Измена. Наследник мэра

Глава 1. Я и мой малыш

Алена

Трясущимися руками сжимаю тест на беременность.

Сердце в груди грохочет так, что закладывает уши. Как же это вышло, не понимаю ничего.

Хотя что непонятного? Я взрослая девочка и знаю, откуда берутся дети. Другое беспокоит — как отреагирует на это Стас? У нас с ним еще не те отношения, в которых появление ребенка оказывается сродни чуду. Пока что мы просто наслаждаемся друг другом.

Мы вместе, да. Однажды он сказал мне, что если бы женился, то только на мне, потому что я та самая идеальная женщина для него.

В течение полугода, что мы вместе, я ждала от него официального предложения, но пока этого не случилось. Возможно, теперь, когда все так складывается, он решится и мы свяжем себя официальными клятвами?

Наша связь началась неожиданно. Буря, всплеск, и вот он — этот сильный мужчина, настоящий хищник — заполонил собой все мое пространство.

У меня была спокойная и размеренная жизнь, а потом появился он и влюбил меня в себя, сам того не осознавая.

Я работала управляющей в ресторане. Однажды он увидел меня и забрал себе, просто потому что хотел, потому что мог, — ведь я потеряла голову от него в одно мгновение. Глупая, знаю. Глупая и наивная двадцатитрехлетняя девчонка, которая вздумала играть во взрослые игры с плохими дядями.

Стас не тот мужчина, о котором мечтают правильные девочки. Вся его жизнь — грязный криминальный мрак, в котором он главный герой, кукловод и сценарист в одном лице. Стас, Север, Босс — у него много имен. От него зависят жизни.

Мне не следовало мечтать о нем, только устоять я не смогла, хоть и ломала себя до последнего. Он опасный, страшный и самый любимый. Тот, ради которого я готова на все.

Понимаю, что его реакция на мою беременность может быть неожиданной для меня, хотя уговариваю себя успокоиться. Мы со Стасом вместе. Он будет рад малышу. Все хорошо. Хорошо ведь?

В самом начале нашей связи он сказал мне:

— Алена, я не могу тебе дать ничего, кроме сегодняшнего дня, потому что в моей жизни может не быть завтра.

Но потом что-то изменилось в нем… или я сама себе придумала эту сказку?

Может, я и вправду дуреха, раз полетела как бабочка на его огонь, без малейших мыслей о том, что могу не то что обжечься, а попросту сгореть к черту.

И вот теперь я горю, а потушить меня некому. Я не знаю, не понимаю, что мне делать.

Встаю с унитаза, смаргиваю слезинки, сжимаю в руке тест на беременность и вызываю такси.

Выхожу из квартиры и мельком смотрю на себя в зеркало: неказистые джинсы, футболка. Хвост растрепался, глаза красные. Сложно представить, что именно побудило Стаса связаться со мной, но факт в том, что только рядом с ним я ощущаю себя самой желанной, самой красивой женщиной на свете. Он буквально упивается мною, накрывает меня собой и часами не может оторваться.

Эти моменты самые нежные, самые невероятные.

Возможно, не все так плохо и я зря себя накручиваю? Вдруг весть о ребенке обрадует его и сблизит нас еще больше? Есть у нас шанс на счастливое будущее?

Перебираю мысли по дороге к его дому, а после выхожу из такси и тут же прячу тест на беременность в задний карман джинсов. Ни к чему чужакам становиться свидетелями наших тайн.

В загородном коттедже всегда снует много людей: охрана, подчиненные, люди из окружения Стаса. Прохожу за ворота и киваю охранникам в будке, которые провожают меня тяжелыми взглядами.

В доме слышна отдаленная музыка. Из кабинета Стаса доносятся голоса.

Неожиданно в коридоре откуда ни возьмись передо мной вырастает тень.

Правая рука Стаса, человек по кличке Кореец. Меня всегда удивляло: кто придумывает клички в их кругах? Какой же он кореец? Бурят, казах? Непонятно, но видно, что к Корее этот мужчина точно не имеет никакого отношения.

— Алена, — тормозит он меня холодно, — ты не вовремя, тебе лучше уйти.

Не пускает меня, и я заглядываю за его спину, смотрю на дверь кабинета Стаса, за которой слышен его голос.

— Мне нужно поговорить со Стасом. Это очень важно, — молю я и даже складываю ладони на груди.

— Поверь, для твоего же блага — уходи, — настаивает Кореец.

Отрицательно качаю головой и продолжаю упорно стоять на своем.

Нет. Отец должен знать о ребенке. Мы его делали вдвоем, значит, двоим и отдуваться. Или пусть в лицо мне скажет, что ему не нужны дети, тогда я сама буду решать, что делать со своей беременностью, раз она ему как кость в горле.

— Что ж, твой выбор, — устало выдыхает мужчина, отходит в сторону и пропускает меня.

Решительно прохожу мимо него и толкаю дверь в кабинет своего любимого.

Первое, что бросается в глаза, — обнаженная девушка, сидящая на коленях моего мужчины.

В комнате приглушен свет, пахнет алкоголем и сигаретами. Стас расположился в глубоком кожаном диване. На нем нет рубашки, торс оголен, джинсы расстегнуты, и о них трется рыжая девка, призывно закидывает голову и льет себе в рот шампанское прямо из бутылки. Пена течет по подбородку, шее и теряется в силиконовых сиськах.

Север жадно рассматривает ее, жестко собирает длинные волосы в хвост на затылке и медленно высовывает язык, опускает голову на ее шею и слизывает шампанское.

У меня из-под ног будто почва уходит. Прислоняюсь к косяку и хватаюсь за сердце, которое начинает ныть, будто через него насквозь прошла пуля.

Как же так? Мне казалось, что между нами что-то большее, чем просто секс, ведь мы буквально оторваться не могли друг от друга. У нас был не просто крутой трах до звезд, а нечто большее — настоящая близость тел и душ.

Ведь так?

Он же говорил… он…

Господи, какая я идиотка. Права на эксклюзивность мне никто не выдавал. Сказку себе придумала о том, как чудовище становится прекрасным принцем, стоит его только поцеловать. Наивная дура — вот кто я.

— Как же так… Стас, — произношу я не своим голосом.

Стас обращает на меня внимание и ведет бровью. Молчит, продолжает шарить руками по голой спине рыжей шлюхи, которая оборачивается и смотрит на меня взглядом победительницы.

Глава 2. Не обижу

Алена

— Привет, красивая, — гость сидит за самым неприметным столиком и потягивает эспрессо.

Я давно обратила на него внимание. Высокий, широкоплечий мужчина в шикарном костюме. Волевой подбородок, внимательные темные глаза и черные волосы. Сколько ему? Лет тридцать пять, не больше.

Сразу видно: сильный мира сего, кому все и всё подвластно. Он зачастил к нам.

— Добрый день. Вы просили позвать управляющего. Меня зовут Алена, чем я могу вам помочь?

Ноги едва держат. Он поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза, а кажется, будто бы в душу. И вот тут я понимаю — пропала. Как глупая девчонка пропала.

— Посиди со мной, красивая Алена, — звучит как просьба, но в голосе столько стали, что сомнений не возникает: это приказ.

Сглатываю ком и выговариваю с трудом, стараясь, чтобы было не слышно, как стучат мои зубы:

— Прошу прощения, персоналу не разрешено присаживаться за столик к гостям, — Мамочки, я сейчас грохнусь в обморок. — Могу я еще чем-то вам помочь?

Губы мужчины трогает едва заметная улыбка-насмешка. Он встает, а мне только и остается, что поднять подбородок и заглянуть в его глаза. Темнота обволакивает, опаляет запахом тяжелого парфюма и сигарет, и я готова купаться в этих ароматах.

Он отодвигает стул, берет меня за локоть и усаживает за стол.

— Давай же, красивая Алена, не нужно бояться. Не обижу.

Сколько я иду?

Где мои умные часы?

Точно. Не умная я забыла умные часы дома. Какая ирония.

Резко выхожу из ступора и останавливаюсь посреди тротуара. Обнимаю себя руками, пытаясь согреться, и оглядываюсь.

По телу проходит дрожь. То ли от холода, то ли от нервного напряжения. Как хлыстом, по лицу бьют воспоминания, и я поднимаю ладони к лицу, с силой вдавливая их в глаза, причиняя себе отрезвляющую боль.

Зубы стучат. Еще бы. Осень в разгаре, а я вышла из дома в одной толстовке, хотя не помешало бы накинуть куртку. Отнимаю руки от лица и смотрю на них. Мокрые.

Натягиваю рукав толстовки на пальцы и размазываю слезы по лицу. Даже не заметила, что плакала. Вот так, ушла в себя просто в одно мгновение. Даже не помню, как покинула дом Северова. Кто мне открыл дверь?

Может, меня вообще пинками под зад вытолкали из особняка богатого дяди?

Через приложение вызываю такси и жду его, кажется вечность.

Уже дома, в квартире, не включая свет, иду в спальню. Скидываю с себя одежду и кутаюсь в два одеяла, как в кокон. Постепенно холод уходит, измученный переживаниями организм расслабляется, и я проваливаюсь в спасительный сон-воспоминание.

Быстро прощаюсь с персоналом и выхожу на улицу. Честно говоря, я стараюсь не ходить по ночи в одиночку, но сейчас нужно проветрить голову, тем более после разговора со Стасом.

Не успеваю я сделать и пары шагов, как передо мной вырастает тень. Знакомый голос стелит бархатом:

— Алена, ты разве не знаешь, что бродить одной по ночам небезопасно?

Неконтролируемо дергаюсь. Он что же - поджидал меня тут?

— Я… я просто решила прогуляться, подышать свежим воздухом.

— Садись, подвезу тебя, — Стас указывает на дверь машины, а я качаю головой.

— Нет, спасибо. Мне пора, простите, — спешу обойти его, но куда там. Разве мимо этой скалы можно так просто прошмыгнуть?

Стас перехватывает мою руку и сжимает в своей большой горячей ладони.

— Что ж, раз не хочешь садиться, то пойдем вместе, котенок.

— Почему котенок?

— Потому что ты как кошка, гуляешь сама по себе. Только до кошки еще дорасти надо, - усмехается, но как-то тепло.

Смотрит на меня сверху вниз, и я действительно ощущаю себя крохотной рядом с таким громилой.

Мы проходим двенадцать кварталов до моего дома. Это были самые лучшие двенадцать кварталов в моей жизни. Это была лучшая ночь в моей жизни. Это был лучший мужчина в моей жизни.

Трель дверного звонка кажется совершенно чужеродной, а мне просто хочется провалиться обратно в свой сон.

Не без труда разлепляю глаза и буквально стягиваю себя с кровати. Надеваю теплый халат и кутаюсь в него.

Грешным делом думаю: а вдруг это Стас? Пришел извиниться или, может быть, все объяснить?

Но нет, на пороге стоит моя встревоженная подруга Рита:

— Черт, Ален, я так испугалась за тебя! Куда ты пропала?! Почти сутки не отвечаешь на звонки.

Гоша — так я привыкла называть подругу — хватает меня за рукав и затягивает на кухню, усаживает на стул и садится на колени передо мной.

— Скажи, что тебя никто не обидел. Пожалуйста, скажи, что тебе никто не причинил боль, — в ее голосе тревога, а на глазах слезы.

— Рит, прошу, не кричи, мне и так плохо, — массирую пальцами виски, пытаясь унять пульсирующую боль. — Бросили меня, ясно тебе? Ничего, не смертельно, переживу.

— Я так и знала, что у тебя кто-то был! — Рита поднимается на ноги, придвигает стул и ставит рядом с моим.

— Ничего не расскажу, прости. Могу поделиться только одним: я беременна.

Она молчит. Я молчу. Нам нечего друг другу сказать, потому что этой новостью ошарашены обе.

— Что делать будешь? — спрашивает подруга севшим голосом.

— Прямо сейчас приведу себя в порядок, налеплю дюжину патчей на все лицо, пообедаю, соберусь и поеду на работу.

— А дальше-то? С ребенком что, Ален? — Риткин голос дрожит, но мне и без того тошно.

— Не знаю, Рит. Не мучай хоть ты меня! — выпаливаю все, на что хватает сил.

Подруга притягивает меня к себе и крепко обнимает. Гоша проводит со мной весь день. Не знаю почему — то ли она боится, что я что-то сделаю с собой, то ли просто хочет быть рядом и поддержать.

Мне же дико больно. Кажется, кто-то прожег огромную дыру в груди, и теперь мне не вдохнуть и не выдохнуть. Будь у меня панцирь, я бы с удовольствием спряталась в него, но у современных принцесс нет панцирей, а вот работа, которая кормит, — есть. Именно поэтому я собираюсь на нее.

Глава 3. Без меня тебе будет лучше

Алена

Под кожей зудит. Хочется засунуть руку и разодрать там все к чертям.

— Какого черта ты тут делаешь? — со злостью выпаливаю я.

То, что для Стаса Северова нет закрытых дверей, — не новость для меня. Не то чтобы он делал так раньше, вовсе нет. Просто я знаю, кто он и чем занимается. Полагаю, вскрытие замков в ночи — меньший из его грехов.

Сейчас же меня злит одно.

Моя квартира — это моя крепость, дом, в котором я могу скрыться от невзгод, непогоды, бед и страхов. Так какого черта ему вздумалось рушить мои стены? Кто он, блин, такой? Гребаный вершитель судеб, думающий, что имеет право обращаться со мной, как с дешевкой?

— Да вот, — беспечно говорит Стас и отлипает от стены, надвигаясь на меня. — Дай, думаю, зайду к тебе на огонек.

Не хочу его близости, не хочу видеть его рядом с собой. Спешно поднимаюсь. Сумка падает на пол, но я не обращаю на нее внимания — не хватало еще ползать у Стаса в ногах. Обойдется, сволочь!

— Для тебя тут больше не горит огонь, Север. Выход там. — Указываю подбородком на дверь, прохожу мимо и иду на кухню.

Я знаю, что он не уйдет. Но и доставать каравай для дорогого гостя не собираюсь. Захожу в кухню и включаю свет. Первый порыв — включить чайник. Скорее автоматически, просто потому что привыкла: раз ко мне пришел Стас, значит, надо его накормить, напоить, обогреть.

Хрен тебе без соли, Север, а не пир на весь мир.

Ожидаемо мужчина проходит за мной на кухню, а я, чтобы не смотреть на него, подхожу к холодильнику и достаю оттуда упаковку молока, наливаю в стакан и выпиваю его.

— Не знаю, зачем ты пришел сюда, Стас, — начинаю я, — но если ты еще не понял, то тебе больше тут не рады.

Мне стоит многих сил, чтобы высказать это и не грохнуться ему в ноги. Кстати, о ногах — они дрожат, но я принципиально не буду садиться.

Север делает два шага ко мне, а я не успеваю среагировать, поэтому оказываюсь зажата между ним и столешницей.

Сразу выставляю вперед руки и упираю их в грудь Стаса. По рукам моментально распространяется родное, такое знакомое тепло.

От него идет аромат, сводящим меня с ума. Мужчина, как всегда, одет с иголочки — костюм и свежая рубашка. И я непроизвольно тяну носом этот запах. Хочется, как раньше: прильнуть к нему, положить голову на широкую грудь и просто довериться. Поверить в то, что мы — правда. Что мы существуем, что мы вместе, несмотря ни на что.

Проблема в том, что все это просто фарс, не более того.

Стас кладет одну руку поверх моей, и я тут же сжимаю ее в кулак. Я бы ударила, да силы мои — ничто по сравнению с этой глыбой. Наверняка он даже не заметит моего удара.

Вторую руку мужчина поднимает и подносит к моему лицу. Я не успеваю отреагировать на то, как Стас проводит большим пальцем по моей верхней губе, будто стирая что-то, и тихо говорит:

— Какой же ты котенок, — засовывает свой палец, которым провел по моей губе, в рот и облизывает его.

Замираю на мгновение, а потом будто по голове бьет оглушающий молоток. Собираю все силы и отталкиваю Севера, отпрыгиваю в сторону и ухожу к окну.

Стас стоит на месте, лишь следит за мной как хищник.

— Пошел ты, Стас, — произношу слова с ненавистью. Горло свело, но я продолжаю: — Зачем пришел? Посмеяться надо мной? А чего свою рыжую шлюху не взял с собой? Вдвоем бы поржали над глупой идиоткой, которая верила тебе!

