Измена. Нам (не) быть вместе

Глава первая «На до и после…»

– Ну да, изменил. И что?
Я в шоке и не знаю, как реагировать на такую откровенную наглость со стороны мужа.
– Да любой нормальный мужик на моем месте поступил бы также: ты в постели стала никакая и вообще, скучная – на уме только бытовуха, да твой ребенок с пеленками…
Он поднимается и добавляет сквозь зубы:
– Иди поплачь теперь, но сначала ужин мне разогрей.

Мне тридцать пять, и моя жизнь только что разбилась вдребезги. Я любила мужа больше жизни и считала, что это взаимно. Но у него другое мнение. Он изменил и предал меня, променяв на молоденькую любовницу. Думает, я без него пропаду? Буду умолять вернуться? Как бы не так – с предателем нам вместе не быть!

Меня зовут Женя. Мне тридцать пять, и моя жизнь только что разбилась вдребезги.

Все происходит легко и, словно бы, играючи.

Вот я – счастливая мама и любимая жена.

Мгновение, и… Вроде бы я таже самая: по-прежнему мама, и все еще жена…

Только вот счастья больше нет.

А все потому, что мой муж – подлец и изменник.

Я застаю их врасплох прямо в кабинете его офиса.

Длинные ноги секретарши лежат на его плечах, пока он вдалбливается в нее, активно работая тазом. Влажные шлепки и стоны режут мое сердце ржавым ножом.

Вот так банально и просто.

Как в анекдоте.

Только это не анекдот, а моя жизнь…

Жизнь, которая сначала была похожа на сказку.

В свои семнадцать я вырываюсь из маленького городка и поступаю в медицинский университет в Москве. Прощай опека сварливой мачехи – здравствуй, новая жизнь!

Было тяжело, но я буквально вгрызаюсь в учебу чтобы исполнить мечту детства и стать врачом.

Живу в постоянном цейтноте, разрываясь между университетом и работой медсестры в больнице.

А потом появляется он…

Помню этот день до мелочей.

Конец апреля. В воздухе дурманящий аромат клейких молодых листочков. Воробьиный гомон просто оглушает.

На голубом небе – ни облачка. Закатное солнце заливает улицы расплавленным золотом…

В такие моменты особенно остро любишь жизнь и веришь в чудеса.

И одно случается со мной.

Я опаздываю на работу и лечу, не разбирая дороги. Сердце бухает в груди, а дыхание со свистом вырывается из легких.

Со своим прекрасным принцем я сталкиваюсь у любимой пекарни.

Отпружиниваю от мощной груди высокого широкоплечего атлета и падаю…

Его сильные руки подхватывают меня. Взгляд зеленоватых глаз обжигает.

Всего через два месяца он делает мне предложение, и я соглашаюсь.

Против нашего брака все.

Его друзья крутят пальцами у виска – зачем двадцатипятилетнему красавцу так рано связывать себя семьей?

Родители мягко отговаривают от поспешных решений.

Моя мачеха так вообще исходит от желчи и зависти, а затюканный папа тихонько помалкивает…

Мы играем свадьбу несмотря ни на что.

Наша сказка становится явью.

Заканчиваю универ, ординатуру. Работаю.

Рома развивает строительный бизнес.

У нас все хорошо.

Только вот с детьми никак не получается.

Годы попыток.

Родители, которые выступали сначала против нашего брака достают вечными вопросами о внуках. Свекровь тайком – знает, что сын не любит таких разговоров, шепчет мне частенько:

– Женечка, часики ведь тикают…

Вереницы врачей, обследования.

Выкидыши – один за другим. После которых я чувствую себя бракованной и никчемной.

Плачу ночами, кусая подушку в клочья.

Рома рядом.

Всегда.

Спустя двенадцать лет судьба дарит нам долгожданный подарок – нашу Алису.

Счастливый конец?

Как бы не так!

Конец наступил сегодня, и он совсем несчастливый.

Этот день начинается совсем непримечательно.

Как обычно, я просыпаюсь раньше всех и готовлю завтрак.

Омлет с грибами и ветчиной для любимого мужа. Овсянку с сыром – для нас с дочкой.

Рома хмурится с самого утра.

В последнее время мы немного отдалились: он стал куда более холоден и сдержан. Мы меньше разговариваем.

Не так часто смеемся вместе.

Я связываю это с бизнесом – Роме приходится работать все больше и больше. Его дело разрастается.

Мне с дочкой и бытом тоже забот хватает – наш большой дом полностью на мне.

Муж лениво ковыряется в тарелке. Съедает пару кусочков.

Ни спасибо, ни пожалуйста – встает из-за стола.

– Не вкусно? – спрашиваю я.

Меня слегка задевает такое демонстративное пренебрежение. Тем более, что готовлю я отлично, и Рома всегда с удовольствием об этом мне говорит… говорил.

– Пойдет, – бросает он и не смотрит мне в глаза.

– Что-то случилось, Ром?

Он смотрит на меня, сурово сведя брови. В его глаза странный блеск, объяснения которому у меня не находится.

– На работе все в порядке?

Его красивые, четко очерченные губы сжимаются в уродливую ниточку.

– Угу. В полном.

Поднимается из-за стола и не поцеловав идет в прихожую.

Между нами, будто кошка пробежала.

Теперь-то мне понятно, что это за «кошка».

Молодая, длинноногая, с красивой подтянутой фигурой.

Не то, что я – не скинувшая до конца набранные за тяжелую беременность килограммы.

Да и вообще – приевшаяся и наскучившая жена. Которая таскается со своими омлетами…

Весь день меня преследует гнетущее чувство беды.

Мы вроде бы и не ссорились, но на душе тяжело и муторно.

После дневного сна Алисы мы отправляемся на прогулку.

В голову меня приходит идея.

– Алиса, а хочешь к папе на работу сходить? Навестим папулю.

Дочурка в папе души не чает. Тут же расцветает счастливой улыбкой.

Визуализация героев

Дорогие читательницы!

Я подготовила для вас визуалы главных героев)

И так... встречайте!

Евгения Викторовна Шереметьева, 35 лет, наша главная героиня. Умница, хозяюшка и молодая мама. Врач-инфекционист, но сейчас в декрете с крошкой Алисой.

Окончила медицинский университет с красным дипломом. Работает в инфекционной больнице и помогает людям.

Роман Владимирович Шереметьев, 40 лет, подлец-изменщик. Бизнесмен. Владелец строительной компании.

Алиса, 1,5 годика. Милая малышка, долгожданное сокровище для мамы и должно было быть и для папы, но...

Элеонора, 22 года, секретарша Романа и по совместительству - любовница.

Об образовании точно не известно, одно понятно - хитрости и коварства ей не занимать.

Как вам визуалы?) Жду вашего мнения в комментариях)

Глава вторая «Превозмогая боль»

Прикусываю костяшку кулака.

До боли.

До крови.

Медленно делаю шаги назад.

Не знаю какая сила ведет и поддерживает меня. Не позволяет упасть.

Сердце стискивает острая боль. В глазах встают слезы.

Перед глазами темнее и плывет…

– Мамочка! Мамочка!

Доносится до меня голосок доченьки как через ватное одеяло.

Это вырывает меня из цепких лап небытия в которые я проваливаюсь.

Встрепенувшись, как от кошмарного сна, я поворачиваюсь к ней.

– Мама, где папа? – и капризно выпячивает губку.

Сглатываю твердый комок.

Натянуто улыбаюсь.

В голове только одна мысль – уберечь ребенка…

Перед глазами тут же возникает сцена их секса. Стоны… шлепки…

Зажмуриваюсь и трясу головой, отгоняя ненавистное наваждение.

– Папочка сейчас занят по работе, милая. Он придет позже. Домой.

Доча упрямо трясет головой.

– Хочу к папе!

Каждое ее слово отдается болью в моем сердце.

Как ты мог нас предать?

Не понимаю.

Никогда не пойму этого.

– Мама! – требовательно продолжается Алиса. – К папе!

Беру ее за руку – ласково, но твердо.

– Папа очень занят сейчас, – чуть не рыдаю, произнося это, – он попросил ему не мешать. Сказал, что скоро уже сам вернется домой.

Не думала, что хоть раз солгу дочери.

И ради чего? Ради предателя-папаши?

Слава Богу, Алиса все-таки соглашается, и мы уходим.

Как мы добрались домой не помню – все как в тумане.

В голове только обрывки мыслей и образов.

Шок все еще слишком силен.

В какой-то момент я начинаю думать, не сошла ли я с ума.

Потом думаю, что лучше бы сошла…

Боль слишком сильна.

Она пульсирует, прокатываясь по телу и концентрируется в сердце.

Господи, как же мне больно…

Доча замечает во мне что-то неладное и притихает.

Я же натягиваю маску и стараюсь сдержать вой.

Готовлю ужин.

Кормлю ребенка.

Убираюсь.

Нахожу еще тысячу неотложных дел, которые нужно переделать.

Только бы не думать. Только бы не чувствовать.

Помогает слабо.

Время девять – Ромы еще нет.

Конечно, у него точно есть дела поважнее.

Между ног у молоденькой секретарши, например.

Купаю дочь и укладываю.

От Ромы ни звонка, ни сообщения.

Не считает нужным предупредить, что задерживается.

Когда Алиска засыпает, я остаюсь со своей бедой наедине.

Забираюсь с ногами в мягкое кресло и… плачу.

Даю волю слезам. Пытаюсь выплакать всю боль.

Не получается.

Кажется, сердце сейчас разорвется от горя и несправедливости.

– Как ты мог? Как ты мог? – завываю я.

Слезы не помогают – легче не становится.

В груди просто выжженная дыра на том месте, где было сердце…

В который раз, спрашиваю себя – не сон ли все это? Как моя чудесная жизнь могла одномоментно превратиться в груду разбитых черепков?

Одномоментно?

А что, если это не в первый раз?

Вскакиваю с кресла и принимаюсь расхаживать по комнате заламывая руки.

Сопоставляю факты и даты.

Частые задержки допоздна.

– Женя, слишком много работы навалилось…

Появившиеся из ниоткуда командировки, о которых мы лет пять как уже забыли.

– Женя, на объекте требуется мое присутствие.

Пазл складывается в единую картину.

– Женя, сегодня совещание, наверное, затянется…

Как же я была слепа!

Как безоговорочно доверяла мужу!

А как же иначе? Как и, главное, зачем жить без доверия?

На этот вопрос у меня есть четкий ответ – не зачем.

Чувствую себя не просто обманутой – использованной.

Я стала для него удобной. Привычной.

Окружила заботой и любовью. Поддерживала всегда, в самые трудные и тревожные времена…

А он… Поднялся на ноги, окреп и… пресытился всем этим.

Стал воспринимать это как должное!

Просто вытирал об меня ноги. И даже мысль о дочери его не остановила.

Я вдруг увидела мужа другими глазами: самодовольным и эгоистичным. Сосредоточенным только лишь на своих интересах.

И жестоким.

Иначе, трудно представить, как можно причинить собственной жене такую боль.

Руки трясутся от возбуждения. По телу прокатывается нервная дрожь.

Становится жутко холодно.

Наливаю стакан воды. Зубы дробно постукивают по его ободку.

С трудом делаю глоток.

Не чувствую вкуса совершенно. Во рту будто пепел.

Медленно выдыхаю. В ушах шумит.

Вдруг мне кажется, что дочка плачет в спальне. Срываюсь и бегу к двери.

Прислушиваюсь – тишина.

В этот момент я отчетливо понимаю, что должна, просто обязана держаться.

Ради нее. Ради себя.

Удерживать подлого изменника возле себя я не собираюсь. Я себя не на помойке нашла.

Он сделал свой выбор – вполне осознанно предал и меня, и дочь.

Самым правильным решением было бы собрать его вещи и выставить его из дома – пусть отправляется на все четыре стороны. Уверена, быстро найдутся желающие подобрать и утешить!

Но перед этим… Я просто обязана посмотреть в его бесстыжие глаза. Услышать, какие он найдет слова…

Мне это нужно. Необходимо.

Отправляюсь в подвал за чемоданом.

В голову лезут непрошенные воспоминания: это почти новый чемодан, купленный незадолго до моей долгожданной беременности.

Тогда мы ездили на отдых еще вдвоем. В последний раз.

Непрошенные слезы застилают глаза.

Я со злостью смахиваю их.

Вдруг в тишине дома раздаются щелчки входного замка.

Ну что ж, Рома, теперь мы с тобой поговорим.

Глава третья «Глядя в глаза…»

Медленно втягиваю воздух.

Выдыхаю.

Повторяю себе, что должна быть сильной.

Отставляю чемодан и спешу встречать «любимого» супруга.

Роман снимает в прихожей свой любимый темно-синий плащ. Тот самый который я дарила ему всего год назад.

Не могу смотреть на него.

