Измена. К черту любовь

1

Рита

Если бы у вас был выбор, каким способом узнать об измене любимого человека, что бы вы выбрали?

Услышать об измене от постороннего? Спалить переписку? Лично увидеть "процесс", чтобы не осталось сомнений? Может быть, лайтовый вариант - увидеть, как любимый сидит за столиком в кафе и держит за руку другую женщину?

Для меня самое страшное - это застать парня "в процессе". Ещё хуже, если в нашей постели. Это двойное предательство. И я рада, что со мной этого не случилось. Мне кажется, что тогда моя боль была бы в тысячу раз сильнее...

Слезинка падает на экран смартфона, подаренного женихом всего месяц назад на моё двадцатидевятилетие. На весь экран – фотография, которую мне прислали только что с аккаунта “Будущая жена Кирилла”. Смятая после бурного секса постель, на которой лежит пара. Мужчина спит на животе, под левой ягодицей у него вытянутая родинка — она не оставляет никаких сомнений в его личности. Это мой жених. Рядом, обвив его ногу, дерзко улыбается в камеру блондинка.

Моя любовь и его "подруга". Ситуация стара, как мир.

Чёрт! Как же больно... В очередной раз я позволила себе расслабиться, побыть слабой и зависимой. Я та самая наивная "святая простота", что строила планы на свадьбу, мечтала о детях, в то время как мужчина рядом играл на два фронта. И когда я должна была это заметить? У меня смены в больнице сутки через трое, внеплановые дежурства. Прихожу домой — и валюсь с ног от усталости.

— Ритуль, винцо или коньячок? — моя неунывающая подруга Лара делает всё, чтобы меня отвлечь. Мы встретились у неё на маленькой кухоньке, воспользовавшись редким свободным от дежурств временем. Она красавица, умница, врач от Бога.

— Ничего не хочу... Разве что половинку тортика, — устало выдыхаю, чувствуя, как боль от предательства давит на сердце, но на еду всё же находит отклик.

— Нет, подруга, фигуру из-за этого мудака мы портить не будем! Не для того наша ягодка росла! Значит, будем вино, решено, — Лара твёрдо ухмыляется и не принимает возражений.

Она ловко разливает ароматное красное вино по пузатым бокалам и выставляет на стол виноград, оливки, хамон. Атмосфера на кухне становится уютной, как оазис в пустыне моих проблем.

— Рит, ты такое сокровище, которое не каждый может оценить, — поднимает бокал. — Кирилл твой ещё локти кусать будет, вот увидишь. Но сейчас… выпьем за свободу!

— За свободу, — пригубила терпкое вино, чувствуя, как оно разливается теплом по телу. — Только вот ума не приложу, как живут свободные женщины.

— Это потому что ты всегда с мужиком была, — Лара решительно кивает. — Вот на меня посмотри. Разве я плохо живу? Хочу — нахожу мужика для здоровья, хочу — живу для собственного удовольствия. Да и найдёшь ты ещё свою любовь, какие твои годы!

— Лара, а может, ну её... эту любовь... — кидаю в рот оливку и задумчиво смотрю в окно, за которым огни вечной и неспящей Москвы кажутся такими далёкими.

— К чёрту любовь! — Лара звенит бокалом, откидывая назад густую копну рыжих волос, которые блестят при свете лампы.

— К чёрту! — поддерживаю её, и вино начинает действовать. Кажется, оно на миг приглушает эту жгучую боль.

Мы пьём, беседуем, и с каждым новым бокалом на душе становится легче. После второго или третьего мы уже хихикаем и обсуждаем старые школьные истории, как будто ничего страшного не случилось. А затем, как и всегда в такие вечера, включаем "Красотку". Это уже почти ритуал. Фильм всегда вытягивает из депрессии.

— Знаешь, я бы тебе посоветовала, как гинеколог, — внезапно серьёзно заявляет Лара, переключаясь на свою профессиональную волну, — приобрести вибратор. Женщине полезно получать удовольствие. Когда ты удовлетворена, уже не смотришь на мужиков как на воду в пустыне. Можно спокойно выбирать не торопясь.

— Ты серьёзно? — я ошеломлённо смотрю на неё, едва успевая прожевать оливку.

— Как никогда! — её голос становится ещё более решительным. — Завтра же этим и займись! В "Омеге" отличный секс-шоп. На любой вкус и цвет найдёшь игрушки. Жалко, что не смогу пойти с тобой, у меня смена до вечера. Но это ничего! Ты потом мне похвастаешься, — она подмигивает.

— Лара, я не уверена... — пытаюсь возразить, но не нахожу подходящих аргументов.

— Ничего не хочу слышать! — она отмахивается. — Бла-бла-бла, вот твои отговорки. Нет, подруга, это нужно для твоего здоровья и настроения.

Я вздыхаю тяжело. Если Лара что-то вбила себе в голову, спорить бесполезно. Чувствую, что этот случай — именно такой. Да и что плохого, если у меня будет этот вибратор в шкафчике? Мне ведь не обязательно им пользоваться. А подруга успокоится.

— А я тебе больше скажу, — Лара уже разрумянилась и поблёскивает своими зелёными глазами, словно предвкушая что-то, — вангую, завтра ты встретишь охрененного мужика! Вот прям такого, что трусики сами слетят, даже не заметишь как! И пойдёт этот Кирилл лесом. Точнее, ты про него даже не вспомнишь.

— Лар, ты определись, что же всё-таки нужнее: вибратор или мужик? А то, знаешь, как говорят: за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — фыркаю, не в силах сдержать улыбку.

Мы замираем на пару секунд, а затем обе разражаемся таким хохотом, что дыхание сбивается. Смеёмся до слёз, хватаемся за животы, и в такие моменты боль действительно отступает куда-то далеко.

— Ладно, давай тогда начнём с вибратора, — отсмеявшись, поднимаю руки в знак капитуляции. — Его купить проще, чем найти нормального мужика. Кстати, раз уж про зайцев речь, я слышала про "кролика"...

— О да! — Лара оживляется и моментально входит в роль эксперта. — "Кролик" — это классика жанра! Там такие вибрации и всякие режимы… короче, просто маст-хэв! Ты точно влюбишься, обещаю.

— Может, лучше онлайн заказать? — недоверчиво прищуриваюсь, уже представляя себя в неловкой ситуации.

— Нет, нет и ещё раз нет! — Лара энергично машет рукой. — Всегда лучше оценить "живьём": размер, форму, да и вибрации разные. На первый взгляд все одинаковые, но нюансы важны.

2

Рита

С самого утра я находила себе всевозможные дела, лишь бы избежать похода в "Омегу". Полы вымыты, пыль стёрта, стиралка загружена — и это всё до обеда. Но Лара, как всегда, оказалась наготове:

— Ну что, уже выбрала себе нового "друга"? — её голос в телефоне звучал с ехидной ноткой.

— С утра дел по горло было, не успела.

— Так, Романова, не выдумывай! Ноги в руки и бегом в "Омегу". У меня предчувствие, что ты откосить собралась. Через час перезвоню! — её тон не оставлял места для оправданий.

Неохотно натянув джинсы и набросив блейзер, я отправилась в торговый центр. Шла я медленно, не особо торопясь, но яркая вывеска "Fun Factory" становилась всё ближе. Остановившись на секунду, я глубоко вздохнула и шагнула в царство эротических товаров.

Чего тут только не было. Даже я, не будучи ханжой, начала разглядывать полки с интересом. Леденцы в форме вагин и членов, литры смазок с самыми разнообразными вкусами, охлаждающими и согревающими эффектами, костюмы от медсестёр до вампиров, не говоря уже о шикарном белье. Но главное — вибраторы. От их обилия голова шла кругом: разных цветов, форм и размеров.

Я прошлась вдоль полок, рассмотрев всё в мельчайших деталях, и уже собралась направиться к продавцу, но что-то внутри меня вдруг остановило. Нервничала? Сложно сказать. Я оглянулась и неожиданно заметила, что за мной наблюдает мужчина у противоположной витрины. Он явно не просто случайный посетитель, судя по тому, как внимательно и оценивающе он меня изучал.

Я, наконец, решилась и направилась к консультанту, чувствуя лёгкую дрожь в ногах. Консультант — высокий парень с дружелюбной улыбкой — сразу заметил моё замешательство.

— Могу помочь с выбором? — мягко спросил он, жестом указывая на витрину с вибраторами. — Если ищете что-то для начала, могу порекомендовать классический вариант.

— Ну... — я закусила губу, оглядывая игрушки на полке. — Что-то не слишком... навязчивое.

Консультант протянул руку и выбрал из витрины небольшой вибратор, объясняя:

— Это отличный вариант. Лёгкий в использовании, не слишком громкий. Идеален для тех, кто впервые...

Не успел он договорить, как за моей спиной раздался незнакомый голос:

— Для тех, кто впервые? Или для тех, кто хочет результат без лишних усилий? — вставил мужчина, который меня до этого разглядывал.

Я резко обернулась и увидела его — того самого незнакомца.

Высокий, подтянутый, с широкими плечами. Уверенная осанка и расслабленное, почти ленивое выражение лица говорили, что ему здесь комфортно, несмотря на обстановку. И это меня ещё больше смущало — что такой мужчина делает в секс-шопе?

— А вы тут с какой целью? Образовательной? — прищурилась я, не в силах сдержать сарказм.

— Ну, помочь выбрать правильный… инструмент. — Он с серьёзным видом кивнул на витрину. — Тут, знаете ли, важен профессиональный подход.

Консультант нервно хихикнул, но быстро собрался и предложил другой вариант:

— Может, вам понравится этот? Он чуть мощнее, с разными режимами. Идеально для тех, кто…

— ...хочет максимально быстро и без лишних слов, — снова вмешался Роман, подмигнув мне.

Я обернулась к консультанту, всё ещё чувствуя на себе взгляд того мужчины.

— А покажите мне, пожалуйста, вот этого кролика, — указала на яркий жёлтый Satisfyer на верхней полке. — Он хотя бы выглядит позитивно.

Консультант тут же протянул вибратор.

— Отличный выбор. Этот кролик не только яркий, но и с двумя моторчиками для... — начал было он.

— Только лучшие технологии на страже удовольствия, — снова встрял тот мужчина, не упуская момента.

Я тяжело вздохнула, но улыбка уже сама напрашивалась.

— Вы всегда такие ценные комментарии раздаёте? — спросила я, крутя вибратор в руках. — Или это только сегодня спецпредложение?

Он сделал серьёзное лицо, будто глубоко задумался:

— Что-то вроде бонуса при выборе правильного девайса. Хотя… жёлтый тебе точно идёт.

— Очень полезная информация, спасибо, — съязвила я, разглядывая вибратор. — Как будто у вас опыт в этих делах?

— Опыт не в том, что ты подумала, — с хитрой улыбкой ответил он. — Но, знаешь, иногда экспертное мнение — именно то, что нужно.

Консультант, явно смущённый нашей беседой, вежливо кивнул и отошёл, оставив нас вдвоём.

— Ну что, берёшь этого? — спросил мужчина, не отводя глаз от вибратора в моих руках.

Я кивнула, всё ещё пытаясь не рассмеяться.

— Да, думаю, этот как раз подходит. Два моторчика... — произнесла я, поднимая брови, — и яркий цвет. Что может быть лучше?

— Как смотришь на то, чтобы выпить кофе? — с хитрым прищуром предложил он.

Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Подкат восьмидесятого уровня, честное слово. Ну кто сначала раздаёт советы о вибраторах, а потом приглашает на кофе?

— Подожди, — я рассмеялась, приподняв вибратор в руках. — Ты серьёзно? Советы по вибратору, а потом кофе? Ты вообще часто так знакомишься?

Он не моргнув глазом, пожал плечами:

— Не каждый день, признаюсь. Но ты особый случай.

Я усмехнулась, но внутри было совсем не до шуток. "Что я делаю?" — пронеслось в голове. Ведь я решила, что с мужчинами завязываю. Не время для новых знакомств, особенно таких странных и неожиданных.

— Ладно, — произнесла я небрежно, словно соглашалась только ради того, чтобы быстро от него отделаться. — Кофе так кофе. Но без всяких намёков. Это просто... напиток.

3

Рита

— Мне показалось, что ты не робкого десятка, м? Или я ошибся? — его взгляд был насмешливым, но любопытным.

— Не ошибся, — парирую я, коротко глянув на него. — Но сейчас я не особо заинтересована в близком знакомстве.

Оглядываясь по сторонам, я высматриваю свободный столик в кофейне внутри торгового центра. Место оказалось весьма уютным — перегородки с зелёными растениями создавали атмосферу уединённости. Вроде бы толпа и рядом, но чувствуешь себя так, словно вас никто не видит.

Мы нашли подходящий столик, присели и открыли меню. Я старалась сосредоточиться на выборе напитка, но чувствовала, как он смотрит на меня, словно изучает.

— Раз уж мы теперь такие хорошие знакомые, может, скажешь, как тебя зовут? — с подмигиванием добавил он, явно получая удовольствие от всего этого.

Я улыбнулась, подыгрывая ему:

— Думаю, самое время. Рита.

— Рома, очень приятно, — ответил он, не сводя с меня взгляда. Цепкий и внимательный, он, казалось, наслаждался каждым моментом.

Я поймала его взгляд и почувствовала лёгкое удовлетворение. Хорошо, что я решила подкраситься перед выходом. Ощущаю себя увереннее и привлекательнее. Даже если сама себе говорю, что не собираюсь с ним флиртовать...

Я решила продолжить игру и спросила с интересом:

— Ладно, расскажи тогда, какие у тебя хобби, помимо спасения женщин в секс-шопах?

Он усмехнулся, откинувшись на спинку стула.

— Ну, спасение — это, конечно, основное. Но в перерывах между подвигами я увлекаюсь... скажем так, экстремальными вещами. Спорт, путешествия, иногда что-то по работе.

— По работе? — прищуриваюсь, стараясь выведать побольше. — Уж не секс-консультант ли ты?

Рома засмеялся:

— Если бы! Было бы проще. Но нет, ничего такого. Работаю в медицине, но это довольно скучно по сравнению с тем, как весело в секс-шопе, правда?

Я закатила глаза, но с улыбкой парировала:

— Ну, раз уж здесь ты такой мастер, боюсь представить, что у тебя в медицине происходит.

К нам подходит официантка, и мы делаем заказ. Я выбираю латте, а Рома — капучино.

— Ты полон сюрпризов. Редко встретишь мужчину, который открыто признаётся, что предпочитает капучино, а не что-то вроде ристретто или хотя бы американо, — поддразниваю я его с улыбкой.

— Я достаточно уверен в себе, чтобы не стесняться своих кофейных пристрастий, — с лёгкой ухмылкой отвечает он.

— И наверное, фантастически скромен?

— Конечно, — кивает с лукавым блеском в глазах. — А ты? Что за кофейная философия у тебя?

— Я? — усмехаюсь. — Люблю латте. Нежный вкус, но с хорошей основой.

— Нежная, но с характером? Пожалуй, это многое объясняет, — усмехается он.

Я делаю вид, что задумалась, но не могу скрыть улыбку.

Кофе в наших чашках подходит к концу, и я вздыхаю с облегчением, ведь теперь можно совершенно законно распрощаться и вернуться домой, доложив Ларе о своей покупке. Мы идём к выходу, и я уже мысленно представляю, как вечер заканчивается тёплой ванной и сериалом. Возможно, даже опробую только что купленный вибратор, представляя мужчину, который идет рядом.

— Рита, давай я тебя подвезу? — Рома бросает взгляд на меня, когда мы подходим к дверям торгового центра.

Несмотря на то что знакомы мы всего ничего, я на каком-то странном, иррациональном уровне не чувствую ни капли опасности. С ним спокойно. Наверное, поэтому я соглашаюсь.

Спустя десять минут мы уже сидим под окнами моего дома. Я искренне благодарю его:

— Ром, спасибо большое, что подвёз. Ты спас меня от этого ужасного метро. — Я киваю в сторону, собираясь открыть дверь.

Но его рука неожиданно накрывает мою, мягко останавливая. Я вздрагиваю и поворачиваюсь к нему.

— Рома? Мне пора… — начинаю я, но он не слушает.

Рома притягивает меня к себе, его рука уверенно ложится на мою талию, словно нет ни капли сомнений в том, что это правильный момент. Сердце начинает колотиться быстрее, я чувствую, как его горячее дыхание касается моего лица. Его губы находят мои — сначала мягко, почти осторожно, но в ту же секунду страсть захватывает и становится невыносимо.

Он целует меня глубже, настойчиво, словно ждал этого всю жизнь. Наши губы двигаются в идеальной гармонии, его пальцы слегка сжимают мою талию, а другая рука скользит вверх по спине, вызывая мурашки. Я отвечаю на поцелуй с такой же страстью, мои руки сами тянутся к его шее, пальцы зарываются в волосы. Внутри меня будто взрывается огонь, я теряю связь с реальностью, забывая обо всём, кроме этого момента.

Всё вокруг замирает, есть только этот поцелуй — глубокий, требовательный, оставляющий ощущение, что отступать назад уже невозможно.

Мне так хочется почувствовать себя любимой, до дрожи, до помутнения рассудка…

Желание накрывает с головой, ослепляя, затуманивая разум. Не успеваю осознать, как оказываюсь верхом на бедрах Ромы. Его твердая ширинка точно упирается туда, где внутри все уже пульсирует и сладко тянет.

— Шикар-р-рная, — шепчет он, прикусывая мою шею, и это отдается горячей волной внизу живота.

Я не могу оставаться неподвижной, двигаюсь, ерзаю на его бедрах, чувствуя, как его напряженный член задевает самые чувствительные точки даже сквозь одежду. Стон срывается с губ, и я не останавливаюсь. Слышу, как его дыхание становится прерывистым, он тоже теряет контроль.

— Секунду, Рит, — вдруг прерывается, тянется к бардачку, и я слышу характерный шелест пакетика презерватива.

Этот звук будто щелчок: реальность резко возвращается.

Что я творю? Незнакомый мужчина, поцелуи, его машина… Это же совсем не в моём стиле, вести себя вот так. Бежать, срочно…

Я упираюсь в его грудь, резко отодвигаясь назад, будто просыпаюсь ото сна.

— Ты прости, я… Это всё ошибка. — Голос дрожит, а сердце колотится так, что, кажется, его слышит вся улица.

Перебираюсь обратно на соседнее сиденье, подхватываю вещи и выхожу, не оглядываясь, захлопываю дверь. Мне нужно скорее скрыться, пока этот момент окончательно не разрушил все мои внутренние правила.

4

Рита

Дома я скидываю обувь и как раненая тигрица наворачиваю круги по квартире, прислушиваясь к себе. Внутри буря: как я вообще до такого дошла? Вся такая правильная обычно, сегодня я будто была другим человеком. Дерзкой, смелой, раскрепощённой. Это так покупка вибратора, что ли, на меня повлияла?

Тело до сих пор настойчиво просит продолжения ласк. Соски трутся о лиф, посылая сонмы мурашек по всей груди. Внизу живота ворочается жаркий клубок напряжения. Смазки становится всё больше, она пропитывает трусики. А набухшие складочки между бёдер активно требуют внимания.

Скользнув взглядом в коридор, я задерживаюсь на пакете с моей недавней покупкой.

Может, использовать? Пф-ф-ф, нет, не хватало ещё фантазировать в процессе об этом Роме…

Но неплохо бы освежиться. Смыть с себя его запах.

Встаю под душ и, закрыв глаза, пытаюсь расслабиться. Вода, как назло, только ещё больше раздражает итак воспалённую кожу. Упругие струи, попадая на соски, заставляют их сжаться, а горячие волны бегут прямо к развилке между бёдер. Переминаюсь с ноги на ногу в попытке унять тянущие сладкие ощущения, но всё бесполезно. Рука инстинктивно ложится прямо на напряжённый бугорок. Губы приоткрываются в непрошеном стоне.

Перед глазами непроизвольно возникает этот сексуальный мужчина. Кыш, нечего тут мельтешить перед глазами! Но на губах до сих пор его вкус. Представляю, будто это он ласкает меня так бесстыдно, настойчиво, ритмично. Ноги дрожат от ярких ощущений, дыхание сбито.

— Чёртов Рома! — кончаю с его именем на губах.

Открываю глаза, оглушённая всплеском удовольствия, стою под душем, тяжело дыша, а вода продолжает стекать по моему телу, смывая остатки наваждения.

Как я могла так потерять контроль? Неужели я настолько голодна, что готова вот так поддаться на первые же знаки внимания? Не должен он занимать мои мысли. Я вообще с ним больше никогда не увижусь!

Неделя отпуска проходит под лозунгом: "не думать о Роме, не вспоминать Рому, не фантазировать о Роме." Ну, как вы уже догадались, абсолютно безуспешно. Каждый раз, когда я пытаюсь заняться чем-то продуктивным, этот мужчина снова и снова появляется в моих мыслях.

"Да чёрт с ним, с этим Ромой!" — в тысячный раз ругаю себя за слабость, но ничего не могу с этим поделать.

Мой отпуск, в сущности, заканчивается под аккомпанемент бесконечных внутренних монологов и борьбы с собственными желаниями. Это раздражает, особенно потому, что я сама себе обещала не попадаться в такие ловушки. К чему опять ввязываться в отношения, любовь? Мало мне того, что было?

На работу я возвращаюсь с мыслью, что больничная рутина вылечит меня лучше любого психотерапевта. Надежда хотя бы на это.

— Ритуля, ну что, ты готова в бой? — голос Лары выводит меня из раздумий. Она выглядит бодрой и полной энергии, чего о себе я сказать не могу.

— Да, конечно, — киваю и делаю вид, что полна энтузиазма. — Успела соскучиться немного по больничной суматохе, — отвечаю ей, болтая ногой под столом.

Лара хмыкает и бросает на меня пытливый взгляд:

— Слушай, а ты в курсе, говорят, у вас в отделении какие-то перестановки?

Я моргаю, не сразу понимая, о чём она говорит.

— Какие перестановки? Владимир Сергеевич мне ничего не говорил.

Она приподнимает брови, будто удивлена.

— Ну вот, он уходит на пенсию, — её голос становится более осторожным. — И уже назначен новый заведующий.

"Что? Как?!" — вопросы роятся в голове, пока я ошарашенно смотрю на Лару.

— Что значит назначен? — я почти шепчу, чувствуя, как внутри всё сжимается. Руки сами собой сжимаются на крае стола, костяшки белеют.

Лара, видимо, видит моё состояние и пытается смягчить удар:

— Ритуль, мне очень жаль… Но, возможно, тебе удастся поговорить с Владимиром Сергеевичем. Может быть, он передумает? Или поможет тебе найти общий язык с новым начальством…

Она тихо подталкивает ко мне квадратик тёмного шоколада. Машинально забрасываю его в рот, но почти не чувствую вкуса. Я в каком-то оцепенении.

"Как это возможно?" — мысленно прокручиваю всё, что сделала за последние несколько лет в больнице. Все мои старания, все часы переработок, половина административной работы была на мне, помимо операций и пациентов. Владимир Сергеевич всегда отзывался обо мне с такой теплотой, говорил, что я идеально подхожу на его место, когда он уйдёт.

И вдруг... просто так... из ниоткуда? Какой-то новый заведующий? Без обсуждения? Без предупреждения?

— Лар, откуда он вообще взялся? — наконец выдыхаю я, чувствуя, как голова начинает кружиться от негодования и непонимания.

— Ходят слухи, что он перевёлся из Томска. Крутой специалист с опытом работы в горячих точках. Мужчина, к тому же… Сама понимаешь, подруга, — Лара наклоняется ближе и качает головой. — Похоже, наш главврач руками и ногами за него уцепился.

— Но это же откровенный сексизм! — срываюсь я. — Чем я хуже? Я ни в какой декрет не собираюсь, если об этом речь!

— Это мы с тобой знаем, — соглашается Лара, глядя на меня с сочувствием. — А Михалыч… Да если б мог, он бы всех женщин поувольнял и оставил бы одних мужиков в штате. Ой, да что я тебе рассказываю, ты и сама всё это прекрасно знаешь.

Я действительно понимаю, что происходит. Система, традиции, предвзятое отношение — всё это слишком знакомо. Но от понимания легче не становится. Сердце сжимается от обиды и разочарования. Я столько работала, так старалась, и вот, все мои усилия будто бы пошли прахом, потому что кто-то решил, что мужчина — "более надёжный" вариант.

— Ты держись, Ритуля. — Лара кладёт руку мне на плечо, пытаясь меня подбодрить. — Может, всё не так плохо, как кажется.

В понедельник, чувствуя себя понуро, я тащусь на смену, зная, что на утренней планёрке нам представят нового заведующего отделением. Идти туда совсем не хочется, и я автоматически замедляю шаг.

— Романова, где тебя черти носят! — проносится мимо Антон Ильич, один из наших хирургов. — Сергеич всех собирает, велел быть как штык!

5

Рита

— Так, вижу, что почти все собрались, — начал планёрку Владимир Сергеевич, оглядев собравшихся. Когда его взгляд остановился на мне, он едва заметно кивнул.

Я буквально вспыхнула от возмущения. Как так? Все мои усилия, все ночные смены, управленческие задачи — и вот оно, пшик.

— Как вы, вероятно, догадывались, я давно планировал уйти на пенсию, — продолжил он. — Но никак не складывалось, чувствовал, что не готов оставить отделение.

Я бросаю взгляд на коллег — они переглядываются, многие косятся на Рому, понимая, что он единственный "чужак" среди нас. В таком сплочённом коллективе новички сразу бросаются в глаза. Мы проводим время вместе сутками, срываемся на срочные операции, помогаем друг другу в сложных ситуациях — и каждый новичок виден как на ладони.

Только вот этот чужак был вовсе не новичком для меня.

— Но сейчас, наконец, нашёлся достойный кандидат, который сменит меня на этом посту, — продолжал Владимир Сергеевич, — Я, конечно, не сразу вас покину, первые полгода буду на подхвате. Да и сложно, знаете ли, вот так сразу оставить больницу. Прикипел я ко всей этой суматохе, — он улыбнулся, и в ответ по комнате прошли одобрительные кивки.

Владимир Сергеевич всегда был на стороне коллектива. Настоящий лидер, который не боялся брать на себя ответственность и защищать своих сотрудников. Поэтому никто особо не радовался перспективе смены начальства, каким бы хорошим ни был преемник. Мы привыкли к тому, как он руководил, и никто не хотел заново перестраиваться.

Я стояла, пытаясь скрыть своё негодование. Всё это было несправедливо. Половина задач зав. отделением лежала на мне, и я чувствовала себя преданной. И тут этот "достойный кандидат" — Рома — стоял напротив, будто между нами ничего не было.

Владимир Сергеевич подал ему знак, и Рома шагнул вперёд.

— Рад представить вам нового заведующего — Романа Андреевича Ремизова. Прошу любить и жаловать, — объявил Владимир Сергеевич, делая шаг в сторону.

Роман встал перед коллективом, выдержав небольшую паузу, прежде чем заговорить:

— Доброе утро, коллеги. Прежде всего, хочу сказать, что для меня большая честь присоединиться к вашему коллективу в качестве заведующего отделением. Я наслышан о том, какой здесь дружный и профессиональный коллектив, и для меня важно сохранить этот настрой. Я не собираюсь ничего кардинально менять, но уверен, что вместе мы сможем двигаться вперёд, развиваться и находить новые пути для улучшения работы и заботы о пациентах.

— Я прошёл долгий путь, работая в самых разных условиях, в том числе и в полевых госпиталях, и всегда придерживался одного правила: пациент — в приоритете, но команда — это основа всего. Уверен, что мы сможем поддерживать этот баланс и работать слаженно, как одно целое.

Он оглядел собравшихся, встретив мой взгляд лишь на долю секунды, прежде чем продолжить:

— Надеюсь, что смогу оправдать доверие Владимира Сергеевича и стать для вас тем руководителем, который не только требователен, но и всегда готов помочь, поддержать. Двери моего кабинета всегда будут открыты, как и двери операционной, — он улыбнулся. — Надеюсь, у нас будет время не только для работы, но и для обмена опытом, профессионального и личного общения. Спасибо.

Хлопки начали раздаваться со всех сторон, постепенно превращаясь в нестройный шум одобрения. Я с трудом сохраняю невозмутимость, хотя руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Женская часть отделения внимательно и даже с явным интересом изучала нового заведующего, словно прикидывая, кому из них он может быть по зубам. Ещё бы, не каждый день в отделении появляется такой шикарный мужчина — уверенный, с харизмой и внешностью, явно достойной обсуждения. Сплетни в коридорах неизбежны.

Внутри смешанная гамма чувств. Сначала — шок, потом гнев, а теперь — недоумение. Как мне вести себя рядом с ним?

Может, сделать вид, что мы и вовсе не знакомы? Идеальный вариант.

— Роман Андреевич, уверен, что вы легко вольётесь в коллектив. А поможет вам в этом моя правая рука, незаменимый сотрудник и замечательный хирург, Романова Маргарита Евгеньевна, — Владимир Сергеевич взмахивает руками, представляя меня.

В груди у меня будто что-то сжалось, когда Владимир Сергеевич произнёс моё имя. Все взгляды мгновенно устремились в мою сторону, и толпа сотрудников расступилась, давая дорогу. Я чувствовала себя так, словно оказалась в центре внимания на сцене, не успев подготовиться к выходу.

Роман Андреевич улыбнулся, его глаза на мгновение встретились с моими, но в его взгляде не было намёка на то, что он меня узнал. Взгляд был профессиональным, спокойным, без единого проблеска воспоминаний. Ну конечно, он играет по своим правилам.

Я сделала шаг вперёд, стараясь держать лицо ровным и не выдать ни капли смущения.

— Рад знакомству, Маргарита Евгеньевна, — произнёс Роман с той же безупречной вежливостью, которую он демонстрировал всем остальным. — Уверен, мы быстро найдём общий язык.

Я кивнула, надеясь, что мои эмоции не отразились на лице, и протянула руку для формального рукопожатия. Хочется немедленно сбежать, но у меня нет выбора — неловкая встреча произошла, и теперь мне придётся справляться с её последствиями.

6

Рома

Когда я собирался утром на свою первую смену в больницу, не ожидал, что этот день принесёт столько сюрпризов. А главным из них оказалась та самая роковая брюнетка, которую я никак не мог выбросить из головы. Теперь она моя коллега. Но мало того, сегодня я наконец-то увидел её в более повседневной, рабочей обстановке.

Маргарита… Яркая, с потрясающе уверенной осанкой, будто сама природа наградила её этим чувством собственного достоинства. Брюнетка с роскошными волосами, которые собраны в тугой пучок, в строгой медицинской форме, она была чистым воплощением секса, даже если старалась этого не демонстрировать. Фигура, от которой было трудно отвести взгляд — мягкие изгибы, придающие уверенности и грации в движениях — только усиливала это впечатление.

Медицинская одежда сидела на ней так, будто была специально сшита, чтобы подчеркнуть все достоинства: бёдра, тонкую талию, слегка обтянутую полную грудь. Не меньше троечки точно. Каждое движение вызывало желание присмотреться, рассмотреть поближе. И это не оставляло ни единого шанса забыть о том, кто стоит передо мной.

Сложно будет держаться от неё на расстоянии. Практически невыполнимая задача. И главное — хочу ли я этого?

Однако правила есть правила. Должностная инструкция и вся эта пачка подписанных бумаг при приёме на работу недвусмысленно предупреждали: любые отношения в коллективе строго запрещены. Это снижает эффективность работы, отвлекает, создаёт ненужное напряжение. Я вспоминаю слова главврача, Геннадия Алексеевича, когда тот говорил мне об этом на собеседовании.

— Роман Андреевич, я думаю, вы понимаете, что это необходимость. Мы ведь стремимся сохранить здоровую атмосферу в коллективе, — наставлял он меня. — Эти женщины только и думают, как в декрет сбежать, — продолжал он, пожимая плечами. — А я столько времени и денег вкладываю в их обучение, конференции, повышение квалификации…

— Конечно, понимаю, — кивнул я тогда, совершенно искренне соглашаясь. Ведь я и не догадывался, что меня ждёт испытание в лице Риты — женщины, которая одним взглядом может выбить из колеи и поставить под сомнение все подписанные обязательства.

Планёрка быстро заканчивается, ведь пациенты и операции не могут ждать. Кабинет пустеет. Остаёмся лишь мы втроём: я, Рита и Владимир Сергеевич.

Рита, с лицом, пылающим гневом, буквально подлетает к Владимиру Сергеевичу, словно разъярённая фурия. Я, ожидая этого выплеска эмоций, стараюсь сохранять внешнее спокойствие.

— Владимир Сергеевич! — голос звенит в тишине кабинета, и она сжимает кулаки. — Вы обещали! Я рассчитывала на это место! Я годами вкладывалась в работу, тащила отделение на своих плечах, и что? Так вот просто передаёте его другому, даже не предупредив меня?

Владимир Сергеевич спокойно поднимает руку, как бы прося успокоиться, но не успевает вставить ни слова, когда я решаю вмешаться. Стараясь взять ситуацию под контроль, заговорил твёрдо и властно:

— Романова, — от моего холодного тона в кабинете становится ещё тише, а те, кто подслушивал рядом с дверью, сделали шаг назад. — Давайте не будем превращать планёрку в театр. Я понимаю, что вы рассчитывали на эту позицию, но отделение нуждается в том, кто сможет его вести вперёд. Без эмоций. Если вы настолько профессиональны, как все говорят, то, полагаю, сможете это понять.

Она поворачивается ко мне, глаза горят обидой и яростью.

— Понять? — её голос дрожит от сдерживаемого гнева. — Я годами пахала здесь! А вы появляетесь на пять минут и сразу забираете моё место!

Я спокойно выдерживаю её взгляд, холодно улыбаясь.

— Вы правы, — бросаю я, наклоняясь чуть ближе, — на это ушло меньше пяти минут. И знаете почему? Потому что я делаю свою работу быстро и без ненужных драм.

Рита сжимает кулаки так, что костяшки побелели, и, едва сдерживая гнев, произносит сквозь зубы:

— Невыносимый!

Я усмехаюсь, глядя на неё с лёгкой иронией, наклоняясь чуть ближе.

— Ну, если это всё, что вас сейчас волнует, — улыбаюсь, с явным удовольствием от её реакции. — Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна. Хотите вы этого или нет.

Она скидывает мой взгляд, обиженно вздёрнув подбородок.

— Поладить? — с горечью бросает она. — Как я могу работать с тем, кто меня так подставил?

Я делаю шаг назад, пожимаю плечами с притворным сочувствием.

— О, не переживайте, — добавляю с лукавой улыбкой. — Если вам станет легче, можете называть меня «невыносимым», когда никто не слышит.

Рита уже открыла рот, готовая отпустить язвительный комментарий, когда голос из коридора перебивает её:

— Рит, срочная операция, бегом мыться!

Она раздражённо вздыхает и кидает на меня последний укоризненный взгляд, прежде чем выйти из кабинета. Я провожаю её взглядом, не в силах оторваться. Да, этот характер ещё создаст мне немало хлопот, но мой авторитет ей признать придётся. Без вариантов.

— Роман Андреевич, — слышу нежный голос рядом и оборачиваюсь. Передо мной стоит одна из медсестёр, хорошенькая, с явным намерением познакомиться поближе, а не задать срочный вопрос. Она поправляет волосы и улыбается слишком уж приветливо.

Ну что ж, поехали! — думаю я, кивнув ей, готовясь к новой "атаке".

7

Рита

Как он со мной разговаривает! Как с каким-то нашкодившим щенком! С букашкой! Стараюсь не выдать своего раздражения, но внутри всё клокочет. "Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна", — передразниваю его про себя, злясь на эту наигранную невозмутимость и уверенность, с которой он произнёс эти слова.

Это вообще нормально?! Сначала вжимает меня в себя, будто его собственность, запихивает свой язык мне в рот, словно имеет на это полное право, а теперь вдруг делает вид, будто видит меня впервые! У него что, раздвоение личности? Или, может, биполярка? Какая-то странная версия профессиональной дистанции. Сил нет, как бесит!

— Ритуль, ты чего с таким видом смотришь, будто убивать готова? — голос главной медсестры Марии Ивановны доносится как сквозь пелену гнева.

— Да… — протягиваю я, продолжая кипеть внутри. — Сами знаете, видели наверняка, кто у нас теперь новый заведующий. Не я, как вы понимаете.

Мария Ивановна вздыхает, опираясь на столешницу, и с материнской теплотой смотрит на меня.

— Какие твои годы, девочка, успеешь ещё административной работой позаниматься, — говорит она, словно речь идёт о каком-то недоразумении, а не о моей профессиональной трагедии. — Не сегодня — завтра найдёшь себе мужика, и в декрет уйдёшь. Ну а нужно оно тебе, это начальство? Ты ведь у нас такая красавица.

— Не собираюсь я никакого мужика находить, — огрызаюсь я резко, чувствуя, как закипает ещё одна волна обиды. — Видеть их не могу.

Мария Ивановна качает головой с хитрой улыбкой на лице.

— Ой, девочка… Глупенькая ты ещё. Думаешь, вся твоя проблема в Кирилле? Уж если до сих пор по нему убиваешься, то зря. Ты просто себе жизнь портишь. Плюнь на него и забудь, мудак он, и ты это знаешь. — Она делает паузу, а затем, подмигивая, добавляет: — Вон, лучше посмотри на Романа Андреевича. Такой мужик! Да будь я помоложе, давно бы к рукам прибрала. А если не ты, то уж поверь мне, половина нашего отделения уже на него глаз положила. Не успеешь оглянуться, как уведут. У нас тут конкуренция серьёзная, Рита.

Моё раздражение только нарастает.

— Пусть уводят, нужен он мне, как… — резко произношу, но не успеваю закончить фразу, как слышу за спиной знакомый голос:

— А что так, Маргарита Евгеньевна? Неужели не нравлюсь вам? — его баритон пробирает до мурашек, и я тут же цепенею.

Роман Андреевич стоит прямо позади, и, судя по всему, слышал каждое слово. У него на лице — неизменная уверенная ухмылка. Он словно издевается надо мной одним своим присутствием, а в его голосе звучит тот же поддразнивающий тон, что я уже ненавижу.

От шока дыхание перехватывает, и я даже не знаю, что сказать.

— Я... — начинаю неуверенно, но Мария Ивановна спасает ситуацию, вставив свою реплику:

— Ох, Роман Андреевич, да как вам можно не нравиться? У нас все молоденькие медсестрички просто штабелями лежат.

Роман наигранно кивает, с улыбкой ответив:

— Ну, это уже приятно слышать. Но всё же интересно, что о моих перспективах думает самая строгая сотрудница. — Он переводит взгляд на меня, откровенно поддразнивая.

Я сверкаю глазами, борясь с желанием вспылить прямо здесь.

— Думаю, у нас с вами будут исключительно рабочие отношения, — холодно отвечаю я, стараясь вернуть себе контроль.

— О, конечно, только рабочие, — подтверждает он подмигнув. — Но, как я уже говорил, придётся поладить.

От его слов меня начинает трясти от досады. Он что, специально доводит меня до белого каления?

Каждый день становится для меня настоящим полем боя. Бесконечные подколы со стороны Романа Андреевича, которые я уже даже не пытаюсь игнорировать. Мои ответные реплики разлетаются по всему отделению, привлекая всеобщее внимание, и кажется, что это даже забавляет всех вокруг. Ну а меня это только больше заводит. Сколько это ещё будет продолжаться?

В обед ко мне забегает Лара, прихватив печенье.

— Ну что, как ты там? — спрашивает она, усаживаясь напротив, пока я ставлю чайник на стол.

— Гадский гад! Бесит! Эта его вечная улыбочка! — не выдерживаю я, выплёскивая на подругу своё раздражение. Вскипаю моментально, как только начинаю думать о Роме.

Лара вскидывает брови и чуть улыбается, наслаждаясь моей вспышкой.

— О, уже "гадский гад"? — подначивает она, словно я сказала нечто более серьёзное. — А вчера просто "гад"? Ты прогрессируешь.

— Да пошёл он, со своими ухмылочками! — в голосе у меня прорываются нотки ярости. — Я же не могу ничего ему сказать так, чтобы не выглядеть истеричкой перед коллективом. Ему доставляет удовольствие выводить меня из себя. Он ведь видит, что это работает! Да и остальные, по-моему, только и ждут продолжения нашего "шоу".

Лара внимательно смотрит на меня поверх чашки чая и сдержанно ухмыляется:

— Знаешь, ты слишком много о нём говоришь. Я уже начинаю подозревать, что не только бесит он тебя.

— Что ты имеешь в виду? — дёргаюсь я, хоть и предчувствую, куда она клонит.

— А то, что все ваши словесные дуэли выглядят как игра. А ты на эту игру клюёшь.

— Лара, ты что, с ума сошла? — ошарашенно смотрю на неё. — Он меня ненавидит!

— Да? — хмыкает она, качая головой. — Или просто проверяет, как далеко можно зайти?

В этот момент дверь на кухню открывается, и внутрь заходит Роман Андреевич, которого я не видела с самого утра. Улыбка у него на лице, как всегда, насмешливая, и он, направляясь к чайнику, бросает:

— Здравствуйте, дамы!

Я буквально давлюсь чаем, а Лара моментально начинает хохотать, едва сдерживаясь, чтобы не разлить свой напиток.

Под распахнутыми полами халата Романа Андреевича красуется футболка, на которой красными буквами написано "Satisfyer"*. Мои глаза моментально цепляются за эту надпись, и я чувствую, как лицо вспыхивает краской. Лара, не сдерживаясь, смеётся всё громче.

*Satisfyer — не только фирма, выпускающая интимные товары, прямой перевод этого слова — удовлетворитель.

8

Рома

Осознаю ли я, что веду себя в свои тридцать пять как сопливый пацан, который дёргает понравившуюся девочку за косички? На все сто процентов. И, честно говоря, меня это забавляет. Её реакция на мои подколы — самое вкусное, что есть в моём дне. Я замечаю, как при каждом словесном обмене её глаза вспыхивают негодованием, а губы поджимаются в яростной попытке съязвить в ответ. И это сводит меня с ума.

Раз уж я не могу сделать с ней то, что мне хотелось бы больше всего — прильнуть к её телу, взять её, почувствовать её по-настоящему, — то пока буду взаимодействовать с ней так, как она позволяет. Только пока. Эти острые, колкие фразы и её недовольство — единственное, что у меня сейчас есть.

Но рано или поздно этот детский сад надо прекратить. А пока что — “Show must go on!" (прим. автора — шоу должно продолжаться)

С этими мыслями я лезу на один из популярных маркетплейсов, надеясь найти нужную футболку. Если не повезёт, придётся заказать печать самому. Хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь, что подобная футболка вообще существует. Но, к моему удивлению, уже на третьей странице поисковой выдачи мне попадается именно то, что нужно — большие красные буквы "Satisfyer" во всю ширину футболки. Точно то, что я хотел.

— О да-а-а! — с широкой, почти злорадной улыбкой кликаю на нужный размер и кладу товар в корзину.

В этот момент рядом появляется Инна, одна из наших медсестёр, с явно заинтересованным взглядом.

— Роман Андреевич? — хлопает глазками она, заглядывая в экран.

— Не обращай внимания, просто нашёл кое-что интересное, — отмахиваюсь и быстро сворачиваю вкладку, чтобы избежать лишних вопросов.

Инна, прищурив глаза, подаётся ближе и, облокотившись на край стола, игриво касается моего плеча:

— Роман Андреевич, может, вместе посмотрим? Вдруг вы найдёте что-то, что мне тоже подойдёт, — её голос наполнен едва уловимым флиртом.

Я приподнимаю бровь, взглянув на неё с лёгкой улыбкой:

— Инна, боюсь, мои вкусы вам вряд ли подойдут, — сдержанно отстраняюсь и встаю с кресла, подчёркивая границу.

Она, чуть смутившись, отводит взгляд и хихикает:

— Ну, как знаете...

Я несколько дней ждал этого момента. Забрав свой заказ, на следующий день прихожу на смену в той самой футболке. Почти никто в отделении не догадывается, что значит надпись, да и пациентам я стараюсь не светить своей "креативностью", застёгивая халат до самого горла. Но я точно знаю, для кого приготовлен этот маленький спектакль.

Мой взгляд цепляется за Риту и Лару, направляющихся в сторону кухни. Вот оно. Идеальный момент для моего бенефиса.

Небрежно расстегнув халат, я следую за ними, делая вид, что просто решил пройти мимо. Как только они заходят на кухню, замедляюсь в коридоре у окна, пережидаю несколько минут и аккуратно присоединяюсь к ним.

Вижу, как Рита, обернувшись на шум, замечает меня. Её глаза недоумённо блуждают по фигуре, пока не останавливаются на футболке, на которой красуется та самая надпись.

Наступает короткая, но ощутимая пауза. А затем Лара разражается хохотом, а Рита закашливается, подавившись чаем.

Подмигиваю Рите, невозмутимо кидая:

— Маргарита Евгеньевна?

Она пытается взять себя в руки, но вижу, как её возмущение нарастает. Она отводит взгляд, будто это как-то поможет скрыть её смущение.

— Это что, ваша новая униформа? — язвит она, но я не могу не отметить этот огонёк в её глазах, несмотря на показное раздражение.

— А почему бы и нет? По-моему, отлично отражает мою заботу о сотрудниках, — усмехаюсь в ответ, продолжая свою игру. — Всегда рад помочь, как говорится.

Она фыркает, обжигаясь новым глотком чая, а Лара продолжает хохотать. Её веселье только подливает масла в огонь.

— Вот это у вас чувство юмора, Роман Андреевич! — выдавливает Лара, всё ещё смеясь.

— Ну, надо же как-то скрашивать будни, — спокойно отвечаю, подходя к чайнику, чтобы налить себе чаю. — А то в отделении все слишком серьёзные.

Довольный произведённым впечатлением, ухожу к себе в кабинет.

Круговорот пациентов, коллег, операций захватывает так сильно, что я теряю ощущение времени. Сутки пролетают, и под утро я понимаю — ложиться подремать уже нет смысла. Осталось лишь дождаться конца смены и отправиться домой.

На автомате захожу в комнату отдыха, чтобы хоть немного расслабиться перед дорогой. В тусклом свете лампы замечаю Риту, сладко спящую на диване. Она свернулась калачиком, укрытая тонким пледом, и на мгновение все заботы, нервное напряжение последних дней будто испаряются.

Я останавливаюсь у порога, невольно задержав взгляд на её лице. Впервые за всё это время она кажется абсолютно беззащитной. Её обычно строгие черты смягчены сном, губы чуть приоткрыты, а длинные ресницы едва подрагивают. Такую Риту я не видел никогда — в ней нет той колкости и постоянного напряжения, с которым она обращается ко мне. Сейчас передо мной только девушка, уставшая не меньше, чем я.

Что-то в груди приятно щемит, словно прорывается через все те преграды, которые я старался держать. Чёрт, чем она меня так зацепила? Медленно подхожу ближе, позволяя себе секундную слабость. Опускаюсь на корточки рядом с диваном и осторожно, почти не касаясь, провожу пальцами по её щеке. Кожа у неё мягкая, тёплая. В этот момент кажется, что мог бы забыть обо всём, если бы вот так сидел рядом и чувствовал её дыхание.

Но тут Рита резко вздрагивает, её глаза распахиваются, и она встречается со мной взглядом. Неловкая пауза.

9

Рита

Сначала я просто не хотела открывать глаза. В комнате раздались тихие шаги, но мне настолько хотелось спать, что я решила игнорировать всё вокруг. Подумаешь, кто-то зашёл. Может, очередная медсестра или санитарка на короткий перерыв. А мне просто смертельно хотелось выспаться. Операция ночью была адски долгой — восемь часов мы собирали парня после аварии, его ногу буквально по кусочкам склеивали.

Я чувствовала, как усталость наваливается огромной тяжестью, от которой не сбежать. Но в какой-то момент до меня доходит, что кто-то стоит рядом. Нет, не просто стоит. Чьи-то пальцы осторожно коснулись моей щеки, и в груди что-то вздрогнуло от этого прикосновения.

Сердце начинает стучать быстрее, но я всё ещё не двигаюсь. Разум твердит, что нужно проснуться и прекратить этот странный момент. С трудом приоткрываю ресницы, и первое, что я вижу — это Роман Андреевич. Он стоит, склонившись надо мной, смотрит на меня с таким выражением... таким, какого я от него совсем не ожидала. Не насмешливым, не строгим — в его глазах что-то мягкое, почти нежное.

Он наклоняется и касается моих губ.

И я тут же ощущаю, как пламя обиды и упрямства снова разгорается внутри.

— Вы что себе позволяете, Роман Андреевич?! — вскакиваю с дивана, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Сон как рукой сняло. — Это нормально, по-вашему? Просто взять и трогать меня, пока я сплю?!

Роман отшатывается на шаг, но его лицо остаётся невозмутимым.

— Ты так сладко спала, что я просто не мог удержаться, — отвечает он мягким тоном.

— Это что, шутка такая?! — кричу я, сжимая кулаки от бессилия. — Ты думаешь, что тебе всё позволено, потому что ты теперь завотделением? Думаешь, я буду терпеть твои дурацкие прикосновения и подколы?

— Маргарита Евгеньевна, — начинает он, но я не даю ему закончить.

— Выйди! — я почти шиплю, чувствуя, как от возмущения в горле пересыхает. — Немедленно!

Роман делает шаг назад, его взгляд становится более серьёзным, но он не уходит.

— Хорошо, успокойся, — говорит он мягче, но это только ещё больше выводит меня из себя.

Роман Андреевич смотрит на меня ещё мгновение, чуть прищурив глаза, будто хочет что-то сказать, но потом молча уходит, прикрывая за собой дверь. Как только он выходит, я чувствую, что ноги подкашиваются. Сердце стучит в ушах, а руки дрожат, когда я хватаю свою сумку. Быстрее уйти отсюда, не видеть его!

Выбегаю из комнаты отдыха, натягивая на плечо ремень сумки. Как будто этого недостаточно — как будто надо бежать ещё быстрее.

— Рит, ты домой? — окликает меня Антон Ильич, как только я подхожу к воротам.

— Да, — выдыхаю.

Он поднимает брови, глядя на меня внимательно:

— Эй, ты чего такая взбудораженная-то? Подвезти тебя? Я тоже собрался уходить.

Секунда размышлений — да, сейчас мне точно не стоит оставаться наедине с собой. Я киваю, торопливо соглашаясь:

— Знаешь, а давай!

Спустя примерно неделю, во время ужина я почувствовала, что мне больно жевать. Не сильно, поначалу был только лёгкий дискомфорт. И поскольку график у меня плотный, а дел много, я не стала раздувать из мухи слона. Как-нибудь попозже схожу к врачу. Когда буду посвободнее.

Вот только с болью в челюсти, которая становилась всё более невыносимой со временем, каждый день казался испытанием. Я почти не могла жевать, а твёрдую пищу вообще исключила из рациона. Вместо обеда в коробке на работе у меня бананы, которые хоть как-то утоляли голод, но боль при каждом движении челюсти не проходила.

— Ритуль, через неделю собираемся в баре собраться, посидеть, потрещать, ты как, с нами? — внезапно подхватывает меня на ходу Инна, едва я успела сделать глоток воды.

— Нет, я пас, — отмахиваюсь, даже не в силах выдавить обычное "может быть". Не до веселья.

— Чего ты такая смурная-то? Неужели из-за Романа Андреевича? — Инна заглядывает мне в лицо, как будто пытаясь прочесть что-то между строк. — Что-то он тебя невзлюбил.

Я озадаченно смотрю на неё, сдерживая раздражение. "Вовсе не в этом дело", — думаю про себя, но слова застревают в горле. Объяснять всё просто не хочется.

— А мне кажется, что на меня он уже чаще смотреть стал, — с ноткой кокетства продолжает она, видимо, довольная собственным наблюдением.

Внутри всё переворачивается. Никакой реакции на её слова я не показываю, но раздражение нарастает. С трудом глотнув, понимаю, что боль пронзает челюсть даже при разговоре. Надо срочно что-то с этим делать, но времени, как всегда, нет.

После очередной изнурительной операции доползаю на кухню, чтобы пожевать кусочек банана. Как только делаю пару укусов, становится так больно, что слёзы из глаз брызгают.

Я устала, замоталась, ещё челюсть эта. Всхлипываю раз, другой. И слёзы потоком прорываются. Сижу, закрыв руками лицо, расклеившись окончательно.

Дверь кухни хлопает, но мне не хочется ни перед кем показывать свою слабость. Поэтому я отворачиваюсь, вытирая щёки ладонями.

— Маргарита Евгеньевна? — знакомый голос Романа Андреевича звучит совсем рядом. — Рит, ты плачешь, что ли? Что случилось?

Я сжимаю кулаки и пытаюсь скрыть своё состояние, но слёзы льются всё сильнее. Все накопившиеся за неделю усталость, боль и напряжение выплёскиваются разом. Неужели он видит меня такой слабой?

— Всё в порядке, — выдыхаю, пытаясь взять себя в руки, но голос предательски дрожит. — Просто устала, — мямлю не оборачиваясь.

Он подходит ближе, присаживается рядом и тихо повторяет:

— Рита, что происходит?

Его голос, неожиданно мягкий, пробивает все мои оборонительные стены, и я выдавливаю из себя:

— Челюсть... Уже несколько дней болит, не могу есть, даже говорить больно... — голос срывается, и я прикусываю губу, стараясь не разрыдаться снова.

Роман молчит несколько секунд, а затем неожиданно решительно произносит:

— Почему не сказала раньше? Иди покажи мне, — тоном, не терпящим возражений.

10

Рита

— Нет, запишусь к врачу, но…

— Пожалуйста, доверься мне сейчас. Я тебе не враг, что бы ты себе ни придумала, Рит, — его голос звучит неожиданно мягко, но уверенно.

Его рука, сильная и тёплая, держит мою, и я поднимаю на него взгляд. Наши глаза встречаются, и в этот момент всё вокруг замирает. Я внезапно ощущаю себя маленькой девочкой, рядом с которой стоит кто-то, способный решить все мои проблемы одним движением. Невольно провожу параллель: с Кириллом я себя так никогда не чувствовала. С ним было по-другому — всегда борьба, напряжение.

Хуже не будет, правда? Боль такая невыносимая, что я готова на что угодно, лишь бы избавиться от неё. Без сил сжимаю его руку чуть крепче и, собравшись с духом, киваю:

— Хорошо. Осмотри меня.

Роман, казалось, мгновенно сменил свой лёгкий, привычно поддразнивающий тон на профессиональный и спокойный. Его глаза больше не выражали ни тени иронии, только полная сосредоточенность.

— Садись, — говорит он, слегка сжав мою руку, как бы напоминая, что сейчас я могу довериться ему.

Я осторожно опускаюсь на стул, чувствуя, как внутри всё дрожит. Стараюсь не думать о том, как близко он стоит, не обращать внимания на его присутствие, но это сложно. Вроде бы я всего лишь его пациентка в этот момент, но чувствую что-то совершенно иное.

Он осторожно убирает прядь моих волос за ухо, касается моего подбородка, чуть приподнимает его. Я вижу, как его взгляд внимательно изучает моё лицо, заставляя замереть.

От него веет терпким, волнующим ароматом — смесь свежести туалетной воды и чего-то глубоко мужского. Лёгкий оттенок древесных нот, пряная теплота и едва уловимый намёк на мяту. Этот запах мгновенно заставляет моё сердце сбиться с ритма, как будто он окутывает меня невидимой сетью.

Роман, глядя на меня, задумчиво прищуривается, а затем просит:

— Открой рот, — его голос звучит спокойно, почти успокаивающе.

Я слушаюсь, стараясь не обращать внимания на его близость. Его пальцы лёгкие, но уверенные, аккуратно проводят по линии челюсти, чуть надавливая. Чувствую боль и напряжение в суставах. Роман отпускает подбородок и пристально смотрит мне в глаза.

— Это не зубы, — произносит он, и его слова меня озадачивают. — Ты сильно сжимаешь челюсти. Похоже на стрессовое напряжение. Это вызывает воспаление сустава.

Я в недоумении поднимаю брови:

— Сжимаю челюсть? Но…

— Да, скорее всего, ты делаешь это бессознательно. Особенно ночью. Ты не замечала, что просыпаешься с чувством напряжения в лице? — он чуть наклоняется, внимательно вглядываясь в мою реакцию.

Я задумываюсь. Да, несколько раз просыпалась с ноющей болью, но как-то не придавала этому значения.

— Что мне теперь делать? — почти шёпотом спрашиваю, чувствуя, как по мне прокатывается новая волна усталости.

— Нужно расслабляться, — его голос снова приобретает заботливый, мягкий тон. — Я советую тебе использовать специальную каппу на ночь, чтобы разгрузить суставы. А в ближайшее время тебе нужен отдых. Настоящий, без этого постоянного внутреннего напряжения.

— Думаешь, так легко взять и расслабиться? — я чувствую, как слёзы снова подступают от бессилия.

Роман чуть сильнее сжимает мою руку, и его взгляд становится ещё более серьёзным:

— Рита, ты должна начать заботиться о себе. Пойдём, у меня есть знакомый в челюстно-лицевой хирургии, сделаем тебе слепок для каппы.

— Как ты это делаешь? Ты тут три недели, а у тебя уже везде есть знакомые?

— Никакой магии, просто пришлось столкнуться по рабочим вопросам.

Роман мгновенно берёт ситуацию под контроль, как будто всё было заранее спланировано. Его уверенность действует на меня успокаивающе, и я даже не сопротивляюсь, когда он настаивает на немедленном визите к его знакомому в челюстно-лицевой хирургии.

— Пойдём, не будем терять время.

Мы выходим из отделения, и буквально через пятнадцать минут оказываемся перед кабинетом, где Роман без лишних слов объясняет ситуацию врачу. Видно, что они знакомы — короткие приветствия, обмен парой профессиональных фраз, и вот уже я сижу в кресле.

— Всё просто, Рита, тебе нужна каппа, чтобы разгрузить суставы, — объясняет хирург. — Слепок сделаем прямо сейчас.

Весь процесс занимает не больше двадцати минут. Пока врач готовит материалы, Роман стоит рядом, периодически поглядывая на меня и успокаивающе улыбается. Я даже не успеваю заметить, как мне уже назначают следующий визит для выдачи готового изделия.

— Вот и всё, — говорит Роман, когда мы выходим из кабинета. — Через несколько дней у тебя будет каппа, и ты быстро заметишь эффект.

— Я неделю мучилась, а ты всё решил меньше чем за пару часов, — я удивлённо качаю головой, всё ещё не веря, что вопрос решён так быстро.

— Ну, теперь ты понимаешь, что надо было обратиться ко мне раньше, — его голос звучит с лёгкой усмешкой, а в глазах сверкает лукавый огонёк. — Но ничего, буду считать, что заслужил хотя бы "спасибо", — он делает небольшую паузу, а затем, прищурившись, добавляет. — Или, может быть, поцелуй? Хотя бы в щеку.

Невольно фыркаю, закатывая глаза. Я и правда очень благодарна, поэтому не испытываю никакого внутреннего сопротивления, когда говорю:

— Спасибо, Роман Андреевич, — быстро чмокаю его в щеку и отстраняюсь.

Он ухмыляется, явно довольный:

— Неплохо, неплохо. Будем считать это первым шагом.

— Каким ещё шагом? — уточняю.

— Когда отчество уберёшь? — продолжает он, поддразнивая меня.

— Ни-ко-гда, — выделяю каждую букву, пытаясь сохранить свою стойкость.

— Это мы ещё посмотрим, — с ухмылкой добавляет он.

Когда мы возвращаемся в отделение, нас на пороге встречает Владимир Сергеевич. Его суровый взгляд за мгновение останавливает наше лёгкое общение.

— Так, вот вы-то мне и нужны. Пойдём в кабинет, — говорит он деловито, и нам ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.

***
Мои хорошие,
Не забывайте добавлять книгу в библиотеку и подписываться на автора, чтобы всегда быть в курсе событий.
Ваша Софья Феллер.

11

Рита

Мы с Романом переглядываемся, и я тут же чувствую, что что-то не так. С чего вдруг Владимир Сергеевич примчался в такую рань? Ведь теперь он на совершенно законных основаниях может отсыпаться по утрам и появляться в отделении, когда ему вздумается. Этот ранний визит явно не к добру.

Чувствую, что он задумал что-то серьёзное. Но что именно? Зачем мы оба ему понадобились?

В голове сразу мелькает мысль о проверке из минздрава. Было бы неприятно, но вполне переживаемо. Мы уже проходили такие проверки, и если есть время на подготовку, всё должно пройти без сучка и задоринки. Но вот что-то подсказывает мне, что дело в чём-то другом.

Я захожу в кабинет завотделением и без лишних церемоний занимаю стул, как привыкла. В то время как Роман и Владимир Сергеевич будто мысленно соревнуются за право занять главное место — кожаное кресло, которое символизирует статус. На секунду их взгляды встречаются, как будто решая, кто здесь главный.

— Присаживайтесь, Владимир Сергеевич, — первым уступает Роман, легко кивая в сторону кресла.

— Благодарю, — бывший завотделением с явным удовольствием усаживается на почётное место. — Итак, я собрал вас здесь не просто так. У меня для вас отличная новость! Просто замечательная!

Владимир Сергеевич потирает руки с такой радостью, что от его возбуждения по комнате разливается ощущение, будто вот-вот случится нечто крайне важное.

— Нас пригласили на международную научно-медицинскую конференцию, которая пройдёт через две недели в Питере.

Я сдержанно киваю, но не понимаю — к чему он клонит?

— Звучит прекрасно, Владимир Сергеевич, но при чём здесь мы? — первым делом спрашивает Роман, заметив мой вопросительный взгляд.

— При том что именно вы двое представите наш доклад. Тема — перспективные методы восстановления после сложных операций. Публика будет серьёзная, международная. У вас есть две недели на подготовку, — Владимир Сергеевич расплылся в широкой улыбке, явно наслаждаясь тем, что сбрасывает на нас такую ответственность.

— Две недели?! — не сдержавшись, восклицаю я. — Это не так уж много времени!

— Времени всегда мало, Рита, но вы справитесь. У вас ведь замечательная команда, — его взгляд на секунду задерживается на Романе. — Тем более, это отличная возможность заявить о себе. Наше отделение должно быть в авангарде медицинских инноваций.

Роман спокойно слушает, но в его глазах читается предвкушение.

— Ну что ж, — спокойно говорит он. — Это вызов, но почему бы и нет.

Я внутренне сжимаюсь — работа с ним в таком режиме? Это же будет пыткой! Но вслух произношу другое:

— Хорошо. Если это нужно для репутации отделения, то мы справимся.

Владимир Сергеевич встаёт, потирая руки.

— Я так и знал, что на вас можно положиться. И помните, я всегда рядом, если потребуется консультация.

— Спасибо за доверие, — коротко кивает Роман, когда Владимир Сергеевич направляется к выходу.

Как только дверь закрывается, в комнате повисает напряжённая тишина. Я перевожу взгляд на Романа.

— Две недели на доклад... — вздыхаю я.

— Справимся, Рита-Маргарита, — подмигивает мне.

Вечером я решаю наведаться к Ларе, чтобы обсудить предстоящую конференцию. Голова уже гудит от мыслей о работе, подготовке, а челюсть болит настолько, что я почти не могу сосредоточиться. Прежде чем выйти из отделения, закидываюсь Нурофеном в надежде хотя бы временно избавиться от этой мучительной боли.

Когда прихожу к Ларе, она уже ждёт меня на пороге с чашкой горячего чая в руках.

— Рит, да ты бледная как смерть, — встречает она меня встревоженным взглядом.

— Всё нормально, — стараюсь улыбнуться, но боль тут же напоминает о себе. — Просто устала. Пришла обсудить с тобой конференцию.

— Устала? Ты, по-моему, измотана. Заходи, давай хоть чаю горячего выпьешь. Ну и рассказывай, что там за грандиозный проект на твою голову свалился, — Лара берёт мою сумку, приглашая в кабинет.

Я сажусь на стул, чувствуя, как боль понемногу уходит благодаря таблетке, но расслабление так и не наступает. Слишком много забот.

— Меня и Романа Андреевича отправили на международную конференцию через две недели. И мы должны подготовить доклад на тему перспективных методов восстановления после операций.

— С Романом Андреевичем? — Лара приподнимает бровь, бросая на меня хитрый взгляд. — Это что-то новенькое. Так и представляю вас двоих за подготовкой. Ты на него шипишь, а он тебе улыбается.

— Вот именно, — закатываю глаза, потягиваясь к кружке с чаем. — Это всё так... не вовремя. Столько работы, а тут ещё этот доклад, да и с челюстью проблема не решена до конца.

Лара смотрит на меня с сочувствием.

— Ну и нагрузка у тебя. И с Романом эти твои постоянные пикировки. Может, стоит всё же посмотреть на это как-то иначе?

— Как? — искренне удивляюсь. — Он только и делает, что подкалывает меня при каждом удобном случае.

— А ты не думала, что если перестанешь реагировать на него так остро, всё изменится? Может, стоит просто быть с ним спокойнее? — Лара смотрит на меня с лёгкой улыбкой.

— Да брось, — фыркаю я. — У нас с ним только рабочие отношения, ничего больше.

После долгой смены, полной суеты и пациентов, я вернулась домой с ясным пониманием, что надо подготовиться к визиту Романа. Откладывать составление плана доклада уже нельзя — времени в обрез. Я, правда, удивлена, что он согласился встретиться у меня, но, возможно, это даже лучше — спокойная домашняя обстановка, никаких отвлекающих факторов.

Я бросаю сумку на стул и, вздохнув, решаю привести себя в порядок. В ванной спешно умываюсь, расправляю волосы и надеваю что-то удобное, но не слишком небрежное. Расклёшенное платье в стиле бохо. Проверяю в зеркале, выгляжу ли достаточно собранной, несмотря на усталость.

Быстро наводя порядок в гостиной, я нервно окидываю взглядом кухонный стол, где лежат разложенные заметки и материалы для доклада. Кажется, всё на месте. К тому же есть чай, бананы — безопасная пища, которую я сейчас могу есть — и что-то к чаю на всякий случай.

12

Рома

Едва распахивается дверь, и я вижу её — Риту, — освещённую мягким утренним светом, без макияжа, со слегка растрёпанными волосами. Она выглядит так просто, но при этом невероятно красиво, что я буквально замираю на мгновение. Сердце бьётся быстрее, и я ловлю себя на мысли, что нужно срочно переключить внимание, пока мой интерес не стал слишком очевиден. Протягиваю ей пакет из супермаркета.

— Зачем? Роман Андреевич, вы же знаете, что я сейчас не могу почти ничего есть. Или там что-то для вас?

— Рит, давай хотя бы у тебя дома без официоза? Я очень устал и хочу потратить наши силы на план доклада. В больнице, так и быть, обещаю тебя величать не иначе как Маргаритой Евгеньевной и кланяться в ножки. Где тут у тебя ванная? Руки помыть хочу.

Я и правда почти без сил. Поэтому поддерживать привычный поддразнивающий тон наших бесед слишком энергозатратно. Как бы не уснуть прямо во время обсуждения.

— Хорошо. Первая дверь слева, — кивает Рита и тут же заглядывает в пакет.

Я замедляю шаг, ожидая её реакции. Она медленно достаёт содержимое пакета, приоткрывает рот от удивления и переводит взгляд на меня.

— Серьёзно? — достаёт одну за другой баночки с детскими пюре.

— Ну, тебе же как-то нужно питаться эти несколько дней. На бананах далеко не уедешь. А тут у тебя почти шведский стол, — пожимаю плечами и направляюсь в ванную.

Оказавшись в ванной комнате, начинаю мыть руки, но взгляд сам собой блуждает по обстановке. Ванная Риты, как и следовало ожидать, чистая и аккуратная. На полке у зеркала — только её принадлежности: шампунь, бальзам с ароматом лаванды, кремы для лица в красивых стеклянных баночках, флакон духов с лёгким цветочным запахом. Рядом аккуратно сложены полотенца, свёрнутые ровными рулонами, и небольшая корзинка с ватными дисками и средствами для снятия макияжа. Никаких следов мужского присутствия — ни мужского шампуня, ни геля для душа, ни второй зубной щётки в стакане.

Неожиданно это вызывает приятное, почти тёплое чувство. Никого у Риты нет, по крайней мере, сейчас. Не то чтобы я был настроен на что-то серьёзное — воспоминания о бывшей жене до сих пор заставляют меня сторониться новых отношений. Но мысль, что у меня есть право хотя бы попытаться занять место в жизни этой яркой брюнетки, вдруг становится неожиданно привлекательной.

Выхожу из ванной, вытерев руки, и почти сразу нахожу Риту на кухне. Она сидит за столом, открыв одну из принесённых мной пюрешек, и осторожно ест. Когда наши взгляды встречаются, её глаза напоминают оленёнка Бэмби — такие же большие и влажные.

— Роман Андреевич, — начинает она, но тут же поправляется, встретив мой взгляд. — Рома, спасибо огромное, так неожиданно, что ты обо мне позаботился…

— Ритуля, — усмехаюсь, подходя ближе, — что за мысли обо мне в твоей прекрасной головке крутятся? Думаешь, я зло во плоти? Приехал в столицу покорять вершины, иду по головам и топчусь на трупах соперников, так, что ли?

Её губы дрогнули в неуверенной улыбке.

— Да нет, конечно, — Рита слегка смущается и нервно покручивает ложку в пюре. — Просто... ты такой, с этим твоим чувством юмора и самоуверенностью...

— Ладно, — я провожу рукой по лицу, чуть сглаживая напряжённость момента, — давай-ка вернёмся к более насущным вопросам, а то у нас конференция на носу, а времени на подготовку не так много.

Рита чуть расслабляется и кивает, ставя баночку с пюре на стол.

— Ты прав. Как думаешь, с чего начнём?

Я достаю ноутбук из сумки и открываю его, показывая первый черновик материалов для доклада.

— Давай распределим, кто какие части возьмёт. У меня уже есть несколько идей. Ты мастер по части анатомии и хирургии, так что тебе — подробности по восстановительным методикам.

— А тебе? — уточняет она, склонившись ближе к экрану.

— Я возьму клинические случаи и результаты, чтобы потом всё связать в единую историю. Нам главное — сделать акцент на новом подходе, который мы предложим на конференции.

Мы с ней быстро погружаемся в работу. И хотя моменты с шутками и взаимными подколами всё ещё проскакивают, сейчас мы оба сосредоточены на подготовке.

Спустя несколько часов работы на кухне, моя спина затекла так, что любое движение даётся с трудом, и я замечаю, как Рита начинает вертеться на стуле, тоже пытаясь найти более удобное положение.

— Рит, может, перейдём на диван? Хотя бы ненадолго. Невозможно так сидеть, — предлагаю, разминая затёкшие плечи.

— Ты прав, — соглашается она, поднимаясь и потягиваясь. — Могу предложить подушки и плед.

Мы вместе переходим в гостиную, где Рита показывает мне диван — достаточно мягкий и удобный. Она бросает туда несколько подушек, и мы оба устраиваемся, взяв с собой ноутбук и материалы для доклада. Я присаживаюсь первым, а Рита опускается рядом, подогнув под себя ноги. Она почти сразу притягивает одну из подушек к себе и опирается на неё, продолжая обсуждать детали проекта.

Через какое-то время разговоры становятся всё более ленивыми. Я чувствую, как мои веки тяжелеют, и, взглянув на Риту, замечаю, что она тоже изрядно устала. Она сидит, опустив голову на подушку, почти прижавшись ко мне.

— Надо передохнуть, — пробормотал я, чувствуя, что работа отходит на второй план. Рита кивает, и вскоре мы оба устраиваемся ещё удобнее, невольно прижавшись друг к другу плечами.

Тепло её тела и спокойное дыхание постепенно убаюкивают меня. Последнее, что я успеваю осознать, — это то, как Рита медленно опускает голову мне на плечо. Её волосы касаются моей щеки, и я ощущаю их мягкость. Мы оба засыпаем.

Просыпаюсь первым. Первое, что замечаю, — это её лицо рядом с моим. Она спит так спокойно, безмятежно, как ребёнок, прижавшись ко мне. Чувствую, как меня охватывает волна нежности. Она так близко, и я не могу удержаться.

Осторожно медленно наклоняюсь и прикасаюсь губами к её лбу. Её кожа тёплая, мягкая, и в этом мгновении всё кажется таким правильным, таким естественным.