Не могу сдержаться, перехожу на крик. Подлетаю к нему и влепляю пощечину. Я знаю, что у него отличная реакция, он мог бы остановить меня в любой момент, но не сделал этого. Север позволил мне ударить себя.

По щекам бегут слезы, падают на губы, снова болит в душе рана, которую я глушила весь день.

— Мне никто не был нужен, кроме тебя. Никто, слышишь? Лишь ты один. А ты просто чурбан бесчувственный, которому плевать на тех, кто любит тебя, — я никогда не признавалась ему в любви.

Считала, что как только скажу, — окажусь за бортом его жизни. А оно вот как… и любви оказалось не нужно, чтобы оказаться там.

— Зачем ты так со мной? — от крика сводит горло, поэтому я перехожу на шепот. — Я ведь думала, что у нас все серьезно. Ты же про семью говорил… Какая семья с тобой, Стас?

Он молчит, его лицо будто сделано из камня, оно не передает ни одной эмоции. Толстокожий, бездушный мужик. Стоит безмолвно и обжигает меня взглядом.

— Неужели я заслужила такое? Зачем вся эта грязь? Ведь если не нужна… если надоела… можно было по-другому? По-честному все сказать. А ты? Предатель, вот ты кто, Стас Северов!

Должно же что-то дрогнуть на его лице? Но все бесполезно. Он будто не слышит меня, а я так сильно чувствую одиночество, ощущаю в груди давящую боль, которая разъедает изнутри душу.

— Я бы все отдала за тебя. Ради тебя. За что ты так со мной, а? За что?!

— Разве я просил тебя о любви, Алена? — спокойно спрашивает он и цитирует меня: — «Я бы все отдала». А ты спросила меня, нужна ли мне эта жертва? Никто не виноват в том, что ты настроила себе иллюзий и жила в них. Ты знала, что наша связь временна, и вот пришел ее конец. Если ты, конечно, не хочешь быть третьей.

Я не могу слушать это, кажется, меня режут ножом по живому.

Вытираю слезы и обхватываю себя руками сильнее, чтобы хоть так чувствовать мнимую защиту от него.

— Нет. Говори, что тебе от меня нужно, и проваливай, — велю хрипло.

Как можно скорее мне нужно остаться одной, потому что все, что сейчас происходит, еще более невыносимо, чем то, что я видела вчера.

Стас выпрямляется, достает из внутреннего кармана пиджака банковскую карточку.

— Я пришел убедиться, что с тобой все в порядке. Вижу, так и есть. Ничего, детка, поплачешь, и пройдет, а чтобы быстрее прошло, вот тебе карта. Съезди отдохни, сходи в СПА. Если нет, так купи машину или новую квартиру в приличном районе, а еще лучше — в новом городе. Денег тебе хватит.

Он протягивает мне ладонь, в которой лежит золотая карта, и я поверить не могу его словам. Это что, он так откупается от меня?

Глава 4 Пять лет спустя

Алена

— Тимох, давай, солнышко, поторапливайся, — подгоняю сына, а сама волочу за собой тележку с огромными чемоданами.

Сколько мы были тут, в чужой стране, вдали от родных? Месяца три, не меньше. Причина — критически важная. Здоровье моего малыша.

Нам несказанно повезло, что дали квоту на лечение, которая покрыла все, даже сверх меры. Именно по ней я смогла оплатить перелеты, свое проживание и питание в чужой стране.

Мне сказали, это какая-то новая программа, поэтому я просто пожала плечами и послала в небо молитву и слова благодарности, за то, что вышло именно так.

Теперь все позади. Сложнейшее дорогостоящее лечение пройдено, детальные анализы и тесты — отличные. Тимофей здоров, хоть ему и предстоит пройти реабилитацию, но все это такие мелочи, когда ты слышишь о том, что жизни твоего ребенка ничего не угрожает.

— Ма-ам, — тянет Тим, — я устал.

Мы и вправду прошли очень много. Наша стойка регистрации, как назло, находится в самом конце, поэтому волочить багаж пришлось из другого конца аэропорта. Как бы мне ни хотелось ему помочь, я физически не могу тянуть на себе все наши вещи и Тимофея.

— Солнышко, нам чуть-чуть осталось, — уговариваю его, и Тим серьезно кивает, прижимая к груди своего любимого зверя — затертого до дыр мишку.

Присаживаемся на свободные пластиковые стулья и выдыхаем.

Тимоха вертится и с интересом озирается по сторонам. Еще бы! Аэропорт имени Джона Кеннеди огромен. Куча людей, магазинов. Все вокруг светится. Пока сын увлечен разглядыванием самолетов через окно, я разглядываю его.

Господи, с каждым годом он становится похожим на Стаса все больше и больше.

Мой маленький Север и по характеру мало что взял от меня. Он серьезный, даже слишком, для такой крохи. А еще он ревновал меня ко всем мужчинам-врачам.

Если кто-то подходил ко мне слишком близко, начинал пыхтеть как паровоз, а после недовольно бурчал. Это было бы умилительным, если бы в каждой фразе или прищуре глаз я не видела бы Стаса.

Он становится настоящей его копией. И сейчас я вынуждена вернуться в город, в котором у нас все началось с его отцом.

После той отвратительной сцены я решила уехать из родного города, попросила у руководства перевести меня в другой филиал. Начальство даже обрадовалось этому, потому что открывался новый ресторан в небольшом городке на побережье, в тысяче километров от нашего мегаполиса, и им нужен был проверенный человек.

Сейчас же мое руководство резко захотело вернуть меня обратно, в наш самый крупный ресторан. Тем более что все так удачно складывается со здоровьем Тима. Так что теперь мне снова предстоит вернуться в наш со Стасом город. Спустя пять лет.

Я молюсь о том, чтобы никогда больше не увидеть его. Да и птица я не его полета, ведь теперь Станислав Северов — мэр нашего города.

Всю информацию о нем я получала только из новостей. Я не искала этих статей, они, как назло, сами находили меня. Из них я сделала вывод, что Стас завязал с криминалом и подался во власть. Достиг там огромных успехов и зарекомендовал себя отличным, хоть и довольно жестким управленцем.

Борется с наркотиками, махинациями и взяточничеством. В общем, очищает город от таких же, как он. Смешно.

А еще он холост. Неожиданно выяснилось, что у него есть дочь. Совершеннолетняя девушка, которую, по всей видимости, скрывал от всех.

Стас практически не изменился. Он и раньше всегда выглядел отлично: носил костюмы и следил за собой. Когда-то я фантазировала о том, что он голубых кровей и его семья принадлежит к какому-то древнему аристократическому роду, уж больно он выделялся своей изысканностью, не свойственной его темному миру.

Сейчас же все встало на свои места. Он публичная фигура, которая то и дело мелькает на ТВ и в газетах, и, надо признаться, выглядит Стас потрясающе.

Самолет приземляется немного жестко, но все это ничто по сравнению с уровнем тревоги, который зашкаливает во мне из-за страха вновь увидеть Стаса. Гоню прочь от себя эти мысли.

У нас нет ни единой точки соприкосновения, общих друзей или интересов. Мы даже вращаемся в разных сферах. Шанс встречи с ним невероятно мал, но стоит все-таки быть осторожнее.

В аэропорту нас с сыном встречает моя подруга Рита и привозит домой.

Дома быстрый ужин в кругу родных, слезы счастья и ощущение того, что с плеч упал огромный груз. Отправляюсь спать уставшая, но счастливая, — ведь теперь мы с Тимохой дома. Верчусь, не могу найти себе места. Сказывается смена часовых поясом и тонна переживаний.

Утром у меня звонить телефон:

— Алло, — бормочу, даже не взглянув на звонящего.

— Алена, прошу прощения, что беспокою. Это Артем. Знаю, что мы договаривались на твой выход на следующей неделе, но у нас аврал. Ты не могла бы приехать сегодня? — молит голос администратора.

Смотрю на время: восемь утра. Если позвонили в такую рань, значит, точно в ресторане беда. Конечно, я хотела бы взять хотя бы денек, чтобы отдохнуть и переключиться на рабочий режим, но, видимо, не судьба.

— Конечно, Артем. Через час буду, — обещаю я и отключаюсь.

Звоню маме и прошу подняться к нам, чтобы побыть с Тимом. Мама живет на первом этаже нашей панельной девятиэтажки, поэтому всегда готова помочь. Это невероятно удобно, хотя мне и некомфортно просить маму о помощи.

Сама же я принимаю быстрый душ, наношу легкий макияж, привычными движениями собираю волосы в низкий пучок. Надеваю тонкие чулки, поверх коричневое платье-футляр и шпильки.

Оцениваю себя со стороны. Я похудела на чужбине и стала выглядеть гораздо стройнее, чем была после родов. Как любую женщину, меня это не может не радовать, поэтому я, довольная собой, накидываю на плечи пальто, беру сумочку и вызываю такси.

В ресторане и вправду аврал. Официанты снуют туда-сюда, рабочие устанавливают сцену, кто-то собирает новые столы. Шум, крик, гам. Теперь понятно, почему меня вызвали.

Подлетает запыханный Артем и разводит руками:

Глава 5. Никто

Алена

— Артем, сообщи бару, что шампанское недостаточно холодное. Пусть официанты накроют брускетты, а то они заветрятся. Так, далее: рабочие забыли свою деревянную штуку…

— Это козел, — перебивает меня парень.

— Где? — я удивленно вскидываю брови и озираюсь по сторонам.

—Да вот же — эта деревянная штука и есть козел. Называется так, — поясняет он.

— А-а-а, —киваю я. — Пускай они его уберут. Сейчас начнут сервировку столов, не хватало, чтобы кто-то из официантов убился возле него или перевернул на себя блюда.

— Понял, — вздыхает Артем. — Вот видишь — ты пришла и сразу все решила.

— Брось, ты бы и сам справился, просто поддался панике раньше времени, — успокаиваю его.

Я не лукавлю: Артем на самом деле имеет хорошие задатки управленца. Мы впервые работаем вместе вживую, ранее все общение у нас строилось только по скайпу. Тема молод, ему только недавно исполнилось двадцать три года, но он уже отлично себя зарекомендовал.

— Наберешься опыта, овладеешь нужными навыками, будешь меньше нервничать и сможешь решать все вопросы самостоятельно, — убеждаю я его. — Я побуду тут немного и перед самым началом уеду.

У Артема округляются глаза, но выбора ни у него, ни у меня нет.

Мне надо бежать отсюда, иначе пропаду. Да и не готова я. Хотя можно ли быть готовой к такой встрече? Не уверена.

До самого вечера я разбираюсь с делами и, когда уже все готово к приему гостей, сообщаю Артему о том, что ухожу. Он расстраивается, но не сопротивляется и больше не уговаривает меня задержаться.

Захожу в свой кабинет, беру пальто, сумочку и иду к выходу. В последний момент передумываю и пробираюсь коридорами к черному ходу, которым пользуются только сотрудники.

Тут темно — очевидно, лампочка перегорела, но этот вопрос я буду решать уже когда вернусь на работу в понедельник. Подхожу к двери и толкаю ее, одновременно переступая порог и спотыкаясь об него во мраке.

Лечу вниз, пытаясь схватиться за что-нибудь, но ничего не выходит. Зажмуриваюсь, понимая, что сейчас случится неизбежное столкновение моего лица с асфальтом. Я уже даже готова почувствовать боль, но все заканчивается иначе.

Я падаю в объятия мужчины, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы узнать.

Он него веет мощью, аурой силы и власти. А еще запах. Он пахнет все так же: тяжелым парфюмом, сигаретами и жгучим желанием. В этом он совершенно точно не изменился.

Расправляю плечи, откидываю волосы назад, уверенно (кому я вру?) поднимаю взгляд и смотрю прямо. Глаза в глаза.

Он по-прежнему держит меня за талию, и я готова поклясться, что прямо сейчас его пальцы оставляют ожоги на моей коже даже сквозь толстую ткань пальто. Я не понимаю, как мне объяснить его влияние на меня. Секунду назад все было в порядке, и вот появился он — и мир/мой мир летит в бездну.

Я держусь за его предплечья обеими руками, вцепившись так, будто вишу на краю пропасти и готова рухнуть туда в любую секунду. Если я еще не там.

Он изменился. Лицо стало еще более суровым, черты лица заострились. Смотрит на меня, а кажется, будто в самую душу. Тут по-прежнему темно, но мне представляется, что через этот колючий блеск непроницаемого взгляда я вижу какую-то теплоту. Крохотные искры нежности. Или просто мое воображение рисует картины, которых нет на самом деле. Да, наверняка дело в этом.

Стас облизывает губы, а я сглатываю так громко, что слышат четыре бугая-охранника за его спиной.

Несмотря на то, что Стасу сорок лет, он выглядит потрясающе — никогда и не дашь столько. Он мощный, сильный. Взгляд дерзкий, колючий. Нет, ему совсем не дашь сорок.

Он возвышается надо мной, с чувством собственного превосходства, и я сразу ощущаю себя той самой крохотной девчонкой, которая готова снова и в огонь и в воду, лишь бы за ним, лишь бы с ним. Его тело по-прежнему крепкое, без какого-либо намека на свисающий живот. Весь он будто создан из камня.

Костюм дорогой, их тех самых вещей, на которые не обязательно вешать ценник, чтобы дать понять — ты лишь ничтожество по отношению даже к костюму, не то что к самому мужчине.

Конкретно зависаю на нем, но и Север не двигается, сканирует меня взглядом с ног до головы и сильнее сдавливает пальцы на талии.

Я открываю рот в немом вдохе и чувствую, как мир кружится перед глазами.

Крупица здравого смысла верещит, семафорит мне о том, чтобы я, наконец, подобрала свою челюсть, а вместе с ней и достоинство, и двинула отсюда куда подальше. Бежать. Бежать — вот единственный выход из этой ситуации.

Чувствую усиливающееся давление на талию и непроизвольно повторяю движение, сдавливая руки Стаса сильнее.

— Босс? — басит тип позади Севера.

Я дергаюсь от звука чужого голоса, потому что все мое внимание поглотил мужчина напротив. Стас буквально поднимает меня в воздух и отставляет в сторону, как будто я бездушная мебель. Обычный стул, который мешает пройти.

Мужчина опускает руки, убирая их с моей талии, и я отшатываюсь от него, оказавшись без опоры. Он открывает рот, а я уже придумываю легенду, историю, которую расскажу ему, чтобы отвадить от нас с Тимохой. Подбираю слова лжи, готовая поклясться в любых грехах, которые не совершала, лишь бы он не узнал, лишь бы не догадался.

— Осторожней, красивая.

Ослепительно улыбается мне, подмигивает и уходит. Вслед за ним идут четверо амбалов, а я остаюсь одна в темном переулке.

Раздавленная, сокрушенная, обессиленная.

Снова, как и тогда.

Он меня даже не узнал.

Я для него никто. Ничто. Реально мебель. Лицо в толпе, которое он забыл, как только я покинула его дом и его жизнь.

Напрасно я боялась встречи с большим Боссом. Зря целых пять лет придумывала, что сказать.

Зря собирала фотографии Тима в отдельный альбом с пометками и писала комментарии к каждому фото. Зря надеялась, что, может быть, когда-нибудь… Однажды… Ну а вдруг он захочет найти меня, а узнав о ребенке, поймет, как много пропустил?

Глава 6 Побег

Алена

Два месяца проходят как в тумане. Череда событий выбивает почву из-под ног.

У моей лучшей подруги проблемы со здоровьем: выкидыш сказался неблагоприятно не только на ее физическом состоянии, но и на психологическом. Хорошо, что рядом с ней вовремя оказался ее бывший муж и помог ей не потерять себя.

Странная, конечно, у них история. Измена мужа, развод. А после она узнает, что беременна. Они не могли зачать ребенка несколько лет, а тут такая насмешка судьбы. Но это еще не конец. Риту сбила машина, и теперь она находится на пути выхода из депрессии.

Мне ее безумно жаль, я стараюсь говорить с ней каждый день, чтобы она не забывала о том, что у нее есть родные и близкие, которые рядом и готовы помочь в любой момент.

Реабилитация Тимошки подходит к концу, что не может не радовать. Нам снова повезло: со мной лично связался главный врач реабилитационного центра и назначил курс у лучших специалистов. Теперь сынок чувствует себя прекрасно, мы даже сходили вместе на каток, как я и обещала. Впервые! Эмоции Тима надо было видеть, в них было столько радости и счастья.

Я решила не рисковать и заказала тренера, который помог Тиму научиться правильно стоять на коньках и кататься. Конечно, я очень переживала за сына, ведь привыкла трястись над ним. Но теперь все изменилось, и нужно давать парнишке свободу, ведь отныне он обычный ребенок.

