Измена. Нам (не) по пути

1.

Черт бы побрал этих клиентов, приспичило же им перенести переговоры! Приходится сорваться с работы домой в середине дня, чтобы переодеться к походу в ресторан в числе делегации от нашей компании. Куда же обсуждение многомиллионного проекта без его главного дизайнера?

Каблуки гулко звучат по облицованной плиткой лестнице к дому. Отпираю дверь, вхожу внутрь и с удивлением обнаруживаю на вешалке у двери женское пальто. Не мое. И ботильоны — тоже чужие. Первая мысль — может, у Алексея деловая гостья? Он никогда не приводил представителей контрагентов домой, но всякое бывает в первый раз. В конце концов, может, он решил нанять прислугу?

В желудке скручивается холодная пружина тревоги. Снимаю обувь и направляюсь в кухню-столовую. Там никого, прохожу мимо кабинета мужа, заглядываю туда на удачу — тоже пусто. Беззвучно поднимаюсь на второй этаж, где сильно пахнет приторными женскими духами. Двери в гостевые комнаты привычно заперты, зато в нашу спальню приоткрыта. Щель шириной с ладонь.

Приближаюсь и холодею. Из-за двери спальни все четче различаются женские вздохи. Да ну нет. Не может такого быть! Не стал бы Алексей мне изменять. Ускоряю шаги и вхожу в нашу супружескую спальню.

Стал бы.

Точнее, стал.

Изменил.

Глазам не верю.

Алексей и какая-то русая бабенка останавливаются и замирают. Оба голые, поверх сбитого одеяла. И Алексей все еще в ней.

Внутри меня что-то вдребезги разбивается. Хочется швырнуть в эту парочку хрустальной вазой, в которой стоят подаренные вчера Алексеем желтые тюльпаны. Хочется сорвать со стены плазму и растоптать в мелкие осколки. В то, во что Алексей только что превратил наш брак. В душе дикий шквал эмоций. По телу бегут горячие мурашки, мышцы разом напрягаются, пальцы немеют.

Но то, что происходит внутри меня, там и остается. Моей выдержке позавидует удав. Моей силе воли — сам Арнольд Шварценеггер. Я как в стихотворении Бродского «Будь прям и горд, раздроблен изнутри, на ощупь тверд». На ощупь останусь целой, хотя в душе сейчас градом осыпаются мечты и надежды, исковеркалось все.

Вдыхаю и, посмотрев поочередно в глаза обоим, произношу своим обычным тоном, каким бы сообщила мужу, что приготовила на ужин:

— Когда закончите, приберите за собой, — и договариваю уже обращаясь к мужу: — Я вернусь поздно и хочу, чтобы тебя здесь не было.

Алексей тоже не из тех, кто на людях, точнее, при своей блядище будет устраивать сцены. Но и не из тех, кто запросто соберет вещи и свалит, потому что я так сказала. Так что вечером после переговоров меня ждет не самый легкий разговор, но это будет потом. Потом. Сейчас душ, прическа, платье, вечерний макияж и какое-нибудь подходящее под мероприятие украшение.

Алексей отталкивает девку в сторону и встает. Направляется ко мне через всю огромную спальню с членом наголо. Выглядит свирепо. Пошел ты! Не тебе злиться в этой ситуации.

— Не надо, Леш, просто не надо, — произношу спокойным тоном и скрываюсь в гардеробной.

Он заходит следом.

Сосредоточенно подбираю платье для сегодняшнего вечера. Думала, что надену оливковое, но теперь уверена, что алое с голой спиной будет в самый раз.

— Ты не должна была узнать, — жестко выговаривает Алексей.

Подхватываю косметичку и, перекинув платье через руку, направляюсь к двери.

— Но узнала, — отвечаю так же невозмутимо, останавливаясь напротив мужа. Внутри ураган. Меня изнутри выжигает желание надавать ему пощечин, крикнуть, что он предатель и чтобы горел в аду, но это будет не сейчас. В нашей семье я была островком спокойствия. В нашей бывшей семье.

— Не хочу с тобой препираться, Леш, — добавляю холодно. — Сними постельное белье после веселых потрахушек и освободи дом, пожалуйста.

Он не задерживает меня, и я спокойно выхожу в нашу спальню, где на нашей кровати он предал все, во что мы верили. Подлец. Даже думать не хочу, давно ли он этим занимается, хотя по коже пробегает брезгливая дрожь, стоит представить, что это не первый раз, и я ложилась в эту кровать с ним после другой женщины.

Эта, кстати, смазливая. Лет на пять младше меня. Остренький подбородок, выраженные скулы, глубокие карие глаза. Она одаривает меня насмешливым взглядом. Молча прохожу мимо. Уж опускаться до ругани с любовницей мужа — самое последнее дело. Ниже моего достоинства. Это как в дерьмо наступить — даже если сотрешь с подошвы, оно все равно будет вонять.

— Он тебя не любит, — прилетает вслед ее задорным голоском.

Я узнаю этот голос! Ассистентка мужа во время предвыборной кампании. Наталья. Наташенька. Ах да, наш важный Алексей Владимирович баллотируется в губернаторы. Даже не знаю теперь, правда ли баллотируется, или все его задержки по работе объясняются наличием помощницы. А и плевать.

Быстро принимаю душ на первом этаже, укладываю волосы, крашусь и одеваюсь. Теперь я готова покорять представителей заказчика своим великолепием. Я буду сиять ярче всех огней ресторана. Алексей еще увидит, кого он променял на глупый трах.

Ужин в ресторане проходит отлично. Наш директор, Владлен Богданович сидит довольный, как кот, который полакомился самой сочной сосиской. Я тоже улыбаюсь и весело щебечу делегации заказчика о подходе к работе, о преимуществах нашей компании, о том, как конкретно работает мой отдел и я сама, и почему наши дизайны лучшие… На душе кошки скребут, даже нет, они там насрали, но я умею не показывать такие вещи.

То, что внутри, там и остается.

На ощупь тверд.

Точка.

В конце вечера оба директора бьют по рукам, это значит, контракт будет подписан, остались только формальности. Выдыхаю. Это был ответственный ужин по ответственному проекту, я рада, что мы его не завалили.

В такси ко мне возвращаются тревога и горечь. Я почти уверена, что Алексей никуда не уехал, и мне придется с ним ругаться. Ненавижу склоки, но предателя терпеть рядом с собой — выше сил.

Захожу в дом и, сняв плащ, слышу голос Алексея. Предсказуемо, но все равно досадно.

1-1. 

Олеся Станиславовна Лучина

27 лет. Образование высшее. Дизайнер интерьера, ландшафтный дизайнер. Работает в компании ООО «Крупный шаг», которая занимается строительством и городским благоустройством. Управляет отделом ландшафтного дизайна. У Олеси в подчинении семь дизайнеров.

Характер сильный. Умеет добиваться своего. Мама с детства привила ей сдержанность. Олеся предпочитает не показывать эмоций, чтобы не давать оппоненту козырей против себя.

2.

— Откуда ты так поздно? — спрашивает муж, как ни в чем не бывало. — Да еще и в таком платье!

Оглядываюсь — на нем матерчатые светлые штаны и белая футболка, креативно заляпанная краской. Какая-то дизайнерская работа. В душе разыгрывается буря. Изменщик!

— Это уже тебя не касается, Леш, — голос против воли ожесточается. — Лучше объясни, какого черта ты все еще здесь?

— Я никуда не поеду, Олесь, — произносит он устало. Закидывает руки за голову и, надув щеки, выпускает воздух изо рта. — Это и мой дом тоже. Мы купили его вместе, если ты не помнишь.

Засранец. Да, это и его дом. Для суда — совместно нажитое имущество.

Стягиваю лакированные полусапожки и направляюсь в ванную мыть руки. Алексей снова следует за мной. Встает в дверном проеме, подперев косяк могучим плечом.

— Думала, ты поведешь себя по-мужски и примешь ответственность за то, что совершил, — выговариваю насмешливо и смотрю на него через отражение в зеркале. — Этот дом принадлежит нам, ты верно заметил. Но после того, что я сегодня увидела, нас больше нет.

Алексей отлепляется от косяка, закусывая щеку. Смотрит в пол, а потом втыкает в меня негодующий взгляд.

— Мне тут комфортно, — метает слова как пули, — я никуда не уеду, так что тебе придется смириться.

Вот как мы заговорили. Вытираю руки и направляюсь в кухню. Разговор затягивается и будет определенно мерзким, а я устала и хочу чаю.

— Не представляю, как теперь смотреть тебе в глаза, — ставлю чайник и достаю свою кружку.

Алексей провожает мои движения взглядом. Думает, что я предложу и ему? Обойдется. Чай предлагать можно мужу, а он мне уже никто.

— Ты притащил любовницу в нашу постель, — договариваю не глядя на него, я констатирую факт скорее для себя, он не раскаивается. — Ты меня предал.

Внутри плещется океан горечи, слезы так и норовят подступить к глазам. Очень обидно быть преданной. Да еще и узнать об этом вот так, обнаружить любовницу с мужем в супружеской кровати.

Вдыхаю и выдыхаю. Алексей не увидит моих слез, как и раньше не видел. Как бы мы ни ссорились, плакала я всегда наедине с собой. Только так можно сохранить себя — не показывать эмоций, не давать слабины, не вручать никому оружия против себя.

— Это же тебе что-то не нравится, Олеся, — Алексей ставит стул в центре кухни, разворачивает к себе и усаживается на него верхом. Скрещивает руки на спинке. Знает, что в расслабленном домашнем виде, в футболке, которая подчеркивает его накачанный торс он выглядит шикарно.

Не куплюсь на красивую картинку. Ею он меня покорил в свое время, и ею же наверняка вскружил голову той девице.

— Меня все устраивает, — продолжает он. — Это отличный дом с прекрасным ремонтом, двумя ванными, оборудованный по последнему слову техники. К тому же отсюда мне удобно ездить на работу. А ты просто примешь нашу новую реальность как есть.

Молча наливаю кипяток к чайному пакетику, выдавливаю сахарозаменитель и смотрю на такой же приторный и сухой заменитель мужа. Алексей ждет моего ответа. Подождет.

Взвешиваю, чего мне будет стоить остаться здесь. Видеть этого человека? Сталкиваться на кухне каждое утро? Приходя с работы, заставать его дома? Встречаться с его любовницей? Готова ли я к таким жертвам ради жизни в этом доме?

Нет. Дом таких жертв не стоит. Плевать, что я самолично согласовывала дизайн, выбрала цвета для отделки и контролировала весь процесс ремонта, а потом обставляла каждую комнату. В этот дом вложено много эмоций, но остаться с предателем — нет!

— Ты серьезно думаешь, что я приму это? — усмехаюсь и размеренно размешиваю ложкой чай, хотя, сахарозаменитель растворяется сам, а потом вонзаю в Алексея ненавидящий взгляд. Добавляю с металлическими скрежещущими нотками: — Мне непонятно, откуда в тебе столько наглости? Чувство вины в груди не екает? Или у тебя отбит тот отдел мозга, который отвечает за совесть?

Алексей начинает звереть. Да, я умею выводить его из себя.

— А у тебя вообще все чувства атрофировались! Ты фригидная! Холодная, как селедка! — он повышает голос и тычет в меня пальцем. — Я другой женщиной заинтересовался, потому что в тебе ни грамма страсти не осталось!

Задевает за живое. Под столом сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. У меня очень даже есть чувства, и от его измены мне сейчас невероятно больно.

— А чего ты ждешь? Что я буду истерить и бить посуду? — выкрикиваю в тон ему громко. — Я ничуть не изменилась с нашей встречи. И скажи, неужели ты был обделен нежностью? Вниманием? Чего тебе не хватало?

Алексей поджимает губы. Молчит. Потому что заинтересовался Наташенькой по другой причине. Моя сдержанность ни при чем!

— Я не изменилась с нашей первой встречи. Ты другой увлекся, потому что думал членом, Леш, — делаю глоток обжигающего чая. — И повел себя, как скотина. Разлюбил? Нашел другую? Так разведись. Но не ври. А ты втихаря начал спать с любовницей. Это подло.

Все-таки голос начинает дрожать. Черт. Меня переполняют эмоции. А сказав о разводе, вдруг осознаю, что это значит, и мысль о перечеркнутых семи годах застревает в сердце занозой с бревно. Саднит в переносице. Не показывать слез! Он их не заслуживает!

— Мне невыгодно с тобой разводиться, только и всего, — холодно отвечает Алексей, показывая на меня пальцем. — Ты останешься здесь и развод я тебе не дам. По крайней мере, пока не закончится предвыборная кампания.

Боль предательства пульсирует в висках, и я тру их пальцами. Хуже всего то, что Алексей даже не считает себя виноватым. Это же нормально крутить роман за спиной у законной супруги! Все так делаем.

— Я съеду, — выговариваю твердо. — За эти выходные. К понедельнику меня тут не будет.

Усталость прямо физически тянет к земле. Хочется уже лечь и зарыться под одеяло. И вдоволь нареветься в подушку. А вместо этого приходится сидеть тут и отвечать на его наезды.

— Ле-ся… — по слогам произносит Алексей со зловещей улыбкой. — Ты туго соображаешь? Я тебя не отпускаю, поняла?

2-1.

Алексий Владимирович Лучин

35 лет. Образование высшее, юридическое. Гражданское право.

С университетских годов увлекался политикой. К 28 годам стал ведущим юристом крупного юридического холдинга. Состоит в популярной политической партии «Россия Будущего», от которой баллотируется в губернаторы Петербурга.

Характер волевой. Алексей сделал себя сам, без протекции родителей или влиятельных друзей. Благодаря харизме и умению заводить друзей обзавелся большим количеством связей в разных ведомствах Санкт-Петербурга.

3.

Меня обдает волной жара. Забываю вдохнуть от негодования.

— На каком основании? — вырывается громче, чем позволяют приличия, я в шоке от его безапелляционного тона.

— На том, что ты моя жена, и мне не нужны разговоры, что у будущего губернатора распри в семье, — Алексей отливает слова точно пули, сбавляет чуть тон и договаривает проще: — Поживешь со мной лето, до выборов, не переломишься. А потом, может, я позволю тебе уйти.

— Ты забыл, что в России рабство запрещено? — голос шипит от возмущения. — Я тебе не вещь, чтобы мне что-то запрещать или диктовать.

— Не вещь, верно, — злобно усмехается Алексей. — Но если тебе дорога карьера, ты будешь делать, что я тебе скажу. Сколько лет ты шла к своей должности? Хочешь лишиться этого? Перечеркнуть старания?

Я знаю, к чему он клонит. Ярость разливается по венам обжигающей лавой. Дыхание становится частым, ладони потеют. Я, кажется, ненавижу мужа всей душой.

— Сколько ты делала имя? — его насмешливый голос царапает мне мозг. — Я запросто очерню тебя так, что никто в России на работу не возьмет и десятой стороной будут обходить дизайнера-фрилансера Олесю Станиславовну Лучину.

Осознание, что он может это сделать, радиоактивным пеплом оседает на душе, стискивает сердце болью. Я не узнаю своего любящего и заботливого мужа. Когда он таким стал? Когда все разрушилось?

— В общем, ты никуда не поедешь, поняла, Олеся? — с нажимом спрашивает Алексей, выпрямляясь. — Просто помни, что я могу похоронить твою карьеру, и не делай глупостей.

Полным именем он называл меня, только когда сильно сердился. Но вот так мы ссорились всего пару раз за семь лет.

— Ты чудовище, Леш, — отвечаю наконец и встаю из-за стола. — Не понимаю, как не разглядела этого раньше.

— Нет, Олеся, я просто деловой человек, который здраво взвешивает риски, — Алексей угрожающе поднимается со стула одновременно со мной и даже немного пугает. — И таким меня сделала ты. Жена-карьеристка. Пожинай плоды! Я тоже ценю свою карьеру и не позволю жене, к которой у меня не осталось чувств, испортить ее. Потерпишь.

Он бьет словами. Это жестоко. Все, что он делает и говорит — жестоко! Хочется реветь навзрыд. Хочется выть. Это нечестно так со мной поступать. Но здесь не Олимпийские игры, и у Алексея более выигрышное положение…

Да пошел он к черту! К черту! Не стану я ему подчиняться. Слиняю втихаря. Сейчас не стану обострять конфликт, а завтра тихо соберу все самое важное и перееду в подаренную родителями квартиру. Я ее нарочно не сдавала.

— Я спать, — произношу устало и направляюсь в холл.

— Спи сладко, — флегматично долетает в спину.

Ну вот и поговорили.

Поднимаюсь на второй этаж, из гардеробной забираю новую чистую пижаму — шелковый костюм розового цвета брюки-рубашка — и направляюсь в ванную. Держусь, чтобы не заплакать, бросая взгляд на перерытую кровать.

