Измена. Мир без Любви

1

Пятница, тринадцатое.

Сегодня по этой теме кто только не проехался, предрекая неприятности и даже катастрофу.

Улыбаясь, Люба припарковала свою «Вольво» в гараже. Черный внедорожник мужа стоял на своем месте.

Отлично.

Она задержалась дольше, чем планировала, но результаты того стоили. Открыв дверь, женщина замерла на пороге: что-то было не так. Не так, как обычно. В воздухе витали ароматы еды и еще что-то, что трудно описать словами.

Мирон слышал, как клацнул ключ по личине, щелкнул замок.

Пять… Люба вошла в коридор и скинула туфли. Наклонилась, убрала их на полку обувницы.

Четыре… Поставила сумку на тумбочку, достала телефон.

Три… Посмотрелась в зеркало, поправила и без того идеальную прическу.

Два… Зашла в гостиную, удивленным взглядом оценила накрытый праздничный стол.

Он знал ее слишком хорошо. До самого незаметного жеста, до интонации.

Один… Задала вопрос.

– Мир, мы сегодня что-то отмечаем? Я о чем-то забыла? Почему ты ничего не написал?

Любовь Соколовская замерла, оценивая ситуацию.

Все было не так. Стол накрыт не ею, посуда – чужая. Кейтеринг постарался? С чего вдруг? Мирон ненавидел оформлять доставку на дом, всегда говорил, что предпочитает есть то, что она готовила собственными руками.

И почему он до сих пор не переоделся? Когда муж встал из-за стола, она увидела на нем темные брюки от любимого костюма, да и рубашка осталась той же, которую он утром надел в офис.

– Мир, что происходит?

Горячее, салаты, нарезка. А еще… Любовь нахмурилась, заметив, что тарелки дочери и мужа были грязными, а блюда – начатыми. Ее не дождались…

В груди женщина росло волнение, переходящее в панику.

Мирон не сводил взгляда с супруги. Она побледнела, в карих глазах читался вопрос, пальцы судорожно сжимали тонкий корпус телефона, словно пытались сбросить напряжение на ни в чем неповинный гаджет.

– Проходи, присаживайся, – он привычным движением отодвинул стул, помогая супруге занять место за столом. – Что тебе положить? Чего ты хочешь?

Она хотела получить ответы на вопросы, но вместо этого в комнате повисла тишина. Тяжелая, как грозовое облако, липкая, как паутина, опасная, как шаровая молния.

– Я хочу узнать, в чем дело и что мы отмечаем? – Люба старалась контролировать голос, но горло, пережатое спазмом, выдавало жалкие хрипы. – Почему вы начали ужинать без меня?

Его жена всегда была такой: спокойной, сдержанной на эмоции. Многие считали Любовь Соколовскую снежной королевой, но ошибались. Под непроницаемой маской отстраненности скрывалась чуткая и нежная женщина. Уже не его.

– Ты задержалась, а мы с Таней проголодались, поэтому так…

На втором этаже хлопнула дверь. Дочка вышла из своей комнаты и села на верхнюю ступеньку. Она была похожа на зрителя, который купил билет на балкон и с любопытством следил за происходящим на сцене.

Этот мир сошел с ума? Любовь растерянно взяла в руки вилку, покрутила и отложила в сторону.

– Вина? – Мирон потянулся к ведерку со льдом, в котором стояла бутылка сухого красного.

– Нет. Ничего не надо. Кто-нибудь может мне внятно объяснить, что происходит? По какому поводу накрыт стол и почему меня не дождались?

Женщина с горькой усмешкой смотрела за тем, как муж, услышав отказ, все-таки налил в ее бокал любимое Шато лафит.

– Ну раз тебе ничего не надо и ничего не хочется, а я уже давно это заметил, – хмыкнул Мирон, – то тогда пора перейти к главному.

Черная непрозрачная папка смотрелась на белой скатерти праздничного стола грязной кляксой.

– Мы разведены, Люба. Все документы готовы.

Пальцы женщины подрагивали от волнения, в горле стоял ком, голова кружилась. Это ведь сон, правда? Просто дурной сон. Сейчас она проснется, и все будет как раньше…

Соколовская зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, напоролась на холодный, равнодушный взгляд мужа.

– Как разведены? Что это значит? – Люба открыла папку. Сине-желтый лист свидетельства о разводе. Дата – тринадцатое августа. Сегодня. Следующий лист – брачный контракт, который они подписали шесть лет назад…

С каждым мгновением ситуация все меньше походила на розыгрыш.

– Это значит, Любаша, что за двадцать лет наша семья себя изжила, исчерпала. Дальше каждый пойдет своей дорогой…

– Двадцать один, – голос женщины звенел от боли.

– Что?

– Двадцать один год, Мирон. Ты бизнесмен, а делаешь такие ошибки…

Женщина отбросила папку в сторону, задела тонкостенный бокал. Тот опасно качнулся и упал на бок. На светлой скатерти расплылось яркое винное пятно, как кровь на белоснежных одеждах.

Визуализация героев

Начнем с мужчины.

Мирон Вадимович Соколовский

45 лет.
Овен.
Совладелец крупной логистической фирмы.
Любит свою жену Любовь. Делает это так, как умеет.
За крутой вспыльчивый нрав жена называла его бешеным псом, да и сам мужчина частенько говорил, что в этом мире все приходится добывать боем, кровью и потом.

Любовь Романовна Соколовская.

41 год.
Телец.
Спокойная, уравновешенная. Она смогла найти подход к "бешеному псу".
Прожила с любимым мужчиной двадцать один год и жила бы дальше, если бы не...
Училась на экономическом факультете (под давлением семьи), но постепенно отошла от этого занятия и нашла себя абсолютно в другой сфере. Какой - узнаете из новых глав романа.

2

– Ты даже не пыталась побороться за нашу семью. Схватила документы и побежала, – бросил в спину жене Мирон, отодвигаясь подальше от стола. Разлитое красное вино растекалось по скатерти, капало со стола, как кровь с топора палача.

В груди царапалось и ворочалось странное чувство недовольства. Он подготовил сцену, продумал декорации, но все пошло не так. Мужчина ждал слез, классического «кто виноват?» и «что делать?», «давай попробуем все исправить», испуга и растерянности, но нет. Только судорожно сжатые пальцы и прямая спина выдавали напряжение женщины.

– Не схватила, а взяла, и не побежала, а пошла. Ты всегда выворачивал события в свою пользу и забывал об объективности, – отрезала Люба. Голос восстановился и уже не звучал жалким писком. – Скажи, с кем я должна бороться? С тобой, Мирон? – женщина остановилась на середине лестницы и сверху вниз смотрела на мужа. Он поежился под холодным взглядом жены, которая сейчас напоминала королеву. Свергнутую, но несломленную. – Бороться с мужчиной, который должен был защищать семью, но сам же ее и разрушил? Сделал это тайком за моей спиной, как вор. Бороться за то, что для тебя не представляет никакой цены? Не смеши…

– Я не смешу, Люба. Смотрю, как ты врубила снежную королеву и делаешь вид, что тебе все равно. Уходишь гордо и красиво… Мне кажется, что ты даже рада нашему разводу, – мужчина закинул ногу на ногу и расслабленно откинулся на спинку стула, словно сидел в картинной галерее, разглядывая мировой шедевр.

– Тебе в последнее время очень много сего кажется. Мне не все равно. Мне больно и обидно, но это уже никак не исправит ситуацию. Ты хотел свободы, Мирон, ты ее получишь.

Шаг, другой. Каждое движение давалось с таким трудом, словно к ногам были привязаны пудовые гири. И да, как бы ни было больно, она уйдет красиво.

Надо сообразить, что взять с собой… но как? В голове – пустота, белый шум, как будто тело сломалось, вышло из повиновения. Люба достала из шкафа большой чемодан, который брала с собой в поездку на море.

Вжух!

Пластиковый монстр раззявил пасть и довольно чавкнул, когда на дно упала злосчастная черная папка с бумагами. Женщина села на край кровать, закрыла лицо руками, пытаясь собраться с мыслями.

А что ей вообще надо?

Белье.

Джинсы и блузка, свитер на случай похолодания…

Интересно, когда тонул «Титаник» люди тоже решали, что брать с собой, а что оставить? Ее семья напоминала корабль, который шел ко дну, поднимая волну и дребезжа работающими вхолостую винтами.

Документы, косметика…

– Хм… уже вещи собираешь.

Люба так задумалась, что не заметила появления мужа. Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк, сложил руки на груди. Хладнокровный и безразличный.

– Тебе заняться нечем? Иди в гостиную и посмотри телевизор или поработай в кабинете, – раздраженно рыкнула женщина, укладывая в чемодан кашемировую водолазку. – С чего вдруг такое внимание? Еще вчера ты был так занят, что приходил в спальню за полночь, а сейчас тратишь драгоценное время только на то, чтобы посмотреть…

Гнев потихоньку прорывался наружу, срывая предохранители, слезы поднимались из глубины.

– А может я полюбоваться на тебя пришел? – на какое-то мгновение голос мужчины стал прежним. Теплым, бархатным, от которого она сходила с ума, но магия быстро исчезла. – Напоследок, так сказать.

– Поздно пить «Боржоми», Мирон. Оставь меня в покое, выйди из комнаты! Мне нужно сосредоточиться! – Люба не выдержала и запустила в мужа какой-то тряпкой.

– М-м-м… и что же ты такую красоту не носила? – он поймал вещь и расправил на ладони белые кружевные трусики. – Почему я их на тебе не видел?

– Потому что ты предпочитал приходить в спальню, когда я сплю. И сбегал из дома раньше всех, чтобы не встречаться со мной утром.

– А ты никогда не задавала себе вопрос, почему я так делаю?

Мужчина подошел совсем близко и присел перед женой на корточки. Убрал с ее лица выпавший из прически локон, провел по щеке, обжигая прикосновением и взглядом.

– А мне пофиг. Уже поздно задавать вопросы, играть в обиженку. Надо было прийти и сказать, что тебя что-то не устраивает в наших отношениях, но ты предпочел другую игру. Я ее приняла, Мирон, – Люба отбила руку мужа и пересела подальше, увеличивая дистанцию.

Слишком родной, слишком хорошо изученный. Аромат его тела смешивался с древесными нотами парфюма и заполнял легкие женщины.

– Фу, какие слова, – недовольно поморщился мужчина. – Что сказала бы твоя мама, если услышала, как выражается ее любимая дочь?

– А ты сбегай и пожалуйся, тогда узнаешь. Или позвони, только отстань от меня!

Она с трудом застегнула набитый чемодан, плохо помня, что в принципе туда положила.

– Завтра днем я зайду, чтобы забрать нужные вещи. Надеюсь, что мы не встретимся больше в этом доме.

Силиконовые колесики двигались бесшумно. Люба выкатила чемодан в коридор и едва слышно застонала: предстояло спустить его по лестнице.

– Давай я, – мужчина хотел перехватить ручку, но она оттолкнула от себя бывшего мужа.

3

Машина Соколовской замерла возле таунхауса.

Дом, милый дом!

Люба заглушила двигатель и не спешила выходить из машины. Воспоминания накатили девятым валом.

Двадцать один год назад она вышла замуж за Мирона, мужчину своей мечты, которого любила так сильно, как могла. Он стал ее миром. Они вместе строили новый мир, начинали с нуля.

– Ты будешь стрелять, а я - подносить патроны, – смеялась Люба, когда в конце дня муж рассказывал о том, что смог заключить невероятно выгодный контракт, чуть ли не зубами вырвав его у конкурента. Мирон улыбался в ответ, целовал и называл жену любимой и единственной.

Женщина словно вернулась в прошлое.

Молодые начали жизнь в двухкомнатной квартире, подаренной родителями на свадьбу, потом родился Денис, первенец. Со временем в двушке стало тесно, да и бизнес мужа пошел в гору, вот тогда Соколовские и присмотрели этот двухэтажный таунхаус. По нынешним меркам он казался маленьким и слишком простым, но в те времена это был дворец. Роскошь, доступная немногим.

– К черту рефлексию!

Люба вышла из машины, вытащила из багажника тяжелый чемодан, прихватила из салона сумку с ноутбуком. Что значит автоматизм! Даже в состоянии шока и растерянности она умудрилась не забыть про рабочий инструмент.

Ключ без усилий вошел в скважину, легко провернулся в недавно смазанной личине.

– Продуманный, гад, – горько усмехнулась женщина, вдыхая специфический запах, оставленный клининговой компанией, – заранее успел обо всем подсуетиться.

Чехлы с мебели были сняты, все горизонтальные поверхности избавлены от пыли. Люба распахнула окна, впуская в дом свежий августовский воздух, в котором уже витал сладковатый аромат близкой осени.

Два этажа. Три комнаты наверху, кухня-гостиная, маленький кабинет – внизу. Пять лет назад этот дом был наполнен любовью и радостью.

Соколовская подняла чемодан на второй этаж, бросила его у кровати. Открыла, наощупь нашарила папку с документами и спустилась на кухню. Чашка горячего чая – то, что надо для начала новой жизни. Или маловато?

Первым желанием было взять телефон и написать в чат «ведьмочек» о том, что сегодня случилось, но она удержалась от импульсивного поступка.

Ведьмы…

Так ее подруг называл Мирон, потому что каждая успела побывать замужем и развестись. Кто-то завел любовника, кто-то жил в ожидании настоящей новой любви.

Брюнетка Анюта, шатенка Виктория и рыжая Соня. Она – четвертая, блондинка Любовь. Да, так совпало. И хотя цвет волос в жизни женщины всегда был величиной переменной, их дружба и взаимопомощь оставались константой, не подверженной времени и обстоятельствам.

Нет, ведьмочки точно будут, но не сегодня.

Щелкнул чайник, отключаясь. Пакетик с чаем, который мог претендовать на почетное звание «древний» или даже «антикварный» окрасил кипяток в коричневый цвет. Для начала сойдет.

– И что тут у нас? – Люба села на стул, открыла папку, перелистнула свидетельство о разводе и углубилась в чтение брачного договора. – Так, таунхаус… средства на содержание, это понятно. Машина, счет в банке…

Перед глазами – буквы и цифры, а смысл документа полосовал острым лезвием сердце, от которого и так уже ничего не осталось, заливал его концентрированной кислотой, растворяя без остатка.

– Как благородно…

Деньги, недвижимость, машина – цена предательства. Тридцать серебряников на современный лад.

Она открыла банковское приложение и проверила баланс на собственной карте.

– Отлично! Жить можно!

Мирон сидел в кабинете с телефоном в руке. Через специальное приложение вывел запись с камер таунхауса. Вот его жена вошла в дом. Остановилась в центре гостиной, принюхалась и поморщилась, а потом начала открывать окна настежь. Мужчина улыбнулся, вспоминая привычку Любы, которая частенько становилась яблоком раздора между ними.

– По ногам дует, и вообще, сквозняк…

– А ты пересядь в другое кресло и надень носки. Легким нужен свежий воздух, ты и так весь день в офисе сидишь, бумажной пылью дышишь, – отбивалась она.

Теперь женщина свободна, может устраивать сквозняк где хочет, и никто слова поперек не скажет.

Вот она спустилась со второго этажа с бумагами в руках, заварила чай сильно сомнительной свежести и погрузилась в изучение документов, потом разблокировала телефон. Тихо, спокойно, словно ничего не случилось, снежная королева начинала новую жизнь без слез и без истерик.

– Пап, можно? – постоянно забывая, что нужно стучать перед тем, как войти, Таня с размаха плюхнулась в кресло, стоявшее перед его рабочим столом.

– Ты уже вошла, зачем тогда спрашивала?

Люба всегда говорила, что он избаловал дочь, а Мирон не хотел слышать. Может жена была права?

– Па, ко мне завтра придут девочки, можно? Посидим немного, поболтаем…

Раньше этими вопросами занималась Люба, но сейчас ему придется погрузиться в сложный девичий мир.

– Хорошо, только недолго и не устраивайте в доме бардак, договорились?

Визуализация героев часть 2

Итак, начнем с прекрасного.

Татьяна Соколовская
17 лет, школьница.

Папина дочка, избалованная вседозволенностью. Капризная и взбалмошная, но Мирон считает это проявлением молодости и подросткового бунта.
Куда идти после школы? Хм... туда, где много платят и мало требуют. Может, папа сможет помочь и устроить к себе на работу?
В ситуации с разводом приняла папину сторону. Почему? Ответ банальный. Из-за денег.

Денис Соколовский
20 лет

Мамин любимчик, воспитанный на книгах о рыцарях и справедливости. На данный момент не в курсе происходящего в семье, потому что... Почему - станет ясно в следующей главе.

4

Постель пахла прошлым. Ни с чем не сравнимый налет времени въелся в матрас и, казалось, даже в деревянное основание кровати. Открытое на проветривание окно не спасало от приторно-сладкого запаха с едкой ноткой полыни.

Люба проснулась рано. Не разбитая, но и не отдохнувшая. Внутреннее напряжение не исчезло, оно напоминало сжатую пружину, которая могла распрямиться в любой момент и послужить спусковым механизмом ядерного взрыва.

Что там говорят психологи? Направлять внутреннюю злость на внешние объекты?

Ух, как она развернулась!

Пока курьер вез завтрак из ближайшего кафе, Люба заказала доставку продуктов и пригласила команду грузчиков с машиной.

– Это, это и это вынести.

Женщина ткнула пальцем в ненавистный стол–остров в гостиной, который был установлен по настоянию мужа. В то время такие кухни считались писком моды и вызывали «вау!» эффект, а ее раздражало это «бельмо в глазу».

Беспощадным репрессиям были подвергнуты огромный кожаный диван и пара массивных кресел.

– Это первое, что будет бросаться в глаза, когда гости войдут в наш дом, – довольно расхаживал среди громоздких монстров Мирон. – Раз мы купили новое жилье, то должны обставить его по высшему разряду!

Она ненавидела кожаную мебель: всякий раз садясь на диван или в кресло, ежилась от ощущения, что оказалась в луже. Липкая прохлада, б-р-р! Противно!

Кровать, шкаф, тумбочка. Спальня «ушла» из дома почти полностью. Женщина слышала, как грузчики цокали на «боярыню-самодуру», но не обращала внимания. Подошла к бригадиру и открыто заявила: «Если вы хотите что-то забрать себе – я не возражаю».

С того момента работа пошла быстрее. Парни подогнали вторую машину и, поменяв точку зрения на хозяйку дурдома, быстро, но крайне аккуратно вынесли все необходимое и погрузили в машину.

– Любка, ты что делаешь?! – верещал внутренний голос, заходясь в истерике. – Ты на чем сидеть-спать собралась?

– Стоять! Молчать! Бояться! Сейчас все можно купить. Сегодня все привезут и соберут, а если нет, то всегда можно съехать на пару ночей в отель или к девчонкам, – успокаивала сама себя Соколовская. – Теперь это мой дом и в нем все будет так, как хочу я!

То ли Фортуна повернулась к женщине лицом, то ли Ангел-Хранитель подсуетился, но на сайте популярного мебельного центра Люба нашла прекрасный спальный гарнитур, а в гостиную – диван и два удобных кресла. Да, читала отзывы, да доверяла незнакомым людям, но ведь получилось!

Пока грузчики пыхтели над мебелью, она достала из кладовки стремянку.

– Хозяйка, что надо? – крайне доброжелательно поинтересовался бригадир. – Давайте подсоблю! Негоже барышне по лесенке прыгать, не дай Бог навернетесь.

Добрый человек помог снять с карниза в гостиной тяжелые шторы насыщенного винного цвета. Это была еще одна галочка в плане Любы.

– Интересно, а что в этом доме моего? – она заварила зеленый чай, привезенный доставкой, и устроилась на стуле в углу гостиной, наблюдая за работой мужчин. – Почему получилось так, что мое мнение никто не учитывал? Кто был хозяйкой в этом доме?

Сцена со шторами всплыла из памяти. Их принесла свекровь после одного из визитов.

– Повесьте, а то невозможно находиться в гостиной: солнце так слепит, что глаза болят.

Спорить со свекоброй по имени Елена Петровна Люба не решилась, да и Мирон смотрел так, словно его жена собралась обидеть ребенка, поэтому пришлось согласиться.

С каждым мгновением дом становился светлее и чище, тяжелые воспоминания уходили из него вместе с нежеланными элементами интерьера.

– Черт, я же собиралась в полдень заехать за вещами! – спохватилась Любовь и посмотрела на часы. С учетом дороги можно было собираться и выезжать тем более, что старая мебель уже была вывезена, а доставку новой назначили на вторую половину дня.

Она переложила вещи из чемодана на подоконник и спустилась в прихожую. Да что происходило? Откуда вдруг появилось странное чувство, когда что-то держит на месте, не дает уйти? Что нужно было сделать? А что она вообще могла сделать?

Люба вернулась в гостиную и достала телефон, прислушиваясь к себе. Да, это был верный шаг. Но что дальше? Кому-то позвонить? Женщина растерянно смотрела по сторонам, когда ее взгляд зацепился за белый шар камеры наблюдения. Мирон поставил ее после того, как в их поселок нагрянули домушники. Тогда муж заказал установку камер и охранной сигнализации по периметру дома и в прихожую.

Не понимая, зачем, Люба открыла приложение на смартфоне и подключилась к онлайн трансляции из дома. Того самого дома, куда собиралась вернуться за вещами. Переключившись с одно ракурса на другой, остановилась на виде гостиной.

За столом сидела ее дочь и незнакомая женщина. Они пили чай с тортом. Люба сделала стоп-кадр и увеличила картинку. Боль, злость, обида моментально вернулись, в кровь влетела бешеная доза адреналина. Пальцы женщины нервно подрагивали, когда она перемещала изображение по экрану, рассматривая ухоженную брюнетку с идеальной укладкой и ярким красным маникюром. Она о чем-то мило беседовала с Таней, с ее дочерью! По артикуляции губ девочки она несколько раз считала простое короткое слово «мама».

Хорошие камеры установил Мирон, браво!

5

После краткого сообщения в мессенджере ведьмин чат взорвался эмоциями.

Подруги собрались, когда на часах было почти восемь вечера.

В кухне-гостиной пахло новой мебелью, на полу на плитке осталось глянцевое пятно от стола-острова. Оно было ярким, сияющим, а за пределами контура – затертым ногами и многочисленными уборками.

Вот так и ее любовь могла бы сиять, если бы годы эксплуатации и множество ног не стерли внешний лоск, не превратили красивый рисунок в мутную картинку.

Первой к дому Соколовской на симпатичном красном Mini Cooper подъехала Анна, роскошная брюнетка-разведенка. Потрясая брендовым пакетом из магазина элитных напитков, она ворвалась в прихожую яркой кометой. Скинула туфли, бросила взгляд в зеркало и улыбнулась собственному отражению.

– Хороша, чертовка!

Люба не выдержала напора подруги и рассмеялась.

– Ты всегда хороша! Анька, откуда ты оптимизм черпаешь? Отсыпь мне немного.

– У меня этого добра, как у дурака фантиков, – сверкнула черными очами женщина. – Бери, подруга, мне не жалко! И вообще, Любаша, сегодня мы будем праздновать твою свободу, так что долой уныние и грустные мысли!

Распространяя вокруг себя ауру позитива и тонкий шлейф дорогого парфюма, Нюта убрала бутылку в холодильник, развернулась на пятках и внимательно осмотрелась вокруг.

– М-м-м… а ты молодец, времени зря не теряла. Наконец-то избавилась от этих монстров, – кивнула в сторону гостиной, где сейчас стояли пара удобных кресел и симпатичный диванчик в приятной золотистой расцветке. – И тряпку эту ужасную сняла, – сделала едва заметный жест в сторону окна. – Большая девочка объявила бунт? – Анна обняла подругу за плечи и доверительно шепнула на ушко. – Одобряю. Молодец. Хватит быть удобной для всех.

– А я была удобной?

– А разве нет? – Аня расставила бокалы и потянулась за тарелками, которые подруга достала из шкафа. – Сама подумай. Послушная дочь-отличница, которая поступила на финансы и менеджмент вместо того, чтобы заниматься…

– … на инязе, – прошептала Люба. – Я обожала изучать языки и после школы практически в совершенстве владела английским, хотела учить французский, но родители сказали, что профессия переводчика или учителя меня не накормит. Сказали, что нужно работать поближе к деньгам.

– Именно. Ты отучилась на финансиста и даже умудрилась получить красный диплом, а потом несколько лет пахала на чужого дядю…

– Было такое. Тогда беременность казалась подарком небес. Я родила Дениса и не хотела возвращаться на работу.

– И судьба тебе улыбнулась еще раз, через три года подогнала второй декрет, – Нюта закончила расставлять приборы и села напротив подруги, сцепив в замок тонкие пальцы с идеальным маникюром. – Тогда ты родила Таню…

– Да…

Диалог женщин прервал мелодичный звонок.

– О, а вот и наши прибыли, – обрадовалась Люба, распахивая дверь. – Девочки, ну наконец-то! Мы с Аней вас уже заждались!

Прихожая наполнилась смехом и звуком поцелуев. Ведьмин круг собирался не часто, но всякий раз эти встречи оставались в памяти.

– Сорян, Соколовская, но до тебя из центра не так-то легко добраться, – фыркнула рыжая Соня, изящно сдув со лба огненную прядь. – Пока ехали – все пробки собрали. Командуй, Любаш, чем помочь?

– Ничем, мы с Аней уже все накрыли, а наш любимый ресторанчик подогнал любимые блюда. Мойте руки и прошу к столу.

Бокалы наполнены, первый голод утолен. Пришло время поговорить.

– Я уже написала, что вчера вечером Мирон принес документы о разводе, а сегодня днем моя дочь сидела с его любовницей в нашем доме и пила чай с тортом, хотя муж заявил, что уходит не к кому-то, а от меня. Это если кратко…

– Бывший муж, – поправила подругу Анна. – Бывший. Это важная деталь, Любаша.

– Важная, да, просто мне нужно привыкнуть.

– А если подробнее? – Тори–Виктория взяла бокал вина и сделала глоток. Покатала вино на языке, оценивая терпкий вкус, зажмурилась от удовольствия.

– А если подробнее, то я знаю, что любовницу Мирона зовут Марта и знаю, как она выглядит, – Люба отложила в сторону нож и вилку. В голове «хорошей девочки» мелькали очень плохие версии мести. А что? Даже парфюм такой есть. «Хорошая девочка становится плохой» называется.

– Марта… Я не знаю ни одной женщины с таким именем в компании Соколовского, – Аня нахмурилась и постучала пальчиками по столу, выбивая затейливый ритм. – Интересно, откуда она взялась?

– А ей и не обязательно работать в головном офисе, она может числиться в любом филиале или работать у контрагентов. Любаш, у тебя скрин с камеры сохранился? Покажи мне эту кралю, – попросила Соня.

Подруги сгрудились вокруг смартфона Любы, разглядывая соперницу подруги.

– Ну… обычная баба, – слегка разочарованно протянула Анна. – Не понимаю, чем она лучше тебя? Одно дело, когда мужики в сорокалетнем кризисе начинают совать свои корнишоны в молодые безмозглые двадцатилетние тела, но эта Марта точно не такая. Ей даже не тридцать, а больше. Ухоженная, да, но обычная. Наша ровесница.

6

– Лю-ю-б, – довольно мурлыкнула Соня. – Ты и правда это сделала? Захлопнула дверь перед носом своего мужа? Ну ты красава…

– Бывшего мужа, Сонь, – выдохнула Соколовская, – бывшего. Если он приперся в такую даль, чтобы орать на меня, пусть постоит на улице и подумает…

Трель звонка вызвала у подруг тихое хихиканье.

– Кажется кто-то возомнил себя бессмертным, – заметила Анька. Прислонившись плечом к стене, она сложила руки на груди и приготовилась взирать на второй акт Мерлизонского балета. – Дадим мальчику еще один шанс? А вдруг он исправился?

– Горбатого могила исправит, – отозвалась Люба и снова открыла дверь. – Что тебе нужно, Мирон?

– Я…

– Если снова начнешь орать – получишь дверью по морде, – предупредила женщина, услышав знакомые интонации и узнав яростный блеск когда-то любимых глаз.

Хотя если честно, она и сейчас любила этого невыносимого бешенного пса, который укусил ее, а теперь примчался с другого конца города и топтался под окнами их старого дома. Никакая боль не убивала любовь моментально. Это глупое чувство изо всех старалось выжить, цеплялось за воспоминания и призрачную надежду.

– Ты не отвечала на звонки, игнорировала сообщения, вот я и решил приехать.

– Зачем?

– Я же сказал, ты не отвечала на звонки, – снова начал заводиться Мирон.

– И что с того? Ты мне теперь никто, я имею право занести тебя в черный список, – стараясь не обращать внимания на шушуканье за спиной, отозвалась Люба.

– Давай выйдем и поговорим нормально, без свидетелей! – психанул мужчина, ежась от колючих взглядов и ехидных усмешек ведьмочек. – Мне нужно всего пять минут.

Женщина сняла с вешалки жакет, набросила на плечи, и, подбадриваемая подругами, вышла на крыльцо.

– Говори, время пошло.

– Люба, ты до сих пор не забрала свои вещи, – Соколовский прикусил язык, когда услышал, как прозвучала фраза. Он хотел начать с заботы, а начал вроде как с обвинения.

– Заберу, когда в доме не будет твоей любовницы, Мирон. Я сказала, когда хотела приехать, но вы с Таней решили нагадить мне еще раз. Интересно, вдвоем планировали этот фокус или Таня одна импровизировала? Неужели ты думал, что я стану заниматься переездом на глазах твоей Марты? Решил меня унизить еще сильнее?

– Она не моя! – прорычал мужчина, делая шаг навстречу жене. Та не уклонилась, не шарахнулась в сторону, просто посмотрела так, что он почувствовал себя последней мразью. Люба никогда не кричала и очень редко повышала голос. Она из тех людей, которой хватало взгляда, чтобы выразить свое отношение к ситуации. – И я ее не приглашал!

– Знаешь, что самое интересное?

Голос жены был тих и спокоен, словно она обсуждала меню на воскресный день.

– Что?

– Что наша дочь считает иначе, – в голосе Соколовской потрескивал лед. Тот самый момент, когда один неверный шаг, и ты провалишься в полынью, захлебнешься студеной водой, влекомый сильным подводным течением. – Она позвала Марту в наш дом, не боясь наказания. Пригласила постороннего человека на свой страх и риск? Едва ли. Таня не осмелилась бы на подобную дерзость, если бы знала, что папа будет возражать, но ведь папа не возражал, правда? Папе было пофиг.

Мирон закрыл глаза, вспоминая разговор с дочерью после того, как жена прислала скрин с камеры наблюдения. Черт, бывшая жена!

Он вызвал дочь в кабинет и устроил ей выволочку, но это осталось за кадром, так же как, как и визг Тани.

– Ты сам все начал, папа! Это ты принес документы на развод, это из-за тебя мама уехала! И хорошо, и пусть! Она – старая зануда, которая знает одно-единственное слово «нельзя»! С мальчиками встречаться нельзя, на дискач в клуб тоже нельзя, потому что меня там могут изнасиловать! Ничего нельзя! Курить нельзя, потому что это вредно для здоровья, а у нас, между прочим, много девчонок курит и все живы-здоровы, а парням нравится, когда девочка красиво держит тонкую сигарету и изящно выпускает дым!

Тогда Мирон впервые в жизни пожалел, что не поднимал руку на женщин. Хотелось основательно врезать по губам, так, чтобы дочка проглотила и подавилась своими злыми словами, но не смог. Побоялся, что не рассчитает силы. Одно дело – колотить боксерский мешок или сойтись в спарринге с приятелем, и совсем другое – семнадцатилетняя девчонка, из которой непрекращающимся потоком лилась обида на мать. На женщину, которая ее родила, вырастила…

– Рот закрой! – рявкнул Мирон. – И базар фильтруй! Ты сейчас о родной матери говоришь, а не о подружке!

– Да ты сам… – побледнев, прошептала Таня, с размаху приземляясь в одно из кресел.

– Я – твой отец, и мы с мамой сами разберемся между собой, но это не дает тебе права так отзываться о ней!

– Да ты… – всхлипнула девчонка, намеренно растирая глаза до слез. Этот спектакль Мирон уже видел, поэтому не повелся.

– Откуда ты знаешь Марту и почему она оказалась в нашем доме?

7

– Мы познакомились в торговом центре. Я пришла, чтобы купить новые кроссовки, а она выбирала форму для фитнеса. Марта попросила совета, какой комплект красивее, и я ей подсказала, а потом она помогла мне выбрать кроссовки самого крутого бренда. После магаза мы зарулили в кафе, поболтали. Она спросила меня про родителей, – ну то есть про вас с мамой – я рассказала и показала фото. Тогда Марта призналась, что вы знакомы и работаете вместе. Сказала, что ты – самый лучший из мужчин, которых она знает, – с опаской призналась Таня. Она понимала, что перешла черту, и что за этим непременно последует наказание, но пригласить в дом Марту – это было круто! Сначала она хотела, чтобы это увидела мама, но потом испугалась последствий. Судьба распорядилась так, что о ее выходке узнали оба родителя.

Мирон тяжело вздохнул и сжал переносицу пальцами, закрыл глаза, пытаясь обуздать гнев.

– Телефон на стол.

– Что? – пискнула Таня. – Телефон?

– Именно. Ты на неделю лишаешься интернета и телефона.

– Но как же я буду..?

– Вот, – Мирон выдвинул ящик стола и извлек из него допотопный кнопочный гаджет с полустертыми буквами на пластиковом корпусе.

– Это??? – девчонка смотрела на антиквариат с брезгливостью, словно заметила раздавленного таракана или дохлую мышь. – Пап, ты издеваешься? Да меня засмеют, если увидят это…!

– Нет проблем. Если тебя не устраивает подобная альтернатива, то ты останешься без связи. Выбирай.

В этот момент он осознал, что не имел никаких рычагов давления на вышедшую из-под контроля дочь. Телефон, банковская карта – все это - рычаги кратковременного влияния, а что делать дальше? Раньше с этим справлялась Люба, а сейчас…

– Ладно, возьму этого уродца, – обиделась Таня, глядя, как отец вытаскивает симку из современного смартфона и переставляет ее в уродское старье. – Придется теперь прятаться ото всех, когда позвонить нужно будет…

Этот разговор произошел почти два часа назад, но все еще не давал покоя, как афтершоки после сильного землетрясения, и эпицентром этих событий являлся он сам. Неприятные воспоминания вихрем пронеслись в голове мужчины, вызвали на кончиках пальцев неприятное покалывание и острую боль в висках.

– С Таней я уже разобрался, что же касается вещей…

– Я подумаю, стоит ли их забирать, Мирон. Если решу – сообщу, когда подъеду. Надеюсь, что в этот раз вы с Таней сможете воздержаться от сюрпризов, – Люба едва заметно поежилась, поправляя накинутый на плечи жакет. Холодало, солнце почти исчезло за горизонтом, тусклые желтые фонари скудно освещали улицу. – А может и не буду приезжать, начну новую жизнь сначала.

– Я смотрю, у тебя весело, – губы Мирона искривились в усмешке. – Гуляете…

– Ну да, отмечаем мою свободу. А ты думал, я буду плакать? На стены кидаться или вены себе вскрою оттого, что муж выкинул меня за дверь, а дочь сказала, что какая-то тетка подходит тебе больше? Не дождетесь.

Слова жены – толченое стекло. Оно проникало в кровь, царапало изнутри, разъедало кислотой. На лице Любы не было и тени слез, переживаний, сомнений. За дверью ее ждал любимый серпентарий. Он уйдет, а их праздник продолжится. Пир во время чумы, ёпта!

– Твоя одежда, меха, украшения, – как-то не к месту обронил мужчина. – Все твое...

Это было забавно… и больно. Тонкая издевка, обидная и оскорбительная. Интересно, он сам себя слышал?

– А знаешь, я не буду ничего забирать. Все мое – тут, – Люба положила руку себе на грудь, заметив, как Мирон прикрыл глаза и громко сглотнул. – А то, что осталось в квартире – это барахло.

– Там украшения, которые я тебе дарил. Комплект с бриллиантами, твои любимые изумруды, сапфиры…

– Вот и оставь их себе, – внезапно для самой себя выпалила женщина. – Сдай в ломбард, или подари своей Марте. Она же любит присваивать чужие вещи. Там в шкафу мои трусы и лифчики остались, так пусть она их тоже забирает и носит. И тебе экономия будет, не придется на любовницу тратиться…

Она хотела вернуться в дом, когда в спину прилетел разъяренный рык бывшего мужа.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я отдал Марте твои украшения?! На самом деле?! А ты не пожалеешь потом о своих словах?

Резерв сил был почти на нуле. Медленно, чтобы не показывать накатившую слабость, Люба обернулась.

– Ты отобрал у меня самое главное, Мирон. Отнял без спроса и без разговоров, а теперь спрашиваешь, держусь ли я за бриллианты и изумруды? – она тихо засмеялась, глядя в темное ночное небо. – Ты можешь подарить их кому хочешь или выбросить в мусор. Это всего лишь побрякушки, подаренные предателем.

Рыкнув, мужчина за пару шагов сократил дистанцию, запирая жену в ловушку между руками. Металлическая дверь отозвалась на удар ладоней низким гулом.

– Люба, не зли меня. Не говори того, чего не думаешь на самом деле, – просипел Соколовский. – Ты ведь знаешь, что я могу…

– Я думала, что знаю тебя, Мирон, но вчера оказалось, что я ни черта тебя не знаю, а поэтому делай, что хочешь. Уходи, Соколовский, меня девочки ждут, вино уже нагрелось, – тень от крыльца скрывала выражение ее лица, подступившие слезы. Собравшись с силами, Люба толкнула мужа в грудь. – Иди к черту.

Он сделал перу шагов назад, ошарашенный и растерянный. Женщина воспользовалась моментом, скрылась в доме, откуда сразу зазвучал смех, донеслась любимая песня его жены.

I Want to Break Free.

Queen.

Я хочу освободиться.

– Сука! – стряхивая с ладоней кусочки облупившейся краски, он возвращался к машине, припаркованной неподалеку. Мирон злился на себя, на Любу, на ее подруг, которые зачем-то вздумали приехать в их дом и устроить вечеринку.

Все шло не так и не туда, ситуация вышла из-под контроля.

– Да! – рявкнул он в трубку, принимая звонок и не глядя на имя абонента.

– Ой, Мир, кажется я невовремя… – раздался в динамике нежный голос Марты. – Я просто хотела…

8

– Ну что, поговорили? – три пары глаз в упор смотрели на Соколовскую и ждали не только ответа, но и подробностей.

– Можно и так сказать, – устало отозвалась Люба. Вино в ее бокале и правда нагрелось, во вкусе проявилась нотка полынной горечи, которой раньше не было.

– И что он сказал?

– Возмущался, что я забросила его в черный список, спрашивал, почему не забрала вещи и злился.

– На кого злился?

– Да фиг его знает. Я не хочу в это погружаться, – женщина крутила в руках тонкостенный бокал, наблюдая за тем, как плотное вино медленно стекало по стенкам. – Наверное я плохая мать, но сейчас я даже рада, что не живу под одной крышей со своей дочерью. Я очень плохая мать…

– Забей, Люб! Ты – офигенная сумасшедшая мамаша, просто твой бывший умудрился избаловать дочурку и вырастил из нее маленького монстра, – цокнула Соня.

– В том-то и дело, что не маленького. Тане скоро восемнадцать стукнет, а в голове одни хотелки и полное отсутствие планов на будущее.

– Вот и отлично. Пусть Мирон возьмет на себя ответственность и займется дрессировкой Минотавра, а ты будешь жить в свое удовольствие. Кстати, а Дэн знает о разводе?

Не успела Соколовская ответить, как ее смартфон ожил. Звонил сын.

– Ма, привет.

Женщина бросила взгляд на часы и нахмурилась. Почти одиннадцать вечера, а в трубке фоном звучал шум большого города.

– Здравствуй, мой хороший. Как ты? Все в порядке?

– Это я у тебя хотел спросить, - шумно выдохнул в трубку ее великовозрастный рыцарь. – Ты ничего от меня не скрываешь?

– Ты о чем?

Люба не хотела начинать этот разговор сейчас, на ночь глядя, да еще в присутствии подруг, у которых ушки горели от любопытства, но сын не оставил выбора.

– Я о том, что днем моя чокнутая сестричка выставила в сториз свою довольную физиономию в зеркальном отражении и подписала ее «любовь здесь больше не живет». Я знаю, что Танька с придурью, но мам, что там у вас произошло? Кстати, эту идиотскую фотку она позже удалила. Она ведь не про тебя написала, правда? Или все-таки…

Люба хорошо знала своего ребенка, за его спокойной интонацией без усилий считывала напряжение и скрытый гнев. Денис всегда с трудом находил общий язык с папиной любимицей, а после школы был счастлив покинуть отчий дом и поступить в университет северной столицы.

– Мы с твоим отцом развелись, и сейчас я живу в нашем старом таунхаусе. Так что в том сообщении, что разместила твоя сестра, была доля истины.

– Ну ладно Танька, дура малолетняя, а батя совсем охренел? У него на старости лет кукушка из гнезда вылетела? Мам, это у него кризис среднего возраста, что ли? – прошипел парень. Тонкий корпус смартфона жалобно хрустнул в сильных пальцах, по защитному стеклу пробежала тонкая паутинка трещин.

– Не знаю, Денис. Он просто положил на стол папку с документами о разводе и брачный контракт, а я собрала вещи и переехала.

– Классный парень, – шепнула Виктория и продемонстрировала большой палец. – Обожаю его…

– О, я слышу Тори, – моментально отозвался Дэн. – Группа поддержки уже прибыла?

– Да, они рядом, привет тебе передают.

– Ты им тоже привет передавай. Хорошо, что они сейчас с тобой. Ма, я завтра прилечу, и мы сможем поговорить нормально, – решительно заявил Денис. – Хочу своими глазами убедиться, что у тебя на самом деле все в порядке.

– Не надо, Денис. Все нормально, – растерялась Люба. – Крыша над головой есть, деньги и работа – тоже, девчонки мои рядом, ты на связи. У меня все хорошо…

– Мамуль, это не обсуждается. Я просто сообщаю, что завтра буду у тебя. Тут лететь-то всего полтора часа… Все, вы отдыхайте, гуляйте, только много не пейте.

В голосе сына звучали хорошо знакомые нотки заботы и любви. Когда-то Люба слышала их в голосе мужа, но они постепенно сошли на нет, заместились безликими общими словами.

– И я тебя целую. Скинь номер рейса, я встречу тебя в аэропорту.

– Я и сам прекрасно доберусь, не маленький уже. До завтра, мамуль. Целую.

– И я тебя… До завтра.

В трубке раздались гудки отбоя. Соколовская постаралась незаметным движением смахнуть слезы, но затем громко шмыгнула носом, вызвав дружный хохот подруг.

– Люб, ты чего? Все хорошо. Звонок Дениса – не повод для слез, а его слова – слова настоящего взрослого мужика. Завтра прилетит твой рыцарь и наваляет папуле. Может тогда до Мирона дойдет, что он натворил?

Вот этого она и боялась. Драки, открытого конфликта. После того, как Мирон не принял выбор Дениса в профессии, отношения между отцом и сыном напоминали условное перемирие, которое могло рассыпаться в прах и перейти в горячую фазу противостояния от одного неверного слова, а тут – развод.

– Вот оно, твое воспитание, – безапелляционно бросила Анюта, – настоящий рыцарь вырос. Ты гордись, Люб. И характер у парня стальной, и уважение к матери – все есть.

– Да я и так горжусь. Денис ведь не на жизнь, а насмерть с Мироном сцепился, когда заявил, что будет готовиться к поступлению в медицинский. Хирургом-кардиологом стать решил. Вы бы слышали, какой у нас дома гвалт стоял! Как Мирон пытался ему объяснить, что к тридцати годам он только-только начнет нарабатывать репутацию врача, а в бизнесе к тому времени уже можно было бы капитально развернуться, но Дэн держался, как скала.

9

Дверь внедорожника хлопнула, как будто сомкнулись острые клешни опасного капкана. Сердце хреначило, разгоняя по телу адреналин и злость.

– Ой, Мир, кажется я невовремя… – раздался в динамике нежный голос Марты. – Я просто хотела…

– Ты просто охуеть, как вовремя, Марта! Расскажи мне, какого черта ты делала в моем доме?! – прорычал Мирон, с силой ударив по рулю, задевая кнопку клаксона. Большая черная машина издала короткий рык, как раненный зверь, загнанный в угол.

– А что такого? – абсолютно спокойно отозвалась Липатова. – Между прочим, меня пригласила твоя дочь. Что предосудительного в моем визите, Мирон? Мы спокойно посидели, попили кофе с тортиком, а потом я ушла. У тебя выросла замечательная девочка, Мир. Ты можешь ею гордиться…

Голос Марты – патока и мед. Шоколад и сахарный сироп, приторный до невозможности.

– Что ты ей наговорила?

– Ты о чем?

– О нас, Марта. Что ты рассказала Тане о нас?

– Ничего, – женщина довольно улыбнулась, представив, как на том конце диалога Соколовский сходил с ума от беспокойства. У всех есть свои слабости, нужно только грамотно дергать за ниточки. Мягко, незаметно. – Твоя дочь – взрослая девочка, она уже знает, что может происходить между мужчиной и женщиной.

Ответить на вопрос, оставляя собеседника в неведении – ее любимое развлечение.

– Не смей, Марта! Не смей лезть в мою семью! Я сам во всем разберусь.

– Я? В твою семью? Окстись, Соколовский, – хихикнула женщина. – Нельзя влезть в семью, которой нет. Что касается твоего «разберусь», так я не мешаю, развлекайся на здоровье. Я только хотела спросить, тебя сегодня ждать? Я стол накрою, посидим, поговорим, а потом…

Соколовский нажал на кнопку отбоя и откинулся на спинку сиденья. Закрыл глаза, провалился в воспоминания.

Марта…

Умная и амбициозная. Дерзкая и непредсказуемая. Соблазнительная и скромная. Ангел и демон. Эта женщина сияла всеми гранями, как ограненный алмаз, привлекая к себе внимание мужчин. Она могла надеть скромную белую блузку и юбку, закрывающую колени, и все равно оставалась центром притяжения.

– Этот пункт в договоре в дальнейшем может быть использован против нас, – чеканила Липатова тоном строгой учительницы, а следом поправляла выбившуюся прядь волос столь женственным жестом, что член Соколовского начинал бурно реагировать и поднимал голову.

В ее взгляде светилось восхищение и уважение, желание и призыв. Марта – вулкан, в кратере которого бурлила обжигающая лава.

А Люба? Его когда-то любимая жена напоминала замерзшее озеро. Все эмоции и восторги со временем опустились на дно. Для нее он – не удачливый бизнесмен, а просто муж. Старый, удобный, привычный, как разношенные тапочки. Ни ревности, ни страсти, ни даже элементарного флирта. Ничего.

Даже когда на стол лег документ о разводе, Люба не позволила себе истерики или слез, не горевала о семье, которой больше нет. Собрала чемодан и ушла, не оглянулась напоследок.

Никаких «давай попробуем все исправить» или «давай все обсудим». Казалось, что она ждала этого момента, была к нему готова заранее.

Сука! Как же он устал и запутался!

Мирон запустил двигатель и выехал с парковки, краем глаза заметив движение у окна. За ним наблюдали. Жена или ее ведьмочки? Кто бы знал…

Пошумев еще немного, подруги начали собираться домой.

– Трезвый водитель – это класс, – едва заметно качнувшись, Соня ухватилась за край стола. – У меня в прошлый раз был такой трезвый лапочка, что я предложила ему задержаться на часок-другой.

– И что? Задержался? – подхватила Анька.

– Ага. Часок растянулся до утра, а потом еще несколько раз повторился. Люб, ты теперь тоже свободна, так что можешь выбирать себе нового мужчину.

– Могу, только не сейчас. Мне бы отдышаться немного, да в себя прийти. Иногда кажется, что это – дурной сон. Вот проснусь и все будет по-старому.

– Это мы-то с девчонками – дурной сон? – изо всех сил сохраняя обиженное выражение лица, возмутилась Виктория.

– Не-а, вы – мои подруги. Единственные и неповторимые, а все это. – Люба махнула рукой над головой, – Да ладно, прорвемся.

Сегодня с трезвыми водителями ведьмочкам не повезло: ими оказались пожилые мужчины, причем возраст одного из них явно перешагнул отметку за шестьдесят.

Уезжали с шумом и гамом. Долго прощались, целовались и обнимались, пытаясь договориться о новой встрече.

– Поехали уже, пока ваши соседи полицию не вызвали. Громкие вы какие, – недовольно буркнул один из водителей.

В доме стало тихо и… пусто. Дежавю накрыло Соколовскую, сдавило грудь. Вечер. Стол. Одиночество.

– Ничего, справлюсь. Завтра Денис приедет, станет легче дышать, – уговаривала себя Любовь.

Заряженная на работу посудомойка журчала водой, из гостиной доносились звуки любимых хитов.

– Камином тоже надо заняться, – отметила женщина. – Скоро осень, так что живой огонь будет очень кстати. Завтра проверю запас дров и сделаю заказ, если их нет. Интересно, где заказывают дрова? А, и еще каминные спички нужны или специальная зажигалка. Не забыть бы…

Визуализация героев часть 3

Пришло время поближе познакомиться с "пиковой дамой" этого романа.

Итак, Липатова Марта Яновна.
Что известно об этой даме на текущий момент?

Разведена.

Сыну восемнадцать лет.

Работает юристом в «КаргоВест Компани». Эта компания два месяца сотрудничает с фирмой Соколовского.

"Умная и амбициозная. Дерзкая и непредсказуемая. Соблазнительная и скромная. Ангел и демон." - так описывает эту женщину главный герой нашего романа.

Сумела найти подход к избалованной дочери Мирона - Татьяне. Что общего может быть у сорокалетней женщины и семнадцатилетней девчонки? Пока неизвестно, но в свое время мы это непременно узнаем.

10

– М-м-м… Какой приятный сюрприз… – помурлыкала Марта, жестом приглашая ночного гостя войти. – А я уже и не надеялась. Ну входи, что встал, как неродной?

Она уже не ждала гостя, но порадовалась, что не смыла макияж и переоделась в домашнее тонкое платье. Оно идеально облегало фигуру и было телесного цвета. Издалека могло показаться, что женщина обнажена.

Мирон прошел в гостиную и упал в кресло. Домой надо было ехать, какого хера он приперся сюда? Он закрыл глаза, вспоминая дом, в котором больше не жила Любовь. Звучит так по-идиотски. Зато там есть Таня, подросток, которая отбилась от рук и, как выражается молодежь, совсем рамсы попутала. Без жены его дом превратился в жилплощадь.

– Ты такой напряженный, Мир, – пальцы Марты легли на его плечи. Сжимали, царапали, массировали окаменевшие мышцы. Недавний разговор его выбил из колеи. Хотелось забыть о том, что он сказал и что видел, стереть из памяти спокойную Любу, шушуканье подруг у нее за спиной, звуки музыки из гостиной. Кажется, она даже не переживала, получив развод. Отмечала его с подругами, веселилась.

Он всегда думал, что семья – это то, за что его любимая женщина будет биться насмерть, величайшая ценность, но Люба молча собрала чемодан и ушла, оставляя за спиной мужа и дочь. Это как?!

– Мир, расслабься, – ладони Марты спустились к груди, кончики пальцев проскользнули между пуговиц рубашки, коснулись кожи. – Сейчас я тебе помогу…

Женщина провела пальцами вдоль ряда пуговиц, потянулась к брючному ремню.

– Не надо, – Мирон отстранил руку женщины, но та вырвалась и накрыла пах ладонью, легко надавливая, поглаживая. Тело окликалось, член начал наливаться кровью, твердеть, пульсируя под женскими пальцами. Вжик! Бегунок молнии пополз вниз.

– Я сказал – не надо! – рыкнул Соколовский.

– Ты кого хочешь обмануть, Мир? Смотри, твое тело меня хочет, – облизнув губы, прошептала Марта. – Ты проделал такой длинный путь просто так? Давай получим удовольствие от общения, ведь это очень просто.

– Не обольщайся, это просто физиология. Это может происходить и тогда, когда женщины нет рядом, так что не надо приписывать себе то, что ты сейчас видишь.

– Только не говори, что пока я к тебе прикасалась, ты думал о своей жене, пропахшей нафталином. Когда она делала что-то похожее?

– Делала… И не смей в таком тоне отзываться о моей жене.

Конечно, в доме, где постоянно крутится дочь-подросток, подобные внезапные ласки были невозможны, тут Марта была права. В последнее время жена часто смотрела сквозь него, не реагировала, когда он, полностью обнаженный, выходил из ванной комнаты, поигрывая мышцами и занимая наиболее выигрышные позы. Ему уже за сорок, но, благодаря регулярным нагрузкам и работе в спортзале, мужчина мог похвастаться спортивным поджарым телом, только жену это давно перестало интересовать. Восхищенные взгляды, сбитое от возбуждения дыхание… куда все ушло?

– Именно я тебя возбуждаю, Мир. Я, а не твоя… – она прикусила язык и сменила тон на добродушный, – … не твоя жена-домохозяйка. И в ту ночь ты спал именно со мной, а не с ней!

– В ту ночь я устал, напился, как сапожник и ни черта не помню! – Соколовский скинул с себя Марту, которая уже успела оседлать его бедра и расстегнуть пуговицы рубашки. – И то, что мы с тобой спали – это едва ли. В крайнем случае просто лежали рядом, но, чтобы я тебя трахал – этого я не помню!

Зато он прекрасно помнил слова жены…

– Сокол, ты отвратительный собутыльник: когда напьешься валишься спать и никакие Иерихонские трубы не поднимут ни тебя, ни твоего младшенького.

– Мы трахались, как бешеные кролики, Мир. Ты крутил меня на постели, демонстрируя новые позы из Камасутры и, знаешь, мне это безумно понравилось. Поэтому я предлагаю повторить опыт. Я даже могу показать тебе те позы, которые запомнила!

– Давай обойдемся без подробностей.

Мирон резко поднялся с кресла, но Марта повисла на нем, прижимаясь всем телом. Она терлась бедрами о его пах, одним рывком распахнула полы рубашки. Светлые пуговки брызнули фонтаном, разлетелись в разные стороны. Грудь, ключицы, шея… Липатова подбиралась к его губам, но мужчина отвернулся и сделал шаг назад, стряхивая с себя обезумевшую от желания женщину.

– Хватит! Зря я пришел…

– Не зря, Мир, не зря. Я – женщина, которая может по достоинству оценить такого мужчину, как ты, а твоя жена…

– Оценить? – Соколовский свел полы рубашки и заправил ее в брюки. Дырки от вырванных с мясом пуговиц напоминали следы от пуль. – И во сколько ты меня оценила?

– Ты – охуенный мужик. Все при тебе: мозги, тело, амбиции. Рядом с тобой должна быть яркая звезда, а не бледная немощь…

Марта не договорила. Рука мужчины легла на ее горло и ощутимо сжала, заставляя умолкнуть, захрипеть, беспомощно размахивая руками.

– Это. Моя. Жена. То, что ты говоришь о ней, я принимаю на свой счет. Ты меня услышала? Кивни, если да.

Кивок, еще. Соколовский разжал пальцы, выпустил женщину из захвата.

– Сумасшедший, – прохрипела Марта. – Между прочим, я цитировала тебя же. Жаль, что ты этого не запомнил…

Он вышел из квартиры Липатовой и направился к машине. Внедорожник признал хозяина, разблокировал двери, мягко подсветил салон.

11

Курьер. В руках недовольного молодого человека – пухлый конверт.

– Соколовская Любовь Романовна?

– Да, это я.

– Получите и распишитесь, – парень протянул планшетку и перекатился с пятки на носок, оценивающе глядя на женщину. Люба дернулась, занервничала, вспоминая, как выглядит, но затем посмотрела курьеру прямо в глаза. Тот смутился и начал пристально рассматривать носки своих кроссовок.

Ну то-то же!

Она ждала новостей, но все случилось слишком быстро… В плотном конверте лежал подписанный договор.

– Ура!

Люба довольно рассмеялась. Громко, звонко, не сдерживаясь. Мирон бы сразу одернул жену привычным «это непозволительно для женщины твоего возраста», но в том-то вся и прелесть, что теперь она могла поступать так, как считала нужным. Соколовская схватила телефон, набрала номер, перелистывая страницы договора. Сердце стучало где-то в горле, пальцы подрагивали от волнения.

– Сергей, добрый день.

– Люба, рад тебя слышать, – раздался в трубке приятный баритон. – Судя по голосу, ты уже в курсе хороших новостей.

– Я-я-я… – женщину распирало счастье, дыхание сбивалось от избытка эмоций. – Я так вам благодарна, вы себе просто не представляете!

Тихий смех, мягкий, обволакивающий, как тонкая дымка утреннего тумана, проник в сознание Соколовской.

– Люба, я очень люблю с вами работать. Ваши эмоции такие же настоящие, живые, как и ваши переводы. Именно поэтому они так нравятся читателям, поэтому вам продлили контракт на перевод второй части.

Детективный роман Хань Хуа «Три тени одного человека» с элементами мистики поступил на прилавки книжного магазина полгода назад и покорил российскую аудиторию. Теперь переводчицу с китайского ждала новая увлекательная работа. Люба так погрузилась в эйфорию, что не заметила, как в эфире повисла пауза.

– Ой, извините, Сергей, я замечталась. Для меня большая честь переводить тексты Хань Хуа и работать с вами. Я так рада…

Сергей Жарков, который за сорок с лишним лет своей жизни повидал всякое, впитывал чистую радость, которую излучала эта удивительная женщина. Тихая, спокойная с виду, она выдавала в своих текстах такие вихри эмоций, создавала такой накал, тайфун, цунами, что от текста было невозможно оторваться. Разница между двумя языками – колоссальная, и сохранить оригинальность автора, но при этом не превратить его текст в сухой автоматический перевод было не просто. Соколовская отлично справилась с поставленной задачей.

Она изучала китайский язык почти десять лет. Все началось с любопытства: как можно читать вязь, похожую на следы бешеного червяка, оставленные на мокром песке? Открыла интернет, скачала пару уроков и понеслось… Соколовская записалась в онлайн-школу, где преподавал китаец, проживший в России двадцать с лишним лет. Нет ничего лучше, чем учиться у носителя языка.

На одном из литературных конкурсов ее перевод занял первое место. Осмелев, Люба начала предлагать свои услуги по переводу литературных текстов, а позже с ней связался Сергей Жарков, который стал ее агентом. Новое хобби полностью поглотило, а позже стало стабильным источником дохода. Книги, комиксы и даже перевод фильмов. Последнее было самым сложным, но зато самым прибыльным.

Так хобби превратилось в профессию.

– Люба, я хотел пригласить вас сюда, в Китай, – мужчина услышал восхищенное «ох»! и не удержался от улыбки. – Через десять дней у Хань Хуа будет организована конференция с читателями и переводчиками. Она приурочена к выходу продолжения «Трех теней» и вообще… вы же знаете, как любят творческие люди купаться в океане фанатской любви.

– Я приеду! – без раздумий выпалила Соколовская. – То есть прилечу!

– Отлично. А что скажете, если я приглашу вас не только на встречу с Хань Хуа?

– Как это?

– Я хочу показать вам Пекин и его достопримечательности. Вы переводите китайские тексты, но ни разу не были в Китае. Это неправильно.

– Ой… я не знаю, – растерялась женщина. Идея Жаркова отозвалась в груди теплом, словно солнечная птица расправила крылья.

– Вы только представьте себе, Люба… Запретный город, парк Бэйхай, Храм Неба, летний дворец Ихэюань, – соблазнял Жарков, с каждым словом понижая голос. Последнее он практически шептал.

12

Все, что перечислял Сергей, она уже видела, изучила вдоль и поперек… по фотографиям из интернета, потому что раньше ее удерживала семья, долг, а сейчас… Черт, да она ведь свободна!

– Хочу! Я прилечу! – выпалила Соколовская. – Когда?

– Люба, я вас обожаю, – рокотал в трубке баритон. – Вы можете прилетать хоть завтра, я всегда рад вашему обществу. Китай большой и очень древний, он умеет удивлять того, кто способен удивляться.

– Нет, завтра я точно не смогу. Давайте я прилечу за два дня до конференции Хань Хуа. Можно так?

– Вам все можно. Как забронируете билеты – пришлите номер рейса, я встречу вас в аэропорту. Вы в курсе, что визу оформлять уже не нужно?

Об этой новости много писали в сети. Она помнила, как прочитала ее и порадовалась за туристов, а сегодня радовалась уже за себя.

– Да, в курсе. Спасибо

Трель звонка заставила женщину встрепенуться, ее собеседник тоже ее услышал и отреагировал

– Люба, мы с вами договорились. Жду номер рейса и встречаю в аэропорту. А теперь бегите, вас ждут. До свидания. На связи.

– До свидания, Сергей. Спасибо вам огромное за все!

Она завершила звонок, сняла фартук и поспешила к двери.

– Денис!

Ее мальчик. Хотя нет, уже не мальчик, молодой мужчина. Высокий, статный, широкоплечий.

– Мама! – парень сбросил с плеча спортивную сумку и спеленал Любу надежными горячими объятиями. – Мам, я соскучился.

Он тихо шмыгнул носом и отвернулся, стесняясь нахлынувших эмоций.

– Я тоже, сынок. Я тоже соскучилась…

Они стояли в прихожей, обнимаясь и слегка покачиваясь, словно баюкали друг друга.

– Ты, наверное, голодный? Что мы тут встали? Проходи, иди мой руки и за стол. У меня цыпленок табака готов.

Через пару минут юный рыцарь появился в гостиной, заполняя своей энергетикой все пространство. Папино наследие, да.

– А я-то думаю, чем так вкусно пахнет? – Денис довольно зажмурился и облизнулся, словно большой довольный жизнью кот. – Рассказывай, мам, что случилось?

На мгновение тарелка дрогнула в руках женщины, но слабость быстро прошла.

– Я пришла с работы, папа выложил на стол документы о разводе, и я уехала. Все просто.

– Ма, а разве могут развести вот так, втихаря, не ставя тебя в известность?

– Все можно, если деньги есть. К тому же наши имущественные отношения расписаны в брачном договоре, ты уже взрослый, а Таня осталась жить с папой. Никаких разногласий. Вуаля, и бумаги готовы.

– Охренеть, мам. У меня просто нет нормальных слов, только матерные.

Женщина наблюдала, как ее сын красиво управлялся с ножом и вилкой. Отрезал кусочек курицы, отправлял в рот и наслаждался вкусом.

– Я тоже сначала была в шоке, но знаешь, что я поняла?

– Что? Если тебе одиноко, то переезжай ко мне в Питер. Продавай этот дом, купим тебе хорошую квартиру.

– Я не об этом, Денис, но за предложение спасибо, – Люба взъерошила волосы сына. Боже, когда он успел так вырасти? Еще недавно она качала его на руках и пела колыбельные, провожала в школу, а потом подглядывала со стороны, как Денис знакомился с однокурсниками на площадке возле медакадемии, а сейчас парень вымахал выше нее ростом. Наверное, скоро с девушкой приедет, а там, глядишь, и внуками наградит. Двадцать лет… как быстро время летит.

– Ма, ты чего?

– Задумалась я, – улыбнулась, возвращаясь в реальность. – На тебя засмотрелась и задумалась. Хотела сказать, что теперь я смогу спокойно в Китай слетать. Меня агент пригласил на конференцию Хань Хуа, а еще обещал провести экскурсию по Пекину.

– Класс! А он молодой?

– Кто? Китай? – расхохоталась женщина. Она понимала, куда клонит сын, но не могла отказать себе в удовольствии подергать тигра за усы.

– Агент, мам. Китай древний, это даже я знаю.

– Не знаю, я не уточняла его возраст. На первый взгляд – мой ровесник. Мы только однажды встретились, когда Сергей приезжал в Москву, а так он почти все время в Пекине живет и работает. Мы по телефону с ним общаемся.

Парень задумчиво посмотрел на маму, отложил в сторону приборы.

– Ма, тебе обязательно нужно лететь в Китай, а если твой агент – холостой красавчик, то сразу бери его в оборот.

– Денис…

– Мамуль, ну что – Денис? Ты теперь свободная женщина, красивая и просто офигенная, – от волнения у парня сорвался голос. – Мам, тысячи мужчин будут рады с тобой познакомиться и сделать так, чтобы ты была счастлива.

– Я уже счастлива, ведь у меня есть ты. А в Китай я обязательно полечу, это уже решено.

– И про мужчину не забудь, – упрямо вернулся к нужной теме Денис. – Как зовут твоего агента?

– Сергей. Сергей Жарков.

– Нормально. Короче, ты присмотрись к нему, ладно?

– Обязательно.

13

– Я горжусь тобой, – выдал ее большой ребенок.

– Что? – Люба аж поперхнулась глотком августовского воздуха. – Что ты сказал?

Денис обошел «Вольво», сел на пассажирское сиденье, неспешно щелкнул замком ремня безопасности.

– Я. Тобой. Горжусь, – с толком и чувством повторил свою мысли парень и повернулся, глядя в расширенные от удивления глаза мамы. – Ты ведешь себя очень достойно. Не устраиваешь скандалов, не ищешь жалости, ты… – он щелкнул пальцами, подбирая нужные слова. – Ты просто встала на другие рельсы и движешься дальше. Это классно. Какому-то мужчине очень повезет с тобой.

Намек на новые отношения из уст сына звучал слишком часто, и это настораживало. Люба вслушивалась в слова, ожидая, когда в них промелькнет какое-то имя. Мысль о том, что дите решило поработать Купидоном, не отпускало, но никаких имен не прозвучало. Соколовская облегченно выдохнула: значит показалось.

– Мне кажется, этот мужчина где-то рядом, – выдал Денис и замолчал до самого конца пути.

Всю дорогу Люба молилась о том, чтобы дома никого не было. Не то, чтобы она боялась столкнуться с дочерью-предательницей или с бывшем мужем, нет. Просто не хотелось вовлекать в конфликт сына. Денис всегда был спокоен и уравновешен, но в этой ситуации мог сорваться и… Нет, только не это!

– День, мы просто заходим, забираем вещи и спокойно уходим, хорошо? – остановив машину и заглушив двигатель, Люба повернулась к сыну и взяла его за руку. – Пожалуйста, если вдруг там окажутся твой отец или Таня…

– Ма, я понял. Морды не бить, матерные слова не использовать, – улыбнулся большой ребенок и накрыл руку мамы своей, горячей и сильной. – День... Только ты так меня называешь. Ну что, идем?

Это прозвище появилось очень давно. Денис – день. Солнечный, теплый. Оно вырвалось у Любы само собой, когда четырехлетний мальчик в очередной раз прибежал и похвастался поделкой.

– Мой День, ты просто умница!

Давно это было.

– Идем, сынок. Мы должны быстро управиться.

Пока парень доставал из багажника шуршащие баулы, купленные по дороге в одном из супермаркетов, Люба сделала несколько глубоких вдохов, собирая силы в кулак. Здесь, в большом доме, она чувствовала себя партизаном в логове врага.

На коврике не валялись балетки Тани, на полке обувницы не стояли туфли Мирона. Сегодня фортуна явила свою благосклонность.

– Бери все без разбора и просто бросай в сумки. Дома я все разберу и отглажу заново, – скомандовала женщина, едва они зашли в гардеробную при спальне. – Не трать время.

– Хорошо.

Скрежет металлических вешалок по релингам едва не заглушил голос сына. Пока Денис занимался костюмами, юбками и блузками, пальто, плащами и куртками, Люба открыла платяной шкаф и начала скидывать в баулы аккуратные стопки топов, свитеров и нижнего белья. Отправила туда же пару любимых книг. Она любила читать перед сном, неспешно переворачивая страницы, несколько раз возвращаясь к понравившимся отрывкам.

Остановилась у тумбочки, на которой стояла шкатулка с драгоценностями. Кончиками пальцев провела по крышке, обитой черным бархатом, открыла. Солнечный свет упал на драгоценные камни, преломился во множестве граней, разлетаясь фонтаном слепящих искр.

Люба выбрала украшения, которые покупала сама и те, которые были подарены родителями и друзьями, сложила их в бархатный мешочек и убрала в сумку.

– Неужели ты сможешь это сделать? – она смотрела на бриллианты, сапфиры и изумруды, оставшиеся на месте.

Глупо? Наверное. Но женщина решила… черт знает, как это объяснить! Проверить слова мужа? Убедиться, что он и в самом деле осмелится отдать любовнице ее украшения? Или до последнего надеялась, что ее Мир никогда так не поступит? Тихий внутренний голос подтвердил, что она все сделала правильно.

Борьба с собой, с собственными страхами и сомнениями продолжалась недолго. Решительно захлопнув шкатулку, Люба осмотрелась по сторонам. На первый взгляд казалось, что в их спальне ничего не изменилось. В воздухе витал слабый аромат мужского парфюма. Сандал, мох и свежая прохладная нотка моря. Закрытые двери шкафов и гардеробной надежно хранили от посторонних глаз тот факт, что полки опустели.

Вот также их семейная жизнь менялась незаметно, тихо и постепенно пришла к своему финалу.

14

– Мам, я все. Сумки уже в машине. Ты как? Все в порядке?

От взгляда парня не укрылись блестящие от слез глаза, пальцы, судорожно стиснувшие жесткие ручки баула. Сильная женщина держалась, сохраняя лицо, но только сын видел, каких усилий это стоило.

– Я отнесу, – Денис аккуратно разжал ее пальцы, подхватил шуршащую сумку. – Это все? Можем ехать?

– Да.

Вот теперь точно все. Эта книга ее жизни прочитана до последней страницы, можно закрывать том и убрать на полку. Новую книгу она уже начала писать. Одна. Собственноручно.

То, что в доме появились гости, Мирону сообщило приложение видеонаблюдения: сработал датчик движения в прихожей.

– Что?

Машину, припаркованную перед домом, он узнал сразу, а переключившись на камеру в гостиной, мужчина не поверил своим глазам: по лестнице спускался его сын. Сын, который даже не сообщил о том, что прилетел из Питера в Москву. Сын, который сейчас нес на плече объемную сумку. Отбросив в сторону бумаги, Мирон вылетел из офиса, сел в машину и утопил в пол педаль газа.

– Денис… – женщина предупредительно придержала парня за локоть, когда внедорожник мужа замер на парковке. Она не собиралась сбегать, как вор, стыдливо увозя сумки с вещами, но и не хотела доводить ситуацию до открытого конфликта.

– Все в порядке, мама, я справлюсь.

Горячие пальцы сына накрыли ее руку, поддерживая и успокаивая.

– Люба, Денис, – Соколовский вышел из машины, глядя на часть своей семьи, которая сейчас объединилась против него. Это было больно…

– Мирон, я приехала забрать вещи. Мы уже все сделали, так что, – она подошла к мужу, взяла его за руку, – это даже хорошо, что ты приехал. Держи, – и вложила ладонь связку ключей и сжала пальцы мужа. – На этом все.

– Ты не позвонила, не предупредила. Почему?

– Зачем? Что может изменить мой звонок? – спокойно отозвалась женщина, делая шаг назад. – Я говорила, что заберу вещи и сделала это.

– А ты, почему ты не предупредил, что прилетаешь? – взгляд Мирона сместился на сына.

– Я прилетел не к тебе, а к маме, поэтому не позвонил. Мам, поехали?

– Нет, постойте! Вы собираетесь уехать вот так, не сказав ни слова? – мужчина ослабил узел галстука, нервно дернул воротничок рубашки. – Уходите, словно нас ничего не связывает…

– Нас связывают дети, Мирон. И воспоминания. Больше ничего, – Люба сделала шаг к водительской двери. – А, еще забыла… свидетельство о разводе. Только оно не связывает, а разделяет.

– А еще… – раздался у нее над ухом голос сына. Тот стоял рядом, и, судя по всему, был зол, очень зол. Люба с удивлением посмотрела на Дениса, проследила за его напряженным взглядом и тихо выдохнула, поняв причину злости. – А еще, Мирон Вадимович, нас разделяет засос на твоей шее. Что же твоя шлюха такая неаккуратная, а? Совсем не думает о деловой репутации! Ай-ай-ай… Ну что с нее возьмешь? Она – не мама…

Сейчас Люба видела то, что раньше успел разглядеть ее внимательный ребенок: под расстегнутым воротником белоснежной рубашки бывшего мужа четко виднелось яркое темно-красное пятно. В темных глазах Соколовского полыхнула паника, растерянность. Он нервно дернулся, попытался застегнуть воротник, но понял, что верхняя пуговица была вырвана с корнем.

– До чего вы докатились, Мирон Вадимович? – голос сына источал опасную смесь гнева, обиды и язвительности. – Ну как можно показываться на людях в таком виде?! Мамы рядом нет, позаботиться о тебе некому, а шлюха… – Денис внезапно развернулся, открыл дверь машины. – Мамуль, садись, поехали. Я не хочу с ним разговаривать.

– Как ты смеешь?! Я – твой отец! – повысил голос Соколовский, вставая на пути сына. – Ты должен…

– Ты – донор спермы, а не отец! Ты не принял мой выбор профессии, ты практически отказался от меня! Помнишь наш последний разговор?

Мирон помнил… Тогда они много чего сказали друг другу сгоряча. Люба пыталась встать между мужчинами, остановить конфликт, но ее никто не слушал.

– Для кого я все это делаю?! – рычал Соколовский, когда потенциальный наследник уведомил отца о том, что планирует поступать в медицинский. – Зачем развиваю компанию?! Если тебя не интересует мой бизнес, то в таком случае меня не интересует твоя жизнь!

Это были последние слова, которые отец сказал сыну перед тем, как тот улетел в Питер. Потом он жалел о том, что сказал на эмоциях, но они уже прозвучали. Денис вернул отцу банковскую карту и долго отказывался забирать ее обратно.

Болезненные воспоминания и взгляд Любы, в котором сквозило презрение, заставили Мирона отступить.

– Это не то, что ты думаешь, – проворчал он, чувствуя себя последним подонком.

– Конечно не то, Мирон. Засос может появиться, если ты простыл или переутомился, или в том случае, когда дама по имени «никто» решила пометить территорию.

Губы Соколовской дрогнули в горькой усмешке.

– Поехали, Денис. Здесь нам больше нечего делать.

«Вольво» медленно выехал с парковки и исчез за углом, оставляя мужчину наедине с собственными мыслями и с ключами в руках. Он смотрел на связку, на маленький брелок из яшмы. Любовь здесь больше не живет.

15

Машина подъехала к дому, но замерла перед парковкой.

– Бля-я-я-шка от сандалика, – застонала Люба, утыкаясь лбом в руки, лежащие на руле.

Денис, сидящий рядом, подавился воздухом, потом тихо всхлипнул, а после расхохотался. Глядя на сына, Соколовская робко улыбнулась.

– Ма, это что? Я пропустил новость о глобальном похолодании?

На парковочной площадке лежала куча дров. Много, очень много. Гора размером с Эверест.

– Это я заказала. Блин! – женщина сердито ударила по рулю. – Они должны были привезти их только вечером!

– А зачем так много?

Парень вышел из машины, подошел к горе и взлохматил волосы, перекатываясь с пятки на носок, пытаясь на глазок прикинуть время работы.

– На сайте, где я делала заказ, этот объем был стандартным. Тут всего пять кубометров. День, я представления не имела, что их будет так много! Черт! И куда мне теперь машину ставить? Не оставлять же ее на улице! Тут и так разъехаться трудно…

Да, узкая проезжая часть была головной болью жильцов. Проблема усугублялась зимой, когда и без того ценные сантиметры дороги занимались отвалами снега, которые вывозились исключительно после разборок с управляющей компанией.

– А ты поставь ее на парковку соседа, она все равно сейчас пустая. Пока его нет, мы разберемся с твоей покупкой, – парень снова хихикнул. – Ну, ма, ты даешь! Вот это я понимаю – шопинг!

– День, хватит меня смущать. Ну да, в первый раз промахнулась, в следующий буду умнее.

– Судя по количеству дров, следующий наступит лет через пять, – фыркнул Денис. – Ладно, я сейчас выгружу сумки, а ты отгони машину и реши, куда мы все это добро будем складывать, – он махнул рукой в сторону результатов маминого «шопинга».

Соколовская с ужасом думала о том, что она могла остаться с этой проблемой один на один. Но судьба была благосклонна к своей любимице, а может, Ангел-Хранитель повернул ситуацию так, что рядом оказался верный и надежный помощник.

– Хорошо, День.

Баулы с одеждой отправились в спальню, «Вольво» оказался на парковке у соседнего крыльца.

– Ну что, приступим?

Мама с сыном переоделись в спортивные костюмы, посмотрели друг на друга и засучили рукава. Кладовка, предназначенная для хранения дров, заполнилась быстро, но казалось, что высота Эверста не изменилась.

– День, теперь будем складывать сюда. Надеюсь, места хватит, – выдохнула женщина, рукавом вытирая пот со лба и указывая на угол в прихожей и небольшой закуток, в котором Мирон хранил свои инструменты.

– Мам, хватит, давай отдохнем, – заявил Денис. – А еще лучше – иди домой, я сам все сделаю.

– Ни за что! Мой косяк, моя ответственность, – отрезала Люба, устало опускаясь на кучу дров. Приятный запах живого дерева проникал в легкие, под пальцами шуршала тонкая глянцевая березовая кора. И как она умудрилась так сильно промахнуться?

– Соседи, вам помощь не нужна? Что случилось? Почему ваша машина стоит на моей паковке?

Негромкий мужской голос заставил Соколовскую вздрогнуть от неожиданности. Нервно убирая с лица выбившиеся волосы, она посмотрела на незнакомца.

Симпатичный, ее ровесник или чуть старше… это первое, что пришло в голову. Люба сердито одернула себя.

– Какой симпатичный? Ты совсем с ума сошла? Он сейчас начнет возмущаться, что я заняла его место, а ты его лицо разглядываешь. Дура!

Вопреки ее страхам, мужчина протянул руку ее сыну.

– Роман Ильич, ваш сосед.

– Денис, а это – моя мама, Любовь Романовна – парень пожал руку мужчины и довольно кивнул, моментально оценив его скрытую силу. Занятия восточными единоборствами давно научили не делать ошибок, глядя только на внешность собеседника. Сосед был не таким высоким и широкоплечим, как его отец, но под хлопком синей рубашки перекатывались мускулы, крепкие запястья с сильными пальцами, мозоли на ладонях говорили о том, что Роман не брезговал визитами в зал и регулярно работал с «железом».

– Очень приятно, Люба. Я могу вам помочь?

– Я даже не знаю, – растерялась женщина. – Это как-то неудобно…

– Можете, – вмешался парень. – Мама уже устала, а тут еще прилично осталось, – Денис пнул ногой полено и пристально посмотрел на Романа: интересно, согласится помочь или задал вопрос формально, для галочки?

– Отлично, я готов, – сосед закатал рукава, и встал рядом с парнем. – Покажи, куда складываем.

И закрутилось… Люба бросала быстрые взгляды на Романа, прислушивалась к коротким репликам, которыми он обменивался с ее сыном. Эти двое быстро нашли общий язык, работа спорилась.

– Мамуль, мы с Романом Ильичом все доделаем, а ты иди в дом, отдохни.

После очередной ходки парень забрал у женщины несколько поленьев, развернул за плечи и легонько подтолкнул в сторону крыльца.

– Думаю, мы за полчаса управимся, а ты можешь…

– Я пока поесть приготовлю, – спохватилась Соколовская и замерла, заметив улыбку на лице соседа. – Вас после работы накормить надо будет…

16

– Мамуль, мы закончили. Я перегнал твою машину на место, брелок положил на полку, – выдохнул Денис. Уставший и взъерошенный, он выглядел довольным. – Роман ушел к себе. Сказал, что освежится и вернется. Я тоже в душ. А пахнет как! М-м-м… – он шумно вдохнул и довольно зажмурился. – Вкусно, аж голова кружится! Думаю, нашему новому соседу тоже понравится. Кстати, я его немного поспрашивал о том, о сём… хороший мужик, надо брать.

– День, какое надо брать? Ты с ума сошел? Я только на днях развод получила!

Люба не узнавала своего сына. Да, после разногласий по поводу его будущей специальности авторитет отца в глазах сына существенно потерял в весе, а после истории с разводом и засосом и вовсе обрушился, но чтобы вот так открыто сватать постороннего человека – это что-то новенькое! Денис всегда отличался рассудительностью и благоразумием, а тут – нате вам! – жениха рекомендует!

– Ма, потом поговорим, сейчас времени нет, – парень кометой взлетел на второй этаж, на ходу расстегивая молнию куртки. – Роман сказал, что ему потребуется минут пятнадцать, я тоже должен успеть.

Стол был уже накрыт. Салат из свежих овощей заправлен, сливочный крем-суп с красной рыбой томился в тяжелой керамической кастрюле, в духовке шкворчало мясо с картошкой и грибами. Не особо изысканно, зато вкусно и сытно. То, что нужно мужчинам, чтобы утолить голод после хорошей физической нагрузки.

Дверной звонок ожил, когда Денис спускался со второго этажа.

– Ма, я открою.

– Хорошо.

Женщина бросила быстрый взгляд на зеркальную поверхность микроволновки, нервно поправила прическу и белое домашнее платье, которое пришло на смену спортивному костюму.

Двадцать один год замужней жизни записали на подкорку одно простое правило: кроме мужа других мужчин нет, а сейчас это правило уже не работало. И это было непривычно, словно кто-то распахнул настежь дверь тесного загона, отдавая в ее распоряжение целый мир.

– Люба, Денис… – Роман вошел в гостиную и протянул парню бутылку вина. – Не знаю ваших предпочтений, но все-таки решил рискнуть.

Люба… Он назвал ее Люба. Необычно, но приятно. Ее имя в его устах звучало вежливо, и очень тепло.

– Прошу к столу, – засуетилась женщина, поймав себя на неприлично долгом разглядывании гостя. – У меня все готово.

Она осмелела и пристально посмотрела на соседа. Роман сменил рубашку, переодел джинсы. Темные волосы были еще влажными после душа, на висках серебрились едва заметные нити седины. Карие глаза смотрели спокойно, пытливо.

Тот факт, что на второй половине дома появились жильцы, Роман Калинин узнал накануне вечером. Музыка, женские голоса… Сквозь толстую капитальную стену звуки доносились слабым эхом. Возвращаясь с работы, мужчина заметил серебристую «Вольво», припаркованную под навесом, а сегодня машина оказалась на его территории.

Красивая женщина и ее сын. Они обменивались теплом и заботой в каждом слове, в каждом взгляде. Это и есть настоящие семейные отношения, только было во всем этом одно «но». Вернее, не было. Не было обручального кольца на правой руке Любы, только след остался. Когда женщина ушла в дом, Денис обмолвился, что мама в разводе, при этом старательно избегая упоминания об отце.

Перед тем, как войти в дом с докладом о выполненном задании, парень успел огорошить видавшего виды мужчину.

– Я могу вас попросить… – на мгновение смутился, глядя на окна дома.

– Конечно, Денис. Чем я могу помочь?

Почему Роман вызвал у него такое доверие? Кто бы знал! Бывает так, что незнакомый человек располагает к себе быстро и без сомнений. Не словами, а действиями, решительностью, включенностью. «Пришел. Увидел. Победил.» – вот девиз настоящего мужчины.

– Я завтра улетаю в Питер, мама остается одна, – Денис осторожно подбирал слова, стараясь не заходить за красные флажки. – Вы можете приглядывать за ней? Не постоянно, но хотя бы иногда, просто на всякий случай. Сами знаете, дом требует внимания. В этот раз она чуть ли не «Камаз» дров заказала, а что будет дальше? Раньше этими делами занимался отец, а сейчас… Мама не хочет даже слышать о том, чтобы я перевелся в московский универ, а я боюсь оставлять ее здесь одну.

Молодой сокол встретился взглядом с мужчиной, заметил легкую улыбку, сверкнувшую во взгляде.

– Вы не думайте, моя мама не дурочка и не ленивая, просто она – женщина, а мужские дела… – Денис на миг запнулся. – У мамы есть подруги, и они всегда готовы прийти на помощь, но едва ли кто-то из них в курсе, как починить подтекающий кран или отрегулировать газовый котел.

– Я тебя понял, Денис. Не волнуйся, я присмотрю за твоей мамой и помогу, если будет нужно. Она у тебя очень красивая…

– Да, мама такая.

В голосе юноши звенела гордость за свою маму. Искренняя, чистая.

– Спасибо, Роман… А как вас по отчеству?

– Давай обойдемся без отчества. Обращайся ко мне по имени и можно на «вы», так будет проще. Договорились?

– Договорились. Спасибо вам, – довольно выдохнул Денис. Тревога за маму постепенно исчезала. Мужчины обменялись контактами, и парень окончательно успокоился: теперь с мамой все будет в порядке.

Хирург-кардиолог – профессия приземленная, требующая рационального подхода и холодного ума, но Денис считал, что в жизни есть место для чуда.

17

– Еще раз извините, Роман, – Люба недовольно посмотрела на вновь звонящий телефон и отключила его. – Так чем вы занимаетесь?

– Ремонтом и отделкой квартир.

– Ма, – начал Денис, но женщина прервала его на полуслове.

– Нет, День. Даже не думай…

– Ну ма-а-м, – протянул парень, обводя взглядом кухню-гостиную.

– Мне сейчас не до ремонта. Я хочу тишины и покоя, поэтому забудь.

Калинин улыбался, слушая пикировку. Он сразу понял мысль Дениса, но поскольку хозяйка дома обрубила идею на корню, то пока пусть будет так. Гость не рискнул вмешиваться в чужой диалог.

Да, интерьер устарел. Да, обои слегка выгорели, а ламинат и плитка поблекли, но все это не казалось критичным. Дом, в котором жила Любовь, выглядел уютно. Не идеально, но вполне прилично.

– А я учусь на кардиохирурга, – сменил тему соколенок, поймав на себе вопросительный взгляд Калинина.

– Это династическая профессия?

Женщина не могла не улыбнуться, заметив деликатность гостя. Он видел отклоненный звонок и имя абонента, наверняка заметил отсутствие кольца на ее руке, поэтому в вопросе не использовал главный триггер – слово «муж», пусть даже бывший.

– Нет, это мой выбор. Только мой.

– Ты молодец, Денис. Чтобы идти по жизни своей тропой, требуется смелость и отвага. Куда как проще идти по широкой дороге. Уважаю…

Слова мужчины заставили парня расправить плечи и бросить довольный взгляд на маму.

Вино, которое принес Роман, оказалось приятным. Терпкое, полусухое, с приятным ягодным послевкусием и тонким ароматом.

Разговор за столом был похож на вино. Он легко перетекал из одной темы в другую, играл разными эмоциями. Напряжение и неловкость постепенно исчезли, оставляя после себя удовольствие от общения.

Звонко щелкнула кнопка чайника, зашумела кофемашина, перемалывая зерна. Хорошо, что она успела заказать доставку! Похвалив себя за предусмотрительность, Соколовская убирала со стола тарелки, пока Денис доставал из шкафа чашки.

Визит гостя постепенно подходил к концу.

– Люба, спасибо за обед, за теплую компанию. Вы – прекрасная хозяйка и очень хорошо готовите, – Калинин отложил в сторону салфетку и слегка отодвинулся от стола. – Простите, если вмешиваюсь не в свое дело, но…

– Что?

Господи, когда она перестанет вздрагивать и нервничать?! Женщина разозлилась сама на себя.

– Хватит уже! Я – хозяйка этого дома и своей жизни, хватит бояться!

Сказать было легче, чем сделать, но Соколовская дала себе слово заняться этим вплотную. Что говорил Роман? Она ушла в себя и пропустила первые слова, но успела уловить суть.

– … я хотел порекомендовать специалиста по каминам и отоплению. Он придет, проверит вытяжку, дымоход, газовый котел. Дом долго стоял пустым, нужно провести диагностику систем, ведь совсем скоро начнутся холода… – мужчина пристально всматривался в глаза женщины, но видел только растерянность. – Простите, если я веду себя бестактно.

– Вы абсолютно правы, Роман, не надо извиняться. Спасибо за предложение, я непременно им воспользуюсь.

Вот! Она смогла сделать первый шаг! Он оказался не таким уж и страшным, даже приятным. Приятно, когда о тебе кто-то заботится не потому, что он твой муж и обязан, а просто потому, что захотелось оказать поддержку слабой женщине.

Они стояли в прихожей. Надо бы уходить, но что-то не отпускало Калинина из этого гостеприимного дома. Какие-то слова не прозвучали или что-то еще? Он не понимал…

– Спасибо за помощь, Роман, я очень рад нашему знакомству, – Денис протянул соседу руку и получил в ответ крепкое рукопожатие. – Завтра вечером я возвращаюсь в Питер, но буду часто прилетать, чтобы проведать маму. Надеюсь, мы с вами еще встретимся.

– Конечно, встретимся. Как будешь в Москве – пиши, звони, заходи в гости. Вас, Люба, я тоже всегда рад видеть в своей скромной берлоге. Роскошный обед гарантировать не могу, но вкусный шашлык с запеченной картошкой и хорошее вино – запросто. Вот мой телефон, – на тумбу лег белый прямоугольник визитки со строгим шрифтом. Калинин Роман Ильич. Одиннадцать цифр. Странно, но названия фирмы не было. Очень странно.

Гость ушел, вежливо расшаркавшись с хозяйкой дома. Напоследок – поцелуй, от которого сердце женщины ухнуло в пятки и там потерялось.

– Еще раз – благодарю за приглашение.

Роман протянул открытую ладонь, после короткого раздумья Люба вложила в нее свои пальцы. Поцелуй был едва ощутимым, легким и быстрым. Губы мужчины коснулись ее пальцев. Все.

– Ма, дыши, уже можно. Он уже ушел, – проворчал парень, поворачиваясь спиной к закрытой входной двери. – Отец тебе сто лет комплиментов не делал, да? А тут пришел посторонний мужик, и…

– Денис, это было неожиданно, я просто растерялась, – Люба пыталась оправдать свое заторможенное состояние, спрятанную поцелованную.

Сын был прав. Она слишком давно не слышала комплиментов от Мирона и постепенно привыкла к этому. «Нормально» – вот предел его одобрения, а ведь нормально – это никак, правда? Это не оценка, это – пренебрежение, снисхождение.