Измена. Нас теперь трое

Глава 1

— Ну что, дорогая, ХГЧ полторы тысячи, а это значит… — подруга делает многозначительную паузу. — Беременность пять недель! Хотя, тебе ли не знать?

— Да-да! Я так боялась, что тест наврал! — я не могу сдержать слёз счастья.

Срываюсь с места и налетаю на подругу с объятиями. Я уверена, что наш визг слышен даже в коридоре, но ничего не могу с собой поделать.

Четыре года!

Бесконечно долгих четыре года мы с мужем пытались зачать малыша! Первый год старались аж по несколько раз на дню.

Когда через полгода я не увидела две долгожданные полоски, сдала анализы.

Еще через полгода уговорила Булата обратиться к нам в клинику. Он порычал, но согласился.

Тем более, что коллеги успокоили меня:

«Алина, ты же сама гинеколог! Знаешь, как это бывает», — вразумляла меня главный врач перинатального центра.

И я понимала. Но всё равно ужасно нервничала, когда каждый цикл проходил вхолостую.

Муж всегда меня поддерживал и продолжает поддерживать. Он моя жизнь, опора и любовь.

И вот наконец долгожданное чудо!

Я уже заранее люблю эту крошечную фасолинку. Уверенна, что и Булат его полюбит!

Мира отстраняется от меня и садится в свое кресло. Разглядывает меня с хитрым прищуром:

— Можешь звонить своему благоверному, я пока достану беруши.

Я правда хотела радостно попищать, но всё еще тревожусь.

— Ай-ай… — цокаю на подругу и прижимаю ладони к животу. — Давай сначала сделаем УЗИ? Хочу убедиться, что точно всё хорошо…

Она без слов понимает мои переживания. А я словами не могу выразить насколько рада, что этот трепетный момент Мирослава разделила вместе со мной. В такие моменты еще больше любишь и ценишь «своих» людей. Мы с ней, как сестры — с детства неразлучны. В институт поступали тоже вместе.

Правда подруга выбрала свой путь и наотрез отказалась идти работать в частную клинику моего отца. С низов начала стажироваться в государственной больнице.

Сейчас моя звезда — важная цаца. Главный врач больницы.

Сохраняя инкогнито, мы идем в кабинет УЗИ.

Я приказываю себе успокоиться — независимо от результата…

Мира уверенно водит датчиком по моему животу, вглядываясь в монитор.

— Всё хорошо, милая. Плодное яйцо в матке. Срок пять-шесть акушерских недель, но сдашь в нашей лаборатории ХГЧ, посмотрим почему у частников занизили, — улыбается она, сжимая мою ладонь свободной рукой. — Я так рада за тебя, куколка!

— Господи, спасибо! — шепчу я, не стесняясь слёз.

Подруга ухмыляется, но она тоже очень за меня рада. Еще немного и ей тоже понадобится носовой платок.

— Ну я, конечно, не Господь, но приятно. Спасибо своему чернявому скажешь.

— Как думаешь, рассказать Булату прямо сейчас или дождаться его возвращения? Они на три дня уехали на новый объект в Подмосковье.

Представляю, как обрадуется муж! Можно устроить сюрприз и купить крошечные пинетки… Или положить в его блокнот снимок УЗИ…

— Тут я тебе не советчик. Но лучше всё-таки лично, — с лица подруги не сходит лисья улыбка. — С Булатом ты и без меня разберешься. А вот я без тебя — нет!

Тут уже я начинаю громко и от души хохотать.

Мирослава никогда своего не упустит! Вот и сейчас — не просто так она меня позвала. Хочет заманить к себе на работу. И небезосновательно…

Один из моих коллег едва не втянул клинику в судебное разбирательство по делу о мошенничестве. Еще и начал распускать свои мерзкие руки.

Я не стала рассказывать об этом Булату. Муж бы ему их оторвал. И не только руки!

А вот с лучшей подругой, разумеется, поделилась.

— Мне эти нервы не к чему. Напишу заявление по собственному и уйду, — говорю я Мире.

Как бы клиника отца не была дорога моему сердцу, оставаться в этой клоаке нельзя.

Тем более сейчас, когда я стану мамой!

— И пойдешь работать ко мне! — на лице подруги появляется восторг.

— Честно говоря, пока не думала об этом. Зачем я тебе? Будущая декретница, — я сажусь на кушетку и начинаю аккуратно стирать с живота гель.

— Обычно беременных не берут на работу, чтобы не платить декретный отпуск, а у меня всё наоборот. Алинка! Я. Хочу. Тебя. Так-то, если посмотреть, я на одну ставку беру вас двоих. Финансовые махинации с матрешками…

— Ты просто невыносима! — шикаю на подругу.

По-хорошему мне бы обидеться на эту звезду, но Мира всегда такая. Возможно поэтому она и не нашла общий язык с Булатом, и втихаря называет его сухарем.

Мне немного грустно, что два самых любимых и дорогих мне человека не сдружились, но это жизнь, а не фильм.

Провожу пальцем по черно-белому квадрату УЗИ-снимка и улыбаюсь.

Решено! Дождусь возвращения Булата и устрою ему сюрприз. Это будет лучшей новостью месяца!

В дверь кабинета кто-то стучит и, не дожидаясь разрешения войти, нервно дергает ручку на себя.

— Мирослава Дмитриевна! — раздается взволнованный девичий голос. — Там привезли фотомодель со съемок. У нее кровотечение, угроза выкидыша, а Смирнов еще не пришел. На звонки не отвечает!

Мира быстро подходит к двери и открывает ее, впуская девушку внутрь.

— Кто еще свободен?

— Никто! Все на операциях, — заламывает руки молоденькая медсестричка.

Мирослава оборачивается на меня, настрой боевой:

— Ну что, Гараева, боевое крещение! Сама понимаешь, что ситуация патовая! Приказ оформим вчерашним числом. Пойдем спасать, я с тобой.

Конечно, я могла бы возразить ей и взбрыкнуть. Но мы врачи. Она и так знает, что я пойду без разговоров.

Самое важное для нас — это жизнь и здоровье пациентов. Тут уже не до амбиций и жеманства, а-ля «поуговаривайте меня».

С подругой я разберусь потом, а сейчас быстро включаюсь в работу и вместе с Мирой иду в операционный блок. Здесь всё привычно и до автоматизма выточено.

Пока ассистенты помогают нам переодеться в специальные халаты и пройти соответствующую обработку, я успеваю прочитать сообщение от Булата:

Глава 2

Его ребенка?

Мой Булат отец этого малыша?

Он попросил спасти его?

Меня словно в чан с ледяной водой окунули и замуровали. Ни единого грамма кислорода не оставили.

Сердце барабанит в ушах, рука со скальпелем замирает над животом пациентки.

Время будто бы замирает, и я вместе с ним…

Внимательно рассматриваю ее — красивая. Даже слишком красивая… Молоденькая, кожа фарфоровая, без единой морщинки, упругая грудь второго размера, татуировка под сердцем, копна рыжих волос, спрятанная под медицинской шапочкой.

Фотомодель.

Вся такая ладненькая. Даже на приличном восьмом месяце — лань.

Я спасаю ребенка моего мужа? В голове не укладывается!

А как же наш малыш?

Встряхиваю головой, отчаянно пытаясь вернуть себе самообладание.

Операция. Пациентка. Время играет против нас…

Я — профессионал. Должна спасти ребенка этой женщины.

Ребенка от…

Спокойно, Алина. Булат не мог, так с нами поступить. Мы ведь так хотели ребенка! Нашего!

Родного…

Только моего и его.

А не от этой фотомодели…

— Алина? — не сразу понимаю, что Мира зовет меня: — Давление падает.

Черт. Операция!

Так. Сейчас мне нужно отключить лишние эмоции и домыслы и сфокусироваться на спасении жизни матери и ребенка. Чей бы он не был.