Мама помогает по мере сил, но все же без няни не обойтись: я часто работаю допоздна, и няня укладывает Тимоху спать, а после уже я возвращаюсь. Мне это не очень нравится, но я не могу эксплуатировать маму ежедневно.

Работа затянула меня в свою пучину. Каждый день, приходя в ресторан, я, как заправский шпион, мониторю пространство на предмет присутствия мэра. Это глупо, понимаю, но я не хочу видеть его.

К счастью, он не появлялся в заведении, и я постепенно расслабилась.

Звонок телефона выбивает меня из раздумий:

— Привет, Гош! — восклицаю я, радуясь тому, что подруга стала чувствовать себя гораздо лучше.

— Когда ты перестанешь меня так называть? — усмехается Рита.

— Никогда! Ведь я знаю, как тебе нравится это прозвище, — смеюсь я, вспоминая, как она несколько лет подряд умоляла меня прекратить так называть ее.

— Ален, тут выставка проходит. Давай сходим? — умоляюще говорит она.

Не могу отказать ей. Мне искренне жаль подругу, поэтому я готова пойти с ней куда угодно, лишь бы порадовать ее.

— Отличная идея! — восклицаю нарочито бодро. — Тим как раз с мамой на даче, так что вечер у меня свободен.

Мы договариваемся встретиться уже на самой выставке, поэтому я быстро собираюсь и еду по указанному в сообщении адресу.

Здание, в котором проводится выставка, находится недалеко от моего дома, но идти по темноте на тонких шпильках не хочется.

Едва выйдя из такси, я направляюсь в сторону галереи и прохожу внутрь. Негромко играет музыка, официанты снуют с подносами. На стенах висит множество картин, каждая из которых подсвечена. Многолюдно. Вообще я не очень люблю такие сборища, ведь от искусства я далека. Мне бы что-нибудь попроще. Бокал вина, уютный плед и сериал — вот мой идеальный вечер.

Мой взгляд притягивает высокая, мощная фигура, стоящая полубоком ко мне. Из обилия людей я без проблем могу выцепить его. Он стоит, расслабленно вертя в руке бокал шампанского.

Его окружают три женщины. Ну еще бы. Его всегда окружают женщины, неважно, мэр он, криминальный авторитет или черт лысый.

Они что-то щебечут наперебой, но Стас лишь вежливо кивает, не обращая внимания на призывные жесты этих куриц — а их немало. Одна хлопает наращенными ресницами, вторая прядь на палец наматывает, третья призывно облизывается. Фу. Смотреть противно.

Перевожу взгляд на Стаса и понимаю, что не могу оторваться. Он невероятно притягателен, манит своей аурой чисто мужской силы. Все как и тогда — пять лет назад. Ничего не изменилось. Стоило только ему появиться на горизонте, как мой мозг тут же уплывает в далекие дали.

Злюсь на себя за то, что снова испытываю к нему. Не прошли мои чувства, не делись никуда. А он такой же засранец, как и раньше, — вон, даже не вспомнил меня.

А я наивная любящая идиотка, вот и все.

Стас начинает двигаться, медленно оборачивается в мою сторону, и я едва успеваю спрятаться за вовремя подошедшим официантом, а после, быстро юркнув в сторону, вылетаю из здания, на ходу надевая на себя пальто.

Я струсила, знаю. Но это все было сделано больше на рефлексах, нежели осознанно. Ну что я могу сказать? Я боюсь его, боюсь себя, боюсь своих чувств. Спрятаться лучше, безопаснее. Ведь только это даст гарантию покоя.

Перебирая ногами, захожу за угол и опираюсь спиной о холодную стену. Сердце в груди шарашит на полную мощь, кровь ударяет в голову, и я стону от безысходности.

Со злостью стукаюсь макушкой о кирпич и тут же потираю ушибленное место.

Ну почему все так? Почему я становлюсь такой бесхребетной, стоит только этому мужику появиться на горизонте?

Пока я занимаюсь самокопанием, вижу подругу, выходящую из такси, и выныриваю из-за угла:

— Ну наконец-то! — восклицаю я и нервно озираюсь по сторонам, чтобы не дай бог никто не увидел нас.

Рита испуганно отшатывается от меня и хватается за сердце:

— С ума сошла так пугать!

Хватаю ее за руки и бесцеремонно затягиваю в темноту. С глаз долой.

— Слушай сюда. Времени мало, — начинаю я, но слышу, как открывается дверь и из галереи кто-то выходит.

Выглядываю из-за угла и смотрю на вышедшего. Он, ну конечно же. Кто еще может внести столько смуты в мою жизнь?

Стас стоит возле входа и устало выдыхает в морозный воздух. Его окружает стая охранников, как всегда, закрывая со всех сторон. Я не могу отвести от него взгляд, он манит меня, как заблудившегося моряка может манить маяк в темноте. Что ж я за размазня такая, что не могу остыть к нему?

А тем временем сердце в груди стонет, болит, тоскует по нему и его сильным рукам. По его так быстро ставшему родным запаху. Я безумно соскучилась.

Глава 7 Спасибо и прощайте

Алена

Мы смотрим друг на друга, и я не нахожу ни одного слова, чтобы ему ответить. Может, если я буду молчать, он подумает, что я немая, и уедет?

Север снова стоит максимально близко ко мне, и снова его горячие руки обжигают мое тело даже через ткань пальто. Гребаное дежавю.

Неужели он меня снова не узнал? Я изменилась, не спорю. Волосы немного выгорели, я стала стройнее, изменила стиль одежды, но все же… неужели он меня не помнит?

— Почему плакала, красивая? Обидел кто? — Стас хмурится, разглядывая мое лицо.

Да. Не узнал. Вот дура я все-таки. В первый раз не узнал, ясно же, что не изменится ничего во второй раз, а я наивная идиотка, которая сама не понимает, чего хочет, — чтобы не узнал ничего или чтобы узнал все.

Я начинаю злиться на себя, сцепляю посильнее зубы, прикусывая язык. Ты меня обидел, сволочь! Никто не обижал так, как ты. Болит душа до сих пор, сил нет больше терпеть.

— Никто меня не обижал. И вообще, это вы преследовали меня! — произношу нервно севшим голосом.

— Зачем мне это нужно? Я просто ехал домой и увидел девушку в беде, — отвечает Стас как ни в чем не бывало, обдавая меня своим запахом — парфюм и сигареты.

Я делаю шаг назад, вырываясь из этого аромата и объятий мужчины, что становится моей ошибкой.

Колено болит, я оступаюсь и начинаю падать вбок, проклиная судьбу за то, что выбрала сегодня неудобную обувь на огромной шпильке.

Север реагирует молниеносно — снова ловит меня и снова сильнее, чем нужно, держит. Одной рукой обхватывает за талию, тесно прижимает к себе, вторая рука на предплечье. Я полностью во власти его медвежьих объятий. Мне не вырваться, не убежать. Только и остается, что с распахнутым ртом смотреть в темень его глаз и жадно глотать запах этого мужчины.

У нас значительная разница в росте, даже несмотря на мои огромные шпильки, Стас выше меня на голову.

— Поймал, — тихо говорит он, по-прежнему не выпуская из своих рук, и хищно проходится взглядом по моему лицу.

Я действительно попалась, как маленькая мушка в паутину. Сейчас меня сожрут даже на задумавшись. А потом переварят этот обед и забудут так же, как забыли несколько лет назад.

Я снова пытаюсь вырваться из его объятий. Север недовольно хмурится и останавливает меня:

— Ну-ну, куда ты? Снова упасть хочешь? — в его голосе нет усмешки, наоборот, какая-то незнакомая тяжесть.

— Со мной все в порядке, — выдавливаю из себя как можно холоднее. — Дальше я сама. Спасибо.

Выровнявшись, аккуратно отхожу от него, прихрамывая, и присаживаюсь на лавочку. Опускаю взгляд и вижу, что каблук сломался, а штанина под коленом порвана.

— Черт, — тихо шепчу, касаясь поцарапанной кожи через дыру на штанине.

Север подходит ко мне и встает напротив, протягивает руку со словами:

— Опасно таким красивым девушкам бродить одним в ночи. Тем более случись с тобой что — не убежишь, — указывает подбородком на мою ногу.

Мне действительно больно, а еще обидно до слез, но я не признаюсь ему в этом никогда.

— Садись в машину, отвезу тебя домой, — нейтрально произносит он.

А меня все это злит. И сам он, и его пренебрежительное отношение, и то, что не оставляет мне выбора, указывая, что делать.

Стас по-прежнему держит передо мной руку, предлагая помощь, а я смотрю на нее, глуша в себе желание к этому мужчине. Меня буквально разрывает изнутри от палитры эмоций.

— Спасибо, не нужно. Вызову такси, — из последних сил сопротивляюсь я.

— Так, все понятно, — говорит Север, и я уже ожидаю, что он развернется и уйдет, но мужчина подходит ко мне и быстрым рывком поднимает на руки, так, будто я ничего не вешу.

Я не успеваю вымолвить ни слова, только инстинктивно обхватываю его за шею, позволяю усадить себя на заднее сиденье автомобиля и ошарашенно слежу за Стасом.

Когда он садится рядом со мной и велит своему водителю ехать, я отмираю:

— Что вы себе позволяете!? — кричу я и оглядываюсь через окно на улицу.

А вдруг там будет кто-то, кто сможет мне помочь?

Север отряхивает свой и без того идеально-чистый пиджак и хмыкает:

— Я позволяю себе все, что хочу, за редким… кх-м, исключением, — он поворачивает голову и с жадностью проводит взглядом по моему телу. — Сейчас я хочу отвезти тебя домой, что, собственно, и делаю.

Не знаю, почему, но от этой реплики меня бросает в жар, а в горле моментально пересыхает. Он уверен в себе. Даже слишком. А я слишком слабая для него, не смогу вынести его мужскую силу и не поддаться ей.

— Я не хочу ехать с вами, — глупо лепечу я.

— Не хочешь, но едешь. Так бывает, когда решают за тебя, — Стас пожимает плечами и отворачивается к окну.

— Это похищение. Я заявлю на вас в полицию и испорчу вашу репутацию, — что я вообще несу, мать-перемать???

Я ожидаю, что мужчина разозлится, но Север оборачивается, снова впиваясь в меня взглядом, и начинает смеяться.

Север. Начинает. Смеяться.

За то короткое время, что мы провели вместе несколько лет назад, он смеялся лишь однажды. Я тогда была ошарашена, потому что этот мужчина никогда не смеется. Он всегда спокоен, либо зол, либо задумчив. Но смех — то, что не свойственно ему.

Помню, когда я впервые услышала его смех, в шутку обещала рассказать всем, что большой Босс не такой уж страшный и даже умеет выражать эмоции, как самый настоящий человек. Стас тогда мягко улыбнулся и сказал, что я никому не расскажу об этом, потому что его смех принадлежит только мне.

Конечно, я никому не рассказала.

Это воспоминание всегда казалось мне каким-то личным, очень интимным, хотя, по сути, в нем не было ничего такого.

Теперь же я, как завороженная, вновь смотрю на этого сексуального мужчину и слушаю его тягучий, обволакивающий смех, как будто это самая лучшая музыка.

— Если ты это сделаешь, то добавишь еще больше очков в мой рейтинг, — отсмеявшись, выдает хрипло он.

— Почему это? — недоумевая, спрашиваю я.

Глава 8 Север

Стас

— Марат, нужно взять Алену под наблюдение, — звоню Яду, потому что не могу успокоить себя.

Алена ходит в ночи одна. Что за глупая женщина? Какого хрена ее носит по всяким закоулкам, да еще и в таком виде?

Сладкая, манящая и бередящая душу чертовка. Не изменилась ни на йоту с того момента, когда я видел ее в последний раз почти пять лет назад. Хотя нет, вру. Изменилась. Стала еще более притягательной, соблазнительной, знающей себе цену женщиной.

Откидываю голову на спинку кресла, закрываю глаза и тру виски, потому что в них пульсирует боль. Вспоминаю тот роковой вечер так, будто это было вчера.

— Иди сюда, — зову девку. — Садись сверху.

Рыжая без вопросов седлает меня и тут же, не теряя ни минуты, начинает двигаться на мне, даже стонет правдоподобно — вот что значит настоящая шлюха.

— Давай, двигайся резче, — командую девке, и та сразу подхватывает.

Боковым зрением вижу, как открывается дверь и в нее входит Алена. Освещение тусклое, но это не мешает мне увидеть шок на ее лице. Она раздавлена, расстроена. Она меня не простит.

Алена гордая, ласковая, чистая, верная — настоящая женщина, о какой только может мечтать любой мужчина. Но не я.

Такому, как я, мечтать запрещено.

Ей больно, вижу. А у меня все нутро от этого сжимается, выть волком хочется, но я лишь улыбаюсь ей и произношу:

— Ну что стоишь, как неродная? — знаю, что издеваюсь над ней. — Нравится то, что видишь? Присоединяйся. Или уходи.

И она ожидаемо уходит. Разворачивается и навсегда покидает мою жизнь.

Как только за ней закрывается дверь, я встаю с дивана, а деваха перекатывается в сторону:

— Я могу порадовать тебя, — предлагает себя.

— Вон пошла, — говорю тихо, не узнавая свой безжизненный голос, и рыжую как ветром сдувает.

Наливаю себе теплого вискаря в стакан и выпиваю залпом. Что за мерзость… От обжигающей жидкости горит нутро, но это хорошо, оно к лучшему. Сажусь в свое кресло и сжимаю до боли голову.

— Пройдет время, буря уляжется, и ты ее найдешь, — отстраненно говорит Кореец. — Алена вернется. Она простит.

— Нет, — усмехаюсь я. — Она не простит.

— Хорошо, Босс, приставлю к ней Игната, — спокойно произносит Марат, вырывая меня из воспоминаний. — А что, мы переходим на новый уровень и следим за твоими бывшими?

— Яд, — шиплю я, как от боли.

Марат единственный, кто может позволить себе говорить со мной в таком тоне.

— Спокойно, Север, — уверенный голос Яда успокаивает меня. — Игнат будет следить за ней двадцать четыре на семь. На данный момент он лучший. Отрываю как от сердца. А ты езжай домой и ложись спать. С такой мятой харей, как у тебя, лучше не подкатывать к прекрасным дамам.

Я не знаю, откуда он знает обо всем. Не удивлюсь, если мои же люди следят за мной по поручению максимально приближенного ко мне Яда. Ведь я действительно не спал уже пару ночей. Не сомкнул глаз ни на минуту.

Не могу. Старая сука, бессонница, не дает мне спать уже больше пяти лет. Только с ней, с Аленой, я смог расслабиться на тот короткий промежуток времени, который мягким туманом расплывается в памяти.

Я разучился нормально спать. Два-три часа за сутки — это все, что мне достанется. Что поделать, у меня такая жизнь, в которой невозможно упустить контроль ни на миг.

— Мар, — говорю сдавленно, — мне нужен отчет. Каждый день.

— Само собой, — усмехается Марат. — Буду писать тебе каждый час о том, что делает твоя женщина.

Моя женщина. Она моя женщина? Моя женщина, которая думает, я забыл ее.

Хрена с два.

Как озабоченный псих, рассматриваю ее фотографии, которые собрали не так давно, слушаю каждое слово о ней, боясь упустить что-нибудь важное.

— Хорошо, — выдыхаю я.

— За ее сыном надо следить?

— С кем он обычно находится, когда Алена работает?

— Насколько мне известно, к ним приходит няня и мать Алены. Вроде больше никого не наблюдается. Но чтобы точно сказать, нужно проследить.

— Приставь к пацану человека на всякий случай. Только чтоб не светился.

— Как всегда, — беззлобно выдает Яд и усмехается: — Картину купил хоть?

— Сученыш, — шиплю я, а у самого улыбка растягивается до ушей.

— Что, нет? — наигранно удивляется Мар. — А чего ездил тогда туда?

— Срать мне на искусство. Ты знаешь, зачем я поехал туда. Все, иди, позаботься о моей дочери.

Не знаю, как так вышло в жизни, что Марат стал моей правой рукой. Хотя нет, даже больше. Это как иметь двойника с другим лицом. Я всегда доверял Мару, а теперь, когда он тесно связан с моей дочерью, могу с уверенностью положиться на него если не во всем, то во многом.

