Измена. Его (не)любимая герцогиня

Пролог

Роберту Грейсу, герцогу Честерфилду, очень повезло с женой. Все так говорили, да он и сам это знал. Его маленькая леди Ребекка — бриллиант чистой воды, открытие сезона. Девушка с безупречной репутацией, идеальными чертами лицами и совершенно очаровательными веснушками.

Роберт мог бы порадоваться своему счастью и поблагодарить судьбу, и он бы тысячу раз это сделал, но была одна проблема. Он не выбирал Ребекку. Не сам. Всё было решено задолго до того, как он стал герцогом. Их союз был скорее не браком, а соглашением и ответственностью, слишком большой для него. Если Роб что-то и понял в этой жизни, так это то, что он ненавидит ответственность. От одного слова бросало в дрожь.

Но, конечно, он не собирался говорить об этом Ребекке. Роб не считал себя хорошим человеком, но даже он не был настолько жесток.

Прошло два месяца с их свадьбы, и этого оказалось достаточно, чтобы понять — Ребекка, в отличие от Роба, довольна их браком. Румянец на её щеках, блеск в глазах и застенчивые улыбки говорили о том, что маленькая герцогиня уже влюбилась.

Роберт знал все признаки влюблённости, он видел их на женских лицах чаще, чем того заслуживал. И он нашёл в себе силы сказать, что тоже любит Ребекку. Это было не сложно, в конце концов, ведь Бекки была очаровательна. Просто она ещё… слишком юна для него. Что ему может дать шестнадцатилетняя девушка? Кроме законного наследника, конечно же.

Но с наследником Роб решил повременить, пока Бекки окончательно не расцветет и не будет готова исполнить супружеский долг. Однако у герцога были потребности, и уж они-то точно не могли подождать. Жену ему хотелось позже, а женщину — прямо сейчас.

И сегодня на приёме у лорда Феррота ему хотелось одну конкретную женщину. Жюли Колетт.

Он осушил бокал бренди, наблюдая за выступлением Жюли — оперной певицы, прибывшей в Британию прямиком из Франции и поражавшей здешних мужчин своими, кхм-кхм… горловыми талантами. Её сопрано и правда звучало божественно. Роберту стало интересно, на какие ещё чудеса способен её рот.

Мадемуазель Колетт была вовсе не так блистательна, как Ребекка — черты лица грубоваты, волосы тусклые, а манеры достойны тех грязных слухов, что про неё ходили. Но герцогу, право слово, было плевать на её манеры. Куда важнее казались плавные изгибы и распутный огонёк в глазах.

Роб ухмыльнулся. Да, для одной ночи вполне достаточно.

Как только выступление закончилось, он двинулся вперёд, решив не медлить ни секунды. Это будет быстрое завоевание, приключение на пару часов.

Оставив юную Ребекку сплетничать с подружками, герцог проложил себе путь до Жюли Колетт и учтиво поцеловал ей руку.

— Мадемуазель, — сказал он своим самым обольстительным тоном. — Ваш голос может соперничать с пением ангелов.

Жюли кокетливо рассмеялась и ответила с милым акцентом:

— О, вы слишком любезны, милорд…

В её глазах застыл вопрос, и Роберт поспешил представиться:

— Герцог Честерфилд. Но для вас, прекрасная Жюли, просто Роб.

— Ну что вы, герцог…

— Роб. Я настаиваю. — Он сделал свой голос ниже и поцеловал ей руку ещё раз, не отрывая взгляда от глуповатого лица, чтобы Жюли точно смогла заметить его желание.

И она заметила.

— Скажите, мадемуазель Колетт, — продолжил Роб, — а лорд Феррот уже показывал вам своё поместье?

На её губах заиграла лукавая улыбка.

— Нет. Перед выступлением мне довелось увидеть только пару комнат.

— Какое упущение! А ведь он недавно приобрел несколько редких акварелей Аткинсона. Уверен, вам будет интересно на них взглянуть.

Роберт понятия не имел, чьей кисти принадлежали акварели в спальне для гостей, где его расположили, но точно знал, что и Жюли Колетт того не разберёт. Она будет занята другими, более приятными вещами.

