Измена. Неисправимый лжец

Глава 1

— Мира! — я оборачиваюсь на громкий голос и вижу растрепанного румяного Арсения в дверях свадебного зала. Ну, наконец-то! Я уж думала, он решил не приходить на мою свадьбу. Это было бы обидно, все-таки он мне как брат, — Послушай меня, это важно! Этот урод тебя обманывает!

— Что? Ты о чем? — я спешу к нему, подбирая юбку пышного платья, — не кричи так! — шикаю на него, с опаской оглядываясь на родителей за крайним столом, ради разговора с которыми я и отошла от своего мужа.

Арсений не собирается меня слушать.

— Да пусть все услышат! Узнают, какой он моральный урод! Тварь последняя! — рвется в зал, но я торможу его, загораживая собой. Он что, не в себе?

— Ты о чем? Кто? Я ничего не понимаю! — у него глаза горят таким бешенством, которого я еще не видела.

— Твой гребаный муж! — кричит разочарованно и взмахивает руками, — ты ведь успела выскочить за него замуж? Все уже случилось?

— Ну конечно, мы же уже из ЗАГСа приехали, — не понимаю, что происходит, и злюсь на него, — уже и первый танец был, и тосты! Где тебя носило? Ты все пропустил!

Мне обидно, потому что Арсения я ждала, он же почти член семьи, сын маминой лучшей подруги, с которым мы знакомы с самого детства.

— Меня где носило? У этого спроси, — кивает на моего Диму, что мило беседует с лучшим другом и его беременной женой в другом конце зала. Мы только-только выпустили друг друга из рук, потому что не могли расцепиться от счастья.

— Хватит кричать! Объясни все, наконец!

— Я проспал! Очнулся, а уже двенадцать дня! Меня ничего не разбудило, ни будильник, ни звонки на телефон! Я точно знаю, это он сделал! Подсыпал мне вчера что-то!

Я пытаюсь представить, как такое могло произойти.

— Как он мог тебе что-то подсыпать? Ты что? Зачем ему? — у меня в голове не укладывается, Арсений определенно ошибся. Это звучит как бред.

— Потому что я сам его позвал на разговор в бар возле дома, сказал, что все знаю и лучше ему признаться во всем самому, иначе это сделаю я. Он согласился. А потом я вдруг просыпаюсь и уже день! Больше некому это было сделать!

— Да не мог он так поступить, ты что? — я ушам своим не верю. Мой Дима разве на это способен?

— Он и не такое мог, смотри! — Арсений достает телефон, через весь экран которого почему-то тянется тонкая неровная трещина. — Вот! Полюбуйся! — что-то ищет, находит и поворачивает ко мне.

Это видео, там полумрак и сверкающие огни, похоже на ночной клуб, где Дима отмечал мальчишник с друзьями, он мне рассказывал, что они ходили туда, и Арсения он тоже пригласил по просьбе моей мамы. Они там были все вместе несколько дней назад.

— Смотри, за какого урода ты вышла! Я тебе говорил, не надо! — и тычет пальцем в экран.

Я беру из его рук телефон и вглядываюсь, кровь отливает от моего лица, потому что там в полутьме действительно мой муж, расслабленно сидит на широком кожаном диване за неоновой перегородкой. Но самое ужасное, что у него на коленях лицом к нему сидит светловолосая женщина, обхватывая его коленями за бедра. Ее юбка задралась и почти полностью открыла ее ягодицы и тонкое нижнее белье.

Дима держит ее за талию, будто это он управляет этими движениями женских бедер вперед и назад. А она вцепилась в его волосы пальцами. И они… целуются взасос! Просто поглощают друг друга!

Я закрываю рот рукой.

Не может этого быть!

Нет!

— Когда это было? — цепляюсь за лацкан пиджака Арсения в глупой надежде, что он ошибся, — откуда у тебя это?

— Я там был, помнишь? Я сам это снял! Когда увидел, что именно там творится в этой вип кабинке! Я сначала думал, мне кажется, но нет! — эмоционально продолжает он, — ты видишь, кто он? Видишь?

— Нет, — я отрицаю то, что вижу, потому что это невозможно. Он любит меня, на руках носит и буквально топит в нежности и ласке! Мы только что поженились!

— Да! Гляди, это не ошибка! — ракурс меняется, и лицо становится отчетливо видно, когда они разрывают поцелуй и смотрят друг на друга голодными глазами, — ты еще не видела, что дальше!

— Не надо, — качаю головой, горло перехватывает. На мгновение оборачиваюсь и понимаю, что Дима внезапно смотрит на нас с Арсением и хмурится. Нет. Нет!

Этого всего просто не может быть!

— Надо! Еще как надо! — опять тычет мне телефон в лицо, — они вдвоем пошли в туалет! Ты представляешь, насколько это грязно и мерзко! — на видео Дима и эта женщина подпирают в коридоре стену и откровенно обжимаются возле нее, хватают друг друга за задницы, щупают в порыве страсти. — И там они сделали это! — снимающий догоняет их, как только они скрываются поворотом, входит в помещение с раковинами и дверями в отдельные кабины.

Там никого нет, но одна из дверей в кабинку приоткрыта, и оттуда слышатся громкие отчетливые звуки секса, сдавленные стоны, шлепки тел.

Нет, нет, нет! Это не он! Это не он!

Мое сознание кричит и не хочет верить.

Но Арсений приближается и чуть толкает дверь, чтобы я увидела… это он. Женщина вжата в стену, а он сзади, его руки возле ее головы на стене. Я смотрю на это как на страшный сон. Они делают это, закрыв глаза, приоткрыв рты и полностью отдаваясь разврату, как животные. Быстро и пошло.

Глава 2

— Мира! — он злится, нет ни капли раскаяния или сожаления в его глазах, — не слушай ты его! Это все глупости! Неважно!

— Неважно? — делаю от него шаг назад, — ты изменил мне! Прямо перед свадьбой!

— Послушай, — поднимает руки, словно пытается меня успокоить.

— Не слушай его! Он будет врать, как и всегда! — Арсений уже на ногах и пытается встать между нами. Я чувствую движения рядом, к нам подтягиваются гости.

— Оставь мою жену, сколько можно тебя просить?! Что ты все лезешь?— рявкает Дима, — без тебя разберемся!

— Да ты не заслуживаешь такую жену, тварь! — отталкивает его Арсений руками в плечи, Дима чуть качается назад, но его просто так не сдвинешь. Он сильнее, спортивней. — Они еще и домой к нему вместе поехали! — орет Арсений.

— Дима? — я чувствую слезы на глазах, качаю головой и отхожу, меня накрывает полнейший шок.

— Давай! Давай! — не унимается Арсений, — скажи ей все! Трус! Сволочь! Как ты до утра ту бабу у себя шпилил! К свадьбе готовился!

— Да заткнись ты! — Дима со всего маху бьет его в лицо, и Арсений летит мимо меня прямо в стол, на котором стоят украшения из цветов. Грохот, звон, вазы и лепестки в разные стороны. Сам же дёргается ко мне и хватает за руки, — не слушай его! Это все ерунда! Люблю я только тебя!

— Любишь?! — я медленно осознаю, что он даже не отрицает факта измены, не пытается спорить, что куда-то повез другую женщину и провел с ней ночь. Он же все это подтверждает. — Ты шутишь, да?!

— Что происходит?! — возле нас возникает разъяренный папа, потому что они сидели ближе всех, — вы что устроили?! — ревет как лев, отталкивает крупными ручищами Диму, останавливает Арсения, который уже вскочил и летит обратно с безумным лицом.

— Он подлец, он изменил вашей дочери! — тычет пальцем Арсений, за что получает от Димы по вытянутой руке. — Вышвырните его отсюда!

— А самому слабо? — рычит Дима, — ты все это не просто так заварил, да?! Ты хочешь все разрушить!

— Замолчите! — кричу я, оборачиваюсь на зал, там все стали со своих мест, на танцполе остановились пары, все внимание на нас. Меня заливает еще и стыдом.

— Это ты скользкая мразь, ее обманываешь с самого начала! — Арсений снова бросается на Диму, хватает того за пиджак, папа пытается вклиниться между ними, но это бесполезно.

— Прекратите оба! Хватит позорить мою дочь! — громоподобным басом орет на весь зал, пытается схватить обоих.

Я наблюдаю как в трансе за уже самой натуральной дракой, оба в состоянии аффекта пытаются друг друга ударить. Арсений толкает Диму прямо на официанта с подносами, который не вовремя входит в дверь.

— Господи, да что же такое творится! — причитает звонко мама, вцепляясь в папу, — останови их! Что ты смотришь?

Папа рычит и медвежьим напором выталкивает обоих из зала прямо в двойные двери. Мама всплескивает руками.

