Измена. Любовь вопреки

Пролог

Это моя шестая попытка ЭКО. Сижу на приеме у врача, особо ничего не ожидая. Когда ты приходишь в первый, во второй, в третий раз, еще чего-то ждешь. Надеешься. На шестой раз уже не ждешь. Повезет — значит, повезет, нет — значит, нет. Алекс сегодня не со мной. Он перестал сюда приходить после третьей попытки. Это нормально. Так говорит мой доктор. Мужчины они слабее и в целом гораздо болезненнее воспринимают неудачи.

Доктор, молодая симпатичная женщина, не глядя на меня, разводит руками.

Не прижились.

— Но вы не переживайте, Алина Сергеевна, — говорит она дежурную фразу, всегда одно и то же, — будем пробовать еще. Приходите через месяц-два. А пока отдохните, съездите куда-нибудь.

Молча киваю и выхожу из кабинета. Я знала, что они не прижились. Чувствовала. Приживались лишь однажды, в третью попытку, и тогда я сама поняла это примерно через месяц. Но выкидыш все обратил вспять.

Мужу даже звонить не хочется. Он действительно очень расстраивается, когда узнает, что ничего не вышло. Опять. Для него тема продолжения рода очень болезненна. На Алекса наседают родители, и отец постоянно пилит его за нашу бездетность. Не знаю, чего он добивается, но после того, как Алекс ездит к ним в гости, наши отношения всегда портятся.

Алекс хочет наследника. Ему он необходим. А мне просто нужен ребенок.

Но десятый год я не могу забеременеть, и это невыносимо.

Домой приезжаю разбитая, и едва вхожу в гостиную, как тут же падаю на диван. Хочется уснуть и ни о чем не думать. Не знаю, как скажу Алексу про новую неудачу. Хотя, учитывая, что он не звонит, муж и сам все прекрасно понимает.

Один плюс — раз я не беременна, могу выпить кофе, а лучше с коньяком. Так и делаю и успеваю сделать пару глотков, прежде чем звонит телефон.

Ожидаю, что наша экономка возьмет трубку, но Марта куда-то запропастилась.

— Да, слушаю...

Из трубки доносится какое-то шипение.

— Вас не слышно, перезвоните, — отвечаю я и уже хочу ее повесить, но неожиданно женский голос издевательски произносит:

— Опять неудача?

Сердце начинает бешено колотиться.

— Кто это? О чем речь? Я вас не понимаю!

— Всё ты понимаешь, пустоцвет, — противно хихикают на том конце провода.

— Кто вы?!

Женщина начинает хохотать, и я спешно кладу трубку. Сердце колотится в районе груди и слезы сами собой наворачиваются на глаза.

Это просто какая-то сумасшедшая, просто сумасшедшая, пытаюсь убедить саму себя. Но выходит не очень.

Хочется позвонить Алексу и все ему рассказать, но я не делаю этого, зная, как он не любит, когда я беспокою его в рабочее время.

Весь оставшийся день хожу как пришибленная, и когда телефон звонит вновь, хватаю его с базы, полная решимости выяснить, кто эта шутница. Она не знает, с кем связалась!

— Ждала моего звонка?

— Вы доиграетесь! Мой муж...

Я не успеваю договорить, как она резко обрывает на полуслове:

— Я знаю, кто твой муж, пустоцвет...

Она снова хохочет и теперь уже сама бросает трубку, а я так и стою посреди гостиной, слушая жалкие гудки и пытаясь не разреветься.

1

Алина

Алекс приходит поздно и, как всегда, уставший. Весь день я горю желанием рассказать ему об очередной неудачной попытке забеременеть и о странных звонках сумасшедшей, но...

Он ничего не спрашивает, проходит молча, даже не поцеловав. От ужина отказывается и просит сегодня его не беспокоить.

— Мне нужно работать. Очень выгодный контракт наклевывается. Ложись без меня.

И тут, словно опомнившись, бросает:

— Как прошел день? Всё хорошо, правда?

Стою перед ним и понимаю, что он устал. Ему не до меня и моих проблем.

Но до чего же обидно.

— Да, — тихо отвечаю я.

— Ну и хорошо.

От досады меня буквально разрывает на части. Я! Это я сегодня услышала, что вновь зря мучилась. Это я в очередной раз чувствую себя никчемной и ни на что не способной женщиной. Неполноценной. Как там сказала эта сумасшедшая? Пустоцвет?

А может, она не сумасшедшая? А что, если... Догадка острым жалом впивается в сердце. Что, если это его мать звонит и издевается, в надежде свести меня с ума? Она наверняка спит и видит, когда мы разведёмся. Поэтому он такой сердитый и уставший, просто не хочет расстраивать меня, что вновь был у родителей.

Он не может к ним не ездить, потому что бизнес наполовину с отцом. Потому что очень любит их.

Потому что всякий раз пытается защитить меня.

Мы женаты десять лет, он мой первый и единственный мужчина, я никогда никого не любила, кроме него, и уверена, что уже не полюблю.