— Мне будет очень интересно посмотреть на акварели… Роб.

Герцог победно хмыкнул.

— Тогда следуйте за мной, прекрасная мадемуазель.

Путь до спальни занял, казалось, несколько мгновений. Смех гостей и звон бокалов зазвучали приглушенно, когда за ними захлопнулась дверь. Роб схватил Жюли за талию и вовлек в жадный, немного грубый поцелуй. Не то чтобы ему хотелось целоваться, но так было принято — любое грехопадение начинается с поцелуя.

В его действиях не было нежности. Он бы даже не назвал бы это страстью — скорее чистой, агрессивной похотью.

К счастью, Жюли это устраивало. Об этом говорило её тяжёлое дыхание и решительные движения рук, которые уже тянулись к его пульсирующему от возбуждения паху…

Роб застонал. Определённо, ему нравились доступность и безотказность этой певицы. Именно то, что нужно. Ни лишних разговоров, ни прелюдий — всё, чего герцогу хотелось, это завладеть её ртом, а после этого залезть под юбки.

Хотя, если так пойдёт и дальше, то до юбок дело не дойдёт. Ведь когда Жюли опустилась на колени, Роб понял, что слухи о ней ни капельки не врут. О, что она творила своими губами, ладонью и языком…

Роб откинул голову и застонал громче, сжимая её волосы:

Дорогие читатели!

Приветствую вас в истории про Роберта и Ребекку. Впереди у героев (и у нас) — много эмоций, непростых решений и атмосфера Англии эпохи Регентства ❤️ Обложка для тех, кому интересно рассмотреть поближе:

А это арт с Робертом Грейсом, герцогом Честерфилдом, "героем" пролога:

Уже можно думать, как его наказать. Или рано?)

Глава 1.1

Май 1815 года, замок Фоксли, Эссекс

Герцогини не открывают двери — приличия требуют этого от слуг. Но когда настойчивый стук повторился, Бекки как раз была в холле, в двух шагах от входной двери. Так зачем же кого-то ждать?

Она решила открыть сама и, отступив назад, пропустила гостя внутрь. Это был юноша, почти мальчик, промокший до нитки. Май в этом году выдался дождливым. Бекки надеялась, что хотя бы сегодня, в её день рождения, дождь прекратится, но нет — за стенами замка Фоксли продолжался ливень.

Это был её девятнадцатый день рождения, и она снова отмечала его одна. Ребекка не прогоняла старшего брата — в конце концов, это был его дом, — но Мэтью всё понимал без слов. Когда она видела его счастливую семью — красавицу-жену и двоих детишек, — ей становилось больно.

Конечно, Бекки любила своих племянников и хорошо ладила с невесткой, но их компания не могла избавить от чувства одиночества. Наоборот, оно странным образом становилось сильнее, когда Бекки оказывалась в центре внимания. Казалось, что её ничтожное положение выставляют напоказ.

Женщина без детей. Жена без мужа. Герцогиня, застрявшая где-то посередине.

Поэтому за те годы, что Бекки жила у брата, сложилось негласное правило — в её день рождения его семья уезжала. Они либо посещали другие свои поместья, либо развлекались в Лондоне, а Бекки была представлена сама себе. Она даже научилась находить в таких «праздниках» определённое удовольствие — никто не мешал весь день читать любимые книги и поглощать лимонные пироги.

По крайней мере, так было в прошлом году, и за год до этого, но теперь… Нарушитель её спокойствия ввалился в холл, и под его ботинками мгновенно образовалась лужа. Юноша выглядел запыхавшимся и взмыленным, будто бежал наперегонки с лошадьми.

— С вами всё в порядке? — встревоженно спросила Бекки.

— Всё отлично, мисс, — пробормотал молодой человек, отряхиваясь.

Он назвал её «мисс»? Любопытно. И неправильно. Но в целом ожидаемо, ведь титул мужа не написан у неё на лбу, как и информация о наличии этого самого мужа.

Бекки прищурилась. Что-то в юноше показалось ей смутно знакомым, и когда он поднял глаза на неё, она поняла, почему.

