Измена.Мне не нужна клуша

Пролог

— Ты как баба в халате.

Я не сразу поняла, что он это мне. Даже обернулась посмотреть, может, ещё кто-то в коридоре стоит.

— Что?..

— Вот именно. Что, — он даже не посмотрел в мою сторону, просто пнул ботинки в угол так, будто пришёл не домой, а в гостиницу, где всем на всё плевать. На порядок, на уют и на тех, кто рядом.

— Только не начинай, Олесь, — буркнул, проходя мимо меня. Взгляд сквозной, чужой. — Я устал.

Устал…

А я, значит, весь день на диване пролежала?

Я с утра носилась как сумасшедшая: убиралась, мыла ванну, плиту тёрла, пока руки не занемели, стирала, таскалась по магазинам, волоча сумки, чтобы в доме было уютно, а не пыльно. Чтобы к его приходу пахло домом, а не тоской.

Щи сварила. Он же любит щи. Сам говорил недавно.

Я смотрела, как он сбрасывает пальто. Оно промахнулось мимо вешалки и повисло, как дохлая тряпка. Даже не поправил. Пошёл дальше, будто здесь не живёт вовсе.

Я пошла следом на кухню. Поставила тарелку перед ним осторожно, будто что-то хрупкое ставлю. Он сел, взял ложку и тут же отложил обратно.

— Ты не голоден?

— Олесь, — голос спокойный, пустой. — Я больше так не могу.

Меня словно водой холодной окатило.

— Так — это как?

Он встал и прошёлся, будто выбирая слова. Красивый такой. Сильный. Уверенный. Только не мой.

— Я ухожу.

— В смысле? Ты с ума сошёл? У нас… семья…

Он усмехнулся так, что меня прямо передёрнуло.

— Это у тебя семья. А я просто человек, который хочет жить. Мне надоело чувствовать себя мебелью в этой квартире.

Каждое его слово больно било.

Я не могла понять, как он вообще такое говорит.

Как будто чужой человек.

— Ты… Ты не можешь вот так просто… уйти.

— Могу. И ухожу. — Он повернулся ко мне. В глазах ни злости, ни любви — пусто. — Ты клуша, Олесь. Домашняя, уютная такая. Всегда в халате и с уставшими глазами. Пахнешь борщом и тоской. Я рядом с тобой как пенсионер себя чувствую.

Я молчала. Хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле.

Он не дал мне времени подумать.

— Я встретил другую.

— Кого?..

— Настю. Молодая, лёгкая. Смеётся часто. Вопросами не мучает. С ней легко дышится.

Я смотрела на него и не могла поверить, что это всё он говорит мне. Что он вот так спокойно рассказывает, как заменил меня кем-то другим.

— Я же старалась… правда…

— Да. Но всё не туда.

Он уже направлялся к двери.

— Завтра за вещами заеду. Только без сцен, ладно? Будь умницей.

— А как же… мы?..

Он замер, будто решал, стоит ли вообще отвечать.

— Не было никакого «мы». Была бытовуха.

Хлопнула дверь.

И стало тихо.

Я осталась стоять одна посреди кухни. Щи остывали в тарелке. Стул, на котором он сидел, казался пустым и холодным. Воздух вокруг будто замер.

Пахло его духами и болью.

Я медленно села на пол. Сил не было даже стоять. Сердце билось как сумасшедшее. Голову будто сдавило.

Я положила руки на живот. Он не знает. И уже не узнает.

Потому что клуша справится.

Как всегда.

Сама.

Глава 1

Я не спала.

Просто сидела на кухне. В тонком халате, на жёсткой табуретке, как будто наказанная. Спина давно затекла, ноги окоченели, но я даже не пыталась встать. Казалось, если пошевелюсь — мир окончательно рухнет.

Чайник, поставленный час назад, давно остыл. Щи в кастрюле, вчера приготовленные специально для него, так и остались нетронутыми. Он даже не попробовал. Просто встал посреди ужина и ушёл. Без объяснений, без оглядки.

На кухне пахло вчерашней едой, его несказанными словами и какой-то горькой обречённостью. Он ушёл, а воздух до сих пор был тяжёлый, вязкий, пропитанный им. Как будто Ян не только ушёл, но и остался одновременно. Будто хотел окончательно меня добить своим невидимым присутствием.