Пацан, потерявший себя по малолетству сначала в боях, потом разрушавший себя на зоне. Я мог пройти мимо, но было в нем что-то такое, чего не хватало в наших криминальных кругах. Какое-то дерзкое, практически сумасшедшее чувство. А еще честь.

И я ни разу не пожалел, о том, что вытащил его из-за решетки.

Все это произошло уже когда Алены не было в моей жизни. Она покинула мою жизнь как раз вовремя. Избежала основной бури.

А сейчас я приехал на эту идиотскую выставку по одной-единственной причине: мне нужно было увидеть Алену.

Игра, в которую я начал играть, — бесполезна. Эту женщину нужно просто забирать из дома и ставить перед фактом.

Она поймет, что я узнал ее, если еще не поняла…

Опасное время позади, и теперь я могу распоряжаться собственной жизнью. Эгоистично, знаю. Знаю и то, что она не простила. Непременно будет сопротивляться, посылать меня и выгонять из своей жизни. Для меня это не ново: вся моя жизнь строится через жопу, так что не привыкать.

Я знаю, что у нее есть сын от другого мужчины, но мне это безразлично. Могу усыновить его и дать пацану все, что нужно для счастливого будущего: финансов, связей и ресурсов у меня предостаточно.

Глава 9 Неслучившийся побег

Алена

В темной комнате тикают часы. Тик-так. Они висят на стене недалеко от меня, стрелка отсчитывает мерный ход, а я продолжаю сидеть, прислонившись спиной к входной двери.

Меня трясет как от холода, хотя я так и не сняла с себя пальто.

Он помнит меня.

С силой зажмуриваюсь и больно кусаю нижнюю губу, вспоминая каждую секунду сегодняшнего вечера.

Вот я иду по тротуару, а за мной едет машина, вот я пугаюсь, пытаюсь сбежать и падаю. И тут он — весь из себя спаситель, настоящий супермен — появляется из ниоткуда и приходит на помощь девушке.

Хрена с два.

Он следил за мной, а потом вышел из машины и повел себя как ни в чем не бывало. Прикинулся незнакомцем, притворился, будто видит меня впервые. Когда он посадил меня в автомобиль, я не промолвила ни слова. Не говорила, куда ехать, не называла адреса. Даже не сказала, в какой район мне нужно.

Паника накрывает меня с головой, и я подрываюсь на ноги, тут же спотыкаюсь и валюсь на колени. Боль распространяется по всей ноге.

— Зараза! — кричу в сердцах, срываю с себя несчастные туфли на высокой шпильке и безжалостно отшвыриваю их в сторону, как будто они виноваты во всех моих бедах.

Вообще-то, так и есть!

Если бы не эти двенадцатисантиметровые шпильки, я бы зайкой поскакала по кустикам, да и сбежала бы от Севера. А теперь он вторгся в мое личное пространство, снова развалил мой карточный домик, лишил опоры под ногами.

Скидываю с себя пальто и бросаю прямо на пол. Подскакиваю на ноги и хромаю в сторону спальни. Из-за шкафа достаю чемодан и скептически смотрю на него.

Э-эх, дружок, я-то надеялась не видеть тебя хотя бы какое-то время, а оно вон как выходит. Надо спешить. Уехать отсюда первым же рейсом, первым же самолетом, поездом, автобусом. Неважно куда, плевать. Подальше от Него.

Работа… с работой надо будет решить. Может, снова попросить руководство о переводе?

В панике скидываю в чемодан вещи, косметику, а потом замираю и отшвыриваю его в сторону вместе со всем содержимым. Устало падаю на кровать и сжимаю голову ладонями.

Ну и что ты делаешь, Алена, спрашивается. Далеко собралась? Детский сад развела, глупостей напридумывала, а о ребенке подумала? У него, можно сказать, только детство настоящее началось, а ты?! Снова собираешься тащить его невесть куда, снова отбираешь у него семью и вынуждаешь жить в незнакомомом и чужеродном месте?

Так, надо успокоиться. Я так не волновалась, даже когда осталась одна с пузом, а тут сдала позиции. Ничего! Где наша не пропадала. Я со всем справлюсь. Я сильная. Спасовавшаяся перед мэром, но все-таки сильная.

Решительно поднимаюсь и собираю вещи с пола, раскладываю их вновь на полках шкафа, рядом ставлю чемодан. Переодеваюсь в домашнюю футболку и шорты, волосы закручиваю в пучок и иду на кухню. Время почти полночь, но сна ни в одном глазу. Еще бы.

Наливаю себе кружку чая и сажусь за стол. Грею руки о горячее стекло и смотрю в одну точку.

Стас.

Совпадение ли то, что мы оба сегодня оказались в одном месте в одно и то же время? Если бы Стас был обычным мужчиной, я бы с уверенностью сказала «да». Но Север далеко не так прост, и вероятность того, что его действия случайны, мала. Хотя он хозяин города, может быть где угодно. Наверняка его приглашают на подобные статусные городские мероприятия.

Если он знает о моей жизни, то знает и о Тимошке, это сто процентов. Вопрос в том, понимает ли Стас, что он его отец?

Торчу на кухне битый час. Чай уже давно остыл, поэтому я попросту выливаю его в раковину, принимаю душ и ложусь в кровать, накрывшись одеялом с головой.

Неожиданно меня берет злость: какого хрена, собственно, происходит? Играть со мной вздумал? Не на ту напал! Думает, что я сейчас к нему понесусь и в ноги упаду? Да-да, бегу и спотыкаюсь!

А сына ему еще заслужить надо, так-то!

Ведь Север никто нам. Подумаешь, просто оплодотворитель яйцеклетки. Все! Не более того. Где он был, когда я в одиночку беременной справлялась со всем? А когда болезнь сына открылась? Когда мы из больницы в больницу кочевали?

А я знаю где — вон, рыжих своих на члене катал да по выставкам с бабами шлялся.

Так что мэр он или пуп Земли — все безразлично. Нужен ему ребенок — пускай добьется его расположения. И моего, кстати, тоже. И не боюсь я его ни разу. Вздумает отобрать у меня Тимоху? Никаких денег не пожалею, все что есть отдам, но не допущу этого.

Засыпаю, как воинственная амазонка, готовая к кровопролитию.

Утром встаю в бодром расположении духа, напевая песенку, принимаю душ и отправляюсь собираться на работу.

Сегодня мне хотелось выглядеть особенно красивой. Черное белье, чулки, черное приталенное платье с длинными рукавами и открытой спиной. Волосы убрала в пучок, чтобы был обзор сзади.

Своим внешним видом я остаюсь довольна. Взгляд разве что молнии не мечет, такой яркий.

Не знаю, когда увижу Стаса, но думаю, что его появление не заставит себя ждать.

На работе меня встречают удивленными взглядами. Стараюсь держать себя в руках, но получается не очень. Под конец рабочего дня персонал шарахается от меня, и я принимаю решение подняться к себе в кабинет — до конца рабочего дня всего ничего, а то так и распугаю всех.

Отчего-то я думала, что Север появится сегодня тут, но я ошиблась.

За весь этот день я довела себя до состояния психоза, и теперь весь персонал, очевидно, считает меня сбрендившей начальницей-самодуром.

Домой возвращаюсь поздно, целую сладко спящего сынишку и отпускаю няню. Прошу ее прийти завтра и побыть с Тимом.

На следующий день собираюсь на работу и слишком резко тяну молнию на платье. Так не пойдет. Надо выдыхать, иначе с ума сойду. Няня вместе с Тимом отправляются в парк, а я на работу.

Дела идут своим чередом. Одни и те же проблемы, ничто не предвещает беды.

А после обеда у меня звонит телефон, и дальше как в тумане: зареванная няня, икая, рассказывает о том, что мой сын пропал. Не разбирая дороги, лечу в полицию, где меня встречают няня и отстраненно-холодные лица оперов:

Глава 10 Все, что скажешь

Алена

Вроде все те же кованые ворота. И дом не изменился.

Но теперь выглядит иначе. Помпезнее, благороднее.

Неизменная охрана на воротах, территория освещена, как плацдарм для посадки самолета, увешана камерами, как украшениями.

— Вы к кому? — сурово спрашивает охранник, выходя за ворота.

Я его раньше никогда не видела, значит, это кто-то из новеньких. Хотя меня не было в жизни Стаса пять лет, а за это время могло многое измениться.

— Я к Станиславу, — говорю хриплым от рыданий голосом.

— Как вас зовут? По какому вопросу? — разговаривающая каменная глыба, вот кто этот охранник.

— Алена. Я по личному вопросу. Касается жизни и смерти. Пожалуйста, позовите его как можно скорее, у меня правда нет времени, — я практически пищу, слезу текут по щекам.

Я готова хоть встать на колени, на что угодно согласна, только пусть мне помогут.

Шкафообразный мужик уходит, а я вытираю мокрый нос и поднимаю глаза к небу.

— Пожалуйста, — шепчу тихо в черный небосвод без единой звезды, — пожалуйста, пусть он поможет. Пусть мой сын найдется.

Я бы никогда не пришла к Стасу. Я научилась жить без него. Решать все проблемы, даже самые сложные. Улыбаться и мечтать без него. Забыла его. Могу стирать из памяти все теплые моменты с ним. Умею выжигать его образ, оставляя на душе шрамы, лишь бы не было перед внутренним взором его лика.

А еще я научилась врать самой себе.

Охранник возвращается и жестом приказывает проходить внутрь. Быстро шагаю по участку и поднимаюсь по ступенькам. В дверях меня встречает женщина в возрасте, одетая в униформу. Смотрит на меня шокированным взглядом и хватается за сердце. Еще бы… даже боюсь представить, как выгляжу со стороны.

— Деточка… — не знаю, что она хочет сказать, но я перебиваю ее:

— Где он? — у меня нет времени на расшаркивания, нет времени на жалость.

Извинюсь перед ней потом, когда обниму сына.

Женщина спешит вглубь дома, и я иду следом знакомым коридором. Тут все изменилось. И интерьер, и атмосфера. Теперь ничто не напоминает об этом месте как о доме криминального авторитета. Современный интерьер с мебелью бежевого цвета и светлыми стенами. Живые цветы в больших кадках. Даже запах витает такой, будто работают ароматизаторы, как в отеле. Возле двери кабинета позволяю себе секундную заминку и толкаю дверь.

Заходить внутрь страшно и, откровенно говоря, нет ни малейшего желания. Картины прошлого преследовали меня долгое время, но сегодня приоритеты совершенно другие, и то, что было прошлым, отошло на задний план.

В кабинете Севера приглушен свет. Мужчина сидит за столом. Белая рубашка обтягивает массивные плечи и широкую спину. В воздухе витает аромат. Его аромат — тяжелый парфюм, перемешанный с запахом дорогого табака и беспощадного цинизма. На лицо Стаса падают тени от настольной лампы, скрывая от меня его выражение.

Он поднимает голову и откладывает бумаги в сторону. Осматривает меня с ног до головы, и я невольно подбираюсь, выравниваю спину. Чем выше поднимается его взгляд, тем более хмурым становится лицо. Наконец Стас находит мои глаза и произносит:

— Рассказывай. — Вот он, Север.

Воистину ледяной бог, не ведающий тепла, не знающий трепета и нежности. Он считывает любую мимику и всегда четко знает, что нужно делать. Сейчас он увидел мое опухшее лицо и моментально сделал выводы, именно поэтому нет ничего лишнего. Все коротко и по делу.

Буквально в два шага подхожу к его столу, становлюсь напротив Стаса и опираюсь руками в столешницу. Через подкатывающие рыдания набираю полную грудь воздуха и выдаю дрожащим голосом:

— Мой сын пропал два часа назад. Найди его. Только ты можешь мне помочь! — последние слова уже попросту выкрикиваю и срываюсь в рыдания.

Стас быстро поднимается, обходит стол, разворачивает меня и становится напротив. Я сразу же ощущаю себя слабой девчонкой рядом с этой стеной, за которой и спрятаться не страшно. Чувствую защиту, исходящую от него, но ведь это совершенно глупо! Мне никто ничего не обещал, сейчас он может попросту развести руками и отправить меня домой — мол, ничем помочь не могу.

Но где-то в глубине души я знаю, что он так не поступит. И не потому что я это я. А потому что, несмотря на всю тьму, клубящуюся в нем, мимо такой беды он не пройдет.

— Молю тебя, Стас. Я сделаю все, что скажешь! — говорю я из последних сил и ссыпаюсь к его ногам, проваливаясь в темноту.

Прихожу в себя тяжело. Виски пульсируют, во рту сухо, к горлу подкатывает тошнота. Резко сажусь на диване и со стоном обхватываю голову.

— Ну-ну, тише! — произносит рядом со мной девушка лет двадцати и протягивает стакан с водой. — На, выпей. Там успокоительное. Хорошее, я из Англии привезла.

Не сводя с нее взгляда, залпом выпиваю воду. Невероятно красивая девочка. Словно нимфа, фея из сказки. Глаза как блюдца, волосы темные, блестящие. Вся она такая мягкая, нежная, хрупкая. Улыбается виновато и гладит меня по руке, пытаясь успокоить.

— Отец найдет его, — говорит мягко, но уверенно. — Обязательно найдет. Ты только держись, ладно?

И только тут я включаюсь в реальность, понимая, как изменилась комната. Сколько я была без сознания?

В кабинете куча мужчин. Спорят, что-то обсуждают, смотрят огромную карту на столе. Из толпы выделяется Стас и подходит ко мне. Садится на корточки напротив и говорит нервно:

— Мы ищем, Алена. Взяли у полиции все данные, что у них были. Подняли наших людей. Мы найдем твоего сына. Обещаю.

Он говорит это, и я верю. Хотя умоляла себя: больше никогда и никому не верить, но я рушу тот замок из песка обещаний. Снова вслушиваюсь в его слова, но теперь это другая правда, в которую не верить невозможно.

Стас встревожен, но старается выглядеть спокойным. Он не касается меня, не гладит по руке, как девушка, чтобы успокоить, но даже слов мне хватает, чтобы довериться ему.

— Понимаешь меня? — спрашивает настойчиво, наверняка думая, что у меня поехала крыша.

Глава 11 Пропажа

Алена

— Папа?

Оля улыбается и разводит руками:

— Да. Стас — мой отец.

— Точно, — выдыхаю я. — Я помню, в газете выходила статья о тебе. Что-то про покушение?

Девушка отмахивается и отвечает беспечно:

— Было дело. Все в порядке, со мной ничего не случилось.

У меня получается собрать себя воедино. Оля рядом, и я безумно благодарна ей. Она ведет меня на кухню, но на пороге я останавливаюсь:

— Оль, нет. Мне надо идти туда, к Стасу. Я должна знать, что происходит. Не могу я сейчас оставаться в стороне.

— Алена, я сейчас позову Мара, он расскажет все, что знает. А ты сиди тут и никуда не уходи. Нечего тебе там делать. И я принесу тебе тапочки, чтобы ты не застудилась.

От девушки веет теплой аурой, она совершенно не похожа характером на Севера — очень мягкая, у этого сурового мужчины нет столько мягкости.

Сижу на стуле в огромной кухне и обхватываю себя руками. Одиночество убивает. Мысли вплелись в хаотичный кисель боли. Господи, что с Тимохой? Как мой сын?

Тишину комнаты разрезают быстрые, решительные шаги. На пороге появляется Стас и подходит ко мне. Выдерживает дистанцию, замирает в метре от меня, разглядывает мое лицо, с которого я смыла всю косметику, и наверняка сейчас выгляжу нелепо, а после делает шаг и неожиданно сгребает в сильные объятия.

Утыкаюсь носом ему в грудь и снова начинаю реветь. Я не могу ничего с собой поделать, это происходит само собой. Некрасиво икаю и с силой хватаюсь за его рубашку на животе. Хочется еще много раз молить его о помощи, хотя знаю, что это уже ничем не поможет.

— Все, довольно, — командует Стас, и я замолкаю, отстраняюсь от него.

— Вы нашли его? — спрашиваю с мольбой в голосе.

Мужчина не ослабляя хватки, держит меня за плечи, чуть сдавливая их, а я отпускаю его рубашку и снова складываю руки под грудью.

— Пока нет, но у нас есть зацепка, — Стас хмурит брови и отстраняется от меня.

— Что мне делать, Стас? — спрашиваю, чуть ли не крича.

Меня сейчас может понять только такая же мать, потерявшая своего ребенка, и больше никто другой. Или отец. Который сидит напротив меня и, по всей видимости, даже не догадывается о том, что ищет собственного сына.

