Измена. Невеста на месяц

Свадьба моей мечты

Утро свадьбы бьёт по нервам, как будильник в понедельник. Я стою перед зеркалом, утопая в платье, которое, клянусь, весит больше меня. Белое, с километрами кружева, оно выглядит, как будто я сбежала из сказки, но я ворчу: "Анна, это стоило половины твоей зарплаты, не чихай." Лена, моя подруга и, похоже, самозваный генерал этого цирка, врывается в комнату с флаконом духов. "Ты как с обложки!" — орёт она, размахивая руками. "С обложки журнала 'Как не упасть в загсе'?" — хмыкаю я, поправляя подол, который норовит зацепиться за всё подряд.
Мама кружит вокруг, теребя мои волосы и бормоча: "Анечка, это твой день, будь счастливой!" Её глаза блестят, как будто она вот-вот разрыдается. Я закатываю глаза, но улыбаюсь: "Мам, я выхожу замуж, а не в космос лечу." Внутри, правда, всё бурлит, как кофе в турке. Свадьба. Михаил. Кольца. Это реально? Я смотрю на своё отражение и думаю: "Ну, Анна, готова быть миссис или всё ещё хочешь сбежать за пончиками?"
Михаил — мой билет в эту авантюру. Два года назад я пролила коктейль на его рубашку на какой-то дурацкой вечеринке, а он, вместо того чтобы психовать, протянул мне салфетку и сказал: "Теперь ты мне должна кофе." Эта его ухмылка, чуть ленивая, сбила меня с ног. С тех пор были ночи в кафе, споры о том, какой фильм смотреть, и моменты, когда я думала: "Чёрт, это и есть любовь." Он не идеальный — забывает, где оставил ключи, и храпит, как медведь, — но он мой. И сегодня я скажу "да" этому парню, который заставил меня поверить в хэппи-энды.
"Пей, невеста, а то ты как привидение!" — Лена суёт мне бокал с чем-то шипящим. Я хихикаю: "Если я напьюсь, ты понесёшь меня к алтарю?"
"За тебя хоть в огонь!" — фыркает она, чокаясь со мной. Я делаю глоток, и пузырьки щекочут нос. "Только не урони меня, я в этом платье как танк," — подмигиваю я. Лена ржёт, и я чувствую, как нервы чуть отпускают. Но где-то в груди всё равно что-то колет, как иголка. Может, это просто адреналин?
Квартира гудит: визажистка тычет кисточкой мне в лицо, будто я её холст, а парикмахер сооружает на голове что-то, достойное архитектурной премии. Я шиплю Лене: "Если эта башня рухнет, я тебя придушу." Она хохочет: "Ты будешь королевой, даже если всё развалится!" Я ворчу, но её энергия заразительна. Я представляю Михаила, который где-то там надевает свой костюм. Утром он был какой-то… не такой. Отвечал коротко, теребил телефон. "Работа," — буркнул он, когда я спросила. Ну да, в день свадьбы он явно спасает мир. "Мужики," — хмыкаю я, отгоняя мысль.
Мы едем к собору, и я прилипаю к окну, глядя на московский хаос — машины, вывески, прохожих, которые бегут куда-то, не зная, что я вот-вот стану женой. В машине пахнет лаком для волос и мамиными духами, а я пытаюсь дышать ровно. "Анна, ты героиня романа," — шепчу я себе, но сердце колотится, как барабан. Лена трещит: "Ты представляешь, сколько лайков мы наберём? Ты будешь королевой фоток!" Я фыркаю: "Главное, чтоб Михаил не забыл кольцо, а то я его утоплю в шампанском."
Собор возвышается, как замок из фильма, и я выхожу из машины, борясь с подолом, который цепляется за всё, что можно. "Это платье меня доконает," — шиплю я, а Лена хихикает, подхватывая шлейф. Гости толпятся у входа, все улыбаются, кто-то орёт: "Анна, ты огонь!" Я киваю, но думаю: "Огонь, который мечтает о кроссовках." Толпа расступается, и я иду вперёд, чувствуя, как взгляды прилипают ко мне, как скотч.
Михаил стоит у алтаря, и моё дыхание замирает. Он выглядит, как будто сбежал с обложки журнала: костюм сидит, как влитой, волосы чуть растрёпаны, глаза блестят. Но его улыбка… какая-то натянутая? Я отмахиваюсь: "Анна, не выдумывай, это нервы." Я шагаю к нему, музыка льётся, как в кино, и я шепчу себе: "Не споткнись, будет эпик фейл." Не спотыкаюсь. Слава богу.
Мы стоим перед священником, и его слова плывут, как в тумане. Я смотрю на Михаила, а он держит мою руку, но его пальцы холодные, как лёд. "Ты в порядке?" — шепчу я, стараясь не паниковать. Он кивает, но взгляд скользит куда-то мимо. Я сглатываю: "Расслабься, Анна, он просто волнуется." Кольца, клятвы, поцелуй — всё проходит, как в замедленной съёмке. Гости аплодируют, я смеюсь, но внутри что-то ноет, как старая рана. "Это твой день," — твержу я, сжимая его руку.
Мы выходим из собора под дождь из лепестков, и я хихикаю, потому что это так красиво, что кажется ненастоящим. "Мы сделали это!" — шепчу я Михаилу, и он улыбается, но опять отводит глаза. "Устал?" — спрашиваю я, стараясь звучать легко. "Чуток," — отвечает он, и я киваю, хотя зуд в груди не уходит. Ладно, Анна, он просто вымотался.
Приём начинается, и зал сияет, как новогодняя ёлка. Я вдыхаю запах цветов и еды, чувствуя, как шампанское уже зовёт. Лена подлетает: "Готовься, невеста, сейчас зажжём!" Я ржу: "Только не урони меня в торт!" Мы чокаемся, и я думаю: "Это мой вечер, и он будет крутым." Михаил где-то с гостями, и я ловлю его взгляд, но он быстро отворачивается. "Похер," — шепчу я, поднимая бокал. Сегодня я королева, и ничто меня не остановит.