Не хочу больше появляться в этой комнате! Завтра нужно будет забрать отсюда минимальный набор вещей и съехать. Точнее, уехать и не возвращаться. Не станет же Алексей меня запирать в самом деле! Сделаю по-своему, а он пусть бесится потом.

А сейчас нужно просто умыться и смыть с себя гадливое ощущение от последнего разговора.

Приятный горячий душ не радует, внутри плещется тонна горького яда. Обида застилает глаза, но я исступленно занимаю мозг мыслями и планами о том, как проверну свой завтрашний побег. Только это позволяет не разреветься прямо сейчас.

Переодевшись в пижаму, выхожу в нашу спальню. Алексей уже лежит в кровати и с хитрой улыбкой смотрит на меня. Не могу поверить, что он собирается предложить мне близость! Совсем оборзел! Отворачиваюсь и иду в гардеробную повесить на место платье.

— Если хочешь доказать, что все еще достойна меня, прошу, — насмешливым голосом произносит Алексей мне в спину, и раздаются хлопки по матрасу. — Наташа в постели бомба!

Раньше я слышала это слово в свой адрес. Алексею нравился наш секс, он постоянно говорил об этом, а сейчас язвительно цедит, что другая лучше. Втыкает раскаленные копья в тело моей самооценки. Не оборачиваюсь, но останавливаюсь, чтобы ответить.

— Иди в жопу, Леш. Я брезгую прикасаться к тебе после нее, — позволяю пренебрежению просочиться в голос, хотя сказать это хочется куда более едко. — Ты сделал выбор. Она и будет твоей бомбой дальше.

Алексей ничего не произносит, а я скрываюсь в гардеробной, откуда уже выхожу без платья и сразу направляюсь в гостевую спальню. На дверях в этих комнатах есть замки, так мы задумали, чтобы у наших гостей было ощущение личного пространства.

Запираю дверь, выключаю свет и забираюсь в постель. По щекам катятся слезы. Мне больно осознавать, что брак распался. Больно думать, что это из-за меня. В какой-то мере, может, и из-за меня. Из-за моего воспитания. Он же прямо сказал — у меня чувства атрофировались.

Нет, я ни при чем! У меня ничего не атрофировалось. Его любовь прошла, и он смог заметить мою сдержанность. В начале-то его это не смущало. И секс со мной был лучший. И как жена я его полностью устраивала.

Зарываюсь в подушку, рыдаю. Я могу себе это позволить. Сейчас выплакать боль. Чтобы завтра это так не терзало. За ночь эмоции утихнут. К утру мне надо привести себя в норму и сработать чисто.

4.

Суббота начинается рано. Видимо, на нервах, просыпаюсь ни свет ни заря. В половине восьмого. Прямо в пижаме спускаюсь на кухню и приступаю к приготовлению кофе. Странное ощущение. Так я начинала каждое утро в браке. Брак рухнул, а утро начинается обычно. Заправляю рожок молотым в кофемолке кофе, придавливаю, вставляю в кофеварку, нажимаю кнопку. Сейчас она вскипятит воду, потом пропустит ее через кофе под давлением в несколько атмосфер… Бред, о чем я думаю?

Мозг ищет на что отвлечься от осознания — все необратимо изменилось. А воспоминания об измене Алексея стискивают сердце болью. Подонок. Как же хочется причинить ему хотя бы немного сопоставимую с моей боль! Но опускаться до измены — противно. К тому же, это гадко признавать, меня ни разу за все семь лет не тянуло даже приглядеться к другим мужчинам. Я верная. Верная. На свою голову.

Кофе наливается с шипением, которое привычно оглашает спящую кухню. Добавляю в кружку сахарозаменитель, молоко, жду, пока таблеточки растворятся. Можно пить.

Выхожу на лоджию — остекленную террасу — и любуюсь на наш сад. Июль приближается к концу, тепло, клумбы пестрят яркими цветами. За ними следит нанятый садовник, но от этого они не перестают быть красивыми. Только наслаждаться их красотой в этом доме и дальше у меня не получится.

Пью кофе, не ощущая вкуса. Жизнь в одночасье потеряла краски. Как же он мог? Нет, я все понимаю. Любовь не вечна, говорят. Ну хорошо, разлюбил. Зачем врать? Зачем водить шашни у меня за спиной? Это невероятно подло!

Подло. Но это случилось. Объяснил же, неудобно разводиться. Время неподходящее. Алексею плевать на мои чувства, его волнуют только собственные. Мстить нехорошо, но навязчивое желание причинить ему столько же боли меня не оставляет. Этот гад трахал другую в нашей супружеской постели! Растоптал, оплевал, испоганил все светлое, что оставалось между нами.

Нет, все же какое идиотское утро! И зачем я подорвалась ни свет ни заря? Чтобы что? Чтобы уйти из этого дома и не столкнуться с предателем. Поднимаюсь в свою спальню и мысленно строю планы, как провести этот день.

Во-первых, по субботам мы с Ларисой, университетской подругой, устраиваем себе день СПА. А вечером мы с Алексеем встречались в общими друзьями. На вечер придется придумать что-то другое, зато Лариса наверняка будет рада меня видеть. А до СПА?

Надо просто уйти из дома и прошвырнуться по магазинам. А вечером отправиться не сюда, а к себе в квартиру. Шопинг, говорят, поднимает настроение. Но у меня такой траур на душе, что я даже не уверена что его чудодейственная сила сработает.

Нет, нельзя тут оставаться и лишней минуты. Если не шопинг, то остаток дня проведу за уборкой собственной квартиры. Надо только документы забрать и минимальную одежду из нашей гардеробной.

Алексей наверняка спит, по субботам он любит отсыпаться. Это и здорово! Не будет еще одного разговора. Не хочу его видеть, уж не то что говорить.

Тихо проскальзываю в темную спальню. Алексей опустил блекаут шторы, я едва замечаю его силуэт на кровати. Спит крепко, посапывает.

Прохожу в гардеробную. Вынимаю любимую дорожную сумку из мягкой кожи и кидаю в нее немного белья, пару рабочих комплектов — стильные офисные брюки с блузками. Пытаюсь найти джинсы и понимаю, что их у меня нет. Когда ж я их выкинула? Выходит, у меня обычной одежды и нет? Только бизнес- и офис. Прав, значит, Алексей? У меня все направлено только на карьеру?

Мотаю головой, закидываю в сумку любимые платья, одно свободное и два в облипку. Сверху кладу босоножки и лодочки. Кроссовок у меня тоже нет, похоже. Нет, мне определенно необходим шопинг. На сегодня беру бордовый жакет, белую рубашку и бриджи со стрелками по щиколотку. Погодка вроде шепчет, градусов двадцать пять точно есть.

Остается забрать документы, и я свободна. На самых тихих лапках выбираюсь из спальни и направляюсь на первый этаж, в кабинет. Там сейф, где хранится все самое важное. В том числе паспорта и свидетельства.

Пока все идет хорошо. Я бы хотела, чтобы Алексей как можно позже обнаружил мою пропажу. В идеале, когда я не появлюсь на встрече с нашими общими друзьями. Точнее, его друзьями, с женами которых я общаюсь постольку-поскольку.

Пусть имеет бледное лицо, пусть выдумывает объяснения, почему остальные сделанные косметологами кумушки вынуждены куковать втроем, а не вчетвером со мной.

Дверь кабинета надтреснуто скрипит. Ну что за засада? Если Алексей сейчас спустится, неминуемо начнет задавать вопросы, снова поругаемся. А за ним не заржавеет в дверях встать и не пускать меня. Он тот еще засранец, только раньше его засранство работало на меня, а не против.

Пробираюсь-таки в кабинет и замираю, прислушиваясь к шагам на втором этаже. Вроде тихо. А сердце уже дубасит в ушах. И почему я так разволновалась? Наверное, потому что мне жутко не хочется видеть Алексея. Когда видишь очень неприятных людей, тело прямо физически реагирует каким-то спазмом внутри, от которого по коже бегут мурашки и становится холодно.

Сейф на своем месте. Подхожу и внезапно осознаю, что Алексей мог поменять код. Это было бы логично, если там находится что-то, что я не должна увидеть. И почему-то в голове возникает именно образ ее трусиков. Мог ли Алексей их сохранить?

Ладони потеют. Я себя накрутила до предела. Вдруг я не смогу открыть сейф? Тогда у него останутся все мои документы. Ну и плевать, я новые сделаю. А если получится открыть сейф? И я увижу там красное кружевное белье, которого отродясь не носила? Это будет еще одним гвоздем в крышку гроба наших отношений и все.

Решительно подношу руку к небольшой цифровой клавиатуре.

5.

Набираю «1806» — моя дата рождения. Раньше был такой код. Не подходит! Все-таки Алексей его сменил! Говнюк. Спина обливается холодным потом. Интересно, что Алексей там прячет от меня? Или не от меня…

Набираю новую комбинацию: «1304» — его дата рождения. Ну?! Замок на время замолкает, затем пикает протяжным бипом в знак открытия и отщелкивает тяжелый магнит внутри. В душе проскакивает мыслишка, что все-таки не на Наташину дату рождения поменял, иначе ничего бы не вышло.

Открываю дверцу с содроганием. Я ведь что угодно готова уже увидеть в этом сейфе, даже трусики Наташи. Но нет. Внутри никаких трусиков. Вообще ничего компрометирующего. Несколько пачек свежих, только из банка, пятитысячных купюр и два пластиковых конверта на кнопках с нашими документами. Вытаскиваю свой бежевый, на всякий случай проверяю, что паспорт мой, сую в сумку и замечаю флешку, которой раньше не видела. А вот это интересно! Прячу ее в маленький карман сумки закрываю сейф.

Сгребаю со стола свой ноутбук вместе с зарядным устройством, закидываю к одежде. Путь на свободу почти открыт. Надо только переодеться и уйти.

Захожу в гостевую ванную на первом этаже и переодеваюсь. Пижаму прячу в сумку последней и… слышу шаги за дверью. Потом стук.

— Леся, ты тут? — снаружи кричит Алексей.

Молчу. Не хочу отвечать. Надо спрятать сумку. Тихо ставлю ее в душевую и открываю дверь.

— Ты куда собралась? — удивленно спрашивает Алексей.

— Это не твое дело, — цежу сквозь зубы.

— Ты моя жена, это мое дело! — вспыхивает он.

— Была до того, как ты нашел любовницу, — тоже зверею, но произношу скорее язвительно.

Алексей стоит в дверях, преграждает путь. Видок заспанный и помятый. На нем только белые хлопчатобумажные трусы а-ля шорты. Их ослепительная белизна отлично подчеркивает его загорелую в солярии кожу. Алексей даже заспанным и взъерошенным выглядит сексуально. Засранец.

— Объявляешь войну? — спрашивает он злобно.

Мне есть что тебе ответить, дорогой!

— Для этого мне нужно к тебе что-то испытывать, — усмехаюсь. — А ты сам сказал, к тебе у меня все чувства атрофировались.

Вру. Безбожно вру и пытаюсь убедить в этом себя. Однажды это пройдет. Однажды станет не больно.

— Мне плевать, что ты чувствуешь или не чувствуешь, Олеся, — скрипит Алексей. Уже полностью проснулся и выглядит свирепо. — Но если хочешь сохранить карьеру и имя в своей области, будешь играть роль любящей супруги. И на всех интервью говорить о том, как ты меня поддерживаешь.

Подонок. Как же он меня бесит. Приводит в исступление. Изображать я должна. Пусть Наташенька и изображает! Но нет же, губернатору не с руки менять женщин как перчатки. Губернатор должен в глазах народа выглядеть, как образцово-показательный гражданин. ответственный член общества.

Конечно, пойдет он к чертям собачьим со всей этой эпопеей. Только сейчас надо подыграть.

— Предупреждай заранее, чтобы я успела внести в график твои мегаважные интервью, — отвечаю с сарказмом.

Вот бы он просто ушел, и я незаметно вытащу сумку за дверь.

Но Алексей не уходит!

— Ты правда-правда ко мне ничего не испытываешь? — прищуривается, заглядывая в глаза.

Ты не увидишь в них ответа, козел.

— Ну как, — картинно задумываюсь. — Прислушалась к себе и поняла. У меня гадливое ощущение, как если бы я вляпалась рукой в разбитое яйцо. Хочется скорее смыть с себя эту гадость. И тебя мне хочется смыть из своей жизни.

Алексей порывисто вдыхает носом, раздувая ноздри.

— Смоешь. После выборов. А до того… ну ты поняла, — договаривает, точно гвозди забивает.

И наконец уходит к лестнице. Провожаю его взглядом. Одеваться пошел. Ну вот и славно. Быстро вызываю такси с телефона, бросаю в сумочку связку ключей от моей собственной квартиры и, прихватив дорожную сумку, выхожу из дома. Пока Алексей сообразит посмотреть на меня из окон, я уже уеду.

Через минуту у дома останавливается Ниссан Кашкай, брендированный Яндекс-такси. Забираюсь на высокое сиденье, бросаю сумку рядом и называю адрес на Парке Победы. Моя квартира там.

Меня до сих пор потряхивает от адреналина, но мысленно я уже планирую, как буду отбиваться от этого упыря. Мне нужно подать на развод. Это самое главное. И не хочу тянуть с этим через госуслуги. Там все медленно. Лично съезжу в ЗАГС в понедельник. Владлен Богданович пойдет навстречу.

Ну Алексей! Ну козел! Угрожать мне вздумал. А сам-то не боится, что его карьера пойдет прахом, если Собака.ру, к примеру, напишет, что будущий символ народной любви — паршивый прохвост, изменяющий законной супруге?

Лезу в интернет и открываю в браузере на телефоне сайты Собаки.ру, Фонтанки.ру, Ленты.ру, Газеты.ру и РИА Новости. Эти пять новостных агрегаторов точно смогут придать делу нужную огласку.

Ищу почтовый адрес контент-менеджера Собаки.ру и пишу сообщение первому адресату: «Здравствуйте! Я Олеся Лучина — жена будушего губернатора Санкт-Петербурга. У меня есть информация, которая взвинтит ваши рейтинги до небес. Позвоните мне, чтобы назначить дату и время интервью» и телефон в конце. Эту же «рыбу» я отправляю всем остальным информационным агентствам. Остается ждать ответов. Уж кому-нибудь из них мне точно удастся дать разгромное интервью!

Такси останавливается у красивого сталинского дома на улице Фрунзе. Поездка оплачена картой, так что я прощаюсь с водителем и выхожу из машины. Поднимаюсь к себе в квартиру и… не могу ее открыть. Замки кто-то поменял. Ни один ключ не подходит!

6.

Нет, сегодня определенно самое отвратительное утро в моей жизни. Да ну не мог Алексей этого сделать!

Нажимаю педальку белого дверного замка. Ответа долго нет. Может, здесь никто и не живет? Зачем тогда замки сменили? И кто?

Холодными пальцами жму звонок еще раз.

За дверью наконец слышатся тяжелые шаги.

Мысленно готовлюсь вызывать полицию и доказывать, что этот человек здесь незаконно. Да ну что за гадство?! У Алексея никаких прав на эту квартиру!

Дверь открывается. На пороге показывается крупный спортивного вида мужчина. Рельефный — как греческий атлет. Нет, даже лучше. На нем светлая майка на одной лямке и серые шорты по колено.

— Вам чего, девушка? — спрашивает он слегка хриплым со сна голосом и проводит ладонью по лицу, точно пытаясь стянуть с него сонливость.

— Я… — слова застревают в горле. — Это моя квартира. Что вы тут делаете?

Выделяю голосом слово «вы», чтобы не звучало слишком грубо.

— Я тут живу, — флегматично заявляет парень. — Снимаю. Договор показать?

Киваю. Хочется убедиться, хотя я уже догадываюсь, кто мог сдать мою квартиру. Запоздало вспоминаю, что, купив квартиру, родители так и не вручили мне дарственную. Наверное, чтобы это не считалось совместно нажитым имуществом. Так что квартира все еще в их собственности.

Парень скрывается за дверью и вскоре возвращается с отпечатанными листами в файлике. Вынимает и протягивает мне. На последней странице арендодатель Варвара Владимировна Богданова. Моя мама. Договор заключен полгода назад! Меня зло берет. Даже меня в известность не поставила! Но это в ее духе, она вполне могла такое сделать. В ее понимании, квартира все равно простаивает.

Возвращаю договор, парень аккуратно прячет его обратно в файлик.

— Я Дима, — представляется он, вороша темные густые волосы. — Чаю выпьешь? Все равно разбудила меня.

— Я Олеся. И мне не до чаю. Спасибо, хорошего утра, — разворачиваюсь и направляюсь к лестнице.

— Хорошее оно позднее, — насмешливо долетает в спину, затем раздается хлопок двери.

Нет у меня больше квартиры. Зараза! Спускаюсь к подъезду, вынимаю телефон. Руки чешутся маме позвонить и все высказать, но они с отцом путешествуют по Европе, неизвестно, какая там связь. Да и портить им поездку… Пишу сообщение: «Привет! Ты зачем мою квартиру сдала?» Убираю телефон. Она никогда сразу не отвечает.

Пешком дохожу до Московского и забираюсь в первую попавшуюся кафешку. Нужен вайфай.

За кофе и ноутбуком смотрю варианты, куда податься жить. Мама присылает ответ, что, мол, я все равно не пользовалась квартирой. Ну да, только эта квартира вроде как мне была подарена, а мама в своем амплуа продолжает ею распоряжаться. И ей бесполезно говорить, что так не делается.

Они с папой вернутся через неделю, и я настоятельно попрошу ее выставить этого Диму из моей квартиры. Она заключала договор, так пусть сама и расторгает.

Ну да-ну да. Это все неплохо, а сейчас-то мне что делать? Ищу сайты по аренде жилья. Поиск однокомнатных квартир… К черту! Это идиотизм — снимать квартиру и платить залог, когда есть своя и скоро освободится!

Принимаюсь искать хостел, но только так, чтобы жить в отдельной комнате. На туристическом сайте обнаруживается много предложений с фото. И я с радостью замечаю один на Ваське. Совсем недалеко от офиса, где я работаю. Цена «по запросу». Естественно. Бронирую прямо с сайта — выкатывает полторы тысячи за сутки! У меня приличные накопления, но все равно дороговато за крошечную комнату в которой помещается только кровать и минимальный стеллаж, даже платяного шкафа нет. Но это рядом с работой и ненадолго.

Расплачиваюсь за выпитую чашку латте, телефон на столе начинает играть мелодию из Секса в большом городе. Это Лариса. Черт. Забыла про СПА.

Направляюсь к метро и перезваниваю.

— СПА в силе? — сходу спрашивает Лариса. У нее боевое настроение.

А я уже даже не знаю. Утречко такое себе.

— Наверное, в силе, — отвечаю неуверенно, задумчиво разглядывая красный глаз светофора.

— Так, кто ты такая и куда дела мою подругу? — Лариса включает командный тон. — Лесь, ну ты чего такая кислая? Случилось что?

Да, случилось. Вопрос только, трясти перед ней своим грязным бельем или нет?

— Забронируй нам сауну, Ларис, — все же решаю не изменять привычке. — Я там тебе все расскажу.

***

Заселение в хостел происходит быстро. У меня спрашивают только паспорт и номер телефона. Комната оказывается довольно ухоженной, даже симпатичной — с салатовыми стенами и рыжей дешевой мебелью. На окне, которое занимает почти всю стену, плотная занавеска.

Душ на этаже, кухня общая. Но администратор заверяет, что у них «живут только опрятные жильцы». Ну посмотрим, насколько они тут действительно опрятные. А пока мне даже чаю не выпить — его сначала надо купить.

Нет, ну какая же досадная ситуация с квартирой вышла! Все одно к одному, блин!

Бросаю сумку с вещами на кровать, ставлю ноутбук на зарядку, заодно проверяю почту. На разосланные письма пришел пока только один ответ от Газеты.ру. Простите-извините, наша газета не занимается пиаром или антипиаром кандидатов в губернаторы. Наверное, не хотят потом иметь проблем с новым губернатором. Что ж, подождем еще. Моя разгромная новость дойдет до потребителя так или иначе.

К трем часам дня приезжаю к СПА-центру в Приморском районе. Мне нравится здешняя архитектура из стекла и бетона. Район дорогой и застраивается современными зданиями. Идя вдоль тонированных панорамных окон центра, бесстыдно разглядываю себя — нет, мне надо сменить стиль. Сколько можно в офисной одежде ходить? Мне казалось, так я выгляжу стильно. Но стильно можно выглядеть и в модном кэжуал. Пожалуй, пора подыскать стилиста…

Лариса стоит у раздвижных дверей и машет мне в знак приветствия. Улыбается до ушей. Жаль, я не могу разделить ее приподнятый настрой.

— Леся, приве-ет, — тянет она, обменявшись со мной поцелуем в щечку. — На тебе лица нет. Какие-то проблемы?

7.

— Тю? — она оттопыривает нижнюю губу. — И ты расстроилась?

У меня в голове не укладывается. Как будто это не повод огорчиться? Кто-то после измены счеты с жизнью сводит, а для Ларисы это так, пустячок?!

— Не то слово, — отвечаю мрачно. — Такое нельзя простить.

Принимаюсь раздеваться и вешаю одежду во встроенный в стену шкаф.

— И что ты сделаешь? — вроде Лариса с интересом спрашивает, но как будто и с насмешкой.

Она уже разделась, пошвыряла вещи на тумбу у входа и, завернувшись в полотенце, легла на шезлонг у бассейна.

Опускаюсь на соседний шезлонг.

— Уже сделала, — в голос просачивается злорадство. — Обратилась в СМИ.

Лариса аж подпрыгивает, как кошка, которую облили водой.

— Ты совсем рехнулась?! — вскидывает на меня дикий взгляд, точно я сумасшедшая. — Зачем?!

— Он угрожал моей карьере, — гнусавлю себе под нос, рассматривая винную карту. Думаю, бутылка вина сейчас не помешает. — А еще мне очень хочется отомстить ему. Я застала его с помощницей, ты представляешь!

Лариса всплескивает руками.

— И чего ты драматизируешь? — тоже принимается читать винную карту.

Драматизирую?! Она говорит так, будто я только что ей не об измене мужа рассказала, а о том, что в соседней булочной перестали продаваться круассаны с шоколадом.

— С изменником жить? — качаю головой. — Я не на помойке себя нашла!

— Глупая ты, Лесь, — Лариса досадливо цыкает и, сбросив полотенце, спускается в бассейн. — Ой, водичка отличная… Так вот, глупая ты, Леся. Подумаешь, муж изменил? Мне вон Славик регулярно изменяет, и что? Деньги приносит, ребенка любит, скандалы не закатывает, и хо-ро-шо. Лишь бы он счастлив был, а с ним и я счастлива.

Чувствую, как округляются глаза. Волосы шевелятся. Теперь у меня вопрос, кто эта женщина и куда она дела мою подругу.

— У тебя муж политик! Статусный! Красивый, стройный, загорелый… Обаяшка. Не то что мой Славик колобкового типа, — она брезгливо фыркает. — Но даже для моего шарообразика находятся бабы, которые хотят в койку.

— Подожди… А когда ты узнала, что Славик ходит налево? — не знаю, зачем спрашиваю. По сути, мне должно быть все равно, но почему-то интересно.

Лариса рассказывает мне, как однажды пару лет назад застукала мужа с секретаршей у него на работе. Но не выдала своего присутствия и вообще сделала вид, что ничего не знает.

— И пусть он других баб потрахивает, главное — ночевать домой приходит и семью содержит, — заканчивает она рассказ с довольным видом.

Поражаюсь, как можно так жить!

— А ты его вообще любишь? — спрашиваю и сразу понимаю, что прозвучало очень бестактно, но уже не воротишь.

— Конечно, люблю, — отмахивается Лариса, — но еще больше я люблю жизнь, которую он обеспечивает.

Похоже, она куда более толстокожая, чем мне казалось. Я бы оскорбилась своему вопросу, а она нет, ей нормально. Мне казалось, у нас с ней примерно одинаковые жизненные ценности, но теперь я вижу другую Ларису, циничную и расчетливую. И не могу принять ее позицию.

Даже если бы я не стала очной свидетельницей измены мужа, даже если бы он не знал, что я это видела, я бы не смогла его простить. Нет. Нам не по пути.

Вино мы так и не заказываем и за бессмысленным разговором дожидаемся заказанного Ларисой массажа. Пожалуй, так расслабиться даже лучше, чем дурманить рассудок.

В четыре часа дня в дверь сауны стучат. Заворачиваюсь в полотенце и иду открывать. На пороге вместо массажисток оказываются крепкие атлетичные массажисты. Подкачанные симпатичные парни лет под тридцать. Гладко выбритые, с красивыми белозубыми улыбками.

Пропускаю их в сауну в легком шоке. Что-то я не хочу уже массаж. Не готова голой лежать под мужским взглядом. Знала бы, что будут мужчины, купила бы купальник. Свой из дома я забыла забрать.

— Мальчики, как здорово, что вы пришли! — щебечет Лариса. — Я готова!

— А я не готова, — произношу следом. — Массажист требуется только для этой барышни.

— Я возьму двоих! Мне больше достанется, Леся! — хохочет веселая Лариса, направляясь в массажную комнату, и пальцем манит за собой парней.

Те кивают и идут следом.

Провожаю их всех ошалелым взглядом. Этого я от нее тоже не ожидала. Понятно, почему ее не огорчает измена Славика. Она и сама не прочь… Вот вертихвостка. Впрочем, думаю, никакого секса тут не будет, эти мальчики все же работают массажистами, а не проститутами.

Со столика раздается любимая мелодия «Hush» от PCD. Я знаю, на кого поставлен этот рингтон, и на руках вздыбливаются волоски. Зараза! Гаситься или ответить?

________________

Лариса, университетская подруга Олеси

Характер взбалмошный. Любительница авантюр и приключений.

8.

Не отвечать. Алексей наконец хватился меня, так что по телефону я не услышу ничего хорошего. Я чувствую себя лишней на празднике жизни Ларисы, но, наверное, не стоит все же оставлять ее наедине с двумя массажистами. Пытаюсь убедить себя, что этот СПА-комплекс — серьезное заведение, но на душе все равно неспокойно от мысли, что с Ларисой может что-то случиться.

Остаюсь. Пришли вдвоем, значит, уходить тоже вдвоем надо — такое было у нас правило, когда мы вместе ходили по ночным клубам.

Телефон булькает сообщением в телеграм — Алексей. Читаю из шторки, не открывая приложение.

«Ты куда-то запропастилась. Не забыла, что сегодня в Маверике собираемся? Приезжай к шести вечера».

Ага, уже лечу и волосы назад. Я не собираюсь больше развлекать жен его друзей. Из нас четверых только я работаю, но при этом нисколько не искушена в косметологических процедурах, так что говорить нам почти не о чем.

Час, пока крепкие мальчики разминают и массируют Ларису, я провожу набегами в финскую сауну, чередуя их с заплывами в бассейне. А когда массажисты уходят, мы заканчиваем нашу программу в турецкой парной. Там можно спокойно сидеть и беседовать, в отличие от финской.

Мы прощаемся в начале седьмого, и я вызываю себе такси. После расслабляющих процедур совсем не хочется трястись в метро. По дороге в хостел мне звонит Алексей. Ах да, встреча с друзьями в ресторане «Форт Маверик» уже идет. Без меня! Ставлю телефон на беззвучный и дожидаюсь, пока сеть отрубит звонок. Но гаджет тут же начинает звонить снова. Алексей упертый от слова «упоротый». Дико нервируют его звонки. Он не отстанет.

— Тебе чего? — все же снимаю трубку.

— Ты приедешь в Маверик? — свирепо спрашивает Алексей.

На фоне играет музыка и слышен гомон голосов.

— Нет, и не планировала, — отвечаю отфутболивающим голосом. — Наташу позови.

В трубке вдруг становится тише, видимо, Алексей зашел в уборную.

— Руки в ноги взяла и приехала, Олеся! — полушипит-полурычит он. — Скажешь, что в СПА задержалась.

— Я. Ничего. Делать. Не. Буду! — произношу так, будто втыкаю каждое слово в его холеную рожу. — Я ушла, Леш! Бомбочку Наташу води с собой на сборища с друзьями.

— Ты помнишь, что я обещал? Помнишь, чего тебе будет сейчас отказ? — Алексей меняет тон на деловито-холодный. — Правда работа не нужна? И имя не дорого?

— Ну ты и сволочь, Алексей, — поражаюсь его подлости. — Имей хотя бы мужество принять последствия своих действий.

— И ты тоже, Олеся! — на этом Алексей вешает трубку.

Против воли в душу просачивается тревожное ощущение, что это мне еще аукнется, но я его гоню. Алексею аукнется сильнее, когда я дам интервью по поводу его измены. В крайнем случае, всегда есть Валентин Мальцев, второй кандидат в предвыборной гонке. Уж он-то точно не откажется потопить конкурента!

Вечер в хостеле проходит нормально, если не считать, что за стенкой кто-то стучит кроватью в стену и сопровождает это активными физическими упражнениями, а с кухни несет какой-то чесночной едой. Не хочу провести завтрашний день в этой комнате. Сама собой в голову приходит мысль о шопинге.

Залезаю в инстаграм и ищу «Стилист. Выезд». Обнаруживается с десяток страничек, которые я внимательно рассматриваю. По итогам оценки луков, пишу в директ троим. Две молчат, отвечает только одна. Марина Цвета — очень стройная и эффектная девушка с отличным обмре на волосах.

Удача сопутствует мне. Оказывается, завтра у нее отвалилась клиентка, и она сможет уделить мне два часа в середине дня.

Сразу после этого на телефон сваливается очередное сообщение от Алексея. Читаю из шторки: «Даю время до полуночи. Вернись или горько пожалеешь». Хочу написать в ответ что-то вроде «Да пошел ты! Не вернусь!», но я даже не показываю, что прочитала. Пусть Алексей бесится.

Настроение это сообщение мне все равно испортило. На часах только девять вечера, времени до сна вагон. Крошечная комната прямо физически давит. К тому же, есть хочется. А готовить не охота. Оставляю телефон в комнате, отправляюсь на улицу и захожу в ближайший ресторанчик. У них есть летняя веранда, это подкупает.

Ценник тут тоже немилосердный, но салат из свежих овощей и куриные медальоны я все же съем. А завтра в продуктовом накуплю себе продуктов.

Мимо по проспекту едут машины и время от времени встают на красном светофоре. Рассматриваю вечернее движение, пытаясь не думать об Алексее. Сердце щемит болью от такого подлого предательства. Вообще возникает ощущение, будто жизнь разом отвернулась от меня. Я лишилась сразу мужа, дома, квартиры и, возможно, подруги. После ее откровений мне уже не хочется снова сидеть с ней в СПА. А если Алексей выполнит свои угрозы, я еще и карьеры лишусь для полного комплекта. Со мной останется только внешность, которую я хочу сменить.

Официантка приносит заказ. Салат ничего особенного. Медальоны из курицы — резиновые, будто их пинали ногами до того, как запечь. Ем без особого вкуса.

В тоскливом настроении возвращаюсь в комнату и обнаруживаю на телефоне сообщение в телеграм от какой-то Катерины Гордеевой. Я буквально на пару минут с ним разминулась. Пришло в 21:05. Открываю и быстро пробегаю глазами простыню текста. Фонтанка.ру желает взять у меня интервью! Радость наполняет грудную клетку, хочется прыгать.

Вчитываюсь. Сначала представление, ниже предложение встретиться завтра в тихом кафе, где я смогу ответить на вопросы, а затем условия. И они мне не нравятся.

9.

Ладно, оставить анонимность не получится, не сильно-то я и хотела. Готова предстать перед лицом общественности, как оскорбленная жена. Но вот договор на передачу прав и эксклюзивный статус этого интервью меня по-настоящему напрягает. Я больше никому не смогу рассказать эту историю, в противном случае они подадут на меня в суд за нарушение условий договора.

Время начало одиннадцатого. Неприлично уже писать. Завтра первым делом с утра позвоню этой Катерине Гордеевой и выясню, можно ли дать неэксклюзивное интервью.

Ложусь в кровать и какое-то время смотрю познавательные передачи на Ютуб.

Засыпаю с надеждой, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего. Предвкушаю встречу с Мариной Цветой и интервью, если удастся обо всем договориться.

***

Утром звоню Гордеевой. Она отказывается обсуждать интервью по телефону, ссылаясь на нехватку времени. Приходится согласиться встретиться с ней в центре в семь вечера. В общем-то неплохо. Если меня все устроит, сразу же дам интервью.

Встречаюсь с Мариной Цветой на улице Ломоносова. Мы договорились начать отсюда, здесь, с ее слов, несколько неплохих бутиков.

Марина выглядит просто сногсшибательно — худая, высокая, в перепончатых сандалиях, коротких красных шортах и светлом топе, достающем только до ремня. Через плечо глянцевая объемистая сумка. Вот — стиль, который мне нужен. Кэжуал, явно люкс-сегмента, сексуальный, но не кричащий и выглядящий дорого.

— Я — офисный планктон. Вся одежда офис- и бизнес-стиля. А хочу одеваться, как творческий человек, — после приветствия рассказываю Марине свои хотелки.

Она понятливо кивает и заверяет, что за два часа ее работы меня станет не узнать.