— Тебе надо успокоиться, Алена. Это в первую очередь. Самое главное ты уже сделала — пришла ко мне. Дальше я все решу, обещаю тебе.

Киваю ему и упираюсь взглядом в пол. Как раз в этот момент в комнату заходит Ольга вместе с каким-то мужчиной. Видимо, это и есть Марат.

М-да. Стас подбирает людей прямо под себя. Такой же хмурый, холодный мужчина, буравящий взглядом, из-за которого хочется залезть под стол. Я бы подумала, что это его сын, ну или брат, настолько Марат похож на Стаса.

— Тимофея нашли, — произносит он спокойно и кладет передо мной телефон с видеозаписью. — Ребята уже везут его сюда.

Дрожащими руками хватаю мобильный телефон и впериваюсь в него взглядом. На экране Тимоха сидит на заднем сиденье автомобиля, обхватив руками своего медведя, и смотрит задумчиво в окно.

Стас садится на соседний стул, прислоняется ко мне бедром и тоже заглядывает в телефон.

— Что произошло? — спрашивает Север у Марата грозно.

Тот опирается о столешницу, а позади него остается стоять
притихшая Ольга, как будто прячась за его спиной.

— Да ничего сверхъестественного, — равнодушно пожимает плечами Марат, как будто не о маленьком ребенке говорит, а о своей машине: — Пацан разгулялся, вышел за территорию детской площадки и побрел. Заблудился. Его нашла какая-то сердобольная бабуля, забрала к себе. Хотела сначала накормить, а после уже звонить в полицию, — Он разводит руками. — Что поделать, старый человек. Старушку отблагодарили, так что Тимофей уже едет сюда.

— Слава Богу! — восклицает Ольга и прикладывает руку к груди, потом кладет ладонь на предплечье Марата, от чего тот немного дергается, будто ему вмиг захотелось прильнуть к Оле. Интересно, я одна это вижу? — А как он вообще? Напуган?

Голос у девушки встревоженный, но не теряет своей мягкости.

— Нет, — Марат отвечает ей гораздо мягче, и я впервые вижу на лице этого мужчины человеческое выражение, — парни говорят, даже расстроился, что попробовать пирожков с капустой не успел.

Все оборачиваются и смотрят на меня. А я настолько опустошена, обессилена, что могу вымолвить только одно слово:

— Спасибо, — шепчу на выдохе и повторяю вновь, обращаясь конкретно к Стасу: — Спасибо.

Ольга, что-то счастливо щебеча, уходит и утягивает вслед за собой Марата, оставляя нас со Стасом наедине.

— Ну что, красивая? Все, что я скажу, да? — и снова дежавю.

Вижу хищника из прошлого. Того самого зверя, которым когда-то был Стас. Он никуда не делся. Поменял гардероб и стрижку, но внутри по-прежнему остался голодным зверем, от которого мне теперь не убежать.

Следующая глава от Стаса

Глава 12 Папа

Стас

Первое, о чем я подумал, когда Игорь сообщил мне, что в мой дом пришла Алена, — это то, что я сошел с ума.

Причина, чтобы Алена сама, добровольно появилась на пороге моего дома может быть только одна: у нее что-то случилось. Алена не из тех женщин, которые будут волочиться за мужчиной. Даже за таким, как я, с должностью мэра и деньгами.

Я предал, а в ее мире такое не прощается. Мотивы моих действий не важны для нее. Констатация факта, и, как итог, разрыв всех узлов, соединяющих нас.

Тогда ей нельзя было оставаться рядом со мной. По правде говоря, никому из тех, кто мне дорог, — а их по пальцам одной руки можно пересчитать — нельзя было находиться рядом со мной. Тем более в тот период моей жизни.

Пять лет назад все было накалено до предела. Я не чувствовал себя в безопасности в собственном доме, как я мог гарантировать защиту хрупкой девушке?

Я отпустил ее.

Или думал, что отпустил.

Когда все улеглось, через пару лет, я нашел Алену. Не без труда, конечно, ведь она переехала в другой город, полностью изменив свою жизнь.

Мои люди собрали на нее достаточно скупое досье, в котором было много сухих фактов. Там говорилось, что она живет с мужчиной в гражданском браке и у них есть сын.

Как-то мне прилетела пуля в бочину. Крови было немерено, меня чудом спасли, вовремя доставив к врачам. Тогда мне не было так больно, как в момент, когда я понял, что она счастлива без меня.

Вот так: единственная женщина, которая была дорога мне, счастлива, и мое присутствие в ее жизни не нужно.

В груди больно резануло от осознания того, что она прекрасно живет с другим мужчиной, наверняка не вспоминая обо мне ни на секунду. В то время, как я думаю о ней каждый день. За завтраком, обедом и ужином. Во время совещаний и пресс-конференций. Она мне снится. Постоянно.

Ее фантом постоянно рядом со мной. Незримой тенью следует повсюду. Я не могу отпустить и забыть эту женщину, но и рушить ее счастье тоже не буду. На фотографиях она счастлива. В основном мне предоставили ее фото с сыном. Да и то — его лица разглядеть толком не получилось. То кепкой прикрыто, то он медведя обнимает, уткнувшись носом в игрушку. С мужиком всего пара фоток: в супермаркете и на выходе из подъезда.

Эти снимки я сразу уничтожил, потому что волна ревности, на которую я не имел права, затопила разум.

Я отпустил Алену, но не смог освободиться от нее. Патологическое собственническое желание знать, что с ней все в порядке, что она ни в чем не нуждается.

Потом, когда мой человек принес информацию о том, что ее сын болен и нуждается в дорогостоящем лечении, я не думал ни секунды. Пришлось повозиться с документами, чтобы состряпать псевдоквоту, потому что реальную помощь Алена ждала бы несколько лет.

Позже пришла новость о том, что ребенок идет на поправку, и я понял, что с души свалился огромный груз, как если бы переживал за собственного сына.

Все перевернулось в момент встречи в ресторане. Я наивно полагал, что смогу без нее, но все изменилось, когда я вдохнул ее запах — запах сладкого винограда. Именно его вкус я ощущал на своих губах, когда целовал ее.

Тот самый момент в ресторане, когда хищник понимает, что не сможет отказаться от своей самки. Я понял, что двинулся умом на ней, что попросту гибну без этой женщины.

Поначалу я решил, что она привиделась мне. Такое бывало пару раз, но каждый раз это была не она. Сейчас же передо мной стояла та самая Алена из моего прошлого. Изменившаяся, похорошевшая, но… моя.

Я всегда все просчитываю наперед, даже когда решение нужно принять мгновенно, выдаю правильные приказы. А здесь мой мозг растаял, как лед на солнцепеке. До сих пор не могу понять, почему я сделал вид, что не узнал ее.

Черт-те что, какая-то детская, необъяснимая выходка. Захотелось уколоть ее побольнее за то, что счастлива с другим, в то время как я схожу с ума по ней.

Я снова отдал команду собрать на нее информацию, и узнал, что Алена вернулась в город. Без своего гражданского мужа, который остался в другом городе. Причины расставания непонятны, но связь с ним она не поддерживает.

Теперь же, когда она появилась на пороге моего дома, я понял: больше не отпущу. Если она пришла со своей бедой ко мне, то буду дураком, если упущу свой шанс на эту женщину. И пусть я окажусь трижды мудаком и козлом, но я не собираюсь шутить с судьбой, которая явно дарит мне шанс исправить ошибки прошлого.

Я дал себе двадцать секунд. Ровно двадцать секунд, когда она потеряла сознание. Провел губами по ее подбородку, вдыхая аромат винограда, а после уложил на диван, будто Алена — самая хрупкая статуэтка из тонкого стекла. Больше я не имел права терять времени, поэтому приводить в чувства Алену пришлось дочери, с чем она справилась прекрасно.

Я же полностью погрузился в розыск малыша.

Сейчас Алена стоит рядом, жмется к моему плечу. Боится, извелась вся от тревог о ребенке. Понимаю ее страх и делаю все, что можно и нельзя, чтобы помочь ей.

Она невероятно красивая. С возрастом стала еще более привлекательной и желанной. Платье соблазнительно обтягивает фигуру, выделяя окружности аппетитных бедер и груди, которая кажется еще более пышной.

Алена постоянно теребит золотой крестик на груди, и я, вместо того чтобы сочувствовать ей, как умалишенный вспоминаю наши жаркие ночи и то, как ласкал ее грудь, и радуюсь тому, что в темноте не видно моего лица.

На дворе зима, но мне не холодно. При одном взгляде на Алену я начинаю кипеть, я жажду ее тела, ее красоты, тихих стонов и пальцев, которые она запускала мне в волосы.

Она сказала: «Я сделаю все, что скажешь». Ох, девочка, знала бы ты, как эти слова разбередили мне душу, знала бы ты, какой поток фантазии устремился в мою голову.

У меня слишком много планов на эту женщину, кажется, не хватит целой жизни, чтобы успеть выполнить их все.

Я настолько увлекся ею, мыслями о ней, что не заметил, как черный автомобиль моих людей заехал на участок. Алена вздыхает и бросается вперед, распахивает заднюю дверь, и оттуда выпрыгивает ее сын.

Глава 13 Пропала

Алена

Все, кто был в доме, вышли на улицу встречать автомобиль. Никто не смог остаться внутри. Судя по лицам, собравшиеся переживали за Тима ничуть не меньше меня.

Я кутаюсь в теплое пальто, но внутри все по-прежнему дрожит. Север рядом со мной. Касается меня плечом и, откровенно говоря, я благодарна ему за это. Так мне спокойнее, так я чувствую, что не одна.

Я поняла, что пропала, в тот момент, когда автомобиль с Тимофеем и людьми Стаса заехал на территорию его особняка. Когда задняя дверь открылась и из нее выбежал мой малыш.

Рванула к нему и сграбастала в крепкие объятия. Думала, с ума сойду за это время, которое, по ощущениям, тянулось бесконечно. Но теперь все закончилось, мой сын со мной, и я зацеловываю его, не в силах оторваться.

Вокруг суета, но мне до нее нет никакого дела, главное — он.

Сама и не заметила, как оказалась в доме. Взгляд Стаса откровенно обжигает. Вероятность того, что он не увидит лицо Тимофея, — ничтожна, а значит, это неизбежно.

Масштаб катастрофы просчитать сложно. Практически нереально. Но я сопротивляюсь. Из последних сил держу оборону и прячу лицо Тима, хотя осознаю, насколько это глупо.

Это всего лишь оттягивание неизбежного, которое не приведет ни к чему.

В момент, когда Север видит лицо своего сына, мне хочется провалиться сквозь землю. Я вижу, как все маски Стаса трескаются и осыпаются под ноги пылью.

На его лице отражаются растерянность, потрясение, непонимание и злость… Да-а, злости там много, и я даже знаю, кто пострадает от нее.

Я не хотела всего этого, видит Бог, не хотела. Ведь я же шла к Стасу, чтобы рассказать ему о том, что беременна. Хотела поделиться новостью, но все пошло через одно место. Потом я была зла, а еще растоптана и унижена. Он наговорил мне всякого, и мне захотелось ужалить его побольнее.

Тим и его отец жмут друг другу руки. Я же чувствую, что так, как раньше, уже не будет никогда. Стас все понял, раскусил меня и теперь не отпустит. Не отпустит сына, конечно же, не меня. Я великому мэру не нужна. Разве что в качестве игрушки или картинки рядом с ним — и то не факт.

Север садится на корточки перед Тимофеем, так и не отпустив его руки, и заглядывает в лицо:

— Ну что, Тим, проголодался, да? Пойдем посмотрим, чем можно перекусить? Наверняка Надежда Константиновна приготовила что-то вкусненькое.

Голос Стаса подводит. В нем больше нет стали. Какой-то трепет, переплетенный со страхом и болью. Вот они — два моих Севера. Один походит на другого как две капли воды. И внешне, и внутренне они очень схожи, я отмечала это неоднократно. Именно поэтому Стас без труда разгадал в нем своего ребенка.

— А кто такая Надежда Константиновна? — интересуется сын, не переставая вертеть головой по сторонам.

— Она готовит еду и убирает в доме, — поясняет Стас.

Тимофей нерешительно осматривается и, найдя, держит меня в поле зрения:

— Обычно мне кушать мама готовит.

— Правда? — наигранно удивляется Стас и поднимает на меня взгляд, который не сулит ничего хорошего.

— Да-а, — тянет Тимофей и говорит уже решительнее, — мне мама по утрам делает запеканку. Я люблю запеканку. В ней много кальция, который делает мои руки и ноги крепкими.

— Это здорово! Значит, ты обязательно станешь большим и сильным.

Тим смотрит внимательно на Севера и спрашивает:

— Прямо как ты?

Я думала, что хуже быть не может, но нет. Оказывается, может. Лицо Стаса искажается, будто прямо сейчас его режут тупым лезвием. Кромсают тело и органы безжалостно.

Мое сердце беспощадно бьется о ребра, причиняя невероятную боль, от которой перехватывает дыхание. Видеть, как сильный Север чуть ли не преклоняется перед собственным маленьким сыном, — это зрелище, которое просто не может оставить равнодушным никого. На меня накатывает груз вины, от которого я никак не могу избавиться, хоть и уговариваю себя, напоминая о том, что было в прошлом и с чего все началось.

Я -то думала, что на давнишней неприятной сцене наша история со Стасом закончилась, но это не так. Только сейчас я понимаю, что тогда было именно начало, которое приведет нас непонятно куда…

Он протягивает руку к щеке сына и гладит большим пальцем, произнося тихое:

— Ты обязательно вырастешь таким, как я.

Север поднимается на ноги, а потом неожиданно наклоняется и берет Тима на руки. Проходит мимо меня. Я жду, что он проигнорирует меня, гордо пройдет мимо и даже не повернет голову в мою сторону, но Стас мельком смотрит мне в глаза и говорит спокойно:

— За мной.

Во мне борются два чувства: вина и гордость.

Я виновата в том, что не сказала Северову о сыне. Он предал меня — и в этом его вина. Мы квиты. Или плата несоразмерна?

Я запуталась во всем, но одно знаю точно: я не прогнусь под него, будь он хоть трижды мэр и властитель судеб. Есть моя вина или ее нет — я не сдамся.

На кухне столпотворение. Судя по диалогам, всех загнал сюда Марат, дав нам время побыть без лишних ушей и глаз. Как только мы заходим в кухню, Стас сажает сына на стул, и я быстро подхожу к нему, снимаю рюкзак и куртку.

Тиму все интересно. Он разглядывает странных людей, особенно Марата, у которого куча татуировок на теле. Смотрит на обстановку и облизывается, видя на столе тарелки с едой, которые заботливо приготовила Надежда Константиновна.

Я оборачиваюсь и тоже осматриваюсь. Мужчины переговариваются о чем-то, Стас говорит негромко, раздает команды, а после Марат снова уводит всех, напоследок бросив хмурый взгляд на Тима.

Машинально закрываю его собой, но уже не от кого. Все ушли, осталась только Ольга и Надежда Константиновна, которая продолжает хлопотать на кухне, разогревая что-то.

Ольга смотрит неотрывно на Тимофея, раскрыв рот в немом жесте, а после переводит взгляд на меня. В этих грустных глазах читается вопрос: «Это и вправду мой брат?». Мне становится стыдно. Наверняка Ольга была бы хорошей сестрой Тиму. Ей не занимать тепла и доброты, я бы очень хотела, чтобы они подружились.

Глава 14 Поговорили

Алена

— Стас, так не делается, — поднимаюсь на ноги и качаю головой. — У нас здесь нет ничего, никакой одежды, даже зубной щетки нет, — отмазка, конечно, так себе, но я готова бежать отсюда под любым предлогом, даже самым глупым.

Север встает со стула и направляется в сторону двери:

— Алена, давай ты не будешь рассказывать мне, как правильно делается. Если ты еще не поняла, выбора у тебя нет, — на его скулах ходят желваки, и я только сейчас понимаю, что Стас с трудом держится.

Он буквально в шаге от того, чтобы начать крушить собственную мебель, а может быть, и меня. Хотя нет, это вряд ли. Как бы он ни злился на меня, это только словесные угрозы, рукоприкладства мне бояться не стоит. Стас не из тех мужчин, которые поднимают руку на женщину.

— Твой ребенок, — кивает подбородком в сторону сына, — практически спит на столе, а у меня в доме как минимум четыре пустые комнаты, где вы сможете разместиться с комфортом. Одежду тебе может дать Ольга, она же покажет, где лежат зубные щетки и все остальное, что вам необходимо. Напиши список недостающего, и уже завтра утром у тебя будет все из этого списка.

У меня внутри все дрожит. Я не могу остаться тут, мне плохо в этом доме, но мое сопротивление действительно бесполезно хотя бы по одной просто причине: Стас прав. Тим устал, и это безжалостно по отношению к собственному сыну устраивать сейчас разборки, а потом со скандалом тянуть его домой на такси через весь город.

— Хорошо, — через силу выдавливаю я, сдаваясь.

— Пойдем, я покажу вашу комнату.

Подхватываю сына на руки, и он тут же обхватывает мою шею руками и утыкается в нее носом. Практически моментально начинает сопеть — еще бы. День выдался просто ужасный. Как же хорошо, что все закончилось. Боюсь представить, что было бы, если бы не Стас.

Когда я подхожу к выходу из кухни, поднимаю глаза и смотрю в лицо Северу, на котором проявляется теплота при виде сына.

— Давай я заберу его? — спрашивает он и тянет руки вперед, пытаясь отобрать его у меня. — Тяжелый ведь.

Тимофей действительно уже не крохотный мальчуган и весит много, но я лучше оттяну себе руки, чем отдам Стасу своего мальчика. Я знаю, что это глупо, ведь рано или поздно отец возьмет на руки своего сына. Но сейчас я не готова расстаться со своим ребенком — не после всего, что было.

На удивление Север не сопротивляется, лишь выходит первым в коридор и машет рукой, чтобы я следовала за ним.

Мы поднимаемся на второй этаж, и мужчина толкает дверь в гостевую комнату. Заходит в нее первый, подходит к прикроватной тумбочке, включает ночник.

— Это дверь в ванную комнату, там должен быть халат и полотенца, — говорит шепотом. — Сейчас я позову Олю, она придет к тебе. Возьми у нее все, что нужно. Если чего-то не хватит, скажешь ей, она принесет.

Опускаю сына на большую кровать и киваю Стасу, который замер в дверном проеме и с интересом рассматривает нас с Тимом.

Я присаживаюсь на край кровати и разуваю сына — он жадно смотрит. Аккуратно снимаю с него свитер, он все смотрит. Не спеша снимаю брюки, он смотрит.

— Алена, — зовет хрипло, севшим голосом, а у меня мурашки бегут по коже. — Завтра. Завтра ты все мне расскажешь.

Он разворачивается и уходит, так и не дав мне сказать ни слова, оставляя меня наедине с собственными мыслями, страхами и тревогами, а еще с жутким осознанием неизбежности.

Ведь теперь Стас может сделать все что угодно, в том числе и забрать у меня сына. Скомпрометировать меня, состряпать фейковую историю о том, что на самом деле я алкоголичка и ребенок мне не нужен. Лишит меня прав и отправит по свету, а я даже не увижу, как растет мой сын. Полет фантазии жесток, и остановить его я никак не могу, у страха глаза велики.

Понимаю, что неосознанно схватилась за руку сына, как за спасательный жилет. Эти мысли — черные, нельзя их допустить. Остается надеяться, что Стас не посмеет так со мной поступить. Этот мужчина разный. Суровый, решительный, надменный, но никак не отбитый на голову и помешанный на мести.

Я так увлеклась своими страшными мыслями, что не замечаю, как дверь в комнату приоткрывается и в дверном проеме показывается темная макушка Ольги.

— Пс-с, — зовет она меня, как заправская шпионка.

Я тихонько встаю и подхожу к девушке, в очередной раз подмечая, какая же она все-таки красивая. Наверняка ее мать, бывшая любовница Стаса, тоже красива. Интересно, где она?

Момент неожиданной ревности и осознания обжигает темечко и возвращает в суровую реальность, в которой я оказалась заперта в этом огромном особняке, из которого выход только один — дозволение его хозяина.

— Ален, пойдем ко мне, выберем тебе одежду, — Оля выглядывает за мою спину и смотрит на спящего Тима.

— Оль, — стараюсь говорить как можно дружелюбнее, — мне неудобно, правда. Нам ничего не нужно.

— Да брось! — отмахивается девушка, бесцеремонно хватает меня за руку и вытягивает в коридор. — У меня много новых вещей и белья, даже с бирками.

— Тем более новые, — фыркаю я.

— Ну и что! Перестань!

Оля затягивает меня в свою комнату и сразу же бежит к шкафу, начинает копаться в нем, пока я рассматриваю достаточно классический интерьер комнаты, оформленной в бежевых тонах.

— Вот, держи.

В руки мне вкладывает одежду, а сверху коробочку с бельем.

— Думаю, по размеру подойдет.

— Спасибо тебе, — говорю вымученно, потому что на споры из-за трусов уже попросту не осталось сил.

Видно, что Ольга мнется, кусает губу, но потом, решившись, задает вопрос:

— А Стас правда отец Тима? Он так похож на него.

Я тяжело вздыхаю и собираюсь ответить, но Оля поднимает руки и говорит:

— Все-все, не спрашиваю. Разбирайтесь сами.

— Спасибо, Оль, — отвечаю ей и иду к выходу. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — отвечает задумчиво Оля. — Ален, зови, если понадобится что-то.

Стараюсь держаться из последних сил и волю слезам даю уже в ванной, позволяя себе вдоволь нареветься, а после надеваю выданную одежду и ложусь рядом с сыном.

Глава 15 Сын

Стас

Тимофей. Сильное имя, идеальное. Северов Тимофей Станиславович. Лучше я бы и не смог придумать, Алена отлично постаралась.

Это не новость. Это гром среди ясного неба, взрыв атомной бомбы, не меньше.

Единственная женщина, с которой я когда-то был счастлив, родила от меня ребенка. Сына. Мое продолжение. Я вижу себя в нем, в каждой черте, в каждом движении. Сомнений в том, что он мой ребенок, нет — даже тест на отцовство делать не нужно.

Наливаю себе виски и осушаю стакан до дна. Бухаю как конченая алкота, но иного выхода я не вижу. Спать идти бессмысленно — я попросту не усну.

Много всего было в моей жизни. И почву из-под ног выбивали не раз, но чтобы вот так…перевернулось все с ног на голову. Такого со мной никто никогда не делал, и именно поэтому я нахожусь в полной растерянности.

Воспаленный мозг пытается найти выход, придумать план, который бы разрешил всю ситуацию. Для меня все просто: ребенок — мой. Женщина — моя.

Я злюсь на Алену, хоть и понимаю ее уязвленное самолюбие, мотивы и обиду. Стараюсь поймать волну здравой мысли, ведь, по сути, эта ситуация оказалась мне на руку — мой ребенок был под защитой. Конкуренты не знали о его существовании, поэтому Тиму ничего не грозило. Да, он жил вдали от меня, да, я не участвовал в его жизни, но зато впереди целая жизнь, чтобы исправить все. Болезнь… хорошо, что я вовремя задался вопросом поиска Алены и успел быстро среагировать. Сыну помогли, болезнь в прошлом.

У меня есть сын, и я больше не упущу своего шанса. Теперь я буду видеть, как он растет, и участвовать в его жизни.

Тема сожителя Алены так и остается открытой. Кто он ей и что делал рядом с моим сыном?

Достаю из сейфа бумаги, которые собрали на Алену не так давно, и ищу имя этого мужика. Виктор. Точно. Смотрю свидетельство о рождении сына: Захаров Тимофей Александрович.

Какой же я придурок — два и два не сложил.

Так. Стоп. Почему Александрович? Смотрю на копию паспорта Алены: Захарова Алена Александровна. Понятно, значит, дала сыну отчество по своему отцу.

Не стала указывать настоящее отчество. Обида колет иголкой, но в очередной раз торможу себя, уговаривая, что все к лучшему. Сама того не осознавая, Алена сделала все правильно. Фамилия и отчество — это мелочи, которые мы поправим быстро.

А вот как исправить остальное?

Наливаю очередную порцию виски и выпиваю.

Как всегда, алкоголь меня толком не берет. Только расслабляются какие-то узлы внутри, не более.

Тихо открывается дверь, и входит Марат. Оценивающе окидывает взглядом обстановку, поджимает губы. Плотно прикрывает за собой дверь, неспешно проходит внутрь и садится в кресло напротив.

— Празднуешь? — спрашивает тихо.

— Можно и так сказать, — улыбаюсь криво.

Впервые в жизни я растерян. Пытаюсь построить какой-то план действий, но мыслями постоянно возвращаюсь к своему ребенку.

— Что делать планируешь? — спрашивает Мар и откидывается в кресле.

Он тоже все понял, я видел это в его глазах, да и знаю, что Мар очень умный, мозг у него работает не так, как у многих других, многие вещи парень видит насквозь.

— Ты знаешь что, — пожимаю плечами, и Яд кивает в ответ:

— Какие будут указания?

— Пока что только слежка. Я не знаю, как отреагирует Алена на мое предложение, которое, на самом деле, сложно таковым назвать. У нее попросту нет выбора.

У нее нет выбора, потому что я не смогу их отпустить. Я отпустил ее однажды и во второй раз этого не допущу.

— А если она не захочет, Север? — неожиданно спрашивает Марат.

Поднимаю тяжелый взгляд на Яда. Он давно научился понимать меня без слов — как сейчас.

— Она захочет, Марат. А если не захочет, значит, сделаю так, чтобы захотела.

— Ребенка у нее заберешь?

— С дуба рухнул? — я едва не давлюсь вискарем. — Я не настолько поехавший. Марат, почему за Тимофеем никто не следил?

На скулах у Яда начинают ходить желваки. Так всегда бывает, когда он недоволен. И сейчас он недоволен собой.

— Все произошло очень быстро. Вчера ты сказал мне приставить человека, а сегодня Артем попросту не доехал до него — твой сын пропал раньше.

«Твой сын». Впервые эти слова произнесены вслух и режут больно.

— Я все исправлю, Босс, — говорит твердо. — Больше никаких осечек.

Киваю Марату и машу рукой, давая понять, чтобы он оставил меня одного. Парень кивает и уходит, а я наливаю себе очередную порцию.

Когда рассвет раскрашивает небосвод алым, я проваливаюсь в сон на неудобной софе в кабинете. Просто отключаюсь на час. Потом выныриваю из тревожного забвения и иду в душ. Без малого полчаса стою под ледяными каплями, до тех пор пока не перестаю чувствовать собственное тело. Привычными движениями привожу себя в порядок, надеваю свежие брюки и рубашку и выхожу на кухню, чтобы, как всегда, выпить кофе в одиночестве.

Обычно в такую рань в доме тихо, народ тут начинает собираться только к десяти утра. Слышу аппетитный аромат, нехарактерный для этого времени.

Каково же оказывается мое удивление, когда я застаю на кухне Алену. Тимофей сидит за столом и весело болтает, его мать увлечена готовкой, а я замираю на мгновение, фотографируя в памяти этот момент, запоминая все, каждую деталь.

По кухне распространяется ароматный запах ванили, и я впервые за долгое время понимаю, что не отказался бы от завтрака из рук Алены. Когда-то давно она готовила для меня, и это казалось настолько правильным и естественным в наших отношениях.

На ней вчерашняя одежда, волосы заплетены в тугую косу и лежат на тонких плечах. Вся тонкая, хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Но это только с виду. Внутри нее есть стержень, который мне предстоит не сломать, но настроить под себя.

— Стас! — восклицает Тимофей, и я невольно улыбаюсь сыну.

— Доброе утро, — произношу хрипло вмиг севшим голосом.

Подхожу ближе к сыну и протягиваю ему руку для приветствия. Тот с готовностью протягивает мне свою в ответ и пожимает по-детски крепко. Его лицо светлое, как заря над рекой. Чистое, открытое. Я замираю возле него и ловлю каждое его движение и мимику.

Глава 16 Ужин

Алена

Весь день я провожу как на иголках. В конечном итоге довожу себя до такого пика злости на Севера, что придумываю тысячу разных способов, как сбежать от него. После утреннего похода к врачу я отправляю Тима с мамой на дачу. Пусть парень подышит свежим воздухом.

Мне бы тоже не помешало прийти в себя, но как это возможно?

«Твоя жизнь теперь в моих руках». А не пошел бы ты, Север? Думаешь, я теперь стелиться буду перед тобой?! Обломаешься! И пускай у меня нет таких денег, как у тебя. Пускай у меня нет связей, по сути, ничего нет, кроме гордости, которая не позволит прогнуться под тебя.

Я уверена в его появлении, и это оттягивание неизбежного раздражает до зубного скрежета. Ровно через пятнадцать часов, за час до закрытия ресторана, когда я работаю в своем кабинете и поглядываю на часы в надежде сбежать отсюда поскорее, ко мне в кабинет забегает запыхавшийся Артем:

— Алена, Алена, — парень хватается за сердце и скороговоркой произносит слова: — Тебя зовут в зал. Срочно. Дело безотлагательное и, кажется, попахивает катастрофой.

— Что случилось? — нахмурившись, спрашиваю я, вставая из-за стола.

— Клиент. Жалоба на кухню, на ресторан, на нас и, походу, на весь белый свет.

— Ясно, — говорю я и поджимаю губы.

Бывают такие товарищи. Редко, но бывают. Самоутверждаются подобным образом за счет обслуживающего персонала. Обычно нет никакой причины, а если и есть, то пустяковая, скорее высосанная из пальца.

Решительно чеканю шаг и выхожу в зал. Тут никого, все посетители разошлись, только над одним столом горит локальное освещение. За столиком сидит мужчина в деловом костюме и медленно поворачивает голову.

Он.

Смотрит на меня, пронизывает своим темным взглядом, опутывает горячими щупальцами и тянет к себе.

— Этот? — пищу я, и Артем дергается. — Клиент, говоришь?

— Мэр. Прости. Надо было сразу сказать, — виновато произносит он.

А я понимаю: если бы он сразу сказал мне об этом — сбежала бы.

Не задумываясь. Прямо в платье ломанулась бы на мороз и побежала домой без оглядки. Хотя о чем это я — он нашел бы меня и там.

Собираю себя по частям, выпрямляю спину, гордо поднимаю подбородок. Нахожу свою самую профессиональную улыбку и шагаю дальше в пустой зал.

За самым уединенным столиком, откинувшись в кресле, сидит Стас, рядом кучкуется его охрана.

Что, милый, хочешь поучаствовать в спектакле? Я устрою тебе его!

Север поворачивает голову и следит за каждым моим шагом. Бог его знает, как я дохожу до него, ни разу не споткнувшись, но дойдя, сцепляю руки в замок и, как самый настоящий профессионал, спрашиваю:

— Добрый вечер. Могу я уточнить: в чем проблема?

Как я произнесла эти слова — непонятно, перед глазами красная пелена, а в грудной клетке сердце скачет как заведенное, и кажется, что вот-вот случится инфаркт.

И вроде я ждала Севера — ну, по крайней мере, догадывалась, что он появится, — но все же видеть его оказывается страшно. Коленки вмиг начинают трястись, а руки покрываются льдом.

Стас встает со своего места, делает мне навстречу шаг, оставляя между нами совершенно незначительное расстояние. Так близко, даже руку протягивать не придется. Меня моментально обволакивает тягучим ароматом, исходящим от мужчины, его аурой силы. Он нависает надо мной как гора, и мне приходится поднять взгляд. Встречаемся глазами, и я чувствую, как тьма этого мужчины обступает меня, затягивает в свою черную пучину.

Его руки в карманах, кажется, будто он хотя бы так пытается сдержать себя.

— Привет, красивая, — говорит нежно. Так не разговаривают с управляющими рестораном.

Так говорят со своей женщиной, любовницей. Только вот загвоздка — я не она. Больше нет.

— У вас какие-то проблемы? — намекаю ему, что пора бы и честь знать.

Эта игра бессмысленна, но он сам ее затеял. Зачем пришел сюда? Хотел поговорить — мог сделать это у меня дома, тем более что знает, где я живу. Так нет же, выдумал какую-то претензию к ресторану и прикидывается обычным клиентом.

Стас растягивает рот в ленивой, самодовольной улыбке:

— Нет, проблем у меня нет. Сложности — возможно, но и они решаемы.

— Тогда зачем вы меня позвали? — складываю руки на груди и недовольно поджимаю губы.

— Поужинаешь со мной? — неожиданно выдает Стас, обходит меня и отодвигает стул.

Я опускаю голову и вижу, что стол сервирован на две персоны.

До меня медленно доходит: до закрытия ресторана еще час, но в зале нет никого. Артем сказал мне, что клиент чем-то недоволен, но Север абсолютно спокоен.