Девочка. У этой женщины будет девочка. Крепкая, отчаянно борется за свою жизнь.

А ведь им обеим здорово повезло — пуповина обвилась вокруг малышки, поэтому приходится тратить драгоценное время еще и на это.

К счастью, мы с Мирой знаем, что делаем и успеваем уложиться в полчаса.

Жизни матери и ребенка больше ничего не угрожает.

Операция прошла успешно.

Наконец можно идти в душ и смыть с себя следы операции. А ещё слова подруги, которые липкой грязью налипли на кожу…

В молчании мы с Мирой приводим себя в порядок и переодеваемся.

Такое чувство, что меня выдернули из своего тела и поместили в капсульную оболочку. Действую на автомате, прокручивая в голове только одно слово: «Нет! Нет! Нет»!

— Алин… — окликает меня подруга.

Ничего ей не отвечаю, потому что выбегаю из раздевалки.

Живот скручивает холодным узлом, пульс гремит в ушах.

В голове набатом стучат другие слова Миры: «Ее привёз твой муж».

Мне нужно самой убедиться. Убедиться, что это не Булат!

Дверь в операционный блок ощущается бетонной глыбой, которую просто невозможно сдвинуть с места. Но мне удается.

Задержав дыхание, я практически вываливаюсь в коридор.

В пустой коридор…

Мужчина, который привез эту фотомодель ушел? Оглядываюсь вокруг.

Чтобы точно убедиться, я иду в регистратуру, где узнаю, что он уже ушел. Правда буквально за десять минут до окончания операции…

За спиной слышатся шаги. Мира трогает меня за плечо, подхватывая под локоть.

— Зайка, ты так быстро убежала…

— Это не он! — говорю громче, чем нужно.

Она молча кивает и уводит меня подальше от любопытных взглядов. Я должна ее поблагодарить, но не могу.

Я не могу обличить эмоции, которые испытываю сейчас. Это и страх, и злость, и обида на лучшую подругу за подозрения моего мужа... в таком…

— Мира, почему ты решила, что это Булат? Он в командировке, а ты не видела моего мужа больше года…

— Я… возможно, обозналась, — теряется подруга. — Я же смотрю ваши фотографии, да и у твоего мужа очень запоминающаяся внешность…

— Так возможно ты обозналась? — с нажимом произношу я.

Булат не может. Только не мой родной и любимый…

И будто в подтверждение моих слов в кармане брюк пиликает телефон.

Пальцы покалывает от холода, руки дрожат, но я всё равно его достаю и снимаю блокировку с экрана.

Страшно смотреть...

— Это не Булат. Ты ошиблась. — Мне аж дышать легче становится. Будто бы кто-то разжал кулак, сжимающий горло.

Мирослава моргает и всматривается в экран. Муж — не любитель селфи, но во время командировок всегда мне их отправляет. Чтобы не волновалась.

Не может же мой Булат мне изменять. Не может ведь?

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Дорогие читатели, добро пожаловать в мою новинку.

Будет очень эмоционально и переживательно.

Поддержите автора звездочкой, комментарием, а еще можно и нужно подписаться 😊

Глава 3

— Алин, ты прости меня, пожалуйста! — сокрушается Мира, сидящая напротив.

— Всё в порядке, — я машинально протягиваю руку и касаюсь ее запястья. — Ты же хотела, как лучше.

— А получилось как всегда… Просто внешность и голос у этого мужика были точь-в-точь, как у Булата! Но я дура, и себя запутала и тебе наговорила. Ты вообще вправе злиться на меня.

Подруга не перестает ворчать и посыпать голову пеплом.

А я ее успокаиваю, но не могу сосредоточиться на разговоре. Тело всё еще потряхивает от пережитого стресса.

Сначала радостная новость о моей беременности, потом эта экстренная пациентка, а под конец чудовищная ошибка Миры, которая…

Страшно подумать, чтобы я делала, если бы в коридоре стоял Булат. Наверное, рухнула бы в обморок… Главное, что не во время операции — в этом стойкость хирургов — чтобы не случилось, доведи всё до конца.

И я довела. Тем более, что тревога оказалась ложной.

Но чем дольше мы обсуждаем случившееся, тем глубже я увязаю в этом состоянии: темном липком страхе.

Неприятное ощущение. Хочется стряхнуть его с себя.

— Мира, успокойся. Забыли! Лучше расскажи вашу внутреннюю кухню, — прошу я подругу, натягивая улыбку.

Полностью включиться в разговор, к сожалению, так и не получается. Как бы не хотелось.

Головой я понимаю, что поводов для подозрений мужа у меня нет. Но где-то в грудной клетке остался крохотный осколок, который то и дело, дает о себе знать.

Мы ведь не станем Каем и Гердой?

Успокаиваю себя: точно не станем!

— Это мы запросто! — воодушевляется Мирослава. — Кстати, ты мужу будешь говорить про работу? У нас же всё в силе? Ты оперировала как главный хирург, — подруга обличительно тыкает в мою сторону пальцем.

Я качаю головой:

— У нас всё в силе. А на первый вопрос: нет, я не хочу загружать его своими проблемами. Да и зная Булата, он просто сломает руку любому, кто обидит его малышку.

Тут я не лукавлю. Временами он бывает очень ревнив — сказывается горячая кровь.

Вообще, мы очень колоритная пара: я — хрупкая блондинка с белой как снег кожей, и Гараев — грозный, как медведь, с слегка загорелой кожей, черными как смоль волосами и колючей тишиной.

Мечтательно улыбаюсь.

Интересно, если у меня голубые глаза, а у Булата карие, какого цвета будут глаза у нашего малыша?

В грудной клетке сразу же становится тепло. Настолько, что осколок льда окончательно растворяется.

И как только в мою голову бедовую голову могло прийти сомнение в честности Булата?

Тем более, что муж — мой первый и единственный мужчина. И я сейчас говорю не только об интимных отношениях между мужчиной и женщиной, а об единении душ. Мы стали одним целым.

Булат — отличный любовник, заботливый мужчина, добрый друг. За ним, как за каменной стеной. Иногда мне кажется, что с каждым днем я всё больше влюбляюсь в своего мужа.

К сожалению, год назад мой отец трагически погиб, и клиника перешла в руки его бизнес-партнера. Валерий Филиппов оказался очень алчным и гнилым человеком. Заменил лучших врачей на своих людей, которые превратили одну из лучших клиник в шарашкину контору.

В память об отце, я держалась до последнего. Лично старалась оперировать наиболее тяжелые случаи, чтобы не подвергать опасности жизни пациенток.

Но… Всему есть предел.

И мой наступил, когда новый главный врач, которого назначил Валерий решил гадить там, где работает.

Называть его врачом просто язык не поворачивается! Да и мужчиной… Потому что тот, кто воздействует на всех через силу, унижая… вызывает лишь отвращение.

У меня сердце разрывается от боли из-за всей этой грязи, но жертвовать своими нервами и честным именем папы, я больше не хочу.

Решено: пишу заявление и ухожу! А с этого жадного дядьки потребую смены названия клиники, чтобы даже упоминания о династии Максимовых не осталось.

— Зря ты, конечно. Я бы сдала этого… — морщится Мира. — Хотя, ты теперь ко мне переходишь, может и стоило сказать козлу Антонову спасибо, но не буду. Обойдется!

— Обойдется, — соглашаюсь. — Но ты мне расскажи, как и что тут у вас, а то, может быть, передумаю.

Мы обе ехидно улыбаемся, понимая, что, конечно же, я не передумаю.

Отвлекаемся на стук двери.

В кабинет заходит медсестра. Та самая, которая сообщила о сложной пациентке.

Вот и сейчас она говорит, что фотомодель пришла в себя и требует к себе врача. Хочет знать, кто оперировал её.