Танцы и подозрения

Зал сияет, как будто кто-то разлил блёстки, и я в эпицентре этого безумия, с бокалом шампанского, которое уже грозит выплеснуться на пол. Свет от люстр бьёт по глазам, столы завалены закусками, от которых пахнет, как в раю, а музыка орёт, заглушая всё, кроме моего сердцебиения. "Анна, ты теперь миссис, зажигай!" — хихикаю я про себя, делая глоток. Пузырьки танцуют на языке, и я решаю, что это мой вечер, и я буду королевой, даже если мои ноги уже мечтают о тапочках.
Лена, мой личный ураган, подлетает с горящими глазами. "Невеста, на танцпол, сейчас же!" — вопит она, хватая меня за руку, как будто я вот-вот сбегу. Я ржу, стараясь не наступить на подол. Мы ныряем в толпу, и я кружусь, чувствуя, как шампанское делает мир ярче. Гости хлопают, кто-то из дальних родственников свистит, и я на миг верю, что я реально звезда.
"Смотри, я почти профи!" — ору я Лене, которая выделывает что-то, похожее на танец из клипа. "Только не порви юбку, она дороже моей зарплаты!" — хохочет она. Я фыркаю, представляя, как бегаю по залу с рваным подолом, как в комедии. Музыка долбит в груди, и я отдаюсь ритму, забывая про всё — про каблуки, которые впиваются в пятки, про волосы, которые, кажется, вот-вот взбунтуются. Это мой вечер, и я кайфую.
Но где Михаил? Я оглядываюсь, щурясь от света. Его нет среди танцующих, нет у столов, где друзья орут тосты, нет даже у бара, где какой-то дядя уже разлил вино. "Наверное, застрял с приятелями," — бормочу я, но лёгкий зуд в груди не даёт покоя. Он жених, ему положено быть в центре, нет? Я отмахиваюсь и тяну Лену к бару: "Ещё один бокал, и я начну петь хиты!"
"Только не это, ты нас всех угробишь!" — ржёт она, хватая шампанское. "Ты должна сиять, а не пугать!"
"Зато будет эпично," — подмигиваю я, чокаясь с ней. Мы болтаем, и я почти забываю про Михаила, пока мой взгляд не цепляется за неё. Вероника. Его бывшая. Она стоит у дальнего угла, в платье цвета заката, которое будто кричит: "Я тут главная!" Светлые волосы блестят, как в рекламе, и она хихикает с какими-то типами, словно это её вечеринка. Мой внутренний голос шипит: "Серьёзно, эта тёлка тут ошивается?" Я моргаю, пытаясь понять, почему меня это так цепляет. Михаил говорил, что они "друзья". Но что-то внутри скребётся, как кот по обоям.
Лена ловит мой взгляд и подскакивает, как кошка на мышь. "О, смотри, королева интриг явилась," — шепчет она, ухмыляясь. "Хочешь, я случайно толкну её в шоколадный фонтан?"
Я хихикаю, представляя Веронику, покрытую какао. "Не, Лен, мы выше этого," — говорю я, но добавляю: "Хотя соблазн есть." Мы чокаемся, и я громко заявляю: "За нас, за тех, кто не тратит нервы на всяких бывших!" Лена ржёт, и я почти отгоняю эту дурацкую мысль. Но Вероника всё ещё там, в углу моего зрения, и её смех режет, как нож по стеклу.
Я пробираюсь к гостям, болтая с подругой мамы, которая вспоминает, как я в детстве стащила её лак для ногтей. Я киваю, но глаза шарят по залу. Михаил пропал уже минут на тридцать, и это начинает бесить. "Может, он тосты сочиняет?" — шучу я себе, но это звучит неубедительно. Я здороваюсь с друзьями, которые орут: "Анна, ты богиня!" Я улыбаюсь, но внутри что-то ноет, как зуб перед походом к стоматологу.
И тут я их вижу. У выхода, где свет тусклый, а тени густые, как в фильме нуар. Михаил и Вероника. Они стоят ближе, чем нужно, и он что-то говорит, наклонив голову. Её рука касается его плеча, и я чувствую, как мой желудок падает, как лифт. Что за херня? Я замираю, сжимая бокал, и мозг орёт: "Иди туда, это твой муж!" Но ноги как будто приклеены.
Михаил замечает меня и машет: "Анна, сюда!" Его голос весёлый, но глаза какие-то… не те. Он отходит от Вероники, а она смотрит на меня с улыбкой, от которой хочется заорать. Я иду к ним, сжимая бокал, и выдавливаю: "Пойдём танцевать, жених." Он кивает, берёт меня за руку, но его ладонь холодная, как осень. И пока мы идём к танцполу, я не могу отделаться от чувства, что мой вечер треснул, как зеркало.

Похмелье и упрямство

Я просыпаюсь с ощущением, будто кто-то устроил в моей голове дискотеку с плохим диджеем. Свет из окна режет глаза, и я шиплю: "Чёрт, это что, теперь каждый день так?" Рядом сопит Михаил, раскинувшись на кровати, как будто он король джунглей. "Доброе утро, семейная жизнь," — ворчу я, потирая виски. Вчерашний вечер — как размытый кадр из комедии: музыка, толпа, я, орущая Лене, что не порву платье. Но что-то в груди ноет, как старая рана. Не похмелье, а… что? Может, это из-за того, как Михаил пропадал вчера? Я мотаю головой: "Анна, не трынди, ты просто перебрала."
Я выползаю из кровати, спотыкаясь о разбросанные туфли, которые выглядят, как трофеи после битвы. Кухня встречает меня тишиной и запахом вчерашнего ужина. Кофеварка — мой спаситель, и её жужжание звучит, как гимн надежде. Пока кофе льётся, я листаю телефон. Соцсети взрываются: фотки с нами, подписи типа "Любовь навек!" и куча сердечек. "Навек, если он не забудет, где аэропорт," — хихикаю я, глядя на снимок, где мы с Михаилом смеёмся. Но в памяти всплывает, как он вчера был не с гостями, а где-то ещё. Я отмахиваюсь: "Анна, не начинай."
Михаил заходит, зевая, в мятой футболке. "Утро, красотка," — говорит он, и его голос хриплый, но тёплый.
"Красотка с лицом зомби," — фыркаю я. "Сделай мне тост, муж, или я начну ныть."
Он ржёт, но тут же тянется к телефону и начинает тыкать в экран. "Серьёзно, в первый день брака ты уже в офисе?" — ворчу я, стараясь звучать шутливо.
"Пара писем, и я твой," — ухмыляется он, не глядя. Я киваю, но внутри что-то ёкает. Вчера он тоже был где-то не со мной. Но это же свадьба, все носятся, правда? Я беру кружку и плюхаюсь на диван, твердя: "Расслабься, Анна, он просто вымотался."
Я вспоминаю вчера — не зал, не музыку, а тот момент, когда я поймала его взгляд, а он быстро отвернулся. "Может, он просто устал?" — бормочу я, но зуд в груди не уходит. Я отгоняю мысль и решаю сосредоточиться на Бали. Море, коктейли, мы вдвоём. Это всё исправит. Я тянусь за чемоданом, скидывая туда сарафаны и купальники. "Если я забуду крем, Михаил опять будет красный, как краб," — хихикаю я, представляя его с обгоревшим носом.
Звонит Лена, и её голос бьёт, как утренний будильник. "Эй, миссис, выжила после вчера?"
"Еле," — ржу я. "Голова, как после ринга, а Михаил уже в телефоне, как босс мафии."
"Типичный мужик!" — хохочет она. "Забей, на Бали он будет твой рыцарь. Пакуй бикини!"
"Уже," — ухмыляюсь я. "Если он сгорит, я его в песке закопаю."
"Фоткай!" — орёт она. "И не парься, вы будете как в ромкоме." Я кладу трубку, и её слова греют, но что-то всё равно скребётся. Я отмахиваюсь: "Анна, это похмелье, не психуй."
Я запихиваю кеды в чемодан, думая о Бали. Там всё будет иначе — никаких пропаданий, никаких странных взглядов. Я представляю нас на пляже, с коктейлями, смеющихся, как раньше. "Ты теперь замужем, Анна, ты справишься," — шепчу я, складывая шляпу. Но пока я тяну молнию, мысль о вчерашнем вечере лезет в голову. Почему он был такой отстранённый? Я качаю головой: "Хватит, это ерунда."
Михаил заходит, глядя на мой бардак. "Ты что, весь шкаф везёшь?" — ухмыляется он, потирая шею.
"Это называется стиль, дорогой," — кидаю я, швыряя в него носок. "А ты вообще собрался или полетишь в этом?"
Он ловит носок и ржёт: "Может, я просто буду голым загорать."
"Мечтай!" — хихикаю я. "Но телефон оставь, я его в море утоплю."
Он прищуривается: "Жестоко, жена." Но тянется к экрану, и я не выдерживаю: "Эй, ты серьёзно? Мы же в отпуск!"
"Секунда, и я весь твой," — говорит он, и его улыбка тёплая, но глаза какие-то… далёкие. Я сглатываю раздражение и думаю: "На Бали он будет мой."
Я закрываю чемодан, представляя закаты и волны. Это мой медовый месяц, и я не дам вчерашнему зуду всё испортить. "Анна, ты крутая," — шепчу я, глядя на кольцо, которое блестит, как звезда. И, бросая взгляд на Михаила, который всё ещё тычет в телефон, я решаю: "Я не сдамся без боя."