— Что здесь происходит? Что за фарс и претензии к ресторану? — нервно спрашиваю я, отказываясь садиться.

— Все просто, — как ни в чем не бывало отвечает он, — я выкупил ресторан на час. На данный момент практически все твои сотрудники разошлись по домам, оставив нас наедине. А претензии, о которых ты говоришь, — лишь повод заманить тебя в зал.

Я хмыкаю и оглядываюсь: охранники делают вид, что глухонемы, а возле кухни Артем переминается с ноги на ногу, гусает губу и виновато заламывает руки.

Ясно, купил их всех, а Артема наверняка припугнул чем-то, вон как трясется, бедолага, того и гляди сознание потеряет.

— У меня нет ни малейшего желания с тобой ужинать, и говорить нам не о чем, — рублю я, разворачиваюсь, махнув волосами, и собираюсь уйти, потому что все происходящее — сюр, когда в спину мне прилетает:

— Уверен, что как минимум одна общая тема у нас есть.

Едва сделав шаг, замираю спиной к нему. Меня трясет, но стараюсь делать вид, что ничего необычного не происходит и что я готова ко всему. Что ж, выбора у меня нет, кроме как вступить в бой.

Резко выдыхаю и разворачиваюсь, быстро прохожу к стулу, который держит в руках Стас, и сажусь.

Север машет рукой, и Артем берет тарелки, приносит нам блюда, ставит перед обоими и, пискнув что-то вроде: «Приятного аппетита», самым трусливым образом сбегает.

Глава 17 Сын

Алена

Пропускаю мимо ушей его фразу. Все эти слова — ничто. А вот поступки говорят сами за себя. Я хорошо помню ту сцену в его доме.

Даже слишком хорошо.

Вот они — действия, которые сильнее слов, важнее их. То, что я видела своими глазами, перечеркнет любые слова Стаса. То, что я испытала тогда, врагу не пожелаю. Я же ведь любила его, всем своим сердцем.

Да, он не обещал мне звезд с неба. Положа руку на сердце, он не обещал мне ровным счетом ничего. Все я надумала себе сама, а потом сама же и поплатилась. Но это не отменяет того факта, что меня предали. Растоптали и унизили.

Сомневаюсь, что Север не понимал, что я влюбилась в него по уши.

— Можешь начинать, — холодно говорю я, не двигаясь ни на сантиметр.

Стас поднимает на меня суровый взгляд и задерживает его. Рассматривает меня, пока я наверняка покрываюсь красными пятнами под этим самым взглядом.

— Ты изменилась, Алена, — говорит Север отстраненно, погружаясь в свои мысли.

— А вот ты нет, — парирую я и придвигаюсь ближе. — Все такой же самоуверенный подонок, который считает, что мир лежит у его ног.

Стас вскидывает удивленно бровь и растягивает губы в улыбке, больше напоминающей оскал:

— Малышка, ты слишком высокого мнения о моей скромной персоне, — делает паузу. — Я всего лишь простой мэр, который честно выполняет свой долг, доказывая избирателям правильность их выбора.

— Хватит мне заливать, Север, — произношу со злостью, а мужчина дергается при упоминании его клички, ведь раньше я всегда называла его по имени. Клички — это то, что доставалось его людям. — Все знают, кто ты и что делаешь. Одного понять не могу: какого черта ты сидишь сейчас тут и пускаешь мне пыль в глаза? Поверь, я прекрасно помню, кем ты был и чем занимался.

Стас спокойно вытирает рот салфеткой, откладывает ее в сторону. Машет рукой в воздухе, и Артем подбегает к столику, быстро убирает все тарелки, оставляя только мою с нетронутой рыбой. Недовольно смотрит не меня, будто я нашкодивший несознательный малыш.

— Раз ты все прекрасно помнишь, то должна понимать, зачем я тут.

— Понятия не имею, зачем ты тут, — говорю как ни в чем не бывало, хотя меня трясет от напряжения.

Руки ледяные, ноги отнялись, сердце стучит в висках, ушах, повсюду где только можно. От страха тошнота подкатывает к горлу.

Стас смотрит на меня немигающим взглядом, кладет руки на стол и опирается на него локтями:

— Мой ребенок не может расти без отца, — произносит спокойно мужчина.

Решаюсь сыграть дурочку.

— О каком ребенке речь? О твоей дочери? Я слышала, она воспитывалась в другой стране, и ничего, выросла без отца. Смотри, в какую красавицу и умницу превратилась, — перевожу тему как могу.

Знаю, глупо и бесполезно, но сдаваться я не намерена.

Стас улыбается уголками губ, и я вижу, как в его темных глазах плещутся теплые искорки при упоминании о дочери.

— Ольга выросла прекрасной девушкой. И да, она жила в другой стране, но я всегда знал о том, что у меня есть дочь, и проводил с ней столько времени, сколько было возможно, — кивает он и продолжает: — Но мне отрадно, что ты, Алена, интересуешься моей жизнью.

Черт.

— Хрена с два, Станислав Иваныч, — практически плююсь ядом, упираю руки в стол и резко встаю на ноги, так, что мой стул со скрипом двигается по полу и валится на спинку. — Твоя рожа каждый день мелькает в новостях! «Северов планирует строительство новой краевой больницы», «Северов выделил средства на строительство домов для сирот», «Северов заложил первый кирпич в новую парковую зону». Северов то, Северов это. Куда ни ткни — в морду твою самодовольную попадешь.

Я веду себя отвратительно. Где моя выдержка? Я же всегда держусь сдержанно и спокойно, так какого хрена меня понесло невесть куда? Я рискую захлебнуться собственным ядом.

Один из охранников поднимается, шокированно глядя то на меня, то на своего Босса, и тянет руку под пиджак. Это что за выпад?

Я поворачиваю голову и смотрю на Стаса, брови которого достигают середины лба. Ожидаю, что он размажет меня по стенке, жду, что скажет «фас» своему псу, но он лишь машет рукой охраннику, а сам начинает смеяться.

— Ты просто потрясающая, Алена, — сквозь неискренний смех произносит он и, отсмеявшись, продолжает: — Но вернемся к сути. Тимофей — мой сын. Наш сын. Мне нужен наш сын.

Это даже не выстрелы, это разрывы снарядов над головой. Постановка вопроса, конечно, потрясающая. Будто я взяла у Стаса какую-то вещь и не отдаю уже несколько лет, а теперь он хочет вернуть ее обратно.

— С чего ты взял, что Тимофей твой? — я блефую, наверняка это видно по тому, как дрожат мои губы.

— Не надо, Ален, — говорит он неожиданно серьезно, и мне становится совестно. — Я знаю, что он мой.

— Откуда такая уверенность? Я красивая девушка, у меня всегда было много ухажеров. Ты не единственный мужчина в моей жизни.

Я, конечно, сильно преувеличиваю. На самом деле Стас был у меня только вторым мужчиной, а после него не было никого. Даже мыслей не было, чтобы с другим.

— Все просто: ДНК-тест, — говорит спокойно Стас и смотрит на меня с ожиданием.

— Когда ты успел?! — кричу я. — Я не давала согласия ни на какие тесты!

— Не давала, — кивает Север, — для этого анализа не нужна кровь. У Тимофея взяли образец слюны сегодня утром, когда вы были в центре.

Опускаю глаза в стол. Не знаю, что ранит больнее — то, что все это провернули за моей спиной, или то, что Стас не доверяет мне.

— Не надо, красивая, — кладет руку поверх моей, и я тут же отдергиваю ее и поднимаю глаза на Стаса. — Я был уверен в том, что он мой. Это делалось скорее для тебя, чтобы ты не нагородила мне чуши.

— Стас, зачем тебе ребенок? Он прекрасно растет без тебя почти пять лет. Ничего не случится, если все продолжится так же, как есть сейчас.

Я отвратительна. Ведь видела же, как он смотрит на Тимоху. Если это не любовь, тогда что?

Глава 18 Подальше от него

Алена

— Как ты смеешь говорить мне такое? — шепчу я, не веря своим ушам.

Сцепляю посильнее кулаки, лишь бы не разреветься от обиды.

— Алена, — произносит мое имя Стас, и в его голосе я слышу катастрофическую усталость, — я, конечно, не претендую на звание «отец года», но хочу, чтобы мой сын рос на моих глазах. Хочу видеть его каждый день.

— Просто скажи, что для твоей пиар-компании тебе нужна семья, — произношу и прикрываю глаза — напряжение зашкаливает, того и гляди без сознания на полу окажусь.

Север молчит, только буравит меня ледяным взглядом. Желваки ходят на скулах:

— Если бы мне нужна была семья для картинки, она бы у меня была, — произносит он бесстрастно.

Я не знаю, как он держится, потому что вижу огромное нетерпение и желание придушить меня.

— Ты можешь видеться с ним несколько раз в неделю, — произношу, кусая губы.

— Такой расклад меня не устроит, — тут же отзывается Стас.

— Ты что же, хочешь просто забрать его у меня? — снова чувствую, как меня затапливает злость.

Явственно ощущаю, что Стас недоволен мною. Его глаза мечут молнии, а с губ едва не срываются ругательства.

— Я не хочу забирать у тебя сына, Алена! За кого ты меня принимаешь?

— За мудака, которому плевать на всех, кроме себя! Вот за кого! — снова кричу и вижу боковым зрением, как ко мне подходит охранник и порывается что-то сказать, но Стас его перебивает:

— Назад! — рявкает на него так, что я подпрыгиваю на кресле.

Север устало вздыхает, ставит локти на стол и начинает тереть виски.

Я замираю, не зная, что сказать.

— Так. Очевидно, диалога у нас сегодня не получится, — выдает он. — Иди за вещами, отвезу тебя домой.

— Нет, — я стою на своем, — мне не нужно от тебя ничего.

— Алена! — рявкает он снова, и я дергаюсь. — Просто сходи за своей гребаной верхней одеждой и вернись сюда. Пожалуйста.

Все это сказано вовсе не как просьба — самый настоящий приказ, неподчинение которому грозит смертью. Встаю со своего места и иду прочь из зала. Прохожу мимо Артема, который сидит возле входа на кухню и буквально трясется, как осиновый лист.

— Прости, — шепчет он, и я отмахиваюсь.

Я понимаю все. Таким, как Станислав Северов, не говорят “нет”, но я попытаюсь. Чисто из вредности.

Захожу к себе в кабинет, надеваю пальто, беру сумочку и направляюсь на выход.

Запасной выход, конечно же.

Бесшумно иду темным коридором, стараясь не задеть ничего руками. Толкаю дверь и замираю на входе.

Стас стоит, прислонившись к автомобилю, и курит. Делает последнюю затяжку и выбрасывает сигарету. Окидывает меня недовольным взглядом, явно разочаровываясь во мне, открывает заднюю дверь авто и изображает приглашающий жест.

Громко вздыхаю, недовольно поджимаю губы и медленно иду к Стасу.

— Примерно этого я и ожидал, — произносит беззлобно, но мне ответить нечего.

Едем в машине молча. Я откровенно устала, да и сказать мне Стасу действительно нечего, по крайней мере, сейчас. Очевидно, что адекватно поговорить мы не сможем, а перетягиванием каната — точнее, ребенка — все-таки не хочется заниматься никому.

Он сказал, что не уедет без меня сегодня. Вот такой он, Стас Северов. Всегда держит слово, а я наивная дура, раз думала, что получится от него сбежать.

Усмехаюсь своим мыслям, и это замечает Стас. Тут же поворачивает ко мне голову, но я лишь продолжаю смотреть в окно и следить за темнотой улицы. Вот еще. Не буду объяснять ничего. Уж что-что, а этого я не обязана делать.

Когда машина останавливается, не дожидаясь, когда мне откроют дверь, я тяну за ручку, пытаясь выбраться, но она не поддается. Закрыли, сволочи. Снова. Как раз в это время Стас выходит на улицу, обходит авто и открывает для меня дверь.

Выхожу и игнорирую его протянутую руку, не прощаясь иду к своему подъезду, зная, что он пойдет за мной.

Все так и есть. Стас поднимается со мной на этаж, я достаю ключ, отмыкаю замок, но не открываю дверь.

Тимоха по-прежнему у бабушки, и по ходу дела я отправлюсь к ним в незапланированное путешествие завтра, потому что ходить по лезвию ножа под испытывающим взглядом Севера надоело.

Стас стоит напротив и разглядывает меня в полумраке подъезда. Буравит взглядом и молчит.

— Его нет дома, — говорю я.

Север кивает. Непонятно, то ли благодарит меня за информацию, то ли подтверждает мои слова. Не удивлюсь, если второе. А еще не удивлюсь тому, что он приставил к сыну охрану. Вот это вообще в духе Севера.

— Я пойду, — говорю я, разворачиваюсь и, не дожидаясь ответа от Стаса, дергаю ручку на себя.

Неожиданно меня затягивают в темную квартиру, толкают к стене и придавливают мощным мужским телом.

Чернота помещения скрывает нас. Я не вижу выражения лица Стаса, только слышу тяжелое дыхание, то, как он шумно втягивает воздух. Ощущаю, что он нависает надо мной, и кладу руки ему на грудь, пытаясь остановить его, не допустить к себе — но куда там.

Север гораздо сильнее, все мои попытки просто жалки по сравнению с его мощью. Он запускает руку мне в волосы и слегка сжимает их, а второй рукой обхватывает талию. Зажимает меня в тиски, будто куклу, которая ничего не весит, и притягивает к себе.

— Весь вечер хотел это сделать, — обдает горячим хриплым дыханием мои губы и накрывает их.

Целует медленно, наслаждаясь. Проводит мягкими, горячими губами, а следом касается языком. Ласкает меня, и это так непривычно, абсолютно противоречит властному мужчине.

Я хочу сопротивляться, честно хочу. Но как только я открываю рот, чтобы приказать ему остановиться, обругать, отправить куда подальше, Стас пользуется случаем и запускает мне в рот свой язык, который сплетается с моим и начинает двигаться. У меня из груди невольно вырывается стон, ноги подкашиваются, но Север подхватывает меня.

Господи, как мне выжить-то под этим напором? Я и раньше не могла сдерживаться, просто-напросто плавилась под его руками, а сейчас, когда тело забыло, что такое мужская ласка, и подавно безвольно капитулирую.

Глава 19 Пиар-кампания

Стас

«Стас, я уехала на пару дней к матери. Вернусь — все обсудим».

Читаю на экране сообщение от Алены. Хорошо хоть предупредила, а не трусливо сбежала.

Звонит телефон, и я отвечаю на вызов:

— Станислав Иванович, девушка купила билет до станции, где находится дача ее матери, и села в электричку.

Вздыхаю и откидываюсь в кресле:

— Ясно. Проследи, чтобы без происшествий добралась. Только не засветись.

— Обижаете, — тут же отзывается Игнат и отключается.

Неугомонная девчонка. И что ей на месте не сидится. Обсудили бы все, решили, как быть дальше, так нет же. Ведь знает, что от меня не сбежать. Это просто бесполезно.

Если я захотел чего-то или кого-то — добьюсь чего бы мне это ни стоило. Любой ценой.

Переживает за сына, за то, что могу отобрать его. Понимаю.

Я, конечно, ни разу не благородный рыцарь, но отнимать ребенка у матери — это слишком даже для меня. Сейчас она сопротивляется, но ничего, не уйдет. Куда она денется? За ней следят, поэтому я всегда знаю, куда она едет, тепло ли одета, не расстроена ли.

Принимаю этот акт ее чисто женской обиды.

Короткий стук, и в комнату заходит Никита. Щегол. Как всегда — в темном костюме и кипенно-белой рубашке, очки в черной оправе. Раньше я на дух таких чистеньких не переносил, но Никита оказался вполне себе способным парнем, который быстро понял, кто я, и верно расставил приоритеты. Именно такой человек и нужен был мне в продвижении к власти.

— Привет, Босс, — говорит спешно он, достает из папки распечатки, протягивает мне, а сам плюхается на кресло напротив меня.

— Что это? — беру в руки какую-то схему с мероприятиями, читаю, что там написано, и хмурюсь. — Новая пиар-кампания? К чему это? Чем плох старый план?

— Как это чем? — удивляется он, как будто я сморозил страшную глупость. — Тем, что теперь все меняется. Отныне Станислав Северов расширяет свою аудиторию в связи с изменившимся семейным положением и новым статусом. Раньше нашей целевой аудиторией была современная молодежь, с которой ты на одной волне, в отличие от этих старых пиджаков, а также девушки от восемнадцати до тридцати, которые мечтали выйти за тебя замуж. Сейчас обстоятельства изменились. А раз изменились обстоятельства, то нужен новый план мероприятий.