— Какой позор! Какой позор! Такую свадьбу испортили! Нелюди, да разве так можно! Да как же так? — обращает внимание на меня, — да что же они творят? И это твой муж? Это теперь наша семья?

Что она несет, ее только позор и испорченная свадьба волнует. Я вырываюсь из ее рук и тоже, путаясь в платье, выбегаю в холл, где папа все еще пытается разнять мужчин. Не слишком это у него получается, они готовы придушить друг друга.

— Ты все это специально! Я видел, как ты вешаешься на мою жену! — Дима кидает обвинения.

Они сходятся и расходятся, потому что между ними влетает мой отец.

— Ты урод неадекватный, ты не заслуживаешь Миру! Я всем покажу, пусть все знают!

— Никто ничего не покажет! — рявкает папа и вырывает телефон из рук у Арсения. — Хватит! Дикари! Я вас сейчас обоих вышвырну!

Я сжимаю губы, меня всю трясет, осознание того, что мой брак рушится, не успев свершится, наполняет меня изнутри и выкручивает все настоящей физической болью.

Я его так любила! Мы так хотели быть вместе, он все сделал ради того, чтобы добиться меня. Я считала, что это самая настоящая сказка, что это мужчина моей мечты. А он, выходит, самый настоящий лжец и сволочь, который обманывал меня.

— Хватит! — кричу, зажмурившись, — все прекратите! Вы оба все испортили! Оба меня позорите! Я даже не знаю, кто из вас хуже!

— Мира! — Дима подбегает ко мне, оттолкнув отца, который пытался перегородить дорогу, — послушай меня! Не устраивай истерику! Не случилось ничего ужасного! Это ерунда, это ничего не значило!

— Ты даже не отрицаешь? — в неверии смотрю на него, медленно отцепляю от себя его руки, мне противно, не хочу, чтобы он до меня дотрагивался. — Ты спал с той женщиной? Правда, спал?

— Мира… — все, что выдавливает.

— Вот так, прямо перед свадьбой?

— Да он с ней и раньше встречался! — подскакивает Арсений, — я их видел! Я все видел!

Я в шоке снова смотрю на Диму, у которого уже дёргаются губы, складываются в некрасивый оскал.

— Я тебя убью! — кидается на Арсения, тот вскрикивает, я взвизгиваю, стойки с украшениями возле входа сметаются двумя телами. Они бьют друг друга, уже больше не сдерживаясь, Дима берет верх. Арсений пропускает удар за ударом. Папа пытается его оттащить за ворот пиджака.

Глава 3

Все вокруг движется, кружится, голова пульсирует болью, и я обхватываю ее ладонями. Я помню удар и почему-то лицо Димы за рулем машины перед собой.

— Вы в порядке? — голос не очень знакомый, но кто-то трогает меня за плечо и пытается потрясти. Я сжимаю веки и откидываюсь назад на мягкое.

— Мира! Мира, детка! — а этот голос я узнаю безошибочно, это Дима, мой муж.

Предатель.

Он хватает меня, ощупывает, часто дышит, что-то бормочет.

— Что вылупился, скорую вызывай! — кричит кому-то, и я открываю глаза, моргаю пару раз, чтобы сфокусироваться. Дима стоит в распахнутой двери машины, тормошит меня, а у самого губа разбита, на скуле синяк наливается и от линии волос на виске стекает струйка крови.

И я все вспоминаю. Яркой болезненной вспышкой все, что встряхнулось в моей голове, становится на положенные места.

— Не трогай меня, — почти шепчу, отталкивая его руки.

— Не двигайся, сиди, сейчас приедут врачи, — я не понимаю его интонаций, в них столько всего намешано, паника и гнев, забота и еще что-то.

— Не надо, оставь меня, — не даю прикасаться, сопротивляюсь тому, чтобы он брал в ладони мое лицо и пытался что-то разглядывать.

— Скорая едет! — громко говорит водитель и выпрыгивает из машины, идет к капоту. Теперь я могу разглядеть, что на водительском месте сдуваются подушки безопасности, лобовое стекло разбито, а перед нами другая белая машина с вдавленным боком.

Мы врезались в него! Он перегородил нам дорогу! Мог вообще всех убить!

— Мира, полежи, сейчас придет помощь, — давит голосом.

— Это ты во всем виноват, — без сил откидываюсь на спинку сидения, голова так кружится, что я не могу сконцентрироваться. — Это ты нас чуть не убил! Мало тебе того, что… изменил?

— Пожалуйста, давай не будем об этом, не сейчас. — Дима пытается гладить меня по лицу, потом берет руки в свои. — Просто полежи, ты сильно ударилась головой, тебе сейчас помогут.

— Не сейчас… — вторю его словам, — а когда? Потом уже не будет… Больше ничего не будет! — срываюсь слишком сильно, эмоций во мне столько, что я не могу их удержать внутри. Хочется кричать, плакать и выть как раненая волчица.

— Все будет, Мира, — пытается успокоить, — ты сейчас не в себе.

— Я в себе, уйди! — отталкиваю его сильней и пытаюсь вылезти из машины, путаюсь в пышных юбках.

Я уже ненавижу это платье! Всю эту свадьбу!

Его ненавижу!

— Я звоню в полицию! — опять объявляется водитель, и он очень зол, но цел, был пристегнут.

— Да какая полиция? Ей врач нужен! — Дима тоже срывается, — где чертова скорая?

— Ты нас подрезал! — водитель агрессивен, — ты специально выскочил, угробить нас пытался? Ты псих конченный!

— Да меня занесло! — рычит Дима, — управление потерял!

— Я все видел! Нихрена ты не потерял! Я буду свидетелем, ты специально! — водитель орет, а у меня пульсирует голова от громких звуков, закрываю уши ладонями, смыкаю веки. — Будешь платить! За обе машины! Весь ремонт…

— Да отвали ты со своим ремонтом! — слышу Диму, — заплачу я, исчезни только, если не собираешься помогать!

— Что случилось? — слышатся чужие голоса, кто-то увидел аварию и спешит на помощь. Прохожие или другие водители.

— Скорую вызвали? Кто пострадал? Ой, там невеста! Свадьба разбилась! — слышу со всех сторон и хочу, чтобы они все заткнулись.

Уйти хочу отсюда. Не могу видеть ни Диму, ни разбитые машины.

Вся моя жизнь разбилась в мгновение ока.

Слышится пронзительная сирена, затихает вблизи

— Все будет хорошо, детка, — я не выношу его прикосновений, он словно бьет меня током.

Поэтому я отталкиваю его и почти выпадаю из машины, сидение заканчивается так внезапно, как и мое равновесие.

— Тихо, тихо, — ловит, успокаивает. Тошнит от этой заботы! Предатель! Мерзкий лжец!

Ноги ступают на асфальт, но почти сразу же от него отрываются. Я чувствую, как взмываю в воздух, юбка взвивается вокруг меня, но сильней всего ощущаю крепкие твердые руки под ногами и спиной.

— Сюда! — кричит Дима со мной на руках и несет меня куда-то, — она пострадала, была без ремня на заднем, ударилась головой.

Я не хочу, чтобы он меня нес, но силы не равны, затормозившая скорая встает позади разбитых машин, и фельдшеры уже распахивают широкую раздвижную дверь, выпрыгивают, встречают нас.

Командуют заносить меня внутрь на кушетку, помогают уложить. Пытаются смять и убрать торчащие ненавистные юбки.

— Выйдите, мы ее осмотрим.

— Я ее муж!

— Не пускайте его, — шепчу, отворачиваясь, в голосе все звенит, меня тошнит, — не пускайте!

— Вы не имеете права, я муж!

Меня осматривают, светят фонариком в глаза, меряют давление.

— Что с ней? Все хорошо? Поедем в больницу! — он все еще рядом, и меня коробит от его голоса, отворачиваюсь, по щекам текут слезы. Но если я закрываю глаза, я вижу то самое видео, Диму у стены, его руки, его движения. Эту женщину!

Глава 4

— Лена! Ты чего несешь? — папа сразу принимает позу, уперев руки в бока. — Ты что, не слышала ничего? Арсений…

— Арсений сам не знает, что творит! — отрезает она. — Это он не подумав полез! А может, он вообще ошибся?

— Они подрались при всех гостях! — папа неумолим.

— Ну какая свадьба без драки? Ну чего делать из мухи слона-то? Ты знаешь, каких мне сил стоило успокоить гостей? Конкурсы организовать? Тамаде пришлось доплатить, чтобы он их отвлекал.

— Да какие гости?

— Да самые обычные, родственники наши, друзья, подруги мои, коллеги! Столько народу пришло! Такой праздник замечательный!

— Да испорчен твой праздник! — папа уже не сдерживается. Они ругаются, а мне хочется от них спрятаться. — И вообще, чего ты кудахчешь? Ты ни копейки за него не платила, все женишок сам оплачивал!

— Вот именно! Раз оплатил, надо воспользоваться по полной программе! Тогда у всех гостей останутся хорошие воспоминания, как вкусно кормили, какой концерт замечательный был, какие конкурсы интересные, платье на невесте и танец!

— И драка!

— Ну и что? — мама тоже ставит руки в бока, — ну и что, что драка? На нашей свадьбе ты тоже с Колькой подрался!

— Колька напился тогда, а этот… — машет рукой в сторону двери, — жене изменил!

— Она еще не была его женой!

— Ты в своем уме, Лена?

— Прекратите, пожалуйста! — я вскрикиваю и закрываю голову руками, не могу больше слушать, как они ругаются. Меня будто здесь нет. Чувствую себя опустошенной и одинокой как никогда. Мне так плохо, а еще они орут друг на друга, будто мало проблем.

— Ну что ты, доченька, — мама сразу же усаживается на кушетку рядом со мной, берет мою руку в свою, гладит ее, — ты успокойся, не нервничай, доктор сказал, тебе нельзя нервничать, а то голова болеть будет.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — говорю сквозь слезы. Я правда очень хочу просто тишины и, чтобы все ушли.

Дверь в смотровую распахивается, и показывается врач приемного отделения.

— Так, все граждане родственники, прошу покинуть помещение, прием окончен, пациентка переезжает в палату!

— Мира! — прямо за ним залетает Дима, расталкивает врача и папу, на маму вообще внимания не обращает, словно он хозяин этой больницы — Мира, детка, все будет хорошо! — говорит уверенно и твердо, — тебя осмотрит лучший невролог! Я вызвал специалиста из своей платной клиники. Ты поправишься, и мы обязательно поговорим, — я смотрю на него уже взявшего себя в руки, хмурого и хладнокровного, только с пластырем на стороне лба и пятнышками крови на воротнике белой рубашки, и мне становится еще горше.

Он все еще шикарно смотрится в темном костюме, как и на свадьбе. Я так гордилась им, так была счастлива, что выхожу замуж за сильного и красивого мужчину. Мою опору и каменную стену. А он…

Я всхлипываю:

— Уйди! — видеть его не могу.

— Так, женишок! — папа вырастает горой над Димой, — а ну, выйдем на разговор! — цепляет его под локоть и тащит к двери.

— Мира, я никуда не уйду, я буду здесь! Не волнуйся! — успокаивает твердым голосом, потом поворачивается к папе, — Владимир Семенович, нам не о чем говорить. Все вопросы я решу со своей женой персонально!

— Давай, давай! Иди, павлин! — у папы другое мнение.

Он выталкивает Диму из смотровой, а мама взволнованно вскакивает с кушетки.

— Вова! Оставь его, не трогай зятя! — всплескивает руками, оборачивается ко мне, — доченька, ты не горячись, — продолжает свою песню, — ну всякое бывает. Ну мужики же все такие! Ты думаешь отец твой без греха? Все грешны, это природа такая мужская!

— Мама, что ты такое говоришь?

— Гражданка, выходим, — врач пытается ее выпроводить.

— Ты же его сама выбрала, Дима хороший, воспитанный мужчина, с кем не бывает, ну совершил ошибку, ну что теперь все сразу портить? Это же такая мелочь! Сколько еще всякого будет! Он теперь твой законный муж! А муж и жена в горе и радости!

— Выходим, выходим! — уже почти вытолкал, мама цепляется за дверной косяк.

— Я уверена, ты его простишь! Ты же его любишь, сама говорила!

— Не люблю я его! — срываюсь и кричу, а сердце рвется напополам. Как после такого можно любить?! Это самое настоящее предательство!

— Доченька!

— Все! Завтра увидитесь! График посещения узнавайте в регистратуре! — захлопывает дверь врач и оборачивается ко мне, — сейчас оформим вас в палату, сделаем укольчик, и спокойно поспите.

— Можно попросить больше никого из них не пускать ко мне? Пожалуйста! Я никого не хочу видеть! Особенно Диму!

— Вашего супруга? — он помогает мне сесть в кресло-каталку, кладет на мои голые ноги тонкое покрывало, сверху пакет с личными вещами, кроме платья. — Он тут нам навел шороху. Очень экспрессивный.

Ничего не хочу о нем слышать, закрываю глаза и подпираю голову руками. Когда доктор вывозит меня, в коридоре встречает санитар и сменяет его, ни родителей, ни Димы я не вижу, но слышу их голоса откуда-то издалека.

Глава 5

— Что ты тут делаешь? Я же просила никого не пускать ко мне, — вытягиваю руку из его теплой и твердой ладони.

— Ты просила не пускать родителей и этого…— морщится, — Титова.

— Я никого не хочу видеть, — отворачиваюсь от него, подушка мягкая под щекой, но голова уже снова начинает болеть. Утром приходил врач, но я смутно помню наш разговор и его осмотр, кажется, это был тот самый специалист из платной клиники, о котором говорил Дима.

Мне без разницы. Никто мне не нужен.

— Мира, — теперь Арсений гладит мою коленку под одеялом, — я понимаю, как ты себя чувствуешь, и мне так жаль. Вот, смотри, что я тебе принес.

Я бы закатила глаза, но от этого больно становится, просто медленно поворачиваюсь к нему, в руках он держит симпатичный букет чайных роз персикового цвета, и коробку моих любимых конфет.

Если бы меня еще не тошнило от любой еды, запахов и мужчин.

Всех.

— Спасибо, оставь на тумбочке, — прикрываю глаза, может, уйдет?

— Я чувствую себя виноватым, Мир, — в голосе его горечь и сожаление, — но я не мог поступить иначе.

— Мог, Арс, — снова накатывают эмоции, — ты мог не приносить это видео прямо на мою свадьбу! Уже после того, как прошла церемония, и мы поклялись друг другу в вечной любви! Не в разгар праздника, о котором я так мечтала! Ты разве не понимаешь, что ты сам наделал?

— Я очень хорошо понимаю! — он сердится, откладывает цветы и конфеты на тумбочку. А я вдруг замечаю, что там уже стоит ваза с огромным букетом белых роз. И вообще, по всей палате на столиках и шкафах, и даже на стуле букеты роз всех цветов и оттенков.

Арсений ловит мой вопросительный взгляд. Он что, с ума сошел столько цветов притащить?

— Это не я, — его прямые губы чуть сжимаются, светло-серые глаза темнеют, — это Титов пытается купить твое прощение! Его не пустили, так он тут всем деньги раздает направо и налево, цветы, чтобы разрешили, обед тебе заказал из ресторана. Врача какого-то именитого притащил, лишь бы ты забыла все!

— Откуда ты…

— Медсестры поделились, им-то невдомек, отчего это все. Думают, какой заботливый муж у пациентки. Мужчина, блин, мечты!

Мне кажется, или я слышу неприкрытую зависть в его голосе?

— Ты же не собираешься его прощать за букет роз? Это было бы очень глупо! Ты такая сильная и правильная девушка, как ты вообще могла связаться с таким, как он?

— Каким таким?

— Да на нем штамп ставить некуда! Разодетый, расфуфыренный, деньгами своими козырять любит, только и делает, что пускает всем пыль в глаза. А тебе больше всего! Да на нем написано, что он крутил с десятками, если не сотнями женщин! Покупал их себе каждый день новую!

Чем больше он говорит о Диме, тем сильнее я завожусь.

— Но мою свадьбу пришел портить ты, Арсений! — я и так знаю, что он не любил Диму, хоть и не высказывал этого никогда открыто.

По взгляду была видна неприязнь, но мне казалось, что это только первое время, а потом они узнали бы друг друга получше и, быть может, даже подружились.

— То есть мне нужно было промолчать? — он говорит тише, но я слышу обиду в его голосе. Еще один эгоист.

— Ты сказал, что заснял все это на мальчишнике, это было почти за неделю до свадьбы, почему ты ничего не сказал раньше? А еще сказал, что видел Диму с этой женщиной! И опять же молчал! Для чего ты все это делал, чего ждал? Чтобы прийти и именно на свадьбе устроить скандал? У тебя получилось, ты испортил вообще все!

— Да я дурак! — вскакивает со стула, что придвинул к кровати, — я сомневался, я не хотел делать тебе больно. Я заботился о тебе! Я видел, как ты влюблена в этого урода! Поэтому и пошел сначала к нему, чтобы воззвать к его совести, образумить. Попросить оставить тебя и не ломать жизнь тем, что затащит в свою грязную и пошлую! А ему все равно! Он просто устранил меня с дороги, подсыпал что-то и заставил пропустить твою свадьбу, чтобы я ему не помешал!

Я сжимаю пальцами виски, не могу я больше выносить эти скандалы и крики, у меня ужасно болит голова. И сердце задавлено таким камнем, что вовек никому больше не поднять.

— Уходи, пожалуйста, Арсений, — говорю очень тихо.

— Мира, прости меня, — хватает за руки, — я очень сожалею. Я был не в себе из-за того, что он со мной сделал! Я не хотел так! Я не думал, что… — теряет слова.

— Ты вообще не думал обо мне, — смотрю на него из-под ресниц. Такой знакомый и одной, то почти как брат. Вся моя жизнь была где-то рядом с ним, пока он не переехал. Жил за соседней дверью с родителями, и наши мамы дружили. Не могла я подумать, что он сможет нанести мне вот такой удар.

И я не знаю, осуждать ли его за этот поступок или сказать спасибо. С одной стороны, он раскрыл мне страшную правду, но с другой, он разрушил мою прекрасную девичью мечту, мою любовь и мою сказку.

— Я не хочу тебя видеть, Арс. Прошу оставь меня в покое.

Я отворачиваюсь и закрываю глаза. У меня не поворачивается язык сказать ему спасибо за это «откровение». Быть может, мне намного лучше жилось бы в моей сказке, где Дима прекрасный принц, а не страшное чудовище.

Глава 6

Смотрю на Диму и не могу поверить, что он вот так запросто прошел сюда, несмотря на запрет, видать, купил всю больницу, а еще в то, что он считает, что я поеду куда-то с ним.

Я спускаю ноги с широкой койки с зеленым постельным бельем. В палате прохладно, по телу бегут мурашки. Мне даже переодеться тут было не во что, так и лежала два дня в больничной одежде. Все такие заботливые, а передать хотя бы пижаму не додумались.

— Меня уже выписали? Ты мне одежду привез? — не хочу с ним здороваться, я видеть тоже его не хочу.

Сегодня он уже не такой парадный и красивый, как на свадьбе, в простом тонком джемпере и черных брюках, сверху его черное пальто и даже нет белого халата, который заставляют накинуть посетителей. Точно всех купил. И не собирается здесь задерживаться ни на минуту.

Синяки под глазами вырисовались отчетливей.

Идет ко мне с моей маленькой спортивной сумкой.

— Конечно, привез, — расстегивает молнию на ходу, — все, что нужно, и походную косметичку твою прихватил, чтобы ты могла привести себя в порядок. Одевайся, документы на выписку уже готовят.

Такой деловой и спокойный. После двух моих ночей и дней в кошмарах и переживаниях, это особенно обидно видеть. Я хмурюсь и забираю у него сумку, кладу на кровать. Внутри лежит мой мягкий спортивный костюм, хлопковое комфортное белье и пара кроссовок.

— Есть все, что нужно, тебе помочь? — мягко убирает мои руки, вытаскивает и раскладывает одежду. Пытается выслужиться чрезмерной заботой? Может, лучше изменять не надо было?

— Не нужно, я сама, выйди, — говорю скованно.

— Зачем это?

— Не хочу одеваться при посторонних.

— Мира, — качает головой, все он прекрасно понимает. Он для меня теперь не самый близкий и любимый. Он чужой. Предатель и лжец. — Я никуда не выйду, я останусь и подстрахую тебя, помогу, если надо. У тебя может закружиться голова, и ты упадешь.

Берет под локоть, будто реально хочет помочь встать и одеться. Выдергиваю руку.

— Не трогай меня.

— Ну, прекрати, — произносит устало, — не вреди сама себе хотя бы.

— Ты и сам справишься?

— Давай мы поедем домой и уже там обсудим нашу проблему в спокойной обстановке. Здесь неуютно и много посторонних ушей.

— Которые в трубочку свернутся от твоей очередной лжи? — не могу не язвить. Если бы он только знал, какую невыносимую боль мне причинил.

— Давай без детских капризов и обид. Я теперь за тебя отвечаю, сделай, как я прошу, пожалуйста.

— Я сама за себя отвечаю, мне от тебя ничего не нужно.

— Мы муж и жена, Мира!

— Почему ты об этом не думал на своем мальчишнике? — швыряю спортивную толстовку, которую только развернула. — Почему сейчас, когда все не по-твоему, ты внезапно вспомнил о супружеских обязательствах? Потому что тебе так удобно? Здесь помню, здесь не помню? А стоит появиться красивой заднице или, что там тебя привлекло, так сразу амнезия?

— Ты не права, — сжимает губы, но словно закрывается. Упрямец хочет, чтобы все было по его сценарию.

— Я не права? Ну, хорошо, — быстро ищу свой телефон в сумке, в палате у меня его не было, потому что я его не видела со свадьбы, а потом и врачи не разрешили бы пользоваться. К счастью, нахожу его на дне. Разблокировав, выбираю нужный номер, нажимаю вызов, — алло? Пап, забери меня из больницы, меня… Эй! — Дима выхватывает телефон из моей руки, завершив в ту же секунду звонок.

— Вот зачем это? Зачем тебе папа? Мы что между собой не можем решить эту проблему?

— Мы? — поднимаю я брови, — нет больше «мы». Есть ты и сам теперь решай свою проблему, иди к своей любовнице и беседуй с ней по душам.

— Нет у меня никакой любовницы, — хоть какие-то чувства начинают пробиваться сквозь его маску. — Не выдумывай!

— А та блондинка на видео? — я не выдерживаю и начинаю раздеваться, если папа успел услышать, то он уже едет, а тут не так далеко от нашего дома. — Или это была проститутка, которую ты снял, чтобы проститься с холостяцкой жизнью? Отпраздновал напоследок?

— А ты не думала, какого черта твой Сеня все это снимал? А зачем притащил на свадьбу?

— При чем тут Арсений? Не переводи стрелки, изменял не он, а ты! Теперь уже не важно, кто принес и показал мне это видео, и для чего снимал тоже. Я достаточно увидела, это было очень красочно! Впечатляюще. Особенно в туалете!

Голова опять начинает болеть, и я коротко жалею, что срываюсь и кричу на него. Доктор сказал, нужен покой. Зачем я жертвую своим здоровьем из-за человека, которому безразлична?

Морщусь и надеваю мягкое белье, Дмитрий пожирает меня жадным взглядом. Вот одно только на уме.

— Не надо на меня так смотреть, иди к своей блондинке, от меня ты больше ничего не получишь.

— Я не смотрю на тебя ТАК! — злится он. — И хватит про ту блондинку! Я вообще не собирался с ней спать!

— Да вы вроде и не спали, — распрямляюсь перед ним в одном белье и поднимаю голову. Без каблуков я сильно ниже, маленькая и хрупкая на фоне широкоплечего сильного мужчины. У меня тоже есть силы! Не поддаваться ему. — Вы, Дима, трахались! Как животные!

Глава 7

— Не отпустишь? Это как? — завожусь я, — я что твоя собственность? Рабыня может быть? Или у нас домострой внезапно начался? Ты вообще никак не можешь меня не отпустить! Я человек и я определяю, куда и с кем я еду. И это не ты, а папа! — обращаюсь к отцу, — поехали домой, мне скоро таблетки принимать.

— Мира! Это детский сад какой-то уже! Чего ты добиваешься? Ты даже выслушать меня не хочешь!

Я сжимаю губы, смотрю себе под ноги на сырой от недавнего дождя асфальт.

— Я не могу тебя слушать, вот… просто не могу! Можешь оставить меня в покое? Не преследовать и не разбрасываться своими деньгами, которые мне не нужны! Не пытаться мной манипулировать поездкой на отдых! Я и так безумно сожалею и горюю о том, что наша свадьба была испорчена и никакие планы не сбылись. Но это все ничто по сравнению с тем, что ты сам сотворил! Говори, что хочешь, но у меня есть глаза! Я тебя видела с другой! И это все! Все, Титов!

Я сажусь в машину и захлопываю дверь. Папа стоит перед Димой, ждет, когда тот отойдёт он нас. Он не двигается.

— Ты ее не переупрямишь, даже не пытайся.

Все равно не уходит, смотрит хмуро, сжав губы. Тогда папа качает головой и уходит на водительское место.

— Мира, я дам тебе сутки, чтобы успокоиться и отдохнуть, обдумать все! Потому что в таких делах нельзя принимать решения, основанные на голых эмоциях! Ты и сама это понимаешь! Я делаю скидку на твое физическое недомогание!

— Отстань, Титов! — кричу сквозь стекло, и мы трогаемся с места. Я даже не оборачиваюсь на него. Откидываюсь на спинку, вспоминаю про ремень безопасности и застегиваю его на себе, не глядя.

Хочется тишины и покоя, но не таких, как в больнице, где все чужое и палата как проходной двор, то врачи, то медсестры ходят, делают со мной что-то. А я хочу домой.

Я вздыхаю.

Как же мне обидно. Кто бы мог меня понять. Я только отвыкла от родительского дома и собралась жить с мужем, как снова придется туда возвращаться. Нет, они меня примут, конечно, но я знаю, что папа и мама планировали сделать их моей бывшей комнаты кабинет. Поставить папе стол с компьютером, а маме для рукоделий.

