Измена. Игры с огнем

Глава 1. Рауль

Криста лежала и смотрела в потолок. По нему ходили странные черно-белые тени, в которых она видела то клубок змей, то крадущихся многоногих пауков, то сети, полные чего-то мерзкого, затягивающего, больного… Бессонница… Как же она от нее устала! И от мыслей своих безрадостных устала. Причем от них еще больше, чем от бессонницы. А ведь всего пару месяцев назад…

Неужели прошло лишь два месяца с тех пор как?..

Думать о Франке, об этом долбаном Франке, было противно. А не думать невозможно. Криста тогда работала как вол над большим и очень пафосным проектом — фотографировала для каталога ювелирных изделий одного из ведущих производителей. В ее студии постоянно крутились красотки-модели, которые и демонстрировали товар, так сказать, лицом… И не только лицом — Криста была знаменита как раз тем, что делала потрясающе эротичные и при этом высокохудожественные фотографии в жанре «ню»…

Здесь же, в студии, тогда крутился и Франк. И Криста как последняя дура еще и радовалась, что любимый выказывает столько интереса к ее работе, а значит, и к ней самой…

А потом вдруг выяснилось, что интерес у Франка, конечно, был, но только не совсем к тому. Причем обнаружилось все самым пошлым и анекдотично-омерзительным способом: Криста застукала своего брутального красавчика-любовника, который еще вчера уверял ее в вечной преданности, с моделькой как раз из числа тех, что участвовали в съемках каталога. Потом Франк кричал вслед Кристе, что та истеричка и «все, как всегда, не так поняла», но это было откровенно смешно. Как можно «не так» понять ситуацию, когда член любимого мужчины по самые яйца засажен в какую-то левую женщину и энергично двигается в ней?! И что самое пакостное, происходит все это не где-нибудь, а на той самой постели, на тех самых подушках и простынях…

От всплывшей картинки Кристу замутило, и она нервно перекатилась на бок, зарываясь лицом в подушку. Новую. Как и все в этой комнате, включая мебель.

Софи — лучшая подруга и продюсер — после того как хозяйка фотостудии не явилась на финальную, самую ответственную съемку для обложки каталога, приперлась к ней домой и долго вытрясала из пьяной в лоскут Кристы ее глупую, сжавшуюся в агонизирующий комок душу. А потом, когда «вкурила» причину происходящего, еще дольше приводила ее в относительную норму, уверяя, что на «этом говнюке Франке» свет клином не сошелся. Криста не спорила, но легче от этого не становилось. В ней словно что-то выгорело… Нет, не так — все еще горело, причиняя нестерпимую боль. И это пламя, спрятанное где-то за грудиной, словно пожар на торфяниках, медленно превращало в пепел и тлен что-то очень важное. То, что и делало Кристу личностью и, главное, тонко чувствующим творцом…

Софи возилась с ней, как с годовалым младенчиком, но все равно в итоге на обложку пошла одна из тех фотографий, что Криста сделала ранее. Сама она к работе над этим проектом так и не вернулась. И с тех пор вообще никак ни к чему не могла вернуться. Ни в работе, ни в жизни. Она стала много пить. И много гулять. Так, что иногда на неделе меняла по семь любовников, словно они были трусами из набора с соответствующим названием «Неделька». Софи плевалась и угрожала страшными последствиями, но в голове у Кристы слишком сильно засели слова Франка: «Ты никому не нужная и унылая. Трахаться с тобой — словно книгу по бухучету читать!» И вот теперь Криста с маньяческим упорством доказывала себе и окружающим, что это не так. Что она всем нужна, и секс с ней — желанен и хорош для любого. Для любого и каждого…

Дни стали одинаковыми: утро было тусклым и мрачным, и Криста лежала, глядя в потолок, и думала о пауках, тенях и смерти. День приводил ее в относительную норму, а вечер ввергал в пучину пьянства и разврата…

Софи бушевала, Софи угрожала, Софи умоляла. А потом исчезла на несколько дней, и Криста с покорностью брошенной и сильно избитой собаки думала, что, наверно, навсегда. Ведь Франк, когда собирал в доме у Кристы свои вещи, говорил ей и об этом. О том, что Кристу будут бросать все, потому что она никому не нужна… Но Софи Кристу, как ни странно, не бросила. Совсем наоборот. Более того, выяснилось, что все это время она только и делала, что занималась ею и только ею.

— Хватит сопли жевать! — решительно сказала она и тряхнула своей ярко-синей челкой. — Поднимай зад с дивана, чисти перышки и топай в студию. У тебя через час встреча по поводу нового большого проекта.

И Криста подняла, почистила и потопала, потому что не родился еще тот человек, который смог бы противостоять напору Софи, когда она «включалась» на полную мощность.