Боже, это прелестно! Марина ходит вдоль вешалок вместо меня и выбирает мне одежду. Я никогда не любила это, и потому придерживалась одного стиля, закупалась в одном и том же магазине. Хочется теперь, чтобы Марина всегда сопровождала меня на шопинг. Интересно, это возможно?

— У меня всего два часа, милая, — сосредоточенно говорит она, вручая мне с десяток плечиков. — Меряй это, если ничего не понравится, остается время на еще один заход.

— А еще раз тебя можно будет пригласить? — спрашиваю с надеждой, задергивая штору примерочной. — Думаю, что этого похода мне будет мало.

Начинаю мерять выбранные ею вещи.

— Ты что, весь гардероб сменить вздумала? — по-свойски доносится снаружи.

— Да, мне очень нужны перемены, — вспоминаю об Алексее, и сердце снова стискивает боль. Как же сильно меня задела его измена. Хочется стать другой. Не той, которой я была с ним. Добавляю: — Во всем. Прическу тоже буду менять.

— Милая, ты часом с парнем не рассталась? — вдруг спрашивает Марина подозрительно.

Я выхожу показать первый наряд — мягкие укороченные джоггеры цвета топленого молока и просторный лонгслив с надписью CALIFORNIA.

— В точку, — отвечаю с сожалением. — С мужем только.

— Выглядишь в этом отлично, милая. Меряй следующий комплект, — велит Марина, и я скрываюсь за шторой. — Если надо ухажера, у меня есть контакт мальчика, который тебе цветы подарит, на кабриолете прокатит, даже поцеловать может…

— В смысле?! — от удивления даже высовываю голову из-за шторы. — Мне не нужны новые отношения. Я старыми наелась по самую макушку.

— Я тебя умоляю! Он актер! — смеется Марина. — Если бывшего уесть хочешь, обратись, Артемчик отлично справляется с ролью нового кавалера. Только цена за час работы кусается.

Вот это сервис! До чего дошел прогресс! Может, и правда, пусть этот актер Артемчик меня домой на кабриолете подвезет? Да ну его… А почему бы нет?

— Скинь мне его номер, пожалуйста, — отвечаю и выхожу покрасоваться в новом прикиде — в прямых сильно изодранных джинсах по щиколотку и блузке с одним оголенным плечом. Выгляжу безумно эротично.

— Да подлецу все к лицу! — восклицает Марина. — Отправила. Артем. Он тебе услуги и прайс скинет.

Снова скрываюсь за шторкой и меряю следующий образ.

— А ничего, что Артем может и в лицо схлопотать? Мало ли ревнивый бывший окажется? — теперь я спрашиваю подозрительно. — Мой муж, уверена, захотел бы начистить фасад тому, кто будет ко мне «клеиться».

— Артемчик накачанный, выглядит так, что сам кому угодно фасад начистит, милая! Не переживай, — смеется в ответ Марина.

А что, вариант. Позлить Алексея я точно позлю. К тому же, это точно не пойдет на пользу его предвыборной кампании. Только мне на пользу это тоже не пойдет. Я ж со стыда сгорю от заголовков вроде: «Жена будущего губернатора спуталась с красавчиком-мажором на кабриолете»! Артемчик пусть незамужним дамам оказывает свои услуги.

Выхожу и показываю Марине третий лук — серые брюки-карго и короткое худи с капюшоном. Боже, это именно то, о чем я мечтала!

Марина и этот образ одобряет. Мы обходим зал по новой, она выбирает еще несколько плечиков, и после примерки одобряет почти все. Мне не подходит только короткая юбка, точно сделанная из шарфа, и жилетка с лямкой через шею.

Идем к кассе. Я договариваюсь с ней на следующую субботу, и она выделяет на наш шопинг уже четыре часа, чтобы успеть набрать побольше. Я оплачиваю ее консультацию, на том мы расходимся.

А у меня остается три часа времени до встречи, и взгляд зацепляется за салон красоты, в котором сиротливо скучает одинокая мастерица. Подхожу ближе. Я испытываю испепеляющее желание пойти и постричься. Судя по пустоте в середине субботы и богатому убранству, ценник, наверное, космический, но у меня нет сил ждать. Я загорелась этим желанием и не отступлю.

Только вот как? Может, побрить голову? Алексей сам не захочет, чтобы рядом с ним жила такая жена. Да что там, никаких мне приглашений в Маверик и на его интервью. Ничего. Лысую меня он точно оставит в покое.

Перекидываю все пакеты с одеждой в левую руку и правой толкаю дверь салона.

— Добрый день, вы на стрижку? — ко мне подходит кукольно-ухоженная администратор.

10.

Из салона я выхожу обновленной, но не лысой. Все же не стоит уродовать себя из-за урода-мужа. Сделала кератиновое выпрямление и на прямых волосах стильный косой каскад с боковым пробором. Компромиссный вариант, и стрижка есть, и грива осталась.

Время как раз подбирается к моей встрече с Катериной Гордеевой, так что до Арт-Сундука на Чернышевской иду пешком. Наслаждаюсь вечерне-летним Питером и на очередном светофоре замечаю девушку на мотоцикле.

Мне зеленый, но я так и стою, любуясь на эту валькирию в черной кожаной одежде и полном шлеме из-под которого по спине рассыпаются русые кудри. Боже, какая она сексуальная! Чистый секс! Мотоцикл — это сила, риск, скорость. Хочу себе мотоцикл!

Это желание оформляется мгновенно и остро колет в солнечном сплетении неутоленной жаждой. Мы с Алексеем, помнится, хотели по молодости обзавестись спортивными мотоциклами и гонять по вечерам. Я даже сдала на права, но для моего мужа карьера оказалась важнее. Так мечта и осталась мечтой. Теперь я могу ее реализовать. Одна. В свое удовольствие.

Надо подумать… Сегодня вечером выберу, а в салон съезжу на следующих же выходных.

Байкерша на свой зеленый срывается с места и улетает вперед быстрее всех соседних машин. Скоро и у меня появится спортивный мотоцикл. С такими же толстыми колесами и агрессивным черным дизайном!

Заходя в Сундук, ищу глазами Гордееву — не вижу. Но, судя по планировке кафе, сразу весь зал не оглядеть. Здесь нет хостес, чтобы сказать, что меня тут ждут, так что достаю телефон и пишу Катерине, где я смогу ее найти.

Ответа долго нет. Да что ж за невезуха? Неужели загасилась?

Выхожу на улицу и чувствую себя идиоткой. Пройти полцентра с пакетами наперевес и помахать своему шансу ручкой!

Телефон все же булькает сообщением в телеграм. Оказывается, Катерина опаздывает. Просит меня занять столик и дождаться ее.

Что-то мне не нравится ее расхлябанность, но вряд ли у меня есть выбор. Нахожу столик где потише и заказываю себе латте.

Катерина Гордеева появляется спустя минут десять. Такое чувство, что она из-за города примчалась. В легком сарафане и с подвивающимися волосами, будто только после купания. Через плечо объемистая плетеная сумка, из которой выглядывает краешек, кажется, полотенца.

— Простите, дикий день! — выпаливает она, усаживаясь на стул напротив меня. Роется в сумке и достает диктофон. — Сейчас подпишем гарантийное письмо об эксклюзивном интервью и начнем.

Она запыхалась и все еще пытается отдышаться. Снова лезет в сумку и вынимает оттуда канцелярскую папку, где в файликах вложены разные бланки. Вынимает одинарный отпечатанный лист и вместе с ручкой протягивает мне. Быстрая какая!

— Катерина, я все понимаю, но хочу оставить за собой право обратиться с материалом в другое издание, — произношу терпеливо и отодвигаю от себя лист. — Я хочу, чтобы новость облетела весь интернет. Чем больше охват, тем лучше.

Катерина делает кисло-сердитое лицо.

— Тогда я зря так спешила в город, — забирает лист и прячет обратно в файлик. — У нас правило. Свои новости Фонтанка публикует первой. Остальные издания могут репостнуть ее или выпустить свои материалы на основе, но Фонтанка должна быть впереди всех.

— То есть, я смогу обратиться в другое издание потом? — в меня в душе вспыхивает слабая надежда.

— После выхода материала сможете идти с ним к кому угодно, хоть на телевидение! — чеканит Катерина. — Решайте скорее. Если будете давать интервью, давайте начнем. Я весь день в разъездах.

Мучительно размышляю. Наверное, можно поведать все Фонтанке, а когда выйдет статья, пойти к другим. По крайней мере, одна крупная интернет-газета точно даст нужную огласку.

— А когда Фонтанка сможет выпустить мою новость? — задаю логичный вопрос.

— Ну… — она подзывает официантку. — День на подготовку текста, день на верстку, еще день на согласование с главным редактором и… в четверг выйдет статья, если вы дадите информацию сегодня.

Не через месяц, вот и славно.

— Давайте бланк гарантийного письма, — беру ручку. — На четверг я согласна.

Катерина заказывает себе домашний лимонад, и мы беседуем. Я наговариваю на диктофон историю о том, как застала мужа с помощницей в супружеской постели, о том, как он пригрозил уничтожить мою карьеру, чтобы заставить изображать жену, и отказывается давать развод.

После моего рассказала Катерина задает вопросы обо мне и об Алексее, видимо, собирает бэкграунд. Рассказываю честно. Я в этой ситуации жертва, вот и пусть избиратели узнают, какого поганца собираются выбрать в губернаторы.

— Супер! Достаточно! Статья получится бомбическая! — с горящими глазами заявляет Катерина и выключает диктофон. — Я пришлю текст на согласование вечером понедельника или утром во вторник, когда копирайтеры напишут. Прочитаете перед версткой.

С готовностью киваю. Кажется, я смогу устроить Алексею веселую жизнь. Держись, говнюк. Отмываться от позора придется долго!

Вернувшись в хостел, вечер я трачу на просмотр сайтов по продаже мотоциклов и таки присматриваю себе тот, от одного вида которого мурашки бегут по коже. Спортивный Сузуки с какими-то буквами в названии модели, но главное — с объемом двигателя шестьсот кубиков и максимальной скоростью двести пятьдесят километров в час! И стоит эта адреналиновая радость всего триста с небольшим тысяч. У меня есть такие деньги, хотя, наверное, мне дадут его и в кредит.

Я так воодушевлена планами, что даже не могу заснуть, представляя себя в кожаной одежде и на этом черном мотоцикле со стильными фарами и толстыми шинами. В моем случае черная кожаная одежда будет еще эффектнее смотреться, ведь из-под шлема у меня будут выбиваться огненно рыжие волосы. Да, это будет шикарно!

***

Несмотря на то, что мало спала, еду на работу в приподнятом настроении. Мысль о покупке байка греет душу. Предвкушаю выходные. К тому же, сегодня Владлен Богданович должен сказать мне, что проект большого парка на Охте, который мы обсуждали с заказчиком в пятницу, достанется нашему отделу. Эту новость я тоже жду с нетерпением.

11.

Сердце тревожно сжимается. И чего Ольга Владимировна лютует с утра пораньше? Это очень деловая женщина, я всегда ее уважала. Она красивая, с пронзительными прозрачно-голубыми глазами, нисколько не стервозная, но очень строгая. Если она чем-то недовольна, она тебя наизнанку вывернет.

Стоит подняться на наш этаж, Ольга Владимировна отлепляется от стойки рецепции, за которой, втянув голову в плечи, сидит Юленька, и направляется мне навстречу.

— Олеся, из налоговой поступил запрос по поводу сделки с ТД «Астра». Наша компания строила им крыльцо с пандусом для инвалидов, — строгим тоном начинает она. — Вы передавали в бухгалтерию закрывающие документы по сделке?

Не помню, если честно. Спина холодеет. Сделку закрыли, да, но что там было… Вместе с Ольгой Владимировной вхожу в наш опенспейс, бужу рабочий компьютер, открываю CRM. Все мои семеро дизайнеров сидят тише воды ниже травы.

Пробегаю глазами информацию по Астре. Ничего, никаких новых комментариев менеджеры не внесли. Мучительно вспоминаю, что могло случиться… Точно!

— Работники Астры не смогли день в день закрыть документы, — заявляю уже более уверенно. — Сказали, что отправят документы почтой. Видимо, еще не дошли до нас.

— Олеся, — Ольга Владимировна склоняет голову набок и протягивает файлик с отпечатанными листами. — Вот новый комплект документов, подписанный с нашей стороны. Подпись заказчика на них нужна срочно. Сделайте так, чтобы подписанные документы появились у меня до полудня.

На этом она уходит. А я… оглядываю своих сотрудников тяжелым взглядом.

— Ну что, кого отправить в производственную командировку? — спрашиваю, глядя на Марата, нашего единственного мальчика.

Он соглашается и поднимается из-за стола. Он справится, я уверена, но нервотрепка с утра сбивает мне боевой настрой. К тому же, наверняка этот косяк с документами еще аукнется мне на совещании с директором. Теряю очки перед руководством.

Пока Марат в пути, созваниваюсь с Астрой и прошу еще раз закрыть нам документы по крыльцу. К счастью, хоть тут все проходит гладко, и Марат возвращается с подписанными актами и накладными. Отношу их Ольге Владимировне и спускаюсь обратно к себе в кабинет.

Сегодня из-за этого внезапного происшествия вся неделя, считай, началась не так, как обычно. Без моего понедельничного напутствия. Приходится делать это сейчас, хотя уже половина двенадцатого.

— Отличной рабочей недели! — произношу погромче и жестом подзываю ребят к своему столу.

Все же не стоит отступать от традиции и все же настроить сотрудников на рабочий лад.

Все откладывают свои дела, и я провожу обычную летучку. Ребята отчитываются о планах на текущую неделю, что и в какой срок будет готово, моя «правая рука» Лена по ходу выписывает на маркерную доску приоритетные задачи.

— На этом все, ребят, — завершаю летучку. — Сегодня станет известно, достанется ли нам проект Охтинского парка. Держим кулачки и отправляемся работать!

Без пяти двенадцать собираюсь отправиться на совещание, как вдруг в наш опенспейс залетает руководительница архитектурного отдела, Азалия Ринатовна. Ей под сорок — не так уж и стара, но требует, чтобы все к ней обращались по имени-отчеству. На ней как всегда строгий юбочный костюм. Соломенного цвета волосы идеально подобраны и заколоты в тугой пучок на макушке, будто так она пытается подтянуть обвисающую кожу, на щеках. На кончике носа остроугольные, точно крылья стрекозы, очки.

Азалия Ринатовна выглядит невероятно стервозно. Она настоящая карьеристка. Я слышала историю о том, сколько компаний она сменила уже в должности руководителя отдела. Она точно знает, чего хочет, и прекрасно справляется с достижением целей. Я ведь тоже люблю добиваться целей и расти по карьерной лестнице, так что даже немного опасаюсь оказаться такой же в свои сорок.

Азалия Ринатовна порывисто подходит к моей доске и вычеркивает маркером целую строку. Проект зеленого островка с фонтанами у строящегося торгового центра для ООО «Город мечты».

— Азалия Ринатовна! — окликаю ее строгим голосом. — Вы кабинет случайно не перепутали?

Она оборачивается и одаривает меня снисходительным взглядом поверх очков.

— Не перепутала, Олеся Станиславовна! — отвечает звонким довольным голосом. — Этот проект сегодня отошел моему отделу.

Собираюсь возмутиться, с какой это стати, но она меня опережает:

— Через пять минут совещание у Владлена Богдановича, приходите. Он вам все расскажет.

________________

Азалия Ринатовна,

руководитель архитектурного отдела в компании «Крупный шаг»
Интересы ее отдела пересекаются с интересами отдела ландшафтного дизайна,
которым руководит Олеся.

12.

На этом Азалия Ринатовна уходит. Только с ней во всей компании общение происходит на «вы»! Раз она так по-хозяйски показала, что проект теперь ее, наверняка так и есть. Только как она умудрилась так подсуетиться?

— Что это было? — недоверчиво тянет Лена.

— Если бы я знала! — в тон против воли просачивается злость. — Сейчас пойду с Владленом разговаривать.

— Ты уж поговори, Олесь, — вклинивается Марат, наш единственный мальчик. — Я надеялся на премию в конце лета.

Это был отличный денежный проект, на нем большая маржа, мой отдел сильно бы повысил KPI за его счет. Вот что за зараза? Кому и что она сделала, чтобы отобрать у меня проект?

Плетусь на совещание в отвратительном настроении. В конференц-зале собрались все главы отделов. Всего пятнадцать человек. Владлен Богданович входит последним, и я по походке вижу, что он тоже злой, как черт.

— Итак, коллеги, это все никуда не годится! Почему я в разгар работ узнаю о том, что на объекте не хватает строительных материалов? — он обращается к Светлане, которая руководит отделом логистики.