Он тоже быстро осознал ошибку и вытянулся по струнке, выкрикнув, словно приветствуя генерала:

— Ваша Светлость! Герцогиня.

Бекки молчала, и мальчик смутился.

— Я, э-э-э… прошу прощения, не узнал вас сразу. Не думал, что именно вы откроете…

— Джонни? Это ты?

Джонни был сыном конюха в Хэйвен-холле, загородном поместье Роберта. В последний раз Ребекка видела этого юношу мельком три года назад, и за это время он определённо подрос.

Он стянул промокшую кепку со светлых кудрей и почтительно поклонился.

— Да, госпожа, это я. Простите, мне очень жаль, но… Я к вам с плохими новостями. Произошёл несчастный случай.

Бекки нахмурилась.

— Несчастный случай? С кем?

Её сердце забилось быстрее. Неужели что-то страшное случилось с Мэтью? С Элизой? С их детьми? Но если да, то при чём тут Джонни?

Взгляд юноши наполнился горечью. Он покачал головой и опустил глаза в пол.

— Понимаете, Ваша Светлость, герцог… ваш муж… он умирает. И вас попросили приехать к нему немедленно.

Визуал: Ребекка

Ребекка Грейс, герцогиня Честерфилд. Романтичная особа, которая верила в любовь, но столкнулась с жестоким предательством.

♡♡♡

Глава 1.2

Бекки смотрела на Джонни в упор, но будто его не видела. Слышала слова, но не могла уловить их суть.

— Роберт умирает? — прошептала она.

Джонни кивнул, и его подбородок затрясся. Кажется, мальчишка был готов расплакаться. Бекки подумала, что ей тоже стоит пустить слезу, но на самом деле ей вдруг захотелось смеяться. Она закусила губу, чтобы подавить истерический хохот.

Сколько раз она просила небеса указать ей выход? Освободить из тюрьмы, которой оказался брак? Но она и подумать не могла, что шанс на свободу будет таким жестоким. А если Роб умрёт, она станет свободной, не так ли? Но хотела ли она, чтобы он умирал? Бекки и помыслить не могла об этом.

— А что произошло? — спросила она, заставляя себя выйти из оцепенения.

— Фаэтон, Ваша Светлость. Герцог участвовал в гонке экипажей, и несколько из них столкнулись… Страшное дело. Говорят, виконт Рочфорд погиб на месте.

Фаэтон… Ну конечно. И как она сразу не догадалась? Роберт любил свои фаэтоны больше, чем когда-либо любил её. Если, конечно, он вообще когда-нибудь её любил. Он сказал ей об этом однажды, но последние три года доказали, что это признание было не более, чем наглой ложью.

Что ж. Теперь Роб узнает, как жестока бывает любовь. Она может даже убить.

Бекки подавила ещё один неуместный смешок, приложив для этого немалые усилия. Джонни смотрел на неё умоляющее.

— Ваша Светлость, нужно спешить… Вы же поедете?

Она не знала. Её разум стал пуст, как пещера, а душа наполнилась тьмой, сквозь которую прорывались лучики счастья, которое ждало Ребекку, когда она станет свободной. Она могла бы снова выйти замуж. Могла бы родить детей. О да, она станет счастливой, если только… если только Роберт умрёт.

«Нет, ты не станешь», — пронеслась в голове мысль, которая взялась из ниоткуда и затмила все остальные. Бекки судорожно вздохнула, прикрыв глаза.

Часть её уже понимала, что она не станет ни свободной, ни счастливой со смертью Роберта, ведь как можно обрести счастье после такой трагедии? Каким бы негодяем ни был её муж, он этого не заслуживает. Никто не заслуживает.

— Госпожа, вы поедете? — повторил Джонни. — Герцогу очень плохо, доктор дал ему лауданум, но… — Он прервался, нервно облизнув губы. — В общем, Его Светлость не мог внятно говорить. Но одно мы точно поняли, он постоянно звал вас.

Роберт? Звал её? Бекки всё-таки не сдержалась и звучно усмехнулась. То есть он должен был оказаться при смерти, чтобы наконец-то вспомнить о жене? Она стиснула зубы, ощутив внезапный прилив злости. Может, просто выставить Джонни за порог?