— Ну что, Алина? Давай, иди, — подруга на секунду задерживается взглядом на моем лице. — Всё нормально?

— Да-да, — я натянуто улыбаюсь.

Идти к ней я не хочу.

Но понимаю, что нужно.

Во-первых, мне нужно лично убедиться, что с ней всё хорошо. А, во-вторых… На этот вопрос я не могу себе ответить.

Просто почему-то чувствую, что нужно. Очень нужно.

Еще в коридоре я слышу её милое воркование и сюсюканье. Что ж, пациентка действительно отошла от наркоза, и бодра.

Захожу в палату, разумеется, одноместную.

Я знаю ее — видела в рекламе духов, которые Булат подарил мне на день рождения. И крема от растяжек для беременных… Ее и привезли к нам прямо со съемок. То ли оступилась, то ли ударилась.

Не понимаю я такого экстрима на поздних сроках беременности.

На вид ей лет двадцать, может чуть постарше…

Девица журит какого-то «малыша» за то, что он оставил ее одну и убежал по делам.

Затем она замечает меня, и заканчивает звонок:

— Ой, это вы меня оперировали, да? Расскажете, что делали? — поглаживая свой живот, она слишком придирчиво меня оглядывает. — Вообще-то у меня контракт в другой клинике, но вы вроде бы тоже ничего. Да и Бусинка сказал, что я могу задержаться здесь на несколько дней.

Бусинка… сомневаюсь, что он рад такому «мужественному» прозвищу…

— Мы остановили маточное кровотечение. Также у вас было обвитие плода. На данный момент жизни и здоровью вашего ребенка ничего не угрожает. Завтра сделаем повторное КТГ и можете выписываться.

Глава 4

Бусинка…

Я не могу пошевелиться. Кажется, даже не моргаю. Потому что в глазах режет так, будто бы щедро насыпали песком.

Стою, как деревянная кукла и не переставая смотрю на их фотографию.

Счастливые… Булат снимает их… Сам.

Окончательно потеряв связь с реальностью, я тянусь к ее телефону и забираю его себе. Кристина не возражает — спокойно отдает гаджет. Видимо у молодежи так принято: открытые ко всему…

«И к чужим мужьям?» — где-то на задворках сознания мелькает горькая мысль.

Кажется, я еще не до конца осознаю случившееся…

Машинально пролистываю ворох фотографий, и вздрагиваю над новой фотографией.

Селфи счастливых родителей можно было бы перепутать. Ну, бывает же, что абсолютно чужие друг другу люди похожи словно близнецы. Бывает, но не у нас.

Я этот костюм лично Булату выбирала. Ушивала под заказ, потому что он за последние несколько месяцев удвоил походы в спортзал и уменьшился в объемах на размер. Подтянул рельеф тела.

Выходит, эта фотомодель и есть его спортзал? Хороший…

На фотографии мой муж и его любовница запечатлели себя в старинном зеркале в полный рост. Я отлично помню этот день (пять месяцев назад), и знаю место, где проводилась съемка. Это исторический особняк в центре города, который реставрировала компания Гараева. После очередного отрицательного теста у меня начались месячные, но был выходной. Я хотела поехать вместе с Булатом…

Помню, тогда он сказал, чтобы я отдыхала. К чему раздражающий гам толпы? Он быстро съездит один и вернется. И я не стала возражать. Еще порадовалась, какой у меня заботливый муж… Очень заботливый!

Через несколько часов Булат позвонил и сказал, что немного перебрал с алкоголем. Остался там же на ночь… Сетовал, что без меня ему скучно и зря он отговорил меня ехать с ним…

Какое лицемерие! На фотографии он не выглядит скучающим. Напротив, с горящим взглядом разглядывает декольте своей любовницы.

…а на следующем снимке… Держит руку на её слегка выпирающем животе. Три месяца беременности…

Но, что самое ужасное, Булат таскал ее с собой! На корпоративы, вечеринки! Наверное, и по ресторанам. А ведь на том вечере было много наших общих знакомых!

Это больно. Никто даже не намекнул… Смеялись за спиной?

На моем лице ни одной эмоции, даже рука не дрожит, когда возвращаю телефон владелице.

— Классный у меня мужик, да? — с улыбкой спрашивает Кристина приторно-сладким голосом.

— Да. Поздравляю вас.

Теперь я пристально разглядываю ее. Ощущение, что она в курсе кто я и намеренно издевается, молотит по голове. Но я не работала в этой клинике…

Судьба настолько жестока?

— Главное, берегите себя — с отслойкой не шутят, — официально говорю я, делая пометки в истории болезни.

Не смотрю на нее. Иначе сорвусь.

Вскрывшаяся правда никак не желает укладываться в голове…

В последнее время наши с Булатом вылазки резко сократились — его и моя работа, командировки, дежурства в больнице… Но мы всё равно старались находить время для нас!

«Только он находил его еще и для Кристины… И явно почаще, чем на тебя» — болезненно скребет внутри.

Я правда не знаю, откуда внутри столько стальной выдержки. В мыслях я уже давно схватила эту девицу за волосы и протаскала по коридору. В реальности: выслушиваю ее восхищения МОИМ мужем и молчу…

Молчу, потому что она беременная.

Как и я…

Значит, регулярный секс был не только со мной?

Комок из желчи резко подкатывает к горлу. Зачем я стою и слушаю её?

Делаю острожный шаг назад, который, видит Бог, отбирает у меня последние силы. Но любовница Булата, как питбуль — открывает рот.

— Знаете, мне так жалко моего Бусинку. У него жена типа никак не хочет не хочет беременеть! Сказала, типа, что ей не нужны дети, потому что карьеристка. Да и тетка уже. Считай тридцатник с хвостом!

Я отшатываюсь от нее. Щеки заливает румянцем. Горят так, будто бы по обеим надавали пощёчин.

Но… Так и есть.

Эта Кристина не просто унизила меня. Она растоптала.

Убила!

А Булат?! Как он мог?!

Это… ведь это удар под дых. Острие лезвия в самое сердце.

За что он так со мной? За что он так… с нами?!

Я бы поняла, если в версии мужа фигурировала моя сложность с зачатием. Но не буду! Хочется разорвать эту женщину на сотни частей. Да еще и голодным гиенам швырнуть.

Мир перед глазами стремительно кружится.

Мне на воздух нужно. Срочно!

Если не смогу сделать хоть один глубокий вздох, то просто задохнусь. И плод нашей с Гараевым любви (хотя, скорее всего, только моей), умрет. Потому что он не нужен своему отцу.

Молодая любовница на восьмом месяце беременности — самое прямое тому доказательство.

— Меньше нагружайте себя. Больше отдыхайте, — чеканю я, разворачиваясь к выходу.

— Хи-хи. Спасибо! Вы такая милая, — не сдается Кристина. — Хорошо, что меня определили сюда.

Черт возьми, она хоть когда-нибудь замолкает? Кажется, никогда.

А мне срочно нужно в кабинет подруги: запереться на ключ, и «обрадовать ее» чудесным открытием.

И поплакать.

Лишь бы подальше от любовницы мужа…

— А вообще, знаете, я и не претендую. Не хочу скреплять себя узами брака, меня всё устраивает. Мы с Бусинкой друг друга любим, постоянно куда-то катаемся. Тусим. — она с любовью гладит свой живот. — Вешать на себя ярлык замужней женщины — типа это не по мне. Для штампа у него остается официальная жена, а мне и так нормас. Тем более, что малыш будет обеспечивать моего бэбика, всем, чем только можно.

— Здорово, — выдавливаю из себя. Любая другая уже бы поняла намек — с тобой не хотят общаться.

— Я тоже строю карьеру и всё такое. Булатик нас любит, — она замолкает, но не потому, что села «батарейка», просто ей позвонили. Кто-то не сильно важный, потому что рыжая сбрасывает звонок: — Слу-у-ушайте, может, я буду рожать у вас?

