Измена. Неправильная сказка

Глава 1. Нюра

Пролог.

Земля уходит из-под ног, потому что я слышу Костю. Это его голос. Мне даже кажется, я различаю: «Последний раз». Поворачиваюсь спиной и просто стекаю по дверному полотну, прижимая коленки к еще плоскому животу. Он… он… он. Там. С ней.

Я вскакиваю, со всего размаха стучусь. Мне нужно увидеть, мне нужно убедиться!

Дверь открывается почти мгновенно, передо мной возникает Инна. Я задыхаюсь, когда вижу красное белье под цвет ее кожаной юбки. Меня начинает трясти. А она удивленно вскидывает брови, оглядывая мои простые балетки и цветастое платье.

— Кость, это к тебе.

Она отходит в сторону, а перед моим затуманенным взором появляется муж. Уже без рубашки. Ну да, он же не привык терять время.

— Нюра, что ты тут…

Я могла не верить Кате, могла не верить предчувствию, но глазам не поверить сложно.

Из горла рвется хрип, а ноги сами уносят меня в обратную сторону.

— Нюра! Нюра! — его голос настигает, а потом на лестнице и он сам. — Ты все не так поняла! Я просто пятно поставил на рубашке, зашел постирать.

Рука срывается первая. Бьет его по красивому лицу так сильно, что он дергается. А в голове — сотни и сотни его «отличных» отмазок. И ведь не придраться.

— Ты мне изменил! Ты был с ней! Я видела вас! Зачем ты снова врешь?! Как часто ты мне врал?!

— Ты не должна была этого видеть! — орет он на меня, сильно встряхивая. — Зачем ты за мной следила? Почему не позвонила?

— Я звонила! — ору в ответ. — А ты просто убрал телефон, еще и поморщился. Неужели я тебе так противна?!

Слезы градом, в груди дыра, а он еще и ковыряет ее. Скотина! Ненавижу!

— Нет, конечно, малыш. Ты пойми, это было в последний раз! Это все ради нас. Ань, мы сейчас уедем в Москву, начнем новую жизнь, все будет хорошо. Ты забудешь.

— Не забуду! Не забуду! Отпусти, я ухожу от тебя.

Его испуганное лицо становится злым, а хватка на плечах — стальной.

— Ну и куда ты пойдешь?! В свою деревню? И дальше стирать белье руками? — прижимает он меня почти силой, руками гладит, не дает пошевелиться, а я еще и еще вдыхаю аромат его обнаженной кожи. И кажется, что теперь он меня разъедает изнутри. — Ты же любишь меня. Ты же простишь меня...

— Не прощу… — отталкиваю, насколько хватает сил. — Никогда не прощу! Ты говорил, что любишь меня!

— Ну при чем тут это! Конечно люблю! Это просто бизнес! Ты вообще этого не должна была увидеть!

— Но я увидела!

— Такого больше никогда не случится, — он падает на колени, прижимается к моему животу. — Ань, это ничего вообще не значит. Давай назад отмотаем? Хочешь, давай ребенка заведем? Ты же хотела?

— А я уже беременна!

Он широко раскрывает глаза. Сначала прячет раздражение, а потом вдруг поднимает меня и кружит.

— Ну вот, малыш! Теперь мы станем настоящей семьей! Все будет хорошо, — ставит меня на пол, целует жадно, а я вдруг чувствую вкус сигарет. Костя не курит, а значит, это Инны…

Я с воем отталкиваю его, сплевываю.

— Ты целовал ее, потом целуешь меня. Ты и сексом со мной после нее занимался.

— Нюр, ну какая разница!

Меня начинает тошнить. Просто выворачивает наизнанку. Тошнит.

— Нюр, скорую вызвать? Пойдем вниз…

Он отводит меня на первый этаж. Усаживает в кресло, крутится вокруг. Воды приносит. Он всегда такой заботливый. Такой нежный. Всегда после загулов. В голове тут же всплывают все ситуации за последние три месяца. Он мог быть раздраженным до работы, но после — никогда.

Пью воду жадными глотками, когда замечаю, как Инна подходит.

— Да что тебе! — срывается Костя, когда она пальцами касается его плеча.

— Твоя рубашка. Забыл. Обычно ты ничего у меня не забываешь, — усмехается эта сука, а я резко встаю и тут же срываюсь на бег.

— Нюра! Аня! — орет он вдогонку, а я, не разбирая дороги, просто бегу. Больно так, что дышать невозможно. Они — давно. Они — постоянно. Он врал и изменял мне. Врал в лицо! Моя собственная сказка превратилась в фильм ужасов, и теперь я бегу от собственного кошмара с бензопилой.

Куда угодно, только подальше от него. Куда угодно.

Глава 1.

— Привет, Золушка, — слышу мужской голос и вскрикиваю. Я мокрая, да еще и почти без одежды, стою по колено в пруду. Я даже повернуться боюсь. Вдруг увидят, что не положено.

— Добрый день, вы не могли бы отвернуться? Я тут мокрая…

— Меня это совершенно не смущает. Ты чего делаешь-то тут одна? В лесу? Не боишься волка?

— Волки тут не водятся, сказочник. Вещи стираю, разве не понятно? — огрызаюсь.

— Так двадцать первый век на дворе. В курсе про стиральные машинки?

— В курсе. У меня нет такой. Если вы хотите мне купить, то я только за…

— А чего это моя мама не дает тебе вещи стирать у нас дома? — спрашивает он, и я только сейчас понимаю, кто это… Кто этот городской пижон, забредший в нашу тихую деревню. Оборачиваюсь, и губы сами расплываются в улыбке. Господи, Костя! Константин Громов!

— Привет, кнопка, — усмехается он в ответ, и я со всех ног к нему бегу. Почти прыгаю в объятия. — Как ты выросла. Это сколько сейчас тебе? Уже восемнадцать?

— Да, да, забирай меня скорей, увези за сто морей.

— И целуй тебя везде?

— Ну уж нет. Чтобы потом вся деревня в меня пальцем тыкала?

— Ох уж эта ваша деревня. Когда ты в город планируешь? Тебе учиться надо, — мы садимся рядом, и я прижимаюсь к нему. Мокрая, но теперь все равно. И нисколечко не стыдно. Мы раньше и голышом купались, и я замуж за него хотела. Но потом он, конечно, уехал учиться, а я осталась со своими мечтами и отцом-алкоголиком.

— Знаю, что надо.

— Школу-то как закончила?

— Да хорошо. Ну, в смысле, на одни пятерки.

— И куда планируешь учиться идти?

— Не знаю, — я замуж за него мечтала выйти, да и училась хорошо только потому, что он с отличием школу нашу закончил. Под него подстраивалась во всем. Ходила хвостиком, и он даже принимал это, называл меня своей маленькой невестой.

Глава 2.

Он поворачивает голову, смотрит прямо на мой профиль. Я чувствую, как жжет лицо. Чувствую, как меня трясет от желания повернуться и, наконец, коснуться его губ. Забавно, но прошлым летом я разрешала смотреть на себя, однако никогда не позволяла трогать.

Наверное, понимала, к каким последствиям это может привести. Обычно он и не настаивал, но теперь мне восемнадцать… Теперь мне можно всё.

— Нет, — убираю от него свою руку.

Я сейчас поведусь, он меня поцелует, а дальше понятно, что будет.

Вряд ли я смогу устоять перед человеком, о котором мечтала большую часть сознательной жизни.

— Нюр, иди ко мне…

— И вообще, мне домой пора. И белье нужно развесить. Спасибо, что заехал. Была рада тебя видеть. Удачи в Новосибирске.

Встаю, глотая ком в горле, надеваю платье, подхватываю тазик с бельем и гордо вышагиваю по траве.

Да, я молодец. Лучше держаться от него подальше, пока он здесь.

— Давай помогу, — догоняет он меня, уже полностью одетый. Красивый так, что сводит зубы. Высокий так, что невольно хочется поднять голову и снова посмотреть в его зеленые глаза. Как же это бесит…

— Я сама.

— Тебе не идет быть гордой. Дай сюда, — выхватывает он тазик и шагает впереди меня. Я за ним. Как покорная овца…

Я бы и была покорной, я бы всё для него делала. Я бы готовила для него, стирала, сына бы ему родила. Но ему это не нужно. Скорее всего, он уже выбрал себе престижную невесту и скоро женится на ней. Или будет и дальше карьеру строить, приезжая раз в год. А потом всё реже и реже.

Он молча провожает меня до дома, ставит тазик во дворе и поворачивается, чего-то ожидая от меня.

— Развешивай, переодевайся, в кино пойдем.

Вот так, значит, с бухты-барахты… А может, я занята? А может, я не хочу?

— Мне еще есть надо приготовить.

— Значит, приготовь.

— И грядки прополоть.

— Прополи.

— И кур покормить.

— Значит так, Нюр! Я приду через два часа. Не будешь готова…

— Что? Снова уедешь? Даже не попрощаешься, как обычно?

— Потащу на руках, — рявкает он и уходит, а я обнимаю себя за плечи, ненавидя себя за дрожь по всему телу от этого его грозного тона. От мысли, что он будет нести меня на руках.

Какая же я тряпка, если тащусь даже от того, что он орет на меня. И даже пойду с ним в кино. Куда угодно. Только в постель не лягу.

***

Через два часа я готова. Надела лучшее платье, вернее единственное, что еще не тесно в груди и прикрывает бедра. Красивые белые сандалии, большие серьги, которые подарила мне Катюха на день рождения.

Смотрю на время: папа скоро вернется с работы. Надеюсь, хотя бы поест, прежде чем открывать бутылку водки, что спрятал под своей подушкой.

Я бы выкинула, но в прошлый раз он меня ударил за это. Теперь я только разбавляю водку водой. Пока не замечает.

Меня отвлекает сигнал машины, и я вскакиваю со скамейки, на которой ждала.

Костя — на своей черной иномарке. Выходит, такой красивый, что сердце щемит. Красивый и не мой. Куда мне до такого принца. Он как с картинки: идеально уложенные черные волосы, наглаженная рубашка, брюки. Это все могло бы смотреться неуместно в нашей деревне, но он всегда смотрится как надо. А я — как придется…

— Выглядишь отлично, Нюр. Платье не коротковато?

— Не нравится — не смотри.

— Так я поэтому и переживаю, что буду вместо фильма на твои стройные ножки смотреть.

— А… ну ладно. Тогда смотри, — он открывает мне заднюю дверь машины, и я вопросительно смотрю. Думала, сяду спереди, но он пожимает плечами. И я понимаю почему. Впереди сидит его мама.

Она коротко кивает мне, продолжая держать идеальные руки на своей черной кожаной сумочке.

— Добрый день, Нюра. Платье очень вульгарное, а серьги тебе не идут.

— Добрый день и вам, Софья Степановна. Когда к вам нужно прийти?

— Завтра зайдешь. Нужно унитазы помыть.

Глава 3.

Я тут же краснею и отворачиваюсь. Ловко мне указали мое место. Дали понять, что я не чета ее сыну. Не ровня. Мое место возле унитазов, с ершиком в руках.

Она, кстати, и на работу меня для этого позвала. Чтобы снова и снова напоминать, где мое место. А мне-то что, я и сама все знаю.

Но как же мне нравится постоянно находиться там, где все напоминает о Косте. Где столько его фотографий, одежды, запаха, где комната, в которой я прибираюсь чаще всего.

Лежу на его кровати и представляю, что он мог бы делать со мной прямо сейчас.

Знала бы Софья Степановна, какие мысли меня одолевают, — больше бы не пускала в свой дом. Или вообще сожгла бы на костре, как ведьму.

Мы выезжаем из нашей деревни и за несколько минут доезжаем до города.

— Вот тут меня высади, — велит мама, и Костя кивает. Выходит из машины, чтобы обойти и открыть дверь.

— Он тебя поимеет и уедет. Не надейся, что женится на тебе. И свой приплод мне не приноси, все равно не приму такую невестку.

Всего несколько секунд, а меня как грязью облили.

Она выходит у парикмахерской, а Костя садится обратно.

— Иди сюда, кнопка, — поворачивается он ко мне, а мне хочется рассказать все, но жаловаться не привыкла.

В одном она права: если не завтра, то послезавтра он умчится в свой Новосибирск, так что нужно наслаждаться моментом.

Брать все, что он захочет дать. Понятно, что отдаваться я не буду, но ведь можно поцеловаться. Первый поцелуй с Громовым. Что может быть лучше? Внукам потом буду рассказывать…

Я перелезаю через сиденье, чувствую его ладонь на обнажившейся ягодице и тут же шлепаюсь на нагретое место.

— Не делай так больше, — говорю, когда мы отъезжаем от парикмахерской.

— Не удержался, — наклоняется он ко мне, касается пальцами обнаженной коленки. — Я скучал по тебе, кнопка.

Кожа в месте касания горит огнем. Горло пересыхает. Внизу живота такое творится, что говорить стыдно.

— Врешь, Громов, ты даже не думал обо мне, — спихиваю его руку и выхожу из машины, как только мы подъезжаем к кинотеатру. Стою у входа, подтягивая сумочку.

— Думал, Нюр. Правда, — он обходит машину и хочет взять мою руку, но я не даю. — Даже позвонить хотел.

— Ага. Так я и поверила. Да и зачем обо мне думать, когда я все равно тут и жду тебя, как дура. Только вот сама не понимаю — зачем.

— И я не понимаю, — вдруг говорит он совершенно серьезно. Больше за руку брать не пытается. Но двери открывает. — Знаешь же, что не женюсь на тебе.

— Жениться нельзя, а покувыркаться можно, да? — спрашиваю и вдруг оказываюсь прижатой к стене. Здесь народу много, на нас особо внимания никто не обращает.

— Не строй из себя невинность. Ты сколько раз позволяла на себя смотреть? Думаешь, я поверю, что только мне? — я от возмущения ахаю, а рука сама поднимается к его лицу. Шлепок выходит увесистый, а ладонь тут же ноет. Я несколько раз встряхиваю ее, глядя в сторону.

— Скажешь, я не прав?

— Скажу, что ты не прав, но доказывать тебе ничего не собираюсь. Мы в кино пришли или как?

— То есть мы все равно идем в кино?

— Ты сам меня привез, будь добр за слова свои отвечать. Или ты из этих?

— Каких?

— Пиздоболов… — почти шепчу, будто это не очень приличное. И Костя смеется. Красиво так, гортанно, запрокинув голову и сверкнув белыми зубами.

— Врать я тебе не собираюсь.

Ага, конечно. Наслушалась историй от Кати о том, какую лапшу вешают парни, чтобы в трусы к нам залезть. Но, может, Костя не такой?

Глава 4.

Он отталкивается от стены; теперь на его щеке красуется моя ладонь, можно сказать — метка. Я давно поставила на нем печать, только это не помогает. Мы еще несколько мгновений смотрим друг другу в глаза, как бойцы перед поединком. Он даже тянется, чтобы поцеловать меня, но я уворачиваюсь. Ишь какой. Сначала шлюхой обзывает, а потом целоваться лезет. Иду к кассам и встаю в очередь.

Он рядом. Через несколько минут покупает нам билеты на какую-то дурацкую комедию. Потом попкорн. Мы молчим, обстановка напряженная. Ждем, когда схлынет толпа, чтобы зайти в нужный зал.

Несмотря на инцидент, я довольна как ребенок. У меня есть попкорн, рядом любимый парень, а скоро будет смешное кино. Разве есть повод для грусти?

— Нюрка?! Гладышева? А ты чего тут забыла?

Мне даже отвечать не хочется. И поворачиваться. Но с Сашей Быковым — Катя, а это будет странно не поздороваться с подругой.

— Привет, Катюш, — обнимаемся мы, но Саша не успокаивается.

— Это я не понял. То есть со мной в кино ты идти отказалась, а с этим… Ты кто, дядя?

— Конь в пальто. Пойдем, Нюр…

— Нет-нет, ты постой, — быкует Быков, становится напротив Кости.

Он хоть и ниже ростом, но крупнее. И наработал мускулатуру не в тренажерном зале, а на лесопилке, таская огромные стволы на себе. — Ты откуда взялся, такой сладенький? Ты в курсе, с чьей телкой ошиваешься?

— Ошиваешься тут ты, а я пришел с девушкой, — нажимает он на слово. — В кино. А телки только в коровнике, где, кстати, тебе с таким гонором самое место.

— Ты берега попутал? Ты в курсе, кто я такой?

— Разумеется. Твоя девушка хочет что-то тебе сказать, — кивает он на Катю, которая пытается увести Сашу, но тот стряхивает ее как муху.

— А эта тоже моя. Тут все мои, понял?

— Не понял. Тебе не много будет?

— Это тебе мало не покажется, — Быков долго не разговаривает и просто толкает руку вперед, пытаясь ударить Костю.

Мы с Катей кричим, а Костя просто высыпает попкорн Саше в лицо.

Тот отплевывается и не успевает ничего сообразить, как получает удар в нос.

Давно я такого удовольствия от драки не получала. У нас они частенько, но обычно это Саша всех бьет. Ему не страшно: у него отец — владелец лесопилки, а значит, самый влиятельный в нашем районе. Хотя с мамой Кости еще бы мог посоревноваться.

— К Нюре не подходи, падла. Я, может, и сладенький, но это не значит, что в рожу не дам. Нюра…

— Иду. Пока, Кать, увидимся.

Трудно скрыть радость, так что я счастливо улыбаюсь и просто бегу за Костей, взяв его за руку. Он вцепляется в мою сильнее, почти до хруста сжимает. Какой он все-таки! Никогда не думала, что драка из-за меня так будет будоражить. Это лучший день за этот год. Не сравнить с днем рождения, когда отец позвал своих собутыльников, и они разнесли весь дом.

Нет, конечно, тогда еще пришла Катя. Принесла кучу сладостей из магазина, в котором работает ее мама. Саша, конечно, тоже приезжал. С цветами. Он давно меня караулит. Но что поделать, если сердце не лежит, а трусы, простите, не мокнут. Жить всю жизнь в достатке, но не в любви? Как мама? А потом просто бросить ребенка и мужа, потому что осточертело? Не хочу так. Любить хочу. И чтобы меня любили.

В зале мы садимся на свои места. Попкорн остается только у меня, так что я ставлю его между нами.

— Сто лет в кино не была, — признаюсь я, а Костя наконец поворачивается ко мне. Я не смотрю на него, но чувствую тепло на щеке. От дыхания. От внимания. Мне весело, потому что он, кажется… ревнует?

— Ты трахалась с ним? — цедит он сквозь зубы.

— Не-а, — закидываю в рот попкорн. Его ревность, а это именно она, доставляет невероятное удовольствие. Такое, словно после затянувшейся жары пошел дождь. Когда ощущение, что засухи не будет и надежда на богатый урожай еще жива. Может быть, не все потеряно? Может быть, мне удастся урвать в этой жизни свой кусочек счастья.

— А мама говорила, что тебя часто с ним видят, — продолжает нудеть, а я молчу, жую. Вкусно, блин. Когда еще мне удастся вот так провести время?

— А-а, ну раз мама говорила, то тогда трахалась. Я же всем свое голое тело показываю, — говорю и вижу, как парень с другой стороны вздрагивает, поворачивается, заинтересованно меня рассматривая. — Хотите и вам покажу?

— Хочу.

— Отвали, — рычит Костя, а мне становится смешно. Ну что за дурак. Он хватает меня пальцами за подбородок, поворачивает к себе. — Хватит стебаться, скажи как есть…

— А может, ты сам проверишь, был ли у меня Саша или кто другой. Мама твоя наверняка еще романы мне приплетала. Я же уродина, за мной ухаживать никто не может, да?

— Вопрос не в том, что за тобой никто не может ухаживать…

— Именно в этом. Я красивая, за мной ухаживают, и захоти я — давно могла бы стать девушкой Саши. Он давно за мной ходит. Паша еще есть, Звонарёв, тоже частенько заглядывает. Даже Артем, помнишь, одноклассник мой. У него уже свой бизнес, — пусть и не совсем законный. — Но я не хочу быть ни с кем из них. Я с тобой быть хочу. Но, как правильно сказала твоя мама, ты поиграешься и уедешь, а мне снова слезы в подушку и, возможно, незапланированная беременность. Так что давай мы просто посмотрим кино. Не мешай мне наслаждаться.

Глава 5.

Отворачиваюсь снова, и больше Костя меня не беспокоит.

Ест попкорн, пьет колу и даже смеется вместе со мной… Над каким-то моментом особенно сильно. Я любуюсь им: профилем гордым, губами полными, твердыми, зубами ровными.

Он идеальный. Самый лучший. Даже угловатым парнем он был великолепен, а сейчас — настоящий взрослый мужчина, пусть и очень молодой.

Я бы всё отдала, чтобы с ним быть.

Может быть, даже забеременела специально.

В голове рождается план, который я, конечно, не воплощу.

Знаю, что такое браки по залёту.

У меня так половина одноклассниц выскочила замуж и теперь мучается, потому что своим мужьям не нужна. Катю ждет та же дорога с Сашей. Если, конечно, он не подкараулит меня, что было уже не раз. Наверное, мне везет только потому, что я редко бываю вечерами одна, а днем он всегда на работе.

Меня отвлекает кино: момент смешной, когда героиня, совершенно нелепая, объясняет герою пантомимой, что такое гребля. И вдруг я чувствую на своих губах чужие губы… Пряный, незнакомый запах заполняет рецепторы. Все нервные окончания поднимаются, словно волоски на теле, и даже они тоже поднимаются.

Все внутри дрожит от простого, такого легкого касания. Мне нужно оттолкнуть его, но не получается. Я просто часто дышу и не могу двинуться.

Чувствую язык, которым он проводит по губам, собирая сладкую газировку и карамель попкорна. Оставляя на мне свой след. Порочный и такой необходимый. Костя — единственный мужчина, которому я позволю всё. Всё, что он захочет.

После свадьбы.

Он отрывается от моих губ, смотрит в глаза, и я не вижу, что в них, лишь ощущаю на себе частое, горячее, сладкое дыхание.

— С ума от тебя схожу, Ань.

— А я от тебя давно сошла… — как тут не признаться после такого. Разве могло быть иначе, он ведь знает, что я к нему чувствую. — Мне страшно.

— Не бойся. Больно бывает только в первый раз, — трогает он мою коленку, а у меня ком обиды в горле. С ума сходит, в трусы залезть хочет, а ответственность брать кто будет?

Спихиваю его руку, и, как только заканчивается кино, иду к выходу. Он меня догоняет.

— Ну и чего ты?

— Домой меня отвези. Я устала, — отворачиваюсь и иду вперед. Дальше и дальше, к машине. Стою, обняв себя. Холодно уже. Он накидывает мне пиджак, обнимает крепко.