Пусть уедет обратно Хэйвен-холл и прошепчет Робу на ухо: «Герцогиня желает вам отправиться в ад». В тот самый ад, в котором она существовала каждый божий день с тех пор, как застала мужа с Жюли Колетт.

Джонни уедет, а она останется. Закроется в спальне и обхватит свою боль руками, как делала много раз. Она спрячется, пока Роб не испустит дух и его смерть не станет просто ещё одним событием на временной шкале.

Бекки жаждала этих мыслей, хотела стать самой циничной женщиной на свете и отмахнуться от умирающего мужа. Точно так же, как он всё это время отмахивался от неё — живой и вполне здоровой, готовой его любить.

Она не смогла отмахнуться. Потому что какой бы титул она не носила, в глубине души она всё еще была Ребеккой Эстли. А женщины рода Эстли не уклоняются от долга. И долг жены — пусть брошенной, пусть униженной — велел ей оказаться рядом с Робом как можно скорее.

Бекки распахнула глаза и посмотрела на Джонни.

— Мне нужно несколько минут, чтобы переодеться. Потом можем ехать к герцогу.

Глава 1.3

Хэйвен-холл, поместье герцога Честерфилда. Вечер того же дня

Дорога до поместья Роберта заняла несколько часов, и путешествие оказалось не из приятных. Из-за дождя карета Ребекки ехала медленнее, чем ей хотелось бы. А вот собралась она довольно быстро, велев служанке упаковать лишь самые необходимые вещи, которые могут пригодиться вечером. Всё остальное Бекки распорядилась отправить следом.

Написав записку брату и наспех одевшись, она двинулась в путь, всё ещё не вполне понимая, правильно ли поступает. Несколько раз она почти передумала и чуть не приказала кучеру ехать назад, но в итоге решила, что в ней просто говорит страх. И нужно перебороть его, чтобы сделать то, что должно.

И вот она здесь.

Меньше всего Ребекка ожидала, что проведет свой девятнадцатый день рождения рядом с умирающим мужем. Только приехав в Хэйвен-холл, она вдруг осознала, что вовсе не была готова к встрече с Робертом. Стоя в просторной спальне рядом с его кроватью, Бекки изучала ту часть его лица, которая виднелась из-под повязок и плотного слоя мази.

Воздух в комнате пропах лекарствами и стал настолько густым, что его, казалось, можно было потрогать рукой. Бекки задержала дыхание на секунду.

Почему-то её до сих пор не верилось, что это и правда Роб. Но это, без сомнения, был он. Эти точёные скулы и тёмно-каштановые волосы могли принадлежать только ему.

Как странно… Он ведь казался непобедимым. Герцог-повеса, разбивавший сердца. Герцог-красавец, о котором мечтала каждая дама Лондона, напрочь забывая, что он вообще-то женат. Ведь если он сам не помнил, то им-то какая разница?

Если Роб не соблазнял вдов, то выигрывал деньги в карты или уничтожал соперников на рискованных гонках фаэтонов. О том, как он ловко управлялся с ними, ходили легенды от Корнуолла до Хайленда, но в этот раз легенда зашла слишком далеко. Бекки сполна оценила масштаб ущерба.

Выживет ли он? Она не знала. Но точно знала, что всё должно было закончиться не так. Роберт должен был прийти к ней, как это сотни раз происходило в её фантазиях. Должен был наконец осознать, какую боль причинил своей герцогине. Приползти к ней на коленях, умоляя о прощении...

А вместо этого он себя убил. Идиот.

Доктор что-то говорил, но Бекки не слушала. Она будто находилась в трансе. И всё же отрывки фраз долетали до её измученного сознания

— …сломал правую ногу… несколько рваных ран… пришлось наложить швы… Если выживет, то останется шрам…

Если. Если он выживет.

Бекки встрепенулась и повернулась к доктору.

— Если выживет? Мистер Торнтон, а вы разве не должны сделать для этого всё возможное? Почему бы вам просто не сказать, что необходимо для скорейшего выздоровления Его Светлости?

