Измена: мне тебя нагадали

Пролог

Звук шагов эхом разносится по темному подъезду. Лампочка на нашем лестничном пролете перегорела, и мне приходится подниматься, цепляясь за перила. Очень страшно поскользнуться и полететь вниз. С детства у меня страх лестниц, поэтому я предпочитаю пользоваться лифтом. Так почему сейчас я поднимаюсь пешком?

В голове туман. Состояние такое, какое бывает при простуде, когда плохо соображаешь. Я не помню, как оказалась возле двери в свою квартиру. Перед глазами все плывет. Сердце замирает от дурного предчувствия. Я тяну, боюсь касаться дверной ручки, будто она может обернуться змеей и укусить меня.

Приложив ухо к двери я пытаюсь уловить звуки по ту сторону. Тишина. В горле сухо, и я с трудом сглатываю. Дрожащими руками отпираю дверь и захожу домой. Темнота подъезда остается позади. На меня, как камень, обрушивается длинный протяжный стон удовольствия. Женский стон.

- Милый? – глупо спрашиваю я. – Ты дома?

В ответ раздается новый женский стон, на этот раз приправленным смачным звуком шлепка. На ватных ногах я иду к спальне и застываю на пороге. На нашей супружеской постели слились в страстном объятии два обнаженных тела. В одном я без труда узнаю своего мужа, другое скрыто тенями: в спальне включена лишь мягкая подсветка, дающая интимный, мягкий свет.

- Милый? – повторяю я одними губами. – Что ты…

Я задыхаюсь, обрываю себя на полуслове. Попросту не хватает воздуха, не могу закончить фразы. Я хватаю себя за горло, силясь сделать новый вздох. Легкие отказываются работать. Тишина рвет барабанные перепонки.

Муж с неохотой выпускает любовницу из своих объятий. Ее лица я по-прежнему не могу разглядеть. Муж усмехается:

- А что такого? Все мужики изменяют. Ты не знала?

Его наглый тон заставляет собраться с силами и выплюнуть:

- Что ты такое говоришь? Я не стану такое терпеть! Я…

Муж рывком встает с постели и угрожающе подходит ко мне. От его холодного взгляда по спине рассыпаются мурашки. Он двумя пальцами берет меня за подбородок и заставляет взглянуть ему в лицо. Я знаю каждую черточку в нем, и сердце болезненно сжимается. Он предал меня, предал…

- И что же ты сделаешь? – мягко, по-кошачьи спрашивает он. – Разрушишь наш брак? Оставишь дочь без отца?

Я молчу, растерянно глядя в эти карие глаза, в которых когда-то могла раствориться без остатка. А теперь этот взгляд пугает не хуже ножа, припрятого за спину.

- Ничего ты не сделаешь, - удовлетворенно заключает муж. – Оставишь все как есть.

- Клуша, - смеется любовница. – Такая клуша!

В глазах темнеет. Спальня начинает кружится, рассыпаться осколками. В каждом осколке я видела лицо смеющегося мужа.

- Нет! – вскрикиваю я и… просыпаюсь.

Глава 1

Сердце бьется в груди, как птица в клетке. Первые несколько минут я не понимаю, где я нахожусь. Затем меня окатывает понимание: я в своей спальне, рядом сладко храпит муж. На дворе глубокая ночь. Я мельком бросаю взгляд на телефон: полтретьего ночи.

Меня трясет от увиденного кошмара. Я мягко касаюсь мужа, в надежде разбудить мужа.

- Олежа, спишь?

Он бурчит что-то невнятное и отворачивается к стенке. Я ложусь обратно и прикрываю глаза, но сон не идет. Какое-то время я пялюсь в потолок, по которому бегут тени от незашторенного окна, а затем встаю и иду на кухню.

Там наливаю себе стакан водички и медленно цежу ее. Зубы стучат о стакан, внутренне меня трясет. Все было таким реальным, что с трудом верится, будто это сон.

А вдруг это женская интуиция?

Я трясу головой. Да ну, глупости. Олег не стал бы мне изменять. Мы столько лет вместе, у нас дочка… И Олег– прекрасный человек, преподаватель в колледже. Его обожают студенты. Нет, он бы не стал.

Пока я уговариваю себя успокоиться, память ненавязчиво подкидывает воспоминания о том, что в последнее время Олег стал закрытым и отстраненным. Вечно в своем телефоне.