Как и чувствовать его запах. В нем не только благородные нотки парфюма, но и терпкий запах пота… и любви чужой женщины.

Просто передергивает от отвращения.

Заслышав мои шаги, оборачивается.

Когда я смотрю на него, мое сердце по-прежнему екает. Наверное, по старой памяти.

Тринадцать счастливых лет так просто ведь не перечеркнуть и не забыть.

Правда, Рома?

Но ты сумел.

Он все также красив: высокий, атлетически сложенный, с мощными широкими плечами и мускулистой шеей, выглядывающей из воротника белоснежной сорочки…

Которую я ему гладила этим утром. Как примерная жена.

Я останавливаюсь не доходя. Не подхожу ближе, не целую, не обнимаю… как обычно.

Но Роме на это все равно – он не замечает этого.

Я совершенно отчетливо понимаю – ему давно все равно. Мои проявления любви для него давно ничего не значат.

Сердце стискивает боль.

По телу пробегает дрожь, и становится холодно.

Очень холодно и одиноко.

– Не спишь? – скользит по мне хмурым взглядом.

Смотрит на меня как на чужого, лишнего человека.

Отрицательно качаю головой:

– Нет, тебя ждала.

Горжусь собой – голос не дрожит. В нем не слышится слез и горечи от предательства.

Хотя, способен ли Рома еще что-то видеть? Ему же настолько все равно.

Под маской ледяного спокойствия внутри меня разгорается огненная ярость.

Хочется закричать на него, дать пощечину, исцарапать лицо – выпустить боль хотя бы так.

Чтобы он обнял и прижал к себе, сказал, что все будет хорошо, а я бы поверила…

Нет!

Мои губы сжимаются, пока я наблюдаю за мужем.

Хватит с меня лжи. Так жить я не хочу.

И не буду.

Пусть убирается на все четыре стороны из моей жизни.

Пока эти мысли проносятся у меня в голове, я продолжаю стоять в прихожей и наблюдать за мужем.

Кажется, он наконец что-то замечает или, скорее, чувствует – у него повадки огромного хищного кота. Льва или тигра.

И такое же чутье.

Оглядывается на меня.

В хмуром взгляде сквозит недоумение.

– Все в порядке?

– Как на работе? – отвечаю вопросом на вопрос.

Его губы сжимаются и уголками опускаются вниз. Такая пренебрежительная ухмылочка.

Разве я могу что-то понимать в его бизнесе? Мое же дело варить борщи и стирать пеленки, верно?

– На работе как на работе, – вздыхает он. – Я о ней думаю постоянно, давай хотя бы дома обойдемся…

– О ком?

Он мгновенно бледнеет и приоткрывает рот, как выброшенная на берег рыба.

Красивое лицо моего мужа искажает гримаса страха.

Всего на долю мгновения, но я все замечаю.

Теперь я вижу все.

Рома отворачивается от меня и идет к бару в гостиной.

Достает низкий бокал с толстым дном и щедро льет туда виски.

Резкий запах алкоголя распространяется по комнате.

– Так о ком ты думаешь постоянно, Ром?

Недовольно морщится и делает глоток.

– Ни о ком я не думаю, что ты зацепилась за эту игру слов. Прекрасно же знаешь, что речь шла о бизнесе, – делает еще один глоток.

Бросает на меня взгляд поверх бокала. Прикрывается им.

Смелости посмотреть на меня открыто не хватает.

Или совести.

Хотя, о какой совести может иди речь? Она давно испарилась. Вместе с нижнем бельем любовницы…

– Сегодня у тебя странное настроение… – начинает он.

О, неужели? Заметил?

Вскидываю бровь и слегка улыбаюсь.

Внутри меня клокочет ледяная ярость.

Я благодарна ей – она хоть как-то приглушает боль.

– Какие-то странные намеки, придирки…

Узнаю своего мужа. В другой ситуации им можно было бы гордиться – быстро оправляется от неожиданно пропущенного удара и сам идет в стремительную атаку.

– Считаешь это нормальным?

Чуть повышает голос.

Я считываю каждую интонацию. И теперь чувствую непривычную, едва уловимую дрожь в его словах.

Лучшая защита – нападение, да, Рома?

– Мне на работе мотают нервы будь здоров! Так ты еще и дома решила добавить? Непонятно вообще по какому поводу.

Делает большой глоток и опять изучающе смотрит на меня.

Еще вчера я бы и подумать не могла о таком разговоре.

Еще вчера я бы почувствовала себя ужасной женщиной, если бы муж сказал что-то подобное…

Но уже сегодня – другая я. Другая жизнь.

Мне еще предстоит собрать себя по осколкам, но угождать и ловить каждое его слово я больше не буду.

Видела я как он «напряженно работает».

– Не понимаю, что с тобой сегодня, – искренне говорит Рома, пожимая плечами.

Это действительно правда – тебе не понять, Ромочка.

Никогда не понять, через что проходит преданная, растоптанная женщина.

– Я хочу поесть, принять душ и спать. Все.

Вдруг отчетливо понимаю, что на самом деле нас связывало последнее время.

Это отнюдь не любовь.

И даже не взаимное уважение.

И совсем не общий, долгожданный и выстраданный у судьбы ребенок! О котором папочка не поинтересовался ни разу, между прочим…

Ему тут удобно.

Просто удобно.

Удобно приходить, когда вздумается: вечером, ночью… когда угодно.

Удобно бросить дежурную отговорку: работа, мол, давай без расспросов…

Удобно, что встречают лаской и окружают заботой. Которую он воспринимает как должное. Просто, как что-то само собой разумеющееся.

То, что появляется вдруг само по себе – просто от его драгоценного присутствия…

Когда же он успел превратиться в такого самовлюбленного эгоиста?

– Только поесть, в душ и спать? – с едва скрываемой издевкой переспрашиваю я. – Больше ничего не нужно? Секс?

Глава четвертая «Как уж на сковородке»

Его передергивает.

Заметно.

Наблюдаю за его зрачками – быстро расширяются, потом сужаются.

Кажется, что могу услышать, как бьется его сердце.

Заминка длится долю секунды – не больше.

Потом Рома снова делает большой глоток и пожимает плечами.

– Не понимаю, о чем ты.

О нашем разговоре я не думала, не планировала его, не прокручивала в голове.

Может быть, кто-то мог бы сказать, что стоит подготовиться лучше… и был бы прав.

Потому что о такого поворота я, мягко говоря, в шоке.

Всегда считала мужа смелым и честным человеком.

И никак не могла бы предположить, что он начнет так тупо и нагло отрицать все.

Хотя, чего еще можно ожидать от подлеца-предателя?

– Не понимаешь? Правда?

Едва сдерживаю истеричный смешок.

Понимаю, что я на грани. Сегодняшние события отняли слишком много душевных сил.

Не считаю себя слабым человеком – ни физически, ни морально…

За плечами и полуголодная юность, и учеба в меде, и постоянные дежурства в сочетании с работой в нескольких местах…

Потом тяжелая борьба с ковидом в красной зоне и спасение жизней.

Я достаточно закалена.

Сочувствуя и облегчая страдания других людей, я словно надевала на себя невидимую защиту – слой за слоем. Становилась сильнее с каждым разом.

Кто же мог предположить, что самый подлый удар нанесет тот, кто забрался глубоко под кожу, в самое сердце? Тот, от кого нет и не может быть никакой защиты.

Ее просто не должно быть!

Ведь ты искренне считаешь и веришь, что вы – одно целое.

К такому невозможно подготовиться.

К такому нельзя готовиться. Иначе зачем тогда все? Зачем жить вместе, любить, строить семью и рожать детей… Если изначально нет доверия.

Теперь я смотрю на своего мужа.

Он все такой же, как и раньше. Также красив: высокий благородный лоб с небольшой продольной морщиной, темные, едва-едва тронутые седыми незаметными прядями волосы… Глаза сверкают также как в юности. Ноздри прямого носа раздуваются от праведного гнева – как это так, я посмела его в чем-то обвинить?

Полные чувственные губы стиснуты, а на тяжелом волевом подбородке виднеется ямочка. Под легкой обворожительной щетиной играют желваки.

Посмотрите-ка на него – сама оскорбленная невинность!

– По-моему, ты пересидела дома, – прерывает он молчание.

Наивно предполагает, что вправе упрекать меня.

– Может тебе выйти на работу? Заняться чем-нибудь полезным…

Меня снова начинает трясти.

Держи себя в руках, Женя. Будь сильной!

– Не переводи тему. Речь сейчас не обо мне, а о тебе. О том, чем ты занимался между ног у своей любовницы…

Он просто извивается всем телом, и чтобы прийти в себя, опять делает большой глоток из стакана.

По его поведению понятно абсолютно все. Можно было бы и не видеть самого факта измены – его реакции вполне красноречивы.

– Жень, это просто глупо.

Он подливает себе еще и, чтобы отвернуться от меня и не смотреть в глаза, отходит к креслу и со вздохом усталого человека садится.

Какой же трус…

– Глупо? – с холодной усмешкой интересуюсь я. – Ты о чем? Что именно глупо? Залезть на другую женщину и разрушить свою семью? Ты об этом?

На долю мгновения болезненная гримаса искажает его лицо.

– Не знаю, что взбрело тебе в голову, Жень, но это просто какая-то дикость… Я устал, пришел домой, а тут ты – закатываешь какие-то идиотские сцены ревности…

Внутри меня постоянная пульсирующая боль. Сердце болит физически.

Душа, а я хоть и врач, но в душу верю – тоже.

Но представление, которое начинает ломать мой муж, заставляет отступить самые сильные эмоции.

Так нагло и тупо врать! Отпираться и отмазываться просто до последнего.

Во мне нарастает какая-то злорадная радость – что ж, продолжим представление.

Даже интересно, чего и сколько он наговорит, прежде чем я расскажу, что все видела.

– Ты, наверное, просто устала…

Ох, заботушка. Как мило.

Я уже и забыла, когда он в последний раз искренне интересовался как у меня дела, не устаю ли я по дому и с ребенком, и не нужна ли какая-то помощь.

Теперь-то понятно – считает, что я «дома сижу». А все, наверное, само собой делается: и ужин готовится, и чистота наводится и все-все.

–… говорю, тебе пора выходить из декрета. Твоей натуре нельзя долго без дела… Нужно заняться чем-нибудь. Полезным.

Это ты, муженек, правильно говоришь.

Я непременно последую твоему совету и займусь «чем-нибудь полезным» – разводом.

Это самое-самое лучше занятие, которое можно было бы придумать!

– Ром, да почему ты все время переводишь разговор на меня? Мы сейчас говорим о тебе – о твоей измене, Рома! Очнись! Я все знаю!

Вглядываюсь в его лицо – натянул маску невозмутимости и сидит потягивает алкоголь.

Выбор взрослого самодостаточного мужчины.

Закатывает глаза и цыкает языком.

– Повторяю, Женя. Ты несешь ерунду. Ты выпила что ли? Если так, то ложись спать. Проснешься завтра и тебе будет стыдно за все, что ты тут сегодня устроила.

Второй раз за день у меня отвисает челюсть.

Этот мужчина все еще умеет удивлять. Не то слово!

– А я устал. И хочу провести несколько минут в тишине и покое, перед тем как пойти спать. Отдохнуть немного – ведь завтра мне снова отправляться на работу. Деньги зарабатывать чтобы ты и твой ребенок ни в чем не нуждались…

После увиденного сегодня, я не думала, что можно причинить боль сильнее.

Но Рома сумел и здесь превзойти себя – вытащил из раны ржавый нож и тут же ткнул в тоже место снова.

«Мой ребенок»? Теперь это «мой ребенок»?!

– Ну и подонок же ты, Рома, – цежу сквозь зубы с такой злостью, что он бледнеет.

Да, в чем-то он прав – это мой ребенок. И нам с моей доченькой такой папа не нужен!

– Мне надоело смотреть как ты извиваешься и отмазываешься. Этот цирк перестал быть смешным и теперь только жалок. Как и главный актер в нем – ты. Я сегодня была у тебя на работе и видела вас вместе!

Визуализация

Дорогие читательницы!

Подготовила для вас новую порцию визуалов.

Тот самый кабинет, в котором Роман похоронил свою совесть.

Дом в котором живет некогда счастливая семья Шереметьевых

И кухня, на которой происходит тяжелый, но необходимый для Жени разговор...

Глава пятая «Все не то, чем кажется»

Я потратила слишком много сил.

Держусь просто чудом.

На одной только злости.

Ненавижу его. За все. За предательство, за боль, за вот эти вот недостойные выкрутасы.

Не могу уже справляться с собой – тело трясет крупной дрожью.

– Послушай, Евгения…

Его голос звенит от напряжения.

Глазки бегают.

Когда лучший мужчина на свете успел превратиться в такого проходимца? Как я могла проглядеть это превращение.

