Измена (не) моя любовь

Глава 1

Глава 1

“Я сплю с твоим мужем”.

Глаза прыгали по буквам, сердце дымилось костром, превращая в пепел мою душу. Я растерянно смотрела в экран телефона пытаясь осмыслить трагедию.

Только что судьба доставила мне пригласительный билет в мой персональный ад от лучшей подруги.

Тонкими, ядовитыми червями под кожу проникало сознание, что всё по настоящему. Чувствовала, как у меня вытянулось лицо, тупо хлопала глазами. В первую секунду ничего не соображала.

Я отлепилась от телефона, обвела глазами свою гостиную.

Плотно задёрнутые шторы, официанты в чёрном, мрачная тишина, отголоски траурных речей. Поминки подходили к концу, печальные девять дней со дня смерти моего отца тяжёлыми жерновами перемалывали сегодняшний день в муку прошлого. Приглашённые разошлись, муж отправился проводить Беловых, за столом остались мы с Мариной. Именно она только что прислала мне смс.

Маринка, одинокая по причине сучьего характера давно растеряла перспективы устроить собственную жизнь, поэтому с энтузиазмом устраивала порядок на экономическом фронте моего бизнеса. Была моей правой рукой, незаменимым советником директора компании, то есть меня. Оказывается, в моей постели меня заменила она же.

Яркая, чернявая, моя лучшая подруга вальяжно откинулась на спинку стула, бесстыже смотрела мне в лицо, на её губах играла зловещая улыбка. Хотелось вцепиться ногтями в её слишком перекаченные силиконом губы, содрать наклеенные ресницы, запустить в неё чем то тяжёлым. Я тяжело, с хрипом дышала, у меня прорезался голос:

– Да ты гадюка подколодная!

– Я? Гадюка?– Маринка звонко рассмеялась. Медленно встала, прошла к окну ведя пальцем по драгоценной столешнице розового дерева: – Я согласна, что змея – самое правильное название для такой,как я. Но гадюка это так примитивно…

Она плавно прохаживалась, касаясь рукой предметов:

– Называй меня мамба. И запомни, Оля, ядовитые змеи бывают безумно красивыми. Как я…

Вернулся мой муж, с порога направился к Маринке, положил руки ей на плечи, коснулся губами волос не сводя с меня глаз:

– Я вижу, девочки, вы уже обо всём договорились?

Паскудная интонация в его голосе вползала мне в душу, стягивала, дышала в лицо болотной безнадёгой. То есть красная линия пройдена. Моё горе вырвалось за красные флажки, волком понеслось мне навстречу.

Мой муж, вечно улыбающийся всем красавчик вдруг изменился. Глаза остекленели, из них исчез блеск.

– Сергей, когда вы успели сбиться в стаю? Давно вы вместе? – странно, у меня на языке крутилось совсем другое, хотелось вскочить, вцепиться в рожу мужа , разодрать ему физиономию, бить, кусать, плеваться. Я сидела замороженной статуей и задавала никому не нужные вопросы. На самом деле, какая разница что было и как давно вместе предатели.

– Завтра я приглашу юриста , подам заявление на развод и расстанемся. – я постаралась сказать твёрдо, но мой голос дрожал.

– В такую тяжёлую минуту мы поддержим тебя, дурочку из страны лопухов – Маринка ёрничала, я знала её как облупленную. Марина юрист, таким голосом она говорила, когда ловушка для собеседника была готова вот вот захлопнуться. Я в ловушке? Холодок пробежал по спине: что всё это значит?!

Листаем дальше>>>>>>>>>>

Глава 2

Глава 2

Я в ловушке? Холодок пробежал по спине: что всё это значит?!

– Адвоката, конечно, пригласи, Олечка, но сначала посчитай, хватит ли у тебя деньжат на серьёзного, – голос Марины изменился, из вкрадчивого стал ледяным, с металлическими нотками: – А вообще не парься. Все твои магазины – мои. Ну, и я тоже вступила в должность директора с сегодняшнего дня. Ты сама подписала все документы.

– Я?

– А кто. Ты же дура, Оля. Документы подписывала не глядя. Не читала. Прямо так и скажем – бизнесвумэн от Бога.

– Я доверяла тебе, Марина!

– Ну, я же говорю, что ты ду – ра. “Мамба” произнесла слово раздельно, вбивая его гвоздями мне в сердце.

Я растерянно переводила глаза с одного на другого. Искала защиты у мужа, лучше бы я этого не делала. Он смотрел на меня победителем. Мы прожили три года, у нас не было детей, мы планировали их позже. Муж давно охладел ко мне, я искала причину в себе. Первые два года ходила по всяким тренингам, добивалась идеального цвета лица, одевалась куколкой. Ко всему, у меня был успешный бизнес. Ну, не у меня, у нас с мужем.

Нет, не так. Я отдала правление торговой империей отца Сергею год назад, сама ухаживала за отцом, особенно последний год, старалась продлить дни любимого человека. И вот.

– Почему сегодня? – очередной мой бестолковый вопрос всплыл на поверхность.

– Почему нет? Поминки к поминкам. – Муж цинично гоготнул:– Наконец мой долгоживущий тесть отправился куда подальше. Как там говорят, сегодня, надеюсь, он обрёл окончательный покой. Теперь я полноправный король, смена декораций в моём дворце началась!

Я постепенно приходила в себя. Мой муж возомнил себя Шекспиром и живописал трагедийные страсти:

– Оля, ты сыграла свою роль, молодец, можешь скушать конфетку. И проваливать. Я заблокировал всё, что смог. Есть имущество, которое мы будем делить…

– Здесь всё моё. В смысле папино! – злые слёзы рвались у меня из глаз, голос захлёбывался в рыданиях.

– Вот прям правда, мимо которой не попрёшь. Конечно, папино. Я же потому и женился на тебе, зная, что тесть безнадёжно болен, а наследница глупая кукушка.

– Сейчас не время говорить об этом, у нас поминки, но я не понимаю, Сергей. Ты раздавил меня изменой, предательством. Ты пришёл ни с чем. Ты что, прогоняешь меня из собственного дома? Дом мой, имущество моё.

– Было. Было твоё. Правильно Мариночка сказала, ты по собственной глупости всё потеряла. Ну, ладно. Давай прощаться. Ты нищенка, на развод я подам сам, завтра тебя чтоб тут не было. Давайте выпьем за это.

Я сидела сцепив зубы и рассматривала бархатную скатерть на столе. Чёрно-бордовая, жутко минорная, как раз выбранная для поминок… Немыслимо больно сжималось горло, ощущение, что колючая проволока рвала его изнутри, раздирала, заусенцами тянула лоскуты по живому.

Кошмар какой, я слабела от голоса мужа. Почему я не сошла с ума? Как можно за одну секунду переставить вагон чувств с рельсов любви на рельсы предательства.

Я перехватила взгляд Сергея. Не отрываясь смотрели с мужем друг на друга. Меня душила обида, он был совершенно спокоен, мне даже кажется, расслаблен.

Отвернулась и поняла, что больше у меня нет сил повернуться и посмотреть на предателей ещё раз. В сознание настырно лезло ощущение, что я третья лишняя, теперь я никто.

Неужели я сдамся? Я?! Да никогда.

“Мамба” сидела рядом с Сергеем, сочилась ядом,:

– Так, моя ты тупенькая милашка Олечка, тебе одной ночки на сборы хватит? Ну, там вещички свои собрать?

– Не смей разговаривать со мной, тварь.

– Это почему? Ты разве не знаешь закон джунглей? Слабейшего добивают на месте.

Сергей махнул официанту, нам налили вино. Я смотрела как тёмно-красная лава огнём заполняет мой бокал, казалось, там плещется, пламенеет вся моя ярость. Вы пробовали затушить свою боль от укуса соперницей? У меня не получилось. Я чуть не схлестнулась с ней в рукопашную.

Я резко встала, стул со скрежетом проехал ножками по полу. Схватила бокал, плеснула кроваво-красное вино в лицо Сергею. Со всей силы махнула фужером об стол, от него остался осколок розочкой на длинной ножке. Я повернулась к Мамбе, нацелилась на неё вытянутой рукой, она распахнула глаза, в ужасе вскочила, попятилась.

– Ты что, Оля, – Маринка заломила руки, я обошла стол, шла на неё. Подруга (сука, бывшая подруга!) отступала, официанты замерли, муж сидел умершим изваянием. Его рубашка от самого горла красным рубищем пропиталась вином, застыла коростой на груди. Как жаль, что он не помер от страха в ту самую минуту.

У всех наступил ступор, а меня разрывало вдохновением как на митинге:

– Твари, да вы попутали берега? То есть, пока я лечила отца, вы планировали как меня обокрасть? Обещаю, я через год буду сидеть за этим столом, укрытым этой же мрачной скатертью, и вы оба будете валяться у меня в ногах, выпрашивая крохи.

Я швырнула осколок в Мамбу, схватила поднос с фруктами, со всей дури залепила им в зеркало. Грохот, звон битого стекла, слетевшее с зеркало чёрное покрывало, визг Маринки…. Отличный заключительный фейерверк на аттракционе предательства.

Спокойно пошла к двери:

– Я не прощаюсь.

Глава 3

Глава 3.

Ольга.

Нежная, милая, необыкновенно трепетная девушка 24 лет. Однако, за хрупкой внешностью скрывается недюжинный ум, яркая, ироничная натура и сильный характер. Именно это позволит ей вынырнуть из омута предательства.

Сергей.

30 лет. Яркий, эффектный, красивый мужчина, привлекающий внимание. Прекрасно скрывающий качества, которые безошибочно использует пробиваясь в жизни: прагматичный хамелеон. “Выгода от всего” – как внутренний девиз. Никогда никого не любил и не полюбит кроме себя.

Марина.

Статная, эффектная женщина, замуровавшая себя в серый цвет подковёрных интриг и распрей. Отчаянная карьеристка. Ненасытная и алчная настолько, что подмять под себя человеческие ценности: дружбу, сострадание и порядочность. Именно под пресс её жерновов попала наша героиня Ольга.

Скоро появятся новые визуалы.Красивые, знойные мужчины. Удивительные женщины. И кое кто ещё….

Глава 4

Глава 4

Утро проснулось серым дождём, свинцовые капли тяжело били в стекло, я лежала не шевелясь. Потихоньку въезжала в реальность, плохо понимая с чего начать сопротивление.

Внезапно дверь открылась. Сергей вошёл без стука, смазал по моему лицу равнодушным, чужим взглядом. У меня в голове переключился тумблер, вскипела обида, на глаза навернулись слёзы злости. Сергей по-хозяйски прошёл к моему столику, сел на пуфик, сдвинув локтем мою шкатулку с украшениями.

Положил зелёную кожаную папку с документами, постучал по ней пальцем:

– Здесь бумаги, доказывающие, что ты, Оля, никто. Общаться со мной будешь через адвоката, которого найдёшь. Я сейчас поеду по делам, теперь у меня их непочатый край. Тем более надо ввести в курс дела нового директора, твою самую лучшую подругу Марину Аркадьевну Реутову. Вечером вернусь, надеюсь, тебя, Оля, тут не будет.

– Серёжа, ты ничего не попутал? Я твоя жена, так просто от меня не избавиться.

– Пойдёшь в магазинчик и не вернёшься. Была Олечка и нету её. – муж нарисовал в воздухе параболу, вероятно, очертив мой последний путь.

– Серёжа, ты мухоморами завтракал? Может, вы с твоей шалавой подловили меня на контрактах сыграв на невнимательности и доверии, ну так мой хрен в делах покрепче вашего будет. Я всё верну.

– Да ты тварь неблагодарная, Оля! Пока ты с папашей чванилась, по самым дорогим курортам отдыхала, я тут всю контору держал.

Я подскочила, перебила эту скотину, сжала кулаки:

– По “онкологическим курортам”!

– Да не важно, оставшееся имущество предлагаю делить. То, что ты не просрала Марине по юридической неграмотности.

– Всё имущество что у нас есть – моё, передано мне отцом.

– Не скажи. Много чего надо делить пополам. Предприятия вообще мои, я не дурак отдать то, что отжал у тебя. А вот остальное…

– Что например? Может мою одежду поделим?

– Почему нет? У тебя бельё, например, стоит жуткие тыщи!

Я стянула с себя трусы, швырнула ему в морду:

– На, Марине отдай. Что ещё с себя снять?

Сергей увернулся от трусиков, прилетевших ему в лицо:

– С тобой бесполезно говорить. По суду всё отберу. Дура!

– Так, будущий бывший муж, выметайся из моей комнаты. Я сегодня напишу заявление в полицию. Сейчас поеду к Цоллеру Вадиму Адамовичу, к папиному адвокату.

– Ага, так и сделай. Заодно узнаешь, Цоллер ещё с нами или уже вслед за папашей твоим отправился.

– Что ты такое говоришь! Как ты вообще смеешь так неуважительно говорить о папе?– вот тут выдержка покинула меня, навернулись слёзы, я предательски шмыгнула носом.

– Ой, не прикидывайся, – Сергей отвернулся,: – я уже запарился ждать, когда твой папенька оставит нас в покое. Мало того, что он болел слишком долго. На его лечение за последний год ухлопали столько денег, можно было империю построить. Я еле урвал своё.

– Какая же ты циничная сволочь, Сергей. Где твоя совесть. Отец принял тебя в бизнес, научил всему…

– Заткнись, сука– муж повернулся ко мне, ощерился в злобной улыбке. Разговаривать матом у Сергея давно вошло в привычку. И никакие деньги не могли выбить из него эту пошлость.

Муж тремительно подскочил к кровати, схватил меня за шиворот ночнушки, царапнул по шее. Приблизился вплотную, прошипел в губы:

– Ненавижу вашу семейку. Ты вся такая онегинская дура! Папаша твой терпел меня только из за тебя. Всё помыкал, как котёнка совал мордой в каждую ошибку. А я в итоге за его болезнь спустили на него полсостояния.

– Его состояния. Его! Отец лечился на свои деньги, на мои сбережения, мы из бизнеса не взяли ни копейки.

– Вот и отлично, не хватало, чтоб он, помирая, запустил руки в бизнес.

– Ах ты…– я вывернулась из рук Сергей , перелетела на другой край кровати. Вскочила, нащупала подсвечник у себя за спиной, замахнулась.

Сергей удивлённо вздыбил брови, попятился к двери, продолжая выкрикивать:

– Ну, теперь то я отыграюсь. Марина давно всё устроила, комар носа не подточит. Как юрист она профи. Так что выметайся. Нам не по пути.

– А с Мариной по пути? Не поняла, так у вас любовь или дорога в одном направлении?

– Какая такая любовь, ты дура, Оля? Биз-нес.

– Мариночка об этом знает?

– Блять, да ты заткнёшься? У нас с ней всё как с тобой. Биз-нес на любви.

Я швырнула в него подсвечником, Сергей успел увернуться, выскочил за дверь, заорал:

– Ебанутая дура! Все карты заблокирую, машину брать не смей!

Я схватила первое, что было под рукой, запулила в дверь вазой. Звон битого стекла остудил пыл моего новоявленного бизнесмена, одновременно придав ему недюжинное ускорение. Я слышала быстрые затихающие шаги мужа, обречённо села на кровать, обхватила голову руками.

Прошипела ему вслед:

– Я надеюсь, у тебя впереди ещё будут бизнес-грабли по имени “Марина”.

Мои замечательные читатели. Если вам нравятся истории про властных, крепких мужчин, у меня как раз появилась новинка именно про такого мужчину.

Добавляйте в библиотеку, потом почитаете. История - огонь.

https://litnet.com/shrt/SVxd

Аннотация.

В кабинет к шефу проследовал важный гость, которого ждали с ужасом и благоговейным трепетом. Шеф выскочил ему навстречу:

Глпава 5

Глава 5

Я схватила первое, что было под рукой, запулила в дверь вазой. Звон битого стекла остудил пыл моего новоявленного бизнесмена, одновременно придав ему недюжинное ускорение. Я слышала быстрые затихающие шаги мужа, обречённо села на кровать, обхватила голову руками.

Прошипела ему вслед:

– Я надеюсь у тебя впереди ещё будут бизнес-грабли по имени “Марина”.

Холодной оторопью пробило спину – что случилось с папиным адвокатом? На что это намекал муж. Вчера Вадим Адамович не прибыл на поминки, хотя на кремацуии был. Только ведь на поминки никого не приглашают, люди сами приходят кто хочет. Странно, с отцом они были не разлей вода. Наш бессменный семейный адвокат Цоллер был поверенным в делах отца. Правда, ко мне не имел отношения, Марина умудрилась подсуетить к нашему бизнесу своих людей.

Отец враждовал с моим мужем, они с адвокатом не раз предупреждали меня о его непорядочности. Но я же верила мужу! Адвокат сразу перестал общаться со мной, как только в права юриста вступила Марина. Сразу замолкал, если я появлялась. Держал меня очень далеко от документов и дел папы. Оказывается, он был прав.

Значит, я и здесь проиграла. Но к Цоллеру съезжу, узнаю что с ним, начинать свою защиту тоже с чего-то надо.

Я смотрела на зелёную чешуйчатую папку из кожи питона, одиноко поджидавшую меня на столике. Смотрела на чешуйчатый рисунок, мороз продирал кожу. Что то слишком много змеиного вокруг меня.

Так, надо взять себя в руки. То, что на мне висит ярлык жены-идиотки, пригревшей змею в своём собственном доме – это не надолго. Отец всегда учил рассуждать, бороться, не сдаваться. Вот и прекрасно.

К кому обратиться за помощью? Приятельниц я давно растеряла, почему то “милашки-приятельницы” решили, что я зазналась. Причём тут зазналась, я просто вся пропиталась запахом больницы, горем угасающего человека, постоянным присутствием смерти.

Я до последнего душой тянула отца в жизнь, таскала его по выставкам, мы умудрились попасть на концерт виолончелиста, на которого он так мечтал услышать вживую. Правда, были мы там минут пятнадцать всего, но были же. Даже в инвалидном кресле, полулёжа, под обезболивающими препаратами папа улыбался, видя меня. И я старалась. Днём беззаботно сидела рядом с ним, болтая ногами на лавочке. А ночью грызла подушку от бессилия. Ну, что уж теперь. Папы больше нет, горе затопило , но это был ещё не конец. Осталось дохлебать подлости от собственного мужа.

Взяла в руки папин поминальный портрет, перетянутый чёрной ленточкой.Прижала к груди и… Взяла телефон и подала на развод через Госуслуги.

Развод с мужем не за горами, я верну свою девичью фамилию Орлова и всё, что моей фамилии принадлежит, тоже верну. Сделаю это в память об отце. То, что я совершила непростительные ошибки, доверившись врагу – ну что же, бывает. Прочь эмоции, пушки к бою. Я себя не на помойке нашла, моё образование дорогого стоит, посмотрим, на что я способна.

Сердце рвало от боли, изнутри меня колотило, я хорохорилась, но от слабости даже не могла встать с кровати. Сидела, тупо мяла подол ночнушки, смотрела в окно.

Сзади послышались шаги, я обернулась. Дверь открылась, на пороге стояла Мария Петровна, наша экономка.

Мария Петровна вырастила меня, была незаменима в доме, сержантом следила за порядком. Затянутая в форменное платье она напоминаем из моей прошлой жизни выросла на пороге, сделала вид, что не видит осколков вазы и валяющегося подсвечника, виновато улыбалась глядя на меня. Я закрыла лицо руками, разрыдалась.

– Олечка, деточка, не плачь, моя хорошая, соберись. Я тебе завтрак сейчас сюда принесу, покушай.

– Нет, – я замотала головой, – ничего не хочу.

– Вот ещё, откуда сил возьмёшь для победы. Характер то у тебя бедовый, – она многозначительно посмотрела на осколки,:– правда, тебя довести сначала надо. Пожалеет Сергей Максимович, что рассердил тебя, что правда, то правда.

Я вытерла слёзы, вздохнула. Многовато правды в последнее время. То что мужу я не спущу его фантазий на тему моей нищеты – это точно. Пора собираться в кучу.

Мария Петровна вскоре снова появилась, уже с подносом:

– Давай ка, Оля, присаживайся. Кушай. – она отошла к двери, выглянула за неё:– Прислуга давно всё знает, повар, две горничные и садовник уже уволились. Я бы тоже ушла, но не уйду. Буду твоими ушами и глазами здесь. Ты же вернёшься и всё у тебя будет хорошо. А пока вот что, Оля.

Она пододвинула мне поближе блинчики, сметану, ватрушки, йогурт. Отдельно на столике расположился изящный, как кипарис, кофейник дымящийся непревзойдённым ароматом. Протянула сложенный листик:

– Тут, Олечка, куча телефонных номеров. Народ написал для тебя специально, позвонить можешь любому, мы все за тебя. Вот мой личный номер телефона и адрес. Всегда буду тебя ждать.

– Спасибо. Я ещё не придумала что и как буду делать. Попрошу вас, Мария Петровна, сохраните вещи папы, вон ту папку с бумагами. Я чуть чуть успокоюсь, заберу потом всё.

– Одежду твою, Оля, вещи я соберу, всё сохраню, даже не волнуйся. Помни, у тебя все друзья тут. Дом этот твой.

Я ходила по спальне соображая что делать.

Итак: мои карты заблокированы, впереди развод, раздел имущества. Здесь я точно проиграю, раз всё устраивала “Мамба”. Наличных денег у меня всего ничего, жить негде, профессия менеджера по продажам с опытом директора, прозевавшего собственный бизнес скорее минус чем плюс.

Ещё вчера успешная молодая женщина, привыкшая ехать по смазанным финансами рельсам, сегодня потёртая жизнью заплаканная нищенка, почти бомж. Из всего положительного, что у меня осталось: непримиримая мстительная ярость. Я выкарабкаюсь. Ну, начнём!

Глава 6

Глава 6

– Таня, Я мужа бросила!

– Нормальные люди сначала здороваются, потом хвастаются.

Моя подруга сидела нога на ногу, покачивая острым носочком турецкой туфельки, расшитой жемчугом. Утопая в подушках дивана, она держала в руках фужер шампанского. В этом вся Танька – дама-праздник. Переживая очередной скандал с мужем, подруга гасила горе в пузырьках шампанского.

Она поднялась мне навстречу, распахнула свои объятия:

– Иди ко мне, смелая женщина. Давай выпьем за твою свободу!

Через минуту я рыдала, всхлипывала, пыталась связно рассказать как утром через Госуслуги подала заявление на развод. Про “Мамбу”, про мужа и про то, что теперь я, по сути, бомж.

– Так, погоди, Оля. У вас есть семейный адвокат, ты в брак вступала богатой невестой, твоё чурло Серёжа пришёл с голой жопой. Как это ты нищая?

– Я только что к семейному адвокату ездила. Понимаешь, пока отец был жив, они с Вадимом Адамовичем шушукались, и этот самый Цоллер, наш семейный адвокат, меня терпеть не мог. Он сразу сказал, что в итоге я потеряю всё из за Марины. Когда они с отцом говорили о делах, меня выгоняли из комнаты.

Я рассказывала Тане: перед тем, как приехать к ней, поехала к конторе адвоката. Нарезать пришлось пару кругов в центре, пока нашла куда влезть мордочкой на парковку. Как только толкнула тяжеленную дверь в офисное здание, сразу попала в гнетущую тишину мрачного коридора. На центральной двери в золотой табличке было имя адвоката. Не успела коснуться ручки, сзади прилетело:

– Вы к кому?

Я повернулась, зависла с ответом глядя на тётку, ткнула пальцем в табличку:

– К нему.

Женщина сухо сообщила, что Вадим Адамович в больнице, в Склифе. Инфаркт. Она ничего не знает, добавить ей нечего.

Я набралась наглости, отправилась домой к Цоллеру, чтобы узнать у родственников как он себя чувствует.

Мы, бывало, приезжали сюда с папой, я чаще оставалась в машине, считалось, что я из конкурирующей организации и мне в доме адвоката не были рады.

У меня был другой адвокат, а они между собой в делах друзьями не бывают.

Всхлипывая, жалея саму себя, я жаловалась Тане.

Рассказывала, как подъехала к чугунным воротам особняка, никто не торопился выйти ко мне. Охранник говорил с хозяйкой по телефону, потом протянул трубку мне. Я растерялась, не знала что сказать. Попыталась коротко объяснить кто я, меня прервали. Усталый, потухший голос жены Цоллера беспощадно слепил колкие фразы:

– Вашего отца больше нет, вы не клиент моего мужа. По поводу вас нет никаких распоряжений. Как вам быть – не знаю. У Вадима Адамовича инфаркт, он сильно переживал кончину своего друга, вашего отца. Вот сердце и не выдержало. Как вам быть, повторяю, не знаю. Сюда больше не приходите.

Я ничего не поняла, бараном смотрела в трубку, растерянная побрела к машине. У меня сложилось впечатление, что винят в том, что случилось с адвокатом почему то меня. Чушь какая. Или мне на фоне моих проблем уже мерещилось непонятно что.

Оттуда поехала к подруге. Припарковаться возле Танькиных ворот был отдельный квест. Посёлок дорогущий, а подъезд как пещерный лаз. Как ни встань, машину запросто могут цапануть. С другой стороны да и хрен с ней. Всё равно мою машину у меня отобрали. Получается, я взяла её без спроса. Чем машине будет хуже, тем лучше.

Вот как то так. Всё это с перерывами на отдельные рыдания я рассказала Тане. В наступившей тишине видела непримиримые глаза подруги. Она сощурилась, смяла в крошку сигаретку (плохой знак):

– Оля, ты сейчас от горя всё смешала в одну кучу. Выздоровеет твой Цоллер, разберёмся с делами. То, что муж и подруга нафигачили тебя с имуществом – всё это херня, так не бывает. Подождём Цоллера, тем более, как я поняла, он на Маринку зуб точил.

– Он и меня терпеть не мог. А Маринку вообще за специалиста не считал. – я протянула, задумчиво уставившись в стену.

Таня вытащила меня из задумчивости:

– А твои магазинчики, ваша торговая линия,? Так не бывает, чтоб всё случилось в одночасье.

– Бывает, Танечка. Марина уже год плела юридические сети. Я по глупости ей доверяла и в итоге сейчас она директор и полновластная хозяйка моих магазинов.

– Марина, значит постаралась. Узнаю мразоту. Нужна консультация грамотного человека. В жизни не поверю, что ты проиграла бой. Не в твоём это характере. Слушай, ещё будет оглашение завещания твоего папашки. Надеюсь, что богатый Буратинка оставил всё тебе?

– Таня, это наша отдельная головная боль. Папа болел, ты знаешь. А про его личный бизнес ничего не знаю. Его адвокат со мной никогда не говорил об этом. Папа тоже помалкивал. Говорил, что не мне, а мужу моему не доверяет. Как видишь, прав оказался.

Я все свои сбережения тратила на лечение папы. У него был фонд на непредвиденное. Оттуда всё выгребла. Про остальное ничего не знаю. Ты же знаешь, что с папой делалось последние четыре месяца.

– С ним не знаю, а вот то что ты проявила героизм, это да. На завещание не рассчитываешь?

– Какое там. В лучшем случае смогу отказаться, чтоб не платить всплывшие долги. Кто знает, что за год навесили наши свежеиспечённые охренархи: мой муж Серёжа с “подругой” Мариной.

Таня налила шампанского, протянула мне бокал:

– Мда…Я вот подумала, почему любовница всегда знает жену, а жена, даже если знакома с бабой – не знает, что она любовница, а?

Я покачала головой. Мне и вправду бы в голову не пришло, что Марина спит с моим мужем.

Таня чокнулась со мной фужерами:

– Давай выпьем за твою победу. Или ты за рулём?

Я снова разрыдалась:

– Прикинь, Таня. Даже машина оформлена на имя Сергея. Я приехала на ней сюда.

Поперхнулась собственными словами. Вспомнила, как вышла к своему синему “пежику” – (я так любовно называла мою машинку, свой навороченный Пежо.) Передо мной вырос Гриша, водитель Сергея:

Глава 7

Глава 7

Я вынырнула из своих размышлений, снова посмотрела на Таню, протянула:

– Говорю же, у меня ничего нет.

– Да уж. Полная жопа. Ну, будем надеяться, Марина окажется чистилищем для кошелька твоего козлины.

Подруга взялась за телефон, вызвала горничную:

– Маша, накройте нам стол с чем нибудь горяченьким. Жаркое, курочку, давайте, поторопитесь.

Я вздохнула:

– Таня, помоги мне. Мне работа нужна.

– Где же я тебе работу директора найду, Оля? У меня клининговые конторы.

– Разве я про директора. Я… согласна пойти няней, уборщицей.

– Так, не морочь голову, Ольга. Я тебе как работодатель сразу скажу: – В няни к ребёнку тебя не возьмут. Своих детей у тебя нет, образование хотя ты и Сорбонну закончила – не профильное, рекомендаций, опыта никакого.

Я опустила голову. Что да, то да. У меня, в принципе, никакого опыта кроме “сама себе директор” нету.

– К старикам присматривать я тебя тоже не пущу. Тебе же надо с проживанием, а это значит работа 24/7. Ты когда нибудь памперс, полный добра меняла взрослому человеку? На это даже профессиональные сиделки редко соглашаются. Сможешь справиться?

Я открыв рот смотрела на Таню. Про такие сложности я и не подумала.

Сказала и сама испугалась. Вспомнила как за отцом в последние дни ухаживали специальные сиделки, два дюжих медбрата на руках носили его в ванну, обтирали полотенцами, перестилали простыни. Меня всегда просили выйти, чтоб, в первую очередь не стеснять отца. Я молчала. Вспоминая тугим узлом скрутили грудную клетку.

– Оль, про папу вспомнила? – подруга сочувственно погладила меня по руке.

Я неопределённо мотнула головой.

Мы уже сидели за обеденным столом. Я совершенно не хотела есть, щипала корочку хлеба. Такая тоска терзала душу – (врагу не пожелаю), прикидывала варианты какой бы хомут себе на шею повесить, работать же надо где то. Где?! Проговорила:

– Ну, значит в уборщицы! Полы то я сумею помыть! – воскликнула горячо, цепляясь за надежду найти себе применение.

Таня помотала головой обгрызая куриную косточку, я скороговоркой пыталась убедить её:

– Я всегда смотрела за нашими горничными. Видела, как женщины работали.Что ж я, хуже что ли? Справлюсь.

Танька тут же поставила мне диагноз:

– Дикая какая -то идея.

– Я всё смогу.

– Да? Пробовала уже? А окна в пол, да в трёх этажах? Про туалеты не забудь. И вообще, чего ты вдруг так сразу кинулась в уборку. Поживи у меня, придумаем что нибудь. К кому я тебя устрою, сама подумай. Тебя полгорода знает, мужа твоего.

– Я в другой город поеду. Имя поменяю, научусь полы мыть. На курсы поступлю какие нибудь. На ветеринарные. Я животных люблю.

– Оль, ну не о том ты думаешь. Надо за себя бороться. Своё возвращать.

– На какие шиши? Бороться? Есть, спать где?

– У меня поживи. Денег тебе дам сколько надо.

– Ладно, Таня, спасибо за сочувствие, за доброе слово. Пойду я.

Я встала, ноги как свинцом налились. Растерянная, оглушённая, вообще не знала что делать.

– Постой, Оль. Не торопись. Присядь.

Таня ходила по комнате, тёрла щёки:

– Я знаю, ты упрямая, если что задумала, тебя не перешибить. Я вот что думаю. Есть у меня в одном городе сестра двоюродная. Она там такую же клининговую компанию держит. Богатых там не мало, от нас далеко. Сядешь на паровозик и ту ту. Давай, напишу тебе пару рекомендательных, а сестре своей, Светке, всё объясню. Полуправду, конечно.

Я села, с надеждой смотрела на Таньку. Она писала на голубой бумаге, прихлёбывала из фужера, довольная, высунув кончик языка, спросила:

– Имя, говоришь, другое придумаешь. А какое? А паспорт?

– Придумаю что то с паспортом. Давай напишем имя Маша…

– А давай! Маша так Маша.

Танька старательно писала, я отстранённо прикидывала с чего начинать мне жизнь.

– Вот, я написала, что ты супер чистюля, крупный специалист по уходу за домашними питомцами. Ну и тд. Оля, то есть Маша, я тебе так скажу, – все вопросы можешь загуглить. По уборке и по уходу за домашними зверёнышами. Не боги горшки обжигают. По уходу за псами, попугаями у меня книжка есть… Кого там ещё придурки в квартире держат? А, змей ещё , бывает, разводят. Это ты гугл озадачишь.

Слово “змеи” горячим шнурком перетянуло шею. Я горько вздохнула:

– Я сама вот одну “мамбу” пригрела.

– Так, давай ка с моего телефончика билетик тебе на поезд купим. Чтоб никто за тобой вдогонку не помчался. Тааак,.. – Танюшка что то смахивала, тыкала по экрану: – Вот. Нижняя полка, плацкарта. СВ туда нету, а купе – не рискуй. Мало ли что за компания там окажется.

Танька обняла меня на пороге:

– Так, билет на поезд у тебя есть. Помни, я всегда рядом. Приходи в любую минуту. Крыша, деньги для тебя найдутся.

– Тань, ничего, если я своего “Пежика” в тебя тут брошу?

Я вызвала такси, машина долго не ехала, Танька стояла рядом, молча. Всё было так минорно, как недавно на поминках. Такая же безнадёжная тишина, растерянность и пустота внутри.

–Ну что, на вокзал, Оль? В смысле Маша?

Я вдруг как очнулась. Чего это я такая грустная. Ну, случилось в жизни нечто плохое и что теперь! Люди и не такое переживают. Я здоровая, молодая, красивая, стою тут сопли жую. Улыбнулась, повернулась к Тане:

– Слушай, Танюш, а помоги мне ещё разок.

– А я вот она. Погоди, пистолет захвачу. Куда поедем? Маринке коленки прострелим?

Я рассмеялась:

– Поехали, на твоё имя купим мне телефон. Я от старого избавлюсь, не хочу, чтобы меня Сергей разыскал в случае чего.

– Не вопрос. Давай, отменяй такси, на моей поедем. Уху! Как мне всё нравится.

Я расхохоталась:

– Танюшка, ты же шампанским набулькалась, куда тебе за руль.

– Ну ты меня совсем за балбеску, что ли, держишь, Оль. Я как Масику своему Мазератти раскрошила всмятку, таки он меня только с водителем отпускает.

Глава 8

Глава 8

Смотрела в мутное стекло поезда, щурилась злыми сухими глазами и пыталась понять что чувствую.

Наверное, я должна была рыдать от потери, но нет. Потеря – это когда не стало отца. Чувствовала тоску по мужу? – да нет же, не было тоски, может быть потому, что любовь, которую я хотела иметь была задушена равнодушием моего мужа.

Заказала чай у проводника, смотрела как подрагивает чайная ложечка в стакане, отбивая такт в трясущемся вагоне, где-то капризничал малыш, тянуло запахом прогретого титана. Вдруг подумала, а когда я была счастлива последний раз? Что то и не вспомню. Всегда была несчастлива с мужем. Я ведь не любила его, просто он так настаивал, так торопил с чувствами, а мне так хотелось тепла, я ведь знала, что отец сражается за жизнь. Что скоро я останусь одна. Хотелось опереться на мужское плечо. А тут так кстати Серёжино настырное плечико вломилось мне в душу. Эх, да что уж теперь.

Я прижалась лбом к холодному стеклу вагона и вдруг с удивлением поняла, что испытываю облегчение. Да, да! Реальное облегчение от того, что наконец всё прояснилось. Тревога, подозрения, голод по ласке, что коршуном крутились последнее время надо мной – прорвались болезненным гноем, выплеснулись.

Меня расстреляли картечью скотства два самых дорогих человека. Всё, что мне осталось: выжить. Поклялась сама себе: вернусь королевой. Счастливой, здоровой и богатой.

Я сильная по самое горлышко и как бы мне сейчас не было плохо, не сдамся. Ни за что не сдамся. Сжала зубы так, что хрустнуло за ушами: “Спасибо вам, господа предатели за науку, за то, что научили ненавидеть и бороться. Моя ревность это теперь клубок кипучей ненависти”.

Стоило подумать о муже, отголоски ненависти вспыхивали новым костром. Саднили, полыхали нестерпимой болью. Все мысли скручивались в толстенный жгут, удавкой давили горло. Я должна уничтожить эту мразь по имени Серёжа Жданов. И уничтожу. Только надо собраться с силами, разработать стратегию. Недаром я сколотила свой собственный бизнес с брендовыми аксессуарами. Папа не одобрял мою возню с галантерей, но и не перечил. Он вообще никогда мне ничего не запрещал. Выделил долю в своей компании, я передоверила её мужу. Доверие вышло мне боком. Что ж, наука на будущее.

Решила: “всем, кто меня обидел мало не покажется”. Записав в мозгах клятву отомстить мужу и подруге я приехала в никуда.

Незнакомый город это что? Правильно. Возможность сначала заблудиться, после повздорить с таксистом, потом ехать всю дорогу сжимая в кулаке ключи, надеясь отбиться в случае чего как холодным оружием. Вот примерно в таком бодром настроении я доехала не понять куда.

Взобралась на пятый этаж старого здания в темпе “зачёт на стометровку”.

Стояла перед дверями чужого офиса, держалась за правый бок, там нещадно кололо.

Колом мне вышел подъём без лифта к вершине моего нового успеха.

От нервов сцепила зубы, мурашки стаями ползали под тонким свитерком. “ Входи уже, ну!” – подбадривала саму себя и не могла решиться. Зажмурилась, в ушах сразу раздался перестук колёс, плацкарта, бесконечно лязгающие двери, чужие люди, запахи, голоса. Думала, высплюсь в поезде: куда там. Сидела всю дорогу взведённой пружиной, всё думала о Сергее, о своей закадычной мамбе-Маринке.

Неожиданно дверь офиса открылась, я отступила, схватившись за ворот ветровки, прижимая к себе сумку, папку с рекомендациями. Думала о том, что сейчас мне придётся врать, выкручиваться. И всё для чего? Чтоб выжить, выкарабкаться из чужой западни. О Господи, что со мной происходит, как я могла оказаться в этой ситуации.

Женщина удивлённо смотрела на меня из двери:

– Вы ко мне?

Я пожала плечами, стеснительно промямлила:

– А я не знаю. Наверное. Я от Тани из Москвы.

Через минуту я сидела перед хозяйкой, она проницательно и хитро посматривала на меня.

– Почему вы хотите работать в нашей клининговой компании? Любите чистоту?

– Нет, я вообще не хочу и не люблю работать, мне просто нужны деньги.

– Я так полагаю у вас небольшой опыт в работе?

– Я не бездельница. Но лучше мне работать со шваброй и щётками. Потому, что у меня острый язык.

Незнакомая немолодая тётка вдумчиво смотрела на меня и выражение её лица перестало быть симпатичным. Вот, опять мой язык сказал лишнее. Только женщина открыла рот , вероятно собрав весь ответ в одно чёткое:”нет”, я опередила её:

– Послушайте. Вы не представляете на что способна женщина, загнанная в угол.

Я не теряла надежды, пыталась сидеть ровно и смотреть в глаза хозяйке моего будущего. В помещении было тихо и спокойно, меня разморило так, что я еле хлопала глазами. До меня дошло, что я не спала почти сутки. И, между прочим, не ела.

– Вот что, вижу разговаривать с тобой бесполезно, – Танина своячница постучала стилетами по столу,:– Давай сюда свои бумаги. Вот тебе ключи. Это от квартиры, куда я пускаю далеко не всех. Пойдёшь туда, выспишься. Позвоню, договоримся что дальше.

– Спасибо, я вам заплачу…

– Мы с Таней обо всём договорились. Иди.

Сунула мне на листочке адрес, махнула рукой куда идти. Я, еле переставляя ноги вышла, хорошо, что на дворе лето. Утро, правда, могло быть и помягче, ветровка не спасала. Меня пробивало ознобом. Может быть и не от холода вовсе, а от нервов. Голод, сиротская пустота в душе, дремучая неизвестность “что дальше?” мрачные мысли подгрызали последние мои силы.

На глаза попался “Ростик”, я к нему помчалась как к родному, хотя сто лет не бывала в таких заведениях. Я никогда не чувствовала себя такой голодной как сейчас. Тыкала пальцем в табло, у меня буквально урчал живот. Слюна как у голодного кролика текла по усам, я еле дождалась, пока мне вручили пакетик картошки-фри и бургер. Вредности превратились в потрясающие вкусности, какая радость набивать рот едой, быть не голодным.

Глава 9

Глава 9

Дворецкий встретил у ворот, обошёл вокруг меня, молча кивнул, я пошла за ним. Вообще, я конечно, немного обалдела от холодности приёма и чванства в воротах. То, как меня осмотрел лысый мужчина, затянутый в идеально отглаженный костюм словами не передать. Я почувствовала себя мухой на стекле, спасибо, меня сразу не прихлопнули.

Мы не разговаривали с сердито-презрительным дяденькой.Честно сказать, я сама была шокирована его внешним видом. Этакий лысый,красиво прокаченный качок с достоинством английского лорда весь перевитый татухами, тщательно спрятаными под одеждой. И всё же заячьи уши нательной росписи торчали из под кипельно-белых манжет и тугого воротничка. Да уж…

Я молча слушала его указания, вникая в своё будущее положение прислуги. Сама настороженно рассматривала дворец, куда меня привезли. Учитывая, что меня вели от центральной калитки козьими тропами и я вошла с чёрного входа, представляю, что там было с фасада. Бритый газон, идеально круглые клумбы, под расчёску стриженые розы – всё так строго, помпезно. Но, как бы сказать… добротно, но старомодно. Явно, балом правит кто-то не первой молодости.

Лысый начальник моей новой жизни провёл меня по пустому узкому коридору в служебное помещение. Выдал форменное платье монашки с серым фартуком и серым воротником, (жуть какая то). Бесцветным голосом велел собрать волосы в гульку.

Только сейчас до меня начало доходить в какую реальность я загнала сама себя. Такой тоской сжало сердце, Божечки, аж под рёбрами заныло. Сначала волной накрыла обида на мужа. Тут же вспыхнул костёр ненависти к нему, к Марине. Сцепила зубы: ещё чего. Скомандовала сама себе – а ну, отставить сопли! Выкручусь. Пробьюсь!

В дверь гардеробной заглянула улыбающаяся круглолицая девушка с плутовскими глазами. Оглянувшись вслед удалившемуся лысому начальнику, прострекотала:

– Новенькая? Привет, меня Варя зовут. Что, не повезло тебе?

– Что? Почему мне не повезло. – я растерянно оглянулась, уставилась на девушку. Хорошенькая, с пышной грудью, втиснутой в розовый пиджак и крутые бёдра рвущиеся из юбки на волю рисовали кустодиевскую красавицу. Наряд дополнял белые перчатки, именно на них я и зависла взглядом.

Варя, заметив моё недоумение с удовольствием заполняла бреши в моих зависах:

– Тебя как зовут?

– Маша, – я произнесла своё новое имя, попробовала его на язык. Непривычно как то.

– Ой, Машка, что тебе сейчас расскажу. Сейчас Мухтар потащит тебя к бабке, ты молчи побольше, кивай. Ври, если не знаешь что ответить. Только постарайся остаться, ладно?

– Мухтар это кто?

– Лысый. Который тебя привёл. За глаза мы его Мухтарка зовём. Уж больно важный. Верный пёс, овчарка нашей бабки. Всё ей докладывает. Не верь ему, он хитрый гад, – поделиться сакральными знаниями девушка не успела.

На пороге появился лысый дворецкий, он же Мухтарка, (вообще я не знала кем был этот мужчина. У меня в доме вопросами персонала занималась экономка, да и нанятых специалистов было мало. Всё было отлажено, мы не пересекались, не мешали друг другу. Я не знала, кто приезжает мыть окна, кто возит барахло в прачечную). Судя по платью, в которое меня переодели, в этом доме всем этим буду заниматься я.

Итак, мой час пробил, на пороге появился он – распорядитель моей карьеры. Придирчиво осмотрел меня, жестом пригласил следовать за собой.

Я отправилась на собеседование к хозяйке, Варя успела сложить ладошки:

– Умоляю тебя, останься. Я тут одна уже зае*алась. Поваров три, а горничных две и я. Все, блин, смотались. Вот прям если не пройдёшь собеседование, не возвращайся. Убью тебя и сама убьюсь.

С криминальным напутствием в смертоубийство я в волнении шла за дворецким совершенно не обращая внимания на его инструкции. Наверное, он думал, что я должна ослепнуть от роскоши особняка, проникнутся ощущением значимости дворца, в котором он сам мотался командиром мух на побегушках. В его понимании я была очередной мухой.

– Вот служебная туалетная комната. Зайди, приведи себя в порядок. Волосы ты плохо уложила, собери узел потуже, не на дискотеку пришла. Одноразовую расчёску, зубную щётку выброси сразу. У тебя две минуты, – мужчина в белом жабо нетерпеливо посмотрел на часы,: – Вряд ли тебя примут.

Чем это я не вышла, уточнять не стала. Напыщенное командирское чудо вручил мне пакет:

– Скорее шевелись.

Я взяла курс на победу? Значит быстро и чётко надо выполнять команды, чтоб стать своей среди чужих. Рассмотрела что в пакете: к форменному платью полагались белые перчатки (как у Вари), пристяжной белый воротник и жабо, фартук без карманов. Офигеть.

Я повернулась, встретилась глазами с дворецким. Мухтар – он и есть цепной пёс, точно Варя про него сказала. Глаза злющие, не мигают. Уши торчком, были бы волосы на голове, точно торчали бы дыбом.

Я шла по коридору за Мухтаром, свет многочисленных ламп из хрустальных люстр и бра на стенах отражались от его лысины. Имя какое-то непривычное у него. Посматривала на мужика, сколько ему. Ведь молодой совсем, ему чуть больше 30. А ведёт себя как напыщенный индюк. Он жестом остановил меня. Осмотрел, поправил на мне левую перчатку,:

– Светлана Ильинична ждёт тебя, – втолкнул в комнату.

Я вошла, расправила плечи, сразу вдохнула запах сладких духов. Мозги печатной машинкой выдали справку: Ланкомовская коллекция. Всё таки я всю жизнь крутилась в индустрии дорогих женских хотелок, духи для меня дом родной. Всё о них знала. Тут же кольнуло сердце: мой муж закупал такие на праздники для сотрудниц. Муж…Из за этой мрази я сейчас стою серой мышью на экзамене возьмут ли меня мыть чужие хоромы.

От обиды навернулись слёзы. Вот зачем я вспомнила сейчас об этой скотине!

Взяла себя в руки, остановилась на пороге перед низеньким столиком, заваленным разными игрушками. Подратые мягкие зайцы, мячи, соломенные куклы. Странный набор.

Глава 10

Глава 10

Вот так я вижу героев романа.

И хотя это не главные герои, однако, представление о них поможет сделать роман интереснее и красочнее, правда?

Татьяна.

Подруга Оли. Яркая, самоуверенная блондинка. Такие девушки за дружбу ныряют в самый глубокий омут. Всегда поддержат, защитят, поделятся последним. Они прекрасные подруги. А враги из них вообще непревзойденные.

Мухтар.

На самом деле этого мужчину зовут совсем иначе.Попозже узнаем как и почему к нему прицепился этот ник.

Мажордом, полностью отвечающий самым изысканным требованиям дома, в котором служит. Личность довольно интересная, скрытная. Конечно, он не просто так появился на страницах романа. Посмотрим, какую роль он сыграет.

Софи.

Маленькое зубастое существо, исполненное самодостоинство и неистребимой злобы. Это поначалу. Потом, конечно, и на её улице перевернётся грузовик с печеньками. Она обретёт любовь и, кстати, сыграет немаловажную роль в романе.

Глава 11

Глава 11

Хозяйка хлопнула в ладоши, на её толстых щёчках прорезались ямочки, ярко накрашенный рот растянулся в сладкой улыбке:

– Моя Софочка строгий экзаменатор, редко кто ей нравится. Так что подружитесь, расстарайтесь, деточка. Иначе – вон.

Я, вся зашантажированная появлением некой Софи, (кто она, может быть сестра хозяйки или внучка) смотрела на дверь. В комнату Мухтар торжественно ввёз тележку с парчовой подушкой, на ней возлежало рыже-лысое чудище размером с откормленную крысу. Собачонка завидев меня сморщила нос, её ушки оттопырились назад. Усы, больше напоминающие желтоватую леску, топорщились непримиримыми антеннками, а глазки-бусинки бегали ходиками на обозлённой мордочке.

Складывалось впечатление, что маленькое чихуахуа отравилось собственной желчью. Хотелось схватить диванную подушку, шмякнуть сверху на рыжее кошмарище и сесть сверху.

Наверное, псинка считала искренность моего желания, опустила глазёнки. Утробно рыча она удерживала собачий гнев внутри тельца, её буквально распирало от натуги, трясло как фюзеляж самолёта на старте. Софи содрогалась от рычания, упрямо подбираясь к собачьему инфаркту.

Я присела перед ней, протянула:

– Как же тебе повезло жить у такой чудесной хозяйки, Софи. Она наняла тебе самую душевную сиделку – меня! – Тут же шёпотом добавила: – Софи, мне работа нужна, лежи смирно и мы поладим.

Я смело протянула руку, потрепала сражённую моим нахальством собачку за ушками. Взяла кипящее ненавистью ко мне рычащее отродье на руки, прижала к сердцу, сообщив на ушко:

– Софи, я твой армагеддон.

Выпрямилась, взглянула на хозяйку. Она смотрела на меня открыв рот.

– О, как я удивлена. Обычно Софи не так расположена к новичкам, – хозяйка заливисто рассыпалась мелким смехом:– Ну что же, Машенька, я рада. Забирай моё счастье, иди в гардеробную, наденьте с моей деточкой что либо по погоде и погуляйте.

Тут в разговор влезла черепашья тётенька:

– Четвероногая леди Софи фон Греаль у нас служебная. В смысле служат ей специально нанятые люди. Ты, например.

Ко мне обратились на “ты”? Это хорошо. Я наклонилась к собаченции:

– О, здравствуй, Софи фон Греаль. Вот я и два моих высших образования. Всё для тебя, милая.

– Что вы знаете о чихуахуа?

– Эти милашки созданы для поцелуев.

– Настасья, не отвлекай Машу от забот о Софи, – Светлана Ильинична шурша шелками закрыла рот “черепахе”, повернулась ко мне:

– Мажордом познакомит тебя с расписанием Софи.

Я уже было выдохнула, но хозяйка отвлеклась на шум, я тоже посмотрела в окно. Здоровенный чёрный танк без дула, хаммер с затемнёнными стёклами остановился напротив ступеней.

– О, приехал Мэт, я так счастлива. Надо, чтоб ты, Маша, ему тоже понравилась.

Я опешила. Твою же мать, у Софи есть соплеменник, какой нибудь терьер и я буду предводителем псарни в сумасшедшем доме? Это кому я там должна ещё понравиться?! Что там за местную аристократию подвезли?

Хозяйка опередила мои фантазии:

– Мой сынок, мой самый славный мальчик Матвейка приехал навестить мамочку.

Учитывая, что хозяйка называла Софи “деточкой”, неизвестно кто мог спрятаться за ником ”сынок” – от попугайчика, до амурского тигра.

Пока меня не хватил паралич от избытка знатных персон на мою голову, я схватила тележку уложив на неё присмиревшую псинку, покатила прочь:

– Мы на прогулку.

– Да, детка и не забудь надеть на Софи козырёк от солнца. Её глазки надо беречь. Яркий свет опасен для шёрстки красивой леди так же как пламя.

О небеса! Я тоже в списке “деток”. Зверинец, открывай ворота.

За дверями припав ухом к двери стоял Мухтарка, я без обиняков спросила:

– Где собаку переодеть?

Он всё понял, ткнул рукой на дверь:

– Не завидую тебе. Зачем ты брала псину на руки? Ты первая, кого не загрызло это исчадие.

– Это плохо?

– Не хорошо, это точно. Софи надо взвешивать, кормить, поить, мерить температуру, возить к мастерам, на прогулку, на регату, на кошачьи бои. Скоро у неё свадьба. И это ещё не всё. Комната, гардероб, шмотки, миски всё должно быть в идеале. Лоток должен благоухать лилиями, а какашки псины надо описывать в вечернем протоколе. Короче, ты скоро вылетишь, поэтому не знакомимся.

– Ты номер один на уровне экспертных знаний, как я поняла. Расскажи, что мне сейчас с псинкой делать? Где её расписание?

– Сама выкручивайся.

Паразит-мажордом повернулся на каблуках и преисполненный собственной важности растворился в лабиринтах колон, ковров и медных вазонов с гладиолусами. Ну и подумаешь, тоже мне, партизан.

Я завезла тележку с собакой в комнату, на пороге встала. Это комната сумасшедшей? В смысле, если она для собаки, то хозяйку лечить бесполезно. В дурдом срочно под семь замков.

Пионы в хрустальных вазонах, просто кукольные интерьеры в шелках, диваны, заваленные подушками, ковры ручного плетения по цене крыла самолёта и всё в том же духе. Открыла собачий гардероб: остановись планета, я сойду. Столько барахла не было даже у меня в прежние времена. Не говоря уже о бантиках, заколочках и всякой дребедени.

В комнате была ещё одна дверь. Толкнув её, не сомневаясь, поняла: моя обитель. Всё по простому. Кровать, стол, стул, лампа, пара шкафов. По служанке и честь.

Вернулась к Софи. Взяла какую то тряпку с вешалки, нацепила на Софи, сообщила ей, если пикнет, схлопочет. Маленькое тщедушное существо не приходя в себя от моей фамильярности смотрело на меня молча. Мне стало жаль пёсика , я взяла её на руки, прижала:

– Не бойся меня, я тебя не обижу. Но если надо, мы с тобой подерёмся, погрызёмся, поубиваемся. На сдачу я быстрая, а на любовь взаимная.

Нашла шлейку, натянула на Софи поверх её платьица:

– Ну что, погнали гулять?

Так с Софи на руках пошла к ступеням и надо же было, меня чуть не сбило дверью, отлетевшей наотмашь. Грозный бас разрубил воздух:

Глава 12

Глава 12

Матвей, 33 года.

Конечно, то, что этот мужчина умел зарабатывать деньги было видно издалека. Содержать такой дом, раскачиваться на качелях финансового успеха, держать руку на денежном пульсе подвластно только серьёзному трудоголику. Собственно, именно таким и был Матвей

Безбашенно спортивный. Он занимался одновременно и плаванием и баскетболом и велосипедным спортом.

Однако, лучше всего ему удавались дворовые мордобои. Тут да, тут ему не было равных. Проживая у бабушки, часто возвращаясь за полночь ему было где проявить свои таланты. Ко всему бабушка жила в очень неспокойном районе совершенно не столичного города и уж там среди друзей не было английских снобов.

Они появились позже, когда его родители развелись, поделили угодья, пароходы и все остальные запчасти богатства. Перестали ссылать единственного ребёнка на лето на свежий воздух к реке и, так сказать, всерьёз озаботились будущим своего мальчика. Надо сказать, летние месяцы полного разгула довольно плавно ложились на его трудовые будни сначала в элитной школе, а потом и заграничных элитных пенатах.

Не стало бабушки, а мастерство договариваться со всеми и обо всём осталось замечательным дипломатическим качеством Матвея.

Всюду был хорош: в спорте сильный, с женщинами наглый, с друзьями верный, по жизни весёлый, азартный. Мужчина, помноженный на бесконечность.

Оля, наша героиня под именем Маша увидела его вот таким, обозвав его в душе здоровенным занудой.

Мои дорогие читатели. Очень интересно узнать, какое впечатление на вас произвели Визуалы всех героев.

Кстати, скоро появится ещё один портрет…

Я, как автор, буду очень вам благодарна за поддержку романа звёздочкой и библиотекой. Это самая бесценная поддержка от вас!

Глава 13

Глава 13

Матвей

В свой кабинет ввалился уставшим, раздражённым. Команда ещё не собралась, офисные помещения дремали в рассветной тишине.

Мне бы тоже поспать. Неудачный поезд, СВ какое то мятое, проводница ленивая и льстивая как старая лиса.

Всё вымотало, выспаться бы. Ехать домой к себе на квартиру поздно, приступать к работе рано, чёрт, как всё некстати сегодня. Набрал помощника:

– Лёва, добудь кофе.

Положил руки на стол, голову на руки, этакой пирамидой решил подремать.

– Матвей Романович, там Терёхин прибыл. – бессменный Лёва всё успевал, бодрым архаровцем бежал рядом со мной все мои бизнесмарафоны. Вот и сейчас голос чёткий, спокойный, хотя Лёва в поезде ехал в соседнем купе, не спал, в отличие от меня занимался бумагами:– Примите?

– Зови, кофе на двоих тогда.

Терёхин, плечистый, гладко выбритый (когда женатики бриться успевают?), степенным шагом вошёл, неся в руках коньяк и пару стопок.

– Тёрёха, не спиться тебе, что ли. Бродишь тут как Призрак Оперы. – я глянул на часы. Семь.

– Вот женишься, узнаешь почему мужики привидениями становятся. Я, кстати, лучше любого привидения. Я с Хеннеси, коньячок что надо, – мы ткнулись плечом друг в друга: – привет, брат.

Мы и вправду с Володькой были крепкими друзьями, почти братьями. Лёва внёс кофе, Терёха разлил коньяк в круглые пузатые бокалы, я отодвинул от себя:

– Я за рулём. Сейчас заработает контора, раскидаю дела и к матери съезжу, проведаю.

– Как она?

– Не хуже. Тут уж мало чем можно помочь, но ей во всяком случае не хуже, я рядом.

– Как съездил, Матвей?

Я промолчал. Терёхин мельком глянул на меня,:

– Ясно. – он потянулся, хрустнув плечами,: – Волновался, думал ты уже не вернёшься, в столице осядешь.

– Не сейчас. Мать тут не брошу.

– Ну, так ты же с собой Светлану Ильиничну собирался везти. Так и не уговорил?

– Нет. Не хочет она из своего леса никуда ехать.

– Скажешь, тоже. Леса. Да твоему имению цены нет. У нас во всей области равного твоему дворцу нету. Я бы тоже из такого не уехал.

– Вова, ты же по делу, наверное, приехал, а? В такую то рань.

– По делу, Матвей. Мне без твоей юридической конторы никуда.

– Только не говори, что с Люсей разводишься.

– Типун тебе, брат, на язык. Конечно, если Люська про мои шашни узнает, она меня четвертует и расстреляет. Но, будем надеяться, не узнает. Тут другое.

Володька рассказывал о своих текущих делах, проблемах. Офис постепенно оживал, я слышал возню, жужжание – всё проснулось, заработало, у меня выровнялось настроение.

Уже прощались с Владимиром, я вдруг вспомнил:

– У матери благотворительный междусобойчик-собачатник на днях. В выходные соберётся весь бомонд. Приходите с Люсей.

– Можно я подарком отделаюсь? В смысле, чтоб Люську не тащить. Она вынюхивать всякие сплетни начнёт, ни к чему мне это. А так я подарок привезу. У меня дома свора породистых балбесов бегает. Все уши пролаяли. Самого голосистого – Светлане Ильиничне? – вероятно, друг хотел пошутить, но, напоровшись на мой взгляд его весёлость мгновенно прошла:– Ладно, ладно. Понял.

Владимир ушёл, через час и я выдвинулся к себе в Кураево. Ехал, думал как напрячь Лёву с организацией благотворительного сборища, сам задумался про подарок для мамы. Благотворительный вечер был приурочен к её дню рождения, это была её прихоть. То, что мама к своим почтенным годам прикатилась с подбирающимся к ней альцгеймером – это было предсказуемо.

Рядом с ней была её бессменная компаньонка, врачи держали руку на пульсе. За её физическое здоровье я не волновался. А вот за душевное состояние переживал. И очень. Перепады настроения, вспышки детских воспоминаний, провалы в настоящем, в общем, для радостных прогнозов места не оставалось.

У мамы была страсть, которая с годами только усиливалась, переросла в фобию.

Её собаки!

Псарня из озверевших маленьких “волкодавов” породы чихуахуа приводила меня в бешенство. Еле удалось перевести собачатник в соседнее село, назначить там кинологов, смотрителей, орду ветеринаров… Уговорил маму дома оставить только одно исчадие рыжего цвета. Надеюсь, пока меня не было неделю, мама не завела ещё парочку.

Прошуршав шинами по гравию остановился напротив ступеней. Дима, (я знал его подпольную кличку “Мухтар”, его ею служащие наградили за преданность) выутюженным коршуном слетел по ступеням с докладом о событиях. Вот ведь мужик золотой, мне кажется, он на свет народился с единственной целью взять золото на международном пьедестале мажордомов. Надо будет премию ему выписать.

Мама сидела в своей комнате в бархатном платье винного цвета. Выглядела здоровой и весёлой. В комнате витал тонкий запах несостоявшегося пожарища. Наверное, снова пеплом что то подпалила моя курильщица.

Осмотрелся, вроде дыма не видно. У меня от сердца отлегло. Мама – это единственный человек на свете, за которого жизнь отдам. Нет, не так, “жизнь отдам” это так высокопарно, показушно как то. Я бы на коленях, на брюхе бы приполз туда, где можно было бы обменять мою жизнь на её. Мама у меня лучшая, чудесная просто.

Но как же она умудрялась срывать чеку с гранаты моего терпения, стоило завести ей свою песню:

– Матвей, сынок, когда ты женишься. Покажи маме свою невесту. Или я тебе выберу её сама. Вот Миленочка, например. Золотко девочка.

“Золотко-девочка”? Я бы волком взвыл, разнёс к чертям крышу по досточкам, стены по кирпичикам, лишь бы не слышать этой темы. Потому что не надо мне говорить того, что говорить не на-до!

– Мама, пожалуйста, не начинай, – я старался говорить как можно мягче, перехватил ядовитый взгляд Настасьи, её компаньонки. Вот же старуха препротивная, наверное, в прошлой жизни ехидной по лесу бегала. Высушенная карга пряталась за креслом матери.

Глава 14

Глава 14

Я чуть не припечатал дверью ангельское создание. Сегодня бесплатная раздача ангелов с небес? Хорошенькая, ясноглазая, одуряюще-красивая, свежая девушка замерла возле стены. Интересно, кто она….

Выцепил все детали, сразу, одной картинкой. Тягучее, первобытное чувство вылезло из меня наружу, смело наотмашь. Стоило только встретиться с ней глазами… Запах женщины, той, которую нюхом считал, ворвался под кожу, расплавленным оловом растёкся по венам.

Хрупкая, тонкая, затянутая в какую то серую мешковину с рыжим чучелом на руках.

Я что то ей говорил, уж не помню что. Она отвечала, я не слушал. Не понял, как её зовут? Не то Оля, не то Маша.

Всё смотрел, любовался ею. Аккуратно подобранные волосы, распахнутые настежь омуты глаза. Высокие скулы. Жемчужная кожа, пухлые, хорошо очерченные губы. Нескромные, жаркие, острые и опасные как лезвие.

Девушка за словом в карман не лезла, отбрила меня колкостью, обогнула мою фигуру, прижимая к груди рыже-лысого зверёныша с усами цвета рыболовной лески. Исчезла на ступенях. Я бараном смотрел ей вслед, завидовал собаке – вот бы меня девчонка так прижала к груди.

Женщина с грешными глазами унесла моё сердце, сладко сжав его в своих ладонях.

Я свихнулся от этой нежности. Твою ж дивизию, я не мог сдвинуться с места, глаз от неё оторвать. Кто она?

Самое удивительное, что я не собирался терять её из виду. Впервые за долгие годы я хотел снова увидеть женщину, случайно коснувшуюся меня взглядом. Не было ещё такого, чтоб меня так искренне засунули и послали куда подальше. Девчонка вовсе не воспылала ко мне симпатией. Смотри, какая вредина! Прям отхлестала меня своими остротами.

Давно меня так не распирало от женщины, тем более в одежде. Вышел следом за ней на ступени, вдохнул лесной свежести. С удивлением почувствовал запах хвои, влажность соснового бора, издалека клубами накатывающий лесной дух. Что то я замордовался последнее время на работе. Постоянные перелёты, разъезды, договора, аудиты, прения, юридические баталии, склоки, войны не на жизнь…

Глазами нашёл дивную красоту в серой мешковине (что за херню на неё нацепили, не платье, роба какая то). Девушка спустила рыжую гадость с рук, та ртутным шариком моталась по газону. Рассматривал милую девушку-тростинку, не спускал глаз с царственной осанки и потрясающе-соблазнительной груди моей новой знакомой. Линия затылка, удерживающая копну волос собранных в пучок делали абрис девушки драгоценным пиршеством для глаз. Таких красоток античные художники помещали в кулоны, гравировали на перстнях.

Я охотником наблюдал за каждым движением своей добычи, не сомневался, она будет моею. Давно я не добивался расположения женщины, приятное волнение разбивало кровь, пульсом частило в висках. Во мне уже билось желание, азарт, новая жажда жизни.

Девушка смотрела на копошащегося в розах садовника и вдруг!

Она бабочкой взмахнула руками и исчезла. Ну да. Направился к ней, бедняга подкошенным стебельком свалилась в траву из за этой некчёмной псины. Тоненький поводок обвязал щиколотки девчонки, путами сцепив ноги. Само-собой, сделав шаг, она рухнула.

Распутывал поводок, подхватил красотку за плечи, помог подняться. Что тут началось. И слёзы на глазах и яростное отрицание , всё это под аккомпанемент лающей собаки и спрятавшегося в колючки деда-садовника.

Смотрел на девушку, слушал камнепад из летящих в меня пререканий. Внутри меня теплом разливалось желание схватить, прижать её к себе. Коснуться губами волос, испить весь дух её притяжения.

Смотрел на её рвущуюся горячую грудь под платьем. Острый язычок девушки уже исполосовал меня своими колкостями, как мне хотелось попробовать его на вкус, усмирить.

Не понял, она ругает меня? Мой рот расплывается в улыбке, почему то было весело смотреть на девушку. Застрял взглядом на её губах. О, эти волнующие, плотные, чуть припухлые губы. Представил, как исцелованные, истерзанные они отвечают мне в поцелуе. Глазами ощупывал её всю. Сочная, просто дымящаяся женственностью. Добрёл до её коленок, ох ты, батюшки. Одна коленка вообще распанахана в кровь.

В ушах звенело от лая. Собака-садистка пятилась, тряслась, лаяла на всю округу. Уже, бля, всех волков в лесу распугала, зараза.

Предложил Маше поехать в больницу, полечить колено, получил в ответ ушат ледяного опровержения. Стоял к ней слишком близко. Видел вену на тонкой шее, выглядывающую из широкой горловины, маленькое ушко, без дырочек. Странно, серёжки не носит, а ей бы с её личиком как хороши были бы аметисты с бриллиантами. Соболиные брови, пушистые ресницы – безумно, охрененно красивая женщина. Моей будет.

Она как будто почувствовала, опасливо посмотрела на меня, ну слава тебе, Господи, сама поняла, что мы теперь связаны. Моим желанием.

Девчонка уходила, обернулась, как будто почувствовала что то. Повернулась, посмотрела мне в глаза. Потрогала шею, будто смахнула с себя мой взгляд, ожогом повисший на её коже.

Во мне проснулся мой личный, персональный зверь. Ожил, зашевелился после коматоза. Измена невесты в своё время надолго уложила его одной левой на боковую, я уж думал он не очухается. Оказалось, мой зверь очнулся. Зверь по имени страсть.

Глава 15

Глава 15

Дорогие читатели, возвращаемся к нашей героине Ольге (то есть теперь уже к Маше).

Вышла я на прогулку с Софи , заряженная нервами, собранная как пружина. Надо же, как достал меня этот напичканный советами умник.

Встала на ступенях и с удивлением рассматривала расстилающуюся зелёную гладь газона. Ничего себе! Да это поля для гольфа, что ли, обрамлённые шикарными клумбами с розами? На нём поместиться поместится Эйфелева башня. если уложить её на бок..

Белая галечная подъездная дорога, сделанная в форме круга с фонтаном посередине, и бесконечная полоса синеюшего на горизонте леса поразили даже меня. Хотя мне доводилось видеть немало чего шикарного..

Я прошла по садовой тропинке из жёлтых мраморных плит, удачно спрятанных в бритой траве, потом с удовольствием шагала по газону. Так хотелось снять обувь, но постеснялась.

Подцепила длинный поводок, прикреплённый к шлейке Софи, чтоб не бегать за строптивой собакой по лужайке. Беспечно наблюдала за старым дедом, копошившимся в розах. Садовник, наверное. Правда, вид у старикашки был настолько хмурый и неприветливый, я отвернулась.

Позвольте вам огласить весь список моих косяков и промахов на этот момент. Как потом выяснилось, моей первой ошибкой было вытащить Софи на улицу без тележки. Собачку не спускали на газон. Она не касалась лапками улицы, ведь там могла быть инфекция!

Вторая ошибка: гулять надо было с теневой стороны дома, чтоб лучи солнца не вредили шёрстке Софи фон как то там.

А третья – надо мне было под ноги смотреть, а не по сторонам клювом щёлкать!

Ощутив радостное вдохновение от красоты былинок-травинок, в следующую минуту я лежала носом в газоне. Вокруг меня резво носилась Софи с радостным лаем. Поводок нестерпимо резал по щиколоткам, затянулся на них петлёй.

Меня рывком подняли сильные руки, от неожиданности я еле устояла. Матвей собственной персоной! Присев, мужчина подтянул за поводок носившуюся питардой Софи, распутывал намотавшийся узел с моих ног, приговаривал:

– Эта псина угробит достояние нации.

Мужчина выпрямился, я невольно снова вдохнула драгоценность его парфюма. Уж слишком близко стоял мой спаситель и уж слишком я не могла надышаться обычным воздухом, пребывая в состоянии позора. Ну надо же мне было растянуться!

На плечах всё ещё пылали горячими пятнами следы от чужого прикосновения, я замерла от внимания красивого мужчины, закусила губу. На глаза навернулись слёзы от стыда и обиды. Так позорно было свалиться на глазах мужика, представляю, каким неловким кульком я грохнулась.

– Ну, чего вы плачете? Болит что то? – он дотронулся большим пальцем до моей щеки:– Ну, не плачьте, заживёт. Как зовут то вас, запамятовал?

Я чуть снова не брякнула Оля, спохватилась:

– Маша.

Дальше я не могла говорить, у меня дрожали губы, настроение было испорчено напрочь. Ишь ты, привязался. Даже имя не запомнил. Чуть не расплакавшись, пробурчала:

–Не трогайте меня руками! – вообще-то я имела ввиду слёзы на моих щеках, а не спасение в целом. Но уточнять не стала: – Я вообще то вас знаю всего часа два, а то и меньше.

– Вот чего вы такая ершистая Оля-Маша, вы же, вроде, говорили Оля. Так как на самом деле зовут то?

Матвей внимательно смотрел мне в лицо, ждал ответа. Я поняла, что он не собирается уходить. Мало того, меня подловили на горячем, я ринулась в атаку, выкрикнула:

– А оно вам надо, человек хороший. Я вот даже не интересуюсь, есть ли у вас фамилия. А знаете почему?

Он сощурился, отступил, косо глянув на дёргающую поводок Софи. Я решила просветить малознакомого друга:

– Да потому что вы маменькин сыночек, вон, пулей вылетели из её комнаты. Она вас отшлёпала?

– Моя мама требует, чтоб я женился!

– А вы гей?

От удивления он попятился:

– Я?!

– Ну не я же.

Дальше тишину приятного напряжения нарушал только утробный рык моей рыжей собачки. Она судорожно дёргалась на тонких лапках, держала голову боком оскалив острые зубки и сморщив нос рычала трактором.

Матвей удручённо посмотрел на беснующуюся собаку:

– Я же говорил, эта дурацкая работа вас до беды доведёт, Маша.

– Нормальная работа . С домашним питомцем.

– Софи не питомец. Этот глазастый комок шерсти с частоколом зубов – исчадие ада. Не справится вам с ней, меняйте профессию.

– Знаете что, может быть вы любите бегать по раскалённым углям и спасать девушек из пасти разбушевавшихся чихуахуа, но вы не мой герой.

– Почему это?

– Потому, что вы зануда. За один день умудрились дать один и тот же бестолковый совет дважды.

– Ну, пока что единственное что я чувствую, мне нравится спасать красивых женщин. Теперь из за вас я возомнил себя героем.

– Рановато будет, мистер зануда.

Я стояла с разбитыми коленками, на одной из них выступила кровь. Странно, я упала с высоты земли на землю, а колени выглядят так, будто я катилась кубарем с Эвереста.

– Нужно ехать в больницу, Маша.

– Вы серьёзно? Найдите куст подорожника, приложим листик и всё пройдёт.

– Я ваш работодатель и обязан вас лечить.

– Я не на вас работаю.

– Да, но оплачиваю все расходы этого имения я. Все! Даже зелёнку.

– Вы жмот? Выставите мне счёт за зелёнку?

– Ваш острый язык не спасёт вас, Маша, когда в рану попадёт инфекция, вы заболеете, у вас случится гангрена и вам отрежут ногу. Вы придёте сюда на костылях и у меня будет на иждивении безногая нянька. Причём собачья.

– Заслушалась вас слушать. Предлагаю вам заранее заселфиться с Софи. Сможете отвоевать себе право в суде лишить меня больничного.

Я всё ещё держала маску приличия на лице, но, кажется, она собиралась свалиться с меня. Кажется, я теряла позиции, а мне это ни к чему!

Глава 16

Глава 16.

Я всё ещё держала маску приличия на лице, но, кажется, она собиралась свалиться с меня.

Странное влечение исходило от этого, по сути, совершенно незнакомого мне человека. Он вроде стоял спокойно, руки держал в карманах. Но тот воздух, что собрался между нами уже был заряжен чем то особенным, волнительным, тревожным. Я не решалась посмотреть ему в глаза.

От этой двухметровой скалы тянуло ночным жаром, бесстыжей лаской, мужской наглостью. Я всегда такое чувствовала. И со студенческой поры знала, такую грань не стоит переходить. Одно неверное движение, хищник считает твою покорность, схватит и уже не выпустит. Сопротивление мужчина сразу приравняет к флирту, это ещё больше его раззадорит и пиши “прощай” – игра в кокетство заканчится погоней. Эпилог такой погони в постели.

Женская интуиция однозначно считала хищника напротив меня и только правила приличия, воспитания и всего прочего защищали меня от его прямого нападения. Это всегда становится ясно в первые 15 секунд знакомства. Надо признать, я свою партию проиграла. Мужчина очаровал меня и победил. Ощущение нереального притяжения к Матвею мешало держать оборону.

Но, к счастью, (а, может, и наоборот), кроме инстинктов в моей мудрой голове очухалась честь и выплыла ледоколом. Пока все эти страсти закручивались спиралью, пока начиналась гусарская осада на мои окровавленные раненые коленки, пора было сматываться. Приключения, а тем более на любовном фронте, мне не нужны. Этого мне ещё не хватало.

Я для себя уже выяснила: боль от раздробленного сердца изменой в прошлом отлично отрезвляет от всех симпатий в будущем!

Мне показалось, Матвей хотел задержать меня, вроде бы пошёл вслед за мной в одном направлении. Я, чтоб избежать дальнейших любезничаний, сморозила:

– Ой, вам, Матвей, пора к себе в кабинет руководить нами и считать дебет с кредитом. Желаю сэкономить на зелёнке!

Я гордо развернулась, подхватила не унимающуюся Софи на руки и похромала к себе. Подальше от опутавшего меня обаяния.

Меня всегда подбешивала, даже пугала моя собственная реакция на мужское внимание. Или она у меня вызывала резкое отторжение, желание нагрубить, прогнать, отмыться. Или…А вот это “или” было пострашнее.

Необузданная жажда получить своё – тело клещами рвало из меня желание понравиться, требовало кокетничать. Грудь вздымалась кузнечными мехами, соски вставали горошинами-пуговицами и вот что с этим всем делать? Причём, моё тело не собиралось со мной советоваться и если бы вон тот здоровенный мордоворот сцапал меня в объятия, он, конечно, получил бы по морде. Потом. Но сначала я бы растворилась в его нежности.

Я набирала скорость по направлению к дому, мне будто прожгло шею, я оглянулась. Румянец рванул по щекам, вот зачем я повернулась! Конечно, Матвей смотрел на меня. Это внешне я вышагивала непокорённой хромоножкой. А вот внутри меня было странное оцепенение. Что со мной, в чём дело? Неужели в нахально разглядывающем меня взгляде широкоплечего верзилы?

Нет, нет, надо немедленно выкинуть всё это из головы. Никаких взглядов, верзил и брожений в голове.

У меня, вернее у Софи в будуаре прозвенел зум. Готов ужин для Софи.

Я верным вассалом четвероногой красотки явилась на кухню, мне подали никелированный поднос с серебряными шпажками и с милой фарфоровой миской. А там… что это… нет, нет, нет. Какая гадость.

–. Что это? – я брезгливо спросила у повара.

– Свежая сырая гусиная печень со снятой плёнкой, нарезанная кубиками. Что не так? – повар удивлённо посмотрела на меня:– нанизываешь на шпажку и кормишь Софи фон Греаль.

Розово-пурпурная зефирная масса кисельными сгустками лежала на драгоценном фарфоре. Меня чуть не вырвало.

Принесла еду в комнату, Софи уже прибежала к её столику, нервно крутилась. Голодная, бедняга. Поставила миску перед ней, а она не ела. Облизывалась, смотрела в миску, вертелась и снова смотрела на меня. Я охнула: – бедняга ждала, когда я подам ей кусочки на шпажке.

Ну, раз у меня работа такая, значит сделаю её в лучшем варианте. Спустила миску на пол, туда же опустила собаку. Она покрутилась, повертелась и что? Правильно! Спокойно съела из миски всю ту дрянь, что там была. Самым обычным собачьим образом.

Не успела я выдохнуть, меня ждал новый сюрприз.

– Софи, что это такое? – Я во все глаза смотрела, как собака пытается поудобнее расположиться в лотке, чтоб нагадить. Ещё этого не хватало. Схватила собаку вместе с лотком и вытащила её через балконную дверь на улицу, на газончик. Поставила всё сооружение под кустик. Софи с одуревшимии глазами сидела этаким нераспустившимся рыжим бутоном в своём наполнителе. Как всегда, стала дрожать мелкой рябью.

Я присела перед ней, погладила, заглянула в глазки бусинки:

– Софи, я не умею говорить по собачьи, зато я умею говорить матом. Как только тебе придёт в голову гадить в комнате, я гавкну матом так, что ты навсегда передумаешь это делать.

Следующий час я не спускала с Софи глаз. Как только она подбегала к месту в комнате, где стоял лоток, я подхватывала её и тащила на улицу. Опускала в лоток. Упрямица выпрыгивала из него. Так продолжалось ещё три раза. Однако, на четвёртый всё получилось. Я расцеловала свою умничку, выдала ей печеньку-косточку и сама счастливая своим педагогическим талантом выдохнула. Ес!

Оставалось разобраться с заполнением протокола по собаке. Однако,я заметила, что форма протокола есть, а заполнения нет. Как я поняла, если у Софи есть нянька, бумаги заполнены. Если нет, Светлана Ильинична сама возилась с Софи. Ясно.

С собачьей канцелярией разобралась.

Осталось разобраться с собственными чувствами к новому знакомому. Они во мне засели искрой, собираясь разгореться костром.

Глава 17

Глава 17

С утра я сражалась с пылесосом. Непростое, знаете ли, занятие, учитывая сколько всякого барахла было в комнате Софи. Сама Софи сидела на ступенях балкона, щурила глазки на ярком солнышке. Блаженно подставляла мордочку под ласковый ветерок. Я спустила собаку на газон, пусть побегает, сама вернулась в дом.

В пылу уборки половину барахла я вынесла в коридор, другую составила друг на друга. В итоге я уже елозила щёткой по ковровой дорожке в коридоре. Сзади меня раздался оглушающий грохот. Я обернулась и замерла с открытым ртом. Нарисовав в воздухе пируэт, по великой случайности оставшись на ногах, на меня злобно смотрел Матвей.

Широкоплечий, в кипельно белой рубашке с расстегнутым воротом В тёмно-синих драных джинсах, крепко обнявших задницу (вот куда я смотрю!) он держал в руках книгу с французскими буквами на торце, злобно что то пришёптывая.

– Вы послали меня по французски? – я смело ждала ответа.

– Я русским матом владею неплохо.

– У вас в руках французский словарь. Или вы носите его в целях самообороны? – я паясничала от страха, сама вдыхала вкусный запах его парфюма.

Мужчина, с тела которого в средние века делали бы слепки античных статуй, возвышался надо мной гневно вращая глазами:

– Почему вы вечно попадаетесь мне на пути, Маша?.

– Я?! – во мне проснулся вупкан справедливости: – да это вы не смотрите себе под ноги. Сами споткнулись о провод пылесоса! Ишь ты, в смысле вы, француз недоделанный.

– Ну да, споткнулся я сам, а словарь это для мамы. У неё день рождения, вот, готовлю текст.

‐ Вы же говорите, что по русски умеете материться.

– Экая вы язва, Маша. Моя мать обожает всё французское, вот я и думаю над поздравительным текстом. Кстати, купил ей тур в Париж.

– Ничего себе вы маму любите. Уж послали так послали.

– Что вы сказали?

– Я думала, богатые своим мамам острова дарят . В океане.

– А ещё что думали?

– Яхту. Не пешком же ей на остров ходить.

– Остров у неё уже есть. Не хочет она туда. Ей ничего, кроме Парижа не интересно.

– Ух ты. Наверное давно пора маме открытку с видом Парижа подарить.

– Я вот смотрю на вас, Маша и думаю: почему я слушаю весь ваш бред?

Он подошёл ко мне так близко, что стали видны волоски на груди из распахнутого ворота рубашки. Мощь, сила здорового тела, туго натянутая тонкая ткань на округлостях мышц. Что то властное, мощное давило на меня. Во рту стало сухо я облизнула губы, пролепетала:

– Тоже мне подарок. Вы бы ещё тортик купили.

– Тортик, как вы, собачья нянька, выражаетесь, мы закажем где надо. И вообще, меня не интересует мнение заблудшей горничной.

– А ещё говорят, что богатые все культурные. Ага, куда там. Между прочим, пренебрежительное отношение к простому люду очень не нравится простому люду. Кстати, по французски самая красивая фраза для дамы звучит так:-- я выдала на чистейшем французском коронный комплимент.

Матвей странно посмотрел на меня:

– Вы говорите на французском не хуже меня. А я, на минуточку, учился в Сорбонне.

“Я тоже” – чуть не вылетело из меня, но мне хватило ума потупить взгляд, промямлить:

– Это хозяйка, у которой я раньше убиралась, учила язык, я кое что запомнила.

Матвей продолжал сканировать меня взглядом. По его виду было ясно, у него не складываются в голове какие то пазлы. Наш разговор всё больше походил на драку с саблями. Удар, укол. Вот вот появится кровь, хрустнут кости. Пора было идти на попятную.

Я срочно включила режим дурочки, фыркнула, схватилась за пылесос и стала водить щёткой наезжая ему на туфли. Он не двинулся с места. Вот зараза!

– Стойте! – меня вдруг осенило: – А Софи,? Она поедет вместе с вашей мамой? И я? У меня и паспорта то нет.

– Мама поедет с экономкой. А собака останется со служанкой. Кстати, как это у вас нет паспорта? Вы мошенница?

– В поезде украли паспорт, – я решила соскользнуть с опасной темы, перевела разговор на другие рельсы: – Матвей, хотите, порадуем Светлану Ильиничну по настоящему?

– Вы меня женить надумали? Это единственное, что её порадует.

Я опустила глаза. Вот куда-то не туда катится наш случайный разговор. Я шаг за шагом переступаю черту. Моё природное хулиганство вот-вот сыграет со мной плохую шутку. Мои словопрения могут посчитать глупым кокетством.

Говорить в коридоре становилось проблематичным. Я видела мелькающую недовольную физиономию Мухтара и любопытные глаза Варьки. На самом деле что то долго мы разговариваем с хозяином.

– Простите,Матвей, я отвлекаю вас. Мне прибираться пора.

Я снова включила пылесос, наскоро повозила щёткой, вспомнила, что давным давно выкинула Софи на улицу и она там болтается без присмотра. Хоть бы вороны не утащили эту “защитницу”. Вышла во двор. Моя маленькая подопечная тряслась в паркинсоне прижавшись рыженьким тельцем к ступенькам.

– Ну, чего ты скулишь будто тебя из детсадика забыли забрать?

Подхватила собаченцию на руки прижалась лицом к её голове, прошептала на ухо:

– Надеюсь, ты приличная девочка? Сделала свои дела? Учти, твой лоток теперь под кустиком. Не хватало собаке в комнате гадить, да?

Я развернулась идти в дом, знала, Мухтарка сейчас выкатит мне замечание. Неожиданно передо мной вырос Матвей:

– Что вы говорили про сюрприз для мамы?

Глава 18

Глава 18

Неожиданно передо мной вырос Матвей:

– Что вы говорили про сюрприз для мамы?

Его глухой, сильный голос вывел меня из равновесия.

– Знаете, Матвей, наверное, я немного хватила лишнего в своих предложения.: – мои мозги пошли на попятную, выстукивая барабанной дробью:” тормози, Оля.”

– И всё же, Маша. Вы, вероятно не поняли, Светлана Ильинична нездорова. Альцгеймер уже постучался в двери её светлой головы. Я сделаю всё, чтоб порадовать её столько времени, сколько она будет в состоянии радоваться.

О Боже! Мне стыдом ударило в голову. Я ведь болезнь его матери приняла за чудачества, ну конечно, кто бы в здравом рассудке взвешивал собаку каждую неделю в частной ветеринарной клинике. Прикусив язык, я несмело подняла глаза на Матвея. Он улыбнулся уголком губ:

– Поверьте, я очень занят. Каждая моя минута стоит денег. Не выкидывайте мои деньги на ветер. Говорите, что у вас за идея.

Через час, забрав Софи с собой, мы поднялись на третий этаж в библиотеку. Туда же поднялась Варя, периодически заглядывал Мухтар, но от него было мало толку. Решено было сделать на завтра напротив окна гостиной, где любила завтракать Светлана Ильинична, зону парижской улицы. Проснётся Светлана Ильинична, а за окном Париж!

Матвей довольно сносно нарисовал детали эйфелевой башни, Варька усердно раскрашивала лопасти мельницы на “ Мулен руж”, я рисовала Нотрдамские башни. Притащили садовника, велели ему приготовить на утро садовые кадки, нарезать ивовых веток, создать нечто наподобие тенистой набережной. Экономку (старуху с черепашьей головой) под страхом увольнения Матвей тайно отправил в город с шофёром за артистами кардебалета. Все были заняты.

Мы то и дело встречались с Матвеем взглядами, он периодически оставлял нас с Варей, уходил к себе в кабинет, отвечал на звонки, его долго не было. Варька бегала, приносила кофе, повар на завтра должна была приготовить любимый вишнёвый штрудель именницы и эклеры. Основное торжество планировалось в выходные. Вроде собирался по этому случаю банкет. Но так как день рождения был завтра, решили устроить Светочке ( так за глаза называли добрую, но вспыльчивую и временами неадекватную хозяйку служащие) сюрприз именно завтра.

Я, скрывая наши приготовления, периодически бегала вниз, приносила Софи на обед к хозяйке. Конечно, узнав в чём дело про недуг Светочки, я прикусила язык и теперь со всем уважением и пониманием делала то, что обязана: меняла блюда собаке и вытирала её торчащие во все стороны усишки салфеткой.

К вечеру, когда всё в принципе было готово, я дошивала для Софи юбочку а-ля мадам де Помпадур, мы с Матвеем остались одни. Я пытаясь полностью игнорировать его, делала вид, что сосредоточена на нитке с иголкой.

Обратила внимание, как моя собственная грудь ходила ходуном. Одёрнула себя, этого ещё не хватало! Попыталась выровнять дыхание. Однако, краем глаза следила за его мускулистой фигурой.

Матвей давно сменил рубашку на трикотажное поло, закатил рукава, искушая любоваться его рельефами. Сильные, перевитые венами руки с крупными ладонями просто магнитили мой взгляд. Матвей отошёл на пару шагов от “эйфелевой башни”, засунув руки в карманы придирчиво осматривал своё сооружение. Перехватив мой взгляд, спросил:

– Устала?

Я вспыхнула, румянец рванул по шее. Конечно, я обратила внимание , он обратился ко мне на “ты”. Я медлила с ответом. Как то странно у нас складывались диалоги. Мы как бы постоянно балансировали на границе вежливого хамства, но я чувствовала, наши отношения опасны. Они или скатятся в пошлую фамильярность, в некое свойское заигрывание между богатым хозяином и бедной прислугой.

Или мы разругаемся вдрызг, хорошо, если не подерёмся. Но… Была серьёзная загвоздка во всём этом. Чего тут скрывать, мужчина мне нравился. Я понимала, что он тоже обратил на меня внимание. А мне это ни к чему. Во-первых, я замужем.

Я сильно замужем за предателем, за вором, обворовавшим мою семью. Мне предстоял в скором времени серьёзный бой за восстановление своих прав. Скорее бы выздоровел Вадим Адамович, я знала, мы победим. А во-вторых – я врала. Врала людям каждую минуту и чувствовала себя от этого очень погано. Я кувыркалась во лжи и притворстве не в силах сказать правду, и толком не зная что делать. Порядком устала от необходимости следить за каждым своим словом. Вот с французским же чуть не погорела!

Матвей подобрался поближе к моему рукодельному столику, опёрся на локти:

– Маша, я вляпался в вашу авантюру. Вы должны мне за потраченное время.

– О чём это вы? Надеюсь, не собираетесь предложить мне фиктивный брак лишь бы порадовать мать?

– Чудесная идея на счёт брака.Об этом позже. Я ведь говорил вам, что моё время стоит денег.

– Время вы потратили на подарок вашей маме.

– Заметьте, Маша, вы меня околдовали идеей картонного Парижа.

– Я заметила, что вы сами были рады махать кисточкой.

– Спорить с вами себе дороже. Приглашаю вас в город, выпьем кофе. За ваш счёт.

– Во первых у меня нет денег. А во вторых у меня расписание с Софи. Мы берём собачку с собой?

– Мне только этого рыжего исчадия не хватало. Забудьте про животинку. А деньги вам займу. Едем.

Я посмотрела ему в глаза.Облизнула внезапно пересохшие губы:

– Разве я давала вам повод считать меня шлюхой? Кто вам сказал, милчеловек, что я мечтаю пить с вами кофе?

В одно мгновение его глаза задымились злостью. Что, не ожидал? Я не отводила от него взгляда. Мне надо было выдержать эту атаку. А как мне ещё было расценить его приглашение на кофе как ни раздвинуть ноги?

Выдержав паузу отвернулась, подхватила Софи и быстро помчалась к нам на первый этаж, к себе в каморку. Лишь бы не развернуться, не прибежать назад и не прыгнуть мощному, обалденно красивому, чертовски сексуальному мужику на шею с воплем: “поехали пить кофе!”

Глава 19

Глава 19.

Самое ужасное утро после самой ужасной ночи это нормально.

Я проснулась от того, что Софи тоненько поскуливала, топталась возле двери на балкон. Туалет! Нельзя было заставлять собаку ждать, не хватало лужи на ковре.

Я скорее надела вафельный халатик из ванны поверх короткой ночнушки, как была в тапках, выскочила с Софи на газон. Уже спустив собаченцию с рук, огляделась. Ранний рассвет туманной дымкой наползал на траву, было достаточно свежо, я поёжилась. Софи занималась своими делами, что то нюхала, радовалась жизни ковыряясь в газоне, а я как раз безрадостно разглядывала собственные колени. Два багрово-синих синяка чудесным образом разместились на обеих. Вид такой, будто с велосипеда навернулась. Да уж, первая прогулка с Софи надолго мне запомнится.

Пора было возвращаться, подхватила свою новую подружку на руки, поднялась по ступенькам, дёрнула ручку балконной двери – здрасьте! Как я могла забыть, что все двери на магнитах.

Дверь негостеприимно мне улыбалась замкнутым пространством. Я растормашкой стояла на крылечке, соображая что делать. Выходит, надо пробираться через центральный вход. Крадучись, завернула за угол. Конечно, закон подлости не спал, не дремал, меня ждал.

Перед ступенями, напротив окон Светочки служащие устанавливали всю ту фигню, что мы вчера нарисовали . Кругом лежали гирлянды надутых шариков с эмблемой эйфелевой башни, на тележке подвозили горшки с ивовыми ветками для, так сказать, парижской набережной.

Это ничего, что было много посторонних людей (прибыли артисты, тянули провода для музыки ребята с оборудованием). Я бы прошмыгнула незаметно. Но на ступенях стоял Матвей, а мне ой как не хотелось встречаться с ним в таком виде. Вообще не хотелось бы встречаться после вчерашнего его взгляда и моих откровений.

Я бы стояла вечно, дожидаясь, пока он уйдёт, но тут Софи радостно залаяла, когда одна из гирлянд рассыпалась и шарики на ветру раскатились по газону. Легко подпрыгивая, они праздничным конфетти катались по газону, сводя с ума Софи.

– Замолкни, предательница, – моё шипение не возымело успеха, пришлось выбираться из засады. Матвей с интересом рассматривал моё дефиле в стиле “5 утра и я иду домой”.

– Где это вы зажигали, девчонки? Вы прям не разлей вода. – его голос, сдобренный весёлыми нотками, привлёк к нам с Софи чужие взгляды.

Я наклонила голову, попыталась просочиться между ним и колоннами, буркнула:

– Я ключи забыла. Здрасьте.

– Доброе утро, Маша. Давно не виделись.

– Да, я с того времени похорошела, – нет, чтоб промолчать, меня тянуло на приключения.

– Если у вас начинается деменция, Маша, давайте снимем магнит, сделаем вам крючок на дверь? Вам же нечего там прятать? Тем более защитница у вас на заглядение.

– Будете обижать меня, я на вас Софи напущу. Софи, фас!

Вот насчёт “прятать” он был неправ. В моей комнате между вещами лежал драгоценный паспорт. Я пыталась спрятать свою гарантию на волю как можно лучше, но пока так и не придумала куда. В конце концов, случится необходимость уехать, в поезд без паспорта не пустят.

Я уже была в коридоре, впереди меня маячила моя заветная дверь. Оставалось протянуть руку к вожделенной ручке и… Заперто! Магнит он и в Африке магнит. Я стояла бараном перед собственными воротами, Софи проявляла нетерпение, кажется, ей надоела тряска на руках. Ну как же, она привыкла ездить на подушке, лежащей на тележке.

И вот, из за спины раздался голос, прибивший меня к доске позора:

– Не пускают?

Я молча изучала дверь, стоя к Матвею лохматым затылком.

– Вы вошли в роль как настоящая парижанка с собачкой? Возвращаетесь домой под утро?

– Мне нужен ключ. – я пыталась быть вежливой, отстранённой.

Матвей кому то маякнул:

– Дворецкого сюда позовите.-- сам наклонился к моему уху: –Приглашаю на утренний кофе через 10 минут.

– Спасибо, нет. С чего бы вам с прислугой “утренний кофей” распивать. Или я вчера недостаточно поэтично вам объяснила? Сразу предупреждаю: я не такая.

– А какая? Я зову вас обсудить сценарий нашего действа на лужайке. Потом, не забывайте, у меня тоже рабочее расписание.

– Знаю я ваше расписание. Один разврат на уме. Лишь бы кофе с полуголыми собачьими няньками испить.

Дальше добить Матвея моими скабрезностями не удалось. Появился Мухтарка, ооочень многозначительно посмотрел на меня, на дверь. Провёл магнитиком, моя шкатулка открылась, я нырнула внутрь, выпустила собаку, прижалась спиной к двери.

Сердце бухало отбойным молотком, заложило уши. Софи уже расчудесным образом трепала игрушку, прозвенел зум. Пора было идти за её завтраком. Но сначала надо привести себя в порядок. Только отлепилась от стены, наметила глазами дорогу в ванную, в дверь постучали. Я затаила дыхание, кто бы это.

Открыла дверь: Мухтарка.

В руках поднос с дымящимся чайником.

– Матвей Романович распорядился. Пей горячий чай с малиной, пока не простыла. Да, и вот ещё, – дворецкий протянул тюбик с троксевазином, ткнув подбородком в мои синяки на коленях:– Всю ночь грехи на коленях замаливала? Куртизанка ты наша.

Я от злости даже спасибо ему не сказала. Зато далеко-далеко где то промелькнуло, что ключ от моей двери не только у меня есть. Я тут же забыла думать эту мысль. А зря. Ох, как зря…

Да и где тут было думать. Вскоре по двору разносилась музыка. Я переодела Софи в юбочку со шляпкой. Собака отлично чувствовала себя в тряпках. Не успели мы въехать на театральную площадку, Софи от восторга принялась лаять. Благо её заглушал оркестр.

Два мима изображали игру на шарманке. Возле “Мулен Руж” выплясывали кардибалет приглашённые артистки. То и дело взрывались питарды с конфетти. Было весело и очень празднично. Честно скажу, у меня дух захватило. Светочка вертела головой, то улыбалась, то плакала хватая Матвея за руку. Я с теплом смотрела на мать и сына. Всё таки Матвей большой молодец.

Глава 20

Глава 20

– Что ты жуешь? – Черепаха, старая поборница морали, неизвестно каким образом забрела в общую столовую.

Честно скажу, стало так неприятно, хотя пирожное, которое я ела было на общем столе. Я его не украла, не ела тайком. Угощение выставлено было для нас, для служащих. Да и время было “кофейное”. К чему этот грубый вопрос? Старая ведьма подозрительно сощурившись смотрела мне в рот, ждала ответа. Я поперхнувшись, ответила:

– Это эклер. С чудесным заварным кремом. Хотите?

– Я не ем сладкий жир. Это как насыпать ложку сахара в подсолнечное масло. Фу, какая гадость!

– А я люблю сладкое, – молчать не стала,: – А вам плохо, да? Хотите, я вам валокордина накапаю?

– Небось нализала сладкого крема кое с чего себе на сиськи, – неожиданно вдруг не в тему зло выплюнула старая дура, просто испепеляя мою грудь, затянутую в серый мешок с тупым белым воротничком.

– Эти сиськи мне достались при рождении бесплатно, – я тяжело подняла на неё глаза, хотела предложить ей посмотреть порнокино и, наконец, отцепиться от меня со своими секси-вопросами.

Старуха не стала меня слушать, презрительно окатив взглядом прошипела, наклонившись через стол:

– Богатые мальчики никогда не влюбляются в прислугу. Поверь мне!

– О чём вы, бабушка?

– Наверняка все глаза проглядела, дырки прожгла на штанах Матвея, охотница за богатенькими. Всё хозяйке скажу. Пусть гонит тебя отсюда!

– Угомонитесь. Я поступила на службу к Светлане Ильиничне, а не к Матвею Романовичу.

– Найди другую богатенькую маму богатенького сына. У этого хер рос, да не про твою честь вырос.

И вот тут я в первый раз подавилась собственным вздохом. Старуха уже вышла, я смотрела ей вслед не найдя что сказать. Это было так глупо, цинично и одновременно так неприятно. Я ведь реально была неравнодушна к Матвею, но как тщательно пыталась это скрыть. И вообще, что Черепаха позволяет себе! Выскочила следом за Черепахой, та ползла по коридору хрустя артрозными коленями.

Обогнала её, перегородила ей путь:

– Вот что, провидица. Смотрю, вас никак не оставят сексуальные фантазии? Купите себе фалос в интим магазине и забавляйтесь. Фильмец про порноигры там бесплатно пенсионерам выдают. Стесняетесь – скажите, я вам его куплю. Правда, такие как вы ничего не стесняются.

– Это какие “такие”? – Черепаха не отступала.

– Психованные сексуально озабоченные старухи.

Мне уже не хотелось никаких пирожных. Почему то расстроилась, отправилась к себе.

Провозившись с Софи, услышала зум, пора было получать собачье витаминное пюре на кухне.

Отправилась на кухню. Отворила дверь в столовую и замерла с открытым ртом. Черепаха сидела на моём месте и … доедала последний эклер! Я расхохоталась, она вскочила, заметалась.

– Хотите, скажу как называется порнофильм, где особенно сладко слизывают крем кое с чего?

Старуха опрометью выскочила из столовой, чуть не сбив Варьку с ног.

Девушка озадаченно посмотрела вслед Черепахе:

– Маш, что это сейчас было?

– С десертами в меню не сошлись. – у меня чуть дрожали губы, Варька заметила это:

– Маш, ты на эту Грымзу внимания не обращай.

– Варь, ну как не обращай. У неё что не вопрос, то каверза.

– Ну, а ты как хочешь. Говорят, она сюда давным-давно горничной к Светочке устроилась. В мужа её влюблена была. Так и прожила при семействе старой девой. Ясно, у неё мозги набекрень.

Я молчала, смотрела в окно. На пустом месте, блин, Мадридский двор. Сердце подсказывало, это ещё не конец. “Дворцовые” интриги только набирают обороты.

Глава 21

Глава 21

Софи после обеда захромала, я в ужасе бестолково крутилась возле неё, заглядывала в её глазки, искала причину её недуга. То, что меня уволят, это ясно, но это только полбеды.

Собака страдала, ей было больно, а я квашнёй беспомощно крутилась рядом. Собаченция преданно смотрела мне в глаза подлыми глазёнками и продолжала хромать!

Я сама растерялась. В панике я помчалась на верхний этаж. Толкая дверь на втором этаже, я была уверена, что за ней кабинет Матвея. Оказалось, я влетела в его спальню. Но у меня была причина моему безумному поступку!

Матвей обернулся ко мне вполоборота с удивлением вглядываясь в моё лицо.

Голый торс, полотняные домашние брюки на бёдрах. Удушающая энергия красивого полуобнажённого мужского тела битой прилетела мне по затылку. Во рту пересохло. Я хлопала глазами разглядывая развёрнутые плечи, крепко ввинченный затылок на мощной шее, накаченные мышцы спины.

– Матвей, случилось страшное! Вы должны мне помочь.

– Что такое? Вы согласились на фиктивный брак со мной?

– Софи захромала.

– Вы серьёзно?!

– А вы как думали. Ей надо срочно к ветеринару. Пожалуйста!

– Скажите, почему вы ведёте себя как капризная девчонка? Значит кофе со мной нет, а как Софи, так помогите?

– Позвольте, дяденька-распутник! Давайте всё проясним. Я здесь исключительно по работе. Софи моя работа.

– Должен вас разочаровать. Я здесь не работаю и мне дела нет до Софи.

Матвей сделал шаг, чтоб обойти меня, я преградила ему дорогу:

– Вымогатель, соблазнитель и шантажист! То, что я застала вас голым, это не повод мне мстить. Эта собачонка достояние вашей барской короны.

– Ну так и долбитесь с ней сами, раз взялись за гуж. Машины с водителями на парковке. Сами не водите?

Я растерянно придумывала что делать. Сказать правду что прекрасно езжу за рулём, так без прав всё равно не поеду. Наврать, что права украли вместе с паспортом – не выход. Рекомендательные письма остались, а документы подтверждающие личность – ни одного.

Всё это молнией пронеслось в голове, я удручённо помотала головой:

– Нет. Сама не вожу.

Матвей упрямо не сдавался, нависал надо мной. Я мало чего соображала находясь рядом с его обнажённой грудной клеткой. Он рекламной картинкой демонстрировал здоровье, мощь и сочащийся из каждой поры флёр сексуальности, а я, отвернувшись, пыталась вырваться из плена обаяния.

Дело было к вечеру, на завтра отложить такое дело нельзя, Софи страдала и ей нужна была помощь. Обратись я к водителям, они помчатся спрашивать разрешение у Мухтарки. Тут же про болячку узнает Светочка. Караул. Я выпятила грудь, сдалась (но на время!)

– Будет вам кофе! – я непобеждённо смотрела на Матвея, стараясь не опускать глаза ниже его подбородка:– Только подождите минуту, я соберу сумку со всякими Софийкиными премудростями.

– Слушайте, Маша. Это просто поездка к собачьему врачу, а не подготовка к бою.

– Ну не скажите. Если я не захвачу её намордничек… Кто знает, может нам придётся завтра отпевать врача. Настроение Софи это тайна.

В его машине устроилась на заднем сидении. Большую подушку из панбархата положила себе на колени, Софи устроилась мягкой пуговкой, дремала, совершенно не понимая чего я такая взбудораженная.

Я бы не призналась ни за что на свете, но чувства мои бились синичкой в клетке. Касались они вовсе не собаки.

Присутствие Матвея выбивало меня из привычного сердечного ритма. Я странным образом реагировала на этого здоровенного кентавра. Вот с виду красивый, ( да что там говорить, безумно красиво сложенный атлет-небожитель), даже можно сказать могучий мужик. Непонятно, как в таком водовороте мышц уживается тонкий ум, бессовестный сарказм и вредность.

Только почему то стоило мне оказаться рядом, мой собственный язык забывал паясничать. Мне хотелось мужчину слушать, слышать, слушаться. Как так бывает, что человек одновременно тебя подбешивает и тут же ты ловишь мгновения непередаваемо-нежной сексуальности возле него.

У врача Софи совершенно спокойно дала себя осмотреть. Врач похвалил, с удивлением проговорил :

– Софи, ты ведёшь себя как настоящая леди.

– Да, она всегда такая! –я решила поддержать свою компаньонку. На меня признательно взглянули умные неласковые глазки собаки.

– Ну не скажите, – врач ощупывал лапки Софи, собираясь влить ложку дёгтя в наши с ней медовые отношения:– Чаще Софи – это была маленькая разбойница из сказки, готовая почесать кинжалом шею северному оленю.

Врач перевёл на меня взгляд из под очков:

– Скажите, что то изменилось в рационе, в режиме Софи?

Я в это время рассматривала странные надписи мелом на доске за спиной доктора:

– Доктор, а что значат цифры мелом на доске?

Это цена за приём?

– Это число спасённых собак из лап нерадивых нянек. У вашей собаки растяжение.

– София , бедняга, как же так. – я в волнении уставилась на врача: –Она вчера бегала по ступенькам и всё было хорошо.

– Софи – по ступенькам? – Врач завис вращая глазами и переводя взгляд с меня на собаку.

– Ну да. Теперь она настоящая леди и ходит по своим делам в кустики. Научилась прыгать по ступенькам.

– В этом вся причина. Для такого веса и лежачего образа жизни её неокрепшие мышцы просто не справились с нагрузкой. Небольшое растяжение. Наложим тугую повязку. И будете делать всё, что вам назначу. Ну, не вам, а пациентке.

Уже сидя в машине я успокаивала собаку:

– Софи, не переживай, моя хорошая – ласково касалась тёплых ушек губами:– Ты будешь первая собака-пират, если тебе выпишут костыли. Приедем домой, я налью тебе рому. Все пираты пьют ром!

Софи особо не восторжествовала от моих обещаний, стала возиться на коленях. Я с ужасом посмотрела на перемотанные эластичным бинтом лапки, спохватилась:

Глава 22

Глава 22

Пить кофе в кафешке с названием “Осетровое”, где ближайшее море с осетрами было в тысяче километров?

Сюр какой то. Если бы я знала куда мы приехали.

Переступив порог придорожной кафешки я сразу пожалела, что вошла. Маленькая, полутёмная грязненькая комната, пара столов, колченогие стулья. Подозрительная компания в углу. Матвей говорил у бара с буфетчицей (или кто она?), я присела за ближайший столик.

– Возьму телефон и вернусь, – Матвей наклонился к самому уху, я почувствовала, он коснулся моих волос. Надеялась, нечаянно.

Пока я переживала панический приступ симпатии от мужчины, со спины раздалось:

– Привет, красотка. Познакомимся?

У меня ледяным душем рванули мурашки по спине. От страха перехватило дыхание. Я шарила глазами по полупустому залу кафе, краем глаза видела вдавившуюся в стену буфетчицу и срочно сбежавшую от кассы девчонку в жёлтой кофте. Успело пронестись в голове :”какая нелепая на ней кофта”. В следующую секунду моё плечо больно сжали сильные пальцы:

– Ты чё такая невежливая?

Почему их трое? Их всегда трое. Уроды сбиваются в стаю и тогда их подлость зашкаливает, они чувствуют себя непобедимыми. Гады, твари, ублюдки. Как жаль что я не умела дать в морду так, чтоб убить с одного удара. Чтоб другим неповадно было. Я вся сжалась изнутри, меня затопило страхом.

Смотрела в рожу того, что склонился ко мне и дышал перегаром. Примитивное, мрачное лицо с мелкими чертами, серая, болезненная кожа, белёсые губы. Почему то я рассматривала его так внимательно, будто собиралась писать его портрет. От него воняло как от псины после дождя. Чем то несвежим, лежалым табаком, грязной одеждой.

Носатый напротив смачно плюнул, прямо на пол, отпустил какую-то скабрезность. Тоже мне, Сирано де Бержерак, прям обхохочешься. Страх на заднем плане поскуливал: “А вдруг Матвей не вернётся. Божечки, что же делать”. Меня тряхнули:

– Как зовут, дерзкая?

Я, вместо того, чтоб молчать, от страха решила стать стойкой, гордой партизанкой, выплюнула ему в морду, резко скинув с плеча руку:

– Ты такой маленький. Тебя на карусели то пускают?

– Так ты познакомиться не против?

– Я против. – я даже не заметила откуда появился Матвей.

– Это почему это? – тот, что нависал надо мной повернул голову, не меняя позы.

– Потому, что тебе не понравится больничная овсянка. – голос Матвея чугунными шарами прокатился над столиком, заставив всю троицу повернуться к нему разом. Он протянул мне пиджак:– На, накинь, дорогая.

– Ты кто такой? – тот, что повыше нагло вертел связку ключей в руке, демонстрируя кастет надетый поверх пальцев.

– Идите, детишки домой. За пиво заплатите. – Матвей смотрел исподлобья, опустив руки.

– Как страшно, бля, раскомандовался. Успеется.. Дадим тебе пиз*ы и заплатим.

– Не успеете.

Я так понимаю, целью этих скотов было самоутвердиться за счёт того, что их трое, а Матвей один. План был бестолковым по всем позициям. А идея скорее безмозглая, чем бесстрашная. Только об этом три урода узнали ровно через секунду.

Что случилось дальше, я не помню. Я так испугалась, скорее слышала запах сгустившегося воздуха. Жуткая, слепящая агрессия взорвала пространство. Хруст , смачный чавк булькнувшей крови, сдавленный стон. Через секунду все корчились по углам, утирая разбитые морды, один подвывал в углу, сжав локоть и крутясь юлой. Другой сипел расквашенный ртом “сука”. Матвей обернулся к нему, подхватил за шиворот, проволок по полу. Отшвырнул ногой дверь, выкинул туда полумёртвое тело, кинул вслед:

– Остынь, боярин.

Матвей вернулся, равнодушно взял протянутую кассиром влажную салфетку, тщательно вытер руки. Присел ко мне за столик, кивнул буфетчице:

– Что там с кофе?

Она отморозилась, захлопала глазами, демонстрируя признаки жизни. Засуетилась. Я сама сидела ни живая ни мёртвая. Губы дрожали. Мне было и страшно и холодно и одновременно распирало неведомое чувство гордости. За меня, за мою честь заступились первый раз в моей жизни.

Меня трясло, я никак не отваживалась открыть рот, зубы выбивали чечётку. Побитые ублюдки, поддерживая друг-друга выползали из провонявшего пивом кафе. Как мы вообще оказались в этом зачуханном заведении. Поначалу я и не заметила всего зловещего мрака, что здесь царил.

– Матвей, давайте уйдём отсюда – я хотела сказать это ровным голосом, но не сдержалась, из глаз брызнули слёзы.

– Ты плачешь чего?

– Я так испугалась за вас.

– Ой, я тоже так испугался. Думаю, вдруг бросишь меня, укатишь с этой троицей.

Я прыснула.

Мы ехали домой в тишине. Я сто раз пожалела что поехала на эту прогулку к ветеринару, вот где были мозги. Может быть дала надежду человеку на флирт со служанкой, заявившись к нему в спальню. Именно поэтому он хотел выпить со мной кофе. Я же знаю миллион таких историй, сама их слушала от приятельниц.

Девчонки всегда ревностно следили за мужьями и требовали, чтоб служанки были возрастные и некрасивые. А тут я сама попала в огород к козлу. Про козла я, конечно, загнула. В конце концов Матвей был первым мужчиной в моей жизни так резво бросившийся мне на защиту. Ну и история.

Приехав домой я отнесла Софи на подушку, погладила ей спинку, потрепала ушки. Софи смотрела на меня хитрющими глазками, ворочалась на своей подушке. Надо было принести ей стакан тёплой воды. Уходя, приоткрыла дверь на балкон, кивнула своей питомице:

– Ты у нас балерина, не забудь, туалет в кустиках. И не важно перемотаны у тебя ножки или нет. Видела бы ты ноги балерин в пуантах.

Я не переодеваясь отправилась в кухню и – вот тебе раз! Там, возле стола был Матвей. Он сразу заметил меня, весело кивнул на холодильник:

– Вечерний жор?

Я вспыхнула:

– Вот ещё. Я пришла за водой для Софи.

Глава 23

Глава 23

Я подошла ближе и увидела кровь у него на лбу. Обмерла от неожиданности, ткнула пальцем:

– У вас кровь.

– Где?

Я хотела показать, но из за его гренадёрского роста просто топталась рядом. Неожиданно Матвей подхватил меня, плотно прижав руки к моим бёдрам и подсадил на столешницу перед собой:

– Так удобнее обработать рану?

Я от неожиданности потеряла дар речи. Что он себе позволяет? Сидела на столешнице, первым желанием было спрыгнуть, вторым остаться и не строить из себя истеричку. Матвей тем временем открыл шкафчик, бормотал:

– Где то здесь была водка, а, вот.

Протянул мне бутылку, придвинул салфетницу. Я пыталась отвинтить крышку, не могла справиться.

Меня тормошило от сюрреалистичности происходящего. Что происходит, блин. Сижу перед красивым мужиком на столе с бутылкой водки. Моя грудь упирается ему в подбородок, а он тычется в меня лбом. И мне надо этот лоб отмыть от крови, пролитой из за меня. Пипец!

– Что это у вас ручки дрожат, Маша. Или вы с Софи уже успели приложиться? Я слышал, как вы обещали споить собаку ромом.

– Ром очень полезная штука. Вон, мамонты ром не пили, чем всё закончилось? Правильно, вымерли.

Я смочила салфетку, осторожно потёрла ему лоб, к счастью, кровь оказалась чужая.

Матвей молча наблюдал за мной.

Смотрела ему в глаза. Черные, глубокие. Даже лучики от морщин вокруг них были жёсткие, иголками проткнувшие кожу. Смотрели на меня изучающе, лучше в такие не всматриваться. Чувствовала, как слабела под откровенным взглядом заинтересованного мужчины. Это какое то сумасшествие. О Божечки, что со мной, куда я уплываю. Опустила глаза.

“Это работа, это просто работа!” – пыталась я убедить сама себя,: “Не вздумай строить ему глазки и проникаться чувствами”. Я искоса глядела на Матвея, оценивая свою двусмысленную позу.

Сидеть на столе не то что не удобно, а как то неловко. Попой ощущала холодный мрамор столешницы, пыталась удерживать колени вместе, а это знаете ли, не очень удобно. Ноги на весу постоянно разъезжались, спрыгнуть со стола без потери равновесия, а главное, сохраняя чувство неприступности и достоинства не получилось бы.

Матвей, пока я искала пути отступления, не торопясь достал бутылку вина, штопор. Близко наклонившись ко мне, потянулся рукой к шкафчику с фужерами. О, Божечки, на секунду я оторопела, затаила дыхание. Мне показалось, он меня сейчас поцелует. Его запах, плечо, небритая скула оказались в сантиметре от меня, я вжалась. Что со мной? Я ни в коем случае не искала встреч с мужчинами вообще. Матвей оказался в поле моего зрения совершенно случайно да и вообще, наше общение было больше похоже на перебрасывание мячика в теннисе. Причём мячика, заряженного сарказмом и злостью. Что же происходит сейчас.

Всё же он стоял слишком близко. Недопустимо близко. Сам момент и причина по которой я оказалась в интересной позе перед его лицом навевал очень специфические мысли. Вокруг нас кипятился градус сексуальности, мы постепенно втягивались в двусмысленные роли. Надо было этому положить конец, но как.

Не хотелось выглядеть неблагодарной золушкой, как никак меня спас принц от трёх уродов. Однако, не хотелось оказаться в роли спящей царевны, которую целуют без её воли.

Матвей откупорил бутылку, плеснул в высокий бокал тягучий бурбон, протянул мне. Одной рукой держал свой, другой опёрся на столешницу, почти касаясь моего бедра. Он стоял так близко, я кажется, слышала его пульс. Вернее нет, не так. Я ничего не слышала из за собственного пульса, отбойным молотком долбящего в висках.

Матвей не скрывал взгляда, чертил глазами по моим губам:

– С этой минуты переходим на “ты”. Давай выпьем за наше знакомство, девушка тайна.

– Матвей, я хотела поблагодарить тебя за спасение. Там в кафе…

Он не дал мне договорить, совершенно не обратив внимание на мои слова благодарности.

Поворачивая бокал с вином, рассматривая как бордовый шлейф багряного напитка окрашивает хрупкое стекло, задумчиво произнёс:

– Кто ты, Маша-Оля? – он отпил из бокала, пристально посмотрел мне в глаза:– Девушка, свалившаяся ниоткуда, потерявшая паспорт, понятия не имеющая что делать с собаками и совершенно не умеющая убирать? Зато прекрасно знающая французский и без картинки по памяти нарисовавшая Нотр-Дам.

Я опустила глаза. Не люблю я когда меня так рассматривают. Хищно и пристально. То есть я вру. Конечно, такой взгляд может только присниться. Тем более мужчина мне нравился. Безумно, остро, желанно. Я бы за ним по песку, босиком, бегом… лишь бы позвал. Только мне нельзя! Чтоб всё таки вырваться из его плена, хотелось слезть с жёсткой столешницы и спрятаться в комнате.

Хотела поставить бокал с вином. Он не дал мне этого сделать. Перехватил мою руку. Я почувствовала тепло его ладони. И ещё показалось, он сжал мои пальцы чуть сильнее чем надо. Подняла глаза на него. Он смотрел на меня бездной черных глаз, вернее ждал ответа. Что мне было сказать.

– Надеюсь, ты не американский шпион, – Матвей улыбнулся, я вдруг почувствовала себя свободнее.

Он сам только что предложил вернуться на прежние рельсы дурачества. Я тоже улыбнулась, пригубила вина.

– Хотел бы я узнать твою тайну, Маша.

– Вот уж чего я точно тебе не пожелала бы, Матвей, так это оказаться в болоте моей истории.

Он промолчал. Я отвела глаза первой. Не знаю, что произошло дальше.

Матвей корпусом надавил на мои колени, они сами по себе разъехались и он оказался буквально втиснутым в меня. Плотно обхватив мой затылок и приобняв за талию подтянул к себе, я даже охнуть не успела. Автоматически упиралась в него кулаком, пытаясь другой рукой поставить фужер на стол. Он плотно обхватил мои губы своими, смял, настойчиво пробиваясь в меня языком. Так красиво и горячо меня не целовал никто.

Глава 24

Глава 24

Набрала номер Тани, прижала трубку к уху…

Танька ответила сразу, тараторила без остановки:

– Ну, Олечка, если я решила закатать твою Маринку в асфальт, я так и сделала. Слушай! В соцсетях под всеми аккаунтами Маринки мы с моими знакомыми девчонками, а это пол Москвы, пишем что она злобная, жестокая тупица. Сразу понеслись комменты “что случилось”? Короче, уже все в курсе.

Мы завели акцию, организовали в сетях клуб обманутых жён. Ещё один клуб обманутых подруг. Всюду сияет портрет Маринки. Гнобим её артиллерийскими залпами. Написали, что она как лиса в сказке про лубяную избушку выгнала тебя из магазинов! Что тут началось.Так что выручку мы Маринке слили на год вперёд. Я всех наших подсуетила, те своих девчонок вытащили. Пришли, посдавали недавние покупки. Теперь магазинам бойкот, обещаю, Марина скоро поседеет. Рада?

– Таня, я скоро сама поседею. Мне тут врать приходится на каждом шагу.

Конечно, моя Таня самая настоящая лучшая подруга, а как враг вообще непревзойдённая. Раз решила отмстить за меня Маринке, не остановится.

— Ну, а ты как хотела, Олечка. Война это всегда грязь, ложь, кровь.

– Скажи, Танюш, как Цоллер поживает. Есть новости?

– В больнице он. С секретарём его связаться пыталась от твоего имени, даже слушать не стал. Надо ждать, когда вычухается Вадим Адамович. Инфаркт дело такое. Опасное и не быстрое.

– Тань, как думаешь, Сергей уже знает, что я на развод подала? Может, это я ему должна была про заявление сказать?

– Ой, Оль, не знаю. Душой я вся твоя. А вот для дела как лучше и сообразить не могу. Насчёт юридической поддержки.Ты не хочешь параллельно другую контору поискать? Не ждать Цоллера?

– Таня, как?! Я без документов. Живу очень далеко от города. Знаешь, кем работаю? Собачьей прислугой.

Таня молчала. Я слышала, она вздыхала.

– Оля, вот как решишь, я на твоей стороне. Всё сделаю. Кстати, у твоего благоверного козла тоже понеслись неприятности. С мужем говорила, твоему на вчерашней конференции некоторые руки не подали. Плохой знак. Для него. Ситуация с захватом имущества тестя даром ему не пройдёт. Вообще, как ты себя чувствуешь, Оль?

– О, я чувствую себя дурой с того самого момента, как продула собственный бизнес, потеряла тачку, запихала всё барахло в авоську и явилась миру Машей. Зашибись, с таким портфолио у меня перспектива уборщицы в “Пятёрочке”.

– Скажи, Оль. Ты там хоть выходишь куда, бедненькая моя?

– С хозяином сегодня вышла. В ветлечебницу. На обратной дороге он в драку полез меня защищая.

– Собаки напали?

Я расхохоталась:

– В кафе пьянь пристала. Так Матвей их вправо-влево раскидал.

– Охренеть! Вау! Ты назвала мужика по имени? Колись, что за мужичок у тебя нарисовался?

– Ну вот ещё, Тань. Какие зарисовки. Я замужем и вообще, я не та, за кого он меня принимает.

– Ну хоть два слова: Какой он?

– Что я знаю о нём. Богат, не женат. Острозуб, острослов. Зануда. Хочет смерти собаки-Софи и возможно своей мамаши а также моей.

– Божечки, как интересно. Мамку и псинку за что?

– Мама хочет его женить, я просто оказалась с плохой профессией, а собака и есть та самая профессия.

– Всё, Оля. Вселенная позаботилась о тебе. Подбирай мужика. Бесхозно валяется.

– Таня, я замужем! Понимаешь, я скрываюсь от мужа под чужим именем и всё потому, что до сих пор не решила проблему с адвокатом!

– Я завтра лично к нему поеду. Оля, что смогу всё узнаю.

– Я тогда завтра дождусь твоего звонка.

– Оль, ты козла своего мужа сколько терпела. Ведь знала, что он гуляет. Сейчас, если чувствуешь, что твой мужик, этот, как его, Матвей, – так держись за него. Уйдёт – не догонишь. Это не автобус. Другой такой через 10 минут не приедет. Знаешь, что происходит с теми, кто ждёт, ждёт…

– Что?

– Ни хрена не происходит. Так и ждут до сих пор.

– Таня, я не могу проявлять симпатию. Сначала надо развестись.

– Ой, не смеши. Пирожки надо есть пока горячие. Пока развод, пока туда сюда – ты уже в очереди в поликлинику будешь стоять за вставными челюстями.

– Тань, я не знаю за что хвататься.

– Оля, просто пережди пару дней. Сейчас твой Вадим Адамович поправится, ты всё решишь. Ты же сильная у меня девочка. Такие женщины как ты умеют всё . Если войну начнёшь, всех победишь. Ты же хулиганка в бизнесе. Если фабрику заведёшь, то рядом будет садик, поликлиника и всё остальное. Если завод, то трёхэтажный. Главное, ты не собираешься укатиться в депрессию.

– Я может быть и хотела бы свалиться в депрессию, но у меня слишком большие планы на жизнь.

Мы поговорили с подругой ещё, я лежала, смотрела в темноту, в тёмный потолок. Красиво переплетённые струи подсвеченного фонтана с улицы мерцающими линиями отражались, скользили по потолку. Красиво. Также красиво, как то нежное, тёплое чувство после свидания с Матвеем.

Или мне только показалось что это свидание? Может быть я так устала, что обычную симпатию раскрашиваю красками флирта? Надо выкинуть всю эту глупость из головы. Матвей случайный попутчик в череде моих мытарств. Ещё неизвестно, что у него на уме. Сегодняшний поцелуй отрезвил меня ушатом воды: Я влюбилась и чуть добровольно не пополнила список падших женщин. Разрешила себя целовать!

Вспомнилась сказка: огонь, вода и медные трубы. У меня. кажется. всё идёт в обратном порядке.Медные трубы: деньги, прислуга, обучение заграницей, роскошные прогулки по заграничным курортам были.

Огонь? Неужели может быть что то более испепеляющим, чем мучения и смерть любимого человека. Потом жестокое предательство мужа, подруги. Что ещё мне предстоит? Какое горнило я ещё не прошла. А вода? Что это за испытание?

Однако, ничто не могло отвлечь меня от моей тягучей боли. Взбитая в пену обиды эта боль переросла в стойкую месть. Я ещё не знала как, но твёрдо верила, что смогу отомстить тем двоим, ужалившим меня в спину, разорвавших мою жизнь в клочья. Хочу, чтоб им было так же больно, так же безнадёжно страшно, как мне сейчас.

Глава 25

Глава 25

– Куда это вы, Маша, бежите с вылизанной миской? Уже позавтракали?

Я спрятала глаза и не отвечала. Надо же мне было мчаться с пустой миской Софи после завтрака именно сейчас, чтоб так некстати встретиться с Матвеем. Почувствовала, как мурашки собрались за лопатками. Чего ему у себя не сидится, шастает тут.

– Было так вкусно, что вы, Маша, язык проглотили? – он продолжал подтрунивать, намекая на завтрак Софи, а я пылала изнутри праведным гневом. Облизнула пересохшие губы, выдавила из себя:

– Да, сегодня к рому подавали лобстеров.

– Спаиваете собаку?

– Ой, я всегда шучу, когда правду говорить нельзя, а что наврать ещё не придумала.

Матвей не обратил внимания на мой юмор, приблизился на шаг:

– Я скучал, – его слова, сказанные негромким бархатным голосом бензином плеснули в костёр моего смущения. Сразу вернули меня туда, откуда я пыталась вырваться. Его слова заставили снова окунуться в кипяток запретных ощущений. Мне хотелось закричать, признаться, что я влюбилась.

Но нам нельзя встречаться. Ни в коем случае нельзя. Я набралась смелости, но пролепетала только половину:

– Вчерашний поцелуй был ошибкой.

– Я никогда не ошибаюсь.

Матвей скалой стоял в коридоре, я тоже статуей замерла перед ним не в силах сбросить морок очарования и продолжать “скалить зубы” как ни в чём не бывало.

Наваждение поцелуя не отпускало меня ни на минуту. Я с ним спала, с этим волшебным поцелуем. Я с ним проснулась то и дело ощупывая губы языком. Мужчина просто поцеловал меня, а я ночью пылала желанием, измаялась голодом, меня трясло от одного воспоминания о нём. Вот же гад, скотина двухметровая. Мало того, что влюбил меня в себя одним махом, так я ещё и физически сбежать не могла.

Надо немедленно прекратить всю эту сказочную романтику. Не хватало мне превратиться в хозяйскую подстилку.

Стояла перед Матвеем и не могла простить себе всей этой глупой ситуации. Я ведь готовилась к выходу, с самого утра обдумывала что и как скажу Матвею, если встречу его. Вот. Встретила.

Ещё утром, не успела Софи проснуться, я жестом показала ей где и в каком месте ей наводить утренний лоск и блеск (псинка безропотно побежала в кустики, кстати, совершенно не хромая. Так сказать, синьорита фон как то там оказалась вполне обычной нормальной собаченцией. Правда, я не представляла, что будет, когда о нашем вчерашнем визите к врачу узнает Светочка). Я отправилась в ванну, попробовала сделать из себя нечто сногсшибательное. Униформа не позволяла это в принципе. Я собачья прислуга, мне полагалось монашеское серое платье. Вот в этом великолепии с грязной миской на подносе я предстала перед лицом небожителя.

Я стояла рядом с ним , сердце предательски ёкало.

Меня не выпускали клещи мучительных сомнений: с одной стороны я ненавидела мужа за измену, а сама сейчас умирала от чувств к мужчине будучи замужем. Здравый рассудок за волосы вытягивал меня из ахинеи, в которую тянуло воспитание.

У нас давно с Сергеем, с человеком, который вскоре станет моим бывшим мужем, всё было плохо. Не помню, когда был последний секс. Вообще ничего не помню хорошего из секса с мужем. Когда то я была весёлой, жизнерадостной девушкой, женщиной, которой нравилось всё и секс в том числе.

Что случилось со мной после замужества? Когда остыли с мужем друг к другу настолько, что расползлись по разным спальням? Может быть, мы работали больше, чем нужно? Потом болезнь папы развела нас по разным жизненным орбитам. Однако, у меня хватало стойкости хранить свои ценности, а муж признался, что не имел их изначально.

Лучше не думать об этом. Ну его к чёрту этот кардибалет Сергея и Марины.

Я тяжело вздохнула.

– Ну, ясно. Плохой сон? – Матвей не отступал,: – Чтоб снились хорошие сны надо спать в правильной позе.

– Иди ты к чёрту, ловец снов.

– Я о том, что спать лучше на спине, а ты о чём подумала?

– А я о том, что каждый должен спать в своей спальне. Один.

– Исключительное заблуждение.

Я сделала шаг чтоб обойти его. Он сдвинулся, захватив меня в ловушку. Я стояла прижавшись спиной к стене, Матвей был настолько близко, насколько позволил поднос с собачьей миской между нами.

– Маша, может быть вечером поедем пить кофе? Где нибудь подерёмся. Кстати, на днях приезжает симфонический оркестр. Как у тебя с музыкой?

– У меня с антидепрессантами. У неё со мной также.

Согласиться на концерт или на кофе это однозначное “да” на продолжение отношений. У нас уже был поцелуй. Настолько страстный, настоящий, от него не избавиться ни ему, ни мне никогда. Следующего мы не переживём. Откроется шлюз, нас сметёт страстью. А что дальше?

Пытка его присутствием стала мучительной. Я таки обогнула Матвея и помчалась в столовую. Никак не могла унять перестук сердца, отплясывающего твист. Зачем этот человек стоит у меня на пути. Я уже в его плену и мне трудно сопротивляться. Но я никогда не переступлю через собственную честь. Мне нельзя быть с этим мужчиной!

Вчера я просто потеряла голову. Но сегодня… сегодня я держала себя в узде.

Ах ты Божечки, я всегда слушала свысока истории подобного рода, когда девчата делились своими похождениями. Уж меня-то, самую приличную на свете женщину, никогда не коснулась бы страсть к другому. Ведь я замужем.

Разум ушатом ледяной воды выплёскивал на меня осознание:– я замужем за врагом, за предателем, растоптавшим мою душу. За чудовищем, растерзавшим мне сердце в самую трудную минуту. На 9 день скорби по любимому папочке. От этих мыслей из груди прорвался не то всхлип, не то стон, я испуганно оглянулась: никто не слышал?

Остановилась, вытерла выступившие слёзы, закусила до боли щёку изнутри. Ноги, руки, чёртова миска на подносе – всё дрожало. Меня прям било дрожью изнутри. Может быть и вправду надо позволить себе выпустить чувства на волю. Разрешить себе чувствовать, не наказывая саму себя за это?