Дорога в аэропорт

Такси мчит по Москве, и я прилипаю к окну, глядя, как город мелькает, как в ускоренной съёмке — пробки, вывески, прохожие, спешащие в серое утро. Чемоданы громыхают в багажнике, Михаил сидит рядом, и я чувствую, как внутри всё искрит от предвкушения. Бали. Пальмы. Мы вдвоём. После вчерашнего бардака с чемоданами я готова к раю. "Анна, ты замужем, и ты летишь в сказку," — хихикаю я, поправляя очки, которые нацепила, чтоб выглядеть круче, чем чувствую.
Михаил листает телефон, но я решаю, что сегодня он мой. "Эй, жених," — подмигиваю я, тыкая его в плечо. "Готов покорять Бали или будешь ныть, что жарко?"
Он откладывает экран и ухмыляется: "Я буду звездой пляжа, а ты будешь снимать мой загар."
"Твой красный, как помидор, загар?" — ржу я. "Куплю тебе панаму, чтоб не сварился."
"Панаму?" — он прищуривается. "Только если ты в бикини."
Я фыркаю, но его слова греют, как солнце. Мы женаты, и это всё ещё звучит, как будто я влезла в чужую роль. Я вспоминаю, как вчера он был каким-то далёким, не совсем со мной. Лёгкий укол мелькает, но я отмахиваюсь: "Анна, не трынди, он просто вымотался." Свадьба, гости, нервы — кто бы не вырубился?
"Что первым делом на Бали?" — спрашиваю я, откидываясь на сиденье.
"Прыгнуть в море," — отвечает он, глядя на меня. "Или ты за коктейли?"
"Коктейли, море, а потом ты танцуешь со мной," — хихикаю я. "Помнишь, как ты чуть не сломал мне ногу на той вечеринке?"
Он ржёт: "Эй, я был лучше всех!"
"Ну да, если не считать, что я хромала," — подмигиваю я. Его смех заполняет машину, и я думаю, как люблю эти моменты — когда мы просто болтаем, как раньше.
"А дальше что?" — спрашиваю я, глядя на его профиль. "После Бали, я имею в виду. Какую жизнь хочешь?"
Он задумывается, потом улыбается: "Путешествия, ты, я, может, дом у моря."
"Дом у моря?" — хихикаю я. "Только если ты научишься готовить."
"Я уже мастер бутербродов!" — ухмыляется он. "А ты что хочешь?"
"Чтоб мы всегда так ржали," — говорю я, и это правда. "И собаку. Но чтоб ты её выгуливал."
"Собаку?" — он прищуривается. "Только если она не жрёт мои кроссы."
"Договорились!" — ржу я, беру его за руку, и он сжимает мои пальцы. Но телефон пиликает, и он тянется к нему. "Серьёзно?" — вырывается у меня, но я смягчаю: "Оставь эту штуку, мы же в отпуске."
"Минутка," — бормочет он, и я закатываю глаза.
Я звоню Лене, пока мы ползём в пробке. "Лен, мы в аэропорту скоро!" — ору я, как будто выиграла лотерею.
"Ааа, фотки, Анна!" — вопит она. "И не давай Михаилу сгореть, а то он будет ныть!"
"Уже запасла крем!" — хихикаю я. "Будем как в кино?"
"Как в лучшем ромкоме!" — ржёт она. "Только без ссор." Я кладу трубку, и её слова звенят в голове. Ромком. Именно это я хочу.
Я смотрю на Михаила, который отложил телефон. "Эй, а если мы останемся на Бали?" — спрашиваю я, ухмыляясь.
"Ты и я, хижина у воды?" — он прищуривается.
"И коктейли каждый день," — подмигиваю я.
"Ты меня убедишь," — говорит он, и его голос тёплый, как закат. Я улыбаюсь, но в голове мелькает вчера — его отстранённость, его взгляд. Я мотаю головой: "Анна, хватит..." Просто усталость, просто свадьба.
Машина подъезжает к аэропорту, и я чувствую, как сердце бьётся быстрее. "Это наш старт," — шепчу я, глядя на толпу у входа. Бали ждёт, и я не дам ничему — ни нервам, ни дурацким мыслям — это испортить. "Ты замужем, Анна, и ты готова," — твержу я, сжимая руку Михаила.

Самолёт и внутренний бунт

Самолёт гудит, как пылесос, а я сижу, зажатая у окна, и думаю, что моё тело официально сдаётся. "Медовый месяц, Анна, ты летишь в рай," — бормочу я, пытаясь устроиться на сиденье, которое явно делали для гномов. Михаил дремлет рядом, наушники болтаются на шее, а я смотрю на облака, похожие на взбитые сливки, и хихикаю: "Ну, хоть вид не отстой." После аэропортного марафона — очереди, проверки, Михаил, который чуть не потерял посадочный билет — я готова к Бали, как к спасению.
Я тянусь за телефоном и открываю заметки. "День первый: я замужем, и это как прыгнуть в бассейн, не зная, есть ли вода," — пишу я, ухмыляясь. Михаил спит, похожий на большого щенка, и я вспоминаю, как он однажды пытался починить мой тостер. Этот гений чуть не устроил пожар, размахивая отвёрткой и вопя: "Я всё контролирую!" В итоге мы заказали пиццу, а тостер умер героем. "Мой мастер," — ржу я, тыкая его в бок.
"Чего?" — он просыпается, моргая, как кот на солнце.
"Вспоминаю, как ты сражался с тостером," — хихикаю я.
"Эй, я был близок к победе!" — фыркает он, поправляя наушники. "На Бали я займусь коктейлями, а не ремонтом."
"Только не спали бар," — подмигиваю я. Он ржёт, и я на миг забываю, что мои ноги затекли, а кофе из аэропорта был похож на грязь.
Но тут в голове, как назойливый комар, жужжит мысль о свадьбе. Как он пропадал, как смотрел куда-то мимо. Мой внутренний голос шипит: "Серьёзно, Анна, ты паришься в самолёте?" Я представляю, как швыряю в него подушкой, чисто для смеха, и хмыкаю: "Расслабься, это не сериал." Он был просто занят, гости, суета, всё такое. Я пишу в заметки: "Если это любовь, то я, может, лучше с пиццей останусь. Она хотя бы не пропадает."
"Ты чего там строчишь?" — Михаил косится на мой телефон.
"Список, как тебя дрессировать," — ухмыляюсь я. "Первое: не спать в самолёте."
"Жестоко," — ржёт он. "А что ещё?"
"Носить мне коктейли," — говорю я. "И не ныть, если я заставлю тебя нырять."
"Нырять?" — он прищуривается. "Только если ты первая."
"Договорились!" — хихикаю я, но замечаю, как он тянется к телефону. "Серьёзно, опять?" — ворчу я.
"Проверю почту," — бормочет он. Я закатываю глаза, но решаю не портить вайб. На Бали он будет точно мой, без этого экрана.
Я смотрю на поднос с едой — какая-то каша, похожая на клей, и булка, которой можно забивать гвозди. "Если это ужин, я требую парашют," — шиплю я, отодвигая тарелку. Думаю о нашей жизни — как мы будем спорить, кто забирает доставку, или ржать над его попытками петь в душе. "Мы будем кайфовать," — шепчу я, и это как обещание. Но мысль о его отстранённости на свадьбе лезет в голову. "Анна, не психуй," — твержу я. Просто нервы, просто хаос.
Я пишу ещё: "Бали, сделай так, чтоб я не ныла." Самолёт качается, и голос стюардессы объявляет, что мы садимся в Денпасаре. Сердце прыгает. "Вот оно," — думаю я, глядя на Михаила, который убирает наушники. Я беру его за руку и говорю: "Готов к приключению, жених?"
"С тобой — всегда," — ухмыляется он, и я верю, что всё будет огонь. Когда колёса касаются земли по телу бегут мурашки, а в моих мыслях: "Тут начинается моя лучшая жизнь!"

Добро пожаловать в сказку

Глава 6: Добро пожаловать в сказку

Я вываливаюсь из такси у курорта, и Бали обрушивается на меня волной жары, запаха орхидей и какого-то острого аромата, от которого хочется заказать карри прямо на обочине. Небо пылает оранжевым, пальмы гнутся, как будто кланяются, а я стою, щурясь, и думаю: "Мы попали в чёртову открытку." После самолёта, где я чуть не прибила стюардессу за отвратительную клейкую кашу, это место — как глоток ледяного мохито. Михаил тянет чемоданы, пыхтя, будто тащит рояль, а я уже вижу себя у бассейна с коктейлем, где плавает ананас.

