Измена. Она знает!

Глава 1

Утро счастливой мамы четырёхлетнего Жени Кузнецова перестало быть обыденным ровно в тот момент, когда в дверь её дома раздался настойчивый стук, а вместе с ним и громкое:

— Ника-а, открывай. — громкое и нетрезвое.

Вероника Кузнецова, в девичестве Измайлова, не успела снять туфли-лодочки и отойти от дверей. Она только отвела сына в сад. Её день должен был пройти как обычно: завтрак с сыном, сборы в сад, недолгая прогулка через парк туда и обратно, завтрак и побудка мужа, его проводы на работу, загрузить стиралку, выбрать подходящий под настроение и ткань кондиционер для одежды, включить какой-нибудь сериал — фастфуд для мозга, для фона и наполнения опустевшего дома жизнью, глажка.

Всё должно было быть как обычно… Но это утро уже начало переворачивать её жизнь и привычные ценности. Просто Вероника ещё этого не понимала, распахивая двери своего дома подвыпившей подруге.

— Юля? — Вероника едва успела увернуться от летящего ей в лицо локтя.

Юльку вело и шатало. Пытаясь обнять давнюю подругу, та чуть не выронила из рук бутылку шампанского, споткнулась-таки о порог и чуть не поправила лёгкий макияж на лице хозяйки этого дома.

— Прости, прости, дорогая. — залепетала гостья, хлопая пушистыми ресницами и оперевшись о дверной косяк, дабы сохранить равновесие. — Мне просто так паршиво… Нет, мне хуёво, Ник. Очень… Не знаю… Не знаю, к кому ещё могла бы пойти.

Ника поспешила подхватить подругу и перетащить её через порог.

— Ты чего? Юль? Юлька? С дедом что? — Вера знала, что у Юли из родных никого, кроме Константина Александровича, не осталось. Оттого именно о нём она и подумала в первую очередь. О плохом, разумеется.

Чем бы ещё можно было объяснить пьяную подругу на пороге её дома в такое время? Юля… она своеобразная, но Вероника считала её адекватной. Явно же что-то случилось.

— Всё… Всё закончилось, Ник. Совсем всё. — хмельно выдала Юля.

Успев запереть дверь, Ника пристроила девушку у стены перед шкафом-купе с зеркальными дверцами.

— Надо стащить сапоги, Юль.

— А? Сапоги? — голубые глаза встретились с зелёными. — Какие сапоги, Никуль? Я в дрова… в дровища. Жизнь кончена. Мой Дамир меня бросил.

При упоминании имени женатика, которого Ника вот уже за целый год их странных отношений с её единственной и лучшей подругой в глаза не видела, брюнетка поморщилась и заправила выбившийся из-под заколки-крабика локон за ухо. Наклонилась и помогла Юльке избавиться от её сапог-ботфорт.

Упрямый локон вновь упал на миловидное лицо с розовыми щёчками.

— Пф. — Ника сдула локон и выпрямилась. — Нашла из-за чего пить. — фыркнула. — Если бы ты праздновала, то, думаю, позвала меня. Я только рада.

— Рада тому, что у меня жизнь закончилась? Сердце разбито?

Вероника закатила глаза и, взяв на буксир пьяную подругу, повела её в кухню.

Она никогда не одобряла этот союз. Вообще, тяжело одобрять подобное. Этого женатика она не видела. Юля их не знакомила. Да и возможности не было. За последние полтора года женская дружба всё больше проходила в режиме онлайн. Созвоны по видеосвязи, обмены голосовыми. У Юли пошла в гору карьера, у Ники муж получил руководящую должность, сынок наконец-то в сад вышел на полный день. Встречи стали редкими, а посиделки и вовсе сошли на нет. Чего уж скрывать, глава семейства — Кузнецов Данил был прекрасно осведомлён о жизни и отношениях лучшей подруги своей жены. Он не просто не одобрял, временами он приказывал с ней прекратить общаться, будто не видя разницы между своими подчинёнными и законной супругой. Веронике и самой было гаденько ото всей этой ситуации, но она не могла пойти навстречу супругу. И не могла она понять погрязшую в этой грязи Юльку. Дело было даже не в том, что Вера проецировала на себя роль жены того самого Дамира, — для Вероники «дружба» была не пустым звуком. Просто, как настоящая подруга, Ника желала для Юльки счастья. Простого. Женского. А какое оно может быть с мужиком, у которого жена и ребёнок или уже даже двое?

Последний раз, когда Вера пыталась коснуться этой темы, жена Дамира была, кажется, беременной вторым, и этот обмудок снова оттянул уход из семьи, прикрывшись родами и прочей чушью. Однотипной, банальной и шаблонной. Мерзкой до одури. Ника молилась, чтобы этот мерзавец бросил её подругу и ей больше не пришлось держать с ней дистанцию и избегать щепетильных тем.

— Сиди, — приказала Ника, усадив девушку на стул, — Кофе сейчас сварю. Чуть протрезвеешь и поговорим.

— О-о-о-о-о, — простонала Юля, — Святая невинность снизошла до моей порочности?

— Что? — Вере почему-то послышалась злая издёвка в пьяной шутке.

— Ничего. — уронив голову на локоть, Юля заговорила уже из-под рукава куртки. — Ты никогда не хотела ничего слышать о нём. Не хотела знать, как я счастлива…

У Веры внутри царапнула совесть. Юлька ведь была права. Это Ника закрылась от неё, возвела барьеры, очертила дистанцию.

— Ладно, — примирительно подняв руки, хозяйка дома усмехнулась, — Ты права. Твоё счастье я не разделяла. Зато… — она немного запнулась, мысленно решая, не слишком ли колкой выйдет следующая реплика, и всё же произнесла: — Зато я разделю твою боль и горе. Обещаю. Выслушаю всё. Приму, пойму и поддержу тебя во всём.

Белобрысая голова приподнялась. Из-под густых и длинных ресниц на Веру смотрели две узкие щелки глаз:

— Так уж и во всём?

— Обещаю. — рассмеялась Ника.

Юля не разделяла беззаботность и лёгкость, с которой подруга шла ей навстречу и на уступки с собственной совестью. С задумчивым выражением лица Юлька едва слышно прошептала покусанными и обветренными губами:

— Я хочу всё рассказать его жене. — шёпот и ставший стальным взгляд заставили Веру насторожиться. В груди что-то неприятно сжалось, ёкнуло. Будто сердце хотело пробиться через толщу её доброты и наивности, подсказать ей то, о чём молчали самые близкие для неё люди.

— Я… я не знаю. — Ника шумно сглотнула.

Глава 2

— Не затягивай с этим. Избавься от неё. — морщась, заявил в дверях Данил. — Я серьёзно, Ник. Протрезвеет, тогда и поговорите.

Веронику задели слова мужа. Зацепили за живое.

— Тише. — зашипела она. — Что такого? Твои партнёры и не в таком виде к нам заваливаются. С тобой же! Посреди ночи.

— Это другое. — зло прошептал супруг. — Даже не пытайся сравнивать. Результаты этих ночёвок тебе прекрасно известны. Благодаря им мы живём, ни в чём не нуждаюсь, а твой отец за мой и твой счёт расширяется.

Ника прикусила язык. Ссориться сейчас ей казалось совсем неуместным. К тому же сам разговор на пороге казался ей каким-то нелепым. Начинали за Юльку, вроде как, а скатились опять к её отцу и его компании по производству комплектующих для различной техники.

Ника прекрасно понимала, что Данилу непросто работать на собственного тестя. И здесь она была, как среди двух огней. Не могла всецело разделять тяготы рабочих будней мужа и не могла позволять супругу нести с работы в дом проблемы, возникшие в ходе трудовых дней, с её папой. Вероника мастерски балансировала на двух стульях, сохраняя нейтралитет и понимание обеих сторон, но не выпячивая при этом своего собственного мнения. Она была довольно умной женщиной.

— Не за наш счёт, милый. — со вздохом обронила Вера, передёрнув плечами. — У вас просто разные подходы к переговорам и переговорному процессу. Не сомневайся, папа ценит тебя, как руководителя, и любит, как зятя.

Данил уничижительно хмыкнул.

— Давай без этой чуши, родная. Я прекрасно знаю, как твой отец ко мне относится. Что бы я ни делал и каких бы жирных заказов ни урвал, а ему никогда и ничем не угодишь. Не в этом дело. — немного смягчившись, муж огладил плечи супруги. — Ты понимаешь, с какими головняками проходит моя работа. Давай я хотя бы дома буду выдыхать и отдыхать от нервяков?

Вероника вопросительно приподняла бровь.

— Я про твою Юльку. Если это затянется до моего возвращения, Ник... — Дан упрямо поджал губы. Ему не требовалось заканчивать эту фразу. Ника уже привыкла, что муж после работы — пороховая бочка. В вечном напряжении. Сорваться и выйти из себя может в любой момент. Она понимала. Слишком большая доза раздражения скапливается в нём в течение рабочего дня. К вечеру, к ночи скопившееся ищет выход. Временами Вере не удавалось сгладить острые углы и случались ссоры, возникшие на ровном месте. Она бы не терпела подобного, если бы Данил не осознавал сам свою несдержанность, если бы он не извинялся, не мучился сам от оброненных в порыве злости слов и излишней эмоциональности. Психотерапия — стала утешением и причиной прощения обеспокоенной поведением мужа супруги. За последний год они почти не ссорились. Да и Ника уже невольно стала считывать настроения супруга, стоило ему лишь переступить порог их дома.

— Я поняла, не заводись. — устроив ладони на пиджаке мужа, Вероника нежно улыбнулась. — Мы немного поболтаем, я наигранно повздыхаю, как мне её жаль, а сама тихо порадуюсь, что этот кошмар наконец-то закончился.

— Другого найдёт. Привыкла за эти полтора года содержанкой у женатого папика быть, уже не соскочит. Такие…

— Данил! — Ника округлила глаза и в ужасе закрыла рукой ему рот. —Тише! Она услышит! Ты что такое говоришь?

Муж грубо оттолкнул её и процедил:

— То, чего ты не можешь, дорогая! Называю вещи своими именами.

Вера в ужасе отпрянула. Качнулась с пятки на носок и внутренне похолодела. Руки невольно обхватили плечи в защитном жесте. В груди жгла обида и несправедливость.

За что он так с ней? Неужели вся причина, что она закрыла ему рот? Он посчитал это агрессией? Отреагировал как-то машинально?

Тогда почему он уходит? Почему не извиняется, как обычно, не объясняется?

«Дан! Данил! Остановись сейчас же и взгляни на меня! Осознай, что ты сделал!» — невыкрикнутые слова сдавливали горло стальными тисками.

На глаза навернулись слёзы. Не время им сейчас и не место. Она нужна Юле. Она не может оставить её одну. Не может щёлкнуть рубильником и переключиться на свои проблемы, изливая душу подруге, потому что ей всё ещё чертовски стыдно за своё неучастие в её жизни и эту выходку супруга, его слова, которые, вполне возможно, были Юлей услышаны.

Стыд вынудил её натянуть на лицо улыбку и, расправив плечи, вернуться на собственную кухню.

Каково же было её удивление, когда она не обнаружила там подругу.

Куда же она могла подеваться?

Проверив гостиную и ванную, Ника с сомнением покосилась на приоткрытую дверь в супружескую спальню.

Сердце снова тревожно замерло.

Юля нашлась стоящей посреди спальни. Застыла, будто статуя. Её немигающий взгляд намертво прилип к большой, всё ещё незаправленной кровати.

— Юль? — Вера позвала подругу, но та не отреагировала. Мысленно и отчасти физически девушка была не здесь. Пришлось позвать снова: — Юля!

— А?! — Юлька дёрнулась, уперевшись бедром в столик для макияжа. Оглянулась, увидела расставленные и разложенные косметические принадлежности и странно округлила глаза.

— Ты чего здесь? Заблудилась? — Вера улыбнулась, но подозрительность понемногу приоткрывала веки.

— А? А, да. — закивала блондинка. — Дверями ошиблась… Кажется. Прости, хреново соображаю.

— Ванна с другой стороны. — благосклонно пояснила хозяйка дома. Отчего-то ей было неприятно, что в их с мужем спальне находится другая женщина. Пусть и её лучшая подруга, проверенная годами, неважно.

Ей стало стыдно за свои ощущения. Это же Юлька. Её Юлька. Они в общаге вместе жили в одной комнате. Вот только, то была общага, а это супружеская спальня!

— Твоя? — взмахнув рукой, обводя пространство, выдавила подруга.

— Косметика?

— Спальня.

Вера сначала опешила, а потом вспомнила, что около года назад жаловалась подруге на сынишку и его нежелание спать отдельно или без мамы. Ох и намучились они тогда. Женька постоянно к ним ночами пробирался. И ладно бы спал, но нет же, болтал, вертелся, лез обниматься то к маме, то к папе. В общем-то, Кузнецова не была особо против такой любви сына. Он ей достался очень непросто. Бог подарил им его с третьей попытки, прервав череду выкидышей. А он так быстро рос, вырастал из вещей, перерастал свои любимые игрушки и сказки, покорял новые вершины, обрастал характером. Ника с тихой грустью и гордостью подмечала каждое изменение в сынишке. Ей нравилось с ним проводить время. Потому младшего Кузнецова и отдали в сад чуть позже остальных деток. Мама не могла им надышаться. Не могла отпустить на новый этап взросления и социализации. Проблема больше касалась Данила и его работы, конечно же. Женёк любил просыпаться раньше родителей, в их спальне, и, после того как не давал родителям нормально поспать ночью, устраивал им бодрое доброе утро, будя и требуя внимания.

Глава 3

Крапивницкая приняла вызов, растянув утратившие сочность и мягкость губы в ехидной полуулыбке. Сколько бы денег она ни отвалила за нашумевшую суперстойкую помаду, а та после нервной ночки исчезла бесследно. Была стёрта коктейльными стаканами и бокалами, горлышком бутылки от шампанского и съедена подчистую, вместе с кожей, местами до болезненных, припухших ран. Помада, как и второй телефон Дани, не в силах была вынести метания отчаявшейся девушки.

Он. Её. Бросил. Оставил, будто ненужный хлам. Нет, он ещё её вышвырнул. Не на помойку. Восвояси. Отправил в свободное плавание, приказав освободить квартиру, которую Юля считала их любовным гнёздышком, в которой уже обжилась, к которой привыкла.

— На нашем месте. У тебя пятнадцать минут! — голос мужа подруги, транслируемый громким динамиком её телефона, прозвучал оглушающе.

Ника уловила знакомые интонации и тембр. Внутренне напряглась, заледенела.

Пальцы Юли быстро коснулись боковых “качелек”, убавляя громкость динамика:

— Не смей со мной так говорить, Дам! Ты меня бросил! Попользовался и бросил! Я должна ничего не делать? Молчать, наблюдая за тем, как ты корчишь из себя примерного семьянина?! Отпустить тебя, после всего, через что нам пришлось пройти? После всего, что мы пережили?! Чёрта с два! — девушка и не заметила, когда её возлюбленный бросил трубку. Большая часть её слов была отправлена в никуда, она так и не достигла адресата. Заметив это по звенящей тишине телефона, Юля смачно выругалась. — Блестяще. — под конец развела руки в стороны.

— Ты… в порядке? Что это было? — Ника самой себе казалась идиоткой. Мгновение назад ей показалось, что её подруга говорила с Даней. С её Даней. Но разве можно было поверить в подобное, учитывая то, что она и слов-то не разобрала?

Конечно же, ей просто показалось.

— Не знаю. — глядя на ту, кому завидовала последние пять лет, Юлька задумчиво закусила многострадальную губу. — Я… — не вовремя проснувшаяся совесть была подкреплена недавним заявлением Дани. Это для Ники сказанное Кузнецовым было советом, рекомендацией, а Юля прекрасно знала, что это прямая угроза, заявление, предупреждение. Он не вернётся к ней, если она ещё хотя бы на полчаса задержится в этом доме. Он не простит, если она расскажет Вере правду. Для Крапивницкой было неважно, как он собирался её уничтожать. Главным было то, что он не будет с ней. Не будет с той, кто разрушит его семью. Да, она заставит его страдать. Да, разрушит его семью, образ честного и порядочного человека, подпортит ему репутацию… Да, она на многое способна. Практически на всё. Вот только Дана это не вернёт.

— Это твой Дамир был, да? — в голосе Ники было столько надежды, будто какая-то часть её уже знала, что никакого Дамира не существует в природе. Случайно выпаленное имя пришлось поспешно исковеркать, отыскав созвучное. Вот и прижилось. Вот и появился Дамир. — Зачем он звонил? Он же тебя бросил…

— Я много выпила. — тряхнув головой, Юля убрала телефон в карман. — Звонила ему всю ночь, сообщения писала. Угрожала рассказать всё его жене. Хочет встретиться…

— Юль, ты что?! — в глазах Вероники застыл чистый ужас. — Не ходи!

У Кузнецовой перед глазами и в ушах замелькали и зазвучали бегло просмотренные и прослушанные сюжеты сериалов. В частности, те, где с любовницами расправляются с особой жестокостью. В частности. сами же любовники, мстя за подобного рода угрозы.

— Я люблю его! Ты так и не поняла?

Юлю было уже не остановить. Трезвея, разум избавлялся от оков. Работал на полную катушку. С этим давно была пора заканчивать. И она пыталась! Видит бог, она пыталась! Но Дан… Не отпускал, не позволял уйти. Был рядом. Стал её кислородом. Пробрался в мозг и сердце так прочно, что девушка уже и не помнила себя без него. Ей казалось, что её без него и не нет. Не существует. Никогда не существовало. Они всегда были вместе. Всегда. Теперь же, когда хочет уйти он, она поступит точно так же. Не позволит. Положит конец и его браку, и своему статусу любовницы.

О да, Юля точно знала, что близок тот день, когда туман рассеется и ей придётся выйти из тени. Но она не собиралась выходить оттуда побитой собакой или чувствуя себя в чём-то виноватой.

В чём она виновата? В любви? В том, что полюбила?

Глупость!

Она выйдет из тени. Выйдет с гордо поднятой головой. Под руку со своим мужчиной.

К чёрту Веронику. Она ничего ей не скажет. Пусть узнает сама, что её муж любит другую. Пусть знает, что она его недостойна. Юля и так после встреч с Данилом “передавала приветы” Нике, но та в упор их не замечала. Или замечала? След от помады, царапина на спине, аромат её геля для душа, что с каждым разом становился всё более парфюмированным, запах её туалетной воды, несколько волосинок, звонки и переписки в любое время дня и ночи… Как только можно быть такой глупой? Или это то, что некоторые зовут «мудростью»? Закрывать глаза на “мелкие” грехи мужа, сохраняя семью и мужика у своей юбки?

Ничего, Юля узнает. Юля всё узнает. Будет рядом. Её не проведёшь. Она снова станет с Никой лучшими подружками. А нужное, а нужное непременно вложится в голову этой клуши само. Дан никогда не был особо осторожен. Веру нужно только подтолкнуть в нужном направлении. Заронить зерно сомнений в муже. Умно. Грамотно. Пустить обманутую жену по следу и остаться ни при чём, когда она докопается до правды. Это ведь она может? Может. И перед Даней Юля останется любящей и честной, оберегающей его брак и хранящей его секреты. Вера узнает сама. Сама. Юля будет совсем ни при чём. Совсем-совсем.

Бросившись к своим сапогам со всех ног, Крапивницкая уже отнюдь не производила впечатление пьяной девушки. Алкоголь отступал перед её решительностью, решимостью. Теперь она точно знала, что нужно делать и как себя вести. Теперь ей было всё понятно.

Чего не ожидала поверившая в себя и свои силы Юлька, так это крепкой хватки на своём запястье:

— Я тебя к этому подонку одну не отпущу! Поняла меня? — часто дыша от волнения и страха за близкого для неё человека, Ника держала Юлю крепко, не позволяя натянуть сапоги. — Мало ли что он выкинет, после твоих угроз. Сама подумай! К тому же, я на машине. Быстро доберёмся. Где он тебя будет ждать?

Глава 4

— Что ты делаешь? — Юля взвизгнула и побежала следом за выхватившей выглядывающий из кармана телефон Никой.

Вера сама не понимала, что творит. Откуда в ней это маниакальное желание зарыться по уши в личную жизнь подруги, которой она столько времени противилась, а после и, откровенно говоря, отрицала. С одной стороны, ей двигало беспокойство. Конечно же, именно беспокойство. Этот Дамир так на Юльку кричал по телефону. Впрочем, как и она на него. Но с другой… Было мистическое, необъяснимое, крышесносное желание унять дрожь в пальцах и шум крови в ушах.

Никогда она не была настолько бестактной и несдержанной. Никогда себя так не вела. Ника ещё этого не понимала, но всё, что ей сейчас требовалось, это хотя бы услышать голос этого Дамира, не то что его увидеть. Унять свою паранойю. Усмирить разбушевавшуюся фантазию.

— Не хочешь говорить, где вы встречаетесь, я сама спрошу. — щёлкнув сигнализацией, Вера села за руль своей машины и хлопнула дверцей.

Теряющая по дорожке от дома сапоги Юля, молилась всем богам, чтобы столь тщательно оберегаемый ей мир не рухнул сейчас же. Не сегодня. Не в её смену. Не с её подачи.

— Ника, отдай мой телефон! Сейчас же! — пальцы вцепились в ручку, но дверь оказалась заблокированной.

Крапивницкая мысленно взвыла. Телефон был в руках у Ники. Вся правда была в руках у Ники. И самое паршивое, в руках Измайловой была её судьба! Её жизнь!

— Ты рехнулась?!

Оббежав вокруг машины, Юля упала на переднее сиденье, будто марафон пробежала. Сердце готовилось выпрыгнуть из груди.

— Отдай сейчас же! — выхватив свой телефон из рук Веры, девушка крепко прижала его к груди. — Долбанутая! Да что с тобой?

Ника застыла. Пусть она не успела набрать любовника лучшей подруги, но успела посмотреть его номер. Незнакомый номер телефона. Абсолютно. Возник странный внутренний диссонанс. Казалось бы, ей должно стать легче. Уж номер собственного мужа она знала наизусть. Но как может стать легче, если она, выходит, истеричка и шизофреничка? Не имея ни фактов, ни доказательств, ни малейших причин тако-о-ое вбила себе в голову. И, главное, не успокоилась ведь.

— Ты чего? Что на тебя нашло? — не унималась предательница. — Ехать со мной куда-то собралась. Телефон отобрала… Ник? Тебя ведь раньше не интересовали мои отношения!

Юля немного лукавила. Нику перестали интересовать её отношения с женатым мужчиной, после десятка вечеров и пары ночей, что были бесцельно потрачены на поддержку и подтирание соплей. Все эти разговоры о том, что хорошо, а что плохо, что правильно и как нужно — столько их было. И Юля кивала. Обливалась слезами, кивала, обещала Нике и себе порвать с женатиком. Но все установки летели в бездну, стоило Дану просто позвонить. Она сходилась с ним опять и опять. Позволила себе уволиться с работы. Реально стать содержанкой. Одной из тех, кого они с Вероникой в институте ненавидели и от кого воротили нос. Наслаждалась заботой, вниманием и подарками Данила. Она чувствовала себя с ним свободной и спокойной. Впервые она была не одна. Рядом был тот, кто готов был за неё постоять. С тем, с кем как за каменной стеной. Кто решал её проблемы по щелчку пальцев. Она искренне считала, что ради такого мужчины можно не то что подругу, можно и мать родную продать. Он этого стоил. А Ника… А Нике просто повезло. У неё папа богатый. Пусть и вечно занятой, но так ведь лучше. Больше свободы, больше права выбора. У неё есть отец и сын, а у Юли не было никого. Дед? Так он не в счёт. За последний год столько крови ей попил своими оскорблениями и подозрениями. То ему шмотки Юлькины не угодили, то побрякушки слишком вызывающие, то денег шибко много привозит. Всё подозревает её в чём-то. А как выпьет, хоть плачь. И мать Юлькину кроет, и папашу её, нерадивого. Всех. Тяжёлый у него характер. Скверный. Дедовский. Так что, только Дан у Юли и есть. Никого больше.

— Он тебя бросил, Юль. Отпусти. — прошептала Ника, тяжело вздохнув. — Переплачь. Переболей. Отпусти. Поверь, когда-нибудь ты будешь стоять в свадебном платье и даже не вспомнишь об этом человеке. У тебя будет свой мужчина. СВОЙ, понимаешь? Дети, дом… — машинально Вероника махнула рукой в сторону своего дома. — Всё твоё, Юлька. Только твоё. И делиться ни с кем не нужно будет. Хочет уйти… Пусть уходит. Скатертью дорога. Отпуск на работе возьми. Рвани куда-нибудь, я не знаю. Выдохни. Развейся. Только отпусти. Отпусти его уже… к жене.

— Кто мне отпуск просто даст, на моей-то руководящей должности, м? — зло сощурилась Крапивницкая. — И что значит, отпустить его к жене? Ты глухая, Ник? Я люблю его! Люблю!

— Но он не твой! — с нажимом выдавила из себя Ника.

— Он что, собака? Купила, кормишь, выгуливаешь, держишь у себя в доме, значит, уже стал собственностью или что? Он — человек! Человек, Ника! Любовь… проходит. Одна проходит, другая приходит. Это жизнь.

— Какая любовь, господи? — стон Веры ударил по самолюбию подруги.

— Такая, какой тебе и не снилось! Ты бы могла… — Юля задохнулась, но на свой страх и риск договорила: — Ты бы делила своего Даньку с другой? Смогла бы отпускать его к другой женщине? Твоей бы любви хватило…

— Тебе психиатр нужен, Юль. Психиатр! — сердце болезненно сжалось, а спазм свёл судорогой все внутренности. — Это всё не любовь! Это болезнь какая-то! Шизофрения. Помешательство.

— Это любовь! — Юлька истерично взвизгнула, чем только подтвердила выводы Вероники.

— Да? А что насчёт него? Скажи, почему он, любя тебя, всё ещё не ушёл от жены? Почему не развёлся и не женился на тебе, раз у вас такая сильная любовь? Почему он с тобой порвал, в конце концов? От большой любви, да? Большой и, надо полагать, чистой?

— Ты ничего не знаешь! — со злостью выкрикнула Юля.

— Так мы это исправим. Где вы встречаетесь?

— Не будь дурой…

— Это ты не будь дурой, Юля! Ты ему угрожала, он на тебя кричал по телефону. Зачем ты к нему собралась одна в таком состоянии? Ругаться? Мириться?

Глава 5

Глядя на бьющуюся в истерике девушку, Ника совсем не узнавала в ней свою жизнерадостную и безбашенную подругу Юльку. Если раньше Вера мысленно звала Дамира обмудком, подлецом и прочими “приятными” словами, то спустя десять минут истерии Крапивницкой, уже трижды мысленно назвала его энергетическим вампиром и гипнотизёром. Юля никогда такой не была. Не преследуя такой цели, Ника обидела подругу, чуть ли не прямым текстом обозвав её больной, ненормальной, шизофреничкой, но чем дольше Юля орала и требовала остановить машину, тем сильнее Вероника убеждалась в том, что неосторожно оброненные слова не так уж и далеки от истины.

Откровенно говоря, Ника даже стала побаиваться подругу. Сбавила скорость и была максимально сконцентрирована на дороге, вцепившись в руль мёртвой хваткой. Ей казалось, что ещё минута и Юлька вцепится сама в руль, лишь бы добиться своего. Не заблокируй Вера двери, возможно, Крапивницкая уже бы из машины выпрыгнула на полном ходу.

— Всё! Замолчи! — Кузнецова вышла из себя, утратив всякое терпение. — Ладно! Твоя взяла! Не буду я ничего говорить твоему Дамиру! Не буду с ним вообще разговаривать! Привезу тебя и уеду. Но ты мне обязательно позвонишь, когда вы поговорите. Мне просто нужно знать, что он не такой же… — опустив «психически неуравновешенный», Ника тише выговорила: — Такой же, как ты! Взгляни на себя! У тебя взгляд безумный! Рот перекошен. Того и гляди сейчас слюна закапает.

— Ты всё испортишь своими разговорами! Ты спугнёшь его!

Вера уже сама пожалела, что пошла на поводу у своей паранойи. Сидела бы дома, занималась домашними делами. Возможно, наконец-то сходила бы в зал. Лучше со скуки тухнуть, чем попытаться сунуть нос в Юлькин любовный треугольник. Это злые мысли, неправильные, но они имели место быть и от этого никуда не деться.

Конечно, она выдохнет. Непременно выдохнет, возьмёт себя в руки, даже поплачет, отпустив эмоции и дав им волю. Наверное, даже проконсультируется с психологом мужа по этому поводу. Скорее всего. Вероника не специалист во всех этих помешательствах и проблемах с психикой, но другого выбора у неё и нет. Невозможно игнорировать то, во что превратилась её подруга. Была бы её воля, будь Данил чуть терпимее и не столь загружен работой, она бы вообще Юльку к себе забрала. Заперла бы её в гостевой спальне, без связи, без интернета, без её этого гадкого вампира. Была бы рядом, пока “ломка” по этому обмудку не прошла. Её нужно спасать. Срочно спасать! Но спасать грамотно, не рискуя своим здоровьем и своим браком.

— Я не буду с ним говорить. Посмотрю просто…

— Да не будь дурой! — снова взвыла Юлька, что-то печатающая в телефоне. — Он женат! Забыла?! Как это я к нему привезу тебя? Что я скажу? Что ты в курсе всего? — наконец, получив заветное сообщение, Крапивницкая смолкла. В ней словно все чувства выключились разом.

«Я уехал. Никогда тебе этого не прощу!» — два коротких предложения, а сколько в них всего разного.

— Эй? Юль? Ты говорила, «Пирамида»? — щёлкая поворотниками, Ника вела машину к парковке у ресторана, здание которого имело остроконечную крышу и представляло собой треугольник.

У Юли поджилки затряслись. Слёзы снова на глаза навернулись. Они поссорились с Даном из-за его неугомонной жёнушки, а он обвинил во всём её! Будто это она виновата, что у Измайловой в одном месте зудит!

Успел ли он уехать? Успел далеко отъехать?

Бегающий взгляд скользил по парковке и стоящим у ресторана машинам. Даниной не было видно. Но не это дало надежду Юле.

— Вот он! — ткнув пальцем на курящего мужчину в дорогом деловом костюме, Юля сильно и резко дёрнула дверь на себя. — Открой же! Открой! И уезжай. Уезжай! Ты обещала… Я сама с ним поговорю. Как у нас всё устаканится, я вас познакомлю. Нормально познакомлю. Обещаю. — не говорила, тараторила она, задыхаясь и нервничая. — Да открой же ты!

Веронике ничего не оставалось, как снять блокировку дверей, и отпустить подругу в лапы этого монстра. Но выполнять данные, сгоряча и необдуманно, обещания целиком она не спешила. Разглядывала статного мужчину, дымящего неподалёку входа в ресторан, не находя в нём ничего особенного или даже интересного. Мужчина как мужчина. Высокий. Темноволосый. Лет сорока на вид. Он со спокойствием удава взирал на приближающуюся к нему Юлю, что дважды нервно оглядывалась, и явно не собирался на неё нападать. Во всяком случае, в людном месте.

Ника медлила.

Наконец, Юля обняла этого подонка. Он не ответил, что понравилось Веронике. Значит, не собирался мириться. Просто поговорить, объяснить, что всё кончено ещё раз.

«Хоть бы, хоть бы.» — в унисон своим мыслям взмолилась Кузнецова.

Откуда ей было знать, что Юлька повисла на шее абсолютно незнакомого мужчины? Что его ступор, просто ступор, а не нежелание идти на тактильный контакт и сближение со своей любовницей? Нет, Ника не знала этого. Она верила своим глазам. Чему было ещё верить? Интуиция и фантазия её уже и так сегодня чуть с ума не свели.

Отъезжая от ресторана, Вера видела в зеркало заднего вида, что Дамир галантно пропустил Юльку вперёд. Даже сам придержал для неё двери. Те скрылись в заведении. Должно быть, для беседы по душам. Начистоту. «Пирамида» выглядела приличным местом. Вряд ли они станут там чинить разборки. Вряд ли Юле что-то угрожает… но тревога не покидала.

Выругавшись, Ника ударила по рулю и развернула машину на первом же повороте.

Разве не она сегодня обещала Крапивницкой, что разделит с ней её боль и её горе? И плевать, что для Ники это никакая ни боль и никакое ни горе, а спасение и подарок с небес. Она разделит. Да, нарушит свои обещания. Но, если всё будет хорошо, никто об этом и не узнает. А если плохо… а если плохо, она будет рядом. Просто рядом с подругой, ведь у неё, кроме Ники и деда, больше никого нет. Кому ещё её поддержать?

Заприметив небольшую кофейню, расположенную аккурат на углу бульвара, практически напротив «Пирамиды», Ника кивнула собственным размышлениям. Проехала дальше. Припарковалась у входа в супермаркет и дошла до кофейни пешком.

Глава 6

Раису Львовну телефонный звонок застал в самом что ни на есть неподобающем виде. Психолог в отпуске, а ныне “счастливая” бабушка шестилетних сорванцов-близнецов пряталась от внуков в туалете. Поддерживая дочь в намерении развестись с мужем-изменником, она и не представляла, что та настолько горда. Не могла даже предположить, что, заручившись поддержкой матери, обманутая женщина уйдёт от мужа… ни с чем. Уйдёт и превратит жизнь матери в сущий ад.

— Добрый день, Раиса Львовна. Это Вероника Кузнецова. Жена Данила. Кузнецова, как вы поняли. — под звуки детского смеха и погрома в её квартире, женщина слышала волнение и смущение звонившей. — Я была на первых сеансах… Вы очень помогли Дане… Я… по деликатному вопросу. Не могли бы вы меня принять… одну?

Какой такой Данил? Чем она ему помогла? Молодая бабушка никак не могла вспомнить. Но кто же отказывается от клиентов? Последнее время, из-за семейных проблем и налаживания жизни дочери, с клиентской базой и так стало негусто.

— Вероника, глубокий вдох! — Раиса услышала, как за дверями что-то с грохотом упало, и сделала глубокий вдох сама. — Вы правы, я ничего не пойму по телефону и вряд ли смогу вам помочь. Могу вас принять завтра у себя в одиннадцать. — женщина выдохнула, прикинув, что на сегодня она уже подписалась на роль няньки и отпустила дочь по собеседованиям, но вот о завтра речи не было. — Если же ваш вопрос носит слишком частный характер… Могу подъехать к клинике после шести вечера. — кабинет, что она арендовала в частной клинике, нуждался в клининге. За время затянувшегося бракоразводного процесса дочери едва ли Рая там была с десяток раз. — Раньше никак. — подвела итог “счастливая бабушка”.

— П-подъехать? — девушка почему-то запнулась.

— Да. В индивидуальном и частном порядке. Я в отпуске. — за дверью раздался кошачий визг, и Раиса Львовна вскочила с белого трона, бросившись к дверям. — Простите, я перезвоню! — последнее она прокричала растерянной Нике, спеша вызволять Митрофана из лап отксерокопированных Ванюши и Илюши.

Ника слышала, как кот надрывал глотку, и не стала расспрашивать более. Да и не могла она. Психологиня мужа сбросила вызов, а перезванивать, учитывая несвоевременность, было бы в высшей мере бестактным.

«В отпуске с сегодняшнего дня?» — мысль засела в голове и не желала отступать перед роем других.

Наверное, так. Ведь вчера Даня был на приёме. Странно только. Он ничего не сказал ей о том, что его психолог уходит в отпуск. Обычно они за ужином или перед сном много разговаривают, рассказывают о событиях уходящего дня и планах на ближайшее будущее. Даня часто говорит о работе, занятиях в спортзале и приёмах у Раисы. И вчера говорил. Говорил, что всё штатно, что он практически научился отделять Александра Викторовича на составляющие тестя и начальника.

Хм… А про отпуск Раисы почему не сказал? Как они без неё будут? Он, после сеансов с ней, всегда пару дней излучал понимание, адекватность и сдержанность. Теперь что, опять на пороховую бочку?

Телефон ожил.

«Папа» — высветилось на экране.

Ника сникла. Её несказанно волновали и напрягали участившиеся звонки и разговоры с отцом за эту неделю. Они всегда были близки. Как иначе? Измайлов остался один с дочерью на руках, когда той не было и девяти лет. Мама Вероники погибла в аварии, и они остались вдвоём в этом огромном и жестоком мире. Но никогда, никогда папа, после её замужества, не звонил на день по два-три раза. Разве что, когда она лежала в роддоме: на сохранении и родах. Но это ведь не в счёт?

Женская интуиция — вещь коварная. К ней взывают любые изменения, любое отхождение от обычного и привычного. Ника даже подозревала страшное — болезнь отца, не желая принимать для своего сердца более позитивного объяснения.

— Привет. Ты как? — ответив на звонок, Ника тут же поинтересовалась самочувствием папы.

Измайлов беззаботно рассмеялся:

— Всё ещё думаешь, что я готовлюсь лечь в могилу? Я хорошо, дочь моя. Ты как?

Возможно, это просто возрастное? Папа стареет, хочет быть ближе с дочерью, чаще с ней общаться, больше участвовать в её жизни. Нормальное ведь объяснение? Разумное. Почему она сразу о чём-то страшном думала, накручивая себя донельзя?

— Хорошо, пап. — уняв тревогу, Вера улыбнулась и сделала несколько глотков кофе. — У меня есть идея.

— А ну-ка?

— Давай на выходных соберёмся? Ты отдохнёшь, расслабишься, с внуком время проведёшь. Данька перестроится с рабочих отношений на семейные. Устали ведь. Пашете, как проклятые, с этими госзаказами.

— Не получится. — Измайлов вздохнул. — Я на выходных только вернусь. Улетаю сегодня по делам. Буду только к вечеру субботы.

— Пап! — в Нике поднимался протест. Отнюдь не избалованная девчонка, привыкшая получать всё, чего только её душа захочет, говорила в ней, а обеспокоенная дочь. — Опять перелёты и командировки? Ты с ума сошёл?

— Да сколько раз тебе ещё говорить, что твой папка здоров как бык, а? Заладила одно и то же. Уже на обследование меня отправила, а всё не успокоишься.

Ника обиженно поджала губы. Конечно, она не успокоится. Это ведь её отец. Сейчас общение такого плотного и частого формата станет обыденным, войдёт в привычку, в норму, а сойдя на минимум, Веру снова посетит подозрительность и бурная фантазия. Ну, не нравились ей перемены. Никак не нравились.

За разговором с отцом Ника чуть не забыла о Юльке и своём шпионаже. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Дамир уехал один из ресторана. Уже можно и подруге позвонить, спросить: «Как она?», «Как всё прошло?». Уже это не вызовет каких-то подозрений. Она не стала звонить и писать сразу же, как увидела, уезжающего обмудка, чтобы ненароком себя не выдать, но сейчас-то уже можно.

— Пап, — Ника вздохнула, перевела взгляд на ресторан напротив, — Вечером созвонимся. Хорошо? — голос дрогнул. На ступеньках появилась её Юлька.

Девушка говорила с кем-то по телефону и очень активно жестикулировала. Её лицо было раскрасневшимся, что даже Вере с такого расстояния было заметно.

Глава 7

Данил зарычал и сжал до боли переносицу. Головная боль, преследующая его весь день, усилилась. Неудивительно, когда под боком такая истеричка!

Сначала она просила прощения и клялась, что не сядет в машину, пока не будет прощена. Потом она ревела и била его кулаками по груди, шокируя водителя такси до нервного тика. Потом наступил откат. Из Юли фонтаном били признания в любви и речи о раскаянии.

— Я никогда ничего тебе не обещал. — чуть спокойнее, но всё же раздражённо перебил словесный поток он. — Напомню тебе, это ты меня соблазнила!

— Прекрасно. Вали, давай, всё на меня. — девушка всплеснула руками. — Только я люблю тебя! Люблю! И ты меня любишь!

— Я люблю свою жену, овца ты безмозглая! — злость снова угрожала захлестнуть Данила с головой. — Я никогда не уйду из семьи! Тем более, к тебе!

— Что? — у Юли некрасиво открылся рот и приподнялись брови. — Лжёшь! Ты лжёшь! Совсем недавно ты говорил другое! Ты говорил, что любишь меня!

— Да мало ли что я тебе говорил, пока мне было удобно тебя трахать? Я разве что-то обещал?!

— А мне и не нужны твои обещания! Мне ты нужен! Пусть женатый, пусть упрямый и чёрствый, но ты!

— Если бы я тебе был нужен, ты бы не заявилась в мой дом, к моему сыну и жене, Юля! Этим ты сказала больше, чем своими соплями и бреднями.

— Ты! Меня! Бросил! — заревела раненой львицей Крапивницкая, вцепившись в пиджак Дани побелевшими пальцами. — Ты ничего не объяснил! Я запаниковала… Я испугалась! Я ничего в этой жизни не боюсь, кроме как потерять тебя! Как мне было ещё с тобой связаться, если ты игнорировал мои звонки, сообщения и не приезжал? Нужно было не домой, а сразу к тебе на работу завалиться, да? К дяде Саше?

При упоминании тестя Даню пробрала дрожь. Отец Ники и без того относился к нему, как к пустому месту, не видел в нём специалиста, которому можно было бы доверить мало-мальски значимое дело без вечного контроля, больше смахивающего на прессинг, а теперь и вовсе как с цепи сорвался. Если бы не компромат на старого ублюдка, он бы уже давным-давно всё выложил своей дочурке и выставил его из компании. А Данил не для того пять лет горбатился, недосыпал, расшатывал свою нервную систему и, совсем уж по-простому говоря, рвал жопу, чтобы все его труды и старания пошли прахом. Он никому не позволит отобрать у него семью и работу. Ни старому, неугомонному Измайлову, ни конченой, чокнутой Крапивницкой. И если с тестем они “нашли общий язык", то с Юлей дела обстояли совсем иначе. Она не собиралась беречь покой и семью своей подруги. У Дани не было ничего, чем можно было бы заткнуть ей рот, как тестю. И это срочно нужно было исправить. Срочно! Уже вчера он должен был это исправить!

Измайлов не дурак. Не станет закрывать глаза на похождения зятя. Если Данил продолжит видеться с Крапивницкой, если не порвёт с ней, он найдёт способ слить его в утиль. И тщательно оберегаемые тайны прошлого не помогут Кузнецову. Большая должность — большая ответственность. Измайлов и состряпать на него дело может, упрятав Даню за решётку. Оттуда, поди, шантажом сохранять свой брак будет не так-то просто.

Да и вообще, Данил дал слово, что порвёт с Юлей. И он своё слово сдержал. В открытую против Никиного отца выступать было глупо. Даже имея такие козыри на руках. Он и вскрываться так рано не планировал. Хотел приберечь выигрышную комбинацию для более решающей партии, но вышло как вышло.

— Сколько ты хочешь? — голос прозвучал, как загробный шёпот. Юля вся покрылась колкими мурашками и нервно сглотнула. — Не молчи. Я дам тебе денег, сколько попросишь. Просто исчезни.

— Не говори со мной так. Ты прекрасно знаешь, что я тобой не из-за денег.

Данил хмыкнул.

Много лет назад, познакомившись на студенческой тусовке с двумя девчонками, он глаз оторвать не мог от громкой, излучающей веселье и лёгкость блондинки в ярком, красном мини-платье. Был ли тогда нужен бедный студент, сирота, Крапивницкой? Без гроша в кармане, с картой на метро, стипендией и мозолями на руках от подработки на разгрузке? Нет. Она и внимания на него не обратила. Как он не пытался её добиться, а девушка твёрдо заявляла раз за разом, что ей нужен настоящий мужчина: взрослый, самодостаточный, уже состоявшийся. Такой, чтобы не создавал проблемы, с которым не нужно было проходить через трудности, а такой, чтобы решал её собственные проблемы и помогал избегать трудностей.

Не из-за денег, да? Где же её глаза были раньше? Почему она вдруг узрела в нём того самого только, как его дела пошли в гору? Он мало в чём изменился. Несмотря на то что Кузнецов транслировал уверенность окружающим, в себе он был уверен едва ли наполовину по-прежнему. Было забавно наблюдать, как Юля бесилась и захлёбывалась ядом, видя его со своей подругой. Не того бедного студента, разумеется. Нет, немногим позже. Она и обняла его впервые, впервые поцеловала с одним лишь намерением, утереть Нике нос. Показать богатой, привыкшей получать всё по первому требованию девчонке, что её драгоценный и столь любимый супруг даже ради бабла Измайловых, должности и распрекрасной, убийственно правильной Веронички не сможет отказаться от неё — от Юльки. Даже спустя годы.

Хотела. Крапивницкая много строила планов и козней. Представляла, в каком шоке будет Ника, когда узнает, что её муж клеится к ней. Только Даня оказался слишком хорош. Во всём. Вместо того чтобы двигаться к намеченной цели, Юля сама не заметила, как всё усложнилось.

Тихий сигнал входящего вызова отвлёк внимание Дани от Юлиного лица.

— Это Ника. — бегло взглянув на экран, он приказал Юле молчать. — Да. Что-то случилось?

В динамике, казалось, не было слышно ни малейшего шороха.

— Ника?

— Ты где, Данил? — наконец-то жена соизволила справиться с нервами и унять дрожь в голосе до допустимых значений.

— На работе. Где ещё? Что случилось? — грубость смешивалась с волнением. Даня бросил уничтожающий взгляд на свою любовницу. Та замотала головой. Мол, нет, ты что, я ничего не говорила. А в динамике снова воцарилась тишина. — Ника, тебе совсем нечем заняться? Ты скажешь уже, зачем звонишь? У меня и так завал!

Глава 8

— Александр Викторович, к вам Вероничка. — секретарь Измайлова, Надежда Ольшанская доложила по селектору о визите Ники начальству.

Коренастый и статный мужчина опустил очки с переносицы и тут же попросил проводить дочь к себе. Нехорошее предчувствие вынудило его ослабить галстук и воровато осмотреть собственный рабочий стол. Не дай бог, он что-то забыл убрать из того, чего Нике видеть не следует.

— Какими судьбами, милая? Только же… — мужчина запнулся, заметив покрасневшие глаза, припухшие веки и уж слишком пухлые губы дочери. — Ты плакала?

Ну, всё! Кузнецов допрыгался! Он его в асфальт закатает! В бетон! И плевать, что девяностые давно закончились. И плевать, что он подобного никогда в жизни не проворачивал, предпочитая вести дела честно и по закону. Да на всё плевать!

Он ему что обещал? Что?! Что Крапивницкая — это так, увлечение. Мимолётное. Наглая сука, влезшая в их семью и воспользовавшаяся моментом, минутной мужской слабостью. Он клялся, что любит его дочь. Клялся, что с Юлей всё кончено. Убеждал, что Ника никогда и ничего об этом не узнает, а он просто не может заставить её страдать, признавшись в столь низменном поступке.

Где? Где его обещания?!

«Закопаю!» — укоренилась яростная мысль в голове хозяина кабинета.

— Ты только не волнуйся, пап… — Ника тоже запнулась. Нет, она вовсе не собиралась сейчас говорить отцу о том, что видела. Боялась, что он всё же болен. Боялась, его волновать. Не хотела навредить и беспокоить. Она была плохой лгуньей, потому ей враньё давалось тяжело и слишком постыдно. — Быдло какое-то на дороге… Наорал. Обматерил. Хотя сам подрезал…

У Измайлова глаза на лоб полезли. Его дочь не была из робкого десятка.

— Он тебя тронул?

— Нет, ты что? — Вероника активно замотала головой. — Просто… не знаю, расклеилась я. Может, это женская природа просто? Не бери в голову.

Природа? Женская?

Мужчина подался вперёд и уставился на облегающее платье его хрупкой дочери.

Да неужели?

Александра Викторовича бросило и в жар, и в холод одновременно. Если Ника решила осчастливить его вторым внуком или внучкой, он попросту не знал, радоваться ему или уже начинать рвать на голове стремительно покидающие её волосы. Подобная эмоциональность и восприимчивость у Ники была, когда она вынашивала Женьку. Она могла расплакаться из-за бездомного котёнка или сюжета фильма, рыдая искренне и по-настоящему в три ручья.

— Ты беременна? — он не хотел, чтобы его вопрос прозвучал настолько несдержанно и резко, но уже попросту не мог совладать с внутренним раздраем.

— Нет. С чего ты взял?

— А что это за женская природа, Ник? Данил что-то выкинул? — отец сдвинул кустистые брови, и Нику будто током ударило.

Она дёрнулась. Желание поддаться слабости, рассказать всё отцу, переложить на него ответственность за всё дальнейшее, было слишком огромным. Оно давило на плечи и взывало к эгоизму голосом приговорённого к смерти.

— ПМС, пап. Слышал о таком? — натянув вымученную улыбку, девушка шмыгнула носом. — И отстань уже от Дани. Я вообще к нему приехала. Настроение ни к чёрту. Подумала, может… может, ты его отпустишь? Дашь отгул? Мы проведём время вместе… семьёй. — на слове «семья» Нике снова захотелось разрыдаться. Её убивало незнание того, есть ли у неё вообще эта семья или нет.

— Ну, ты точно не беременна, да? — Измайлов уже занёс руку, чтобы попросить незаменимую Надежду отыскать его нерадивого зятя, раз уж дочь всё равно ищет в нём поддержки и утешения, как Вероника сообщила, что его в кабинете нет. — Я охране сейчас позвоню.

После недолгого разговора со службой охраны, Александр Викторович сообщил дочери то, что она уже и так знала:

— Он не выезжал. Его машина на стоянке. Где-то шатается без дела. Может, внизу, кофе попивает или обедает?

Ника мысленно застонала. Выходит, Данил обманывал не только её. Он врал и её отцу. Водил за нос, ускользая с работы для своих мерзких встреч с этой подлой сукой. Она даже имела представление, как он это делал. Выходил через главный вход, как посетитель. Да, пешком, оставляя машину на охраняемой парковке с пропускной системой. Зато воля вольная.

Какой же подонок… Какой подонок. Он всё ещё не вернулся. Он всё ещё был с ней. С другой. С Юлей. С той, кого она считала своей подругой. Своей единственной подругой!

Селектор ожил. Мгновение спустя из него донёсся голос Наденьки:

— Кузнецов к вам, Александр Викторович.

Измайлов незаметно поморщился.

— Видишь? Явился. Помяни чёрта. Давайте, уезжайте уже тогда. Считай, что ты мужа с работы отпросила.

У Вероники в ушах кровь шумела настолько сильно, что этот шум заглушал некоторые слова отца. Смысл сказанного пришлось додумывать.

— У него отгул сегодня, да? — хрипло переспросила девушка.

— Ты чего, Ник? — отец снова спустил очки вниз и взглянул на дочь обеспокоенным взглядом.

— Ничего. Просто уточняю. — быстро выпалила Ника.

Чмокнула отца в щёку, мысленно извинилась за обман, вслух поблагодарила за великодушие и поспешила покинуть кабинет папы. Да, за его пределами её ждало неизведанное. Неприятное и непонятное. Она старалась не думать, как взглянет в лицо предателя и лжеца. Знала, что здесь, при отце эгоизм и жажда мести, вкупе со слабостью, могут вылиться в нечто нехорошее. И это нехорошее нужно будет разгребать её отцу, а она, сама не понимая этой тяги к мазохизму, хотела быть настолько сильной, чтобы разобраться во всём самой. И отомстить за всё самой.

— Ника? — она не успела закрыть дверь кабинета отца, как Данил взял её руку в свою и потянул на себя. — Ты что здесь делаешь? Мы говорили по телефону, ты сказала… Ты не сказала, что собираешься приехать к папе.

Взгляд покрасневших глаз намертво прилип к руке супруга. Впервые за все эти годы она ощущалась чем-то мерзким. Инородным. Змеёй! Гадкой, холодной, скользкой, мерзкой. Вероника ненавидела змей и боялась их до панических атак.

Глава 9

Ника быстро познала самое страшное во лжи. Она наивно полагала, что это муки совести, торги с собой, стыд, но всё оказалось куда хуже. Самым страшным было то, что, солгав единожды, ты вынужден лгать снова и снова. Это было не остановить. Но ничего, она и с этим как-нибудь справится.

— Это что ещё за новости, Ник? — Данил насмешливо приподнял бровь. — С чего ты взяла, что я тебе вру? Ты меня в чём-то подозреваешь?

Ника рвано выдохнула. Её ложь стала снежным комом, и она была готова толкать его по мокрому снегу дальше.

— С того, мой дорогой, что я сама была в ресторане.

Туше. Вот так. И плевать ей, правильно это или нет. Если Данил ей врёт и что-то скрывает, почему она не может?

Неверный супруг нахмурился. Он на самом деле выглядел озадаченным и сбитым с толку.

— И что? Разминулись, наверное. — махнув рукой, Даня предложил жене убраться отсюда. Попытался соскочить с темы.

— Идём, конечно, но тема не закрыта. — Вероника усмехнулась.

Кузнецовы преодолели путь до парковки, сохраняя молчание. Каждый думал о своей лжи и о том, во что она выльется.

Поскольку Ника не была опытна во вранье, она почти сразу же и прокололась, выдала себя, сняв сигнализацию со своей машины.

— Ты сядешь за руль? — на вопрос мужа Вера пожала плечами.

Конечно, ей не стоило. Раз уж она начала играть роль бедной и несчастной, ранимой девочки, по чьим триггерам проехались бульдозером, то от машины стоило на время отказаться.

— Нет. Заберу просто… салфетки. — и снова ей пришлось толкать свой снежный ком вранья.

Лишь в машине мужа, нервно вытирая руки влажными салфетками, Ника смогла отрешиться от своей лжи, сосредоточившись на Дане. Взглянула на него прямо и открыто. Он невозмутимо вёл машину и, казалось, был абсолютно спокоен и расслаблен. У Ники это в голове не укладывалось.

Как можно так нагло врать? Как можно обманывать жену и тестя, не страшась никого и ничего? Она ему сказала, что была в ресторане! В том самом, где якобы был он. Он попался! Просто попался, загнан в угол, а делал вид, что это не так. Да как так-то?

— Так и где ты был, Дань? — нервно смяв использованную салфетку, Вероника решилась заговорить. — Мы уже выяснили, что в ресторане тебя не было.

Челюсти мужа сжались до выступивших желвак.

— Я не понимаю, к чему этот абсурд? Я был на работе, ты сама видела. Единственное, что заглянул в ресторан. Что ты вбила в свою голову?

«Вот как, оказывается, нужно грамотно лгать? Просто раз за разом повторять свою ложь снова и снова, делая это всё более уверенным и недовольным голосом?» — Вера подметила, что ей ещё многому нужно научиться.

— Как ты мог быть в том же ресторане, что и я? Как мы могли не видеть друг друга, Дань?

— Я уже сказал, похоже, мы тупо разминулись. — врал и не краснел Кузнецов.

Как он мог? Ника ведь прекрасно знала, где он был и с кем! Знала! Он на вопрос: «Где ты был?» солгал и продолжал лгать. Сказать ему о Юле сейчас же, означало позволить ему обмануть себя снова. Захотеть быть обманутой!

— Послушай, — с явным раздражением в голосе, Вероника нахмурилась, — Мне это не нравится. Ты мне врёшь о какой-то ерунде. Это ненормально. Это противоестественно. И этому абсолютно точно есть какое-то объяснение. Ты что-то скрываешь. — утвердительно кивнула девушка. — Я приехала к тебе на работу, после всего случившегося. Думала, мы посидим в ресторане, поговорим, я немного выговорюсь, успокоюсь, ты меня поддержишь. Я не побежала к тебе или отцу. Я заглянула в ресторан, сделала заказ, позвонила тебе, ты сказал, что у тебя аврал, что ты на работе. Я не стала ничего говорить. Ладно. Ты и так последнее время ведёшь себя отвратительно! Я, если что, тоже имею право злиться и выражать недовольство. Как дура там одна сидела. Не было тебя там. Не было, Дань! А поднявшись, мне твоя Настенька сказала, что ты вышел. Если ты вышел на обед или поздний завтрак, почему не сказал своей помощнице, а? Я это приняла. Тоже ладно. — из Ники ложь лилась уже одним потоком. — Я провела в кабинете у папы минут пять, Дань. Ты объявился. Говоришь мне, что был в том же ресторане, что и я? Ел? Ещё и пытаешься уколоть Юлей. Упрекаешь меня в том, что из-за моей подруги, которая мне как сестра, ты не смог нормально позавтракать. — девушка всплеснула руками, метнув в мужа уничижительный взгляд. — Ты пойман на вранье, Данил. Будь добр, объяснись. Ты мне солгал, что был в ресторане? Или ты мне солгал в том, когда именно ты там был? Или в каком именно ресторане? Или ты… Не знаю, может, ты мне соврал по телефону? Может, тебя вообще на работе не было и ты только пришёл.

Данил зло скрежетнул зубами. Дела были плохи, но проигрывать он был не намерен.

— Ты хочешь сказать, что всё время, после звонка мне, ты сидела у нас в ресторане? — он прокручивал в голове временные отрезки и сопоставлял всю хронологию событий.

— А что такого? Мне нужно было всей на нервах идти к отцу, раз уж ты занят и у тебя завал? Конечно, я успокоилась немного, а на это потребовалось время.

— Почему ты вообще была на нервах? Почему тебя вообще кто-то подрезал, когда ты должна была сидеть дома?! — секундная вспышка раздражения, а какие опасные и горькие слова слетели с губ обманщика-супруга.

Вероника в неверии округлила глаза. Задохнулась от возмущения наглостью своего мужа.

Блестящая ситуация! Потрясающая логика. Он загнан в угол, понимает, что его ложь начала вскрываться, а нападает! Нападает на неё.

— В каком это смысле, я должна была сидеть дома? — ошарашенно переспросила Ника. — Что ты этим хочешь сказать?

— То, что сказал. — идти на попятную было уже поздно. — Я всегда говорю то, что хочу сказать, Ника. Куда ты ездила? Ещё вчера ты никуда не собиралась. Где ты сама была?

Ах, вот он как?!

— Подвозила Юлю к её обмудку! — в сердцах выкрикнула Ника. — Доволен?! Да, я опустилась до того, что сама же отвезла её к законченному мерзавцу и лжецу. Нужно было у тебя разрешения спросить?! Предупредить тебя?

Глава 10

Не слыша выпадов супруга, Ника дошла до невысоких ступеней. Позади неё, словно раскаты грома, гремел голос Дани.

— Остановись, Ника! — он пытался её остановить, но слова были тщетны. Нагнал, схватил за руку, сжал до хруста и силой развернул к себе. — Ты что творишь? Что делаешь, а? Позорить меня вздумала? Вбила себе в голову не пойми что и собралась, как истеричка, устраивать допрос Раисе? Что ты скажешь? Что спросишь? — с каждым новым вопросом Данил всё больше выходил из себя. Такая глупость! Просто глупость. Сколько было пережито, сколько лжи было вылито, о скольком он молчал, а теперь… А теперь что? Вся его ложь разрушится, как карточный домик, по такой глупости? Из-за нелепой случайности их отношения пойдут под откос? — Я не прощу тебе этого унижения, Ника! Не прощу! Слышишь?

Вероника слышала. Очень хорошо слышала. Когда тебе кричат в лицо, тяжело не услышать, в каком бы состоянии ты ни была. Она вдумчиво смаковала злые и колкие слова мужа. Она понимала, что подобное ведь происходило не впервые. Она уже себя так чувствовала. Виноватой, глупой. И теперь она прекрасно знала причину всего этого. Как хитрый паук, Данил плёл вокруг неё паутину обмана и всякий раз, когда Ника задавала неудобные вопросы или что-то предлагала, лжи-паутины становилось больше и больше.

Сделав глубокий вдох, Вера перевела взгляд на приоткрытые двери. Они были из белого пластика и стекла. За ними был прекрасно виден пустой холл. Небольшая стойка ресепшена и парочка скучающих сотрудников. Ей оставалось меньше десяти шагов до того, чтобы окончательно загнать мужа в угол. Десять несчастных шагов.

Внутри что-то надломилось. Уже окончательно и бесповоротно. Их картина семьи и счастья уже никогда не будет полной, полноценной. Из неё, словно из пазла, с мясом вырвали пару кусков, на месте которых теперь будут зиять огромные дыры. Но вместо боли и запуска режима самоуничтожения, самокопания, в Вере запустились механизмы, о существовании которых она прежде и не знала.

— Не смей меня трогать! — прорычала девушка, собрав все силы и оттолкнув от себя супруга. — Кем ты себя возомнил? Кем?!

Ошарашенный Данил едва устоял на ногах. И причина тому была не только сила, с которой жена дала ему отпор, причиной был сам отпор.

— Что ты так смотришь на меня? Что смотришь? — зло выкрикивала жена. — Хочешь меня истеричкой выставить? Ревнивицей? Неадекватной, да? Или сразу шизофреничкой? Только это всё ты! Ты! Ты истеричка! Ты параноик! О чём ты думаешь? О чём?! — Ника не удержалась и ткнула указательным пальцем в мужскую грудь. — Сколько ты мне чуши наговорил? Я хотя бы взглядом дала тебе понять, что не поверила тебе или засомневалась? Что за истерику ты здесь устроил? Разорался…

— Сейчас орёшь ты. — попытался перебить Нику супруг.

— Это следствие твоего припадка! У тебя паранойя развивается. Тебе есть что скрывать? — упиваясь слабостью и беззащитностью мужа, Вера зло щурилась, но внутренне ликовала. — Чёрт бы тебя побрал! — выплюнула с раздражением и брезгливостью. — Ты не подумал, что после случившегося, мне, может, самой нужна помощь специалиста, а? Может, я хочу обсудить с психологом сегодняшнюю ситуацию, напомнившую мне о гибели матери?

Данил хоть и побледнел, но мысленно выдохнул. Он всё не так понял. Совсем не так. Это же Ника. Его домашняя, тихая, гибкая и понимающая Ника. Конечно же, дело не в нём. Какие у неё есть причины не доверять ему? Устраивать допросы и разносы, перепроверяя его слова… Нет, это не о ней. Он собственноручно чуть не спалился, как только запахло жареным.

Чего он вообще испугался? Отношения психолог и пациент — то же самое, что врач и пациент. Раиса не станет о нём болтать с Вероникой без его разрешения. Ему всего-то нужно добраться до неё первым.

— Прости, родная. — протянув к жене потные ладони, он сжал в них её холодные руки. — Я идиот. И истеричка. Ты права. Во всём права, любимая. Я должен был сначала подумать о тебе. — притянув жену к себе, он устроил её голову на своей груди и принялся гладить её волосы. Ника слышала, как оглушающе стучало его сердце, ощущала неприятную влагу его рук, теперь уже скользящих по её волосам. Ей отчего-то это пришлось по душе. Бальзамом растеклось по кровоточащим ранам. — Я всё решу. Договорюсь, чтобы тебя приняли без записи. Ну или выбью тебе место вне её. Хорошо, жизнь моя? — вот так за лживой заботой Данил снова собирался наплести своей паутины вокруг жены. Вернуть её обратно в свой кокон, чтобы успокоиться и жить нормально, как прежде.

— Господи, Дань, ты такой идиот. — пряча злорадство в голосе за шумным дыханием, Вера отстранилась от мужа. — Идём уже. — кривая полуулыбка тронула её губы.

У Дани даже пульс замедлился. Он начинал успокаиваться.

— Идём.

Они вошли в светлый холл вместе. Конечно, Кузнецов предпочёл бы сделать это в одиночку. Так было бы проще и безопаснее, но жизнь так устроена, что риск подстерегает человека на каждом шагу.

— И снова здравствуйте, — расплылся в белозубой улыбке Данил, кивая девочкам на ресепшене. Не позволяя замешательству зафиксироваться на их лицах, он быстро прочитал сухую информацию с бейджа рыжеволосой пышки. — Мариночка, Раиса Львовна на месте? Как у неё на сегодня с записью?

До этого самого дня Марина Селезнева на память не жаловалась и проблем с ней не имела. Она в замешательстве смотрела на презентабельного мужчину, вошедшего, держась за руки с растрёпанной и явно заплаканной девушкой, и силилась вспомнить, кто же это вообще такой.

— Мариш? — Лилька, её коллега, тихонько позвала Марину и ткнула ту локтем в аппетитный бочок. — