Измена. Не пытайся вернуть

Глава 1

Мои бедра двигались в такт счету:

— Раз, два, три, четыре… Вправо-влево и волна.

Зеркало грузового лифта отражало страстные движения моего тела, которые возбудят и заведут моего мужа на всю ночь.

— Раз, два, три, четыре…

Плавные покачивания бедер, ритмичные движения плеч и создание возбуждающей волны мышцами живота, были практически не видны под длинным толстым пуховиком, который голубым теплым одеялом окутывал мое тело промозглым мартовским вечером. Только руки в отражении большого зеркала выделывали в воздухе заковыристые вензеля элементов восточного танца.

— Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре…

Я не обращала внимания на серые стены лифта, с облезшей местами краской; на непонятные каракули подростковых граффити, что черными и красными маркерами разрисовала когда-то чистые панели местная шпана; на пару обгоревших кнопок… Все это не способствовало романтическому настрою, но было настолько обыденно и привычно, что я давно перестала все это видеть.

Хорошо, что несколько лет назад под лестницей обустроили каморку для консьержки и стали скидываться на ее оплату. Две пенсионерки из нашего подъезда начали нести вахту, и безобразия прекратились. Даже навязчивый запах мочи исчез…

В моем воображении я исполняла танец живота на нашу с Ромой трехлетнюю годовщину свадьбы. В моих мечтах все было так: я приготовлю вкусный ужин, на который, возможно, приглашу свою лучшую подругу Ларису… А может, это будет только наш с Ромочкой вечер. На столе будут гореть высокие ароматические свечи, от которых по всей квартире возбуждающим облаком расплывется запах мускателя — возбуждающий букет из масла виноградных косточек, с добавлением экстракта земляники, ежевики и фейхоа… У меня от этого аромата исключительно романтические мысли просыпаются.

А еще я достану из ящика с новогодними игрушками гирлянду-дождик и натяну ее вдоль окна в зале. Кроме свечей и этих светодиодов другого освещения не понадобится, чтобы Рома рассмотрел мой костюм из голубого шифона с черным бархатом и множеством нашитых блестящих монеток, мелодично звенящих, когда я ритмично трясу грудью и ягодицами под ускоряющуюся музыку. Я на этот костюм полгода копила. С каждой суммы, что муж выделял на ведение хозяйства, я откладывала понемногу и прятала.

Мне, конечно, хотелось новый телефон, вместо того, что был сейчас у меня — четырехлетний ветеран бытовых войн со сдыхающим аккумулятором и покрытым трещинами экраном, но Рома говорил:

— Перед кем собралась новым мобильником хвастаться? Целыми днями дома сидишь.

Так что, обновление телефона откладывалось на неопределенный срок, а вот эротичный костюмчик для восточного танца я заказала у знакомой портнихи. В нем я была очень похожа на принцессу Жасмин из мультфильма про Алладина и волшебного Джинна. Только блондинку.

Лифт неспешно полз вверх, а я в одеяле голубого пуховика повторяла заученные движения из интернета:

— Раз, два, три, четыре… Вправо-влево и волна.

Большая хозяйственная сумка на колесиках стояла рядом. Сегодня утром я поехала в Конаково, навестить тетушку, и сказала Роме, что вернусь завтра вечером. Но оказалось, что тетя вечерним поездом отправляется на юбилей к подруге в Питер. Вышло, конечно, неудобно… Да и я виновата — заявилась без предупреждения. В качестве извинения за отсутствие гостеприимства, тетя нагрузила меня набором домашних заготовок, а для удобства выдала свою «рыночную» сумку, с которой она ходила запасаться продуктами на местный базар по воскресеньям.

Я села на шестичасовую электричку и через три часа уже была дома, в Москве. Пока добралась с вокзала, время подошло к десяти вечера. Предупредить Рому, что я не остаюсь ночевать в Конаково, я не смогла, мой мобильник сел еще днем.

Консьержка — баба Нина, что сидела в светлой каморке на первом этаже под лестницей, только бросила на меня беглый взгляд, кивнула и вернулась к просмотру сериала. Я вызвала лифт, ожидая, что мой Ромашка очень обрадуется неожиданному возвращению любимой жены. Хотя сюрпризы ему не очень нравятся.

Я двигалась перед зеркалом лифта, продолжая оттачивать страстные движения:

— Раз, два, три, четыре… Вправо-влево, волна. Раз, два, три, четыре…

На своем этаже я вышла на площадку, выкатила тяжелую сумку и остановилась перед дверью в тамбур. Решила привести себя в порядок. Достала из черной сумочки, красиво пошитой из кожзаменителя китайскими мастерами зеркальце и расческу, стянула с головы голубую вязаную шапочку, сунула ее в карман и начала расчесывать волосы. Они были у меня красивые — натуральный блонд, густые и гладкие.

Я улыбнулась своему отражению: голубые глаза в зеркале улыбнулись мне в ответ, а темные брови игриво приподнялись вверх… Когда мы только познакомились, Рома часто повторял:

— Ты моя сказочная феечка! Самая красивая на свете.

А потом я превратилась в феечку домашнего очага. Так он захотел. Послезавтра нашей семье исполнится три года, а позже я снова подниму вопрос о ребенке.

Я открыла дверь тамбура: соседский велосипед традиционно перегораживал половину коридора, у второй двери стояли баклажки с незамерзайкой, а возле нашего коврика красовался мусорный пакет. Рома не любил выносить мусор по вечерам и выставлял его за дверь, чтобы захватить утром, по пути на работу. Ничего необычного.

Осторожно вставив ключ в замочную скважину, тихонько провернула его. Вдруг Ромочка перед телевизором задремал, а тут я с гротом ввалюсь. Он заругается. Он всегда раздражается, когда я мешаю ему отдыхать.

Сумку я не стала сразу закатывать в квартиру, а сначала прислушалась.

В спальне играла музыка. Что-то попсовое, что постоянно навязывают нам радио и телевидение, что ежедневно звучит из каждого утюга.

Помимо музыки, были еще звуки. Ритмичные. Идеально подходящие под счет:

— Раз, два, три, четыре…

Только звучали они как: «Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп…»

Я потрясенно замерла и оглядела прихожую. Кроме вещей Ромы тут были еще и чужие — женские. Знакомые сапоги на высоком каблуке с золочеными пряжками сбоку, знакомая зимняя кожаная куртка с шикарным воротником из меха енота и брендовая сумочка, о которой я только могла мечтать.

Глава 2

— Вот же сука, все обломала, — раздосадованно произнес он.

Рома смотрел на меня, как на муху, которая неожиданно плюхнулась в его тарелку с борщом и испортила обед. Он даже не торопился вытаскивать член из Ларисы, а она, обернувшись к моему мужу, разочарованно протянула:

— Блин, я же почти кончила. Ты же к тетке умотала? — посмотрела на меня «подруга». — Чего приперлась?

Я стояла и хватала ртом воздух. Как же так? Лучшая подруга и любимый муж, которому я безоговорочно верила. А как же наша любовь, годовщина? Это такой он мне сюрприз приготовил?

Они смотрели на меня, я на них… Воздуха не хватало, ноги подкашивались. Казалось, сердце замирает на середине удара. Наконец, набрав в легкие воздуха, я произнесла, глядя на Ларису:

— Убирайся отсюда. Убирайся навсегда. Чтобы духу твоего тут не было!

При этих словах Рома вытащил из нее член, обтер его краем пододеяльника от комплекта, которым я всего два дня назад застелила нашу постель, надел свои черные плавки-боксеры и шагнул ко мне:

— Это ты убирайся, милая моя. А вернешься, когда я разрешу.

Я не поверила своим ушам: он прогоняет меня вместо того, чтобы начать извиняться и спешно выпроваживать любовницу? Что-то в моем мире явно пошло не так.

Лариса уселась на кровати, скрестив ноги по-турецки, и прикрылась одеялом. Она с любопытством смотрела на меня, словно мы не дружили последние пять лет, и она впервые меня видит. При этом она кокетливо начала накручивать черную прядь своих волос на пальчик и выжидающе поглядывать, чем же кончится дело. Одеваться и убегать она даже не собиралась, будто уже заранее знала, что Рома будет защищать ее, а не меня.

Я сделала шаг вперед и крикнула:

— Ты чего расселась? А ну, уходи! Я думала, мы подруги, — мой голос предательски сорвался, губы задрожали и на глазах навернулись слезы.

Лариса брезгливо поморщилась:

— Чего ты истерику устраиваешь? Тоже мне — жена-обиженка нашлась. Курица-наседка. Это ты проваливай отсюда. Не нужна ты Роме, он давно меня любит.

Я перевела взгляд на мужа, а тот ехидно смотрел на меня:

— У тебя пять минут на сборы манаток, а потом уходи. Мы с Ларчиком пока винишка на кухне выпьем.

Подруга натянула на себя Ромкину футболку, слезла с кровати и направилась мимо меня в коридор…

Тут на меня накатила такая злость и обида, что я замахнулась, чтобы влепить ей пощечину. Но в этот миг к нам подскочил Рома, схватил меня за занесенную руку, а второй рукой так вцепился в шею, словно пытался меня задушить…

Он поволок меня в прихожую, делая широкие шаги, а я семенила спиной вперед, спотыкаясь и еле удерживая равновесие. Говорить я не могла. Муж так сдавил горло, что я только хрипела, пытаясь произнести: «Отпусти!»

Рома волок меня, не обращая внимания на мои попытки что-то сказать, и злобно шипел:

— Что, не можешь уйти по-хорошему? Решила скандал закатить? Дура безмозглая, кухонное приложение к квартире! Да знала бы ты, как ты мне обрыдла со своими борщами и пирогами. Домохозяйка-уборщица. Да я на тебя, как на женщину давно смотреть перестал.

Он резко толкнул меня, одновременно отпустив руку и шею так, что я упала на обувную полку, сильно ударившись локтем об острый край тумбы-трюмо, а муж продолжал злобно выговаривать:

— Не захотела по-хорошему собраться и свалить, так проваливай в чем есть. Барахло твое я потом соберу, заберешь, когда скажу.

Он сердито огляделся, нашел глазами мою сумочку, схватил ее и, пошарившись, вытащил связку ключей с брелоком-зайчиком:

— Тебе они больше не понадобятся. Квартира моя, а ты тут даже не прописана. Вали, откуда явилась.

Лариса стояла, оперевшись плечом о дверной косяк спальни, и с приторной улыбочкой смотрела на меня. Когда она открыла рот, на меня полились и ее откровения:

— Знаешь, как мне надоело каждый раз выслушивать твои жалобы, что Рома тебе не разрешает работать? Что тебе нужны свои деньги? А ты даже не понимала, как своими попытками уйти из дома на работу ты его огорчала. Он для тебя все делал: снабжал тебя финансами на бытовые расходы, выделял деньги на одежду, на море даже свозил. Да многие бабы душу дьяволу бы продали, чтобы с таким мужчиной жить, а ты выделывалась… И кстати, я Ромчику передала твои слова, что ты с ним ни разу не кончала. И вообще, не знаешь, что такое оргазм… Меня он до трех оргазмов за ночь доводит…

— Заткнись, — прошептала я, — Христом богом прошу, заткнись!

Муж схватил меня за ворот пуховика и поволок к входной двери:

— Это ты заткнись, тварь фригидная, — прорычал он, — сама, как бревно бесчувственное… А меня перед другими каким-то импотентом выставляешь, который женщину удовлетворить не может. Да Лариска подо мной так стонет, когда кончает, что я сразу же по новой завожусь. Да даже целуется она так, что у меня хер колом стоит. Ты ей и в подметки не годишься, бытовуха в пуховике.

Он доволок меня до двери из тамбура и вышвырнул на лестничную площадку как ненужный хлам. Я неуклюже пробежалась и упала на пол, не сумев удержать равновесие. Из квартиры донесся заливистый смех Ларисы.

По моим щекам текли слезы. Горе, обида, злость — все смешалось в этих слезах. Я начала подниматься на ноги и тихо проговорила:

— У меня был только ты, а у нее… Набралась опыта.

— Да заткнись ты уже, — поморщился Рома, — у нас с Ларчиком полная идиллия во всех отношениях, а ты — скучная кухарка. А то, что у тебя нет оргазмов, это твоя вина. Таких, как ты, хоть толстым поленом трахай, все равно толку не будет. Достала ты меня.

Он выкатил на площадку сумку из тамбура и нажал кнопку вызова лифта. В шахте раздалось шуршание, скрежет и вскоре створки распахнулись. Я сделала шаг в сторону, не желая заходить. Мне нужно было собрать хотя бы самые необходимые вещи: нижнее белье, средства гигиены, одежду на смену… Но Рома посчитал, что я сейчас продолжу скандал, снова подскочил ко мне и, ухватив за воротник пуховика, грубо толкнул в кабину лифта. Я снова упала.

Глава 3

Я подняла голову и посмотрела на того, кто влез в мое горе. Рядом стояла баба Нина и с сочувствием смотрела на меня.

— Пойдем ко мне в каморку, — спокойно проговорила она, — не сиди на холодном. Тебе еще детей рожать.

— Он не хочет детей, — взвыла я и снова уткнулась в колени, вспомнив, что не раз поднимала разговор о малыше.

Рома каждый раз отвечал: «На фига нам дети, для себя пока поживем». Пожили.

Консьержка, неожиданно крепкими руками подхватила меня под локоть, рывком поставила на ноги и скомандовала:

— А ну, марш в каморку!

Потом она заглянула в открытую кабинку лифта и покачала головой:

— Еще и пол изгваздали…

Я сидела на старом маленьком диванчике и сжимала в руках горячую кружку с дымящимся чаем, от которого шел густой аромат мяты. Розовые и желтые цветочки с позолотой на боку кружки навевали мысли о домашнем уюте и семейном счастье, про которое мне теперь можно забыть.

Продолжая всхлипывать, я рассказывала бабе Нине о том, что произошло в квартире.

Вахтерша, которая уже успела прибраться в лифте и выкинуть злосчастный пакет с мусором, с сочувствием смотрела на меня и качала головой:

— Когда Роман с ней в подъезд зашел, я ничего дурного и не подумала. Сколько лет ты тут живешь, столько эта чернявая к вам и шастает. Подружка же твоя… А что ты уехала, я и не знала. Не в мою смену ты утром вышла.

Баба Нина подтянула к себе мою дорожную сумку и начала вынимать оттуда уцелевшие банки. Маринованные помидорки, варенье трех видов, кабачковая икра и баклажаны с чесноком. Все было замотано в старые махровые кальсоны покойного дяди застирано-зеленого оттенка. Тетя, когда все укладывала, каждую баночку оборачивала одним слоем штанины и приговаривала: «Мужу эти подштанники уже без надобности, а ты баночки в целости довезешь».

Самая большая, трехлитровая, банка с солеными огурцами стояла на дне. Она-то и не выдержала удара о пол кабинки лифта. Раскололась в нескольких местах, залив дно сумки и полы ароматным рассолом…

Консьержка подтянула к себе плетеную корзину для мусора из-под стола и начала осторожно перекладывать в нее осколки от банки. Следом последовали пупырчатые огурчики с обрезанными попками, смородиновый и хреновый листы, разлапистый зонтик укропа и несколько долек белого чеснока.

— Ты пока чай пей, а я схожу, кальсоны в раковине простирну…

— Не нужно, — удержала я ее за руку, — просто выкиньте.

— Как скажешь, — вздохнула добрая женщина и отправила в последний путь дядины подштанники.

Потом она задвинула корзину обратно и спросила:

— Тебе есть куда идти? Где переночевать?

Я отрицательно покачала головой и снова шмыгнула носом. Баба Нина тут же пододвинула ко мне вскрытую упаковку бумажных платочков, которыми перед этим я оттирала сопли от пуховика, а потом еще влажными салфетками…

— Как же ты так оказалась без всего? — удивилась вахтерша. — Должны же быть у тебя друзья, подруги, хоть какая-то профессия.

При этих словах я снова почувствовала себя одинокой, брошенной, неполноценной и начала плакать. Добрая женщина вновь засуетилась: налила в стаканчик воды и накапала туда валерьянки.

— Выпей и успокаивайся. Слезами тут не поможешь. Да расскажи мне о себе.

Я не поняла, откуда у нее такое любопытство к моей судьбе, но решила, что пожилой женщине скучно целыми днями сидеть в каморке и смотреть на входящих-выходящих, вот она и любопытничает. После принятого лекарства я немного успокоилась, вытерла глаза, просморкалась и начала рассказ.

***

Сама я родилась в Воркуте, далеком и холодном городе на севере России. Здоровье у меня было слабое, и врачи говорили, что нужно менять климат. В середине девяностых мы переехали в Вологду. Стало получше, но все же требовался еще более теплый край. К концу моей учебы в школе родители продали квартиру и дачу, и решили перебираться на черноморское побережье. Папа еще и работу хорошую нашел в Туапсе. Мама предлагала мне поступать в Краснодар, в Кубанский Государственный Университет на экономический факультет, но я страстно хотела в Москву. Тем более, что ЕГЭ сдала отлично.

В итоге родители переехали на Кубань, а я поступила в московский университет и поселилась в общаге, как иногородняя. В самый первый день я села за парту с незнакомой девчонкой, с длинными черными волосами, завитыми в крупные локоны. Она улыбнулась мне и протянула руку:

— Привет, я Лариса. Ты откуда?

Так мы и подружились.

На летних каникулах поехали к моим родителям на море, и они встретили Ларису как родную. Она прожила у нас почти месяц и была очень довольна отдыхом.

Сама Лара жила на окраине Москвы с матерью. Отец ушел из семьи несколько лет назад, но исправно платил алименты и подбрасывал дочке-студентке мелочь на карманные расходы. Подруга хоть и не шиковала, но и последние копейки в магазине не пересчитывала.

Я жила более экономно. Когда я заикнулась о подработке официанткой или еще где, родители сказали:

— Лада, ты учись хорошо, а деньгами мы тебя обеспечим. Успеешь еще наработаться.

Так я и висела на родительской шее, но у меня еще была стипендия, и общага позволяла значительно экономить на съеме жилья.

