Измена. Как ты мог?

Пролог

В нашей спальне кромешная темнота, плотные шторы не пропускают ни каплю света.

Быстро раздеваюсь, наощупь двигаюсь в темноте, аккуратно присаживаюсь на кровать.

Трогаю рукой пространство вокруг себя, пока глаза привыкают к темноте.

Осторожно подбираюсь ближе к мужу по кровати. Вытягиваюсь во весь рост, прижимаюсь к нему.

Он, не просыпаясь, тут же обнимает меня одной рукой, подтягивает к себе, привычно притискивает к своему горячему телу.

Тяну свои руки выше, ерошу его волосы. Глажу гладковыбритые скулы. Хоть на часах второй час ночи, я уверена, дело закончится страстным сексом, тем более, что у нас его уже месяц не было, а то и больше.

Главное, не сильно шуметь, чтоб не разбудить сына, и Эльку, которая живет у нас уже месяц.

Закидываю ногу на бедро мужа, трусь об него грудью, напрашиваясь на ласку. Фантазирую, как он сейчас проснется, а тут такой подарок – я в красивом белье лежу в его объятьях. Жалею, что не догадалась ночник включить, чтобы Тимур мог рассмотреть во всех подробностях этот тончайший кружевной соблазн, что на мне одет.

Я сама любовалась собой в зеркало, не могла отвести глаз.

Тянусь к ночнику через голову мужа, намерено задевая его грудью. Хватка на моем теле становится жестче.

«Проснулся или вот-вот проснется» – решаю я удовлетворенно.

Улыбаюсь про себя, представляя, как он удивится, что я уже вернулась из командировки, хотя должна была прилететь только послезавтра к вечеру. Предвкушение его ласк, поцелуев, хриплого шепота о том, как он любит и хочет меня, заводят внутри меня коктейль из ярких вспышек чувств.

Только в следующее мгновенье я визжу от неожиданности, понимая, что в кровати мы не одни.

Слабый свет ночника освещает голую женскую фигуру, спокойно спящую рядом с мужем.

В то же мгновенье Тимур подскакивает в кровати от моего крика, озирается непонимающе, затем глаза его расширяются от ужаса, глядя на меня.

Женщина стонет во сне, будто жалуясь на внезапный свет и звуки, мешающие ей спокойно отдыхать после бурного секса с моим мужем.

Поворачивается на бок и открывает глаза.

Встречаемся с ней глазами. Я не хочу в это поверить. Мой мир рушится в одну секунду.

В постели рядом с мужем моя подруга. Сверлим друг друга взглядами.

Тимур первый из нас троих приходит в себя, хватает меня за руку, пригвождая к месту:

– Зая, это не то, что ты подумала!

Глава 1

Месяц назад

– Он меня выставил из дома! Сказал, что разлюбил! – Элька размазывает слезы по лицу.

На нее больно смотреть. У меня сжимается сердце, но я представления не имею, как ей можно помочь.

Мы с Тимуром были уверены, что у них с Артуром все хорошо. Обычная семья, правда без детей.

Артур одно время хотел ребеночка, особенно, когда видел, как мы с Тимуром души не чаем в нашем подрастающем Егорке.

Но Элька всегда против была. Не хотела портить фигуру растяжками, не хотела, чтоб ее грудь четвертого размера обвисла от кормления. Говорила, что хочет пожить для себя, и Артур в итоге согласился. Так что за восемь лет они так никого и не родили.

Последний год Элька вроде бы уже была готова забеременеть по ее словам, но все время что-то ей мешало: то много работы у мужа, то приглашение на свадьбу друзей, то запланированный отпуск, то новое платье, которое надо непременно «поносить успеть, а то как пузо вылезет, и всё, платье станет мало»

И вот сейчас она сидит на нашей с Тимуром кухне, ревет и утверждает, что Артур ее разлюбил. В коридоре стоят два огромных чемодана ее вещей, с которыми она пришла к нам час назад.

И уже час мне рассказывает, какой Артур мерзавец, не стесняясь в выражениях:

– Я отдала ему лучшие годы жизни! Сашь, ну как так? Он попользовался мной и выкинул на обочину! Козёл! Не прошу ему никогда! Он еще пожалеет!

– Погоди, – я не могу до конца поверить. Я ее Артура совсем другим представляла. – Как такое может быть? Ну может быть он как-то объяснил? Что произошло вообще?

– Да ничего не произошло! Может, бабу себе нашел помоложе меня, может у нее жопа больше, чем моя, или сиськи! Знаешь же этих мужиков! – зло выговаривает подруга.

Мужиков я совсем не знаю, Тимур – мой первый и единственный мужчина. Опыта как у Эли у меня нет.

– Эль! Ну что ты несешь! Посмотри на себя! Ты же фигуристая какая и симпатичная! Может просто поссорились, и помиритесь еще? – неуверенно предлагаю я.

Я совсем не спец в любовных вопросах. Мне только хочется, чтоб у подруги все было хорошо снова.

Мне жалко ее, и поверить не могу, что вот так в один день может разрушиться брак, который казался крепким и счастливым.

Не понимаю, как можно выбрать другую? Элька красавица, и даже плачет красиво. Слезы ручьями текут по ее щекам, блестят на длинных нарощенных ресницах.

– Да что ты знаешь об этом, Сашуль? Тебе повезло, вытащила счастливый лотерейный билет, один на миллион. Муж тебе достался любящий и верный, все для тебя делает, Егорушку обожает! А мой?! – несчастно вздыхает.

– Но они же братья с Артуром! – всплескиваю я руками.

– Ну братья, ­– легко соглашается она, – только разные. Тебе с Тимуром повезло, а мне вот с Артуром не очень! Хотя, будь он как Тимур, все конечно же было бы по-другому.

– Ты сейчас расстроена, но, уверена, мы что-нибудь придумаем! – пытаюсь я приободрить подругу.

В этот время в замке поворачивается ключ, из прихожей слышу рассерженный голос мужа:

– Саша! Что такое? Почему чемоданы в холле? Да еще сразу два! Ты куда опять намылилась? Недели не прошло, как ты прилетела! Да задолбала уже этими своими командировками!

Выскакиваю в коридор, как нашкодившая девочка:

– Тим, это не мои. Элины, – стараюсь говорить потише.

Муж хмурится:

– Не понял. Зачем тут Элины чемоданы?

– Ее Артур выгнал, – понижаю голос, показываю ему глазами, что Элька на кухне сидит и слышит все.

– В смысле? Что за ерунда? Я ему сейчас позвоню, мозги вправлю!

Тимур всегда скор на расправу.

Хватает телефон, набирает номер, рявкает в него:

– Алло! Я не понял, ты что творишь? Что за бред сейчас Сашка моя несет? Вы что, поругались с Элькой? С какого фига ты ее выставил с чемоданами?

Хмурится, выслушивая ответ брата.

– И что теперь?

Артур что-то долго вещает ему в трубку. После чего Тимур смотрит устало на Элю, сидящую с заплаканным лицом, кривится от ответа Артура, потом разворачивается и выходит из кухни. А через минуту я уже вижу, как он ходит по парковке около дома, разговаривая по телефону с братом. Диалог у них получается длинным, и хоть окна открыты, не слышно ничего, кроме обрывков слов Тимура. Он возвращается в дом минут через двадцать. Сердито оглядывает Элю, вздыхает:

– Поживешь у нас месяц-другой, может, образумится Артур. Несет ересь какую-то. Ни черта не понял, что у вас там происходит. Но мы пока еще семья, значит, должны помогать друг другу.

Обращаясь ко мне, роняет:

– Я чемоданы отнесу в гостевую спальню. Разместишь там Элю. Помощнице скажи, что у нас новый член семьи.

Элька провожает его благодарным взглядом, и только он скрывается в спальне, снова начинает рыдать по своему «предателю» мужу.

– Повезло тебе, Сашка! Такой мужик! Не то что мой! Я подозреваю, что он мне изменяет. А может, просто импотент!

– Нет, я не верю, – шепчу я, – не может быть, чтоб Артур оказался такой мразью.

– Да ты у нас святая дева просто, Сашуль! Живешь как в раю! Жизни и не видела толком. Может и твой такой же кобель, как и мой? Просто ты не в курсе?

Глава 2

Уже три недели я только тем и занимаюсь, что развлекаю подругу, готовую провалиться в черную дыру депрессии.

Я ведь помню, какой прекрасной парой с Артуром они были.

Заводная и легкая на подъем Эля, душа любой компании, острая на язык, яркая и уверенная в своей неотразимости женщина. И спокойный Артур, рассудительный и вечно медлящий в словах и поступках.

С моим Тимуром они близнецы, но Тимур чувствует себя старше. Он и правда родился на три минуты раньше Артура, и во всем всегда его опережал: лучше учился, быстрей мог принять решение, больше зарабатывал, умел с легкостью находить друзей и нужных людей .

После окончания универа Тимур сразу же открыл свою фирму, и Артур пошел к нему работать. В семье считалось, что это общее дело братьев, но Тимур все тянул на себе. Однако, от Артура не избавлялся, Артур был для него тем человеком, на которого можно было оставить фирму, и быть уверенным, что он не подведет.

Непрошено в голову лезут воспоминания, как я радовалась, когда познакомила Элю с Артуром, и между ними возникла «химия», как я прыгала до потолка, хлопая в ладоши, когда Эля сообщила, что выходит за него замуж.

Это была просто мечта: моя лучшая подруга и брат мужа – пара.

Правда, наши пути немного разошлись, когда родился Егорка, но сын подрос, и наша компания снова воссоединилась. Мы везде были вчетвером. Родители Тимура и Артура не нарадовались, глядя на нас.

Так что теперь, когда Артур ни с того ни с сего бросил Эльку, мы с Тимуром чувствуем свою ответственность перед ней. Пытаемся ее отвлечь от грустных мыслей, развеселить. Все-таки мы одна семья.

Правда, иногда мне кажется, что Тимур так мил с Элей, чтобы показать брату, как тот неправ. Что семья поддерживает не его решение, а брошенную им жену. Хоть это и не по-родственному, но я с ним солидарна. В конце концов, Эля – тоже член семьи.

Поэтому, когда она просит сходить с ней в шоппинг, я соглашаюсь в ущерб работе. Мне придется ночью доделывать проект, но сейчас мы стоим с ней в роскошном бутике нижнего белья, куда меня затащила подруга.

Верчу в руках вешалку, на которой висит настоящее волшебство от кутюр. Цена на комплект непростительно дорогая.

– Как думаешь, стоит ли брать эту роскошь? – изучаю ценник с несколькими нулями, поражаясь какие могут быть цены на трусики и бюстгальтер.

– Конечно! Это же Gilda & Pearl! – в отличие от меня, Эля не сомневается, – у тебя богатый муж, любит тебя, так что покупай, не задумываясь! Я б красное взяла! Что ты все время черное и черное?

– Мужу нравится черный на мне, – отвечаю краснея.

– Ну как знаешь! Будь у меня такой же муж, как твой… – обрывает сама себя на полуслове. В ее глазах блестят слезы.

Вот так целый месяц уже, все ей напоминает о предательстве близкого человека. Мне иногда кажется, что наш счастливый брак её только выводит из равновесия.

Только наш идеальный брак таким кажется только на расстоянии. Если глянуть поближе, то случаются и конфликты и недопонимание, сказывается усталость и привычка.

Вечером того же дня, злой Тимур, выговаривает мне в спальне свои претензии. Не хочет, чтобы я завтра улетала в командировку на неделю:

– Саша, тебя вообще дома не бывает! Неужели нельзя найти работу без командировок?

– Ты же знаешь, что без командировок я буду раза в два меньше получать.

– Дались тебе эти деньги! – Психует он, – я сам могу тебя прекрасно обеспечить. Зачем ты уцепилась за эти долбанные командировки?? Ты сколько в этом месяце дома была?

Честно пытаюсь подсчитать:

– Дней двадцать? – спрашиваю его.

Явно он знает ответ на этот вопрос. Смотрит насмешливо, со злостью.

– Шестнадцать! А у нас, между прочим, подруга твоя живет! Я с ней вижусь чаще, чем с тобой! Она круглосуточно дома, в отличие от тебя! То ты на работе задерживаешься, то вообще по командировкам мотаешься. Мы скоро забудем, как ты выглядишь! Зато Эля рядом все время!

Перебиваю его, не даю договорить, повышаю голос:

– Между прочим, она у нас живет только потому, что твой родной брат выгнал ее из дома!

– Значит заслужила! – припечатывает муж в гневе.

У меня глаза на лоб лезут, как он может такое говорить?

– Тимур, давай я доделаю уже этот проект, и вместе подумаем, что можно сделать с моими командировками. Всего месяц остался, – предлагаю примирительно.

– Тебе лучше уволиться! – резко заявляет он,

– Этого не будет! Я хочу работать.

Перед глазами пример пары знакомых, да и родственников, где в семье жена работала, а когда муж уходил к другой, то остались ни с чем.

Тимуру этого не понять, он мужчина, у него свой бизнес. Ему не страшно, если я потеряю доход. Он, пожалуй, даже не заметит этого. И будет только рад, что я все время дома его жду.

Ревность Тимура обжигает словами:

– Не можешь уволиться, потому что со своим начальником шашни крутишь?

Возмущаюсь:

– Тимур! С чего ты так придумал себе? У нас деловые отношения!
– Я видел, как он на тебя смотрит, как кот на сметану, разве что не облизывается. Тебе кажется, что я придумываю, но я-то лучше знаю, как смотрит мужчина, когда хочет женщину

– Да не может этого быть! Я не давала ему никаких поводов! – пытаюсь воззвать к логике мужа.

– Может ему не нужны поводы? Ты так не думаешь? Он выбрал тебя и действует чтоб соблазнить тебя!

Я мысленно вспоминаю своего начальника и все наши диалоги и не нахожу в них ничего крамольного. Пожимаю плечами, считаю, что Тимур выдумывает все.

Начальник у меня молодой, мой ровесник, но Тимуру и в подметки не годится. Я знаю, что босс нравится девочкам. Но мне он зачем? Я замужем за лучшим мужчиной на свете.

Правда, последние три недели он большей частью злой и раздраженный. Жалуется, что ему нужно больше секса. А я то в командировке, то боюсь потревожить Эльку. Наша спальня расположена ровно над ее комнатой. Вдруг мы помешаем ей спать?

Глава 3

На следующее утро я уезжаю в командировку на неделю, а в голове все время крутятся слова Тимура про моего босса, застряли на репите.

Я, наверно, накручиваю себя, потому что привыкла доверять мужу в его суждениях, и от этого начинаю пристальней присматриваться к шефу. Пытаюсь найти в его словах или действиях намек на флирт или заигрывание со мной. Но ничего подобного не обнаруживаю. Всю неделю пропадаем с ним на конференции, работаем с утра до позднего вечера.

Мне некогда даже позвонить толком, еще и Тимур все время занят, когда у меня выдается минутка для звонка.

Зато босс всегда рядом.

– Саша, пошли вечером в ресторан, поужинаем вместе? – приветливо улыбается.

– Дмитрий Сергеевич! – стараюсь вложить в свой голос укоризненные нотки.

Мы вместе работаем уже семь лет, и давно уже с ним на ты, он мой ровесник. Но когда надо подчеркнуть дистанцию между нами, я возвращаюсь к обращению на «вы» и по имени-отчеству.

Вот и сейчас пользуюсь этим приемом. На что он только смеется:

– Саш, да что тебе все время служебные романы чудятся? Рыльце в пушку, да? Ты смотри у меня! – угрожает с широкой улыбкой, – Тебе и муж не простит, и я! А я еще и сообщу ему, так и знай!

­– Дим, ну какие служебные романы? Я замужем, – сообщаю, как мне кажется, очевидное.

Дима делает кислое лицо, закатывает глаза, изображает, что я зануда.

– С партнерами идем в ресторан, это деловая встреча! Давай заинтересую тебя, – подмигивает, – если сегодня идем на ужин, то после него сразу можешь мчать на самолет и домой. Тут нам осталось два дня. Ты мне, конечно, нужна будешь, но я как-нибудь один справлюсь, если пообещаешь на связи быть!

– Да-да! Спасибо большое! – радуюсь, как девочка.

– Ну что? По рукам? Идем вечером ужинать?

– Конечно, без проблем!

Я весь день витаю в облаках, в ожидании вечера. Так счастлива, что был билет на самолет, и я в полночь уже прилечу, еще примерно час-два и буду дома! Устрою мужу сюрприз.

Как все удачно складывается! И то, что шеф раздобрился, отпускает меня домой на два дня раньше. И то, что мы с Элькой так удачно пошопились, и я купила комплект белья из тончайшего кружева. Вспоминаю как аппетитно смотрится моя небольшая грудь и круглая попка в почти невесомом белье. Представляю, что можно дополнить образ чулочками.

Тимур будет с ума сходить, он любит, когда на мне красивое белье. Я же уже давно его не баловала нарядами. Пришло время все исправить.

Ярко представляю, как он будет пожирать меня глазами, как хрипло будет шептать: «Хочу тебя».

Мы ведь любим друг друга. Правда, с годами секс не то, чтоб приелся, но стал ожидаемым, привычным. Мы стали выполнять обязательную программу, которая давно обкатана и неизменно приводит к взрыву удовольствия, после которого мы целуемся и засыпаем каждый на своей половине кровати.

А в последние месяцы и того хуже. Тимур изводит меня своей ревностью, и как я не доказываю, что между мной и Димой никогда ничего не было и не будет, легче не становится. Тимур как одержимый начинает разговоры снова и снова, сердится на мои командировки, которых и, правда, в этом году очень много.

Еще и то, что Элька живет у нас месяц, тоже нехорошо сказалось, в основном по моей вине конечно. Я стесняюсь, что будет ей слышно, и отказываю в сексе Тимуру раз за разом, или прошу его побыстрей и потише.

Вспоминаю, как он недовольно стискивает челюсти после моих таких просьб и отворачивается от меня со словами:

– Без твоего желания мне не надо. «Побыстрей и потише» – это в душе можно одному справиться!

Я так была довольна, что он отстал от меня, и неделю даже попыток не делал прикоснуться. А сейчас, вдали от него, я понимаю, что была неправа. Можно было что-то придумать, а не бояться, что Эля услышит. Да и услышала бы, что такого?
Вздыхаю, признаю самой себе, что она бы расстроилась, и так весь месяц только и делала, что сравнивала Тимура и Артура не в пользу последнего, сравнивала наши браки.

Она очень переживает, но как ей помочь вернуть мужа – я не знаю.

Только в своих попытках поддержать подругу, кажется, я слишком далеко зашла. Поддерживаю ее тем, что у меня тоже нет близости с мужем? Это уже слишком. Жаль, что понимаю я это только сейчас, вдали от Тимура.

А ведь у нас с ним завтра годовщина свадьбы.

«Устрою ему сюрприз!» – решаю я. Придумываю, как открою дверь своим ключом, надену новый комплект белья и нырну к мужу в объятья.

Поэтому хватаюсь за возможность улететь пораньше обеими руками, надо всего лишь сходить в ресторан поужинать с Димой и партнерами.

Я тщательно укладываю волосы и крашусь перед выходом в ресторан. Приезжаю за пять минут до назначенной встречи. Дима уже сидит за столом. Делаем заказ, проходит полчаса, но никто не подсаживается к нам.

– Наверно, не придут, – спокойно констатирует шеф.

Судя по его спокойному тону, я сразу начинаю подозревать, что он и не ждал никого.

Зато меня ждет сюрприз! Дима накрывает мою руку своей и, глядя в глаза, произносит:

– Саша, ты мне нравишься, мы давно знакомы, поэтому не вижу смысла ходить вокруг да около. Ты просила повышение твоей зарплаты на десять процентов. Я готов!

На моем лице расцветает довольная улыбка и тут же вянет, когда он, как ни в чем не бывало, продолжает:

– Готов поднять даже на пятьдесят, но с условием, что ты будешь моей любовницей. Тимур ничего не узнает, я тебе гарантирую.

Глава 4

От шока я даже сказать ничего не могу, выдергиваю свою руку из-под его с такой силой, что опрокидываю стакан с водой на стол. Стакан стремительно падает, вода проливается на скатерть и, судя по всему, и на Диму.

Он вскакивает из-за стола, по брюкам разливается подозрительно выглядящее пятно.

Я нервно прыскаю со смеху, и только потом, словно очнувшись, начинаю извиняться:

– Прости, это была слишком жестокая шутка. Ты же пошутил? Дмитрий Сергеевич, извините, я не хотела! Это просто вода, она высохнет сейчас.

К нам спешит официант, готовый оттирать Димины брюки от воды.

Дима прогоняет его, усаживается обратно за стол, сверлит меня взглядом.

И проделав уже достаточно дыр во мне, наконец произносит:

– Шутка! Как же с тобой сложно, Зарубина! Вроде красивая молодая женщина, а пугаешься, будто из леса тебя вчера вывезли.

Качает головой, будто упрекает меня за мою реакцию. Я уже достаточно с ним работаю, чтобы понять, что босс злится, но сдерживается, старается не показывать свою реакцию.

Внимательно смотрю на него, не могу понять, что это только что было. Мы семь лет бок о бок работаем, почему вдруг такое непристойное предложение мне пришлось выслушать? Если он шутил, то почему такими злыми глазами смотрит сейчас, но при этом улыбается – не понятно

– Я наверно пойду? – спрашиваю разрешения, и сама на себя за это сержусь.

– Да сиди уже, я понял, что ты у нас трепетная лань. Хорошо, хоть в обморок не грохнулась.

– Я могу уволиться… – начинаю я, мысленно обращаясь к словам Тимура о том, что Дима ко мне неровно дышит, – Наверно это правильно будет.

Опускаю глаза.

­– Фигней не страдай, Саш. Ты мне нравишься, – накалывает на вилку кусок мяса, жует, продолжает как ни в чем не бывало, ­– как наемный работник. Где я еще такую верную найду подчиненную?

В моей голове скрепят шестеренки, складывают усиленно его слова в картинку. Почему-то кажется, что все они с двойным смыслом, а Дима ведет какую-то свою игру, суть которой я не могу уловить.

– Дмитрий Сергеевич, может вернемся к прежним рабочим отношениям? – предлагаю я после затянувшейся паузы.

Вскидывает удивленно брови:

– А у нас были еще какие-то отношения? Что-то не припомню.

– Нет, но…

– Без «но», Зарубина! Продолжаем работать! Ты любишь работу, она тебе нужна, правда же? А то твой Тимур быстро тебя дома запрет! Ему волю дай, так он тебя и к батарее прикует, лишь бы тебя никто не видел, кроме него. Но ты же не такая? Верная жена, любящая мать, Тимуру не о чем волноваться. И тебе нечего накручивать себя, там, где не надо. Я, кстати, с тобой хотел обсудить наш новый проект. Думаю, мы в него впишемся.

Целый час беседует со мной, расписывая плюсы нового предложения о сотрудничестве. Я пытаюсь быть осторожной, но боссу нравятся сложные задачи. Он легко ими загорается и готов любого зажечь своей энергией и уверенностью, что все выгорит.

И не препятствует, когда через полтора часа я встаю из-за стола, прощаюсь и ухожу, чтобы успеть на самолет.

Выхожу на улицу, лезу в сумочку, чтоб достать телефон и вызвать такси, и оказывается я забыла телефон в ресторане. Приходится вернуться. Дима невозмутимо протягивает телефон, удовлетворенно улыбается, выглядит реально как сытый кот, и произносит:

– Все-таки ты очень красивая сегодня, Саша! Надеюсь, Тимур ценит это, и знает, как тебя удержать!

Глава 5

Своим ключом открываю дверь нашего дома, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить трех самых моих любимых людей: мужа, сына и подругу. Свет не включаю, двигаюсь наощупь, я и в темноте прекрасно ориентируюсь.

Уверена, что мужу понравится мой сюрприз – возвращение из командировки на два дня раньше. Все-таки сегодня годовщина нашей свадьбы.

Тринадцать лет.

Интересно, помнит ли он об этом? Или так зол на меня, что совсем про все забыл?

Вспоминаю, как красиво он ухаживал за мной, еще студенткой. У него уже была своя фирма, деньги. Мне все одногруппницы завидовали, когда он заезжал за мной на БМВ после пар. Старше меня на пять лет, он казался тогда очень взрослым и солидным мужчиной. На однокурсников мне даже смотреть не хотелось. Да и вообще ни на кого. И сейчас не хочется.

Я счастлива в браке. И это, пожалуй, самое главное мое счастье в жизни – мой брак с Тимуром и наш сын Егорка.

Но, как назло, в голову сегодня лезет всякая ерунда, что тринадцать – несчастливое число. Или что Артур с Элей восемь лет женаты, и разбежались.

Отмахиваюсь от этих мыслей, как от назойливых мух.

Я уверена, нас с Тимуром это не коснется. Мы немного отдалились друг от друга, но все поправимо. Скоро закончится проект, и я попрошу Диму пока не ставить меня на новые. Неважно, что потеряю в зарплате, главное, в семье будет мир, Тимур успокоится, да и Егору я время смогу уделять достаточно.

Быстро принимаю душ. На лице расцветает улыбка, когда я одеваю новый кружевной комплект белья, он мне так идет, да и муж обожает черный цвет и кружево.

Хоть на часах второй час ночи, я уверена, что все закончится страстным сексом, тем более что у нас давно его уже не было. И хорошо, что завтра мне Дима дал выходной, высплюсь, может и Тимур чуть-чуть задержится дома, побудем с ним вдвоем.

Улыбаюсь в предвкушении ласк мужа. Я соскучилась. Он, наверное, прав, пора мне заканчивать с этими постоянными командировками.

Что я так в них уцепилась? Почему примерила на себя мамину судьбу? Если ее бросил муж, то это она просто неправильно себя вела. Я все сделаю правильно, и мне не надо будет думать, как выживать одной с ребенком.

Тимур всегда будет рядом, мы любим друг друга, он никогда меня не бросит.

«Не то, что Артур!» – возникает в голове Элина фраза, сказанная ей наверно раз сто за этот месяц.

Встряхиваю головой, прогоняя непрошенные мысли.

Крадусь в нашу с мужем спальню, тихонько открываю дверь и проскальзываю внутрь комнаты, двигаюсь в полной темноте.

В нашей спальне кромешная темнота, плотные шторы не пропускают ни каплю света.

Быстро раздеваюсь, наощупь двигаюсь в темноте, аккуратно присаживаюсь на кровать. Трогаю рукой пространство вокруг себя, пока глаза привыкают к темноте.

Осторожно подбираюсь ближе к мужу по кровати. Вытягиваюсь во весь рост, прижимаюсь к нему. Он, не просыпаясь, тут же обнимает меня одной рукой, подтягивает к себе, привычно притискивает к своему горячему телу.

Тяну свои руки выше, ерошу его волосы. Глажу гладковыбритые скулы. Хоть на часах второй час ночи, я уверена, дело закончится страстным сексом, тем более, что у нас его уже месяц не было, а то и больше.

Главное, не сильно шуметь, чтоб не разбудить сына, и Эльку, которая живет у нас уже месяц.

Закидываю ногу на бедро мужа, трусь об него грудью, напрашиваясь на ласку. Фантазирую, как он сейчас проснется, а тут такой подарок – я в красивом белье лежу в его объятьях. Жалею, что не догадалась ночник включить, чтобы Тимур мог рассмотреть во всех подробностях этот тончайший кружевной соблазн, что на мне одет.

Я сама любовалась собой в зеркало, не могла отвести глаз.

Тянусь к ночнику через голову мужа, намерено задевая его грудью. Хватка на моем теле становится жестче.

«Проснулся или вот-вот проснется» – решаю я удовлетворенно.

Улыбаюсь про себя, представляя, как он удивится, что я уже вернулась из командировки, хотя должна была прилететь только послезавтра к вечеру. Предвкушение его ласк, поцелуев, хриплого шепота о том, как он любит и хочет меня, заводят внутри меня коктейль из ярких вспышек чувств.

Только в следующее мгновенье я визжу от неожиданности, понимая, что в кровати мы не одни.

Слабый свет ночника освещает голую женскую фигуру, спокойно спящую рядом с мужем.

В то же мгновенье Тимур подскакивает в кровати от моего крика, озирается непонимающе, затем глаза его расширяются от ужаса, глядя на меня.

Женщина стонет во сне, будто жалуясь на внезапный свет и звуки, мешающие ей спокойно отдыхать после бурного секса с моим мужем.

Поворачивается на бок и открывает глаза.

Встречаемся с ней глазами. Я не хочу в это поверить. Мой мир рушится в одну секунду.

В постели рядом с мужем моя подруга. Сверлим друг друга взглядами.

Тимур первый из нас троих приходит в себя, хватает меня за руку, пригвождая к месту:

– Зая, это не то, что ты подумала!

Глава 6

Кровь шумит в ушах. Меня словно выбросило в какую-то параллельную реальность. В моем мире такое просто невозможно! Моя любимая подруга, с которой дружим со школы, и мой обожаемый муж – голые в одной постели.

Ах, да! Я тоже в этой же постели. Только не голая. Я в черном эротичном белье и чулочках. Даже духи любимые Тимуром нанесла на запястья. Хотела ему понравиться. Судя по его стояку, с задачей я справилась.

Он смотрит на меня потемневшим тяжелым взглядом. Я знаю этот взгляд. Он означает только то, что Тимуру нравится то, что он видит.

И если бы не Эля в нашей постели, он бы сказал сейчас мне охрипшим голосом: «Иди ко мне!»

Но вместо этого отмирает Эля, натягивает на себя простынь и буднично сообщает, словно мы сидим за столом на кухне:

– Ладно, ребят, я пошла! Вы сами тут разбирайтесь, я спать хочу!

И делает попытку встать и, видимо, хочет гордо удалиться.

– Иди! – подстегивает ее муж.

– Стоять! – рявкаю я и сама удивляюсь, откуда силы взялись.

– И давно у вас шуры-муры? – Ядовито спрашиваю.

– Эля, пошла вон! – командует муж привычно, – мы сами с тобой разберемся, котенок!

На фразе, обращенной ко мне, говорит ласково, успокаивающе, как с раненным зверем, которого надо успокоить сейчас, чтоб он не бросился все крошить и ломать.

– Не надо со мной разбираться! – Огрызаюсь я, – мне все предельно понятно. Я в командировку, вы в кровать. Очень удобно!

– Сашунь, – подает голос Элька.

Я смотреть на нее не могу. Я жила с двумя предателями под одной крышей.

Думала о муже, как его порадовать. Переживала о подруге, как ее поддержать. А они прекрасно и без меня радовали и поддерживали друг друга в нашей постели. Очень удобно, даже ходить никуда не надо.

– Давно это у вас? – холодно интересуюсь, кивая на смятую постель.

Одновременно отвечают:

– Да! – Эля произносит с вызовом, дерзко задирая подбородок, словно гордится.

– Нет! – отчеканивает муж. Гневно взирает на мою бывшую подругу. Если б взглядом можно было бы убивать, то даже не потребовался бы контрольный, Эля была бы уже мертва от того, как он взглянул на нее.

Но он смотрит и смотрит, буравит ее взглядом, полным ненависти и отвращения. Или мне так кажется? Я не знаю. Да и не желаю разбираться, мне все равно, что за чувства ими движут.

У меня самой никаких чувств нет, только одна всепоглощающая боль. Она топит меня, засасывает в трясину. Подбирается к горлу.

Эля хмыкает, подергивает плечом и грациозно двигается к двери нашей спальни. Голая.

– Стой, дура! – останавливает ее мой муж, – куда голая? А если Егор выйдет? К чему это представление?!

Упоминание Егора совершенно сносит мне крышу, и я кричу на мужа:

– Какой прекрасный отец! Вспомнил о сыне! Пока драл жену брата, не вспоминал, а тут вспомнил! Ты мне изменил с женой брата! – Я словно со стеной говорю, муж не слышит меня, не хочет понимать.

– Она не жена ему, они разводятся, – ледяным голосом заявляет Тимур.

– Ну это конечно же все меняет! – говорю я ехидно.

­­– Это неважно, – тон его по-прежнему холоден, – важно то, что ты была, есть и остаешься моей женой. И думать забудь о разводе. Саша, оденься и давай поговорим спокойно, как два взрослых человека.

В голосе мужа властные ноты, впрочем, как всегда. Он привык командовать, и быстро принимать решения, этого у него не отнять. За это я его и полюбила, что его сложно выбить из колеи, он всегда собран и готов искать решения и пути выхода из любой сложной ситуации.

Разница только в том, что это не та ситуация, из которой можно найти выход.

Смотрю на него и не понимаю, когда он стал таким, почему он думает, что сейчас мы поговорим «как взрослые люди» и все будет как прежде. Или он хочет и со мной не разводиться и дальше утешать жену брата?

– И о чем же мы будем разговаривать? Ты мне изменил. Подруга меня предала. Завтра я подаю на развод. Если хочешь поговорить, то можем обсудить условия развода.

– Никакого развода не будет! – веско заявляет мой почти бывший муж, нависая надо мной.

Тяжело сглатывает от вида моего почти обнаженного тела, которое лишь слегка прикрыто узорами французского кружева.

Видок у нас, конечно, еще тот. Трое обнаженных людей на большой кровати разговаривают о том будет развод или нет. Верней – двое говорят на повышенных тонах, а третья лишняя в этой постели отмалчивается, стыдливо натягивая простынь до подбородка, чтоб прикрыть свои прелести.

Глава 7

Не могу сказать, что для меня становится последней каплей. Спокойствие мужа, утверждающего, что не даст мне развод, или Элина показная стыдливость.

Но в голове как стоп-кран срывает.

Адреналин ударяет в голову:

– Оба вон из дома! Видеть вас не могу! – шиплю я с ненавистью.

Ненависть помогает мне не чувствовать ледяной океан боли, в который я погружаюсь все глубже и глубже. Кровь кипит, не дает остановится, заставляет меня действовать, а не погружаться в пучину отчаяния:

– Что расселись? Трусы не можете найти? – ядовитая злость хлещет из меня фонтаном.

­– Сашунь, ты все не так поняла, – враз меняет тактику Эля, – Мы сейчас все объясним, да, Тим?

От ее фамильярного «Тим» меня вообще кроет конкретно:

– Мы??? У вас есть общие объяснения? Я просто в восторге! Мы!!! Аплодирую, чего уж там!

­– Саша! – холодный тон мужа призван, видимо, меня остудить, но только делает еще хуже.

– Сама не хочешь? – обращаюсь к подлой подруге, – так я всегда тебе помогу, ты же знаешь! Я во всем тебе помогаю! И сейчас тоже помогу!

Хватаю ее за патлы, тяну из постели, она визжит, пытается удержать свои волосы. Когда-то я завидовала ее шевелюре: длинные, темные как ночь волосы, тяжелые и блестящие, несомненно, были ее украшением и визитной карточкой.

Но тут ключевое слово «были». Адреналин предает мне сил или мое разбитое сердце делает меня какой-то воительницей, что я стаскиваю потаскушку с постели и тащу ее к комоду.

Действую на автомате, это, наверное, и есть состояние аффекта, потому что совершенно не задумываясь, зачем я это делаю, останавливаюсь у комода.

Одной рукой тяну предательницу за космы, не давая ей подняться с пола, а второй открываю верхний ящик, моментально выхватываю оттуда ножницы и чикаю ими чуть ниже своего кулака, на который намотала ее волосы.

Эля шмякается пятой точкой об пол, неожиданно потеряв силу, что тянула ее вверх за волосы. Зато у меня прилив сил, я хаотично чикаю ее волосы раз за разом, сама поражаясь скорости и решительности своих действий.

Тимур смотрит на меня во все глаза, даже, кажется, бледнеет. Не иначе, опасается, за свою шевелюру или что-нибудь более ценное. Явно никогда не видел меня такой, а сейчас я открылась для него с новой стороны. Ну что ж, вот и приятный сюрприз на тринадцатилетие брака – новая версия жены.

– Ты долбанулась? – Вопит Эля, ощупывая остатки своих волос, сидя на полу в черной паутине отрезанных прядей.

– Я да. А ты? Артур тебя выставил, а Тимур подобрал и пригрел? Молодец, подруга! Ничем не гнушаешься! Вали отсюда! За вещами пусть Артур приходит, я тебя видеть не желаю!

– Вызывай такси своей полюбовнице! – запальчиво бросаю Тимуру, – пусть уматывает и ты вместе с ней тоже можешь! На все четыре стороны!

– Уходи! – резко бросает он одевающейся Эле, – такси вызови себе, давай вперед, во дворе подождешь!

Та бросает злой взгляд на нас, шипит как змея:

– Вы оба стОите друг друга, сладкая парочка!

На что я не выдерживаю, хватаю с комода вазу с цветами и с силой бросаю в эту сумасшедшую.

К сожалению, не успеваю прицелиться в голову, поэтому ваза пролетает мимо, разбивается о косяк двери, и лишь обдает любовницу мужа брызгами воды и осколков.

Эля верещит, матерится на меня последними словами, но зато заметно ускоряется и практически выбегает из дома, хлопнув дверью.

­– На себя посмотри! – кричу ей вслед, высунувшись из окна, – подстилка!

– Саша, успокойся! ­– Тимура просто так не выведешь из себя, как всегда, собран и быстро реагирует в стрессовых ситуациях.

Не то что я! Но если я сейчас остановлюсь и сдамся, то я перестану уважать себя.

­– Я не хочу успокаиваться! Я тебе подарок приготовила на кружевную свадьбу! Из командировки примчалась! А ты! А ты…

Эмоции на максимуме вышибают все предохранители в моем теле: мне жарко и холодно одновременно, хочется и крушить все и забиться под одеяло и реветь. Вены с шумом качают кровь, я чувствую, как она бурлит и пузырится, несется по венам. Перевожу дыхание. Кислород с трудом проталкивается в легкие.

Тимур неверно понимает мое внезапное молчание, я просто переводила дух, а он решает, что я выдохлась и замолчала, чтоб услышать его:

– Я очень рад, что ты приехала. Устроим семейный праздник, сходим в ресторан! Милая, уверен, мы сможем решить все наши проблемы. Этого больше не повторится! – горячо заверяет он.

– Чтоооо? – я почти вою раненым зверем.

Неужели он не понимает, что он несет? Я прожила тринадцать лет с человеком, кто думает, что семейный праздник в ресторане поможет мне закрыть глаза на его измену?

– Тимур, а если бы я тебе изменила, то мы тоже пошли бы в ресторан отмечать тринадцатилетие нашей свадьбы?

– Ты что несешь? – Муж зло рычит на меня, будто я действительно виновата, – Это вообще другое совершенно!

– Да? – уточняю ехидно, – и в чем другое? Что ты у нас полигамный самец? А я верная жена и должна дома на кухне тебя с блинчиками и борщами ждать?

Ответа я не получаю. Зато слышу вопрос:

– Мам? Пап? Что случилось?

В распахнутых дверях нашей спальни стоит взлохмаченный со сна Егор.

Глава 8

Накидываю халат себе на плечи, застываю на месте.

Разбудили бедного ребенка своими разборками! Напугали криками и шумом.

Егор озирается по сторонам, не может спросонья ничего понять.

Тимур подрывается с кровати к сыну со словами:

– Давай спать иди! Это взрослые дела!

– Вы шумели, – беспокоится сын, – что-то случилось? Мам, ты когда вернулась? Вроде же должна была только послезавтра?

Пытается улыбаться. Хоть один человек в доме рад моему досрочному возвращению.

– Да, котик, – стараюсь, чтоб голос не дрожал от переполняющих меня эмоций, – я вернулась. А тут такой сюрприз! Папа купил цветы, да только не мне. Я очень, очень расстроилась и разбила вазу с этими цветами!

­– Мама перенервничала! ­– подает голос Тимур.

– Это правда, – признаю я, продолжаю многообещающе: – Но завтра нервничать будет уже папа!

– Иди спать! – перебивает меня муж, обращаясь к сыну.

– Ну я б и спал, если б вы меня не разбудили! – хмуро заявляет недовольный ребенок, – не шумите, пожалуйста! Мам, завтра с утра хоть всю посуду перебей! – дает мне благословение, – а сейчас давайте спать?

– Конечно, котик! – соглашаюсь я, – все завтра будет, беги в кровать!

Едва слышу, как сын хлопает дверью своей комнаты, поворачиваюсь к мужу:

– Ну как? Ты доволен? Еще и сына сюда впутал!

– Никого я не впутывал! – заявляет мне сердито, – Это ты устроила тут скандал, так что это твоих рук дело. Саша, я все понимаю. Я виноват, но мы должны все обсудить. Хочешь к психологу сходим?

Непонимающе смотрю на него. Он вообще о чем? Неужели он думает, что я готова что-то сейчас с ним обсуждать и ходить к какому-то левому психологу?

– Конечно! Мы прям сейчас пойдем! Пусть мне расскажут, что я сама виновата, была в командировках, верила подруге и мужу, не проверяла переписки, не следила. Или может быть я растолстела? Постарела? Надоела? И мужа потянуло на новое мясо? В жопу иди со своим психологом! И всеми предложениями идиотскими! ­– снова начинаю закипать.

– Саша! Пожалуйста, не ори! Я понимаю, что я виноват перед тобой! Давай поговорим!

Муж по-прежнему, видимо, считает, что нам хватит разговора, и все само собой исправится и станет как прежде.

Грустно смотрю на осколки вазы и разбросанные по полу поломанные цветы.

– Знаешь, Тимур, наша жизнь сейчас – как вот эта моя любимая ваза. Ее больше не склеить, смысла просто нет. Проще новую купить. Только такой уже не будет. Вот и все. Не о чем нам разговаривать.

На глазах выступают слезы. Адреналин схлынул волной, на меня обрушивается невероятная усталость. Весь сегодняшний день кажется далеким и нереальным, будто сто лет назад это было. Как Дима меня позвал в ресторан, как полез со своим непристойным предложением, как я мчалась на самолет. Торопилась домой, к мужу, хотела сюрприз сделать на годовщину.

– Я сюрприз тебе хотела сделать, оживить наши отношения, – признаю с тоской. – Но твой сюрприз на годовщину оказался куда интересней. Отношения оживляет только так.

Тимур молчит, уронив голову на руки. Молчим. На обоим нечего больше сказать друг другу, похоже.

– Саша! Я не хотел! – произносит, наконец, вымученно.

– Конечно, не хотел! Кто ж хочет, чтоб жена застукала в постели с любовницей? Никто не хотел. И Эля случайно тут оказалась!

В груди разливается яд, отравляет мою кровь, она несется по венам бешенным потоком, разносит этот яд по всему телу. Я вся отравлена. Наваливается такая беспросветная усталость, что, кажется, даже рукой пошевелить – это уже подвиг.

– Убери тут, – устало бросаю мужу, – а то придется объяснять ребенку, откуда эти патлы на полу. Да и осколки тоже.

– Зря ты! – бросает мне он. – Эля, конечно, та еще тварь, но зачем опускаться до такого?

– Молчи лучше про Элю свою! – Взрываюсь я.

– Она не моя, – тут же реагирует он, – не заводись.

– Ну да, она Артурова. Не противно за братом объедки подбирать? – не могу удержаться от колкости. – Можешь не отвечать, я вижу, что не противно. Вот и убирай ее следы из нашего дома. Мне противно!

– Саш! – зовет меня Тимур убитым голосом, смотрит исподлобья. – Я на все согласен, говори, что хочешь, я все сделаю!

Глава 9

Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтоб не раскричаться снова. Считаю по себя до двадцати и обратно.

Эмоции скачут – от бешенства и желания все крушить до невыразимого горя, от которого выть хочется и заливаться слезами.

Мою кровь будто на огне вскипятили, не может остыть, шпарит меня жаром изнутри, не позволяет успокоиться.

– Что я хочу? – стараюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит: – Так вот, я хочу, чтоб ты поговорил с Егором и объяснил ему, почему ты сегодня съезжаешь из дома.

– Саша! – Голос мужа неожиданно вновь обретает былую уверенность, звучит укоризненно.

– Я уже много лет Саша, – огрызаюсь в ответ, – и, видимо, много лет дура, что верила тебе и подруге безоговорчно, считала вас самыми близкими людьми, кто не предаст никогда и на кого можно положиться.

– Саша! Это первый раз было, – в словах мужа слышу неподдельное раскаяние.

Только во мне больше нет веры. Я не верю ни одному его слову, не верю, что он честен со мной. Просто делает то, что ему выгодно, хочет снова задурманить мне голову правильными словами.

Я знаю, что он умеет говорить правильные слова, которые попадают мне в самое сердце.

Но это в прошлом. Теперь все его умения разбиваются о мою уверенность в его предательстве.

Как он мог? КАК ОН МОГ??

Я ведь хорошая жена.

Слежу за собой, и никто никогда не давал мне на вид больше тридцати лет. Обычно лет двадцать пять дают максимум по моему внешнему виду.

Когда мы куда-либо ходили в гости к знакомым или на деловые встречи, мне всегда говорили комплименты. Тимур сам признавал, что ему одновременно льстит и вызывает ревность то, что на меня обращают внимание мужчины. Причем без всяких ухищрений с моей стороны. Я не очень-то умею «подавать себя»: ярко или вызывающе одеваться, не провожу дни в косметических и СПА салонах, как это делает Эля, не «тюнингую» внешность, увеличивая губы или грудь.

Может быть, моя скромность и природная красота уже кажутся Тимуру не такими привлекательными, и ему требуется больше «сексапильности»?

Я не знаю.

У нас ведь и в постели было все хорошо, если не считать пауз из-за моих командировок или после ссор. Но у кого их не бывает?! Нам было хорошо с друг другом, и я думала, что я счастливая женщина, что такой внимательный и нежный муж мне достался.

Кто знал, что он не мне одной достался? И был внимателен и нежен еще и на стороне, осчастливливая еще кого-то, кроме меня.

Мы были обычной счастливой семьей: муж, жена, ребенок-подросток, дом, две машины, интересная работа у обоих, отпуск на море дважды в год. Все, о чем можно мечтать – семейное тихое счастье, уверенность в завтрашнем дне.

И все это разрушилось сегодня ночью. Все, абсолютно все оказалось ложью. Вся эта красивая картинка хороших отношений, все слова о любви, все его комплименты.

Я ведь даже не знаю, давно ли он мне изменяет.

Невольно в голове встает вопрос, и я не успеваю прикусить язык, прежде чем спрашиваю со злым ехидством в голосе:

– А если бы я приехала послезавтра, то все у нас было бы как прежде? Ты бы ревновал меня к Диме, злился на мои командировки, а сам за моей спиной крутил бы шашни с Элей?

Но едва Тимур открывает рот, чтоб ответить, я сама прерываю его:

– Молчи! Я не потерплю лжи! В моей жизни ее и так уже больше, чем достаточно. Я сама знаю, что именно так бы и было.

– Саш! – устало зовет муж, трет лоб рукой. Хмурится, прячет лицо в ладонях.

В моем сердце острой болью отзывается каждое его слово, каждое его движение. Они все такие родные. Я все их знаю, эти интонации и жесты. Он всегда так говорит, и трет лоб, и прячет лицо, когда расстроен или в жутком стрессе.

Раньше обычно я его жалела. Садилась рядом и обнимала, пыталась пошутить, отвлечь от тревожных размышлений.

Но это все в прошлом. Он сам убил мое доверие.

Мне так больно, что даже сложно дышать. По венам словно лаву разлили, и она бурлит там, требует выхода.

Насколько было просто чикать ножницами раз за разом Элины волосы, и как тяжело пытаться сохранять спокойствие, чтоб не потревожить сон Егора.

– Как ты мог? – только и могу произнести я, – в нашей постели, которую я застелила бельем, купленным мною для нас, в нашем доме, где спит наш сын? Как ты мог?

Глава 10

Сердце ухает в груди, пытаясь, судя по силе ударов, проломить мне ребра.

На языке разливается противный металлический привкус. Иду на кухню, наливаю себе воды, жадно пью в надежде смыть послевкусие от стресса.

Сглатываю несколько раз и осознаю, что ничего не вышло. В ванной долго чищу зубы, хочу вытравить из себя этот болезненный вкус во рту.

Потом стою под горячим душем, пытаясь согреться. С остервенением тру свое тело мочалкой, особенно руки, которые касались любовницы мужа.

С горечью думаю, что изменил мне муж, я чувствую себя испачканной я.

И снова, и снова лью на себя гель для душа, пытаясь смыть несуществующую грязь.

Совершенно обессиленная выбираюсь из душа, и еле бреду в гостевую спальню.

Я настолько устала, что каждый шаг дается с трудом, двигаюсь по коридору на автомате, ложусь на двуспальную нерасправленную кровать и пытаюсь уснуть.

Была уверена, что едва голова коснется подушки, я тут же провалюсь в спасительный сон.

Сон не идет. У меня нет сил, чтобы просто закрыть глаза.

В голове на крутится на повторе: «Как он мог? Почему это с нами произошло?». Но ответа на эти вопросы не существует. Любой ответ – ложь и притворство, лишь блеклая тень моих страданий. Что бы ни скажет Тимур, я буду слышать лишь его попытку обелить себя, хоть как-то оправдаться.

Но мне не нужны оправдания.

Перед моими глазами снова и снова возникает мой обнаженный муж и моя подруга в нашей супружеской постели. Мозг услужливо генерирует новые яркие картинки их близости.

Тошно даже думать об этом.

Слезы сами начинают литься из глаз. Я понимаю, что я плачу только когда трогаю рукой подушку, на которой лежу, а она оказывается мокрой от слез. Слезы текут и текут, зато хотя бы фрагменты измены мужа перестают мелькать перед глазами.

Теперь понимаю выражение, что значит очищающие слезы. Очистили мой взор от поганых картинок.

Незаметно для себя проваливаюсь в сон где-то в середине своего беззвучного плача.

А утром меня будет трель звонка и крики.

– А ты не охерел, Тим? – Голос Артура разрывает звенящую тишину нашего дома.

В ответ Тимур что-то говорит, не повышая голоса.

Накидываю халат, выхожу в коридор, смотрю со второго этажа на первый.

– Мне Эля сказала… – начинает Артур, но Тимур шикает на него.

­Да и я спешу встрять в намечающиеся разборки:

– Артур! Ругательства свои жене своей оставь! Не буди Егора! Достала ваша семейка! – бросаю в сердцах.

– Наша семейка? – чуть не ахает Артур.

Сбегаю с лестницы в мгновенье ока, шиплю ему в лицо:

– Ваша семейка! То жена твоя тут околачивается в постели у Тимура преимущественно, спать не дает, то ты с утра пораньше будишь всех! Выясняйте свои отношения сколько хотите! Меня с Егором не втягивайте!

Артур грозно надвигается на меня:

– Ты что несешь вообще?

Тимур преграждает ему путь, толкает легонько в плечо:

– Остынь давай! Хочешь поговорить – можем выйти поговорить. Давай, правда, Егор спит. Зачем ему наши разборки?

Артур подозрительно смотрит на меня, выглядывает из-за плеча своего брата-близнеца.

Странным образом, они все равно похожи даже сейчас. И внешне: оба напряженные, с растрепанными волосами, со стиснутыми зубами и колючим взглядом.

И внутренне: два собственника, считающие, что женщина принадлежит им, словно какая-то вещь. Тимур закрыл меня собой. Да и Артур примчался, забыл, что он сам Элю выставил из дома месяц назад. Защитничек!

Интересно, что она ему наплела, что он подорвался ее защищать вдруг с утра пораньше?

– Ты видела их вместе? – неожиданный вопрос, заданный грубым тоном, прерывает мои размышления о похожести братьев.

– Артур! – окрикивает его мой муж, будто от молчания может что-то измениться, будто, если не говорить, то я забуду обо всем произошедшем.

– Да! – отвечаю одними губами. Воздух в легких выбило от его вопроса. Глаза снова наполняются слезами.

– Козел! – рычит Артур, – Эля сказала, что ты силой ее заставил!

Глава 11

Какой интересный поворот! Я, конечно, всегда поражалась Элиной изобретательности и умению выпутываться из любых ситуаций так, что все вокруг были виноваты, кроме нее. Но никогда бы не подумала, что она вот так сможет вывернуть всю историю.

Даже интересно, а меня она тогда обвинит в нанесении увечий ее шевелюре? На мгновенье зависаю, всерьез рассматривая такую возможность.

Смотрю, что Тимур тоже подвис, смотрит на брата вытаращенными глазами.

Наверно, не хочет обсуждать при мне, кто кого и какой силой заставил силой лезть в нашу супружескую постель.

Да уж, не позавидуешь Тимуру – надо в присутствии жены и брата рассказать о своих приключениях с женушкой этого самого брата.

Из моего горла вырывается смех с истерическими нотками:

– Тимур! Ну что ты медлишь? Расскажи, как Эля сама тебя принудила и заставила!

Меня несет:

– Артур! А ты чего теряешься? Почему один? Где твоя любимая? Сразу бы парочкой и приехали!

Оба переводят злые взгляды на меня. Ой-ей, кажется я переборщила в своем «веселье»: два брата решили свою злость направить не на друг друга, а на меня. Я вспоминаю непреложную истину: они родные по крови, у них даже ДНК один на двоих, они всегда вместе будут – близнецы-братья.

А я кто для них? Еще вчера я не сомневалась, что я член семьи, но после сегодняшней ночи я уже ни в чем не уверена. Яростный взгляд мужа прожигает во мне дыру, я почти чувствую как пеплом осыпаются ее края, разъедая и без того огромную рану в моем сердце.

И только голос сына заставляет его отвести от меня взгляд.

Из своей комнаты высовывает голову только что проснувшийся сын:

– О! дядя Артур! Здравствуйте! А тетя Эля еще спит наверно, сейчас разбужу!

Бедный ребенок не в курсе наших семейных перестановок. Закатываю глаза, набираю полную грудь воздуха, чтоб сообщить ему:

– Дядя Артур заехал на минуточку и не за тетей Элей, сынок, ­– стараюсь уложить в голове, как это все рассказать сыну, – Они сейчас с папой порешают дела, и дядя Артур поедет домой, а папа на работу. А я сегодня взяла выходной, проведем день вместе.

Выразительно перевожу взгляд с одного Зарубина на другого, внушая им мысль, что никаких разборок при ребенке не будет.

Видимо, мозги им еще не окончательно отказали, потому что молча соглашаются со мной. Мужчины разворачиваются и быстро идут к выходу.

– А я так и думал, что ты пораньше прилетишь! – радуется мой сын, – С годовщиной свадьбы! Я помню, ты мне говорила, что у вас сегодня.

Спина Тимура вздрагивает как от выстрела. Ну что ж, дорогой муж, теперь ты точно не забудешь дату нашей годовщины!

Бывшие мои родственники выходят на крыльцо дома. Едва за ними закрывается дверь, сообщаю Егору наши новости:

– Сынок, ты уже большой. Поэтому буду говорить с тобой как со-взрослым. Скрывать не имеет смысла: мы с папой решили разводиться, – перевожу дыхание и продолжаю: – Так что план пока такой: жить мы вместе с не будем. Сегодня ты, как мы и планировали, отправляешься к бабушке. А завтра мы с тобой решим, где мы будем жить.

– Не понял, – в глазах сына миллион вопросов, ни на один из которых я не смогу ответить.

– Я тоже пока плохо понимаю, сынок. Все очень сложно. Но папа больше не любит меня.

– Вы поэтому ссорились ночью? – бурчит, понурив нос.

– Да, – шепчу я еле слышно.

Перед глазами снова становится прошедшая ночь во всех ее отвратительных подробностях.

– Мам, это тетя Эля подстроила? – делает взрослую догадку сын.

– Я не знаю. Папа сам так решил. Сынок, я не могу оставаться с ним в одной доме, – признаюсь задрожавшим голосом, – давай я сейчас отвезу тебя к бабушке. И потом будем думать, что нам делать дальше, ладно?

Егор внимательно минуты две смотрит на меня, стискивает зубы. Наверно, на моем лице все написано, что это все серьезно. Это не мелкая ссора, это конец.

– Ладно, пойду сумку соберу.

Сердце невольно наполняется теплотой, впервые за два дня. Хоть один человек меня поддержит. И его любовь не надо заслуживать, боясь располнеть, или не так выглядеть. Я для него мама, и уже поэтому – самая любимая и всегда права.

Выглядываю в окно. Тимур с Артуром так и трутся на крыльце. Выйти из дома, чтоб не посыпался шквал вопросов, видимо, будет проблематично.

Чемодан так и стоит неразобранным в коридоре, хватаю его, качу к выходу на задний двор. Там припаркована машина Тимура, ключи от нее, как всегда, на полочке. Быстро одеваюсь, словно за мной кто-то гонится.

В крови снова разгорается адреналиновый пожар. Сейчас все мои мысли и действия направлены на то, чтобы поскорей покинуть этот дом, где мы еще неделю назад были так счастливы.

Через минуту в коридоре появляется Егор.

Я еще раз бросаю взгляд к окно. Но теперь к картинке ругающихся во дворе Тимура и Артура, добавляется деталей. Психопатичная Эля повытоптала и поранила мои цветы перед домом. Ну что за тварь?

Наша с Тимуром спальня и наш двор сейчас – внешнее отображение того, что я чувствую сейчас. Все испорчено, нельзя восстановить, больно смотреть и не смотреть не получается, картинка прочно впечаталась в память и прокручивается снова и снова как на репите.

– Егор! Через заднюю дверь пошли, там папина машина. Только надо быстро, чтобы он не успел нас остановить!

Словно два преступника крадемся к сыном к машине, стараясь не шуметь. Но вероятно, хлопанье дверьми машины не остается незамеченным.

– Саша! – орет Тимур, заподозрив неладное, выскакивает на дорожку, ведущую к выезду со двора, думает преградить мне дорогу.

Только той Саши, которая была послушна, больше нет. Я резко выворачиваю руль и еду прямо по своей клумбе, уничтожая то, что не уничтожила Эля. Сердцем чувствую, как мнутся любовно высаженные мной пионы, уже набравшие цвет. Тимур медлит доли секунды, неверяще глядя, как под колесами его машины хрустят и гибнут мои цветы, и бросается бежать по газону.

Хочет помешать мне выехать.

Глава 12

Тимур

Ну и где, скажите пожалуйста, моя скромная и тихая жена? Что за бес в нее вселился? К ее цветам, разве что, кланяясь можно было подходить. А теперь она втромбовала в землю все свои обожаемые пионы и по кустам роз со свежими бутонами проехалась, как по асфальту.

Мне ничего не остается, как остановиться и ошеломленно наблюдать, как моя жена за рулем моей машины выскакивает со двора.

Саша чуть не выносит ворота, которые еще не до конца успели открыться. Со скрежетом протискивается в открывшееся пространство, не вписывается полностью, сбивает зеркало с правой стороны, и оно с грохотом повисает на каких-то разноцветных проводах.

Жестоко царапает бок моего джипа, с которого я пылинки сдувал. Представляю какие там будут дикие царапины, если лязг стоит на всю улицу.

Но сейчас мне плевать на машину, я всерьез переживаю за жену. Она в таком состоянии, что, видимо, готова на все. Как она будет управлять машиной??

«А где Егор?» – приходит запоздалая мысль.

Где-то на заднем плане отмирает Артур, начинает ржать, чуть пополам не складывается.

– Сейчас твоя жена тебе машину подрихтует! Огонь-баба!

– За своей смотри! – Зло кидаю ему, но понимаю, что единственный облажавшийся здесь – это я.

И как не вымещай свое зло на брате, легче не становится.

Через две ступеньки перепрыгиваю по крыльцу, врываюсь в дом, кричу:

– Егор! Егор, ты дома?

Но уже понимаю умом, по какой-то небывалой тишине дома, что я один. Больше никого нет.

Злость достигает какого-то неимоверного градуса. Злит все. Артур, который приехал защищать свою жену! Защитник чертов! Поверил ей, что ее тут чуть ли не изнасиловали, заставили бедняжку! Стерва! Как змея, из любой ситуации вывернется, везде свою выгоду найдет.

А Артур что? Сам же ее из дому выгнал, и вдруг тут как тут! Вот какого черта? Матерюсь по про себя, мне вообще дела нет до их взаимоотношений, у меня сейчас проблемы свои нарисовались посерьезней!

Артур бесит!

И то, что Саша раньше приехала! И обнаружила жену брата в моей кровати.

Вся эта сцена некрасивая вызывает головную боль. Даже думать не хочу, каково было Саше это все лицезреть. Тошно.

Но больше всего злю себя сам. Зачем мне Эля сдалась? Не понимаю, сам себе объяснить не могу.

Все время под ногами крутилась, восхищалась, то стакан виски принесет, то кофе нальет. А Саши нет полмесяца, по командировкам и босс ее, этот утырок, вокруг нее коршуном вьется, глаз на нее положил.

В бешенстве со всей силы заряжаю кулаком в косяк двери.

Вполне могу его понять: Саша моя – красавица, но в табло ему охота зарядить давно уже, а теперь и подавно.

«Саша моя!» – эта мысль полощет ножом по сердцу.

Саша моя, кажется, больше не думает, что мы можем быть вместе и не планирует меня близко к себе подпускать. Вспоминаю ее брезгливый взгляд, каким она смотрела на нас с ее подругой в постели.

Я – идиот! Повело меня на новое тело.

Еле сдерживаюсь, чтоб не плюнуть. Придурок! Ну какое там тело? Саша в сто раз красивее. Да и секс у нас прекрасный. Был!

Вот на кой оно мне упало? Сам себе не могу сейчас объяснить.

Хотел доказать, что я еще мужик? Любая даст? Ну дала. Но почему-то не покидает ощущение, что меня использовали.

Прошла любовь? Нет, бред это, у меня сердце за Сашу болит. Переживаю, представляя, как она плачет из-за меня. Волнуюсь, куда она помчала в таком состоянии, да еще прихватив сына.

И что она ему рассказала?

Во рту разливается металлический привкус. Впервые подумал, что вообще-то Егор дома был, пока мы с Элей кувыркались в постели. Прошибает холодный пот.

А если он слышал? Как я ему объясню, что папа его совершил ошибку?

Черт, да как я Саше это объясню?! Вообще не могу сосредоточиться, сообразить, что я должен делать?

Судя по всему, настроена моя жена решительно. Вздыхаю, пытаясь успокоиться и начать трезво мыслить. Получается хреново. Очень.

Я знаю, что в паре есть такие вещи, которые можно не обсуждать. Ты просто стопроцентно знаешь, как среагирует твой любимый человек, можно и не спрашивать. Так вот про измену я уверен был всегда, что Саша не из тех, кто прощает. Уйдет.

Теперь это случилось. Хуже не придумаешь.

Еще и в нашей кровати, плюс Сашка увидела все своими глазами.

Опускаю голову, прикрываю веки, опираюсь на ладонь лбом. Конец. Она не простит.

И это осознание вдруг обрушивается на меня бетонной плитой.

Глава 13.

– Маам? – Егор подает голос с заднего сиденья.

Смотрю на него в зеркало заднего вида, встречаюсь с ним глазами. Вроде бы не испуган, но встревожен точно. Ну еще бы! Обычно я очень аккуратно и медленно вожу машину, и уже точно не царапаю бок обожаемого мужем джипа об ворота!

Набираю воздуха в легкие, пытаюсь быть честной с сыном, но не представляю, как на него это все вывалить.

– Егорушка, прости! Я психанула, мы с папой очень сильно поссорились, и я просто не хотела, чтобы он нас остановил. Мне сейчас нужно побыть одной, подумать. А если б он остановил, то не дал бы мне прийти в себя в одиночестве. Понимаешь? Прости! Я тебя сейчас к бабушке отвезу, а потом…

Обрываю фразу на полуслове. Я не знаю, что сказать. В моей голове не рождается никаких мыслей по поводу того, что же будет «потом».

У меня была только одна мысль с того момента, когда я узнала об измене Тимура и предательстве подруги: я не останусь с ним рядом ни минуты. Мне хотелось уехать, не видеть больше ни его, ни ее никогда.

Рядом находиться, дышать одним воздухом, разговаривать с изменщиком – физически больно. Сердце сжимается и раненным истекающим кровью зверем долбится о ребра при одной только мысли об этом.

Я не могла немедленно в ночи уехать: в своей комнате спал наш сын. Как я могла его бросить одного, чтобы утром он обнаружил, что меня нет. Пришлось ждать утра, то и дело глядя на часы, время как назло двигалось медленней полудохлой черепахи.

Я завела себе будильник, чтобы проснуться и разбудить Егора, и уехать с ним пораньше, до того, как Тимур выйдет из спальни.

Но Артур заявился раньше и помог реализации моего плана, отвлек внимание Тимура своими разборками.

Хмыкаю про себя, прокручивая в голове их с Тимуром диалог. Надеюсь изо всех сил, что они передеруются, выясняя отношения! Хорошо бы еще и подруженьку мою в свои разборки пригласили!

Ладно, к черту их! Пусть разбираются как хотят. А мне что делать? Пока в крови бурлит адреналин, я готова бежать от Тимура. Но что будет завтра? А в понедельник?

Где мне снять квартиру? Как мне теперь жить?

Я всегда была замужем, и вся жизнь у нас общая была, одна на двоих. И друзья у нас с ним общие. Правда, теперь от воспоминаний о друзьях, верней, о подругах, меня передергивает.

Егор замечает это и спрашивает, попадая точно в цель, сам того не подозревая:

– Мам, ты выгнала тетю Элю или она дома у нас осталась?

Вопрос жаром обжигает, неужели Егор что-то подозревает? Бросаю краткий взгляд в зеркало заднего вида на сына, ловлю его взгляд прежде, чем ответить:

– Я выгнала, – кратко говорю, решив отказаться от подробностей.

Я даже про себя не могу до конца осознать весь ужас и отвратительность произошедшего. А уж объяснять это сыну – это вообще задачка с тремя звездочками. Я сейчас не силах ее решить, и не знаю, будут ли у меня эти силы когда-нибудь, даже спустя годы.

– Ок, я понял! – сын удовлетворенно откидывается на сиденье, нацепив наушники.

Мысленно выдыхаю, разговор отложен на потом. Глядишь, и не вспомнит о нём сын. А если вспомнит, то я потом придумаю, что сказать. Пусть только это будет не сейчас, не сегодня, когда у меня в голове лишь обрывки горьких мыслей, отравляющих кровь.

Измена мужа с подругой как двойной укус ядовитых змей, противоядия не существует. Яд проник под кожу, в кровь, в мысли, он везде. Больно и горько осознавать, что самые близкие люди воткнули нож в спину, пока я им доверяла, как самой себе.

Хорошо, что Егор позволяет мне побыть наедине со своими мыслями, с которыми я не могу справиться.

И поэтому, когда мы въезжаем в город, я просто два часа кружу по его улицам, петляю, еду куда-то без всякой цели, подолгу задерживаюсь на светофорах. Кажется, впервые за очень долгое время я не спешу, мне некуда торопиться. Вся моя жизнь сейчас – это только я и мой сын. Будущего я не вижу, в прошлое больше не верю.

И только когда я устаю рулить, мы идем с сыном позавтракать в кафе.

Егор так и не снял наушники. В другой бы день я сделала ему замечание, что когда ты с кем-то в компании, то полагается общаться, а не слушать музыку или подкасты. Да и во время еды, нечего себе мозг нагружать. Но сейчас я даже рада тому, что он, кажется, не обращает на меня никакого внимания, весь погрузился во что-то, что звучит в его ушах.

Потому что в моей голове только оглушающие рваные удары пульса. Бум-бум-бум! Сердце никак не хочет смириться с предательством.

Мозг, как зависший компьютер, демонстрирует мне одну и ту же картинку: Я включаю свет и вижу своего мужа с моей подругой в нашей постели. Я бы его перезагрузила эту программу, но не знаю как.

Заказываю робусту, чтобы горечью кофе перебить горечь измены, которая разливается по венам, перекатывается на языке.

– Французской обжарки для леди? – интересуется молодой улыбчивый бариста, хочет смягчить вкус.

– Спасибо, но нет. Итальянской, ­– не соглашаюсь я.

– Мам, ты же не пьешь горький кофе? – спрашивает сын, – может латте или капучино, как обычно?

Вздыхаю, сознаваясь:

– Да вот что-то захотелось.

­– Тяжелая неделя, – то ли утверждает, то ли спрашивает бариста, понимающе улыбаясь, – я вас угощу сладким пирожным! Таким прекрасным леди нельзя грустить. Все перемелется, мука будет! Моя бабушка всегда так говорила! – продолжает он болтать.

И странным образом, это успокаивает меня. Все проходит, и это пройдет! Я переживу, но Тимур еще пожалеет, что так поступил со мной!

Глава 14

Едва я паркую машину у дома своих родителей, куда привезла Егора, телефон в моей сумочке издает звук доставленного сообщения. Достаю его, читаю.

Словно привет из прошлой жизни – сообщение от мамы Тимура.

Валентина Алексеевна, как обычно, щедро сыплет смайликами, которых в сообщении почти столько же, сколько и слов:

«Сашенька, доченька, жалко, что ты в командировке!». Куча смайликов, будто она просто так тычет в клавиатуру, лишь бы их мне послать побольше.

Сижу за рулем, не выходя из машины, потому что вижу, что свекровь набирает еще одно сообщение, надеюсь не новый набор разношерстных эмодзи.

Но, к счастью, прилетает текст её поздравления:

«Мы с мужем поздравляем вас с Тимуром с кружевной свадьбой! Любите друг друга, цените и берегите! Долгих счастливых лет семейной жизни! Надеюсь, еще погуляем на вашей золотой свадьбе!»

Валентина Алексеевна снова сыплет смайликами сердечек и цветочков.

Не успеваю оторвать взгляд от экрана, прилетает еще одно сообщение, заставляющее меня хмыкнуть:

«Мы сейчас с отцом поедем к вам, Тимура поздравим с годовщиной вашей. Чай попьем. Артура позвали тоже. Жди фоток праздника!»

Меня передергивает от ее сообщений, зато в голове зреет коварный план. Поворачиваюсь в Егору, говорю ему:

– Сынок! – дожидаюсь, когда снимет наушники, – ты иди, наверное, сам к бабушке. Скажи ей, что у меня дела, я не буду подниматься сейчас. Мне надо срочно ехать. Люблю тебя! И бабушку за меня обними с дедом!

– Сумку не брать пока твою? – деловито уточняет сын.

– Нет, милый, я пока ничего не придумала еще. Попозже решу, как быть дальше.

– Ладно, ­– соглашается сын, – я тебя люблю, мам. Пока!

Ловко выбирается из машины, прихватив свой рюкзак.

А я стискиваю руки на руле. Моментально возникшее решение поехать к родителям мужа, снова рождает во мне ставший привычным за последние двенадцать часов адреналиновый коктейль. Он бурлит по венам, заставляет в нетерпении тарабанить пальцами по рулю, когда я останавливаюсь на светофорах.

С родителями Тимура у нас сложились хорошие отношения, они особо не лезли в нашу жизнь. Просто наслаждались своей, сетовали иногда, что им бы еще внуков. Но пока из внуков был только наш Егор, который, словно сыр в масле, купался в любви бабушек и дедушек.

Эля детей вообще не хотела.

При мысли о бывшей подруге кислота разливается на языке. Со злостью вспоминаю обстриженные мною сегодня ночью ее патлы. Пытаюсь представить, что за прическу она теперь себе сделает, и не могу вообразить. Стригла я наспех и как попало. Возьмется ли какой-нибудь парикмахер улучшать мою авангардную стрижку, и как Эля объяснит креатив на своей голове?

«Эх, надо было налысо стричь!»– разочарованно думаю я.

Мужу тоже что-то надо было отстричь, – зло решаю в конце концов. А то несправедливо вышло! Всё бывшей подруге досталось, а мужу–изменщику ничегошеньки.

Паркую машину за забором, хочу как можно незаметней пробраться к дому и как можно быстрей убежать, на случай, если мне это потребуется.

Стараюсь незаметно пройти к дому в тени деревьев. Наш разоренный двор поднимает со дна моей души ночные воспоминания.

Обида клокочет в груди, как закипающий в котле яд, пенится, пузырится. Горит в груди, оседает горьким пеплом на языке, пока я медленно иду вдоль моих погубленных цветов.

Во дворе припаркован автомобиль свекров.

Интересно, что им Тимур наплел по поводу бардака в нашем дворе. Уверена, что мама его обратила внимание и точно спросила у сынули, что за вандализм. У нас всегда был идеальный дом и двор, а сейчас смотреть больно.

Кавардак на газоне и клумбах у дома как точный слепок с моей души. Все сломано, утрамбовано в грязь, даже смотреть больно.

Поднимаюсь по ступенькам крыльца, но дверь распахивается раньше, чем я жму на кнопку звонка.

– Сашенька! Ты давно вернулась? А почему не предупредила, что дома? Мы только с Сережей приехали, думали скрасить Тимуру одиночество! Чтоб один не скучал. А где Егор? – трещит она, будто пулемет.

Мне даже слово некуда вставить. Пытаюсь натянуть на лицо приветливую улыбку радушной хозяйки, но я не чувствую себя больше здесь хозяйкой, да и улыбка моя выходит вымученной и кислой.

­– Здравствуйте!

Так и стоим с ней на пороге, она внутри дома, а я на крыльце. Никак не могу себя заставить войти.

­– А можно мы у вас поживем с Егором? – неожиданно даже для себя выпаливаю.

– Что случилось? – ахает свекровь.

Надо отдать ей должное, ее оптимизм неиссякаем, и она уточняет:

– Вы ремонт затеяли что ли? Да ты проходи, чего стоишь? Ты где была?

– Егора отвозила маме, – говорю я, разуваясь, но не решаясь двигаться дальше.

На звук голосов в коридор выглядывает Тимур и свекр.

– Саша! Ну ты б предупредила, – укоризненно начинает Валентина Алексеевна, – что вы вдвоем хотите побыть. А то ты ребенка отвезла, а тут бабка с дедом нарисовались!

– Нет-нет, все нормально! – Заверяю ее я, – у нас тут рокировка произошла! ­Тимур теперь с Элей начал жить, а я, видимо, должна с Артуром! Я не поняла еще толком правила игры, только ночью вернулась из командировки, не разобралась до конца.

Тимур скрипит зубами. Видимо, готов меня убить на месте, пытается это сделать полным злости взглядом. Но у него плохо выходит. Он уже убил меня своей изменой, мне все равно на его пылающие злостью взгляды, хоть как пусть смотрит! Желваки так и ходят на его лице. Стискивает кулаки, держа руки в карманах. Смотрит исподлобья.

Отец его хмурится. Мать всплёскивает руками:

– Саша! Что за шутки? Мы уже пожилые люди с дедом, с нами нельзя так шутить!

Но я уже выплеснула весь свой адреналиновый запал, и теперь молчу, так что ей приходится обращаться к Тимуру, переводя взгляд то и дело с него на меня и обратно:

– Тима! Неужели это правда?!

Глава 15

Пропускаю момент, когда надо было сбежать из этого сумасшедшего дома.

На вопросы Тимур решил не отвечать, невежливо буркнул только взволнованным родителям:

– Мы сама разберемся! Вам пока лучше уйти!

Свекровь смотрит непонимающе, хлопает глазами. Сергей Васильевич покрывается красными пятнами, что перетягивает на себя все внимание мамы Тимура:

– Сережа! Ох, давление подскочило! Таблетки у тебя с собой? Пей скорее! Тимур, что стоишь как истукан? Воды отцу принеси! Хоть польза от тебя будет! Сашенька, ты пожалуйста, мудрой будь, не пори горячку! Охх! – Вздыхает она с убитым видом.

Суетится вокруг мужа, пока он с мрачным лицом берет стакан из рук сына. Руки седовласого мужчины, на которого так похожи Тимур с Артуром, заметно дрожат, вода выплескивается из стакана, проливается каплями на футболку свекра и на пол.

Валентина Алексеевна укоризненно качает головой:

– Сереженька! Ты так не волнуйся! Тебе нельзя волноваться! Дети сами разберутся! Дело молодое! – приговаривает она, обуваясь и выходя во двор, – поедем мы, Сашунечка! Что творится, а?!

Вопрошает она в никуда.

Я б ей рассказала, что творится. В деталях и подробностях. Но при чем тут несчастные родители? Еще сердце прихватит у них. Так что изо всех сил сжимаю руки в кулаки, что ногти больно впиваются в ладонь, оставляют следы. Стискиваю зубы до хруста.

Перевожу взгляд на Тимура. Его поза сейчас как зеркальное отражение моей. Тоже скрежещет зубами. На его скулах под кожей перекатываются желваки. Руки в карманах держит, но вся поза напряженная. Ждет только, когда родители сядут в машину, стоит на крыльце и пристально следит глазами за ними.

Свекровь суетится, не пускает мужа за руль. Усаживается сама на водительское место, и, наконец, плавно выезжает со двора.

В ту же секунду муж захлопывает передо мной дверь, оттесняя меня с крыльца в дом. Приходится пятиться назад.

Останавливаюсь лишь оказавшись на расстоянии вытянутой руки от мужа. Он пышет яростью.
– Ты зачем родителей моих впутываешь, Саша? Ты хочешь, чтоб инсульт у папы был? ­ Шипит он на меня.

Я поднимаю брови, стараюсь говорить как можно спокойней, но голос дрожит предательски:

– Я хочу? А как ты себе это представлял? Ты кувыркаешься с женой брата в постели, а потом мы дальше живем свою счастливую семейную жизнь, принимая от твоих родителей поздравления с кружевной свадьбой? Так вот знай, мама твоя меня поздравила сегодня! Ты тоже! Как смог. Это твоя вина, не моя! И не рассчитывай, что я буду молчать и сопли на кулак мотать! Вообще не на что не рассчитывай!

– Саша! Мы вместе уже тринадцать лет! У нас сын общий, дом этот, который ты так хотела, огромный по твоему вкусу. Как ты планируешь жить? Где? Егор где будет учиться? Сейчас у него школа рядом с домом, плавание его, все друзья рядом! Ты куда хочешь сбежать? Хочешь лишить его всего?

Слова Тимура попадают точно в цель. Егор точно не при чем в наших семейных разборках. Но не вмешивать его не получится.

Поэтому я заявляю:

– Не надо перекладывать на меня вину свою! Найду значит ему другую школу. Будут новые друзья. Жизнь сурова, пусть привыкает.

– Я не отдам тебе сына! – вываливает он свой аргумент, словно оружием передо мной бряцает, – тебе его ни один суд не присудит! Нет недвижимости своей, по командировкам все время мотаешься. Горе-мать! Да и Егор сам выберет со мной жить, он же не дурак от своей комнаты отказываться, от друзей и школы, к которой привык.

– Ты мне угрожаешь? – шепчу я.

Не могу поверить, что это все всерьез с нами происходит.

– Нет, я не угрожаю. Зачем мне угрожать? Я ставлю тебя в известность. – угрожающе произносит он, – Дом ты тоже не получишь. Если ты забыла, я напомню, что он был куплен на маму мою, а потом она мне его подарила. Так что делиться он не будет, не рассчитывай!

Застываю на месте. Кровь бурлит и шпарить кожу, обжигает изнутри. Как мы докатились до жизни такой? Еще несколько часов назад я надевала черное кружевное белье, хотела разнообразить нашу семейную жизнь. А теперь мы стоим в коридоре как уличные коты во время драки, смотрим друг на друга, и Тимур мне угрожает, тем что отнимет дом и ребенка.

Это просто невероятно. Неужели он всерьез думает, что я могу остаться жить с ним, только потому что он меня лишит крыши надо головой?

– Хорошо! – выплевываю я презрительно, – подавись этим домом! Все равно я не могу тут находиться! Егора ты не получишь! Ты сейчас только что своими руками разрушил то, что еще осталось неразрушенным тобой сегодняшней ночью!

С удовлетворением наблюдаю, как он слегка сникает от моих слов.

– Саша! Ты моя жена и будешь ей оставаться! Я не хочу никакого развода! – упрямо гнет он свою линию.

– Дорогой Тимур! – добавляю ехидства в голос, – может быть, тебе неизвестно, но для брака нужно мнение двоих людей. Мое мнение тоже учитывается. Ты не хочешь, а я хочу!

– Саша! Подумай! Ты сгоряча натворишь дел! Всех под удар поставишь! Сына, родителей своих и моих, саму себя, меня. Зачем это тебе? Подумай спокойно! Мы можем обо всем договориться!

Не иначе вселившийся в меня дух мести подсказывает мне слова, когда я начинаю говорить:

­– Договориться? Ты считаешь это реально? Ты готов к переговорам? Ну что ж, давай!

Глава 16

Тимур доволен моим неожиданным согласием, улыбается мне, когда говорит:

– Пойдем на кухню? Или в зал?

Я чуть медлю и потом отвечаю, шагая по направлению к кухне:

– Пошли чаю попьем. Тимур, мне кажется, моя кружка осталась в гостевой спальне. Принеси ее пожалуйста.

Стараюсь говорить как можно вежливей, хотя при виде Тимура мне хочется только плеваться ядом. Меня тошнит только от одного его вида. Еще ночью он кувыркался в постели с моей подругой, десять минут назад угрожал оставить меня ни с чем при разводе и отобрать сына, а сейчас разговаривает с улыбкой на лице.

Вот только мне с трудом удается удерживать спокойное выражение лица, правильней было бы в него вцепиться дикой кошкой, разодрать кожу. Почти чувствую, как зудят мои пальцы. Исподволь проверяю длину ногтей, незаметно ощупывая их кончиками пальцев – ногти крепки и острые, я бы справилась!

Но вместо этого я изображаю капризную жену, отправляя муженька на поиски моей кружки в гостевую спальню.

Мне надо добраться до кухни одной. И только Тимур поворачивается ко мне спиной, я ускоряюсь и резво влетаю в кухню.

Мне во что б это ни стало хочется воплотить свой план в жизнь.

Распахиваю дверцы кухонных шкафчиков, тянусь к полкам. Достаю приправы. Я хорошая хозяйка, люблю использовать разные при готовке. Быстро нахожу пачки молотого белого перца и имбиря, ловко достаю их, злорадно улыбаясь.

Распихиваю по карманам.

В это время на кухню возвращается Тимур. Очень вовремя, я как раз все успела.

– Твоей кружки там нет, ­– сообщает мне.

Лезет сам в кухонный шкаф, и, конечно же, обнаруживает ее там:

­– Саша! Вот же она! С чего ты взяла, что она в гостевой спальне?

– Я помнила, что я пила из нее и там ее оставила, – вру, глядя ему в глаза.

– А чайник что не включила? – интересуется он, удивляясь моей нехозяйственности.

Ну еще бы! Он привык, что я всегда с радостью хлопочу на кухне.

А я в это время поражаюсь, что какие мы ведем обычные свои разговоры, будто ничего и не произошло. Конечно, Тимуру это на руку – сделать вид, что ничего не было, просто пить чай, искать мою кружку, разговаривать о том, что купить в магазине и чем заняться в выходной.

– Я в туалет! – сообщаю ему.

Выхожу из кухни, бросаю ему уже в дверях, не оборачиваясь:

– Сам сделай пока чай!

Тимур остается на кухне греметь посудой. Я по звукам узнаю, что вот он включил чайник, вот открыл один шкафчик, другой. Ищет, видимо, где же хранится заварка. Открывает ящики.

– С мятой сделай! – кричу ему из коридора, усложняя поисковую задачу, – Мне нужно успокоиться!

Закрываю дверь туалета за собой. Достаю приправы из кармана. Отматываю туалетную бумагу и щедро посыпаю ее имбирем и белым перцем. Стряхиваю излишки в унитаз. Заворачиваю обратно рулон, прихлопываю его ладонью, чтоб приправы хорошо пристали к бумаге.

У Тимура на кухне закипает чайник, он точно не слышит моего стука. Мне хочется, чтоб перца на туалетной бумаге осталось побольше, и имбиря тоже.

Вколачиваю качественно, стараюсь.

Выхожу и направляюсь в ванную, щелкаю замком, закрываясь изнутри. Включаю воду, и под ее шум, достаю из аптечки зеленку. Аккуратно отвинчиваю колпачок и вливаю всю баночку в гель после бритья.

Размышляю еще пару секунд, и добавляю туда же перец и имбирь.

Не знаю, будут ли они также действовать, растворенные в геле после бритья. Но ведь не попробуешь – не узнаешь? Так что надо попробовать!

А по лицу Тимура завтра и пойму, работают ли приправы после того, как побывали в геле после бритья. Буду надеяться, что да.

Для верности хорошенько трясу флакон, чтоб все перемешалось.

Даже немного жалею, что вероятно я пропущу тот момент, когда мой муж-изменщик взвоет сначала в туалете, а потом в ванной. Хотела бы я послушать этот вопль, посмотреть ему в глаза.

Но нет, не получится, увы. Ну что ж, пропущу такое шоу, жаль.

Возвращаюсь на кухню. Тимур сидит за столом, смотрит на меня выжидательно.

Всем своим видом выражая заинтересованность в диалоге.

Чай заварил, кружки приготовил, ждет. Если б не впечатанные в мой мозг картинки его ночного приключения, на которое я сегодня наткнулась, можно было бы решить, что просто идеальный муж.

Продолжаю стоять в дверях кухни, даже приближаться к нему не хочу. Мне так противно находиться с ним в одном помещении, что просто нет сил сделать шаг внутрь.

– Саш, ну что застыла? Давай иди сюда, поговорим. Я шоколад твой любимый достал, – он кивает на распечатанную плитку горького шоколада.

Хорошего он мнения обо мне! Неужели думает, что плиткой шоколада можно вымолить у меня прощение? Это просто смешно, но он, видимо, этого не понимает.

– Зря! – отвечаю ему коротко, – шоколад я не хочу, чай тоже.

– Но мы же хотели поговорить! – пытается он меня урезонить.

– А, точно! – говорю я голосом, полным ехидства, – по-го-во-рить! Точно! Мы хотели поговорить. Говорю: жить я с тобой под одной крышей не буду! Хочешь оставить меня ни с чем – пожалуйста! Я не пропаду без тебя, так и знай! И Егора ты не сможешь у меня отобрать! У тебя есть только один шанс Егора забрать себе.

Я делаю паузу, перевожу дух, а Тимур весь обращается во внимание, так хочет воспользоваться шансом заполучить сына, слушает, как я выпаливаю:

– Тебе придется убить меня, чтобы сына забрать!

Глава 17

Вылетаю из дома, не в силах больше выносить общество Тимура.

Сажусь за руль, нервно кусаю губы, пока не начинаю чувствовать вкус крови.

Сердце гулко колотиться о ребра. Кажется, я на эмоциях натворила глупостей. На глазах выступают слезы. Когда металась по дому, мне казалось, что все я правильно делаю, хотелось как-то уколоть Тимура. Слишком уж он спокойно выглядит, разговаривает как обычно, будто это все его не касается.

Подумаешь, переспал с женой брата. Ну выгнали ее из дома и дальше зажили обычной жизнью.

Только так не получится. Я так не могу и не хочу даже пробовать!

Вот и хотела вывести его из равновесия, насолить, чтобы хоть капельку моих слез ему отлились, хоть чтобы сердце кольнуло разок! Какой он дурак, что все так бездарно и глупо просрал!

Стараюсь сморгнуть слезинки, не хочу плакать. Да только ничего не получается: едва первые слезы срываются с ресниц, я уже не могу остановиться.

Выплакиваю стыд за свою детскую какую-то месть. А что бы было не по-детски? Изменить с его братом? От бредовости этой мысли даже начинает подташнивать.

Я никогда никому не мстила. Вот и сейчас теряюсь. Что такое месть? Око за око и зуб за зуб. Получается, в таком случае, Тимур должен застать меня с кем-то в постели.

Но я даже мысли не могу допустить, что я буду с другим мужчиной. Тимур был моим первым и единственным. Тринадцать лет. Чертовых тринадцать лет.

Бью ладонями по рулю. Я ведь планировала прожить с ним до самой смерти, как в сказках «Они жили долго и счастливо и умерли в один день»

Потому что мы и жили счастливо. И даже казалось, что долго. Мало кто мог поверить, что мы в браке тринадцать лет, я и выглядела моложе и неслась домой к мужу вечерами с работы и из командировок как новобрачная.

Я же и вчера с такими же мыслями кралась в нашу постель. Надеялась на страстный секс с любимым мужем.

Потоки слез теперь уже точно не остановить. Озираюсь в поисках салфеток, пытаюсь промокнуть ими глаза. Выходит не очень.

В сумочке звонит телефон. С опаской вытаскиваю его, аккуратно поворачиваю к себе. Боюсь, что если это Тимур звонит? Я не готова сейчас ни к каким разговорам. Не хочу, чтобы он знал, что я сижу одна в машине и реву, как малолетняя дурочка, впервые столкнувшаяся с тем, что любовь – это очень больно.

Но на экране высвечивается номер свекрови. Я так глупо рада, что это не Тимур, что не особо задумываясь, нажимаю кнопку «ответить»

Трубка взрывается взволнованным голосом Валентины Алексеевны:

– Сашенька? Неужели это правда? Саша, ну как так? Я не верю!

Мне хочется рассмеяться в ответ, но это просто нервы расшатаны ни к черту. Только что сидела ревела, а сейчас готова хохотать.

Истерика. Это называется истерика.

Но стараюсь взять себя в руки и говорить как можно спокойней:

– Это правда, я все видела своими глазами.

Произнесенные слова воскрешают во мне события прошлой ночи, бьют током по открытой ране, заставляя ее кровоточить.

– Сашенька, вы поговорили? Я не верю, чтобы Тима так поступил! Может быть, тебе показалось? Может его подставили, Саш? У него много недоброжелателей из-за бизнеса, да и характер у него тоже, – сокрушается свекровь, – совсем не сахар!

– Кто его подставил? О чем вы говорите? Он дома был с моей подругой!
– Нет, нет, я отказываюсь верить! – не желает ничего слышать она.

– Как хотите, – решаю я свернуть наш разговор, все равно он ни к чему не приведет.

Мать всегда будет выгораживать свое дитя, три годика ему или сильно за тридцать, будет верить, что он так никогда бы не поступил, что он самый честный и прекрасный.

– Саша! Я понимаю, что ты расстроена, но вы можете с Егором у нас пока пожить, пока все не образуется.

Очень мне хочется задать вопрос: «А что должно образоваться?», но я конечно же его не задаю.

На эмоциях попросилась жить к свекрам, а сейчас и не знаю хочу я этого или нет. Сижу, думаю, молчу в трубку.

– Сашенька, не молчи! Я тебя по-женски понимаю! Ты сейчас на Тимура очень обижена. Но время пройдет, и жизнь наладится! У вас сын общий, дом большой общий!

Напоминание о доме поднимает со дня обиду на слова Тимура, что он оставит меня ни с чем.

– Насчет дома это вы погорячились, Валентина Алексеевна! Тимур сказал, что раз дом был на вас записан, а потом вы ему его подарили, то у меня никаких прав на этот дом нет. Так что Тимур уже решил этот вопрос. Заранее!

На том конце разговора ахает свекровь:

– Сашенька! Это он от злости всё! Просто побольней сделать хочет! Ты же его знаешь?

– Нет, я его не знаю. Я думала, что знаю, но ошиблась. Спасибо вам за предложение пожить у вас, но я откажусь. Сама справлюсь!

Не хочу больше вести этот разговор, быстро прощаюсь и жму на отбой. И тут же вздрагиваю от того, что кто-то стучит в окно со стороны пассажирского сиденья.

Глава 18

Дергаюсь от стука. Нервы совершенно ни к черту. Охранник коттеджного поселка дежурно интересуется:

– Добрый день! Все в порядке?

Вру, натянув фальшивую улыбку:

– Да! Все прекрасно, я уже уезжаю!

Завожу машину и жму на газ. Сколько же я просидела за рулем заглушенной машины, если охрана поселка обратила внимание. Вероятно, долго.

Время сегодня как-то странно себя ведет. То тянется невыносимо, и я чувствую как медленно движется секундная стрелка, будто издевается надо мной, словно в видео на режиме слоу моушн.

То пролетает незаметно, проваливаясь вместе со мной в черную дыру отчаяния.

Голова совершенно пустая, не появляется ни единой мысли, рефреном на заднем фоне только «За что? За что? За что?». Но на этот вопрос нет вразумительного ответа, просто ноль вариантов.

На автомате доруливаю до маминого дома, я даже не помню, как доехала, где поворачивала, где стояла в пробках. Просто вдруг понимаю, что я уже минут пять как припарковалась у маминого подъезда. Глушу машину и выхожу.

С тяжелым сердцем поднимаюсь в родительскую квартиру, звоню в звонок.

– Привет, мам!

– О, Сашунь, проходи, мы не ждали так рано, думали, вы с Тимуром в ресторан пойдете посидеть.

­­– Егор не рассказал ничего? – удивляюсь я.

– Нет, а что он должен был рассказать? – мама суетится на кухне, накладывает мне салат, отправляет в ванную: – Сашь, давай руки мой и за стол, мы как раз ужинать собрались. Заодно расскажешь.

Это так странно. Будто не разрушился целый мир. Мама накрывает стол, командует, чтоб я руки мыла. Из комнаты доносится бормотание телевизора, вечно включенного фоном у родителей. Все как обычно. Уютный, спокойный, предсказуемый мир.

Сейчас сядем за стол, каждый на свое обычное место. Будем разговаривать. Родители расспросят меня про работу, Егора про учебу…

Меня просто выбросило цунами из этого ощущения, что так было всегда и будет еще долго, из привычного хода жизни.

– Мам, – я прислоняюсь к косяку кухонной двери, – Сядь, пожалуйста.

Мама вскидывает на меня удивленные глаза:

– Сашенька? Неужели беременна?

Присаживается на самый краешек кухонного углового диванчика. Ожидает новостей, хоть неожиданных, но приятных. Планирует, наверно, сразу подскакивать с места и обнимать меня, поздравлять. Родители давно просят второго.

В моем горле застревает ком, давит на стенки изнутри, раздувается так, что уже кажется, даже в нёбо упирается. Из глаз брызжут слезы, текут потоками.

– Мам, нет. Мы разводимся с Тимуром, – выдавливаю из себя.

Маму будто сносит ударная волна моих слов, отбрасывает назад. Она хлопает глазами, бледнея:

– Сашуль, как же так?! Егор приехал, сказал только, что ты из командировки вернулась, но у тебя дела, что вечером зайдешь, ­– мама беспомощно оглядывает стол, снова переводит взгляд на меня: – что случилось? Ты поэтому пораньше прилетела?

Невесело усмехаюсь:

– Наверно поэтому. Как в анекдоте, мам. Пораньше приехала из командировки. И теперь развожусь.

– Охх, ­– мама облокачивается на стол, закрывает глаза руками, качает головой.

Молчим с ней.

– И что же теперь будет? Ты жить где собираешься? – мама первой нарушает молчание.

– Марина! Что с ужином-то у нас? Готов? – кричит папа из комнаты, заметил наверно, что звон посуды накрываемого стола утих, и на кухне тишина.

– Да! – на автомате отвечает мама, – снова оглядывая стол.

– Не знаю, мам, – отвечаю я на заданный ей вопрос, – как-то не думала еще. Придумаю. Может завтра. Можно пока у вас переночуем сегодня с Егором?

– Конечно, доча! – В дверях появляется папа.

Он пока еще не видит наших с мамой лиц, моего заплаканного и маминого ошарашенного. Продолжает:

– Значит, можно выпить с родителями по стопочке, а то вечно за рулем, да дела, да некогда!

На душе странным образом теплеет. Я, конечно, не думала, что мне откажут в ночевке. Но видимо, этот привычный уклад, и то, что я дома, рядом мама и папа, в соседней комнате сын – возвращают моему разрушенном миру некую устойчивость. Это фундамент, он есть и всегда будет у меня. На душе становится хоть чуточку, но уже полегче. Кажется, впервые за сегодняшний день, я улыбаюсь.

– Пап! Ну ты как всегда! Я не буду пить, я ж не поэтому приехала, чтоб выпить и выспаться.

– Поэтому, не поэтому – какая разница, – папа уже ставит на стол бутылку своей наливки, – Марин, ну ты-то будешь? – обращается к маме.

И та отмирает, будто это был какой-то ключик к ее ступору после моих признаний.

– А буду! И Саше налей, – распоряжается она за меня.

– Ну вот другое дело! – радуется отец.

Садимся за стол. Я набираюсь духу, который раз уже за сегодняшний бесконечный день, но не успеваю ничего сказать, как моя мама, залпом выпивая папину наливку, ставит рюмку на стол, и выпаливает:

– Вась, а дети разводится надумали. Гульнул Тимур.

Папа застывает со стопкой у рта. Неверяще переводит взгляд с мамы на меня. И наконец замечает и мамину бледность, и мои опухшие от слез глаза и мокрые ресницы. Опускает рюмку на стол.

– Вот козлина! Надо ему ноги повыдергать!

– Да это не ноги надо, Вась! – тут же в тон ему откликается мама.

– А скажи мне доча, почему ты тут? А козел этот в твоем доме? Я что-то не понял, как так? Он будет шляться по бабам в вашем доме, а ты у родителей жить с Егором?

– Пап, я еще не планировала ничего. Я квартиру сниму. Просто надо подумать, как с работой быть, у меня же командировки постоянные, а Егора куда?

– Доча, а ты ушла, а Эля осталась что ли? Вы же подруги, ты чего ее там бросила?

Может тоже у нас пока переночевать. Вот два брата! Выгнали жён! ­– мама, как всегда, обо всех готова заботиться.

– Два козла! – ругается папа.

Оглядывается на дверь, сдерживается, чтоб не материться, и старается потише говорить, чтоб Егор не услышал.

– Три, – выдаю я шепотом сдавленным голосом.

Глава 19

Понедельник выдался тяжелым.

Всего три дня прошло с того момента, как я узнала про измену, а кажется – целая вечность.

На выходных я дала себе время отоспаться, просто ничего не делать и постараться ни о чем не думать. У меня это получилось, ну почти. Родители окружили заботой, не давали впадать в отчаяние, отвлекали разговорами. Егор вытащил меня в кино, после которого мы погуляли с ним и отлично провели время за обсуждением фильма.

Вечером мама испекла мой любимый яблочный пирог, и мы все вместе собрались за столом. Родители вспоминали свою молодость, и я невольно отвлеклась, заинтересованно их слушая и поражаясь, какую сложную жизнь они прожили, но ни разу не оступились и пронесли свою любовь и теплоту через года.

И теперь в первый день новой недели у меня стойкое ощущение, что именно сейчас я начинаю новую жизнь.

Кроме того, что сегодня уже не получится отсидеться в коконе своих мыслей, мне нужно на работу, еще надо найти квартиру и попробовать договориться с Димой об отмене всех моих командировок. А еще надо набраться сил и забрать вещи из когда-то нашего общего с Тимуром дома.

Приезжаю на работу раньше обычного: все-таки ехать от родителей мне ближе, чем из нашего коттеджного поселка.

Дима чуть ли не с порога, как только я прихожу утром на работу, как будто чувствует, что что-то не так, нарисовывается у моего рабочего стола с дежурным в общем-то вопросом:

– Привет! Как прошли выходные?

– Привет! Нормально! – буркаю в ответ, не поднимая глаз от экрана монитора.

– А чего такая насупленная тогда? – весело интересуется он.

– Устала немного, – пытаюсь врать я.

– Короче, я понял, надо было тебя не отпускать пораньше из командировки, пришла бы в понедельник отдохнувшая, – не успокаивается он никак.

– Вот как раз о командировках я и хотела поговорить, – поднимаю на Диму глаза.

Он вцепляется взглядом в мое лицо, словно сканирует. Возможно, о чем-то и догадывается, глядя на мои опухшие глаза, я ночью никак не могла уснуть, и плакала в подушку.

Решаю, что лучше все сразу проблемы обозначить и решать их, чем делать хорошую мину при плохой игре. Поэтому честно сообщаю:

– Я решила поближе к работе снять квартиру. Устала по часу каждый день утром и вечером ездить до офиса, а когда пробки, то и по два бывает. Хочу максимально близко.

– А школа как? – интересуется босс, – она же недалеко от вашего дома.

Вздыхаю: определенно есть минусы в приятельских отношениях с боссом. Мы много времени проводили на работе вместе, он в курсе всех моих дел, в том числе семейных. Но сейчас я не хочу говорить ему про свой намечающийся развод. И не придумала, что соврать.

– Переведу Тимура. Так что я в поиске и школы, и квартиры, – признаюсь нехотя.

– Тааак, – тянет Дима, хмурясь, – а командировки чем не угодили?

– От них я тоже хочу отказаться, меня дома почти не бывает, Тимур с Егором меня не видят совсем.

Не могу смотреть боссу в глаза, опускаю взгляд на монитор, делаю вид, что очень внимательно разглядываю открытый на экране график.

В то время как сама даже не могу разобрать о чем он, сердце колотится как заведенноё, в глазах все двоится от волнения.

– Саша, но ты же понимаешь, что ты в деньгах потеряешь? – пытается урезонить меня Дима.

– Неважно! – обрубаю я резко.

– Зарубина! Ты что? Беременная что ли? – Изумляется шеф.

От неожиданности вопроса я чуть со стула не падаю, поднимаю на него глаза, неожиданно развеселившись, отвечаю:

– Как раз наоборот! Просто решила поменять свою жизнь!

– А если не уменьшу командировки? – прощупывает он почву для торга.

– Я уволюсь. Сразу тебе говорю, Дим, я не шучу. В командировки больше не поеду, просто не могу сейчас, извини.

Воцаряется пауза. Дима соображает, что со мной делать. Но это был бы не он, если б он не начал выторговывать для себя условия. Так что он, конечно же, начинает:

– Саша, давай так: на следующей неделе последняя командировка. Буквально на три дня сгоняем с тобой в Новосибирск, там конференция будет по нашей теме, и плюс как раз выпускников посмотрим в НГУ. И все, потом возьмешь перерыв по командировкам на лето. В августе вернемся к этому разговору, может передумаешь?

– Я не передумаю, – упрямо отвечаю.

– Ну вот в августе об этом и скажешь. Сейчас пока такие условия, согласна?

– Да, – киваю.

– Зарплату тебе такую же оставлю пока, а в августе посмотрим, что у нас получаться будет без твоих поездок. Если просядем, то извини, снижения не избежать, согласна?

– Да, хорошо, – улыбаюсь в ответ.

Я думала, что срежет зарплату сразу процентов на двадцать. А он оставляет, конечно, я рада!

– Ну и по квартире. Могу тебе предложить пока вообще в паре кварталов отсюда квартира моих родителей. Я как раз ищу кого бы пустить в ней пожить. Родители в Сочи дом сняли на полгода. А в квартире кот живет, не таскать же его туда-сюда? Заодно присмотришь за котом вместо арендной платы.

– Не поняла, в чем подвох? – спрашиваю его с подозрением.

– Нет подвоха, Зарубина. Трешка в двух кварталах, меблированная, все есть. Даже кот, – ржет Дима, – на всем готовом будешь жить. Ну а через полгода может сама бегом побежишь в свой дом. Ну как, присмотришь за котиком?

Протягивает ко мне телефон, листает на нем фотографии полосатого толстого кота.

– Да, – отвечаю рассеянно, не веря своему счастью, – спасибо, Дим, я твоя должница!

– Я это запомнил! – подмигивает он.

Глава 20

Вещи из дома я забираю вместе с моим папой.

Папа настроен решительно высказать все Тимуру при встрече. Но к счастью, Тимура дома не оказывается. Я спокойно вхожу в дом, открывая дверь своим ключом. В какой-то новой тишине дома, из которого хочется немедленного уйти, с бешено колотящимся сердцем складываю все необходимые нам с Егором вещи в два чемодана.

Папа молча с насупленным лицом грузит их в машину, и мы выезжаем со двора.

И очень вовремя это делаем, потому что на выезде из поселка сталкиваемся чуть ли не нос к носу с машиной Тимура.

Отмечаю, что за рулем сидит его водитель, поэтому, вероятно, сам Тимур поздно увидел, что моя машина проехала мимо. Его машина дергается, резко останавливаясь, но я уже выезжаю за шлагбаум, в зеркало заднего вида вижу, как Тимур выскакивает из машины, распахнув дверь, что-то кричит мне. Но я жму на газ.

Телефон тут же взрывается мелодией входящего звонка от мужа. Выключаю звук, но вибрация не умолкает только на секунды и снова наполняет салон своим жужжанием.

– Доча, чего телефон не берешь? – Интересуется папа с заднего сиденья.

– Не хочу говорить, – отмахиваюсь я.

– Тимур что ли? – догадывается папа, требует: – Дай-ка я ему скажу пару ласковых!

– Нет, пап, давай потом. Не хочу даже голос его слышать, – вымученно произношу.

Вижу в зеркало, что папа хмурится, но молча соглашается.

Отключаю телефон, не в силах выносить бесконечный трезвон от мужа.

В тишине доезжаем до дома родителей, забираем Егора и едем к новому месту нашего с сыном обитания.

Разговоры даются мне с трудом. Чувство опустошения, которое отступает ненамного днем, к вечеру возвращается и захватывает меня полностью. Я даже думать не могу. Только сейчас осознала, что означает выражение «руки опускаются», всю свою жизнь думала, что это от отсутствия мотивации что-то делать, но, оказывается, это физически тяжесть в руках и ногах, мне даже двигать ими сложно.

– Ну я поехал, дочь! Хвост давай держи пистолетом. Если что надо, сразу звони! – бодрым голосом прощается со мной папа, занеся нам чемоданы.

– Егор, маме помогай! – Дает дед наставления внуку и прощается: – До свидания, мои хорошие!

– Пока! – отвечаем мы с сыном в два голоса.

К моему счастью, Егор сразу же сдруживается с котом. И спать они идут вместе на одной кровати.

А я сажусь за стол на новой для меня кухне и наливаю себе чай. Так рождается привычка. Теперь каждый вечер, после того как сын исчезает в выделенной ему комнате вместе с котом, я сижу на кухне, и зависаю, глядя в одну точку. Пытаясь собрать себя и свою жизнь заново, гоняю мысли по кругу.

И прихожу в себя только, когда чай уже давно остыл.

Телефон Тимура я заблокировала в самый первый вечер в нашей временной квартире, после того, как он назойливо набрал мой номер пять раз подряд. Решила, что не хочу ни слышать его, ни общаться, ни видеть, ничего не хочу о нем знать.

Зато Дима написывает мне каждый вечер, просит слать фото кота и спрашивает полила ли я цветы.

Во вторник Дима присылает мне сканы авиабилетов и приглашение на конференцию, на которой я, мало того, что выступаю с докладом по нашему проекту по обучению персонала, так я еще вхожу в оргкомитет.

«Ну спасибо! Удружил!» – печатаю я ему в ответ.

Но он не понимает моей иронии и отвечает с гордостью, что для нашей небольшой фирмы – это большая честь и огромный шаг вперед.

Но я с трудом представляю, сколько мне придется работать ближайшие пару недель.

И действительно пропадаю до позднего вечера на работе, даже если прихожу домой пораньше, то все равно созвоны и рабочая переписка не прекращаются до ночи. Они бы вообще шли круглосуточно: ведь стоит уснуть Калининграду, тут же просыпается Петропавловск-Камчатский.

Егор стоически всё переносит, и даже пару раз готовит нам двоим незатейливый ужин.

Меня же навалившаяся дикая занятость отвлекает от всех мыслей о муже и о его предательстве.

Пока в последний день перед командировкой на мой телефон не звонят с незнакомого номера.

Я настолько привыкла за последние несколько дней к звонкам с незнакомых номеров по поводу организации конференции, что, не раздумывая нажимаю «ответить» и слышу в трубке голос Тимура:

– Саша! Не клади трубку! Не вынуждай меня выслеживать тебя!

И замираю, и не жму на «завершить», прекрасно понимая, что он слов на ветер не бросает, а я не хочу, чтобы он на работу ко мне приезжал или посылал своих людей меня выслеживать до квартиры, в которой мы живем.

Молчу, ожидая продолжения. Голос мужа звучит сердито:

– Саша, я хотел бы пообщаться с Егором.

– Тимур, вряд ли он захочет, да и ни к чему это пока. Слишком все свежо еще, – стараюсь говорить ровным тоном.

Но Тимур все равно свирепеет:

– Он такой же сын мне, как и тебе!

– Надо было раньше думать о сыне, когда в штанах мне мог удержать своего друга! – бросаю ему в сердцах, готовая разреветься от обиды за себя и за сына, который помимо своей воли оказался вовлечен в наши взрослые разборки.

– Саша! Нам надо поговорить! Не по телефону.

Но я его больше не слушаю, сбрасываю вызов, швыряю трубку на стол, будто она виновата, что приняла звонок от моего мужа. И только тогда поднимаю глаза, и вижу в дверях Диму, который смотрит немигающим взглядом прямо на меня:
– Зарубина, вот так новости! Ты что, разводишься? Прекрасный муж оказался изменщиком?

– Дим, уйди! И без тебя тошно! – Мне сейчас не до деловой офисной субординации.

В горле разрастается ком, из-за которого даже дышать и то с трудом получается.

– Да я-то уйду, – Дима сканирует меня взглядом, – но скажи мне, а сколько ты планировала молчать о том, что ты от мужа ушла?

– Тебя это вообще никак не касается! – грублю я начальству.

– Ну может и не касается, но я думал, мы друзья.

А на следующий день, я улетаю с командировку, предварительно отправив Егора моим родителям.

Глава 21

С самолета мчу сразу домой.

Одергиваю сама себя: с чего мне называть особняк, в котором мы жили, «домом»? Это больше не наш дом.

Тимур встречает меня на пороге:

– Саша, Егор рассказал, что вы живете в квартире твоего босса!

– Тебя это больше не касается! – отвечаю раздраженно.
Мне не хочется никаких выяснений отношений, я устала от перелета, и мечтаю только о том, чтобы забрать Егора и поехать домой.

– Это мой сын, и ты пока еще моя жена! – отрубает он. – Я должен знать, где вы живете.

– Ключевые слова «пока еще», – язвительно напоминаю ему, как у нас обстоят дела. – Ты сам мне сообщил, что это твой дом, и на него я могу не рассчитывать. Я и не стала рассчитывать, решила свои проблемы сама, как смогла! – Развожу руками.

– Саша, я погорячился. Давай попробуем спокойно все обсудить!

– Я устала, и не хочу ничего обсуждать. У меня папа в больнице, мама от него не отходит. Просто позови Егора, и мы уедем.

Слышу, как из кухни доносится голос Егора и мяуканье кота. Не удержавшись, спрашиваю мужа:

– Ты разрешил Егору взять с собой кота?

– Конечно разрешил! Что я, деспот что ли? За котом реально некому было бы ухаживать. Я не мог допустить, чтоб Егор по два раза в день катался в город, только затем, чтобы покорить кота. Поэтому они оба жили тут.

– Егор! – Зову сына. – Я приехала, нам пора уезжать!

– Мам, привет! – из кухни высовывается лохматая голова, – Пять минут и мы с Котом готовы. Подожди пожалуйста! Он корм только доест.

– Мне еще к папе надо в больницу! – произношу я уже в пустоту. Сын скрылся в проеме двери.

– Не надо тебе в больницу, там посещения только вечером, так что зря скатаешься, – перебивает меня Тимур.

– Откуда ты знаешь?

– Мы ездили с Егором тестя проведать. Идет на поправку, не переживай. Еще три дня в больнице, а потом я санаторий ему оплатил за городом, с реабилитационной программой после инсульта. Маме твоей тоже купил путевку: и рядом с мужем будет, и отдохнет, может быть, какие-то процедуры тоже сделает.

Смотрю на него внимательно: интересно, что у него на уме? Решаю прямо спросить:

– Спасибо за заботу. Но ты же понимаешь, что это все равно ничего между нами не изменит?

– Саша, мы не чужие люди, ­– трет он пальцами переносицу. – Семья как-никак! Я бы себя перестал уважать, если б у меня была возможность твоим родителям помочь, а я бы не стал.

­Вскидываю на него удивленно глаза. Как в одном человеке может так легко уживаться и подлый муж-изменщик и заботливый, ответственный зять? Похоже, легко.

Если он рассчитывает меня подкупить заботой о моих родителях, то зря надеется. Доброе дело – это, несомненно, хорошо, и мне приятно, что он не бросил моих близких в сложную минуту, но это никак не искупает его вины.

– Спасибо еще раз. Я в машине подожду! – Бросаю я мужу и разворачиваюсь, чтобы выйти из дома.

Но он хватает меня за руку, удерживая на месте, со словами:

– Саша! Нам надо поговорить!

– О чем? – не хочу на него смотреть, старательно отвожу глаза.

Эмоции зашкаливают.

Он так же пахнет, как всегда. Он так же одет, как обычно. Он говорит и двигается, как я привыкла.

Я знаю его мимику, и все его жесты.

Но передо мной другой человек. Чужой. Отравивший нашу жизнь своим предательством.

– Саша, Егор сказал, что вы с ним живете в квартире твоего босса! – повторяет Тимур снова то, с чего мы начали.

В голосе отчетливо слышу боль и ревность.

С удивлением вскидываю на него глаза. Муж хмурится. Вокруг рта и между бровями залегли глубокие морщины, под глазами – темные круги. Отмечаю произошедшие перемены с каким-то злобным удовлетворением. Не одна я не сплю ночами. Но следы моей бессонницы надежно скрывает хорошая косметика.

«А вот тебе, Зарубин, не повезло!» - проносится мстительная мысль.

– Напомню, что тебя это больше не касается, – произношу устало. – Это все благодаря твоим стараниям. Другого жилья у меня нет. Ты сам решил, что выставляешь меня из дома, а дом принадлежит тебе, и что я на него не могу претендовать.

– Саша, я был неправ. Я хочу, чтоб ты вернулась с Егором.

У меня чуть челюсть не падает от его заявления. Он торопливо поясняет свою мысль:

– Я знаю, что ты у нас мисс принципиальность, – маскирует свою злость под иронией. – Ты вцепилась за свои убеждения, и не собираешься даже выслушивать, не то, что прощать. Но постарайся меня понять: я хочу, чтобы у вас с сыном был дом. Мне так будет проще жить, зная, что тебе и Егору есть куда идти. Пожалуйста, не принимай подачек от своего босса! Живи в нашем доме. Если ты не хочешь жить здесь со мной – я уйду.

Он пристально смотрит на мое лицо, ловит малейшие эмоции. Мог бы и не стараться. Единственное, что я сейчас чувствую – это величайшее изумление.

– Почему такие перемены?

– Я не хочу, чтоб ты была чем-то обязана Дмитрию, не хочу, чтоб ты жила в его квартире, я по большому счету не хочу, чтоб ты работала на него!

­– Ты оставляешь нам дом? – Решаю уточнить на всякий случай.

– Хочу, чтобы у тебя и сына было, где жить.

И хотя слова его звучат красиво, все равно внутри меня они переворачиваются, окрашиваются в черный цвет его предательства. Поэтому я не могу удержаться и ядовито интересуюсь:

– А ты куда пойдешь? К Эле? Успела она снять вам квартиру?

– Саша! ­– шипит на меня он.

Оглядывается назад, переживает, что Егор услышит. И, убедившись, что сына нет рядом выдает:

– Нет! Я поеду в гостиницу. Ты зря думаешь, что между…

– Мам, я готов! – Шумно врывается в наш диалог Егор. – Я сейчас только в переноску кота посажу.

Глава 22

Тимур осекается на полуслове. Я отворачиваюсь, выставляя в предупреждающем жесте перед собой раскрытую ладонь. Стоп.

Не желаю я слушать никаких оправданий. Уже слишком поздно.

Старательно сама себя мысленно убеждаю, что мне все равно будут ли они вместе жить с Элей или это был разовый перепихон.

В любом случае, дело сделано.

Тимур наступает на меня, практически выталкивает на крыльцо, выходит следом сам, претворяет за нами дверь, отрезая от шумных сборов сына и кота.

Хочет договорить. Продолжает начатую фразу:

– Между мной и ей ничего не возможно, ты должна это понять. Тем более, что они с Артуром, кажется, помирились и снова вместе.

Только появляющийся в дверях Егор спасает нас от того, чтоб я не начала «жалеть» мужа, от которого его любовница упорхнула в руки его брата.

Слова обжигающей лавой скапливаются на моем языке, я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы ничего не сказать, но все же не могу удержаться и произношу короткое:

­– Поздравляю и сочувствую!

– Саша! – голос мужа полон укоризны.

– Поехали, мам! – Егор быстро сбегает со ступенек вниз.

– Вы никуда не уезжаете! – кричит ему в спину Тимур.

Егор резко останавливается, поворачивается, непонимающе смотрит на отца, потом на меня. На лице расцветает робкая улыбка, глядит распахнутыми глазами на меня с надеждой:

– Вы помирились?

А во мне буря негодования поднимается. Стараюсь говорить как можно спокойней:

– Егор, нет. Мы с папой договариваемся о том, что мы с тобой будем жить в этом доме, а он поживет отдельно.

Тимур смотрит на меня волком, злится, что я втягиваю в наши отношения ребенка. Но, по-моему, злиться он должен только на себя.

Если кто и виноват в том, что Егор замешан в этой всей грязи, так это сам Тимур.

Пожимаю в ответ плечами, продолжаю:

– Но мы пока не договорились еще. Это только папино желание.

– Я тоже хочу, чтоб мы тут жили, – бурчит недовольно сын, явно расстроился, что его надежды не оправдались.

Резко ставит сумку-переноску на брусчатку, присаживается перед ней на корточки, открывает дверцу, выпуская кота.

И ошалевший от внезапной свободы котяра, который до этого жил в квартире, и на улице не бывал, выскакивает из своей временной клетки на газон. Несется, прижав уши, на полусогнутых лапах по двору и скрывается в кустах.

Егор с воплем «Сто-о-ой!» устремляется за ним.

Мы остаемся с Тимуром наедине на крыльце дома. Кто-то из нас сейчас должен уйти. Кажется, мы оба это понимаем.

Тимур шумно вздыхает. Начинает говорить первым:

– Саша! Давай договоримся не впутывать Егора.

– Ты сам его впутываешь! – не намерена я выслушивать его упреки ко мне, когда он сам кругом виноват. – Мы не договорились, ты только сказал: «Я хочу то, я хочу сё», а я ответа тебе не давала, но ты уже Егору говоришь, что мы никуда не едем!

– Давай договоримся! – упрямо твердит он, – живи тут! Я сейчас соберу вещи и уеду, как ты того хочешь.

Поджимает губы, смотрит выжидательно.

Неужели надеется, что я его брошусь отговаривать съезжать? Может думает, что предложу ему в другой комнате пожить?!

Ну уж нет, спасибо, этого я наелась, выводы сделаны.

Одна уже пожила у нас в соседней комнате.

Не планирую я дважды на одни и те же грабли наступать. Молчу пару минут, обдумывая предложение.

– Хорошо, я согласна, – решаюсь наконец. – Я тогда сейчас на работу, потом к папе в больницу, вечером приеду.

– Егор тогда здесь пусть останется, – предлагает муж.

– Да. Но ты не остаешься.

– Я понял, понял! – бросает раздраженно. – Сколько можно мне об этом говорить?

– Я лишь хочу расставить все точки над Ё. Все твои благородные поступки ничего не меняют между нами, не надейся.

­– Когда ты такой стала? – изумляется он.

– Три недели назад, когда ты мою подругу затащил в нашу постель!

– Саша! – одергивает меня, делает недовольное лицо.

Привык, что я всегда делаю вид, что все идет как надо. Но всему же есть предел, даже моему воспитанию.

К вечеру, когда я снова приезжаю к дому, Тимур, конечно же, никуда еще не уехал. Его машина стоит припаркованной во дворе.

Паркуюсь рядом с ней, выхожу.

Начинаю переживать, что, если он сейчас передумает съезжать, то неужели нам придется действительно ночевать под одной крышей?

Но, войдя в дом, натыкаюсь на стоящие у двери чемодан и спортивную сумку Тимура.

Сам он тут же выходит из зала со словами:

– Я уже ухожу!

Ловко подхватывает свои сумки и шагает за дверь.

Но едва она за ним захлопывается, раздается мелодия звонка его телефона. Иду на звук, сотовый лежит на столе в кухне, повернутый экраном вниз. Беру его и разворачиваюсь бежать обратно.

Тороплюсь догнать мужа, держа его звенящий телефон в руке.

– Тимур! Ты забыл телефон! – кричу ему вслед, ускоряясь почти до бега.

Сильно пошатываюсь, неожиданно врезаясь в него на полном лету. Он, видимо, сам спохватился и вернулся за телефоном, и мы сталкиваемся в дверях.

Попадаю в облако знакомого аромата и тепла, идущего от его тела. Тимур удерживает меня обеими руками от падения, схватив за плечи. Зависаю, глядя на его лицо. Он также смотрит на меня, не может оторваться.

Но очередная трель телефона вмиг разбивает это секундное наваждение.

Я инстинктивно опускаю взгляд на свою руку, держащую его телефон.

На экране высвечивается «Эля» и её лучшая фотография.

Вместе смотрим на надрывающийся мелодией мобильный.

Потом я поднимаю глаза на мужа, сую телефон ему в руки:

– Ответь, уже пять минут звонит.

– Саша, я не …

Не даю ему договорить. Сама жму на «ответить», держа сотовый в протянутой к Тимуру руке.

Он беззвучно матерится одними губами, но не берет телефон из моих рук, а только нажимает на нем громкую связь.

Из динамика на весь коридор разносится голос моей бывшей подруги: