Измена. Мой ласковый и нежный врач

Глава 1

— Пиить, — с трудом шевелю потрескавшимися, пересохшими губами.

Во рту Сахара. Одеревеневший язык еле ворочается. Что со мной? Почему я никак не могу проснуться? Мыслить сложно. Ощущение, что голова вязким желе наполнена. Я бы и не сопротивлялась, не противилась этой липкой тьме, если бы так пить не хотелось. Кажется, что если протяну ещё немного, то просто умру от обезвоживания.

С трудом поднимаю тяжёлые, словно бы чугуном налитые веки. Упираюсь взглядом в инвалидную коляску и всё внутри обрывается. Такой контраст разительный. Я же секунду назад ходила. Дурацкий сон! И жизнь дурацкая! Ну за что мне всё это?!

Смаргиваю подступившие слёзы. Жмурюсь, пытаясь унять острую болезненную резь. Сознание сразу мутнеет, сонливость накатывает. Пугаюсь, что могу опять отключиться и широко распахиваю глаза. В комнате никого.

— Ксюша, — зову племяшку.

Пытаюсь говорить громко, но выходит лишь слабый, жалобный сип. Ох, так меня никто не услышит! Нужно хотя бы один глоточек жидкости сделать, промочить слипшееся горло. Вздыхаю и тянусь к прикроватной тумбочке. Несмотря на все мои усилия, пальцы лишь вскользь задевают пластиковую полупустую бутылку с водой. От напряжения позвоночник простреливает болью, рука дёргается и бутылочка с вожделенной влагой падая набок, скатывается со столешницы.

— Нееет! Вот же растяпа!

Чуть не плачу от разочарования. С пола я точно ничего поднять не смогу. Что же теперь делать-то?! Прислушиваюсь. Из зала доносится звук работающего телевизора. Судя по всему, Ксюша села кино посмотреть. А что, если это надолго? Она же думает, что я сплю и, ни сном ни духом, что я, прямо сейчас, нуждаюсь в её помощи.

— Ну-ка прекрати морось разводить! — ругаю себя, злясь на собственную беспомощность, — Ксенья не обязана возле твоей постели неотрывно дежурить. Пора уже научиться хоть немного самой о себе заботиться! Вон кресло у самой кровати стоит. Всего-то и нужно, что пересесть в него и доехать до зала.

Эх! Легко сказать «пересесть», но как быть с тем, что все мои предыдущие попытки самой в него забраться оканчивались неизменным падением на пол?

— И что с того? Когда-то ведь должно получиться!

«Оптимизм – наше всё!» — пакостно насмехается внутренний голосок.

Нащупываю пульт и поднимаю изголовье кровати практически в вертикальное положение. Голова сразу противно кружиться начинает. Пережидаю пока отпустит и решительно отбрасываю одеяло. С ненавистью смотрю на свои, теперь такие бесполезные, ноги: лучше бы их вообще не было! Не пришлось бы мучиться, таская за собой этот ненужный балласт. Всё равно доктора считают, что шансы на то, что я когда-нибудь снова смогу ходить – мизерные.

Ладно, сейчас не время себя жалеть! Так, начинать нужно с правой. Шмыгая носом, подхватываю одну из своих бесчувственных конечностей. Перетаскиваю и скидываю ногу с кровати. Берусь за левую. Вот… вот так. Хорошо.

Обливаясь холодным потом, пару минут сижу на самом краешке пастели. Отдыхаю, пока дрожь в руках не проходит, наклоняюсь вперёд и опираюсь на подлокотники инвалидной коляски. Втягиваю побольше воздуха и, на выдохе, переношу весь вес своего тела на руки. На мгновение мне кажется, что из этого ничего не выйдет, но отступать уже некуда.

— Мамочки! — пищу, до боли закусывая губы.

Делаю отчаянный рывок вперёд и кулем валюсь на «инвалидку». Благо, что коляска тяжёлая и устойчивая — не опрокидывается, выдерживает. Из последних сил подтягиваюсь, переворачиваюсь, сползаю на попу и забрасываю непослушные ноги на подножки кресла. Ох! Я смогла! Я сделала это!

Отдышавшись, снимаю свою карету с ручного тормоза и вращаю колёса в сторону выхода. Хорошо, что все двери в нашей квартире наружу открываются.

Выкатываюсь в коридор и направляюсь было в зал, но замираю у дверей нашей с мужем спальни. Вернее, теперь уже, его спальни. После автокатастрофы я в этой комнате ни то что не спала – не была ни разу. Когда выписалась из больницы, Стасик сказал, что пока я не поправлюсь, буду жить в несостоявшейся детской. Он, мол, всё там под мои нужды переоборудовал и мне так будет удобнее. Я не возражала, отнеслась с пониманием. Убедила себя, что муж ради моего же блага старается.

В зале и правда телевизор бубнит, но он не перекрывает полностью звуки, доносящиеся из спальни. Странно, я думала, что муж раньше семи домой не возвращается… Тааак, а это что? Мне показалось или там стонет кто-то? Блиин, он там порно смотрит, что ли? Пипец! Ксюша же в соседней комнате! Если так уж приспичило, то мог бы, ради приличия, наушники надеть. Неужели не понимает, в какое положение девочку ставит?! Ох, неудобно-то как! Нужно срочно это прекращать. Прости, родной, знаю, что здоровому мужчине, время от времени, необходима разрядка… Но не так же! Ладно, постараюсь помягче донести до него суть своих претензий.

Поворачиваю дверную ручку, тяну на себя. Не заперто. Въезжаю в спальню и дар речи теряю. Все заготовленные слова, в одно мгновение, из головы вылетают. Господи, кто-нибудь, скажите что я сплю! То, что я вижу просто не может быть правдой! Впиваюсь пальцами в истончившуюся за время болезни кожу, сжимаю что есть силы.