— Не дури, рано еще. Закат такой. Давай просто покатаемся?

— А приставать не будешь?

— Нюр, будет всё, как ты сама захочешь. Поехали? — целует он меня в щеку, в губы. Ласкает, и я стону. Так хорошо с ним. Так сладко. Рот словно сам приоткрывается, впуская его язык, давая тронуть мой.

Первый поцелуй, пусть и неуклюжий, — у кинотеатра. Теперь мне точно будет что вспомнить.

— Ты не целовалась, что ли?

— Не-а. Никогда, — качаю головой, не открывая глаз. Но молчание затягивается, хотя я и чувствую на себе его теплое, сладкое дыхание. Голова кружится, адреналин захлестывает, не дает здраво соображать. Ну чего? Открываю глаза, а Костя продолжает смотреть на меня, словно выискивая ложь на моем лице, на моих губах. — Не веришь?

— Хочешь, научу тебя.

Понятно же, что он говорит не только о поцелуях: он так сильно прижимается, что его «указку» я чувствую животом, даже через пару слоев ткани.

— Конечно, — тянусь я к нему, но он кивает в сторону.

— Давай в машину, отъедем немного, — он проводит меня к пассажирской двери и усаживает в машину, не забывая придерживать за талию, рождая внутри настоящий, дикий восторг, примешанный с безумием. Он рядом. Он рядом. Господи, да я на всё готова, чтобы с ним быть. Навсегда — только с ним.

— А маму забрать не надо? — спрашиваю, когда мы уже отъезжаем от парковки и тащимся мимо унылого городского пейзажа.

— Она уже доехала на такси. Написала сообщение. Не замерзла? Дрожишь вся, — он включает печку, а я качаю головой.

— Я не потому дрожу.

Жар по телу — волнами. Страсть теплится в груди. Желания такие естественные, словно мы не люди, а животные. Но стоит ему коснуться пальцами моей коленки, как страхи берут верх. Мне тяжело перед ним устоять. Особенно если он меня трогает. Внутри тут же взрывы пузырьков шампанского, от которого в голове шумит, а перед глазами темнеет.

Нужно отвлечься.

— Так значит, ты закончил?

— Да, уже и диплом получил. Теперь могу качать права в редакции. Ну, надеюсь.

— А что именно ты там делаешь? В своей редакции?

— Веду колонку. Сначала уговариваю людей дать интервью, а потом задаю им вопросы. Обещают в этом году эфир дать.

— О, это тебя по телевизору будут показывать?

— Именно. Ты только представь: в студии — Константин Громов, — в голове звучат аплодисменты, и я почти вижу, как он вышагивает к диванам, пожимает руку известной личности. Он будет великолепен. Я каждую передачу буду смотреть.

— Представляю. Уверена, у тебя всё получится. Ты всего добьешься.

— И тебя сегодня добьюсь? — наглеет он и снова опускает руку мне на колено. Я сначала убрать хочу, но в итоге сжимаю его ладонь, чувствую под кожей пульсирующие вены, точно такие же, как у меня. — Анют?

— Сегодня добьешься, а завтра уедешь?

— Да. Мне работать надо. В самом начале нужно пахать, чтобы чего-то добиться. Тут не до отношений.

— Ну это понятно, — всё-таки убираю его руку. Я вроде все понимаю, но всё равно сдаться не готова. С ним — или всё, или ничего.

Он сжимает крепче руль. Чувствую нутром, что уже раздражен. Был уверен, что теперь победа будет легкой? Я складываю руки на своей цветастой сумочке и смотрю вперед, вижу, что из города мы уже выехали.

— А мы куда?

— Я вроде обещал научить тебя целоваться. Везу нас на наш пруд. Или ты передумала?

— Нет, я хочу.

— Что хочешь, кнопка?

— Чтобы ты научил меня целоваться. Пригодится потом. Ты же уедешь, — говорю и отвожу взгляд. Чувствую эмоциональный подъем просто от того, как он напрягается, слушая про меня и других, гипотетических парней.

Глава 6.

Мы доезжаем до нужного поворота. В лесок. По темной проселочной дороге. Тем дальше, тем сильнее растет ощущение, что я совершаю ошибку. Он раза в полтора тяжелее меня и если захочет, вряд ли я смогу сильно сопротивляться. И вряд ли захочу. С ним нужно быть очень осторожной. Особенно осторожной нужно быть с самой собой.

Мы наконец тормозим, через лобовое стекло виден блеск воды в свете алого заката. Очень красиво.

Тяжелая горячая ладонь снова на моем бедре, ведет все дальше. Вокруг никого и тело невольно расслабляется, позволяя объекту любви некоторые вольности. Пальцы все выше, уже задирают подол не слишком длинного платья приближаясь к кромке трусиков под которыми совершенно неприличная влага. Если он поймет, как сильно меня возбуждает, то просто поцелуями я не отделаюсь.

— Ты хотел научить меня целоваться, — торможу его руку, впиваясь в нее ногтями. Ритм сердца зашкаливает, кажется вот-вот вырвется из клетки. И я почти слышу как часто оно бьется и у Кости. Из-за меня.

— Одно другому не мешает, — он удерживает ладонь на бедре, продолжая поглаживать внутреннюю сторону большим пальцем и наклоняется ко мне. Я почти не дышу, в ожидании долгожданного поцелуя. Его губы касаются меня, оставляя на коже горячий след, ворох мурашек, онемение конечностей. Он проводит языком по губам, скользит очень мягко, словно спрашивая позволения, словно оно ему нужно… Знал бы он, что на самом деле творится с моим телом, просто повалил бы меня на заднее сидение и брал, брал, брал, а я бы вместо криков о помощи просила бы добавки.

— Открой рот и высунь язык. Теперь проведи по моим губам так же. Не торопись, медленно.

Я подчиняюсь, а потом вдруг он обхватывает мой язык губами, посасывает и тут же подключает свой. Я дергаюсь как от удара током, но не отворачиваюсь, продолжая впитывать каждый миг этого совершенно порочного поцелуя. Никакой романтики в нем нет, лишь голое, неприкрытое желание. Его иметь надо мной власть. Мое вручить ему власть над собой.

Он целует меня все настойчивее, почти навалившись телом, его руки почти касаются моего белья и у меня нет сил его остановить. Он нажимает на полоску трусиков, которая тут же пропитывается жемчужной влагой, шумно втягивает в себя воздух.

— Ты же мокрая, Нюр… Иди ко мне, — нажимает он на бедро, пытается втянуть меня на себя, но я сопротивляюсь. Отталкиваю его. – Что?

— Ничего. Домой меня отвези. Уроков на сегодня достаточно.

— Ты сейчас шутишь? Ты же хочешь?

— Замуж за тебя я хочу сильнее, — одергиваю юбку, чувствуя как горят губы. Я совершаю ошибку. Он завтра уедет и я потеряю возможность лишиться девственности с ним.

— Да ладно тебе, Нюр. Чего ты боишься… Я тебя не обижу, больно не сделаю, — снова ласкает он меня, скользит по коленям, другой рукой обхватывает грудь, вызывая толчок в грудь. Даже жалко, что нужно сопротивляться, так хочется забыться с ним… Но короткое удовольствие ничто, по сравнению с возможностью заполучить его навсегда.

— Нююр, я хочу тебя. Раздевайся давай…

— Чтобы потом вся деревня говорила, что ты со мной поигрался и в свой город уехал?

— Ты же говорила, что любишь меня... – отводит он руки, уже злиться.

— Люблю. Но пока не женишься, в постель не лягу.

— Я карьеру строю, Ань. Мне сейчас вообще не до женитьбы...

— Ну тогда иди и спи со своей карьерой... – отворачиваюсь к окну, а он вжимает руки в руль и резко дает по газам, разворачивается, молча увозит меня к дому.

Он как обычно не попрощается и уедет, а я буду вспоминать единственный день, когда была так близка к победе. Хотя на самом деле так далека.

Я молча выхожу из машины и вижу, как он дает по газам. Иду к дому, где уже в пьяном угаре спит отец. Пока убираюсь, реву белугой. Может стоит его позвать? Отдаться. Забеременеть. Потребовать на себе жениться. Хотя какой сейчас век и кто я такая. Может и будет помогать алиментами, но уже точно никогда не женится.

На утро надеваю шорты, футболку, завязываю волосы узлом и иду к Степановне. Подхожу ближе к дому и замечаю, что иномарка еще стоит на месте. Внутри рождается нечаянная радость, а горло перехватывает. Почему он не уехал? Из-за меня?

Звоню в замок на воротах и они открываются. Степановна на пороге.

— Заходи, — она дает мне задания и обязательно находится рядом, пока я их выполняю. Шпыняет меня, если делаю что – то по ее мнению не так.

— А где Костя, — спрапшиваю спустя два часа уборки.

— Тебе зачем?

— Ну, — будто ты не знаешь. – Я просто хочу в его комнате убраться. Вот и думаю когда он придет.

— Он на рыбалке. Так что поторопись. Не хочу, чтобы он тебя тут застал.

— Ладно, — беру ведро, швабру и спешу на второй этаж.

— Нюра! Не надейся за него замуж выйти!

— Да я даже не думала. – кричу вниз и спешу в комнату любимого. Тут визуально порядок, но вещи раскиданы, а кровать расправлена. Я выглядываю наружу и вижу, что Степановна пошла в огород. Я тут же заваливаюсь в еще влажную постель, втягиваю запах от подушки. Просто вжимаю в нее свое лицо. Будь у меня чуть больше времени, я бы обязательно поласкала себя. Но сейчас лишь встаю, чтобы стряхнуть одеяло, взбить подушку. Мою полы, расставляю все по своим местам и отношу грязное белье вниз.

— Привет, — в этот момент в дом входит Костя с ведром рыбы. Убирает спиннинг, продолжая смотреть на меня.

— Привет, — только и могу произнести, пока он надвигается на меня. Мы в доме его матери, а он так смотрит, словно на той кровати уже брал меня в самых развратных позах. Подходит близко, убирает прядь волос за ухо. – Я думала ты уехал.

— Я обещал матери починить забор и крышу на бане. Так что задержусь на неделю.

— Ммм, — надеюсь, моя радость не слишком заметна. – Здорово... Ладно, пойду в стирку отнесу.

— Стой,— тянет он меня на себя. – Ты умница, что бережешь свою девственность для мужа. Просто пойми, что я им не стану.

— Да я поняла уже. Отпусти, мне работать надо.

Глава 7.

На следующий день я на работе. У матери Кости. Он конечно предлагает мне денег просто так, но я отказываюсь. Мне потом жить тут. Без него. Пока прибираюсь в его комнате, думаю о вчерашнем. Мы вчера зашли далеко, даже слишком. Да, в свои трусики я его не пустила, но в его залезла почти с головой. Стыдно дико, настолько, что вчера после клуба я с ним даже не попрощалась. А вдруг ему этого было достаточно. Вдруг он уже понял, что я не такая неприступная и гордая, какой кажусь ему.

Вздрагиваю, когда дверь закрывается хлопком. Я под кроватью, вытираю пол. Хочу вылезти, но что – то мешает.

— Вот так сюрприз, Ань.

— Костя, дай мне вылезти.

— Погоди, дай полюбоваться. Трахаться нельзя, так хоть посмотреть дай.

— Дурак, отпусти, — дергаю задницей, с которой он стаскивает шорты и трусики. – Я буду кричать.

— Мама в огороде. Кричи.