Он ведь не был таким раньше? Правда?

В глазах встают слезы.

Вся наша жизнь… вся моя жизнь кажутся мне теперь ужасающей ошибкой.

Каково понимать, что лучшие годы жизни – просто ошибка?

Первая любовь, а с Ромой у меня было впервые.

Первый мужчина, а Рома был моим первым и, как я думала, единственным.

Наши первые совместные, как семьи, шаги!

Успехи и неудачи, горести и радости.

Да все! Все, что было в моей жизни – все основано на лжи и обмане?

Мне становится плохо. Тошнота подкатывает к горлу.

Я еще не вполне могу осознать катастрофу…

– Послушай, Евгения… – повторяет мой некогда любимый и любящий муж.

В его голосе только холод и звон стали – ни тепла, ни любви.

– Все не так как ты думаешь…

Делает трагичную паузу.

Я же с трудом хватаю воздух.

– Просто уходи, – наконец выдыхаю из себя. – Я не могу слушать тебя. Не могу слышать…

– Евгения, это глупо… – ставит свой несчастный стакан на столик и поднимается.

– Мы взрослые разумные люди. Давай поговорим.

Я не могу контролировать себя. Слезинка скатывается по щеке против моей воли, но тело уже не способно выдерживать. Ломается. Предает.

Не хочу плакать при нем. Не хочу показывать, как его слова ранят меня.

Как мне больно.

Я должна пережить это сама…

– Все не так как ты думаешь.

Он старается придать голосу мягкости и убедительности.

Получается плохо. Ужасно.

За каждой ноткой я чувствую страх.

Я понимаю природу этого страха – Рома боится разоблачения.

Поднимаю язвительно бровь.

– Неужели?

– Во сколько ты была на работе?

– Какая разница, Рома? Ты думаешь мне интересно выслушивать очередную порцию вранья?

– Я сегодня был на объекте. Почти весь день. Если ты кого-то и видела, то это был не я.

На меня словно выливают ушат ледяной воды.

Стою пораженная.

Конечно, я поражена! Масштабами его наглости!

Губы сами изгибаются в улыбке – не могу не улыбаться, глядя на него.

Он внимательно смотрит на меня, отслеживая реакцию на свои слова.

Он действительно думает, что я поверю такой тупой, дурацкой лжи?

– Ром, ты меня за дуру что ли считаешь? Или ты уже опьянел и ничего лучше придумать не смог?

Он отставляет стакан в сторону и твердым шагом подходит ко мне ближе.

Не могу сдержать инстинктивного презрения и отшатываюсь назад.

– Женя, я не пьян и ничего не придумываю. Чтобы ты не видела – это был не я.

На мгновение передо мной тот самый Рома в которого я когда-то без памяти влюбилась и продолжала любить каждый день и час до сегодняшнего дня.

Уверенный, сильный мужчина. Смотрит на меня прям твердым взглядом.

И мне в голову вдруг приходит мысль: вдруг я ошиблась? Вдруг все не то, чем кажется?

Что если я, по какой-то причине, ошибаюсь?

Достаточно сейчас кивнуть.

Рома подойдет, обнимет, прижмет к своей сильной груди.

Можно будет зарыться в аромат его тела. Наслаждаться успокаивающим ритмом сердцебиения…

И знать. Значить, понимать, чувствовать, что этот роскошный, самый лучший на свете мужчина только мой…

Искушение велико.

Не могу с ним справится.

Мне хочется поверить ему.

Пусть я буду дурой. Пусть истеричной. Пусть буду выглядеть глупо…

Но наша семья сохранится. Как и любовь между нами…

Он придвигается ближе. Чувствую жар его тела, и, непроизвольно, попадаю под влияние.

Брешь в моей уверенности и непоколебимости пробита.

Мне так хочется верить ему…

И он это видит. Чувствует.

Продолжает надвигаться.

– Тем более, Женечка, – придает голосу мягкости и на этот раз более успешно, – Элеоноры сегодня тоже не было на работе – она приболела и взяла отгул…

Я покачиваюсь на волнах его бархатистого голоса.

Меня убаюкивает… почти.

Замираю.

Наваждение рассеивается также легко, как и возникает.

Надежда разлетается на тысячи осколков, каждый из которых раздирает мне душу.

– Рома, – останавливаю его, подняв ладонь, – откуда ты знаешь, что я говорила о вас с ней?

Целый спектр эмоций проносится на лице мужа, когда он понимает, что прокололся.

Собственная неожиданная реплика разрушает все его усилия.

Он, фактически, совершает признание и понимает это.

В его глазах растерянность, испуг… облегчение.

Поджимает губы.

Разводит руками в стороны и горько усмехается.

– Ну вот, Женька. Вечно ты усложняешь и портишь жизнь сама себе…

Теперь он не кроток и не мягок. Глаза принимают обычное холодное выражение, с оттенком презрительности.

– Да, я изменил тебе. Ну и что?

Глава шестая «Ужин для муженька»

Маски сброшены.

Казалось бы, ничто не сможет меня удивить сегодня еще сильнее.

Но Рома справляется и с этой задачей.

С удивлением и глухой болью смотрю на некогда любимого человека и не узнаю его.

Как так получается?

Живешь с человеком, делишь все невзгоды и радости…

А он оказывается носит маску.

Когда это началось? И почему?

На эти вопросы нет ответа.

Но я и не собираюсь задавать их.

Я просто не верю Роме.

Мне не хочется выяснять с Ромой отношения. Не хочется слышать его лживые оправдания…

Оправдания?

Да он, кажется, и не собирается оправдываться – сидит развалясь и нахально ухмыляется.

Вот подлец! И как только совести хватает?

Хотя о какой совести может идти речь вообще?

Ком тупой, холодной боли разрастается во мне и давит на грудь.

Сердце сумасшедше бьется. Не хватает воздуха.

– Ты что, собралась сопли развести?

Открывает рот Рома ради того, чтобы сделать еще больнее.

И презрительно щурится.

Расширившимся глазами смотрю на него. Я не ослышалась?

Вместо того, чтобы ползать передо мной на коленях и вымаливать прощение, он хамит мне?

– Если, да, то иди, будь добра, в ванну или куда там… Куда хочешь, в общем. Знаешь же, что терпеть не могу женских слез.

Встает.

Его заметно пошатывает.

Ну еще бы – с перепугу-то выхлебал два стакана виски. Да еще и на голодный желудок.

Кое-кто будет завтра мучаться от головной боли.

Хотя… это больше не моя проблема. И точно не моя забота.

Я стою перед ним окаменев.

Смотрю на его красивое холеное лицо.

Еще вчера оно не казалось мне таким отвратительным. Наоборот – легко вызвало неконтролируемый прилив нежности и страсти.

Хотелось целовать эти чувственные губы… провести ладонью по щеке, закопаться пальцами в темные шелковистые волосы…

Хватит, Женя! Прекрати!

– Убирайся, – нахожу в себе силы и выдавливаю сквозь сомкнутые зубы.

– Чего-о?

Рома притормаживает на полдороге к бару.

– Убирайся, – повторяю на полтона громче.

Мой голос дрожит.

Но не от слез, а от ледяной ярости.

Видеть его не могу!

Предателя!

– Ты сдурела что ли? Совсем ку-ку? – он крутит пальцем у виска.

– Это ты, – повторяю его жест, – если думаешь, что мы можем остаться под одной крышей…

Устало ухмыляется.

– Ой, Жень, хорош. Не надо строить из себя мученицу… Вообще, ты сама во всем виновата…

Прекрасно. Просто великолепно.

– А, я устал на работе и хочу есть. Давай, не неси ерунду… лучше ужин мне погрей.

Я настолько привыкла обслуживать его интересы, что это вросло в меня просто на уровне инстинктов.

Да-да, вот как замечательно получается: у меня инстинкты направлены на заботу о муже, а у него – на удовлетворение собственной похоти, и неважно с кем.

По привычке я чуть ли не бегу разогревать ему ужин, сорвавшись с места!

Просто уму непостижимо.

– Пересмотрела своих тупых сериалов, – продолжает хамить Рома, – совсем уже крыша поехала… Это тебе не мыльная опера, поняла!

Плещет в бокал не глядя и проливает часть напитка на пол и брызгает на манжет рубашки.

Изрядно опьянел.

И собирается напиться еще больше.

В таком состоянии из него так и прет гнилое нутро.

– Говорю тебе, Женька!

Обрываю его на полуслове и отхожу к плите:

– Алиса спит. Говори тише.

Он кривится и передразнивает:

– Алиса спит, Алиса спит. Растишь из нее избалованную принцесску… Ничего хорошего из этого не выйдет, поняла?

– Да, Ром, поняла. Как насчет поучаствовать в воспитании? Показать, как нужно – ты же у нас знаток такой, верно?

– Не надо только умничать!

Рома облокачивается на стол-островок и дышит на меня перегаром.

– Не корчи из себя мать-героиню. Одного ребенка-то кое-как родила… А гонора…

Сердце пронзает острая боль.

Этих слов я никогда не забуду Роме.

Он знает и всегда знал, как для меня важно стать мамой.

В жизни у меня всегда было только две цели, две мечты: иметь большую счастливую семью и стать врачом.

Все.

И он намеренно давит на больное, зная как я к этому отношусь.

Пульс гулко бьет в ушах.

Перед глазами темнеет и плывут сиреневые мушки.

Мне плохо физически.

И еще хуже – эмоционально.

– Шереметьев, – говорю тихо, – раз я такая плохая, так что ж ты не ушел раньше?

Рома хмыкает.

– А зачем? Мне и так нормально. Меня, Женечка, все устраивает, понимаешь?

Киваю – понимаю, конечно, что ж тут непонятного. Хорошо устроился.

– Что ты там приготовила? Говядину? Отлично – быка сожрать готов! Давай скорее.

Я не торопясь открываю дверцу шкафчика и достаю помойное ведро.

Вижу Ромины глаза – в них хмельная веселость, за которой мелькают недоверие и страх.

Так же спокойно беру сковороду с приготовленным мясом – его любимое блюдо.

И, глядя мужу в глаза, вываливаю содержимое в помойное ведро.

Нежнейшая говядина с черносливом отправляется на свалку.

– Кушать подано. Не обляпайся.

Глава седьмая «Голодный, холодный и ужасно одинокий»

Роман

Она вываливает всю сковороду в ведро.

Я, блядь, голодный и усталый, а она что делает? Совсем что ли охренела?

– Жень, ты чего? – выдыхаю ошарашено.

Сказать, что я прифигел – ничего не сказать.

Это ж надо такое учудить!

Насколько с Элеонорой все-таки проще, а.

Хмурюсь и потираю лоб.

Да, избаловал я жену, избаловал. Сам виноват. Надо было пожестче.

Женщина не должна забывать кто в доме хозяин.

Никогда.

Иначе начинаются вот такие вот выкрутасы.

А мне теперь это разгребай.

– Ну и нахера ты это сделала?

С трудом сдерживаю ярость.

Завтра еще важная встреча с новыми партнерами – стресс и так навалился… Так еще и дома покоя нет.

В груди клокочет ярость.

– Пошел вон, – зло выдавливает из себя она.

От ее голоса мороз проходит по коже. Никогда не слышал, чтобы она так зло говорила.

Даже не зло, а с ненавистью какой-то…

Что с ней? Чего разошлась, блин, из-за ерунды…

– Убирайся, – повторяет она.

И смотрит на меня колючими глазами.

Блин, ну и взгляд! Того и гляди нож воткнет.

А она врач – знает куда и как можно ткнуть.

Мне становится не по себе.

Смотрим друг на друга. Никто не отводит взгляд.

В ее глазах решимость и злость.

Видно, что Женька на взводе.

Ну, сама виновата – надо проще относиться. Тоже мне – трагедия века произошла.

Все мужики налево ходят, и ничего такого особенного в этом нет.

Я таких как я – еще поискать надо.

Я вкалываю вообще-то как проклятый, и вполне естественно, что мне нужна разрядка. И эмоциональная, и физическая.

Но сейчас с ней спорить и о чем-то говорить бесполезно.

Ей если уж втемяшило что-то в голову – пиши пропало. Упрямая, просто мама не горюй.

Ставлю бокал на стол.

– Ну и куда же ты предлагаешь мне убираться? – не могу все-таки отказать себе в насмешливом вопросе.

– Это уже не моя забота.

В ее голосе лед.

Опять становится не по себе.

Ну и ладно, сама еще приползешь.

Куда ты без меня? Куда без мужика в доме-то?

Усмехаюсь.

Иду в прихожую и надеваю плащ.

Потом вспоминаю, что не мешало бы прихватить и вискарик с собой – все крепче спать буду.

Под тяжелым Женькиным взглядом прохожу к бару.

Вижу, как сжимаются ее губы, а глаза следят за каждым моим шагом.