"Это что, мы реально тут жить будем?" — ору я, тыча в вывеску курорта, обвитую лианами. Михаил хмыкает, вытирая лоб: "Если тут есть кондиционер, я согласен."

"Уже скулишь, жених?" — хихикаю я, пихая его плечом. "Где твой тропический вайб?"

"В багаже застрял," — ухмыляется он, и я ржу, но его улыбка всё ещё бьёт в сердце, как первый аккорд любимой песни.

Мы топаем к вилле по дорожке, усыпанной ракушками, и я чувствую себя звездой какого-то travel-шоу. Вилла — это космос: стены цвета сливок, деревянный потолок с балками, кровать, на которой можно играть в футбол, и терраса с видом на океан, который шепчет: "Чилл, детка." Я визжу: "Михаил, это не вилла, это дворец султана!" Плюхаюсь на диван, раскинув ноги, и объявляю: "Я не уеду отсюда. Никогда."

"А я думал, ты хочешь на пляж," — говорит он, скидывая кеды и падая рядом, чуть не придавив мне руку.

"Пляж, коктейли, массаж — я хочу всё сразу!" — ржу я, представляя, как мы будем жариться под солнцем, пока не станем цвета карамели. После всей предсвадебной беготни — это место как кнопка "перезагрузка". Я вспоминаю, как мы болтали в аэропорту про хижину у моря, и шепчу: "Мы в деле, да?"

"В деле," — кивает он, но тут же тянется к телефону. Я морщу нос: "Эй..." Он хихикает, убирая гаджет: "Всё, я тут." Я киваю, но в груди мелькает лёгкий укол — на свадьбе он тоже пропадал, болтая с кем-то. "Анна, расслабься," — шиплю я себе. Всё фигня.

Я вскакиваю, распахиваю чемодан и начинаю выкидывать шмотки. "Где мой купальник? Я должна сиять, как местная дива!" — провозглашаю я, размахивая шляпой, которая выглядит, как реквизит из старого кино. Михаил ржёт: "С этой штукой ты будешь пугать рыб." Я швыряю в него футболку: "Смотри, чтоб я не утопила тебя за такие шуточки!"

Мы мчим на пляж, и я теряю дар речи. Песок блестит, как сахар, волны бьются о берег, а воздух такой, что его хочется намазать на тост. Я сбрасываю сандалии и бегу к воде, вопя: "Михаил, это круче, чем твой борщ!" Он догоняет, обрызгивая меня, и я ору: "Ты покойник!" Мы хохочем, валимся на песок, и я думаю: "Вот оно, моё счастье, и я его держу."

Но Михаил опять лезет в телефон, и я не выдерживаю: "Серьёзно?" Он пожимает плечами: "Пару сообщений." Я фыркаю, но решаю не ныть. Ложусь на песок, глядя на облака, которые плывут, как пена в капучино, и твержу: "Анна, кайфуй." Закат красит небо в малиновый, а я наслаждаюсь моментом.

Вечером мы идём в ресторан курорта, где столы утопают в лианах, а фонарики мигают, как светлячки. Я нацепила платье, которое трепыхается, как парус, и чувствую себя, как в лучшем романе. "Если я не съем что-нибудь с креветками, я устрою бунт," — говорю я, изучая меню, где всё звучит, как песня. Запах имбиря и лемонграсса кружит голову, и мой желудок готов аплодировать.

"Только не закажи весь океан," — подмигивает Михаил, и я кидаю в него соломинкой.

"Эй, я теперь миссис, мне можно!" — хихикаю я. "А ты что, опять будешь жаловаться на острое?"

"Я выживу," — ухмыляется он, и я краснею от его взгляда, как школьница. Мы треплемся о свадьбе — как Лена чуть не свалилась в торт, как дядя Вова пел "Мурку" под гитару. "Ты была огонь," — говорит он, и я тану, но замечаю, как он косится на телефон.

"Что там, мировые новости?" — язвлю я, и он хмыкает: "Просто работа." Я киваю, но когда он отворачивается, вижу, как на экране всплывает сообщение: "До встречи." Без имени, просто номер. Мой мозг шипит: "Что за хрень?" Я сглатываю, но в груди что-то колет. Работа? Друзья? Я отмахиваюсь: "Анна, не будь психом." Это Бали, тут нет места для фигни.

Я беру коктейль, где плавает кусок манго, и поднимаю бокал: "За нас, за Бали, за жизнь без будильников!" Михаил чокается, и я заставляю себя улыбнуться. Но пока мы едим, я краем глаза слежу за его телефоном. Он кладёт его экраном вниз, и я думаю: "Это ничего, правда?" Я не хочу портить вечер, но этот дурацкий зуд не уходит. Я шепчу себе: "Анна, ты не детектив, но пора присмотреться." Это мой медовый месяц, и я не дам странным сообщениям его угробить.

Остров счастья

Я просыпаюсь от щебета птиц, которые, клянусь, репетируют для какого-то тропического мюзикла. Солнце льётся через занавески нашей виллы, и я лениво потягиваюсь, чувствуя себя кошкой, которая нашла идеальный солнечный луч. Михаил ещё сопит, уткнувшись в подушку, и я хихикаю, глядя на его растрёпанные волосы. "Ну, Анна, это твой медовый месяц, и он чертовски крут," — шепчу я, вскакивая с кровати. Вчера мы с Михаилом валялись на пляже, хохотали, как дети, и я всё ещё ощущаю вкус соли на губах. Сегодня — новый день, и я готова покорять Бали, как заправский пират.

Я толкаю Михаила: "Эй, соня, подъём! Мы же не для спячки сюда прилетели!" Он мычит, открывая один глаз, и ворчит: "Ты слишком бодрая для утра."

"Это не утро, это приключение!" — ржу я, таская его за руку. "Вставай, или я закажу тебе кофе без кофеина!"

Он хохочет, сдаваясь: "Ладно, капитан, что на повестке?" Я ухмыляюсь, представляя нас в джунглях, как Индиану Джонса и его дерзкую подругу. Сегодня мы записались на экскурсию — храм, рынок, водопады, вся эта туристическая магия. Я уже вижу, как мы будем фоткаться, пока не кончится память в камере.

Мы завтракаем на террасе, где стол ломится от фруктов, которые выглядят, как с другой планеты. Я тычу в драгонфрут и шепчу: "Это что, еда или декор?" Михаил режет его, ухмыляясь: "Если это яд, я героически попробую первым." Я ржу, откусывая кусок, и сок течёт по подбородку. "Ты теперь официально мой дегустатор," — подмигиваю я, и он кидает в меня ананасовой кожурой. Мы хохочем, и я думаю, как люблю эти моменты — когда мы просто дурачимся, как будто весь мир только наш.

Наш гид, парень по имени Кетут с улыбкой шире горизонта, забирает нас на джипе. Мы мчим по узким дорогам, где джунгли обнимают всё вокруг, а воздух пахнет землёй и цветами. Я высовываюсь из окна, визжа: "Михаил, это круче, чем твой мотоцикл!" Он тянет меня обратно: "Эй, не улети, мне ещё нужна жена!" Я хихикаю, целуя его в щёку, и он краснеет, как мальчишка. Кетут ржёт: "Вы как в кино!" Я киваю: "Точно, только без драк!"

Первым делом — храм Пура Танах Лот, который торчит на скале прямо в океане. Волны бьются о камни, как будто спорят, кто громче, а я стою, задрав голову, и шепчу: "Это что, боги так строили?" Михаил обнимает меня сзади: "Красиво, да?" Я киваю, чувствуя его тепло, и думаю, что ради таких моментов стоило тащиться через полмира. Мы бродим по храму, где монахи в белых одеждах бормочут молитвы, и я покупаю браслет из бусин, который, по словам Кетута, приносит удачу. "Теперь я непобедима!" — хвастаюсь я, размахивая рукой. Михаил хмыкает: "Только не начинай махать этим в ресторане."

Дальше — рынок в Убуде, где хаос такой, что я чуть не теряю сандалию. Прилавки завалены сари, статуэтками, специями, которые пахнут, как взрыв. Я ныряю в толпу, таща Михаила за руку: "Смотри, это же сокровища!" Он ржёт, когда я примеряю шляпу размером с зонтик: "Ты теперь местный вождь?" Я строю рожу: "Преклонись, смертный!" Мы торгуемся за пару сережек, и я выигрываю скидку, гордо заявляя: "Я королева рынка!" Михаил качает головой: "Ты королева моего кошелька." Я хихикаю, целуя его в нос, и он тянет меня к лотку с манго.

Мы жуем фрукты, сидя на бордюре, пока Кетут рассказывает про местных духов. Я шепчу Михаилу: "Если духи увидят, как ты ешь, они сбегут." Он кидает в меня косточкой: "Смотри, чтоб я не вызвал их на дуэль!" Мы ржём, и я думаю, как легко с ним, как будто мы снова на первом свидании, когда я пролила вино на его рубашку, а он просто смеялся.

К обеду мы добираемся до водопада Тегенунган, и я теряю дар речи. Вода падает с высоты, как жидкое серебро, а вокруг — зелень, которая будто светится. Я сбрасываю платье, оставаясь в купальнике, и ору: "Михаил, в воду, сейчас!" Он хохочет, прыгая за мной, и мы плаваем, визжа, как дети. Вода холодная, но я чувствую себя живой, как никогда. "Это лучше, чем твой спортзал!" — кричу я, брызгая на него. Он ловит меня, крутит в воде: "Ты лучше всего!" Я тану, обнимая его, и шепчу: "Ты тоже ничего." Мы целуемся, пока Кетут не кричит: "Эй, влюблённые, не утопите друг друга!"

Мы возвращаемся в виллу к закату, уставшие, но счастливые, как будто выпили эликсир радости. Я сижу на террасе, попивая сок, и смотрю, как небо становится фиолетовым. Михаил приносит гитару, которую, оказывается, взял у портье, и бренчит что-то несуразное. "Ты теперь рок-звезда?" — хихикаю я, отбирая у него инструмент.

"Любимый, это для тебя," — улыбаюсь я, и пытаюсь сыграть, но выходит кошачий концерт. Мы ржём, я сдаюсь, и возвращая гитару Михаилу. Он играет мелодию, похожую на колыбельную, и я ложусь ему на плечо, слушая.

"Знаешь, я думала, брак — это сложно," — шепчу я, глядя на звёзды, которые мигают, как бриллианты. "Но с тобой это как… приключение."

"Лучшее приключение," — говорит он, целуя меня в лоб, и я чувствую, как всё внутри загорается. Мы встаём, и он тянет меня танцевать, прямо на террасе, без музыки, только шум волн и наше дыхание. Я хихикаю, когда он чуть не наступает мне на ногу: "Эй, ты обещал сальсу!"

"Это и есть сальса!" — ржёт он, крутя меня. Я визжу, падая ему в объятия, и думаю: "Вот оно, моё всё." Бали, Михаил, танцы по звёздами — я не хочу, чтобы это кончалось.

Блеск и Тревога

Я просыпаюсь от шума волн, которые бьются о берег, как будто аплодируют нашему приезду. Свет сочится через деревянные жалюзи, рисуя полосы на полу, и я лениво потягиваюсь, чувствуя себя героиней тропической сказки. Михаил лежит рядом, одна рука закинута за голову, и я хихикаю, глядя на его расслабленное лицо. "Ну, Анна, ты теперь королева джунглей," — шепчу я, скатываясь с кровати. Вчера мы носились по водопадам, рынкам, танцевали под звёздами, и моё сердце всё ещё поёт, как радио на полной громкости.

Я тычу Михаила в бок: "Эй, герой, вставай! Бали скучает по нам!" Он мычит, открывая глаза, и ворчит: "Ты что, на батарейках?"

"На коктейлях!" — ржу я, таская его за руку. "Сегодня мы будем плавать, жрать фрукты и выглядеть, как с обложки!"

Он хохочет, сдаваясь: "Только если я буду на обложке первым." Я кидаю в него подушку: "Мечтай, красавчик!" Мы ржём, и я думаю, как люблю каждое утро проведённое с ним, когда мы просто можем побыть собой, и поставить весь мир на паузу.

Мы завтракаем на террасе, где стол завален блинчиками, манго и чем-то, что выглядит, как йогурт, но пахнет раем. Я тычу в неизвестный фрукт: "Это что, еда или реквизит для фотосессии?" Михаил режет его, ухмыляясь: "Если это взорвётся, беги первой." Я хихикаю, пробуя кусок, и сок капает на платье. Михаил даёт салфетку, вытереться и подмигивает мне, а я чувствую себя, как будто мы снова на первом свидании, когда всё было легко и искры летели.

Сегодня мы решаем исследовать побережье. Арендуем скутер, и я визжу, вцепившись в Михаила, пока мы мчим по дороге, окружённой рисовыми полями, которые блестят, как изумруды. Ветер треплет волосы, и я ору: "Это круче, чем твой офис!" Он ржёт, сворачивая к пляжу: "Держись, или улетишь в джунгли!" Я хихикаю, обнимая его крепче, и думаю, что ради таких моментов стоило сказать "да" перед алтарём.

Мы бросаем скутер у берега, где песок мягкий, как пудра, а океан переливается, как жидкий сапфир. Я сбрасываю сарафан, ныряю в воду и ору: "Михаил, догоняй, или я уведу всех дельфинов!" Он прыгает за мной, брызгая, как ребёнок. Мы плаваем и смеёмся, пока не выбиваемся из сил. Я ложусь на волны, глядя в небо, где облака плывут, как сахарная вата. "Это наш с тобой маленький рай," — шепчу я, и Михаил тянет меня к себе, целуя солёные губы. "Ты мой рай," — говорит он, и я таю, как шоколад на солнце.

Днём мы бродим по деревушке неподалёку, где домики с соломенными крышами выглядят, как из старой сказки. Я покупаю кокос, который продавец рубит мачете, как ниндзя, и пью сок, пока Михаил торгуется за деревянную фигурку черепахи. "Это наш талисман," — заявляет он, вручая мне статуэтку. Я хихикаю: "Если она приносит удачу, я попрошу её научить тебя готовить." Он строит рожу: "Эй, мой тост — шедевр!" Мы ржём, и я думаю, как легко с ним, как будто мы пазл, который идеально сложился.

К вечеру курорт устраивает вечеринку на пляже, и я наряжаюсь в платье цвета заката, которое идеально подчёркивает мою фигуру. "Если мы станцуем сальсу, это будет преступление," — объявляю я, пока мы идём к берегу, где горят костры, а музыка пульсирует, как сердце. Михаил тянет меня в толпу: "Тогда покажи класс, королева!" Я визжу, кружась с ним, и мы танцуем, пока ноги не гудят. Его руки на моей талии, его смех — я хочу заморозить этот момент, как фотку в рамке.

Мы усаживаемся у костра, где подают шашлычки с креветками, пахнущие дымом и лаймом. Я жую, облизывая пальцы, и шепчу: "Если это не счастье, то я сдаюсь." Михаил хихикает, подливая мне коктейль: "Ты сдашься только после десерта." Я смотрю на него с улыбкой и говорю: "Смотри, чтоб я не съела тебя!" Мы снова смеёмся, и я думаю, что брак — это вот такие вечера, когда всё идеально.

Казалось бы всё идеально, вечер, танцы, волны, закат, мой любимый рядом, но в моменте я перевожу взгляд на бар, и вижу её. Вероника. Я быстро увожу глаза, думая, что мне показалось, опять смотрю в ту сторону, и О, НЕТ! Это действительно она. Вся такая, вечно расфуфыренная, в платье, которое блестит, как лунный свет, и болтает с какой-то компанией, будто она тут хозяйка. Мой мозг спотыкается: "Может всё-таки мне кажется? Мало ли, бывают же похожие люди." Я моргаю, думая, что это глюк от коктейля, но нет — её светлые волосы, её смех, как в рекламе шампуня. Вероника на свадьбе, теперь на Бали? Мой желудок сжимается, и я шепчу: "Она меня, что, преследует?"

