Измена. Моя Ляля

Глава 1. Девочка, которую называли Лялей

Москва пахла мокрым асфальтом и дешёвым кофе из автомата на вокзале. Лолите было восемнадцать, и она ещё не знала, что этот запах навсегда останется в её памяти — как точка отсчёта. До любви. До страха. До Америки. До того, как её жизнь разделится на «до» и «после».

Она стояла у окна съёмной однушки на окраине, прижимая к груди тонкую куртку. Внизу мигали фары, чужие люди куда-то спешили, а у неё внутри было странное, почти пугающее спокойствие. Так бывает перед прыжком — когда уже поздно отступать.

— Ляля… — позвал он мягко, будто пробуя имя на вкус.

Она обернулась.

Булат Орхан стоял в дверях кухни — высокий, уверенный, слишком взрослый для неё и именно поэтому притягательный. Ему было тридцать. Он носил дорогие часы, говорил мало, но так, что его слушали. В его взгляде всегда было что-то тяжёлое, опасное и одновременно надёжное.

— Ты уверена? — спросил он.

Лолита кивнула. Для друзей она была Лолой, для документов — Лолитой, но только он называл её Лялей. Так, будто она принадлежала не миру, а ему.

— Я с тобой, — сказала она. — Куда угодно.

Булат улыбнулся — едва заметно. Он никогда не улыбался широко.

— Тогда ты будешь моей женой.

Эта фраза прозвучала не как предложение, а как приговор. Сладкий, желанный, необратимый.

Через месяц они расписались.

Подруги шептались, что он старый и опасный, что у него «какой-то бизнес» и странное прошлое. Но Ляле было всё равно. Рядом с Булатом мир становился простым: есть он — значит, всё будет хорошо.

Он увёз её в Америку почти сразу.

— Здесь безопаснее, — сказал он тогда. — И для нас, и для будущего.

Она не спросила, от кого.

Пятнадцать лет спустя Лолита стояла у панорамного окна их дома в Калифорнии и смотрела на океан. Дом стоил больше, чем весь её московский район. Белые стены, стекло, тишина и охрана.

Она любила этот дом днём и ненавидела по ночам — когда Булат возвращался слишком поздно и пах чужими разговорами.

Накануне он позвал её к себе в офис.

Кабинет Булата был похож на него самого: тёмное дерево, кожа, стекло во всю стену и город, рассыпанный огнями, как драгоценности. Здесь всегда пахло дорогим парфюмом и властью. Лолита вошла и почувствовала, как привычно ускоряется пульс — этот кабинет видел их не раз.

— Закрой дверь, — сказал он негромко.

Она повернула замок. Щелчок отозвался в груди. Булат подошёл ближе, медленно, будто давая ей время передумать, но она не отступила. Его пальцы легли на её талию, скользнули выше — уверенно, без спешки. Он наклонился, коснулся губами её виска, шеи, задержался там, где кожа всегда была особенно чувствительной.

— Моя Ляля… — прошептал он, и это имя прозвучало как обещание.

Поцелуй был глубоким, тёплым, медленным. Он целовал так, будто мир можно удержать одним дыханием. Лолита ответила, растворяясь в знакомом ритме, в его силе и спокойствии. Его ладони очерчивали её спину, задерживались, притягивали ближе — и она позволяла, потому что именно здесь, между стеклом и тенью, ей всегда было безопасно.

Он усадил её на край стола. Холод дерева контрастировал с жаром его близости. Булат смотрел на неё долго — тем взглядом, в котором смешивались желание и собственническая нежность, — словно проверяя, здесь ли она, принадлежит ли ему так же, как всегда.

— Ты мне нужна, — сказал он низко.

Она провела ладонями по его плечам, по груди, чувствуя, как напряжение дня уходит. Мир сузился до дыхания, до шороха ткани, до тихих слов, которые не нуждались в ответе. Время тянулось медленно, густо; за стеклом зажигались огни, а внутри было тепло и уверенно — как раньше.

Когда они пришли в себя, город уже жил ночной жизнью. Булат аккуратно поправил манжеты, вернул себе собранность, но перед тем коснулся её лба губами — коротко, почти бережно.

— Я поздно буду завтра, — сказал он.

— Опять ужин? — спросила она.

— Дела, — ответил он и добавил тихо: — Не думай ни о чём.

Она кивнула.

Утром Лолита готовила завтрак, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

— Мам, я ушёл! — крикнул Алекс из холла.

— Шлем не забудь! — автоматически ответила она.

Александр Орхан. Четырнадцать лет. Высокий, упрямый, с отцовским подбородком и её глазами. Он занимался боксом и уже сейчас дрался так, будто весь мир был его противником.

— Папа приедет сегодня? — спросил он, появляясь в дверях.

— Поздно, — сказала Лолита.

Булат почти не бывал дома.

Его бизнес вырос стремительно — инвестиции, строительство, контракты. Деньги текли рекой, но вместе с ними приходили враги. Она это чувствовала. Телефоны, которые он прятал. Разговоры, которые обрывались при её появлении. Охрана, которой стало больше.

Но она всё ещё была его Лялей.

По вечерам он обнимал её, целовал в висок и говорил:

— Всё под контролем.

Она верила.

Пока вечером не поехала за ним.

Это случилось почти случайно. Булат сказал, что ужин с партнёрами. Она собиралась лечь спать, но Алекс забыл форму, и Лолита поехала в город. Когда увидела его машину у отеля, сердце неприятно сжалось.

Она поднялась на этаж.

Дверь номера была приоткрыта.

Смех. Женский. Молодой.

Булат стоял спиной к двери. Его руки были на чужой талии. Девушка — почти ребёнок, лет двадцати, с длинными светлыми волосами — смеялась и целовала его в шею.

Мир рухнул без звука.

— Булат, — произнесла Лолита тихо.

Он обернулся.

И впервые за пятнадцать лет она увидела в его глазах страх.

— Ляля…

Она смотрела на него и понимала: вот он, конец её прежней жизни. Всё, во что она верила, осталось за этой дверью.

Она развернулась и ушла.

Не хлопая дверью.

Не крича.

Потому что некоторые сердца ломаются тихо.

И именно в этот момент — сама того не зная — Лолита Орхан сделала первый шаг к тому, чтобы исчезнуть.

Глава 2. Ночь, в которой всё сломалось

Булат не любил этот отель.

Слишком много стекла, слишком много света, слишком лёгкая музыка внизу — как будто здесь всё было создано для иллюзий. Он приехал неохотно, потому что «партнёры» настаивали, потому что последние недели бизнес требовал постоянного присутствия и потому что отказываться сейчас значило показать слабость.

Он вошёл в номер и первым делом снял пиджак. Телефон завибрировал — ещё одно сообщение, короткое, без подписи: Мы уже здесь.

— Чёрт, — пробормотал он.

Булат редко ругался вслух.

За столиком у окна уже сидели двое — слишком улыбчивые, слишком уверенные. Они говорили о цифрах, о сроках, о новых возможностях, наливали виски, подталкивали бокал ближе.

— Расслабься, Булат, — сказал один из них. — Ты слишком напряжён.

Он сделал глоток — скорее из вежливости. Напиток был мягче, чем он ожидал. Голова слегка потяжелела, но он списал это на усталость.

— Ты сегодня какой-то не такой, — добавил второй. — У тебя всё под контролем, мы же знаем.

Под контролем.

Эта фраза за последние годы звучала слишком часто.

Когда дверь снова открылась, он сначала не понял, что именно изменилось в воздухе. Лёгкий аромат — не резкий, молодой, слишком чужой для этого вечера.

Девушка остановилась у порога.

Белла.

Двадцать лет, может, чуть больше. Светлые волосы, открытая улыбка, уверенность, которая приходит не из опыта, а из уверенности, что мир обязан тебе по умолчанию.

— Привет, — сказала она легко, будто они были знакомы давно.

Булат нахмурился.

— Это что? — спросил он, глядя на партнёров.

— Просто переводчица, — ответили ему слишком быстро. — Мы подумали, тебе будет удобнее.

Он не нуждался в переводчице.

Но спорить сейчас казалось бессмысленным. Слова путались, виски вдруг стало слишком много. В груди появилась странная тяжесть — не тревога, а глухая усталость.

Белла села рядом. Слишком близко.

— Вы всегда такой серьёзный? — спросила она, наклоняясь.

Он хотел отодвинуться, но не сделал этого. Подумал, что просто закончит разговор и уедет. Что всё это — лишнее.

В какой-то момент партнёры поднялись, сославшись на звонок.

— Мы скоро вернёмся, — сказали они.

Дверь закрылась.

Булат остался с Беллой один.

— Они странные, — произнесла она, усмехнувшись. — Но деньги у них настоящие.

Он усмехнулся в ответ — автоматически.

— Ты зря здесь, — сказал он. — Иди.

Она не ушла.

Села напротив, закинула ногу на ногу, смотрела на него так, будто знала о нём больше, чем он сам хотел помнить.

— Вы устали, — сказала она мягко. — Вам нужно отвлечься.

Булат почувствовал, как мысли замедляются. Комната будто стала теплее, звук — глуше.

— Мне нужно домой, — произнёс он и поднялся.

Пол качнулся.

Он остановился, сжал край стола.

— Всё нормально, — Белла оказалась рядом слишком быстро. — Вы просто перенапряглись.

Её ладонь коснулась его руки — лёгко, будто случайно. Он не отдёрнул её сразу. Секунда — и он уже злился на себя за эту секунду.

— Не надо, — сказал он жёстче.

Она улыбнулась — не испуганно, а уверенно.

— Никто не узнает.

Эта фраза ударила сильнее всего.

В голове вспыхнуло лицо Ляли. Её имя. Кабинет. Прохлада стола под её ладонями. Моя Ляля.

— Я женат, — сказал он.

— Я знаю, — ответила Белла спокойно.

Он сделал шаг назад.

Дальше всё происходило обрывками. Слова, которые он не помнил. Прикосновения, которым не придал значения. Мысль, что надо уйти — и ощущение, что тело не слушается так, как должно.

Последнее, что он ясно осознал — дверь номера открывается.

И её голос.

— Булат.

Он обернулся.

И понял, что это конец.

Он никогда не считал себя человеком, который теряет контроль. Но в эту ночь контроль ускользнул — тихо, незаметно, оставив после себя только пустоту и страх.

Иногда ловушка захлопывается раньше, чем ты понимаешь, что сделал шаг вперёд.