— Ой! — от резкой боли слёзы из глаз брызгают.

Не прерывая своего занятия, муж оборачивается в мою сторону:

— Ника, какого хуя ты тут делаешь?! Не видишь, что я занят? Живо свалила отсюда! Как закончу – поговорим.

Глава 2

За несколько месяцев до этого

— Ника, ну ты совсем уже на этой мамской теме помешалась, — муж недовольно морщится, окидывая взглядом комнату, — Ну зачем сейчас-то вот это всё? В ближайшие два года нам спиногрызы ни к чему. У меня карьера только-только на взлёт пошла. Вот укреплюсь прочно в должности, освоюсь, тогда уже и подумаем о потомстве.

***

Стас только что вернулся из трёхнедельной командировки в Германию. Я так ждала его приезда! Соскучилась очень, не говоря о том, что мне не терпелось поделиться своей новостью. Чтобы сделать ему приятное, приготовила его любимый борщ и котлетки с пюрешкой. Пока он ел, любовалась его мужественным профилем, его большими сильными руками и аж подрагивала от предвкушения, как удивится и обрадуется муж, когда я сообщу ему, что он скоро станет папой.

О том, что я жду ребёнка я узнала через два дня после отъезда Стаса. Не решилась ему рассказать об этом по телефону. Боялась, что злиться начнёт, отругает, что с рабочего настроя сбиваю. Мужа только-только назначили на должность исполнительного директора компании и все наши разговоры крутились исключительно вокруг этого долгожданного события.

А о ребеночке я уже давно мечтала, но, до недавнего времени, муж был категорически против. Он считал, что дети будут мешать его карьерному взлёту и что прежде, чем заводить ребёнка, нужно на ноги крепко встать. «Не вовремя», «не сейчас», «не раньше, чем через год» – только и слышала я его отговорки.

Сначала он метил на должность начальника отдела, потом на роль руководителя по развитию, а последние полтора года нацелился на звание исполнительного. Всего себя в достижение этой цели вложил. Сверхурочные постоянно брал, с работы лишь к ночи приходил. Да и большую часть выходных то «нужных людей» по ресторанам таскал, то знакомства с этими самыми «нужными» налаживал. И, в итоге, достиг желаемого.

И я достигла… Когда увидела две заветные полосочки, то чуть не задохнулась от счастья, не могла собственным глазам поверить.

— Это судьба! — пронеслась в голове окрыляющая мысль, — Теперь-то Стасик точно не будет возражать. Ну а что? Он добился своего, стал большим начальником, можно уже и о семье подумать. Мне двадцать шесть, Стасу тридцать два… Куда тянуть-то?! Шансы родить здорового малыша с возрастом стремительно уменьшаются. Нет, как же замечательно, всё-таки, что я именно сейчас забеременела! Чувствую, что уже на все сто процентов готова стать мамой.

Мне так хотелось поделиться своим счастьем! Но Стас был в командировке, родителей я потеряла несколько лет назад, а с единственной родной старшей сестрой мы особо не общались. Вернее, я-то была не против общения, но Женя к этому относилась иначе. Ума не приложу на что она дулась, но все мои попытки сблизиться сестра сводила к сухому «привет-пока». А, кроме того, Женя жила в другом городе, и я пока была не готова обсуждать с ней свою долгожданную беременность по телефону.

Оставалась Лена. Но она на две недели в тропики с женихом укатила. С трудом справившись с соблазном, я решила подругу не беспокоить. Пусть расслабляется, наслаждается романтикой и близостью любимого человека. Не буду мешать ребятам, вторгаясь в их личное пространство. Лена – та ещё тараторка и любительница поболтать. А уж со мной у неё вообще все стопари отказывают. Она часами без умолку трещать может. И не просто может, а будет – более чем уверена. Не думаю, что её Артур мне за такое спасибо скажет. Ладно, успеем ещё наболтаться, когда вернётся, а пока что нужно было придумать, чем заняться, на что выплеснуть переполняющие меня восторг и нежность.

Уже месяц как я уволилась из школы. Стас настоял.

— Ник, у меня нервная работа и нагрузка зверская. И я хочу, приходя домой, видеть чистую квартиру, накрытый стол и ухоженную женщину, а не задерганную училку корпящую над тетрадками. Давай-ка выбирай, что тебе дороже – семья и спокойствие твоего мужчины или это вот «призвание» дурацкое.

Я долго сопротивлялась, но, после очередного скандала, сдалась и выбрала мужа. Обидно и горько, конечно было, но иного выхода я не видела. Утешала себя тем, что «любовь – требует жертв». И ради счастья Стаса я была готова принести эту жертву.

Мыслей, чем занять себя, не было от слова совсем. Квартира была вылизана от и до, еда приготовлена, бельё перестирано и высушено, а в спортивный зал я идти побоялась. Мало ли… Вставать на учёт по беременности, до приезда мужа я точно не собиралась. Немного подумав, решила пробежаться по магазинам. Посмотреть что-нибудь малышковое: пелёнки там, распашонки всякие…Понятно, что покупать вещи сейчас было глупо (я же даже не знаю, какого малыш пола!)… Но что мне мешает просто полюбоваться, поразглядывать и помечтать?

Обрадованная этой удачной идеей, я радостно порулила в «Детский мир». Ну как «порулила»… скорее уж «потопала». Машина-то у нас была, да вот только прав у меня не было. Я всё собиралась, но пока так и не решилась в автошколу записаться. Эх! А теперь вот придётся на годик-другой с этим повременить.

— Зато жиром не заплывёшь. Движение – это жизнь! — подбадривающе выдало альтерэго.