Я только поступила в универ, Алекс его уже заканчивал. Мы столкнулись в буфете, когда я пыталась наскрести себе на более-менее сносный обед. Пока я стояла и в уме высчитывала, что могу себе позволить, он купил мне самое вкусное пирожное. Обедать я тогда не стала, потому что потеряла весь аппетит от его красоты. Влюбилась я с первого взгляда и со временем влюблялась в него всё крепче и крепче. Мы встречались два года, и потом сыграли свадьбу. Родителей у меня нет, подруг завести не удалось, потому что всё свободное время я проводила с Алексом. В город я приехала из небольшого поселка и только первый год жила в общаге. Потом уже Алекс перевез мои нехитрые вещи к себе, и с тех пор мы ни разу не расставались.

Его родители приняли меня в штыки. Ну правильно — кто я такая?! Девчонка-сирота без роду без племени. Лимита, устроившая свою жизнь за их счет. Первое время я часто плакала после того, как мы посещали их дом, и Алекс постоянно меня защищал и утешал. Позже мы решили, что я больше не буду к ним ездить, и на этом всё более-менее успокоилось.

Но совсем недавно остро встал вопрос о наследстве и наследнике. У отца Алекса обнаружили проблемы с сердцем, и он буквально требует внуков. Точнее, внука. Девочки его интересуют мало, и от меня требуется только мальчик. Как ни странно, мне всё равно, я не обижаюсь. Мальчик — значит, мальчик. Мне бы просто кого-то родить. Хоть пятерых пацанов, это было бы за счастье. Возможно, тогда его родители наконец оставят меня в покое.

Но в итоге ни мальчика, ни девочки — никого. Чувствую, как пустеет наш дом. Муж всё чаще пропадает на работе.

Я не работаю уже третий год. Так предложил наш врач во избежание моих стрессов и усталости.

Помню, когда только заговорили про ЭКО, я порхала как бабочка в надежде, что теперь-то всё образумится. Мне даже страшно не было. Возможно, потому что я не знала, как это трудно, сложно, неприятно. Ведь вначале было болезненное лечение, набор веса, потому что доктор решила, что я слишком худая. Впрочем, после приема гормонов вес я стала набирать быстро и неконтролируемо. Так, что через год с трудом узнавала себя в зеркале.

Теперь мучительно балансирую на приемлемом рационе, стараюсь сильно не отъедаться. Мне кажется, я и так уже выгляжу не очень. Не очень свежей, не очень красивой, не очень стройной. Постоянный стресс от неудач сказывается на внешности и настроении. Муж всё реже предлагает куда-то съездить и просто выйти прогуляться.

И что с этим делать, я не знаю. Попыток, может быть, еще много, но будет ли толк, никто точно не скажет. Может, я зря мучаю себя и свое тело... Честно говоря, я бы вовсе перестала надеяться и жила бы полноценной жизнью, но не могу ему это сказать. Не имею права.

Ведь я должна родить наследника.

В спальню Алекс приходит поздно ночью. Думает, что я сплю. Не помню, когда в последний раз у нас был интим.

Тянусь к нему, но чувствую абсолютную холодность. Пытаюсь погладить горячее тело, но Алекс слегка ведет плечом, чтобы я отстала.

— Я правда очень устал, — тихо просит он, и я отворачиваюсь.

Слезы душат, буквально не давая дышать, и я совсем не знаю, что со всем этим делать.

***

Утром встаю пораньше, но мужа уже и след простыл. Трогаю его часть постели — давно остыла. На часах нет семи, куда же он так рано ушёл? Хотя, кажется, сквозь сон я слышала звонок его телефона. Может, что-то случилось на производстве? У Алекса напополам с отцом несколько мебельных фабрик, и порой он срывается по звонку, если случаются неожиданные проверки или что-то экстраординарное.

Спускаюсь в столовую. На столе пустая чашка. Есть он не стал. У экономки сегодня отгул, так что убираю все сама.

Нехорошие подозрения терзают душу и сердце. Еще этот звонок вчерашний. Не могу сидеть на месте. Хочется развеяться где-нибудь, но идти куда-то еще очень рано, все закрыто.

Поднимаюсь наверх, раздеваюсь, чтобы принять душ, и прохожу мимо зеркала. Взгляд цепляется за отражение, и я встаю как вкопанная, не в силах поверить, что в нем я. Расплывшаяся фигура, тяжелые бедра и слишком большая грудь. Алексу всегда нравилась моя аккуратная «двоечка». Лицо уставшее, со следами слез. Опухшее и некрасивое.

Где та беззаботная девчонка, стройная как лань, тонкая и звонкая?

Придирчиво начинаю осматривать всю себя и буквально везде нахожу изменения. Что это за маникюр и куда подевался шикарный педикюр на ногах? Что с моими волосами? Когда я успела так себя запустить? Как я не заметила, что превратилась в полусонное нечто? Господи...

2

Алина

Уже дома накрывает паника и ужас от происходящего кошмара. Я боюсь этой правды, не хочу ее знать. Точно! Я не хочу ничего знать. Алекс — мой муж, мы давно вместе и любим друг друга.

Но что-то засело в груди и теперь давит, не дает спокойно дышать. Не могу думать ни о чем другом, только об Алексе, о вчерашнем звонке и о словах Птицыной.

Не могу поверить, что все это реальность. Десять лет я жила в своем уютном собственном мире и теперь боюсь его разрушить. Боюсь до умопомрачения.

Алекс вновь приходит поздно, но теперь я отчего-то не удивлена. В первый раз в жизни я лезу в его карманы, пока он принимает душ. Никогда прежде мне не приходило это в голову. Что значит рыться в карманах близкого человека? Неужели я поверила какой-то завистнице и не верю больше собственному мужу?

Боже... Как же стыдно от самой себя. Что я хочу там найти? Любовную записку? Приглашение на свидание? Кольцо для другой женщины? Глупость какая-то...

Но все эти мысли совсем не останавливают меня, и я продолжаю рыскать в поисках каких-то мнимых доказательств.

Так, что еще я могу проверить? Телефон. Вот что может хранить все тайны. Но есть один нюанс — я не смогу его разблокировать. На этом все. Надо тормозить, Алина!

А может, спросить его прямо?

Вот уж глупость.

— Что ты делаешь?

Его голос застает меня с его телефоном в руках. Беспомощно озираясь, теряюсь с ответом. Понимаю, что так и держу айфон в руках.

— Я... Я просто взяла его.

Алекс достаточно грубо забирает его из моих рук.

— Ты странно себя ведешь. Ходила к врачу?

— Да, еще вчера.

Он так удивленно смотрит, будто впервые меня видит.

— И? Опять мимо?

Спрашивает так буднично, будто ничего страшного не случилось. Хотя... А что случилось? Просто я опять не беременна.

— Да.

— Это многое объясняет.

Алекс ведет себя не как обычно. Словно чужой.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой вид. Ты плохо выглядишь. И вообще, тебе не кажется, что ты немного... эм...

— Что?

— Ну... располнела. Подурнела. Ты извини, я понимаю, что виновато лечение. Но все же... Тебе давно пора заняться собой.

И так спокойно это говорит, между делом. Так буднично, что становится вдвойне обиднее. Хотя на что мне обижаться? Алекс прав, я плохо выгляжу. Это вижу я, это видит он. Это, в конце концов, видят окружающие.

— Ты должна понимать, — продолжает он, как будто того, что он уже сказал, недостаточно. — У меня статус. Ты моя жена. Имидж многое решает в нашем мире, Алина. Нельзя расслабляться. На твое, на наше место всегда могут прийти другие.

Я не ослышалась?

— На мое место?

— Я не то имел в виду. Я говорил про себя и про свой бизнес. Не стоит выдумывать ничего лишнего. Я тебя знаю, сейчас поддашься настроению и выдашь истерику.

Я выдам истерику? Это точно про меня? Такое ощущение, что все это какой-то сюр. Не помню, чтобы я истерила.

— Удивлена? Что и требовалось доказать. Да ты даже не замечаешь за собой, как истеришь. Для тебя это уже норма. Вечно недовольное лицо, все чего-то ждешь. Жалости, сочувствия, понимания... А меня кто-то будет тут понимать?!

Стою, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Это сейчас тоже про меня? А что, если я правда не замечаю? Может я вовсе не помню, как истерю по поводу и без? Но раньше Алекс никогда не говорил мне об этом.

Мне кажется, я впервые вижу своего мужа таким... Таким раздраженным. Чуть ли не взбешенным. Но когда я успела так его вывести? Я ведь даже толком ничего не сказала.

— Ну что ты стоишь, как дура?! Черт, глаза бы мои тебя не видели!

Уходит, громко хлопнув дверью, а я так и продолжаю стоять, не вымолвив ни слова.

Он никогда не называл меня дурой. За десять лет ни разу никак не называл. Ни одного грубого слова в мой адрес. Господи, что это такое? Что случилось с моим мужем и когда это произошло?

Ложится Алекс в спальне для гостей. Я же полночи реву в подушку, превращая свою и так неидеальную внешность во что-то совсем ужасное. Не могу уснуть. Не могу не реветь. Ничего не могу. Душу сжирает страшная обида и жалость к себе. За что? За какие грехи я заслужила такое отношение?

Что я сделала не так?

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что под градом его обвинений я так и не решилась спросить его о другой женщине.

Ага, спросишь тут, как же. Вспомнилось некстати, что лучшая защита — это нападение. Уж не такой ли тактики придерживался мой муж? Ведь взбесился он после того, как застал меня с телефоном в руках.

Как же мне быть? И хочется знать правду, и страшно одновременно.

Но ведь я не думаю всерьез, что он мне... изменяет? Нет, не думаю, конечно. Просто надо удостовериться, что это все бред и жить спокойно.

Ночью муж приходит в спальню. Чувствую, что его гложет произошедшее.

— Прости. Сам не знаю, что на меня нашло. Это все из-за попыток этих. Неудавшихся. Мне тоже тяжело, ты не думай. И тебя жалко. Ну прости, Алин... Слышишь? Простила?

Оборачиваюсь и прижимаюсь к теплой, родной груди мокрым носом.

— Угу, — шепчу в ответ, тая под горячими ласками мужа.

Любимого и единственного мужа на свете.

***

Неделю я торможу свое любопытство, пытаясь делать вид, что все нормально. Радуюсь, что удалось сбросить пару килограмм. Делаю новую прическу — меняю цвет с русого в блонд и отстригаю стильное каре. Но все это без толку. После той ночи Алекс вновь делает вид, что меня нет, и приходит в общую постель только, чтобы выспаться. Дает мне его приласкать, и на этом засыпает.

Я чувствую себя униженной, серьезно. Я ведь тоже живая?! Мне хочется ласки и любви, хочется, как раньше, тонуть в его объятиях, сгорая от нежности и страсти. Хочется дрожать в его умелых руках и взрываться миллионами искр под натиском сильного, мощного тела. Хочется засыпать, уткнувшись в подмышку, и просыпаться от страстных поцелуев уже готового к сексу мужа. А вместо этого я, как дура, пыхчу полчаса кряду, пытаясь доставить ему удовольствие, в ожидании, что и меня тоже вот-вот приласкают.

3

Алина

«Слушок ходит про твоего-то...»

Раз за разом прокручиваю эти слова и понимаю, что мне все больше невыносимо от происходящего.

— Так... — Собираю вещи в небольшой чемодан и разговариваю сама с собой. — Мне нужно уехать. Нужно, чтобы окончательно все не испортить. Я же его раздражаю? Вот пусть побудет пока один, поживет без меня, подумает. Он еще не раз пожалеет, что был так груб. Еще будет извиняться и умолять меня вернуться.

А я хочу немного пожить в загородном доме.

Его мы используем только летом, да еще на новогодние праздники перебираемся недели на две. Мне необходимо привести мысли в порядок, пожить одной, не отвлекаясь на суету и шум. Надо что-то решать с работой и нашими с Алексом отношениями. Если я сейчас оставлю все как есть, будет только хуже. Я видела что-то подобное у наших общих друзей. В итоге обе пары развелись. А мне такой сценарий совсем не сдался.

Муж на работе, и, хоть он не любит, когда я его тревожу, решаюсь все же позвонить из машины, находясь на полпути к даче.

На полупти, чтобы не передумать.

— Да? — сухо спрашивает Алекс.

— Я... Я... — мямлю в трубку, робея от одного его тона.

Да черт возьми! Когда это я стала бояться голоса своего мужа?

— Аля, говори четко и по делу! — едва не рычит он, и мне становится совсем уж обидно.

— Я на дачу поеду. Поживу там немного. Мне нужно подумать...

Судя по дыханию мужа, он явно недоволен.

— Куда ты собралась? Сиди дома. Вечером приеду, и мы нормально поговорим.

— Ты не понимаешь... Это все... Все очень сложно для меня. Да я ненадолго. Поживу одна, подышу свежим воздухом, придумаю, как дальше быть с ЭКО. С нашими с тобой отношени...

— Нет, Аля! — резко перебивает Алекс. — Не нужно никуда ехать. Дождись меня, и мы все нормально обсудим. Ты слышишь меня?! Я сказал, оставайся дома и жди меня.

— Я уже еду. Почти на полпути.

— Куда?! — орет Алекс.

От его окрика чересчур резко выкручиваю руль, и машину ведет в сторону. Хорошо, что дорога к нашему поселку почти пустая. Так, Алина, успокойся, возьми себя в руки. Это он не на тебя кричит, а на себя. У него, наверное, проблемы, вот он и не сдерживается.

Стараясь взять себя в руки, выправляю движение и спокойно поясняю мужу, куда я еду.

— Я в последний раз тебе говорю, разворачивайся и езжай домой!

— Алекс, успокойся. Я всего лишь еду на нашу дачу. Чего ты так завелся, не пойму?

— Идиотка! Черт!

Он резко бросает трубку, и в салоне авто раздаются короткие гудки.

Я пытаюсь унять бешеный ритм сердца. Так, спокойствие, только спокойствие... Мне нужно добраться до дачи живой и здоровой.

Кое-как успокаиваюсь, включая бодрую музыку и тупо подпеваю всю оставшуюся дорогу, стараясь не думать о грустном.

Перед шлагбаумом в маленьком домике незнакомый охранник. Впрочем, учитывая, как редко мы здесь бываем, они все для меня едва знакомы. Он проверяет номер машины и паспорт и кивает. Пропускает в поселок.

Дома после праздников будто одичавшие. Крыши и дворы покрыты толстым слоем снега, ни звука не доносится из-за высоких заборов, и, кажется, кроме охранника в его домике тут больше никого и нет.

Надеюсь, мне будет не страшно ночевать здесь одной.

Слишком поздно вспоминаю, что не прихватила с собой еды. Ну ничего, в доме наверняка есть консервы, соленья и соки.

Перед подъездом к воротам нашего дома замечаю следы от шин. Хм...

Ввожу код на воротах, и они беззвучно разъезжаются в стороны. Нужно отключить сигнализацию. Пытаюсь это сделать, но система пишет, что сигнализация отключена.

Странно, может, это мы в прошлый раз, уезжая, забыли ее выключить? На моего мужа это никак не похоже. О том, что в доме могут быть грабители, не думаю. У нас очень хорошая охрана, и чужую машину сюда никто не пропустит. А сам поселок по периметру огорожен высоким забором и системой видеонаблюдения.

Оставляю машину прямо во дворе и направляюсь к дверям. Как же здесь хорошо... Морозный воздух разливается в воздухе, успокаивая и приводя мысли в порядок. Да, здесь мне точно будет хорошо. Это была отличная идея пожить за городом. И почему я раньше не приезжала сюда одна?

Открываю дверь, вхожу внутрь и чувствую сильный запах духов. Откуда бы здесь такой аромат? Духи явно не мои и не Алекса. Неужели с прошлого раза остался аромат кого-то из гостей?

Все еще ничего дурного не предполагая, снимаю обувь, вешаю пальто на вешалку и прохожу сразу на кухню. Хочется с дороги выпить кофе и поискать что-нибудь из съестного. И только войдя на кухню, понимаю, что в доме кто-то есть. На столе дымится кружка, из которой доносится аромат свежесваренного кофе. Моего кофе. На тарелочке лежит пара бутербродов с рыбкой, а в кастрюле на плите варится суп.

У нас кто-то живёт? Но почему Алекс не сказал об этом?

Как ни странно, но самое очевидное отчего-то даже в голову не приходит. Не приходит, и все тут. Ну вот знаете, вроде все очевидно даже дураку, все понятно задолго "до", но ты все равно не видишь, не замечаешь, не понимаешь. Это, видимо, какая-то защитная реакция организма, чтобы не сойти с ума раньше времени.

Хотя все, конечно, давно понятно и очевидно.

На столе экраном вниз лежит красный телефон и вибрирует, пытаясь дозвониться до хозяина.

Беру телефон в руки, переворачиваю и вижу красивый профиль моего мужа на экране.

— Дорогой, ты чего так рано?

На кухню, как в самом плохом фильме, танцующей походкой вплывает полуголая нимфа и застывает напротив меня, широко раскрыв рот.

— А где Алекс?!

Так и хочется ответить в рифму, но я благоразумно сдерживаюсь.

Девица пялится глупыми глазами в мою сторону, даже не пытаясь анализировать ситуацию. И наготу свою тоже не пытается прикрыть. Стоит в одних трусах.

Тьфу... Срамота.

— Алекс — мой муж — на работе. А я, как видишь, здесь. Приехала, знаешь ли, в свой дом. Только вот что ты здесь забыла? Погостила — и хватит. Давай собирай свое тряпье и вали на все четыре стороны.

4

Алекс

Предупреждение! В главах от героя мужского пола присутствует ненормативная лексика.

Все, что происходит со мной сейчас — какой-то сюр и треш!

Какого хера я ввязался во все это дерьмо, одному богу известно. Хотя, скорее уж, дьяволу. Я женат десять лет, всю жизнь люблю свою жену, но, черт! Как же она меня бесит последние пару лет.

Я выбирал ее за нежность и доброту. За спокойный характер. Моя предыдущая девушка была форменной истеричкой, бесконечно устраивающей скандалы. Все, что ее интересовало, — это пьянки, гулянки и, как ни странно, будущая карьера. Ни о какой семье там и речи не шло.

А Алька... Алька сразу показалась какой-то другой. Бесконечно милой, такой беззащитной. Прям до одури захотелось ее обнять и закрыть своей большой и могучей.

С той девчонкой я почти сразу расстался.

Алька казалась идеальной женой. Поначалу. И в постели-то быстро училась, и хозяйкой стала отменной. Первое время, пока работала, часто делилась со мной жизнью вне дома. Куда-то ходила с подружками, три раза в неделю бегала на фитнес свой, потом на йогу. Каждые выходные покупала новые шмотки, благо никогда я ее не ограничивал в финансах. Блять! Да она была идеальной женой!

Мне мужики завидовали, каждый раз удивлялись, как я в этой девчонке разглядел такое сокровище. Я гордился Алькой, пока она отчего-то не возомнила, что надо на себя хер забить.

Все началось с детей. Вернее, с того момента, как мы впервые завели об этом разговор. Во-первых, ей не понравились мои родители. Вернее, они и раньше взаимно друг другу не нравились. Но тут, видите ли, они с потомством наседают. Но их можно понять. Отцу семьдесят два, матери шестьдесят пять. Я поздний и единственный сын, и само собой, внуков ждать больше неоткуда.

И Аля вбила себе в голову, что ей надо срочно рожать. Раз мои родители на нее наседают. Да и сама начала про "часики" говорить и прочую бабскую ерунду. И началось...

И, бляха-муха, меня в этой ситуации вообще никто не спросил. Да мне на фиг не сдались эти дети. Только и слышу: отцу нужен внук, Альке нужен ребенок... А я что, бык-осеменитель, что ли? У нас в отношениях полная жопа, какой ребенок? Да мы спим только из-за делания этого самого ребенка. Я же вижу, что секс для нее всего лишь средство к осуществлению высшей миссии, блять.

У меня уже никакого желания не осталось. Все время кажется, что мы проходим какой-то гребаный квест раз за разом. И никак не можем его пройти.

Мне домой неохота идти, потому что там вечно унылая, недовольная жена с постной миной скучает у телевизора. Я проклял тот день, когда врач ей сказал, что работа — это стресс. Стресс, блин! Стресс — это тупеющая от просмотра «Беременна в сорок пять»! А работа — это благо. Чтобы мозг не расплавился окончательно.

Я ей не раз намекал: займись делом. Я говорил, что могу взять ее к себе, раз уж у нее на прошлой работе был такой ужас ужасный. Но как же?.. Это ведь волнение: пока научится, пока привыкнет, опять стресс... Да охереть! Может, мне тоже уйти с работы? У меня тоже стресс, между прочим, постоянный. Давайте, блять, все работать не будем. Дома будем сидеть — спокойно будет. Вместе будем беременную в сорок пять смотреть. Жрать в три горла будем. Пиццу и чипсы, потому что стресс. Там ведь женщина никак родить не может, очень тяжело эмоционально это пережить.

Мандец какой-то. Брал в жены умную, теперь вот мучаюсь от ума того.

Дальше — больше. Врач сказала, что проблема во мне и нам поможет только ЭКО. Хрен с вами, во мне, значит, во мне.

Но и тут опять я виноват.

Я, видите ли, не поддерживаю ее как надо. А как надо?

Пытаюсь с ней поговорить, она гнет одно: мне трудно, ты постоянно работаешь, мне скучно...

Так займись чем-нибудь. Я не знаю, кройкой и шитьем там, вязанием. Книги читай, не читается — пиши.

Ситуация:

Звонит: "Все бросай, едем к врачу".

Я все бросаю, приезжаю за ней.

— Что случилось?

Отвечает, потупив глазки в пол.

— Да я записалась тут, просто забыла сказать. Ну так, ничего такого, на плановый осмотр.

Ладно, плановый так плановый, хрен с ним. Едем. Оказывается, доктор на больничном, жене звонили, чтобы предупредить, но она не взяла трубку.

Внезапно.

Ну ладно. В следующий раз похожая история. Я ей объясняю, давай как-то заранее согласовывать, если это не срочное что-то. Она сразу в слезы.

— Ах, ты меня не любишь... Я все ради тебя, а ты...

И так во всем.

А три месяца назад я преступил запретную черту и теперь хрен знает, что со всем этим делать... Алина настолько зациклена на себе, что даже этого не заметила.

Блять! Это как надо меня не любить, чтобы вообще не видеть, что у меня кто-то появился?!

Хотя я до сих пор не пойму, как ввязался в это дерьмо.

Ну пошел ты, Алешенька, на корпоратив. Ну нажрался, как свинина. Но, черт, хозяйство береги, оно —честь твоя. Я вообще не знаю, откуда эта Вика взялась. Вернее, знаю, из отдела продаж. Она и до этого вокруг меня круги нарезала.

— Алексей Викторович, может, кофейку? Что-то вы уставший...

— Алексей Викторович, а попробуйте мой фирменный пирог. Всю ночь пекла специально для вас.

— Алексей Викторович, подпишите, пожалуйста, заявление на отпуск. Вам бы тоже отдохнуть, кстати, не мешало. Вы такой уставший... Я тут одно место знаю...

­— Ой, Алексей Викторович, я, кажется, ногу подвернула. Помогите встать. Да-да, и поддержите еще, пожалуйста...

— Алексей Викторович, и как вам мой новый наряд?

И все в том же духе. То у нее принтер сломался, а я как раз рядом проходил. То полуобморочное состояние, и надо ей стакан воды подать. То она сама сбегает в кафе и кофе с тортиком принесет, и попробуй не съешь — разревется. Короче, деваху я спалил сразу, и надо бы было ее уволить, да совесть не позволила. Сразу справки навел — живет с тяжелобольной мамой, без работы никак.

5

Алекс

Вика требует все больше внимания, превращаясь из весёлой хохотушки и беззаботной красотки в слезливую Алю номер два. И времени на это ей потребовалось всего ничего. Вдобавок ко всему у нее какие-то проблемы с вынашиванием, врач настойчиво предлагает лечь в больницу.

— Ох, а как же мамуля? Одна же совсем одна там будет... Нет, нельзя мне в больницу, нельзя.

— Совсем не с кем оставить?

Вика качает головой, но после того, как я предлагаю нанять маме сиделку, радостно вешается на шею.

— А еще ты знаешь, я так устала в городе... Так хочется на свежий воздух. Голова постоянно кружится от загазованности. Доктор советовала много воздуха. Ооо.. Слушай, а помнишь, ты говорил про свой загородный дом? Что, если нам пожить там какое-то время? Ну, после выписки из больницы. Чтобы прийти в себя.

Нам?

— Ну... Алина вообще там не бывает, конечно. Но... Ладно, я могу отвезти тебя. Хотя, может, лучше что-то снять?

— Да зачем ты будешь так тратиться, милый? Я же недолго. Всего несколько дней поживу. Да и чужой дом — это чужой дом. А тут свой как-никак. Потом все равно с больничного на работу выходить.

— Послушай, раз такие проблемы у тебя. Давай так... Если будет очень тяжело — говори. Я имею в виду работу. Если что, посидишь до родов в декрете. Правда... Не станет тебе скучно сидеть дома? Хотя о чем это я... Дома же больная мама.

— Что ты! Какой дома?! Да я с ума сойду, если не смогу тебя видеть хоть краешком глаза. Да и что мне там делать? Пялиться в телек двадцать четыре на семь и тупеть?

Да уж, кому, как не мне знать, как ничегонеделание изменяет человека не в лучшую сторону.

— Нет, милый, если только...

— Что?

— Ну, доктор советовала более легкий труд. Может быть, присмотришь для меня какую-то вакансию?

— Подумаем, что можно сделать. Ты главное не волнуйся и отдыхай. И еще...

Она смотрит своими большими наивными глазами, и я не решаюсь сказать то, что больше всего мучает.

— Да так, ничего. Забудь.

***

Вика в больнице, на работе аврал, и мне даже некогда подумать о происходящих в жизни изменениях. Все, что хочется после работы, — пожрать и лечь спать. Домой дохожу на автомате, мимоходом целую жену в щеку и, кажется, даже не спрашиваю, как прошёл ее день. Хочется скорее принять душ и лечь спать, даже не ужиная.

Быстро делаю свои дела, потому что вспоминаю, что нужно срочно проверить почту. Должен написать важный клиент по поводу предстоящей сделки.

Аля стоит с моим телефоном в руках, тщетно пытаясь его разблокировать.

— Что ты делаешь?

— Я... Я просто взяла его.

Понятно. Резко выхватываю телефон из ее цепких лапок.

— Странно, конечно, что ты берешь мой телефон без спросу, ну да ладно.

Аля молча тупит глаза, даже не подумав извиниться. Ну конечно, мы же выше этого.

Хочу уже уйти, чтобы осуществить задуманное ранее, и тут меня осеняет.

— Напомни, пожалуйста, а то я совсем с этой работой все перепутал. Доктор же вроде назначила прием.

— Да, назначила.

— И? Когда ты записалась?

— Еще вчера. Сходила.

Черт. Правда забыл.

— Прости... Заработался. И как все прошло? Судя по тому, что ты не огорошила с порога хорошими новостями, опять мимо?

— Да.

— Это многое объясняет.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой вид. Ты плохо выглядишь. Ты, мне кажется, очень устала. Немного... Эм...

— Что?

— Ну... Немного потеряла форму. Аль, ты прости, что говорю это, я ведь понимаю, что все из-за лечения. Но, может быть, стоит отложить пока на время ЭКО и заняться своим здоровьем?

Алина громко сглатывает ком в горле. Кулачки сжаты, вот-вот начнется... «Конструктивный диалог», мать его.

— Ты должна понимать, ты моя жена. Мне важно, чтобы моя жена хорошо себя чувствовала, была уверенна в себе. Чтобы тебе было комфортно. К тому же мы ходим на всякие бизнес-встречи, я вижу, как тебе неуютно. Мы всегда должны быть в тонусе, в форме, а ты словно... одомашнилась. Ты пойми, ведь на твое, на мое, на наше место могут прийти более молодые и успешные.

— На мое место? Что ты имеешь в виду?!

Оговорочка, блять, по Фрейду. Вообще ведь не то имел в виду.

— Я не то имел в виду. Я говорил про себя и про свой бизнес. Не стоит выдумывать ничего лишнего. Я тебя знаю, сейчас поддашься настроению и выдашь истерику.

Ну вот. Губы уже скуксились, бровки встали домиком, лоб нахмурился, вот-вот расплачется. Черт, и зачем я вообще начал этот разговор!

— Блин, Аля, ты всякий раз так удивляешься, как будто в первый раз. Ты ведь и правда даже не замечаешь за собой, как истеришь. Для тебя это уже норма. Вечно недовольное лицо, все чего-то ждешь. Жалости, сочувствия, понимания... А меня кто-то будет тут понимать?!

Понимаю, что перегибаю палку. С Алей так нельзя. Она натура нежная, ранимая. Ей и слова нельзя сказать. И по херу, что фигура оплыла не по годам, по херу, что характер испортился донельзя, что критики не выносит от слова совсем.

Блять! Черт! Блять!

Надоело, что вечно надо подбирать слова, чтобы ненароком не обидеть. Все наши разговоры приводят к истерикам, слезам и соплям. Потом она убегает, хлопая дверью и на этом весь диалог окончен. Что за семья у нас такая долбанутая?! Одно название от семьи и осталось.

— Ну что ты опять ревешь, как дурочка, Аль?! Черт, как меня достали эти твои истерики на пустом месте.

Не успеваю договорить, как она вылетает из комнаты прочь, громко хлопнув дверью, а я так и продолжаю стоять, не вымолвив ни слова.

***

Ложусь в гостиной. И полночи ворочаюсь, не могу уснуть, несмотря на то, что сильно устал.

В конце концов иду в спальню. Аля не спит, глаза заплаканы, щеки мокрые.

— Прости. Сам не знаю, что на меня нашло. Это все из-за попыток этих. Неудавшихся. Мне тоже тяжело, ты не думай. И тебя жалко. Ну прости, Алин... Слышишь? Простила?

6

Алекс

Утром нещадно болит башка, и гложет жуткое чувство вины. Не Алька виновата, конечно, а я. Я во всех своих бедах виноват сам, и хер знает, как буду разгребать это говно.

Вика уже третий день живёт на даче, а я жду, когда можно будет сделать тест ДНК. Если она, конечно, будет согласна, в чем я, естественно, не уверен. Впрочем, если скрывать нечего, то с чего ей противиться?

Все больше понимаю, что с Викой меня вообще ничего не связывает, ну, кроме ее беременности. Нашей беременности. Хотя нет. Нашей беременность была бы с Алей.

Если с Алькой мы первые лет семь нашей жизни всегда находили общие темы для разговора, то тут вдруг оказывается глухо. Когда нельзя трахаться, а врач запретила ей половую жизнь, говорить, оказывается, не о чем. Внезапно, блин.

Читать она не любит, гулять тоже, играть в настолки вообще не понимает зачем. Кино не смотрит, а я вспоминаю, как мы с Алькой, когда купили домашний кинотеатр, каждый вечер проводили вместе, а после занимались жаркой любовью. Почему Алька так изменилась? Может, это вообще я виноват, а?

Не была ж она раньше такой.

А Вика сразу какая-то чужая. Вот обнимаю и не чувствую того самого трепетного покалывания в сердце. Целую, а губы холодные, словно чужие. Как будто рыбу целую. Взгляд ловлю и вижу, как он проходит мимо. Ошибся я в выборе и сильно. Но теперь надо довести начатое до конца, а там уже решать, что делать с Алей, Викой и будущим ребенком.

Алька звонит, когда у меня важное совещание. У меня вообще бинго, блядь, — суперсложные времена на работе и в семье.

Что-то мямлит в трубку, а надо говорить быстро. Я не могу заставлять людей ждать меня одного. Извиняюсь перед присутствующими и выхожу из кабинета.

— Аля, говори четко и по делу! — прошу я, может, излишне грубо, но некогда рассусоливать. Дела не ждут.

— Я на дачу поеду. Поживу там немного. Мне нужно подумать...

Куда?!!

Бляха-муха, к такому жизнь меня не готовила.

Нельзя, нельзя, чтобы все произошло вот так!

Она вообще должна отдыхать ехать. Я уже и путевку присмотрел.

— Куда ты собралась? Сиди дома. Вечером приеду, и мы нормально поговорим.

— Ты не понимаешь... это все... все очень сложно для меня. Да я ненадолго. Поживу одна, подышу свежим воздухом, придумаю, как дальше быть с ЭКО. С нашими с тобой отношени...

— Нет, Аля! — резко перебиваю я. — Не нужно никуда ехать. Дождись меня, и мы все нормально обсудим. Ты слышишь меня?! Я сказал, оставайся дома и жди меня.

— Я уже еду. Почти на полпути.

— Куда?!

— На дачу. Я же сказала.

— Я в последний раз тебе говорю, разворачивайся и езжай домой!

— Алекс, успокойся. Я всего лишь еду на нашу дачу. Чего ты так завелся, не пойму?

— Идиотка! Черт!

Бросаю трубку и тщетно пытаюсь дозвониться до Вики. Она, конечно же, не берет. Да разве могло быть иначе?

Черт! Черт! Черт!

Оставляю зама за себя и уезжаю, бросая все дела.

Лишь бы успеть раньше, лишь бы Вика не приехала вперед меня.

Она еле-еле ездит, всегда как черепашка на дороге. Я могу успеть. Если поехать по окружной, наверняка могу успеть.

Гоню как бешеный, наверняка привезу кучу штрафов, но сейчас меня меньше всего волнует такая ерунда.

Черт! Сразу вижу свежие следы шин перед воротами, Алькина машина стоит на подъездной дорожке возле дома.

Соберись, Алекс, давай. Дыхание перехватывает, когда делаю шаг в дом, и тут же слышу истошные крики. Залетаю на крик и вижу, что Вика лежит на полу, схватившись за живот, и громко стонет. Алька стоит рядом с вытаращенными глазами и совершенно безумным видом.

Усаживаю зареванную Вику на диван. Смотрю на Алю и не верю, что она могла такое сделать. Но она это сделала.

— Ты совсем чокнулась, Аля. Зачем ты это сделала?

— Она... хотела... меня... убить... — плачет Вика.

— Чего? Совсем больная? Алекс, она специально. Я ее и пальцем не трогала.

— Она... она хотела убить нашего ребенка... — Вика едва шепчет и, кажется, теряет сознание.

Твою ж мать, еще не хватало, чтобы моя жена убила мою любовницу.

Что же делать? Надо скорее звонить в скорую. Пока я судорожно соображаю, что предпринять, Алина вдруг выплёскивает воду в лицо Вики, и та, слава богу, очухивается.

Алька с ухмылкой хватает свою сумку и пулей вылетает из кухни.

— Аля! Алина! Стой. Блин. Аля, твою мать! Стоять, я сказал! Дура, мать твою! Психованная. Дурка по тебе плачет. Да погоди!

— Вик, ты как? Нормально? Да? Мне нужно поговорить с ней. Сиди здесь.

Догоняю жену во дворе. Лицо непроницаемо, пальто нараспашку, в глазах боль и ненависть. Ну еще бы. На ее месте я бы вообще убил.

— Аль, погоди, давай поговорим.

— Да о чем? О том, что ты мне изменял все это время? Или о том, что она беременна, и теперь ты уйдешь к новой семье?

— Аль, не волнуйся. От тебя я не уйду.

Бля, что я несу?

— Да я не волнуюсь. Просто ты должен выбрать: либо я, либо она! И то едва ли твой выбор что-то решит теперь…

— Я люблю тебя. Пока ещё. И её.

— Что её?

— Ну это... Короче, не знаю я, Аль, я запутался.

— Ты совсем что ли уже, Римский? Это невозможно! Так не бывает... Нельзя любить сразу двоих.

— Но это... так. И нам придется смириться с тем, что теперь у меня две семьи. Вернее, не две семьи... Короче, я не могу бросить тебя. И не могу оставить своего нерожденного ребенка.

— Ты хоть уверен, что это твой ребенок?

Молчу. Конечно, у меня есть сомнения. Но пока я их не развеял, я не могу ничего утверждать наверняка.

— Аль, дай мне время. Надо подумать обо всем, разобраться.

— Тогда я помогу тебе. Не надо меня бросать, я сама от тебя уйду.

— Аль...

— Да ладно. Ты же именно этого и хотел. Только яиц недостаточно, чтобы это признать. Прощай.

— Алин...

Она резко оборачивается, а я не знаю, что еще можно сказать. Все, что мог, все дерьмо я уже произнес.