Глава 5

Мирослава шокировано смотрит на меня. В ее глазах отражается обида и боль за подругу.

— Зайка, я... Родная, мне так жаль. Я не могу представить, что ты сейчас чувствуешь.

Закрываю глаза и мотаю головой, как игрушечный болванчик на приборной панели автомобиля. Только он — пластиковый, а я — живая! И мне больно… Больно и не понятно куда двигаться дальше, вслепую, без навигатора и проложенных дорог.

Тихо шепчу в ответ:

— Я знаю… Знаю. — Чувствую на руке ее согревающее прикосновение и обхватываю своей. Так мы и сидим несколько минут, держа друг друга за руки.

Присутствие подруги немного помогает, возвращает меня к жизни.

Не все предатели, не все! Вокруг меня есть еще мои люди. Они не дадут заплутать…

— Подожди, я ничего не понимаю. Ты же сказала, что Булат в командировке. Он прислал тебе сообщение… Потом ты ушла к пациентке. Что произошло? — недоуменно спрашивает Мира. — Он, что… был в её палате и вы встретились?! — охает она.

А ведь и такое могло случиться… Выходит, я должна поблагодарить кого-то сверху, что избежала этой встречи.

Собираюсь с силами и рассказываю подруге подробности личной жизни второй семьи моего мужа. Счастливой семьи, судя по всему.

Мирослава долго и со смаком матерится, чего я в принципе крайне редко слышу от нее. Мы, конечно, не полевые цветочки и если нужно, то ввернем пару ласковых, но сейчас — просто невероятно сильно хочется начать разговаривать на нем…

Никак не могу выбросить из головы разговор с любовницей моего мужа. Каждое слово этой Кристины прокручиваю.

— Кстати, я не знаю зачем, но, когда эта Кристина спросила, как меня зовут, я не смогла назвать ей свое настоящее имя и назвалась тобой, — вспоминаю я.

Мира подвисает на несколько секунд, а потом нервно хихикает, отмахнувшись:

— Да, господи, это последнее, о чем нам сейчас нужно париться. В любом случае, эта цаца не останется здесь. Сейчас либо сама усвистит, либо ее заберёт... Боже, я даже не знаю, как теперь называть этого козла. Если увижу, то оторву ему яйца. Его гребаные седые яйца!

Смотрю на её сжатую в кулак руку и не выдерживаю — тоже начинаю смеяться. Как-то истерически и надсадно.

— Ты знаешь, они у него не седые. Черные, как ночь, — аж слезы проступают.

— Надо же, а я думала «седина в бороду…», — бормочет подруга, но потом осекается, вспомнив, что Гараев всего лишь на несколько лет старше меня.

И это больше всего злит!

Нельзя в тридцать пять настолько пресытиться и поймать кризис среднего возраста. Нельзя же?

Я бы поняла, если бы Булат устал от отношений в браке — быт заел, жена — вечно уставшая домохозяйка… Но нет! У нас такая страсть… и нежность, и ласка была…

Была…

Неужели всё это фальшивая копия? Неужели вся наша счастливая семейная жизнь — это плакат с изображением красивого дома, скрывающий старый и насквозь прогнивший фундамент?

А сейчас мир вокруг меня просто рушится. Чувствую себя игрушкой, которую бросили на пол и забыли!

Но, как оказывается, забыли, да не совсем. Не выбрасывают из жалости? Решили, что сгожусь, как запасной аэродром?

На столе вибрирует мой телефон. Пришло новое сообщение от Булата, и вряд ли в нём он признается в своей измене...

Со злостью тру глаза. Не увидит он моих слез! Даже через чертов бездушный экран телефона.

Не позволю!

Хочется раздавить телефон в руке, но у меня нет столько сил. Да и зачем?

Гараев прислал новое селфи.

В той же рубашке, что и до этого…

Фотографии, которые я всегда разглядывала с теплотой и любовью, сейчас вызывают ярость и отвращение.

— Не пойму, это фотошоп? Или он заранее съездил туда, чтобы обеспечить себе алиби? — говорю сдержанно, но потом меня прорывает: — Мир, у меня сейчас голова просто взорвется… я не понимаю! Просто не понимаю! За что? Как? Почему?

Какое лицемерие. Настолько же двуличен мой муж?

— Похоже на автотаймер отправки, — щурится Мира, разглядывая и сравнивая две фотографии. — У меня есть знакомый дизайнер. Можем спросить у него? Сейчас такие технологии, что любого могут хоть космонавтом сделать, хоть балериной.

— Не нужно. Не хочу ничего…

— Я понимаю, милая. Это очень тяжело. Но знай, что ты не одна! Я всегда рядом, и поддержу тебя.

— Спасибо, родная. Я очень благодарна тебе! — Поднимаюсь на ноги и повисаю на шее лучшей подруги.

Подумать только… в жизни всё не случайно.

Каждый человек послан нам для чего-то… Включая беременную любовницу мужа…

Буквально два часа назад я также обнимала Миру и была самой счастливой будущей матерью на свете.

А сейчас? Сейчас даже заплакать не выходит, потому что слёзы — это искренний, неподдельный крик души.

По предателям не плачут.

— Знаешь, я решила пока не рассказывать Булату о том, что узнала. Я хочу отомстить ему и найти все доказательства его измены. У нас брачный контракт, о котором он, судя по всему, забыл…

— Это правильное решение! Говори, чем помочь. Может быть, стоит проследить за ним или проверить его телефон? — Мирослава с энтузиазмом подхватывает мою идею.

Мысли хаотично мечутся в голове.

Идеи-то хорошие, осталось только понять, как их реализовать…

Я вспоминаю, что муж никогда не прятал от меня свой телефон. Часто оставлял его рядом — экраном вверх. А иногда даже просил принести ему в другую комнату, если были входящие звонки или сообщения…

Значит, для милого общения с этой Кристиной он использовал другой телефон? Или настолько выдрессировал ее, что нельзя звонить-писать в те часы, когда он дома с женой?

С женой, которая не хочет заводить детей…

Вот за эту грязную ложь я никогда его не прощу!

Ненавижу его за это!

Прокашлявшись, Мирослава привлекает мое внимание. Оказывается, не в первый раз зовет…

— Алин? — подруга отводит взгляд в сторону. Протягивая руку вперед, она сжимает мою ладонь и успокаивающе поглаживает: — Я не могу не спросить. И, да, ты в полном праве злиться и послать меня к чертовой матери. Но, я интересуюсь в первую очередь, как врач! Потому что не хочу, чтобы ты, наделав глупостей, пострадала еще больше…

Глава 6

Меня начинает мелко трусить.

Обхватываю плечи руками и, хмурясь, смотрю на подругу:

— Как ты можешь такое мне предлагать? Конечно же, я буду сохранять беременность! Ты ведь знаешь, как… — обрываюсь на полуслове, потому что кислород заканчивается.

— Тише-тише, прости меня, родная! Но ты тоже меня пойми. Просто я… — Мира складывает руки в молящем жесте, подаётся вперёд и обнимает меня. Машинально обнимаю ее в ответ и утыкаюсь носом в плечо. — Я знаю и всё понимаю, но я должна была спросить. Алинчик, не злись, я тебя прошу.

Слез нет, есть какое-то опустошение. Опустошение и злость.

— Нет, нет, я бы никогда даже в мыслях такое бы не допустила. Дитя — это невинный ангел. Чистый и светлый!

— Знаю. Я дура, сморозила чушь, — Мирослава морщится, потирая переносицу.