В чём-то внутренний голос был прав. Но вот только сейчас мне умение водить ой как не помешало бы. Наступила осень, а с нею и пора расцвета всевозможных заразных бяк. И складывалось такое ощущение, что все эти бяки жили именно в салонах общественного транспорта. А, учитывая моё нынешнее положение, даже лёгкое ОРВ или насморк казались мне столь же ужасными, как какая-нибудь средневековая бубонная чума.

— А ну-ка отставить истерику! Паранойя – это вот вообще не круто. Не можешь же ты всю беременность в четырёх стенах просидеть! — шикнула я на своего зеркального двойника, поправила ажурный шарфик и поплелась на автобусную остановку.

Через пол часа я уже прогуливалась по торговому залу. Едва не пища от умиления крутила в руках очередную малепусечную одёжку, гладила мягкую ткань слипиков и боди, и с трудом сдерживалась чтобы не набрать всего и побольше. Правда пришлось пойти на компромисс и закинуть в корзину пару пинеток, рукавички-антицарапки и термометр для ванной, в виде яркого, забавного жирафика. Лишь после этого мой внутренний хомячок успокоился, оставил идею полного опустошения банковской карты и дал мне спокойно наслаждаться процессом созерцания.

Глава 3

Как зачарованная смотрю на крепкие ягодицы мужа. Туда-назад, туда-назад, жёстко, быстро, остервенело, с нахлёстом, словно бы и не любовью занимается, а отбойным молотком работает. Хрипло стонет, запрокидывает голову. Лицо красное, озверевшее какое-то. От напряжения даже вена на лбу вздулась. Как бы удар не хватил – вон как перетруждается. Впрочем, он любому делу отдается без остатка, по-полной…

Ох, да о чём это я?! Что за дурацкие мысли в голову лезут? Разве подобную реакцию можно назвать адекватной? Вот же он, мой Стасик, самый главный и единственный мужчина в целом мире, какую-то подстилку на нашей пастели сношает! А я, вместо того, чтобы в праведный гнев удариться, его зад разглядываю и о здоровье пекусь.

Нос противно щиплет. Перед глазами размытые круги проплывают, затягивая мокрой пеленой окружающее пространство. Дура ты, Синицына! Ущербная, поломанная дура!

Мысли, как ошалевшие тараканы, во все стороны разбегаются. Что же делать теперь? Как справиться со случившимся? А может это сон? Ну не мог же он, в самом деле, так со мной поступить! Он же любит меня! Всегда говорил, что любит…

Со всей силы щипаю себя за руку. Вскрикиваю от острой боли и уже не могу сдержать нахлынувших слёз. Нет, это не сон! Мой Стасик и правда меня предал. Никогда ему этого не прощу, пусть хоть на коленях ползает! После всего, чего я из-за него лишилась, он решил растоптать последние крупицы того, что давало мне силы жить дальше!

— Ника, какого хуя ты тут делаешь?! — не переставая долбить девку, рычит муж, — Не видишь, что я занят? Живо свалила отсюда! Как закончу – поговорим.

Ох! От неожиданности у меня язык к нёбу примерзает. Что я там себе напридумывала только что? Стасика, на коленях прощение вымаливающего? Ага, как же! Размечталась!

— Стас, как ты мог?! — еле шепчу онемевшими губами.

— Мммм, хорошо, бляяя… — утробно рокочет муж и тремя размашистыми толчками вбивается в свою партнёршу, на секунду оседает расслабленно, потом звучно шлёпает ту по голой заднице и встаёт с кровати.

Направляется ко мне, орёт так, что слюни изо рта брызгают:

— Ты реально ёбнутая?! Или посмотреть любишь? Ну так обломайся – я в подобных извращениях участвовать не планирую! Тебе ясно было сказано свалить отсюда! Или у тебя, помимо ног, ещё и уши работать перестали? Нарисовалась – хрен сотрёшь! Чуть весь кайф, гадина, не обломала!

Не слушаю его. Не реагирую, даже несмотря на то, что Стас впервые в мой адрес нецензурные выражения позволяет. Его маты просто не способны пересилить шок от того, что я вижу. До этого момента мне не удавалось рассмотреть, кого он там наяривает. Они этим в позе «догги-стайл» занимались и широкая спина мужа полностью перекрывала мне обзор. Но теперь… той секунды за которую девица успела с головой нырнуть под одеяло, мне хватило, чтобы понять, с кем у моего благоверного секс случился.

— Как… Как такое возможно?! — шокировано выдыхаю я, — Стас, как давно вы с ней? Сколько времени всё это длится? Почему именно она?! За что вы так со мной?! Стас, ответь мне! Почему?!

Муж, игнорируя мои вопросы, оборачивается к затаившейся девушке. Его голос теплеет, становится мягким, бархатным:

— Ксю, детка, —воркует он, — Выползай давай. Больше не нужно от неё прятаться. Тебя рассекретили, малыш. Нас рассекретили…

Белокурая головка выныривает из-под одеяла. Не знаю, чего я там ожидала, но на лице племянницы нет ни стыда, ни смущения. Она смотрит на меня самодовольно, с видом победительницы.

— Стааасик, — канючит паршивка, —Прости, зай, я не виновата, что так вышло. Она ещё часа два должна была в отключке проваляться. Видимо нужно дозу снотворного повышать – эта уже не действует.

Ох, ничего ж себе! Так вот почему я уже три недели как в тумане живу! Неужели всё это время эта сучка меня опаивала?! Ну да, выходит, что так. И что получается, пока я спала, эти двое тут трахались как кролики, а потом передо мной любовь и заботу разыгрывали? Да какими людьми нужно быть, чтобы пойти на такое?!

— Ну ты и стерва! — шиплю на вероломную родственницу, — Я тебя приютила, а ты вот так вот меня отблагодарила, дрянь?! Собирай свои манатки и вали из моей квартиры! Чтобы через пять минут ноги твоей тут не было!