Ну, подумаешь – наследил маленько.

Ничего. Протрет.

Все равно целый день дома сидит – что еще делать.

Во мне поднимается злость.

Совсем охренеть! Это я заработал на нашу замечательную квартиру!

Она без сомнения просто шикарная. Чего стоит один вид из окон…

И я же теперь должен куда-то идти?

Только потому, что ей там что-то не нравится?

Ладно, Ром, не заводись. Хуй с ним!

Я стараюсь успокоить себя, но все равно скрежещу зубами от такой несправедливости.

Хочется хоть как-то ей насолить, поэтому я делаю все нарочито медленно: замедляю шаг, беру бутылку, бокал.

– Спасибо за ужин, милая, – едко произношу я, собираясь уйти.

– Могу погреть, – отвечает Женька. – Поешь по дороге. Последний шанс, Шереметьев.

У меня непроизвольно дергается веко.

Женька в обычной жизни – милая и добрая девушка. Такая спокойная и нежная…

Но когда нужно – строга и остра на язык. Это очень нечасто бывает в жизни.

Я вообще по пальцам пересчитать такие ситуации могу. Сейчас как раз одна из таких.

Усмехаюсь.

Ладно уж, сделаю ей скидку – она сегодня на взводе.

Гормоны или месячные – что там у этих баб… Настроение скачет и не поймешь от чего.

Но за каждое едкое словцо она мне потом ответит.

И прощения попросит.

В этом я не сомневаюсь.

Иду вальяжно к двери.

Не оборачиваясь, произношу:

– Ой, Женечка, пожалеешь еще… Ой пожалеешь.

– Уже.

Ее голос совсем рядом, за спиной.

Поворачиваю чуть голову и слежу за ней боковым зрением.

Следует за мной. Со сковородой, блин, в руке.

Ситуация накаляется – она и шандарахнуть может.

Беру со столика ключи от машины. Приостанавливаюсь – отслеживаю ее реакцию.

Не говорит ни слова.

А ведь я выпил, и очевидно собираюсь за руль.

Вот она – забота о муже.

Только успеваю перешагнуть за порог, как входная дверь с громким стуком захлопывается за моей спиной.

Без лишних слов.

Она будто отсекает меня от семейной жизни.

А я даже к дочке не успел заглянуть…

– Ба-алин, – произношу негромко, но подъездная пустота тут же вторит мне эхом.

Делаю большой глоток прямо из горла.

На душе становится как-то погано… Даже толком не могу понять почему.

Не из-за ссоры этой глупой же?

Тут вроде все понятно – перебесится. Успокоится. Ну, успокоительное какое попьет или что там бабское. От гормонов или тип того.

А все равно как-то мерзенько.

Нехорошо Женька поступила, нехорошо.

Ну разве это дело: выгонять мужа, отца своего ребенка по ерунде такой?

Я же, в конце концов, с Элей не семью собрался строить…

Иду к лестнице и спускаюсь пешком, грохоча в вечерней тишине по ступеням.

Выхожу из подъезда.

Холодный, с водяной пылью порыв ветра ударяет в лицо.

Бодрит.

Только теперь я понимаю, насколько сильно успел захмелеть в квартире.

Не надо бы налегать на бухло – завтра и правда важная встреча.

А мне и переодеться не во что… И вообще – где ночевать?

К Эле что ли двинуть?

На душе все сильнее начинают скрести кошки…

– Блядь! – громко выкрикиваю в ночное небо.

Отыскиваю взглядом окна нашей квартиры – еще светятся желтым уютным светом.

А я голодный стою тут на холоде.

Ну, Женечка, спасибо!

Кланяюсь дому и бреду в паркинг.

На ходу достаю телефон и набираю Элю.

Глава восьмая «Черный бумер…»

Роман

– Але.

Трубка шипит и чего-то гудит.

– Але! – повышаю я голос.

– Рома? – голос у Элеоноры заспанный.

Епта, поднимаю руку и смотрю на циферблат дорогих наручных часов.

Бля.

Их ведь мне Женька подарила.

В голову опять хлынули непрошенные мысли о жене.

Она давно хотела сделать мне дорогой подарок.

Говорила все:

– Все ты меня задариваешь, да ты, а я тоже тебя порадовать хочу!

Упрямая.

У меня-то бизнес уже раскрутился нормально – с бабками порядок, дом – полна чаша, тачка и все в таком духе…

А она сама хотела – на свои, так сказать, заработанные.

И непременно что-то дорогое – не под стать зарплате врача-бюджетника.

Чтоб не стыдно мне было на серьезных людях с подарком показаться.

Я и не знал-то ничего до тех пор, пока она мне эти часы не задарила.

Любит она сюрпризы – хлебом не корми, дай только удивить кого по-доброму.

Смотрю на циферблат любимых часов – Патек Филип.

Я просто ахуел когда увидел их, развернув подарочную упаковку.

Они стоят – просто ебануться сколько.

Ну, по меркам врача, конечно.

Она подарила мне далеко не самые дорогие, но я прекрасно понимаю скольких трудов ей стоило заработать эту сумму.

Сердце тогда сжалось у меня. Растрогался я, честно говоря…

Стискиваю зубы.

Ну, бля, Рома – не раскисай!

Че за хуйня?

Она тебя на мороз выставила с часами твоими дорогущими, а ты сантиментам предаешься.

– Рома, ты тут? – голос Эли выдергивает меня из воспоминаний. – Что-то случилось, пусик?

Блять, сколько раз говорил ей не звать меня всякими тупыми прозвищами.

Пусик – это что вообще такое?

Ну ладно, еще «котик» - понять могу. Милый, дорогой – тоже катит.

Но, блять, пусик? Серьезно?

– Случилось. Сейчас приеду к тебе. Адрес скинь, – и не дожидаясь ответа кладу трубку.

Я трахаю ее уже месяца два-три.

Останавливаюсь, вспоминая, когда же это точно началось.

– Бля, – смеюсь и хлопаю себя ладонью по лбу.

Не могу даже вспомнить точно.

Просто как-то само собой получилось.

А что такого? Принял на работу новую секретутку.

Ничего такая телка оказалась – ебабельная, молоденькая.

Ноги от ушей. Сиси торчком, попа – как орех.

Все как надо, короче.

А губы… М-м, от воспоминаний аж член сразу привстал.

Поправляю его через карман брюк и двигаю в паркинг.

Сейчас мигом долечу, и Элечка поправит все тревоги.

И покормит.

А трахал я ее в основном на работе – нахера мне ее адрес знать?

Останавливаюсь глотнуть вискаря и прыскаю брызгами от смеха пришедшей в голову шутки.

Можно было бы в кадрах узнать, вот они ахуели бы!

Смешно, Рома, молодец!

Эти слова в моей голове почему-то произносятся голосом Женьки.

Улыбка тут же застывает на губах, а веселый и бодрый настрой – тускнеет.

Блять, она и тут сумела мне поднасрать.

Пиликает мобила – высвечивается адрес.

Она живет в какой-то жопе мира. Я туда только ехать час буду, и то без пробок.

Ну ладно, делать-то нехер.

Не в гостиницу же идти? Я так-то голодный. Во всех смыслах.

Следом прилетает фоточка, которая тут же поднимает мне настроение… не только.

Клевая такая фотка: моя телочка делает селфи, скрывая верхнюю часть лица и акцентируя внимание на губках и груди.

Моя девочка. Знает как мужчине поднять… настроение.

Не то, что эгоистичная женушка, у которой на уме сковордки, да пеленки.

Ничего, посмотрим еще, как она сама ко мне прибежит. Как запоет и как упрашивать будет.

Подогретая алкоголем кровь разгоняется по жилам.

Мои шаги гулко разносятся по помещению паркинга.

Пахнет влажным бетоном и пылью.

Оглядываюсь недовольно.

Я такие бабки плачу, а они даже уборку, бля, не могут нормальную провести.

Надо бы устроить им тоже разнос.

Кому «им» - я не знаю. Никогда не интересовался кто управляет имуществом в нашем жилом комплексе.

Этими вопросами всегда Женька занималась.

Что ж, как видно херово занималась!

Не паркинг для уважаемых людей, а пыльный склад какой-то!

Подхожу к своей бэшечке.

– Ну, привет, ласточка!

Ласково провожу по черному корпусу своей любимой машины.

Офигенная.

Потом смотрю на пальцы – на них сероватый налет пыли.

– Ну, мудаки! – выругиваюсь я и делаю большой глоток обжигающего напитка.

Кликаю по брелоку сигналки – сочный звук разносится по помещению.

Забираюсь в удобное кожаное кресло.

В автомобиле приятно пахнет древесным освежителем воздуха.

Я прям кайфую, когда вожу свою бмв 730.

Вот кто точно меня не предаст.

Моя малышка!

Заводится с пол оборота.

Ее голос, как у хищницы…

Ахуенно.

Похлопываю по рулю:

– Сейчас папочка заправится перед выходом и полетим, – и делаю два больших глотка из бутылки.

С удивлением поднимаю пузырь на свет – да я уж вылакал больше половины…

А завтра встреча…

А, ладно, вырулю.

Что мне, справлюсь – и не такие ситуации вывозил.

Характер у меня такой – стойкий и крепкий.

И с Женей все образуется.

От таких как я – не уходят.

И из дома не выгоняют.

Я ей что, пацан какой-то что ли? или подкаблучник? Ну это она не угадала!

Выруливаю со своего места.

В глазах чуть плывет от алкоголя, но я не обращаю на это внимания.

Выезжаю из паркинга в черноту ночи и вдавливаю педаль газа.

Визуализация 2

Дорогие читательницы!

У меня для вас новая порция визуалов, которая иллюстрирует некоторые моменты в книге)

Рома ищет поддержки и успокоения на дне бутылки

Бросает взгляд на часы и в нем просыпается что-то сентиментальное, но ненадолго...

Но его отвлекает пикантное фото

И он мчит к любовнице на своей бэхе!

Глава девятая «Выбросить мусор!»

Евгения

Меня сковывает какое-то оцепенение.

Будто внутри расцветает ледяной цветок, промораживая полностью кровь.

Накидываю дверную цепочку за вышедшим мужем и…

Стоп, Женя!

Бывшим мужем. И никак иначе.

Пора исключать это слово из лексикона как сорное.

Как и человека которого я так звала – лишнего, гадкого, противного. Сорняк.

Хуже сорняка – паразит.

Провожу подушечками пальцев по цепочке – хочу убедиться, что все надежно закрыто.

Если вздумает вернуться – войти уже не сможет.

Еще одного разговора сейчас я не перенесу.

Все и так свалилось, как снежный ком. Да какой тут ком! Лавина!

Огромная лавина, которая придавливает меня своей тяжестью не давая дышать.

Нужно срочно сесть.

Перед Ромой я держалась – никак не могла позволить себе показать, как мне по-настоящему больно.

А теперь… наступает реакция.

Меня трясет.

Неужели это не сон?

Может быть мне удастся сейчас проснуться?

Заворочается во сне Алиса, я распахну глаза, вскочу по инерции, еще до конца не проснувшись…

Буду сонно моргать глазами, в которые будто кто-то насыпал песка и пытаться проснуться.

Нет.

Чуда не происходит.

И это не сон.

Опускаюсь на пуфик в прихожей и тупо смотрю в одну точку.

Я не знаю, что делать.

За что хвататься в первую очередь? И как жить вообще?

При мысли о Роме сердце пронзает острая игла, вызывая приступ боли и гнева.

Как он мог так поступить? Разрушить нашу любовь? Брак?

Оставить ребенка без полноценной семьи?

Какой-то странный звук доносится до меня.

Легкое поскрипывание и скрежетание.

Замираю и прислушиваюсь – тишина.

Хм.

Вновь погружаюсь в тяжелые раздумья.

И опять этот звук.

Опускаю глаза и понимаю, что это я.

Я сама – при мыслях о муже (бывшем, Женя, муже!) я царапаю тканевую обивку пуфика и скрежещу зубами.

Боже, как же я его ненавижу!

Надо как-то выплеснуть накопившиеся эмоции. Избавиться от них.

Выкинуть из души. Точно также как я собираюсь выкинуть Рому.

Как мусор.

Ледяная ярость переполняет меня. Бурлит и выплескивается через край.

Срываюсь с места.

Да! Это именно то, что нужно – выкинуть мусор из нашей с дочкой жизни!

В раскрытый чемодан вперемешку летят рубашки, нижнее белье и Ромины аксессуары без разбора.

Сваливаю все в безобразную, как сам мой муженек-изменщик, кучу.

Чемодан отказывается закрываться. Мне приходится усесться на него верхом и придавить весом своего тела…

Весом тела!

Может Рома пошел на измену из-за моего внешнего вида?

Да, я уже не девочка и после родов окончательно не восстановилась, хотя прошло уже сколько времени – целых полтора года.

Набранные килограммы уходили неохотно и с большим трудом.

А времени на частые и регулярные походы в спортзал у меня пока не находилось – чтобы там себе Рома не думал, но быт отнимает очень много времени и сил.

Я, конечно, старалась заниматься дома и приводила себя в порядок, но, видимо, гораздо медленнее, чем хотелось бы моему муженьку.

Да, Алиса растет и становится легче, но сказать, что я сижу дома и умираю от безделья…

Меня вдруг осеняет – Рома же вообще не имеет ни малейшего представления о том, сколько труда стоит за тем, что так легко мужчины называют «домашний уют».

Будто он возникает и существует сам собой, просто в силу присутствия женщины.

Ага, конечно!

В любом случае, неважно, что он там думал и чего не знал – его это нисколько не оправдывает.

Неприятный голосок возникает будто бы из неоткуда и начинает мерзенько нашептывать:

– Может нужно было лучше стараться?

– Может нужно было похудеть?

– Что-то сделать с растяжками? А как насчет целлюлита? Что на это скажешь?

– А секс? Неужели трудно было быть раскованнее в постели? Узнать, чего ему больше хочется и постараться удовлетворить своего мужчину? Его секретарша ведь сумела. Она что лучше, как женщина чем ты? Если так, то ничего удивительного в уходе Ромы нет…

Откатываю чемодан к входной двери громыхая колесиками –чтобы заглушить противный голосок.

– Это все неправда, – выдавливаю я из себе.

Наверное, сейчас я напоминаю сумасшедшую: от напряжения я растрепалась, глаза сверкают, а на щеках играет румянец.

Еще и разговариваю сама с собой.

Докатилась ты, Евгения!

Поджимаю губы – имею право! Мне, вообще-то не каждый день разрушают жизнь и изменяют…

Кстати, интересно, как давно у него продолжается интрижка?

При мысли о том, что он давно водит меня за нос, подкашиваются ноги.

Становится физически дурно.

Он ведь мог приходить… после нее и ложиться в постель.

Целовать своими грязными губами меня… нашего ребенка…

Меня сейчас стошнит!

Руки трясутся.

Сердце бешено скачет в груди.

Женя! Ты должна быть сильной и взять себя в руки.

Ради себя, ради дочери.

До боли закусываю нижнюю губу.

Не помогает – организм перестал воспринимать боль. Слишком много за сегодня страданий.

Нужно сделать хоть что-то!

Бегу к двери, распахиваю ее и вышвыриваю тяжеленный чемодан.

С грохотом он кувыркается по лестнице и затихает где-то внизу.

Как бы мне хотелось вот так же швырнуть Рому! А потом и его любовницу в придачу!

Возвращаюсь.

Удивительно, но мне становится легче.

Даже улыбаюсь при мысли о том, как Рома будет орать и ругаться, собирая завтра свои вещички.

Ничего! Переживет.

И я переживу.

Справлюсь.

Я обязана.

Ночную тишину разрывает тревожное гудение мобильного телефона.

Подхожу к столу и поднимаю смартфон.

«Любимый» – высвечивается на экране…

Глава десятая «Поджав хвост…»

Евгения

Меня раздирают противоречивые чувства.

Самым правильным будет просто отклонить вызов.

Зачем он звонит? Извинятся? Это вряд ли.

Мои иллюзии рассеялись, а розовые очки, которые я прилежно носила пол жизни – разбились… К сожалению, стеклами внутрь.

Заворожено смотр на экран мобильного до тех пока не появляется пуш-уведомление «1 пропущенный вызов».

Позвони своей любовнице, кобель!

Сажусь на стул перед столом и опускаю голову на ладони.

Вновь погружаюсь в невеселые мысли – как дальше жить?

Что делать? Куда идти и к кому обращаться?

Я в растерянности. Не каждый ведь день ждешь, что тебе изменит муж и придется готовиться… к чему?

Только успеваю ответить сама себе твердо – разводу, как опять начинает звонить телефон.

Злюсь – он ведь не отстанет. Так и будет трезвонить.

– Чего тебе, Шереметьев, – безэмоционально холодно интересуюсь я.

– Здравствуйте, – отвечает незнакомый мужской голос. – Старший лейтенант ДПС Гришковец. Вы приходитесь супругой Шереметьеву Роману Владимировичу?

У меня все внутри обмирает от страха.

– Да. Что случилось?

– Ваш муж устроил пьяное дтп…

– Как он? Есть пострадавшие?

В голове тут же вихрь мыслей: в какую больницу его отвезли? Нужно собираться – будить Алису, бежать…

Убеждаю себя, что во мне в первую очередь говорит врач.

Беспокоиться о пострадавших людях – моя работа, долг и призвание.

– Нет, – успокаивает меня полицейский, – пострадавших нет – только слегка ваш муж повредился…

Облегченно выдыхаю.

Хочется сказать полицейскому, что: во-первых, практически бывший муж и дело уже решенное, а во-вторых, что он повредился уже давно. Именно тогда, когда решил предать свою семью ради мимолетного увлечения.

– Что с ним? – интересуюсь я, раз уж позвонили.

– Врезался в столб и ударился головой о лобовое стекло.

– Прекрасно.

– Прекрасно? – искренне удивляется полицейский. – Кхм, он очень просил вам позвонить и хочет сказать несколько слов…

Не успеваю удивиться – с чего это вдруг Рома решил позвонить мне, да еще и таким странным способом – через полицейского, как слышу на фоне голос:

– Держите телефон. Держите-держите, она на связи.

– Женя, здравствуй.

Сразу заметно насколько пьян мой почти бывший.

Радуюсь, что авария произошла со столбом и невинные люди не пострадали.

Хватит ему на сегодня приносить горе людям. И так перевыполнил план.

– Ты в порядке? – задаю дежурную фразу.

Не представляю, что ему может от меня понадобиться, учитывая все сказанное.

– Да… я тут на кольцевой в аварию попал небольшую…

– Я слышала. Давай к сути.

– Ну, в общем это… – мнется муж.

Тут до меня доносится на фоне:

– Или оформляем и в отделение.

– Понимаешь, Жень. Я слегка выпимши был…

Ага, знаю я это слегка – только при мне пол бутылки вылакал.

– В общем, нужны деньги – штраф оплатить.

Ну вот, Рома, не успел уйти от меня как уже вляпался.

– Ага, поняла. И я должна тебе деньги привезти?

– Угу.

– А что любовницу не попросишь?

– Жень, ну не начинай, а? – вскипает по привычке Рома.

И когда он успел возомнить себя таким царьком? Неужели заработанные деньги так быстро голову вскружили? Или ощущение, что семья – данность и никуда не денется и можно вести себя как животное, а расплата не наступит никогда?

– Ты в своем уме, Шереметьев? Ты помнишь вообще наш с тобой разговор? Еще и двадцати минут не успело пройти!

– Женя! – повышает он голос, но быстро спохватывается. – Женечка, пойми: я был нетрезв за рулем и повредил имущество.

– Ты о каком имуществе говоришь? О своей голове или о чем-то более существенном?

– Твоя ирония совершенно не уместна.

– А мне кажется в самый раз.

– Меня могут привлечь…

– Тебя давно пора привлечь! – выпаливаю я.

– Меня могут лишить прав или даже посадить… я не знаю. Адвокат будет стоить дорого, а ведь это деньги нашей семьи, понимаешь?

Поражаюсь как ловко он перевел вопрос с себя на благополучие нашей семьи.

Раньше оно его не слишком заботило… и останавливало.

– Может это тебе на пользу пойдет?

– Женя, пожалуйста. Как ты нашей дочке объяснишь, что любимый папочка оказался за решеткой?

Ого, вот это переобувание в полете!

Я уже и Женечка, и дочка опять успела стать «нашей».

Кажется, если разговор продолжится то, он мне и в любви признается…

– В трудной ситуации, – вкрадчиво, как хитрый лис, продолжает он, – мы можем полагаться только на любимых и родных…

Вот это да!

Оскар в номинации «лицемерие» этому господину! А то и два!

– Тебе не стыдно такое говорить, Шереметьев? – в моем голосе отчетливо чувствуется боль, но я не верю, что он слышит это и адекватно понимает происходящее.

Мне окончательно понятно, что этого человека заботит только он сам.

– Женечка…

– Избавь меня от своих лицемерных представлений, – устало отвечаю я.

Не знаю от чего мне больнее: от осознания того, как сильно я ошибалась в любимо человеке или от глубины его падения.

Продолжаю пока он не начал очередной акт своего мерзкого представления:

– От меня тебе что нужно?

– Там в сейфе деньги… Их нужно привезти.

– Ты сдурел что ли? Алиса спит. Твоей дочери полтора! Я не оставлю ее одну в квартире.

Небольшая заминка и голоса на фоне.

– Хорошо, Женечка, старший лейтенант сам к тебе приедет взыскать мой штраф. В сейфе возьми четыреста тысяч…

Сколько??

– Их нужно будет передать в уплату штрафа.

Не могу не подсчитать сколько месяцев работы врачом Рома угробил своей тупой похотливой выходкой.

– Сейчас я продиктую тебе код…

– Я его прекрасно помню, Ром. Это дата рождения нашей дочери.

Пауза.

– Жень, я его сменил недавно, поэтому слушай и запоминай…

Глава одиннадцатая «Черная полоса»

Роман

Отворачиваюсь от полицейских и прикрываю рот ладонью.

Диктую Жене код.

Она внимательно выслушивает и не произносит ни слова.

Ну и хорошо – пусть молчит. Это правильно.

Сейчас не время ей выступать с претензиями и демонстрировать недовольство.

У меня сложности – не у нее. Это мне грозит потеря прав и неприятная ночь в отделении. И это еще минимум.

Могла бы и сама привезти деньги – что тут ехать на такси. Туда-сюда.

Но настаивать я не стал – мало ли. Взбрыкнет еще.

У нее характер…

– Все, Женечка, жду, – произношу в трубку уже громче, чтобы полицейские видели, что дело на мази и все идет по плану.

А то и они нервные какие-то. Им-то чего суетиться? Им сейчас на карман упадет капусты…

Женя ничего не отвечает мне и просто кладет трубку.

Ну и ладно.

Подуется немного и успокоится.

Вообще, ее тоже можно немного понять… С одной стороны. А с другой – да все так живут, чего она в самом деле?

Моногамия – это же не свойственно мужчинам по природе!

Как этого можно не понимать, будучи образованной женщиной? Еще врач называется.

Все просто и понятно. Из школьного курса биологии: женщины – моногамны, мужчины – полигамны.

Женщины хранят очаг, сидят с детьми и обслуживают мужчин.

Мужчины сражаются и добывают ресурсы.

Природа – она не дурочка. Все мудро устроила.

Просто следуй природе и невыкабенивайся.

Эти мысли думаны-передуманы уже много раз и проносятся в голове быстрее молнии.

Голова, кстати, начинает побаливать.

То ли от удара, то ли от того, что вискарь выветривается уже.

Ничего глоточек быстро поправит здоровье.

Ведь мне за руль уже не садиться… Ха-ха!

Подхожу ближе к ментам и говорю:

– Ну все старлей, можно ехать.

Старший лейтенант Гришковец – высокий пухлый, с большим выпирающим животом. Розовощекий и с масляными глазками – прям ходячая карикатура на нечистого на руку мента.

По такому сразу видно – не на зарплату живет.

– Куда ехать? – включает дурачка старлей.

Офигеваю.

– Погоди, старлей, мы же договорились вроде. Я штраф уплачиваю. Расходимся краями. Таксу тоже обозначили…

– Тебе тут че, магазин что ли? Или я в доставке работаю?

Чего он обиделся что ли ни с того ни с сего?

– Да нет, – улыбка потухает на моих губах.

Вот еще один пмсит не вовремя.

Жена-то ладно – она женщина, ей вроде как даже положено. А этот-то чего?

– Ну так давай, гражданин, пошустрее. Мы тут с тобой стоять до утра не можем. У нас тоже начальство есть и дежурные инструкции.

Ничего не понимаю.

Куда он клонит-то? Вроде обо всем же договорились.

Голова гудит и плохо соображает. Вот что значит перебрал с бухлом.

И, главное, понимаю, что упускаю контроль над ситуацией.

А этого я ох как не люблю!

– Командир, погоди, – беру эмоции под контроль. – Мы ж решили все? Вы едете ко мне за бабками… Для штрафа в смысле. Ну и все, разъезжаемся.

Гришковец пытается сурово сдвинуть брови.

– А я тебе еще раз повторяю, гражданин Шереметьев Роман Владимирович, что я не мальчик на побегушках. За рулем был ты, а не я. Вот ты сам и решай проблему. Только если штраф не будет уплачен в положенные… эм.. законом, так сказать, сроки, то уж извиняй. Поступать будем в соответствии с процедурами…

Чего он мелет?