Мистер Торнтон был высоким и чрезмерно худым мужчиной средних лет, с редкими волосами на макушке и густой растительностью на лице. Он умолк, услышав вопросы Бекки, и нервно сглотнул, не проронив ни слова.

Её охватил стыд. Срываться на сельском докторе было последним делом. Не его вина, если герцог так и не придет в себя.

— Простите, мистер Торнтон, просто… Всё это так внезапно и ужасно. Признаться, я не могу совладать с собой.

Доктор сочувственно улыбнулся и кивнул.

— Я понимаю. К сожалению, я не могу быть уверен в тяжести внутренних травм, миледи. Герцога вытащили из перевёрнутого экипажа ещё до того, как я успел добраться до места происшествия. Пока его переносили, могло случиться всякое… Пока непонятно, насколько сильно на нём сказалось неправильное обращение.

Внутри у Бекки всё сжалось, и впервые с момента приезда она ощутила подлинный страх.

— Что мне ещё нужно знать? Расскажите всё, мистер Торнтон.

Доктор покачал головой, и его обреченный вид ужасно ей не понравился.

— Увы, если герцог не скончается от внутренних травм, то его может убить инфекция. При переломе кость пробила кожу и туда могла проникнуть грязь... Чаще всего именно так и случается.

Так вот почему за ней послали. Вероятность заражения крайне высока, и было больше шансов, что Роб умрет, а не выживет.

— Мне очень жаль, Ваша Светлость, — тихо сказал доктор, отводя глаза. — Я бы хотел сказать вам что-то утешительное, но в таких обстоятельствах лучше быть предельно честным.

— Да. Безусловно, вы правы.

Бекки шагнула к кровати и дотронулась до плеча Роберта, но тут же одёрнула руку. Она забыла снять перчатки, а бинты ещё свежие, нельзя их пачкать. Всё, что ей оставалось, это смотреть на мужа и задаваться вопросом — а что дальше?

— Неужели нет никаких способов его излечить? — спросила она полушёпотом.

— Я предпринял все меры, и даже промыл ему раны спиртным, — невесело усмехнулся доктор. — Это старый трюк, который проделывала ещё моя бабушка. Нет доказательств, что это работает, но я рассудил, что нужно исчерпать все пути к исцелению.

Он захлопнул широкую кожаную сумку и подошёл туда, где валялось его пальто. Бекки запоздало подумала, что доктор, должно быть, провёл в этой комнате уже несколько часов. Сколько времени потребовалось, чтобы зафиксировать сломанную ногу, обработать, зашить и перевязать все раны?

Глава 2

Роберт открыл глаза и быстро закрыл их снова. Его голова раскалывалась так, будто на неё обрушили наковальню. Боже, он же поклялся, что больше не будет столько пить. А ещё обещал, что перестанет просыпаться в незнакомых местах. Ну, в этот раз он хотя бы добрался до кровати. А ведь как-то раз очнулся на скамейке в саду у лорда Мёрфи! Было чертовски неудобно и несколько унизительно.

Ну почему, почему он не мог просто взять и остановиться? Роб не знал. Но помнил, что когда-то это было весело. Он мог пропадать в джентельменских клубах до утра, выпивать сколько угодно бренди, не думая о последствиях, и курсировать между балами и приёмами, не тратя время на глупости вроде здорового сна и приличной тёплой еды. В конце концов, это было единственным, в чём он и правда преуспел. Роберт мастерски увиливал ответственности и долга.

Господи, долг, какое ужасное слово.

Боль в голове и веках нарастала, и похмелье казалось гораздо сильнее обычного. Что же он такое делал накануне… Роб напряг память, восстанавливая события вчерашнего вечера.

Так. Это был приём у лорда Бренча, щедрого и добродушного малого, который знал толк в развлечениях. Всё шло как обычно: мужчины курили сигары, наслаждались улыбками дам и сокрушались над проигрышами в вист. Игристое текло рекой, но ближе к полуночи Роб перешёл на бренди. А потом… Чёрт, что было потом?

