Измена. Любовь (не) вернется

Глава 1

Катя

Мое выступление уже подходит к концу, пальцы автоматически бегают по клавишам рояля, но взгляд все время цепляется за пустое место в первом ряду: он не пришел, его нет.

С самого начала концерта не могу сосредоточится на музыке. Волей-неволей шарю глазами по залу, надеясь, что он появится в любой момент. Но нет. Муж не пришел.

А я ведь всю неделю говорила Радмиру, как для меня важен этот концерт, буквально все уши прожужжала! Да и после замужества я стала редко выступать.

Сердце колет иглой обиды и ревности. Мне и так постоянно не хватает его внимания. Словно я какая-то девица в гареме у шаха – жду, когда дойдет очередь до меня, и любимый, наконец, обратит на меня внимание. А от того, что он пропустил мой концерт, теперь еще в сто раз обиднее.

Но я продолжаю играть. Нельзя ошибиться, нельзя сорваться – я на сцене. Как только заканчиваю, зал консерватории взрывается аплодисментами. Поднимаюсь из-за инструмента, благодарно кланяюсь зрителям.

Чуть позже, попрощавшись с коллегами, грустно шагаю из здания консерватории в промозглый Питерский вечер. Цокаю каблуками по мокрой каменной брусчатке. Краем глаза замечаю водителя мужа. Подбегает ко мне с зонтиком, укрывая от дождя.

– Екатерина Олеговна, Радмир Владимирович просил отвезти вас домой.

Класс! Прогулял мой концерт и просто прислал водителя. Ни звонка, ни сообщения.

Но я покорно забираюсь на заднее сиденье огромного внедорожника. Пока мы трогаемся, достаю из сумочки телефон и набираю мужа. Гудки… гудки… без ответа. Тяжело и грустно вздыхаю, откидываясь на сиденье.

Наверное, я слишком эгоистичная. Мой муж – большой человек и работает много. Он столько делает для меня. А я как маленькая, расхныкалась, что он на мой концерт не пришел. Наверняка у него есть серьезная причина.

Но как я не пытаюсь себя успокоить, внутри зреет какая-то червоточина, нарастает глухая боль. Я ведь все время так скучаю по нему! Но он как зимняя река – тихая и спокойная снаружи, и бурлящая где-то в глубине. Всегда занят чем-то важным и всегда там, где меня нет.

Вот и сейчас – прислал водителя.

Если бы кто-то мне однажды сказал, что я, простая девчонка, которая с парнями даже разговаривать стеснялась, стану женой такого, как Радмир Градов, я бы не поверила. Увидев его впервые – испугалась даже, такое он произвел на меня впечатление. А, когда он позвал на свидание, чуть не упала в обморок от страха.

Нет, правда, никогда не думала, что мой муж будет таким, как он. Ведь мне хватило строго отца. И мужа я всегда хотела мягкого и понимающего. Но неожиданно для себя влюбилась именно в Радмира.

На двенадцать лет старше, прямой, бескомпромиссный, уверенный в каждом своем шаге. Меня это пугало до дрожи, но одновременно притягивало. С ним не надо было гадать, что он думает. Не надо было ждать, когда проявит интерес. Он просто решил — и я стала его.

Пытаюсь снова набрать мужа. Просто хочу услышать его голос. Снова гудки. Бросаю взгляд на часы, уже почти девять вечера. Снова одинокий вечер дома одной?

И вдруг в голове проносится шальная мысль – похищу мужа с работы! Сколько можно ждать его? Вот возьму, заявлюсь в офис и скажу, что раз женился, то у него есть и супружеские обязанности.

Смотрю на водителя, наклоняюсь ближе, привлекая его внимание:

– Поворачивайте, – говорю, стараясь звучать как можно увереннее, хотя внутри уже трясусь от нетерпения. – Отвезите меня, пожалуйста, в “Аэрокосмос”.

Он оборачивается, чуть нахмурившись, но ничего не говорит. Не привык, наверное, что я командую. Я и сама не привыкла. Но хватит с меня молчать и ждать у моря погоды.

Чем ближе мы приближаемся к месту назначения, тем больше меня охватывает дрожь. Что я делаю? Вот так вот просто заявлюсь? Не факт, что меня вообще пропустят. Это же тщательно охраняемое предприятие. Но мое преимущество в том, что у меня та же фамилия, что у генерального директора, и штамп в паспорте.

Ерзаю на сидении от нетерпения, раздираемая страхом и восторгом от собственной дерзости.

Машина останавливается у главного входа в НИИ “Аэрокосмос”. Иду на проходную и показываю паспорт, скрестив пальцы на удачу. Охранник внимательно меня оглядывает, аккуратно записывает мои данные в тетрадь, после чего выдает временный пропуск.

Это было проще, чем я думала. Восторг!

Поднимаюсь на лифте на этаж, где расположен кабинет мужа. От волнения вся трепещу. Поправляю прическу в зеркале кабины, кусаю губы от волнения.
Представляю, как Радмир удивится! А я возьму и скажу ему:

– Любимый, в последнее время ты слишком много работаешь. Я тебя почти не вижу. И раз ты не пришел на мой концерт – я похищаю тебя с работы. Сегодня вечером – ты только мой!

Не уверена, что мне хватит смелости сказать все именно в таких формулировках, конечно. Но план примерно такой.

Мягкий ворс ковролина в длинном коридоре приглушает мои шаги. На этаже тихо, будто все сотрудники уже разошлись. Подхожу к кабинету Радмира, удивляясь, что секретарши его тоже на месте нет. И в этот момент мир замедляется. Что-то не так. Ощущаю это кожей.

Слышу странные звуки, женский смех, слишком неуместный, слишком личный. Мое сердце начинает колотиться. Тихо кладу руку на ручку, беззвучно нажимаю ее и медленно приоткрываю дверь.

Мой муж. Рубашка распахнута. Его руки сжимают бедра девицы, которую он нагнул через стол. С задранной юбкой и трусами на щиколотках.

Он то и дело смахивает в сторону подол своей рубашки, чтобы не мешал.

Не мешал моему мужу безжалостно вдалбливаться в девицу.

Он рычит, резко двигаясь взад-вперед. Девка выгибается и кричит, а он закрывает ей рот рукой:

– Закрой рот, а то я знаю, чем заткнуть твою глотку!

Глава 2

Катя

Меня словно парализовало. Шум крови в ушах. Перестаю дышать. Просто смотрю, как мой муж трахает свою секретаршу, прямо здесь, в его кабинете. Внутри все кричит от ужаса и боли, но я не могу издать ни звука. Или оторвать взгляд от этой картины, отвернуться.

Радмир берет ее жестко и бесцеремонно. Даже не смотрит, словно она какая-то вещь, которую он привык использовать. А я стою в дверях и смотрю на это, и мое сердце разваливается на куски.

Наконец, нахожу в себе силы и закрываю дверь.

Закрываю тихо. Так, чтобы никто не услышал. Как будто, если это останется тайной, то и я смогу себя убедить, что ничего не видела. Что все это — кошмарный сон, от которого я проснулась, и теперь все будет как раньше.

Делаю шаг назад. Еще один. На цыпочках. На автомате. Как будто это не я. Как будто это все не со мной. Не могу глубоко вздохнуть. Не могу выдохнуть. Внутри меня – пустота. Вакуум. Ничто.

Не помню, как оказываюсь снова внизу. Быстро пересекаю холл, но налетаю на турникет. Охранник что-то говорит мне, но я его не понимаю. Наконец, до меня доходит, что мне нужно опустить пропуск в турникет, чтобы выйти. Просто киваю, делаю это и вырываюсь на холодный осенний воздух.

Несколько вдохов. Пытаюсь остановить вереницу образов в голове, которые начинают кружится безумной каруселью. Озираюсь по сторонам. Где я? Ничего не вижу, кроме размазанного в голове образа: его руки, ее тело, эти звуки – как нож, который провернули в сердце.

Ко мне подходит водитель, смотрит тревожно:

– Екатерина Олеговна, вы в порядке? – слышу, как сквозь вату. В ушах звон, чувствую, как от лица отхлынула кровь.

Я киваю и покачивающейся походкой, словно пьяная, иду к машине. Водитель распахивает передо мной дверцу, я хватаюсь за нее, чтобы не упасть. Залезаю на заднее сиденье.

– Домой, – произношу одними губами, когда он тоже садится в машину.

Нахожу бутылку воды в дверце. Делаю несколько жадных глотков. Отъезжаем, и меня тут же начинает трясти. Просто колотить бешенной дрожью так, что не сразу получается закрыть бутылку.

Мы едем, но я не замечаю ни дороги, ни машин, ни людей вокруг. Погружаюсь в это молчание. В это зияющую ледяную пустоту, в которую он меня затолкал. Рушится и исчезает все, что я знала, и все, во что я верила.

До крови кусаю губы, чтобы привести себя в чувство. Но не чувствую боли. Душевная боль заглушает все, оставляя меня с ней тет-а-тет.

Мой муж, мой Радмир, изменил мне. Трахал другую женщину с той же холодной решимостью, с которой он всегда поступает по жизни. Пока я, как дурочка, ждала его и оправдывала.

К тому моменту, как въезжаем в наш коттеджный поселок, я более-менее прихожу в себя. Если так можно сказать. Вываливаюсь из машины, ноги все еще ватные. Расправляю помявшееся праздничное платье, которое надела для концерта. Нетвердой походкой поднимаюсь на крыльцо.

Захожу в дом, и меня снова накрывает. Стекаю по стене вниз на глянцевый пол и начинаю рыдать. Не могу остановить слезы, не могу себя контролировать. Это не просто слезы. Я ору. Ору от боли раздирающей меня. Я верила ему. Я любила его. Этого холодного, жесткого человека. Думала, со временем отогрею, смягчится.

Дурочка.

Меня, оказывается, никто никогда не любил. Никогда не любил по-настоящему. Отец только приказывал. Мать была тихой и безучастной. И вот я выбрала себе мужчину, который обошелся со мной так же, как и все. Женился просто потому, что я удобная, послушная, вымуштрованная отцом, хорошая, правильная девочка, которая и слова поперек не скажет.

Я у него далеко не первая. У него это третий брак. А для меня он был первым. Во всех смыслах. Первый муж, первый мужчина в постели, первый человек, которого я полюбила и отдала свое сердце. Просто приняла таким, какой он есть. И дарила всю свою любовь, надеясь, что со временем оттает.

Но зря. Такие, как он, видимо, уже никогда не оттаивают.

Не знаю, сколько так сижу на холодном полу. Заставляю себя встать. Хожу по дому не в себе. Перед глазами все еще картина Радмира с той женщиной. Вспоминаю, как он это делал, грубо, жестко, его глухой рык, как у страшного дикого зверя. Как она кричала, а он зажал ей ладонью рот, яростно вдалбливаясь.

Со мной он никогда таким не был.

Со мной он был другим. Спокойным, аккуратным, сдержанным. Я думала, что это его забота, что ему важно быть нежным. Но теперь понимаю: это не забота.

Это – безразличие.

Я никогда не возбуждала его так, как та девица. Никогда не вызывала в нем такого желания. Он просто не хочет меня. Я для него – не страсть. Я для него – роль, жена для рождения детей, для поддержания репутации.

Слышу, как подъезжает к дому машина. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как я вернулась. Меня словно вышибло из реальности. Нахожу себя в спальне. Бросаю взгляд на часы. Сижу, вжавшись в кресло.

Слышу, как Радмир заходит в дом. Его тяжелые шаги по лестнице. С каждым шагом мне становится не по себе. Руки снова начинают дрожать, но я стараюсь собраться. Я должна быть сильной.

Быть сильной… рядом с Радмиром Градовым. Смешно. Но я хотя бы попытаюсь.

Он заходит в спальню с безжалостной уверенностью. Одет так же, как пару часов назад. Только галстук слегка ослаблен. Замечает меня не сразу. А когда замечает, смотрит с холодным равнодушием дрейфующих в ледовитом океане льдин.

– Почему ты плачешь? – спрашивает ровным голосом.

--

Дорогие читатели!

Добавляйте книгу в библиотеку и подписывайтесь, чтобы не пропускать новинки!

Обняла всех и каждого ❤️

Глава 3

Радмир

Еду домой. Устал как собака. План один – душ, пожрать и спать.

По крыше внедорожника барабанят капли дождя. Успокаивает. Откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза. Прокручиваю в голове задачи на завтра, прикидываю, как лучше распределить время.

Перед глазами всплывает секретарша, которую отжарил сегодня. Сразу ее уволить или оставить еще на пару недель. Так-то было неплохо. Я бы сказал, хорошо. Решу завтра.

Тормозим у дома. Медленно открываю глаза, тру щетину. Выхожу из машины прямо под моросящий дождь, чтоб немного взбодриться. Шагаю к крыльцу. Водила, Егор, бежит за мной с зонтиком:

– Езжай домой, – отмахиваюсь от него. – Завтра – как обычно.

Захожу в дом. Внутри тихо, полумрак. Наверное, Катя уже спит. Хорошо. Сегодня разговоров не хочется. Не в тему сейчас ее видеть. В ушах все еще стоят истошные крики секретарши.

Поднимаюсь по лестнице, мыслями снова возвращаюсь к работе. Завтра созвон с ребятами из Ростеха. Еще не забыть проверить, как закрыли договор с Газпромом по их спутниковой системе мониторинга. Так, еще…

Открываю дверь спальни, захожу тихо, уверенный, что Катя спит. Замираю, когда замечаю ее.

Сидит в кресле, сжалась вся, как какой-то затравленный зверек. Лицо опухшее, глаза красные. Зареванная вся.

– Катя? Ты почему плачешь? – спрашиваю, чуть нахмурившись.

Первое, что приходит на ум – кто-то довел до слез. Если так, то этой мрази не сдобровать. Убью любого, кто посмеет прикоснуться к моей жене или просто косо посмотреть в ее сторону.

– Ты не пришел на концерт, – всхлипывает она.

Тьфу ты! Это она из-за концерта так расстроилась, глупышка? Да не люблю я все эти консерватории. Нашел на свою голову себе пианистку. Каждый раз еле высиживаю, чуть не вырубаюсь, хоть спички в глаза вставляй. Да и дома мне ее концертов хватает. Без конца тренькает.

Катя смотрит на меня обиженно, словно я свадьбу прогулял, а не концерт. Н-да, не думал, что будет ждать меня так. Че-т тупанул конкретно, нужно было ей цветов хоть прислать.

– Прости, не смог вырваться, – стягиваю с шеи галстук. – В следующий раз – обещаю, приеду, даже если конец света.

Хочется поскорее в душ, смыть с себя слащавый запах духов секретарши. Да и переодеться. Но Катя смотрит своими невинными, как у щенка, глазами прямо в душу. Словно видит мой пиздеж насквозь.

– Катюш, ну чесслово, стоит ли из-за этого так расстраиваться? Будут еще концерты, – говорю с ней, как с маленькой. Наблюдаю искоса.

Сидит в нарядном платье, поджав под себя длиннющие ноги. Волосы растрепались, тушь размазалась, губы дрожат. Похожа на Бэмби. Смотрит с немым укором.

Что-то она дофига распсиховалась из-за концерта. ПМС, что ли? Надо свозить ее по магазинам на неделе. Купить сережки, которые она хотела на день рождения. Или сумочку, там, побаловать девчонку.

Но Катя вдруг выдает:

– Я знаю, что ты мне изменяешь, – ее голос срывается в конце фразы.

Ох-ре-неть.

Не подаю вида, что удивлен. Но, вообще – да.

Медленно подхожу к ней ближе. Она еще сильнее вжимается в кресло, будто боится. Рассматриваю ее зареванное лицо, медленно расстегиваю пуговицы рубашки, тяну время.

Что и как она могла узнать? Конечно, у меня были бабы после свадьбы. Много. Это не ново. Я привык брать то, что мне нужно. Брак не считаю этому помехой. Но я всегда следил за тем, чтобы Катя ничего не узнала.

Молчу, нажимаю на нее взглядом. Жду, когда она дрогнет под ним, как обычно все делают, и вывернет мне все до конца.

Но она упрямо молчит, прикусив нижнюю губу. По щеке скатывается крупная слезинка. Мой крепкий орешек и не собирается колоться.

Твою мать. Почему именно сегодня? Ладно, рано или поздно она бы все равно узнала. Правда, я планировал, что к тому времени она уже родит мне десять детей и станет достаточно мудрой женщиной, чтобы сделать вид, что ничего не слышала и не видела. Как сделала бы любая баба с мозгами на ее месте.

– Кать, ты уже большая девочка. Не мне тебе объяснять, что все мужики это делают, – кидаю ей устало, будто разжевываю очевидное и удивляюсь, что она до сих пор не в курсе.

Снимаю рубашку, не сводя с нее взгляда, слежу за реакцией. Ее глаза как будто против воли пробегаются по моему торсу, но она резко отворачивается, словно ей неприятно.

– Ты предал меня, – кидает куда-то в сторону, не глядя на меня. Закрывает лицо рукой, снова плачет.

Она кажется еще меньше и слабее, чем обычно. Становится жалко.

– Это не так, – отвечаю ей спокойно и терпеливо, подчеркивая каждое слово. – Не знаю, что ты там разузнала. Но я тебя не предавал. Для меня это ничего не значит. Ты – моя жена, Кать. Это не изменится.

Она вскидывает на меня глаза и смотрит так, будто я ее ударил:

– Я видела тебя сегодня… с этой… с твоей секретаршей, – захлебываясь слезами, выпаливает она. – Так значит, были и другие?

Знакомство с героями 1

Дорогие читательницы!

Спасибо за вашу поддержку в комментариях! Это всегда так ценно и приятно! Обнимаю мысленно каждую из вас ❤️

Итак, давайте поближе познакомлю вас с нашими героями!

Екатерина Градова, 25 лет

Катя выросла в семье военного, где царила строгая дисциплина. Жили они не роскошно, а скорее скромно. Дома всегда был порядок и строгие правила. Родители никогда не баловали ее теплотой или лаской, не потому что не любили. Просто люди такие. Девчока с детства понимала, что ожидания от нее высокие, поэтому старалась соответствовать.

Музыка стала для Кати спасением и возможностью уйти от всего этого. С рвением и усердием она могла заниматься часами. К 16 годам Катя уже участвовала в небольших концертах и конкурсах, что подарило ей мечту об успешной музыкальной карьере.

Но параллельно, с ростом в области музыке, Катя взрослела и как девушка. Парни начали обращать на нее внимание, но отец всегда проводил строгий отбор ухажеров. Катя и сама мечтала встретить "того самого", настоящего мужчину, который смог бы ее понять и поддержать.

Катина жизнь круто изменилась в двадцать три года, когда она встретила Радмира на юбилее отца. Он сразу ее заметил, и его уверенность, почти животная сила, одновременно пугала и притягивала Катю. Еще несколько встреч — и Радмир заявил ей, что она станет его женой. Катя была в шоке, совершенно не готова к такому повороту, но не смогла сопротивляться его магнетизму. Постепенно она осознала, что этот сильный человек — ее судьба.

Она вышла замуж за Радмира, отдав ему не только руку, но и свою жизнь, поставив его интересы выше своих.

Ну, а как же главный герой? Листаем дальше, чтобы лучше узнать Радмира Градова >>>

Знакомство с героями 2

Радмир Градов, 37 лет

Радмир Градов — человек, который моментально притягивает к себе взгляды. Высокий, крепкий, с широкими плечами и тяжелым шагом, он выглядит как тот, чье слово — закон.

О нем ходят разные слухи, но все сходятся в одном — Градов безжалостен. Он поднялся на вершину своей карьеры не за счет связей или удачи, а через жесткий труд и стремление контролировать каждый аспект своей жизни. Его никто не видел в ситуациях слабости или нерешительности, и никто не рискует перечить ему. Сотрудники говорят, что он способен разрушить любого, кто станет у него на пути. А, если кто-то нарушает правила — прощения не будет.

Все в жизни Градова подчинено четким правилам. От работы до личных отношений. Женитьба для него — это тоже часть плана, нечто необходимое, но не более того. Катя, его жена, — хрупкая, тихая, всегда делает все так, как надо. Она идеальная жена, в его понимании: не задает лишних вопросов, не создает проблем. Он выбрал ее, потому что она не угрожает его авторитету и роли главы семьи. Думать о ее чувствах или любви? Это не входит в его планы. Любовь — слишком сложное и ненадежное чувство, а Градов не привык зависеть от того, что он не может контролировать.

Катя для него — удобство, часть порядка. Он дал ей все, чего могла бы желать женщина, и этого достаточно. Романтика и страсть — это не то, ради чего он вступал в брак. Главное, чтобы семья не нарушала его привычного уклада.

--

Если вам нравится книга, нажмите, пожалуйста, "звездочку". Вам не сложно, а автору очень приятно ❤️

Это можно сделать тут: https://litnet.com/shrt/tuSQ

Глава 4

Радмир

Катя видела меня сегодня? С секретаршей?

Вот теперь я напрягаюсь. Егор, сукин сын! Сказал присматривать за ней, а не привозить ко мне на работу в самый неподходящий момент, идиот! Кто вообще ее пустил? Без моего ведома. Пиздец. Завтра всех нахрен уволю, устрою им адский разнос, месяц у меня ходить строем будут.

Что конкретно она видела? Вспоминаю сегодняшний трах: как грубо взял эту бабу, разорвав колготки. Н-да. Если Катя это видела – попадос.

Она смотрит на меня. Молчит, но по лицу видно – все поняла. Роняет голову на колени и начинает рыдать. Громко, пронзительно. Меня потряхивает от ее истерики.

Тьфу ты, черт. Не было печали.

Пусть проревется. Пойду лучше. Нужно дать ей время. Иду в гардеробную скидываю одежду. Потом в ванную, надеваю халат. Катя все еще ревет.

Хм.

Подхожу ближе. Стараюсь сказать как-то помягче:

– Кать, хватит. Было бы из-за чего. Ты моя жена. У тебя все есть. Какая разница, что было на стороне. Это ничего не меняет.

Н-да. Мягкость – явно не мое. Не умею. Если честно, девчонку жалко.

Поднимает на меня мокрое от слез личико. По его выражению вижу, что в Катином мире только что рухнул последний воздушный замок, и сдох последний розовый пони.

– Для меня – это меняет все! – зашипела она, глядя прямо в глаза. – Я хочу уйти. Я хочу развод.

Ну и ну. Вечер сюрпризов.

Развод. Уйдет? От меня? Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Развод она хочет. Серьезно?

Резко бросаю на нее взгляд холодной тяжелой плитой. Будто она смолола какую-то глупость. Медленно подхожу ближе. Вся съеживается. Наклоняюсь, беру ее за подбородок, заставляю смотреть прямо на меня.

– Ты никуда не уйдешь, – говорю ей твердо, давая понять, что возражать бесполезно. – Развод? Ты что-то не то ляпнула. Останешься моей женой до тех пор, пока я не решу иначе. Поняла меня?

Замирает. По ее телу пробегает дрожь, слезы текут без остановки. Но она понимает. Что я не шучу. Что не отпущу ее никуда. Вижу страх в ее глазах – правильный страх. Этот страх заставляет ее кивнуть. Умница.

Отпускаю ее подбородок, припечатываю напоследок взглядом и ухожу в душ.

Шагаю под горячую воду, напряжение постепенно отпускает. Да, жаль, что Катя все увидела. Не должна была. Да и не хотел делать ей больно. Что ж, ей придется это принять. Я такой, какой есть, и меняться не собираюсь.

Все же, жаль. Катя – не такая, как все остальные. Молчит, когда надо, но с достоинством, которого я раньше не видел в других. Понимает с полуслова, делает то, что нужно. Приголубишь – тает, как эскимо. Умная девочка, что тут еще сказать?

Страсть... Страсть всегда на стороне. Захотел — взял. Не могу представить, чтобы с Катей вытворял то, что делаю с блядями. Катя другая и для другого. Умная, красивая, тихая. Идеальная жена.

Развод она хочет. Слезы, истерика. Молодая еще, в сказки верит. Думает, что жизнь – романтика и розы. Вспоминаю ее взгляд… Неприятно, как хер ширинкой прищемить.

Блять, завтра все лещей получат. Кто ее на работу пустил? Один привез, другие впустили. У нас режимное предприятие, ебанаторы, мать их!

В Катиных глазах было что-то еще… Ни капли страха. Удивило. Ее реакция тоже. Еще вчера я бы поставил на то, что она промолчит. А она – развод. Реально думала, что уйдет? Может, я что-то пропустил в этой милой тихоне? Хм… Интересно.

Вода стекает, смывая грязь, но не слова, которые сказал. Не смоет она и того, кто я есть. Выхожу из душа, наматываю полотенце.

Зачем Катя вообще заявилась? Соскучилась? Мало, видно, внимания ей. Может, правда любит? Чувства… Как давно я об этом думал?

Выхожу из ванной, накидываю халат. Оглядываюсь — спальня пуста. Спускаюсь вниз, в доме тишина. Никаких звуков, ни шороха, ни всхлипов. Походу, успокоилась.

Так, нет. Стоп.

Оглядываю дом еще раз, будто с прищуром. В гостиной пусто, на кухне никого.

— Катя! — зову. Тишина.

Подхожу к двери. Плащ исчез, ее ботинки тоже. Вот так поворот.

Челюсти сжимаются. Взбегаю наверх. Хватаю мобильник, набираю ее номер. Гудки. Прислушиваюсь, телефона в доме не слышно. В голове вспышка.

Решила сбежать? В ночь, одна?

Усмехаюсь, злость накатывает.

Ну и дурочка. От меня не сбежишь, Катя.

--

Дорогие читатели! Приглашаю вас в свою новинку:

https://litnet.com/shrt/PiqA

❤️

Глава 5

Катя

Радмир наклоняется ко мне так близко, что чувствую его дыхание на своем лице. Его пальцы сжимают мой подбородок. Взгляд… такой тяжелый, холодный и пронизывающий. Мне хочется отвернуться, но я не могу. Он заставляет меня смотреть ему прямо в глаза.

– Развод? Ты что-то не то ляпнула. Ты останешься моей женой до тех пор, пока я не решу иначе. Поняла меня?

Его голос звучит тихо, но жестко. Как приговор. Паника подступает к горлу, я дрожу. Он не шутит: мне не уйти. Он не даст. Радмир Градов — это не тот мужчина, от которого уходят.

Страх окутывает меня, как холодный липкий туман, и, кажется, что совсем не осталось сил. Слезы текут по щекам. Что я могу сделать? Ничего. Просто молча киваю, почти автоматически.

Внутри пустота.

Он отпускает мой подбородок и смотрит на меня сверху вниз, будто ставит финальную точку. И просто уходит, словно ничего не случилось.

Я сижу на месте, замерев. Даже не плачу, просто дрожу.

Радмир шагает мощными босыми ступнями по ковролину, медленно удаляясь. Заходит в ванную. Проходит минута – слышу звук воды.

Он уже просто забыл о моем существовании, как и о том, что только что выбросил мои мечты на помойку. Все, что для него произошло – просто очередной день в жизни. А для меня — это был конец.

Все внутри как будто замерло.

Я для него и не человек вовсе. Вещь. Просто вещь, какая-то безделушка, которую он заказал на Озоне. Штрих-кода не хватает. Пик! “Ты моя. До тех пор, пока я не решу, что ты мне больше не нужна”.

Все эти два года я надеялась, что он выбрал меня не просто так. Что я для него хоть что-то значу. Что он меня лю…

Закрываю лицо руками, горько смеюсь. Наивная дура. Послушная овечка, как и его предыдущие жены, о которых он избегает упоминать. Наверняка были такими же безропотными, как я.

Как и моя мать. Всегда молчаливая. С безжизненным взглядом. Отдавшая себя моему отцу до конца. А ведь я клялась себе, что никогда не повторю ее судьбу!

Но вот я здесь. В той же ловушке, в золотой клетке. И мне хочется просто сбежать. Исчезнуть. Но куда? В родительский дом? Там я не найду поддержки. И самое страшное – Радмир найдет меня где угодно. Я это знаю. От него не спрячешься.

Сижу в кресле, обняв колени. За окном дождь, ночь, темнота… Как и внутри меня. Сердце стучит глухо и медленно. Но вдруг во мне что-то щелкает.

Решительно встаю. Не до конца осознаю, что делаю, но я знаю одно – это мой единственный шанс. Пусть отчаянный и глупый, но шанс.

Я – НЕ вещь.

Все происходит как в тумане. Быстро меняю платье на джинсы и свитер. Хватаю рюкзак, запихиваю сменное белье, документы, зарядку для телефона, кошелек.

Пальцы дрожат, когда вызываю такси. Только не к дому. Пусть подъедет к въезду в поселок. А до туда добегу сама.

На цыпочках спускаюсь вниз. Натягиваю плащ, запрыгиваю в ботинки. Оглядываю дом, будто прощаюсь. И выбегаю в ночь.

Бегу не оглядываясь, быстро промокая до нитки. Но чем дальше убегаю, тем легче становится дышать. К счастью, такси меня уже ждет.

Отъезжаем. Меня снова захлестывает волна слез. Не могу их сдержать. Внутри все разрывается от боли и обиды. Закрываю лицо ладонями, пытаясь спрятаться от всего, что происходит.

Мобильник вспыхивает на сиденье рядом. Мельком смотрю – на экране фотография мужа. Моя любимая, где Радмир особенно похож на какого-то Зевса в идеально сидящем костюме от Бриони.

Сердце тут же уходит в пятки. Кажется, что он уже знает, где я. Что уже смотрит на меня, как всевидящее око Саурона. Я инстинктивно пригибаюсь в такси.

Телефон продолжает звонить. Господи, как страшно. Я даже сбросить боюсь. Просто держу телефон в руках и жду, пока звонок прекратится сам.

Наконец, он затихает. Меня трясет еще сильнее. И вряд ли от холода. Даже думать не хочу что будет, если Радмир меня найдет.

Но он так и не перезванивает. У меня мелькает крохотная надежда, что он просто решил дать мне немного времени и личного пространства, чтобы я успокоилась.

Когда такси останавливается у дома Алины, моей школьной подруги, я выскакиваю и бегом поднимаюсь к ней. Все это время в голове одна мысль — вот-вот Радмир появится из-за угла. Но, слава богу, пока его нет.

К счастью, Алина совсем недавно переехала в новую квартиру, так что Радмиру будет нелегко меня найти. У меня есть немного времени, чтобы успокоиться и придумать план. С Алиной мы обязательно что-нибудь решим. Она для меня как сестра, которой у меня никогда не было, и я знаю — она не оставит меня в беде.

Алина встречает меня в домашних шортах, футболке и забавных тапочках-кроликах. Беспокойно оглядывает меня с ног до головы:

– Господи, ты вся как привидение. Что случилось?

Мы проходим на кухню, где я сразу устраиваюсь на подоконнике — нашем с Алиной любимом месте для чаепитий.

– Чаю? – она внимательно всматривается в меня. – Или чего-то покрепче?

Я закрываю лицо руками, но перед глазами снова всплывает та жуткая сцена с Радмиром и другой женщиной. Как выразить этот кошмар словами — не представляю.

Собираюсь все рассказать ей, выговориться, как рушится мой мир. Но вдруг краем глаза замечаю движение во дворе — блеск фар. Поворачиваюсь к окну и замираю.

Один за другим к дому подъезжают три внедорожника. Из них выходят крепкие ребята, я сразу понимаю, кто они.

А затем, неспешно, как будто никуда не торопится, из машины выходит он. Радмир. Идет прямо к подъезду. Спокойный, уверенный, как всегда, будто все под контролем.

Мне конец.

Глава 6

Катя

Спрыгиваю с подоконника так резко, что чуть не падаю. О боже, как он меня нашел?! И главное, так быстро! Черт! Бросаюсь к Алине, буквально трясу ее за плечи:

– Алиночка, милая, помоги! Если он найдет меня – точно прибьет! Никогда больше из дома не выпустит!

Алина смотрит на меня широко раскрытыми глазами, явно не понимая, что происходит.

– Кто? О чем ты?

– Радмир! – выдыхаю, пытаясь хоть немного собраться. – Я узнала, что он мне изменяет, и сказала, что хочу развод. А он… Он мне сказал, что никогда не отпустит! И я сбежала. Алиночка, я просто не хочу домой! Я не могу быть рядом с ним.

Вываливаю все разом на офигевающую Алину.

– Но он здесь! И его люди. Он нашел меня! – показываю ей в окно на черные внедорожники.

Подкатывает истерика, заставляю взять себя в руки. Нет времени паниковать. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Алина смотрит на меня с полным недоумением.

– Ну… скажи ему, что ты останешься сегодня у меня? – хлопает она глазами, явно не догоняя. Ох, милая, она еще наивнее, чем я.

– Ты не понимаешь! Это же Радмир!

Качаю головой, не знаю, как ей объяснить. Да и времени нет.

Что делать?

Бегу в прихожую, смотрю в глазок, прислушиваюсь к звукам. Где-то внизу голоса, хлопают двери. Походу, они звонят всем подряд. Алина живет на самом последнем этаже, пятом. Значит, есть пара минут, не больше.

Натягиваю плащ, хватаю рюкзак.

– Но… куда ты пойдешь, Кать? – Алина стоит с растерянным лицом, не зная, как мне помочь.

– Не знаю. Придумаю что-нибудь. Главное – не к нему.

Прижимаю рюкзак к себе, как щит. Мозги яростно работают, пытаясь родить хоть какой-то план. Может спрятаться у Алины в шкафу? Или под кроватью? Или через балкон перебраться к соседям?

– Бывшие жильцы говорили, что чердак всегда открыт, – вдруг выдает Алина. – Тут крыша хорошая, ровная, для посиделок. Но я не…

Я уже не слушаю. В голове красными огоньками: ЧЕРДАК! Это мой шанс. Все, что угодно, только не обратно в лапы этого бесчувственного зверя!

Бросаю взгляд в глазок. Вроде, чисто. Алина помогает бесшумно открыть дверь. Выскальзываю в подъезд, бегу по ступенькам наверх к чердаку.

Замок? Тяну его – фух, просто висит для вида. Открываю дверь, втискиваюсь, стараясь не издать ни звука. Вешаю замок на место, чтобы никто ничего не заподозрил.

Господи, я просто как в шпионском фильме. Кто бы мог подумать, что я буду, как какая-то кавказская пленница, сбегать от собственного мужа?

Только закрываю за собой дверь, как слышу быстрые шаги на лестнице. Господи, неужели он?

Через щель в двери вижу его. Радмир шагает на лестничную площадку. Спокойный, уверенный, как всегда. Будто знает, что меня найдет.

Мамочки. Сердце бьется в груди, как пойманная в силки птица, словно тоже пытается вырваться.

Радмир останавливается у квартиры Алины, хмурится. Его плечи напряжены, дыхание тяжелое. Вдруг он медленно поворачивает голову… и смотрит прямо на дверь чердака. Замираю. В груди как будто лопается струна. Он что, заметил меня?!

Вот-вот завизжу от ужаса, но в последний момент прикусываю губу. Дышу через нос, как могу, чтобы не выдать себя. Стоит и смотрит прямо в мою сторону. И, кажется, прямо на меня. Господи, ну как же так? Радмир… он точно знает! Сейчас шагнет вперед, распахнет дверь и… конец.

Но вдруг он отворачивается. И вместо этого, медленно нажимает на кнопку звонка. Слышу, говорит что-то под нос. Кажется, матерится.

Через пару секунд Алина открывает дверь. Выглядит так, будто ее только что вытащили из теплой постели. Щурится на Радмира, пытаясь изобразить сонное удивление:

– Катя? Ее здесь нет.

Ох, молодец, Алиночка. Держится отлично, хотя явно трясется.

Но мне нужно двигаться дальше. Он же не уйдет, пока не найдет меня!

Включаю фонарик на телефоне и начинаю медленно пробираться по чердаку. Ноги подкашиваются от страха. Да еще и темно здесь, как ночью перед казнью. Главное – не встретить крыс. Я их до ужаса боюсь.

Шаг. Еще шаг. Кажется, что в темных углах что-то шевелятся. О боже, надеюсь, это не крысы! Я уж никак не могу завизжать прямо сейчас. Радмир услышит – и точно меня найдет.

Наконец, натыкаюсь на другую дверь, выход в соседний подъезд. Молюсь, чтобы она была открыта. Дергаю за ручку… заперто. Черт! Дергаю еще раз, чуть сильнее, и… дверь поддается. Готова воскликнуть от радости, но сдерживаюсь.

Слетаю по ступенькам с дикой скоростью. Почти теряю равновесие и едва не растягиваюсь, но бегу дальше. Внутри все ликует. Так, рано радоваться.

Натягиваю капюшон, иду мимо внедорожников, стараясь не привлекать внимания. Один амбал кидает на меня взгляд, но не реагирует.

Фууух, пронесло.

Бегом выхожу со двора, оглядываюсь. Тут метро рядом. Топаю туда: укроюсь от дождя и подумаю, что делать дальше.

В метро дышится легче, хоть ноги все еще свинцовые от волнения. Еду в поезде, погруженная в свои мысли. Как же он меня нашел? Локацию на телефоне отследил? Или платежи с карты за такси? Да уж, я не спец по побегам.

Выключаю мобильник. Проверяю сколько у меня налички. Картой надо пользоваться с умом. Так, и куда теперь?

– Следующая станция – Финляндский вокзал!

Точно! Надо уехать из города. К родителям на дачу нельзя, Радмир там быстро до меня доберется. А может… вспоминаю про дачу тети Маши, маминой сестры. Они сейчас в отъезде, а я знаю, где запасные ключи.

Успеваю на последнюю электричку. Сижу, сжавшись в комочек, как волчонок, и, кажется, уже не дышу. Страшно. Так страшно, что руки дрожат. Доезжаю без приключений. Электричка тормозит на нужной станции, и я быстро выпрыгиваю на платформу.

Дорога до дачи кажется бесконечной. Дождь закончился, но под ногами хлюпает грязь. Облаивают местные псы.

Вот она – знакомая калитка. Возле забора та самая старая ржавая банка, под которой всегда лежит запасной ключ. Достаю его дрожащими пальцами. Он на месте.

Глава 7

Радмир

Сижу в кресле и смотрю, как Катя свернулась на диване, словно котенок. Плед натянула до самого подбородка. Похоже, ушаталась в хлам. Конечно. Бегала от меня всю ночь. Беглянка, мать ее!

Режу яблоко ножом, кладу кусок в рот. Медленно жую. Вкус терпкий, кислый, бодрит. Глаз не сомкнул с тех пор, как вышел из душа и понял, что ее нет. Катя? Моя тихая, послушная жена – и сбежала? Не поверил сразу. Раньше ведь проблем с ней не было.

Разозлился сначала. В самом деле, сбежала, как дура. Неужели думала, удастся?

Конечно, сразу же пробили, где она. Такси через приложение вызвала, адрес высветился моментально. Приехали, все подъезды прошерстили, пока не вышли на квартиру ее подруги.

Помню ее, на свадьбе в подружках невесты ходила. Стоит, смотрит на меня. Трясется, как осиновый лист, бледная. Но врать пытается:

– Катя? Нет, она не здесь, – говорит трясущимся голоском.

Отодвигаю ее в сторону, прохожу в квартиру.

– Что вы себе позволяете? Я сейчас в полицию позвоню! – шлепает за мной в своих дурацких тапках с заичьями ушами.

Смотрю на них, потом девчонке в глаза:

– Успокойся, зайка, – рычу на нее. – Давай-ка лучше по-хорошему – скажи, где Катя?

Думал, ее сердечный приступ хватит. Но так и не созналась. Хорошая подруга. Потом уже выяснили, что Катя через чердак выбежала в соседний подъезд, а потом до ближайшего метро.

По чердаку, блять! Усмехаюсь. Не знал, что в моей тихой девочке есть такая прыть.

Отрезаю еще кусок яблока, жую. Луч солнца пробивается через окно и касается Катиной щеки. Она морщится, зарывается носом в плед. Скоро проснется.

Как нырнула в метро, вычислить ее было сложнее. Она догадалась телефон выключить. Пол города на уши поднял, чтоб найти. Не помню, когда в последний раз у меня были такие ночные поиски. Взбесило конкретно.

В то же время внутри шевельнулось что-то новое. Вот смотрю на нее: нежная, теплая, слабая. А ведь попыталась умчать. Бунтарка моя.

Раньше жена редко вызывала у меня интерес. Порой даже навевала скуку. Катя она… она хорошая девочка. Из тех, что папу с мамой слушаются и руки по швам держат. Увидел ее на юбилее ее отца. Играла на фортепиано то ли Шопена, то ли Баха. Хрупкая такая, в платьице с цветочками, как из старых книг. Умная, воспитанная, идеальная куколка из хорошей семьи.

Я как раз в тот период подыскивал себе жену. Молодую, чтобы здоровых детей рожала. Послушную, чтобы лишних вопросов не задавала.

Так и было. До сегодняшней ночи.

Н-да. Ее побег удивил. Но и пробудил что-то. Как будто шевельнулось что-то там, где всегда было пусто. Эта девочка… вдруг бросила мне вызов. Смешно. И в то же время… интересно.

Только под утро вычислили, что Катя на даче своей тетки. Звонит мой человек и докладывает:

– Радмир Владимирович, нашли, адрес есть. Куда доставить?

– Не трогать ее. Я сам, – отвечаю коротко.

Лечу сюда. Чтобы первое, что она увидит, когда проснется – был я. Чтобы она раз и навсегда усвоила: я найду ее где угодно. Не важно сколько сил и людей на это уйдет. Не важно, сколько ночей я не буду спать. Она – моя и принадлежит только мне.

Катя снова шевелится во сне, морщит лоб. Ее пухлые губки чуть приоткрываются. Вот-вот проснется. Отрезаю еще один кусок яблока, не отрывая от нее взгляда. Наконец, открывает глаза.

Наши взгляды встречаются.

– Доброе утро, Катя, – смакую этот миг, в котором до нее доходит, что я ее нашел.

Она подскакивает на диване, прижимая к себе плед, будто он может ее защитить. Замирет, лицо бледнеет. Глаза – как две бездонные лужи страха.

Маленькая глупышка. Думала, сможешь уйти от меня?

– Долго собиралась прятаться? – спрашиваю ее, откладывая яблоко и нож на стол с цветастой клеенкой.

Катя молчит, взгляд бегает по комнате. Собирается с мыслями и выдает:

– Отпусти меня, – говорит, дрожащим голосом, но во взгляде упрямство. – Зачем я тебе? Я же всего лишь вещь для тебя. Как мебель, как… как коврик, о который ты ноги вытираешь.

Удивила ночью, удивляет и сейчас. Как будто это уже не моя тихая Катя.

Не выдерживаю, ухмыляюсь.

– Кать, что за глупости. Совсем рехнулась? Какой еще коврик? Ты – моя жена.

– Жена? – горько усмехается она. – Жена, которой ты изменяешь! Я ведь все видела, Радмир. Видела! Тебя с этой… секретаршей. И не только с ней, да? Так зачем это все?

Она сжимает в пальцах плед. Губы дрожат, но взгляд непокорный, даже злой. Так, я не понял. Кто подменил мою жену? Не молчит, не плачет. Покусали ее, что ли, ночью бешенные собаки?

– Да плевать мне на эту секретаршу, – бросаю грубо. – Ее уже сегодня не будет в моей компании. Забудь про нее.

Подаюсь вперед, Катя тут же вскакивает на ноги, будто ожидает нападения. Плед сползает, обнажая бедро. Ноги голые, нервно переступают по полу. Стоит передо мной, дрожит.

– Ты же меня все равно не любишь. А если не любишь, зачем я тебе? Просто отпусти! – почти выкрикивает она, не отводя взгляда.

Утренний свет, пробиваясь сквозь занавески, облизывает ее стройные ноги. Моя тихоня решила показать характер? И это не злит. Нет. Это, мать его, заводит.

Поднимаюсь с кресла, прищуриваю глаза, шаг за шагом приближаюсь к ней.

Ох, Катя, не буди зверя.

Глава 8

Радмир

– Глупая ты, Катя, – усмехаюсь холодно, разглядывая ее дрожащую фигурку. – Измены и любовь вообще никак не соотносятся. Можно любить и изменять. Не любить и не изменять. Измены – это про темперамент, про совесть, про желание новизны и даже тупо про скуку. Любовь тут вообще ни при чем.

Катя смотрит так, будто ее только что окатили ледяной водой. Глаза расширены, губы дрожат. Сжимает плед крепче, пятится назад. Под ее босой ногой скрипит половица.

– Как ты… – шепчет, прикусывая губу. – Как ты можешь так говорить?

Трясет головой, будто не верит своим ушам. Взгляд скачет от моего лица к полу и по комнате, как будто ищет выход.

– Так для тебя это все… пустые слова? – голос дрожит, ломается. – Любовь, брак… это все ничего не значит?

Блять. Какая же она еще наивная. Даже не по себе становится. Она что, все это время думала, что вышла замуж за прекрасного принца?

Она делает еще шаг назад, но стена уже за спиной. Стоит, словно загнанная в угол зверушка, судорожно дышит, пытаясь понять, что делать дальше. Я медленно приближаюсь, заслоняя ее от света. Она вся сжимается, держась за свой дурацкий плед.

– Не подходи ко мне, Радмир! – поджимает губы, пытается выглядеть твердой, но я чувствую ее страх.

Этот страх и неповиновение, смешанные с ее хрупкостью, заводят меня сильнее любого афродизиака. Андреналином впрыскиваются кровь, пробуждая дикое желание.

Не то, которое можно удовлетворить с блядями. Глубже, сильнее.

– Кать, все проще, – говорю спокойно. – Хочешь, чтобы я мямлил про любовь и верность? Это все пустое. Я твой муж. И даю тебе все, что должен давать муж. Ведь и я – не твоя собственность. Тогда в чем предательство?

– В обязательствах! – восклицает Катя отчаянно. – Ты предал наш союз! Или хочешь сказать, что и я могу спать, с кем попало?

Ярость внутри, будто вспышка. Кидаюсь к ней, преодолевая расстояние одним прыжком. Катя взвизгивает. Стискиваю зубы и рычу ей в лицо:

– Не смей говорить такое, – нависаю над ней, пронзая взглядом. – Если узнаю…

Ударяю ладонью в стену над ней. Катя вздрагивает, замирает, прижавшись к стене. Дышит часто, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Губы чуть приоткрыты, пухлые, красные, как спелые яблоки. Внутри меня вновь закипает темное желание.

Блять! Не хотел же ее пугать. Просто… что несет. Головой своей думает? Провокаторша хренова.

Делаю глубокий вдох. Беру над собой контроль.

– Никогда не говори так больше, дурочка, – говорю спокойнее. – Поняла меня?

Катя открывает рот, будто хочет что-то сказать, но только беспомощно хватает воздух. Испуганно кивает.

Провожу пальцем по ее пылающей щеке:

– Если бы не нужна мне была, разве искал бы тебя всю ночь напролет?

Ее взгляд мгновенно загорается злостью. Упрямо сжимает кулачки, смотрит на меня, как волчонок:

– Нужна? – усмехается презрительно. – Зачем? Как украшение в доме, которое легко заменить, когда надоест? Я тебе не жена, а вещь, которая по какому-то нелепому стечению обстоятельств имеет свои чувства! Отпусти меня! Отпусти!

Начинает вырываться. Ну и ну. Просто охренеть. Мой котенок превратился в дикую кошечку.

Ее неповиновение снова адреналином впрыскивается в кровь. Держу крепче, пока она лупит по мне своими маленькими кулачками. Плед сползает с нее на пол, обнажая тело в одной тоненькой футболке. Без лифчика. Черт! Сердце начинает херачить, как у бешеного зверя, предвкушающего охоту.

Приходится скрутить ей руки и прижать к стене всем телом, не давая шанса даже шевельнуться.

– Запомни, девочка: ты – моя, – рычу ей в ушко. Чувствую ее горячее тело сквозь ткань одежды. – Потому что я тебя выбрал. Ты останешься моей. Любовь-нелюбовь – это розовые сопли, которые ты себе напридумывала. Я даю тебе все. Защищаю, обеспечиваю. Ты в безопасности. Только дура захочет сбежать от этого.

Она вскидывает на меня непокорный взгляд.

– Значит, я дура, – выдыхает мне в лицо. – И дура, что вышла за тебя! Я думала, что ты…

Она всхлипывает и кусает губу. Слезы катятся по щекам, но в глазах упрямство. Грудь часто вздымается под тонкой футболкой.

Хочу ее. Дико.

Не просто физически, как женщину. А полностью.

Хочу владеть ей. Контролировать каждый шаг. Заставить ее подчиниться мне вновь. Не из страха. А потому что она сама этого захочет. Она должна понять, что я ее поймал. Что она моя. Она должна это почувствовать. Осознать.

Каждой. Клеткой. Своего. Тела.

Рукой нахожу ее маленькую упругую грудь и сжимаю в ладони. Прежде чем успевает пискнуть, впиваюсь в ее губы, как голодный зверь.

Глава 9

Катя

Губы Радмира властно впиваются в мои. Горячая ладонь грубо сжимает грудь, и я не могу даже закричать – дыхание перехватывает… Замираю в отчаянии, не знаю, что делать.

Его прикосновения, каждый его выдох заставляют меня содрогаться. Словно тело помнит все, что он делал раньше, и готово снова подчиниться этому магнетизму, отдаться в его дьявольский плен. Его рука жадно скользит по моему телу, спускается ниже.

Мое белье становится влажным… Господи, да что со мной не так? Почему я не могу сопротивляться? Почему он так на меня действует?

Он знает, знает, как меня трогать, как касаться, чтобы я потеряла голову. Боже… Никто и близко никогда не заставлял меня так дрожать от желания, как он… Поэтому он и стал моим первым…

Мой муж.

Мой враг.

Он соткан из противоречий: тело бога, взгляд дьявола.

Я и раньше никогда никого не хотела так, как его. Стоило ему лишь посмотреть на меня, и я уже вся текла. Но он всегда был таким сдержанным, обходительным, а сейчас…

Словно с ума сошел, с цепи сорвался. Дышит тяжело, как разъяренный монстр, и от этого мне еще страшнее и… до одури хочется...

Радмир прижимает меня так крепко, что кажется, я перестаю чувствовать землю под ногами. Его тяжесть давит, его губы горячие и жестокие. Не тот Радмир, которого я знала, а кто-то дикий, безумный. Я сбита с толку, голова кружится, в глазах темнеет…

Но я должна, должна это остановить!..

Пытаюсь собрать остатки разума, остатки воли.

– Радмир… – вырывается у меня то ли хрипом, то ли шепотом.

Но он не слышит. Или не хочет слышать.

Рука скользит еще ниже, пальцы сжимаются на бедре, и я вздрагиваю от его прикосновений. Огонь внизу живота разгорается с такой силой, что меня трясет. Боже, как же я его хочу! Но я… не должна… не могу!

Мои руки сами тянутся к нему, пальцы вцепляются в его рубашку. Но вдруг перед глазами вспыхивает сцена. Он с секретаршей. Вульгарные звуки, ее стоны, которые до сих пор режут слух, его руки на ней…

Отвращение накатывает, словно ледяная волна, смывая остатки желания. Внутри что-то обрывается, летит куда-то вниз, в темную холодную бездну. Волшебство его губ перестает работать. Все теряет смысл…

Отворачиваю лицо, пытаюсь увернуться от его поцелуев. Это больше не любовь, это… пустота. Ничто. Вся холодею внутри, словно замерзаю, а его горячие руки на моей коже продолжают обжигать…

Как он мог? Как я могу? Нет, нет, я больше не хочу этого!

– Нет… – жалобный стон срывается с губ, когда он еще сильнее прижимает меня к стене, заставляя почувствовать его возбуждение. Его дыхание опаляет меня. – Нет… – повторяю я..

…но внутри все кричит “да”. Хочу его до боли, до безумия.

Меня буквально разрывает от противоречий, мне кажется я сейчас сойду с ума. Страх и возбуждение, смешавшись в голове, превращаются в хаос. Хочется одновременно закричать и прижаться к нему ближе. Хочется бежать со всех ног и остаться. Господи, что он со мной делает?!

Вонзаюсь ногтями в его плечи, выворачиваюсь, пытаюсь вырваться из горячих сильных рук. Но это нереально. Он так крепко держит меня, что я едва могу что-то сделать.

Ловит губами мои, снова обрушивается поцелуем, яростно, требовательно, почти насильно.

– Нет! – кричу прямо в них, и меня захлестывает волна ярости. Впиваюсь зубами в его нижнюю губу так, что чувствую, как он вздрагивает всем телом, его громкий рык...

Но не отпускаю, сжимаю зубы, пока не чувствую вкус крови.

Он отрывается от меня, в глазах зло, яростный огонь. Пронзает меня взглядом, в котором пылает дикое пламя. Проводит языком по губам, слизывая кровь, и я вижу, как его ноздри раздуваются от злости.

– Зубки решила показать, моя кошечка? – рычит он, хищно улыбаясь. – Хорошо… Сейчас я тебе напомню, кто тут главный.

Все, мне конец.

Одним движением он стягивает с меня трусики, которые, скатываясь в веревочку слетают вниз.
Прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, он снова наваливается на меня, прижимая к стене всем телом. Его колено резко раздвигает мои ноги. Я задыхаюсь, сердце грохочет так, что кажется, вот-вот взорвется.

– Радмир, не надо! Нет, не хочу! – кричу я, но он только сильнее стискивает меня, крепче держит за талию, его дыхание разрывает воздух рядом с моим ухом.

– Хочешь, – шипит мне на ухо. – Если бы не хотела, не была такой мокрой…

Глава 10

Катя

– Отпустииии… – выдыхаю я, пытаясь откинуть его руки.

Но горячие пальцы Радмира уже скользят по моим набухшим складочкам.

Колени подкашиваются, сердце херачит как бешеное. Я знаю, что это неправильно, я не должна, я не могу...

Но что я могу сделать? Против почти двухметрового зверя, от одного взгляда которого даже самые сильные мужики отступают.

Ненавижу его, ненавижу себя за это бессилие. За то, что ничего не могу сделать под этим безумным натиском. Мой разум кричит “нет”, но тело предает снова и снова. Радмир знает, как разрушить все мои стены, и делает это, даже не прилагая усилий.

– Я не…а-а-ах – мой голос обрывается на полуслове, я вздрагиваю от ярких, сладких ощущений.

Его палец во мне… делаю судорожный вдох, еще один… но выдохнуть не могу…

Закидываю голову назад, кусая губы. Глаза закатываются от сумасшедше приятных ощущений, которые оглушают меня настолько, что не остается никаких сил сопротивляться.

Радмир не спеша двигает во мне пальцем, выходит почти полностью, но только чтобы войти снова, погружаясь еще глубже…

Боже… как он это делаааа…ах-х-х, боже…

Еще больше теку, и как не кусаю губы, не могу сдержать стон. М-м-м-м… а-а-а-ах…

Каждое движение — это сладкая пытка, от которой хочется одновременно и кричать, и стонать. Я рвусь, извиваюсь, но его тело прижимает меня к стене, лишая возможности хоть как-то увернуться.

– Вот так, моя кошечка, – его голос срывается на горячий шепот, голос тяжелый хриплый, – моя маленькая бунтарка…

В глазах Радмира горит хищный блеск, в них – власть. Они подчиняют, ломают волю, губят… Уже два его пальца двигаются внутри меня…. снова и снова, мучительно медленно…боже….а-а-а-ах….задыхаюсь… не знаю, от чего больше – от ужаса или удовольствия…

– М-м-м-м, какая же ты сладкая, Катя… – слышу где-то рядом с собой его возбужденный рык, словно сквозь вязкий туман одуряющих ощущений, – на ладонь мне течешь… а говорила, не хочу…

Его твердый, жесткий член упирается в мое бедро, чувствую его через ткань брюк, и мурашки пробегают по всему телу. Сердце бешено колотится, мне кажется, что я сейчас просто сгорю. От стыда, от ненависти, от желания…

Радмир задирает вверх мою уже влажную от пота футболку, открывая грудь. От дуновения прохладного воздуха, соски становятся словно каменные… и снова жар его ладони накрывает мою грудь… господи…

Из последних сил упираюсь в него руками, пытаюсь оттолкнуть. Но это все равно, что сдвинуть скалу.

Сердце бешено долбится в ушах. Его пальцы грубо, но умело скользят внутри меня, вызывая в теле новую волну предательства.

Сжимаю бедра, чувствую, как изогнутая дуга напряжения, в которой я застряла, вот-вот сломается. И кажется, чем больше я противлюсь тому, что происходит, тем ярче становятся ощущения.

Напрягаюсь до предела, вся под контролем Радмира, который трахает меня одними лишь пальцами…

Господи, я не могу, не могу, я…

…А-а-а-а-а-ах-х-х-х-х…

Дергаюсь в его руках и стону от охватившего мощного оргазма. Тело выгибается, киска сжимается вокруг его пальцев, словно не желая отпускать…

Боже… боже-е-е… захлебываюсь собственным стоном, сотрясась от сладких судорог… перед глазами яркие вспышки, вся трясусь в его руках, вся в его власти…

Постепенно волны становятся тише, тело обмякает…

Бессильно повисаю на сильных накаченных руках. Дышу ему в грудь, пытаясь прийти в себя.

Ноги дрожат, слабость во всем теле, но она… дико приятная. Мне так хорошо, что я ненавижу себя за это.

– Умница, – шепчет он мне на ухо, но голос срывается на глухое рычание. – Больше не хочешь убежать?

Пошел ты.

Но не успеваю ничего понять, моя спина отдаляется от стены. Радмир подхватывает меня и кидает на диван. Дергаю непослушными ногами в воздухе, пытаюсь сесть.

Он подходит. Глаза темные от желания. Начинает расстегивать ремень.

О, боже… нет…

Я подскакиваю, словно меня окатили ледяной водой, сердце вот-вот вырвется из груди.

И вдруг громкий стук в дверь.

Мы оба замираем.

Прислушиваюсь к звукам с улицы. Стук в дверь повторяется.

– Маша, вы дома? – слышу голос соседки. – Это ваши машины перегородили дорогу?

Радмир бросает взгляд на дверь, затем снова на меня. Взгляд темный, напряженный:

— Пискнешь — накажу, — говорит он мне, словно читает мои мысли.

Меня начинает трясти от страха. Что же делать?

Ведь возможно, это мой единственный шанс на спасение.

Глава 11

Катя

Стук в дверь повторяется. Радмир матерится себе под нос, явно недоволен. Слышу, как соседка идет вдоль дома, похоже, намереваясь заглянуть в окно.

О нет, только не это! Я сейчас явно не в самом лучшем виде. До сих пор сижу с задранной футболкой и без трусов.

Черт.

Опускаю футболку, нервно озираюсь на плед, брошенный на пол.

Радмир ловит мой взгляд и без слов кидает его мне.

– Веди себя хорошо, – бросает угрожающе.

Ага. Размечтался, сволочь!

Смотрю ему вслед. Как только он скрывается в прихожей, вскакиваю и начинаю торопливо натягивать на себя одежду. Мысли мечутся.

Что мне делать? Что делать?!

Нужно дать понять соседке, что я в беде. Закричать? Попросить, чтобы вызвала полицию?

Полиция… Да уж. Смешно. Вряд ли это поможет. У Радмира связи везде. Да и что я скажу? Что меня изнасиловал и довел до оргазма мой собственный муж? Только дурой себя выставлю.

Его предупреждение звенит в ушах: "Пискнешь – накажу".

А-а-а-а-а-а. Паника.

Натягиваю свитер. Слышу, как Радмир открывает дверь.

– Здравствуйте, а вы… кто? – голос соседки настороженный, а, может, даже напуганный.

Понимаю ее. Радмир на всех такое впечатление производит.

– Дальний родственник тети Маши, – его голос спокоен и уверен, как всегда. – Муж племянницы. Заехали проведать, все ли в порядке. А вы?

– А я соседка, вон мой дом. Маша не говорила, что кто-то заедет. Племянницы говорите?

– Да, Екатерины, дочки Останиных.

– Ах, Катюша, ну конечно. Так это ваши машины?...

Все. Повелась тетушка. Радмир ее сейчас в два счета окучит.

Да почему я просто стою и слушаю? Надо что-то делать! Может, притвориться что мне плохо? Пусть вызовет скорую. А там я уж как-нибудь…

Как-нибудь что? Смешно.

Ладно, не смешно. Вообще не смешно! Надо шевелиться.

Может, через окно? Пока он там лясы точит. Перебегу к соседям и в лесок. А там я знаю, как укрыться. Все детство там играли, в конце концов. Спрячусь, решу, что делать дальше.

Только вот… ботинки и плащ в прихожей, где сейчас Радмир беседует с соседкой. Не сбегу же я босиком…

Засада.

Слышу, как Радмир заканчивает разговор. В голове хаос, мысли мечутся, а сердце, кажется, вот-вот вырвется из груди. Трясет так, что не могу застегнуть пуговицу на джинсах.

Дверь захлопывается. Шаги. Он идет сюда.

Бросаюсь к хрустальной вазе, стоящей на столе, готовясь защищаться. Тяжеленькая. Такой и убить можно. Вот и отлично.

Прости, теть Маш. Если что, куплю потом новую.
Радмир появляется в дверном проеме. Увидев меня, ухмыляется, будто в руках держу не вазу, готовую полететь в него, а воздушный шарик.
– Серьезно? – насмешливо поднимает бровь.
Серьезно.
Ой, как серьезно, даже себе не представляешь.

– Не подходи, – срывается с губ, голос предательски дрожит. – Если тронешь меня еще раз хоть пальцем, я…

Я что?

– …я… буду ненавидеть тебя до конца своих дней!

Кого я обманываю? Уже ненавижу. Моя угроза звучит жалко даже для меня самой. Но что я могу? Нико мне не поможет…

Меня накрывает волна отчаяния и одиночества. На глаза наворачиваются жгучие слезы.

Боже, какая я размазня!

Отчаяние быстро вытесняет злость на себя. Хватаюсь за нее как за спасательный круг. Лучше злость, чем быть загнанной в угол жертвой. Пусть он сильнее, но я просто так не сдамся.

– Брось, Кать. Иди ко мне, – делает шаг в мою сторону, в голосе опасное спокойствие. – Секс после ссоры самый горячий.

Стыд заливает щеки алым. Все еще презираю себя за то, что десять минут назад растаяла в его руках, как восковая свеча.

Брось, говоришь? Ну на, гад!

Со всей дури швыряю вазу в его сторону. Он явно не ожидал. Едва успевает увернуться. Ваза пролетает всего в нескольких миллиметрах от его головы и разбивается о стену за его спиной.

Оборачивается.

Кидаюсь из комнаты. Успеваю проскользнуть, пока он замешкался. Бросается за мной, почти хватает за свитер. Но я уворачиваюсь

А куда бежать-то? Снаружи его люди.

Останавливаюсь в замешательстве. Прихожая совмещена с кухней. Запереться в туалете? Нет. Не успею. Его шаги уже совсем близко. Мама…

Взгляд падает на мойку с неразобранной чистой посудой. Хватаю тарелку и швыряю в Радмира.

Почти попадаю. Он успевает отбить ее рукой. Тарелка отлетает в стену и разлетается на осколки.

Не сдаюсь, беру еще одну.

– Катя! Ты что твор-р-р-р-ишь? – рявкает он.

Меня охватывает леденящий страх. Но я все равно швыряю тарелку. Ох, прости, теть Маш.

Уворачивается. Молниеносно подлетает ко мне, хватает. Заламывает руки за спину. Его хватка железная. Я снова в плену.

– Я больше тебя не люблю! Ты мне больше никто! – яростно выкрикиваю, пытаясь вырваться.

– Поебать, – грозный рык над ухом, горячее дыхание обжигает ухо. – Но женой моей останешься.

Вот ведь… забыла. Ему изначально все равно на мои чувства. Сам же сказал “люблю-не люблю – это мои розовые сопли”. Боже, за кого я вышла замуж? Чудовище!

Пытаюсь вырваться, но он прижимает меня к себе крепче. Глядит так, словно навсегда хочет запечатать эту мысль в моей голове: я его навсегда.

– Трахай своих секретарш! – кричу ему в лицо. – А меня не трогай! Ты мне противен!

Он замирает на секунду, в глазах полыхает холодное пламя.

– Противен? – сжимает в кулаке мой свитер. – Сейчас проверим, – прижимает меня бедрами к кухонному гарнитуру.

Внутри все сжимается от ужаса. В горле пересыхает. Собираю все свое мужество, чтобы выдержать его взгляд.

– Что, изнасилуешь меня? – шиплю, не отводя глаз.

Его челюсти сжимаются, заостряя скулы. Он в ярости.

В ярости я мужа никогда не видела. Обычно он спокойный как танк. Но отчего-то знаю, что лучше его не доводить. Мой муж властный человек. И к тому же, как выяснилось, насквозь черствый и бессердечный.

Глава 12

Радмир

Лицо Кати раскраснелось, волосы растрепались. Нависаю над ней, комкая в кулаке ее свитер. Смотрит снизу вверх, ощетинившись, как затравленный волчонок.

Ух, блять, разозлила. Никто я ей. Противен. Опять про свою любовь талдычит. Дура. Детский сад!

Глаз задергался. Это ее “не люблю”... Будто одна из тарелок все-таки долетела и вхуярилась мне по башке.

Не все ли равно?

Нет.

Давно ли?

Сам не понял.

Катя, которая всегда дрожала под моими пальцами. Которая смотрела на меня с обожанием, хватая каждое слово. До этой минуты меня это даже иногда раздражало. Порой чувствовал себя ее нянькой, а не мужем.

Именно поэтому теперь ее “не люблю”, как лезвием по нервам.

Злюсь. Хочу, чтобы заткнулась. Взяла свои слова обратно.

Насилую я ее. Ага. Доводя до оргазма? Сказочница. Нахуя мне насиловать собственную женщину??

Сука.

Зря полез ей в трусы. Не собирался же пугать. Думал, усмирю. Усмирить свою женщину охуенным оргазмом – что может быть лучше? Но не сработало так, как должно было.

Надо было иначе.

А я умею-то иначе?

Что-то в груди разламывается, хрустит осколками.

Или это под ногами?

Катя дрожит в моих руках, сжимается в комок от страха, но упрямо смотрит мне в глаза. Сломать ее легко. Как фарфоровую куклу.

Можно. Но какой смысл?

Меньше всего я хочу, чтобы она меня ненавидела. Да и сам виноват – не доглядел. Жена молодая, еще вчера в куклы играла. А сегодня увидела, как я драл свою секретаршу. Вот и рассыпался ее сказочный мирок в труху.

Тьфу, ты. На душе осадок, вязкая муть. Прям чувствую себя уродом, который припер ее к стенке.

Нахрен. Все не так.

Медленно отпускаю ее свитер.

– Так, – хриплю сквозь сжатые челюсти, которые не могу расслабить. – Одевайся. Едем домой.

По пути оба остынем. Нам обоим надо. Потом начнем сначала. Поговорим спокойно. Больше никаких сцен. Никакой херни. Она ж моя жена, не пленница. Решим все дома.

– Не поеду! – заявляет бесстрашно.

Ну вот. Только дай этим женщинам слабину. Теперь веревки из меня вить будет.

– Поедешь, – коротко, жестко.

– Не поеду! – смотрит с вызовом.

Снова дергается глаз. Отлуплю ее, ей богу. Весь этот цирк меня порядком достал.

– Поедешь, поверь на слово.

– Я позвоню в полицию! – в ответ, чуть не плача.

– Звони.

Катя в отчаянии поджимает губу. По щеке снова течет слеза. В ее глазах разочарование, от которого у меня в грудине необъяснимая пустота.

– Все. У тебя пять минут. И без глупостей, – кидаю ей строго и выхожу из дома. Не могу уже смотреть, как она рыдает.

Подбегает один из водителей. Проснулись. Где были, когда соседка в двери ломилась и в окна заглядывала? Сказал же, следить за периметром. Пиздец. Всех нахуй уволю.

– Сигарету дай, – бросаю хмуро.

Протягивает пачку. Беру одну, закуриваю. Жадно затягиваюсь.

– Поставь людей под окнами. Следи, чтоб не утекла опять, – бурчу не глядя.

На душе гадко. На улице свежо, тихо. Сентябрь выдался на редкость сухим и солнечным для Питера. Слышу, как яблоки падают в саду: бух. Бух-бух. Пахнет мокрыми листьями и можжевельником. Хорошо здесь!

Я вырос в похожем доме, только победнее. Жили там с матерью и младшим братом, пока отец окончательно не спился, а мать не решила, что не выдержит, и сдала нас в интернат. Там мое детство и закончилось.

Докуриваю сигарету, бросаю окурок под ноги и тушу ботинком. Кидаю взгляд на часы. Уже думаю, не свинтила ли моя ненаглядная снова. Но в этот момент скрипит дверь. Катя выходит, закрывает ее за собой:

– Купи тете Маше новую вазу и сервиз, – бросает мне не глядя и топает по дорожке из красного кирпича к калитке, понурив голову.

Даю знак своему человеку: “исполнять”. Иду за Катей.

Безропотно садится в тачку. Успокоилась, наконец? Сажусь рядом.

– Поехали.

Машина трогается, качнувшись. Пытаюсь поймать хоть одну нормальную мысль.

Катя сидит тихо. Ссутулилась, поджала губы, смотрит в окно, как манекен. И ощущение, будто ее нет рядом. Одна оболочка осталась, а сама она исчезла, как дымок, испарилась. Это меня нервирует не меньше, чем ее истерика.

Раньше всегда за руку держала. Смотрю на ее маленькие ручки, сжимающие рюкзак. Накатывает что-то странное. Неприятное.

– На работу-то зачем ко мне поехала? – спрашиваю.

Молчит. Делает вид, что меня нет.

Игнор злит. Но теперь злость другая. Тяжелая. Глухая. Как будто проколол надувной мяч, и из него со свистом вытекает воздух.

– Остановите машину, – вдруг говорит она.

– Кать хватит, – рычу.

Опять начинается.

– Остановите! – повторяет настойчиво. – Меня тошнит.

Опять что-то задумала?

Глава 13

Катя

Едва машина тормозит, я распахиваю дверь и выскакиваю наружу. Прохладный воздух бьет в лицо, земля под ногами кажется какой-то ненадежной. Как зыбучие пески, в которые я вот-вот провалюсь.

Склоняюсь у обочины, хватаю ртом воздух, пытаясь сделать глубокий вдох, но меня тут же выворачивает наизнанку.

Ничего себе. Это еще что такое? Так сильно укачало? Или это все последствия стресса и ночного побега от ненаглядного мужа? Прислушиваюсь к ощущениям организма, в шоке.

Позади хлопает дверь. Слышу шаги Радмира. Почти кожей ощущаю его взгляд. Подходит и почти сразу его большая тяжелая лапа опускается мне на плечо:

– Кать, ты как? – голос звучит резко, но я слышу нотку тревоги.

Дергаю плечом, сбрасывая его руку. Как-как? Хреново! Думаю, от тебя меня так тошнит, Радмир. От одного твоего присутствия!

Но, конечно, я молчу. Опускаю голову еще ниже. Не хочу, чтобы он меня такой видел. И сама не хочу его видеть.
— Отойди, – едва шепчу, удивляясь собственному голосу, такому ломкому и слабому. – Не трогай меня, прошу.
Но он и не думает отходить. Убирает волосы с моего лица назад и чуть похлопывает по спине. Его движения кажутся даже заботливыми. Меня снова тошнит. Теперь уже от его лицемерия.

– Воды принеси, – кидает он куда-то в сторону, видимо, водителю.

Его рука лежит на мне тяжелой гирей. Невольно приходят в голову образы пленников, к которым раньше тоже пристегивали гири на цепях, чтобы далеко не убегали.

Бросаю взгляд в сторону леска. Ах, если бы можно было сейчас туда рвануть, как в детстве! Я ведь знала тут каждый кустик, каждое деревце. У нас даже шалаш на дереве был. Вот интересно, он там до сих пор или уже давно развалился?

Бежать бы со всех ног, чтобы никто не смог догнать. Скроюсь ото всех, построю там новый шалаш и буду жить, как какая-нибудь дикая амазонка.

Но, конечно, понимаю – мои шансы на побег равны нулю. Эх, мечты, мечты.

Радмир протягивает мне открытую бутылку воды, вырывая из фантазий.

Делаю несколько глотков. Тошнота отступает, будто ее и не было. Внутри только неприятная пустота и стыд за случившееся.
Муж крепко берет за талию и тянет за собой. От его близости я вздрагиваю, а он будто ничего не замечает.
– Сейчас в больницу поедем, – подталкивает меня к машине.

– Не надо. Я в порядке, – бурчу в ответ недовольно, пытаясь отстраниться.

– Я не спрашивал, – отрезает он.

Молча залезаю обратно в машину. Радмир садится рядом.

– Вези к врачу, – приказывает Егору.

Не хочу в больницу. Хочу домой. Вернее, куда угодно, только подальше от Радмира. Запереться в комнате, нареветься. А потом думать, как жить дальше.

– Мне уже лучше, честно! – пытаюсь сопротивляться, но выходит не особо уверенно.

– У тебя новое хобби – перечить мне? – бросает короткий взгляд в мою сторону, которого, впрочем, оказывается достаточно, чтобы пригвоздить меня к сиденью.

Замолкаю, откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза. Нет сил с ним спорить. Да и знаю, бесполезно это. Пусть делает, что хочет. Мне уже вообще все равно!

Кажется, пока мы добираемся до города, я отключаюсь ненадолго. Потому что, когда открываю глаза, мы уже остановились. И в эту же секунду меня подхватывают чьи-то сильные руки и вытаскивают из машины.

– Ой, – только успеваю выдохнуть я.

Радмир поднимает меня, как пушинку.

– Не надо! Отпусти-и-и, – прихожу в себя, буквально спрыгивая с его рук.

Не знаю, как мне удается. Видимо, Радмир не ожидал такой прыти. Смотрит на меня с укоризной.

– Я сама, – говорю, вздергивая подбородок. Не желаю, чтобы он ко мне прикасался. Не дожидаясь, пока он меня отчитает, бегу ко входу в клинику.

Тут я уже была несколько раз. В клинике принимает наш семейный доктор.

Девушка-администратор завидев меня и мужа, сразу выпрыгивает к нам навстречу и провожает в кабинет.