Она у меня хоть и работает, но очень любит в свободное время чем-то заниматься, то вышивает картины, то красит по номерам, то из бисера вдруг плетет. Все модные увлечения из социальных сетей подхватывает. Мыло и свечи уже даже делала. Оба родителя ждали, когда же я, наконец, свалю от них.

Надо быть честной с собой, задержалась я у них. Пока училась еще понятно, но когда работать пошла, уже надо было съехать на съемную. Но мама меня не торопила, а папа, как всегда, басил «Да зачем тебе это? Что тебе, родимый дом не мил?». У него такая была логика, а я ему и верила.

Поводом съехать я посчитала только то, что собралась замуж за Титова. Серьезного обеспеченного мужчину с большой квартирой в центре Москвы. Мечты сбываются.

Ага.

Разве что в сериалах, которые мама любит смотреть. Куда ни глянь сплошная сказка. В жизни все намного суровей. Моя сказка, оказывается, была до свадьбы, а после нее окунула меня в реальность с головой.

— Приехали, — слышу папу, приоткрываю глаза. — Ты там спишь? Устала? — заботливо.

— Да нет, просто закрыла глаза, чтобы не укачивало, — это не совсем правда, я действительно задремала, но это последствия сотрясения.

Мы выходим из машины, папа забирает мои вещи, поднимаемся в квартиру на двенадцатом этаже обычной московской панельки. Ничего в ней нет особенного, среднестатистическая квартира, в которой лет пять не было ремонта, потому что всем не до того и вроде бы уютненько и так.

Вот и я тоже. Среднестатистическая молодая женщина, которая выучилась по профессии и начала работать, не имея толком никаких планов на жизнь. Думала, по ходу дела разберусь. Все казалось таким простым и предсказуемым.

Но не так.

— Заварить тебе чайку? — папа закрывает за нами дверь, разувается, влезает в любимые бессменные тапки.

— Спасибо, я пойду прилягу пока, а то голова кружится.

— Конечно, дочь, тебе вообще постельный режим показан дней на несколько, — уже журчит водой в маленькой ванной, — ты приляг, я принесу.

Я заглядываю в гостиную, потом в открытую родительскую спальню.

— А мама где?

— Не знаю, убежала куда-то, перед тем как я к тебе поехал. Может, в магазин.

Сегодня выходной, она не должна быть на работе. Ну ладно, я в общем-то, не готова к тому, что она опять может сказать про мой брак.

Ухожу в свою спальню, зашториваю окна, и ложусь прямо на покрывало в спортивном костюме. Я на минуточку, чуть попозже переоденусь и схожу в душ. Просто отдохну.

И кажется, снова засыпаю.

Просыпаюсь от того, что по плечи укрыта мягким пледом. Папа, наверное, накрыл, когда пришел с чаем, а я сплю. За окном уже темно, и я слышу голоса на кухне. Мама вернулась.

Встаю, потягиваюсь, ловлю неслабое головокружение и понимаю ,что давно ничего не ела. С завтрака в больнице. Нужно что-то в себя пропихнуть, пусть аппетита и нет совсем. Тихонько иду на кухню босиком и невольно слушаю разговор родителей за чаем.

Глава 8

Папа сразу замолкает, а мама разворачивается на стуле ко мне лицом.

— Проснулась, Мирочка, ужинать будешь? Я котлет нажарила.

— Нет, мам, спасибо, я не голодна. А ты, пап, продолжай, — я сажусь на свободный стул, — что там тебе еще показал Арсений.

Папа чешет бороду, растеряв свой пыл.

— Ну раз мама сразу разлюбит Диму, то может и мне стоит об этом знать?

— Ой, да ничего особенного, — мама все пытается замять тему. Продолжает в том же настрое, что и весь их разговор. Титов — это очень выгодная для меня партия, на ее взгляд, и я должна простить ему эту «мелкую оплошность», подумаешь, изменил, с кем не бывает.

— Пап.

Он сдается.

— Вы когда убежали оба, я у Арсения пытался узнать, что происходит, что за скандал. Нет, я понял, что Димка твой натворил что-то, слышал эти звуки из телефона. Но все же надо было разобраться.

— И? Не тяни? Не надо меня щадить, я уже взрослая и сейчас вообще… хуже уже некуда просто.

Папа облизывает губы, едва видные под усами.

— В общем, там на мальчишнике Димка твой хвастался фотографиями в телефоне, сначала вас двоих показывал, как вы вместе там в разных местах интересных были, а потом свой отпуск. Куда он там летал один летом.

— На Шри-Ланку.

— Ну да, и вот Арсений попросил телефон, чтобы еще посмотреть эту Шри-Ланку, сказал храмы старинные красивые. Димка и дал. Ну Сеня и листал дальше, пока не кончились. А потом начались другие, с девушкой.

— С девушкой? — я чувствую, что сердце у меня бьется быстрее, — какой?

— Той самой, — папа замолкает, мама садится рядом и смотрит на меня, потом на папу.

— Какой той самой? — переспрашивает, она не видела видео и слышала про него вскользь. А я сразу догадалась, о ком речь.

— Ну какой, Лен? Той самой! С которой Титов был на мальчишнике.

Я опускаю голову на ладони. Час от часу не легче. Это значит не случайная женщина? Очень даже определенная?

— В общем, как считает Арсений, — папа набирается серьезности, хмурит брови, — Дима твой ее знает давно, и у них явно отношения. Там фото были очень близкие.

— Может, он врет? — мама не хочет верить, а я уже и не знаю. — Может, фотографии старые?

— Не знаю, — папа поднимает руки, — за что купил, за то и продаю. Точно может сказать только Арсений.

— Нет. Не он. Дима.

Я встаю из-за стола и ухожу из кухни, хочу побыть одна. Я должна подумать, мне нужны ответы на мои вопросы, которых становится все больше. Изначально я не хотела разговора с Димой, но теперь понимаю, что глупо его откладывать и бояться. Это надо как пластырь, сорвать резко, чтобы боль была быстрой, но короткой.

— Дочка может чаю? — Слышится с кухни голос мамы.

Я молча закрываю дверь своей комнаты. Очень жалею, что не съехала от родителей раньше, слишком легкомысленно жила, не хотела до конца взрослеть, думала, что они нуждаются во мне. Теперь к мужу я не перееду, а вот отдельно жить стоит.

Забираюсь на кровать и сажусь по-турецки, беру свой телефон и долго смотрю на него. С одной стороны, я не хочу с ним разговаривать, даже звук его голоса причиняет мне боль. Этот голос у меня будто украли.

Нет, это он сам его отдал, тогда, как я наивная думала, что страстные стоны будут доставаться только мне. А с другой стороне я устала тонуть в догадках.

Раньше, чем понимаю это, звоню Диме. Он не сразу берет трубку, я жду несколько протяжных гудков и уже думаю сбросить вызов, как раздается голос.

— Мира? Что случилось? — чуть хриплый и обеспокоенный. Я понимаю, что уже вечер. Спал?

— Ты один? — спрашиваю я и чуть не бью себя ладонью по лбу. Ну что за вопрос?

— Что? — не понимает в первое мгновение. — Конечно, один.

Вот я дурочка, конечно, ни один вменяемый человек не потащит к себе любовницу буквально через день после того, как его спалили, и он под самым серьезным подозрением. Любой нормальный затаится на время.

— Как ты себя чувствуешь? Все хорошо? Тебе не спится? — закидывает меня вопросами. Слышу, как шуршит ткань, будто он и правда в постели и откидывает одеяло, — хочешь, я приеду? Прямо сейчас! Поговорим.

— Нет! Не надо! — быстро останавливаю его, — я спать собираюсь, у меня голова болит. Завтра приезжай.

— Я приеду! Утром!

Я будто даю ему надежду, чувство, что я готова его вот так легко простить.

— Не надолго. Я тебя не простила. Так что не думай.

— Я понял, — слишком легко соглашается.

— Скажи мне одну вещь, — решаюсь на маленькую проверку фактов. — Ты на мальчишнике показывал фотографии с отпуска на Шри-Ланке?

— Ммм, да вроде. Было дело за столом.

— Покажешь? Я слышала, там храмы красивые.

— Конечно, — Титов откровенно сбит с толку и не понимает . к чему мне фотографии храмов. — Все, что захочешь.

Глава 9

— Твоя сестра? — зачем-то еще больше подначиваю его. Наверное, потому, что мне чертовски больно видеть все это, слышать, как он врет мне прямо в глаза. И даже мускул на лице не дрогнул! Идеальное выражение, максимальный самоконтроль.

Если бы я не знала правды, я никогда в жизни бы не догадалась.

— Это ни к чему, — скованно отвечает он, и я чувствую гнев, который зарождается в нем. Тоже максимально контролируемый.

