Измена, или (не)убивай!

Пролог

- Примите таблетку, которую я вам принёс, и отдыхайте. Обо всех изменениях сообщайте медсестре. Если вдруг почувствуете боль внизу живота, терпеть её не следует. Это, конечно, редкое исключение, но всякое может произойти. Утром мы проведём процедуру. Не переживайте. Всё будет хорошо. Вы приняли верное решение. Иного выхода в вашей ситуации не было.

Врач говорит, а я слушаю его, киваю болванчиком, да только ответить ничего не могу. Все слова растворяются в сознании, там, где пульсирует одна мысль – так не должно быть.

Это всё неправильно.

Я ведь так сильно обрадовалась, увидев две полоски на тесте.

Виктор – тоже.

И что мы получаем теперь?

Ребёнок родится больным.

Почему врачи так решили? Почему я так легко согласилась избавиться от него?

Смотрю на ненавистную таблетку, а перед глазами всё плывёт из-за пелены застилающих их слёз. Давлюсь ими, хочется сорваться в истерику. Слышу, как закрывается дверь – врач вышел.

Ненавижу эту дорогущую палату.

Ненавижу проклятые препараты…

Ненавижу себя за беспомощность.

В голове пульсирует одна лишь мысль – так не должно быть.

Почему я не чувствую внутреннего согласия, если пришла сюда? Почему душа рвётся на лоскутки? Терзается от неприятных ощущений?

Кажется, что я совершаю огромную ошибку.

Но почему всё так? Я ведь убеждала себя, что иначе поступить не смогу. Это эгоистично к малышу – заранее обрекать его на ужасные муки. Я не должна так поступать и всё-таки… Я здесь. Но мучаюсь, разрываюсь на миллиарды частиц. Всё внутри меня противится происходящему.

Мы должны были перепроверить всё в другой клинике. Нельзя в такой ситуации полагаться на единственный результат, способный оказаться ошибочным. Вдруг врача проплатили? Он так убеждал нас, что аборт в этой ситуации - единственный выход, а мы поверили… Развесили уши, даже не подумав перепроверить всё.

Делаю глубокий вдох, беру таблетку дрожащими пальцами, но не могу осмелиться принять её. Что-то внутри противится, кричит, что мне нельзя этого делать. Я даже не даю шанса малышу, поселившемуся у меня под сердцем. Я просто рублю всё, словно так и должно быть.

Сердце колотится, а я набираю номер мужа, чтобы поговорить с ним. Неделя всё равно ничего не изменит. Важно перепроверить всё, услышать мнение ещё одного специалиста. Двух? Трёх? Я не смогу успокоиться, пока не получу несколько заключений, пока врачи окончательно не убедят меня, что такому ребёнку лучше не появляться на свет.

А кто решает, кому жить, а кому нет?

Рождаются ведь разные дети. И живут!.. Почему мой малыш не может?

Виктор не отвечает.

Мысли терзают меня, бьются в сознании острыми молоточками. Таблетка падает на пол, а я приближаюсь к окну и распахиваю его. Из больницы меня не выпустят так просто, а вот если выбраться…

Этаж первый, но всё равно высоковато.

А может, выйти под предлогом, что хочу подышать свежим воздухом?

С этой мыслью поднимаю таблетку, прячу в карман туники, туда же убираю телефон, ключи от квартиры, паспорт, деньги и выхожу в коридор. Сумочку с собой брать точно нельзя. Надеюсь, не заметят, как топорщатся карманы.

- Вы куда? – спрашивает женщина, сидящая на дежурном посту. Она окидывает меня сонным взглядом и кивает.

- Хочу прогуляться перед сном. Можно?

Женщина хмурится, но всё-таки позволяет мне выйти. Не больница, а тюрьма какая-то! Если попал сюда, то потом не выйдешь.

А как всё происходит дальше, я не помню в деталях… Я бегу до ближайшей остановки, ловлю машину такси и еду домой. Мне важно поговорить с Виктором, найти успокоение в его нежных, тёплых объятиях.

Как добираюсь до дома – одному Богу известно.

Открываю дверь трясущейся рукой, но уже на пороге застываю, не в силах поверить, что это происходит в моей жизни. На коврике стоят изящные женские босоножки на высоченной шпильке.

Да нет!

Такого не бывает!..

Это, наверное, кто-то заскочил в гости или по делу?..

Виктор никогда не изменил бы мне.

Мы любим друг друга.

Муж никогда бы…

Протяжный стон из спальни долетает до меня и режет по сознанию.

Я пытаюсь найти логическое объяснение происходящему.

Может, человеку стало плохо? Да только не похоже, что там плохо… Как раз таки хорошо.

Стискиваю зубы, чувствую, как обжигающая влага течёт по щекам, а внизу живота стягивается ком, тянет ноющей болью. Прислоняюсь к двери и стараюсь дышать глубже.

Неужели это всё-таки то самое?..

Не могу поверить в это… Не хочу.

Вдруг Витя дал ключи от квартиры кому-то из друзей, а сам сейчас у родителей?

Ещё раз набираю его номер и слышу мелодичную трель телефона из гостиной.

Глава 1

Резко развернувшись, я ухожу на кухню. Сердце словно и не бьётся вовсе, давит только. Так сильно, что кажется, словно мне сломали все рёбра.

Из комнаты до меня долетают обрывки фраз, за которые совсем не хочется цепляться. Виктор чертыхается, его любовница пищит что-то непонятное.