Я слишком хорошо знаю, подругу детства, чтобы не понимать — она действительно спросила это не со зла. Просто чересчур волнуется обо мне. О нас…

Чтобы не случилось, я никогда не смогу. От одной мысли мутит и в горле образуется ком. Даже если Гараев меня трижды предаст, я не смогу предать своего малыша. Он мой, мой. И только мой. Да, может быть, когда-то мы хотели этого ребёнка вместе.

Но не сейчас.

Буквально ещё несколько часов назад я была безумно счастлива, а сейчас Булат меня просто растоптал.

Он нас растоптал, не подумав о том, что внутри меня может развиваться ребёнок!

Неужели я только сейчас, встретившись лицом к лицу с его любовницей, увидела истинное лицо своего мужа? А как же обещание сделать меня самой счастливой?

Я же предлагала Булату попробовать ЭКО! Но муж постоянно твердил, что нам это не нужно: оба здоровы и обязательно сделаем это естественным путем.

Я до крови кусаю губу, мазохистично вспоминая разговор с этой Кристиной.

— Знаешь, я до сих пор не верю словам его любовницы. Глупо, да? — усмехаюсь, встречаясь взглядом с Мирой.

— Я не знаю, милая...

В носу начинает щипать — предвестник скорых слёз. Возможно, так станет легче?

— В общем, пока я не найду доказательства… Не убежусь лично, что Гараев действительно так говорил. И он действительно причастен к этому ребёнку, я не успокоюсь, — произношу твердо.

Сейчас я приняла окончательное решение: при любом исходе не стану говорить Булату о своей беременности. Даже, если окажется, что он крутил интрижку с этой моделькой, а потом бросил ее и не является отцом ее девочки, то это ничего не изменит.

Уже ничего.

Как бы там ни было, этот малыш или эта малышка под моим сердцем, — только мой и больше ничей! Ни с кем не буду его делить.

Я его выстрадала, выплакала. Я заслужила каждую секунду! Каждое мгновение с этим ангельским счастьем.

Отгоняю от себя картинки из телефона Потаповой. Но они словно паразиты — лезут обратно: снимок УЗИ, светский приём, красивый отель, ресторан.

Оказывается, предательство мужа ранит сильнее ножа…

Булат так мечтал, так ждал нашего совместного ребёнка, но рядом с ним теперь та, которая вот-вот подарит ему дочку. Она совсем скоро появится на свет, а у моего мужа даже духу не хватает признаться! Внутри зарождается дикая ярость и негодование.

— Алин, ты уверена, что не будешь ему говорить?

— Уверена на сто процентов. Знаешь, в глубине души я надеюсь, что эта фотография отфотошоплена или мужчина просто сильно похож на Булата, но я лично выбирала для него тот дурацкий костюм! Будь он не ладен.

— Ну, нынешние технологии, конечно, шагнули далеко вперёд. Всё может быть, но… — неуверенно тянет Мира.

Я громко фыркаю — настоящая подруга! Подумала, что я ищу оправдания для Булата и решила взглянуть на это под другим углом.

Только вот я не собираюсь оправдывать Гараева.

— Возможно, его кто-то подставил. Допустим, что и фотография качественная фальшивка, и девица эта нарочно приехала к нам, — я переставляю ручки и блокнот для записей как «факты», ищя в чем же подвох. — Мир, но ведь это же бред?

— Бред, — соглашается она.

— То, что я приду к тебе не знал никто. Даже мы с тобой! Это было спонтанное решение. А я не наивная маленькая девочка. Как бы мне не хотелось отрицать неизбежное: что мой муж по-прежнему любит меня и верен, увы, но это не так! — Я зло стираю слезы, которые, не прекращаясь, катятся по щекам.

Но так становится легче, будто бы душа от чего-то чёрного очищается. От чего-то грязного, куда мы с малышом попали, сами того не подозревая.

Мира первая берет себя в руки.

— Хорошо, раз мы решили, что воюем с подлым изменником, давай думать, как будем проворачивать эту операцию.

— Я не знаю... Правда, не знаю как, — усилием воли давлю нарастающую панику и смотрю на нашу ситуацию трезвым взглядом.

Максимально трезвым, который, может быть, в этой ситуации.

— Давай думать логически: если Булат нагло врет, значит, он в городе. А живет где? Либо в квартире у этой крысы Кристины, либо в отеле, либо ещё где-то...

— Вероятнее всего, — слушаю подругу вполуха.

Разглядываю присланные фотографии до мельчайших подробностей. Зацепок не!

— Лучше скажи мне, почему ты не догадалась подключить к телефону своего мужа отслеживающий маячок? — возмущается Мира. — Сейчас бы зашли в приложение, нажали на несколько волшебных кнопочек и всё разузнали бы. А так придётся играть в доморощенных Шерлоков.

— Мы с тобой те ещё шпионки.

Глаза Миры загораются огнём:

— Шерлоки, говоришь? Алин, а ты помнишь Шерлокова? На пятом курсе к нам перевелся.

— Точно Димка Шерлоков! — от радости я хлопаю в ладоши. — Он в нашей мини-подгруппе был не только интерном, но и классным айтишником.

Помню, как он не сдал зачёт по анатомии и что-то нашаманил с программой. Да так что у него до последнего курса стояли пятёрки. Как не пытались переделать ничего не получилось, так он бонусом ещё и остальным двоечникам и троечникам подшаманил счастливую жизнь

— Я его помню, только контакты утерялись…

Глава 7

— Алиночка, здравствуй. А ты чего это? Ключи, что ли, забыла?

— Вера Павловна, здравствуйте. Нет-нет, всё в порядке, — я отвечаю соседке, которая, выйдя из лифта, недоуменно останавливается.

После нескольких попыток мне удаётся вставить ключ в замок и быстро открыть дверь. Женщина, кажется, говорит что-то ещё, но я слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать внимание на её болтовню.

Быть милой и понимающей, выслушивая как соседский кот мешал ей спать, а молодежь опять половину ночи кутила на балконе и громко слушала музыку — мне не хочется. Лучше прослыть эгоисткой и ханжой. Зато нервы будут целее…

Вхожу в квартиру и прислоняюсь к двери. Силы окончательно меня покидают... В тишине раздается глухой звук упавшей сумки, а затем мой полувсхлип.

Сползаю по стенке и, не разуваясь, сажусь на пол. Сижу так некоторое время, пока сошедшее с ума сердцебиение не приходит в норму. Наверное, это даже хорошо, что я одна дома. Можно о многом подумать.

Телефон в сумке начинает звонить.

Это уже второй звонок от Булата, который я игнорирую. У нас обычно так не принято: если кто-то не может ответить на первый звонок, то обязательно перезванивает или отправляет сообщение.

Знаю, что нужно хоть что-то ответить мужу, но я просто не нахожу в себе сил.

Я обязательно выдам себя голосом, интонацией… Да просто выкрикну ему, какой он подлец и как мне плохо от его предательства!

В кабинете у Миры мне казалось, что я всё смогу преодолеть. Во время разговора с бывшим однокурсником тоже казалось, что я всё смогу. Даже бесцельно бродя по торговому центру и, закупаясь продуктами, которые я не хочу есть, мне тоже казалось, что я смогу ВСЁ!

А сейчас, оказавшись в нашей квартире, я не уверена. Абсолютно ни в чем не уверена… Только в груди — пустота и боль.

Ладно, я должна быть сильной. Ради себя и своего ребёнка!

Двумя хлопками я включаю свет в коридоре. От яркого света слепит в глазах, и я зажмуриваюсь.

Моя сумка так и валяется на полу рядом с пакетом из эко-магазина. Беременным нужны свежие овощи и фрукты, крепкий сон, прогулки на свежем воздухе, меньше стрессов и волнений…

От последней рекомендации хочется горько усмехнуться.

Впервые в жизни я с ненавистью смотрю на свой телефон. Любимый гаджет больше не радует, фотографии в галерее хочется стереть без возможности восстановления.

Глупо? Истерично? Может быть.

Это мои эмоции, моя боль! И только я вправе решать, как их проживать…

Только вот вместо того, чтобы сделать желаемое, я открываю запрещенную соцсеть и вбиваю в поиск Кристину Потапову.

Больше двух сотен тысяч подписчиков.

Любовница моего мужа популярная особа! Странно, я не замечала за Булатом желания стать медийной личностью и звездой светских хроник…

Или при выборе любовниц используется какой-то иной критерий?

Есть что-то мазохичное в том, что я пристально разглядываю каждое ее фото? Пытаюсь разглядеть и узнать интерьеры, найти кадры, намекающие на присутствие в ее жизни Булата.

Ничего!

Лакшери жизнь, поездки, цитаты умных людей на фоне селфи в зеркале.

Какая ирония… Напротив меня тоже стоит напольное зеркало. Разглядываю себя, сидящую на полу: красивая, но жутко уставшая женщина. Даже попытка улыбнуться с треском проваливается…

Понимаю, что тридцать два — это далеко не двадцать три. Фотомодель почти на десять лет моложе меня. Ухоженное, я бы даже сказала холенное лицо, подкачанные филлером губы и скулы, всегда яркий маникюр. Яркие цвета в одежде, разные образы…

Кристина — девушка праздник. Юность. Бурлящая лава!

Я же предпочитаю более сдержанные цвета в гардеробе, густые светлые волосы укладываю либо волнами, либо собираю в пучок, нюдовый макияж и маникюр. Не люблю, когда кожа слишком перегружена тональными средствами — морщин у меня, к счастью, нет, губы от природы слегка полноваты.

Я нравлюсь себе, но с эксцентричной молодостью тягаться не смогу. Да и не хочу…

Очередная фотография Кристины скрывается за всплывающим сообщением от Булата.

«Любимая, мне стоит волноваться, что кто-то украл мою драгоценную жену?»

Моя рука до побелевших пальцев сжимает телефон.

Лицемер!

Безумно хочется посмотреть на лицо Гараева, если я отвечу ему: «Любуюсь фотографиями твоей беременной любовницы. Кстати, сегодня я спасла вашего ребенка! Не благодари».

Но, разумеется, я этого не делаю. Поднимаюсь на ноги и иду в кабинет мужа. Запретная зона — его «личное пространство». Еще в начале нашего брака, Булат мягко обозначил, что каждому из нас необходимо побыть со своими мыслями наедине — поработать, собраться с идеями.

Так у нас появился его кабинет и моя библиотека. В своей обители Гараев даже убирается сам. А я уважала это его желание своего укромного уголка и привыкла.

Дура!

Не то, чтобы я вообще никогда не заходила в кабинет мужа. Заходила. Мы даже несколько раз занимались здесь любовью…

Да и сейф с документами тоже здесь.

Оглядываю идеальную чистоту. Мой муж немного педант: на дубовом столе лежит ноутбук, блокнот и паркер. Однако и это меня не останавливает. Я выдвигаю каждый ящик и внимательно вчитываюсь во все документы.

Ни одну бумажку не пропускаю.

Я пока не знаю, что именно хочу найти. Но с усердием продолжаю поиски.

Всё-таки нужно позвонить Булату и как-то постараться не выдать себя…

Я должна собраться не только ради себя, но и ради ребёнка, ради нашего будущего. Если сейчас вспылить и закатить истерику, неизвестно, как поведёт себя Гараев. Он ведь далеко не ангел…

Еще недавно я могла утверждать, что наш брак основан исключительно на любви… Хотя, конечно, не только на ней. Наши семьи дружат с детства, отцы и матери. Поэтому у нас с Булатом просто не было шанса не подружиться…

Но со временем дружба переросла в нечто крепкое и большее. Он стал моим первым мужчиной. Я наивно верила его словам, что и я была у него первой… Глупая! Булат на несколько лет старше меня, и уже тогда он тайком сбегал с семейных вечеров на вечеринки, но наивная девочка в розовых очках готова придумать что угодно, лишь бы оправдать своего возлюбленного.

Глава 8

Это что еще за новости?

Я повторно ввожу цифры, для верности проговаривая их шепотом. Железяка, хранящая важные документы издает тот же самый звук и не открывается.

Зачем Булат поменял код?

Злость на мужа отодвигает на второй план мою рассудительность и желание действовать аккуратно.

Вымещая всё на экране телефона я печатаю Гараеву сообщение. Даже если он там отмечает счастливое спасение своей дочери или признается в любви своей любовнице, то пусть прервется и скажет мне чертов код от сейфа!

Проходит пять минут, затем десять… Муж даже не читает сообщения от «любимой» жены. А вдруг со мной действительно что-то случилось? Как можно быть таким…

«Каким, Алина?», — сама задаю себе вопрос.

Бессердечным? Подлым? Эгоистичным? Завравшимся настолько, что…

Дергаюсь от громкого звонка телефона и больно ударяюсь головой о край столешницы. Просто сидеть и ждать ответа от Булата мне не хватило терпения, поэтому его рабочий стол и все шкафы полностью проверены.

Я даже вытряхнула полки и проверила их на наличие двойного дна или приклеенных к задней стенке паролей.

Так и свихнуться недолго, но жизнь вынуждает не верить тому, кто еще вчера клялся в вечной любви.

Успеваю схватить свой телефон за секунду до падения от вибрации и, не глядя, принимаю звонок.

Я уверена, что это Булат.

И понимаю, что ошибаюсь уже через секунду:

— Алло, куколка моя, как ты? — звучит в трубке обеспокоенный голос Миры.

— Я дома, нормально. Пытаюсь найти код от сейфа. Гараев сменил старый. Что-то случилось?

Мы с подругой знакомы тысячу лет. Издалека можем чувствовать настроение друг друга. И вот Мирослава сейчас явно чем-то расстроена.

Закусив губы, я мысленно готовлюсь услышать нечто жуткое. Кажется, этот день решил побить все рекорды по плохим новостям.

— Помнишь, мы хотели под видом анализов взять ДНК у этой крысы Кристины?

— Помню. Я хотела сразу же, но ты сказала, что это будет слишком подозрительно, — отвечаю подруге, поджимая пальцы ног.

Кажется, я знаю каким будет следующее предложение Миры, но всё еще надеюсь на удачу.

— Она позвонила Бусинке и тот послал за ней водителя. Ушла под расписку, даже не дождавшись вечерней капельницы… — вздыхает Мира.

— А чего так? Слишком жесткая постель? — машинально произношу я, чтобы не молчать.

— Почти. Ей не понравился ужин! Брокколи и рис недосолены, а из рыбы она ест только лосось, а не треску! Наглая дрянь…

— Ну… Девушка привыкла к лучшему, — усмехаюсь я. — Куда нам до нее.

— Извини, что так получилось, Алинчик. Я думала спокойно всё сделаем утром… а теперь как нам?

Я слушаю монолог Мирославы молча. Мыслей в голове нет. Ни единой.

В некоторой степени я поддерживаю эту Кристину — жизнь и правда стала пресной, блеклой и какой-то фальшивой.

Это поэтому Булат не берет трубку? Встречает свою малышку из больницы и ездит по городу, разыскивая лучший стейк из лосося?

— Мир, ну ушла и скатертью дорожка. Ты можешь попросить ее карту, чтобы глянуть какой адрес она там указывала?

— Уже попросила, — мгновенно реагирует подруга, воодушевляясь. — Там указано фактическое место проживания. Элитка на Патриках. Но ее адрес я тебе не скажу. Димка Шерлоков разберется, а мы будем наблюдать.

— Димка, так Димка, — говорю я, наконец найдя в себе силы улыбнуться. — Спасибо, Мир.

Подруга отмахивается, как всегда, занижает свои заслуги. Этот недостаток в ее характере пока никак не удалось искоренить.

— Зайка, слушай, знаю, что навязываться не хорошо, но мне точно не нужно к тебе приезжать? Устроим пижамную вечеринку, как в старые добрые времена… — предлагает подруга. И я соглашаюсь.

Лучшего варианта я бы и придумать не могла!

Пока я жду Мирославу, всматриваюсь в книжный шкаф. Вытряхивать каждую книгу, конечно, интересно, но здесь их сотни. Лучше дождусь компанию — вдвоем играть в шпионов как-то сподручнее.

И интуиция меня не подводит. Налопавшись вкусностей и зеленого чая с мятой, мы с Мирой переодеваемся в пижамы и устроившись на подушках вытаскиваем по целому ряду книг.

В моей стопке никаких тайн не находится, а вот Мирке везет: редкое издание Пушкина отпечатано в формате а4, поэтому вложенную в него бумагу, она замечает только когда пролистывает книгу.

— Доверенность какая-то… — бормочет она, вчитываясь в текст. Глаза подруги округляются и пробормотав непечатное слово, она протягивает лист мне.

Это...

Закрыв глаза, я пытаюсь восстановить дыхание. Ярость ускоряет сердечный ритм до запредельных показателей.

Что ж… интуиция меня не подвела.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Дорогие мои! Приглашаю вас в иторию Миры - лучшей подруги Алины.

Если вам нравится эта история, уверена книга про Мирославу тоже зацеит. Изменник и предатель получит по заслугам!

РАЗВОД. НАЧАТЬ С ЧИСТОГО ЛИСТА

https://litnet.com/shrt/lEP6

— Мира, ты действительно беременна, но… советую аборт, — коллега кривится, избегая моего взгляда.

Внутри всё обрывается от страха.

— Что-то с ребёнком?

— Нет. Просто не хочу, чтобы ты осталась матерью-одиночкой, — теперь Ира смотрит на меня с раздражением и опускает руку на свой живот: — Два месяца уже. Это ребёнок Артура, и мы поженимся, как только он разведётся с тобой. Твоя беременность и приплод ему не нужны — затянет суд.

Мой муж жил двойной жизнью — сделал своей любовницей мою коллегу. А потом вошёл в дом — не с извинениями, а с холодным: «Собирай вещи и уходи». Его брат пошёл дальше — запер меня в своём доме, будто я какая-то преступница и преследует свои цели...

Теперь я одна против всех, но не буду молчать и терпеть. Вырвусь из этой ловушки. И они ещё пожалеют, что решили играть со мной.

‍❤️‍сильная героиня-врач
❤️ властный герой
❤️ разница в возрасте
❤️ предательство мужчины
❤️ расплата, настигшая предателя
❤️ нелюдимый брат мужа
❤️ очень эмоционально
❤️ ХЭ для героини

Глава 9

— Подожди, почему здесь указана моя мама? Ничего не понимаю… Она, ничего не сказав мне, передала свои права на управление акциями фонда Булату? — я непонимающе смотрю на подругу и ещё раз внимательно перечитываю доверенность.

Да… Всё именно так.

Мира забирает у меня документ и тоже перечитывает его, утвердительно кивая головой:

— И ещё написано, что она оформила на него генеральную доверенность. На управление большим пакетом акций фонда от ее лица: продажа, передача, слияние.

— Но как так? Почему не мне? Что происходит? — Я обхватываю себя руками.

Странный укол неприятия колет где-то в груди.

После смерти отца мама сильно изменилась... Отдалилась. Почти сразу же после похорон она уехала в Англию и очень редко звонит. Когда я звоню сама, у неё находится тысяча дел, лишь бы побыстрее завершить разговор…

Но обижаться на неё я не имею права. Каждый из нас переживает утрату по папе, так как, может. Родители были вместе более тридцати лет и безумно любили друг друга. Они были очень близки с семьёй Булата, но и с ними мама оборвала все контакты.

Порой мне больно признавать, что с матерью своего мужа я поддерживаю более тёплые отношения, чем с родной мамой…

Но переписать свой пакет акций на Гараева и ничего не сказать мне? Я ничего не понимаю…

Как такое могло произойти?

Поднимаюсь на ноги и, нервно, расхаживаю по кабинету.

— Нужно позвонить маме и всё выяснить. Вероятнее всего, это какая-то ошибка, — успокаиваю себя и беру телефон.

— Да-да, — подхватывает Мира. — Я не удивлюсь, что этот козёл подделал доверенность для каких-то своих целей. А в фонде никто не будет проверять, кто действительно стал управляющим и всё такое.

— Да, мне тоже кажется, что это какая-то ошибка. Потому что если нет, то я просто отказываюсь это принимать. Мама вообще мне ничего не говорила!

— Слушай, а как вообще так получилось? Насколько я помню, фонд отца унаследовала ты, — Мирослава протягивает мне стакан воды. Жадно делаю глоток, фокусируясь на своих чувствах.

Тревога, неприятное предчувствие, от которого сосет под ложечкой и ощущение пустоты внутри…

— Фонд перешёл ко мне, но у мамы был больший процент акций — пятьдесят один. Как раз его-то она и передаёт Булату.

— И управление?

— Управлять должна была я… но ты же знаешь, насколько я загружена на работе. Да и нет времени разбираться с отчетами…Поэтому делами фонда занимается Гараев.

После ухода отца и проблем с мамой мне было не до этого. Я сама просила Булата взять управление на себя. И он взял... Надо отметить, замечательно взял. Я лишь просматриваю сайт и иногда принимаю пациенток, которым нужна срочная операция или ЭКО.

Я хочу спасать жизни, помогать семьям, которые хотят детей так же, как и мы …

А сейчас, я во что бы то ни стало верну себе фонд отца и буду заниматься им самостоятельно!

— Я хочу сама управлять фондом… или найти доверенное лицо, не Гараева. Только пока не понимаю, как действовать и в каком направлении двигаться…

— Правильное решение! Нет у меня никакого доверия к этому предателю! — сердится Мира.

Я киваю, соглашаясь. Однако взгляд постоянно возвращается к бланку доверенности.

И что делать с этим сюрпризом?

Эта доверенность просто выбила почву из-под моих ног. Но, я надеюсь, что это какая-то глупая ошибка. Фейк. Фальсификация…

Разве такие важные документы не нужно хранить в сейфе? Разве о таких вещах не стоит рассказать своей жене? Дочери?

Три раза я звоню маме, и все три раза она не отвечает…

Зато мне перезванивает Булат:

— Да, любимая? Ты звонила насчёт сейфа? Я сменил код, как посоветовали безопасники. Это нужно периодически это делать, чтобы система не давала сбоев.

— Хорошо, — отвечаю я немного сухо. — Скажешь новый код?

— Конечно, родная. Сейчас пришлю тебе в сообщении. Как прошёл день? — Муж интересуется как ни в чем не бывало. Так, как будто я не знаю о его измене.

А ведь я и «не знаю»! По крайне мере мой муж уверен в этом на сто процентов. Думает, что продумал всё до мелочей.

Только отвечать ему, сохраняя самообладание, очень сложно. Безумно сложно, но нужно…

Хорошо, что рядом со мной сейчас Мира. Она бесшумно подходит и обнимает меня за плечи. Только это помогает не разрыдаться и ответить ему, что у меня было слишком много работы. Не до милых разговоров.

— Потом у меня дико разболелась голова.

— Наверное, ты стала реагировать на погоду, — замечает муж как бы между прочим. — Ложись пораньше, отдохни.

— Да, спасибо. Я именно так и сделаю. Как у тебя дела? Как командировка?

Гараев, потеряв последние стыд и совесть, начинает сетовать на тяжелый день. Как сильно он устал на объекте. У них возникли сложности из-за грунтовых вод. Требуется основательная экспертиза, поэтому, вероятнее всего, они задержатся. Может быть, на несколько дней. Может быть, на неделю. Он ещё не знает точно.

Впервые за нашу семейную жизнь я первая заканчиваю разговор, сославшись на мигрень.

Надоело слушать его ложь!

— Задержится он. Ещё бы! Зайка Кристина выписалась из больницы, и теперь ей нужен особенный уход! — бормочу я, гипнотизируя свой телефон. С Гараева станется не прислать мне код от сейфа…

— О, да… Вип-уход от Бусинки-пердусинки, — морщится Мира. — Два сапога — пара!

— Конечно! После пережитого ей просто необходимо присутствие любимого будущего отца рядом.

А я так перебьюсь.

Та, что не хочет иметь детей…

А на деле — бракованный пустоцвет, которая никак не могла подарить ему наследников…

Ком подступает к горлу.

Булат недолго горевал… быстро нашёл ту, что смогла забеременеть и скоро подарит ему дочь.

Телефон пиликает новым сообщением. Код от сейфа!

Мои пальцы подрагивают. Не веря в то, что код действительно подойдёт, я быстро ввожу его...

Срабатывает!

«Ура!» — восклицаем мы с Мирославой одновременно и, словно два шпиона, проверяем каждую бумажку, что находится в сейфе.

Глава 10

— Алиночка, девочка моя, все хорошеешь и хорошеешь! — Дядя Игорь выходит из-за стола и раскрывает руки для объятий.

При виде него почему-то хочется плакать. Я не списываю это на гормоны, потому что ещё рано. Просто очень сильно по нему соскучилась и очень рада его видеть. А ещё дядя Игорь был близким другом папы, и, обнимая его, я сейчас будто бы впитываю частичку чего-то родного и тёплого.

— Ну, девочка моя, ну-ну, всё хорошо. Что будешь чай, кофе, может быть, чего покрепче?

— Нет, спасибо, — грустно улыбаюсь и мотаю головой.

— Ну ладно, в ногах правды нет. Давай-давай, пойдём, — дядя уводит меня в сторону мягкого кожаного дивана. Он продолжает по-отечески меня обнимать.

Сразу так тепло становится. Довольная улыбка не сходит с моего лица.

— Давай по порядку, сначала расскажи, что с клиникой.

Настроение тут же портится.

Вспоминаю, как после бессонной ночи, я с боевым настроем и хорошим настроением шла на работу. И насколько противно стало после «милого» разговора с Валерием.

Я подозревала, что люди — гнилые. А вчерашний день прекрасно раскрыл на это глаза. С меня будто бы розовые очки содрали. Причем вместе с кожей оторвали. Но я не подозревала, что всё настолько плохо. Как только я сообщила бывшему партнёру отца о своем намерении не только уволиться, но и убрать фамилию Максимовых из названия клиники, он, словно истеричка, закатил такой скандал…

Мне кажется, что в ушах до сих пор звенит от его визгливых криков.

— Филиппов отказывается идти на мировую, грозится тем, что найдёт в сети недовольных пациентов и устроит шумиху. Ещё и меня уволит с волчьим билетом.

Дядя удивлённо смотрит на меня:

— Он что, совсем дурак? Сам себя и закопает… Уволить дочь Максимова из его клиники?

— Не знаю… — развожу руками я. — Наверное, дурак, потому что логики в его угрозах нет. Сам цепляется за имя отца, но в то же время хочет очернить клинику.

— Вот уж действительно круглогодичное обострение, — ухмыляется дядя Игорь. — Так, ну я уже дал задание своим ребятам, и они начали копать. В теории можно ограничиться досудебным, потому что, судя по твоим рассказам, Филиппов — тот ещё трус. Как только замаячит реальный судебный разбор, а не угрозы и запугивание беззащитной девушки, так он сразу же всё подпишет. Ещё выплатит и компенсацию за моральный ущерб.

— Спасибо большое! — Обнимаю его и утыкаюсь носом в шершавый подбородок. — Я не знаю, чтобы я без тебя делала.

— Да, полно-полно, девочка. Кстати, о защитниках. Где Булат? Ты какая-то грустная. По телефону я мало что понял, поэтому рассказывай. Что ещё за доверенность? Контракт? Что у вас там происходит?

— Да все нормально, — неуверенно бормочу я.

— Быстро рассказывай!

— Я просто хотела взглянуть на него.

Дядя хитро улыбается:

— Ты что это, дорогая моя, надумала разводиться? У вас вроде бы любовь такая была, но всё случается... Нашла кого-то? Ну-ка, рассказывай старику.

Седые брови сходятся на переносице. Дядя Игорь задает вопросы не ради галочки… от души. В глазах плещется беспокойство, его не получается скрыть за весельем.

Я не выдерживаю и из меня, потоком горькой обиды и отравленной реки, выливается всё: предательство Булата, знакомство с его любовницей, переживания из-за клиники, неясное будущее, странная доверенность, пропажа брачного контракта, поведение мамы.

Оказывается, в один навалилось столько всего…

Я будто бы маленькая девочка, придя к отцу, рассказываю ему, кто меня обидел. А он обнимает меня, успокаивает, гладит по голове и обещает, что со всем разберётся.

— Я уже не помню ваш контракт, но нужно просто поднять архив. У нас все дела лежат в архиве. Скажу ребятам, чтобы они привезли его из другого офиса на Таганке. Сама видишь. — Он окидывает рукой просторное помещение, в котором нет ни единого стеллажа. — Где здесь всё это хранить? Мы тут задохнёмся, не иначе…

— Ещё бы! У тебя столько дел.

— Лиса моя, заходила бы почаще, — добродушно улыбается друг отца.

— Мне так стыдно! Веду себя как эгоистичная свинья: случилась беда и сразу же прибежала! — чувство вины топит меня.

— Уж кто здесь свинья, так это твой муженек! — Дядя Игорь отмахивается и пытается отвлечь меня рассказами о любимой жене и внука-непоседах.

Как же я скучала! Больше не позволю работе забирать всё свободное время.

— Ты успокойся, давай-ка с тобой выпьем чаю липового. Завтра мои ребята съездят за контрактом, привезут все ваши дела и будем смотреть.

— Хорошо, спасибо большое!

Немного помявшись, я достаю из сумочки мамину доверенность и протягиваю ее дяде. Игорь берет её и внимательно читает. Хмурится, заметив печать.

— Работа Самойлова. Я его знаю. Странно, что ко мне не пришли, — мужчина поправляет очки и несколько раз проходится по волосам, тронутым сединой. — Мать твоя меня заблокировала, поэтому дозвониться я до неё не смогу. Уж не знаю, что у Верки на уме... То ли депрессия, то ли ещё чего.

— Мама мне пока не перезвонила… может быть, занята? — с надеждой в голосе тяну я.

После слов друга отца нехорошее предчувствие охватывает меня всё сильнее. За что она так с Игорем?

А вдруг и правда случилось что-то нехорошее? Может быть, мне съездить к ней?

— Ну, неправильно это всё… неправильно. Все под одним ходим… Все под одним, — дядя задумчиво трёт бороду, будто бы уходит в какие-то свои размышления.

Я аккуратно касаюсь его руки.

— Что ты имеешь ввиду?

— Да ничего, ничего, — он улыбается. — Хорошо, всё будет, девочка. И с клиникой решим, и контракт найдём. И с ребёнком поможем.

— Кстати, о ребёнке. Я бы не хотела пока говорить булату о том, что я беременна. Я думаю, ты сам понимаешь, почему…

— Ещё бы! Главное, чтобы он не попадался мне на глаза, а то разобью ему торец. Все свои силы соберу, да как вдарю!

Я смеюсь и обнимаю дядю.

Боже, как же хорошо, когда на твоей стороне есть люди, которые за тебя! Чтобы не случилось — они за тебя!