В начале второго курса мы с Ларой пошли на дискотеку, где и познакомились с двумя парнями — Ромой и Сашей, которые оказались на несколько лет старше нас. В ту ночь я ночевала у Ларисы, поскольку после одиннадцати общага закрывалась. Парни отправились нас провожать на первом метро, а Рома взял у меня мой номер телефона. Того самого, с которым я до сих пор хожу, только тогда он был новенький. Так и начался наш роман с Романом.

Когда он узнал, что я еще девственница, то очень удивился:

— Тебе почти девятнадцать! Как так получилось? Сашка с Лариской уже вовсю спят, и он у нее точно не первый.

На его вопрос я ответила просто:

— Я хочу по любви, чтобы первый мой мужчина был тем самым — единственным.

Через несколько месяцев Рома сделал мне предложение и в марте мы поженились.

Глава 4

Я открыла глаза и осмотрелась. Вчера вечером консьержка привела меня к себе и уложила спать. Выпитая валерьянка дала о себе знать, и я быстро вырубилась. Всю ночь мне снилось что-то невнятное, тревожное, темное и незапоминающееся… Эти сны сопровождал скрежет лифта, смех Ромы и ядовитое хихиканье Ларисы…

Квартира бабы Нины радовала чистотой и опрятностью. Трюмо, сервант, шкаф с креслами и журнальный столик стояли тут явно с семидесятых годов. Только диван, на котором я провела ночь, смотрелся словно гость из будущего. Консьержка еще с вечера пояснила:

— У старого все пружины повылазили, сидеть невозможно стало, вот мне сын на юбилей подарок сделал.

Время подбиралось к восьми часам, баба Нина должна вот-вот вернуться со смены.

Я прошла на кухню, налила воды из фильтра-кувшина в чайник и нажала синюю кнопку.

За окном почти рассвело. Я села на табуретку между столом и окном, и уставилась на грязно-заснеженный двор. Конец марта выдался морозным, хотя до этого две недели была оттепель. Московский пейзаж навевал уныние — серость и грязь, грязь и серость… И грязь.

Картины вчерашнего вечера вставали перед глазами, и я снова захлюпала носом. Рома схватил меня за шею и вышвырнул из квартиры, валял по полу на лестничной площадке, бросил в лифт, а еще этот мусорный пакет… Как дальше жить? Куда идти? У меня даже нет денег, чтобы поехать к родителям. Да и не хочется… Такой позор — муж привел любовницу, а меня выгнал!

Я всего лишь кухонное приложение к квартире, так он вчера сказал. Бытовуха в пуховике…

Чайник уже вовсю шумел, а я ревела, когда щелкнул замок, и баба Нина вошла в прихожую. Войдя на кухню, она недовольно посмотрела на меня:

— Ты чего сырость развела? Сейчас глаза и нос распухнут, будешь на вареный помидор с зенками похожа. Как с таким лицом новому начальству покажешься?

— Какому начальству? — шмыгнула я носом.

Вчера вечером приятельница консьержки ничего толком не сказала, но велела перезвонить утром. Только уточнила мой возраст и симпатичная ли я. Все это наводило меня на нехорошие мысли…

Но ведь не могла меня баба Нина сватать на должность проститутки?! Я хоть и без денег, а на такое никогда не пойду. Благо паспорт, СНИЛС и прочие нужные бумажки у меня с собой, когда к тетке ездила, весь органайзер с документами в сумочку сунула.

Словно подслушав мои мысли, она спросила:

— У тебя хоть какие-то деньги с собой есть?

— Почти триста рублей с электрички осталось. И документы при мне, — на всякий случай уточнила я, — а чего?

— А того, — буркнула баба Нина, — иди умойся, в порядок себя приведи. Позавтракаем и на работу поедешь. Марш в ванную!

Я послушно засеменила в ее совмещенный санузел и включила оба крана. Из зеркала над раковиной на меня глянул китайский пчеловод с красным носом и припухшими губами. Да, реветь мне точно не к лицу… Но как тут не разревешься? Я снова начала себя жалеть, губы изогнулись в кривую дрожащую дугу, слезы навернулись на глаза…

— Ты холодное полотенце к глазам поприкладывай, — раздался с кухни голос хозяйки, — тебе сколько яиц жарить?

— Два, — громко ответила я и сделала глубокий вдох.

Действительно, нужно привести лицо в божеский вид и подробнее узнать о работе. Если приятельница консьержки раньше работала в тюрьме, то куда она еще меня может пристроить со своими связями: в тюрьму, в проститутки или в полицию? Но у меня нет никакого образования. Или в мафию завербует?!

Я представила мрачные перспективы своего недалекого будущего и решила, что если предложат что-то непотребное, то просто сбегу, и поеду до Туапсе автостопом, а там будь что будет.

Когда я вернулась на кухню, то на сковородке вовсю шкворчала ароматная яичница с сосисками и зеленым луком. Мой желудок призывно заурчал, и только сейчас я осознала, что толком ела последний раз в Конаково. Вечерний чай с мятой и валерьянкой не в счет. Баба Нина усмехнулась и сказала:

— Раз есть хочешь, значит, жить будешь. Налетай.

На столе появилось корзинка с хлебом, блюдца с яишенкой, кружки с чаем и миска с овсяным печеньем.

Я молча ела, удивляясь, откуда при всех моих переживаниях у меня взялся аппетит?

Если бы у меня случилось большое горе, то скорее всего, я бы лежала и ревела в подушку дома, но дома больше не было. И горевать мне негде. Видимо, мои мозги в этот момент были умнее самой меня и решили поддерживать в жизнь в теле невзирая на мои слезы и отчаяние, не позволяя расползтись слезливой кашей по измене Ромы.

Наконец, я решилась спросить, куда меня пристроила подруга хозяйки.

Баба Нина отхлебнула чай и важно ответила:

— Радуйся, в хорошем месте будешь жить.

Она вышла в прихожую и быстро вернулась с маленьким листочком, который положила передо мной.

— Вот адрес. Это коттеджный поселок в Подмосковье. Будешь в частном доме работать. Жить и столоваться там же.

— Как же я туда доберусь? — пролепетала я.

Хозяйка перевернула листочек:

— Я тут все записала. Сначала на метро, а потом автобусом. На въезде в поселок КПП, там ты скажешь в какой дом, и что ты из агентства. Они пропустят. Предупреждены уже.

Я молча смотрела на листочек. В частный дом… Из агентства… От неизвестной тетки, которая много общалась с уголовницами… А мне баба Нина казалось приличной женщиной. Неужели она все же меня в частный бордель пристроила? Я про такие криминальные передачи видела. Не поеду!

Я поднялась с табуретки и сказала:

— Спасибо вам за заботу, но, пожалуй, я дальше сама…

— Сама ты уже мешком с отходами по мордасам получила, — насупилась баба Нина, — я тут ради нее занятых людей тревожу, а она нос воротит! Чего артачишься? У тебя там даже своя отдельная комната будет. На это место желающих хватает, а мне по знакомству для тебя вакансию отдали. Собирайся давай. Там и деньги, и тепло, и сытно.

— А вы почему там не работаете? — робко поинтересовалась я.

— Старая я уже, — пожала плечами консьержка, — да и не нужно мне. Я же не бездомная.

Глава 5

Баба Нина уставилась на меня, как на блаженную и перекрестилась:

— Прости, Господи, эту дуру грешную. Да как тебе такое в голову-то пришло, — всплеснула она руками, — ты вчера головой все же стукнулась?

— А чего вы все загадками говорите: частный дом, нужна не старая, будет отдельная комната?.. Что я еще могу подумать. Я не поеду.

Хозяйка посмотрела на меня с укором и вздохнула:

— Что же вы все, молодые, такие распущенные. Я для нее, как лучше стараюсь, а она мне тут такое выкатывает. Ни стыда, ни совести. Экономкой и кухаркой будешь.

— Как это?

Я ошарашенно села на табуретку и уставилась на консьержку.

— А так. Будешь делать то же самое, что и дома, только за зарплату. Готовить умеешь?

— Да, — кивнула я.

— Счета оплачивать и за порядком следить?

— Умею, — снова кивнула я.

— Вот и поезжай, — развела руками хозяйка, — там тебе и дом, и еда. Приятельница сказала, что там еще кто-то из обслуги есть. Не одна будешь. Тебе все расскажут и покажут.

Я переваривала услышанное и успокаивалась. Быть прислугой в чужом доме, это не проституткой… А если там хозяйка злая, и будет придираться? А если моя стряпня им не понравится. А если хозяйские дети там над прислугой глумятся и издеваются? Я и про такое в разных передачах видела.

— А у кого работать? — поинтересовалась я. — Просто хочу морально подготовиться к будущей встрече с работодателями.

— Чего не знаю, того не знаю, — ответила баба Нина, — это уже на месте выяснишь. С другими работниками подружишься, заготовками своими их угостишь.

Тут я вспомнила про сумку и растерянно огляделась.

— В прихожей она, — словно прочла мои мысли консьержка, — я ее изнутри отмыла, и все банки пленкой-пупыркой переложила. На днях жильцы с верхнего этажа холодильник новый купили, так я целых два метра этой радости отхватила. Люблю пощелкать пузырики.

— Спасибо, — пролепетала я, — за все вам спасибо. Я тогда пойду собираться?

— Конечно, собирайся? — снова усмехнулась хозяйка. — Тебе из сборов только пуховик да сапоги натянуть. Все остальное на тебе.

— У меня еще и шапочка есть, — гордо сказала я и пошла в прихожую.

На самом деле ехать работать в чужой дом даже без зубной щетки и смены трусов было крайне неудобно. Как нищенка. Хотя я теперь и есть нищенка. Может, новые хозяева сжалятся и дадут небольшой аванс, так я хоть в дешевеньком магазине все необходимое прикуплю. А пока, куплю у метро жвачку, раз уж зубы с утра почистить не судьба…

***

Когда я вышла из автобуса на остановке, в моем кошельке оставалось целых двадцать восемь рублей. Если что-то пойдет не так, то реально придется выбираться отсюда автостопом.

Неподалеку стоял дорожный указатель с надписью «Ташкино» и показывал белой стрелочкой направление. Примерно в трехстах метрах от основной трассы виднелись крыши богатых домов, окруженные высоким забором с камерами видеонаблюдения, а въезд в этот мир состоятельных людей охранял шлагбаум и доблестные ребята из ЧОПа.

Я потопала к КПП. Тетушкина сумка и мой пуховик сразу наведут охрану на мысль, что пришла либо попрошайка, либо прислуга. Обитатели таких шикарных домов выглядят совсем иначе.

Радовало, что вдоль дороги был проложен очищенный от снега тротуар, и не нужно было опасаться, что меня собьет невнимательный водитель какого-нибудь богатея…

Всю дорогу я думала, как лучше представиться хозяевам, как с ними себя держать и разговаривать? Я же раньше с богатыми вообще не общалась. Только сериалы про них смотрела. А в кино олигархи и их женщины были те еще… нехорошие люди. Что меня ждет в этом доме? Было боязно, но деваться некуда. В свои двадцать два года я впервые иду устраиваться на работу неизвестно к кому, за какую зарплату и на какой срок! Вообще, ничего не известно, кроме того, что это не публичный дом.

Доковыляв со своей авоськой до КПП, я подошла к окошку и сказала охраннику в черной форме:

— Здравствуйте. Я в тринадцатый дом. Лапикова Лада.

Тот внимательно вгляделся в мое лицо, потом критически оглядел мои шапку и пуховик, потом привстал и усмехнулся, увидев старушечью сумку на колесиках.

— Что в багаже? — наконец спросил он.

— Домашние заготовки, — пролепетала я.

— Хозяев отравить решила? — строго поинтересовался охранник.

— Нет, это мое, от тети, — я еще больше растерялась.

— Тогда доставай, — скомандовал второй ЧОПовец, с усмешкой глядя на напарника.

— Куда? — не поняла я.

Тут не было ни стола, ни хотя бы лавочки, чтобы все расставить. Не на замерзший же асфальт баночки выгружать.

— В окошко подавай, — вздохнул ЧОПовец, — сейчас проведем экспертизу и отпустим.

Делать нечего, я раскрыла сумку и начала доставать заготовки и протягивать охраннику. Он расставлял все у себя в каморке на столе и внимательно присматривался к содержимому закруток. Особое внимание привлекло клубничное варенье. Парень включил фонарик и начал придирчиво вглядываться во вкусные ягоды, залитые сладким сиропом. Хоть банка и была плотно закрыта, но казалось, что аромат клубники чувствуется даже через стекло и железную крышку. Неожиданно охранник произнес:

— Слышь, Серый, кажись, она сюда мышьяка напихала. Точно кого-то травануть задумала. Надо пробу снимать.

Я до такой степени испугалась, что стащила с головы шапочку, сжала ее перед собой в руках, как в молитве, и залепетала:

— Товарищи охранники, честное слово — нет там яда. Это все домашнее, со своего огорода. Я вам клянусь!

Парни сурово глянули на меня, на мои испуганно вытаращенные глаза, и Серега сурово спросил:

— Запрещенка есть? Оружие, наркотики, настойка из мухоморов?

— Нет, — замотала я головой, — ничего такого нет.

— Жаль, — вздохнул Серый, — у моего деда снова суставы болят. А прошлогоднюю настоечку он уже всю на компрессы извел. Ладно, Лада Лапикова, верим тебе на твое честное слово! Забирай свои банки и топай по адресу. Тебя уже ждут.

Глава 6

За воротами неожиданно раздалось:

— Стопэ. Погодь, цаца. Так ты повариха новая?

Калитка вновь распахнулась. Я мелко затрясла головой, как китайский болванчик, давая понять, что все верно.

— А хули молчишь? — сердито спросил мужик, цыкнул серебряной фиксой переднего зуба и нагнулся прямо к моему лицу. — Или тебя мусора подослали?

Я начала мотать головой из стороны в сторону:

— Нет. Баба Нина.

Мужик смотрел на меня тяжелым взглядом, словно втаптывал в землю и одновременно просвечивал рентгеновскими лучами, проверяя на предмет связи с полицейскими. Наконец он широко распахнул калитку с произнес:

— Разберемся, что за баба Нина такая. Заходи. Это все твои вещи? — кивнул он на сумку.

— Тут зимние закрутки, — смущенно пробормотала я, — а вещей у меня нет.

— Совсем? — удивился он.

— Совсем, — вздохнула я прошла во двор, волоча за собой сумку.

— Подозрительно, — протянул мужик, — оружие, наркотики, настойку из мухоморов привезла?

Я ошарашенно уставилась на него:

— Да вы сговорились все, что ли? Эти настойку спрашивали, теперь вы еще.

— Значит, Серегина смена на КПП, — кивнул сам себе мужик.

Я оторвала от него взгляд и воскликнула:

— Вот это да!

Я с восхищением оглядела двор. Перед домом все было вымощено фигурной плиткой, будто плоские булыжники нарочно хорошо обтесали и плотно подогнали друг к другу. Справа территория уходила в заснеженный газон с расчищенными дорожками и опустевшим на зиму фонтаном из белого мрамора. По краям участка стройными стражами стояли зеленые туи, за которыми виднелось еще одно строение. Как позже оказалось — гараж. Я впервые была в таком дворе.

Мужик, видя мое восхищение, гордо поднял подбородок и сказал:

— Я тут за двором и садом слежу. Там за домом, основной сад с альпийской горкой и маленьким прудом, — мужик показал на мощеную тропинку, которая убегала за дом и пряталась за ветвями можжевельника, — летом вообще зашибись! Я Вася.

Мужик протянул руку, я робко ответила на рукопожатие и на всякий случай уточнила:

— Вы садовник?

— Типа того, — кивнул Вася, — еще дворник и охранник. Топай в хату.

Он указал на крыльцо с большими двустворчатыми дверями. Мраморные ступени и две белые колонны на входе создавали ощущение, что вхожу в небольшой замок.

Сколько же народу тут живет? Вдруг мне придется ежедневно готовить на десять человек. А если к ним еще и гости приедут? А если тут много уголовников собирается, то нужно ли мне учиться заваривать чифир? Столько вопросов и полная неизвестность. Успокаивало то, что я не осталась на улице.

Василий распахнул дверь, пропуская меня, в дом и вошел следом. Он снял уличные сапоги и сунул ноги в черные пластиковые тапочки. Почти такие же, как были у Ромы… Рома. Мой Ромашка… Что же ты натворил? Разрушил семью. Меня вышвырнул. И даже единственная подруга…

За всеми переживаниями я отвлеклась от личной трагедии и волновалась только о своей безопасности, но эти мужские тапочки китайского производства неожиданно триггернули меня, и я начала хлюпать носом.

Вася удивленно обернулся и спросил:

— Ты че, психическая?

— Н-нет, — дрожащим голосом ответила я, — просто накатило.

— На работе накатывать нельзя, — строго сказал садовник, — Макар пьяных работников увольняет. Завязывай с утра прибухивать.

— Да не пью я! — от неожиданного и беспочвенного обвинения у меня даже слезы исчезли, которые только что наворачивались. — Эмоции на меня накатили.

— Ясно, — кивнул Вася, — значит, психическая.

Я сняла свои сапоги и осталась стоять на месте, перетаптываясь у двери в своих желтых носочках с розовыми зайчиками. Садовник цыкнул зубом, сверкнув серебряной фиксой и неожиданно громко крикнул:

— Мэй, выдай тапки новой поварихе.

В прихожую бесшумной походкой выскользнула маленькая смуглая девушка со слегка раскосыми глазами. Она молча приветствовала меня, легким наклоном головы, достала из шкафа пару одноразовых тапочек. Нам такие в гостинице выдали, когда мы с Ромой на море ездили… Да что же это за тапочная память?! Надо будет узнать у хозяйки, в какой обуви тут нужно ходить, и купить себе что-то, что будет максимально далеко от моих воспоминаний. На смуглой девушке красовалось опрятное голубое платье горничной, а на миниатюрных ножках надеты белые сабо с ремешком на пятке. Удобная обувь — и обута, и пальцы не потеют. Практично.

Я натянула мягкие, тонкие тапки, а Василий заговорил:

— Это Мэй, она тут уборкой и бельем заведует. Постирать там, погладить. А ты будешь на кухне работать, на закупки ездить, счета оплачивать.

Я улыбнулась новой знакомой и сказала:

— Привет. Я Лада.

Смуглянка подняла правую ладошку и приветственно помахала мне. Я видела такие жесты у азиатских туристов, когда гуляла на Красной площади и спросила:

— Ты китаянка. Или из Японии?

— Она филиппинка, — ответил за девушку Вася и добавил, — Мэй хорошо русский язык знает, найдете, о чем пообщаться.

Я вспомнила. В одном женском журнале писали, что богачи любят филиппинскую прислугу: тихие, исполнительные, в дела хозяев не лезут и не сплетничают. Маленькая Мэй показалась именно такой, даже мне слова не сказала. Сколько ей лет, я тоже понять не могла, только приблизительный возраст: от двадцати до тридцати.

От новой знакомой меня отвлек Василий:

— У тебя права есть? Какой стаж вождения?

Опять — двадцать пять.

— Я не умею водить, — промямлила я и испуганно спросила, — меня за это уволят?

— Макар решит, — ответил Вася, — как же ты работать приехала без вещей, но с заготовками. Сменная одежда и прочее барахло-то должно быть…

Я оглядела богатый дом, новых знакомых и тихо прошептала:

— Меня вчера муж из дома выгнал, даже вещи не дал собрать.

При этих словах Мэй уперла кулачки в бока, недовольно нахмурила брови и строго глянула на Василия, тот сразу спросил:

Глава 7

Я перевела недоуменный взгляд на филиппинку. Она приподняла голову и показала небольшой шрам на шее.

— Братец-психопат в детстве остро заточенный карандаш воткнул, — пояснил Вася, — чудом выжила.

Я офигевшими глазами уставилась на горничную. Дичь какая-то. Это, что у нее за семья была, где неадекватные дети друг в друга карандаши втыкали… Мое воображение сразу же подкинуло картину: маленькая смуглая девочка стоит посреди комнаты, из ее шейки торчит розовый карандаш… Не знаю, почему именно розовый, но в мыслях он был такой. А напротив нее хохочет толстый мальчуган, тыча в нее пальцем. Б-р-р-р.

Я мотнула головой, отгоняя страшное наваждение, и спросила:

— А как мы общаться будем?

— Ты нормально говори, а у Мэй магнитный планшет для рисования есть. Она ответ напишет. Но ты начинай язык жестов учить, так удобнее, — посоветовал Василий.

— А если по телефону? — не сдавалась я.

— Через мессенджер, — пожал плечами садовник, — обменяйтесь номерами.

— Бли-и-ин, — я смущенно взглянула на новых знакомых и пошарилась в сумочке.

Когда я извлекла на свет свой старый смартфон с битым экраном и продемонстрировала его, то Мэй сокрушенно покачала головой и вопросительно глянула на Васю. Я быстро сказала:

— Он работает, только садится быстро. Он у меня старенький. Только у меня зарядки нет.

Мне уже было стыдно за свою нищету, а Василий еще подлил масла в огонь:

— Тебя по какому объявлению подобрали? Приехала кухарка: ни говна, ни ложки, — он обернулся к горничной и скомандовал, — проводи ее в комнату, покажи там все, а я ща приду.

Он недовольно цыкнул зубом, снова надел уличную обувь и выскользнул за дверь. Вот уж кто действительно прав на все сто процентов: ни говна, ни ложки.

Мэй жестами показала, чтобы я взяла свои сапоги в руки и следовала за ней. Мы прошли через столовую с большим вытянутым обеденным столом из какого-то темного, но явно дорогого дерева с закругленными углами, вокруг которого выстроились стулья с высокими спинками… Значит, все-таки большая семья. Потом мы оказались в кухне…

Я такие только по телевизору видела и в интернете. Посередине разделочный стол с поверхностью из камня, вероятно гранита, длинный стол вдоль стены со встроенной мойкой. А еще куча техники: духовка, посудомойка, кухонный комбайн, термопот, тостер, двустворчатый холодильник, кофемашина, микроволновка… А еще закрытые шкафы, в которых наверняка хранилось много разнообразной посуды и прибамбасов для готовки.

Это была не просто кухня, а настоящая мечта хозяйки или фуд-блогера. Я замерла на месте и восторженно озиралась. И чего здешняя хозяйка сама не готовит? Будь я сама женой какого-нибудь богатого дядьки, то все равно, хоть раз в неделю, сама бы в такой кухне готовила.

Мэй щелкнула пальцами, привлекая мое внимание, и махнула рукой, приглашая следовать дальше.

За кухней обнаружилась маленькая прихожая с двумя внутренними дверьми и выходом на крыльцо заднего двора. Окно в половину стены открывало вид на сад, о котором говорил Вася. Даже под покровом подтаявшего снега он выглядел потрясающе! Туи, можжевельник и елочка сбоку… И пруд, через середину которого был построен деревянный мостик, как в сказочных декорациях. За голыми ветками каких-то низкорослых деревьев проглядывала мангальная беседка и еще один маленький домик, напоминающий деревенский сруб, только небольшой. Маленький рай для семьи.

Мэй снова щелкнула пальцами и открыла одну из внутренних дверей. «Заходи», махнула она мне. Девушка ткнула пальцем на полутороспальную кровать с высокой мягкой спинкой, обитой светло-серым велюром, а потом указала на меня.

— Это моя комната? — спросила я.

Филиппинка кивнула, подошла к шкафу и выразительно глянула на меня. Я присоединилась к ней. Она раскрыла створки и начала раздавать пальчиком инструкции: постельное белье, и теплое одеяло лежало на полках, и я должна его сама застелить…

Комната оказалась очень уютная. Стены были выкрашены в приятный и мягкий фисташковый цвет, на полу лежал ламинат оттенка светлого дерева, а светодиодная люстра-таблетка под потолком меняла степень освещения, в зависимости от количества щелчков выключателя. Мэй мне все это продемонстрировала и махнула, чтобы я шла за ней дальше.

В правой от двери стене было еще одно помещение — собственный санузел! Душевая, унитаз и раковина. Все чистое и красивое. И, слава богу, не похожее на гостиничный номер, где мы отдыхали с Ромой. Не хотелось мне тут видеть невольные напоминания о супружестве, что закончились вчера на такой ужасной ноте.

У меня возникло ощущение, что я оказалась в своем новом доме. Возле окна стоял письменный стол с выдвижными ящиками и удобный, мягкий стул к нему, а напротив кровати красовался широкий комод, на котором стоял небольшой плоский телевизор. Вся мебель была сделана из светлого дерева, создавая теплую атмосферу уютного дома. Уютного, тихого и безопасного.

Кстати, действительно тихого. Я не слышала голосов других людей. Только садовника. Я обернулась к Мэй и спросила:

— А где хозяева?

Девушка расставила руки в стороны и изобразила самолет.

— Они в отъезде? — уточнила я.

Мэй кивнула, а я решила спросить:

— А кто такой Макар? Василий его дважды упомянул.

Мэй сделала важное лицо и ткнула пальцем в потолок. Так обычные люди делают, когда упоминают в разговоре президента и добавляют: «Он самый!», но я поняла:

— Это хозяин дома?

Филиппинка кивнула, а потом потащила меня в наш коридорчик, показала на соседнюю дверь и ткнула пальчиком в себя.

— Это твоя комната, — догадалась я, а Мэй улыбнулась.

— Эй, девчонки, — раздался голос Васи, — вы где?

— В наших комнатах, — крикнула я.

Раздались уверенные шаги, и в нашу прихожку вошел Василий. Он протянул мне смартфон с проводом-зарядкой.

— Это мой старый, но вполне рабочий. А на твой раритет у меня даже зарядника нет. И это… Я твой баул на кухню оттарабанил. Нефиг ему у хозяйских дверей торчать. Свои заготовки можешь в погреб или холодос спрятать.

Глава 8

— Муженек? — спросил Вася и цыкнул зубом.

Я кивнула, с тревогой глядя на экран. Брать трубку не хотелось. Я уже представляла, что наговорит мне муж… Лучшая защита — нападение, и Рома начал нападать. Он и в своей измене меня обвинит. Скажет, что я погрязла в быту и перестала быть привлекательной, вот он и засмотрелся на яркую Ларису.

Я молча смотрела на экран и только собралась смахнуть в сторону зеленую трубочку, как Вася выхватил у меня из рук мобильник и нажал отбой вызова. Потом занес номер Ромы в черный список…

— На хуй мужа, — спокойно произнес он и вернул мне телефон, — а матери позвони и сама все расскажи. А то этот утырок чего насочиняет, и реально им лепилу вызывать придется.

Они с Мэй пошли на выход, и уже в дверях Вася обернулся и сказал:

— Через полчаса выезжаем…

Я бросила пуховик с шапочкой на кровать, и морально приготовилась к звонку родителям.

Разговор с мамой был тяжелый. Я, как могла, сглаживала углы, чтобы не расстраивать окончательно. Умолчала о том, как он схватил меня за шею и чуть не придушил, о том, как валял меня по полу в подъезде. Про мусорный мешок тем более не сказала. А зря…

Мама решила, что была только измена и мой уход из дома. Она начала причитать:

— Ладушка, доченька. А может, Рома единожды оступился? Эта Лариска все время у вас крутилась, вот воспользовалась моментом, когда тебя нет. А Рома стал жертвой это шлендры, прости господи…

— Да не так все, мам, — вздохнула я, — это у них не первый раз. Они уже несколько месяцем крутят, как Лариска к ним в фирму устроилась.

Мама помолчала и завела старую пластинку:

— Но нельзя же так с ходу семью рушить. Ты женщина, должна уметь прощать. Сходи в парикмахерскую, купи себе красивые вещи, красся дома.

— Мама! — воскликнула я. — Какие красивые вещи? Он ругался, когда я новые капроновые колготки, самые дешевые, себе купила. Он же чеки все просматривал, каждый рубль пересчитывал, чтобы я ничего для себя лишнего не купила. Я трусы и прокладки себе в «Фикс-прайсе» покупала, в дни скидок. Деньги на костюм для годовщины удавалось откладывать только тогда, когда я за мясом на воскресный рынок ходила. Там только наличкой брали, вот по соточке за полгода насобирала.

— Эх, доча, доча, — вздохнула мать, — уж лучше дома быть. С мужем-то надежнее. А он исправится. Я сама с ним поговорю. Он тебя из этого чужого дома заберет…

— Не надо, — устало произнесла я, — не надо, мам. Я тебе не все рассказала…

Пришлось выложить все — от начала до конца про мое возвращение от тетки. Я слышала, как на том конце провода мама захлюпала носом и сморкалась в платочек.

Когда я закончила, то сказала:

— Ты папе все расскажи, как есть. Не хотела я вас огорчать, но Ромка пригрозил, что сам вам позвонит… И фиг знает, в каком свете он все представит. И вообще. Если он с вами свяжется, то скажите, что не знаете, где я.

— Неправильно это, Ладочка, — грустно сказала мама, — дал бог мужа, надо терпеть. Не дело это, по чужим домам скитаться, когда свое жилище есть. Ты уж подумай. Хорошенько подумай…

Я сидела на краю кровати и думала: «А может, мама права…» Меня всегда учили быть послушной. Хорошо училась в школе, ходила на хореографию в музыкалку — концерты, выступления. «Родителей нужно слушаться и почитать, а мужа уважать», — такова мамина заповедь.

Ей-то с папой повезло, он у меня добрый и покладистый. Выпивал только по праздникам и весьма умеренно. Был мягкого нрава, ни разу руку на нее не поднял. Было, что пару раз он повышал голос… Но ни одного оскорбления или матерного слова мама от него в свой адрес не услышала. Ей хорошо говорить: «Дал бог мужа, надо терпеть…»

А если я вернусь к Роме, что меня там ждет? Та же стирка, уборка, готовка и попреки, что варю борщи не в вечернем платье, боевом макияже и на высоких каблуках. Я даже свою любимую мятную шоколадку последний раз себе два года назад покупала… Потом только вкус вспоминала. Вот баба Нина меня чаем с мятой поила, и мне было очень вкусно. А если я тут немного поработаю, а потом к мужу вернусь? Может, он одумается и прекратит свои шашни с Ларисой. Она-то ему рубашки стирать и гладить не будет.

Я еще немного поразмышляла над своим положением брошенной жены и иждивенки на шее чужих людей в чужом доме, и решила составить список того, что мне необходимо купить в первую очередь.

В сумке у меня лежала ручка, а вот листочка не было. На всякий случай я заглянула в верхний выдвижной ящик своего письменного стола, и воскликнула:

— Вау!

Там лежал новый толстенький блокнот-ежедневник, пачка белых стикеров и отдельная упаковка цветных стикеров с липкой задней стороной, несколько простых карандашей, зеленый и красный маркеры-выделители, шариковые ручки, скотч, точилка, кнопочки и скрепочки, ножницы… Настоящий канцелярский клондайк.

Я даже не ожидала, что находка этих мелочей так поднимет мне настроение, словно я клад нашла. Положив на стол несколько белых листочков, я начала выводить ручкой свой список: зубная щетка, паста, нить: трусики — 7 штук, бюстгальтеры — 2, футболки, носки, прокладки, шампунь и бальзам, мочалка…

Список разрастался, и я решила уточнить у Васи, в какой магазин мы поедем. Не думаю, что продукты для такого дома мы станем закупать в гипермаркете для обычных людей. Но я попрошу туда заехать, по моим подсчетам, я уложусь примерно в пять тысяч. Уж что-что, а искать самые дешевые товары, красные ценники и скидки я хорошо умею… Жизнь с Ромашкой научила жестко экономить. Я ведь даже протертые на пятках носки не выкидывала, а штопала, делая на месте дырки сеточку из ниток. Но это с моими носочками, Рома носил хорошие. Он не хотел ходить на работу в штопаных. Вдруг где-то разуться придется.

Осталось решить вопрос с формой.

Дверь в мою комнату была открыта, и я услышала легкие шаги Мэй. Она стукнула костяшками пальцев по дверному косяку, привлекая мое внимание, и вошла. В руке она держала три вешалки: два черных платья и одно серое. Строгий покрой до колен, рукав до локтя, белый воротничок… На второй ладони горничной лежала стопка фартуков и ее планшет.

Глава 9

Перед отъездом в магазин мне нужно было разобрать свою сумку. Уже сутки катаю ее.

Я доставала банки и выставляла их на стол. Мэй придирчиво оглядывала содержимое, а потом выбежала и вернулась со своим планшетом. На белом экране красовалась надпись серыми магнитными буквами: «Настойка из мухоморов есть?»

— И ты туда же? — всплеснула я руками. — Это у вас местная шутка такая?

Мэй довольно закивала, залезла в угловой шкаф и вытащила оттуда две бутылки из-под водки с буро-красноватой жидкостью…

— Настойка из мухоморов?! — ошарашенно спросила я.

Горничная гордо кивнула и два раза растопырила все пальцы на обеих руках.

— Двадцать бутылок, — догадалась я.

Что же тут происходит? Я думала, это прикол такой, а тут… Я решала уточнить:

— А зачем вам столько?

Мэй цыкнула зубом, точь-в-точь как это делал Вася и махнула рукой в сторону. Стало ясно, что ответ надо требовать у садовника. На пальцах Мэй объяснить не сможет, а писать придется много.

Мы закончили ставить банки на нижнюю полку холодильника, когда раздался голос Василия:

— Девчонки, погнали хозяйские бабки тратить.

Мэй рванула в свою комнату, и я услышала, как захлопали дверцы шкафа. Значит, она поедет с нами. Вася прошел на кухню и одобрительно оглядел меня:

— Ага, подошел костюмчик. Так поедешь?

Не отвечая, я тоже рванула к себе, менять черное форменное платье на легинсы с водолазкой. Сам Вася был в джинсах и серой фирменной толстовке. В руке он держал дутую зимнюю кожаную куртку с капюшоном, подбитым пушистым черным мехом.

Да уж. В этом доме даже прислуга одевалась шикарней меня. Мой пуховик, купленный по дешевке на распродаже, наводил на грустные мысли. Вместо того чтобы быть За мужем, я была зАмужем… Рома жил хорошей жизнью, на полном обслуживании. А я была нищей прислугой, которая работала за еду.

Как же я проморгала этот момент? Даже не момент, а целый период жизни длинной в несколько лет, когда из любимой девушки и феюшки домашнего очага превратилась исключительно в прислугу.

Сначала же все было хорошо. Рома приходил домой, и я встречала его на пороге. Мы обнимались и целовались. Я чувствовала, что он скучал по мне, и стремился поскорее попасть домой. А однажды он сказал, что у них реорганизация в компании, и мне надо экономней расходовать бюджет, но это временная трудность. А пока, я не должна покупать вещи, которые не являются самыми необходимыми. Вот только необходимые вещи именно у него и для него. У меня это были только средства гигиены. На работу же я не хожу, а значит, и новая одежда мне не нужна. И маникюр, и новые прически, и красивая обувь на каблуках. Мне ничего не было нужно. Я же хорошая жена, которая во всем поддерживала своего мужа.

Как же я не заметила своего перехода из феи в прислугу? Действительно, любовь настолько зла, что я перестала видеть реальный мир, центром которого был Рома?

Я смотрела на маленькую немую Мэй, на уверенного в себе садовника с явно уголовным прошлым, которые в этом доме чувствовали себя спокойно и уверенно, и помаленьку осознавала, что я дура… А Вася, вероятно, прав: «На хуй мужа!»

А если Рома все же оступился. Ну, приелась ему жена-домохозяйка, вот он и загулял. А если я тут немного заработаю, приоденусь… И встречусь с Ромой. Он поймет, что был не прав, повинится. Я его прощу, но поставлю ультиматум: если хочет, чтобы я сидела дома, то должен выделять мне достаточно денег. И уговорить начальство уволить Лариску, чтобы духу ее возле моего мужа не было.