Хочется надавать им всем по морде, да только что изменится?

Ни-че-го!

Забыть о предательстве уже не выйдет.

Оно случилось. А ведь я так рассчитывала, что никогда не столкнусь с этой проклятой болью. Я души не чаяла в муже, любила его до безумия. Да что обманываться? Нельзя разлюбить по щелчку пальцев. Пока я даже не могу осознать произошедшее, вроде бы ум понимает, а сердце предательски не хочет верить. Корчится в муках, но отказывается принимать правду. Болезненная агония затягивает меня в свой омут, сводит с ума, но всё-таки как-то нужно жить дальше. Ведь моя жизнь на этом не закончилась. Мне стоит задуматься о ребёнке, о его безопасности. Вдруг у меня ещё есть шансы родить здорового малыша? Своими переживаниями я только наврежу ему. Нужно переступить через боль, отстранить её от себя, не думать о предательстве, вспоровшем душу своим тупым лезвием.

А если это всего лишь кошмарный сон? Затянувшийся такой…

И вот я проснусь, а у нас с Витей всё прекрасно, и ребёнка мы ждём здорового?

Невольно щиплю себя за руку и айкаю от боли.

Проверила – не сон.

Не бывает настолько реальных снов, и боли в них такой сильной тоже не бывает. Значит, это правда. Болезненная, взрывающая сознание.

- Юля! То, что ты видела и слышала… тебе придётся просто забыть это, - заявляет Виктор, войдя на кухню.

Слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Его любовница сбежала? Как самая настоящая крыса с тонущего корабля? Забавно всё это. А что не пришла объясниться-то? Кишка для такого тонка? Побоялась, что причёску ей поправлю? Хах! Я не стану никому вредить. Бороться за носителя поганеньких трусов? Ну, нет! Спасибо!

- Правда? Что за чушь ты несёшь, Вить? Такое не получится забыть…

Как-то на автомате поворачиваю и иду в комнату, где ещё недавно постель горела от обнажённых тел, извивающихся на ней. Противно, но мне нужно собрать вещи.

Достаю чемодан, который мы планировали убрать в кладовую на лестничной площадке, но так руки и не дошли.

Горько усмехаюсь собственным мыслям – может, я заранее предчувствовала нечто подобное?

Медленно скидываю свои вещи, беру только самое необходимое, чтобы было во что переодеться первое время.

- Что ты творишь? – спрашивает Виктор, схватив меня за локоть и резко развернув на себя.

Сейчас даже сил устроить истерику нет.

Я пуста.

Не могу подобрать слова, да и не нужны они теперь уже.

Просто смотрю на мужа, хлопая глазами.

Его губы совсем недавно целовали другую. Так же отчаянно, как когда-то меня. А дальше… Нет. Я совсем не хочу представлять всё это и снова пропускать через себя.

- Что ты творишь? – повторяет Виктор свой вопрос злым тоном.

- Вещи собираю, очевидно же. Я не останусь с тобой… Не после случившегося.

- Какого дьявола ты приехала вообще? Ты должна была остаться в больнице! – рычит муж, больно сжимая мой локоть, а я смотрю на него затуманенным взглядом и не могу найтись со словами.

- Я жду твоего ребёнка, Вить, - шепчу я. – Мучаюсь от терзаемых мыслей, а ты в это время ублажаешь любовницу?..

Хочется сказать, что я примчалась к нему за помощью, надеясь найти успокоение в его объятиях, но не могу…

Язык не поворачивается.

Зачем говорить, если теперь уже эта информация неактуальна? Поезд ушёл… Витенька на него опоздал. Больше я не нуждаюсь в его объятиях. Окунаться в помойку не хочу. А сколько баб он перелапал этими руками – только Богу известно.

- Ты ждёшь больного ребёнка, Юля! И мы оба приняли решение избавиться от него! – бросает муж обвиняющим тоном.

- Ты принял его, Вить! У меня не было времени даже подумать об этом, - отрицательно мотаю головой я.

А ведь и правда!

Только теперь осознаю, что сама даже подумать не успела. Всё произошло слишком быстро: врач озвучил диагноз, начал убеждать нас, что важно как можно быстрее избавиться от малыша, а потом… Даже не помню, как оказалась в этой проклятой палате. Всё как в тумане.

– Вернёшься в больницу и закончишь начатое. Мне не нужен такой… - Виктор теряется, словно пытается подобрать верное определение нашему ещё не родившемуся малышу.

- Какой, Вить? Раз уж начал, договаривай… Какой тебе не нужен?

- …урод, - завершает мужчина.

Рука зудит влепить ему пощёчину, но я не делаю этого. Слишком много чести будет. Не хочу даже прикасаться к испачканному в грязи измены… А он ко мне прикасается.

Вырываю руку, потираю локоть и отшатываюсь назад.

- Единственный урод – это ты, Витя. Если у тебя язык поворачивается говорить такие ужасные слова в адрес невинного младенца, который ещё даже не родился.

Глава 2

Вздрагиваю от маминого сообщения, как от удара плетью. Меня ведёт. Перед глазами всё расплывается, а горло стягивает удушливым комом. Как-то по инерции продолжаю тянуть за собой чемодан, невидящим взглядом смотря перед собой.

Как же так?

Операция прошла хорошо.

Врачи давали хорошие прогнозы!..

Что за злой рок судьбы такой?

Если несчастье приходит, то тянет за собой спутников?

Передёргиваю плечами от пробирающегося под кожу холода.