Какими еще процедурами.

Бля, в голове шумит – видимо наступает похмелье.

Вискарь что ли паленый? Ну как можно презентовать паленый вискарь? Что за люди – кругом обман.

Как только совесть позволяет.

Менты еще эти продажные… Сами взятки гребут – где это видано за отбойник и столб четыреста штук трясти?

Где их офицерская честь? Про совесть уж молчу вообще.

Да все с ними понятно – увидели крутую тачку и решили поиметь по полной с владельца.

И правы, сволочи.

Не зря народ ментов не любит – крохоборы и взяточники через одного.

Мне нужно подумать немного…

И снять эту чертову головную боль – мешает сосредоточиться.

Поднимаю руки в успокаивающем жесте:

– Командир, все понял. Спокойно. Сейчас все решим.

– Давай-давай, решай. Ждем пока.

Дпсники закуривают.

Меня тоже тянет, да я бросил уж давно…

Оборачиваюсь к машине, и сердце кровью обливается.

Моя ласточка!

Морда – в дребезги. Черный блестящий металл раскурочен, разорван как бумага.

Столбу-то самое главное почти ничего. Ну что бетону-то будет? Поцарапал маленько…

А вот моя машина…

Эх, блять.

Съездил потрахался называется.

А все почему? Женька, блин!

Если бы не ее припадки – спал бы себе мирно дома, под теплым одеяльцем, да с женой под бочком.

А теперь? И тачку в утиль и еще четыреста косарей за это отвали…

Подхожу к автомобилю и копаюсь в салоне выискивая бутылку.

Как там говорил Гиппократ? Подобное лечат подобным?

Эти мысли возвращают к Женьке, и на душе опять становится погано.

Не знаю даже почему, а сердце сдавливает будто тисками.

Блин.

Ну и денек сегодня. Чертовый!

Достаю пузырь. Повезло – не разбился.

Делаю большой глоток и кривлюсь от омерзения.

Ну и дрянь же все-таки!

– Эй, гражданин! – младшой полицейский бежит ко мне со встревоженным лицом. – Ты че совсем офонарел на месте дтп распивать?

Да что ж такое-то!

Ну просто капитальная непруха.

Как начнется черная полоса в жизни, так тушите свет.

Ну ничего. Я привык разруливать самые сложные ситуации.

И с этим раскладом справлюсь.

Легко сказать – справлюсь. Как?

Женя деньги не повезет. Меня самого они не отпустят и сами не поедут…

Веселая ночка в обезьяннике замаячила передо мной все более и более отчетливо.

Засада.

В кармане гудит телефон.

О, может Женька вспомнила как быть хорошей женой и уже мчит на выручку супругу?

Глава двенадцатая «Последняя соломинка»

Роман

Отправлю Элю за деньгами.

А что? Отличная идея, по-моему. Больше некому.

Женька сама отказывается помочь, так что вот так…

Не смотря на всю сложность ситуации и до конца не выветрившийся алкоголь, по спине пробегает холодок.

Можно сколько угодно бравировать, но отправить любовницу к жене за деньгами для мужа…

Как ни крути, это жестко.

Отметаю сомнения прочь – это, вообще-то, мои деньги. Мной заработаны. Тяжелым трудом.

Пока кое-кто откисал дома.

А Элеонора – моя секретарша.

Все нормально.

Секретарь выполняет поручение босса.

– Послушай, куколка, – начинаю я вкрадчивым тоном, – я приеду сразу, как только смогу.

– Что-то случилось? – в ее капризную интонацию добавляется капелька тревоги.

Еще мне не хватало, чтобы обо мне малолетка беспокоилась… Но сейчас мне это на руку.

– Да, – делаю драматичную паузу. – Попал в аварию…

– Пу-уси-ик! Ты в порядке? Ты живой? – начинает верещать в трубку Эля.

Вздыхаю и непроизвольно закатываю глаза.

– Ну, конечно, я живой, киска. Со мной все в порядке. Но пока что мне сложно приехать к тебе…

До нее не доходит мой прозрачный намек о помощи.

На ум тут же приходит неуместное сравнение с Женькой – та на первом же пол слове уже летела бы ко мне…

А эта… надо признать честно – не так умна.

Ну так я с ней и не в шахматы собираюсь играть.

Вздыхаю еще раз. Придется подтолкнуть мыслительный процесс в этой блондинистой голове.

– Но если ты мне поможешь, то мы встретимся очень скоро…

Трубка подозрительно молчит.

– Элечка?

– Да, пусик? – в голосе не слышно былого воодушевления.

– Я говорю, помочь мне надо.

В голосе появляются стальные нотки. Пытаюсь себя сдерживать, но получается с трудом.

Пока она тупит, у ментов терпение заканчивается. А у меня не только права на кону.

Хер вообще с этими правами – решу как-нибудь, но вот завтрашняя встреча…

Если с бабками сейчас вдруг, не дай Бог, сорвется… Эти крохоборы же принципиально меня в кутузку посадят.

И до утра все не решится, а там… пока то, да се – бюрократия и волокита. Что я, не знаю что ли как дела у нас делаются?

– Конечно, пусичек, я сделаю для тебя все что угодно! Все!

Чудесно.

– Дело ерундовое, кошечка, – безразличным тоном начинаю я излагать свой план, – тебе надо съездить ко мне домой и привезти оттуда деньги…

– К те-ебе-е домо-ой?

Прям отчетливо представляю, как вытягивается у нее лицо.

Было бы смешно, если бы не было так грустно.

– Ну да. Понимаешь, мне тут надо… оплатить в общем… Короче, не забивай свою чудесную головку. Просто привези мне деньги.

– Но, как же, пусичек…

Этот «пусичек» меня когда-нибудь сведет в могилу. И очень скоро, судя по разбитой машине…

–…там же твоя…

– Ничего страшного. Я предупрежу ее…

Не успеваю закончить мысль, как трубка взрывается радостным визгом:

– Ты все ей рассказал! О нас! О, я тебя а-аба-ажаю, пуся!

Хмурюсь и потираю лоб.

Башка и так болит, а тут еще и эти крики.

Но ее радость мне отчасти на руку – не придется уговаривать.

– Да. Рассказал. Все в порядке.

– Ну еще бы не в порядке, – тараторит Эля. – Еще бы она попробовала козни стоить…

– Давай сейчас не об этом. Побыстрее езжай и привези деньги. Геолокацию я тебе сейчас скину.

Элеонора говорит что-то еще. Но я кладу трубку.

Голова раскалывается – будто побывал на футбольном матче.

Подхожу к полицейским:

– Все в порядке. Скоро привезут.

– Лучше бы побыстрее – столько торчим тут с тобой.

В голове мелькает мысль, что за четыреста штук он мог бы тут и на одной ножке простоять.

Ничего не остается делать – только ждать.

Отхожу к тачке.

Смотрю на черное небо и в голову лезут непрошенные мысли о Женьке.

Все-таки ей сейчас непросто придется – встретиться с пассией мужа лицом к лицу.

Стараюсь отогнать жалость, но не выходит.

Блин, ну себя мне не в чем винить.

Я совершенно не хотел такого развития событий. Не поперлась бы она ко мне на работу без предупреждения – все оставалось бы по-прежнему.

Блаженное неведение.

И все довольны: она продолжает спокойно сидеть дома и ни в чем не нуждаться. Я работать и периодически выпускать пар.

И Элеонора в шоколаде – получает свои подарки и удовольствие от общения с таким мужиком как я.

Да и я хвастануть перед друганами, молодой любовницей, могу в любой момент.

Теперь Женька закатила скандал.

А у меня работа нервная – мне эта ерунда совсем ни к чему…

Ой, блин, как все не вовремя.

Вот бабы… все проблемы от них!

От злости сплевываю на асфальт.

Поднимаю глаза и вижу: к нам подъезжает черный седан.

И мои полицейские почему-то втягивают объемные животы и вытягиваются в струнку.

Блять.

Мне это совсем не нравится.

Не предвещает ничего хорошего…

***

Дорогие мои!

Не забывайте поставить звездочку, если книга вам действительно нравится) Это очень мотивирует моего Муза, а он иногда бывает слегка ленивым))

А ваши подписки согревают мое сердечко)

Всех люблю и обнимаю! Ваша Мира)

Глава тринадцатая «Подлость и коварство»

Элеонора

Переться никуда неохота.

Тем более к Роминой жене.

Нет, дело не в том, что я трахаюсь с ее мужем и мне стыдно или типа того – тупо далеко. Такси дорого выйдет.

Понятно, что Пусик потом мне все компенсирует, но сейчас-то мне придется тратить свои деньги…

Да и вообще – в ломы что-то делать. Завтра на работу еще…

Вот, блин, попадос! Ну и угораздило же Рому встрять с ментами…

И, главное, мне приходится суетиться… Как будто я ему жена.

Вот женится, тогда да – буду, а пока с какой такой радости?

Хитренький какой.

А его что? Не может денег привезти? Совсем прибурела – сидит, свесив ножки на шее и…

Так и прошляпила мужика.

Ой, как же вломы ехать так далеко… Это вставать с мягкой постельки куда я уже улеглась с телефоном в руках полистать инстаграм перед сном. Выходить на улицу… Туда минут тридцать, обратно…

Так, Элечка, стоп, хватит хныкать. Включай голову.

Лежу на кровати и пытаюсь включить голову.

Рома попал в беду и попросил меня о помощи. Меня! А не свою бледную мышь… Это хорошо или плохо?

Напряженно всматриваюсь в потолок.

Проходит несколько секунд.

Определенно хорошо. Сомневаюсь немного.

Хмурюсь.

Да не, точно хорошо! Это укрепит наши отношения.

Сто процентов!

Станем ближе друг другу.

Так, теперь следующая мысль – он все ей о нас рассказал. Плохо это или хорошо?

Снова напрягаю мозги.

Это просто отлично! Теперь сможет с ней развестись и жениться на мне.

Супер!

Настроение, испорченной предстоящей поездкой, стремительно растет.

Элечка, зайка, ты умничка! Выигрываешь по всем фронтам!

В голове мелькают заманчивые картинки ближайшего будущего: я на фотках в инстаграме с огромными букетами роз… завуалированные завистливые комментарии подружек.

Они просто слюнями захлебнуться от зависти!

Да это еще что!

Свадьбу хочу – шикарную! Просто чтобы все рты пооткрывали! На Бали где-нибудь! Точно!

Как у блогеров.

Попрошу Рому снять мне новую квартиру…

Оглядываю свою комнату в однушке – убого. Ремонт уже старый, неопрятный…

Уличный свет пробивается через давно немытые окна.

Линолеум не поймешь: то ли старый, то ли грязный…

А мне что, вылизывать квартиру? Не моя же – съемная.

Вот будет своя тогда и буду… а еще лучше домработницу найму.

Да и вообще у нас с Пусиком дом свой будет. Чтоб бассейн был обязательно с шезлонгами и все такое, что должно быть.

Я неплохо к себе мужика привязала за последние месяцы. Удача улыбнулась – осталось чуть-чуть дожать его.

Губы сами растягиваются в улыбке – настроение все лучше и лучше.

Предвкушаю эту замечательную жизнь, которая наступит совсем скоро!

Напеваю.

Работу брошу – это первым делом. Прям сразу. Возможно, даже сегодня с Ромиком поговорю об этом… Достала она меня!

Я себя не на помойке нашла за копейки эти в офисе сидеть.

Потом квартира новая – пока съем, но это до свадьбы.

Тоже надоело жить на окраине в клоповнике этом.

Еще раз обвожу квартиру взглядом: кругом беспорядок и какая-то неустроенность.

Принимаюсь краситься перед заляпанным зеркалом – руки все никак не дойдут очистить следы пальцев… Ну и черт с ними, все равно скоро съезжать!

А выглядеть мне надо сейчас эффектно и очень круто!

И это не для Пусика, хотя и для него тоже – для женушки его. Пусть посмотрит на меня и слезками своими умоется.

Поймет, что со мной ей соперничать никак не получится.

Куда ей – бледной мыши, до меня? Я реально офигенная.

И в сексе уверенна в сто раз круче. Да что там в сто – в тысячу.

Иначе почему Ромик теперь со мной? С мужиками же просто все. Я это уже давно поняла – в свои двадцать два я поумнее многих буду. Да что там многих…

Крашу губы любимой ярко-красной помадой.

Губы у меня офигенные! Только недавно отек после инъекции филлеров спал. Подкорректировала чуть форму и объем – довела до идеала.

Тональник и хайлайтер – сделать тон кожи соблазнительным.

Косметика, кстати, на исходе. На зарплату секретаря особо не разбежишься… Надо потрясти Ромика – пусть раскошеливается.

В женщину вкладываться надо! А если не хочет пусть возвращается к своей бледной поганке…

Но от этой мысли меня просто передергивает – нет, такого мужика я не упущу!

При бабках, еще не старый, тело офигенное… и трахает – мамочки мои!

Не-ет, за такого держаться буду руками и ногами.

Рисую стрелки на глазах и удовлетворенно оглядываю себя в зеркало.

– Ты просто космос, детка! – хвалю саму себя и шикарно улыбаюсь.

Его женушка офигеет, когда меня увидит.

Сама-то сидит, поди, зареванная и опушая… Кого винить? Только саму себя – надо было сразу голову включать.

Надеваю свое самое клевое черное платье. Оно идеально обтягивает мою точеную фигурку.

Кручусь перед зеркалом – жопа у меня, как орех.

Талия тонкая и соблазнительная.

Сиськи только маловаты – двойка всего.

Сразу после переезда на новую квартиру раскручу Пусика на пластику груди.

А чего? Для него же, можно сказать, стараюсь!

Я почти готова.

Остается последний штрих – парфюм.

На духах я тоже никогда не экономлю – говорю, что дарить мне или сертификат на покупку.

Теперь я благоухаю как тропический цветок, далеко распространяя аромат.

Ну все, я готова! Можно вызвать такси и неспеша отправляться на встречу с соперницей.

Настроение все лучше и лучше…

Но внутри вдруг возникает маленький червячок беспокойства.

Хмурюсь.

Это что за дела? Я не позволяю себе много размышлять и волноваться – ни к чему хорошему это не приводит.

Ромик отправляет меня домой за деньгами.

В его глазах, конечно, я спасительница и помощница, но и жена-то тоже где-то рядом…

Да и всем известно как мужиков тянет на бывших… а у них еще и ребенок общий.

Глава четырнадцатая «Находка»

Евгения

После разговора с Ромой у меня ощущение, будто на меня вылили ведро помоев.

Еще утром я считала себя самой счастливой женщиной на свете! Ведь у меня было все, о чем можно только мечтать: любящий муж, дочка-красавица, любимая профессия…

А теперь?

Я останавливаюсь и пытаюсь унять дрожь.

Этот телефонный разговор действительно был? Он серьезно просит меня помочь дать взятку?

После всего того, что он наворотил в нашей жизни и наговорил мне?

Самомнение у него, конечно… Такому только позавидовать можно!

Меня трясет.

Я не знаю, как быть.

Не каждый день оказываешься в подобной ситуации…

Спокойно, Женя, спокойно. Возьми себя в руки.

Нужно держаться. Ради себя, ради ребенка.

Главное не принимать поспешных решений. Нужно все обдумать.

Да как уж тут что-то обдумывать, когда сердце сжимает тисками тупой боли, а кровь кипит от гнева?

Надо, Женя, надо постараться.

Делаю два шага вперед, резко разворачиваюсь, два шага назад. Стараюсь медленно выдыхать воздух – как во время родов.

Сердце гулко стучит в груди, но мне становится немного легче.

Итак, пункт первый. Рома – козел.

Точка. Не обсуждается.

Пункт второй – между нами все кончено.

И это тоже не обсуждается.

При одной мысли об этом на глаза наворачиваются непрошенные слезы.

Зло смахиваю их.

Да, сейчас больно, но я справлюсь.

Должна. Ради дочери. Ради себя. Мы есть друг у друга, а это главное.

Подвожу мысленную черту.

Удивительно, но становится как-то легче.

Итак, пункт третий – Роме нужна помощь…

В голове тут же возникает его смущенный голос, когда речь заходит об измененном коде от сейфа.

Почему же ты сменил код в тайне от меня? Что же ты задумал, муженек?

Я и так особо не пользовалась им.

Мы хранили там важные документы, касающиеся нашей семьи: свидетельства о браке и о рождении Алиски, документы на недвижимость и имущество и все такое прочее…

Даже деньги там нечасто хранились, тем более такие крупные суммы. А зачем?

Проще ведь пользоваться картами.

Иду в спальню и ввожу новый код от сейфа.

Дверца отщелкивает с глухим металлическим стуком.

Внутри стопка бумаг. И несколько пачек денег.

Откуда эти деньги и для чего?

Меня знобит.

С каждой минутой покров лжи, который как оказывается, опутывал нашу семью слетает все сильнее обнажая действительность.

Сжимаю губы. Разберусь во всем.

Ощущение такое, будто я вошла в комнату, где давно не убирались – вокруг пыль и паутина по углам.

Ну что ж, значит самое время засучить рукава и приняться за уборку!

К этому мне не привыкать.

Достаю пачки денег. Тугие и плотные, они аккуратно скреплены банковской упаковочной лентой.

Одна, вторая, третья…

Откладываю деньги в сторону.

Вынимаю документы, а у самой пальцы дрожат и в висках напряжено пульсирует венка.

Пачка бумаг выскальзывает из пальцев и падает на пол, разлетаясь пестрым веером.

Надо всем этим насмешливо лежит свидетельство о регистрации брака.

Вздыхаю, поднимаю его и откладываю на кровать.

Под ним надорванный конверт.

Глаза цепляются за название – медицинский центр «Признание».

Хмурюсь.

Что это и почему Рома так трепетно хранит это письмо в сейфе?

Опускаюсь на пол и достаю из конверта лист бумаги.

«Экспертное заключение о биологическом отцовстве №…»

Глаза расширяются. Крупная дрожь сотрясает тело.

Дата выдачи заключения – прошлый месяц!

Пробегаю глазами сухие строчки отчета.

Ребенок: Шереметьева Алиса Романовна.

Предполагаемый отец: Шереметьев Роман Владимирович.

Рома, что же ты хотел узнать?!

Господи, как же мне плохо.

Физически становится дурно. Тошнота подкатывает к горлу.

Выпускаю лист бумаги из пальцев и последнее за что, цепляется взгляд:

«…вероятность отцовства: 99.9999%»

Как он мог даже на секунду задуматься, что я ему не верна?

Что наша малышка – не его дочь?

Степень падения Ромы поражает.

У самого рыльце в пушку, а он на меня думает… Так может именно поэтому и подозревал? По себе и меня осудил?

Только в отличие от него, я никогда бы не опустилась до измены.

Да уж.

Этот сейф все это время стоит в нашей спальне и, как оказывается, хранит смердящую тайну…

А Рома особо и не парился.

Спокойненько поменял код на сейфе – знал ведь, что я им почти не пользуюсь.

Также спокойненько имел секретаршу на работе…

А чего скрываться? Жена же ему в рот глядит и ни о чем и не думает догадываться.

Нужно повнимательнее изучить все, что он прячет здесь.

Меня все еще колотит от несправедливого подлого оскорбления, но я беру себя в руки.

Достаю телефон и начинаю фотографировать документы.

Пока еще не знаю для чего, но инстинктивно понимаю – так правильно.

Не признаю себе самой, но очень боюсь найти еще что-нибудь настолько же мерзкое, как и тест об установлении отцовства, сделанный за спиной.

И не ошибаюсь.

Один из обычных листочков формата а4 оказывается справкой о закрытии накопительного счета.

Того, самого который мы открыли почти сразу после рождения Алисы.

Это было наше спонтанное решение – просто одна из форм приветствия маленького, только что родившегося человечка в большом и сложном мире.

Помню, как мы решили сделать это: был волшебный тихий вечер.

Малышка только уснула после вечернего купания, и я вымотанная нашла приют в ласковых объятиях мужа.

Нашу огромную гостиную освещал только маленький торшер, заливая пространство уютным желтым светом.

За окном бушевала осенняя непогода.

Ветер бросал в окна крупные капли холодного дождя.

И нам так хорошо было вдвоем…

Нас окутывало ощущение волшебства и нескончаемого счастья.

Глава пятнадцатая «Лицом к лицу»

Евгения

Я прекрасно понимаю, кто это.

Но уставший за день мозг никак не может связать, как вместо инспектора ДПС на пороге моего дома оказывается любовница мужа.

Какая наглость…

Хотя… чему тут удивляться?

Человек, который наплевал на свою семью, растоптал ее в грязи и не на такое способен для себя любимого, верно?

Роме крепко прищемили хвост, и он готов на все чтобы выбраться.

Даже думать не хочу на что способен мой муж (бывший!), если вдруг возникнет ситуация серьезнее.

А когда-то я считала себя рядом с ним как за каменной стеной…

Вдруг до меня доходит абсурдность ситуации.

Муж отправляется к любовнице и присылает ее потом за деньгами моего ребенка.

Просто сюр какой-то!

Меня начинает потряхивать от злости.

Наворотил дел, вот пусть сам и выбирается! Не за наш с дочкой счет.

Отклоняю звонок в приложении, и продолжаю фотографировать документы.

Пытаюсь сосредоточиться и не пропустить что-то важное.

Так проходит несколько минут.

Сердце только начинает успокаиваться и замедлять бег, как в дверь раздается громкий стук.

Тут же подрываюсь и выбегаю из комнаты.

Прислушиваюсь, не проснулась ли дочка – все в порядке.

Полетаю к двери и смотрю в глазок – блондинка как-то сумела пробраться в подъезд.

Такие везде умудряются пролезть…

Поднимает руку и настырно долбится в дверь.

Грохот стоит ужасный.

Терпеть не могу наглых, хамоватых людей – ну ночь же на дворе! Неужели нет соображения?

Люди в квартирах по соседству… У твоего любовника маленький ребенок… или ты даже об этом не в курсе?

Как можно быть такой беспардонной?

– Открывай, – голос резкий неприятный, – я все равно не уйду.

Разносится эхом по лестничной площадке.

Щелкаю дверным замком – прятаться и избегать ее я точно не собираюсь.

Отворяю дверь.

– Ведите себя потише, – сама удивляюсь спокойствию и холодности своего голоса. – У меня маленький ребенок спит.

– Буду вести себя так как считаю нужным, – с вызовом отвечает блондинка и прет на меня.

Поднимаю ладонь и останавливаю ее у порога. Она серьезно думает, что я пущу ее в свой дом? Туда, где сейчас спит моя дочь?

Она удивленно смотрит на меня.

– Я вас не приглашала.

Даже под слоем макияжа заметно как ее лицо идет пятнами от гнева.

Подведенные брови поднимаются вверх, а пухлые, даже чрезмерно полные губы дрожат от злости.

– Ну ладно, – хмыкает она, – деньги давай. Я тут подожду.

О воспитании у нее тоже совершенно смутное представление, ведь такой минимум как не «тыкать» незнакомым людям доступен большинству.

– Денег не будет.

Лицо блондинки вытягивается.

И пусть это не очень порядочно, но мне доставляет удовольствие наблюдать за этой переменой.

– Ка-ак?

Этот вопрос – все на что ее хватает.

И как она только на работу устроилась? Неужели справляется со своими должностными обязанностями?

Или в ее компетенции входит только чай-кофе и ублажить моего мужа.

Впрочем, мне все равно. На них обоих.

Пусть живут как хотят и занимаются чем хотят.

– Вот так. Денег нет и не будет.

Вдаваться в объяснения и убеждать ее в собственной правоте я не собираюсь.

Но и скандал на лестничной площадке мне совсем не нужен.

– Ты не поняла... – начинает напирать она.

– Это вы не поняли меня, – спокойно осаживаю ее я, – повторяю, если вы не расслышали: денег нет, и не будет. Что в этих словах не ясно?

Она прекрасно видит, что я нисколько ее не боюсь и способна оказать отпор.

Останавливается. Глазки бегают. Напряженно думает, что предпринять.

Даю ей время. Даже любопытно наблюдать за напряженной работой мысли.

– Мне Рома сказал забрать у тебя деньги. У него проблемы… так что давай, – и делает жест рукой.

Ага, подразумевается, что я должна метнуться и принести деньги ребенка на взятку для папаши, который по своей пьяной похоти встрял в проблемы.

– Послушайте… – стараюсь говорить спокойно, но внутри уже закипает злость.

Хватило же наглости прийти сюда и требовать что-то!

–…ваш Рома – взрослый мальчик. Пусть сам решает свои проблемы. Повторяю еще раз, для лучшего закрепления информации – его денег в этом доме нет. Все. И уходите, пожалуйста. У меня маленький ребенок спит.

Если сейчас начнет скандалить, то придется предпринять более решительные меры…

Но блондинка, на удивление, спокойна. Не настаивает.

Наоборот – в глаза подозрительный довольный блеск.

Странно.

Очень странно – будто она радуется.

– Ну ладно, – ухмыляется она, – как скажешь.

И разворачивается в сторону лестницы.

Делает шаг, и перед тем, как я собираюсь захлопнуть дверь, останавливается и повернувшись ко мне произносит:

– Завидуешь, да?

Теперь моя очередь удивляться.

– Чему?

Толстые губы растягиваются в хищной улыбке.

– Сама, подруга, виновата. Сама и плачь теперь. Упустила мужика…

Разглядывает меня насмешливо.

Мы стоим с ней будто две противоположности.

У нее – яркий макияж. Я – без капли косметики.

Ее модная одежда резко контрастирует с моим домашним, пастельных тонов, платьем.

Молоденькая хищница очень довольна собой.

Только вот я уверена, что на чужом несчастье своего – не построишь.

Но они пусть попробуют.

У меня же теперь много других забот.

Мне нужно строить новую жизнь. Без предателя.

Глава шестнадцатая «Выпуская яд…»

Элеонора

Спускаюсь по лестнице и выхожу из подъезда.

Не тороплюсь вызывать такси – мне нужно спокойно поговорить с Ромой.

Разговор очень важный…

Для меня. Ну и для него тоже.

Нужно настроиться.

Вдыхаю и выдыхаю прохладный ночной воздух. Зябко кутаюсь в легкий плащик.

Оглядываюсь кругом: просторный чистый двор, ряды дорогих автомобилей…

Оборачиваюсь и смотрю на дом: стильная новостройка.

Все вокруг говорит о достатке.

Нет, не просто о достатке – о богатстве.

Тоже хочу так жить…

Нет! Не так – лучше.

А эта курица… Сама виновата!

Ну и дура!

Такого мужика упустить. Да за него держаться надо было руками и ногами!

Вцепиться и не отпускать.

И трахать постоянно… только не мозги. А чтобы с пустыми яйцами уползал.

Уползал и тут же думал, как бы скорее вернуться.

Вот как надо!

А эта дуреха? Семья… уют… дети…

Ну-ну! Вот и получай свою семью.

Сейчас на нее ни один приличный мужик не клюнет – ну кому нужна престарелая разведенка с прицепом?

Сколько ей? Лет тридцать уже, не меньше…

Но мне ее вот вообще не жаль – плевать.

Пусть сваливает и не мешает.

А если вздумает встать у меня на пути – растопчу. И глазом не моргну.

Сжимаю упрямо губы. Она не подозревает какой я могу быть стервозной.

И Рома не подозревает… ну, ему и не надо – перед ним я всегда должна быть ласковой кошечкой.

Мужики такое любят.

Становится все холоднее. Выпускаю белесый парок в темное небо.

Как бы я не накручивала себя, где-то глубоко внутри меня подтачивает червячок беспокойства.

Я посмотрела на «соперницу»…

Она старше. Почти без макияжа… глаза усталые и несчастные. Фигура требует походов в спортзал…

Не конкурентка она мне – вообще без вариантов.

Но, что-то в ее взгляде заставляет относиться к ней с осторожностью или даже опаской…

Нет, сбрасывать ее со счетов нельзя.

Да и у них с Ромой общий ребенок…

Такой аргумент перебить будет непросто.

В общем-то есть только один способ.

Вспоминаю Евгению – держалась спокойно, с достоинством и ничуть меня не испугалась.

Наоборот, если честно.

В какой-то момент, когда я начала расходиться, ее глаза сверкнули таким гневом, что мне стало не по себе…

– Ладно! – громко произношу я тишине. – Еще посмотрим кто кого!

Ко мне возвращается обычная уверенность.

Надо позвонить Ромику и рассказать, как прошел разговор и почему у меня нет денег на руках.

Улыбаюсь своим мыслям и достаю мобилу.

Да, телефон не новый... Давно пора уже подарить мне последнюю модель айфона – как раз вышел недавно.

А эта сучка деньги зажопила.

Нахожу в меню имя абонента «Пусик» и нажимаю на вызов.

За такую ночную суету Рома и расплатиться со мной новеньким айфошей. И еще кое чем постарается.

Улыбаюсь, предвкушая страстный секс и тут же одергиваю себе – не то настроение должно быть сейчас.

– Да, – отрывисто рявкает трубка.

– Пуси-ик, – принимаюсь канючить, шмыгая носом.

– Ну?

– Дорогой, я приехала к тебе домой, как ты и попросил…

– Ну? – Рома на том конце начинает заметно раздражаться.

Главное не перегнуть…

– Твоя жена не захотела меня даже в дом пустить…

– Деньги взяла? – без лишних предисловий он переходит к сути вопроса.

Не обращаю на это внимания. Продолжаю канючить.

Даже слезинку получается выдавить.

– Но я все равно сумела пройти. Я же для тебя ни перед чем не остановлюсь!

– Деньги взяла? – рычит Рома.

– Если ты на меня будешь кричать и ругаться, то я вообще ничего не буду рассказывать и поеду домо-ой, – чуть реву.

А что? Пусть почувствует себя виноватым.

Я вообще-то ради него с кровати встала по среди ночи и перлась черти куда.

– Прости-прости, зайчонок, продолжай пожалуйста. Только, прошу, побыстрее… у меня тут ситуация быстро меняется и не в лучшую сторону.

Так-то лучше. Можно было бы еще помучить Рому, но ладно – отработает другим способом.

Громко шмыгаю носом и продолжаю:

– Я вежливо постучала к ней, а она меня даже на порог не пустила…

– Неудивительно, – неожиданно ухмыляется Рома. – Могла бы и вообще с лестницы спустить…

– Что ты такое говоришь, Пусик?

Его неприкрытое восхищение женушкой мне совсем не по нутру.

– Ничего-ничего, кошечка. Скажи, ты денюжки взяла?

– Я все время тебе и пытаюсь это сказа-ать, – снова хлюпаю носом. – Она не дала! Сказала мне убираться… Говорила со мной так грубо! Так грубо! Меня до сих пор всю трясет…

Трубка молчит.

Меня это настораживает, но я продолжаю – надо идти до конца.

– Она наговорила мне столько плохого… столько плохих слов! Обо мне! О тебе! Представляешь?

Рома по-прежнему молчит. Только по его тяжелому дыханию я понимаю, что он все еще слышит меня.

Ну ничего, пусть слушает.

– Один раз… нет, два! Я даже подумала, что она меня ударит! Представляешь? А она ведь мама, у нее ребенок маленький – ничего не боится и не стесняется!

Рома рассержено кряхтит.

Ну, наконец-то – начинает пронимать.

От напряжения я покрываюсь липким потом и дрожу от каждого дуновения ветерка.

Хлюпаю еще раз… второй.

– Говорит: пусть его посадят. Я лучше, говорит, деньги за это доплачу кому надо! А своих денег он никогда не увидит… – раздумываю долю секунды и все-таки решаю зареветь.

В ухе раздается спокойный холодный голос Ромы:

– Вот значит как. Хорошо. Мы еще посмотрим кто никаких денег не увидит…

Затихаю. Внимательно слушаю.

– Ну, Женя, ну дай мне только выбраться отсюда…

Молодец, Элечка, своего я добилась!

Жене скоро предстоит о-о-очень тяжелый и неприятный разговор!

Глава семнадцатая «Неожиданный подарок...»

Евгения

Рома прилетает с утра – долбится во входную дверь.

У него есть ключи, только я предусмотрительно закрыла дверь на внутренний замок.

Ему здесь делать нечего.

У нас нет нужды находится в одном помещении дольше, чем потребуется чтобы получить свидетельство о разводе.

И больше ничего.

Голова гудит.

Я, естественно, не спала. Какой тут может быть сон, верно?

Только успела покормить Алиску и отправить играть, как заявился.

– Женя, открой дверь! Немедленно.

– Мама-мама! Папа пришел!

Ребенок счастлив.

Она еще не знает, как предал ее любимый папочка…

И не узнает, пока не станет достаточно взрослой, чтобы понять если и не все, то хотя бы большую часть.

А пока не хочу рушить детский мир ребенка и ее психику.

Ее папуля и так достаточно приложил усилий к этому.

– Поиграй, милая, папа все равно скоро уйдет на работу…

Доча обиженно надувает губки и отправляется в свою комнату.

Обиделась на меня…

Материнское сердце сжимается от боли.

Но так надо.

Это как лекарство… или медицинская процедура.

Громкие хлопки сотрясают дверь.

Теперь она не кажется надежной преградой между нами.

– Открой немедленно, слышишь? Ты что за цирк устроила?

Мне как-то совсем не хорошо. Временами накатывает противная слабость…

А тут еще и рассерженный муж пожаловал.

И мне, видимо, предстоит выбирать из двух зол: или разговаривать с ним в квартире, или слушать как он разносит дверь в щепки.

И кричит при этом на весь дом.

Он словно читает мои мысли:

– Я вышибу эту чертову дверь, если ты мне сейчас же не откроешь!

Мы всегда думали одинаково.

Мысли сходились просто каким-то магическим образом – стоит одному подумать о чем-то, как другой тут же подхватывал…

Только вот мне в голову не пришла мысль изменить…

Вздыхаю.

Беру себя в руки, хоть это и очень тяжело.

Работа врачом и тут мне помогает – идти вперед, стиснув зубы.

Несмотря ни на что.

Ни боль, ни слезы – ничто не может остановить меня.

Я сильная – переживу и это.

Отставляю чашку с остывшим и почти не тронутым кофе.

Поднимаюсь.

Рома продолжает исступлено барабанить в дверь.

Прохожу мимо детской, заглядываю – Алиса сидит на полу и играет с куклами.

Вернее, делает вид, что играет – вся ее поза выдает напряжение. Она испуганно прислушивается к грохоту и не смотря на свои полтора прекрасно понимает – что-то не так.

Происходит что-то плохое.

В ее глазах притаилась тревога, не свойственная счастливым детям.

И за одно это я готова пришибить Рому!

Иду к входной двери. Смотрю в глазок.

Даже через небольшой окуляр видно красное от злости и напряжения Ромино лицо.

Щелкаю замком.

Приоткрываю дверь. Встречаю точно также как и несколькими часами ранее – его любовницу.

– Женя, ты совсем офонарела? – накидывается на меня сходу и пытается протиснуться в дверь.

Я стою непоколебимой стеной.

Смешно, конечно – где он и где я.

Все равно что песчаный замок будет стоять стеной перед морской волной.

Только, как оказалось, в нашей семье слабое звено как раз таки брутальный сильный мужчина…

– Что конкретно ты считаешь неприемлемым в моем поведении?

Сама удивляюсь спокойствию в своем голосе.

Рома же просто в шоке.

Даже останавливается на мгновение.

Будто кто-то дергает стоп-кран у локомотива.

– Ты еще спрашиваешь? – вопит он.

– Давай потише.

В моем голосе звенит ледяная сталь и это окорачивает муженька.

– Наша дочь пугается. Или ты забыл, что у тебя есть дочь?

Роман хмурится:

– Ничего я не забыл…

– Или ты все еще не веришь результатам ДНК-теста?

Надо видеть Ромино лицо – будто получил под дых.

Но быстро оправляется.

Рома в бизнесе давно и отлично знает, что лучшая защита – это нападение.

Вот и прет вперед:

– Ты копалась в моих документах? Ты офигела?

– Все что лежало в нашем сейфе и мое тоже, Рома. Или ты забыл, что мы были семьей?

– Не неси ерунды, Женя. Мы и сейчас семья. Именно поэтому ты мне сейчас объяснишь свое поведение. Хорошая жена не поступает как поступила ты!

Ситуация накаляется.

В его глазах сверкает бешенство, и до меня вдруг отчетливо доходит, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не считает себя виноватым в чем-либо.

Он и правда думает, что имеет право так жить и обходиться со мной.

Это осознание меня просто поражает громом.

Рома пользуется заминкой с моей стороны. Воспринимает ее как признак слабости и, главное, собственной правоты.

И продолжает напирать:

– Ты какого хрена денег Элеоноре не дала? Я по твоей милости в камере ночь провел.

От Ромы и правда исходит не привычный аромат дорогого парфюма, а кисло-горькая вонь перегара и еще чего-то крайне мало приятного…

– Папуля-папуля! – не выдержав ожидания из комнаты ярким метеорчиком вырывается Алиска. – Папулечка пришел!

Искренняя радость ребенка отзывается только тупой болью в душе.

Рома выдавливает из себя улыбку и присаживается на корточки.

– Доченька, папа уже уходит. Ему пора…

– Нет! Нет! Не хочу, – капризничает Алиска и рвется к отцу.

Рома торжествующе смотрит на меня:

– Ну так что, я войду?

Вздыхаю и отхожу в сторону.

Он проходит мимо и вонь, которую он приносит с собой вызывает неконтролируемый приступ дурноты.

Меня вот-вот стошнит!

– Боже, Рома, от тебя просто несет… Только ребенка не трогай. Прими душ, а одежду… наверное лучше сжечь.

Рома бледнеет от моей колкости. Лицо нервически дергается.

– Дочур, папа много… эм… работал и сильно перепачкался. Сейчас я искупаюсь, и мы с тобой обнимемся, идет?

Радостно улыбаясь, Алиска кивает. Ее глазенки сияют как звездочки.