— Костя не смей!

— Да не буду тебя трахать, посмотреть просто хочу. Тебе же нравится, когда я на тебя смотрю?

— Перестань, — умоляю, а у самой тело мурашками покрывается, как только он касается моего лона. Нежно, почти трепетно. – Кость, не надо…

— Да не ной, Нюрка, я просто потрогаю, — нажимает он пальцем на заветный вход. Приятно дико, внизу живота тянет, а между ног уже потоп. – Какая ты мокрая, просто кайф…

Он чуть нажимает пальцем на половые губы, и я понимаю, что если сейчас его не остановлю, то и сама не смогу отказаться от возможности быть с ним. Как угодно.

Выпрямляюсь в полный рост под кроватью, переворачиваюсь и сильно толкаю его ногами. Он падает на пол, смеется. Я вылажу с другой стороны, поднимаюсь над кроватью и ахаю, потому что этот жучара уже достал свой кабачок и собрался меня нафаршировать.

— Ты хотел меня трахнуть!

— Я вроде этого и не скрываю, — поднимается он резко, дергает меня и на себя укладывает. Я борюсь с ним почти минуту, но бедрами чувствую пульсирующий член, который трется об меня все чаще. – Поцелуй меня, сладкая.

— Ты вчера кончил же.

- Пф, это как дать голодающему понюхать. Иди сюда.

— Не надо, Кость. Мама твоя зайти может, — поднимаюсь, а саму трясёт от желания. Раньше я никогда такой не была, никогда не меняла белье по несколько раз в день. Даже думаю, что может и правда ему поскорее уехать надо, потому что я сама уже сопротивляюсь с трудом. Мне тоже очень хочется вкусить запретного, потрогать ствол снова, посмотреть на него при свете дня, изучить как следует.

— Ань, может хватит дурью мается? Сколько можно? Ну не женюсь я на тебе, даже если ты меня год будешь динамить. Сама же хочешь?

— Хочу. Но ты прав, хватит дурью мается, — беру тряпку, ведро и просто выхожу из комнаты.

— Аня!

— Уезжай, Кость. Ничего у нас не будет.

— И что? Думаешь это сработает? Думаешь я бегать за тобой буду?

— Знаю, что не будешь, — отвечаю через спину, главное не смотреть на него, главное не давать себя трогать. Он хватает меня у входа в ванную, к стене прижимает, телом своим твердым вдавливает.

— Я уеду, Нюр. И ты меня больше не увидишь. Я больше не буду бегать за тобой, понимаешь. Ты не особенная, ты такая как все.

— Ну раз я такая как все, чего ты еще тут делаешь. Отпусти, — отворачиваюсь от его губ, а самой рыдать хочется. Кажется, что последний шанс упускаю с ним быть. Он так пахнет, он такой любимый. Да и что мне эта девственность. Никто же не узнает?

— Не могу, Ань. Всю учебу о тебе думал. Всегда похожих на тебя выбирал. Я тебя хочу, пойми ты.

— Недостаточно хочешь, — пытаюсь оттолкнуть, но он нападает, губами меня терзает, язык толкает через зубы. Я и могу лишь стонать и тереться об его стояк. Его руки уже на моей заднице, мнут, в шортики лезут. И так хочется поддаться, так хочется забыться. Один раз в объятиях самого любимого.

— О тебе только думаю, никого другого не хочу, только тебя.

— Правда?

— Когда я тебе врал, а? Никто не узнает, это останется между нами, сладкая моя, — жадно шею вылизывает, грудь до боли сжимает, а я лишь стонать могу рукам за футболку его цепляюсь, стаскиваю с мускулистой груди. Пальчиками по ней пробегаю, чувствуя ответную дрожь.

Ну почему он вернулся, пусть бы лучше уехал.

Я больше не могу сопротивляться. Не могу держаться от него подальше. По телу хлещет возбуждение, между ног пожар и только его шланг может его потушить. Он уже в руках у меня, подрагивает от желания.

— Костяяяя…

— Анечка, Анечка моя, — сосет он мой язык, губу прикусывает. Открывает дверь в ванную и меня туда толкает. Спиной к себе поворачивает, шею вылизывает, топик задирает, сминая грудь, щипая соски.

А мне так сладко, так горько. Он все равно уедет, а я так и не узнаю какого это быть с любимым.

Я уже без одежды, а он толкает меня к стене, заставляет ноги раздвинуть, языком по складкам влажным проходится. Я шумно выдыхаю, в пояснице прогибаясь.

— Сладкая. Какая ты сладкая, кайф просто. И мокрая.

— Для тебя.

— Только для меня, — поднимается он, разворачивает меня и на машинку стиральную усаживает, тугую головку ко входу приставляет. Он такой большой, увитый венами, пульсирующий. Без защиты…

— Стой, Кость. А презервативы.

— Я успею, Ань. Не хочу я с тобой с резиной.

Слова его матери в голову приходят, и я сильнее в грудь толкаю.

— А если залечу, женишься на мне?

Он тут же меняется в лице.

— Денег на аборт дам, если уж совсем все плохо будет.

Меня как в грудь с ноги бьют. Вот тебе и все его ласковые, медовые слова. Каждое из них дегтем обмазали.

— Ань…

— Уйди, мне одеться надо.

— Да что, опять-то? А ты рожать собралась в восемнадцать? Как ты можешь думать об этом сейчас. – показывает он на наши обнаженные, возбужденные тела. Картинка потрясаящая, мы идеально подходим друг другу. Но…

— Кто — то из нас должен думать…

— Да как ты заебала! Что ты из себя принцессу строишь? Ты деревенская простушка, которой максимум, что светит брак с трактористом и целый выводок детей по лавкам. На что ты рассчитываешь? Что я в город тебя заберу? Да я сам в съемной живу, куда мне такая обуза?

Глава 8.

Проревевшись, я встаю и одеваюсь. Грудь болит, словно туда тупое бревно забили, а голова раскалывается как это самое бревно от топора. Я и правда деревенская простушка, да? Рассчитывать мне не на что. Мой потолок— это Саша с лесопилки. Буду ему детей рожать, а каждую ночь представлять себя в объятиях Кости. Ну нет, я тогда лучше одна останусь, буду работать у Степановны и следить за жизнью Громова издалека. Каким бы он не был мудаком, я желаю ему счастья. Уверена, что он добьется всего, чего хочет. У него огромный потенциал. Он еще в школе забирал всевозможные награды области, занимал первые места на олимпиадах, был гордостью не только нашего села, но и близлежащих городов. Мне остается только мечтать о таком парне, мечтать о свадебном платье, которые я никогда не надену, о мальчике, от которого никогда не рожу.

Бреду домой как пьяная, почти не разбирая дороги. Дома работы много, отец сегодня даже не пьяный, помогает. Даже на следующий день.

— Какие планы, дочка?

— Да какие могут планы. Буду работать, за тобой присматривать?

— А что этот городской? Не берет тебя замуж? – спрашивает он, помогая натянуть новую пленку на теплицу. Я головой качаю.

— Я ж деревенская простушка, дочка алкаша, кому я нужна.

— А Быков? Он же давно за тобой бегает?

— Ага, за мной, за Катькой, и еще за херовой тучей девчонок. Да и не лежит у меня к нему душа. Он потом пить начнет, поколачивать меня, сам знаешь.

Отец тушуется, глаза опускает, продолжая усиленно работать. Тут слышим лай Дины. Оборачиваюсь и с удивлением замечаю Костю. Уже при параде. Рубашка, брюки. Уезжает, значит. Пришел попрощаться? Лучше бы не приходил.

Горло спазмом стягивает, но я улыбаюсь. Машу рукой.

— Привет!

— Привет, помощь нужна?

— Нужна, проходи, — говорит отец, и я вздыхаю. Ладно, подышу им напоследок. Он снимает пиджак, рубашку, принимается помогать, все время задевает меня, то локтем, то бедром.

— Нюр, держи крепче.

— Да держу я, держу, — сглатываю ком. Он уедет, я его больше никогда не увижу. Он сам так сказал.

— Ну вот, — заканчиваем мы втроем, довольно быстро. Отец жмет Косте руку и уходит, оставляя нас наедине. Я вытираю грязные руки о штаны рабочие. Выгляжу наверное ужасно, но уже плевать. Ему. И мне. Наверное.

— Мог не заезжать, я бы пережила..

— Я бы не пережил. Хотел увидеть тебя.

— Зачем? – поднимаю глаза, в которых стоят слезы. – Ты мне вчера ясно дал понять, что я для тебя значу. Вернее. Что ничего не значу.

— Я был возбужден и зол. Я хочу запомнить тебя.

— Зачем, зачем, зачееем? – почти вою, толкая его в грудь. — Я тебя запоминать не хочу. Сделаю все, чтобы забыть.

— Но все равно забыть не сможешь. И я не смогу.

— Почему?

— Первая любовь не забывается.

— Ты врешь? Ты не любил меня никогда.

— Наверное так, как это понимаешь ты, не любил. Но ты первая о ком я подумал в сексуальном плане. Я же задротом всегда был. Учился только, да и мама не особо меня куда – то пускала. А тебя считала безобидной.

— Теперь не считает.

— Уже не важно. Знала бы ты, сколько я мозолей себе натер, думая о тебе.

— Очень романтично, — фыркаю я.

— Зато правда.

— Меня от твоей правды уже тошнит. Лучше соври мне. Ты же будущий журналист, Разве вы не должны врать?

— Что ты хочешь услышать, Нюр?

— Что ты любишь меня. Скажи, что ты любишь меня.

— Зачем?

— Незачем, давай, пока, — опускаю я плечи, хочу его обойти, но он меня обнимает, к себе поворачивает. Такой красивый, что глаза слепит, как от солнца. Как я буду без него. Без надежды быть с ним. – Отпусти…

— Я люблю тебя, — шепчет он и губы мои своими накрывает. Сухие, твердые, они буквально уносят меня за пределы Вселенной, позволяя окунуться в этот омут надежды и мечты. Туда, где я в свадебном платье, а он несет меня на руках в совместное будущее. Цепляюсь за его плечи, прижимаюсь всем телом. Еще несколько мгновений, еще буквально секунда перед тем, как сказка закончится, и начнется суровая реальность…

Он выпускает меня первый и быстро уходит, схватив рубашку и пиджак, словно пластырь отрывает. А я стою с открытой раной и захлебываюсь слезами.

— Костя! Костя!

Он садится в машину и оставляет после себя только пыль. Я же просто падаю в траву и закрываю лицо, содрогаясь от рыданий. Как же больно. Как же сука больно… Лучше бы он не приезжал. Лучше бы не приезжал.

— Смотреть противно, — слышу знакомый голос и пытаюсь встать, но падаю. Тут же вскакиваю. Саша. Оперевшись на теплицу, курит и на меня с презрением смотрит. – Хорошо, что ты не успела с ним потрахаться…

— А может и успела?

— Не. Ты же дура.

— Уходи, Быков. Мне нечего тебе предложить. Я с тобой не буду.

— А с кем будешь? Твой пижон уехал.

— Ни с кем. Одна буду. Работать буду.

— Кем? Проституткой? С твоей мордашкой на тебя будет большой спрос

— Учиться пойду!

— У тебя денег нет. Не поступишь, снова пойдешь в проститутки.

— Слушай, ты Вангой что ли подрабатываешь? Откуда тебе знать, как сложится моя жизнь! Моя!

Иду к дому, но он путь мне перекрывает.