Придя к такому умозаключению, я решила попозже разблокировать Ромкин номер. Только чтобы Вася не видел.

***

В машине я сидела на пассажирском сиденье рядом с Васей. Мэй разместилась на заднем и играла в игрушку в своем телефоне.

Садовник рассказывал:

— Раньше на месте поселка лес был, и мухоморов там дофига росло. Все деревни с округи за ними сюда ходили, и сами настойки делали. Какие-то это дофига целебные мухоморы были, не как в других местах. А потом тут территорию оградили и дома понастроили. Местные кипишнули сперва, а потом переговорщика заслали: типа, если грибы будут, то вы их нам продайте… А у нас газоны положили, дороги закатали. Хер вам, а не грибочки. Но природа, мать наша, не облажалась — проросли мухоморы. Короче, наши, кто в обслуге, не растерялись. Спиртягу добыли стали сами настоечку делать. Теперь продаем по два косаря за поллитру. Местные берут, многие из Москвы едут. Да и сами олигархи, кто суставами мучаются, не брезгуют. Уже заценили качество.

— Теперь понятно, — проговорила я, — а я думала, что тут все надо мной прикалываются. И на КПП, и ты, и Мэй, пока она бутылки не показала. А зачем вам это? Платят мало?

— Хорошо платят, — цыкнул зубом Вася, — а чего добру пропадать. С нас не убудет, наоборот, копеечка. А всем болезным радость. Они же думали, что грибное место потеряли. Делать настойку из мухоморов — это уже местная традиция. Потом и тебя научим, если не свинтишь.

— Не свинчу, — проговорила я, вспомнив свои недавние размышления. — А в какой магазин мы поедем?

— У нас несколько точек, — ответил садовник, — мясо мы в одном фермерском берем, молочку там же. У нас с торгашами давняя договоренность. Там чистый продукт, без химозы всякой. Макар, ради интереса, даже знакомым спецам на проверку возил. Экофермы, короче. А остальное в гипермаркете закупаем. Какая разница, где средства для стирки и туалетку покупать. Главное — дешевку не брать. Из домашнего: постельное и одежду — тоже в отдельных магазинах, фигню на теле Макар не терпит. Хотя…

Вася замолчал и растянул губы в ехидной улыбке. Шли секунды, а он ничего не говорил. Прямо театральная пауза получилась.

— Что «хотя»? — не выдержала я.

Василий цыкнул зубом и ответил:

— Рано тебе про такое знать. Это корпоративная тайна. Вот если приработаешься, то узнаешь. И ты не проболтайся, — глянув в зеркало заднего вида, сказал садовник.

Мэй сделала несколько коротких жестов, отвечая ему и снова уткнулась в телефон. Мне стало любопытно, и я спросила:

Глава 10

— К какому Кондрату? — не поняла я.

— К мяснику, — ухмыльнулся садовник, — а он парень такой. Специфический, как говорят умные люди.

Вася припарковался у магазина с большими панорамными окнами. На вывеске большими красными пузатыми буквами было выведено единственное слово «Мясо», а рядом красовались изображения окорока, стейков и толстенькой куриной тушки.

— Тебе к прилавку, над которым расчерченная корова нарисована, — сказал Вася, — вот список и карта для расходов.

Он протянул мне листочек и зеленую пластиковую карточку. Я все взяла и растерянно посмотрела на своих спутников:

— А мне ему что-то нужно сказать?

— Да, — серьезно кивнул Василий, — абракадабра.

Я перевела взгляд на Мэй, пытаясь понять, шутит садовник или нет. Горничная смотрела на меня серьезными глазами, без всякого намека на смех.

Я вздохнула и вылезла из машины. После мухоморной настойки я не знала, где у них правда, а где приколы. На новом рабочем месте всякого можно ожидать.

Я вошла в магазин и огляделась по сторонам. Четыре ряда прилавков с холодными витринами образовывали два широких коридора, по которым расхаживали немногочисленные покупатели. Люди подходили к продавцам, что-то спрашивали, тыкали пальцами в выставленные на витрине куски филе, поддоны с фаршем всех сортов и прочие мясные товары.

Я начала осматривать стены поверх прилавков, и вскоре мой взгляд уперся в нарисованную черную корову, тело которой было разделено на части, каждая из них была подписана: грудинка, вырезка, тонкий край, задний отруб…

Направляясь в нужном направлении, я гадала, как может выглядеть мясник по имени Кондрат? Мне представлялся здоровенный мужик с густой бородой, стриженной под «лопату», косматыми волосами, торчащими во все стороны, и обязательно с окровавленным топором. Даже как-то не по себе стало.

Осторожно приближаясь к нужным витринам, я прикидывала, когда нужно сказать волшебное слово, чтобы продавец понял, что я особый покупатель. За прилавком никого не было… Я трижды стукнула по столу и негромко сказала:

— Абракадабра.

Над прилавком показалась совершенно лысая макушка, а потом продавец встал во весь рост. Почти двухметровый! Про таких говорят: «Дяденька, достань воробушка». Он удивленно посмотрел на меня сверху вниз и тихо произнес:

— Сим-сим откройся.

— Чего? — не поняла я.

— Ну, мы же в волшебные заклинания играем? — уточнил «каланча» Кондрат.

— Нет, я за мясом, — ответила я, — вот, мой список.

Я протянула ему листочек. Он прочитал список и буркнул:

— Ага…

Кондрат начал хлопать дверцами холодильника, доставая нужные мне покупки, а я оглянулась по сторонам. За стеклянным окном стояли Вася с Мэй, тыкали в меня пальцами и ржали. Опять подкололи…

Когда мясник начал складывать передо мной первые свертки, мои спутники вошли в магазин. Мэй приветственно помахала ладошкой, а Вася поздоровался с продавцом за руку:

— Привет, Кондрат. Знакомься, это наша повариха новая. Ладой зовут.

Мясник расплылся в улыбке:

— Тогда понятно. А то сижу, дебет с кредитом в тетрадке свожу, а мне сверху: «Абракадабра»…

Им всем было весело, а я разозлилась:

— Хватит уже надо мной прикалываться. Чего вы меня дурочкой перед незнакомыми людьми выставляете?

Кондрат бухнул на прилавок две бараньих ноги и примирительно сказал:

— Не ругайся, красавица. Зато я теперь тебя точно запомню. Особых клиентов надо знать в лицо.

— А чем обычные от особых отличаются? — заинтересовалась я. — Простым людям несвежее мясо продаете?

— Обижаешь, — гордо поднял подбородок Кондрат и стал еще выше, — но особым мы и доставку можем организовать, и подсказать, какой ресторан начал по дешевке замороженное мясо скупать и за охлажденное выдавать…

***

Домой мы попали только через три часа. Обеденное время мы давно пропустили, а есть хотелось, вот мы и зарулили на обратном пути в кафешку. Василий нас любезно угостил, еще и галантно ухаживал. Даже не матерился за столом.

В фермерском магазине Вася провел меня по всем знакомым продавцам, показал у кого что лучшее, а к каким прилавкам даже приближаться не стоит…

Потом мы поехали в гипермаркет. Там тоже закупались по двум спискам: первый составила Мэй — для хозяйственно-бытовых нужд, а второй мой.

Шиковать я не стала, но накупила всего нужного на три пакета. Уложилась в семь с хвостиком тысяч. Раньше я столько на себя не тратила. Даже мой пуховик стоил всего четыре… Рома мне тогда сказал: «Ты зиму в старом доходи, а новый в марте купишь, когда на зимнюю одежду большие скидки пойдут». Я тогда так и сделала.

Вася сказал, чтобы я все чеки складывала в отдельное место. Теперь мне предстояло учитывать все расходы и подсчитывать копеечки… Но это моя работа, за которую я буду получать аж семьдесят тысяч! И это притом, что жить и кушать я буду тут же.

Рома мне говорил, что у него зарплата всего пятьдесят тысяч… Теперь я думаю, что он мне врал. Обедать они на работе ходили в рестораны на бизнес-ланчи, одевался мой муж не на вещевом рынке, на южной окраине Москвы… В дороге Вася мне предложил зайти на работные сайты и посмотреть, сколько получают менеджеры среднего звена. Оказалось, что не меньше сотни. Рома жестко на мне экономил. У меня даже закралось сомнение, что раз в два месяца он ездил не в командировки, а в какие-нибудь дома отдыха с Лариской. Тем более что эти поездки у него начались тогда же, когда она пришла к ним в фирму работать.

Вася загнал машину в гараж и сказал:

— Вы берите легкие пакеты, а я тяжелые прихвачу. Только ворота закрою.

Я оглядела гараж. Рядом с рабочей машиной стоял большой хищный джип. Я в марках машин не разбираюсь, но своим видом этот автомобиль напоминал помесь льва и носорога, только черный. А широкая решетка радиатора сердито скалила блестящие серебряные зубы. Огромный опасный хищник.

— А это хозяйская? — спросила я.

— Да, — кивнул Вася, — Макар в аэропорт на такси поехал. Не любит он надолго тачку в общественных местах бросать.

Глава 11

— Нет, — пролепетала я, — новый повар. Только сегодня приехала.

— А-а-а, — фыркнула красавица и отвернулась, — обслуга. Кофе мне свари.

Больше она на меня внимания не обращала.

Сверху раздался глубокий бархатный мужской голос:

— Алина, ты с кем там болтаешь?

— Обслуга явилась, — громко сказала девушка, — фиг знает где шлялись.

При этих словах Мэй мышкой прыснула в наш закуток, быстро обулась и припустила к домику Васи. Через полминуты они вернулись уже вдвоем.

— Сиди на кухне, — сказал мне садовник, — потом на собеседование пойдешь. А пока не высовывайся.

Он пошел наверх, видимо, в кабинет босса, а я отправилась разбирать покупки и раскладывать продукты в холодильнике.

Василия не было минут десять. За это время Мэй сделала кофе для Алины, попутно показывая мне, как пользоваться капсульной кофемашиной. Дома я пила только растворимый… Сколько же мне еще предстоит выучить, чтобы хозяева не устроили мне нагоняй.

Я отнесла чашку в гостиную, поставила ее на журнальный столик, на блюдечке, и молча ретировалась.

Тут я вспомнила, что семьи у Макара Андреевича нет.

Вася так и сказал: «Погибли». А кто тогда эта модель Алина? Любовница, содержанка, эскортница? Или вообще невеста.

Я задала этот вопрос Мэй. Горничная пожала плечами, а потом сделала жест «Ну, такое…» Растопырила пальцы на руке и неопределенно покрутила пятерней в воздухе.

Стало ясно, что ничего не ясно. Но шатенка вела себя в доме по-хозяйски, а значит, бывает тут часто и имеет определенный статус. И скверный характер.

Когда Вася зашел на кухню, переговорив с боссом, то сказал мне:

— Быстро переодеться в униформу и иди в кабинет. Первая дверь от лестницы, она открыта.

— А Макар Андреевич злой? — с тревогой поинтересовалась я. Мне было немного страшно.

Это первое мое собеседование, а нас даже дома не было, чтобы встретить шефа после поездки. Фиговая прислуга.

— Нормальный, — неясно ответил Вася.

Да что же за люди такие? Босс нормальный, девица «Ну, такое…». Хоть бы раз на вопрос четко ответили. Только и делают, что нагнетают обстановку.

Я метнулась в комнату, быстро натянула одно из черных платьев, надела новенькие туфельки-лодочки с открытым носом, и поспешила в кабинет, надеясь не перепутать двери. У меня даже экскурсии по дому еще не было!

Дверью я не ошиблась. Постучалась в дверной косяк и робко произнесла:

— Можно?

За большим письменным столом сидел широкоплечий мужчина, на вид чуть старше тридцати лет. Темно-русые волосы зачесаны назад, а борода и усы такого же оттенка придавали ему суровый вид. Между бровями залегли две вертикальные складки. Он что-то смотрел на экране своего компьютера, щелкал мышкой, а в мою сторону даже не оглянулся. Только густой бархатный голос с небольшой хрипотцой произнес:

— Заходи.

Я сделала несколько шагов и остановилась посередине кабинета. Мужчина продолжал изучать монитор компа и молчать. Я топталась на месте, не зная, можно ли мне говорить без разрешения. Прошла одна минута, вторая, третья… Наконец, босс перевел взгляд на меня и грубовато спросил:

— Где раньше работала? Дай свои рекомендации.

Его светло-карие, даже скорее медовые глаза строго смотрели на меня. От страха ладони вспотели, и я вытерла их о подол платья. Если сейчас скажу, что до этого была только домохозяйкой, то он меня точно отправит туда, откуда я явилась. А если совру, что у кого-то уже работала, то он может проверить, и будет еще хуже.

Собравшись с духом, я произнесла:

— Это моя первая работа. Но я хорошо готовлю…

— Из какого агентства тебя прислали? — судя по голосу, необученная прислуга ему не нужна. — Я же просил повариху с опытом.

В его интонациях слышались недовольство и раздраженность одновременно.

— Я не из агентства, — залепетала я, — меня баба Нина через знакомую из тюрьмы сюда устроила.

— Ты зэчка, что ли? — босс от удивления приподнял бровь. — А ты-то за что сидела?

— Да все не так, — я взволнованно теребила подол платья, не зная куда девать руки, — я сейчас все объясню. Я вчера домой раньше времени приехала, а там мой муж…

— Макар! — раздался снизу капризный голос Алины. — Я есть хочу и в сауну.

— Скажи Васе, чтобы печь в сауне включил! — сердито крикнул Макар Андреевич, а потом скомандовал мне: — А ты дверь в кабинет закрой.

Я послушно выполнила команду и вновь замерла посреди комнаты.

— Говори дальше, — приказал босс.

Мой рассказ не занял много времени. Макар Андреевич равнодушно выслушал историю моих приключений, немного помолчал, разглядывая меня из-под нахмуренных бровей, а потом приказал:

— Неси сюда твой паспорт. Узнаем, что ты за птица, и кто такая баба Нина. И рабочий блокнот возьми, меню на ближайшие пару дней составим, пока тебя пробивать будут. У тебя испытательный срок. А если тебя мои конкуренты подослали, то пеняй на себя, Вася тебе коленки прострелит. Обе.

Я испуганно закивала головой, боясь пошевелиться. Босс, видя, что я не тороплюсь выполнять приказ, неожиданно рявкнул:

— Бегом за документами!

Я сорвалась с места и припустила вниз по лестнице, когда я пробегала через гостиную, то Алина с усмешкой посмотрела мне вслед и сказала:

— Патлы свои собери. Еще не хватало твою волосню из еды вылавливать.

Когда я уже скрылась на кухне, то услышала ее негромкое:

— И где таких идиоток делают…

В своей комнате я быстро залезла в сумочку и вытащила паспорт. Мои руки подрагивали. Потом я быстро порылась в одном из кармашков, и обрадовалась, нащупав резиночку для волос.

Быстро собрала волосы в хвост и припустила обратно. Уже на кухне я вспомнила, что забыла блокнот с ручкой, и снова побежала к себе.

В кабинет Макара Андреевича я ворвалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся и замерла перед столом.

— Да закрой ты дверь, — грубо напомнил он мне.

Я выполнила приказ, а потом подала ему мой паспорт. Босс сфотографировал на телефон все заполненные странички и вернул мне документ.

Глава 12

Я испуганно оглядывалась, совершенно не понимая, как вести себя в этой ситуации. Уйти из кабинета без разрешения хозяина, чем вызвать недовольство, или остаться и навлечь на себя гнев его девушки?

Макар Андреевич махнул мне рукой, чтобы уходила, и сказал вслед:

— Готовь, что я сказал.

Я выскочила из кабинета и припустила вниз. Позади я услышала недовольный голос босса:

— Алинка, не беси меня. Ты меня в поездке своими закидонами достала…

На кухне я поспешила к холодильнику. В фермерском магазине был большой рыбный отдел, где мы приобрели сибаса, форель и стейки из семги. Вот только возвращения хозяина Вася ждал завтра утром и даже сказал мне, чтобы сибаса в морозилку не прятала, а шеф приехал сегодня и без предупреждения. Хотя с чего бы ему нас предупреждать? Это же как в старых фильмах, когда прислуга держала дом в порядке всегда.

Я достала две рыбины, промыла и положила их на блюдо. Сибас был уже очищенный и потрошеный — бесплатная услуга на рынке. Это меня порадовало — не нужно возиться с кишками и чешуей.

Я отрезала от рыбин головы, плавники и хвосты, сделала продолговатые надрезы на боках, а затем принялась готовить смесь-маринад. В отдельной миске смешала лимонный сок, соль, набор приправ для рыбы и растительное масло. Полазив по кухонным шкафам, нашла силиконовую кисточку и начала смазывать рыбу.

Сначала обильно прошлась по внутренней стороне брюшка, потом обмазала снаружи и в прорезях. Также прошлась по второй рыбине. Теперь пусть немного полежат и пропитаются. В нужное время я зажарю их на сковороде.

Я полезла в холодильник за спаржей.

Сдается мне, Вася либо хорошо знает Макара, либо был в курсе сегодняшнего возвращения. И что тот приедет не один. Все в списке было на двоих рассчитано — дорогие продукты; что попроще, то в большем количестве. Я же сегодня для прислуги котлеты с пюрешкой и капустным салатом обещала. Я снова сунулась в холодильник и достала фарш, пока он не начал охлаждаться.

Вася меня предупредил, что Макар Андреевич ужинает в семь вечера. Наш ужин будет после хозяйского, когда приведу в порядок столовую. Осталось одно дело. Я пошла к Мэй, которая сидела у себя в комнате и спросила:

— Макар Андреевич сказал спаржу на гриле приготовить. Это на том, который на улице? Который на углях работает?

Мэй помотала головой и повела меня снова на кухню. Открыв один из нижних шкафов, она достала электрический оптигриль известной марки. От восхищения я выдохнула — такие аппараты я только в кулинарных шоу по телевизору видела. И втайне о нем мечтала. А ведь он стоил почти половину Роминой зарплаты — слишком большая роскошь для нищей домохозяйки.

Горничная поставила прибор на стол, воткнула вилку в розетку и начала делать вид, что раскладывает спаржу на поверхности нагревательных пластин. Целая пантомима. Потом она нажала на пару кнопок и повернула колесико, чтобы загорелась зеленая лампочка. При этом Мэй подняла большой палец вверх, показывая, что это хороший режим. А потом она еще покрутила колесико и загорелся оранжевый, а за ним и красный свет. Горничная выставила перед собой руки крестом, давая понять, что так делать нельзя, и вернула режим на зеленый. А потом и вовсе отключила.

— Спасибо, — поблагодарила я новую подругу.

Но Мэй не ответила, а строго погрозила пальцем и начала копаться в одном из многочисленных выдвижных ящиков. Вскоре она извлекла оттуда инструкцию к электрогрилю и, сунув ее мне в руки, улыбнулась.

— Я поняла, — кивнула я, — у меня есть час до начала готовки. Изучу чудо-прибор.

Мэй ушла, а я погрузилась в чтение. Можно подумать, что сейчас сбывались мечты домохозяйки: шикарный дом, кухня, нашпигованная по последнему слову техники и горничная, которая занимается стиркой, уборкой и готовкой.

Тут я задумалась, а уместно ли то, что Мэй будет стирать и гладить после меня постельное белье и мыть полы у меня в комнате? Личную одежду я сама стирать и гладить буду: не хватало еще, чтобы мои трусики с лифчиками и ношенные колготки другая женщина стирала… Хотя, с другой стороны, я же буду для нее готовить три раза в день. Получается — справедливо. После этих размышлений моя совесть успокоилась, и я вновь погрузилась в чтение инструкции. Все-таки хороший агрегат, очень хороший.

Я сидела спиной к двери в столовую и не заметила, как в кухню вошла Алина.

— Эй, лахудра, — негромко сказала она, и я обернулась, — в девять вечера подай мне смузи из сельдерея, яблока и лимонного сока. Поняла.

Я кивнула, а она вдруг быстро подошла и схватила меня пальцами за подбородок, приподнимая мое лицо.

— Будешь вертеть задницей перед Макаром, я тебя уничтожу. С такими помоями смешаю, каких ты в своей никчемной жизни даже не видела. Уползешь туда, откуда явилась и будешь там гнить до конца своих дней. Усекла?

Она убрала руку от моего лица, а я кивнула и показала свое обручальное кольцо, которое по-прежнему находилось на моем пальце:

— У меня муж есть. Я тут только работать…

— Вот и молодец, — усмехнулась Алина и быстро вышла из кухни.

Тут, конечно, рай для домохозяйки, но вот такие красотки изрядно попортят нервы. Интересно, сколько таких Алин у Макара Андреевича? И живет эта девица тут постоянно или бывает набегами?

К семи часам у меня все было готово. Мэй помогла мне с сервировкой стола, показывая, как принято накрывать в этом доме. Когда хозяин со своей пассией вошли в столовую, то он удовлетворенно кивнул и отодвинул стул для Алины, галантно помогая ей сесть… Рома так делал только до свадьбы. Неужто Макар Андреевич тоже женится на этой выдре?

Я не могла понять, почему мужчины выбирают таких женщин: злых, грубых, стервозных? Даже если дома у них есть добрая и заботливая жена…

Босс легко махнул рукой, выпроваживая меня с кухни, и добавил:

— Уберешь все, когда мы закончим.

— А вино разлить в бокалы? Чай потом, — растерянно спросила я.

— Сами, — коротко ответил Макар Андреевич и глянул на меня, как на надоедливую муху.

Глава 13

Я замерла, как вкопанная. Какой еще Глеб меня трахать будет?! Я подкралась в сторону столовой и начала подслушивать.

— Она утверждает, что замужняя, — сказала Алина, — может, и не даст. Не насиловать же он ее будет.

У меня от этих слов сперло дыхание. Только я успокоилась, что в приличный дом попала, а тут такое. Макар ответил:

— Силой брать не будет, но проходу не даст. Или деньги предложит. Я же просил в агентстве женщину от сорока до пятидесяти лет, и желательно полную… Но рыбу она жарить умеет. Завтра на обед ей солянку закажу.

— А откуда она вообще явилась? — заинтересовалась Алина.

— Мутная история какая-то. Через агентство пришла, но по знакомству. Наша служба безопасности сейчас ее пробивает. Если ничего не нароют, и готовить будет нормально, то оставлю. Вот только водить она не умеет, Ваське придется ее постоянно в магазин возить.

— Ой, не напоминай мне про этого урку, — недовольно проговорила Алина, — что этот уголовник, что эта лохудра, да еще немая уборщица… Всяких убогих подбираешь и в дом тащишь. Скоро бомжатник тут устроишь…

— Заткнись!

При этом крике раздался такой громкий стук, что я явственно представила, как Макар Андреевич в ярости грохнул кулаком по столу, а все приборы на столешнице подпрыгнули и бухнулись обратно.

— Сама-то ты откуда тут появилась? Приехала девочка поступать — не поступила, возле нашей новостройки сидела, ревела. Я и тебя пожалел, к другу в фирму секретаршей устроил. Теперь хорошо живешь? Квартиру тебе снял, по морям катаю. Нравится? Тебе кто-то предъявлял, что я тебя в свой дом притащил. Вечно всем недовольна!

Он замолчал, а Алина залебезила:

— Не сердись, Макарушка, я не со зла. Просто на меня перелет плохо подействовал, вот я психанула. Поцелуй свою кошечку, ну. А ночью я тебе сделаю…

Дальше я слушать не стала, подробности их интимной жизни меня не интересовали. Зато стало немного яснее, кем эта Алина приходится хозяину — любовница-содержанка. Ну и ладно, мне-то какое дело.

Я поставила варить, заранее очищенную картошку, а затем принялась строгать капусту на салат. Не знаю, откуда в Москву приехал этот вилок, но капуста была молодая и нежная, не то, что прошлогодние суховатые кочаны. Мы сразу три штуки таких купили, поскольку Вася обмолвился, что хозяин любит голубцы, борщ и жареную капусту на гарнир. Нечасто, конечно, а то газообразующий продукт все же… Но когда он один, и не ждет никого в гости, то предпочитает старую добрую русскую кухню. А еще манты и пельмени. Только обязательно домашней лепки, чтобы никаких магазинных; и чтобы ничего лишнего в них не пихала, типа картошки, хлеба и прочих излишеств. Исключительно домашний фарш, лук и специи. Пару лет назад одна повариха ему налепила пельмешей, как у нее дома готовят — всего туда добавила. Как же Макар Андреевич орал!

Вася тогда только попал в дом и еще присматривался к новому боссу, но немного прифигел, когда хозяин уволил стряпуху за это пельменное безобразие.

Я еще спросила, как Вася и Мэй попали сюда на работу, но садовник только отмахнулся: «В другой раз». После слов Алины, что Макар «кого попало в дом тащит», я еще больше заинтересовалась моими новыми друзьями. Думаю, за каждым из них кроется интересная история.

Понятное дело, что я тут только первый день, и они не обязаны со мной откровенничать, но было любопытно. Когда мы поближе познакомимся, и ребята начнут мне доверять, то сами все расскажут…

Картошка закипела, я убавила огонь и сдвинула крышку. Чуть позже я добавлю соль и закину в кастрюлю лавровый лист. Я всегда так делаю, от этого дополнительный аромат прибавляется.

К резаной капусте я покрошила зеленый лук и петрушку. Посолила. Попозже заправлю растительным маслом. А теперь можно и котлеты на сковороду отправлять.

Когда все было почти готово, я поставила на маленькую плитку сотейник с молоком и бросила туда кусочек сливочного масла. Это меня мама так научила пюрешку делать: довести молоко с маслом до кипения и понемногу вливать в уже толченую горячую картошку, постоянно орудуя толкушкой. Если влить холодное молоко, то пюре станет серым и вязким. А так оно получалось очень вкусным и воздушным!

Я выглянула в столовую. Макар Андреевич с Алиной как раз встали из-за стола и вышли в гостиную. Я схватила поднос и пошла убирать посуду. На тарелках все было съедено, значит, ужин им понравился. Меня это порадовало.

На самом деле я очень переживала, что уже завтра меня выставят на улицу, мол «ступай откуда пришла». А я хотела тут остаться, тем более что идти мне было некуда.

Засунув хозяйскую грязную посуду в посудомойку, я начала накрывать на стол для нас. Расставляла тарелки, водрузила на середину корзинку с хлебом, поставила каждому стакан с апельсиновым соком… Все это так напомнило мне то, как я по вечерам встречала Рому с работы, что у меня аж дыхание сперло. Словно я только что зашла в нашу спальню и увидела их с Лариской. Стало так тоскливо, что я присела на стул и достала из кармана телефон. Может, разблокировать мужа, вдруг он до меня дозвониться не может? Решил извиниться по-нормальному, а я недоступна…

Я сделала глубокий вдох и спрятала мобильник обратно. Не сейчас! Позже.

Мэй сидела в своей комнате и с кем-то активно переписывалась в ноутбуке. Хорошем, кстати, ноутбуке. Тоненьком, модном.

— Пойдем ужинать, — позвала я.

Горничная оторвалась от монитора и кивнула, а я отправила садовнику сообщение, чтобы тоже шел на кухню…

Мои новые друзья уплетали ужин и нахваливали:

— Ладка, охрененный хавчик, — восхищался Вася, — если ты и остальное так готовишь, то Макар тебя не выпнет. Ты только с Алинкой не грызись, а то она девка с придурью и ревнивая. Может подляну замастырить, а ты потом говно разгребать будешь. Ай!

Это Мэй пнула Василия под столом по лодыжке, за неподходящие для ужина слова и показала большой палец, нахваливая мою готовку.

Мы ели, и мне было хорошо, я даже забыла про вредную девицу, как вдруг вспомнила ее каприз про сауну и поинтересовалась:

Глава 14

Макар Андреевич посмотрел прямо на меня и строго скомандовал:

— Завтра на ужин мне такое же сделаешь.

— Хорошо, — настороженно кивнула я, — а курицу на котлеты тогда заменить.

— Меняй, — сурово бросил босс и вышел из кухни.

Я облегченно выдохнула и спросила:

— Он часто так делает?

— Бывает, — ответил Вася с набитым ртом, а когда прожевал, добавил, — так он больше узнает о твоем уровне готовки. Не ссы. Все вкусно.

— Спасибо, — растерянно пробормотала я, — постараюсь не ссать. Но мне все же сыкотно.

Божечки, я скоро, как Вася разговаривать начну. Мэй ободряюще похлопала меня по плечу и улыбнулась.

После ужина я добавила нашу грязную посуду в посудомойку и запустила агрегат. От этого аппарата я тоже прочла инструкцию, Мэй заставила.

Раньше я всегда мыла посуду под краном и считала, что посудомойки придуманы только для богатых домов. Так было до тех пор, пока не увидела, что такую штуку затаскивают в соседнюю квартиру, где недавно сделали капитальный ремонт. А соседи были вовсе не богачи, а люди со средним достатком.

Оказалось, что помимо таблеток для мойки, тут еще нужны соль и кондиционер для полоскания посуды. Вся химия хранилась в отдельном шкафу, и Мэй показала мне все необходимые бутыли, коробочки и пузырьки. Такого разнообразия я никогда не встречала. Дома у меня было средство для посуды, для унитаза, стиральный порошок и кондиционер для белья. Роме нравилось, что его рубашки после стирки приятно пахнут.

Пока я наводила порядок на кухне, Мэй отправилась наверх, расстилать хозяйскую постель. Ложиться было еще рано, только начало девятого, но тут так было заведено. После девяти, прислуга в хозяйских комнатах мелькала только по необходимости.

Я присела на стул и вновь достала телефон. Он весь вечер был на беззвучном режиме, чтобы не затрезвонил при хозяине. Оказалось, что недавно мама прислала сообщение.

Она писала, что Рома им звонил и спрашивал, не знаем ли они, где я спряталась. Папа на него наорал и сказал, что до развода муж меня не увидит…

Ромка понял, что я уже все рассказала родителям, и не стал ничего сочинять. Только заявил, что его «бес попутал», и просил сказать, где меня найти.

Я написала маме ответ: «У меня все хорошо. Коллеги на работе дружные, хозяин нормальный. У меня есть крыша над головой и еда. И зарплата будет. А Ромке не говорите, где я. Мне нужно все это пережить».

Я достала номер мужа из черного списка, и немного подождала, но сообщения от него больше не приходили. Видимо, понял, что отвечать в ближайшее время я не планирую.

Глубоко в душе я ждала, что мне напишет или позвонит Лариса. Повинится в предательстве. Мы же столько лет дружили, я ей доверяла, обо всем рассказывала, а она меня так жестоко предала. Лично меня бы совесть загрызла, если бы я подобный номер выкинула. Я бы со слезами прощение вымаливала, в ногах валялась, со стыда сгорала.

Тут я вспомнила ее издевательский смех, когда Рома валял меня по полу, и поняла: нет, эта извиняться не будет. Может, она только и ждала, чтобы мы с Ромой расстались. Теперь сидит голая с ним на нашей кровати и шампанское попивает из бокалов, которые сама же мне когда-то и подарила…

Эх, печальные мысли… Сегодня у меня был долгий день, очень долгий. Полный событий, переживаний и новых знакомств. И он еще не кончился, хотя у меня голова шла кругом от обилия новой информации. Но мне нужно было приспосабливаться к новой жизни. Я понимала, что если хозяин оставит меня, то первое время я буду крутиться как белка в колесе, но со временем я освою новые обязанности, выработаю удобные алгоритмы действий, позволяющие качественно расходовать свою энергию… А теперь, я думаю как экономист.

Я даже усмехнулась при этих мыслях. О своем начальном экономическом образовании, будучи замужем, я вспоминала только тогда, когда нужно было потратить денег поменьше, а купить побольше. А теперь я еще буду обязанности экономки выполнять, со счетами работать. Столько нужно узнать!

Вернувшаяся Мэй, застала меня за грустными мыслями и с телефоном в руках. Она ткнула пальцем в мое обручальное кольцо, потом в мобильник и вопросительно подняла бровь.

— Нет, — ответила я на немой вопрос, — муж больше не писал. Он моим родителям звонил, требовал ваш адрес.

Мэй усмехнулась, цыкнула зубом и встала в боксерскую стойку. Маленькая филиппинка была уверена, что грубоватый садовник Вася обязательно набьет моему мужу морду. И я была с ней согласна. Рома драки не любил и даже в школе в них не ввязывался, он мне сам об этом рассказывал.

Я встала со стула и спрятала мобильник. Посуда будет мыться еще двадцать минут, а потом ей надо будет еще подсохнуть и остыть. Вроде я не особенно сейчас занята… Мэй ткнула пальцем в блендер и изобразила вредную Алину.

— Спасибо, — всплеснула я руками, — я совсем забыла!

Я достала из холодильника все ингредиенты для смузи, помыла, почистила и запустила блендер. Перелив светло-зеленую смесь в высокий стакан, я замерла. Я не знала, куда его нести и беспомощно глянула на горничную:

— В какой комнате Алина?

Мэй махнула рукой, приглашая следовать за ней, и прошла через гостиную к лестнице, ведущей вниз. Я поняла, что пассия хозяина сейчас отдыхает в сауне и смузи надо подать туда. Мэй отправилась к себе, а я начала спускаться вниз.

Широкие мраморные ступени достигли деревянного пола, и я восторженно замерла. Словно очутилась в другом доме. Тут все было из светлого дерева, будто я попала в новенькую деревенскую баньку. На площадке было две двери: на одной резьбой по дереву была изображена лохань с веником, а на другой писающий мальчик. Понятно: парная и санузел.

Я постучала в дверь парной и крикнула:

— Я смузи принесла.

— Заноси, — раздался голос Алины.

Я открыла дверь и вошла в предбанник. Тут тоже все было из дерева: стол, две лавки со спинками, пара стульев… и плетеные тряпичные коврики на полу. Прямо как на картинках про деревни. Все было настолько мило и уютно, что даже не подумаешь, что над головой построен огромный дом с мраморной и гранитной отделкой.

Глава 15

Я закрыла ладонями глаза и резко отвернулась.

— Ты чего тут делаешь? — раздался за спиной голос хозяина.

— Смузи для Алины принесла, — пролепетала я, все еще закрывая глаза руками и стоя к Макару Андреевичу спиной.

— Иди к себе, сегодня больше не нужна. Завтрак по графику, — спокойный и властный голос человека, который привык отдавать указания.

— Спасибо, — невпопад брякнула я и побежала.

Именно побежала, а не пошла. Это же надо так вляпаться: в первый же день работы нарваться на абсолютно голого начальника. Стыдоба-то какая. Зато стало понятно, почему Алина так в него вцепилась. Дело было не только в деньгах… У моего Ромы член был среднего размера, сантиметров тринадцать-четырнадцать, но то, что располагалось ниже живота хозяина было гораздо больше. И толще. Даже без эрекции его член был похож на добротную сарделину. А что же получается при возбуждении…

Я влетела к себе в комнату и закрыла за собой дверь. Что же теперь будет? Что случается, если сотрудники застают начальников голыми? Начальники их увольняют. Но босс уточнил про завтрак…

Когда же этот день закончится?! Я настолько устала от напряжения и потрясений, что решила принять душ и лечь спать, а посуду из посудомойки завтра достану, ничего с ней не случится.

Я стянула форменное платье, колготки, нижнее белье и отправилась осваивать свою душевую.

Покупки в пакетах я так и не успела разобрать, а там были и чистые трусики, и тюбики, и баночки с кремами; шампунь, бальзам и маска для волос, гель для душа… Пришлось уже голышом копаться в своих приобретениях.

