - Это от души. И именно поэтому я предлагаю остаться. Тоже от души.

Он встает, подходит к окну, смотрит на улицу.

- Знаете, последние годы я возвращался домой как в гостиницу, - продолжает он. - Переночевать и уйти. Никакого уюта, никакого тепла. А сегодня утром я проснулся и подумал: "Как хорошо дома". Впервые за много лет.

Я смотрю на его широкие плечи, на то, как он держится. В нем чувствуется сила, но не агрессивная, а защищающая. И вдруг понимаю: мне тоже хорошо здесь. Спокойно.

- Хорошо, - говорю я тихо. - Если вы не против, я останусь на некоторое время. Но с условиями.

Он оборачивается:

- Какими?

- Во-первых, я плачу за коммунальные услуги, - говорю я решительно. - И за продукты тоже плачу. Не хочу жить на чужой счет.

- Алла...

- Нет, это принципиально, - перебиваю я. - Я не нахлебница. У меня есть работа, есть зарплата. И если я живу в квартире, трачу воду, электричество, ем продукты - я должна за это платить.

Он хмурится:

- Но квартира моя, я и так плачу...

- А теперь будете платить меньше, - говорю я упрямо. - Пополам. Это справедливо.

Артем смеется:

- Вы упрямая.

- Очень, - соглашаюсь я. - Когда дело касается принципов. Либо пополам, либо я снимаю комнату и не мучаю вас своими принципами.

- Хорошо, - сдается он. - Пополам так пополам. Что еще?

- Во-вторых, распределяем обязанности, - продолжаю я. - Я буду готовить и убираться - мне это нравится. Но не хочу, чтобы вы считали это само собой разумеющимся. Это мой выбор, а не обязанность.

- Понятно, - кивает он. - Мы не муж и жена, не хозяин и прислуга. Мы соседи по квартире. Партнеры. Каждый делает то, что считает нужным. А что делать мне? - спрашивает он с улыбкой.

- Что умеете, - пожимаю плечами. - Может, тяжести таскать, лампочки менять, с техникой разбираться. У каждого свои таланты.

- Справедливо, - соглашается он. - Что еще?

- В-третьих, - говорю я, собираясь с духом, - никаких обязательств. Если кому-то из нас станет неуютно, если ситуация изменится, то мы честно об этом говорим. Без обид и претензий.

Артем подходит ближе, протягивает руку:

Глава 10

В дверях кухни стоит Артем в полной форме: темно-синий китель с погонами, брюки со стрелками, начищенные до блеска ботинки. Фуражка в руках.

Боже мой. Как же он хорош.

Форма сидит на нем идеально, подчеркивает каждую линию фигуры. Плечи кажутся еще шире, талия уже, а осанка... Он держится так, словно готов идти на парад или броситься в бой. Мужественно, властно, надежно.

Я ловлю себя на том, что откровенно пялюсь, и быстро отворачиваюсь к раковине. Что со мной? Ну форма и форма, подумаешь! Много их видела - полицейских, военных, охранников. Обычная рабочая одежда.

Но дело не только в форме. Дело в том, как он ее носит. Выправка, уверенность в движениях, властный взгляд. Это мужчина, привыкший командовать, принимать решения, нести ответственность. Это мужчина, которому можно довериться.

А еще... Черт, а еще это просто очень, очень сексуально.

Мысль проскакивает в голове раньше, чем я успеваю ее остановить. Щеки мгновенно вспыхивают, и я поспешно отворачиваюсь к раковине, делая вид, что мою чашку.

Алла, ты что творишь? Только вчера узнала о измене мужа, еще даже не развелась, а уже пялишься на мужчин! Да еще на того, который тебя из жалости приютил!

- Еду на работу, - говорит Артем за спиной, и в его голосе слышится та самая командная интонация. - Вернусь часов в восемь вечера, если не задержусь. Ключи оставлю на тумбочке в прихожей.

- Хорошо, - отвечаю я, не оборачиваясь. Боюсь, что он прочтет что-то не то в моих глазах.

- И спасибо еще раз. За завтрак, за понимание, за... - он замолкает, подбирая слова. - За то, что не чувствую себя одиноким в собственном доме.

- Пожалуйста, - говорю я, уткнувшись в раковину. - Увидимся вечером.

Он разворачивается и уходит. Я слышу, как хлопает входная дверь, как затихают шаги на лестнице.

Остаюсь одна и тут же мысленно даю себе пощечину.

Алла Игоревна, ты совсем головой поехала? Мужчина в форме - это просто мужчина в рабочей одежде, как врач в халате или строитель в спецовке. Ничего особенного! А то, что у тебя коленки задрожали при виде его погон - это просто нервы после вчерашнего стресса.

Точно. Стресс. Больше ничего.

Убеждаю себя в этом, пока разбираю посудомоечную машину и вытираю стол. Но когда подхожу к шкафу Полины, чтобы начать собирать ее вещи, перед глазами все еще стоит образ Артема в форме.

И сердце почему-то бьется чуть быстрее обычного.

Открываю шкаф и морщусь. Боже, сколько же у этой женщины вещей! Платья, юбки, блузки... Все яркое, вызывающее, дорогое.

Причем половина с бирками, видимо, покупала, но не носила.

Беру первый мусорный мешок и начинаю аккуратно складывать. Стараюсь не мять, все-таки чужие вещи, пусть даже принадлежат они той, которая разрушила мою семью.

Хотя... Разве она разрушила? Или просто показала, что семьи уже и не было?

Складываю очередное платье - розовое, с блестками, вызывающе короткое - и думаю о Полине. Красивая, ухоженная, яркая. Полная противоположность мне. Может, мужчинам именно такие и нужны? Может, я слишком серая, слишком домашняя?

Качаю головой, прогоняя эти мысли. Не время сейчас заниматься самокопанием. Потом буду анализировать и делать выводы. А сейчас просто работаю.

Мешок заполняется быстро. Беру второй, продолжаю. Косметика - целая коробка дорогих средств. Украшения - тоже немало, все в красивых шкатулках. Обувь - десятки пар туфель, сапог, босоножек.

Как один человек может иметь столько вещей? И главное, зачем? Неужели все это действительно нужно для счастья?

Вспоминаю свой скромный гардероб. Несколько платьев для работы, пара джинсов, удобная обувь. И мне всегда хватало. Правда, Миша иногда намекал, что не мешало бы одеваться ярче, следить за модой...

Стоп. Хватит думать о Мише!

Сосредотачиваюсь на работе. Собираю все подряд: и то, что лежит в шкафах, и то, что разбросано по квартире. Полининых следов везде полно.

С каждой следующей вещью в груди растет странное чувство. Не злость, не обида, скорее, недоумение. Как можно было жить в такой красивой квартире с таким мужчиной и не ценить этого? Как можно было изменять Артему?

К обеду я заканчиваю. Шесть больших мешков стоят в кладовке, готовые к отправке своей владелице. В квартире не осталось ни одного Полининого следа.

Оглядываю результат своей работы и понимаю: дом стал другим. Не просто убранным, а другим по духу. Словно из него ушло что-то фальшивое, наносное, и теперь он может дышать свободно.

Как и Артем.

И как я.

***

Телефон звонит, когда я разбираю продукты, купленные в магазине. Беру трубку, не взглянув на экран.

- Алла? - голос я узнаю моментально. - Мы должны встретиться. Немедленно.

Сердце проваливается в пятки. Свекровь. Мишина мама. Я совсем забыла, что рано или поздно она узнает о случившемся и, конечно же, захочет вставить свои пять копеек.

Визуал героев. Валентина Петровна

Валентина Петровна Снигирева - 55 лет, мама Михаила, классическая "свекровь из анекдотов". Женщина с характером, властная, дотошная и уверенная, что лучше всех знает, как нужно жить. Валентина Петровна не любит Аллу и считает её недостаточно хорошей партией для «её мальчика». Считает, что Михаил достоин большего и вообще был бы счастливее, если бы слушался маму, а не жену. Умеет манипулировать чувством вины и мастерски давить на эмоции. При этом абсолютно уверена, что её поведение - это проявление любви и заботы. В глубине души она одинокая женщина, которая боится остаться ненужной. Но вместо того чтобы строить отношения с уважением, она контролирует, давит и учит всех жизни.

Глава 11

Она вешает трубку, не попрощавшись. Я смотрю на телефон, чувствуя, как внутри все сжимается в знакомый комок.

Не хочу. Не хочу туда идти, не хочу выслушивать упреки, не хочу оправдываться. Но рука уже тянется за сумочкой, ноги сами несут к выходу. Семь лет выработанной привычки слушаться свекровь не исчезают за один день.

Кафе «Встреча» - заведение средней руки, где подают остывший кофе и пересушенные пирожные. Валентина Петровна выбрала его не случайно: здесь всегда полно народу, и можно говорить что угодно, не привлекая внимания.

Я вижу ее сразу. Она сидит за столиком у окна, спина прямая, губы поджаты. Одета безупречно, как всегда: темное платье, жемчужные серьги, аккуратная укладка. В пятьдесят пять она выглядит строго и представительно.

- Садись, - командует она, даже не поднимая глаз от меню.

Я сажусь напротив, чувствуя себя провинившейся школьницей. Официантка подходит к столику, и Валентина Петровна заказывает себе кофе с пирожным. Я прошу только воду, желудок сводит от напряжения.

- Ну и вид у тебя, - начинает свекровь, окидывая меня критическим взглядом. - Осунувшаяся, бледная. Совсем не следишь за собой. Неудивительно, что Миша нашел себе женщину поинтереснее.

Я вздрагиваю, но молчу. Рано еще огрызаться, сначала нужно выяснить, чего она хочет.

- Миша мне все рассказал, - продолжает Валентина Петровна, размешивая сахар в кофе. - Как ты стала холодной, как перестала за собой следить, как превратилась в занудную домохозяйку. Мужчине нужна женщина, а не домработница!

- Я работаю, - тихо говорю я. - Зарабатываю деньги, веду хозяйство...

- Ерунда! - отмахивается она. - Мелочь. Какой там заработок у мастера маникюра? Копейки! А между тем Миша тянул на себе всю семью, работал не покладая рук, а ты что? Сидела в своем салончике и красила ногти тетенькам.

Я хочу возразить, сказать, что это не так, но знаю: это бесполезно. Валентина Петровна слышит только то, что хочет слышать.

- И теперь ты устроила скандал, - продолжает она, отрезая кусочек пирожного. - Вместо того чтобы разобраться в себе, понять, что ты делала не так, ты обвиняешь моего мальчика в измене. Да он святой по сравнению с другими мужьями!

- Святой? - не выдерживаю я. - Он спал с чужой женой в нашей постели!

- Потому что ты довела его до этого! - голос Валентины Петровны становится громче, и несколько посетителей оборачиваются в нашу сторону. - Если бы ты была настоящей женой, если бы умела его удержать, ничего бы не случилось!

Она наклоняется ко мне через стол, и я чувствую запах ее дорогих духов, смешанный с ароматом кофе.

- Послушай меня внимательно, девочка, - шипит она. - Ты немедленно возвращаешься домой, встаешь перед Мишей на колени и просишь прощения. За то, что была плохой женой, за то, что довела его до греха, за то, что не сумела создать ему нормальные условия для жизни.

Я смотрю на нее и не верю своим ушам. Она серьезно считает, что это я должна просить прощения?

- Миша готов тебя простить, - продолжает Валентина Петровна. - Я с ним поговорила, убеждала его дать тебе второй шанс. Хотя, честно говоря, он заслуживает лучшего. Но я сказала: «Сынок, надо быть великодушным. Может, она исправится».

- Исправится? - переспрашиваю я.

- Конечно! Научишься быть настоящей женщиной, а не серой мышью. Запишешься в спортзал, к косметологу, к стилисту. Мужчины любят глазами, а ты совсем о себе не заботишься. Посмотри на себя. Джинсы, свитер, хвостик. Где женственность? Где соблазн?

Я невольно дергаю за резинку для волос, поправляю свитер. Да, я не модница. Да, не крашусь каждый день и не хожу в салоны красоты. Но разве это оправдание для измены?

- А эта его подружка, - Валентина Петровна презрительно морщит нос, - временное увлечение. Пройдет. Миша не дурак, он понимает, что такие женщины только поиграть хотят. А семья - это навсегда.

- Вы считаете, я должна с этим смириться? - спрашиваю я.

- Я считаю, ты должна бороться за свою семью! - стучит она ложечкой по блюдцу. - Вместо того чтобы дуться и строить из себя оскорбленную невинность. Да знаешь ли ты, сколько женщин мечтают о таком муже, как мой Миша? А ты что? Взяла и выбросила его, как ненужную вещь!

Я пытаюсь объяснить:

- Валентина Петровна, вы не понимаете. Я не могу жить с человеком, который мне изменил. Я не могу притворяться, что ничего не случилось...

- Можешь! - перебивает она. - Просто не хочешь. Ты эгоистка, Алла. Думаешь только о своих чувствах, о своей гордости. А о Мише подумала? О том, как ему тяжело? Он мучается, переживает, а ты добиваешь его своими капризами!

- Капризами? - я чувствую, как внутри начинает закипать что-то горячее.

- Именно капризами! - она допивает кофе и строго смотрит на меня. - Настоящая женщина умеет прощать. Умеет закрывать глаза на мужские слабости. А ты что - принцесса? Думаешь, тебе все должны? Да посмотри на себя! Дочь алкоголиков, без образования, без денег. Миша поднял тебя из грязи, дал тебе нормальную жизнь, а ты отплачиваешь ему черной неблагодарностью!

Последняя фраза попадает точно в цель. Как всегда. Валентина Петровна мастерски умеет давить на больные места, и моя история - самое больное место.

Глава 12

- Или что? - спрашиваю я.

- Или я скажу всем, какая ты на самом деле. Всем твоим клиенткам в салоне, всем соседям, всем знакомым. Расскажу, как ты бросила мужа из-за пустяка, как разрушила семью своими капризами. Думаешь, после этого тебя будут уважать? Думаешь, захотят с тобой общаться?

Угроза прозвучала вполне конкретно. И я знаю, что Валентина Петровна не блефует. Она действительно обойдет всех знакомых, расскажет свою версию событий, выставит меня в самом невыгодном свете. А люди поверят. Кто станет сомневаться в словах образованной, респектабельной женщины?

Я смотрю на нее и понимаю: она ждет, что я сдамся. Как всегда. Что спрячу глаза, пробормочу что-то вроде «я подумаю» и покорно поплетусь исполнять ее волю.

Но что-то внутри меня вдруг сопротивляется. Что-то кричит: «Хватит! Довольно!».

Может быть, это воспоминание о том, как Артем говорил вчера вечером, что я заслуживаю лучшего? Или это утренний завтрак, когда я почувствовала себя нужной и ценной?

А может, просто терпение наконец лопнуло.

- Нет, - говорю я тихо.

- Что «нет»? - не понимает Валентина Петровна.

- Нет, - повторяю я громче. - Я не вернусь к Мише.

Она садится обратно, удивленно вскинув брови:

- Ты что, не поняла, что я тебе сказала?

- Поняла, - поднимаюсь я со стула. - Но моя жизнь - это моя жизнь. И я сама решаю, как ее прожить.

- Алла, ты что творишь? - голос свекрови становится визгливым. - Ты же ничего не умеешь! Ты же никому не нужна!

- Может быть, - соглашаюсь я спокойно. - Но это лучше, чем жить с человеком, который меня не уважает, и терпеть свекровь, которая считает меня грязью под ногами.

Валентина Петровна открывает рот, но я не даю ей заговорить:

- Семь лет, Валентина Петровна. Семь лет я пыталась вам доказать, что достойна вашего сына. Семь лет извинялась за то, что родилась не в той семье, не с тем достатком, не с теми связями. Семь лет выслушивала ваши упреки и намеки, что я недостаточно хороша для Миши.

Голос мой звучит ровно, но внутри все дрожит от адреналина. Валентина Петровна смотрит на меня во все глаза, ведь впервые за все годы знакомства слышит от меня что-то подобное.

- И знаете что? - продолжаю я, чувствуя, как с каждым словом становлюсь увереннее. - Я устала. Устала доказывать, извиняться, оправдываться. Я работала, вела хозяйство, зарабатывала деньги наравне с мужем. Я готовила, убирала, стирала, гладила. Я была верной женой семь лет. И если этого мало для вашего драгоценного сыночка, если он нашел себе развлечение на стороне - это его выбор. Но не мой.

- Ты с ума сошла! - шипит Валентина Петровна, оглядываясь на соседние столики. - Опомнись! Куда ты пойдешь? Что будешь делать?

- Не знаю, - честно отвечаю я. - Но это лучше, чем жить в постоянном стрессе и унижении.

Я достаю из сумочки деньги, кладу на стол за свою воду.

- Что касается ваших угроз, - говорю спокойно, - делайте что хотите. Рассказывайте всем свою версию. Но я больше не буду танцевать под вашу дудку.

Валентина Петровна хватает меня за руку:

- Стой! Ты не можешь просто взять и уйти! Мы еще не закончили разговор!

- Мы закончили, - мягко, но твердо высвобождаю руку. - Семь лет назад, когда я была напуганной девчонкой, ваши слова могли меня сломать. Но я выросла, Валентина Петровна. И я больше не позволю никому - ни вам, ни вашему сыну - обращаться со мной как с половиком.

- Алла! - голос ее становится почти истерическим. - Ты пожалеешь! Ты еще приползешь обратно!

- Возможно, - киваю я. - Но это будет мой выбор. Мое решение. А не результат ваших угроз и манипуляций.

Я поворачиваюсь к выходу и иду, не оглядываясь. Ноги дрожат, сердце колотится, но каждый шаг дается все легче. За спиной слышу, как Валентина Петровна что-то кричит, но не разбираю слов, кровь шумит в ушах.

На улице останавливаюсь и глубоко вдыхаю прохладный сентябрьский воздух. Руки трясутся так сильно, что с трудом достаю телефон из сумки. Хочется кому-то позвонить, поделиться тем, что только что произошло, но понимаю, что звонить некому.

Подруг у меня никогда не было, все силы уходили на работу и семью. Родителям звонить бессмысленно, они вряд ли даже поймут, о чем я говорю. Артему? Но мы знакомы всего два дня, как я могу нагружать его своими проблемами?

Сажусь на скамейку рядом с кафе и пытаюсь привести мысли в порядок. Что я наделала? Еще вчера у меня была стабильная, пусть и не идеальная жизнь. Муж, квартира, работа, привычный круг общения. А теперь?

Теперь я сожгла все мосты. Валентина Петровна не простит мне такого унижения, она действительно обойдет всех знакомых и выставит меня в самом черном свете. Миша тоже не забудет, что я ослушалась его маму. А я... Я осталась совсем одна.

Но странное дело: вместо страха чувствую какое-то облегчение. Словно тяжелый груз упал с плеч. Семь лет я жила в постоянном напряжении, пытаясь соответствовать чужим ожиданиям, и только сейчас понимаю, как это меня выматывало.

Глава 13

Читаю и улыбаюсь. Впервые за много лет по-настоящему улыбаюсь, получив сообщение от свекрови. Потому что понимаю: она больше не может мне навредить. Я сама выбрала свой путь, и пусть он неизвестен и страшен, но он мой.

Встаю со скамейки и иду к автобусной остановке. Пора возвращаться к Артему. Надо рассказать ему о разговоре со свекровью, поблагодарить за то, что он дал мне крышу над головой. И подумать о том, что делать дальше.

По дороге вспоминаю утро, как готовила завтрак, как Артем удивленно смотрел на чистую кухню. Как будто видел что-то хорошее во мне, что-то ценное. Не привычку, не обязанность, а именно ценность.

Может быть, Валентина Петровна права, и я пожалею о своем решении. Может быть, мне действительно придется трудно. Но сегодня, впервые за семь лет, я чувствую себя живой. Настоящей. Свободной.

И это того стоит.

В автобусе достаю телефон и удаляю номер Валентины Петровны. Не блокирую, а просто удаляю. Символично как-то. Старая жизнь заканчивается, начинается что-то новое.

Что именно, пока не знаю. Но я готова это узнать.

Домой я возвращаюсь в каком-то странном, почти эйфорическом состоянии. Руки до сих пор слегка дрожат от адреналина, но внутри царит удивительное спокойствие. Словно я наконец сделала то, что должна была сделать много лет назад.

В прихожей снимаю куртку. Тишина. Артем еще не вернулся с работы. Хорошо, это даст мне время привести себя в порядок и подумать, как рассказать ему о встрече со свекровью.

Иду на кухню и останавливаюсь на пороге. Вчера вечером, убираясь здесь в попытке справиться со стрессом, я не особо думала о том, что делаю. Просто механически мыла, чистила, расставляла по местам. А сегодня утром торопилась с завтраком и толком не оценила результат.

Но сейчас, глядя на сверкающие поверхности, аккуратно расставленную посуду, идеальный порядок, понимаю - эта кухня стала моей. Не юридически, конечно, но по ощущениям. Я вложила в нее труд, заботу, частичку себя. И теперь здесь уютно.

Сегодня будут котлеты - настоящие, домашние, какие я умею готовить лучше всего.

Очищаю луковицу, мелко нарезаю. Слезы щиплют глаза, но это приятные слезы, ведь они не от горя, а от обычного лука. Простые, понятные слезы. Замачиваю кусок белого хлеба в молоке.

Мясо пропускаю через мясорубку вместе с луком. Механические движения успокаивают, руки работают сами собой, а голова наконец может спокойно переварить события дня.

Смешиваю фарш с размоченным хлебом, добавляю яйцо, соль, перец. Месю руками, чувствуя, как масса становится однородной, пластичной. Что-то медитативное есть в приготовлении котлет - древнее, женское, успокаивающее.

Формирую небольшие котлетки, обваливаю в панировочных сухарях. На сковороде разогреваю масло. Ооно должно быть достаточно горячим, чтобы котлеты сразу схватились корочкой, но не слишком, чтобы не подгорели.

Выкладываю первую партию. Шипение, вкусный запах жареного мяса. Все правильно. Уменьшаю огонь и накрываю крышкой, пусть томятся потихоньку.

Пока котлеты жарятся, занимаюсь гарниром. Картошку чищу тонко, аккуратно: мама в детстве учила экономить каждый грамм. Правда, это было одно из немногих полезных умений, которым она меня научила в перерывах между запоями.

Отгоняю грустные мысли. Сегодня не о прошлом, сегодня о настоящем. О том, что я готовлю ужин для человека, который дал мне кров, не требуя ничего взамен. Который вчера держал меня за руку, когда весь мой мир рухнул.

Картошку ставлю вариться, переворачиваю котлеты. Они покрылись красивой золотистой корочкой, именно такой, как надо. Жарю вторую сторону, предвкушая момент, когда Артем вернется домой и почувствует этот запах.

Интересно, когда он в последний раз приходил домой, где его ждал настоящий ужин? Не разогретые полуфабрикаты, не доставка из ресторана, а именно домашняя еда, приготовленная с душой? Скорее всего, еще когда он жил с родителями. Да и то, я не знаю наверняка.

Нарезаю салат из свежих овощей. Помидоры, огурцы, немного зелени. Заправляю растительным маслом с каплей уксуса. Простой салат, но свежий, хрустящий.

Картошка готова. Сливаю воду, добавляю кусочек сливочного масла, немного укропа. Котлеты тоже дошли до идеального состояния - румяные снаружи, сочные внутри.

Раскладываю все по тарелкам, стараясь сделать это красиво. Мне всегда нравилось, когда еда выглядит аппетитно - это часть заботы, способ показать, что готовила с любовью.

С любовью? Останавливаюсь, держа в руках тарелку с котлетами. Странное слово в контексте человека, которого знаю всего два дня. Но что-то в Артеме вызывает у меня желание о нем заботиться. Может быть, то, как он выглядел утром - растерянный, удивленный чистой кухней и горячим завтраком. Как будто он забыл, что такое бывает.

Накрываю стол в гостиной, потому что на кухне маленький столик только на двоих, а в гостиной большой обеденный стол. Достаю из серванта красивые тарелки. Видимо, парадный сервиз, которым здесь давно не пользовались.

Протираю пыль с тарелок, раскладываю приборы. Ставлю в центр стола небольшую вазочку с яблоками, которые купила сегодня в магазине. Не букет, конечно, но тоже красиво.

Отхожу на шаг, оценивая результат. Стол выглядит по-домашнему уютно. Не пафосно, не вычурно, а именно уютно. Так, как должен выглядеть стол в доме, где тебя ждут.

Глава 14

Он подходит ближе, и я вижу, как его лицо меняется. Усталость никуда не девается, но появляется что-то еще - удивление, растроганность, какая-то почти детская радость.

- Ты готовила... для меня? - голос звучит так, будто он не совсем верит в происходящее.

- Для нас, - поправляю его. - Я тоже есть хочу. Садись, пока не остыло.

Артем медленно садится за стол, продолжая оглядываться по сторонам. Как будто попал в параллельную реальность.

- Что-то не так? - тревожусь я. - Может, ты не ешь мясо? Или аллергия какая-то?

- Нет, все в порядке, - быстро говорит он. - Просто непривычно.

В его голосе такая искренность, что сердце сжимается. Сажусь напротив.

- Ну так попробуй, - подбадриваю его. - Скажешь, как получилось.

Артем берет вилку, откусывает кусочек котлеты. Жует медленно, задумчиво. На лице появляется выражение почти благоговения.

- Это невероятно вкусно, - произносит он тихо.

- Правда? - радуюсь я как ребенок. - Не слишком жирно? Соли достаточно?

- Идеально, - качает головой Артем. - Абсолютно идеально. Как ты это делаешь?

- Что именно?

- Превращаешь обычные продукты во что-то домашнее.

Я пожимаю плечами:

- Это не сложно. Просто нужно готовить с душой.

- Полина считала это унижением своего достоинства, - усмехается он горько. - Говорила, что для этого есть рестораны и службы доставки.

В его голосе столько горечи, что мне становится жаль его. Семь лет жить с человеком, который считает заботу о доме унижением...

- Расскажи мне о своем дне, - прошу я, желая сменить тему. - Как дела на работе?

Артем оживляется, начинает рассказывать о каком-то сложном деле, над которым работает. Я слушаю внимательно, задаю вопросы. Мне действительно интересно. И его рассказ, и то, как он меняется во время разговора. Становится более открытым, живым.

- А как твой день? - спрашивает он, когда заканчивает свою историю. - Ты говорила, что у тебя выходной.

- Да, выходной, - киваю я. - Но не скажу, что спокойный.

И рассказываю ему о звонке Валентины Петровны, о встрече в кафе, о том разговоре, который там произошел. Артем слушает молча, лицо его постепенно темнеет.

- Она угрожала тебе? - переспрашивает он, когда я заканчиваю рассказ.

- Пыталась, - пожимаю плечами. - Но знаешь что? Впервые за семь лет ее угрозы на меня не подействовали.

- И как ты себя чувствуешь?

Задумываюсь над ответом. Как я себя чувствую? Страшно? Да. Неопределенно? Тоже да. Но еще...

- Свободно, - говорю наконец. - Впервые за много лет по-настоящему свободно. Как будто сняла с себя тяжелые цепи.

Артем кивает с пониманием:

- Знаю это чувство.

- Когда ты почувствовал то же самое?

- Вчера, - отвечает он без колебаний. - Когда сказал Полине, что подам на развод. До этого момента я семь лет жил в каком-то тумане, убеждая себя, что все нормально.

Он откладывает вилку, смотрит в окно.

- Хочешь, расскажу тебе, какой была моя жизнь с ней?

- Если хочешь поделиться, - говорю мягко.

Артем глубоко вздыхает:

- Полина с самого начала ясно дала понять, что работать не собирается. Говорила, что слишком красива для офисной работы, слишком умна для торговли, слишком хрупка для физического труда. У нее всегда находились причины не работать.

- И ты содержал ее все эти годы?

- Содержал - это мягко сказано, - усмехается он. - Я был для нее живым банкоматом. Утром просыпаюсь, а она уже составила список того, что ей сегодня нужно. Маникюр, педикюр, массаж, шопинг, обед с подругами. И на все это нужны деньги. Мои деньги.

В его голосе нет злости, только усталость.

- А если я пытался возразить, сказать, что денег мало, что у нас есть обязательные расходы, коммунальные платежи... Она закатывала истерику. Кричала, что я не ценю ее красоту, что любой другой мужчина считал бы за счастье тратить на нее деньги, - продолжает Артем, и я вижу, как у него напрягается челюсть. - А потом начиналось игнорирование. Могла неделю не разговаривать со мной, делать вид, что меня в доме нет.

Я кладу вилку, полностью сосредотачиваясь на его рассказе. В голосе Артема столько накопившейся боли, что хочется протянуть руку и коснуться его ладони.

- И ведь самое ужасное, - он поднимает на меня глаза, - я верил, что проблема во мне. Что я недостаточно зарабатываю, недостаточно стараюсь делать ее счастливой. Полина умела так искусно переворачивать все с ног на голову, что я начинал сомневаться в собственной адекватности.

- Газлайтинг, - тихо произношу я.

- Что?

- Это называется газлайтинг. Когда человека заставляют сомневаться в собственном восприятии реальности, - объясняю я. - Миша тоже так умел. Когда я пыталась говорить с ним о том, что мне тяжело тянуть все одной, он отвечал, что я драматизирую, что у всех семей есть проблемы, что я слишком требовательная.

Глава 15

- Можно очень по-разному, - усмехаюсь я. - Миша, например, считал, что если он сделал мне одолжение - допустим, помог донести тяжелые сумки, - то я автоматически должна быть ему благодарна. И желательно показать эту благодарность конкретными способами.

- Ты серьезно?

- Абсолютно. У него была целая система подсчета: елси он сделал что-то хорошее, то значит, я в долгу. Причем хорошим считалось все что угодно. Выбросил мусор, поговорил с сантехником, купил хлеб по дороге домой. Все это требовало "благодарности".

Артем качает головой:

- И как долго ты это терпела?

- Семь лет, - признаюсь я со стыдом. - Семь лет убеждала себя, что это нормально, что все мужчины такие, что мне просто нужно быть более гибкой.

- Все мужчины такие, - повторяет он задумчиво. - А знаешь, что говорила мне Полина? Что все женщины мечтают о красивой жизни, что любой на моем месте был бы счастлив обеспечивать такую красавицу, что я просто не понимаю, как мне повезло.

Мы смотрим друг на друга, и в его глазах я вижу то же, что чувствую сама. Мы оба годами жили в каком-то искривленном мире, где нормальные человеческие отношения подменялись манипуляциями и эгоизмом.

- Но ведь ты же понимал, что что-то не так? - спрашиваю я. - Где-то глубоко внутри?

- Понимал, - кивает Артем. - Но Полина очень умело это пресекала. Любую мою попытку поговорить серьезно она превращала в истерику. Кричала, что я ее не люблю, что хочу сделать из нее прислугу, что я эгоист и тиран. А потом начинались слезы, рассказы о том, как ей тяжело быть замужем за таким черствым человеком.

- И ты начинал ее успокаивать.

- Каждый раз, - подтверждает он с горькой усмешкой. - Просил прощения за то, что расстроил ее. Обещал больше не поднимать эти вопросы. Покупал подарки в знак примирения.

Я качаю головой, узнавая эту схему:

- Миша действовал по-другому, но результат тот же. Когда я пыталась с ним говорить о наших проблемах, он включал обиженного. Мол, он работает, устает, старается для семьи, а я вместо поддержки только претензии предъявляю. И получалось, что виновата опять я.

Артем наклоняется через стол, и его голос становится тише:

- Алла, можно тебе признаться кое в чем?

- Конечно.

- Когда я сегодня утром увидел завтрак, который ты приготовила, я чуть не заплакал.

- Почему? - удивленно, но мягко спрашиваю я.

- Потому что я забыл, что так бывает. Что кто-то может просто так, без задней мысли, без требования благодарности, позаботиться о тебе. Сделать твое утро чуть лучше. И сейчас, - он обводит рукой стол, - этот ужин... Ты приготовила его для меня. Не потому что должна, не в обмен на что-то, а просто потому что хотела.

В его голосе столько искреннего удивления, будто он говорит о чуде. И я вдруг понимаю, что для него это действительно чудо. Простая человеческая забота, которая не требует ничего взамен.

Я не выдерживаю и протягиваю руку через стол, накрывая его ладонь своей. Его кожа теплая, пальцы длинные, сильные. Рука человека, который привык защищать других.

- Артем, послушай меня, - говорю я серьезно. - Ты не был плохим мужем. Ты был мужем, который семь лет жил с эгоисткой и манипуляторшей. И то, что ты при этом не озлобился и не стал таким же, говорит не о твоей слабости, а о твоей силе.

Он смотрит на наши соединенные руки, и я вижу, как что-то меняется в его лице. Напряжение, которое он носил в себе, кажется, немного отступает.

- Странно, - говорит он тихо. - Два дня назад мы были чужими людьми, а сейчас... Мне кажется, ты понимаешь меня лучше, чем Полина за семь лет.

- Потому что я слушаю, - просто отвечаю я. - И потому что сама прошла через похожее.

Мы еще долго сидим за столом. Говорим о мелочах, которые кажутся важными, когда делишься ими с понимающим человеком. О том, как сложно начинать жизнь заново. О страхах и надеждах. О том, что будет дальше.

Время течет незаметно, и только когда Артем зевает, прикрывая рот рукой, я замечаю, что за окном уже совсем темно.

- Прости, - говорит он виновато. - Сегодня был долгий день, а завтра рано на работу.

- Конечно, - киваю я, поднимаясь из-за стола. - Я все уберу, не беспокойся.

- Не стоит, я помогу...

- Артем, - останавливаю его. - Ты и так много для меня сделал. Позволь мне хоть посуду помыть.

Он смотрит на меня с благодарностью, и я понимаю, что он действительно устал. Не только сегодня, а за все эти годы.

- Спасибо, - говорит он просто. - За ужин. За разговор. За то, что выслушала.

- Спасибо тебе, - отвечаю я. - За то, что поделился. За доверие.

Мы стоим напротив друг друга в полутьме, и на секунду мне хочется обнять его. Просто обнять, по-человечески, чтобы он почувствовал, что не одинок. Но я удерживаюсь от этого жеста, ведь он может истолковать его не так.

- Спокойной ночи, Алла, - говорит он тихо.

- Спокойной ночи, Артем.

Глава 16

На плите жарится яичница с беконом, на столе уже стоят тосты, масло, джем. Простой, но аппетитный завтрак.

- Не разбудил, - заверяю его. - Спасибо, но ты не обязан...

- Алла, - перебивает он мягко, - мы же договорились. Никто никому ничего не обязан. Просто хочется.

И в этом простом "хочется" столько искренности... Когда в последний раз кто-то делал что-то для меня просто потому, что хотел?

- Кстати, а Полина не нагрянет сюда вдруг? - спрашиваю я осторожно, стараясь, чтобы голос звучал буднично, хотя внутри всё сжимается.

Артем усмехается, отставляя чашку.

- К счастью, она оставила ключи дома в тот день, когда я застал её с твоим мужем. Так что не волнуйся, незваных гостей точно не будет.

Мы завтракаем, обсуждая планы на день. У Артема обычные будни - совещания, допросы, бумажная работа. У меня - возвращение в реальность после эмоционального всплеска.

- В салон сегодня? - спрашивает он, допивая кофе.

- Да, у меня расписание полностью забито. Маникюр, педикюр, три свадебных дизайна ногтей, - я перечисляю, мысленно проверяя список клиентов. - А вечером нужно будет зайти в продуктовый.

- Зачем?

- Продукты кончаются, - пожимаю плечами. - Хочу приготовить что-нибудь вкусное к твоему возвращению.

Артем замирает с чашкой в руках:

- Ты собираешься готовить каждый день?

В его голосе такое изумление, словно я предложила ежедневно печь торты с золотой крошкой.

- А что странного? - удивляюсь я. - Мы же оба едим. И домашняя еда полезнее доставки.

Час спустя мы выходим из дома вместе. Артем подвозит меня до салона и уезжает на службу.

В салоне меня встречает атмосфера напряженного сочувствия. Девочки переглядываются, кто-то тихо шепчется у стойки администратора. Понятно, сарафанное радио в нашем маленьком мирке работает исправно.

- Аллочка, - подходит ко мне Лена, парикмахер, - как дела? Мы волнуемся...

- Нормально, - коротко отвечаю, натягивая рабочий халат. - Все хорошо.

Но Лена не отстает:

- Знаешь, тут вчера звонила какая-то Валентина Петровна. Представилась твоей свекровью...

Я замираю, застегивая пуговицы халата. Ну конечно. Валентина Петровна не могла ограничиться одной встречей.

- И что она хотела? - спрашиваю как можно спокойнее.

- Она... ну как бы это сказать... - Лена мнется, явно не зная, как преподнести новость.

- Говори прямо.

- Она сказала, что ты оставила мужа ради любовника. Что ведешь себя как... ну, в общем, она использовала не очень приличные слова. И требовала, чтобы мы с тобой поговорили, объяснили, что такое поведение недостойно замужней женщины.

По салону пробегает волна заинтересованного молчания. Все делают вид, что заняты своими делами, но я чувствую направленные на меня взгляды.

- Еще что-нибудь? - спрашиваю ровным тоном.

- Она сказала, что если ты не образумишься, то они... то есть она и ее сын... примут меры. Какие меры, не уточнила, но тон был угрожающий.

Внутри все закипает от возмущения, но я сжимаю зубы. Не хватало еще устраивать разборки на работе.

- Лена, - говорю я четко, чтобы слышали все, - если эта женщина еще раз позвонит в салон, скажи ей, что моя личная жизнь никого не касается. А теперь давайте работать, у меня первый клиент через десять минут.

- Но Алла...

- Лена, - повторяю я строже, - работать. Пожалуйста.

Она понимающе кивает и отходит, но атмосфера в салоне остается напряженной. Я чувствую себя как под микроскопом: каждый мой жест, каждое слово анализируют и обсуждают.

Настраиваю рабочее место, проверяю инструменты, готовлю лаки. Механические действия успокаивают, помогают сосредоточиться на предстоящем дне.

Первая клиентка - Марина Петровна, моя постоянная. Пенсионерка, бывший бухгалтер, приходит каждые две недели уже три года. Обычно мы мило болтаем, но сегодня она смотрит на меня с плохо скрываемым любопытством.

- Аллочка, а правда, что у тебя проблемы в семье? - спрашивает она, едва усевшись за стол.

Я аккуратно снимаю с ее ногтей старый лак, стараясь не показать раздражение:

- Марина Петровна, давайте лучше о дизайне поговорим. Французский маникюр, как обычно?

- Конечно, конечно, - кивает она, но продолжает: - Просто я вчера встретила соседку, она знакома с твоей свекровью...

- Французский классический или с цветными кончиками? - перебиваю ее, сосредотачиваясь на работе.

Марина Петровна понимает намек и замолкает, но я чувствую, как она продолжает изучать меня взглядом. Словно ищет на моем лице следы разврата или признаки нравственного падения.

Обрабатываю кутикулу, придаю ногтям форму, полирую. Привычная работа, которую могу делать с закрытыми глазами. Руки работают автоматически, а голова занята своими мыслями.

Глава 17

В магазине долго выбираю между курицей и говядиной. Останавливаюсь на курице. Буду делать жульен. Покупаю грибы, сливки, сыр, зелень. В хлебном отделе беру багет - будет хрустящий гарнир.

До дома добираюсь к семи. Артема еще нет, он предупреждал, что может задержаться. Отлично, будет время спокойно приготовить ужин.

Переодеваюсь в домашнее, завязываю волосы в хвост и принимаюсь за готовку. Нарезаю курицу небольшими кусочками, обжариваю до золотистого цвета. Грибы режу пластинками, добавляю к курице.

Пока мясо с грибами тушится, готовлю соус: сливки, немного муки для густоты, специи. Запах на кухне стоит потрясающий. Тру сыр на крупной терке.

Раскладываю готовую смесь по порционным горшочкам, посыпаю сыром, ставлю в духовку. Двадцать минут, и жульен будет готов.

Нарезаю багет, готовлю салат из свежих овощей. Накрываю стол в гостиной, зажигаю свечи. Не то чтобы это было что-то романтическое, просто приятно ужинать при мягком свете.

В половине девятого слышу знакомый звук ключей. Сердце учащается. Странно, как быстро я привыкла к этим звукам, к его присутствию в доме.

- Пахнет невероятно, - доносится из прихожей голос Артема.

- Жульен! - откликаюсь я, доставая горшочки из духовки.

Артем появляется в дверях кухни.

- Жульен в горшочках? - он подходит ближе, заглядывает через мое плечо. - Серьезно?

- А что такого? - смеюсь я, расставляя горячие горшочки на подставки. - Это не высшая математика, просто курица с грибами под сыром. Иди мой руки, а то остынет.

Через десять минут мы сидим друг напротив друга за накрытым столом. Свечи мягко освещают лица, за окном сгущаются сентябрьские сумерки. Артем пробует жульен и закрывает глаза от удовольствия.

- Это нечестно, - произносит он.

- Что нечестно?

- Ты готовишь как шеф-повар! - он запинается, и я вижу, как у него краснеют щеки. - В общем, нечестно.

- Да ладно тебе, - машу рукой. - После дня, который у меня сегодня был, комплименты - это лучшее лекарство.

- Плохой день? - он сразу становится серьезнее.

Рассказываю про звонок Валентины Петровны в салон, про косые взгляды клиенток, про шепотки за спиной. Артем слушает, хмурится все больше.

- Она звонила на работу? - переспрашивает он. - И рассказывала... что именно?

- Что я бросила мужа ради любовника, - пожимаю плечами. - Что веду себя недостойно замужней женщины. В общем, классический набор.

- Любовника, - повторяет Артем задумчиво. - Интересно, кого она имела в виду? Меня?

- А кого же еще? - смеюсь я. - Ты же единственный мужчина в моей жизни за последние сутки.

Он вдруг замирает с ложкой в руке, смотрит на меня странно. И я понимаю, как прозвучали мои слова.

- То есть я имела в виду... - начинаю оправдываться и запутываюсь еще больше. - Не в том смысле, что ты... мужчина в моей жизни... А в смысле, что рядом... В общем, ты понял.

- Понял, - кивает он, но уголки губ предательски дергаются. - Значит, я теперь твой официальный любовник? По версии Валентины Петровны?

- Выходит, что так.

- И как это - быть любовником? - он откидывается на спинку стула, делает серьезное лицо. - Мне же теперь нужно соответствовать. Носить расстегнутые рубашки, разбрасывать по квартире розы, читать стихи при луне...

Я фыркаю от смеха:

- Обязательно! И еще говорить страстным шепотом: "Моя прекрасная незнакомка..."

- "Твои глаза - как два сапфира в лунном свете", - подхватывает он пафосным тоном.

- "А губы - как лепестки розы!" - добавляю я, изображая томную даму.

- "О, если бы я мог быть дождем, чтобы коснуться твоих волос!"

Мы хохочем как дети. Это так глупо, так легко, и так давно я не смеялась просто потому, что весело.

- Знаешь, - говорю я, когда мы успокаиваемся, - если бы Валентина Петровна видела нас сейчас, она бы точно решила, что мы тут устраиваем оргии.

- Оргии? - Артем поднимает бровь. - За жульеном при свечах? Как развратно!

- Еще бы! Ты же не знаешь, какая я распутница. Вот приготовила ужин - и сразу понятно, что падшая женщина.

- А я-то думал, это называется хорршими манерами, - качает головой он. - Век живи - век учись.

Доедаем в приятном молчании.

- А у тебя как дела? - спрашиваю. - На работе, я имею в виду.

- Обычно. Три ограбления, две драки, одно мошенничество, - он перечисляет как сводку погоды. - А еще коллеги начали поздравлять с разводом.

- Поздравлять?

- Ну да. Говорят, давно пора было. Все видели, что Полина... - он замолкает, видимо, подбирая слова.

- Что Полина? - подбадриваю его.

- Что она не подходит мне, - заканчивает он дипломатично. - Слишком разные мы.

Глава 18

Артем

Снова я просыпаюсь от аромата, который разливается по квартире и проникает даже в спальню через закрытую дверь. Лежу с закрытыми глазами и пытаюсь понять, что со мной происходит.

Запах домашней еды. Звук шагов на кухне. Негромкий стук посуды. Все эти обычные, банальные звуки стали такими значимыми. Важными. Я жду их, оказывается. Просыпаюсь и первым делом прислушиваюсь: там ли она, на кухне?

За тридцать два года жизни я привык рассчитывать только на себя. Родители... Да, они хорошие люди, но даже в детстве я не помню особой нежности. Поцелуй в лоб перед сном, дежурное "как дела в школе", редкие объятия по большим праздникам. Любили, конечно, но как-то сдержанно. По-взрослому. Я рано понял: хочешь завтрак - приготовь сам, хочешь чистую рубашку - постирай, хочешь хорошую оценку - учись.

Когда мне исполнилось восемнадцать и родители уехали работать за границу, я даже особо не расстроился. Ну да, буду жить один, и что? Я уже и так, по сути, жил один, просто они спали в соседней комнате.

А потом была Полина. Красивая, яркая, требовательная Полина, которая за семь лет брака ни разу - слышите, ни разу! - не приготовила мне завтрак. Даже кофе. Максимум ее заботы - это недовольное бормотание: "А что у нас на ужин?" или "Почему в холодильнике пусто?". Как будто еда материализуется сама собой, а я просто злостно скрываю ее от нее.

И вот теперь Алла. Которая просыпается раньше меня и готовит завтрак. Не потому что я прошу, не потому что это ее обязанность. Просто готовит. И от этого у меня внутри что-то странное происходит.

Встаю, иду в душ, а сам думаю: неужели это и есть забота? Та самая забота, о которой говорят в фильмах и книгах? Когда тебя не просят быть лучше, не требуют доказывать свою состоятельность, а просто заботятся. Потому что ты есть.

Выхожу из душа, натягиваю джинсы и футболку. В зеркале вижу свое лицо и вдруг понимаю, что выгляжу отдохнувшим. Хотя сплю я столько же, сколько всегда. Но что-то изменилось в выражении глаз.

Иду на кухню. Алла оборачивается ко мне с улыбкой:

- Доброе утро! Садись, сейчас все будет готово.

Вот оно. Этот момент. Когда обычные слова отчего-то бьют прямо в сердце. "Садись, сейчас все будет готово". Она заботится обо мне. О том, чтобы я поел. О том, чтобы мне было вкусно. И ей это нравится. Она не делает вид, что это тяжкая обязанность.

Сажусь за стол, а сам украдкой наблюдаю за ней. Алла в домашнем халатике, волосы собраны в небрежный пучок. Она возится у плиты, что-то помешивает, пробует, добавляет специи. И я вдруг понимаю: она делает это с удовольствием.

Алла ставит передо мной тарелку. Омлет с овощами, гренки, свежие помидоры. Все красиво разложено, все пахнет потрясающе.

- Спасибо, - говорю я, и голос звучит хрипло.

- Да не за что, - машет рукой она. - Мне нравится готовить. Особенно когда видишь, что человеку вкусно.

Пробую омлет. Нежный, пышный, с травами.

- Вкусно, - говорю. И добавляю, сам не знаю зачем: - Очень вкусно.

Алла улыбается, и я вижу, что ей важно мое мнение. Не для галочки, не из вежливости. Важно.

Мы завтракаем, и я краем глаза наблюдаю за ней. Как она ест, как морщит носик, пробуя кофе, как задумчиво смотрит в окно. И думаю: господи, когда я в последний раз просто наблюдал за женщиной? Когда мне было интересно, о чем она думает?

- А первый день ты тоже готовила, - вспоминаю вдруг.

- Угу. А вчера ты готовил мне. Честная очередь, - смеется она.

- Значит, сегодня снова твоя.

- Получается так.

И тут меня накрывает. Накрывает осознание того, что происходит. Мы живем вместе третий день, и у нас уже есть традиции. Ритуалы. Очередность в готовке. Совместные завтраки.

У нас есть "мы".

Это пугает и одновременно греет. Да, греет. Другого слова не подберу. Как будто внутри разожгли камин, которого раньше не было.

- Кстати, а тебе сегодня ко скольки на работу? - вырывает меня из мыслей ее голос.

- В обычное время. А что?

- Можешь подвезти меня до салона?

- Конечно.

Она встает, начинает убирать со стола. Я тоже встаю, помогаю. Мы молча моем посуду, и я думаю о том, что за эти три дня изменился мой утренний ритуал. Раньше я вставал, пил кофе наспех, хватал куртку и выбегал. Теперь у меня есть время позавтракать. Время поговорить. Время просто побыть.

- Иди собирайся, - говорит Алла, забирая у меня полотенце. - А то опоздаем.

Иду в спальню, надеваю форму. В зеркале снова вижу свое лицо и снова удивляюсь. Что-то в глазах изменилось. Что-то живое появилось.

Выхожу, беру ключи. Алла уже готова. В джинсах и светлой кофточке, с небольшой сумкой через плечо она выглядит домашней. Своей. Как будто она не гостья в моей квартире, а...

Стоп. Как будто она что? Хозяйка? Жена? Я обрываю эту мысль на корню. Рано. Слишком рано для таких мыслей.

- Поехали? - спрашивает она.

Глава 19

Алла

Приезжаю в салон воодушевленной. Утренний завтрак с Артемом, его внимательный взгляд, забота - все это дает мне какую-то внутреннюю силу. Как будто я снова обрела почву под ногами.

- Аллочка, как дела? - спрашивает Света, коллега с соседнего места. - Как ты там, держишься?

- Держусь, - отвечаю коротко и принимаюсь готовить рабочее место.

Не хочется обсуждать личную жизнь. Хочется работать. Погружаться в процесс, в общение с клиентками, в привычную атмосферу салона. Здесь я чувствую себя уверенно, здесь я профессионал.

Первая клиентка постоянная, Ирина Игоревна. Приятная женщина лет пятидесяти, всегда аккуратная, всегда вежливая.

- Алла, дорогая, как обычно, - садится в кресло, протягивает руки.

Беру ее ладони в свои, оцениваю состояние кутикулы, ногтей. Работа успокаивает. Точные движения, знакомые инструменты, приятная беседа. Ирина Игоревна рассказывает о внуках, я киваю, поддерживаю разговор, а руки делают свое дело.

- У вас сегодня такой цветущий вид, - замечает она. - Что-то хорошее случилось?

- Просто выспалась, - улыбаюсь я.

И это не ложь. Я действительно выспалась. В квартире Артема тихо, спокойно. Никто не приходит поздно, не хлопает дверьми, не включает громко телевизор. Никто не храпит рядом после выпитого пива.

Следующая клиентка, потом еще одна. Время летит незаметно. Работаю увлеченно, с удовольствием.

К обеду чувствую приятную усталость. Хочется выйти на улицу, подышать свежим воздухом, выпить кофе в соседнем кафе. Снимаю перчатки, мою руки.

- Света, я на обед, - говорю.

- Давай, отдохни. А то у тебя еще три клиентки после.

Выхожу на улицу, и тут вижу его. Миша стоит возле входа в салон, нервно курит. Выглядит неважно: мятая рубашка, небритый, круги под глазами. Увидев меня, бросает сигарету, торопливо идет навстречу.

- Алла! Алла, подожди!

Сердце екает. Не готова я к этой встрече. Совсем не готова.

- Что тебе нужно, Миша?

- Поговорить. Пожалуйста, дай мне пять минут. Только пять минут.

- Нам не о чем говорить.

Пытаюсь пройти мимо, но он преграждает дорогу. Не грубо, не агрессивно, но настойчиво.

- Алла, умоляю. Я все понял. Все. Я был дураком, я совершил страшную ошибку. Дай мне все объяснить.

Смотрю на него - на этого мужчину, с которым прожила семь лет. Который еще три дня назад был моим мужем, моим будущим, частью моей жизни. А теперь он кажется мне чужим. Словно малознакомый человек, которого случайно встретила на улице.

- Объяснить что? Как вы с Полиной развлекались в нашей постели?

- Это не то, что ты думаешь! - быстро говорит он. - Она меня обманула, соблазнила. Я не хотел, клянусь!

Не хотел. Конечно. Бедный Миша, его изнасиловала злая женщина.

- Миша, мне нужно обедать. У меня мало времени.

- Тогда давай вместе! Пойдем в кафе, поговорим спокойно. Пожалуйста, Алла. Ради семи лет нашего брака.

В его голосе такая мольба, что сердце невольно сжимается. Семь лет. Это правда много. Может быть, я должна его выслушать? Может быть, он действительно раскаивается?

- Хорошо, - говорю против собственной воли. - Но только полчаса. У меня клиенты.

Лицо Миши озаряется надеждой.

- Спасибо! Спасибо, Аллочка.

Идем в небольшое кафе через дорогу. Садимся за столик у окна. Миша заказывает кофе, я - чай и салат. Молчим, пока не принесли заказ. Я смотрю на него и думаю: неужели я когда-то думала, что он красивый? Неужели мне нравились эти мягкие черты, эта улыбка, эти глаза?

- Алла, - начинает он, когда официантка уходит. - Я хочу, чтобы ты знала: эти полгода были адом для меня.

- Полгода?

- Ну да, столько длится этот кошмар.

- Адом, говоришь?

- Да! Она не такая, как ты! Она эгоистичная, капризная! Она ничего не умеет, ничего не делает. Живет у меня, но квартира превратилась в свинарник. Она не готовит, не убирает, только требует денег на всякую ерунду.

Слушаю и не верю своим ушам. Он жалуется мне на свою любовницу. Мне, своей жене, которую предал.

- И что же ты хочешь мне этим сказать?

- Что я понял свою ошибку! - он наклоняется ко мне через стол. - Что ты - настоящая женщина. Хозяйственная, заботливая, верная. А она просто красивая оболочка. Пустышка.

- Но ведь именно эта пустышка была в нашей постели.

- Алла, не надо... - морщится он. - Это было минутное помрачение. Понимаешь? Она специально меня соблазняла, строила планы, как разрушить нашу семью. А я повелся как последний дурак.

Пью чай маленькими глотками и смотрю на Мишу. Он говорит искренне, с болью в голосе. Может быть, он действительно раскаивается? Может быть, стоит дать ему шанс?

Глава 20

Артем

Сердце неприятно сжимается. Полина. Чего ей здесь надо?

- Пригласите, - говорю сухо.

Она входит в кабинет эффектно, как на подиум. Красивое платье, идеальная укладка, безупречный макияж. За семь лет брака я привык к тому, что Полина никогда не выходит из дома неидеально одетой. Даже сейчас, когда пришла выяснять отношения, она выглядит как с обложки журнала.

- Артемчик, - начинает она тем голосом, которым обычно просила деньги на очередную сумочку.

- Полина Викторовна, - отвечаю официально. - Садитесь.

Она садится, изящно закидывает ногу на ногу, поправляет волосы. Знакомый ритуал. Раньше эти жесты завораживали меня, теперь вызывают только раздражение.

- Артем, ну что же ты такой злой? - в голосе появляются знакомые нотки обиды. - Мы же взрослые люди, можем поговорить.

- Говорите. Слушаю.

Она явно ожидала другой реакции. Морщит носик.

- Дорогой мой, - она наклоняется вперед, - ну что ты из мухи делаешь слона? Подумаешь, небольшая ошибка! Бывает у всех.

Ошибка. Полгода романа с чужим мужем - это "небольшая ошибка".

- Полина, вы хотели что-то конкретное? У меня рабочий день.

- Я хочу, чтобы ты перестал дуться как ребенок! - в голосе появляются истерические нотки. - Ну изменила, ну и что? Ты думаешь, ты святой? У всех бывают романы!

- У меня не было.

- Потому что ты скучный! - вспыхивает она. - Вечно на работе, вечно усталый! А я молодая, красивая, мне нужно внимание!

О да, старая песня. Я виноват в том, что работаю. Я виноват в том, что обеспечиваю семью. Я виноват в том, что не могу целыми днями развлекать ее.

- И что вы предлагаете? - спрашиваю ровно.

- Забыть эту глупость! - она встает, подходит к столу. - Артемчик, ну признай, что ты перегнул палку с этим разводом. Я готова простить тебя за то, что ты меня унизил перед Мишей и этой серой мышью.

Простить меня. За то, что я ее унизил. Логика Полины в чистом виде.

- Мы разводимся, - говорю спокойно. - Решение окончательное.

- Из-за чего?! - голос повышается. - Из-за одной маленькой интрижки? Ты же понимаешь, что этот Михаил - так, развлечение! Он же ни на что не способен, неудачник!

И тут она переходит на крик:

- Ты посмотри на себя! Кому ты нужен, кроме меня? Угрюмый, вечно недовольный! Я семь лет тратила на тебя свою молодость и красоту!

Дверь в кабинет приоткрывается. В щели мелькает озабоченное лицо Короткова. Понимаю, что коллеги слышат каждое слово. Отлично. Теперь весь отдел будет знать подробности моей личной жизни.

- Говори тише, - прошу холодно.

- Не буду! - Полина разворачивается всем телом, театрально взмахивает руками. - Пусть все знают, какой ты бесчувственный! Я же не какая-то там уборщица, я красивая женщина! Меня любой мужчина будет на руках носить!

- Вот и прекрасно. Пускай Михаил тебя носит.

Она замирает. Видимо, думала, что я буду умолять ее вернуться ко мне. А получила равнодушие.

- Ты не можешь так со мной! - голос дрожит от возмущения. - Я же твоя жена!

- Скоро бывшая. Выйдите из моего кабинета. Сейчас же.

- Не выйду! - она подходит ближе, пытается дотронуться до моей руки. - Артемчик, ну что ты заводишься? Ты же знаешь, что я самая красивая! Ты же сам говорил!

Семь лет назад говорил. Молодой, влюбленный. Даже поверил в ее беременность, женился через месяц знакомства. А потом она со смехом сообщила, что тест был ложноположительным. "Но ты же не жалеешь, дорогой? Посмотри, какая у тебя красавица-жена!".

- Полина, последний раз прошу - уйди.

- Я не уйду! - она топает ногой. - Я буду бороться за наш брак! За свое счастье!

Дверь распахивается. На пороге стоит майор Семенов, мой заместитель. Крепкий мужчина под пятьдесят, служит в полиции больше двадцати лет.

- Артем Сергеевич, извините, но... - он многозначительно смотрит на Полину. - Тут звонок поступил, срочный.

Мне сразу становится понятно, что никакого звонка нет. Просто Семенов решил вмешаться.

- Товарищ майор, - обращается к нему Полина, - вы же знаете меня! Скажите Артему, что он неправильно поступает!

Семенов молча смотрит на нее. Потом переводит взгляд на меня.

- Артем Сергеевич, может быть, продолжите разговор дома? Рабочее время все-таки.

- Разговор окончен, - отвечаю. - Полина Викторовна уходит.

- Я не уйду! - она снова переходит на крик. - Вот скажите, - обращается к Семенову, - вы же понимаете, что жены иногда ошибаются! Но разве это повод рушить семью?

Семенов неловко кашляет. За его спиной появляется Коротков, за ним еще двое сотрудников. Отлично. Теперь на представлении присутствует половина отделения.

- Полина Викторовна, - Семенов говорит осторожно, - может быть, все-таки лучше дома поговорить?