Михаил замечает мой взгляд: "Ты чего застыла?" Я выдавливаю улыбку: "Просто… знакомое лицо в толпе." Он хмыкает: "Курорт большой, всякое бывает." Я киваю, но внутри всё клокочет. Совпадение? Мой внутренний голос орёт: "Анна, тут что-то не так!" Я сжимаю бокал, стараясь дышать ровно. Не хочу портить вечер, но всё к этому и ведёт, это слишком странно.

"Эй, ты где?" — Михаил тянет меня за руку, и я заставляю себя хихикнуть: "Фантазирую, как утащу все креветки." Он ржёт, и я прячу тревогу за улыбкой. Вероника смеётся у бара, и я думаю: "Это ерунда, Анна, просто совпадение." Но пока мы танцуем, я краем глаза слежу за ней. Она ни разу не смотрит в нашу сторону, но что-то в её осанке бесит. Я шепчу себе: "Мой медовый месяц, не испортит никто" Но я не могу просто забыть. Я выясню, что она тут делает — не сейчас, но скоро. Это моё счастье, и я его не отдам.

В тени улицы

Я сижу на террасе нашей виллы, потягивая кофе, и слушаю, как океан ворчит, будто старый сосед. Солнце лупит по макушке, и я щурюсь, поправляя шляпу, которая больше похожа на тарелку для пиццы. Вчерашний вечер всё ещё кружится в голове — костры, танцы, Михаил, который чуть не уронил меня в песок, и… Вероника. Эта чертова блондинка, которая, как мираж, возникла на вечеринке. "Анна, не трынди," — шиплю я себе, отгоняя её образ, но он снова и снова возникает у меня в голове, как и та её сцена с Михаилом на свадьбе.

Михаил выходит из спальни, уже в рубашке, которая кричит "я серьёзный парень". "Это ты что это такой деловой?" — хихикаю я, тыча в него ложкой.

"Звонок по работе," — вздыхает он, потирая шею. "Ненадолго, обещаю."

"Если дело не в миллионах, обещания не принимаются. Опять будешь трындеть про контракты?" — ворчу я, но смягчаю тон. "Ладно, иди, спасай мир, а я пока покорю остров."

Он хохочет, нежно целует меня в щёку: "Не уведи всех местных принцев." Я с ухмылкой отвечаю: "Смотри, чтоб я не сбежала с барменом!" Мы ржём, и он уходит в комнату, а я остаюсь с кофе и видом на пальмы, которые качаются, как танцоры. Работа, конечно, отстой, но я не буду ныть. Это мой шанс устроить соло-приключение.

Я накидываю сарафан, хватаю сумку и иду на прогулку. Город встречает меня гулом — мотороллеры гудят, как рой пчёл, торговцы орут про свои специи, а воздух густой от запахов жареной лапши и благовоний. Я шагаю по узким улочкам, где стены домов расписаны цветами, и думаю: "Ну, Анна, ты теперь лягушка - путешественница, ил та самая из тех дурацких и нудных блогах о туризме." Хихикаю, представляя, как фоткаюсь с кокосом и пишу подпись: "Жизнь — это пляж!"

Мои мысли скачут к Михаилу. Он сейчас, небось, сидит с ноутбуком, строя умную рожу, а я тут, ищу приключения. Я вспоминаю, все тёплые моменты с нашего знакомства, и это греет мне душу, так, что я сама того, не замечаю начинаю улыбаться во все свои 32 зуба. "Мой поддержка и моя опора " — думаю я, и в груди разливается что-то тёплое. Брак — это не только танцы под звёздами, но и такие мелочи, когда ты ржёшь над его нелепостью, всё равно хочешь обнять. Радуешься каким-то его достижениям и поддерживаешь в новых начинаниях.

Я захожу в кафе, где столики завалены подушками, а на стенах висят картины с танцующими богинями. Заказываю смузи, которое выглядит, как закат в стакане, и листаю телефон, но мысли всё равно возвращаются к Веронике. Почему она тут? На свадьбе, теперь на Бали — это что, судьба шутит? "Анна, не будь параноиком," — ворчу я, потягивая напиток. Может, она просто туристка, как и мы. Но её смех, её платье, как будто она всегда готова к фотосессии, всё ещё бесит. Я мотаю головой: "Забей, это твой медовый месяц."

Я бреду дальше, ныряя в лавку с украшениями. Серьги из ракушек, браслеты с бусинами — всё такое, что хочется скупить и носить, как местная жрица. Продавщица, старушка с улыбкой, как у моей бабушки, вручает мне кольцо с крохотным камнем. "Для любви," — говорит она, и я хихикаю, надевая его. "Любовь у меня уже есть," — подмигиваю я, но беру кольцо, представляя, как Михаил будет ржать над моим "сокровищем".

Выхожу на улицу, и тут — бац! — вижу её. Вероника. Она идёт по тротуару, в белой тунике, которая развевается, как флаг, и с сумкой, которая, клянусь, стоит, как моё платье на свадьбу. Мой мозг орёт: "Серьёзно? Опять она?" Я замираю за углом, сердце колотится, как после спринта. Это не совпадение, или я схожу с ума? Она болтает с какой-то девушкой, смеётся, как будто снимается в рекламе зубной пасты, и я думаю: "Анна, ты не Шерлок, но это уже слишком."

Я не планировала, но ноги сами несут меня за ней. "Просто посмотрю, что она тут делает," — шепчу я, натягивая шляпу пониже, как в дурацком шпионском фильме. Вероника сворачивает в переулок, где лавки торгуют тканями, и я крадусь следом, прячась за прилавком с сари. "Если меня поймают, скажу, что я блогер," — хихикаю я, но внутри всё клокочет. Она что, правда просто туристка? Или это какой-то чёртов заговор?

Вероника останавливается у кафе, заказывает кофе и садится за столик, листая телефон. Я прячусь за пальмой, чувствуя себя идиоткой. "Анна, ты реально следишь за бывшей своего мужа?" — шиплю я, но не могу остановиться. Она выглядит такой… обычной. Болтает с официантом, улыбается, как будто не знает, что я тут, как сыщик-недоучка. Мой внутренний голос орёт: "Забей, это ерунда!" Но я не могу. Не после свадьбы, не после вчера.

Я пытаюсь подойти ближе, но толпа туристов загораживает обзор, и я теряю её из виду. "Чёрт," — ворчу я, оглядываясь. Вероника исчезла, как привидение, а я стою посреди улицы, сжимая сумку, и думаю: "Это что, я теперь официально чокнутая?" Я хихикаю над собой, но решимость никуда не девается. Я найду её снова — не сегодня, но скоро. А пока я иду к вилле, твердя: "Анна, ты королева, и уж куда лучше этой Вероники."

Развеивая сомнения

Я шагаю по пыльной дороге к вилле, а солнце лупит так, что мой сарафан, кажется, готов сам сбежать в тень. Улицы Бали продолжают гудеть, а я всё ещё перевариваю свою шпионскую миссию. Вероника,, ускользнула, как призрак, а я осталась с кучей вопросов и чувством, что я героиня самого нелепого детектива. "Анна, ты реально следила за бывшей своего мужа?" — хихикаю я, вытирая пот со лба. Но этот зуд в груди не уходит. Почему она всё-таки тут? За 10000 километров от Москвы, мы снова встречаемся. Случайность? Или я правда схожу с ума?

Я достаю телефон, покачиваясь на обочине, где пальмы бросают пятнистую тень. Пора звать подкрепление. Лена — мой личный голос разума, который обычно звучит, как сирена. Набираю её номер, и через пару гудков она орёт: "Анна, ты жива? Или тебя уже утащили обезьяны?"

"Пока держусь!" — ржу я, усаживаясь на бордюр. "Но, Лен, тут такой цирк. Помнишь Веронику? Ту, что на свадьбе трындела с Михаилом?"

"А, эта блонди с лицом модели?" — хмыкает Лена. "И что она?"

"Она тут. На Бали. Я видела её вчера на вечеринке, а сегодня в городе. Это что, судьба меня троллит?"

Лена замолкает, а потом выдаёт: "Серьёзно? Это как в сериале, где все случайно оказываются в одном отеле. Ты уверена, что это она?"

"На миллион," — ворчу я. "Я даже за ней следила, как идиотка. Спряталась за пальмой, представляешь?"

Она ржёт так, что я слышу, как у неё что-то падает: "Анна, ты Шерлок в сарафане! И что, поймала её на шпионаже?"

"Не-а," — хихикаю я, но голос дрожит. "Потеряла её в толпе. Лен, это же бред, да? Она просто туристка, как мы. Но почему она везде, где я?"

Лена вздыхает: "Слушай, ты на медовом месяце, а не в триллере. Может, она правда просто тусит. Бали же не твой личный остров. Но если тебе так парит, поговори с Михаилом. Или следи дальше, но без пальм, а то тебя арестуют за сталкерство."

"Поговорить?" — я морщу нос. "Он скажет, что я чокнутая. И я не хочу портить наш вайб. Мы вчера танцевали, Лен, как в кино: вино, романтика, звёзды. Наш каждый день прекрасен, живём друг для друга. А сегодня он по уши в работе, а я тут… шпионю."

"Вот поэтому ты и звонишь мне," — хмыкает она. "Мой совет: расслабься. Если эта Вероника просто тёлка на отдыхе, забей. Если нет, ты её вычислишь, ты же Анна, королева драмы. Но не порть себе Бали из-за какой-то туповатой блондинки."

Я хихикаю, чувствуя, как напряжение спадает: "Ты права. Я не дам ей угробить мой медовый месяц. Но если увижу её снова, клянусь, я устрою допрос."

"Вот это мой боец!" — орёт Лена. "А теперь иди, фоткай закаты и целуй своего мужа. И пришли мне фотки, я завидую!"

Я кладу трубку, улыбаясь, как дура. Лена — как энергетик: встряхнёт и зарядит. Я встаю, отряхиваю пыль с сарафана и топаю к вилле, твердя: "Анна, не забудь, что ты королева, а не сыщик." Бали вокруг меня искрится — цветы на обочине пахнут, как конфеты, детишки носятся с воздушным змеем, а я думаю, что жизнь всё-таки офигенная, даже с дурацкими загадками.

К вечеру я возвращаюсь, а вилла встречает меня запахом жасмина и тишиной. Михаил уже ждёт на террасе, где стол накрыт, как для съёмок: свечи мерцают, тарелки с рыбой и овощами пахнут, как мечта, а вино блестит в бокалах. Он в льняной рубашке, рукава, как обычно закатаны, и выглядит так, что я готова забыть про всё на свете.

"Ну что, шпион, как прошёл день?" — ухмыляется он, подвигая мне стул.

"Шпион?" — хихикаю я, садясь. "Я просто покоряла Бали. А ты, герой контрактов, спас мир?"

"Почти," — подмигивает он, наливая мне вино. "Но без тебя это всё фигня."

Я краснею, как школьница, и беру бокал: "За нас, за Бали, за вечера, где мы не в офисе!" Мы чокаемся, и я думаю, как люблю его — за эту улыбку, за то, как он делает всё проще. Мы болтаем о его работе — он рассказывает про какого-то клиента, который хотел "всё и сразу", а я ржу, представляя Михаила в роли супергероя с ноутбуком.

"А ты что делала?" — спрашивает он, жуя рыбу.

"Бродила по улочкам, пила смузи, чуть не купила весь рынок," — хихикаю я, умалчивая про Веронику. Не хочу грузить его моими бреднями. "Ещё кольцо взяла, смотри!" — показываю я побрякушку, и он хмыкает: "Теперь ты официально жрица."

"Точно!" — ржу я. "Буду вызывать духов, чтоб ты готовил ужин."

Он поднимает брови и говорит: "Эй, мой этот ужин, как обычно произведение искусства!" Мы хохочем, и я чувствую, как всё внутри расправляется, как паруса на ветру. Вероника где-то там, но здесь, с Михаилом, я дома. Мы доедаем, болтая о планах — он хочет на сёрфинг, а я мечтаю о массаже. "Только не утони," — подмигиваю я, и он обещает: "Только если ты будешь моим спасателем."

Позже мы сидим на террасе, глядя на звёзды, которые сыплются по небу, как блёстки. Я кладу голову ему на плечо, и он обнимает меня, тёплый, как песок днём. "Знаешь, я счастлива," — шепчу я, и он целует меня в макушку: "Я тоже." И в этот момент я верю, что всё будет круто.

Но где-то в уголке мозга Вероника всё ещё маячит. Лена права — я не должна портить себе Бали. Но если увижу эту блондинку снова, я не отпущу её так просто. Я не Шерлок, но я Анна, и я выясню, что к чему. А пока я сжимаю руку Михаила и твержу: "Моё счастье — моё, и я его не отдам."

"Где ты, чёрт возьми?"

Я просыпаюсь от странного чувства, как будто кто-то выключил звук в мире. Вилла утопает в темноте, только лунный свет сочится через занавески, рисуя серебристые узоры на полу. Я тянусь к Михаилу, но его сторона кровати холодная, как камень. Сердце дёргается, и я сажусь, щурясь в полумрак. "Михаил?" — шепчу я, но отвечает только шорох волн за окном. Часы на тумбочке показывают три утра. "Куда он делся?" — бормочу я, пытаясь унять зуд в груди. Вчера мы ужинали, смеялись, смотрели на звёзды, а теперь он пропал?

Я встаю, босые ноги шлёпают по деревянному полу, и я шарю в темноте, ища шлёпки. "Анна, не паникуй," — твержу я, натягивая футболку поверх пижамы. Может, он пошёл за водой. Или на террасу подышать. Но что-то внутри шипит: "А если нет?" Я вспоминаю Веронику — её смех на вечеринке, её тень в городе, — и этот дурацкий зуд превращается в колючку. "Спокойно, ты не в триллере," — хихикаю я нервно, но ноги уже несут меня к двери.

Курорт ночью — как другой мир. Пальмы торчат, как силуэты из старого кино, фонарики мигают, будто подмигивают, а воздух тяжёлый, пропитанный солью и цветами. Я иду по дорожке, обнимая себя руками, и шепчу: "Если он просто курит, я его придушу." Но Михаил не курит, и это делает всё ещё страннее. Я проверяю террасу — пусто. Бассейн — только луна отражается в воде, как насмешка. "Где ты, чёрт возьми?" — ворчу я, ускоряя шаг.

Мои мысли скачут, как шарики в лототроне. Может, он решил прогуляться? Или у него бессонница? Я вспоминаю наш вчерашний ужин — его улыбку, когда он назвал меня жрицей из-за кольца, его тёплую руку под звёздами. Он был таким… моим. Но Вероника, эта чертова блондинка, всё ещё маячит в голове. Лена говорила забить, но как, если она везде? Я мотаю головой: "Анна, не накручивай." Но ноги несут меня дальше, к пляжу, где мы танцевали позавчера.

Песок холодит ступни, и я замедляюсь, прислушиваясь. Где-то вдали гудит мотор лодки, но ближе — голоса. Тихие, но знакомые. Я замираю за кустами, сердце колотится, как барабан. Это Михаил. Его низкий голос, который я узнала бы из миллиона. И ещё один — женский, лёгкий, как звон бокала. Я крадусь ближе, прячась за пальмой, и вижу их. Михаил и Вероника. Они стоят у кромки воды, он в шортах и рубашке, она в платье, которое струится, как дым. Они говорят, но слов не разобрать — только интонации, спокойные, почти дружеские.

Мой мозг взрывается: "Что за хрень?" Я сжимаю кулаки, стараясь дышать тише. Они не обнимаются, не целуются — просто стоят, но это не делает легче. Вероника на свадьбе, в городе, на вечеринке, а теперь тут, ночью, с моим мужем? Я хочу выскочить и заорать: "Какого чёрта?" — но ноги будто приросли к песку. "Анна, не психуй," — шепчу я, но внутри всё кипит. Это совпадение? Друзья? Или я слепая дура?

Я вглядываюсь, пытаясь уловить детали. Михаил кивает, Вероника смеётся, касаясь его плеча — мимолётно, но достаточно, чтоб я стиснула зубы. "Просто друзья," — твержу я, вспоминая, как он говорил про неё на свадьбе. Но ночью? На пляже? Мой внутренний голос орёт: "Анна, это не нормально!" Я вспоминаю Лену: "Поговори с ним." Но сейчас я не могу — я как шпион, застрявший в кустах, и это одновременно бесит и смешит.

Они поворачиваются, и я ныряю глубже в тень, чуть не споткнувшись о корень. "Если меня поймают, я скажу, что ищу кокос," — хихикаю я нервно, но сердце колотится, как после марафона. Они идут к курорту, не держась за руки, но слишком близко, и я слежу за ними, пока не теряю из виду за поворотом. "Чёрт," — шиплю я, выходя на дорожку. Я не знаю, что видела. Разговор? Секреты? Или просто дурацкую случайность?

Я бреду обратно, ноги тяжёлые, как будто тащу гири. Вилла встречает меня тишиной, но Михаил ещё не вернулся. Я падаю на кровать, глядя в потолок, где вентилятор крутится, как мои мысли. "Анна, не делай выводов," — твержу я. Может, они случайно встретились. Может, она попросила о помощи. Но почему ночью? Почему не сказал мне? Я вспоминаю его тёплый взгляд за ужином, его "я тоже счастлив", и хочу верить, что это ерунда. Но Вероника — как заноза, которую не вытащить.

Я закрываю глаза, но сон не идёт. Я не буду орать или устраивать сцены — пока. Я выясню, что происходит, но не дам этому угробить мой медовый месяц. Когда Михаил вернётся, я сделаю вид, что спала. А завтра я стану сыщиком получше. Это моё счастье, и я его не отпущу.

Игра во "всё хорошо"

Глава 12: Маски и звонки

Утро, как и всегда, врывается в виллу потоком света, который бьёт по глазам, как прожектор. Я лежу, уставившись в потолок, где вентилятор лениво гоняет воздух, и пытаюсь собрать себя в кучу. Ночная сцена — Михаил и Вероника на пляже, их голоса, её рука на его плече — крутится в голове, как заевшая пластинка. Я не спала, ворочалась, представляя сто сценариев, от "они просто болтали" до "я дура, которая всё пропустила". "Анна, спокойно," — шепчу я, но в груди всё сжимается, как будто кто-то завязал узел.

Михаил возится в ванной, напевая что-то невнятное, и я заставляю себя встать. "Ты королева, веди себя как королева," — твержу я, натягивая улыбку, которая кажется резиновой. Я не хочу сцены — не сейчас, не здесь, посреди Бали. Но как притворяться, что всё нормально, когда внутри всё трещит?

Он выходит, волосы мокрые, полотенце на плече, и ухмыляется: "Доброе утро, спящая красавица. Готова покорять остров?"

"Уже на старте," — хихикаю я, но голос звучит, как треснувший колокол. Я шарю по столу, хватая кофе, и добавляю: "Только если ты не заставишь меня лезть на вулкан."

"Вулкан подождёт," — подмигивает он, садясь напротив. "Как насчёт завтрака на пляже? Я заказал блинчики, которые ты любишь."

Я киваю, выдавливая: "Ты знаешь, как подкупить." Но его обыденная забота режет, как нож. Он такой… нормальный. Как будто не было никакого пляжа, никакого шёпота с Вероникой. Я смотрю на него — его тёплые глаза, его улыбку — и хочу верить, что это ерунда. Но Вероника, как заноза, сидит в голове. Я ковыряю блинчик, пока он болтает про сёрфинг, и думаю: "Как ты можешь быть таким спокойным?"

"Ты чего такая тихая?" — спрашивает он, отпивая сок.

"Просто не выспалась," — отмахиваюсь я, заставляя себя улыбнуться. "Кто-то храпел, как трактор."

"Эй, я не храплю!" — ржёт он, и я хихикаю, но это как маска, которая вот-вот треснет. Мы доедаем, болтая о ерунде — о погоде, о том, как он чуть не утопил телефон в бассейне, — и я почти верю, что всё как раньше. Но каждый его взгляд, каждый смешок напоминает мне о ночи, и я чувствую себя актрисой в дурацкой комедии.

Днём мы гуляем по курорту, держась за руки, и я стараюсь утонуть в красоте Бали. Пальмы шелестят, цветы пахнут, как конфеты, а океан блестит, как стекло. Михаил фотографирует меня у фонтана, и я строю рожи, но внутри всё ноет. "Анна, держись," — шепчу я, пока он обнимает меня для селфи. Его тепло такое знакомое, но теперь оно кажется… хрупким. Я хочу спросить: "Где ты был ночью?" — но слова застревают, как кость в горле.

К вечеру Михаил снова утыкается в работу. "Клиент опять чудит," — ворчит он, открывая ноутбук. "Я быстро, обещаю."

"Спасай мир снова," — хмыкаю я, но в голосе сквозит усталость. Он уходит в комнату, а я остаюсь на террасе, глядя на закат, который красит небо в малиновый. Вилла кажется пустой, и я не выдерживаю. Хватаю телефон и набираю Лену. Она отвечает сразу, как будто ждала: "Анна, ты что, опять за шпионажем?"

"Хуже," — выдыхаю я, падая на шезлонг. "Лен, я ночью видела Михаила с Вероникой. На пляже. В три утра."

"ЧТО?" — орёт она так, что я отдёргиваю телефон. "Ты серьёзно? Они что, тусовались?"

"Не знаю," — шепчу я, сжимая подушку. "Они просто говорили. Она смеялась, трогала его плечо. Это не было… ну, как в кино про измены. Но, Лен, какого чёрта он был с ней ночью? И сегодня утром он как ни в чём не бывало — блинчики, фотки, всё такое."

Лена молчит, а потом выдаёт: "Окей, давай по порядку. Ты уверена, что это была она?"

"На миллиард," — ворчу я. "Я следила за ней, как идиотка, чуть не навернулась в кустах."

Она ржёт: "Ты неисправима! Но, слушай, это реально странно. Почему он не сказал, что встречался с ней? Ты спрашивала?"

"Нет," — мямлю я. "Я не хочу устраивать разборки. Мы на Бали, Лен. Это мой медовый месяц. Но я не могу притворяться, что всё окей. Это как… будто я ем торт, а внутри песок."

"Ох, Анна," — вздыхает она. "Ты права, что не орёшь. Но тебе надо поговорить. Может, это фигня — они друзья, или она попросила о чём-то. Но ночью — это, блин, подозрительно. Если не хочешь с ним говорить, следи дальше. Но аккуратно, а то станешь местной легендой шпионов."

"Следить?" — хихикаю я, но голос дрожит. "Я уже чувствую себя психом. Лен, я не хочу его терять. Он сегодня был таким… моим. Но эта Вероника — как вирус."

"Тогда собери факты," — говорит она твёрдо. "Не накручивай, но и не будь слепой. Ты умная, ты разберёшься. А если он козёл, я прилечу и надеру ему зад."

Я ржу, чувствуя, как слёзы жгут глаза: "Спасибо, Лен. Ты мой спасательный круг."

"Всегда," — хмыкает она. "А теперь иди, пей вино и целуй своего мужа. Но держи глаза открытыми."

Я кладу трубку, и мне правда легче. Лена — как пинок под зад, когда я тону в мыслях. Я сижу, глядя на звёзды, которые мигают, как будто подбадривают, и твержу: "Анна, ты справишься." Михаил всё ещё в комнате, и я не хочу его видеть — пока. Я не готова к вопросам, к его улыбке, которая может всё запутать. Но я поговорю с ним. Скоро. А пока я выясню, что за игру ведёт Вероника, а то она угробит весь наш отдых.