Горло сдавливает кнутом. Я довел информацию о наличии у меня ребенка только самым приближенным, никак не ожидая, что они примутся предпринимать какие-то действия, тем более за моей спиной.

— Давай-ка поподробнее, — командую я, зная, что поток сознания Никиты уже не остановить.

Парень удивленно вскидывает брови и поправляет очки:

— Босс, раз уже выяснилось, что у тебя есть сын, то это обязательно нужно использовать во благо репутации. Теперь твоей целевой аудиторией станут мамашки! И это отлично! Презентабельный семьянин, души не чаящий в собственном дитя и любящий жену, что ты! Голосовать за тебя на следующих выборах выстроятся в первую очередь.

— Так. Стоп. Не приплетай сюда моего сына и его мать. Тем более что я не разобрался с ними. В конце концов, мой сын даже не в курсе, кто его отец, — мне реально дурно становится от мысли, что Алену придется уговаривать участвовать во всем этом.

Светить их сейчас по меньшей мере глупо. Да и не готова Алена к публичности, просто-напросто испугается и снова побежит куда-нибудь.

— Станислав Иванович, значит, как раз настало время наладить контакт. Первой по плану у нас идет фотосессия! — радостно восклицает Никита и начинает активно жестикулировать: — Возродившаяся семья, прекрасный маленький наследник. Самое что ни на есть счастливое семейство. Надежная опора Станислава Северова. Тебя начнут звать на ток-шоу, журналюги будут лбами биться, чтобы взять у тебя интервью, папарацци станут подлавливать вас ради выразительных кадров. И все это нам на руку.

— Боже, Никита, заткнись пожалуйста. Никаких активностей, никаких интервью, никаких, мать его, фото. Оставь Алену и моего ребенка в покое. Хотя бы на время.

Тру виски, которые начинают пульсировать. Так эти дела не делаются, никакого принуждения. Я просто хочу побыть в тихой обстановке с сыном и познакомиться с ним поближе. Ни к чему пугать ребенка.

— Но как же без интервью? — ахает расстроенно парень.

— Каком кверху! — рявкаю я на него.

Никита вжимает голову в шею, замирает, будто я могу ударить его, а после отмирает и начинает лепетать:

— Босс, ты пойми, факт наличия у тебя еще одного ребенка может вскрыться в любую минуту. Лучшая защита — нападение, так что нельзя допустить, чтобы посторонние узнали об этом от кого-то еще. О твоем ребенке, как и о твоем новом статусе, нужно сообщить широкой общественности первым. Не хочешь радикально? Что ж, можем попробовать по касательной, сейчас главное — наладить контакт с матерью твоего ребенка, чтобы она играла на нашей стороне. Иначе ее могут перекупить какие-нибудь журналюги, которые фанатеют от грязных трусов и собственного дерьма. Заплатят ей, перевернут с ног на голову ее слова и обольют тебя помоями, от которых ты хрен потом отмоешься. Кстати, ты планируешь на ней жениться? Это был бы хороший пиар-ход.

— Никита, последний раз прошу, оставь в покое Алену и Тимофея. Я сам разберусь с ними, сам налажу контакт, не хватало приплетать сюда еще и пиар-компанию. Это мне точно очков не накинет в ее глазах.

Никита начинает задумчиво чесать подбородок:

— Как налаживать-то будешь?

— Никит, ты охренел? Тебе как, в подробностях рассказать? — чувствую, что начинаю закипать.

Вот еще он в мои отношения не лез. Только его мне не хватало.

Никита отмахивается, поднимается, собирает все документы и идет на выход. В дверях оборачивается и тянет задумчиво:

— М-да, Станислав Иваныч… Ты, конечно, мужик дельный, и все такое, но порой слишком непробиваемый, нахрапом действуешь, а с женщинами так нельзя. Их надо другим брать. Теплотой что-ли. А еще надежностью. Да.

Глава 20. Не просто так

Алена

Только в электричке тревога понемногу отступает. Понимаю, что на даче Стас нас не достанет. Просто не посмеет сунуться.

Под размеренный шум стук колес добираюсь до своей станции. Встаю, разминаю затекшую спину и выхожу на улицу.

Быстро кучкуемся с остальными путниками и бредем через пролесок по домам. Поселок небольшой, но очень уютный, почти все друг друга знают, поэтому сразу складывается ощущение, что я вернулась домой.

Вдыхаю морозный воздух, наслаждаясь запахом леса. Застегиваю теплый пуховик и натягиваю посильнее шапку, прикрывая уши. Я обычно именно в таком виде и езжу на дачу — а что, удобно. Джинсы, под которыми теплые колготки, шерстяной свитер. Пуховик и вязаная шапка идеально дополняют образ. Несексуально конечно, но комфортно, и не мерзнет ничего.

Весна уже вот-вот должна настать. Как только она придет, так сразу и буду одеваться более привлекательно.

Настроение уверенно поднимается, я в предвкушении отличных выходных в кругу родных подхожу к дому и берусь за ручку калитки.

Замираю, буквально замораживаюсь изнутри в одночасье.

Медленно оборачиваюсь и смотрю на огромный черный внедорожник, стоящий на улице в нескольких метрах от дома.

Приехал.

И как посмел сунуться сюда? Неважно, кто он для моего сына, неважно кто он для меня, — это моя территория! Единственное спокойное место, где я могу расслабиться, завернуться в плед с чашкой чая и просто смотреть на снег за окном. Неужели он не понимает того, что я буду не рада видеть его в своем доме?

Он забрал у меня и это.

С грохотом опускаю ручку калитки и толкаю ее. Внутри все грохочет от злости. С силой сжимаю зубы, представляя, как вылью на Стаса ушат мата и даже не постесняюсь этого.

Решительно шагаю по участку, из-под пяток разве что искры не летят, но останавливаюсь как вкопанная и замираю.

Север в черном свитере, обтягивающем его мощную, рельефную спину, и джинсах, идеально сидящих на крепких бедрах, колет дрова. Завораживающая картина. Четкие удары одним за другим рассекают поленья, а я так и зависаю с открытым ртом, разглядывая мужчину.

Стас не видит меня, увлеченно разбивая деревяшки одну за другой.

Вообще в поселке есть газ, дрова мы обычно используем для камина, когда хочется максимального уюта. Видимо, мама отправила Стаса сюда, чтобы он наколол дров именно для таких посиделок. Об этом я поговорю с ней позже.

Ему настолько все подходит. И эта одежда, вроде такая простая, но совершенно непривычная, и топор в руках, которым он умело орудует. Все это так идет педантичному Стасу, что в голове у меня наступает полнейший диссонанс. Неожиданно я осознаю, что стук топора прекратился, и поднимаю глаза, встречаясь с темным взглядом Севера.

Стряхнув с себя морок, быстрым шагом направляюсь в его сторону:

— Какого черта ты тут делаешь? — вместо приветствия говорю я.

— Дрова колю, разве не видно? — Стас удивляется так искренне, что сразу же хочется заехать ему этим самым поленом по лицу.

Я подхожу вплотную, воинственно поднимаю голову и произношу сурово:

— Прекрати меня преследовать!

Все это наверняка смотрится со стороны смехотворно.

Я запугиваю его, хотя не дотягиваю даже до его плеча.

— А ты прекрати от меня убегать, Алена, — говорит он и ухмыляется. — Неужели еще не поняла, что это бессмысленно?

— Мне что же, теперь и шагу без тебя ступить нельзя? К матери своей приехать нельзя? В родной дом? — я готова придушить его голыми руками, жаль, что у меня не хватит сил обхватить его широкую шею.

— Можешь, конечно, — как ни в чем не бывало отвечает он, — только будь готова к тому, что я буду идти за тобой по пятам.

Меня обдает волной терпкого аромата Севера, и кожа под теплым пуховиком моментально покрывается мурашками.

— Не надо так со мной, Стас, — мой голос вдруг начинает дрожать, хотя я хочу казаться решительной.

Север склоняет голову набок и улыбается уголками губ. Сейчас он кажется совершенно другим, не таким, каким я его помнила когда-то. В нем появилась какая-то не присущая ему ранее мягкость. Нет, когда мы были вместе… то короткое время он был мягок, нежен, ласков, но эта теплота никогда не доходила до его глаз. Сейчас же все иначе, и оттого я теряюсь.

Стас протягивает руку и отводит в сторону прядь волос, выбившуюся у меня из-под шапки.

— Ты очень красивая в этой шапке. Такая живая, настоящая. И как девчонка совсем.

Я опешиваю от этих слов, не нахожу, что ответить. Кажется, мы переместились в пространстве и времени, вернулись в прошлое, когда я вот так же заглядывала в ему в глаза и видела в них свое отражение и целый мир впридачу.

— О, Аленка приехала! Заходите в дом, чего мерзнуть, — добродушно выкрикивает мама от двери.

Я выпадаю из ступора и оборачиваюсь. Она стоит на пороге дома и машет мне рукой.

— Иди, — подталкивает меня в поясницу Стас.

— А ты? — глупо спрашиваю я.

— Иди-иди, я еще не закончил.

Я не спорю, разворачиваюсь и иду к маме. В коридоре снимаю с себя пуховик, пристраиваю его на вешалку и прохожу вглубь дома, где мама готовит обед.

— Привет, мамуль, — целую ее, уткнувшись холодным носом ей в щеку.

Тут же подбегает Тимошка, крепко обнимает меня за шею и протягивает машинку.

— Смотри, мам! Это Стас привез, — нажимает на пульт, и машина мчится по комнате. — Он еще железную дорогу привез, мы будем ее вместе собирать и потом отправим по ней локомотив!

В его голосе столько радости, что я не хочу расстраивать малыша, хотя злость на Стаса явственно ощущается. Неужели он думает, что я сама не в состоянии купить игрушки сыну?! У нас много игрушек, и сын ни в чем не нуждается, зачем столько? Пол детского магазина скупил.

— Здорово, солнышко! Ну беги, я бабушке кое-что скажу.

Тим счастливо убегает, а я поворачиваюсь к маме:

— Зачем ты его пустила, мам?

Мать разводит в сторону руки:

Глава 21 Мне никто не читал сказок

Алена

— Спасибо, Елена Валерьевна, все было очень вкусно!

Стас выглядит довольным, счастливым и абсолютно спокойным, будто события идут по давно намеченному плану. Это не может не выводить меня из себя, ведь получается, что мой личный план катится в бездну.

Рациональная часть меня планировала спокойное будущее: для начала поставить ребенка на ноги, затем купить квартиру побольше, ну а дальше просто жить, работать, воспитывать Тимоху.

Любящая мать внутри меня собирала фотографии и видеозаписи, чтобы когда-нибудь показать их Северову.

Эту женщину я годами третировала, ненавидела и завидовала ее наивности. А еще тому, что, кажется, ее все устраивало. Подумаешь, изменил. Подумаешь, ноги вытер. Делов-то, да?

— Не за что, Стас, рада, что понравилось. Останетесь на чай? - мама общается с Севером очень доброжелательно и гостеприимно.

— Ему уже пора! — мои нервы сдают.

— Я никуда не тороплюсь. С удовольствием выпью чаю, — отвечает с лучезарной голливудской улыбкой Север.

Чай я пью молча, с недовольным лицом, испепеляя взглядом непрошеного гостя. В отличие от меня, мама прекрасно болтает со Стасом и не видит вообще никакой проблемы в сложившейся ситуации.

После обеда я отправляюсь мыть посуду, Стас идет к Тимохе, а мама тактично уходит к соседке «за сахаром».

Занимаясь посудой, я украдкой наблюдаю за Тимом и Стасом. Теперь, при свете дня и в адекватном состоянии, я вижу, как они похожи. Не только внешне, скорее повадками и мелочами в поведении.

Справившись с тарелками, подхожу к ним и сажусь на диван.

Молча наблюдаю за тем, как они строят дорогу. Эту идиллию не хочется разрушать. Как бы я ни относилась к мужчине, я не хочу отнимать его время единения с сыном. Север подолгу задерживается взглядом на нем, а Тим послушно делает все, что говорит Стас. Восторг, не иначе. Прямо-таки образцовая семья с обложки журнала. Почему-то это сильно меня задевает — ведь мы далеки от идеала, да и нет никаких «нас».

Все это лишь картинка на стене, скрывающая за собой огромное ржавое пятно невысказанный претензий и боли.

На улице темнеет, и я говорю Стасу:

— Мне кажется, тебе пора.

Север вскидывает бровь и отвечает:

— Я по-прежнему никуда не тороплюсь, это раз. А во-вторых, твоя мама великодушно предложила мне остаться у вас на ночь. И да, я принял ее предложение.

От шока у меня невольно приоткрывается рот. Когда они успели спеться-то?

— Ты не посмеешь, — шиплю на него.

— Почему это? — удивляется он, и я понимаю: посмеет.

Приехать и разрушить мой мир уже успел и остаться на ночь сможет — а я ничего не сумею с этим поделать.

— Оставь мне хоть что-то. Хоть одно место, где я смогу себя чувствовать спокойно.

Я, конечно, преувеличиваю. Удивительно, но то, что Стас рядом, даже дарует какое-то необъяснимое спокойствие. Наверное, то же самое будет испытывать любая женщина, в жизни которой нет мужчин: мужа, брата или отца. Вот это загадочное состояние, когда он просто рядом — и все будто бы встает на свои места. И вот уже складывается впечатление, будто бы все твои проблемы решены, а ты можешь расслабиться и довериться тому, кто сильнее. Остаться просто сильной женщиной, которой не нужно бороться за каждый свой день.

Вздор!

Некому мне довериться. Жизнь научила одному — быть готовой принимать удар судьбы вне зависимости от вводных данных, потому что эта самая судьба может рубануть так, что мало не покажется. А на расслабление и перекладывание ответственности я не имею ни права, ни надежды. В конце концов, кто даст гарантию, что завтра или через месяц я не окажусь третьей лишней в доме Стаса и не получу снова шикарное предложение «присоединиться»?

Стас по-прежнему сидит на полу, даже не шелохнулся. Смотрит на меня исподлобья тяжелым темным взглядом, под которым единственное, что мне остается сделать - это вздохнуть и забиться в угол. Однако я не собираюсь этого делать.

— Я не претендую на твои зоны комфорта, Алена, — говорит он спокойно, но я готова поспорить, что вижу, как дергается у него глаз. — Только есть кое-что, на что я имею право, тебе так не кажется?

Я молчу. Мне на это нечего сказать, потому что сама я уже запуталась в том, кто кому чем обязан и какое место мы занимаем в жизни друг друга. Единственное мое желание — это счастье и здоровье сына, а большего я для себя и не прошу.

— Имеешь-не имеешь, — возмущаюсь я. — Ты пришел без спроса в мой дом и ставишь мою мать — да чего уж тут кривить душой, и меня саму — в отвратительное положение. Мы обязаны тебе чем-то, Стас?! Нет. Именно поэтому я бы хотела, чтобы ты ушел из моего дома. Я тебе не рада, если ты еще не понял этого.

Я стараюсь говорить спокойно. Видит бог, я не хочу скандалов и ссор. Последние несколько лет достаточно потрепали мою нервную систему, я физически не готова переживать еще за себя и свои отношения с отцом сына. Я не хочу, чтобы сын слышал мои слова, поэтому говорю максимально тихо, так, чтобы он не услышал ни слова. Неожиданно Тимофей решает расставить все точки над i и выдает:

— Стас, можешь почитать мне сказку перед сном?

Где там мое сердце? Оно упало и разбилось вдребезги, превратившись в кучку осколков. Сцепив зубы, чтобы не пустить слезу, я поднимаю голову и смотрю на Севера. Ожидаю увидеть победоносный взгляд черных глаз, но вижу такой же, как у себя — уставший, вымотанный и желающий одного-единственного. Покоя.

Тим встает на ноги, подходит к столику, берет свою любимую и трепетно хранимую книгу и отдает ее Стасу со словами:

— Вот, это моя любимая сказка. Про цветик-семицветик. Ты знаешь эту сказку?

Сын спрашивает с интересом, явно переживая о том, что кто-то может не знать его любимую историю. Я замираю и тоже жду от Стаса ответа, потому что в этом диалоге явно лишняя. Кажется, что между Стасом и Тимом растет что-то очень хрупкое, и я, несмотря на свою злость по отношению к мужчине за грехи давно минувших лет, не имею права это разрушить.