Та принимается объяснять свой косяк. Владлен Богданович для вида еще немного отчитывает ее и переходит к Сергею, главе отдела продаж. Тут все просто — отдел продаж не дотягивает по показателям. Гендира интересует, почему работники халтурят.

Следом достается главе секретариата и АХО, Марии. Она пытается возражать, что сотрудникам офиса нужно ровно столько бумаги и скрепок, но Владлен Богданович все равно рвет и мечет.

Затем он поворачивается ко мне.

— Олеся, привет. Как я понимаю, Азалия Ринатовна уже сообщила тебе, что проект фонтанов переходит к ее отделу, — выговаривает он требовательно.

— Я в курсе, — отвечаю, ощущая, как теплеют щеки. — Только не понимаю, почему.

— У твоего отдела сейчас работы будет невпроворот, — голос Владлена Богдановича звучит мрачно, хотя мне хочется верить, что это потому что мы таки получим проект парка. — Твой отдел на этой неделе должен подготовить проектную документацию по последним памятникам, которые мы установили. Проходит проверка санитарных норм.

Он вцепляется мне в лицо негодующим взглядом. А я... ничего не понимаю. Какие еще санитарные нормы на памятниках?! Но раз проверка...

— Ты понимаешь, что это значит?

Понимаю. Это значит много геморроя. Проверки — это всегда муторно.

— Придется как следует потрудиться, чтобы они отстали, — отвечаю не очень уверенно. Но, Владлен Богданович, похоже, ждет другого ответа. — У нас все чисто. Я сама проверяла и согласовывала все памятники.

— Это значит, Олеся, что под нас копают, — рычит шеф. — Чьи это происки, пока неизвестно.

Происки? В голову закрадывается неприятное предположение, но я не хочу в это верить. Алексей не мог повлиять на проверки наших памятников. Или мог? Нет, ну что за подлец!

— Мы подготовим необходимую документацию, — рапортую согласие.

Владлен Богданович переключается на следующего начальника отдела. А я сижу обтекаю. Он тысячу лет меня не отчитывал. Вообще всегда не мог на меня нарадоваться. Мои ландшафты приносили компании огромную прибыль, я всегда была на хорошем счету.

Пройдясь по всем вопросам, Владлен Богданович машет рукой и оглядывает присутствующих быстрым взглядом и бросает:

— Все свободны.

Руководители отделов поднимаются и выходят из конференц-зала. Азалия не спешит. Черт, что за интриги тут плетутся у меня за спиной?! Хочу задержаться, но Владлен Богданович кивает мне на дверь:

— Для тебя больше ничего нет, Олесь, — тяжелым тоном произносит он. — Иди работай. Министерство ждать не любит.

Возвращаюсь в кабинет в напрочь убитом настроении. Что я скажу ребятам? Что я не смогла отстоять проект? Это ужасно.

— Оу, Олеся, что случилось? — спрашивает Лена, подходя к моему столу.

— Нас трясут проверками, ребят, — выдавливаю через силу, слова из горла не лезут. — Надо собрать документы по пяти последним памятникам и концу недели предоставить в министерство.

Этой новости никто не рад. Следом ко мне подходит Марат. Ему ответить, что проект на фонтаны у нас-таки забрали, еще тяжелее. Ему деньги нужны, они с женой ребеночка планируют. Чувствую себя полицейским из зарубежного фильма, который приходит, чтобы сообщить родственникам жертвы «плохие новости».

Что за день? Одни огорчения! Не задался прямо с утра. Это Владлен Богданович еще не огласил решение заказчиков по парку. Он сказал, что под нас копают. Кому это надо? Может, министерство затеяло проверку из-за жалобы какого-нибудь шибко сознательного гражданина-активиста, чтобы дать отписку, что проверка начата?

***

В половине девятого, когда я уже почти одурела от сидения в своем хостеловом чулане, в телегу приходит pdf-файл от Катерины Гордеевой. Мое интервью написали! Открываю.

«Жена Алексея Лучина, который баллотируется на должность губернатора Санкт-Петербурга, застала его с любовницей!» — ничего такой заголовок, хочется перейти и почитать!

Вчитываюсь в текст. Глаз цепляется за фразы вроде «Олеся Лучина погрузилась в карьеру с головой», вроде правда, но уж как-то больно некрасиво выгляжу я, как будто напрочь забыла о муже. Мы оба были погружены в работу, но и общий досуг был…

Становится не по себе. Я как будто со стороны смотрю на наш брак, ставлю себя на место потенциального читателя этой новости и понимаю, что такой, как я, жене-карьеристке, не хочется сочувствовать.

От Катерины приходит сообщение — спрашивает, подтверждаю ли я правильность данных. У меня, похоже, есть возможность поправить впечатление, которое создаст статья. Беру в руки телефон, чтобы ответить.

_______________

13.

Пишу: «А можно все-таки не показывать меня такой уж карьеристкой?»

Стираю. Это правда, и нечего юлить. К тому же, переделка текста наверняка отодвинет срок выхода. Плевать, как меня воспримут. Главное, грязное белье Алексея будет болтаться у всех на виду.

Отправляю Катерине ответ, что со всем согласна, и еще раз спрашиваю, когда выйдет статья. Катерина присылает ответ сразу же, что материал сегодня же отправится в верстку, а в среду уйдет на согласование. Все по плану. Статья должна появиться на сайте в четверг до полудня.

Блокирую телефон и считаю часы до разоблачения изменника. Надо продержаться вторник, среду и начало четверга. Итого шестьдесят четыре часа при самом долгом раскладе.

***

В девять утра во вторник я уже вхожу в ЗАГС Московского района и трачу около получаса на подачу заявления о разводе, затем еду на работу. Моего отсутствия никто не заметил и день проходит нормально, не считая того, что мы всем отделом готовим документы в министерство, заодно проверяя и перепроверяя проекты на предмет соблюдения норм. Все должно быть нормально, но мало ли что, лучше знать об это заранее.

Мне удается качественно содержать в секрете свою плачевную семейную ситуацию. Впрочем, о переменах говорит только новая прическа и стиль в одежде, но преображаться можно и не по причине развода.

Алексей не звонит и не пишет. Может, решил оставить меня в покое? Или догадался, что у меня тоже есть козыри и не хочет меня злить? Под ложечкой сосет тревога, что это затишье перед бурей, но думать о том, чего еще не произошло, глупо и бесполезно. Только зря нервы трепать.

Вечером с работы иду пешком. На маршрутке мне от хостела до работы около двадцати минут, значит, пешком пройду минут за сорок. На Ваське особенный микроклимат за счет большого количества воды — сильнее ветер, выше влажность, и зимой это доставляет неудобство, а в летний зной здесь приятно и свежо. Свежее, чем в центре, на том же запруженном домами Невском.

Уже рядом с хостелом раздается звонок телефона. Судя по рингтону из «Доктора Хауса», звонит мама. Это ее любимый сериал. Она врач по образованию, но давно не практикует.

Отвечаю.

— Привет, Лесечка, — доносится из трубки мамин голос. — Мы с папой уже в Болгарии. Завтра летим в Россию. Что привезти на вашу с Лешей годовщину?

Вздрагиваю. Я и забыла, что двадцать пятого августа нашему расколотому браку исполнится семь лет. На глаза непрошенными наворачиваются слезы. Это был бы праздник, а теперь будет траур.

— Ничего, мам, — справляюсь с эмоциями и отвечаю как можно тверже. — Я с ним развожусь.

А у самой ком в горле так и стоит. Прошло чуть меньше недели со дня измены, и боль предательства еще очень жива.

— Боже, Леся, ты что такое говоришь? — возмущается мама. — Не руби с плеча, дочка. Умей прощать, ты же девочка, должна быть гибкой. Какую мелочь вы не поделили?

Мои родители были счастливы узнать, что я решила выйти замуж за Алексея Лучина, выдающегося юриста с огромными амбициями и блестящими перспективами. Он еще в университетские годы начал интересоваться политикой, а когда мы познакомились работал ведущим юристом огромного юридического холдинга и по совместительству состоял в популярной политической партии.

— Мы не поделили не мелочь, мам, — отвечаю, открывая дверь в здание, где на верхнем этаже располагается мой хостел. — Супружескую кровать.

На том конце повисает пауза.

— Он мне изменил, мам, — поясняю все-таки. Мало ли она не поняла. — Я сегодня подала на развод.

Внезапно в разговор вклинивается отец. Похоже, все это время мама говорила со мной по громкой связи.

— Я запрещаю тебе с ним разводиться, Олеся, — голос звучит твердо, но слишком трагично. — Забери заявление, пожалуйста.

— Пап, ну мы в каком веке живем… — начинаю сердиться.

— Послушай, Леся, — с нажимом произносит отец. Прямо представляю, как он стучит указательным пальцем по столешнице стола, за которым сидит. — Алексей очень много сделал для нашей семьи. Не разрушай этот союз. Можешь не жить с ним, но хотя бы просто не разводись.

— И чего же такого сделал Алексей? — говорю ровно, но выбор слов все же выдает мое негодование.

— Достаточно, чтобы не портить ему жизнь, — отрезает отец.

Что это только что было?! Папа. Уклонился. От ответа! Не помню, чтобы он хотя бы раз вот так юлил за всю мою жизнь.

Хотя откуда мне знать, какие у них с моим мужем договоренности? У отца свой бизнес — производство из пластика. Может, Алексей пообещал, что заказы на детские площадки отойдут отцовской компании? Или наоборот, отец беспокоится, как бы эти тендеры не проплыли мимо, если я разведусь с изменником?

— Так что, пожалуйста, помирись с Алексеем, — договаривает он. — Он наверняка уже сто раз пожалел об интрижке. С кем не бывает?

Не верю ушам! Что за мужская солидарность? Отец-то небось маме не изменял, а моего мужа-говнюка выгораживает!

— С нормальными мужчинами не бывает, пап! — отвечаю отрывисто.

— Лесечка, я на твоей стороне, — добавляет мама, — но ты все равно подумай над тем, чтобы простить Лешу. Он хорошая партия.

Бросаю, что подумаю, и отрубаю звонок. Вот какими категориями они мыслят. Партия хорошая. Я старомодна, если считаю, что люди должны по любви жениться и любить друг друга в браке? И если любовь испарилась, то это уже не брак, а непонятно что.

***

Подходя к бизнес-центру в среду утром, замечаю расписанный красивой аэрографией Таурег. Я узнаю эту машину — на ней ездит Борис Витальев, исполнительный директор ООО «Промстройтрест», которому наша компания делала проект жилого комплекса «Золотой город» в Приморском районе.

Поднимаюсь на свой этаж и сразу получаю сообщение от взволнованной Юленьки, что Владлен Богданович требует меня в конференц-зал, как только я явлюсь. Не понимаю, что с утра им всем надо!

Бросаю сумочку в кабинете, беру только телефон и поднимаюсь в конференц-зал. Захожу после стука. Внутри, кроме Владлена Богдановича, сидят Борис Витальев и еще пара человек в костюмах. Лица у всех мрачные. Плохое предчувствие начинает булькает тошнотой в желудке и пробегает мурашками по рукам.

13-1.

Варвара Владимировна и Станислав Александрович Богдановы

Родители Олеси.

Мама врач-хирург по профессии, но давно не работает. Отец — владелец пластикового производства. Его завод производит садовую и интерьерную мебель, игрушки и детские площадки.

Прожили почти тридцать лет в счастливом браке.

Мама покладистая, ласковая женщина.

Отец приверженец патриархальных взглядов, но не тиран.
Сознательный и верный муж и заботливый отец.

14.

Мне становится совсем жутко. Мозг лихорадочно перебирает варианты, что могло случиться, но что бы там ни было, мой отдел по тому проекту делал только дизайн. Мы даже ничего не проектировали! Это к Азалии вопрос, если с проектом какая-то лажа!

— Олеся, это Борис Витальев, директор… — начинает Владлен Богданович, но тот его перебивает.

— Мы знакомы с вашей Олесей Лучиной, — он окидывает кабинет скучающим взглядом.

Да, я лично ездила к нему согласовывать некоторые моменты, так и познакомились. И в ту нашу встречу он был всем доволен.

— Хорошо. Олеся, объясни, как вышло, что в разгар строительства главный архитектор отклонил проект? — продолжает Владлен Богданович.

Спина холодеет и отвисает челюсть. Какого черта вообще происходит?! Главный архитектор города не отчитывается передо мной.

— Я не могу объяснить действий главного архитектора, — тщательно не пускаю возмущение в голос. — Все было согласовано, у меня есть ответ из его приемной с подтверждением. Проект прошел все инстанции и главного архитектора в том числе.

— Ладно, — Борис хлопает по столу мясистой ладонью и переводит на меня тяжелый взгляд. — Мы так ничего не добьемся. От главного архитектора поступил целый список требований по изменению проекта, якобы он нарушает архитектурный облик города. В таком виде объект нам не сдать. Нужно, чтобы вы переделали и снова согласовали проект зеленых насаждений.

От лица отливает кровь. В том проекте закопано под сотню человекочасов моих дизайнеров. Я осознаю, что возражать бесполезно, но все же хочу оправдаться.

— В том, что главный архитектор выкатил список требований, нет нашей вины, — произношу по-деловому, — в первоначальном проекте нарушений не было.

— Сейчас уже нет разницы, были или нет, Олеся! Их выявили! — Борис повышает голос и обращается к гендиру: — Владлен, нам нужен новый согласованный проект. И платить мы за него не будем. Косяк на вашей стороне.

Вскипаю от такой несправедливости. Какого черта? Мы подготовили отличный проект, а этот тут вкручивает, что его надо бесплатно переделать. Хочу возмутиться, но Владлен Богданович жестом велит мне молчать и приносит заказчикам извинения от лица нашей компании.

Меня наконец отпускают.

Выхожу из конференц-зала. Меня колотит прямо. Пальцы ледяные. В таком виде нельзя возвращаться к ребятам. Направляюсь в туалет.

До безумия обидно. Так нечестно! Вздыхаю, умываю лицо водой. Из зеркала на меня смотрит красивая стильная женщина, но взгляд в усталых глазах невыразимо тоскливый, с таким лишь на похоронах стоять. А еще только утро…

Но откуда в согласованном проекте нарушения? Прямо как с памятниками!

И тут меня осеняет. Настолько остро, что по спине волной бегут мурашки. Кажется, что кожа на позвоночнике вздыбилась. Алексей! Ума не приложу, как он умудрился устроить моим проектам проверки, но, похоже, это он. Я работаю пять лет, и за все это время ни один объект, построенный по моим проектам, не проверяли на соблюдение санитарных норм! Не говоря уже об отклонении согласованного проекта.

Не выходя из туалета, набираю его. Отвечает, на удивление, после третьего гудка. Давно он так быстро к телефону не подходил!

— Это ты делаешь? — спрашиваю сходу не здороваясь. — Ты мне гадишь?

— Что делаю, Олеся? — тянет Алексей тоном кота, только что съевшего мышь.

— Не придуривайся, Алексей, — держу себя в руках, но внутри все бурлит от ярости. — Ты устраиваешь проверки моих объектов? С твоей подачи главный архитектор находит косяки там, где их не было?

— Ой, так это ты о своей работе? — с фальшивым удивлением произносит Алексей. — Какие-то проблемы? Ты вспомни, тебе черная кошка дорогу не перебегала?

— Повстречался в жизни один человек с черной душой, — выговариваю ядовито и вешаю трубку.

Это все он устроил. Вот сволочь же! И делает вид, что не при делах. И как мне быть? В душе возникает ужасное ощущение загнанности в ловушку. Наверняка это он исполняет свою угрозу разрушить мою карьеру, и пока у него неплохо получается.

Алексей явно демонстрирует возможности, и пока ему удается меня запугивать. Если все заказчики начнут возвращать сделанные мной проекты на бесплатную доработку, Владлен Богданович разорится, а перед тем уволит меня с волчьим билетом. Олеся Лучина — черная метка для строительных и архитектурных компаний.

Возвращаюсь к себе в кабинет и остаток дня пытаюсь привести мысли в порядок. Поведение Алексея меня пугает и приводит в ярость одновременно. Нет. Я не вернусь в дом и не буду плясать под его дудку. Что бы он ни сделал. Завтра выйдет статья, посмотрим, как он забегает, пытаясь потушить горящую на голове шапку.

***

Катерина говорила, что статья будет напечатана до полудня. С самого утра в четверг я сижу как на иголках и раз в несколько минут обновляю сайт Фонтанки.ру. До одиннадцати жду спокойно, а дальше, чем ближе время подбирается к полудню, тем сильнее я нервничаю.

Последний раз обновляю сайт, когда часы в углу экрана показывают 12:05, и вижу, что статьи так и нет.

Звоню Гордеевой прямо из кабинета. Плевать, что ребята услышат. Вообще на все плевать.

Гудки идут, но трубку никто не снимает. Может, она на обеде? В час звоню еще. Снова ничего. Неужели она решила-таки загаситься? Охватывает отчаяние. Пишу ей в телеграм сообщение с просьбой мне перезвонить.

Пока жду ответа, пытаюсь отвлекаться на работу — Владлен Богданович попросил предоставить ему список всех текущих проектов, над которыми работает мой отдел. Даже сосредоточиться не могу. История со статьей не идет из головы и невероятно нервирует.

Через час проверяю — в телеграм сообщения так и не прочитаны. Что, если Катерина где–нибудь на выезде и не может прочитать? Есть же телефон и контакты редакции!

Мне нужен свежий воздух. Выхожу на улицу и набираю номер интернет-газеты для обращений, начинающийся на 8-800. Долго выбираю пункты меню, на кого меня переключить, и наконец добираюсь до отдела контента! Отвечает какая-то Мария, не вслушиваюсь в фамилию.

15.

Спина потеет от дикого волнения. Я ведь понимаю, что это мое единственное оружие. Если это не сработает, не знаю, как бороться с Лучиным.

— Простите, — через некоторое время произносит Мария, — в системе есть упоминание о статье, но у нее даже названия нет, материал удален с пометкой, что его отклонили.

У меня внутри все обваливается.

— Отклонили? — переспрашиваю. — Это как, можете объяснить?

— Ну отклонили, — по-свойски отвечает Мария. — Значит, он не подошел. Не прошел согласование с редактором или просто оказался некачественным.

Если спрошу, что есть «некачественный» материал, Мария наверняка мне расскажет, но это уже неважно. Мою статью Фонтанка не напечатает. Я просто потеряла четыре дня!

Вешаю трубку и возвращаюсь в кабинет. Проверяю домашнюю почту, больше ответов от газет не пришло. Значит, пора на телевидение? У них наверняка еще длиннее путь согласования. Затянут до самых выборов, что это потеряет всякую актуальность. Тогда… Блогеры? Да кому они нужны?

Снова залезаю в поисковик и натыкаюсь на рейтинг новостных агентств по России. Открываю все интернет-газеты подряд и, если нахожу кнопку «предложить новость» или адрес контент-менеджера, рассылаю текст своего обращения. Хотя в душе уже клубится опасение, что и эти тоже откажутся в преддверии выборов ссориться с одним из кандидатов.

Вечер провожу в хостеле с бутылкой белого вина и заказанной пастой с морепродуктами. Это хотя бы вкусно. Да и очень хочется расслабиться. Эти несколько дней вымотали меня сильнее, чем весь прошедший год с января.

Катерина Гордеева мои сообщения так и не прочитала. Возможно, внесла меня в черный список — телеграм не оповещает заблокированного пользователя, просто его сообщения не доходят до адресата.

Засыпаю в тоскливом настроении

Просыпаюсь с диким скрежетом, как с похмелья, хотя не с чего — даже половины бутылки не выпила. Так, для вкуса один бокал… Всему виной эмоциональная усталость. Энергия на нуле, сил нет.

Приезжаю на работу с небольшим опозданием и даже удивляюсь, что с самого утра Юленька не огорошивает меня очередной убийственной новостью. Даже напротив, мы с ней немного болтаем у стойки рецепции. Она хвалит мой новый стиль, а я, признаться, ношу новую одежду и не замечаю в себе особой разницы. Переживания по работе съели радость жизни.

Сегодня последний день этой ужасной недели, завтра меня ждет встреча с Мариной Цветой и покупка байка. Я ведь не передумала? Нет. Не передумала. Но до завтра надо дожить. Осталась последняя сложность — еженедельная планерка у Владлена Богдановича, на которой придется отчитаться за отработанную неделю и представить план на следующую.

В ожидании совещания время от времени проверяю почту — никто не торопится приглашать меня на интервью. Я разослала писем двадцать! Пока ответили пятеро. Трое прямо, что не станут браться, двое обтекаемыми формулировками дали понять, что такой материал не интересует. Что же за засада?!

Поднимаюсь в конференц-зал к четырем и уже ощущаю, что кровь отливает от лица. Мне, если честно, страшно, не вылезет ли еще какой-нибудь косяк. Как оказывается, проколы находятся там, где их не было, и ждать можно чего угодно.

Планерка проходит, на удивление, нормально. Меня Владлен Богданович пропускает со словами, что и так всю неделю держал руку на пульсе, чем занимается мой отдел. Я уже начинаю расслабляться, но не тут-то было. В конце совещания гендир отпускает всех, кроме меня и Азалии Ринатовны. Просит нас зайти в его кабинет.

Мне уже не нравится, что дальнейшая беседа пройдет в таком составе. Азалия спит и видит отобрать у нас все архитектурные проекты. Ее отдел проектирует здания и другие сооружения, но ей все мало. Хочет себе всю стройку присвоить!

В кабинете Владлена Богдановича она усаживается на отдельно стоящий стул у стены, я — к столу на место для посетителя. Похоже, разговор будет происходить со мной. От этой мысли по коже струится судорога. И снова начинает мутить от плохого предчувствия.

— Я сегодня был на собрании директоров, — он сцепляет пальцы и напрягает крепкие могучие плечи. Внутренне сжимаюсь — невооруженным взглядом видно, что ему нелегко говорить это. — Твой отдел сокращают.

Спина покрывается липким потом, а в груди жжет от изумления и одновременно возмущения.

— С чем это связано, Владлен Богданович? — прибавляю голосу твердости, хотя хочется кричать.

— С производственной необходимостью, — утомленно отвечает он. — Сказали, что хотят сократить издержки.

— Мной недовольны? — как же сложно сохранять хладнокровие в такой ситуации. — Это все из-за проверок и недоразумения с ООО «Промстройтрест»?

Владлен Богданович проводит по лицу ладонями, стягивая кожу, и порывисто вдыхает носом.

— Откуда мне-то знать, чем они недовольны? — спрашивает досадливо. — У меня претензий к твоему отделу нет. А то, что на этой неделе случилось — стечение обстоятельств.

Эта новость, честно говоря, меня убивает. Оглядываю кабинет, и взгляд цепляется за Азалию Ринатовну. Она едва сдерживает торжествующую улыбку, вот-вот лопнет от радости. Снова в голову закрадываются сомнения, Алексей ли это делает. Может, все-таки Азалия воспользовалась проверками и скандалом со строительным холдингом, чтобы капнуть на мозг кому-то из владельцев?

Или все-таки Алексей подсуетился, чтобы меня уволилили. Я уже ничему не удивлюсь.

Вдыхаю поглубже и собираю смелость, чтобы задать главный вопрос.

— Так меня увольняют?

15-1.

Владлен Богданович Белоусов

Генеральный директор ООО «Крупный Шаг», в котором работает Олеся.

Компания занимается средними строительными работами и разработкой проектов на строительство и благоустройство территории.

Адекватный руководитель. Строгий, но справедливый. Не самодурствует, но и сачковать не дает. Спрашивает за косяки по всей строгости, но при этом работники его любят. Он — уважаемый человек и авторитет в коллективе. У него даже клички нет, сотрудники называют его по имени-отчеству.

16.

— Нет, сокращают отдел, — отвечает Владлен Богданович. — Выбери двоих дизайнеров, которые останутся в штате. Остальных мы сократим по всей форме с выходным пособием.

Это даже хуже, чем если бы он меня уволил. Я должна решить, кто из моих любимых ребят потеряет работу. Радует только то, что у них будет три месяца, чтобы не торопясь подыскать новое место.

— Со следующей недели передай все проекты, связанные со строительством, Азалии Ринатовне, — добивает меня Владлен Богданович. — У тебя отдел ландшафтного дизайна, вот и будешь заниматься только ландшафтами.

Ага, заказов только на ландшафт почти нет. Все так или иначе требуют архитектурной проработки. В общем, мой отдел остается без работников и без работы.

Хочется выть. Это несправедливо. Нечестно! Меня захлестывают эмоции. Может, просто уволиться прямо сейчас? А до того высказать все, что я думаю про этот совет директоров, Владлена Богдановича и Азалию Ринатовну заодно?

Нет. Я строго держу себя в руках. Нельзя пылить. Нельзя показывать слабость. Я все обдумаю, взвешу и после приду к Владлену Богдановичу с готовым решением. Вполне возможно, и уволюсь. Но не сейчас. Не на эмоциях.

Возвращаюсь в кабинет без четверти пять. Ко мне подходят ребята. Обступают кольцом. Смотрят подозрительно.

— Нас сокращают? — спрашивает Лена.

Быстро же слухи разлетелись. Я с этажа на этаж не успела спуститься. Азалия знала заранее! Тварь!

— Что сказал Владлен? — вторит ей Марат.

Мне поперек сердца сообщать им эту новость, но кто-то растрепал ее раньше. Я надеялась отложить это до следующей недели. Черт. Но если говорить, то не тянуть. Рвать сразу с мясом.

— Да, — выпаливаю жестко. Хуже уже не будет, не хочу юлить. — Из вас должно остаться двое, остальные под сокращение.

— И… кто это будет? Как ты будешь выбирать? Нас аттестуют? — поднимается разномастный хор голосов.

— Стоп! — перекрикиваю своих дизайнеров. — Это была невыносимая неделя. Мы поговорим об этом в понедельник на летучке. Рабочий день вот-вот закончится, и я пойду домой. Чего и вам советую!

Ребята нехотя расходятся. У меня сердце обливается кровью, когда я вижу их огорченными. Самому «свежему» моему дизайнеру, Тане, год. Ее я взяла на работу последней. Остальные работают под моим началом по два года, а самым стареньким все три. Они со мной с тех пор, как я возглавила отдел. Мы уже одна семья, и теперь нас разлучают.

Телефон начинает вибрировать, и раздается уже ненавистная композиция Hush. Алексей, черт бы его побрал! Стоило вспомнить, легок на помине. Не отвечаю. Ставлю на беззвучный и принимаюсь собирать вещи в сумку. Мне хочется в горячую ванную, а потом под одеяло. Желательно с головой. Нужен эмоциональный детокс.

Ухожу из кабинета одной из первых, спускаюсь на лифте и выхожу на душную улицу. Солнце почти скатилось за горизонт, но воздух все еще сухой и пыльный.

Не хочу добираться на метро. Открываю Яндекс и собираюсь вызвать такси, как в шторке появляется уведомление о сообщении от Алексея.

А-а-а! Все никак не уймется! Ненавижу!

Не читать бы, но первые слова сообщения заставляют меня открыть телеграм.

Алексей [17:03]

Мне тут птичка на хвосте принесла, у тебя проблемы на работе.

У меня деловое предложение. Давай встретимся и все обговорим? Без криков и сцен, как взрослые люди.

Жду тебя сегодня до семи вечера в Маверике. Приезжай, если не хочешь остаться на улице без денег и заказов.

Меня бросает в жар, потом по коже бежит озноб. Нет, ну какой подлец! Гадкий упырь!

От него прилетает еще одно сообщение:

Алексей [17:04]

Это не кончится, пока ты сама не остановишь. Чего ты еще хочешь лишиться до того, как выполнишь мои условия?

Меня крючит и корежит от мысли, что придется подчиниться. Черт, это ужасно — прогибаться под изменника! Я себя уважать после такого перестану. Алексей мне изменил, а я должна с ним жить, будто ни в чем не бывало — до чего надо низко пасть, чтобы принять подобное?

Закусываю ноготь большого пальца. Это нервное. Вот же идиотская привычка! Снова привязалась.

За эту неделю я лишилась пары десятков проектов, пятерых работников, а вместе с ними и возможности расширения отдела, о котором вела переговоры с Владленом Богдановичем последние полгода.

Алексей наглядно показал, что не шутит и может до меня добраться. Но еще сильнее меня беспокоит фраза «не остановлюсь, пока не остановишь». Пытаюсь прикинуть, что он еще может сделать… Да что угодно! Не представляю, какой размах у его фантазии. Я думала, что знаю этого человека, но сейчас мне открываются такие его грани, о которых я и не подозревала.

Принимаю решение все же приехать на эту встречу. Он выдвинет свои условия, я выдвину свои… Раз мы будем говорить, как взрослые люди. Отвечаю, что приеду.

Дороги забиты только в сторону окраин, в центр свободно, и до Маверика, который находится на Чернышевской, меня довозят быстро, не проходит и получаса. Стоимость поездки списывается с карты, и я выхожу из машины. Снова душный воздух после кондиционера давит сухим жаром, трудно дышать.

Захожу в Форт Маверик и сразу со входа замечаю Алексея за его любимым столом на восьмерых. Он тоже видит меня и приветственно поднимает руку ладонью ко мне. Улыбается. Ай молодца! Продавил и доволен!

У меня внутри стягивается спираль злости. Его холеная физиономия раздражает уже тем, что я ее вижу. Но… На ощупь тверд, да? Играть в железную леди мне не привыкать.

Подхожу к столику.

— А ты похорошела, — произносит Алексей вместо приветствия, пялясь в меню

— Не для тебя, — успешно не пускаю в голос шипящие ноты. — Я не поесть пришла. Выкладывай, что у тебя.

Алексей поднимает на меня цепкий взгляд и растягивает губы в коварной улыбке.

— Я рад, что ты здесь. Ты приняла верное решение.

— Зато приняла ошибочное семь лет назад, выходя за тебя замуж, — парирую едко.

17.

Все же за сокращением отдела стоял именно Алексей. Видимо, добрался до кого-то из совета директоров. Я их даже не знаю, а он вполне может быть знаком с держателями нашей компании. В душе бушует буря, злость смешивается со страхом и густо приправляется горечью.

Все мое нутро сопротивляется, но головой я понимаю, что за стол переговоров сесть таки придется. Однако у меня еще есть один шанс побороться с Алексеем. Опускаюсь на стул напротив, достаю телефон с видом, что проверяю уведомления, а сама открываю Избрнанные в телеграм и тяну микрофончик вверх. Все, что прозвучит дальше, будет записано в виде голосового сообщения. Алексей, кажется, ничего не подозревает. Все же неплохо, что я умею сохранять покерфейс.

— Серьезно? — кладу телефон между нами экраном вниз. — Ты настолько беспринципная скотина, что сфабрикуешь против меня уголовное дело?

— Фабриковать ничего не придется, — ухмыляется Алексей. — Не бывает проектов без ошибок. Достаточно найти один, в котором будет критичная ошибка, которая будет опасна для жизни граждан. Автор такого проекта должен быть наказан за преступную халатность. Ну ты понимаешь…

Мне очень хочется сказать, что в моих проектах не бывает ошибок, но я и сама не уверена в этом. Есть человеческий фактор — я же не робот, и мои дизайнеры не роботы. Кто угодно мог ошибиться, а остальные не увидеть ошибку.

— Ты не подумал, что я тоже могу сильно подгадить тебе? — собираю волю в кулак и улыбаюсь, хотя ладони под столом подрагивают. — Если не хочешь всего лишиться, тебе лучше убить меня прямо здесь, потому что иначе я заруиню все, к чему ты стремишься.

Алексей вглядывается мне в глаза, а потом изгибает бровь.

— Это ты про интервью Фонтанке? Или про обращения в другие газеты? — усмехается, подлец! — Ничего у тебя с этим не выйдет. Точнее, уже не вышло, но и с другими информагентствами будет та же история. Думаешь, Мальцев ни разу не пытался меня опорочить? Люди, которые хотят, чтобы я стал губернатором, не допустят моего провала.

Чувствую, что бледнею. Сколько же денег угроблено на то, чтобы закрыть рот новостным изданиям? Никогда бы не подумала, что у него настолько мощные связи. Хотя чему удивляться. Алексей действует от лица партии. А у нее могут быть очень влиятельные покровители.

— Ты не доберешься до всех, у кого есть информационный охват, — произношу вкрадчиво. — Если не информационные агрегаторы, я пойду на телевидение, радио, к блогерам. К самому черту, Алексей. Ты вышел на тропу войны, готовься к ответному удару!

На этом я поднимаюсь из-за стола и разворачиваюсь, собираясь направиться к двери.

— Обезьянка-камикадзе, я понял, — доносится с нескрываемой насмешкой. — На свою жизнь плевать, так пожалей хотя бы отца.

Желудок сводит, а по спине ползет холод. Сразу вспоминаются слова отца о том, чтобы я не разводилась. Замираю, смотрю на Алексея неверящим, наверное, взглядом.

Он кивает мне на стул, мол, сядь. Не двигаюсь. Меня колотит от всей этой ситуации.

Видя, что я не подчинилась, он упирает локти в стол и складывает пальцы в замок.

— Мне нравится твоя упертость, Олеся, — он улыбается, правда это больше похоже на оскал. — Да и Станислав — отличный мужик, я его уважаю. Но представь, что будет, если пластик, который производит твой отец, окажется вредным и токсичным? Неплохо, если он еще не успел построить ни одной детской площадки. Или не произвел ни одной партии игрушек. А если успел? Получится, что он травит наших детей… Какая некрасивая история выйдет! И этот материал прогремит на всю страну. Возбудится прокуратура, начнутся проверки, заведут дело…

Цепенею. Внутри плещется чувство безысходности. Уму непостижимо, какой ужасный человек был моим мужем.

— Я уже понял, что ты у нас крепкий орешек, — Алексей показывает на меня пальцем. — Поэтому у меня деловое предложение. И в твоих интересах сейчас присесть и выслушать.

Мне хочется сказать себе, что он блефует, но я знаю, что нет. Судя по всему, у Алексея или его покровителей руки куда длиннее, чем я могла себе представить. Все же возвращаюсь за стол, и к нам подходит официантка.

— Два бараньих стейка, капучино и чайник чая с облепихой, — произносит Алексей и передает ей меню.

Заказывает и для меня. А и плевать, все равно не буду есть.

— Так вот, Олеся, давай прекратим этот цирк и договоримся, — доверительно произносит Алексей, — мне нужно, чтобы до выборов ты сделала вид, будто мы все еще семья. После — я дам тебе развод. — Он смотрит вбок, затем возвращает внимание мне и добавляет: — Если все еще будешь этого хотеть.

На что он рассчитывает? Что я его прощу за этот месяц с небольшим? Идиотизм!

— Мне тебе в глаза противно смотреть, Алексей, — понижаю голос. — Я ни при каких условиях не захочу остаться твоей женой. Я уже подала на развод.

— Ты заберешь заявление и после выборов подашь новое, — чеканит Алексей. — Тебе ясно?

— Не буду я ничего забирать! Через месяц, как раз на годовщину, тебе придет приглашение в суд, — усмехаюсь. — Я не собираюсь останавливать этот процесс.

Алексей оглядывает зал и про себя бормочет какие-то ругательства, не разобрать. Потом втыкает в меня колючий взгляд.

— Как знаешь, — выговаривает отрывисто. — Это в твоих интересах сохранить видимость брака.

— В моих интересах уважать себя, — отвечаю едко. — А плясать под дудку изменника, который трахал другую в супружеской кровати — решение тряпки!

— Это решение дальновидной женщины, которая понимает, что на кону, — холодно отвечает Алексей. — Так что, ты отказываешься? Допустишь, чтобы у твоего отца начались проблемы? Они похлеще твоих будут, это я тебе гарантирую.

_______________

18. (Алексей)

— Какой же ты подонок, Алексей! — шипит Олеся. — Угрожаешь не только мне, но и отцу. У меня нет слов!

Она берется рукой за лоб и обводит ресторан пустым взглядом.

Да. Я подонок. К сожалению. Мне не нравится играть эту роль, но выбор у меня не велик, как и у Олеси. Разрыв с ней не входил в планы людей, стоящих за мной. Мне тем же вечером доходчиво дали понять, что Олеся должна остаться со мной, при этом силы, которые спонсируют мое восхождение к креслу губернатора, нужно сохранить в тени. Вот и вышло, что я встал на путь угроз. А сегодня вечером мне сказали, что создали Олесе достаточно проблем, чтобы она пошла на сделку.

Произошедшее с Натальей сломало все планы не только мне, но и людям, которые хотят поставить меня губернатором. Я ее уже уволил, да толку? Все испорчено. И для начала — я разрушил семью.

До сих пор не понимаю, как умудрился оказаться с ней в постели. То есть, умом понимаю, что думал хером. Но у меня сейчас все мысли о выборах, я вообще не планировал заводить никаких интрижек. Все произошло будто помимо моей воли.

Наталья больше года работала в штабе, начала чуть ли не волонтером, но быстро поднялась, и мне предложили взять ее в помощницы. Я не оказывал ей знаков внимания, она вела себя по-деловому, но в тот вечер мне пришлось привезти ее домой, чтобы передать черновики речи, которые я оставил в кабинете. А дальше все как в тумане. От наваждения я очнулся, только когда в спальню вошла Олеся.

Но сейчас не об измене мне надо думать, а о том, как договориться с Олесей.

Я отлично понимаю ее гнев. Сам повел себя, как мудак в тот злополучный вечер. Ненавидел себя, а гадостей наговорил жене. Все накопленные обиды всплыли и выстроились в несколько гневных тирад.

Я бы и рад поведать ей правду. А еще лучше обнадежить, что с ее отцом ничего не случится, но я знаю, что это не так. Если бы Олеся не упрямилась, а просто с холодной головой приняла решение притвориться, что мы еще семья, ничего бы с ее работой не случилось. Я являюсь лишь гонцом, который приносит неприятные вести и произносит угрозы, но не я претворяю их в жизнь.

Я могу только предполагать, на что еще они пойдут, но факт — они не остановятся. Они вынуждают меня вернуть жену, при этом портя ей жизнь от моего имени. А мне приходится отыгрывать мерзотного шантажиста. Можно было бы всего этого избежать, просто уйдя с выборов. Заруиню карьеру — плевать. Вывел бы Олесю из-под удара. Но никто не даст мне снять свою кандидатуру с выборов, времени на подготовку другого кандидата не осталось.

— Ты обещаешь, что с папой ничего не случится, если я соглашусь притвориться твоей женой до выборов? — прожигая меня ненавидящим взглядом, Олеся обозначает сразу и срок, и суть сделки. Умница.

— Да. Твоего отца никто не тронет, — отвечаю честно. — К тому же, когда я стану губернатором, его компания непременно станет побеждать на тендерах на все детские объекты.

Олеся явно злится. Я могу ее понять. Отвергнет мои слова, как постыдную подачку. А между тем, я правда собираюсь сделать город более пригодным для детей.

— У меня еще есть условия, Алексей, — чеканит Олеся холодно.

Ее поза, тон, взгляд — все так и кричит о том, что ее переполняет ненависть ко мне. Я это заслужил, но нужно отложить все выяснения на месяц вперед.

— Я слушаю! — произношу деловым тоном.

— Первое я уже сказала, мои родители не должны пострадать, это тебе ясно? — в голосе Олеси слышится сталь.

Киваю. Она сейчас суровая, как амазонка. И красивая до безобразия с новой прической.

— Второе, — начинает Олеся и умолкает, позволяя официантке поставить на стол блюда. А затем берет свою тарелку с бараньей отбивной и отдает обратно. — Заберите это, пожалуйста. Можете выкинуть или домой забрать. Я не буду есть.

А сама смотрит на меня. В пику сделала. Меня, на удивление, злит эта демонстрация независимости, мол, Олесе ничего от меня не нужно. Кулаки стискиваются сами, но я заставляю себя их разжать.

Официантка уносит тарелку, и Олеся продолжает.

— Второе условие, я живу рядом с тобой, но ни о какой семье речи не идет. Ты для меня — неприятный сосед, которого придется терпеть, — это она произносит с таким лютым пренебрежением в голосе, что кажется, будто она говорит с блохой. — Ну и ты уже понял, никаких поцелуев и объятий.

Эти слова колют. Я ее и в этом понимаю, но я надеялся, она не будет так строга. Я скучал по ней эту неделю. К тому же, нет-нет да при друзьях я могу машинально положить руку ей на талию.

— Мы говорили о том, что на людях ты должна быть похожа на мою жену, Олеся! — голос против воли звучит раздраженно.

— Шутки и дружеское общение — максимум, который я могу тебе предложить. И то на людях, — Олеся злобно улыбается.

Просто уесть меня хочет? Хотя я согласен с ней. Гнать в шею надо такого мужа, как я. Но пока я не могу этого допустить.

— Это вполне подходит для супругов, которые прожили вместе семь лет, — добавляет она будничным тоном.

И то верно. Но оставшись в пустом доме, я вдруг понял, что мне не хватает общения. Запаха. Мне ее не хватает.

— Третье. Я сплю в гостевой спальне, и ты туда не. Заходишь! — Олеся выделяет последнее слово голосом, проговаривает с нажимом. — Мне нужно пространство, где не пахнет тобой, чтобы отдохнуть от твоего общества. Принимаешь?

Понятно, что ни о каком сексе речи быть не может. Но пространство для отдыха от меня? Больно же я ее задел. Вряд ли она мне простит ту глупую измену, хотя я даже сам не знаю, как она произошла. Нет, Олеся не простит мне куда больше — не только измену. Я успел показаться ей самым отвратительным тираном. Вот от чего ей нужен отдых. Киваю, принимая и это условие, но Олеся пронзительно смотрит на меня, явно ожидая словесного подтверждения.

— Меня все устраивает, кроме, разве что, условия об объятиях, — выговариваю серьезно. — Если мне понадобится положить руку тебе на талию или на плечи, я должен быть уверен, что ты прилюдно не закатишь мне скандал.

19.

Меня пробирает холодок. Флешка из сейфа! Я про нее совсем забыла! Интересно, она не потерялась? Направляю все оставшиеся силы на то, чтобы скрыть волнение и невозмутимо отвечаю:

— Я не видела никакой флешки, — веду плечом, сбрасывая невидимую пушинку. — Из сейфа взяла только документы.

Алексей кивает. Поверил. Теперь надо добраться до ноута и посмотреть, что на ней.

— И так, Алексей, мы договорились? — все же хочу еще раз удостовериться.

— Да! — выпаливает Алексей, доедая отбивную. Запивает кофе. — Мы соседи, ты спишь отдельно и днями напролет прячешься в гостевой спальне.

Разозлился, произносит отрывисто. И ерничает! Подожди, Алексей, вот заболеешь ты, сам будешь лечиться. Захочешь поболтать — Наташе звони! И еду сам себе готовить будешь. Или заказывать. А я… буду готовить себе твои любимые блюда. Ты на слюну изойдешь!

У меня в душе вдруг ядом разливается злорадство. Если вычеркнуть родителей из уравнения, я устрою Алексею его маленький личный филиал ада на земле. Кроме пакостей, вроде нарушения традиций и порядков, которые он установил, я напомню ему обо всем, что ему нравилось, но доставаться оно будет только мне. Моя щемящая боль по поводу разрушенного брака будет уравновешена его тоской по тем вещам, которые были дороги нам обоим и теперь недоступны.

А если нет? Что, если ему безразлично? В этом случае я просто получу персональное удовольствие, и плевать, что чувствует Алексей. В любом случае после восьмого сентября мы разведемся, и на этом все закончится.

— Если ты ничего не хочешь, — цедит он, допивая кофе. — мы можем наконец поехать домой?

Он подзывает официантку и жестом показывает принести счет.

— Ты езжай, я утром приеду, — отвечаю задумчиво, уже планируя, как умещу завтра поход по магазинам с Мариной и покупку байка.

— Ты поедешь со мной, и это не обсуждается, — снова вспыхивает Алексей. — Сколько можно? Сбежать вздумала? Поверь, тебе легко создать проблем, но твоему отцу еще проще.

Мне хочется разбить о его голову чайник с облепиховым чаем и посмотреть, как стеклянные осколки впиваются ему в череп, царапают кожу, течет кровь и смешивается с мутноватым рыжим напитком. Ох, какая красивая картинка… Даже задумываюсь на несколько мгновений, представляя это.

— Хватит сыпать угрозами, Алексей, — выдавливаю усмешку, хотя мне совсем не смешно. — Видимо, судишь меня по себе. Я не нарушаю слов, если ты не помнишь. Это ты у нас предатель.

Он звереет. Скулы становятся острее, брови сходятся на переносице, ноздри раздуваются, как у разъяренного быка. Вот же засранец! На правду вообще-то не обижаются.

— Успокойся, Алексей, — произношу сдержанно. — Если так хочешь покатать меня на своей машине, мне нужно заехать в хостел и забрать вещи.

— Так бы сразу и сказала, — ворчит он, успокаиваясь. — Поехали. Это крюк, но я предпочту самолично отвезти тебя.

Приятно было ввернуть про предательство, я и не думала, что это так заденет Алексея. Вот она — сила умения не показывать эмоции. Теперь я знаю, чем его можно вывести из равновесия, а он нет.

С невозмутимым видом забираю со стола телефон и отправляю необъятное голосовое себе в избранные. Теперь у меня есть подтверждения, что Алексей меня шантажировал. Но вряд ли я буду его использовать. По крайней мере, пока. Пока не выведу отца из-под удара совсем. Я не могу допустить, чтобы на него сфабриковали уголовное дело. Может, предложить нам всей семьей переехать в Восточную Европу? В конце концов, можно же всем вместе переехать и оставить мразотного Алексея вариться в своем соку?

Мы покидаем Форт Маверик, и Алексей сажает меня в машину. Предлагает опереться на руку, но я демонстративно не делаю этого. Мне противно к нему прикасаться, будто он весь измазан нечистотами.

Спустя час езды по пробкам, машина останавливается у нужного дома на Ваське. Собираюсь выйти сама, но Алексей чуть ли не бегом обходит машину и открывает мне дверь. Он и раньше был галантен, но сейчас это выглядит неуместно.

— Прекращай ломать комедию, Алексей, — цежу презрительно, направляясь к хостелу. — Просто смирись, что я для тебя — чужой человек. Не нужно изображать кавалера.

— Спрячь иголки, Олесь, — доверительным тоном отвечает он. — Я проявляю вежливость.

Я подхожу к двери подъезда, в котором находится хостел, Алексей открывает мне и ее, а затем увязывается со мной. Закатываю глаза — будто боится, что я по дороге потеряюсь.

Мы поднимаемся на нужный этаж. Я отпираю общую дверь магнитным ключом, и мы попадаем в коридор. На кухне никого. Вообще тишина, жильцов нет. Похоже, все гуляют. Моя комната третья по длинному коридору. Подхожу и собираюсь открыть ее, но обнаруживаю, что дверь не заперта.

Напрягаюсь. По спине стекает судорога. Я точно запирала комнату, уходя на работу.

Алексей замечает мою нервозность, отодвигает меня в сторону и толкает створку сам, тыльной стороной ладони. Его лицо становится мрачным. Он поворачивается ко мне и спрашивает сдержанным голосом, в котором я неявно улавливаю волнение:

— Олеся, к кому еще ты обращалась, пытаясь предать огласке свой мега-материал про меня?

20.

Заглядываю в открытую дверь. Внутри комнаты жуткий бардак. Сумка с вещами, которую я разобрала только частично, практически вывернута наизнанку, одежда раскидана везде.

— Что это? — спрашиваю испуганно.

— Это… обыск, Олеся, — скрипит Алексей. — Ты точно флешку не брала?

Сердце подпрыгивает и начинает биться в горле. Вдруг и правда ту флешку искали?

— Чего ты привязался? — спрашиваю нарочито усталым тоном и максимально спокойно беру сумку.

Заглядываю внутрь — подкладка цела. Потайной карман не открывали. Незаметно ощупываю ткань — флешка на месте. Выдыхаю мысленно и оглядываю бедлам. Замечаю, что на месте, где стоял ноут пусто. Зарядки тоже нет.

— И зачем копаться в моей сумке, когда ноут был на виду? — размышляю вслух, уже справившись с эмоциями, заодно убеждаю Алексея, что злоумышленники явились не за флешкой. — Наверное, искали деньги, ценности. Если я туристка, в сумке могли лежать документы или ключ от камеры хранения…

В душе грохочет возмущение и горечь. Мне нравился мой ноут, а еще там было много наших фотографий. Ничего компрометирующего, просто память, и ее жалко терять.

— Что было в ноуте, Олеся? — наседает Алексей, подавая мне одно из платьев.

Достал! Он о своей дурацкой кампании беспокоится.

— До чего же ты бессердечный сухарь, — отвечаю с досадой в голосе. — У меня дорогую технику украли, а ты о выборах беспокоишься. Ничего там про тебя не было, кроме наших совместных фотографий.

Эта комната оплачена до завтра. Деньги за последнюю ночь мне не вернут. Но кражу ноута я так не оставлю. Вынимаю телефон и набираю 112.

— Кому звонишь? — вдруг сердито спрашивает Алексей, хотя в тоне проскальзывает беспокойство. — Олеся, скажи сейчас же.

Закатываю глаза.

— А ты догадайся с трех раз, Леш! В полицию, конечно, — в трубке со мной разговаривает робот, предлагая выбрать пункт меню.

Собираюсь нажать нужную цифру на клавиатуре, но Алексей выхватывает у меня телефон и отрубает вызов.

— Алексей, ты совсем с катушек съехал?! — в голос просачивается ярость, которую мне уже внутри не удержать. — Или все дело в том, что ты заказал этот обыск?

— Успокойся, Олеся! Я тут ни при чем! — рычит он. — Не ходи в полицию. Они все равно ничего не сделают. Знаешь, сколько таких краж случается в хостелах? Я верну тебе ноут по своим каналам.