— Я пойду, — я берусь за ручку двери. Мне так проще. Нет, не уйти от него, прекратив разговор на самом интересном месте. Наоборот, спровоцировать его на выход эмоций, в которых может проклюнуться правда.

— Не пойдешь, — наклоняется через меня и закрывает дверь моей же рукой. Не дожидается новых вопросов, сам говорит. — Откуда ты узнала об этих фотографиях? — звучит вопрос, вместо оправданий и объяснений.

— Ниоткуда, просто листала дальше.

— Ты врешь, они были там всегда, и сколько раз ты ни брала мой телефон, у тебя никогда не было вопросов, ты не долистывала до этих фото.

— То есть это нормально для тебя? Ты встречался со мной, женился на мне, и у тебя вот так запросто лежат фотографии с другой женщиной в обнимку?

— А почему они там не могут лежать, скажи мне? Это просто фото, и они не какие-то порнографические. У тебя в телефоне нет фотографий друзей?

— Есть, — сжимаю я губы.

— У тебя в жизни пешком ходит вот этот твой, — машет рукой за лобовое, где Арсений остановился у подъезда и смотрит на нас, будто не уверен, как ему правильно поступить. — И я даже до сих пор ему лицо не разбил за то, как он с тобой здоровается, обнимается и в щечки целует как п*дар.

— Дима, — предупреждающе повышаю голос.

— Эти фото не отличаются от твоих поцелуйчиков с этим козлом!

— Зато видео отличается! — вспыхиваю я, — там вообще ни разу не поцелуйчики в щечку и дружеские объятья! Первый раз вижу, чтобы друзей так шпилили!

— Мира, — сжимает губы, проводит ладонью по лицу, — то, что случилось на видео, я первый раз увидел тоже на этом видео!

— Я не буду больше тебе верить! Во все эти сказки с потерей памяти по пьяни! Ты мне только что сказал, что не знал ее, а теперь она внезапно твой друг и ничего такого! Я вижу, что не друг!

— А что мне надо было сказать? А? — взмахивает руками, снова медленно выдыхает, возвращает контроль, даже выражение лица меняет, — Ты не понимаешь, что я сказал, что не знаю ее именно вот из-за такой реакции? Из-за твоих неадекватных криков и нежелания слышать правду! Потому что правда тебе не нравится, и она травмирует тебя. Тебе легче было бы, если бы я сказал, что по пьяни трахнул свою бывшую? — говорит спокойно и поворачивается ко мне, смотрит в глаза темным взглядом. — Для тебя это было бы отягчающим обстоятельством! Ты стала бы себя накручивать еще больше, именно так, как ты сейчас делаешь! Я дал тебе более простую версию, которая не причинила бы столько боли! Что в этом плохого? Я заботился о тебе! Я не отрицаю, что не намеренно изменил! Но вариант со случайной женщиной тебе было бы понять проще!

Я качаю головой в полном неверии. Что слышу все это от него.

— То есть ты за меня решаешь, какая версия мне будет более полезна? Версия твоей лжи? Серьезно? Может, стоило сразу сказать правду?

— Откуда, — не слушает, а снова возвращается к своему вопросу, — ты узнала про фотографии? — берет меня за запястье, — именно сейчас?

— Отпусти меня.

— Кто тебе подсказал? — переводит взгляд за окно, и в темных глазах вдруг появляется догадка. — Это он?

— А есть разница от того, как именно ты спалился? Фото есть, секс был. Как бы я об этом не узнала, факта это не отменяет! Не надо пытаться заговорить мне зубы или вызвать чувство вины! — выдергиваю руку из его. — Ты не понимаешь, что я больше тебе не верю?

— Мира, ну что ты делаешь? Ну зачем это все? — берет меня за подбородок и поворачивает к себе.

— Я даже не хочу лезть глубже в твою ложь, — берусь за его пальцы и снимаю со своего лица. — Словно она вскроется, как огромный гнойник.

— Нет больше ничего! Это все! Она моя бывшая, что она делала в клубе, я не знаю, как оказался с ней, я не знаю! Я выпил слишком много! И все! Я скрыл из-за тебя! Чтобы не делать больно тебе!

— Как благородно, — сквозь сарказм боль все равно пробивается. Не могу продолжать, слезу накатывают, у моих моральных сил тоже есть границы.

Внезапно распахивается дверь машины.

— Мира! Пойдем домой! — Арсений хватает меня за руку, и я благодарна ему за это спасение. Я будто попала в ловушку и которой не могу выбраться. Словно еще чуть-чуть и я совершу непростительную ошибку и сама.

— Домой? — переспрашивает Дима ледяным тоном, — а ну, пошел вон отсюда.

— Я пойду, — резко вылезаю из машины до того, как Титов схватил меня снова. — Арс, что ты тут делаешь?

Мы идем от машины, как ни в чем не бывало, Арсений только бросает взгляд через плечо.

— Я хотел порадовать тебя, встретить после выписки и… — резко разворачивается, и я понимаю, что это Дима дернул его за плечо.

— Ты чего к моей жене ходишь? Что ты тут забыл с утра пораньше?

Глава 10

— Что я сделал? — Дима переводит на Арса взгляд и, если бы он был ножом, торчал бы уже из глаза, подрагивающего трупа.

Но Лебедев выбирает самую опасную тактику, он его игнорирует, разговаривая только со мной.

— Он сказал: «Знакомьтесь, а это моя Аля, самая горячая женщина из всех живущих!»

Я даже голову не поворачиваю, только взгляд перевожу на Титова и вижу то, чего не хотела бы видеть. Дима чуть хмурится, зрачки расширяются, и на мгновение взгляд мечется куда-то мимо лица Арса. Я вижу, как учащается его дыхание, чаще поднимая грудь под джемпером в распахнутом пальто.

— Я такого не говорил, — но в голосе уже нет такой уверенности. В этот раз быть пойманным на лжи оказалось сложней, не было готового ответа?

— А я, по-твоему, сам придумал? Откуда я вообще могу знать, что она Аля? Вообще, такое сокращение имени Альбина только для близких! Что ты еще готов приврать, чтобы выкрутиться, Титов?

Дима отталкивает его от себя и вновь вспыхивает.

— Я такого не говорил!

— А кто говорил? Твой брат-близнец? Еще скажи, на видео был он, а не ты!

Я качаю головой и делаю шаг назад от них, чем дольше я тут нахожусь, тем больше узнаю того, чего не хочу. Я бы и сбежать готова, но ведь это только хуже сделает. Зарою себя в сплошном самообмане.

— Мира, не слушай его, он врет! Я такого не говорил! — вспомнил, наконец, о моем существовании.

— А кого слушать, тебя что ли? — Арсений будто бы силу вдруг почувствовал. — Да ты еще что-нибудь наврешь тут же! Я это чертово видео снял, потому что мне бы никто не поверил! Есть же такой большой человек Титов, умный, при бабле и карьере, с квартирами и машинами. С чего верить мне? Ты вообще для чего меня пригласил на мальчишник? Чтобы показать мне мое место? Приструнить, чтобы я знал, что на фоне тебя полное ничтожество? Этим своим снисходительным тоном и вечным похлопыванием по плечу!

— Да заткнись ты уже, что ты несешь? Да мне вообще плевать кто ты! — поворачивается ко мне, берет за плечи, — Мира, я устал уже от этого цирка, поехали домой, давай поговорим вдвоем, только ты и я! Тогда ты уже сама выберешь, кому ты будешь верить, мне или ему! — кивает на Арса.

— У него есть… — горло сковывает, еле произношу, — доказательства своих слов. А у тебя?

— Ну какие? Какие доказательства? Того, что я с ней спал? Так я спал! Я даже не отрицаю! Только что тебе все объяснил!

— И тут же соврал. Дима! — перебиваю его, не давая сказать больше ни слова, — ответь мне в этот раз честно.

— Отойди от нас, — Титов забирает у меня из рук торт и вручает его Арсению, — сгинь. Это не для твоих поганых ушей.

Я прикрываю глаза. Позволяю. Арс тут лишний на самом деле. Чувствую, что он отходит, слышу его шаги, которые замирают не так далеко. Из-под моих ресниц выскальзывает слеза.

— Мира, детка, — в голосе Димы боль и он пытается меня обнять, но я отталкиваю его руками в грудь, чувствую, как колотится его сердце.

— Альбина твоя бывшая?

Сжимает губы, желваки ходят, принимает правила игры.

— Да.

— Ты с ней… общался с момента нашего знакомства?

Не моргая смотрит мне в глаза, я слышу, как он сжимает челюсти до скрипа зубов.

— Да.

— Часто?

— Она клиентка нашей компании, мне приходилось…

— Часто? — повышаю голос.

— Да!

— Почему ты мне никогда об этом не говорил?

— Ты бы ревновала.

— Это я должна решать, ревновать мне или нет. Это тоже твоя щадящая версия лжи?

— Нет, это не ложь! Послушай, это ситуацию можно выкрутить в любую сторону, малейшей манипуляцией она превращается в то, что хочется видеть, а не то, что на самом деле!

— Именно так, — соглашаюсь я и это не то, чего он ожидал. Опешивает на мгновение. — Ты с ней много общался все эти месяцы? Делал те фото, позвал на мальчишник и там же с ней переспал?

Дима закрывает глаза, делает очень медленный и глубокий вдох через нос. Пытается вернуть себе самообладание. Я знаю, что он часто ведет переговоры, он умеет продавать клиентам услуги их компании, но со мной его навык будто выключается. Или он намеренно его гасит, чтобы все было по-честному. Продажи — это в любом случае манипуляция. А он хотел между нами искренности. Ведь так?

Я так думала до этого момента. Так он говорил, когда признавался мне в любви.

В жизни оказалось не так.

— Она очень красивая, — произношу дрожащим голосом.

— Это не имеет значения, ты для меня самая красивая! — все пытается взять за плечи или руки, отталкиваю его, — ты нежная, прекрасная, чистая женщина, какой я никогда не встречал и больше не встречу!

— На таких женятся, да? — в груди так больно от осознания, — так говорят? На тихих, скромных, чистых и наивных. Детей заводят. А с другими отлично проводят время. И спят ради удовольствия. Такими… самыми горячими, как Альбина?

Титов молчит. Я не понимаю этого молчания. Это еще хуже, чем ложь. Губы его бледнеют от того, как он их сжимает.

Глава 11

Следователь назначает мне встречу на сегодняшний вечер, на мои резонные вопросы, о чем вообще речь, отвечать не собирается. А еще «не беспокойтесь, вас это никак не касается».

Отлично.

Это не касается меня, но касается моего мужа.

Как бы то ни было, пожениться мы уже успели, и я даже фамилию сменила. Я теперь Мирослава Титова, но паспорт у меня все еще старый, и я не тороплюсь его менять.

Пока еду в такси, звоню подруге, что может стать моей выручалочкой в сложившейся ситуации.

— Привет, Оль! — здороваюсь и бодрюсь как могу, чтобы она не услышала в голосе мое реальное состояние.

— Мира, привет! Как ты? — все равно спрашивает она, была на свадьбе в качестве подружки невесты, тоже видела весь этот скандал.

Насчет аварии не знаю, я специально не сообщала об этом никому, но моим родителям или тому же Арсению ничего не стоило сделать чуть ли не официальное объявление об этом.

— Я в порядке, ты сейчас дома? К тебе еду в гости.

— Ой, Мир, а меня нет, я на три дня к родителям уехала. Прости. А что случилось?

Я тяжело вздыхаю.

— Титов случился, я от него сбежала. И от родителей тоже. Хотела… — запинаюсь, — спросить тебя, ты квартиру бабушкину уже сдала?

Совсем недавно подруга мне рассказывала, что закончила косметический ремонт в квартирке, что досталась ей в наследство, и собралась ее сдавать для дополнительного дохода. У нее самой уже есть квартира, и эта пока была лишней.

— Нет, квартира пока свободна, — делает короткую паузу, — дорогая, мне так жаль, что так случилось. Хочешь поговорить об этом? Я готова выслушать все о том, какой Титов козел и придурок, в выражениях можешь не стесняться. Я и новых идей тебе подброшу.

— Хочу, но не сейчас. Я подумала, что… не могла бы ты сдать эту квартиру мне? Я правда не наберу на задаток, но за месяц сейчас могу сразу заплатить.

— Какой месяц, ты что? Никаких денег, заезжай так! Я так понимаю, что ты не просто так сбежала, значит тебе нужен спокойный уголок.

— Да, так и есть. Мои меня тоже достали.

— Я тебе сейчас адрес точный напишу сообщением, там у соседки справа ключи возьмешь, я сейчас ей позвоню и предупрежу, что ты зайдешь. Она нормальная, присматривает как раз за жилплощадью.

— Спасибо! Но я все равно заплачу.

— Слушай, ну на что мне это? Давай лучше ты выдохнешь, успокоишься там и потом мне все расскажешь, как будешь готова. Я приеду пораньше, послезавтра уже буду в Москве. Закажешь для нас суши и будет твоя оплата!

— Спасибо, Оль, — улыбаюсь. Приятно чувствовать такую поддержку, когда никто не собирается манипулировать и поучать. Оля, конечно, еще выскажет свое мнение, но точно не будет читать мне морали про мое будущее. Она сама в разводе, не сложилось у нее. Кто, как не она, может меня сейчас понять?

Тепло прощаемся, она скидывает мне адрес, и я меняю пункт назначения поездки. Доезжаем до старого дома почти в центре, чудом пока не попавшего под реновацию. Здесь на втором этаже находится классическая однушка, освеженная, отремонтированная, с набором минимальной техники и мебели. Просто и чисто.

Соседка пожилая женщина с двумя маленькими собаками, которая приветливо отдает мне ключи, и даже помогает открыть новую металлическую дверь, в которой почему-то заедает замок.

Я благодарю ее и «заселяюсь». Звоню еще раз Оле, чтобы задать все вопросы разом про «правила эксплуатации» жилища и много-много раз благодарю. Распихиваю свой минимум вещей на полочки в шкафу, гигиенические принадлежности в ванную и сажусь без сил за стол.

Ну и что дальше?

Сбежала. Выцарапала себе отдельную «норку». Меня никто не трогает. Тишина.

Вздыхаю глубоко и обреченно.

Куда катится моя жизнь?

До вечера не знаю, чем себя занять, поэтому занимаюсь уборкой, хочется начать с чистого листа во всех смыслах. Слишком много «грязи» вокруг меня. И я неосознанно тру все, что попадется под руку, хоть в квартире есть ощущение, что побывал серьезный клининг.

Потом я тру и саму себя, забравшись в душ.

Телефон лежит в режиме полета на кухонном столе, и я не спешу его выключать. Ни родители, ни Арсений, ни тем более Дима не в списке тех, кого я хочу слышать.

К назначенному времени срабатывает будильник, и я собираюсь на встречу со следователем, понятия не имею, что меня там ждет и что ему хочется узнать про Титова. Подсознательно жду опять какого-то негатива, будто в Диме резко закончилось все хорошее. Или передо мной совсем другой человек, не тот, которого я знала, с кем встречалась.

Не мой темный принц из подземелья метро.

Сказка уже совсем другая.

Я собираюсь, одеваюсь, привожу себя в порядок, будто иду на работу, хотя мне кажется, в полиции всем плевать, как я выгляжу. Мне самой это безразлично сейчас.

Вызываю такси и по дороге размышляю над адресом отделения, почему там? Это не по месту жительства, Титова, тем более не мое. Что там? Свадьба? Банкетный зал тоже не в том районе.

Но ответы на мои вопросы может дать только следователь. И как только я попадаю в его кабинет, после вежливых скупых приветствий он начинает меня зачитывать.

Глава 12

Я задумываюсь, и у меня практически сразу начинает болеть голова, неосознанно тянусь к виску пальцами. Закрываю глаза, ощущая пульсацию за ними.

— Все в порядке? Может, воды? — интересуется Ковалев.

— Нет, спасибо, воды не нужно, но я хотела бы поскорей вернуться домой, — вижу в этом состоянии свое спасение, — я только выписалась из больницы, вы же в курсе моей легкой травмы.

— В курсе. Я вас не задержу, просто ответьте на пару вопросов. Вы можете подтвердить, что водитель машины свадебного кортежа получил при аварии серьёзные травмы?

Убираю пальцы от лица и смотрю на следователя, пытаюсь восстановить поломанную картинку перед внутренним взором. Водитель меня что-то спрашивает, потом ругается с Димой, сдувает руками подушку, выбегает из машины.

— Не могу подтвердить, он был вполне бодр, пристегнут и сработали подушки безопасности. А потом он спокойно выходил из машины, чтобы осмотреть повреждения.

— Вы уверены? Учитывая вашу травму, вам могло…

— Учитывая мою травму, меня не стоило вообще вызывать как свидетеля. Ведь все, что я скажу, можно списать на эту травму. Я была неадекватная, мне показалось. Разве нет?

— Не совсем так, — следователь поджимает губы, но, видимо, я все же права. Не очень большой вес у свидетеля с ударом по голове. — А что вы можете сказать по поводу опасного вождения Дмитрия? Это был сознательный маневр?

Теперь я раздражаюсь и сжимаю губы.

— Вы думаете, жених может пытаться догнать невесту в день свадьбы, чтобы попытаться убить ее сознательным маневром?

— Я не думаю, я собираю факты.

— Нет, не считаю, что это был сознательный маневр, скорей ошибка вождения на фоне сильного стресса. Он не справился с управлением.

Я много раз видела Диму за рулем, он любит водить и водит постоянно, его уровень вождения очень высок, реакция быстрая, как у гонщика. И вообще… я вспоминаю и этот эпизод, понимая, что таким маневром он скорей убил бы сам себя, чем нас, потому что мы въехали ему в бок на довольно большой скорости.

— Лучше узнайте у водителя этой свадебной машины, почему он не убедился, что пассажир на заднем сидении пристегнут, не держал дистанцию, достаточную, чтобы затормозить или избежать внезапного столкновения.

Я не знаю, зачем я это делаю, рефлекс. И дело даже не в том, что я этими словами защищаю мужа, которого стоило бы серьезно наказать. Дело в том, что я ненавижу ложь! Не перевариваю ее и не собираюсь врать сама.

Пусть Титов врет, сколько ему влезет, но я не собираюсь ему уподобляться, потому что тогда все мои претензии и обиды на него, это тупое морализаторство. У человека должны быть собственные принципы, и они у меня есть. Я не буду врать!

Тот, кто совершил преступление, должен понести наказание, а не тот, кто невиновен, но я на него безумно зла. Я отвечаю за себя, за свои слова и свои убеждения.

А Титов пусть отвечает за себя.

— У меня последний вопрос, пил ли Дмитрий Титов алкоголь перед тем, как сесть за руль? — и смотрит на меня испытующе. Я почти уверена, что он сам знает ответ на свой вопрос, или запросто его найдет. Для этого достаточно опросить гостей и свидетелей со свадьбы.

Я помню, что после прибытия из ЗАГСа в банкетный зал, мы едва пригубили с ним по глотку шампанского, когда пили на брудершафт после тоста. Нам не нужен был алкоголь, мы были пьяны от чувств друг к другу и счастья быть вместе. Танцевали и едва выпускали из рук.

Праздник только начинался, когда Арсений привез свое видео.

Закрываю снова глаза, эта пауза выглядит слишком долгой, я знаю.

Принимаю решение.

— Насколько я знаю, я имею право не давать показания против своего мужа.

— Уверены? — чуть прищуривается Ковалев.

— Вы должны лучше меня знать законы.

— Я не об этом, — его губы вздрагивают, будто хотел улыбнуться, — я о том, что ваш брак, судя по всему, близок к завершению. Разве оно того стоит?

Встаю со стула.

— Ваша работа собирать факты, а не давать оценку моему браку. Вот когда я разведусь, можете приходить за показаниями, а сейчас я замужем, и для меня это не пустой звук.

А в мыслях бежит, что это так даже если Дима так не считает. Я могу отвечать только за себя. Пусть наш брак продлится хоть неделю, но я не нарушу ту клятву, что дала ему. Для меня это был не пустой звук.

— У вас есть еще вопросы ко мне? — стараюсь держать нейтральное выражение лица, хоть внутри все кипит.

— Присядьте, пожалуйста, Мирослава Владимировна, — указывает на стул, — как только подпишите протокол и заявление об отказе, я вас отпущу.

Дожидаюсь, пока он достучит по клавиатуре компьютера свой протокол, а потом распечатает мне его вместе с заявлением, читаю и подписываю только после того, как убеждаюсь, что не вписал лишнего. Не нравится он мне что-то.

Ухожу из отделения в худшем настроении, чем была. Чувствую себя опустошенной и разорванной на части. Вспоминаю испорченную свадьбу, разбитые мечты и пытаюсь понять Диму. Гуляю с этими мыслями по улицам, не разбирая толком, куда иду.

Глава 13

— Мира, детка! — хватают меня за плечи.

— Ты придурок! — луплю Титова по груди, — я чуть со страху не умерла! Боже мой… — обхватываю щеки, закрываю глаза. Сердце колотится у горла. — Чего тебе нужно?

— Ты трубку не берешь, мне нужно было срочно тебя увидеть, — Дима разворачивает меня к себе, поднимает лицо за подбородок, — прости, что напугал, я еле успел, пока ты не вошла. Ты в порядке?

— Нет! — срываюсь, — и не буду, пока ты не прекратишь!

— Не прекращу что?

— Ходить за мной! Преследовать! Дай хоть вздохнуть без тебя!

— Мира, — обхватывает вдруг руками и прижимает к своей груди, утыкает лицом в свой джемпер, заставляет вдохнуть привычный родной уже запах парфюма и его самого. Прижимается щекой к моей макушке, и у меня сердце спотыкается от боли.

— Пусти меня! — так нельзя, это запрещенный прием, напоминать мне, что я люблю этого гада! Я его ненавижу!

— Не мог улететь, не увидев тебя.

Отталкиваю, он не сопротивляется в этот раз и отпускает, смотрю в его темные глаза в скудном свете подъездной лампы.

— Как ты меня нашел? Зачем ты вообще приехал? — взглядом ищу его машину у дома и вижу ее в темном углу, где видела свободное парковочное место.

— Помнишь, когда я летал на Шри-Ланку, мы поставили друг на друга передачу геолокации? Смотрели, кто где ходит, — напоминает мне нашу глупую романтическую игру «узнай, где твой любимый». — Я увидел, что ты тут выключила телефон, а потом здесь же включила, понял, что это не случайно, и приехал, ждал в машине, надеясь, что вернешься опять.

— Дурацкая игра, — отворачиваюсь, понимаю, что он следил все это время за моим передвижением, — я хочу домой. Что тебе нужно?

— Я хочу, чтобы ты жила в нашей квартире, пока меня не будет. Не нужен тебе этот… — смотрит на старый дом над нами, — гадюшник. Поезжай домой. Меня даже не будет рядом, чтобы тебя раздражать. Просто… ты будешь в безопасности, с охраной, в комфорте и тепле, а не в хрущобе.

— Не нужна мне твоя квартира.

— Не моя, а наша.

— Твоя! Нет больше «нашей». Я ухожу от тебя, Титов. Я подам на развод.

Выдыхает медленно, закрывает глаза.

— Детка, — поднимает руки и обхватывает холодными ладонями мое лицо, — я прошу тебя только об одном, подожди моего возвращения. Я вернусь и все исправлю! Я обещаю тебе!

— Ну, что ты исправишь, Титов? — говорю с надрывом, — я не ваза, чтобы склеить. Я не могу ничего этого простить, не могу забыть! Не могу развидеть то, что видела! Как ты ЭТО исправишь?

— Я найду способ! — взгляд лихорадочно горит, — я придумаю! Мира, просто подожди! Езжай в квартиру, чтобы я был спокоен! Я ничего больше не прошу!

— Я не буду там спокойна! Я! Понимаешь? Потому что там везде «ты», а я не хочу видеть и слышать тебя, думать о тебе, чувствовать тебя! Не хочу! Лети, куда ты там летел!

— В Китай.

— Да хоть на Марс! — я внезапно сопоставляю два события, — это… ты из-за дела улетаешь? Чтобы тебя не посадили?

Вдыхает раздраженно через нос, раздувая ноздри.

— Нет, не из-за него. Ты была там сегодня? У Ковалева?

— Была.

— Что сказала?

— Это не важно, сказала то, что должна была.

— Если он будет на тебя давить, звони вот ему, — достает из кармана какую-то визитку, — это мой адвокат, он уже занимается этой ситуацией, и тебя не бросит. Я оплатил все его услуги.

— Что ты еще оплатил? Мм? Невиновность себе что сразу не купил? Ковалев, по-моему, откровенно напрашивается.

— Мир, — устало опускает плечи, вкладывает визитку в руку, и я ее мну. У него вид, будто он об стену бьется. Пусть почувствует себя на моем месте. — Я из-за этого дела должен улететь прямо сейчас, потому что потом меня просто могут не выпустить на границе. А у меня есть обязательства!

— Какой ты ответственный, — качаю головой, — обязательства. Лети куда хочешь. Ты свободен.

— Я не свободен! — злится еще сильней, — я женат! И я вернусь, очень скоро и решу все проблемы, просто сделай, как я тебя прошу. У меня сейчас даже поговорить нет времени.

Тоже упрямо сжимаю губы, смотрю на него снизу вверх, чувствую себя отчего-то маленькой и уязвимой на фоне большого, сильного мужчины. Хотела быть под его защитой.

— Я поеду туда один раз, чтобы забрать вещи. И все.

Дима закрывает глаза, трет лицо ладонью, потом смотрит вверх. С черного неба падают снежинки, похожие на пыль. Потом устало поднимает руку и глядит на часы, зависает так.

— У меня самолет, — произносит, будто сам себе. Поднимает измученный взгляд на меня. Не все в твоей жизни бывает так, как хочешь ты, Титов.

— Отпускаю, — говорю тихо.

— Я буду тебе звонить.

— Я не буду брать трубку, — смотрю в сторону, снежная пыль в световом столбе становится гуще. Взвивается иногда ветром. Словно пепел.

— Не бери.