Вскоре все заняло свои места, новое белье я решила сполоснуть под краном с мылом и повесить в душевой на батарее. Как-то я не додумалась закинуть все новые вещи в стиралку… Мама мне всегда говорила, что новую одежду нужно стирать, потому что ткани сначала лежали на складах, по ним бегали мыши, тараканы; потом вещи шили и их трогали руки нескольких человек; потом были опять склады, но уже готовых изделий. А там пыль, грызуны и насекомые…

И трусы, и лифчики, и пижама — все новое. Придется спать голой — сама виновата. Могла бы выкроить минутку и хоть одни труселя постирать. Надеюсь, Макар Андреевич не придет посмотреть на меня голую, просто в отместку.

От этой мысли я прыснула со смеху. Даже представила себе картину: хозяин стучится в мою дверь и говорит:

— Лада открывай, мне нужно на тебя голую посмотреть, чтобы была ничья!

Все, это уже финиш. В душ и спать!

Я стояла под упругими горячими струями и просто наслаждалась. Волосы уже были чистые, а я наливала гель для душа на новенькую голубую капроновую мочалку. Отодвинув лейку в сторону, чтобы вода сразу не смывала пену, я намылила грудь, шею, руки… Сначала я просто мылась, а потом начала сильнее тереть кожу. Мне казалось, что так я лучше смою с себя грязь вчерашнего дня, вместе с кожей сдеру предательство и измену мужа и подруги.

Я терла и терла, с остервенением, жестко, не обращая внимания на боль, а потом я выронила вехотку, сползла на пол душевой и разрыдалась. Все переживания, все напряжение, горе, страх и разочарование выходили из меня со слезами. Мои плечи вздрагивали от плача, а горячая вода лилась на меня сверху и смывала слезы, унося прочь страдания и ароматную пену…

Уже лежа в своей новой кровати, я загадала желание:

— Пусть в моей жизни случиться чудо, и я стану счастливой!

Что именно должно произойти, я не представляла, но знала, должно произойти обязательно.

Было еще непоздно, а от обилия мыслей и впечатлений сон не шел. Я гадала, что меня ждет завтра? Что накопает служба безопасности босса? Тут вроде переживать нечего, никаких страшных грехов и преступлений за мной не водится. Но все равно, было как-то не по себе. Так бывает, когда сдашь в поликлинике анализы, а потом идешь на прием, и доктор сидит, читает на мониторе или листке результаты и хмурится. А ты, глядя на его лицо, уже себе самые страшные диагнозы придумываешь… И тут врач говорит:

— У вас все нормально, просто витаминки попейте.

И ты выдыхаешь.

Я очень надеюсь, что завтра тоже выдохну. Устала бояться. Всего сутки бомжую, а столько передумать о бездомной жизни всего успела, что на неделю хватит.

Со временем мысли начали успокаиваться, и я задремала. Мне приснился сон, в котором я сидела в нашем лифте и ела огурцы из разбитой банки. Они казались очень солеными, и я заедала их сухариками, что валялись вокруг на полу. Во сне было вполне естественно кушать с пола лифта. Я собирала сухарики, запихивала себе в рот, хрустела вкусными огурцами и удивлялась, что не режу губы и язык осколками битого стекла. А потом я захотела пить.

Рассол из банки растекся и испарился, и я начала колотить в дверь лифта и кричать, чтобы мне принесли воды. Во рту было сухо, язык прилипал к небу, в горле першило. Я закашлялась и проснулась.

Я хотела пить. Жаль, не додумалась принести в комнату бутылочку воды, или хотя бы кружку.

Я вылезла из-под уютного одеяла, обернулась полотенцем, чтобы не ходить голышом, сунула ноги в новые тапочки и поплелась на кухню. В нашей прихожей я удивленно замерла: дверь в комнату Мэй была открыта, а кровать пуста. Тоже пошла попить?

На кухне я налила в стакан воды из крана, который подавал воду из фильтра, и залпом выпила сразу половину. Куда же девалась Мэй?

Я вернулась в наш коридор и нажала на рычаг дверной ручки уличной двери. Она оказалась не заперта…

Глава 16

Мэй ночью ушла погулять? Звезды посчитать?

Я быстро натянула сапоги, накинула пуховик и выскользнула на улицу. Ночной мартовский морозец сразу схватил за голые ноги, покрывая кожу гусиными мурашками.

Небо было чистое, а луна почти полная. Этого было достаточно для того, чтобы видеть расчищенную дорожку, что вела к гостевому домику. Из одного окошка лился слабый свет, словно там горел тусклый светильничек.

Я подкралась к этому окошку и заглянула. Через неплотно задернутые шторы я увидела Мэй. Она совершенно обнаженная сидела на Васе, упираясь руками в его грудь и, то приподнималась, то опускалась…

Отпрянув от окошка, я тихонько направилась обратно в дом. Эти двое были не только коллегами и друзьями, но еще и парой. Ну, и хорошо! Значит, они не одиноки, они есть друг у друга. Интересно, как хозяин относится к служебному роману своих сотрудников? Я ничего никому не скажу, не буду делать вид, что в курсе их отношений. Если останусь тут, то сами расскажут.

В прихожей я поставила сапоги на место и повесила пуховик так же, как было до этого, чтобы вернувшаяся Мэй не поняла, что я выходила.

В своей спальне, нырнув под теплое одеяло, я лежала и думала о том, что парень с уголовным прошлым и немая иностранка нашли в чужом доме любовь, а я, постоянно сидя в квартире, свою потеряла. Как так распоряжается судьба счастьем, отсыпая порцию одним и отнимая у других?

С этими мыслями я заснула.

***

Будильник на телефоне выводил заливистую трель лесных птиц.

Я вчера ковырялась в настройках, подбирая различные мелодии для сигналов, чтобы мне было приятно их слышать. На звонке я оставила Васин «Бумер», поскольку мобильник придется все равно возвращать. Для будильника я подобрала звуки природы, чтобы просыпаться на позитивном настрое.

Дома я вставала под Ромкин будильник, а у него для этого был записан грохот перфоратора. Это было ужасно!

Теперь у меня есть возможность просыпаться под что-то приятное. Часы на экране показывали половину седьмого. Босс вчера проинструктировал меня, чтобы завтрак подавала к десяти минутам восьмого.

Я вылезла из постели и пошла в ванную. Новое бельишко подсохло на батарее, и я с удовольствием надела его на себя. Умылась, почистила зубы, причесалась и собрала хвост. Осталось надеть форменное платье и можно готовить фриттату. Это пожелание шефа на сегодняшнее утро.

Дверь в комнату Мэй была заперта, значит, она ночью тихонько вернулась.

А вообще, в доме было очень тихо. На кухне я потихоньку включила маленький плоский телевизор, висящий на стене, и с экрана заговорили ведущие утреннего шоу.

Я достала овощи, яйца, молоко и приступила к готовке. Дома я готовила завтраки для Ромы, кормила его, а сама садилась за стол, когда он уходил на работу. По выходным все было наоборот: муж спал до обеда, и я ела по утрам одна. Даже не припомню, когда мы последний раз вместе с ним завтракали. Обедал он на работе, и только ужинали мы за одним столом, когда он не задерживался. Теперь я, конечно, понимаю, с кем он «работал» допоздна. Изменщик!

Все ингредиенты уже были в сковороде, и я накрыла ее прозрачной крышкой. Сунув два ломтика хлеба в тостер, я поставила на поднос джем, сливочное масло и красивый фарфоровый молочник, и понесла все это в столовую.

Завтрак я накрывала только для Макара Андреевича. Вчера он сказал, что Алина закажет еду, когда проснется, а что она будет есть — одному Богу известно.

Пока доспевала фриттата, я начала готовить еду для прислуги. Вчера мы с ребятами решили, что обойдемся яичницей-глазуньей с жареной колбасой и овощной нарезкой. А на десерт оладьи, на которые я начала заводить тесто. По собственной инициативе я решила еще сварить кисель. Им понравится.

К завтраку Макар Андреевич спустился строго в назначенное время. Пиджак от костюма он бросил на диван в гостиной, а в столовую зашел в брюках и светло-голубой рубашке. Верхняя пуговица воротника была расстегнута…

Рома застегивал рубашку на все пуговки, и галстук носил. И рубашки нужно было носить только белые. А хозяин не успел толком собраться, и у него чистых рубах нет?

Я подала завтрак, пожелала приятного аппетита и осторожно сказала:

— Макар Андреевич, вы пуговку забыли застегнуть и галстук надеть. Если они у вас глаженные, я могу завязать. Я умею.

Хозяин поднял на меня глаза, а потом захохотал. Не громко, не издевательски, а по-доброму. Отсмеявшись, он проговорил, все еще улыбаясь:

— Галстуки носят, и все пуговки застегивают мои подчиненные. А мне можно и так ходить. Но спасибо за заботу.

Я покраснела, поняв, что сказала глупость и ретировалась из столовой. Надо будет посмотреть в интернете, как одеваются богачи, да еще с Мэй проконсультироваться, чтобы с глупой помощью к людям не приставать. Теперь хозяин решит, что я тупенькая. А если расскажет об этом инциденте Алине, то та мне придумает пообидней прозвище, чем «лохудра».

Минут через десять с кухни донесся звон колокольчика. Хозяин уже встал из-за стола и смотрел на часы.

— Слушаю вас, — я встала с другого конца стола.

— Передай Василию, чтобы вечером мясо на шашлык замариновал, он по этому делу мастер. Завтра ко мне гости приедут. По остальным продуктам он тебя проконсультирует, — хозяин все еще улыбался, глядя на меня, а я подумала, что вчера он только хмурился, а сегодня доволен. Значит, не уволит?

Выходя из столовой, он пробормотал:

— Пуговку застегнуть…

А я почему-то покраснела, аж щеки загорели. Было одновременно стыдно за свою глупость, и радостно, что я остаюсь в этом доме. А с другой стороны: чего мне стыдиться — я впервые общаюсь с богачами, и раньше привычками и образом жизни миллионеров не интересовалась. Теперь наверстаю. Гораздо стыднее было вчера вечером, когда Макар Андреевич голым из бассейна вылез. Но он сегодня даже не подал виду, что произошло что-то из ряда вон.

Входная дверь хлопнула, а на кухню вошла Мэй и помахала мне ладошкой на азиатский манер.

Глава 17

Он писал: «Лада, мне нужно с тобой поговорить, но боюсь, что ты не возьмешь трубку. Напиши, когда тебе удобнее?»

То, что надо как-то решать семейный вопрос, было и так понятно, но разговаривать с мужем я пока не готова. Боялась, что разревусь, как только услышу его голос, а реветь мне уже надоело. Хотелось несколько дней пожить в новой жизни, успокоить нервы, прийти в себя и собраться с мыслями.

Я еще не знала, прощу его и вернусь или, наоборот, мне настолько понравится жить без него и быть самостоятельной, что я подам на развод.

Картина того, как он трахал Лариску на нашей кровати, по-прежнему стояла перед глазами. И как он хватал меня за шею и швырял на пол, и в кабину лифта… Я никогда не была гордячкой или сильно обидчивой, но тут ситуация другая. Я ему жена! Жена, а не подружка, с которой он провстречался пару недель, а потом решил сменить на новую.

Одно дело, когда я не знала о его похождениях на сторону и совсем другое сейчас. Так ничего и не придумав, я убрала мобильник и начала готовить второй завтрак.

Вскоре пришел Вася, и мы сели кушать.

***

Алина проснулась только к полудню.

Я готовила обед для прислуги, когда из гостиной раздался ее голос:

— Лохудра! Эй, лохудра!

Отзываться на обидное прозвище не хотелось, но гневить подружку босса, которая может тут и хозяйкой стать, совсем не хотелось.

Я прошла на зов и сказала:

— Доброе утро, Алина…

— Сергеевна, — подсказала она и добавила, — сделай мне сэндвич с ветчиной и сыром, подай кофе американо и половинку грейпфрута. Я буду есть в спальне. Поняла?

— Да, — кивнула я, — сейчас все сделаю.

Она отправилась наверх, а я смотрела ей вслед. На ней был красивый короткий халатик из тонкого шелка, весь в ярких больших тропических цветах и домашние тапочки, больше похожие на туфельки с мохнатыми меховыми помпонами. Я подобные тапки и халат видела на маркетплейсе, и тоже хотела приобрести, но Рома не разрешил. Его устраивала моя простая домашняя одежда… И нижнее белье, которое Лариса однажды назвала «прощай молодость».

Блин, мне всего двадцать два, а я превратилась в женщину на закате жизни, у которой уже все позади и больше стремиться не к чему. А Рома только поддерживал этот образ, хотя, оказывается, ему нужно было совсем другое.

Я готовила завтрак для вредины, а сама продумывала план обновления себя с первой зарплаты. Нужно накупить красивого нижнего белья, пару ночных сорочек, в которых не стыдно показаться перед мужчиной, и халатик молодой женщины, а не фланелевую радость пенсионерки. Даже если я буду целыми днями ходить в форменных платьях, то буду знать, что под ними я красиво одета.

Вот даже взять, например, Мэй — не модель, груди выдающихся размеров нет, даже говорить не может, а держится так уверенно, словно она тут за главную. А я от всего шарахаюсь, сутулюсь, мямлю… Что же Ромка со мной сделал за годы брака? Смелостью я никогда особо не отличалась, но рядом с одними мужчинами женщины расцветают и чувствуют себя уверенно, а я явно где-то свернула не туда в своем семейном «счастье». Кажется, мне надо взять несколько уроков самоуверенности у Мэй.

Завтрак для Алины был готов, и я пошла наверх. Я уже знала, где находится хозяйская спальня, и постучала в нужную дверь:

— Заходи, — раздался голос вредины.

Я нажала ручку и вошла, неся поднос на одной руке.

Комната была огромна, как три зала в Роминой квартире, и окно почти во всю стену. Тумбочки, комод, над которым висела плазма, столик и кресла — все было из одного набора. А кровать! Да на ней можно было впятером спать и друг другу не мешаться, примерно три на три метра! Зачем людям такие огромные кровати? Я недоуменно оглядывалась, а Алина ехидно поинтересовалась:

— Чего рот открыла? Нормальных спален не видела?

Я покраснела и неожиданно спросила:

— А почему тут шкафа нет?

— Вот ты — деревня, — засмеялась вредина, — видишь дверь? Это гардеробная, там вся одежда и обувь.

Я кивнула, давая понять, что все поняла и понесла поднос к журнальному столику, думая, что она будет есть сидя в кресле.

— Ты куда еду потащила, бестолочь? — сердито крикнула Алина. — Я в постели есть буду.

Я спешно развернулась и только собралась поставить поднос на одеяло, как вредина снова заорала:

— Ты совсем тупая, что ли?! Принеси столик для завтрака, они у тебя на кухне где-то лежат. Бегом!

Я вылетела из спальни и припустила вниз. Было очень обидно. Да, я не знаю всех тонкостей обихода, но зачем кричать и обзываться? Можно же нормально все сказать!

В гостиной Мэй орудовала метелочкой для пыли, и я подбежала к ней:

— Где столики для еды в постели?

Девушка всплеснула руками и побежала на кухню. Я за ней. В коридоре, между кухней и нашей прихожей пряталась еще одна дверь, на которую я, честно говоря, даже не обратила внимания. Мэй вошла в темную комнату и щелкнула выключателем… Чего тут только не было: целый ворох хозяйственно-бытового инвентаря, упаковки туалетной бумаги и бумажных полотенец, стратегические запасы бытовой химии, раскладные стулья и еще много и много всего. Мэй ткнула пальцем в угол, где стопкой на полке лежали три столика для еды в постели:

— Спасибо, — поблагодарила я новую подругу, схватила один столик и припустила обратно.

Пока я ставила его над ногами Алины, расставляла на нем всю еду, то вредина смотрела на меня с такой ехидной ухмылочкой, что я чувствовала себя распоследним ничтожеством.

Когда я закончила сервировку, она приказала:

— А теперь вали отсюда. Уберешь, когда я уеду.

Я вышла из спальни и спустилась на кухню. Присев на стул, я расплакалась. С утра у меня было такое хорошее настроение. Я радовалась, что начальник улыбается и доволен моей готовкой, что вроде не собирается меня увольнять… А тут эта? Как такой богатый и успешный человек связался с такой змеищей?

На кухню заглянул Вася и громко спросил:

— Ладка, что на обед жрать будем?

Глава 18

Через несколько минут Вася вернулся на кухню и радостно улыбаясь повторил свой вопрос:

— Че хавать-то будем?

— Рассольник, я сразу на два дня готовлю, — ответила я, все еще всхлипывая, — а на второе ленивые голубцы в сливочном соусе.

— Офиге-е-енно, — протянул довольный садовник и пошел к служебным дверям на улицу.

— Вася, — догнала я его, — а что ты ей сказал?

Я волновалась, как бы не стало еще хуже, но Вася меня успокоил:

— Завязывай кипишить. За этой лярвой косячок серьезный водится. Если она снова бычить начнет, я ее возьму за жабры и Макару сдам. Спокойно работай.

— Спасибо, — облегченно выдохнула я и вернулась к готовке.

Помешивая суп в кастрюле, я решила, что надо будет попозже изучить содержимое тайной кладовки, как я назвала комнатку с инвентарем, вдруг там еще много всяких полезных штук, которые в любой момент могут пригодиться.

Вася уже обулся и собрался уходить, когда я вспомнила о задании босса:

— Надо вечером мясо замариновать. Макар Андреевич сказал, завтра гости будут.

— Знаю, — кивнул Василий, — после ужина займусь. Ох и намучаемся мы после этих гостей…

Он вышел на улицу, а я в недоумении осталась в прихожей. Что же это за гости такие: кто-то там меня трахнуть попытается, а все мы намучаемся? У Макара Андреевича друзья — дебоширы-извращенцы? Или еще кто похуже?

Хотя если у него в любовницах Алина ходит, то и друзья могут быть не лучше… Что-то мне стало страшно. Если я из-за одной вредной девицы реветь начала, что же будет, если завтра таких целая толпа набежит? Эх…

Где-то через час Алина уехала на такси, не сказав нам ни слова. Видать, у Васи на нее серьезный компромат, раз она сразу притихла.

Мэй навела порядок в хозяйской спальне, и мы сели обедать. Ребятам рассольник понравился, и ленивые голубцы тоже.