На подоконнике стояла его чашка — большая, синяя, с облупившейся ручкой. Ян каждое утро пил из неё кофе. Садился боком к столу, подгибал под себя ногу, опирался локтем на край. Никогда не улыбался утром, просто молчал. Я наливала кофе, он кивал. Иногда тихо, почти нехотя говорил «спасибо». А я почему-то всегда думала, что в этом слове есть что-то особенное, какое-то обещание, тепло.

Сегодня утром чашка осталась пустой.

Телефон в комнате молчал. Я ждала всю ночь хоть какого-то знака, сообщения или звонка. Но Ян ушёл молча, так же молча и оставался вдалеке.

Я снова прокручивала вчерашний вечер. Ян сидит напротив меня, смотрит на тарелку и вдруг тихо, почти буднично говорит:

— Я устал. Не вижу с тобой будущего.

Я замерла с ложкой в руках, сердце будто провалилось куда-то вниз. Не поверила сначала. Потом хотела спросить, пошутил ли он, но язык стал ватным. Я просто смотрела, как он спокойно встал, взял ключи и вышел за дверь.

Ян ушёл, забрав с собой не только вещи, которые поместились в сумку, но и нашу жизнь — мою жизнь, наше «вместе». А мне осталась квартира — съёмная, чужая, оплаченная всего на три недели вперёд. Потом придётся съехать, потому что без него я не справлюсь. Моя зарплата — это просто «пережить месяц». Ян всегда платил за жильё, покупал продукты. Мы не копили, не думали о будущем. «Прорвёмся, Олесь», — говорил он, и я верила. Теперь прорвались — каждый в свою сторону.

Я посмотрела на его пальто, висящее у двери. Мягкое, бежевое, которое он любил. Пуговица опять оторвана — сколько раз я её пришивала, он всё равно умудрялся её сорвать, всегда куда-то торопясь. Пальто осталось. Как напоминание или издевка.

Может, вернётся?

Глупая.

Не вернётся он.

Я встала, заставив себя идти в ванную. Умылась ледяной водой. Посмотрела в зеркало. Глаза опухшие от бессонной ночи, волосы спутанные, будто чужие. Вот она я. Вся наша любовь, все эти слова, шёпот по ночам, смех по утрам — всё исчезло, будто и не было никогда.

Под ложечкой заныло. Я присела на край ванны, закрыла глаза и вдруг провалилась куда-то глубоко назад — в другое время, другое лето.

***

Мы тогда познакомились в автобусе. Был июль. Жара стояла такая, что казалось — даже воздух плавится. Автобус трясся, душно, тесно, все раздражённые, злые. Я держала пакет с помидорами, которые мама собрала утром со своего огорода: «Домашние, сладкие, таких в Москве не найдёшь». Но мне было всё равно, хотелось только выйти, вздохнуть хоть глоток воздуха.

Когда он зашёл, сердце странно сжалось. Красивый, высокий, с лёгкой щетиной, в белой футболке, которая подчёркивала загорелую кожу. Я сразу опустила взгляд. Такие парни на таких, как я, не смотрят.

Но он подошёл ближе и, когда освободилось место, улыбнулся:

— Садись, не потеряй свой урожай.

Я села, поблагодарила неловко. Он стоял рядом, молчал, потом место освободилось и он сел, сразу заговорив легко, будто мы давно знакомы:

— Ну, теперь я герой? Спас твои помидоры, место уступил. Осталось имя узнать.

— Олеся, — тихо сказала я, смутившись.

Он улыбнулся тепло, просто, искренне:

— А я Ян. Очень красивые у тебя глаза.

Я растерялась, покраснела, но почувствовала — он смотрит честно. И вдруг стало спокойно и легко. Как будто и правда давно его знаю.

Потом кофе из автомата у вокзала, один пирожок на двоих. Долгие разговоры, тихий смех. Он предложил:

— Поехали вместе?

И я поехала. Без вопросов, без сомнений. Только с надеждой и доверием.

Сняли однушку. Покупали мебель с рук, радовались каждому дню вместе. Я верила, что так будет всегда. Он гладил меня по волосам, целовал в шею, шептал:

— Всё у нас будет, Олесь. Главное — вместе.

И я верила. Была счастлива.

***

Я открыла глаза, почувствовав, как будто кто-то резко вытолкнул меня обратно в реальность. Сердце снова сжалось болезненно и глухо застучало в груди. Теперь, вместо обещанного счастья, вместо его слов о том, что «всё у нас будет», у меня есть всего две тысячи восемьсот рублей на карте. И ещё одна жизнь, маленькая, незаметная для всех, жизнь, которую нужно сохранить любой ценой. Жизнь, о которой Ян даже не подозревает, жизнь, которую он так и не успел узнать.

Горло сдавило, на глаза снова навернулись слёзы. В комнате вдруг стало невыносимо тихо и холодно, будто стены решили давить на меня со всех сторон.

Теперь я снова одна. Совсем одна.

Одна, как тогда, в детстве, когда оставалась дома и ждала маму с работы. Одна, как в колледже, когда приходилось после учёбы таскать тяжёлые ящики на складе, чтобы хоть как-то прожить месяц. Одна, как тогда, до него, когда думала, что одиночество — это нормально, это навсегда.

И снова одна. Без поддержки, без его уверенных объятий, без его голоса, говорящего, что мы прорвёмся. Теперь прорваться предстоит только мне. Самой. Как всегда.

***

Прошло три дня с тех пор, как Ян просто встал и ушёл, заявив, что устал жить с «деревенской клушей». Три дня, в которые я смотрела на себя в зеркало и пыталась понять, когда именно я стала для него чем-то ненужным. Ведь раньше ему нравилось всё во мне — даже мои глупые привычки, провинциальные словечки, коса до пояса, которая у меня ещё из деревни осталась. Он говорил, что ему хорошо со мной, хоть у нас и нет роскоши, зато есть тепло.

Глава 3

Прошло три года.

Иногда мне кажется, что с той Олесей, которую бросили на кухне с кастрюлей щей и разбитым сердцем, нас разделяет не время, а целая жизнь. Столько всего произошло. Столько слёз, бессонных ночей, стиснутых зубов. И шагов. Маленьких, робких, упрямых. Один за другим.

Теперь я — организатор свадеб. У меня есть ИП, маленькая студия и команда, которой я горжусь. Девчонки — чудо, каждый проект делаем, как для себя. Мы провели уже больше сорока свадеб: от простых выездных регистраций в парках до шумных банкетов в особняках с лепниной. Я снова в Москве. Вернулась два года назад, когда поняла, что деревня — это уют, но не навсегда.

Первое время снимала крошечную квартирку на окраине, ездила по клиентам с рюкзаком, в котором вперемешку лежали тетради, ткань для драпировки и баночка детского пюре. Потом стала на ноги, взяла ипотеку. Теперь у нас с Алёшей двушка — не дворец, конечно, но своя. Дом с окнами во двор, качели под балконом, уютная кухня, где всегда пахнет ванилью.

Алёше — три. Умница, непоседа. В саду его обожают. Каждый вечер приносит поделки, рассказывает, кто в кого влюбился, кто с кем подрался. Он копия меня, только лучше. И смелее. И с хитрющими глазами, против которых ни один взрослый не устоит.

С Алёшей мне помогает няня — Галина Викторовна. Спокойная, добрая, раньше работала воспитательницей. Живёт в соседнем подъезде. Без неё я бы точно не справилась. Забирает сына из сада, гуляет с ним, готовит ему ужин, если я задерживаюсь. Алёша её обожает. Иногда зовёт «бабулей», она улыбается: «Вот ещё, я моложе вашей мамы». Но видно — ей с нами хорошо. И мне — с ней спокойно.

Сегодня был обычный день: с утра отвела Алёшу, потом встреча с флористом, обсуждение новой свадьбы, съёмка площадки. Вечером я вернулась уставшая, как после марафона. На кухне пахло пловом — это Галина Викторовна баловала нас. Алёша бежал ко мне с объятиями, скакал по квартире и показывал, какую корону он вырезал из картона. Я целовала его в макушку и думала, что больше ничего не надо. Вот оно — моё счастье.

Когда он уснул, а Галина Викторовна ушла домой, я села за ноутбук. Разобрать почту, ответить на письма, подписать счета. Открыла новую заявку. Тема: «Свадьба. Индивидуальный подход. Срочно».

Прочла бегло. Всё вроде бы стандартно: крупная свадьба, высокий бюджет, конфиденциальность, важные гости. Подпись: Игорь В., координатор. Вежливо, чётко. Предложила встретиться — завтра, в кофейне рядом с офисом. Время поставила удобное: 11:00.

Закрыла ноутбук. Потянулась. Устала, но внутри было приятное ощущение — я на своём месте. Работаю. Веду бизнес. Живу. У меня сын. Дом. Люди рядом. Я — целая.

И всё бы хорошо… Но что-то кольнуло. Не тревога даже, а как будто ветер перемен прошелестел по сердцу.

Я встала, подошла к кроватке. Алёша сопел, обняв зайца, которому уже изрядно потрепало ухо. Я села рядом, погладила его по спинке.

— Всё хорошо, зайчик, — шепнула. — Всё будет хорошо. Я рядом.

***

На следующее утро я вышла из дома чуть раньше обычного. На улице было прохладно, хотя солнце светило по-весеннему ласково. Я закуталась в пальто, спрятала лицо в воротник и шла к кофейне с лёгкой дрожью в пальцах. Не от волнения. От предчувствия. Будто день будет не совсем обычным.

Кофейня находилась буквально в двух шагах от моего офиса — уютное местечко с окнами в пол и латте, который готовят на миндальном молоке без лишних вопросов. Я пришла на десять минут раньше, выбрала столик в углу. Заказала кофе, достала блокнот. Успела дописать пару строк, когда ко мне подошёл мужчина.

— Олеся? Доброе утро. Я — Игорь.

Я подняла взгляд и на мгновение растерялась. Высокий, в тёмном пальто, с аккуратной бородой и внимательными глазами. Не «слишком красивый», но с харизмой, от которой хочется вслушиваться. Он сел напротив, не отвлекаясь, сразу по-деловому, но тепло.

— Спасибо, что нашли время. Ситуация у нас немного… нестандартная. Молодожёны — публичные люди, свадьба в конце мая, и всё должно быть максимально аккуратно. Без шума, но красиво. Чтобы запомнилось. И чтобы потом можно было показать фото в журнале, если решат поделиться.

Я кивнула. Обычный запрос в нашем деле — роскошь, приватность и контроль над утечками.

— Площадка есть? — уточнила я, доставая планшет.

— Пока нет. Рассматривали пару загородных отелей, но не подошло. Если вы возьмётесь — будем доверять вашему вкусу.

— Хорошо. Мне нужно будет узнать больше о паре. Какие они, что любят. Какие у них характеры. Если хотите, я могу подготовить короткий опросник для них. Или встретиться лично — если они готовы.

— Думаю, лучше через меня, — мягко, но уверенно ответил Игорь. — Особенно на первом этапе. Но вы правы — всё должно идти от них.

Он говорил спокойно, размеренно. Умел слушать. Иногда даже казалось, что он считывает настроение, прежде чем задать вопрос. И в какой-то момент я поняла: он смотрит не просто как клиент. Взгляд у него был такой… будто хочет понять, кто я. Настоящая. Без роли, без фасада.

Я опустила глаза в чашку, почувствовав, как покраснели щёки. Чёрт. Я не влюбляюсь на первой встрече. Я профессионал. У меня ребёнок, работа, ипотека. Мне не до бабочек в животе.

Но бабочки уже там. В животе. Трепещут. Слегка. Незаметно. Но живые.

— Вы давно в этом бизнесе? — вдруг спросил он. — Простите за личное. Просто видно, что вам это по-настоящему нравится.

— Сыну три года. Вот столько, — улыбнулась я. — Начала с деревенской свадьбы подруги. Теперь… вот.

— ИП? — с интересом уточнил он.

— Да. Офис пока маленький, но хватает. Клиенты идут. Сарафанное радио работает.

— Значит, не только красиво, но и честно. Редкое сочетание.

Он снова посмотрел на меня. Я отвела взгляд, сделала глоток кофе и почувствовала: день действительно особенный. Что-то в нём меняется. Что-то в воздухе. Игорь не лезет в душу, но прикасается к ней. Незаметно. Точно. И очень бережно.