Медленно бреду к остановке, понимая, что должна поехать к маме. Она не справится с таким горем в одиночку. Мне важно быть рядом.

Визг шин и сигнал автомобиля врезаются в сознание. Останавливаюсь и жмурюсь. Реакция слишком заторможенная, но в это мгновение я готова к любому исходу. Всё равно если сорвусь сейчас с места, то сделаю только хуже. Я ведь понятия не имею даже, кому сигналят. Мне?

Взгляд поднимается к светофору, и я понимаю, что вышла на пешеходный переход, на красный сигнал светофора. Но ведь был зелёный! Только что!

Жмурюсь, готовая принять любой удар судьбы в это мгновение. Если побегу, может стать только хуже. Сигнал повторяется, но на этот раз с другой стороны. Водители пытаются отругать меня за опрометчивость? И правы! Откуда-то доносятся возмущённые голоса, а я всё стою, словно прилипла к месту и боюсь пошевелиться.

- Ты что творишь, идиотка? – выскакивает из чёрного, тормознувшего в шаге от меня, внедорожника мужчина. – Совсем жить надоело?

Голубо-синие глаза глядят на меня с яростью. Заострённые скулы на лице мужчины напряжены. Венка на шее пульсирует. Даже широкие плечи похожи на натянутые струнки гитары.

Словно считав моё состояние, незнакомец немного смягчается.

- Ты в порядке? Соображаешь хоть что-то?

Мужчина глядит на мой чемодан и потирает коротко стриженную бороду.

- Что ж с тобой поделаешь-то? Отвезти в больницу для оказания помощи? Ты меня вообще понимаешь? Русская?

Всё, на что меня хватает – лёгкий кивок.

От шока язык онемел, и я не могу выдавить из себя ни слова. Все они растаяли, растворились где-то в сознании. Только мысли формируются правильно, да какой с них толк, если изменить я ничегошеньки не могу?

Машины, собравшиеся позади, сигналят.

Понимаю, что должна уйти с дороги, но кажется, что ноги приросли к месту, превратились в мощные корни дерева.

- Себе посигнальте! – кричит незнакомец, повернувшись в сторону разъярённых автовладельцев, забирает у меня чемодан и мягко подталкивает меня к своей машине. – Ты меня понимаешь. Разобрались. Немая?

Отрицательно мотаю головой.

- Значит, от шока не можешь ни слова сказать. Ладно. Ничего. Сейчас отвезу тебя в больницу. Пусть посмотрят.

Отрицательно мотаю головой.

Мне нельзя в больницу. Нет такой необходимости. Мне нужно… к маме. Как-то поддержать её, помочь, да только от стресса себе бы сначала помочь, выбраться из его липкой паутины.

Сама не замечаю, как ловко незнакомцу удаётся усадить меня в машину. Опомнившись, только когда машина трогается с места, я мечусь растерянным взглядом по салону.

- М-мне в б-больницу н-нужно, - заикаясь, говорю я.

- Туда я тебя и везу. Не бойся. Я не маньяк и не потащу тебя в своё тайное логово. Сейчас тебе окажут помощь.

- Н-нет… Кардиология. Папа. Умер.

Говорю прерывисто, и как только озвучиваю страшную правду, произношу каждое слово, так слёзы мощным потоком брызгают из глаз, а я захлёбываюсь рыданиями. Всхлипываю, заикаюсь и пытаюсь сказать что-то ещё, но не выходит.

- Та-ак! А теперь мне понятна причина. Сейчас. Погоди.

Незнакомец включает машину на аварийку, съезжает к обочине, наклоняется и достаёт что-то с заднего сиденья.

- Пей! – холодным тоном произносит мужчина, протягивая мне бутылку с водой.

Смотрю на него стеклянным взором, но из-за слёз перед глазами всё плывёт, и его облик размывается.

- Пей, тебе говорю! Поможет успокоиться! Не нужно мне сырость разводить в машине.

От строгого тона не сбежать.

Беру бутылку и делаю несколько жадных глотков живительной влаги.

Незнакомец кивает.

- Хорошо. Умничка. А теперь дыши глубже. Знаешь, я не умею соболезновать и что там ещё делают в таких ситуациях, но я сам недавно похоронил близкого человека и понимаю твои чувства. Однако запомни, глупая, твой отец бы не хотел, чтобы ты пошла следом за ним. Если не в состоянии соображать адекватно, не выходи ты из дома, ради бога! Ты чуть не попала под колёса! Каково было бы матери, которая уже потеряла одного любимого человека?

Незнакомец осекается. Он замолкает, вероятно, сообразив, что ничего обо мне не знает, и мамы у меня может не быть. Однако его слова бьют по сознанию, и я киваю.

- Горел зелёный, - пытаюсь оправдаться я.

Глава 3

Ждать возвращения таинственного незнакомца или войти в квартиру? Вспомнит ли он о том, что забыл отдать мне чемодан? Он выглядел слишком задумчивым, нервничал каждый раз, когда звонила невеста, а он был вынужден сбросить. Вряд ли сейчас мужчина вернётся, а если вернётся, то наверняка придумает, какой знак мне дать?

Я продрогла, поэтому лучше будет пойти в квартиру и согреться, ведь сейчас я в положении и важно поберечь себя. Хоть и не уверена, что сохраню ребёнка в итоге.

С этой мыслью вхожу в пропахший сыростью подъезд, поднимаюсь на четвёртый этаж по лестнице и вхожу в открытую дверь.

Людмила Иннокентьевна встречает меня тёплыми объятиями.

- Юлечка, а что случилось? Ты чего такая бледная? – спрашивает женщина, отступив на шаг от меня.

- Вы не знаете ещё… папа умер, - произношу дрожащим голосом.

- Господи! Как же так-то? Недавно говорила с Маринкой же по телефону, сказала, пошёл на поправку! Какое горе-то! Какое горе! – причитает Людмила Иннокентьевна. – Проходи, деточка, выпьём чаёк горячий. Что покрепче-то я по здоровью не могу, не водится у меня в доме.

Прохожу. На всякий случай выглядываю из окна квартиры соседки, так как оно выходит как раз во двор, но машины моего таинственного спасителя нет. Если и вспомнит о моих вещах, то только когда посмотрит в багажник. Надеюсь, что удастся вернуть вещи, ведь я без них как без рук. Где брать деньги на жизнь – понятия не имею.

- А мама в реанимации сейчас с сердцем.

Людмила Иннокентьевна перекрещивается. Женщина бормочет себе под нос, что если пришла беда, то стоит распахивать ей ворота, потому что одна она не ходит, а накатывает обычно огромным шаром. Я уже такое слышала. И не только слышала, испытала на собственной шкуре не один раз. И вот снова. Всё-таки хочется верить в лучшее. Я не могу сейчас опускать руки, ведь если сделаю это, то пострадает так много людей… мама, малыш.

Женщина наливает чай, ставит передо мной тарелку с пирожками, садится за стол рядом и смотрит на меня, молча пожёвывая губами.

- Давай помянём его. Хороший человек был твой отец, светлый. Набедокурил он по молодости, но любил всем сердцем вас с мамой. Я же видела, как тяжко ему было, как ругал себя за то, что ошибся, изменил несколько раз Мариночке! Ох… Судьба судьбинушка. Тяжёлая доля выпадает нам. Ты держись, Юлечка! Держись! Ты сейчас нужна своей маме.

Соседка говорит то, что я и без того прекрасно понимаю.

А ещё я нужна малышу…

Мне не следует забывать об этом.

Важно как можно скорее пройти обследование у нас в консультации, чтобы убедиться, что малыш развивается нормально. А дальше будет уже видно. Конечно, отказываться я от него не собираюсь, но нужно придумать что-то с работой, ведь расходов столько прибавится с маленьким ребёнком. Мне бы сейчас каждую копеечку беречь. Тут не до самых лучших красивеньких вещей и колясок, но хочется, чтобы у маленького ни в чём не было нужды.

- А почему ты одна приехала? Почему без Виктора? Или в командировке он? – спрашивает соседка, а смотрит на меня так, словно подозревает что-то неладное.

Людмила Иннокентьевна была для нашей семьи всегда очень близким человеком, я её называла бабулей в детстве, только потом стесняться начала немного. Мама доверяет ей. Лишнее женщина не сболтнёт, всегда хранит секреты, но я не уверена, что должна сейчас рассказывать о своём уходе от Виктора. Ни к чему это озвучивать.

- Да, Витя сильно занят сейчас, поэтому я пока поживу в квартире, чтобы с мамой рядом быть.

- Ты не забудь в квартире все зеркала завешать! Это крайне важно! А ещё свечи! Я сейчас дам тебе свечи, у меня есть, старые, правда, но гореть будут. Научу, как правильно зажечь, как следить за ними. Жечь их крайне важно, чтобы душа твоего отца нашла путь к покою.

Слова Людмилы Иннокентьевны не желают укладываться в голове. Женщина говорит… говорит… суетится, а я не верю до сих пор, что папы больше нет, не могу этого осознать. Как? Вот недавно мы с ним разговаривали, я навещала его в больнице после операции, а теперь – всё. Больше мы не увидимся.

Слёз нет, но глаза всё равно режет, словно в них бросили добрую порцию песка, а я растёрла кулачками.

Передав мне всё необходимое и проинструктировав, Людмила Иннокентьевна берёт в руки карты. Она гадает, но я не верю во всё это.

- Вытяни одну карту, детонька, я попытаюсь успокоить тебя, расскажу, что ждёт в будущем.

Сейчас соседка скажет, что всё наладится и впереди будет светлая полоса, что я обязательно со всем справлюсь и ступлю в своё светлое будущее… Осознаю это, вытаскиваю карту, потому что отказать неудобно, но Людмила Иннокентьевна бледнеет, медленно осаживается на стул и перекрещивается.

- Увидели что-то плохое? – спрашиваю я.

Женщина, кажется, и не слышит меня вовсе.

- Слишком непонятное. Смерть идёт за тобой по пятам, я вижу ещё одну, маленькое существо…

Рука автоматически ползёт на живот, а я сжимаюсь, хочу поскорее покинуть квартиру женщины, сбежать из неё и забыть услышанное.

- Давай-ка лучше после девяти дней, когда душа твоего отца успокоится, ты придёшь, и я сделаю полную раскладку. Быть может, сейчас он рядом, пришёл попрощаться с тобой, потому и выпала такая карта?

Глава 4

Открываю рот, чтобы отказаться, но по взгляду мужчины, направленному на меня, понимаю, что возражения он принимать не собирается и уже всё для себя решил.

- А это будет очень хорошо! Спасибо огромное. Юленька, ты не говорила, что у тебя есть такие импозантные знакомые. Цветочки-то нужно было уже отдать девушке, а то держите их мёртвой хваткой, - кивает Людмила Иннокентьевна на букет.

- Это вам, - быстро находится мужчина, протягивая цветы моей соседке. Людмила Иннокентьевна удивляется, но букет принимает.

Оказавшись на заднем пассажирском сидении, женщина причитает что-то, а я перевожу взгляд на своего таинственного спасителя.

Я даже имени его не знаю ведь.

- Почему вы приехали с цветами? – спрашиваю хрипловатым голосом.

- Не подумай ничего лишнего, Дюймовочка. Я привык ценить своё время и находить к людям верный подход. В этот раз я сильно просчитался. Скажем так – приехав сюда, я рассчитывал, что встречусь с бабушками у подъезда, разделю на них этот букет, одарив каждую, и попытаюсь выяснить, в которой квартире ты живёшь, чтобы не заглядывать во все, но что-то пошло не по плану. Подъезд ваш оказался заколдованным, и бабушки всё не желали выбираться на улицу. Может, у них сходки в каком-то другом месте? В общем, я уже и не рассчитывал вернуть тебе чемодан сегодня и хотел покопаться в нём, чтобы найти хоть какие-то контакты, но чудо всё-таки случилось, и ты вышла сама. А букет в любом случае ушёл к той, кому предназначался – к бабушке, которая, можно сказать, и помогла нам встретиться. Тебе дарить цветы я бы не стал, понимаю же, что у тебя сейчас траур. Извини, если обидел.

Наверное, в другой ситуации я выделила бы остроумие своего знакомого незнакомца, но не сейчас. Пока я толком не проснулась, но осознание ужасной истины уже здорово полоснуло по сознанию.

Нужно ещё позвонить в больницу и узнать, как там мама.

Сев на переднее пассажирское сиденье, я ищу тот самый номер, что звонил мне вчера после мамы и жду, когда мне ответят. Людмила Иннокентьевна диктует адрес, а мне ужасно стыдно, что мужчина снова будет катать меня по городу, как личный водитель.

Интересно, ему заняться больше нечем?

Мог бы провести время со своей невестой…

Или разглядел во мне лёгкую добычу?

Рассчитывает, что растаю от его доброты и легко соглашусь на роль любовницы?

Нет… Это точно нет. В голове благородного человека такие мысли не появятся, а мужчина пока показывал себя только с хорошей стороны.

- Слушаю вас, - отвечает усталый голос.

- Здравствуйте. Это Юля Максимова. Я хотела расспросить вас о состоянии моей мамы.

- Юлия, доброе утро! Что я могу сказать? Состояние вашей мамы стабильное, но пришлось вколоть ей успокоительные, когда пришла в себя. Переводить её из реанимации сегодня мы не будем. Слишком рискованно это. Думаю, вы понимаете, что после пережитого ей важно успокоиться, а мы проконтролируем, чтобы всё прошло хорошо. Я буду держать вас в курсе, как только переведём вашу маму в палату, позвоню вам и сообщу.

- Спасибо. Буду ждать.

Отключаю телефон, оборачиваюсь в сторону обеспокоенной соседки и говорю, что состояние мамы стабильное, но сегодня в палату её не переведут. Людмила Иннокентьевна перекрещивается и что-то бормочет себе под нос, разбираю из её слов только «Господи».

Машина останавливается на парковке около похоронного бюро. Во рту собирается слишком вязкая слюна, усиливающая тошнотворные позывы.

- А вы с нами зайдете? – спрашивает Людмила Иннокентьевна, покосившись на хозяина машины, вышедшего на улицу вместе с нами.

- Не думаю, что в этом есть нужда, но если Дюймовочка попросит, то, конечно.

- Нет, нужды в этом нет. Вы и без того многое сделали для нас. Если можно, я подпишу там все документы, а потом заберу чемодан, и мы доберёмся до дома на такси.

- Не переживай ты так. Какое такси? У меня сегодня выходной, поэтому домчу до дома с ветерком, и на сём буду считать свою миссию исполненной.

- Вы, наверное, друг Витеньки? – снова вставляет пять копеек соседка. – Так заботитесь о его супруге.

- Да, наверное, - кивает мужчина.

А мне совестно, что он даже врёт из-за меня.

- Всё, пойдём скорее, Юля, а то не успеем всё сделать.

Я семеню за соседкой, подписываю все необходимые бумаги и разрешения. Женщина что-то рассказывает об оформлении гроба, но всё летит мимо ушей. Чувствую себя никчёмной инфузорией туфелькой. Туфельки есть, а вот мозг сейчас в отключке.

Мы проводим в душном здании, пропахшем самой смертью, около получаса, а когда выходим, я делаю глоток свежего воздуха и смаргиваю слёзы. Хочется спать, ещё и эта тошнота, появившаяся настолько не вовремя…

- Всё получилось? – спрашивает наш незнакомец.

- Да. Спасибо, что дождались. Мне стыдно перед вами, - говорю, пока соседка ещё задержалась в бюро, выбирая венок от себя.

- Раз судьба столкнула нас лбами, значит, я должен был оказаться рядом в такую непростую для тебя минуту. Мама научила меня помогать людям, попавшим в беду. Возможно, на небесах мне это зачтётся, - с теплотой в голосе говорит мужчина и улыбается.

Глава 5

Похороны проходят как в бреду. Я не запоминаю лица тех, кто приближается и приносит свои соболезнования. Голова идёт кругом. Когда бросаю землю на крышку гроба – горсть за себя и горсть за маму, ком слёз, стоявший до этого в районе горла, срывается с горьким всхлипом. Людмила Иннокентьевна обнимает меня и отводит в сторону, она что-то говорит, но я не разбираю её слов, захлёбываясь болью.