Он определенно помнил, как обменивался шутками с виконтом Рочфордом — старым повесой, выпивавшим, как сам сатана. Кажется, именно Рочфорд предложил устроить гонку экипажей, игнорируя бубнёж своего старшего сына.

— Там темно, — ворчал Джеймс. — Ты ничего не увидишь дальше собственного носа.

Потребовалась ещё пара бокалов, чтобы его переубедить. Джеймс не стал участвовать сам, но не мешал отцу искать приключения. И Роберту не мешал. А Роберт, конечно же, согласился на гонку, ведь кто он такой, чтобы пропустить заезд?

Азарт и жажда покрасоваться затмили разум, и когда компания собралась достаточная… О Боже. Чем больше Роб вспоминал, тем сильнее в жилах стыла кровь. Его воспаленный разум сопротивлялся, старался вытолкнуть из памяти грохот колес, стук копыт и бешеное ржание лошадей. А ещё отчаянные крики и страх, всепоглощающую панику.

А кто в итоге выиграл? Роб не был уверен, что одержал победу. Он не был уверен, что выиграл хоть кто-нибудь. Однако он понял, что нужно срочно вылезать из постели и во всем разобраться. Но как только Роб попробовал сесть, каскад острой боли разлился по телу и отбросил его назад.

Не слишком ли много для одного похмелья?

Кажется, что-то не так.

Роб попытался, но не смог пошевелиться. Почему?

Его мысли кипели, когда он попробовал сесть ещё раз и понял, что правая нога горит огнём, неспособная на движение. И не только она — руки тоже оказались бесполезны, безвольно лежа вдоль тела.

Что происходит? И где он, чёрт возьми, находится? Почему не может двигаться?

Вопросы сыпались из пустоты, пока Роб изо всех сил отрицал худшее. Единственное, на что он оказался способен, это разлепить опухшие веки и промычать что-то невнятное. Услышит ли кто-нибудь? Есть в комнате кто-то ещё, кроме него?

— Роберт? Не двигайся!

Сердце замерло, а потом пустилось в галоп. Роб узнал этот голос, ведь как не узнать? Ребекка. Его жена, его маленькая герцогиня. Она здесь. Они не виделись три года, и вот она приехала.

Новый вид боли, изысканный и чистый, пронзил его изнутри. Он вспоминал о Бекки не далее, чем вчера. На самом деле она была самой частой гостьей в его мыслях, и что-то странное творилось с ним всякий раз, когда её безупречный образ всплывал перед ним по ночам.

Они так давно не виделись…

Бекки жила у старшего брата, отказываясь делить одну крышу с Робертом. Не то чтобы он мог её в этом винить, но это казалось ему весьма… хм, бурной реакцией? Бекки так и не смогла смириться с его образом жизни и исчезла в облаке ярости, когда застала его с Жюли Колетт.

Сначала Роб не придал этому особого значения. Думал, что Бекки просто нужно время, чтобы понять всю абсурдность своих обид. Девок вроде Колетт может быть множество, а герцогиня Честерфилд всего одна — прекрасная и незаменимая.

Но, кажется, Бекки расстроилась куда сильнее, чем он ожидал. Роб знал, что пора бы перед ней извиниться, но… Чёрт, а почему он этого не сделал?

Не самое подходящее время для таких размышлений. Боль снова и снова накатывала на него волнами, но он до сих пор не понимал, чем она вызвана. И неизвестность делала ещё хуже.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Бекки склонилась над ним. Тусклый свет окутывал её медные волосы, мягко падал на милое лицо… Она такая красивая. Похожа на ангела, который, без сомнения, спасёт его.

Роб облизнул губы и удивился, как сильно они потрескались. Да что с ним произошло?!

— Бекки… — начал он, но говорить дальше было тяжело.

Жена помогла ему приподняться на подушках, а затем что-то прохладное прижалось к его губам. Роб понял, что Бекки пытается его напоить. Холодный чай хлынул в рот и показался божественным нектаром. Роб жадно пил, мысленно требуя ещё, но чашка слишком быстро исчезла, и он рухнул обратно на подушки, не в силах держаться дольше.