Клиент, о котором говорила подруга, оказался точен и переступил порог студии в тот самый миг, когда секундная стрелка на часах над входом с тихим щелчком достигла цифры двенадцать. Криста таким людям искренне завидовала. Сама она, как не раз говорил ей все тот же Франк, была растеряхой, распустехой и растяпой. Одно слово — творческая натура.

Зато натура гениальная. Правда, про гениальность говорил Кристе уже не чертов Франк, а твердила Софи…

Явившийся в студию клиент оказался здоровенным, коротко стриженным мужиком формата «шкаф платяной двухстворчатый». В прошлой жизни, до того, как с ней приключился Франк, Криста обожала именно таких. И это была проблема, потому как практически все такие образчики, встречавшиеся на ее жизненном пути, в свою очередь обожали не утонченных, эмоционально непредсказуемых и душевно сложно устроенных творцов вроде самой Кристы, а веселых, уверенных в себе, напористых девиц с сиськами побольше. Вот и этот первым делом полез целоваться к Софи! И та ему в морду не засветила, хотя всегда была легка на «вразумляющий отлуп».

— Это мой жених Рауль Люмьер.

— Какая у вас… кинематографическая фамилия, — пробурчала Криста, пожимая руку гостю и попутно меряя укоризненным взглядом ничуть не смущенную Софи.

Лучшая подруга называется! Жених! А она, Криста, даже и не подозревала, что у Софи с кем-то отношения зашли уже так далеко, что того гляди зазвенят свадебные колокола.

Глава 2. Леон и Моника

За ними было интересно наблюдать. Софи уже рассказала Кристе все, что знала об этих двоих— о Леоне Адане и Монике Крюгер. Знойный брюнет и белокожая блондинка. Сладкая классика. Вот только Моника была феминисткой, которая считала: женщины ни в чем не должны уступать мужчинам. А Леон, напротив, воспитывался в семье со старыми устоями, где мама сидела дома, занимаясь со своим единственным сыном, и не видела ничего плохого в том, чтобы ее считали «слабым полом». Ну и ко всему прочему оба были в разводе после неудачных браков, что, конечно, ситуацию «отношений полов» осложняло еще больше.

— Ну и собачатся постоянно друг с другом, хоть их взаимная тяга очевидна всем окружающим, — рассказывала Софи. — Народ поначалу пари заключал — сколько еще они вокруг общей койки бегать будут. Потом заскучал и перестал… Монике бы быть мудрее и мягче, чтобы уже после взять Леона с его закидонами в ежовые рукавицы, но — нет. То ли не умеет, то ли не хочет!

Криста пригорюнилась. Она вот Франку уступала во многих вопросах. Может, и зря. Может, и стоило поменьше прогибаться под партнера и хоть иногда вспоминать о себе, о своих желаниях и интересах. Тогда и отношение Франка было бы к ней другим. Наверно. Черт. Лучше не об этом. Всегда проще не о себе и не о своих заморочках, а о проблемах других. Они-то, в отличие от личных сложностей, всегда кажутся такими надуманными и настолько легко решаемыми…

Вот чего еще надо этим двоим? Воздух между ними, казалось, просто дрожал напряжением. Одним этим сексуальным «электричеством» полгорода осветить можно было! И все же взгляды Моники, а главное, как считала Софи, позиция Леона, который, кажется, смотрел на женщин лишь как на источник сексуального удовольствия и возможность хорошо провести ночку, стали для этих двоих непреодолимой преградой. Тянулось это между Леоном и Моникой уже давно. Леон заводил романы на стороне. Моника мстила ему, что называется, симметрично. Леон, естественно, ревновал и устраивал безобразные сцены…

— Идиоты, — заключила Софи, подтверждая определение, которое дал этим двоим ее жених. — Когда Леон сильно пострадал — здание, в котором они в тот момент тушили пожар, обрушилось, и здоровенный кусок бетона свалился прямо на него, — Моника дневала и ночевала у его постели в больнице. Потом Леон пошел на поправку, все вроде стало налаживаться, и тут они они опять посрались! Теперь вот ходят злые на весь белый свет. Остальные ребята из команды их даже побаиваются — оба словно две неразорвавшиеся гранаты, чеки из которых уже выдернуты.

— Я буду фотографировать их вдвоем, — решила Криста и кивнула. — Мне нужна их страсть. После твоего стыдливого красавчика Рауля я хочу видеть что-то принципиально иное. Будут мистер Июнь и мисс Июль. А жениха твоего отправлю морозить задницу в хвост истории, в ноябрь.

Софи усмехнулась и вызывающе вильнула бедрами:

— Я ее с удовольствием отогрею.

Леон и Моника приехали по отдельности, но практически одновременно. Криста наблюдала за ними, покусывая губу. Предвкушение. Вот, что она испытывала. Даже бессонница, по традиции навалившаяся прошедшей ночью, не была такой же мучительной, как все последние месяцы, потому что Криста действительно все бессонные часы думала не столько о Франке и его злых словах в свой адрес, сколько об этих двоих, которые сейчас упорно делали вид, что не замечают друг друга.