За что небеса так с ним обошлись?

Что плохого папочка сделал им?

Почему он ушёл?

Почему пережил операцию, и нам гарантировали, что всё страшное позади, а потом резко папочка покинул этот мир?

Глаза режет, а слёзы не перестают течь из них.

Замечаю Виктора и злюсь на то, что он пришёл. Если посмеет в такой день сказать какую-нибудь гадость, я за себя не ручаюсь. Стискиваю зубы и кошусь на то, как муж бросает землю на крышку гроба, отходит и перекрещивается.

Он это серьёзно?

Он никогда не был глубоко верующим, хоть время от времени посещал церковь. Только это сплошное лицемерие, которое делалось больше для продвижения бизнеса. Отворачиваюсь, скривив губы. Хоть мой муж - мелкая рыбёшка, но старался выслужиться перед крупными, показать, какой он верующий и тем самым завоевать доверие людей. Вот и сюда пришёл только потому, что ищет какую-то выводу.

А какую?

Кто ему тот может оказаться полезным?

- Виктор, шёл бы ты подальше от Юленьки. Не видишь, как тяжело девочке сейчас? Она эту боль за двоих сейчас несёт… - Людмила Иннокентьевна покашливает, вероятно, почувствовав, как вздрагиваю в её объятиях. – За себя и маму, которая даже нормально попрощаться с мужем не смогла.

- Простите, но я пришёл поддержать Юлю, так как она всё ещё является моей женой. Позволите остаться с ней наедине?

- Ничего такого я тебе не позволю. Не проси даже, - злым голосом цедит Людмила Иннокентьевна.

- Ладно. В таком случае я просто постою рядом. Юль, я вчера повёл себя эгоистично и в первую очередь подумал о своих чувствах. Мне искренне жаль. Я действительно пришёл, чтобы попрощаться с твоим отцом и поддержать тебя. Он был прекрасным человеком. Пусть земля ему будет пухом.

Я молчу. Если Виктору так нравится давить из себя наигранную жалость, сострадание, которого нет на самом деле – пусть делает это. Я просто хочу, чтобы всё это поскорее закончилось, а потом поеду к маме и поддержу её.

- Я буду рядом, сколько потребуется. Вчерашнюю случайную встречу, мы оба просто выкинем из памяти. Как и недавнее недоразумение, случившееся в квартире.

Скрежет зубов слышат даже люди вокруг и косятся в нашу сторону. Я замечаю около машины Виктора журналистку с фотоаппаратом. Он совсем уже обнаглел? Ещё и журналистов притащил сюда? Чего он пытается добиться?

- Вить, проваливай отсюда по добру… Уходи, правда, иначе вместо новости о том, что ты потерял тестя, бедный и несчастный, напишут о твоих похождениях. – Не дай бог, ты воспользуешься этим, и где-то напишут о тебе, как о благодетеле.

Людмила Иннокентьевна сильнее обнимает меня и вскидывает голову, глядя на моего мужа.

- А я ещё подтвержу, что ты ни копейкой не помог, только явился сюда для красивых фотографий. Уходи, Виктор, чтобы кару небесную не накликать, ведь она будет слишком жестокой, потому что ты надругаешься над святым.

Виктор кривит губы и мотает головой.

- Я сказал, что пришёл попрощаться с тестем. На этом – точка. А журналистка просто приехала со мной с объекта, где я давал интервью, обещал ей подкинуть до города. Мне жаль, Юля, что ты настолько плохого мнения обо мне.

Мужчина ведёт себя так, словно соседки рядом нет, и за меня некому вступиться. Он уходит, но останавливается и оборачивается в мою сторону.

- Если тебе потребуется помощь, ты можешь в любой момент обратиться ко мне, и я не откажу.

Ничего не отвечаю, и Виктор уходит. Знаю я, что у его помощи обязательно будет слишком высокая цена. Потребует избавиться от ребёнка? Именно этого он пытается добиться. А зачем?

Гроб уже начинают засыпать землёй, меня трясёт, но изо всех сил стараюсь держаться, ведь своими криками и слезами уже не смогу помочь. Даже если меня сгибать будет пополам, даже если брошусь в могилу, я не верну папу.

- Всё будет хорошо, милая! Я в лучшем мире, и я буду оберегать тебя, - слышу голос отца и вздрагиваю.

Мне показалось, словно он прикоснулся ко мне, но это было всего лишь дуновение ветра.

Режущая боль внизу живота пронзает, и я всё-таки вскрикиваю. Сгибаюсь, а Людмила Иннокентьевна тут же подхватывает меня.

- Может, скорую вызвать, Юленька? Что такое?

- Да вроде бы отпустило, - пожимаю плечами я.

Неловко, ведь на меня устремлено столько глаз. Вытираю слёзы со щёк и кошусь на соседку.

- А мне обязательно быть в кафе на по… поминках?

- Если тебе дурно, то лучше поехать в больницу. Я сама всех приму, всё проведу в лучшем виде.

- Спасибо вам большое. Я тогда вызову такси и поеду к маме. Ладно?

Глава 6

Врач выписывает мне необходимое лечение, настаивает на соблюдении постельного режима и даже пару раз предлагает остаться в больнице на несколько дней, но я отказываюсь. Я нужна не только малышу, но и маме. Очень надеюсь, что лекарства помогут. Хочется радоваться, что диагноз малыша не подтвердился, но червячок сомнения гложет, не отпускает меня, твердя, что следует получить мнение ещё одного специалиста, чтобы убедиться наверняка.

- Лео, спасибо большое за помощь. Я перед тобой в неоплатном долгу.

Я удобно устраиваюсь в машине и смотрю на мужчину, сделавшего для меня так много за эти несколько дней. Если бы тогда я случайно не вышла на пешеходный переход, подумав, что горит зелёный, мы бы и не познакомились вовсе.

- Соблюдать рекомендации врача ты, конечно же, не станешь?

- Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но я нужна маме. Важно поддержать её, помочь справиться с болью.

- У тебя слишком доброе сердце, Дюймовочка. С таким выживать в мире полном несправедливостей совсем непросто.

- Ты ведь выживаешь, - парирую я.

- Думаешь, оно у меня тоже доброе? Может, я притворяюсь таким?

- Значит, ты прекрасный актёр, и тебя ждёт большое будущее на сцене.

Мужчина смеётся, кладёт руки на руль, а я краем глаза отмечаю, какая у него красивая улыбка. Искренняя такая.

- Подбросить тебя в больницу к маме?

Он снова будет целый день катать меня по городу? Это льстит, конечно, но глубоко в душе я понимаю, что пользоваться добротой нельзя.

- У тебя ведь семья… невеста наверняка расстроится, если ты снова опоздаешь на встречу с ней из-за меня.

- Сегодня мы не планировали встречаться. У мамы я был вчера. Можно сказать, что сегодня у меня свободный день. Вечером нужно только заскочить на работу и проверить отчёты. Это не займёт много времени.

- Какой тебе интерес возиться со мной? Мне приятно, конечно, что у меня появился ангел-хранитель, но я даже предположить не могу, за что судьба так смилостивилась ко мне.

После укола, который мне сделала медсестра, боли совсем отпустили, и я чувствую себя гораздо лучше, если не считать подавленное моральное состояние.

- У-у! Давай-ка к ангелам ты меня причислять не будешь, ладно, Дюймовочка? Я далёк от святых. Понимаю, моё поведение выглядит подозрительным, но у меня есть причины помогать тебе. Возможно, однажды даже поведаю их тебе, но не сейчас. Ладно? Я не готов пока распахивать душу, а тебе и без меня проблем хватает.

Пожимаю плечами, решив не спорить с мужчиной. Если это какая-то травма, то мне не следует докапываться до сути и заставлять его рассказывать мне всё сейчас. Сделает это, если захочет сам. Лео не стал лезть ко мне в душу и спрашивать, что у нас случилось с Виктором, и я благодарна ему за это. Отвечу мужчине той же монетой.

- Мне нужно заскочить в торговый центр, чтобы купить маме всё необходимое. Если ты не против потратить на это лишний час, буду благодарна за помощь.

Мужчина улыбается.

- Знаешь, что мне так сильно понравилось в тебе? – Пожимаю плечами в ответ. – Ты не ломаешься, как многие женщины, не корчишь из себя невинную лань и не вынуждаешь уговаривать себя. Это ведь многого стоит, Дюймовочка!.. Такие женщины на вес золота.

Смущённо улыбаюсь.

Я всегда была прямолинейной, задавала вопросы напрямую, не пыталась, как говорит Лео, «ломаться», чтобы меня поуговаривали. Когда Виктор предложил встречаться, я сразу же ответила «да». Как и когда он позвал меня замуж. Я не просила время на раздумья, а следовало, наверное. И узнав о его измене, я не стала вытягивать из мужчины раскаяние, давить на психику, чтобы он ползал передо мной на коленях. Знаю, что если бы сделала это, Виктор молил меня о прощении, но ведь я всё равно не собиралась прощать его. Так к чему все эти лишние движения?

- Всё хорошо? Ты о чём-то подозрительно задумалась.

- Да. Всё в порядке.

- В таком случае едем в ближайший? Тебе же не критично, в какой? Точно нормально себя чувствуешь, и ничего не угрожает твоему положению?

- Да. Всё хорошо. После укола мне стало легче. Лучше закончить всё, пока препараты действуют, а потом поеду домой, растянусь на кровати и…

Понимаю, что возвращение домой снова накроет меня болезненными воспоминаниями об отце, но я постараюсь сделать всё возможное, только бы не лить слёзы.

Мы с Лео приезжаем в торговый центр, быстро покупаю там всё необходимое, и мы уже почти успеваем выйти, когда из-за спины звучит восторженный женский голос.

- Львёночек!

Лео останавливается, бледнеет и медленно оборачивается, а худенькая брюнетка на высоких шпильках тут же вешается ему на шею. Она выглядит слишком дорого, напоминает фотомодель, и на фоне неё я действительно чувствую себя блёклой серой мышью, как и сказал Витя. Тушуюсь, стараюсь отшатнуться от них, чтобы не привлекать к себе внимание, но зоркий взгляд тут же ловит меня, а пухлые губы кривятся, выражая недовольство своей обладательницы.

Невеста Лео разозлилась, что он возится со мной – это невозможно игнорировать. Мне бы объяснить ей, что между нами ничего нет, пока она не начала скандалить. Не хочется, чтобы из-за меня у мужчины появились проблемы в отношениях.

Глава 7

- Тебе точно не нужна моя помощь?

Смотрю на Лео и отрицательно качаю головой. После слов мамы о том, что кто-то якобы должен прийти за мной, до сих пор не могу прийти в себя.

Зачем за мной?

Кому я успела сделать что-то плохое?

И почему мама считает, что папу убили?

Почему тогда не обратилась в полицию?

Понимаю, ей было не до того, ведь случился приступ, но что-то слабо верится… У мамы помутился рассудок? Ей стало плохо сразу, как она сказала эти слова, медсестра вколола ей успокоительные, и мама заснула, не успев ничего толком объяснить.

- Дюймовочка? – Вкрадчивый голос отражается эхом в голове, и я лишь киваю в ответ.

- Прости, Лео… Сегодня так много всего произошло. Ещё твоя невеста расстроилась. Лучше поезжай к ней и объяснись, дай ей понять, как сильно любишь её, позволь почувствовать себя нужной. Женщине важно это. Говорят, что мы любим ушами. Может, и правы те, кто такое придумал?

- Ты тоже любила своего мужа ушами?

Я не знаю...

И если честно, не хочу сейчас копаться в прошлом, выискивая наши точки соприкосновения с Виктором.

Любила.

И до сих пор чувства не умерли, но извиваются внутри, корчатся в муках, как отрубленные щупальца.

Если бы не новость о смерти отца, я бы сейчас рыдала в подушку от потери мужа.

Наверное…

Кто знает, как бы я отреагировала «если»?.. Может, и не стала бы горевать? Ведь он предал меня, а избавляться от ненужного в своей жизни крайне важно, чтобы не утонуть в мусоре.

- Можешь не отвечать на этот вопрос, если он кажется тебе сложным.

Лео извиняется, а я стараюсь выдавить из себя улыбку, но не получается. Слишком фальшивой она выйдет, а я не люблю фальшь.

- Спасибо. Я не знаю, что ответить, потому что после измены…

- Он изменил тебе?

Кажется, я проговорилась.

Прикусываю кончик языка и просто киваю.

Уже не помню, что говорила мужчине, а что нет… Вероятно, темы измены я не касалась ещё, в попытках объяснить нелепое поведение Виктора тогда… А если и говорила что-то, то у Лео из головы тоже могли вылететь эти слова. Он и без того слишком возится со мной, чтобы держать ещё всё в памяти.

- И как земля таких людей носит, - насупившись собственным размышлениям, говорит Лео, а я ищу возможность поскорее сбежать домой.

- Лео, спасибо ещё раз за всё, что ты для меня сделал. Я пойду домой. Нужно ещё заскочить к Людмиле Иннокентьевне, узнать, как всё прошло на поминках.

- Да. Конечно. Свяжемся позднее по поводу работы. Если что-то потребуется, ты можешь позвонить мне.

- Спасибо.

Сколько благодарностей этот человек услышал от меня? Не сосчитать, как и добрых поступков с его стороны. И всё бы ничего, да только вот я отчасти чувствую вину за его разлад с невестой. Когда начну искать работу, всё-таки сначала попытаюсь протолкнуть своё резюме незнакомым компаниям, и обращусь к Лео только в последнюю очередь, чтобы не доставлять ему неприятностей.

Мы с мужчиной прощаемся, и я поднимаюсь на нужный этаж, стучусь в дверь квартиры Людмилы Иннокентьевны, но она не заперта и легко поддаётся, открывается сама.

- Ты вернулась! Как ты, Юленька?

Соседка встречает меня обеспокоенным взглядом, ведёт на кухню и буквально усаживает за стол. Она наливает мне чай, от которого поднимается приятный аромат мёда и ромашки.

- Врачи сказали, что у меня гипертонус, выписали лекарства и… Болезнь ребёнка не подтвердилась. В первое УЗИ, скорее всего, врачи нарисовали диагноз, чтобы вынудить меня избавиться от малыша.

Людмила Иннокентьевна перекрещивается, шепчет себе под нос, что бумеранг судьбы обязательно настигнет каждого, кто отважился пойти на столь ужасное преступление.

- Рожать решила? Несмотря на то, что сейчас непростые времена у вас?

- Мне нечего делать. Срок уже большой, чтобы прерывать беременность по желанию. Да и не смогла бы я, даже если бы было можно. Я же буквально сбежала из больницы, когда меня почти положили под нож. Тогда и застукала Витю с другой. Спасибо вам большое за помощь. Без вас я бы не справилась с похоронами и со всем навалившимся. Я попробую продать кое-какие украшения, чтобы отдать вам деньги.

- Да брось ты думать сейчас о деньгах. Ничего страшного не случится, если отдашь их позднее, когда появятся. У меня всё равно они без дела лежат. Не вздумай только в долги лезть ради этого! Можешь отдавать частями, как на работу устроишься. Думала уже, куда пойти? Что я мелю? Когда тебе думать-то было!..

- Лео предлагает мне работу, но я не уверена, что следует пользоваться его добротой.

Я рассказываю Людмиле Иннокентьевне, как познакомилась с Лео, она напряжённо думает, после чего пристально смотрит на меня.

- Ангел-хранитель твой направляет Лео сейчас, чтобы в человеческой форме оказать тебе помощь. Нельзя отказываться и отталкивать его. Ангелы хоть и высшие существа, а могут и обидеться. Если Лео так настойчиво желает помочь тебе, значит, стезя его такая. Позволь ему сделать это, иначе будет ощущать пустоту, незавершённость своей миссии. Кто его знает, куда в таком состоянии человека потянуть может?