— Пойдешь за меня замуж.

— Если это предложение, то не слишком романтичное. Да и Катя меня не простит. Она тебя давно любит.

— Мне эта шлюха нахуй не сдалась. И это не предложение.

— Я вроде не твоя крепостная, чтобы твои желания выполнять. – смешной даже. Но тут его лицо из добродушного делается злым и безжалостным. Он толкает меня в стену дома, ноги обжигает крапивой, но я застываю, потому что Быков может и ударить. А может и убить.

— Твой папаша пьет очень давно и частенько на лесопилке косячит. Накосячил уже на пятьдесят тысяч рублей.

— А я тут причем? — говорю, храбреющим голосом, а сама в шоке от суммы. Я такие деньги в год получаю.

— При том, что ты либо замуж за меня идешь, либо мы тебя всей лесопилкой имеем. Решать, крошка тебе, — проводит он пальцем шершавым по моей коже, а я дергаюсь.

Глава 9.

Я захожу домой сама не своя. Почти не глядя ставлю чайник, наливаю отцу суп. А потом внутри что – то щелкает. Это все из-за него. Из-за него!

— Доча, ушел твой кавалер?

Я просто сметаю тарелку со стола. Звон посуды отдается эхом в голове, стуком в сердце.

— Ты что творишь, дрянь!

— А что творишь ты!? Как ты мог оказаться должным Быкову? Как?!

— Не ори!

— А я буду орать! Буду! Потому что ты знал, что он за мной охотится, ждет, когда мне исполнится восемнадцать! Чтобы просто поиметь меня без последствий. А ты ему дал такой мощный рычаг управления! Как ты мог! Я же жалела тебя, любила тебя, блевотину твою подтирала. Ты меня предал?! Предал! Как предала мама!

— Не говори об этой шлюхе! Она бросила нас!

— А ты бросил меня на растерзание этим ублюдкам!

— Да ничего не будет! Выйдешь замуж за Сашку, родишь ему сыночка…

— А если не так посмотрю, он меня убьет. Спасибо, папа! Знаешь, что? Я больше не собираюсь с тобой возится. И долг твой я отрабатывать тоже не буду.

— Ты не посмеешь уйти!

— А ты останови меня! — кричу ему и иду в комнату вещи собирать. Вздрагиваю, когда дверь с треском открывается и закрывается. Неужели он побежал жаловаться?

Я начинаю собираться активнее. Уеду. Уже не важно куда. Главное подальше от этих уродов, которые спокойно могут продать человека за долги и еще потешаться над этим.

Страх внутри дикий и я на адреналине беру все свои скопленные деньги и звоню Косте… Он в дороге, он скорее всего даже не захочет мне помочь, но вдруг. Потому что помощи больше ждать неоткуда.

Пишу его короткое сообщение

«Быков хочет меня по кругу пустить за долги отца. Прошу, помоги»!

Скорее надеваю рюкзак, кроссовки и тут же вылетаю из дома. Бегу по дороге в сторону выезда из нашей деревни. Если успею поймать попутку, то все обойдется.

Я бегу быстро, позволяет физическая форма. Почти добегаю до выезда из деревни, когда мне сигналит машина. Адреналин в крови подскакивает, я начинаю бежать быстрее, сбивая ноги о камни и ямы. Но машину обогнать нереально.

Быков на своей девятке перегораживает мне дорогу. Выходит, из машины с мерзкой улыбкой.

— А мне казалось ты умнее, Нюр.

— Да пошел ты! – отступаю от него, запинаюсь и чуть не падаю. Приходит запоздалая мысль, что нужно было согласится на брак, а сбежать потом. Но как обычно полезные идеи приходят после трагедий.

— Теперь ты будешь давалкой наших парней, так сказать девочкой общего пользования.

— Я скорее убью себя.

— А мы тебе не позволим. Знаешь, мы уже придумали. Мы тебя свяжем, чтобы ты не убила себя, а потом начнем трахать. Во все доступные щели, — он имитирует секс бедрами, а я меня начинает колотить от страха. Потому что в глазах этого ублюдка ни капли страха, только похоть и жестокость. – Иди сюда, детка. Так и быть я буду у тебя первым.

— Никогда! Слышишь, никогда! – кричу ему и отворачиваюсь, чтобы бежать. Бежать, бежать!

Не успеваю. Толчок и я на земле.

Мимо проносятся машины. Всем плевать. Никто мне не поможет. И все что я могу это только елозить по земле в жалкой попытке спихнуть с себя тяжелое тело. Он пахнет отвратительно, куревом и мочой. Меня тошнить начинает, но ему плевать, он просто рвет джинсы, оголяя нижнюю часть спины.

Я глохну, слепну. Но лучше бы умерла, чтобы не пережить это вот так. И только жалею, что не отдалась любимому в той ванной, на берегу, в машине. Где угодно!

В этот момент все заканчивается. Мое тело оказывается свободно, а я резко перевернувшись прикрываю тело, пытаясь себе объяснить происходящее. И замечаю два тела в пыли. Мужских.

Костя… Он бьет Быкова Сашу, но тот отвечает тем же… Удар, еще удар. Они жестоки и не знают усталости. Кажется, что еще немного и убьют друг друга.

Костя оказывается сверху, сжимает Быкову шею и что – то шипит. Тот отвечает.

Они тут же отпрыгивают друг от друга.

— Сколько?

— Полтинник давай и можешь забирать ее.

Костя бросает на меня раздраженный, злой взгляд.

— В машину сядь, — следует приказ и я осматриваю окрестности, не понимая, о чем речь и только вижу его иномарку. Тут же бегу туда и сажусь на заднее сидение. Обнимаю себя руками и утыкаюсь носом в окно, смотря на происходящее.

Костя заходит с другой стороны, достает из бардачка несколько купюр и относит Быкову. Тот подмигивает мне, сует деньги в карман и просто уезжает. Просто уезжает. То есть деньги все-таки важнее какой – то там девки.

Глава 10.

Он давит мне на голову, а я рассматриваю то, что уже трогала руками. Он такой же крупный, увитый венами, с круглой головной на конце, словно набалдашник. На самой вершине светится капелька и вот ее я пробою на вкус. Сладко соленая, словно только что отжатый творог.

— Блин, ты и правда никогда не сосала? – поднимает Костя меня за голову, и я ею качаю. Он вздыхает, целует меня, уже более нежно, почти ласково. – Просто представь, что это чертов чупа – чупс.

— Кусать не надо?

— Кусать точно не надо, просто облизывай и соси. Помнишь, как те конфеты, которые я тебе привозил.

— Ты специально это делал?

— У меня бушевали гормоны, конечно специально. А теперь я готов взорваться, так что помогай.

— Ладно, ладно, — тороплюсь его поцеловать в губы и снова голову опускаю. Втягиваю вершину в рот, но тут мимо проезжает машина и я отпрыгиваю. – Не могу здесь, все видят.

— Да никто не видит, иди сюда…

— Кость, а вдруг я тебе отсосу, а ты меня тут бросишь…

— Серьёзно? — бесится он, застегивая штаны. – Ладно, поехали.

— Ты не обижаешься?

— Я что девочка, чтобы обижаться? Поехали в ЗАГС, что с тобой делать.

Так быстро? В таком виде?

— А платье?

— Нюр, я тебя расстрою, но я не принц и феи не будет. Мы либо женимся как есть, либо будем копить на твое платье еще полгода…

— Нет, нет. Я же не из-за денег. Как есть тоже хорошо. Будет что вспомнить.

— Тогда поехали.

Какая в конце концов разница, как это произойдет. Зато теперь мы вместе. Теперь Костя только мой.

Нас действительно расписывают очень быстро. Вроде Костя говорит денег нет, но регистратору точно дал несколько купюр за быструю регистрацию. И я вроде и рада, а вроде и осадочек остался. Он на самом дне, я не показываю его, улыбаясь, пожалуй, даже слишком натянуто. Ну подумаешь не случилось свадьбы о которой мечтала, ну подумаешь нет колец, зато я теперь Громова, а это точно то, о чем я даже мечтать не могла.

После ЗАГСа Костя молчалив и хмур. А вдруг жалеет? Зачем тогда женился. Спас от Быкова и до свидания. Я же не навязывалась.

— Ты расстроен?

— Нормально все.

— Просто ты грустишь?

— А мне плясать от радости надо?

— То есть ты не рад, что женился на мне?

— Нюр, не заводись, я не о том.

— А о чем? Ты уже жалеешь, да? Я вообще не навязывалась, не просилась замуж!

— Да ладно? А кто мне мозг весь вынес, что трахнется только после свадьбы? Или ты замуж за Сашеньку хотела.

— Перестань, ты же видел, что не хотела!

— Конечно видел! И вообще, Нюр. Я вроде человек свободный, не захотел бы, не женился.

Это правда. Костя и профессию сам выбрал и вуз. Маму он конечно слушается, но и на поводу не идет. Он вопреки ее мнению на мне женился.

— Мама твоя будет не рада.

— Она смирится. В конце концов она лучше всех знает, что уж дома у нас всегда будет чистота.

— Это если я работать не пойду.

— Не надо. Ты все равно копейки будешь получать, лучше дома сиди.

— Ну ладно, — прибраться несложно, а ждать его вечерами будет особенно приятно. – Я могла бы учиться пойти, как ты советовал. Ты же поможешь?

Он пожимает плечами.

— Ну если будешь успевать по дому и учится, то почему бы и нет. Куда ты хочешь поступить?

— Если честно пока не знаю, — смеюсь я. Я всегда была уверена, что моя единственная профессия — это стать хорошей женой. Ни на что больше я и не годилась.

— Ну подумай, времени у тебя до августа навалом.

В город мы приезжаем уже поздно вечером. Машина тормозит возле типовой многоэтажки, какие часто показывают в новостях. И зря Костя говорит, что он не принц, очень даже. Просто начинающий. И я уверена, что у него все будет. А я буду рядом и буду поддерживать его во всем.

Квартира небольшая, совершенно неуютная, но это поправимо. Кухня крошечная и комната с диваном и телевизором на стене.

Видно, что Косте неудобно, но я тут же висну на его шее.

— Тут здорово! Мне очень нравится!

— Нормально. На первое время сойдет. Зато вид красивый, пойдем, — мы снимаем обувь и проходим вдоль комнаты к балкону. Тело каменеет, восторг такой, что словами не передать. Этот дом оказывается прямо посередине между домами, а через несколько сотен метров простирается красавица Обь. Я еще когда по мосту ехали была заворожена ее размерами.

Глава 11.

Месяц спустя

Костя

— Поздравляю!

— Поздравляю!

— Поздравляю! – слышится со всех сторон. Мне жмут руки мужики, улыбаются девушки. Успех кружит голову, а сотни сердечек от Нюрки вызывают улыбку. Первый эфир, первое интервью. Прошло все с таким успехом, что местный канал тут же заключил со мной контракт. Теперь никакой рутины, никаких бессмысленных статей. Теперь я буду путешествовать по России и общаться с самими разными людьми, брать у них интервью и постепенно повышать свой статус. Никаких машин в кредит, съемных однушек. От возможности приблизиться к олимпу, где тусят небожители, адреналин в крови буквально закипел.

— Привет, красавчик, — заглядывает в мою гримерную Инна. Красивая, лощенная и дорогая. Она словно всегда под софитами, яркая что глаз вырви. Ничего общего с домашней клушей, что ждет меня дома с запеченной в духовке курицей и домашним вином. Нюрка за меня больше всех переживала и больше всех радуется. Странно как – то смотреть на идеальную девушку и думать о жене, которой очень далеко до лощенной куклы. Она хороша, спору нет, особенно когда без одежды и на коленях стоит, но вкуса у нет совершенно. Эти занавески в единственной комнате хочется сжечь. – Поздравляю. Я с самого начала верила, что ты добьешься успеха.

— Привет, Ин. Спасибо. Я сам в себя не верил.

— Не смеши меня. Ты настолько самовлюблен, что уже наверняка думаешь о том, как займешь место на первом канале.

— Не без этого, — усмехаюсь я и встаю, чтобы одеться и поехать домой. Нюра ждет.

— Ты домой что ли? — улыбается Инна. — К женушке своей деревенской?

— А что тебе до моей женушки.

— Да ничего, собственно. Хорошо устроился. Ходишь с иголочки, всегда сытый, довольный как котяра объевшейся сметаны. Так бы и съела тебя.

— Ин, ты по делу, или тебе постебаться не над кем, — красивая сука, как многие называют ее за глаза, дочь местной шишки. Таланта ноль, но есть внешность и много связей, которые она успешно использует. Работает редко, но ее интервью всегда на первой полосе, а передача о звездах и скандалах всегда выходит в прамтайм.

— Да просто не хочется, чтобы ты от коллектива отрывался.

— Я отрываюсь?

— Конечно, работаешь, качаешься, книги читаешь, а отдыхать то когда?

— Я дома отдыхаю. – Нюрка регулярно помогает сбросить напряжение и особо не достает по вечерам, если видит, что устал. А она видит, еще одно ее потрясающее качество.

— Да понятно, ботаник. Но отдыхать с коллективом тоже нужно, а то еще подумают, что ты зазнался.

— Да с чего бы?

— В общем пиши своей золушке, что принц задержится, я тебя арендую, — она подхватывает мой пиджак и берет под руку. – Твою победу надо отметить. Все уже ждут тебя. Надеюсь ты пьешь?

— Вино.

— Пора попробовать что – то покрепче, чем домашнее вино, — шепчет она в ухо, обдавая приятным манящим запахом дорогих духов. – Ты же хочешь продвигаться по карьерной лестнице.

— Разумеется.

— Ну так давай дружить, ботаник, — смеется она как – то неприятно громко, но я гашу раздражение улыбаясь ждущим меня коллегам. Мы едем в местный дорогой клуб, по дороге я пишу Нюре, что пришлось задержаться и пусть меня не ждет. Тусим почти до утра, Инна все чаще трется об меня обтянутой в короткую юбку попкой. Обнимает, целует, дает понять, что совершенно не против со мной провести время. Я мельком смотрю на телефон, на короткое сообщение от Нюры «конечно». В конце концов что интересного меня ждет дома. Все по стандартной схеме, а Инна явно внесет разнообразие, подарит эмоциии, которые мне необходимы и для работы в том числе.

Мы едем к ней и тут же срываемся в омут похоти, как только дверь закрывается.

Ее ничему не надо учить, она знает, чего хочет и очень откровенно это демонстрирует. Делает глубокий минет, позволяет взять себя в задницу и кричит как течная сука «еще».

Под утро я обессиленный падаю на кровать и засыпаю. Возвращаюсь домой днем, перед дверью, пытаюсь найти в себе отголоски чувства вины, но ее нет. Я же не бросил жену, я просто приятно провел время, о чем моя золушка никогда не узнает.

Дома ее нет, что меня очень радует. Я сразу пихаю вещи в машинку и принимаю душ, с усмешкой вспоминая, как извивалась подо мной Инна.

Раскрепощенная и яркая, как звездочка.

Наверное, мы бы отлично смотрелись на обложке глянца.

Открываю дверь ванной, как раз в тот момент, когда заходит Нюра в квартиру. Она застывает, смотря на меня, а я не знаю, что сказать ей. Чувство вины оглушает, но я топчусь по нему ногами. Она никогда не узнает, значит и париться не стоит. Она поверит любым отговоркам, потому что дико боится меня потерять.

— Привет. Где была? – отлично, лучшая защита, нападение.

— Ездила к тебе на студию. Возила еды, — кидает она на тумбочку пакет с контейнерами. Она частенько привозила мне туда есть, из—а чего я просто стал посмешищем. И из-за ее внешнего вида и из—за еды, которую она возит. Как будто у меня нет денег пожрать в ресторане.

— Я вроде запретил.

Глава 12.

— Какую футболку? Вот эту? – спрашивает женщина в небольшом магазинчике на краю рынка, и я киваю.

— Да. Где написано «Самый лучший муж».

— Вам очень повезло, — улыбается продавщица, вроде приветливо, а мне невольно хочется поболтать. Сидеть дома и смотреть сериалы интересно, но я откровенно скучаю, хотя Костя всегда находит время со мной поболтать и спросить, чем я занималась и что смотрела.

— Да, у нас сегодня с мужем годовщина. Месяц женаты! Хочу сделать ему подарок.

— Такая молодая и уже замужем…

— Ну а чего ждать?

— Действительно. Катюх! Иди пробей, у меня телефон звонит, — уходит она за прилавок, а ко мне выходит..

— Аня?

— Катя? Вот так встреча!

Она все такая же яркая, только теперь без цветочков любимых, которые она носила на любой одежде. Теперь на ней однотонные вещи. Даже немного неудобно за свой сарафан.

— Что у нас тут, самый лучший муж. Значит правду говорили, что окольцевала ты Костика. Мечту свою исполнила?

— Есть такое,— говорю скромно, а на самом деле меня так распирает от желания с кем – то поделиться своей радостью, что я дожидаюсь обеденного перерыв Кати и выкладываю все как было от начала до конца.

— Повезло тебе конечно. И работает мужик, и тебе время уделяет.

— Не говори! Я такая счастливая! Приходи завтра в гости. А то его целыми днями нет. Мне скучно.

— А что? Он тебя даже на озеро не возит? Жара такая.

— Так он работает постоянно. Хочет квартиру нам получше взять.

— Ну понятно, он всегда был немного того, с прибамбахом. На меня по крайней мере даже не смотрел.

— Эй!

— Да шучу я. Ну в смысле, ничего серьезного я не пыталась сделать. Просто потусить. Завтра нет, у меня выходной, меня на озеро зовут. Слушай, поехали с нами?

— Не знаю. Будет странно, если я поеду, а Костя нет.

— Ну а что тебе все лето дома сидеть. Ты кстати уже поправилась.

— Что?

— Нет, серьезно. Вон щечки появились, — смеется она, а мне не до шуток, потому что одежду я и правда начала покупать на размер больше. Но Костя продолжает любить меня каждую ночь, все больше посвящая в мир страсти, а я иду туда с ним рука об руку. Люблю его безумно. Он самый лучший!

— Ну может и прибавила пару кило, это не трагедия.

— Ну пару кило то может и нет, но если так и будешь дома сидеть, то пару легко превратятся в двадцать. А ногти? Ты же в городе теперь живешь.

— Ну и что?

— Вот ты смешная. Твой мужик общается в своей студии с самыми красивыми, а дома его ждет чучело.

Терпеть не могу это умение Кати говорить все, как есть. Я и сама задумывалась, чтобы сходить постричься и маникюр сделать, но Костя говорит, что я и так красивая и нет смысла на все это деньги тратить.

— Я не чучело. Ладно, было приятно повидаться.

— Да не дуйся ты, Ань! Я же как лучше хочу.

— Ты просто завидуешь, что у меня появился мужик и замуж меня взял, а ты в магазине работаешь.

— Обидно конечно, но факт. Так поедешь на озеро?

— Мне надо у Кости спросить, сейчас, — прямо при ней набираю Костика, волнение застревает в горле, потому что если он не ответит, то Катя будет смеяться, хотя и не вслух.

— Да, Нюр? — отвечает почти сразу и меня облегчением обжигает. Я улыбаюсь, слушая его приятный мягкий тембр. – Нюр?

— Можно я на озеро съезжу? Жарко, искупаться бы.

— С кем? – тут же спрашивает. Ревнует.

— Катю в городе встретила. Она пригласила.

— С этой шлюшкой? Там наверняка будут парни, которые захотят тебя полапать. Или ты ради этого едешь? Соскучилась по сексу на пыльной дороге?

— Что? Нет конечно! Причем тут это?

— При том. Нехрен меня позорить и ездить одной, пока я работаю. Как освобожусь, то обязательно съездим.

— Когда? Я устала сидеть дома.

— На неделе, может на той. Запишись на кулинарные курсы, что ли. Денег скину. Последнее время одни и те же блюда, прямо приелось.

— Приелось?

— Ага. Все, Нюр, мне бежать надо.

Катя поднимает брови, а я пожимаю плечами.

— Он просто беспокоится за меня. И не хочет чтобы меня обидели.

— Ну конечно. Он же самый лучший муж. Ладно, я побежала работать, а ты беги домой. Вдруг он придет, а ужин еще не готов.

Она уходит, а мне становится дико обидно. Неужели Костя мне не доверяет? Неужели я хоть ц подала повод, что с кем – то буду флиртовать.

Бреду домой и ищу в сети мастер-классы по кулинарии. Есть несколько, но далеко, придется ездить на метро. Выбираю самый ближний и звоню. Записываюсь. Когда Костя перечисляет деньги, сразу перевожу нужную сумму.

Глава 13.

Костя

Я хотел поцеловать ее в машине, но как только она берет телефон, то тут же отворачивается к окну. Блять, эта Катя. Кто же знал, что деревенская потаскушка появится на платном лакшери пляже, куда собираются только сливки общества. Я даже не видел ее, иначе бы точно не стал флиртовать с Инной.

Ловлю за руку Нюру, тяну на себя, но она упорно сопротивляется.

— Ты был там с ней! А меня не взял!

— Это моя работа, Нюр. Мне придется флиртовать и с ней, и с другими. Но это не значит, что я с кем – то сплю. Да и зачем, когда у меня есть на все согласная женушка.

— Ты! Просто! Сволочь! Я не буду больше ни на что согласной, понял? Ты меня никуда не пускаешь! Я даже маникюр сделать не могу! А сам таскаешься за этими красотками!

— Нюра! Нюра! Они все и пальца твоего не стоят. Они все грязные, развратные, а делают из себя кукол, только чтобы внимание мужское привлечь! А ты мне такая нравишься, естественная, настоящая, без тонны косметики! – обнимаю ее одной рукой, другой машину веду.

— Катя сказала, что я поправилась, потому что дома сижу.

— Катя эта… — удавил бы. – Она просто завидует нам, Нюрочка моя, солнышно. Она сама ко мне клеилась, а я тебя выбрал. Мог любую взять, а выбрал тебя.

— До сих пор удивляюсь почему.

— Потому что мы единое целое. Ничто нас не может разлучить, ни моя работа, ни завистливые подружки. Мы все преодолеем. И однажды, будем сидеть на балконе своего двухэтажного дома с видом на озеро и смеяться над всеми передрягами. Я не хочу, чтобы привлекала мужское внимание, я хочу, чтобы твоя красота принадлежала только мне, — даже не вру, я не хочу, чтобы кто – то даже пытался подкатить к ней. Она моя. Только моя. – Малыш, я люблю тебя.

— Костя, Костенька, я так боюсь потерять тебя. Не предавай меня.

— Не предам. Ты слишком мне дорога,— шепчу на ушко, целую губы, сморя на дорогу, а моя малышку уже пальчиками по бедру ведет. Член тут же каменеет, словно совсем недавно не отработал смену. Но на Нюру реагирует всегда, стоит только ее сладкому молочному запаху коснуться рецепторов. Я торможу на ближайшей парковке и тащу жену на себя, хватая в плен губы. Затягиваю их в пучину порока. Она сама жмется ко мне, скользит бедрами по стояку, доводя до грани.

Жадно вдыхаю ее какой-то особенный запах. Только что скошенная трава, парное молоко, жар знойного лета. Черт, дурочка, куда я от нее денусь.

Дергаю за волосы, чтобы посмотреть на ее одурманенное страстью лицо. В глаза – просто невероятно огромные.

Несмотря на остроту момента, внутри меня закипает дикая злость, стоит представить, что она могла бы быть на том пляже в купальнике, что кто – то мог бы видеть ее идеальное тело, ее грудь с маленькими малиновыми сосками. Плоский животик, крутые бедра. Это мое все.

Меня сразу это взбесило. Моя маниакальная повернутость на этой простушке. Тем более с той профессией, в которой я планирую продвигаться. Она вообще не вовремя. Но каждый раз, как вижу ее, понимаю, что не жалею. Она создает тот чувственный уют, в который я хочу снова и снова возвращаться. Она словно маяк, который светит в пучине работы, которая меня захлестывает. Поездки, знакомства, интервью. Все проходит легко и спокойно, потому что я знаю, что она будет меня ждать. Моя малышка. Я все равно маниакально повернут на собственной жене, не уверен, что это нормально. Но каждый раз я делаю все, чтобы она никогда не узнала, не заподозрила о том, что я сплю с другой. Только дебилы попадаются на измене.

— Я никогда тебя не отпущу.

— Не отпускай, милый, не отпускай.

Стягиваю с нее футболку, тут же вгрызаюсь в торчащие вершинки сосков, кайфуя от вкуса солоноватой кожи. Вылизываю под приглушенные стоны, она всегда словно стесняется, словно боится того, что подумаю о ней. Даже не могу заставить ее сосать, лишь касается кончиком головки и тут же закрывается. Но не сегодня. Сегодня я ей докажу, что между нами не будет запретов.

Глава 14.

Я непроизвольно скольжу по его члену, невольно вспоминая, какой он охеренно большой, и как у меня потом все ноет после секса. Он со мной каждую ночь, если дома, он любит меня, я должна доверять человеку, который стал для меня мужем. Единственным и неповторимым.

Запрокидываю голову, облизываясь.

Все равно, что выгляжу как шлюха – своему мужу я нравлюсь именно такая. Распластанная по рулю его машины. Теперь я не боюсь заниматься сексом с ним здесь, теперь мне все равно где. Главное с ним.

— Привстань, сними штаны.

Перелезаю, снимаю джинсы вместе с трусами. Он тоже спускает джинсы, обхватывает пальцами ствол и кивает.

— Иди сюда, малышка, подари ему свои пухлые губки.

Тут же радостно запрыгиваю обратно. Каждый раз с ним все лучше.

У Кости темнеют глаза.

Даже не знаю, почему мы раньше как-то никогда не доходили до минета. Я боялась, что он подумает обо мне плохо, а теперь мне хочется научиться. Хочется ощутить вкус его плоти.

Она обнимает мою голову руками, гладит, обхватывает простой хвостик.

Дьявол во мне просыпается мгновенно. Даже немного тошнит от того, насколько быстро разгорается во мне адское пламя. Между ног тянет, но на этот раз я не даю себе сжать колени – нарочно развожу их шире, насколько позволяет сидение машины. Тяжелая рука скользит по позвоночнику, пока мои губы пёрышками скользят по крупной головке.

Смотрю в глаза своего личного Бога. Невероятно красивого, мощного. Трогаю капельку смазки на кончике головки. Костя жмурится, проводя языком по своим зубам, выглядя в этот момент невероятно сексуально. Я могу понять женщин, которые вешаются на него, но он только мой. Только мой.

Я готова ради него на все.

Сделать абсолютно все, что захочет.

Лишь бы смотрел вот так: сверху вниз, с высоты своего почти двухметрового роста. Лишь бы крепче сжал в кулаке мои волосы.

Подчинил меня.

Любил.

Не предавал.

Он уже подсадил меня на эту иглу, я не смогу с нее слезть, пусть не недеется.

— Малыш, убери руки за спину, — приказ и я с радостью подчиняюсь.

У него такая улыбка…

Я просто сгораю в этом пламене похоти, чувствую, как тянет внизу живота, а я даже в рот еще не взяла. Только ощущаю пряный запах его мужественности. И самое главное никаких больше посторонних женских ароматов…

Костя второй рукой все еще сжимает жесткий ствол, от вида которой у меня непроизвольно образуется слюна.

— Давай малыш, спусти слюну мне на член, покажи, как ты меня хочешь.

Это грязно, порочно, но я беспрекословно подчиняюсь, смотря как моя слюна обволакивает головку, делая ее очень влажной.

Мы ходим на тонкой грани, где игра в мужское доминирование вот-вот перейдет в настоящий жесткий секс. Вряд ли после этого я смогу выглядеть прилично.

Невероятно, но я получаю настоящее удовольствие от урока настоящего развратного и пошлого минета.

Хочу, чтобы имел прямо горло глубоко и сильно. Хочу, чтобы знал, что только со мной его ждет настоящий рай на земле.

Свободной рукой Костя сжимает мои щеки так сильно, что боль немного отдает в скулы. И вдруг толкает член на половину. Я сначала задыхаюсь, а потом начинаю двигать языком, поглаживая твердую плоть. Но тут же вытаскивает, оставляя меня без лакомства. Я тянусь к нему, но он дергает меня за волосы.

— Открой рот и выстави язык.

Господи, как меня кроет от его властного тона. Даже когда это просто. «Накрой на стол». Но сейчас это что – то нереальное. Мы действительно единое целое.

Высовываю язык максимально сильно – и Костя немного грубо стучит по нему членом.

Хочу взять его губами, но получаю лишь несильное щлепок по щеке – сначала просто ладонью, потому, сильнее, членом.

Жмурюсь от удовольствия. Это дико. Это пошло. Но как же это хорошо.

Он снова ударяет членом по моему языку.

Дергается вперед, в распахнутые для него врата. Мой рот растягивается почти до боли.

— Дыши, Малыш. – вытаскивает член, дает сделать пару спасительных вдохов. Снова в мой рот, на этот раз сильнее и без предупреждения.

Направляет член мне в рот – сверху вниз.

Под таким углом, что я не успеваю даже пикнуть, как головка упирается мне в гортань.

Дышу, чтобы не поперхнуться, когда он делает пару поступательных движений.

— Умница, Малыш, — сжимает мои щеки второй рукой, и я чувствую, как его член словно наглухо затыкает мой рот и запечатывает горло. Дышать почти нереально, кажется, что время остановилось, а между ног настоящий поток соков. Он размазывает их, трогает пульсирующий клитор, доводя меня до самой грани, после который лишь эйфория.

Глава 15.

— Домой торопишься? — спрашивает Инна, спуская ноги с кровати. Последнее время она стала ненасытной, а у меня ощущение, что я не журналист, а шлюха.

— Тороплюсь, — в который раз звоню Ане. Время ночь, а она трубку с шести не берет. Я домой после аэропорта хотел поехать, но за мной приехала Инна. Сначала отвезла на очередную важную встречу с шишками, на этот раз из Москвы, а потом к себе в номер. Звонки Ани прекратились часа два назад, я не брал, чтобы потом сказать, что просто не слышал на шумной дороге, где в такси машине пробило колесо. Если честно, придумывать отмазки стало уже утомительно, хотя пока хватает фантазии. Главное врать, чтобы было убедительно. Иначе Анька не поверит и уйдет. Уже были прецеденты. Сама бы она конечно не додумалась, но эта Катя присела ей на ухо и постоянно жужжит. Никаких их блядь не разлучить. Словно склеенные ходят.

— Кость, контракт москвичей то почитай. Место в этой программе, кому попало не предлагают.

— Почитаю, — беру его с тумбочки и в рюкзак сую, а сам продолжаю вдавливать сенсор на телефоне. Неужели спит. Неужели не дождется?

Надеваю кроссы и уже нажимаю ручку двери, не планируя прощаться, как вдруг слышу.

— С днем рождения, Кость.

— Ага, — вываливаюсь из номера и бегу к лифту. На первый этаж, в такси, которое уже ждет. Доплачиваю за скорость.

Вылетаю из машины и забегаю на наш этаж пулей. Дверь своим ключом открываю, натягивая привычную улыбку.

— Нюр, я дома! – кричу, но меня встречает пустота. Что за хрень? Опять к своей подружке убежала? Что на этот раз?

Прохожу в кухню, застываю. Накрыт стол, на окне стынет невероятной красоты черный торт в стиле моей машины. Сглатываю горечь, замечая распитую бутылку вина.

Ну и куда ты делась, малыш?

Да, я не приехал, как обещал. Но я уж думал, она к такому привыкла. И тем более, не обижаться. Да и не видел я обид. А если и были, то поцелуи и секс всегда решали проблемы.

Захожу в комнату, ноутбук открыт. Захожу на ее страницу, она как обычно без пароля, скрывать ей нечего. Читаю последние сообщения от Кати. Сердце удар пропускает.

«Ты зря его ждешь, как обычно» — читаю сообщение этой суки и убираю пальцы в кулак. Ну все, мразь, доигралась. Если бы не ее вечные разговоры, Нюре бы даже не пришло в голову меня в чем -то подозревать.

«Он приедет. Он говорил, когда в самолет садился»

«А сейчас не берет трубку»

«А вдруг что – то случилось. Я не поеду в клуб с тобой. Я не предам его!» — моя девочка.

«Блядь, Ань, какая ты дура. Зайди в сторис Инны, она выложила как они сидят в ресторане с какими – то шишками. Он снова и снова будет тебя кидать, а ты снова и снова верить»

«Это работа, это ради нас»— говорит она моими словами, а я глаза прикрываю. Верит. Господи, верит как в Бога верующие и не важно, что не видел его никто никогда. А я… Я с одной стороны хочу, чтобы она узнала все, чтобы меня не отравляло чувство вины каждый раз, когда сую член в Инну, а с другой — отпустить боюсь. Как я без нее буду. Она же как прохладный дождь после затяжной жары, она как глоток свежего воздуха после душной комнаты. Противоречие убивает, и я просто плюхаюсь на кровать, читая дальше.

«Ну окей, летай дальше со своими единорогами. Но у тебя сегодня праздник, ты окончила кулинарные курсы. Ты должна прийти!»

«Ладно, если через час он не приедет, я приду. На пять минут»

«Я сама тебе такси вызову и оно будет ровно через час тебя ждать внизу»

«Сучка»

«Люблю тебя, дурочка моя»

И чего она блядь так в нее вцепилась. А я чего вцепился.

Она курсы сегодня окончила. Хотя и так готовит божественно. Даже моя мама, недавно гостившая у нас, призналась, что я хоть голодным ходить не буду.

Теперь вопрос, в какой клуб она уехала. Листаю историю браузера и вижу фотографии известного в Новосибе клуба "Трава". Просто отличное название для клуба. Я был там. Там регулярно спаивают девок и трахают их в туалетах. Убью эту Катю! Запрещу общаться и пусть только попробует запрет нарушить.

Вызываю такси и срываюсь туда. Подъезжаю, замечая на входе знакомые лица.

— О, здорово, Костик! Ты без Инны? — морщусь на замечания местного фотографа. Меня уже не отделяют от этой женщины, а это звоночки, что пора выходить из-под ее влияния. Может взять ту работу, что предлагают мне на менее престижном канале, но более интересную, зато без внутреннего напряжения.

— Без, — жму руку его и по кругу обхожу. На входе меня без проблем пропускают, и я иду, сквозь дым, лучи прожекторов и басы современной электроники искать свою жену. Внутри тугая пружина. Напряжение растет. Одно дело самому изменять, другое с ней кого – то увидеть. Руки пообломаю тому, кто притронется.

В этой толпе хрен чего поймешь. Поднимаюсь на балкон.

Глава 16.

— Беременна? — Катя смотрит на меня как на дуру. Даже накладную убирает в сторону. Садится на пуфик. – Ты же таблетки пьешь?

Я же продолжаю складывать вещи. Катя иногда просит выходить к ней в магазин. Дома мне все равно делать нечего, а тут хоть компания.

Я могу делать изумленное лицо, чтобы Катя меня не засмеяла, но на самом деле я рада, что так вышло. Да и свекровь уже не раз намекала, что раз я сижу дома, пора бы и родить.

— Я тоже возмущалась у гинеколога, а потом вспомнила, что переболела недавно, а антибиотики блокируют действие противозачаточных.

— Спасибо, что сказала. Охренеть. Ты уже сказала своему мудаку?

— Не называй его так. Он хороший. Его зовут в Москву, так что скорее всего мы переедем.

Катя поднимает на меня напряженный взгляд.

— Ты не рада?

— Я бы порадовалась, если он не был мудак.

— Катя! Перестань! Все твои доводы необоснованны! Я же даже телефон его проверяла! Там ничего нет!

— Только дебилы не удаляют переписку с любовницами.

— Все, я пошла! Сколько можно! Ты просто завидуешь, да? Просто бесишься, что Костя выбрал меня! Любит меня!

— Знаешь, я ведь и обидеться могу. Да плевать мне, хочешь жить в своей сказке лжи, пожалуйста. Потом не приходи плакаться. Больше мы это обсуждать не будем.

Она продолжает заниматься вещами, а я молча помогаю. Посматриваю на нее и кручу в голове ее слова. Собственные мысли. Почему переписка с начальницей Инной всегда пустая. Они же должны обсуждать рабочие моменты. А в телеграме вообще ничего нет. Пустой контакт.

Заканчиваю работу, набираю Косте. Мы должны были пойти вместе поужинать, но он опять задержался в студии. Сегодня запись очередного интервью. Тогда я просто надеваю самое красивое платье и бегу к нему в студию.

Да, ребенок это не очень вовремя, но я уверена, что мы справимся. Я уже открывала Авито, там много почти новых вещей. Тем более, можно получить помощь от государства.

Конечно есть страх, что Костя скажет аборт сделать, но я уверена, что смогу его переубедить.

Я схожу с автобуса недалеко от студии Кости. Широким шагом подхожу ближе. Мне осталось только дорогу перейти. Пока стою на проспекте, набираю Костю. Надо же предупредить, что я уже здесь.

Я звоню и смотрю на вход , немного щурюсь от солнца, когда вижу два знакомых силуэта. Костенька мой, высокий и красивый сбегает по лестнице. А за ним идеальная Инна. Тоненькая, тюнингованная, как говорит Катька. Я невольно смотрю на свои ногти, которые теперь делаю у подруги Кати. Наверное, ее маникюр стоит в несколько раз дороже.

Наконец Костя берет телефон, и я широко улыбаюсь, готовая услышать его голос. Он смотрит на экран, морщится и убирает телефон обратно в карман. Сказать, что я в шоке, ничего не сказать. Меня как будто облили из лужи, хотя дороги пустые. И это тот мужчина, который нежно ласкал меня с самого утра? В груди сворачивается змея, готовая вот-вот впрыснуть яд в мое сердце. Нет-нет, не может быть.

Они стоят о чем – то спорят. Наконец загорается зеленый, и я ускоряю шаг. Хочу закричать, как вдруг она берет его под руку, и они вместе уходят вправо, хотя машина Кости вот она… Стоит. Ждет.

Мне нужно их остановить. Мне нужно не дать ему убить меня. Мне нужно забрать пистолет, который уже у моего виска. Но внутренний голос, который почему – то похож на Катин, шепчет просто идти за ними. И я иду. Иду на ватных ногах, чувствуя, как задыхаюсь. Особенно, когда вместо ресторана, где они могли поужинать, они заходят в другую дверь. Я медленно поднимаю глаза и вижу вывеску.

Гостиница.

Я хватаюсь за сердце, прикрываю глаза. Нет, нет. Там наверное тоже ресторан. Просто деловой ужин. Он просто ЗАНЯТ! Он просто РАБОТАЕТ! Много. РАДИ НАС.

Сколько раз я слышала это, когда он задерживался или во все не ночевал дома, сказав, что сорвался в командировку.

Я срываюсь с пяток, забегаю внутрь, вижу просторный холл, стойку ресепшена и улыбающуюся девушку.

— Чем могу помочь?

Я качаю головой и смотрю на табло лифта. Где остановятся.

— Девушка, вы в какой номер?

— Не помню номер, но мне на пятый этаж. Можно по лестнице?

Она добродушно кивает и указывает направление.

Наверное я никогда так не бегала. Подгоняемая страхом как гиенами, которые смеются голосом Кати. Это не может быть правдой. Не может быть.

Я оказываюсь на этаже, среди вереницы закрытых дверей.

А может они не тут. Может я ошиблась. Может мне просто показалось?

Ощущение такое, что теряю зрение, коридор впереди сужается, становится бесконечно длинным. Я просто шагаю вперед, прикасаясь к каждой двери по очереди. Смотрю на ручки и застываю замечая след от пота на светлом хроме. Вижу табличку «Не беспокоить».

Земля из-под ног уходит, потому что я слышу Костю. Это его голос. Мне даже я кажется различаю «Последний раз» . Поворачиваюсь спиной и просто стекаю по полотну, прижимая коленки к еще плоскому животу. Он… он.. он. Там с ней.

Глава 17

Шесть лет спустя.

Аня

Звук клавиш умиротворяет. В такие моменты слышимость становится минимальной. Тем более, если я увлечена разработкой очередного интересного выпуска моей передачи. Сегодня у меня на повестке дня мамочки в фигурном катании. Я уже назначила несколько интервью, нужно будет посмотреть локацию для съемок. Нужно еще будет съездить в небольшой городок Усть — Горск, где расположен самый крупный каток Сибири.

— Ань, мы едем – голос Никиты врывается в сознание. Я поднимаю осоловелый взгляд, и мой оператор усмехается.

— Ты уже вся в творческом процессе? Давай ты потом закончишь, опоздаем.

Да, точно, сегодня у нас интервью с мамой четверняшек. Вообще все темы, касающиеся детей, на мне. Катя говорит, это потому что я своего потеряла, теперь вот замену ищу. А на самом деле, я просто не хочу больше обжигаться, а ложь детей не причинит мне боли.

Я беру сумочку, надеваю туфли на высоком каблуке, поправляю макияж.

— Ты когда – нибудь убьешься на своих ходулях, — наблюдает за мной Никита, а я плечами пожимаю.

— Зато я буду самой стильной убившейся.

— Позитивно, конечно. Ой, давай отойдем, — отводит Никита меня к лифтам, пока мимо проходит целая плеяда мужиков в костюмах. Среди них наш главный редактор, еще несколько шишек, имен которых не принято называть.

— А что тут?

— А ты не слышала? У журналов новый владелец. Ну как. Он выкупил больший пакет акций и стал совладельцем, — фыркает Никита, по чему я могу сделать выводы, что он новая метла ему не нравится.

— Нас это как – то коснется?

— Да вот кто знает, Ань. Судя по репутации, он тут может устроить филиал Порнохаба. Я лично с ним не знаком, — открывает мне двери на первом этаже, и мы идем к его небольшому фургону, где помещается все нужное оборудование.

— Ну так давай проблемы по мере их поступления решать, — щелкаю я Никиту по носу, пристегиваюсь. Нужно будет потом вернуться, план дописать, иначе завтра буду на интервью в Центре спорта нервничать. А меньше всего я люблю ощущать себя неуверенной в себе.

Съемка очередного выпуска про удивительных матерей проходит отлично. Мне даже дают понянчиться с одним из малышей. На миг я даже замираю. В тот день я не особо успела осознать себя матерью. В то время эмоционально я полностью зависела от Кости. От его желаний, предпочтений, его похвалы. А когда он мне изменил, у меня словно кусок сердца вырвали. Словно сиамского близнеца отделили. Как — то на этом фоне потеря ребенка прошла фоном. Может быть, я до сих пор чувствую себя виноватой.

— Аня, а тебе идет быть матерью. – усмехается Никита, делая несколько кадров, а я язык показываю.

Ну какая из меня мать. Для этого нужно снова замуж выйти. А замужество теперь мой личный триггер. Хотя возможно к годам тридцати, я бы хотела своего. Но без мужа. Больше никаких мужей. Какие бы они не были хорошие, все равно все изменяют. Это я ощутила на себе, да и в окружении постоянно вижу то разводы, то прощения. Та же Катя.

Она столько мне выносила мозг насчет измен Кости, а теперь сама замужем за блядуном Сашей из нашей деревни. Потому что тоже любила его с самого детства. Удачно удалось залететь и теперь мучается дома, пока он «строит бизнес». Я не лезу, да и куда, если они так уже три года живут. В тяжелое время она была единственной, кто в итоге со мной остался. Так что не мне ее судить. Не мне.

— Ну что? Отметим отличное интервью походом в кафе?

— Ты же знаешь, я не пью кофе, да и работы у меня много, — иду к машине, а Никита руку мне на плечо опускает. Он симпатичный. Милый даже. Но этого недостаточно.

— Смотри, Аня, я ведь перестану предлагать.

— Тогда мы наконец сможем остаться друзьями. Или просто коллегами.

Он открывает мне дверь своего фургона, и я забираюсь на переднее сидение, быстро просматривая последние сообщения. От отца даже есть. Он на вахтах теперь, на севере, шлет мне фотографии северного сияния, и белых снежных просторов. Красиво. Он вроде доволен, а я только рада, что перестал пить.

Еще одно сообщение от Кати. В гости меня зовет. Саша опять в командировке.

Даже усмехаюсь. Мы словно местами поменялись.

Возвращаемся к студии, возле которой когда — то меня и сбил автомобиль. Теперь это мой второй дом кроме однушки, которую я снимаю на берегу Оби.

Я выхожу из машины и спотыкаюсь. Никита успевает подхватить меня, а я прячусь за его долговязой фигурой.

— Ты чего.

— А что ту делает Громов? — шепчу ему в плечо, сжимая руками предплечья, чтобы не провалиться сквозь землю.

— Так это и есть новый совладелец. Громов Константин. А ты его знаешь что ли?

— Ну кто не знает Громова. Просто сложно поверить, что он решил бросить красавицу Москву ради Новосибирска. Тем более, стать владельцем чего – то конкретного и остепениться.

— Ну может кризис среднего возраста? Разочарование оргиями, не знаю…

— Ему двадцать восемь и последнее, что я слышала, как он встречался со знаменитой актрисой с Первого канала.

— А тебе что до него за дело