Для начала Криста загнала их прямо в жадные и умелые лапки малышки Клотильды, которая работала в фотостудии гримером последние два года. Эта прелестная, немного манерная няшка-милашка выглядела совсем юной, но уже показала себя с самой хорошей стороны. Кристе она была симпатична чисто человечески и устраивала как профессионал.

С самого начала, размышляя о предстоящей фотосессии с участием Леона и Моники, Криста решила, что даже для совершенно невинной съемки, которая пойдет в первый календарь, нужно выбрать куда более смелый вариант, чем для Рауля — никаких курток и шлемов, только штаны, обувь и неожиданный в этом антураже бюстгальтер на Монике, который, подчеркивая женскую природу женщины-пожарного, будет отлично контрастировать с атрибутикой ее в общем-то мужской профессии. Казалось, что эту часть туалета придется брать из того, что осталось в студии от предыдущих брендовых съемок, что на Монике будет что-то совсем скучное. Но оказалось, что все не так, что бюстгальтер, в котором эта женщина-пожарный пришла на съемку, был очень и очень сексуальным. И Криста ни секунды не сомневалась в том, для кого эта красота и была надета.

Что ж, отлично! Теперь только грим.

— Они должны выглядеть так, будто только что вернулись с тушения пожара и еще не успели сходить в душ. Перепачкай их в саже, Кло. Но не переусердствуй. Они должны быть сексуальными, а не грязными.

Криста ушла, но Кло вскоре разыскала ее и, блестя глазами, сообщила:

— Леон весь в едва-едва подживших ссадинах и синяках. Та-акой му-ужественный.

— Сильно заметно?

Кло кивнула, неторопливо разворачивая чупа-чупс — конфетки эти она просто-таки обожала. Криста размышляла. Кло, прекрасно зная свою начальницу, не торопила. Могло повернуться как угодно. Леон (и, как следствие, Моника) имел все шансы отправиться восвояси — в конец очереди из оставшихся двенадцати человек — с тем, чтобы все повреждения успели поджить. А мог и выйти под свет софитов вместе со своей антагонисткой как есть…

Лизнув розовый леденцовый шарик, Кло все же поинтересовалась:

— Так что? Замазывать?

Криста поднялась. Стоило взглянуть лично. В гримерке было тесно — здоровенный пожарный занял ее почти полностью.

— Пошли на площадку, там свет лучше.

Синяки и ссадины действительно были. А еще у Леона на груди обнаружилось несколько глубоких воспаленных царапин. Криста присвистнула. А тихо подошедшая Моника и вовсе замерла, прижав пальцы к полуоткрытому рту. Криста подумала, что она о происхождении всей этой «красоты» определенно что-то знает, и усмехнулась — напряженность взгляда сказала ей о многом.

Глава 3. Джанго

— Сегодня в меню шоколад, — сообщила Софи и бросила на стол пакет из своей любимой кондитерской.

— Ты же знаешь, я не люблю сладкое! А шоколад — в особенности…

— Этот тебе понравится. Обещаю.

— С чего бы?

— Он ростом под два метра, член у него длиной в пожарный рукав, и зовут его Джанго.

Криста, осознав, о каком именно «шоколаде» идет речь, захохотала. Ее настроение с началом новой работы вообще как-то незаметно для нее самой начало выправляться. Если бы еще не тоскливые ночные бдения, полные пауков на потолке и липкой паутины в душе…

— А откуда сведения про член? А, подружка?

Софи легко пожала плечами:

— Он им как-то спьяну хвастался при большом стечении народа. Стал звездой Ютьюба, так что фотографов ненавидит всей душой. Имей в виду.

— Когда тебя ненавидит большой черный парень с пожарным шлангом между ног, это… бодрит.

— Вот иди и взбодрись. Он уже приехал, — Софи ткнула пальцем в окно, и Криста тут же подскочила ближе.

На стоянку, удачно расположенную напротив студии, как раз заруливал ярко-красный пикап.

— Кажется, я знаю, почему этот здоровяк пошел в пожарные — ему нравятся большие красные машины.

Софи хмыкнула и отошла, чтобы включить чайник. А Криста осталась. Вот пикап запарковался, вот открылась водительская дверь, вот из нее высунулась нога… Да-а… Парень был действительно очень большой и очень черный. Плотные кучерявые волосы пострижены радикально коротко, темные каплевидные очки скрывают глаза, в ручище идеальной лепки джинсовая куртка зажата так, словно это носовой платок…

— Я фигею, — простонала Клотильда и энергично, с причмоком, задвигала во рту свой неизменный чупа-чупс.

Криста, которая опять слишком сильно увлеклась просмотром, а потому появление Кло вновь пропустила, вздрогнула и отошла от окна.

— Обломись, — откликнулась из глубины комнаты Софи. — Он к беленьким тощеньким девочкам абсолютно равнодушен.

— Вот так всегда, — печально вздохнула Кло, аккуратно отложила чупа-чупс на салфеточку и полезла в пакет, который Софи принесла из кондитерской. — Можно сопру?

— И куда у тебя все это девается? Сплошной сахар и прочие калории целыми днями жрешь, а все равно такая, что того гляди ветром унесет!

— Завидуйте молча! — возвестила Кло и с видимым наслаждением медленно погрузила в рот через сомкнувшиеся на лакомстве губы выбранный ею длинный эклер, покрытый темной шоколадной глазурью.

— Гхм… — раздалось от лестницы на лофт, и пожарный с танцевально-ритмичным именем Джанго стянул со своего широкого носа очки. — Я… Я не опоздал?

— Нет, медвежоночек, — Кло вытащила эклер изо рта, осмотрела его со всех сторон и томно лизнула в надкушенный кончик, из которого как раз показался белый крем.

Выглядело это изумительно пошло. Криста и Софи смотрели на представление во все глаза. Джанго снова кашлянул, неловко затоптался, пряча глаза, и… покраснел… Вот ей богу! Что-то подобное Криста видела впервые. Она вообще не была уверена в том, что до такой степени чернокожий человек способен столь очевидно покраснеть. И все-таки факт был, как говорится, налицо. Смущение этого здоровяка оказалось заразным: Софи отвернулась к исключительно вовремя закипевшему чайнику, да и сама Криста потянула в сторону высокий ворот черной водолазки без рукавов, шея под которым внезапно взмокла.

Мелкая засранка Кло тем временем стрельнула в ее сторону хитрющими глазами и вновь лизнула свое шоколадное лакомство. Криста ответила своей разыгравшейся сотруднице взглядом формата «очень строгий начальник», но сдуру разбила весь эффект, сказав:

— Так, Кло, кончай…

— Я не готова так быстро! — воскликнула негодница и вновь с видимым наслаждением осмотрела эклер, слегка надавливая ему на бока пальцами — так, чтобы изнутри пирожного показалось еще немного белого крема. — Он такой длинный и черный, — язык мелкой нахалки вновь прошелся по эклеру. — Люблю все длинное и черное…

— Клотильда!

— Да ладно, всё! — Паршивка, сразу став самой собой, в два счета доела эклер и обернулась. — Кончила. Какие будут указания?

Криста засмеялась:

— Особо никаких. Полная форма на голое тело. Потом с каской и курткой поиграем — поснимаем, поодеваем… Ну и припудрить, чтобы ничего не блестело… Нет возражений?

Джанго, к которому и был обращен этот вопрос, мотнул головой, Кло сделала книксен в сторону Кристы и помчалась вниз, прихватив с собой здоровяка-пожарного.

— Спорим, она сегодня его трахнет? — ставя на стол чашку чая, прошептала Софи.

— Ты ж говорила, что этот шоколадный «медвежоночек» не про ее честь.

— Зато наша Кло сегодня в ударе. Ну что? Спорим?

— Не буду я с тобой спорить. Глупость какая…

— Вот увидишь!

Основное определение, которое можно было дать Джанго, это «спокойный». Он был надежен и непоколебим, как остров в огромном перебаламученном океане жизни. Уверенность в себе и в своих силах была в его позе, в его глазах. И именно на этом решила сыграть Криста. Даже придумывать ничего не пришлось — парень и так словно сошел с рекламного плаката. Просто-таки олицетворение самой сути работы любых спасателей! Смотришь и веришь: придут и выручат из любого дерьма, в какое бы ты себя ни ухитрился загнать…

А потому первая часть съемки, как и в случае с Леоном и Моникой, обещала быть простой. Главное верно выставить свет, чтобы подчеркнуть черты лица, форму идеального торса, мышцы на руках и на прессе… Но так, чтобы основным в облике было все же не это, а именно глаза — спокойные и какие-то… неторопливые, словно широкие воды Миссисипи в безветренный день.

И все было прекрасно, пока Криста не отошла к фотоаппарату. Куда делся взгляд, полный вселенской уверенности и непоколебимой доброты? Куда, мать его? Парень даже не шевельнулся, но теперь на Кристу смотрел не сытый медведь, только что наевшийся тягучего янтарного меда, а злобный монстр, разбуженный посреди голодной зимы.

Будь проклята сука, выложившая в интернет «шоу с членом», которое в подпитии устроил этот здоровяк! Что теперь с ним делать? И это ведь пока Джанго практически полностью одет! Что же произойдет, если его попросить, к примеру, расстегнуть пуговицу на поясе штанов?..

Глава 4. Чен

В этот день Криста никого не ждала. Должны же и у нее быть выходные? Да и имелись подозрения, что натрахавшаяся вчера до одури Клотильда сегодня на работу просто не явится. Что, собственно, и произошло. Мелкая паразитка позвонила с час назад и сонным голосом сообщила, что с ней все в порядке, но прийти она не может — ножки не держат.

— Это что-то! Это что-то! — твердила она раз за разом так томно и счастливо, что Криста ее почти возненавидела.

Ладно. Возникшая пауза пойдет даже на пользу. Можно будет спокойно посидеть и поработать над уже отснятым материалом. Контрастность, свет… Многое, особенно сделанное со стационарной камеры, следовало откадрировать… Криста, как и всегда, ушла в работу с головой, а потому даже вздрогнула, когда у нее за плечом кто-то смущенно кашлянул.

— Джанго? Ты чего?..

— Я…

— Даже не думай! Нет и еще раз нет! Никаких отказов! Да ты только посмотри, как классно все получилось.

Джанго помялся, но любопытство победило.

— Это… Это… Даже чуднó. Я думал, будет порнуха, а это… это искусство, Криста. Как в галерее какой-нибудь.

— Мои работы выставлены во многих галереях.

— Я не знал…

— Теперь знаешь. Так что никакой порнухи, не волнуйся. И кадры эти я уничтожать не стану! Ну пожалуйста, Джанго!

— Да я не по этому поводу. Я… Я сделал глупость. И… И теперь не знаю, как буду выкручиваться.

— Ну?

— Я должен проводить вас к доктору.

— Эт-то еще зачем?

— Я… Он… Он хочет осмотреть вас… То есть тебя… Ну, на предмет повреждений.

— Каких еще, твою мать, повреждений?!

— Половых, — выдохнул Джанго и поник.

Повисла тишина. Ничего не понимающая, абсолютно шокированная Криста только таращила глаза. Джанго стоял, сгорбив плечи и повесив голову, словно нашкодивший школьник перед грозной мамашей.

— Слушай, а давай ты все объяснишь по порядку, — Криста откинулась на спинку офисного кресла и переплела пальцы на животе.

Джанго вздохнул:

— Дело в том… Дело в том, что был медицинский осмотр. Ежемесячный. И я сказал, что вчера имел… ну… половой контакт. И доктор Чен теперь хочет осмотреть вас… ну… из-за моих размеров.

Криста потерла глаза. Изумление в ее голове все ширилось, постепенно вытесняя оттуда все более или менее умные мысли.

— Все это прекрасно, но при чем здесь я?!

— Я… Я… сказал, что переспал с вами… С тобой… Черт…

— Но почему, господи Иисусе?!

— Я не мог назвать… ну, ту, с кем я был на самом деле. Нет, не подумай, с ней все в порядке, она сама утром мне… Черт!

— Она и мне, блин, утром обо всем доложилась, сообщив, что на работу не придет, потому что слишком счастлива для столь пошлого времяпровождения. Так что можешь не темнить по поводу личности этой мелкой соблазнительницы. Объясни просто — почему я?!

— Вам… Простите… Да чтоб ему, как сложно-то! Я просто хотел посоветоваться с врачом, я не думал, что он так вцепится в меня. Начнет настаивать. Я растерялся… А Кло… Она уже когда-то пострадала из-за огласки, вы ж говорили… А у вас все равно репутация… Вам… Вам нечего терять… Простите.

Криста даже руками развела, пребывая в полной всеподавляющей растерянности. От сказанного было… больно. Значит, ославить Клотильду, как девицу, способную прыгнуть в койку, по сути, к первому встречному в первый день знакомства, Джанго «не мог», а Кристу — ничего, у Кристы — репутация. Та самая, что, скорее всего, в голове у Джанго появилась на основе россказней Франка… Впрочем, чего теперь копытом бить? За последние два месяца Криста действительно стала натуральной потаскухой… Сколько там их было, тех, с кем она переспала? За всю жизнь и четверти этого количества не набрала, а тут… Как с цепи… И теперь стыдно, но сделанного не воротишь… Да и почему, собственно, что-то надо возвращать? Кому от того, что она гульнула, стало хуже?.. Разве только самой Кристе? Так вроде нет. Наоборот, как-то вроде даже полегче… Все лучше, чем лежать в одиночестве и заживо сжирать себя. Так что все эти долбаные моралисты пусть идут лесом! Вот!

— Значит, доктор желает убедиться, что ты свою любовницу — то есть меня — не порвал с брызгами?

— Да. И анал… Я про анал еще спрашивал, потому что… Ну… Потому что у нас…

— Боже. Избавь меня от подробностей! И о чем ты вообще думал, когда такое нес? Ты ведь отдаешь себе отчет в том, что как только он глянет на мои... тылы, то поймет, что у меня вчера совершенно точно никого не было. Что ты после своему чудо-доктору врать станешь?

— Я не знаю…

— Дурак здоровенный!

Криста бушевала еще довольно долго. Джанго топтался рядом и что-то басовито подскуливал, оправдываясь и умоляя. И в конце концов ведь, сука, упросил, и дело кончилось тем, что Криста таки поперлась на этот долбаный осмотр. Жизнь так и не научила ее отказывать людям, когда они просили так, как просил Джанго, а она сама действительно могла помочь…

Кабинет доктора Чена располагался в непосредственной близости от пожарной части. Джанго проводил Кристу до дверей и смотался, по-прежнему извиняясь, благодаря и расшаркиваясь. Все это Кристе уже изрядно надоело, и она испытала даже некоторое облегчение, когда, избавившись от Джанго, прикрыла за собой белую дверь с табличкой, сообщавшей, что здесь ведет прием доктор медицинских наук Лу Чен. Миловидная девушка — как поняла Криста, секретарь и медсестра в одном флаконе — кивнула, услышав названное ей имя, и через минуту «пациентка» уже предстала пред раскосы очи заботливого эскулапа, чтоб ему.

Доктор Чен оказался стройным невысоким азиатом со строгим и по-молодому гладким лицом. Очки в узкой оправе только добавляли ему холодной интеллигентности. Зеленая врачебная роба доктору очень шла, и у Кристы создалось впечатление, что Чен об этом прекрасно осведомлен. Доктор сидел, Криста стояла, часы на стене тикали, отсчитывая секунды.

— Я представлял вас себе иначе, — наконец изрек врач и качнул головой, словно не веря самому себе.

Глава 5. Мэтт

— Скажи своему Ромео…

— Раулю.

— Угу. Скажи ему, что я кооптировала еще одного участника нашего голозадого прожекта.

— Кого это?

— Доктора Чена. Мы познакомились вчера и очень быстро достигли… взаимопонимания.

— Это какая-то ерунда. Он же с капитаном Мэйсоном в жестких контрах…

— Из-за чего?

— Не знаю. Что-то личное.

— Личное-двуличное… — проворчала Криста и усмехнулась. — Как бы то ни было, доктор выразил просто-таки страстное желание продемонстрировать моей камере свою татуировку на спине и роскошной заднице. Ну и саму задницу тоже…

— Вот как?

— Никак. Не выдумывай. Знаешь? Не мой размерчик. И вообще он женат. Мне для полного счастья только романа с женатым мужчиной не хватало…

— А если речь о быстром необременительном перепихе? — басовитый, вальяжный голос, раздавшийся из-за спины, заставил Кристу обернуться. — А утром я бы подал тебе кофе в постель.

— Она не пьет кофе, — буркнула Софи и пошла в сторону выхода.

Криста прищурилась. Что-то… Что-то было такое в этом парне…

— Не узнаешь? А я вот тебя сразу узнал. Как только увидел. Все такая же: порывистая как птичка, блондинистая и… влюбчивая. Не вспомнила? Мэтт. Мэтт Джаггер. Ну? А ведь когда-то ты говорила, что будешь помнить меня всегда…

— Постой… Мэтт?

Криста знала фамилию и имя пожарного, который должен был сегодня явиться на съемку, но ей почему-то и в голову не пришло, что он — тот самый Мэтт Джаггер, в которого она была безнадежно влюблена в школе. Безнадежно, потому что Мэтт уже тогда был нарасхват у куда более роскошных по сравнению с Кристой девиц — высокий, спортивный, косая сажень в плечах… В этом смысле ничего не изменилось и теперь. Разве что юноша превратился в зрелого мужчину. Господи, сколько ж времени-то прошло? Мэтт словно мысли ее прочел:

— Больше десяти лет не виделись.

— Так ты стал пожарным?

— Ну да. После армии. Не всем же удается стать такой знаменитостью, как ты. Ничего не говори! Знаю, что не даром далось, но все же не могу не призавидовать. Ничего не попишешь: всегда завидовал творцам, тем, кто себя как-то красиво выразить может — в танце, в пении, художникам… Ну и вот фотографам вроде тебя… Покажешь свое хозяйство?

— Да, конечно.

— Только я не один.

Мэтт перегнулся через перила и коротко свистнул. Снизу раздалось дробное топотание, и на лофт выскочил крупный черный пес с белой грудью.

— Это Дэкс. Не боишься собак?

Криста отрицательно покачала головой, с интересом рассматривая пса, который теперь внимательно обнюхивал помещение.

— Дэкс — служебная собака. Обучен искать людей под завалами. Но недавно его отправили на заслуженный отдых, и я забрал парня себе.

— Я помню. Ты всегда любил собак.

— А ты меня…

Криста улыбнулась, склоняя набок голову:

— Это было очень давно. И, помнится, ты этому был совсем не рад…

— Знаешь, как я иногда жалею, что упустил такую возможность… И тебе очень идет короткая стрижка. Этакий мальчишка-хулиган. Очень стильно…

— Оставим это, Мэтт. Лучше пойдем, студию тебе покажу. И с гримером познакомлю, которая подготовит тебя к съемке. Время — деньги…

Это было очень странно. Так странно, что Криста раз за разом ловила себя на том, что глупо улыбается и качает головой. Мэтт. Этот парень стал ее первой любовью. Боже мой! Как же она тогда изводилась от понимания, что «предмет» не обращает на нее никакого внимания. И ведь ей еще повезло! Мэтт оказался нормальным, порядочным парнем и издеваться над ней не стал. Трагедии, которая перемолола Клотильду, не произошло. Но все равно период тот был для Кристы, пожалуй, самым сложным в жизни. А вот теперь позабылся настолько, что она даже не сразу узнала человека, из-за которого когда-то едва не свела счеты с жизнью.

Мэтт смотрел на Кристу пристально, как-то победительно и, пожалуй, с жадностью. Этим грех было не воспользоваться. Взгляд был как раз таким, что нужен для фотосессии.

Кло, наконец-то вышедшая из состояния глубокой посторгазменной нирваны после секса с Джанго, быстро загримировала Мэтта и отправила его к Кристе на съемочную площадку. Та особо мудрствовать не стала, просто использовав выразительную в своей мощи и брутальности фактуру — крепкое, перевитое мышцами мужское тело, четкое указание на профессию — штаны от костюма пожарного и красный топор в сильной красивой руке. Остальное сделал взгляд — тот самый, который Мэтт в течение всей съемки не сводил с самой Кристы. Взгляд по-прежнему полный сексуальной жажды. Это было… приятно. Это ласкало эго, поднимало выше облаков самооценку. Красавчик Мэтт, недостижимый первый парень школы, который лишь усмехнулся снисходительно, когда Криста полезла к нему со своими щенячьими излияниями, теперь смотрел на нее так, словно и сам был влюблен, горел, мечтал и хотел.

Вдруг подумалось: «А может, это шанс? Нежданный подарок судьбы? Способ наконец-то забыть, вытеснить из сердца Франка?..» Мотнув головой, Криста заставила себя думать о работе.

Чтобы разнообразить тематику, она сделала несколько снимков Мэтта и с Дэксом. Выдрессированный пес вел себя идеально. Сидел, когда велели, или лежал, стоял и давал лапу, когда это было нужно. Правда, после окончания фотосессии с ним, Криста все же попросила Мэтта Дэкса привязать. Будет жаль, если он метнется куда-то и испортит кадр, когда Криста начнет колдовать над его хозяином уже для календаря в стиле «ню».

— Без моего разрешения он и с места не сдвинется. Будет сидеть в углу, где я велю, и все. Не беспокойся.

— Прекрасно, — кивнула Криста и невольно передернулась, вспомнив свое посещение врачебного кабинета доктора Чена.

Интересно, что произошло между ним и капитаном Мэйсоном? Из-за чего приключились «контры», о которых говорила Софи. Доктор решил, что может себе позволить провести глубокое обследование не только ануса Кристы, но и задницы бравого пожарного? Кстати, о Софи… На Мэтта она почему-то отреагировала как-то так, что и слепой бы заметил: между этими двумя здоровенная черная кошка пробежала. Почему?

Глава 6. Рутгер

Как ни странно, от нового погружения в хандру Кристу спас доктор Чен. И совсем не врачебными средствами. Фотосессия с ним оказалась столь забавной, что практически полностью отретушировала Кристе ее настроение, расплывшееся после истории с Мэттом в сплошную черно-серую муть.

Доктор был невозмутим, словно солдат Терракотовой армии. Но в его глазах нет-нет да проскакивало нечто такое… После серии таких вот особо жгучих взглядов (доктор как раз снимал штаны) Криста, внутренне забавляясь, дала себе зарок пить воду только из свежекупленных и еще закупоренных бутылок и есть проверенную на ком-то другом пищу. Потому что слабительное в оставленном на столе без присмотра стаканчике сока было самым маленьким из тех возможных зол, что пророчил узкий и острый, как отточенное лезвие, взгляд голозадого эскулапа.

— Пусть вас утешает то, что вы делаете благое дело, направленное на восстановление здоровья вашего пациента.

Чен промолчал и на это. Так же молча оделся после окончания съемки, а затем удалился, вежливо и тихо прикрыв за собой дверь.

— Я его боюсь, — сказала Кло и даже свой чупа-чупс изо рта достала. — Так и вижу, как он — весь в черном — крадется по крыше с узким ножом в зубах, чтобы влезть в окно и перерезать нам всем горло.

— Он не ниндзя. Он вообще китаец, а не японец.

— Да какая разница! — Клотильда махнула рукой с зажатой в ней конфеткой, после чего все-таки вернула ее себе за щеку.

Софи рассмеялась:

— Я вообще глазам не поверила, когда он явился. А уж когда он безропотно разделся…

— Сила искусства, — туманно пояснила Криста и, прыгая через ступеньку, поднялась к себе в кабинет, чтобы глянуть на отснятый материал.

Как назло на ожившем после спячки мониторе оказалась открыта фотография Мэтта… Криста выдохнула и решительно свернула ее.

— Мерзкий тип, — сказала за спиной у нее поднявшаяся следом Софи.

— Представляешь, я с ним училась в одном классе.

— Да ну? И что, он уже тогда был таким же самовлюбленным мудаком?

Криста хмыкнула. Определение было… очень близким к ее собственному впечатлению от повзрослевшего, но мало изменившегося Мэтта Джаггера.

— Мы, девки, его и испортили. Слишком сильно баловали за красу неземную. Как в школе начали, так по жизни на руках и пронесли. Как было не самовлюбиться до мудачества?

— Может, ты и права, может, и права…

— А ты как его узнала… столь хорошо?

— Не спрашивай. Не мой секрет.

— Вот вечно так. Нет в жизни справедливости! Все кому не лень треплют мое уже давно не доброе имя так, словно оно старая обоссаная простыня, вывешенная на просушку в общий двор. А как о других речь заходит, так все тут же становятся такими высокоморальными. Будто и не сплетничали никогда в жизни.

Софи звонко чмокнула Кристу в маковку и, направившись в сторону лестницы с лофта, пояснила:

— Издержки известности.

Криста состроила скептическую рожу, Софи покивала и уже повернулась, чтобы начать спускаться, но вдруг хлопнула себя по лбу:

— Вот заморочила ты мне голову своими рассуждениями! А я ведь сюда поднялась совсем не за тем, чтобы помыть косточки Мэтту. Отпустишь меня на недельку? Мы с Раулем хотим съездить к его родителям, в другой штат.

— Когда свадьба?

— Ты узнаешь первой!

— Ага! То-то я «первой» узнала о том, что у тебя вообще жених завелся.

— Так он женихом-то стал, считай, вот только что, — Софи покачала ярко окрашенной — сегодня в алое — головой. — Жизнь — сложная штука.

Криста закатила глаза:

— Открыла Америку!

— А знаешь, да. Что-то типа «открытия Америки» у меня и произошло. Ты ведь меня знаешь. Я птичка свободолюбивая. А тут… В общем, после того пожара, когда несколько ребят, включая Рауля, чуть не погибли, я вдруг поняла… Понимаешь, Рауль-то давно за мной ухаживал, предложение уже несколько раз делал, а я все отказывалась, а тут… Я ведь могла его потерять! Он мог погибнуть, и я бы… — Софи потерла лицо и вновь взглянула на замершую Кристу. — Я испугалась. И все для меня вдруг поменялось. Что-то вроде переоценки ценностей произошло. Так что, едва когда он еще в больнице лежал, я ему сама предложение сделала. И согласилась на все, чего он хотел — и на свадьбу с дурацкой фатой и трехэтажным тортом, и на пяток детей, о которых он почему-то отчаянно мечтает.

Криста рассмеялась. Софи в роли многодетной мамочки представлялась ей с трудом… С другой стороны, кем она иной раз была ей самой? Особенно когда пинками гнала куда-нибудь в светлые дали, вела душеспасительные беседы или изводила подчистую стратегические запасы алкоголя… Так что, отсмеявшись, Криста тут же, не откладывая в долгий ящик, застолбила себе место в первом ряду на свадьбе и право стать крестной мамой кому-нибудь из новорожденных Люмьеров.

— Решено и подписано! Так, значит, я могу ехать?

— Конечно.

— Тогда по съемкам: у тебя на этой неделе будут двое. Мальчик и девочка. Рутгер Херст и Джейн Браун. Не пара! И они, в отличие от Леона и Моники, спокойные, милые ребята. Так что проблем, думаю, не возникнет. Да! Рауль мне шепнул, что Джейн увлекается танцами, — Софи подняла палец, привлекая внимание Кристы. — И не какими-нибудь, а у шеста: до того, как стать пожарным, она пару лет проработала в стриптиз-клубе.

Криста восторженно щелкнула пальцами:

— Круто! Пожарный шест, как шест стриптизерши — блестяще. А что скажешь про Рутгера?

— Пожалуй, ничего, — Софи пожала плечами. — Он приятный, но очень закрытый человек. Вроде какие-то проблемы в семье у него были… Больше ничего не знаю. Да! И вот еще что, — Софи вновь вернулась к столу Кристы. — Оставлю тебе на случай, если что-то пойдет не так, кто-то заартачится или станет мешать, телефончик Авоэнко. Он сейчас исполняет обязанности капитана и тоже обещал принять участие в съемках. Так что всегда поможет. Он странный… Говорят, в роду у него были одни шаманы. Но ребята его уважают.

— Интересно… Индейский шаман, который служит пожарным в Нью-Йорке? Как такое возможно?