Нет, ну точно он стоит за этой кражей. Убедился, что в ноуте нет компромата, и смилостивился вернуть!

А если нет? Он выглядел по-настоящему взволнованным, когда увидел беспорядок в номере. Может, это просто стечение обстоятельств? Ищи они флешку, порезали бы сумку в лоскуты, но нашли бы. А так обокрасть меня могли цыгане или шпана. И найти его могут те полицейские, которые эту шпану прикормили и пользуются их услугами.

— Знаешь, что, Алексей, — с трудом выдерживаю нормальный тон. — Или мы сейчас вызываем полицию на место происшествия, или я с тобой никуда не еду. Ты осточертел со своими закидонами.

— Если ты обратишься в полицию, факт, что жена будущего губернатора провела ночь в хостеле, просочится наружу, — назидательно говорит Алексей. — Вспомни про отца. Это никому на пользу не пойдет. Тебе в том числе. Тебя мгновенно заклеймят изменницей.

На последних словах он даже посмеивается иронии всей ситуации. Да, похоже на то. Никто ж не докажет, что в номере этого задрипанного хостела со мной никто не ночевал. А я, замужняя женщина, провела ночь вне дома. Как все отвратительно складывается!

Ладно, тут я могу с ним согласиться. Пятьдесят на пятьдесят — он или знает, кто украл, и тогда легко вернет мне пропажу. Или правда не знает, но, подключив связи, растормошит стражей порядка, и они прошерстят ломбарды и притоны.

Собрав сумку, киваю на дверь, и мы выходим из комнаты. Администратор сидит этажом ниже, направляюсь к ней, чтобы оставить ключи. Алексей снова идет вместе со мной и, едва завидев девушку за стойкой, подлетает к ней. Нависает как коршун.

— Из комнаты моей жены пропал ноутбук! — свирепо начинает Алексей прямо с порога. — У вас тут проходной двор что ли?

Не могу понять, знает он, кто меня обокрал, или все же для него самого это сюрприз.

Девушка мнется и начинает извиняться. Говорит, что посмотрит данные с видеокамер. Думаю, это бесполезно. Да и что она сделает? Она или в курсе, кто виновен, и будет покрывать их до последнего, или вообще ничего не знает.

Она роется в компьютере и вскоре выдает, что камера в коридоре сломалась и не записывала.

— Я добьюсь, что вашу шарашкину контору закроют! — выговаривает Алексей и за локоть ведет меня к выходу.

Черт! Похоже это на театральную постановку? Я запуталась. И очень устала.

Мы спускаемся на улицу. Алексей открывает мне дверь машины и помогает забраться вперед. Сам закидывает мою сумку на заднее сиденье и садится за руль, но не заводит двигатель, а кому-то звонит.

— Привет, Эдик, — произносит сосредоточенно. — У одной моей знакомой из номера в хостеле пропал ноутбук. Дорогая сердцу вещь. Ага, сделай, что сможешь. Спасибо, я твой должник.

Дальше он называет адрес хостела и номер комнаты по памяти. Он всегда подмечал кучу деталей.

— Не беспокойся, Олесь, — произносит он доверительно, повесив трубку, — Эдик вернет твой ноутбук.

Может, вернет. Может, не вернет… Плевать. Если будет нужда, просто куплю новый. Сил нет поддерживать разговор. Одна неделя — все тридцать три несчастья.

Алексей выводит машину на проспект. Спустя час молчаливой дороги мы приезжаем в Петергоф. Признаться, я рада видеть наш дом и сад. Соскучилась по живым цветам. И даже какой-то дальней небольшой частью души наслаждаюсь тем, что вернулась сюда. После чмошного клоповника в хостеле здесь хоромы.

Переступив порог, сразу отправляюсь к себе в гостевую спальню. Бросаю сумку на кровать и лезу в потайной карман. Зачем-то еще раз удостоверяюсь, что флешка на месте. Только посмотреть ее теперь не на чем.

Переодеваюсь в домашнюю одежду и принимаюсь развешивать одежду в шкафу. Время детское, а из комнаты выходить не хочется.

21.

— Олеся? — спрашивает мужчина за дверью. — Я Эдуард. Алексей попросил меня найти ваш ноутбук. Уделите мне пару минут?

Поразительно! Похоже, Алексей не для красного словца попросил этого Эдика вернуть мне пропажу. Но черт, ощущение, что в мою жизнь кто-то вламывается без разрешения, зудит в мозгу отравленной иглой.

— А вы который час видели? — кричу ему, а затем все же открываю.

В коридоре на втором этаже стоит приземистый, плотноватый мужчина в джинсах и светлом пиджаке поверх расстегнутой сверху рубашки. Вполне подходит под представление о полицейских в штатском.

— Простите за вторжение, Олеся, — бархатисто отвечает он. — Судя по всему, ваш ноутбук украли уличные преступники, а в таком случае счет идет на часы.

Становится неловко. Может, зря я на него взъелась? Он выглядит так, будто правда намерен помочь.

— Пойдемте выпьем кофе, — выхожу в коридор, закрывая дверь за собой. — И я отвечу на ваши вопросы.

Мы спускаемся вниз. Алексей сидит за барной стойкой, на которой стоит кофемашина и, видя меня в сопровождении Эдуарда, делает смурное лицо. Да пошел он к черту! Чем недоволен, пусть при себе держит.

Я готовлю два кофе и предлагаю Эдуарду присесть на диван за журнальным столиком. Он делает глоток из чашки, хвалит отменный вкус и спрашивает:

— Есть у вашего ноутбука какие-то отличительные черты, чтобы его можно было опознать?

Припоминаю. Я не из тех, кто оклеивает наклейками верхнюю крышку, но не удержалась и налепила на нее несколько розовых стразинок. Сообщаю об этом Эдуарду.

— Отлично, а внутри? — продолжает он. — Установлен ли пароль? Какая операционная система?

Настораживаюсь. Не знаю, можно ли ему доверять. Почему он выясняет такие подробности? Черт, я так параноиком стану.

— Пароль естественно есть, и вам я его не скажу, — отвечаю твердо. — Это Леново, там Windows. На заставке фотография с вон тем человеком.

Указываю на Алексея, который сейчас к нам спиной, но явно греет уши.

— Этого достаточно, Олеся! — произносит Эдуард. — Думаю, найдется ваш ноутбук. Придется правда подождать пару дней, но, если произошло то, что я думаю, все будет хорошо.

Что-то не верится, но не хочу драматизировать. Пусть найдется. Через пару дней выясню, чего стоит этот Эдуард.

Он прощается и направляется к Алексею, что-то говорит тому вполголоса, и они вместе идут к входной двери. А я… Раз уж спустилась, подхожу к холодильнику и выдумываю, что бы съесть. Из всего, на что я смотрю, глаз падает только на легкую куриную ветчину. Пусть будет сэндвич. Салатные листья, помидор и сметанный соус на месте, не кончились. Алексей такие обожает.

К моменту, когда изменник возвращается за стойку, я успеваю сделать себе самый красивый и сочный сендвич за последний год, наверное. На этот раз у меня все получилось особенно хорошо — и живописно торчит салатный лист, и ветчина на нем лежит правильной толщины, и булочку я порезала ровно посередине.

Ставлю свой сэндвич на стойку и возвращаюсь к дивану за кофе, попутно ловя голодный и завистливый взгляд Алексея.

Стоит мне начать есть, он оживляется.

— Может, мне тоже сделаешь? — спрашивает как ни в чем не бывало.

Чуть не поперхиваюсь откушенным куском. Тщательно прожевываю. Честно говоря, я думала, он не решится просить. Очевидно же, каким будет ответ.

— Наташу позови, сосед, — ехидно кривлю лицо. — А я готовить буду для своего будущего супруга.

Алексей стискивает челюсти, а потом холодно выдавливает «доброй ночи» и уходит наверх. Я доедаю сэндвич, принимаю-таки душ и следую его примеру. До утра осталось всего-ничего!

С утра обнаруживаю в телефоне сообщение от Марины Цветы — просит перенести нашу встречу на завтра. Нехотя соглашаюсь. Хотя чего печалиться, тогда на покупку байка у меня весь день свободен.

Спускаюсь вниз и обнаруживаю ненавистного мужа уже на ногах. Суббота и Алексей, который проснулся раньше десяти утра — несовместимые вещи. Что-то странное.

Не здороваясь прохожу к кофемашине и принимаюсь готовить себе кофе.

— Даже доброго утра не пожелаешь? — Алексей подходит и встает с другой стороны барной стойки, которая делит кухонное пространство на две неравные части.

Алексей опирается о столешницу локтями, натягивая футболку на накачанных плечах. Нарочно красуется что ли?

— Привет, сосед. Обращусь, когда мне от тебя что-то понадобится, — парирую, добавляя голосу язвительности. — Пока я бы предпочла тебя не видеть, но что поделаешь, если ты уже здесь? Остается только не замечать.

— Вот, значит, как? Ты мне нарочно на нервы действуешь? — свирепеет Алексей.

— А чего ты хотел? — вскидываю на него прямой бесстрастный взгляд. — Мы договорились. Супругу я из себя сострою сегодня в Маверике, если, конечно, ты все еще хочешь меня там видеть. А дома в роль вживаться не буду.

Алексей поджимает губы.

— Надеюсь, на этот раз ты в Маверик не опоздаешь, — цедит сквозь зубы. — И да, я хочу тебя видеть в Маверике. У меня уже в прошлый раз спрашивали, куда Олеся запропастилась.

— Сегодня я предъявлю себя лицом, не переживай, — заверяю его, прищуривая глаза. — Меня весь день не будет, но на сборище твоих снобов не опоздаю.

Алексей набирает в грудь воздуха.

— Снобов?! — переспрашивает злобно. — Ты и меня считаешь снобом?

Кофемашина уже налила мне кофе, добавляю в него сахарозаменитель и наливаю молока.

— А разве это не так? — отпиваю очаровательный горячий напиток и едва не жмурюсь от удовольствия. Я тосковала по этому вкусу! — Мне никогда особо не нравилась твоя компания. Я беседовала с женами твоих друзей, потому что это было нужно тебе. Мне не о чем с ними говорить, они пустые. На уме только губы и липосакция!

Алексей смотрит на меня ошарашенным взглядом. Похоже, для него это было откровением, он никогда не задумывался о том, комфортно ли мне там находиться. А я… из любви и уважения к этому подлецу тратила по несколько часов в неделю на тех силиконовых женщин.

22.

Салон продажи машин и мотоциклов Сузуки на Коломяжском проспекте приветственно распахивает передо мной раздвижные стеклянные двери. Ко мне сразу подходит нарочито строгий худощавый парень-консультант. Очки, короткая стрижка, как после армии, костюм с белой сорочкой, галстук — один-в-один умный кролик из Винни-пуха. Я сходу заявляю, что хочу себе спортивный Сузуки на шестьсот кубов. Такая модель у них на сайте была только одна и подписана, как «легендарный Сузуки что-то там».

Молодой человек округляет глаза, но ведет меня к нужному мотоциклу. Показывает живьем. Боже, это что-то с чем-то! Невероятно красивая махина! Он по форме похож на гепарда в прыжке. От него веет уверенностью и силой.

Консультант предлагает мне попробовать, и я с радостью принимаю приглашение. Перебрасываю ногу через невысокое сиденье, переношу вес, убираю подножку и, опираясь одной ногой о пол, кладу руки на руль. Такое чувство, что это и не мотоцикл вовсе, а какой-то фантастический гравикоптер.

Выпрямляюсь, ставлю подножку обратно, слезаю и, повернувшись к консультанту, прошу оформить сделку. Молодой провожает меня к девушке за столом. Она проверяет мою кредитоспособность, принимается оформлять бумаги. Я подписываю кредитный договор, дополнительно выбираю страховку КАСКО, чтобы наверняка застраховаться на все случаи жизни, и наконец иду к кассе.

Ощущение, что мир в этот момент замедляется, и каждый мой шаг происходит в слоу мо. Точно со стороны на себя смотрю. Мне трудно поверить, что я покупаю себе мотоцикл! Но я его по-ку-па-ю! Исполняю мечту. И почему для этого мне потребовалась такая встряска, которая перевернула всю мою жизнь вверх тормашками?

Оплачиваю первый взнос в сто тысяч сразу, и ежемесячный платеж в течение двух лет составит по двадцать пять тысяч. Итоговая сумма с переплатой вышла под шестьсот тысяч. Но это еще не все. Мне нужен замок на тормозной диск, шлем и кожаная одежда, чтобы почувствовать себя настоящей байкершей.

Замки и шлемы продаются тут же, и перед тем, как уехать, я подбираю себе полностью черный полный женский шлем с тонированным стеклом и кокетливыми кошачьими ушками. Мне выдают ключи и молодой человек выкатывает мотоцикл на улицу. Нет, это просто волшебный день! Волшебнейший!

Надеваю шлем, забираюсь на железного коня, завожу и берусь за ручки на руле. Мотор рокотливо рычит, вибрации отдаются в теле, в ладонях, пробивают до самого сердца, которое заходится в эйфорической радости.

Правая нога на переключателе скоростей, левая на тормозе… Поехали! Я знаю, что в этом красавце почти сто лошадок, он умчит меня далеко-далеко, стоит только прибавить газа и своевременно дергать носком правой ноги, переключая передачи, но в городе это нереально. Как-нибудь ночью выберусь на КАД и втоплю под все двести пятьдесят километров в час.

От одной мысли об этом в душе поднимается волна трепета, смешанного с предвкушением. Приятное состояние. Как когда-то перед свадьбой с Алексеем. Я ведь по любви за него вышла. Влюбилась в засранца. И любила. И заботилась… И до сих пор люблю, раз так больно от его измены. Иначе бы ничего не чувствовала, да?

Мозг мгновенно освежает навыки вождения, и я уверенно пробираюсь сквозь городские заторы в сторону центра. На мне неудобная для мотоцикла одежда — короткие шорты и футболка, ветер с песком царапает оголенную кожу. Я сдавала на права весной и была одета, так что сейчас впервые понимаю, почему байкеры всегда закрыты с ног до головы.

В рюкзачке за спиной вибрирует телефон. Останавливаюсь у тротуара в положенном месте и смотрю, кого принесла нелегкая. Лариса. А я уж и забыла про тебя, подружка-вертихвостка. Предлагает в сауне посидеть, говорит, уже арендовала. Отвечаю: «Сегодня не получится. Извини». И отправляю, хотя дико хочется похвастать ей своей обновкой. Да и обмыть бы не мешало новый транспорт.

Нахожу в гугле специализированные магазины байкерской одежды и еду в один из них. На Московском. Гордо паркую мотоцикл и вешаю на диск замок против угона. У меня эго отрастает от езды на этом железном коне, черт! Самооценка повышается.

Захожу в магазин и не спеша подбираю себе кожаную куртку. На руки покупаю беспалые перчатки. А вот кожаные штаны не нравятся, плохо сидят. Останавливаюсь на плотных черных леггинсах с благородным матово-синим отливом.

Шорты, в которых я вышла из дома, прячу в багажник, он на моем спортивном байке небольшой. В таком виде можно и в Маверик!

Предвкушаю как вытянется лицо Алексея, когда он увидит свою «нестрастную» офисную жену в кожаном прикиде и на мотоцикле! Рассердится? Огорчится? Снова напомнит про свой мегастатус?

По большому счету, мне плевать, что он скажет. Но внутри я все равно хочу, чтобы он вспомнил о нашей мечте и пожалел, что мы не сделали этого вместе. Это досталось мне. А ему ни время, ни кампания не позволят напялить косуху и умчать в закат на мотоцикле.

Напоследок захожу в первый попавшийся салон и прошу сделать мне вечерний макияж «смоки-айз». Я никогда так не красилась, а сейчас почему-то в груди жжется желание добить образ агрессивным макияжем. Когда мастер разворачивает меня к зеркалу, не могу себя узнать. Но определенно себе нравлюсь. В таком виде хочется ограбить банк, шучу. Но все равно, чувствую себя не покладистой лапочкой, а дерзкой гангстершей.

Настроение совсем безоблачное. После салона прыгаю на байк и направляюсь в Форт Маверик. Замечаю обращенные на меня мужские взгляды и ощущаю, что во мне что-то изменилось. Может, это, конечно, из-за образа, но я и раньше наряжалась красиво и делала профессиональный макияж по случаю. А сейчас, похоже, раз я замечаю мужское внимание, значит, я открыла сердце для новых отношений? А я открыла? Я ведь не хочу ничего начинать. Предательство Алексея и рассказ Ларисы подорвали мою веру в мужчин.

Я неуклонно приближаюсь к Маверику, но, вместо предвкушения, в теле вдруг поднимается мандраж. Я ведь себе нарисовала, как все произойдет? Вдруг реальность разобьет мои ожидания вдребезги?