Я решила расспросить о завтрашних гостях, что это за люди. В ответ Мэй задрала нос, выпятила грудь и уперла руки в бока, изображая важных людей.

— Вот-вот, — подтвердил ее немые слова Вася, — четверо разных бизнесменов. Они, как и Макар застройками занимаются. По всей стране многоэтажки офисные и спортивные комплексы строят… Да много чего. Иногда между собой за тендеры бодаются. Но когда приезжают друг к другу в гости, то ведут себя, как обычные мужики: жрут мясо, бухают и в сауне парятся.

Мэй щелкнула пальцами, привлекая к себе его внимание, и сделала ряд непонятных мне жестов на языке глухонемых. Я вопросительно уставилась на Васю.

— Телки с ними приезжают, — пояснил садовник и цыкнул зубом, — иногда нормальные, а иногда такие швабры, как Алинка. Одной я как-то чуть не втащил, когда она над Мэй поржать решила. Вовремя заткнулась.

— Понятно, — вздохнула я.

На самом деле, у меня появилось дурное предчувствие. Я как-то в одном фильме видела, как развлекаются в богатых домах — вакханалия с эскортницами и запрещенным веществами…

— Но Макар Андреевич не похож на человека, который тут пьяный разврат устроит, — озадаченно произнесла я.

— А он и не устроит, — успокоил меня Вася, а Мэй кивнула в подтверждение, — и при нем не устроят. Он мужик конкретный, но когда расползутся по комнатам, то там устроят Содом и Гоморру. Мэй после этих гостей все постельное меняет и с дезинфицирующим средством на два раза стирает. На всякий случай. Еще и кресла от всяких подозрительных пятен оттирать приходится.

Мэй снова подтверждающе закивала, но теперь с возмущенным выражением на смуглом лице. Вася продолжил рассказывать:

— Вообще, у Макара не много посетителей. Эти — товарищи по бизнесу периодически потусить заруливают, Алинка часто трется, хотя кроме морды и фигуры в ней ничего и нет — поганая баба, — при этих словах садовник брезгливо цыкнул зубом и продолжил, — иногда двоюродный брат со своей семьей наведывается. Тогда Алинка сюда носа не кажет.

— Почему? — удивилась я.

Если бы я хотела захомутать богатого мужика то, наоборот, начала бы активно дружить с его родственниками.

— У брата трое детей и жена-толстушка. А Алинка детей терпеть не может. Однажды, когда она впервые их увидела, то предложила жене брательника сесть на диету и поменьше жрать. Как же Макар на нее тогда орал! Выволок за ворота и сказал больше тут не появляться. Жалко, что пенделя под жопу для скорости не отвесил.

— А как же она снова в доме оказалась? — удивилась я.

— Да почти два месяца подлизывалась. Она тогда секретаршей у одного друга Макара работала, вот у нее и был доступ к его телефону и офису.

— Слушай, если хозяин знает, что она такая… плохая, то зачем ее при себе держит? — я не могла понять логику босса.

При этих словах Василий как-то печально вздохнул и пояснил:

— Чтобы не влюбиться. Он, когда семью потерял, чуть с ума не сошел. Еле выбрался. Злой стал. Весь мир ненавидел. До сих пор раз в полгода улыбается, а так, все время хмурый ходит.

— Сегодня утром улыбался, — растерянно произнесла я, — когда я предложила ему галстук завязать.

При этих словах мои друзья прыснули со смеху. Мэй беззвучно, а Вася откровенно заржал...

Я смотрела на этих двоих и удивлялась, как они умудрились стать парой. Хотя можно понять — живут в замкнутом пространстве, каждый день друг друга видят, вместе едят. А может у них не любовь, а так, сошлись от одиночества и безысходности? Мне была любопытна судьба ребят, и я решила зайти в своих расспросах издалека:

— А вы давно тут работаете?

Мы уже пили чай с венскими вафлями и моим вареньем. Ближайшее время срочных дел не было, и можно было поболтать. Отвечал за них обоих Вася:

— Я тут почти четыре года. А Мэй позапрошлой осенью появилась.

— А как вы с Макаром Андреевичем познакомились? — продолжила допытываться я. — Через агентство по персоналу пришли или по объявлению.

Вася с Мэй переглянусь, и садовник ответил:

— Меня он в покер выиграл, а Мэй из борделя забрал.

Глава 19

— Это как?! — опешила я.

В моей голове не укладывалось, как можно живого человека в карты выиграть. Это же не времена рабовладельцев, когда проигрывали дома, плантации, рабов и вообще, все, что можно, и это было законно.

— Вот так, — развел руками Вася и громко отхлебнул чай из большой кружки.

Он намазал на вафлю варенье и сунул ее в рот, закрыв глаза от удовольствия. Я смотрела на него, ожидая продолжения рассказа, а он, как специально, кушал и делал вид, что рассказывать тут больше нечего.

Я перевела взгляд на Мэй, но горничная тоже сидела с невозмутимым видом и уплетала вафельки.

— Ну, расскажите уже, — взмолилась я, — заинтриговали, а теперь отмалчиваетесь. Ладно Мэй, но ты-то говори, — потребовала я у садовника.

— Любопытство сгубило кошку, — нравоучительно заявил Василий, цыкнул зубом и расплылся в довольной улыбке, демонстрируя серебряную фиксу, — а ты уверена, что хочешь знать?

— Так, все равно уже начал, — утвердительно кивнула я, — договаривай уже.

Садовник глянул на Мэй, та кивнула, и Вася начал рассказывать:

— Тогда почти год прошел с тех пор, как жена и сын Макара погибли…

— А что случилось-то? — перебила я его.

— Они на машине по городу ехали, жена за рулем была, а сынишка пяти лет на заднем, в детском кресле пристегнутый сидел… Они на светофоре стояли, зеленый ждали, чтобы дальше ехать, и тут в них на здоровенном джипе один обдолбанный наркотой мажорик влетел, сынок депутатский. А жена на легковушке была, хорошей, но все же легковушке… Ее сразу насмерть придавило, а мальца в больницу увезли… Не смогли спасти, слишком сильный был удар, там внутреннее кровотечение от разрыва печени и переломы… Это он мне сам потом рассказал.

— Какой ужас, — это даже представить невозможно, насколько страшно потерять ребенка. Маленького, живого, теплого… Который вот только бегал рядом и смеялся, и вдруг погиб из-за какого-то гада.

Я ждала продолжения.

— Макар тогда только на ноги в своем бизнесе становился, первые миллионы начал зашибать, — заговорил Вася, — а тут такое. Его друзья сильно поддержали, не бросили. А он в работу уперся, чтобы голову занять… Тендеры, бабки рекой… Но суровый стал, никому спуску не давал. На женщин несколько месяцев совсем не смотрел, все жену вспоминал, а потом только однодневных девок трахал, чтобы те себе ничего романтичного не напридумывали. Так почти год прошел… Сидели они как-то с друзьями, в покер рубились. Бабла у каждого хоть жопой жуй, так они больше на интерес, да на желания играли. Вот и продул Макар. Загадали ему — поехать к ближайшей ИТК, исправительно-трудовой колонии, и первого же вышедшего на свободу из ворот тюрьмы урку к себе на работу взять. Хоть на один день, даже если тот сопротивляться будет! Иначе придется отдать десять лямов рублей.

— Это же огромные деньжищи, — выдохнула я, — целую квартиру в Москве купить можно.

— Это тебе «деньжищи», а для них игрушки в карты. Ты дальше слушай: сидит Макар в машине недалеко от ворот, а кореша его в тачке еще дальше — наблюдают. Тут-то я и вышел. Четыре своих годочка отмотал от звонка до звонка, и на свободу отправился. Выхожу из ворот, весь такой с чистой совестью перед законом и людьми, оглядываюсь. Красота! Небо не в клеточку, первая зеленая травка на обочине из земли пробивается. Офигенно! Надо мне на остановку топать, да в родную Тверь ехать, к своим корешам в общагу…

— А семьи у тебя нет? Родителей? — поинтересовалась я. — И… за что ты сидел, если не секрет?

— Не секрет — разбой с мордобоем, который скостили до хулиганки, — ответил Вася, — был варик по УДО выйти, но я на зоне кипиш наводил. Вот, в честь того «пику» на пальце набил. Значит, что не поддаюсь перевоспитанию.

— А это что значит? — ткнула я пальцем во второй перстень, на котором была палочка в ромбике.

— Это значит, что я на зоне «мужиком» ходил. Не авторитет, но и не чушкарь опущенный. Там со мной не связывались, знали, что сразу в дыню пропишу. Не о том речь, — отмахнулся от моих расспросов Вася и продолжил рассказывать историю знакомства с хозяином, — стою я, значит, жизни радуюсь. Свободен. И тут из черного джипяры фраер выходит, весь такой упакованный. Лапсердак на нем козырный, котлы сверкают, штиблеты, что яйца у кота начищенные…

— Чего? — спросила я.

Вася заговорил на непонятном языке, и я перестала его понимать.

Мэй беззвучно хихикнула и сделала пару жестов пальчиками.

— Понял, — кивнул ей Вася, — перевожу. Вышел из машины хорошо одетый мужик, в дорогом пальто, с дорогими часами и в дорогих начищенных ботинках. Сразу видно — не терпила бюджетная. И топает он прямо ко мне. А я думаю: «Офигенно, меня, как блатного встречают. А кто?» Подходит этот фраер, ручку тянет и говорит: «Добрый день. У меня для вас есть деловое предложение». А я ему руку не жму — вдруг он из мусоров. Поручкаешься с таким разок и на всю жизнь оформачишься! Западло! Но предупреждаю его сразу: «Шел бы ты, фраер, на хер! Мальчиков в другом месте снимай, а то я тебе сейчас твои ботиночки в пасть запихаю и скажу, что так и было». А он смелый, все еще ручонку свою протягивает: «Нет. Мне охранник нужен. Хочу вас нанять».

— А чего он сразу про карточный спор не сказал? — не поняла я. — Также проще было бы.

— «Проще» нельзя. Условия такие, — пояснил Вася, — так любой дурак может. Макар должен был по-настоящему меня уговорить. Дальше слушай. Я смотрю на него и говорю: «Мужик, ты — дебил? Я только из зоны вышел. Я же тебя ночью прирежу и хату обнесу». А он мне: «Ничего страшного. Меня устраивает». Ну, точно — дебил! Но у меня любопытство проснулось. Что же за четыре года на воле изменилось, что бакланы на джипах за урками к зоне приезжают, чтобы их на работу охранниками нанимать? Хрень какая-то! Но весело так спрашиваю: «А чего платить будешь?» «А сколько хочешь?» — спрашивает он. Тут я не растерялся и говорю: «Сто тыщ зарплату и отдельную хату!» А сам думаю, что фиг он согласится. Дело мутное какое-то. Может, он меня хочет заманить, отравой какой усыпить и на органы продать. Меня же никто искать не будет. Я детдомовский. А кореша на воле решат, что я в московские малины подался…

Глава 20

Я взяла кружку и ошарашенно уставилась на нового приятеля. Если он как-то добрался до депутатского отпрыска, то его угрозы переломать моему мужу челюсть и нос вполне реальны. И прострелить мне обе коленки, если меня подослали конкуренты… Да уж.

Но теперь я лучше поняла взаимоотношения Васи и Макара Андреевича. Бывший уголовник стал для шефа не только садовником-охранником, а верным псом, который за хозяина и загрызть может. Неудивительно, что Василий знал о планах и привычках босса намного больше, чем тот сам говорил.

Я налила полную кружку ароматного чая и поставила ее на стол:

— Рассказывай про Мэй. Ты не против? — обернулась я к горничной.

Та с гордым видом кивнула. Если бы у меня было прошлое с публичным домом, не думаю, что я бы гордилась… Вася отхлебнул чай и начал:

— В одном подмосковном блядюшнике мусора облаву устроили. Девок в обезьянники позакрывали, сутенера с мамкой, несколько клиентов… А бордель был элитный, там бабло, наркота и вообще — куча всякого изврата. А у Макара есть партнер по бизнесу, тоже миллионер… А у него есть сынок-раздолбай Димочка, который в этом блядюшнике ночку с шалавами проводил. Короче, Дима сидит в мусарне и боится папке своему звонить, поскольку тот ему башку открутит. Сыночек на универ забил, а по борделям шастает. И решил Димка дяде Макару посреди ночи позвонить и поплакаться на горькую свою судьбу. Вот мы вместе и поехали в отдел. Пока Макар пацана отмазывал, я на баб в обезьяннике засмотрелся. Все видные такие, модельки с титьками, как Алинка, да еще пара темнокожих из далекой Африки и все возмущаются, что их загребли. Дескать они простые массажистки, а голого мужика только на картинках видали… Тут смотрю, сидит в уголке у самой решетки такая маленькая, волосики черные в хвостик собраны, без штукатурки на мордахе. Сидит на полу, коленки ручонками обняла и молчит. Странно думаю, какая-то неправильная шалава. Спросил у мусоров, что за хоббит. Ай!

Мэй пнула Васю ногой под столом и погрозила кулачком.

— Че ты?! — возмутился садовник. — Я же как было рассказываю.

Василий потер место ушиба и продолжил рассказ:

— Они говорят, что не шалава, а уборщица ихняя. Типа чистенько в борделе было, порядок везде… Только эту мелкую депортируют, у нее виза просроченная и разрешения на работу нет. И вообще, немая она. Ну я к Макару подошел… А мы до этого другую горничную уволили, она платья покойной жены на себя примерять взялась, а Макар застукал. Короче, беспорядок в доме образовывался, а новую уборщицу шеф нанимать не торопился — злой был. Я ему на Мэй показал… Сначала он брать не хотел, но я уболтал. Тем более, она русский хорошо знает, Пушкина читает!

Я глянула на Мэй, и та снова гордо кивнула.

— Пришлось с документами повозиться, на полиграфе ее проверили — на склонность к воровству и разным непотребствам…

— Как? — не поняла я. — Там же говорить надо.

— Неа, — хохотнул Вася, — вместо «да» и «нет» можно кивать или мотать головой. Приборчик пульс, температуру, потоотделение и прочую лабуду считывает. Даже если молча врать будешь, все равно спалишься. Мэй все проверки прошла и оказалась тут. Так и живем. А вот поварихи часто меняются. Нескольких Алинка выжила своими капризами, пару молодых из ревности. А последняя слегка за сорок была, так с водителем одного из Макаровых корешей сошлась, когда те в гостях были. Замуж ушла. Теперь ты тут.

— У вас здесь прямо сериал, а не жизнь, — вздохнула я и начала убирать со стола, — столько всего необычного происходит.

— А у тебя прям все чисто да гладко! — съехидничал Вася. — Все как в дамском романе: пришла домой пораньше, а муж лучшую подругу на супружеской кровати шпилит. Ты разводиться думаешь?

— Еще не знаю, — тихо ответила я и отвернулась к окну, — надо с мужем поговорить. Если он одумается, извинится, от Лариски избавится, то может, не стоит разрушать семью…

Мэй громко защелкала пальцами, и я обернулась. Она начала что-то быстро говорить жестами, а Вася пристально смотрел на ее пальцы и переводил:

— Ни фига он не исправится. Если мужик — кобель, то таким и останется. Я в борделе насмотрелась на таких: постоянные клиенты к разным девушкам приезжали. А у них семьи, жены, дети. Все такие приличные! А на деле такое вытворяли. И помимо этих девчонок у них любовницы. Они много при мне говорили, думая, что я язык не знаю, и вообще, раз немая, то и тупая. А твой муж — козел. Даже если эту Лариску бросит, чтобы ты вернулась, потом другую женщину найдет. Он никогда не будет верным! А ты молодая. Тебе всего двадцать два. Люди в этом возрасте институты заканчивают и только жить начинают. Ты куда вернуться хочешь? В бесплатное кухонное рабство, копейки считать и старые колготки по десять раз штопать? Где твоя гордость и человеческое достоинство?!

Вася с таким выражением возмущения и строгости переводил немые слова горничной, что я будто слышала тонкий голосок с азиатским акцентом, который меня ругал.

Мэй сложила руки на столе, переплетя пальцы в замок и выжидательно уставилась на меня, нахмурив темные брови.

— Я с Мэй согласен, — произнес Вася, — предложение что-нибудь переломать твоему муженьку остается в силе.

Я в растерянности смотрела на новых друзей, которые так за меня переживали, что один был готов нанести живому человеку тяжкие телесные, а немая вообще меня с головы до ног обругала за бесхребетность.

И, вообще-то, они оба были правы. Просто я за годы брака впала в такую эмоциональную зависимость от Ромы, что сейчас не представляла, как жить без него. Видимо, мой разум хотел вернуться к мужу, чтобы жизнь вошла в привычное русло, но… Мэй права. Где же моя гордость? Мое человеческое достоинство? Почему я должна, как верная собака ползти на брюхе к хозяину, который только вчера меня отпинал? Неужели, я настолько ничтожна в свои молодые годы, что готова положить жизнь на пребывание в привычной бытовой скорлупе, даже не попытавшись сменить ее на уютный домик, где меня будут любить по-настоящему?

Глава 21

К ужину я приготовила котлеты с картофельным пюре и капустным салатом для Макара Андреевича, как он вчера заказал, а для нас поджарила куриные бедрышки и сделала рататуй. Все остались сыты и довольны.

Алина вечером не появилась, чему я была рада. Видимо, осталась у себя. На квартире, которую ей снимал наш хозяин.

После ужина Макар Андреевич засел в своем кабинете и только попросил подать чаю и с лимоном. Иногда сверху доносился его голос: он ругал кого-то по телефону и, то ли отдавал указания, то ли отчитывал подчиненных за проступки, но мне не хотелось оказаться на их месте…

Вася с Мэй сидели со мной на кухне. Садовник резал мякоть свинины на ровные кубики и закидывал их в большую эмалированную кастрюлю. Большой острый нож в его руке ходил ровно и уверенно… А я вспомнила его фразу, про депутатского сыночка, который уже ничему не радуется. Надо будет потом в интернете информацию поискать.

Как ни странно, Васю я не боялась, но все же хотелось получше узнать, с кем рядом работаю.

Думаю, Мэй все известно об этой истории, но она мне не расскажет, не выдаст своего мужчину. Она тоже надежная, как танк. Маленький молчаливый танк.

По телевизору шел комедийный сериал, и горничная его внимательно смотрела. Там тоже был богатый дом, в котором трудился целый штат прислуги, но все ходили строго по струнке, при хозяевах смотрели в пол и вообще, дисциплина была похлеще, чем в армии. Мэй щелкнула пальцами, привлекая внимание Васи, и сделала несколько жестов.

Тот в ответ кивнул и понарошку провел ножом себе по горлу. Мэй снова что-то показала, а Вася усмехнулся и глянул на меня.

— Больше двух говорят вслух! — заявила я, требуя перевода.

Не очень приятно, когда при тебе говорят на незнакомом языке, да еще непосредственно про тебя самого. Не думаю, что они обсуждали какие-то гадости, но все же…

— Мэй, расскажи нашей поварихе, о чем толкуем, — заржал Вася.

Филиппинка повернулась ко мне, и ее пальчики замелькали в воздухе.

— Да вы издеваетесь! — уперла я руки в бока. — Вася, блин!

Садовник воткнул нож в доску и сказал:

— Ладно, по порядку расскажем. Мэй, давай по одному слову.

Горничная сложила руки домиком, а потом прижала ладонь к груди. Вася начал говорить:

— Если бы в нашем доме… были такие же правила… как в этом фильме… то мы бы… тут повесились... А повариху… злая хозяйка в кипятке сварила… за пересоленный суп. Ты, Ладка, начинай язык жестов учить.

Мэй показывала жесты и фигуры из пальцев, Вася объяснял их значение, а я пыталась запомнить. На двадцатом слове у меня образовалась приличная каша в голове, и все перепуталось. Я замахала руками:

— Все, хватит. Хватит! Сначала надо это запомнить. Давай сначала. Женщина будет так?

Мэй кивнула и слегка поправила мой палец…

Вася уже перешел к нарезке лука, добавил все специи, смешал маринад, а я все заучивала слова на пальцах. Да уж, с английским в школе было проще.

— А теперь построй фразу из этих слов, — предложил Вася.

Я начала складывать «женщина хочет воды и идет в дом».

— Ты сказала: «Женщина хочет попрощаться и идет в дом», — сказал Вася, — вода будет так.

Он помахал рукой в воздухе и добавил:

— Много похожих слов, но со временем разберешься. Открывай холодос.

Вася сунул кастрюлю с будущим шашлыком на верхнюю полку и довольно сказал:

— Готово. Гости завтра съедутся к четырем. А мы с тобой с утра метнемся до магазина. Хлеба, овощей, бухла прикупим. Еще колбаски для гриля взять нужно.

— А кто на мангале будет готовить? — спросила я. — Шашлыки я жарить умею, с папой часто на даче делали.

— Они сами, — ответил Вася, — наше дело — все подготовленное подать: мясо уже на шампурах, стейки распакованные, колбаски и овощи для жарки в решетки уложенные. С тебя овощная нарезка, зелень, сервировка… Завтра до плюс семи потеплеет, солнечно будет. Они до вечера в мангальной тусить будут, потом в дом перейдут.

— А как мне следить за посудой, с ними там стоять? — я не могла понять, как себя вести в такой ситуации.

Вася глянул на Мэй:

— У нас жилетка меховая осталась?

Та кивнула и сделала несколько жестов. Садовник пояснил:

— Теплый жилет из овчины будешь накидывать и периодически в беседку бегать, порядок наводить. Твой пуховик для этого не подойдет. Алинка первая ржать начнет, да и запачкаешь.

— Ясно.

В этот момент у Васи завибрировал телефон, лежащий на столе. Хозяин приказал ему прийти в кабинет вместе с нами.

Макар Андреевич сидел за своим столом и что-то писал в ежедневнике. Когда мы вошли, он уточнил завтрашнее меню и напомнил про дополнительные закупки. Вася подтвердил, что все учтено и будет «в ажуре». Мэй нужно было подготовить четыре спальни. Значит, приедет четверо друзей со своими женщинами… Теперь понятно, зачем полную кастрюлю мяса замариновали — вместе с хозяином дома и Алиной будет десять человек.

Я даже порадовалась, что они затеяли свое барбекю. Просто готовить на такую толпу мне не приходилось. Еще дома, в юности, когда к нам на праздник приходили друзья и родные, то мы с мамой вместе на кухне суетились, да и люди приходили не с пустыми руками: одни салат принесут, другие банки с соленьями, третьи колбасу… У нас всегда так делали: хозяевам торжества не накладно толпу кормить, и гости знали, что когда они к себе на торжество всех позовут, то к ним тоже готовые блюда принесут. А тут я одна.

Когда мы собрались на выход из кабинета, Макар Андреевич сказал:

— Вася, прикупи несколько гарнитур для связи и три рации. Будем на современный лад связь держать. Вы свободны, а ты, Лада, задержись.

Вася с Мэй ушли, закрыв за собой дверь, а я осталась стоять посреди кабинета. Кажется, сейчас меня будут увольнять.

Глава 22

Макар Андреевич оглядел меня с головы до пяток, уделив особое внимание ногам, и приказал:

— Завтра купи себе черные брюки и блузу. Вася тебя в магазин свозит, где приличную униформу продают. Чек приложишь к расходникам на хозяйство. При гостях в штанах ходить будешь. Убери тут и на сегодня свободна.

Больше не взглянув на меня, он вышел из кабинета и отправился в свою комнату. Я забрала поднос, на котором приносила чай, и пошла на кухню.

Мне было неясно, зачем нужны брюки и почему он так разглядывал мои ноги. Они у меня не кривые, не косолапые. Колготки новые, не рваные и не штопанные… Зачем надевать при гостях штаны? Видимо, раньше я переоценивала красоту и ровность своих ног. Если при прислуге можно ходить в платье, то при гостях мои конечности лучше не демонстрировать. Да уж… Ну, хоть не уволил.

Я сунула посуду в посудомойку, запустила машину и пошла к себе. Дверь в комнату Мэй была открыта. Они с Васей сидели на кровати и разговаривали на пальцах. Увидев меня, садовник позвал:

— Ладка, заходи сюда. Чего тебе шеф сказал?

— Чтобы мы с тобой завтра еще в магазин униформы заехали, и я себе брюки и блузу купила. Чтобы при гостях завтра в штанах ходила, — ответила я и с тревогой спросила, — у меня настолько безобразные ноги, что их от людей прятать надо?

Мэй с сочувствием взглянула на меня и повертела пальцем у виска. Вася цыкнул зубом и усмехнулся:

— Вот ты, баба глупая. Он же о тебе заботится. Ты завтра на улицу сорок раз выскочишь, а в одних колготках и платье ляхи и передницу застудишь, а тебе еще детей рожать. А еще к тебе его кореша по пьяни приставать начнут, а тут ты в юбчонке… И вообще, я ему сколько раз говорил, что надо рации и гарнитуры взять. Гарнитуры нам в уши навесить, а рации по комнатам расставить. А ему по фигу, отмахивался: «Так доорусь, или сообщение скину». Что-то с ним не то в последние дни, надо последить.

Я удивленно посмотрела на садовника и предположила:

— А если он на Алинке жениться надумал? Для ее удобства все приспосабливает. Или вообще, завтра при всех ей предложение сделает? Она же меня сгнобит.

— Не ссы, — успокоил меня Вася и поднялся на ноги, — завтра разберемся. А сегодня надо выспаться. Завтра они до утра гудеть могут: нажрутся и, то блевать, то пить, то писать… Отбой, девчонки.

Он вышел в прихожую, обулся, оделся и отправился в свой домик.

Я пошла к себе в комнату, приняла душ, надела новую чистую пижаму и залезла под одеяло.

Спать еще не хотелось, и я достала телефон. Утреннее сообщение от Ромы так и осталось неотвеченным. Я набрала: «Сейчас можешь мне позвонить». Не прошло и половины минуты, как мобильник завибрировал. Это был муж. Я смахнула зеленую кнопочку и поднесла трубку к уху:

— Я тебя слушаю.

Сначала послышался шорох, а потом Рома сказал:

— Лада, это ты?

— Я.

— Ты зарядку дома забыла, — робко проговорил муж.

— Я не забыла, — сказала я, — ты меня вышвырнул, не дав собрать вещи.

Рома немного помолчал, и заявил:

— Ты сама виновата. Какого черта скандал закатила? Не могла молча на кухне пересидеть? Лариса бы спокойно ушла, а мы с тобой решили наши проблемы тихо и мирно…

— Пересидеть на кухне?! — я не поверила своим ушам. — Ты вообще охренел?! Ты себя слышишь?

— Лада, что за выражения? — перебил он меня. — Прекрати! Ты порядочная женщина, ты должна вернуться домой!

— А что я там делать буду? — поинтересовалась я, вспомнив, как меня днем отругала Мэй. — Стирать, готовить, убираться и считать копейки, отказывая себе во всем, пока ты других баб трахаешь?

— Ты замужняя женщина, и обязана жить со мной. Подумаешь, один раз оступился. Я — мужчина! У мужчин такое случается. Это не повод рушить семью. И твои истерики мне ни к чему. Ты должна вернуться домой. Мы с тобой поговорим, обсудим возникшие трудности, придем к консенсусу…

— Ты чего со мной, как с коллегой по офису заговорил? — поинтересовалась я. — Тебе хоть немного стыдно? Я приехала домой, а там ты с моей подругой, да на нашей кровати! И ты меня еще чем-то попрекаешь? Прошло два дня, а ты ни разу не извинился! Только вывалял меня по полу в подъезде, давая Лариске повод посмеяться, зашвырнул в лифт, и мусорный мешок в лицо бросил! Ты — козлина поганая, а не муж! Вместо того чтобы в моих ногах валяться и просить прощения, ты мне пишешь, что у тебя чистые рубашечки закончились. Да пошел ты в жопу, урод!

Я замолчала, тяжело дыша. Еще ни разу в жизни я так ни с кем не разговаривала. Ни на кого не орала, не обзывала. А уж любимого мужа послать… это вообще что-то из нового. На Васином языке.

Рома молчал и сопел в трубку. Видимо, он тоже ничего подобного не ожидал и обдумывал, как дальше вести со мной диалог. Я тоже молчала. Наконец, он осторожно произнес:

— Ладушка, солнышко мое, где ты сейчас? Давай, я тебя домой заберу, мы спокойно все обсудим. Мне тяжело без тебя.

— Лариска рубашки гладить не хочет, и твои носки по парам после стирки раскладывать? — съязвила я.

Муж засопел еще усерднее:

— Хватит уже выделываться. Я с ней расстался, теперь только рабочие отношения. Не нужна она мне, это был только секс, это моя ошибка… А ты покинула наш дом, бросила гнездышко без присмотра.

— Рома, это только твой дом. Там все твое. Из моего, только личные вещи: старые, дешевые, заношенные. Я у тебя даже не прописана. За три года брака, ты так и не решился на полноценную семейную жизнь. Тебе нужна была только служанка и преданная партнерша для секса. Удобная Лада.

— Что ты такое говоришь?! — возмутился муж. — Я всегда только тебя любил, тебя одну! Ты вспомни, сколько счастливых дней у нас с тобой было…

— Вот именно — дней! — вспылила я. — Сколько-то дней за три года. А ты знаешь, как стыдно мне было копейки у кассы в магазине считать? Покупать себе самое необходимое в магазинах с дешевыми и некачественными товарами? Я смотрела в интернете, сколько зарабатывают менеджеры твоего уровня — вдвое больше, чем ты мне говорил. В отличие от меня ты хорошо одевался, хорошо кушал на работе, обедая в ресторанах… А мне не разрешал выйти на работу, хотя бы на полдня. Боялся, что у меня свои деньги появятся?

Глава 23

В трубке повисло молчание, а потом муж проговорил:

— Я все понял. У тебя сейчас ПМС. Ты попей несколько дней успокоительное, а потом созвонимся. Я верну тебя, обязательно верну.

Рома отключил связь, а я сидела и смотрела на экран телефона.

Вот это я выдала! Вот это поговорила с любимым мужем! А что же дальше-то делать?

Разводом я поугрожала, а как на самом деле поступить, не имела ни малейшего представления.

В этих раздумьях я выключила свет и закуталась в одеяло. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра посоветуюсь с Васей и Мэй, у них богатый жизненный опыт. Да и маме позвоню.

***

Сразу после завтрака мы с Васей поехали на закупки, а Мэй готовила спальни к прибытию гостей.

Перед нашим отъездом горничная показала мне еще пару десятков слов на своем языке, и теперь я упражнялась, составляя простые фразы. Вася периодически ржал надо мной и поправлял.

За завтраком я пересказала друзьям свой разговор с мужем, ожидая совета. Мэй показала большой палец, одобряя мое решение. Вася с ней согласился и даже предложил довезти меня до ЗАГСа, где нас расписывали, или в МФЦ…

Оказалось, для подачи заявления нужно согласие обоих супругов, а потом его еще месяц будут рассматривать. Роме я звонить даже не стала. После вчерашнего разговора, он точно мне развод не даст.

Обдумав ситуацию, Вася предложил:

— Расторгнуть брак не к спеху. Пускай твой мудак один поживет, а там еще одну наивную девчонку себе подыщет, и сам развода попросит. Квартира у вас общая?

— Нет, — помотала я головой, — это его, по наследству досталась. Я там даже не прописана, Рома мне только регистрацию по своему адресу на пять лет делал, если вдруг полицейские остановят или еще что. Она еще два года действовать будет. А прописана я у родителей, в Туапсе.

— Значит, и делить при разводе вам особо нечего, — удовлетворенно произнес Вася, — а ценного и личного у тебя там, что осталось?

Я задумалась, пытаясь вспомнить, что же у меня есть ценного. Фотоальбомы с детскими и юношескими фотографиями так и остались у родителей. Институтские, с первых двух курсов в интернете: в соцсетях и на облаке. Золотые сережки с рубинчиками, которые мне подарили родители на десять лет, когда я захотела проколоть уши, у меня и сейчас в ушах висят. Есть еще обручальное кольцо, так и оно на пальце…

— Вась, — озадаченно проговорила я, — а получается у меня там только одежда. Неновая и немодная.

Василий спокойно крутил руль, но тут возмущенно пибикнул непонятно кому, цыкнул зубом и проворчал:

— Понавыходят замуж за всяких уродов, а потом на жизнь жалуются. И мужики-то у вас все козлы. А чего вы, бабоньки, с такими под венец бежите, да еще с молодых соплей в жены стремитесь? А, Ладка? Объясни мне вашу женскую логику.

Я растерялась. Как можно ответить на такие вопросы?

— Понимаешь, Вася, мы с Ромой когда познакомились, то он для меня был, как принц. Ухаживал, на свидание с цветами приходил, говорил, что я самая любимая и красивая. И я его полюбила. Вот и согласилась замуж, когда он позвал.

— И прямо ни одного тревожного звоночка не было? — ехидно поинтересовался садовник. — Ты совсем в мужиках не разбиралась, что ли?

— Не разбиралась, — вздохнула я, — он у меня первый и единственный был. С другими парнями просто немного встречались. А так серьезно впервые.

— Ясно, — снова цыкнул Вася, — заиграла в сердечке любовь-морковь, в пузе бабочки расплодились, и поплыла наша девка по волнам романтики.

Я молча кивнула, а Вася продолжил учить меня жизни:

— Ты, когда в другой раз замуж соберешься, то с мужиком хоть полгодика поживи, ремонтик вместе сделайте. Посмотри, какой он, когда в слюни нажрется… А то знаешь, трезвый он душка, а как бухнет, то ходить тебе с битой дыней и фингалы тоналкой замазывать.

— Где же ты такой умный раньше был? — съехидничала я. — Надавал бы мне советов, и жила бы я вольной птицей, институт закончила.

Вася отпустил руль и сложил пальцы решеткой:

— В тюрьме сидел…

***

Домой мы вернулись к обеду. Я разложила покупки по полкам холодильника и переоделась в обновки. Макар Андреевич куда-то уехал и предупредил Васю, что вернется домой только к приезду гостей. Кормить обедом мне предстояло лишь прислугу.

Ближе к четырем Вася приготовил в мангальной все, что нужно для барбекю: угли, розжиг, опахало. Разложил раскладные стулья и постелил на них мягкие плоские подушки-поджопники. Даже уличный газовый обогреватель-гриб откуда-то притащил, на случай если гости подмерзнут.

Я на кухне повязала один из веселых передников, нанизывала маринованное мясо на шампуры и укладывала их на большой поднос с ярким нарисованным петухом. Овощи для гриля, стейки и колбаски уже поджидали своей очереди, запакованные в решетку.

Свежие овощи, хлеб и зелень я порежу и подам прямо к столу, чтобы не заветрились.

Вскоре хлопнула входная дверь и раздался голос хозяина:

— Проходите. Сейчас переоденемся и к мангалу.

Я прокралась через столовую и осторожно выглянула в гостиную. Макар Андреевич помогал Алине снять ее модное пальто, цвета какао с молоком, а еще двое мужчин вешали свои куртки на вешалку.

— Макар, ты где пиво спрятал? — спросил один из них, почти лысый, но зато с густой короткой черной бородой.

— Это надо у лохудры спросить, — хихикнула Алина, — теперь она тут холодильником заведует.

— У тебя новая повариха? — спросил второй мужчина.

— Да, — коротко ответил хозяин и позвал, — Лада!

Я вышла в гостиную:

— Добрый день. Всем пиво нести?

Босс хмуро оглядел мою форму. Брюки вроде его устроили, блуза тоже, а вот еж на переднике вызвал легкий намек на улыбку. Он ответил:

— Нам с парнями пиво. Сразу две упаковки в мангальню неси, а Алине бутылочку Томмази открой. Скажи Васе, чтобы огонь разводить начал.

— Хорошо, — сказала я и поспешила выполнять указания.

За спиной я услышала голос второго гостя, короткостриженого блондина лет тридцати: