Измена. Она ведь не я

Глава 1

Мы едем домой. Наконец-то. Муж там, наверное, с ума от нетерпения сходит. Исписался весь в ватсапе. Бедняга думает, что мы только через неделю вернемся, но как же не застать его врасплох? Я уже и забыла, когда мы в последний раз дурачились и удивляли друг друга.

А теперь можно. Наконец, можно. Все снова обрело краски и запахи. Душа поет, и сердце танцует. Потому что наш сын будет жить. Долго и счастливо. Очень долго и очень счастливо, уж я постараюсь. Семь лет борьбы с болезнью того стоили.

Господи, я самая счастливая мать на свете.

– А почему не папа? – Мироша надувается, разглядывая улыбчивого таксиста за рулем.

– Потому что папа не знает, что мы прилетели. Мы сделаем ему сюрприз, – приседаю и улыбаюсь сынишке в лицо. – Вот он обрадуется!

– Ааа! Сюрприз! – ангельские зеленые глаза, совсем как у Бори, распахиваются азартом, и я наслаждаюсь их лучезарностью. Они больше никогда не потускнеют, я больше не увижу в них боли, и мы все втроем будем счастливы.

Усаживая Мирошу в детское кресло на заднем сиденье, предвкушаю, как муж будет фонтанировать радостью. Соскучилась по нему жутко.

Пока едем, любуюсь фотографией, присланной вчера. Волосы отрастил до ушей. Прядки на лоб спадают. В глаза сразу бросается пара седых волосков среди остальных, темно-ореховых. Ему и тридцати нет, но многолетний стресс сказывается. Скольжу жадным взглядом по картинке, обрисовываю четкие контуры квадратного лица: широкий подбородок, слегка выпирающий, покрытый густой щетиной, тонкие, но мягкие губы, умеющие очень нежно щекотать за ушком, длинный и острый нос, кончик которого я обожаю кусать, и высокий лоб с морщинками «мудрости», как Боря их с гордостью называет. Наконец утопаю в зеленом взгляде, легком и жаждущем, всегда глубоком.

Он еще схуданул. Очевидно, Марго его плохо кормит. Боря, конечно, из деликатности своей не станет на нее жаловаться, но я-то знаю свою племянницу. У нее одни парни и гулянки на уме. Наверняка редко готовит и уж точно не убирается. Даже злость берет. Живет у нас на халяву, могла бы и отблагодарить. Учиться, называется, приехала. Сама вечно на тусовках.

Сердце обливается, когда гляжу на Борины впалые щеки. Бедный, вкалывал за семерых, чтобы оплатить лечение в Германии. Но оно полностью себя оправдало. Высосало из нас все соки, зато сохранило нам смысл жизни. И теперь этот смысл с любопытством выглядывает из окна такси, изучая родной город, который, возможно, подзабыл за полгода.

– Мам, мам, смотри. Мы здесь с папой катались, – Мироша тычет пальцем в стекло и поворачивает кудрявую головку следом за ускользающим силуэтом колеса обозрения.

Оно быстро пропадает между высотными зданиями, но я помню. Боря снимал видео для меня. Я их все храню в телефоне и часто пересматриваю. Каждый из этих редких счастливых моментов нашей прошлой жизни на вес золота. Теперь, не сомневаюсь, ими будет наполнен каждый день. Я готова кататься с Мирошей на каруселях с утра до вечера, лишь бы он смеялся.

Таксист высаживает нас напротив подъезда. Уже уставшее солнце ласково печет спину. Белые ночи в самом разгаре, и даже в восемь вечера светло, как днем. Прекрасное время. Потягиваюсь и глажу слабые кудри на голове Мирона.

– Ну, что, сынок, мы дома! – распахиваю руки.

Он хихикает и первым несется к железной двери, а я с чемоданом плетусь следом. Предвкушаю встречу с мужем. Так хочется просто упасть в его объятия, и все. Больше ничего не делать, не решать, главное, не переживать, а лишь наслаждаться моментом.

Минуя лифт, мы поднимаемся на второй этаж по лестнице. Мироша скачет вприпрыжку. Резвится. Последние месяцы он очень активный, словно пытается наверстать упущенное детство. И я даю ему набаловаться всласть. Его веселость залечивает все старые раны на душе.

– Пап, мы дома! Папа! – кричит Мироша, едва я открываю дверь, и несется по длинному коридору вглубь квартиры.

– Черт! – раздается следом раздраженно. Так странно звучит, словно и не Боря вовсе.

Что случилось? Закатываю чемодан в прихожую. Он перестает громыхать, и наступает пустая тишина. В квартире мрачно и грязно. Пыли накопилось. Совсем неуютно. Мне даже не по себе.

Прислушиваюсь.

– Папа? – странно протягивает Мироша. – Марго?

Голосок его слабеет, и страх щупальцами расползается по моей груди, даже если пока нет причины. Что там?

Глава 2

Бросив чемодан, несусь за сыном. Из коридора слышу голос мужа, который кажется мне неродным, неестественным, накрученным, хоть и радостным.

– Сынок! Как я соскучился по тебе! Иди к папе. Боже, Миронка, как ты вымахал! Кругляш теперь такой. Был-то щепкой.

Боря смеется, а Мироша молчит, хотя всегда рад видеть отца, вечно по нему скучает и между госпитализациями дома проводит с ним все время, буквально по пятам ходит. Все их встречи после долгой разлуки сопровождаются громким смехом и восклицаниями, а тут…

Добегаю до спальни и тоже застываю. Все звуки глушатся. И сердце валится камнем. Играющая до этого на всем пути домой мелодия души затыкается – я обесточена.

На нашей кровати валяется Марго, наверняка голая под одеялом. Она таращит глаза сперва на Мирошу, потом на меня, затем переводит то ли упрекающий, то ли торжествующий взгляд на Борю. Он тоже раздет до трусов. Присев на одно колено, обнимает сына за плечи, но Мироша чувствует напряжение, может быть, ничего не понимает, но все впитывает в себя против воли, поэтому молча переводит растерянный взгляд с отца на… его любовницу.

Лю-бов-ни-ца. Каждая буква в этом слове полосует сердце. Как так? У моего мужа любовница? Моя племянница, дочь родного брата? Как так?!

Мы встречаемся с Борей взглядами. В его – стынет вина. Словно на инстинктах, он прижимает Мирошу к себе и медленно мотает головой. А я, оцепенелая, пока могу лишь глазами двигать и перевожу их на эту мелкую дрянь, Марго.

В голубом прищуре ни капли стыда, лишь злорадство и алкоголь. Гляжу на нее и вижу собственное отражение десятилетней давности. Золотые волосы так же вьются, на носу та же выемка, даже губы той же формы и цвета. Генетика – странная штука. Ей передалось много моих черт. И мне противнее от этого вдвойне.

Господи, я ведь сама привела ее в наш дом. Услышав от брата, что Марго поступила сюда в университет, предложила ей у нас пожить. Хотела и им помочь, и мужу. Думала, племянница в благодарность за проживание будет следить за домом, пока мы с Мирошей в Германии. Да уж, помогла…

– Жень, только не пали горячку, пожалуйста, – Боря вскакивает, пряча сына за собой. – Не при Мироне.

От меня, что ли, его прячет? Это от него, предателя и развратника, надо Мирошу прятать, от его дурного влияния и плохого примера. Господи, докатились. Мой муж переспал с моей племянницей. Как сыну это объяснить?

– Ничего палить я не буду, – с трудом проглатываю комок боли, застрявший в горле. В груди спазмами отдается предательство мужа. – Мы просто уйдем. Раз нас здесь не ждали.

Я тяну руку к Мироше, и он порывается пойти ко мне, но Боря его удерживает. Красная футболка с желтыми мячами собирается складками на хрупких плечиках. Зеленые глазки хлопают часто, словно пытаются переключить канал, но не могут.

– Отпусти его. Сынок, пойдем, – киваю ему.

Мироша потерян. Смотрит то на меня, то на отца. В глазах копятся слезы. Боже, ненавижу эти слезы. Я уже думала, что больше их не увижу.

Повезло же нам с папашей, подонком! Испортил наше счастье. Господи, неделю не подождать было? Хотя с чего я взяла, что это первый раз? Как давно у них началось? Может, вообще, с самого переезда Марго, когда мы с Мирошей еще тут были? Оргх, мерзость.

– Жень, куда вы пойдете? Ну, куда? Давай поговорим. Вы устали с дороги. Да, сынок? – Боря наклоняется к нему и целует в голову.

Мироша глядит на меня большими круглыми глазами.

– Мам, а почему мы должны идти? Мы же пришли, – и прикусывает большой пальчик.

Еле-еле его отучила от этой дурацкой привычки сосать палец. Сейчас на стрессе вновь начнет. За что мне это все? Только от одной беды избавились, как грянула следующая. Нет мне покоя.

Как он мог? Пока я выхаживала нашего сына, он тут развлекался с этой дрянной нимфеткой. Хоть бы на стороне шлюху нашел! Нет ведь, мою племянницу выбрал. Действительно, зачем далеко ходить? Как это подло! Аргкх!

– Вот именно, Жень, вы только приехали. Зачем сразу уходить? – подхватывает Боря, делая на меня шаг, а я отступаю и заглядываю сыну в лицо. На этого козла похотливого даже смотреть не могу.

– Потому что папе тут нужно… навести порядок, – бросаю презрительный взгляд в Марго – она здесь главная грязь, въевшаяся в моего мужа.

Надо было… надо было это предугадать. Я ведь чувствовала, что непростая она девица. Вечно в откровенных шортах и майках по квартире таскалась. Все футболки – полупрозрачные, шорты – не шорты, а трусы. Еще валялась на диване в неприемлемых позах. Какая же я наивная дура! Верила Боре, даже мысли допустить не могла, что у него на эту шалаву глаз ляжет. Глаз, может, и не лег, а член, очевидно, встал.

Да, у нас секса год не было, но это же был самый тяжелый период лечения, столько операций, потом восстановление… Совсем не до этого. Можно было потерпеть. Господи, последний год, и вот ведь счастье уже летело к нам в руки, а он его разбил вдребезги, швырнул о стену со всей дури, наотмашь.

Катись оно все! Мы с Мироном и без него будем счастливы. Главное, что мой сын теперь здоров, и у него будет самая нормальная жизнь. А я что-нибудь придумаю. Как-нибудь устроюсь. Все потом. Главное, сейчас уйти отсюда. Подальше от этого предателя.

Глава 3

– Жень, пожалуйста! Понимаю, ты в шоке. Но я все объясню. Давай поговорим!

Все-таки отвечаю на Борин пристальный взгляд, полный волнения и недоумения. Боже, кило десять он точно сбросил с нашей последней встречи. За каких-то полгода. Испереживался за Мирона, так? Или трахался как не в себя с Марго? Все ребра торчат, и жилки выпирают. Он так выглядел, когда мы познакомились, только тогда это была юношеская худоба. А теперь… С его-то ростом… страшно, что вот-вот переломится.

Брр, о чем я думаю? Плевать мне на него теперь! Пусть Марго его откармливает. Хотя она, скорее, отсасывает. Последние силы из него высосала, тварь.

– Ты не объясниться хочешь, а оправдаться. Объяснять тут нечего, – мотаю головой и улавливаю краем глаза, как Марго вскидывает нарисованные синие брови. Кидаюсь и на нее. – А тебе перед отцом не стыдно? Перед матерью? Как ты их опозорила! Всю нашу семью!

Все-таки надо брату сказать, чтобы он ей хорошую порку устроил. Хотя, наверное, такую уже не исправить. Тоню жалко. Прекрасный человек, лучшая мать, всю себя в дочь вкладывала, а получила вот это… чудо-юдо в перьях и пирсинге.

– Ой, теть Жень, не надо. Я уже взрослая девочка, – еще фыркает и закатывает глаза, поднимаясь.

– Ага, вижу. Только не тем местом ты взрослая, – имею в виду другое, но киваю на ее голую спину, согнутую дугой. Позвонки искривляют сложный рисунок татуировки.

Боря взглядом пытается пресечь мое бешенство. Зря тревожится. Я не опущусь до драки с этой мразью, тем более за изменщика.

– Мироша, пойдем, – подхожу к сыну и хватаю его за руку.

Муж тут же цепляется за его вторую ручку. От него несет спиртным. Совсем распоясался? Пьет, гуляет, кутит, видимо, на всю катушку, пока мы там… Нашел же компанию в лице этой юной распутницы. Но она всего лишь девчонка, девятнадцать лет, что с нее взять? А он-то взрослый мужик! Финансовый директор в крупной фирме, между прочим, десятки сотрудников в подчинении, солидным человеком считается. Считался…

– Куда вы пойдете? – смотрит мне в глаза, я свои увожу как могу.

– Тебе это знать не нужно.

– Жень, ну че ты психуешь? Отдохни, расслабься, остынь. И потом поговорим. Если не захочешь меня дальше видеть, я сам уйду. Куда ты с ребенком? – во все еще любимых мною зеленых глазах нарастает беспокойство. Мне больно туда смотреть. Я вижу там свое глупое отражение, усталое и злое.

Этот человек когда-то клятву давал. Судьба нам столько испытаний подкинула, мы же их вместе проходили. Сообща. Держась за руки. Столько лет боролись с недугом. Столько всего пережили. Я была уверена, что ничто больше не сможет нас разлучить, раз даже этому не удалось. И вот… Хотела устроить сюрприз, и сама его получила. Обухом по голове.

Может, было бы даже лучше, если б мы приехали через неделю, как должно, и не застали эту картину? Я бы продолжала пребывать в неведении, обманутая, зато счастливая. И семья бы осталась целой? Что может быть важнее семьи, в конце концов?

Внутри все ноет. Об упущенном. Вся радость мира, казалось, наконец, доступна, и опять печаль. Господи, дай мне сил и это пережить. Я ведь смогу? С болезнью Мироши мы хотя бы вдвоем боролись, а как одной – с изменой?..

– Жень, останься. Давай я уйду? Только завтра, хорошо?

Я качаю головой, даю четкий отрицательный ответ взглядом.

– Ну куда вы? – вздыхает муж. Наверное, уже бывший.

– Не твое дело, – бурчу по слогам. – Оставайся здесь.

Шок постепенно проходит, и обида закипает в груди. Если сейчас не уйду отсюда, то накинусь на эту голую курицу, а потом и на Борю. Обоих прибить хочется. Не на глазах же у сына! Не надо меня до такого доводить.

– Мироша, отпусти папу.

– Почему? Я не хочу, – сынок жмется к нему, но и мою руку сжимает крепче. – Я хочу вместе…

Боря расцветает надеждой, осунувшееся лицо озаряется, даже улыбка проявляется на сухих губах.

– Жень, ну правда. Давай вести себя адекватно. Никуда я вас не отпущу! – хватает мой локоть, а меня словно жалит его прикосновение.

Выдергиваю руку. Испытываю отвращение. И к нему, и к себе. И к Марго, которая, к удивлению, молча за нами наблюдает и не вмешивается.

Господи, что делать теперь? Куда идти? Как быть? Я ведь из-за болезни Мирона столько лет уже не работала. А жить где? Даже если здесь пять комнат, невыносимо будет находиться всем вместе.

Что ты наделал, дорогой?

– Не надо! – огрызаюсь и тяну Мирошу на себя. – Отпусти его! Не надо им прикрываться.

Сынок, бедняжка, пугается и смотрит жалостливо на отца. Боря сжимает челюсти до желваков.

– С ума не сходи! Уже вечер. Куда ты потащишь моего сына?

– Да хоть в хостел, неважно! Главное, подальше отсюда. Это мой сын. Пока мы там страдали, ты тут развлекался в свое удовольствие! – на последнем предложении голос ломается, и слезы хлынут из глаз.

– Мамочка, не плачь, мамочка! – Мироша подбегает и обхватывает меня за пояс, прижимается к бедру.

Сейчас совсем разрыдаюсь. Еще не хватало. Отворачиваюсь и быстро провожу ладонью по лицу в попытке снять боль или нацепить маску хладнокровия. Хотя сердце горит в огне обиды. Не могу унять этот пожар. Он скоро выйдет из меня и обожжет Мирона. Нельзя этого допустить.