— А ты… — поворачиваюсь я к мужу, но договорить не успеваю.

Звонкая пощёчина врезается в кожу, ослепляет болью, выбивает дыхание.

— Заканчивай истерить! — ледяной голос мужа бьет с не меньшим эффектом, чем недавняя оплеуха, — Замолчи и внимательно послушай, что я тебе скажу. Ксюша никуда отсюда не уедет. И если я ещё раз услышу, что ты позволяешь себе говорить с ней в подобном тоне – ты будешь наказана, заруби это себе на носу. Неужели ты думаешь, что я буду терпеть оскорбления в адрес своей женщины?!

— Твоей женщины?! — плачу не столько от боли, сколько от пережитого унижения, — Если ты думаешь, что, после всего случившегося, вы и дальше сможете тут находиться, то ты просто псих. Пусть эта шваль немедленно отсюда убирается! Мне плевать, будешь ли ты и дальше её трахать, но я не позволю, чтобы это происходило под моей крышей! Ты слышал меня?! Я подаю на развод!

Болезненный шлепок по второй щеке. Глаза мужа наполненные холодной яростью. Мир кружится, вращается в безумной карусели. Он наклоняется ко мне, смотрит прямо в глаза, вливает в мои уши ядовитый поток слов:

— Ни она, ни я никуда уезжать не собираемся. Более того, трахаться, как ты выразилась, мы и дальше будем, и именно под этой крышей. Я – мужчина. А мужчине необходима разрядка. И секс с Ксю меня вполне устраивает. Не с тобой же мне этим заниматься! Нет, я тебя конечно любил, по-своему – ты, в своё время, очень даже секси была… Но сейчас! Ну ты посмотри на себя: ты же обрубок обрубком, благо что ноги есть! Да на тебя только у конченного извращена встать может! Тьфу ты! От одной мысли противно до тошноты, — Стас сплёвывает и морщится брезгливо, — И мысли о разводе оставь. Ты моя жена и, пока я сам не решу иначе, ею и останешься. Но манерами твоими мы займёмся. За каждое нецензурное слово, за каждый косой взгляд или вызывающее поведение, будет следовать наказание. Глядишь и получится из тебя идеальную супругу вылепить. Воспитание – вещь важная. Тебе ли, как бывшему педагогу, этого не знать? В общем, пока так. А там поглядим как карты лягут. Квартиру, кстати, тоже на меня перепишешь. Ещё не хватало, чтобы ты меня жильём шантажировала! Я о тебе забочусь, между прочем, комфорт твой обеспечиваю. Не забыла? Короче, жопу прижала и сиди тихо. Знай своё место. Это в твоих же интересах.

Глава 4

— Стас, — пытаюсь воззвать к совести мужчины, которого до последнего времени считала любовью всей своей жизни, — Как ты можешь вот так взять и перечеркнуть все эти годы, что мы прожили вместе? Семь лет, Стасик! Целых семь лет я любила тебя, поддерживала во всём, выполняла все твои прихоти. Ты же моим первым и единственным мужчиной был! Я думала, что ты тоже меня любишь…

— Любил, — муж даже не смотрит в мою сторону, — А теперь вот разлюбил. Так бывает, Ника. Сердцу не прикажешь.

— Разлюбил после того, как со мной беда приключилась? Неудобно инвалида любить, да? На светское мероприятие не выгуляешь, перед коллегами не похвастаешься. Да и спать тебе теперь со мной противно, как ты сам сказал. Да что спать! Ты же даже прикасаешься ко мне с брезгливостью, словно я прокаженная какая-то. Ты хоть понимаешь, насколько жестоко и подло со мной поступаешь? Или тебе вообще плевать на чувства других?

— Подло?! — он бросает на меня полный возмущения взгляд, — Нет, солнце моё! Подло было бы и дальше пытаться угасшее чувство реанимировать. Попросить у тебя прощения, Ксю из дома выставить, разыгрывать страсть, которой, в данной ситуации, уже нет и быть не может. Подло было бы запереть себя рядом с недееспособной бабой, обманывать её, говоря, что она всё так же прекрасна и желанна. Вот что такое подло! А я с тобой честен. Говорю всё как есть. Чем быстрее ты вынырнешь из мира грёз и свыкнешься с действительностью, тем тебе же легче будет. Ты должна понять, что в таком состоянии как сейчас, ты просто не можешь конкурировать с нормальной, полноценной женщиной. А я, ты уж прости, не импотент и не монах, чтобы в тридцать два года на себе и на телесных радостях крест ставить. Мне нужен секс! И у меня будет секс! И ты, дорогая, с этим смиришься. А со временем возможно даже поймёшь, что я прав. По-крайней мере я очень сильно на это надеюсь.

— Если ты так хочешь секса с другой женщиной, если я так тебе противна, что ты не можешь любить меня как раньше – дай мне развод. Давай просто расстанемся и каждый будет жить своей жизнью. Я же не заставляю тебя приносить себя в жертву. Мы разведемся и ты будешь свободен. Почему ты удерживаешь меня? Зачем мучаешь?!

— Мучаю?! Да ты совсем дура, что ли? Я же забочусь о тебе! Ну куда ты такая изувеченная пойдёшь? Кому ты нафиг сдалась-то?! Это ещё я готов тебе уход обеспечивать, так как семь лет вместе прожили, не чужой человек, как-никак. А другим-то ты зачем? Пойми уже: ты – обуза! Недоразумение. Да милосерднее было бы тебя усыпить, чтобы сама не мучилась и других не мучила. Но, к сожалению, мы в «цивилизованном» мире живём. Так что кому-то приходится заботиться о таких как ты. И, в твоем случае, этот кто-то – я.

Я не понимаю он всерьёз или издевается? Его слова ржавым ножом проходятся по самым болезненным точкам. Закрываю глаза, дышу размеренно, пытаясь унять накатившую тошноту и головокружение.

— Стас, — делаю ещё одну попытку договориться, — Неужели ты забыл, почему я стала «недееспособной бабой». Это же по твоей вине наш ребёнок погиб, а я оказалась в инвалидном кресле! Неужели я не заслужила хоть каплю сочувствие и, если не любви, то хотя бы уважения.

— Ой, оставь эти свои причитания! Какой ребёнок?! Да там сгусток крови величиной с пятак дай бог успел сформироваться! На этом сроке то, что в тебе сидело, ребёнком ещё и близко не является. Врачи таких абортируют не парясь. Знаешь почему? Да просто потому, что это ещё и не человек вовсе. А ты тут нюни распустила. Сидишь, понимаешь ли, комок слизи оплакиваешь! Тьфу ты! — он морщится и продолжает, — А в своей инвалидности только себя вини. Нужно было слушаться мужа! Сказал сделать аборт, значит нужно было пойти и сделать аборт. Через годика полтора забеременела бы запланированным и родила спокойно. Так нет же! Ты же не умеешь по-хорошему, да? Тебе же упрямство и гонор свой показать нужно! Уперлась рогом, так ещё и в дороге, когда я за рулём, отвлекать и нервировать стала. Ну вот теперь и получай то, на что сама же и напросилась. У тебя теперь ни детей, ни возможности нормальной жизни никогда не будет. Стоило это того? Ну! Говори! Стоило?

Сглатываю тугой комок, перекрывший горло. Часто моргаю ресницами, силясь сдержать прорывающийся наружу поток слёз. Наш нерождённый ребёнок для него – лишь «комок слизи», а моя инвалидность – заслуженное наказание за непослушание. Горько! Ох, как же я его сейчас ненавижу!

— Я тебя поняла. Ты – чудовище. И всегда таким был – не меняются люди в одно мгновение. Жаль, что до меня это слишком поздно дошло. Но прошлого не исправишь… Давай просто разойдёмся в разные стороны. Я не буду оспаривать твою половину квартиры, несмотря на то, что сама эту чёртову ипотеку покрывала. Просто заберу вложенные родительские деньги, а остальное – твоё. На маленькую однёрку мне хватит. А ты, со своими доходами, без проблем сможешь со мной рассчитаться.

— А зачем, собственно, мне это делать? Чтобы ты деньги расфукала, а потом ко мне же с помойки и приползла. Знаешь как таких, как ты разводят? Да из той же соц опеки найдутся желающие твою конуру к рукам прибрать. Ну или та же подружайка твоя ушлая. Да кто угодно! И потом, я уже сказал, что разводиться с тобой в ближайшее время не собираюсь. Это и на моей карьере отразиться может. Поползут слухи, что жену-инвалида бросил, а шеф у нас прямо-таки одержим «семейными ценностями». Нет уж! Проживём как-нибудь так, приспособимся. Ты просто усвой, кто в доме хозяин. Сиди себе спокойно в своей комнате и в наши с Ксюшей дела не лезь. Не многого же требую. Ну как, договорились?

Послать его лесом я не успеваю. В комнату, потрясая моим телефоном, вплывает довольная племяшка. Благо хоть у этой бесстыдницы хватило ума халатиком срам прикрыть.

— Вот, кое-как нашла. Он за тумбочку завалился. Набирала ей, но режим беззвучный. Пришлось так во все щели заглянуть, — звенит она радостным голосом, заискивающе заглядывая в глаза Стаса, — Вы как, поговорили? Что теперь делать будем?

Глава 5

Несколько месяцев назад

Окрылённая идеей сюрприза, я с головой ушла в воплощение своей мечты. У меня ушло четыре дня, чтобы найти подходящие обои и мебель. Можно было управиться и быстрее, но мне хотелось, чтобы всё было максимально приближенно к моему представлению о том, как должна выглядеть идеальная детская.

С самим ремонтом и обустройством комнаты я уложилась как раз в срок.

Так как пол малыша мне был пока неизвестен, я остановилась на нейтральной цветовой гамме и дизайне. Результат превзошел все мои ожидания. Не могла нарадоваться всякий раз, когда входила в преобразившуюся комнатушку.

Нежно персиковые обои с резвящимися в облачках забавными мультяшными овечками при дневном освещении смотрелись трогательно и мило, а в темноте, серп луны и россыпь золотистых звёздочек начинали светиться мягким и каким-то сказочным светом. Волшебства добавлял и свето-музыкальный проектор: хрустальные переливы убаюкивающей колыбельной и разноцветные звёздочки плавно кружащиеся по потолку в завораживающем танце – расслабляли и усыпляли.

Мебель я выбрала светлую и самого лучшего качества. Потратила на это все свои сбережения и расчёт, полученный при увольнении. Распотрошила все свои запасы, но зато теперь моего малыша ждала итальянская буковая кроватка, пеленальный столик, тумбочки, полочки, шкафчики и комод – всё из массива натурального дерева. Тёплое пробковое напольное покрытие мягко пружинило под ногами. Окно драпировали тёмно-синие тяжёлые шторы испещренные всё теми же звёздными искрами.

Ох, да в такой комнате я бы и сама жить не отказалась! Я была уверена, что и Стасу понравится и совсем не была готова к реакции, которая отразилась на лице супруга.

— Что это? — Стас морщась осматривал плоды моих трудов, — Ника, ну ты совсем уже на этой мамской теме помешалась! Ну зачем сейчас-то вот это всё? В ближайшие два года нам спиногрызы ни к чему. У меня карьера только-только на взлёт пошла. Вот укреплюсь прочно в должности, освоюсь, тогда уже и подумаем о потомстве.