Радмир идет следом за мной, буквально дыша в спину. Входим в кабинет. Доктор Алексеев – наш семейный врач, пожилой, опытный. Но мне он больше всего нравится своей неизменной понимающей улыбкой.

– Радмир Владимирович, Екатерина Олеговна, – приветственно кивает он нам, жестом предлагая мне сесть на кушетку. – Что у нас стряслось?

Спрашивает доктор явно у меня. Но не успеваю даже открыть рот, а Радмир уже отвечает за меня:

– С утра ей плохо, рвало. Заехали провериться на всякий случай.

– Правильно, – говорит доктор Алексеев внимательно осматривая меня. – Береженого бог бережет.

Осматривает мои белки, щупает пульс.

Кошусь на мужа. Какая трогательная забота. Сначала уничтожил меня и всю мою жизнь своей изменой. И не одной, как выяснилось. А теперь, посмотрите, такой заботливый муж!

Смотрю на него волком. Радмир ловит мой взгляд, но делает вид, что его не замечает.

– Я просто перенервничала, и меня укачало, – говорю доктору. – Думаю, зря только ваше время тратим.

– Ничего не бывает зря, – мягко возражает Алексеев, все так же внимательно глядя на меня. И тут спрашивает: – А когда у вас были последние месячные, Екатерина?

Вопрос звучит спокойно, как обычная часть обследования, но внутри меня словно что-то взрывается. Я моргаю, осознавая, что не могу сразу вспомнить.

Бе.. бе-ре… Нет… только не это!

Сердце ухает куда-то вниз, будто падает в пропасть.

Глава 14

Катя

Так, спокойно. Доктор спрашивает же чисто теоретически. Беременность – логичное предположение в моем случае. Я молодая здоровая замужняя женщина. Что с меня взять.

Но это еще – совсем не факт.

Да-да, сто процентов, моя тошнота – это стресс. После всего, что я пережила за последние сутки, вообще не удивлюсь, если у меня седые волосы появились. Или, там, годков жизни поубавилось.

Доктор Алексеев смотрит на меня выжидающе. Я понимаю, что так и не ответила на его вопрос про последнюю дату месячных.

– Я… вроде, недавно, – вру заикаясь, потому что отлично знаю, что в этом месяце их точно не было.

Блин, да когда же в последний раз? В августе, что ли?

Меня начинает бросать то в жар, то в холод. Сердце стучит где-то в ушах. Невольно кошусь на Радмира. Тот стоит с абсолютно каменным лицом.

– Давайте сдадим на всякий случай анализ крови, – говорит Алексеев, отпуская мою руку и поворачиваясь к Радмиру. – Результаты будут готовы завтра-послезавтра. Вышлю вместе с заключением и рекомендациями. А пока, – снова смотрит на меня с улыбкой, – прописываю вам сегодня пить побольше воды и приятный отдых. Справитесь?

Киваю. А сама думаю: какой тут отдых?? У меня жизнь вообще-то рухнула. Оказалось, что муж, которого я боготворила, ни капельки меня не любил и изменял налево-направо все это время. Еще и совсем не раскаивается! Считает, что все в полном порядке, и так и должно быть.

Отпускать меня он тоже не хочет. Еще и вероятности беременности на горизонте замаячила. Отдыхайте, Екатерина Олеговна! Ваша жизнь все равно уже летит в тартарары. И ничего вы с этим не поделаете.

Пока у меня берут кровь на анализы, с грустью думаю, что раньше я очень хотела детей от Радмира. С нетерпением ждала момента, когда у нас появится малыш. Почему-то была уверена, что это точно смягчит мужа. Представляла его отцом, вот такого большого и сурового с маленьким на руках. И умилялась от одной этой идеи.

Очень переживала, что беременность не наступает. Но врачи заверили меня, что все в порядке. И всему свое время.

Теперь вот думаю: бог уберег. От одной мысли, что могу быть беременна, бросает в дрожь. Ведь если это так, я буду связана с мужем навечно. И больше никогда никуда от него не денусь. Ни убежать, ни скрыться. Все! Капкан захлопнется.

Доктор на прощание дает мне рецепт на успокоительные и жмет руку мужу. Мы выходим из клиники.

Прижимаю ватку к сгибу руки и хмуро шагаю к машине. Радмир галантно открывает дверь, подает руку, чтобы помочь забраться в салон высокого внедорожника.Он всегда так делает, но теперь это кажется каким-то издевательством. Игнорирую его руку и молча забираюсь сама.

Всю дорогу до дома думаю только об одном: как все это время я могла не заметить, что он меня даже не любил? Прокручиваю в голове всю нашу историю: от момента знакомства на юбилее отца, до вчерашнего вечера.

Наверное, я должна была понять, что что-то не так, еще когда он сделал мне предложение на первом свидании. Сейчас понимаю: он просто увидел подходящую послушную дурочку.

Но я-то думала, что эта поспешность и его уверенность были признаком истинной любви. Когда люди встречаются и сразу понимают, что должны быть вместе навсегда.

По крайней мере, свою любовь я именно так и представляла…

Да, похоже, я все-таки идиотка. Как там Радмир сказал? Розовые сопли? Настроила себе воздушных замков и верила в них.

Глаза снова жгут слезы, и я еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

Кошусь на мужа. Сидит рядом, отвернулся в окно. Челюсти стиснуты, брови сдвинуты. Руки сжаты в кулаки. Он часто так сидит, даже сам того не замечая. Всегда напряжен, всегда готов к бою.

Раньше в такие моменты я всегда брала его руку и гладила большую ладонь, чтобы он хоть немного расслабился.

Но сейчас как и он, отворачиваюсь в окно. Пусть его шлюхи теперь расслабляют. Ненавижу!

Как только доезжаем до дома, выпрыгиваю из машины, громко хлопаю дверцей и бегу в дом. Взлетев по ступенькам на второй этаж, поворачиваю не в сторону нашей спальни, а в сторону гостевой. И сразу запираюсь.

Сползаю по двери на пол. Чувствую себя ужасно несчастной, одинокой да еще и круглой идиоткой – когда-то всерьез думала, что Радмир Градов любит такую, как я.

Наконец, позволяю себе разревется. Сжимаюсь в комок на кровати, прижав колени к груди. Долго рыдаю, захлебываясь слезами, пока не отключаюсь. Проснувшись, рыдаю снова.

Голова уже пульсирует от усталости и щеки горят. В груди пустота и тяжесть, они поедают меня изнутри. Так плохо, что начинает казаться, что я умираю. Интересно, человек может умереть вот так, от горя?

Когда вечером служанка зовет на ужин, отказываюсь. Хоть и крошки во рту не было со вчерашнего дня. Просто знаю – кусок в горло не полезет. И Радмира видеть не хочу!

А он и не приходит. Наверное, решил оставить меня в покое. Или, что скорее всего, ему просто все равно. Я же дома, под его контролем. Этого достаточно для его душевного равновесия.

Ненавижу.

Так реву весь день и ночь, с короткими перерывами на сон, который больше похож на забытье. Сил нет ни на что. Убеждаю себя, что с каждой новой слезой умирает моя любовь к мужу. Как увядающий цветок, который больше никогда не будет цвести.

Более-менее прихожу в себя только утром. Просыпаюсь вся опухшая от слез. В глазах песок, во рту пустыня, на душе… хуже некуда. Встаю, плетусь в душ. Вода хоть как-то смывает эту липкую усталость, но внутри все так же пусто. Надо что-то поесть.

Тихонько выскальзываю из гостевой спальни. Радмира уже не должно быть дома. Спускаюсь вниз и тут же замираю.

Нежный запах роз ударяет в нос еще до того, как попадаю в гостиную. А когда захожу, просто теряю дар речи.

Вся комната, просто вся, от пола до потолка, заставлена розовыми французскими розами. Моими любимыми. Их столько, что на секунду мне кажется, что я умерла и попала в рай. Цветочное безумие, настоящий ботанический сад!

Глава 15

Катя

Прохожу по заставленной цветами гостинной и начинаю тихо нервно смеяться. Смех быстро перерастает в истерический, и я не могу его остановить.

Розы? Он купил мне чертовы розы?! Радмир что, всерьез считает, что я настолько пустоголовая бесхребетная дура, что пара букетов… ладно, пусть даже сотня букетов заставят меня забыть, как он шпилил свою секретаршу? Может, еще и благословить его на дальнейшие похождения?

Да он просто… просто… У меня нет слов! Начинаю задыхаться от злости, глядя на розовые облака цветов.

Внутри меня что-то щелкает. Дотягиваюсь до ближайшего букета и опрокидываю его на пол вместе с вазой. Стекло вместе с водой разлетается по всей комнате, как от взрыва. Яростно топчу бутоны ногами, ломая стебли. Беру следующий букет – и снова на пол.

На звуки погрома прибегает домработница. Ольга Валентиновна. Она останавливается на пороге, ошеломленно глядя на меня, на весь этот бардак.

– Катерина Олеговна! Что вы… – взмахивает руками. – Вы же порежетесь!

Ольга Валентиновна по возрасту годится мне в матери. Становится стыдно за свое поведение. В конце концов, розы ни в чем не виноваты.

– Я… уберу это сама, – бормочу растерянно, оглядывая беспорядок, что учинила. – Где взять швабру?

– Пустяки, ничего страшного, – говорит она, подходит ко мне и настойчиво тянет в сторону кухни. – Идите лучше позавтракайте. Вы же со вчера ничего не ели! Смотрите, как муж ваш расстарался, волнуется. Он там вам записку еще оставил.

Шлепаю мокрыми тапками по полу. Чувствую себя окончательно идиоткой. Может, прав Радмир. Я веду себя как ребенок. Вот он и относится ко мне несерьезно. Даже Ольга Валентиновна мне швабру не доверяет.

В кухне-столовой меня, и правда, ждет накрытый завтрак. И записка.

“Сегодня в восемь. Р.”

Ниже адрес и название ресторана.

Этого достаточно, чтобы снова взбесить меня настолько, что, будь Радмир тут, я бы точно уже не побоялась надеть ему на голову тарелку каши! Просто трясет от злости!

Вот так. Цветы и ужин в ресторане. Да что он за человек вообще такой?! Да и вообще, человек ли?!

Решаю сразу – не пойду. Плевать. Пусть ждет. Вот пусть ждет до морковкиного заговенья!

Аппетит снова пропадает. Выпиваю стакан сока и снова поднимаюсь в гостевую спальню.

Подходит время ехать в ресторан. Слышу стук в дверь. Егор, водитель.

– Гхм-гхм, – откашливается он неловко. – Екатерина Олеговна, нам пора выдвигаться. Пробки, опоздаем.

– Я никуда не собираюсь! – бросаю ему через дверь.

– Но Радмир Владимирович… – пытается что-то возразить.

Снова настойчиво повторяю:

– Я никуда не поеду! – срывающимся в конце голосом.

Блин, стыдно как. Должно быть, и прислуга в доме, и Егор, думают, что я избалованная, слетевшая с катушек женушка. От этого еще обиднее и больнее. Я всю жизнь пыталась всем услужить, угодить, и что в итоге? Вот она — моя расплата за то, что была всем покорной и удобненькой.

Слышу удаляющиеся шаги Егора. Через минуту звонит мобильник. Радмир. Черт! Может, не отвечать?

Но я беру трубку. Не хочу показаться трусихой. Хотя куда уж там, так и есть.

– Кать, я тебя жду, – слышу холодный четкий голос мужа.

– Я никуда не поеду, – отвечаю ему, но голос звучит не так уверенно, как мне бы хотелось.

Затянувшаяся пауза в трубке нервирует, и я успеваю в кровь расковырять заусенец на пальце. Наконец, Радмир говорит:

– Поедешь, – тон такой, что у меня бегут ледяные мурашки. – И давай лучше ты сама соберешься, выйдешь из комнаты и сядешь в машину. Так будет лучше, поверь.

Он вешает трубку первым. Я несколько секунд смотрю на потухший экран. Смахиваю с него пару слезинок. Экран реагирует, снова загорается. На заставке наше свадебное фото. Несмотря на пышное платье, я все равно кажусь хрупкой и маленькой на фоне Радмира.

Захожу в настройки и удаляю фото.

Потом иду собираться.

Что еще ему надо от меня? Почему не оставит в покое? Надеваю первое попавшееся платье и даже не пытаюсь сделать макияж.

Раньше меня настолько парило, что Радмир подумает о том, как я выгляжу, что я чуть ли не с макияжем в кровать ложилась. Всегда подкрашивала синячки под глазами, легкие румяна и блеск для губ. А всю одежду покупала себе с учетом того, чтобы впечатлить мужа.

Все. Хватит! Теперь мне вообще плевать, что он думает. Что он мне сделает? Будет изменять? Из меня вырывается еще один нервный смешок. Бросит? Да флаг ему в…

Подъезжаем с Егором к ресторану с небольшим опозданием, и когда уже стемнело. Нехотя вылезаю из машины и плетусь ко входу. Там стоят два охранника.

Странно. Этот ресторан всегда был моим любимым, я здесь бывала не раз, и никакого фейсконтроля тут не бывало. Что за цирк?

Как только подхожу, охранники расступаются. Вхожу в ресторан, и до меня доходит – Радмир арендовал его только для нас.

Девушка-хостес встречает у входа, явно не скрывая удивления. Видать, весь день ломала голову, для кого же все это роскошество. А тут я – растрепанная, с опухшими глазами. Совсем не похожая на жену “уровня Градова” – так читается в ее взгляде.

Она молча провожает меня в зал, где на небольшой сцене играет инструментальный квартет. Мелодия знакомая до дрожи – "Ария" из Оркестровой сюиты №3 Баха. На секунду спотыкаюсь. Моя любимая. Совпадение? Или Радмир знает? Он же не разбирается в классике…

Господи, о чем я думаю! Да какая теперь разница!

Радмир уже ждет за столиком, на котором горят свечи. Все это можно было бы счесть красивым романтическим жестом, если бы не одно "но" — я слишком хорошо знаю, кто такой Радмир Градов. Романтика — это вообще не про него.

От этого становится даже немного жутко, а Бах на фоне только добавляет зловещей нотки всему происходящему.

Он не слышит, как я подхожу, увлекшись выступлением. Сажусь за стол без приветствий и церемоний. Только тогда он меня замечает. Поднимает на меня свои острые, как лезвие гильотины, глаза. И я невольно сглатываю.

Глава 16

Радмир

– … так ты всем своим женам изменял, или это чисто мой бонус? – бросает Катя злобно.

Стервозничает, дерзит. Совсем страх потеряла.

Неповиновение злит, бесит! Сжимаю челюсти до хруста в суставах.

Конечно, не ждал, что она сразу растает и будет хлопать в ладоши от цветов и ресторана. Не такая она. Но хоть немного задобрить ее все-таки расчитывал.

Как вижу, зря. Судя по дерзости во взгляде, Катя не думает поддаваться.

– Смотря что считать изменой, – отвечаю холодно, разглядывая ее чистое, без косметики, лицо. Мне нравится. – Трах ради траха, например, изменой не считаю.

– А я считаю! – вспыхивает она, сжимая пальцами край стола. – И вообще. Значит, я тоже могу трах ради траха, раз это не измена?

Даже мимолетный образ Кати в руках другого мужчины заставляет кулаки инстинктивно сжаться. Внутри что-то ползает, мерзкое и холодное, как змея, обвивает кишки тугими кольцами. В голове мелькает старый выцветший обрывок воспоминания:

“ – Нет, Радмир, прошу тебя, оставь его! – до сих пор в ушах истошный крик. Искаженная страхом мужская физиономия, которая постепенно превращается в кровавое месиво, как и мой кулак.”

Шерсть на загривке моментом становится дыбом. Трясу головой, возвращая себя в реальность.

Знаю, Катя провоцирует. Но с огнем же играет, мерзавка! Делаю глоток вина, чтобы упрочить связь с реальностью. Терпкое. Лучше б вискаря бахнул. Вино – не мой напиток.

– Ты – нет, – говорю, сверля взглядом. Уже предвижу, что будет и дальше сучиться.

– И почему же это? – ехидно прищуривает глазки.

– Потому что мы оба знаем, что тебе трах ради траха не понятен, не нужен и неинтересен, – отвечаю холодно и знаю, что попал в точку. – Более того, трахнуть мою жену решится только тупой или чокнутый. Ну, или тот, кто не в курсе, кто я. Во всех случаях – это смертники.

Произношу это как обещание. По глазам вижу – все поняла правильно: убью любого, кто пальцем к ней прикоснется.

Катя зло поджимает губы и откидывается на спинку стула. Поглядывает исподлобья.

Смотрю на ее губы. Мягкие, пухлые. Чистые, юные черты лица. В них все еще мелькает наивность, детская чистота.

Красивая. Любуюсь. Немного успокаиваюсь.

Отворачивается. Переводит взгляд на музыкантов, делает глоток вина. Морщит носик. Не понравилось.

Тоже перевожу взгляд на сцену. Скрипачка усиленно пилит скрипку.

Пока ждал Катю, словил, что под эту классическую хрень думается легче. Как-то упорядочивает мысли. Подумать было о чем. Катя оказалась не такой уж слабой и мягкой, как я думал. В девочке-то был стерженек.

Только вот обнаружить его в своей жене я никак не ожидал. Это, честно говоря, теперь проблема, с которой я пока в душе не ебу, что делать.

С другой стороны…

Искоса разглядываю ее фигуру. Платье мягко огибает ее сладкую маленькую грудь. Во рту начинается слюноотделение, а в штанах напрягается.

Катя чувствует мой взгляд, хмурится. Сверкает в меня злыми, как у волчонка, глазами. Хочется этого волчонка заставить снова слушаться хозяина.

Знаю – не будет. Сейчас – не будет. Это только сильнее заводит. Внутри все еще свербит неудовлетворенность с нашей поездки. Чего уж скрывать, спать одному в супружеской спальне было чертовски непривычно. До четырех утра вышагивал по комнате. Пробовал поработать. Успокоился, только когда заказал тонну ее любимых роз.

Вспоминаю, как текла мне на ладонь, кончая в том загородном доме. Как пахло сексом и яблоками. Это ее “не люблю”, как порез от бумаги. Невидимый, но больной, и, сука, бесит.

Все еще хочу ее. Нужно быстрее исправить это дерьмо. Вернуть, как было.

Только, как было – мне уже тоже не интересно. Мне интересна вот эта Катя. Новая ее сторона, которую я не знал. Та, что царапается и кусается, и удирает от меня по чердакам.

Провожу языком по губе, которую Катя укусила в теткином доме. Все еще саднит.

– Радмир, – неожиданно мягко выдыхает Катя. Она всегда умела произнести мое имя так – будто оно плюшевое. Ставит бокал на стол. – Если тебе нужен брак по расчету, тебе нужно выбрать другую девушку. А я так не смогу. Извини. Но не смогу, – говорит с отчаянием.

Затихла. Перестала наступать. Маневр? Или просто устала перечить?

В любом случае – работает. Ее мягкость пробивает мою броню, пробирается внутрь. Но горечь в ее голосе оседает у меня на языке. Делаю глоток вина, чтобы это проглотить.

– Катюш. Мне жаль, что ты все это видела, – говорю примирительно.

Видела она будь здоров, судя по записям с камер. Не удивительно, что так злится. Травмировал ее нежную юную психику.

– Правда. Ты не должна была этого видеть. Моя вина, – признаюсь. – Как я могу все исправить?

Глава 17

Радмир

Катя вскидывает на меня взгляд, будто услышать мои извинения никак не ожидала. Успеваю принять это за добрый знак.

Напрасно. В следующую секунду ее лицо меняется: она хмурится, зло прищуривается:

– Я правильно понимаю: ты извиняешься за то, что я УЗНАЛА и УВИДЕЛА. А не за то, что ты мне изменял все это время?

Правильно понимает. Как можно извиняться за то, за что не чувствуешь вины?

Мужики всегда будут хотеть трахать столько баб, сколько могут. В свою очередь, женщины всегда будут искать тех, кто сильнее, кто даст им больше. Так устроен мир. Меня это устраивает.

Любовь и верность — примитивные социальные конструкты, чтобы сильные контролировали слабых.

Морщусь. Теперь кажется, скрипачка пилит мои нервы, а не скрипку.

– Ты для меня – не просто брак по расчету, – отвечаю, глядя прямо в глаза. – И пусть любовь для меня – не то, что для тебя, и мыслю я иначе… но я выбрал тебя и с той минуты давал тебе все, что мог.

Это правда. Мне не нужен брак по расчету. Бабы, которые ищут выгоду, всегда будут хотеть больше. Как старуха в “Сказке о рыбаке и рыбке” Пушкина – всегда будет мало. Катя – другое дело.

– Кроме любви. Ты давал мне все, кроме любви, – выдыхает она.

Смотрит на меня с такой вселенской тоской, что меня это опять начинает раздражать, бесить. Да что, блять, за драма? Отец растил ее, как парниковое растение. Жизни вообще не знает. Пусть новости хоть раз включит, посмотрит, что в мире творится! Любовь у нее на уме.

Хрущу шеей, разминая затекшие мышцы.

– Взяв тебя в жены, я взял на себя обязательства, – цежу сквозь зубы, давлю ее взглядом. – Защищать любой ценой. Со мной ты не узнаешь, что такое бедность, как дожить до зарплаты или чем накормить ребенка. Ты не будешь ходить по магазинам с калькулятором, ехать на другой конец города, чтобы купить памперсы по скидке или жрать дешевое дерьмо. Со мной у тебя никогда не будет проблем, которые нельзя решить. Решать тебе ничего не придется.

Продолжаю, глядя, как ее лицо меняется. Но во взгляде все еще упрямство.

– Наши дети получат лучшее в мире образование. Тебе никогда не придется им в чем-либо отказывать. Ты в сорок будешь выглядеть на двадцать, потому что у тебя будут деньги и время, чтобы ухаживать за собой и отдыхать на лучших курортах мира, покупать все, что хочешь. Еще…– чуть понижаю голос, наклоняясь ближе, – у тебя всегда будет охуенный секс, Катя. Такого, какого ни с кем не будет. Потому что я знаю, малышка, как сделать так, чтобы ты кончала всю ночь.

Она отворачивается, глаза сверкают слезами. Но я продолжаю, хочу дожать.

– Так что давай еще раз: мне жаль, что все так случилось. Такого я больше не допущу. Теперь ты меня услышишь, мы закроем эту тему, и с этого момента этот вечер пойдет в другом русле. Договорились?

Из уголка Катиного глаза, все-таки скатывается слеза. Она быстро ее смахивает, хватает салфетку, промакивает глаза.

Чувствую легкий укол вины за жесткость и прямолинейность. Но, блять, тут иначе никак.

– Не слышу твоего положительного ответа, – говорю сурово.

Жду, пока кивнет. Как всегда кивала.

Она это делает. Не глядя на меня.

Только чувства удовлетворения, как раньше, у меня нет.

– Вот и славно. Дальше давай без глупостей: побегов и голодовок.

Добиваю вино. Оно вообще никак не действует. Кислый компот. Зря только начал пить эту херь.

– Сегодня Шеф готовит только для нас. Обещал удивить, – говорю, переключая разговор.

Прислуга сообщила, что Катя ничего не ела. Поэтому решил, что ужин в ее любимом ресторане вернет нашей девочке аппетит.

Делаю знак официанту. Тут же начинается движуха. Приносят закуски, салаты и горячее. Любимые блюда Кати. Пахнет охрененно. Даже у меня в животе заурчало.

Но она смотрит на еду равнодушным бесцветным взглядом.

– Не будешь есть – повезу к Алексееву, скажу поставить капельницу, – запугиваю забастовщицу.

Катя обреченно тянется за салатом. Вид кислый. Ну что ей еще нужно?

Женщины. Хотят сильного мужика. Непобедимого властного льва. Но потом делают что угодно, чтобы лишить его яиц и сделать ручным котейкой.

Только не бывает так. Лев или сильный. Или мертв. Или не лев.

– Кстати, результаты анализов пришли? – вспоминаю я. Это может многое изменить.

Если она беременна – отлично. Тогда точно выкинет всю чушь из головы и будет вести себя благоразумно.

Если нет… Ну, это мы сегодня же исправим.

Глава 18

Катя

Жую салат, но не чувствую вкуса. Квартет на сцене играет Шопена — мелодия грустная. Как зловещий саундтрек к этому вечеру.

Как будто я не с мужем на ужине, а с Мефистофелем, и мы обсуждаем продажу моей души. Хотя, постойте, контракт я уже подписала — в ЗАГСе. Просто не заметила пару моментов мелким шрифтом.

Смотрю на Радмира напротив. Красивый, суровый, с ледяными глазами, в которых отражается свет свечей. В грубой руке бокал с вином кажется еще более хрупким. Он его медленно крутит, сверля меня взглядом.

Отправляю в рот очередную порцию салата. Пытаюсь переварить все, что он сказал про любовь и верность, и, как он вертел это все на своем…

А я ведь мечтала о другой жизни – выступать на сценах, гастролировать по Европе: Париж, Вена, Берлин. Жить в своей маленькой уютной квартирке, где только я хозяйка. Сама решать куда идти и с кем встречаться. Пить кофе на балконе по утрам, сочинять музыку до рассвета и слушать старые виниловые пластинки. Свобода. Полная. Никому не отчитываться, не спрашивать разрешения, не подстраиваться. Делать все, что захочу.

– Кстати, результаты анализов пришли? — Радмир выдергивает меня из раздумий

Замираю и с трудом проглатываю еду, не прожевав до конца и едва не поперхнувшись. Запиваю вином. Хоть оно мне совсем не понравилось. Но кажется, салат встал мне поперек горла.

— Нет, — мелко качаю головой.

Снова хочется куда-нибудь убежать. Хоть немного воздуха глотнуть. Под пристальным взглядом Радмира я буквально задыхаюсь.

— Я… мне… нужно в туалет, — бормочу, бросая приборы, и встаю.

Радмир коротко кивает, будто выдавая разрешение. Замечаю, как парочка его людей — охранников или кто они там — делают вид, что ни на что не обращают внимание, но следят за каждым моим шагом.

Вот тебе и свобода, Катя – даже в туалет под конвоем.

Захожу в уборную, захлопываю за собой дверь. Прислоняюсь спиной к холодной кафельной плитке.

На меня снова накатывает ужасное отчаяние. Второй день будто живу в каком-то кошмаре, и никак не могу проснуться.

Со всей силы щипаю себя за руку.

Ауч. Больно! Тру покрасневшую кожу.

Нет, к сожалению, не сплю.

Достаю из сумочки телефон. Проверяю почту. Результатов анализов еще нет. Иду в кабинку, с надеждой заглядываю себе в трусики. Но месячных тоже нет.

Цикл у меня никогда не был четким. Да и еще пару дней назад я была бы счастлива узнать, что беременна. Так что за циклом я не особенно следила.

Блин, а если все-таки да? От этой мысли на голове зашевелились волосы от ужаса.

Набираю телефон клиники. Надеюсь, доктор Алексеев еще на месте. Меня быстро соединяют.

— Доктор, здравствуйте, это Екатерина Градова, — говорю как можно тише, смотрю на дверь туалета, как параноик. — Хотела попросить вас об одной небольшой услуге…

— Да, да, Екатерина Олеговна, чем могу помочь? — как всегда любезно.

Гадаю, насколько он «купленный». По-хорошему, мои анализы – мое личное дело! Зачем вообще их присылать моему мужу?!

— Дело в том, что… — запинаюсь, не зная, как лучше начать. — Мы вчера сдавали анализы, на беременность. Так вот, если вдруг окажется, что я беременна, я бы хотела сама сказать мужу. Ну вы понимаете… сюрприз там, ужин при свечах, — хихикаю глупенько для убедительности. — Так что, можно, чтобы результаты отправили только мне?

Доктор на секунду задумывается. И эта секунда кажется мне вечностью. Затем отвечает:

— Конечно, без проблем! Это мы можем устроить.

Выдыхаю с облегчением. Не знаю, чем мне это поможет, ведь я в полной заднице. Но становится поспокойнее. По крайней мере, у меня будет запас времени.

Прощаюсь с доктором. Выхожу из туалета, возвращаюсь в зал.

Приближаюсь к столику, смотрю на сильные плечи мужа. Он всегда был для меня загадкой — холодный, отчужденный, но такой красивый. Напоминает нордического древнего викинга. Теперь, после нашего разговора, я лучше понимаю, какой он на самом деле. От этого только хуже.

Вот интересно, он всегда таким был? Таким… циничным!

Пытаюсь представить его маленьким, но не могу. У него даже детских фото нет. Может, Радмир вообще никогда не был ребенком? Может, он как вампир, холодный и бессмертный, пьет душу у таких дурочек, как я, пока не высосет все до капли.

Трясу головой, прогоняю жуткие мысли, подхожу к столу, чувствуя себя мотыльком, летящим на пламя.

Радмир бросает короткий взгляд на музыкантов, щелкает пальцами:

— Сыграйте что-то повеселее, — командует, не повышая голос, но в нем стальные ноты – попробуй ослушайся. — И посовременное. Хочу потанцевать со своей женой.

Щелк! И вот уже джаз.

Стою как вкопанная. Он идет ко мне, а у меня даже волоски на руках встают дыбом, как перед грозой.

— Позволишь? — протягивает мне руку.

Еще бы. Будто у меня есть выбор!

Трясущейся ладонью касаюсь его руки. Радмир тут же притягивает меня, его вторая рука ложится на талию, я напрягаюсь, как струна. Мурашки по всему телу, воздух становится тяжелым, липким.

Начинаем плавно покачиваться. Смотрю на него снизу вверх, но быстро отвожу взгляд — не выдерживаю. Внутри кавардак, как будто по мне бульдозер проехал.

Может, Радмир прав? Папа тоже всегда говорил, что я мечтательница. Что я наивная, а мир совсем не такой. Многим ли везет выйти так замуж? Богат, силен, сексуален. А я? Обычная. Не уродина, но и не красавица. Ни умом не блещу, ни фигурой. И семья без связей. А тут такой "счастливый билет".

Но как ни убеждаю себя — не выходит. Ощущение, что цепляюсь за последнюю соломинку, прежде чем рухну в бездну, тьму непроглядную.

— Расслабься, — хрипло шепчет Радмир мне на ухо, и я чуть не теряю равновесие. Он сжимает меня крепче, его руки обжигают.

— Ра… радмир, — выдыхаю я отчаянно. — Прости, но я все еще неважно себя чувствую. Давай уйдем?

Вижу, что он совсем не рад моей просьбе. Но все же согласно кивает.

Глава 19

Катя

Пока едем, я судорожно ищу способ, как избежать того, что неминуемо приближается.

Как только приедем, нужно быстренько забежать в дом и проскользнуть в гостевую спальную. Скажу Радмиру, что мне нехорошо и нужно полежать. Может, это сработает… может, он оставит меня в покое. Хотя бы сегодня.

Машина останавливается. Приехали. Выбегаю из автомобиля и бодреньким шагом шурую к дому, пытаясь не выдать волнение.

Но не успеваю шагнуть за порог, как он уже тут.

— Иди ко мне, девочка, — резко подхватывает на руки, и я вскрикиваю от неожиданности. Его хватка — железная, а я будто перышко, полностью в его власти.

— Что ты… — пытаюсь возразить, но слова растворяются. Держусь за сумочку, как за спасательный круг, хотя ясно, что она меня не спасет.

Чувствую жар его тела через одежду. Он сразу передается мне. Его мышцы напряжены, а в глазах горит что-то дикое: стремление обладать, взять меня полностью.

Он идет через дом, а я слышу только свои сбившиеся вдохи и глухие удары его шагов. Моя кожа горит там, где он меня касается. Лихорадочно пытаюсь придумать, как вырваться, но мысли путаются, а внутри уже нарастает страх.

— Я… я не готова! — выдыхаю испуганно, голос срывается на хрип.

Не отвечает, несет меня к спальне. Когда заходим в комнату, отпускает. Вырываюсь, сумочка падает на пол, я тут же пячусь от него назад, спотыкаясь о мягкий ворс ковра. Ноги ватные, не слушаются.

— Я не хочу, Радмир, — качаю головой, в ужасе наблюдая, как он скидывает пиджак и кидает его в кресло.

Страх подбирается к самому горлу, сдавливает его.

— Знаю, что хочешь, — в его голосе полная уверенность, ни капли сомнений.

Он что, вообще меня не слышит?! Это… это уже насилие! Вцепляюсь в край платья, сжимаю кулаки:

— Не хочу! — мой голос дрожит, на грани между злостью и страхом. Стараюсь быть твердой, но чувствую себя такой уязвимой. — Каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься, я вижу тебя с ней. И не могу… я так не могу.

— Котенок, — его голос становится ниже, глаза темнеют, как густая смола, — сейчас я сделаю так, что ты все забудешь.

— Ты вообще понимаешь, как работает женская психика? — пытаюсь защищаться. — Женщины хотят мозгом, понял? После того, что ты… Ай, мамочки!

Не успеваю закончить, как он бросается ко мне. Пытаюсь увернуться, но мгновенно оказываюсь в его руках. Горячие ладони обхватывают меня, прижимая к себе.

— Дурочка моя, — ведет щетиной по шее, слегка царапая кожу. — Я-то как раз очень хорошо знаю, как все устроено.

Вырываюсь, пытаюсь его оттолкнуть, но это все равно что биться о кусок скалы. Он такой сильный, не сдвинуть даже на миллиметр.

— Хочешь, расскажу тебе? Минутка секспросвета, – рычит с ухмылкой.

Горячая ладонь ползет ниже и сжимает мою ягодицу. Меня бьет озноб, но при этом становится невыносимо жарко.

Засунь себе свой секспросвет в…! Шлюх своих просвещай!

Продолжаю царапаться и шипеть в его руках как дикая кошка.

Но это малоэффективно. Радмир только смеется. Как будто мы тут в игры играем, или я анекдот ему рассказала. От этого только больше злюсь.

Неожиданно отпускает.

Отскакиваю от него на другой конец комнаты. Тяжело дышу, прижавшись к противоположной стене. Глазами шарю по спальне, уже прикидываю, чем бы огреть, «просветителя». К несчастью, у меня нет увесистых хрустальных ваз, как у тети Маши.

— Как думаешь, почему ты в домике кончила? — говорит, расстегивая рубашку. — Ты ведь тогда тоже "не хотела".

От этого воспоминания меня аж передергивает. До сих пор не понимаю, как все вышло. Может, я совсем с катушек съехала? Стокгольмский синдром?

— Ты ведь сама не знаешь, почему, да? Даже сейчас не понимаешь, почему дрожишь.

Тут я как раз все отлично понимаю! Потому что мне страшно и стыдно до смерти.

— Это природа, Катя.

Голос режет, как скальпель. Радмир ходит по комнате, расстегивая запонки.

– Женщина всегда тянется к сильному самцу. Это инстинкт, который не подавить, даже если ты злишься. Женщина как лошадь, ее надо держать крепко. Когда она чувствует сильного ездока, расслабляется, подчиняется. Ее природа требует, чтобы рядом был кто-то, кто ведет. Без этого – беспокоится, тревожится. Потому что женская психика гибкая, подвижная как река. А мужская — стержень, гранит. Вот почему мы друг другу так подходим.

Мне показалось, или он сравнил меня с лошадью?

— Это насилие! – выпаливаю.

— Это биология, — отвечает спокойно, будто и не слышит. — Возьми мужчину за горло — он начнет защищаться. Возьми женщину за шею — и она расслабится. Это не про страх и не про насилие, а про то, что женщине нужен сильный мужчина.

Он приближается, а ноги у меня сами подкашиваются. Пульс бешеный, словно сейчас отбросит куда-то в космос.

– Поэтому ты хочешь меня, Катя. Также сильно, как я тебя. Поэтому предлагаю без этой хуйни. Иди ко мне, малышка. Я тебе сделаю очень хорошо.

«Хорошо», ага! Уже бегу к тебе, трусы пузыриком!

— По-твоему, без мужика все женщины — тревожные истерички? Прямо бедненькие, как они выживают! — сарказм срывается с губ, пытаюсь удержать остатки контроля над ситуацией. – Тебе никто не говорил, что ты больной сексист?

— Некоторым, не особо привлекательным дамочкам, еще вера в Бога помогает, но нормальный здоровый мужик — эффективнее.

— Тогда я выбираю Бога. Клянусь, прикоснешься ко мне — завтра сбегу в монастырь!

Хм... монастырь — не такая уж и плохая идея. Как же я раньше не додумалась. Там-то он точно меня не достанет.

Радмир замедляется, наклоняет голову, прищуривается:

— Монашки у меня еще не было, — говорит хрипло, голос низкий. — Мне нравится.

— Извращенец! — швыряю в него, как гранату.

Он снова бросается ко мне, я взвизгиваю, бросаюсь к кровати и едва успеваю перепрыгнуть на другую сторону. Чуть не падаю, платье задирается, быстро одергиваю юбку вниз. Радмир сверкает глазами, облизывает губы, и у меня реально появляется ощущение, что он меня съест.

Глава 20

Катя

Вдруг слышу шум снаружи – к воротам подъезжает машина. Они автоматически открываются, и Радмир, который только что сверлил меня взглядом, отворачивается.

Оба прислушиваемся. Шорох шин, машина въезжает во двор.

Радмир подходит к окну, выглядывает. Смотрю на часы. Скорее всего, это Ярослав, брат мужа. Только у него, кроме Егора, есть пропуск.

С облегчением выдыхаю. Кажется, на какое-то время я спасена.

— Ох, и фартит тебе в последнее время, — усмехается Радмир, поправляя выпирающий член в штанах. — Что ж, чем дольше ожидание, тем слаще трах. Не пытайся сушить трусики феном – не поможет.

Подмигивает, направляясь к выходу из спальни.

Ха-ха. Очень смешно.

Как только дверь за ним закрывается, я обессиленно валюсь на пол.

Что он там говорил про женскую психику? Успокоиться я должна?! Да меня колотит страхом от собственного мужа! Психолог, блин, доморощенный.

Медленно веду рукой под подол платья. Пальцы едва касаются тонкой ткани, там очень горячо и мокро.

Да я точно сломалась как женщина! Это что за реакция? Не могу я его хотеть! Он ведет себя как маньяк конченный! Нет, нет, нет!

Хотя Радмир же бывший военный, работает на правительство, у него там наверняка всякие секретные технологии. Точно! НЛП, гипноз, зазомбировал меня. Другого объяснения у меня просто нет

Прислушиваюсь к голосам внизу. Да, точно Яр, младший брат. У нас с ним взаимный холодок, но сейчас я рада ему как никогда.

Только собираюсь перебежать в гостевую спальню и начать там строить баррикады, как слышу шаги мужчин на лестнице. Поднимаются сюда. Похоже, идут в кабинет Радмира, который в одной из соседних комнат.

Подхожу к закрытой двери, замираю. Жду, пока они минуют спальню и зайдут в кабинет. Улавливаю обрывки их разговора:

— … вляпался по полной, — голос Яра низкий и напряженный. — Я хер знает, как его теперь вытаскивать. Он люто встрял.

— Давай без эпитетов, — коротко и жестко отрезает Радмир. — Что конкретно произошло?

— Короче, на него хотят повесить утечку данных. Но ты ж его знаешь, он бы в жизни не полез в такие дела. Явно дорогу перешел кому-то.

— Какие данные?…

Шаги удаляются, потом слышно, как открывается дверь кабинета. Кажется, можно выходить. Быстро беру чистую пижаму, хватаю сумочку, тихо поворачиваю ручку двери и на цыпочках выхожу в коридор.

Все чисто, но есть проблема: дверь кабинета приоткрыта — определяю по слишком громким голосам и полоске света в коридоре. Чтобы попасть в гостевую спальню, мне нужно проскочить мимо.

Так, ну ладно. Это лучше, чем инспекция моих трусиков. Медленно крадусь все ближе.

— … пока мы все не выясним, ему надо валить из страны, – суровый голос мужа.

— Куда валить? Его на первой границе примут! – Яр явно встревожен.

— С этим помогу, – отвечает муж уверенно. – Запоминай, записывать нельзя….

Останавливаюсь на границе полоски света, который выливается из кабинета во тьму коридора. Что теперь делать?

Проклиная свою неуклюжесть, тихонечко заглядываю внутрь, но тут же отшатываюсь обратно, как только замечаю, что Радмир стоит прямо лицом к двери.

Черт! Ну и что теперь?

Может, не заметит?

А если заметит, то что? Я ж просто по коридору иду! Живу я тут!

Стою в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. Подслушиваю явно не предназначенный для посторонних ушей разговор. Радмир дает Яру странные указания:

— В телеге находишь “Грейфокс, нижнее подчеркиваение, нэт”. В первом сообщении пишешь кодовую фразу: «Здравствуйте, собираюсь в поход, хотел бы обсудить северный маршрут, есть предложения?». Ну а дальше следуй инструкциям.

— Ты серьезно? – скептически спрашивает брат.

В кабинете на секунду повисает тишина. Уверена, это та самая пауза, когда Радмир сверлит его своим убивающе ледяным взглядом. У Яра, наверное, уже сосулька на носу повисла.

Через пару секунд Яр сдается.

— Он точно не сольет? Ты в нем уверен?

— Яр, ты ебнулся? Не те вопросы задаешь! – резко отрезает Радмир.

Так, ну пока они там цапаются, попробую проскочить. Прямо сейчас. Пытаюсь представить себя невидимкой и быстро, как молния, проскальзываю мимо кабинета. Только бы не заметил…

Замираю, прислушиваясь. Разговор, кажется, течет как ни в чем не бывало.

— … будет недешево, но новый паспорт сделают в течение недели. Пока пусть где-нибудь заляжет и не высовывается.

Фух. Быстро бегу по коридору, будто за мной гонятся, и залетаю в гостевую спальню, сразу запирая дверь на замок. Стою несколько секунд, тупо смотрю на нее, прикидывая: способен ли Радмир ее выломать?

Физически — легко, конечно. Но есть же у него хоть капля совести? Хотя... на это я бы, пожалуй, не ставила.

Оглядываюсь, чем бы подпереть дверь. Но, кроме кресла, особо нечем. Эх-х… Бесполезно.

Сумочку кидаю на пол и валюсь на кровать, едва дыша от пережитого. Только начала закрывать глаза, как тренькает смс. Тянусь к телефону. Может, Алина? Так нужно с ней поговорить!

Нет, не она. Смс от клиники — анализы готовы.

Глава 21

Катя

С минуту смотрю на экран телефона, не решаясь открыть файл с результатами анализов. Тишина давит на уши. Собравшись духом кликаю на файл.

Черные буквы выжигают глаза:

"Уровень ХГЧ: 1350 мМЕ/мл (соответствует беременности)."

Внутри все сжимается, будто ледяной водой окатили. Сердце замирает, а холодный страх расползается по всему телу, подступая к горлу. В голове белый шум, как радио без сигнала.

Я… я…

Господи, я беременна!

Осознание этой новости оглушает настолько, что несколько секунд я продолжаю пялиться на экран телефона, пока он, наконец, не гаснет. Но и этого я не замечаю. Перед глазами по кадрам мелькает моя жизнь — жизнь, где я рожу ребенка человеку, который меня не любит. И никогда не любил.

Ребенок от Радмира. Ребенок от мужчины, который думает, что деньги и власть решают все. Никакой любви, никакой верности. Только холодные расчеты. Изменял, признался в этом без всякого стыда, и будет продолжать.

Слезы сами собой начинаю течь по щекам. Меня словно придавливает бетонной плитой. Задыхаюсь. Вскакиваю, иду к окну. Открываю, впуская в комнату свежий воздух. Делаю глубокий вдох изо всех сил.

И что мне теперь делать? Радмир ведь не станет другим, не исправится. У него свои понятия брака и верности. Мне предстоит всю жизнь видеть его холодные глаза, слышать эти циничные фразы, наблюдать, как он спокойно гуляет налево, считая, что я просто должна "принять это".

А я не должна! И не должна повторять судьбу своей матери! И чтобы дети мои повторяли! Только ради них нужно что-то менять, найти силы разорвать этот порочный круг. Да и ради себя, наверное. Жизнь ведь одна!

Кладу руки на еще совершенно плоский живот. Пытаюсь поверить, что внутри меня уже растет новая жизнь. А я…

Слезы пекут щеки. Я в ловушке.

И тут слова Радмира звучат в голове сами собой:

“Надо валить.”

“В телеге находишь “Грейфокс, нижнее подчеркиваение, нэт.”

“Будет недешево, но новый паспорт сделают в течение недели.”

А что, если… Внутри вскипает отчаянная мысль.

Снова бросаюсь к кровати, хватаю телефон. Устраиваюсь на пушистом ковре, открываю Телеграм. Вбиваю в поиске: "Грейфокс, нижнее подчеркивание, нэт."

Только один пользователь с таким именем.

Меня прошибает жаром. А вдруг это мой шанс на спасение?

Но смогу ли я… Это опасно, и вообще, совершенно безумная мысль. Если это человек Радмира, он все ему сразу же доложит!

А вдруг нет? Что мне терять-то? Кроме собственных кандалов.

Что-то внутри не дает струсить. Нажимаю на имя пользователя, открывается чат.

Кусаю ноготь. Радмир говорил кодовую фразу… Что-то про походы и северный маршрут… Блин, зараза! Знала бы, что пригодится, слушала бы внимательнее!

Трясущиеся пальцы наконец набирают текст: "Здравствуйте, собираюсь в поход, хотела бы обсудить северный маршрут. Есть предложения?"

Надеюсь, что запомнила правильно. Сижу, трясу ногой, скольжу взглядом по цветочному рисунку на обоях. В животе спазм от напряжения.

Ответ приходит меньше, чем через минуту. Длинное сообщение. Пробегаю глазами. Инструкции, правила осторожности, все по делу. Анонимность гарантирует. Я тоже не узнаю, кто он. В конце — сумма: пять тысяч долларов за новый паспорт. Сроки – неделя.

Где я возьму такие деньги?? Еще жить на что-то надо будет первое время, пока работу не найду. И лучше уехать из страны. Есть опасения, что в России Радмир меня быстро найдет, где бы я ни спряталась. А я ж еще и беременная теперь! Мне рожать через девять месяцев.

Снова пугаюсь до чертиков от этой затеи. Чем дальше, тем более безумной она кажется.

Но, с другой стороны, жить вот так, в нелюбви, в расчете – не это ли безумие? Не узнать жизни, сидеть в золотой клетке. Это мне двадцать два. А когда мне сорок будет – он вообще меня на улицу выкинет и молодуху найдет! В сорок тоже уже будет поздно жизнь заново начинать. Лучше уж сейчас.

Главный вопрос — где взять столько денег?

Задумываюсь. Радмир меня никогда не ограничивал в финансах, и у меня много украшений. Теоретически, их можно продать. Счет у меня тоже есть, который еще до свадьбы я открыла и копила деньги на квартиру. Там немного скопилось, тысяч четыреста. Но все же.

Так, я в самом деле уже продумываю побег? Новый паспорт? Новая личность? Я совсем сошла с ума?! А что родители скажут, когда узнают, что я просто взяла и пропала?

Напишу им письмо уже откуда-то оттуда. И, в конце концов, если бы они были на моей стороне, мне бы не пришлось сбегать!

Только вот, без Алинки я как вообще? Не смогу! Она мне самый близкий человек!

Но она Радмиру меня точно не сдаст! Уже проверенно.

Голова взрывается от мыслей! Просто кипит.

Куда бежать? Я и английский-то плохо знаю.

Открываю список стран с безвизовым въездом для россиян. Азию отметаю сразу. Далеко и эти пауки и змеи… бррр! Армения, Сербия, Грузия – вот это уже ближе к делу. И братские народы как-никак, и с языком полегче. Казахстан еще есть…

Вдруг слышу, как снаружи завелся двигатель машины. Подбегаю к окну, незаметно выглядываю. Яр уезжает. Радмир заходит обратно в дом.

Кидаюсь к креслу и таки баррикадирую им дверь. Замираю, прислушиваясь к звукам. Слышу тяжелые и быстрые шаги Радмира. Он поднимается по лестнице, приближается сюда. Сердце в груди начинает быстро биться.

Вот и как так дальше жить? Вечно строить баррикады от собственного мужа? А тут… всего неделя, и я свободна. Здравствуй, новая жизнь!

Да, беременная в другой стране. Но я же хотела попробовать сама. Вот и попробую! Работу как-нибудь уж найду. Играть могу, петь, уроки детишкам давать по фортепиано. В крайнем случае, устроюсь продавщицей или уборщицей. Как-нибудь справлюсь.

От стука в дверь я едва не вскрикиваю. Но вовремя зажимаю рот рукой. Смотрю на дверь, не моргая.

– Катюш, беглянка моя, открывай, – слышу я низкий голос Радмира.

Глава 22

Радмир

Стою, как дурак, перед закрытой дверью гостевой спальни. В ответ – тишина. Катя то ли спит, то ли притворяется. Второе, конечно, более вероятно. Опять смылась.

Твою мать!

Пару секунд смотрю на дверь. Не выламывать же ее. Хотя пиздец как хочется. Выбить к херам и скрутить вредину в бараний рог. Совсем от рук отбилась.

Только напугаю ее еще большее. И так перегнул. Смотрит на меня, как на чокнутого маньяка. Дуреха!

Ладно, пусть сидит. Главное, что дома. Посидит, остынет. Никуда не денется.

Отлипаю от двери и шагаю в спальню. В доме стоит приторный запах чертовых роз. Для кого старался, Катя? В спальне открываю нараспашку окно, надо выветрить эту вонищу.

Кровать вся кувырком после того, как Катя по ней от меня удирала. Прыгала, как горная коза, упрямица.

Вспоминаю страз в глазах Кати, и как визжала. Правда, испугалась. Вот поэтому никогда и не трогал ее. Катя – сладкая ванильная девочка. Вроде, взрослая, но маленькая еще, в силу опыта. Ее и трахнуть-то по-настоящему страшно. Да мне и не хотелось. Раньше.

Взгляд падает на ее столик. Подхожу, машинально беру флакон с ее духами. Втягиваю носом аромат. Ее. В штанах моментально жесткий стояк. В голове проносятся картинки, как из лучшего порно. Того, что я бы с ней никогда не сделал.

Не хотел.

Раньше.

Все-таки немного маньяк, да. Ух, блять, Катя, но сама же провоцируешь!

Да, я люблю жесткий секс. Он помогает слить агрессию, так сказать, “в мирное русло”, расслабиться. Люблю чувствовать женщину в моей власти, и, что я могу сделать с ней все, что захочу. Бабам обычно это ой как нравится.

Но с Катей ведь не так. Она же, блин, про “вот это все”, про любовь. Тьфу, епта.

– Лю-бофь, – повторяю это слово вслух, пробуя на вкус, словно пытаюсь что-то почувствовать.

Ничего!

Только тошнотворный запах чертовых роз.

Ставлю флакон на место.

Тело кипит. Нереализованная энергия бурлит. Лезть на стену хочется. Или пойти и выбить все-таки эту чертову запертую дверь! Ар-р-р-р!

Вместо этого, переодеваюсь и спускаюсь вниз, в спортзал. Разминаюсь на скакалке, разгоняя кровь.

Извращенец я, значит! Предатель. Маньяк. Изменил? Да ни хрена! Она, что такое измена, даже не представляет! Живет в своих дурацких фантазиях!

Вот мне – изменяли. Это, сука, было эпично! Первая жена. Жанночка. На Катю чем-то похожа была. Такая же феечка невинная. Так мне казалось. Давно дело было. Сколько лет прошло? Пятнадцать? Вот она мне изменила, дрянь, да-а-а, еще как! Приехал раньше из служебной поездки. А мою жену жарит раком какой-то хрен.

Бросаю скакалку. Хватаюсь за штангу. Ух, бля! Выжимаю железо с четким ритмом, хочу выпустить все, что накопилось.

Что было после того, как застукал их – плохо помню. Уверен, эти двое – гораздо ярче. Схватил мужика за горло, выволок с постели. Пытался отбиваться, но я его быстро успокоил, размазал по полу. Не, ничего такого. Все живы. Хотя убить хотелось обоих.

Позже узнал, что она с ним давно уже крутила. На бабки повелась. Я тогда младшим офицером был, жили скромно. Он “бизнесмен”. Кабак у него был, пара стекляшек круглосуточных с алкашкой да шаурмечная. Бизнесмен, блять. Используя все свои связи, отправил его посидеть на нарах на пару годков. За ним грешки водились. О Жанночке тогда же забыл как о страшном сне.

Вот это измена!

Пытаюсь вспомнить, что тогда чувствовал. Ничего. Помню, был зол, да, но все остальное давно закрыл в черный ящик, который никогда не открываю. Зачем? Было и было.

Штанга с глухим стуком падает на пол, мышцы горят от напряжения, пульс бьет в висках. Вытираю полотенцем капли пота с лица. Напряжение постепенно сходит на нет, но внутри все еще гудит.

Для мужика это нормальное желание – трахать все, что движется. Против природы не попрешь. Но не для бабы. У них “любовь”, они трахаются совсем по другой причине. У них своя “фишечка” – выбирать более сильного самца. Серьезно. Научно доказано, что во время овуляции они инстинктивно смотрят на бородачей с бицухами. Даже если замужем. Особенно, если замужем за пивным брюшком. Так что голодранцам, и, боже упаси, жирдяям прописано быть рогоносцами. Закон природы, блять!

Вот и вся любовь. Чушь на постном масле. Катя тоже это когда-нибудь поймет. Не сразу, но повзрослеет и поймет правила.

Готовлюсь ко второму подходу. Беру штангу, но тут бренчит мобильник. Твою мать, кого там опять в ночи принесло?

Бросаю снаряд, иду к мобильнику, отвечаю:

– Градов.

– Радмир Владимрч, это Савельев.

Голос спокойный. Как у человека, который знает, что его фамилия сама по себе слишком громкая, зачем напрягать голосовые связки. Сам факт, что замминистра обороны звонит мне в два ночи, говорит о том, что что-то стряслось.

– Здрав-желаю, Константин Саныч, чем обязан? – говорю, вытирая полотенцем пот с лица.

– Извини за поздний звонок. Ситуация критическая. На объекте в Архангельской области снова произошел сбой в системе охлаждения двигателей перед запуском. Хочу, чтобы ты поехал разобраться и доложил мне лично по фактам. Я этим долбоебам сказочным уже не доверяю.

Думаю пару секунд. Архангельск. Плесецк. Может затянуться на неделю. Бля. Невовремя. Но Савельеву не откажешь.

– Понял. Завтра буду. К вечеру ближе. Особые распоряжения?

– Радмир Владимрч, просто помоги этим дебилам с проходкой. На следующей неделе доклад Владимиру Владимировичу. Надо, чтоб было по красоте. В долгу не останусь.

– Вас понял. Разберемся.

Вешаю трубку.

Даже где-то рад, что есть повод сбежать от этой еботни. Катя со своими заебами с ума меня сводит.

Охрану только выставлю, чтобы не удумала снова по съебам дать. За недельку как раз и остынет, и соскучится.

Глава 23

Катя

Радмир стоит под дверью, а я молюсь всем богам Олимпа. “Уходи, уходи” – повторяю про себя, как заклинание. Божечки, ну пожалуйста, пусть этот маньячина решит, что я уснула и оставит меня! Хотя бы сегодня! Умоляю!

Слышу, как Радмир недовольно фырчит, что-то бубнит себе под нос. Злой, как черт, наверное. Он-то думал, я и мои трусики у него уже в кармане. Но не тут-то было, извращенец!

Главное, чтобы дверь не стал ломать. За ним не заржавеет.

“Уходи, уходи” – шепчу одними губами.

С облегчением выдыхаю, когда слышу, как он и в самом деле шагает прочь.

Алиллуйя!!

Забираюсь на кровать, прячусь под одеяло. Брякает телефон. Сообщение от “Грэйфокса”:

“Условия принимаете?”

Ну, уважаемый Грэйфокс, не подведи!

“Да, по рукам,” – печатаю и отправляю в ответ.

Кажется, это самый мой безумный поступок в жизни! У меня аж давление поднялось, и в жар бросило. Прижимаю холодную ладонь к пылающим щекам. Страшно до одури.

Вот так тебе, Радмир. Думал, я собачонка ручная? Получу паспорт, куплю билет до Владикавказа, а там на маршрутке в Грузию. Пусть там попробует найти. Его возможности заканчиваются за пределами родины.

Отныне я сама по себе! Понял, Радмир?! А ты оставайся в своем циничном холодном мире. Наш ребенок таким, как ты, не будет – никогда!

Чувствую себя очень крутой. Страшно. Но это моя цена за свободу.

В конце концов, если все будет совсем плохо, я всегда смогу вернуться в родительский дом или попросить помощи у отца. Не хотелось бы, конечно. Но такой вариант будет всегда.

Этим вечером Радмир меня больше не трогает, оставляет в покое. Слышала, как он спустился в спортзал. Всегда так делает, когда злится. Да-а-а-а. Кажется, он в бешенстве. Но мне плевать. Всю ночь обдумываю план. За сутки мне нужно собрать нужную сумму – пять тысяч долларов! При этом не привлечь внимание мужа.

Утром мне снова улыбается удача. Радмир рано уезжает на работу, еще до моего пробуждения. А это значит, что у меня есть некоторое пространство для маневра.

Пробираюсь в спальню, складываю в сумку все “золото-бриллианты”, надаренные мне Радмиром за два года. Тут и комплект бриллиантовых сережек с колье, которые подарил мне на свадьбу. И еще золотой браслет с инкрустацией из сапфиров, и колечко на годовщину.

Кручу блестяшки в руке. Да, Радмир на подарки никогда не скупился. Даже грустно их отдавать. Еще недавно эти украшения казались мне символом чего-то важного. Я мечтала, как однажды передам их своим детям. А те моим внукам. Дура. Все мои мечты оказались пылью. Как там Радмир сказал? Розовые сопли?

На глаза снова накатывают слезы. Все-таки еще сложно поверить, что мой брак был каким-то фейком. И все эти клятвы ничего не значат. Ничего не значат и его подарки. Просто брюлики. Они – мой ключ к свободе.

Безжалостно и бесповоротно застегиваю молнию на сумке. Теперь мне нужно все это отвезти в ломбард.

Только есть проблемка. Радмир прям с ума сошел. Выставил охрану чуть ли не под каждым окном. И Егор стопудово сразу же все должит Радмиру. Н-да. Без помощи Алинки мне никак не обойтись.

Звоню ей. Она у меня воспитатель в детском саду и работает посменно. К счастью, сегодня у нее выходной.

Еду к ней. Просто встреча с лучшей подругой. Ничего подозрительного, да ведь, Егор? Выхожу из машины. Оборачиваюсь на тачку, прежде чем войти в подъезд Алинки, и прищуриваю глаза. Егор уже кому-то звонит. Ну ясно, кому. Стукач несчастный!

— Ты свихнулась?! — восклицает Алина, когда я рассказываю ей все.

Смотрит на меня широко распахнутыми глазами, будто не верит, что я могла так далеко зайти.

— Катя, побег? Это же безумие! Скажи, что это шутка!

— Я знаю, — отвечаю тихо, сжимая ее руку. — Но я так не смогу, Алина! И одной тебе могу доверять. Поможешь?

— Ты свихнулась, – констатирует Алина. – Знаешь, что делают люди, когда хотят расстаться? Разводятся! А не делают поддельный паспорт!

– Ты сама знаешь, за кем я замужем. Он меня не отпустит.

Алина вскакивает с дивана, начинает нервно вышагивать по комнате. С ее тапками-зайчиками это выглядит комично.

– А как же твои родители? Ты о них подумала?? Твой отец с ума сойдет! А Радмир? Ты думаешь, он будет сидеть сложа руки? Да он тут камня на камне не оставит.

Не сомневаюсь.

— Родителям письмо напишу. Чтобы не переживали. А Радмир… да плевать! Так же, как он плевал на меня. Я уеду из России. Туда, где он не найдет! Предатель несчастный! Он ведь, Алин, уверен, что я глупая, послушная дура. Что я никуда не денусь, пока он секретарш своих раком иметь будет! И, знаешь, ради себя я, может быть, и не решилась бы. Но ради своего ребенка….

Алина останавливается так резко, будто влетела в невидимую стену. Закрывает рот рукой, смотрит на мой живот, будто ожидает там что-то рассмотреть.

— Ты что, Кать, ты бе… бере… беременна? – с третьего раза выговаривает Алинка.

— Угу. И этот предатель никогда об это не узнает. Обещай мне, Алина, что ты тоже никому ничего не скажешь. Обещай!

Алина еще час продолжает меня отговаривать. Но в конце концов, дает мне свою клятву. Клятву верности. Мы договариваемся, что я сама выйду с ней на связь безопасным способом. А до тех пор – никто ничего не должен знать.

– Ты моя самая чокнутая подруга! – говорит Алинка, когда мы символично цепляемся мизинчиками. – И за это я тебя еще больше люблю, – выговаривает с покрасневшим носом. – Черт! Я буду так по тебе скучать!

Еду в банк, снимать деньги со своего депозита. Алинка едет сдавать мои украшения в ломбард. Вечером отзванивается:

— Все готово. Выручила за твои “золото-бриллианты” как раз нужную сумму. Символично, да? Радмир надарил тебе ровно на стоимость твоего побега.

– Да уж, у Бога есть чувство юмора, – вздыхаю я.

Даю Алинке дальнейшие инструкции. Завтра до 11 утра она должна положить деньги в ячейку одного из “Ашанов”, адрес которого скинул Грэйфокс. Все, дальше только ждать и молиться, что Грэйфокс не кинет меня и не сдристнет вместе с моими деньгами в неизвестном направлении.

Глава 24

Катя

Осторожно выглядываю из гостевой спальни, заслышав Радмира в доме. Размашистыми шагами пересекает холл. Строгий костюм, грубые движения. Наблюдая за ним исподтишка со второго этажа, невольно втягиваю голову в плечи.

Замечала и раньше, что часто так делаю при виде него. Сначала думала, что только я такая пугливая дурочка. Всегда терялась рядом с вот этой вот скалой метр девяносто два. Чаще всего еще и молчаливой, мрачной.

Но потом обнаружила: нет, я не одна такая. В присутствии Радмира все одинаковые: какие-то сутуленькие и бедненькие. Такая вот у человека энергетика.

Радмир идет наверх. Прячусь в гостевой спальне, как черепашка в своем панцире. Но он сворачивает в нашу спальню.

Сомневаюсь с минуту, идти к нему или нет? Страшно вообще-то. Но мне же нужно усыпить его бдительность перед побегом. Так, я просто поздороваюсь! Буду придерживаться плана: строю няшку, чуть что – реву.

На цыпочках иду по коридору босыми ногами. Божечки, ну почему вся трясусь?

Останавливаюсь на пороге спальни. Радмир стоит ко мне спиной. Скидывает пиджак, расстегивает манжеты и закатывает рукава. Я не могу оторвать взгляд от его мощных плеч. Радмир он… он как гроза – притягивает и пугает одновременно, понимаешь, что надо бежать, а стоишь как вкопанный и любуешься.

Как же хорош, сволочь! Все-таки жаль, что он оказался бессердечным чудовищем.

Радмир тем временем достает чемодан и начинает укладывать туда вещи.

Чемодан? Уезжает?

Внутри зарождается тихая надежда.

Тут он замечает меня. Бросает колкий взгляд в мою сторону.

— Выползла, наконец, зверек. Ну, привет, – в тоне намек на иронию, но взгляд суровый. Злится все еще, что ли?

— Уезжаешь? – мой голос чуть дрожит.

— Да, по работе.

— И... на долго? — пытаюсь спрятать излишнюю надежду в своей интонации, но внутри все ликует.

Радмир сканирует меня взглядом. Медленно, как всегда. Ненавижу эти паузы, которые он использует, чтобы человек начал нервничать.

— Пока не знаю, — наконец, отвечает он, аккуратно укладывая стопку рубашек в чемодан. — Дня три точно, может, неделя.

НЕДЕЛЯ!

Вспышка радости внутри. Пытаюсь не улыбнуться, но уголки губ готовы взмыть вверх. Как же я рада!

Так, надо собраться. Если он заметит, это будет палево! Усилием воли собираю свои губы обратно в бантик.

— Тебе помочь? — предлагаю я зачем-то.

Пытаюсь вести себя "нормально". В обычной ситуации я бы предложила.

Надеюсь, это не звучит как: "Помочь тебе поскорее отсюда убраться, милый?" Потому что именно так я и думаю.

Он снова кидает взгляд на меня. Медленно распрямляется, поворачивается ко мне.

Внутри все сжимается. Робко смотрю на него снизу вверх, в любой момент готовая дать деру.

— Оттаяла? — в голосе снова ирония.

Не оттаяла, Радмир. Можешь считать, что я уже вечная мерзлота.

Опускаю взгляд.

Тут же вспоминаю, что мне-то надо примерную жену играть. Поднимаю на него взгляд исподлобья.

Он шагает ко мне. Еле сдерживаюсь, чтобы не отступить назад. Обнимает, прижимает к себе. Нежно так, чего это он, ему такое вообще не свойственно.

Тону в его руках, но вся напрягаюсь. Не готова я к... э-э-э... тактильному контакту.

В голове оглушающая мысль: это же в последний раз. Я его больше никогда не увижу.

И тут на меня накатывают чувства. Даже в носу защипало. Я же так его любила... Господи, как сильно. Так, наверное, уже никого не полюблю. Так любят только один раз — без оглядки.

Обнимаю его тоже, повинуясь этому порыву. Вернее, не его обнимаю, а “того Радмира”, который был "до". Которого, похоже, сама себе придумала, и, которого никогда и не было.

Прощаюсь с ним. Прощаюсь навсегда.

Шмыгаю носом. Радмир чуть отстраняется, поднимает пальцами мой подбородок. Я не успеваю ничего понять, как он прижимается к моим губам. Замираю, сердце уходит в пятки.

Поцелуй не такой, как всегда. Не властный, не жесткий. Не для галочки, как он обычно целовал перед тем, как уйти на работу. Впервые за долгое время его прикосновение кажется... теплым.

Ну и фантазия у меня разыгралась!

Задерживаю дыхание, не отвечаю, не могу. Просто стою неподвижно, как кукла. Радмир отстраняется, его взгляд цепляется за мои губы, будто что-то ищет, хмурится.

Отпускает, возвращается к чемодану. Быстро заканчивает сборы. Застегивает молнию чемодана. Подхватывает, как пушинку, идет к выходу.

Отстраняюсь, пропуская Радмира. Останавливается. Скользит взглядом по моей домашней футболке и штанам. Замечает босые ноги, которые уже знатно заледенели, отчего я наступаю одной ступней на другую, пытаясь их согреть.

Ставит чемодан, и вдруг без предупреждения берет меня на руки. Едва успеваю понять, что происходит. Он несет меня в спальню.

Боже, нет! Он что, снова!...

Но Радмир сажает меня на кровать, достает из комода пару носков. Садится на корточки у моих ног и надевает один носок, потом другой. Потом ловит мой взгляд в свой капкан.

— Будешь скучать? — спрашивает на полном серьезе.

Не буду.

— К-конечно, — отвечаю, краснея от того, что нагло вру ему в глаза.

Он усмехается, будто видит меня и мои мысли насквозь. Становится не по себе.

Поднимается, берет мое лицо в свои горячие ладони. Я люблю, когда он так делает. Вернее, любила...

Еще раз прижимается к моим губам. Задерживается чуть дольше. Мурашки бегут от осознания того, что это все в последний раз.

Мы прощаемся не на неделю, как он думает. А навсегда.

— Будь умницей, — шепчет мне в губы.

Шагает к выходу. Я сижу, как замороженная, смотрю ему в спину. Он бросает взгляд на часы, подхватывает чемодан и уходит.

Еще какое-то время слушаю шаги Радмира по дому. И вот, тишина наполняет дом. Сижу, как громом пораженная. Пытаюсь осознать: я его больше не увижу.

Глава 25

Радмир

Самолет садится в Пулково по расписанию. Кидаю взгляд на часы — десять утра.

Надо ехать в офис. Но хочется заскочить домой. Хочу убедиться, что все ок.

Егор встречает в зоне прилетов, перехватывает чемодан.

— Как долетели, босс?

— Нормально. Как дома?

— Все спокойно. Без сюрпризов, — подмигивает мне, от чего хочется леща ему дать.

Значит, «сюрприз» мой вел себя примерно. Умница.

Выходим на улицу. В Питере не по-осеннему морозно. Грузимся в тачку.

— В офис? — спрашивает, пристегиваясь Егор.

— Давай домой сперва.

Летим по Пулковке.

Говорил же, Катя остынет, перебесится. Знаю, ее бунт и истерики — не что иное, как результат нежности и ранимости. Такая она еще девчонка.

Приеду, а она все еще дрыхнет по-любому? Прижать бы ее к себе еще теплую ото сна. Довольно прикрываю глаза, представляя себе, как это будет. Член в штанах радостно поддерживает эту идею.

Подъезжаем к поселку.

Захожу в дом, кидаю ключи на полку. Тишина. Значит, все-таки еще спит. Отлично! Галопом поднимаюсь в спальню, в груди зудит от нетерпения.

Открываю дверь, ожидая увидеть Катю в постели. Пусто. Кровать аккуратно заправлена, ни малейшего намека на то, что здесь кто-то спал.

Серьезно? Так и не вернулась из гостевой? Бунт продолжается?! Черт!

Поворачиваюсь, иду по коридору к спальне для гостей. Толкаю дверь, уверенный, что она заперта. Та распахивается. И здесь Кати тоже нет. Тупо смотрю на пустую, заправленную кровать.

Не понял. Уже встала? В обеих ванных пусто. Замечаю, что нет катиной щетки. У меня начинает дергаться глаз.

Спускаюсь вниз, попутно заглядывая в свой кабинет – мало ли. Проверяю столовую, кухню, спускаюсь в спортзал, выхожу на задний двор – НИ-ХРЕ-НА!

Набираю ее номер. “Абонент выключен или находится вне зоны действия сети…” Блять! Да чтоб меня!

Стою, уперев руки в пояс, отказываюсь верить в происходящее. Медленно втягиваю носом холодный воздух.

– Егор! – ору бешено. Где-то вдалеке начинают лаять собаки.

Он бежит, перепрыгивая через куст можжевельника:

– Да, босс? Что-то случилось?

– Егор, скажи пожалуйста – ГДЕ МОЯ ЖЕНА?

– К-катя? – уточняет он удивленно.

– У меня что, есть еще какая-то? – рявкаю я.

– Се-сейчас у-уточню у начальника охраны, – говорит Егор заикаясь и быстренько уматывает от греха подальше.

Возвращаюсь в дом уже вне себя от злости. Какого черта?! Снова в спальню. Проверяю шкафы. Не могу понять, она с вещами умотала или нет. Шмоток у Кати много. Проверяю ящик с документами. Ее паспорт и загранник на месте. Так, это уже хорошо.

Флакон духов с туалетного столика исчез. Открываю шкатулки. Драгоценностей нет. Это плохо.

– Блять! – стучу кулаком по туалетному столику. Зеркало дребезжит, ножки издают глухой треск.

В комнату залетает начальник охраны. Глаза по пять копеек.

– Босс, я.. мы… – мычит он, нервно сглатывая.

Перевожу на него взгляд, тяжело дыша.

— Заткнись и слушай! — резко бросаю. — Проверить весь дом. Камеры. Выезды из поселка. Выяснить, кто и когда ее последний раз видел. Пробей все номера машин, которые выезжали за последние сутки. Все понял?

Мелко кивает, как китайский болванчик.

— Действуй! Через полчаса жду отчет, — добавляю, даже не глядя на него. Он пулей вылетает из комнаты.

Иду в кабинет, открываю ноутбук. Нужно проследить ее транзакции. Ничего. Не пользовалась картой последние сутки. Телефон выключен.

Ладно. Решаемо. Через пару часов найду ее.

Глупая. Найду и выпорю, блять! На цепь посажу! Злости моей не хватает!

Проходит около часа. Охрана прибегает с первыми результатами.

– Камеры засекли ее около трех часов ночи, – бормочет начальник охраны, протягивая распечатки. – Уехала на такси. Пробиваем номера.

Усмехаюсь, вытираю лицо рукой, пытаясь стереть усталость. Катя, Катя. Ну куда на этот раз? На деревню дедушке?

Больше всего меня беспокоит вопрос, что с ней делать, когда найду.

Второй побег. Хуево. Что-то начинает шевелиться внутри. Неспокойно.

Через два часа мне приносят результаты:

– Таксист довез ее до аэропорта, – сообщает Егор.

– Куда?? – переспрашиваю в ахере.

– В П-пулково, – уточняет он.

Я усмехаюсь еще шире. Вряд ли Катя меня встречать помчала. Но и оба паспорта ее на месте. Что за хрень?

Пиздец! Пробивать ее через камеры в аэропорту? Это будет не быстро. Ух, Катя! Любишь ты устраивать мне квесты! Ну зачем, глупая девчонка? Зачем??

Весь день в мыле. В аэропорту пока Катин след обрывается. По моим связям получаем записи с камер, но только к позднему вечеру. Даю приказ своим архаровцем их просматривать.

Только дело это тоже не быстрое, особенно, если она пыталась скрыться. Пару дней точно потеряем. Сижу и чувствую, как злость закипает. Геморрой на ровном месте!

Сдергиваю галстук, падаю в кресло в гостинной. В животе урчит, надо бы пожрать, но не до этого. Откидываюсь на спинку, буравлю взглядом потолок.

Катя, Катя... Что у тебя в голове творится, а? Ясно одно — это уже не бунт на эмоциях, она все спланировала. Пиздец. Что дальше?

Не знаю отчего я больше зол – от того, что опять убежала, или от того, что решила, что у нее это удастся.

В голову приходит мысль, от которой внутри все переворачивается. Анализы! Она же сдавала анализы на беременность неделю назад. Вылетело из головы. Катя ничего мне не сказала, что там по итогу.

Набираю Алексеева, сердце сжимается в нехорошем предчувствии.

– Радмир Владимирович, здравствуйте! Что-то случилось? – слышу хриплый ото сна голос доктора.

Я и забыл, что уже заполночь.

– Простите за поздний звонок, – говорю быстро, без лишних предисловий. – Моя жена, Катя, сдавала анализы на определение беременности. Хочу узнать результаты.

Даю пару секунд доктору сообразить спросонья, что я от него хочу.