Я медленно постукиваю по столу ноготками, припоминая, как часто он в последнее время стал задерживаться на работе. От этих мыслей желудок снова сворачивается узлом. Холодок бежит по спине.

Я недолго колеблюсь, а затем делаю то, чего прежде никогда не делала: иду в спальню, осторожно забираю телефон мужа с тумбочки и так же на цыпочках возвращаюсь на кухню. Тишину квартиры нарушает лишь храп Олега. Но даже он не нарушает ночного спокойствия.

Я сажусь за стол и в темноте провожу по экрану телефона дрожащими пальцами. Экран загорается, но лишь для того, чтобы высветить мне окошко для ввода пароля.

Пароля? Как давно Олег установил пароль?

Я, наплевав на муки совести, делаю две попытки подобрать пароль, но у меня ничего не выходит. Тогда я откладываю телефон в сторону и откидываюсь на спинку стула. Долго смотрю в темноту за окном, расчерченную лишь мягким светом фонарей во дворе.

Перед глазами проносится сцена из кошмара:

- А что такого? Все мужики изменяют. Ты не знала?

Я рвано выдыхаю, чуть меняю позу на стуле и, подтянув ноги к груди, утыкаюсь в коленки подбородком. Глупости, это просто дурацкий сон. Всякое может присниться. Мне вообще стоит аккуратно отнести телефон на место, пока Олег ничего не заметил. Как я могла залезть в телефон мужа? Боже, как стыдно!

Все кошмар. Попутал меня, как бес!

И все же… Как давно Олег установил пароль?

Глава 2

- Женщина, ну поосторожнее! – с раздражением повышает голос Маша. От ее крика женщина, рассматривающая плюшевого единорога, вздрагивает и оборачивается. – Смотрите за детьми, пусть они не трогают игрушки!

Я усмехаюсь. Это в магазине-то игрушек?

Маша – новенькая продавщица, которую я должна обучить, прежде, чем она начнет работать одна. Место она получила буквально вчера, и еще ничего толком не умеет. Хотя нет, одно у нее получается идеально – высокомерно взирать на мам, ищущих подарки для своих детей. Особенно на тех, кто, по мнению Маши, бедно одет. Ассортимент нашего магазина и правда рассчитан на состоятельного покупателя, но разве это повод копировать повадки вредных продавщиц из «Красотки»?

Маша, кстати, этот фильм не смотрела. Она недавно закончила школу, и, кажется, воспитывалась на других фильмах и книгах.

- Простите, - извиняется женщина в дутой куртке и простой длинной юбке. Ее черные глаза в тревоге мечутся от игрушки к скачущим между полками детям. У нее их трое. Двое носятся по магазину (они бросились врассыпную сразу, как переступили порог), а третий, самый маленький, посапывает в слинге у нее на животе. – А ну тихо, сорванцы!

Ее грозного предупреждения хватает минуты на две. Ровно столько дети выдерживают и смирно ходят по проходу, заваленному дорогими игрушками. А затем их руки снова осторожно тянутся к игрушкам: потрогать, посмотреть, покрутить…

Маша хмурит брови.

- Понаехали тут, - шипит она мне на ухо. – Реальных покупателей только отпугивают.

Женщина стоит слишком близко. Ее красивое, пусть и уставшее лицо холодеет, а затем на нем проступает обида. Она резко кивает детям, из-за чего из-за платка выпадают темные шелковистые пряди.

- Дети, мы уходим, - громко говорит она и гордо вскидывает голову. – Поищем что-нибудь в другом магазине.

- На рынок сходите, - ядовито советует Маша, а я вспыхиваю до корней волос. Мне дико стыдно за хамство новенькой. – Или сразу к церкви. Там бесплатно много хороших вещей отдают.

Я не успеваю одернуть Машу. Колокольчик на двери мягко заливается: порог переступает еще одна покупательница. При виде нее Маша делает стойку, как охотничья собака. Вошедшая дамочка одета как с обложки журнала: бежевое кашемировое пальто, мягкий шарф через плечо, сумочка из крокодильей кожи, сапожки на высоком каблучке – все дорогое, стильное. И ко всему этому прилагается надменное стервозное лицо. Губы, выкрашенные алые помадой, кривятся, когда Маша подлетает и с готовностью спрашивает:

- Чем могу помочь?