Меня словно ледяную прорубь скинули. Липкий холод волной прокатился по телу, пробился под кожу, наполнил собой всё моё существо. Под ложечкой противно засосало, низ живота свело, сжало в комок.

— Стас… — от неожиданности слова давались с большим трудом, — Я не могу ждать два года.

— Это ещё почему?

— Я… я… вот, — выдавила наконец, выуживая из кармана заранее припрятанный тест с двумя полосочками, — Стас, у нас совсем скоро малыш появится…

Муж осторожно, с какой-то брезгливостью, подхватил его двумя пальцами, недоверчиво повертел перед глазами и пренебрежительно отбросил в сторону.

— Нет, Ник, так дело не пойдёт. Я понимаю, что ты тут настроилась уже, но придётся повременить пока. Завтра съездим в «Альтеру» и запишем тебя на аборт. Срок, я так понимаю, совсем маленький, так что всё должно пройти гладко. Несколько неприятных минут, а через день и не вспомнишь уже.

На смену леденящему холоду пришёл опаляющий жар. Волосы на затылке зашевелились. Ноги затряслись от накатившей слабости.

— Стас, что ты такое говоришь?! Какой аборт? Это же наш ребёнок!

— Так и через пару лет тоже наш будет. Не этот – другой. Но от этого ты же его меньше любить не станешь. Ника, давай не будем усложнять и отнесёмся к этому, как к генеральной репетиции.

Отрицательно трясу головой, сердце рвётся на части от тоски и отчаяния.

— Нет! Я не могу так!

— Можешь, — спокойно и уверено заявляет муж, — Ты у нас девочка умная. Остынешь немного и поймёшь, что я прав. Вот только спорить не нужно! Просто выдохни. Так и быть, пару дней с «Альтерой» повременим – не хочу тебя принуждать. Но сильно не затягивай – чем быстрее всё сделаем, тем тебе же проще. А теперь иди и приведи себя в порядок, а я пока покемарю немного. Нам через три часа выезжать. Павел Семёнович в гости ждёт. Оденься поприличнее, бриллианты из сейфа возьми, макияж там, причёску придумай – первый раз к шефу на ужин идём, нужно не ударить в грязь лицом и произвести максимально хорошее впечатление. И реветь не вздумай! Не хватало ещё за твои красные и опухшие глаза объясняться…

***

Наша машина на полной скорости пролетает мигающий светофор. Павел Семёнович пригласил нас в свой загородный дом и, хотя времени на дорогу у нас предостаточно, Стас нервничает. Видимо боится застрять в пробке и не успеть к назначенному времени, вот и старается из города как можно быстрее выбраться.

Дождь усилился. Струи воды бьют по лобовому стеклу. Дворники едва-едва справляются, щёлкают, противно поскрипывают, натужно пытаясь очистить обзор. На дорогах уже не лужи, а самые настоящие кипучие реки. Пару раз зад нашей машины заносит, колёса на секунду теряют сцепление с твёрдым асфальтом. Едва не вскрикиваю от испуга. Хочется попросить мужа ехать медленнее, но я упрямо закусываю губу. После того, как он мне пойти на аборт предложил, у меня нет никакого желания с ним разговаривать. Пусть скажет спасибо, что вообще с ним поехать согласилась! Сейчас вот жалею. Нужно было встать в позу. Сидела бы сейчас себе дома спокойно, чай пила. Любовалась бы буйством природы за окном, а не активное участие в этих безумных «гонках на выживание» принимала…

Даже радуюсь, услышав рингтон входящего вызова. Сейчас я даже со спамерами пообщаться готова, только бы отвлечься и хоть чуточку сбросить скопившееся напряжение.

Удивлённо смотрю на экран. Нет, это не спамеры. Женя звонит. Надо же! Не припомню, чтобы за последние пять лет она хотя бы разочек мне сама набрала. Даже на мои Дни рождения сим-сообщениями ограничивалась. А так: либо я ей, либо никак. Я настолько привыкла к данному положению вещей, что уже и не обижалась даже. А теперь вот этот звонок. Что же там такого случится должно было, чтобы сестра снизошла до подобного?!

Глава 6

Закрываю глаза чтобы не видеть ехидно улыбающихся овечек. Ну какой больной мозг додумался очеловечить этих существ?! Как я вообще могла выбрать такое для детской?! Сегодня в их мордахах нет и намёка на невинность. Те, что с синим бантиком на шее, напоминают мне Стаса. Муж обожает надевать на светские рауты бабочку… А вот эта, с розовым цветочком в шевелюре, явно Ксюша. Такое же идиотское выражение на мимишной физиономии. Ненавижу! Как же я вас ненавижу, твари!

Обессиленно откидываюсь на подушку. Нужно сдерживаться, не показывать своих истинных чувств. Эта безмозглая дурочка – мой единственный шанс. Причём именно здесь и сейчас. Другой такой возможности не будет…

Начинаю считать про себя до десяти. Интересно, на какой цифре она вернётся? И вернётся ли? Нет! Точно придёт! Нельзя даже мысли о поражении допускать! Иначе свихнусь тут. Уж эти-то постараются…

Едва дохожу до семи и двери в комнату открываются. Отвожу глаза, делаю вид что мне абсолютно всё равно, что я совсем и не надеялась на её появление.

— Ну, допустим! — племяшка напрягает связки, беря с места в карьер, — Ну, допустим я тебе поверила. Ты реально считаешь, что он во все тяжкие не пустится после развода с тобой? А вдруг я в пролёте останусь?

— Да брось кокетничать! — вкладываю в свой голос максимум горечи, — Ты себя в зеркале видела? О других твоих дарованиях вообще молчу. Явно умеешь что-то такое, чего большинству и не снилось… Ну сама посуди, разве будет мужчина рисковать всем, ради проходной проститутки?

— Эй! Полегче! — взвивается Ксюша, — Я тебе ни какая-то там шлюха! Я его реально люблю! Ещё раз назовёшь меня так и считай, что наш разговор окончен!

Да уж! А у неё реально голова лишь для оральных ласк на шее болтается? Видимо да. И это здорово! Глядишь и получится из этих застенков выбраться.

— Ксю, — говорю вслух, — Ну что ты! Я же и имела ввиду, что ты не какая-нибудь. Я вообще считаю, что ты Стасу идеально подходишь. Нет, я сначала злилась, конечно! Но теперь понимаю, что от судьбы не убежать… Он – не мой мужчина. Я это поняла в тот момент, когда увидела вас вместе.

А я уйду от него и освобожу тебе дорогу.

— Ну да, — подозрительно щурится та, — Уйдёшь и квартирку с собой прихватишь…

Вот оно что! Ясно. Про «рай в шалаше» – это явно не про Ксению. Любовь любовью, но с голой попой ей Стас не шибко-то и нужен.

— Ксюш, Стас довольно обеспеченный человек. Не олигарх, конечно, но и, мягко говоря, не средний класс. При разводе мне причитается половина нажитого в браке имущества. Я не могу отказаться от этих денег – мне тоже нужно где-то и на что-то жить.

— Тогда какой мне интерес, если придётся эту хату на продажу выставлять?

— Твой интерес? А зачем тебе, собственно, конкретно эта квартира? Ну поженитесь вы, но, в случае чего, она же до брака приобретена будет… Да и потом, ты реально хочешь за мной жилплощадь донашивать? Ну а так, он новую купит. Сама под себя всё обустроишь. На мой взгляд, приобретаешь больше, чем теряешь. Но решать тебе, конечно.

— А если… — племянница явно пребывает в сомнениях.

Да к чёрту! Некогда мне с ней нянчится. Стас скоро вернется. Нужно что-то решать побыстрее. Желательно прямо сейчас. И устала я жутко. Эти проклятые детские обои! Хочется просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать.

— Ксю, если не хочешь помогать, то свали из моей комнаты. Всё, что хотела, я тебе сказала.

Опускаю голову на подушку, закрываю глаза, не желая видеть как удаляется моя последняя надежда.

— На! Только быстро! Стас вот-вот вернётся. И исходящий удалить не забудь.

Что-то тяжёлое падает на мои ноги. Понимаю это по отдаче, ударившей в тело. Недоверчиво открываю один глаз, потом второй. Нет, не показалось. Пока племяшка не передумала, быстро хватаю телефон и набираю Лену.

— Привет, солнышко! У меня мало времени. Мне очень нужна твоя помощь…

На следующий день

— Ник, прости меня бога ради! Я и представить не могла, что Стас – такое животное! — говорит Лена, подливая в мой бокал ещё немного красного, — Я к тебе приходила несколько раз, но ты спала. А потом этот гад пускать перестал. Но ты не подумай! Мы как раз собирались с Артуром к тебе завтра нагрянуть. Без предупреждения. И до последнего добиваться, чтобы он нас пустил. А тут ты позвонила… — Лена очень переживает, по голосу слышу.

— Лен, не волнуйся, я всё понимаю. Тебе не за что себя винить! Если бы не ты с Артуром, я бы до сих в заточении сидела.

Вздрагиваю от одной мысли об этом. До сих пор не верится, что я свободна. Лена приехала на следующий день после моего звонка. Да не одна, а с Артуром и тётенькой из соц опеки. Не пустить их Стас не мог. Он конечно побычился, когда я заявила, что уезжаю к Лене, но в открытую конфронтацию вступать побоялся. И вот теперь мы с Леной сидим на её кухне и празднуем поданное мною заявление на развод и на раздел имущества.

Ну как празднуем… Лена пытается меня подбодрить, а я вот свои ресурсы совсем исчерпала. Ощущение полной безнадёги и потерянности. Как жить дальше? Как растопить сковывающий душу холод – ума не приложу.

Меня предали. Предали самые близкие люди. Те, кого я любила, кому безоглядно доверяла. Слова Стаса буквально въелись в подкорку. Я — ущербное существо, обуза! И вот теперь я осложняю жизнь единственному, кто у меня остался. Какое право я имею взваливать всё на Ленку?! Она хорошая, не откажет, не бросит. А я, в благодарность вот: булыжником ей на шею вешаюсь.

Тзззз. Тзззз. От пронзительного звука челюсти сводит. До сих пор не могу привыкнуть к тому, как звучит звонок в квартире подруги. Тут поневоле, хочешь не хочешь, но откроешь.

— Лен, ты ждёшь кого-то?

Глава 7

Несколько месяцев назад

После разговора с Женей какой-то неприятный осадок на душе остался. Очень уж холодно она прореагировала, когда я ей о своей беременности сказала. Неужели её настолько не волнует моя жизнь? Могла бы, хотя бы из вежливости, интерес изобразить. Я же вот, от проблем её дочери не отмахиваюсь, пытаюсь помочь, чем могу. А сестре, похоже, и на меня и на моего будущего ребёнка совсем наплевать.

— Ладно, — мысленно успокаиваю себя, — Возможно ей просто не по себе от того, что она первая позвонила лишь тогда, когда ей самой что-то понадобилось. Может быть неудобно, что о помощи просить пришлось, поэтому и постаралась побыстрее завершить беседу. Но теперь-то мы точно сблизимся. Нужно просто отнестись с пониманием и дать ей время.

— Стас… — начинаю я, поворачиваясь к супругу. Хочу прояснить ситуацию, донести до него, что никакого аборта не будет, что я абсолютно точно оставляю ребёнка. Ну и про Ксюшин приезд сообщить.

— Наговорилась? — глаза мужа мечут молнии, — Ну а теперь потрудись объяснить, какого чёрта происходит?!

Немного теряюсь перед этой неприкрытой агрессией, но тут же беру себя в руки. Нам нужно поговорить начистоту и как можно скорее. Чем раньше он примет грядущие изменения, тем быстрее наша жизнь вернётся в прежнее русло. Меня очень расстраивает то, как муж себя ведёт последние месяцы. Характер у него всегда был довольно жёсткий (слышала пару раз, как он сотрудников отчитывал), но последнее время всё заметно усугубилось. Муж объяснял, что в силу служебного положения, вынужден всё контролировать и держать работников в ежовых рукавицах. Вот только наш дом – не фирма Стаса, а я – не его сотрудник. Но он, похоже, не всегда может оставить свои рабочие порядки за порогом нашего семейного гнёздышка. Куда испарились прежние романтика и нежность? Где тот ласковый и предупредительный Стас, который покорил моё сердце? Он отдаляется всё дальше и дальше. Но мне кажется, что наш малыш поможет ему оттаять, станет тем спасительным мостиком, благодаря которому в нашу семью вернётся нежность и взаимопонимание. Да, сейчас муж против. Но всё изменится, когда он возьмёт на руки нашего кроху. Муж ещё ни раз поблагодарит меня за то, что я не позволила ему совершить фатальную ошибку.

— Стасик, в «Альтеру» я пойду, но не для того, чтобы сделать аборт. Этого не будет, даже не уговаривай! Я всё решила. Встану на учёт по беременности. Так что тебе лучше принять то, что довольно скоро ты станешь папой, — вглядываюсь в лицо мужа, пытаюсь уловить его эмоции, но он как окаменел, ни один мускул не дрогнул. Молчит, лицо, как застывшая маска.

— И ещё: к нам моя племянница на пару месяцев переедет. Девочка сейчас нуждается в поддержке близких. Она, кроме Жени, – моя единственная родня. Я не могу, да и не хочу, ей отказывать… Стас! Ты меня слышишь? Сбавь скорость, пожалуйста.

Дождь потоками хлещет в лобовик, видимость практически на нуле, а муж, словно бы и не замечает этого. Гонит как безумный, не реагируя на мою просьбу.

— Стас! Сбавь скорость! Мне страшно.

— Страшно?! Ох, ну тогда конечно! Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! Как же я могу пойти против твоей воли?! Твоё слово – закон! Да? Так я должен реагировать? Безропотно выполнять твои капризы? А своё собственное мнение засунуть куда подальше? Ты же у нас в семье за главного! А я так, с боку припёка? Мои желания тебя совсем не волнуют. Ой, вот только избавь меня от своих слёз! Сидишь тут, разыгрываешь из себя обиженку. Если ты, моя дорогая, решила, что тебе удастся превратить меня в бесхребетного каблука, то обломайся! Я – мужчина! Я – глава семьи! И либо ты будешь делать так, как я скажу, либо…

Договорить он не успевает. Влетев на всей скорости в глубокую лужу, машина окончательно теряет управление. Нас резко заносит, автомобиль идёт юзом. Стас пытается вернуть управление, выкручивает руль, вжимая педаль тормоза. Наверное он делает что-то не то, так как это совсем не помогает. Напротив, нас кидает из стороны в сторону, закручивает и бесконтрольно несёт куда-то вбок.

Словно со стороны слышу свой пронзительный крик. Из-за сплошной завесы дождя вылетают очертания фонарного столба. Он стремительно приближается, несётся на нас, не оставляя ни единого шанса избежать столкновения. Стас ещё пытается что-то сделать, но я понимаю, что уже ничего не исправить. Заглушаю рвущийся из груди вопль и инстинктивно прикрываю живот. Мир сжимается, рвётся на части со скрежетом сминаемого железа, со звоном вылетающих стёкол. Я не успеваю почувствовать боли – вслед за жутким ударом наступает полная тишина. Темнота, вакуум, в который уже не проникают ни ощущения, ни звуки. Чёрное ничто из которого мне уже не суждено выйти прежней.

***

— Люб, тут Синицына очнулась. Позови Черезова, — тёплый сочувствующий голос, мягкая прохладная ладонь, убирающая с моего лица непослушную прядку волос, — Тише, милая, тише. Всё хорошо. Тебя прооперировали. Ты в реанимации, но это стандартная процедура. Сейчас доктор придёт и всё тебе расскажет.

***

Седовласый мужчина склоняется надо мной, осматривает, светит ручкой-фонариком в глаза, сверяется с показаниями присоединённых ко мне приборов.

— Так, ну, в общем-то, всё идёт как надо. Давление и сердцебиение в норме, температура тоже… Говорить не пытайся, с трубкой это не самый лучший вариант. Потерпи немного, если всё хорошо, то завтра её уберём. Моргни, если поняла.

Моргаю.

Ноги затекли. Пытаюсь пошевелить ими, но почему-то не получается. Испугано тянусь к животу. Ловлю на себе цепкий взгляд врача, впиваюсь в него глазами, кричу мыслено:

— Что с ребёнком? Умоляю, скажите, что всё хорошо! Почему я не могу пошевелится?!

— Ника Александровна, к сожалению у меня для Вас не самые хорошие новости, — переходя на Вы, тускло говорит доктор, — Вы поступили к нам в очень тяжелом состоянии. Если честно, то это чудо, что нам удалось Вас так быстро стабилизировать. Основной удар при аварии пришелся на Вас. Ваш супруг отделался испугом, ушибами и ссадинами, а вот Вы… Переломы, сотрясение, обширное внутреннее кровотечение… К сожалению нам не удалось сохранить Вашу беременность. Мне очень жаль.