- Даже не знаю, поможете ли, - неохотно цедит дамочка. – Я подарок ищу для племянницы. У меня взыскательный вкус, знаете ли…

Ее грубость не обескураживает Машу. Девчонка подобострастно улыбается и, чуть склонив голову, начинает предлагать разные варианты. Как я вижу, самые дорогие. Оно и логично, ведь премия рассчитывается исходя из суммы твоих продаж за месяц.

Я качаю головой, а затем подхожу к женщине с детьми. Она уже толкает дверь магазина. С улицы тянет осенней прохладой и запахом прелых листьев, смешанным с ароматом крепкого кофе из соседнего киоска с едой навынос.

- Простите нашу новенькую, - вежливо говорю я в спину женщины. – Она еще совсем молоденькая, не понимает, что делает. Позвольте я вам помогу?

Женщина оборачивается. От ее яркой, красивой южной внешности перехватывает дыхание. Незнакомке лет сорок пять, но возраст выдает только усталость на лице. Один из детей, мальчик-подросток лет двенадцати, осторожно прикасается к локтю матери:

- Давай посмотрим подарок здесь? – говорит он. – Нам домой уже пора, нет времени искать новый магазин.

- Здесь красивые игрушки, - кивает девочка. На вид, помладше брата года на три. – Майе понравится!

Дети одеты просто, но опрятно. Говорят с легким, едва уловим акцентом. В общем, не похожи на оборванцев, которыми их посчитала Маша. Обычная среднестатистическая семья. А национальность… Какое она имеет значение?

- Сколько лет Майе? – с вежливой, профессиональной улыбкой спрашиваю я.

- Ей семь, - бодро отвечает девочка, пока ее мать смотрит на меня, склонив голову набок, будто раздумывая о чем-то. – Это моя двоюродная сестра. У нее день рождения!

- О, передайте Майе мои поздравления! – с воодушевлением говорю я и рукой показываю на ближайшие полки. – А чем она интересуется? Есть ли у нее любимые герои? Из книг или мультиков?

Я внимательно слушаю ответ. Дети все разные и не каждая девочка будет рада кукле, а не каждый мальчик – машинке. Поэтому я дотошно выспрашиваю все, что можно, о девочке Майе. Ее двоюродная сестра включается с огромной охотой. Брат какое-то время делает вид, что он слишком большой для таких разговоров, но тоже втягивается и начинает давать советы по выбору подарка. Под конец даже их молчаливая мать оттаивает. Она берет в руки с любовью выбранный подарок – набор для самостоятельного изготовления бомбочек для ванны, шампуней и геля для душа (выяснилось, что Майя любит эксперименты). Долго вертит его и, в конце концов, кивает, а по дороге на кассу захватывает дорогого плюшевого единорога, которого минутой ранее брезгливо бросила на полку с машинками дамочка в пальто.

- Эту тоже возьмем, - говорит она. – Красивая игрушка, Майе понравится.

Глава 3

- Олег Станиславович дома?

Я с удивлением смотрю на дочку соседки, которая неловко переминается с ноги на ногу у порога.

- Да, Марин, - отвечаю я и вытираю мокрые руки полотенцем. – А что?

- А, да ничего. – Она сдувается, как шарик. Ее взгляд начинает бегать по стенам подъезда. – Я так, уточнить хотела домашнее задание.

- Так проходи. – Я отодвигаюсь, пропуская ее, и кричу вглубь квартиры. – Олег!

- Нет-нет, - с жаром отвечает соседка. На ее щеках вспыхивает румянец. Но не стыда, а как будто злости. – Я вспомнила, я у подружки могу спросить. Неловко дергать Олега Станиславовича.

Она разворачивается на каблуках (не лень же было их надевать ради того, чтобы подняться на пару этажей) и бежит по лестнице вниз. По подъезду разносится цоканье ее каблуков.

Я пожимаю плечами и закрываю дверь. Щелкает замок. Из детской доносится пение дочери. Она напялила мое платье и изображает из себя певицу. Я улыбаюсь.

- Кто там?

Олег стоит в коридоре и смотрит на меня с подозрением. В руке зажат телефон с трансляцией футбольного матча.

- Дочь соседки заглядывала. Маринка, помнишь ее?

Олег напрягается настолько, что убирает звук на телефоне. На лбу пролегает глубокая складка. Глаза за очками смотрят на меня пристально, с прищуром.

- Зачем приходила?

- Задание хотела спросить, а потом передумала и убежала. Застеснялась что ли? Ты их там стращаешь в колледже?

Олег чуть расслабляется. Тревога в его глазах растворяется в нахлынувшей волне самолюбования.

- Я преподаватель, - с гордостью напоминает он. Олег всегда подчеркивал тот факт, что в его семье все учителя. – Конечно, она уважает меня и не дергает по пустякам.

- Ну-ну, - бормочу я и иду на кухню. – Ужин будет готов через пять минут.

Ужин проходит под крики телевизора. Я укладываю дочку спать и, закончив со всеми домашними делами, ныряю к мужу в постель. Игриво повожу плечиком, так, чтобы тонкая лямка пижамного топа соскользнула вниз и обнажила краешек груди. Олег при виде меня недовольно отрывается от экрана телефона. Я успеваю увидеть открытый диалог в каком-то чате, а потом экран гаснет. На экране высвечивается окошко для ввода пароля, снимающего блокировку.

- Я устал, - бурчит Олег и отворачивается. – Погаси свет, давай спать.

Обида обжигает сердце. В последнее время Олег слишком часто «не в настроении». Если поначалу я этого даже не замечала, потому что наши темпераменты и прежде не совпадали, то с каждым днем я все отчетливее ощущаю его отказы от супружеской близости. Уже не только на физическом уровне, но и на эмоциональном. Мне не хватает той связи, которую дает секс. Кто бы что ни говорил, но секс не только про физиологию. Во всяком случае у меня точно.

Все чаще я чувствую себя одинокой и отвергнутой. Может быть, я плохо выгляжу? Не привлекаю больше Олега?

Я выключаю свет и решаю предпринять еще одну попытку. Мягко поглаживаю мужа по спине ноготками. Знаю, что он любит такие ненавязчивые ласки. Раньше с них зачастую все и начиналось, а затем уже перетекало в более страстные прикосновения.

От моих легких поглаживаний Олега передергивает так, будто он коснулся оголенного провода.

- Алиса, сколько раз повторять?! – выплевывает он и отодвигается на другой край кровати. – Я устал и ничего не хочу. Знаешь, что такое интеллектуальная усталость? Хотя откуда тебе! Ты ведь целый день игрушки продаешь, ни одной извилиной не шевелишь для этого!

Я отшатываюсь от мужа и закутываюсь в одеяло, чтобы хоть немного согреться после его ледяных слов. Олег и прежде периодически подчеркивал, что я ему не ровня: всего лишь продавщица, а он-то преподаватель. И свекровь тоже любила порассуждать на тему того, что любовь зла. Вот и ее драгоценный сыночка выбрал не ровню себе. В такие моменты я всегда напоминала, что моя зарплата составляет значимую часть семейного бюджета, потому что я и смены лишние не чураюсь брать, а вот Олег даже репетиторством заниматься не хочет. Мол, это унижает его достоинство и отнимает время от саморазвития. Недописанная диссертация пылилась в ноутбуке уже третий год. Олегу даже пришлось взять академический отпуск в аспирантуре, потому что он не вытянул учебную нагрузку. Обычно эти аргументы затыкали рот свекрови.

Я пусть и простая девчонка, но в обиду себя не давала. До сегодняшнего вечера так точно.

Но именно сегодня слова мужа так четко попали в цель, что сердце едва не разорвалось от боли. Я никогда не стыдилась своей работы, она мне нравилась. Да, в детстве я мечтала стать художницей, но пришлось рано начать работать, чтобы встать на ноги. Родители мне после восемнадцати ни копейки не дали (я и не в обиде на них), да и из дома попросили уйти, поэтому все детские мечты пришлось похоронить. А уж после замужества и рождения дочери, финансовый вопрос встал так остро, что впору было выть. Денег не хватало ни на памперсы, ни на смесь. Ребенок орал от голода. Тогда я умоляла мужа взять подработку и заняться репетиторством, но он презрительно глянул на меня и величественно спросил: «Ты что, хочешь, чтобы я сдохнул от работы? Просто экономь, считай лучше деньги и нам на все хватит».

Сейчас его слова и холодность напомнили мне о той ситуации и заставили замолчать. Надо же, а думала, что уже забыла и простила! Оказывается, нет.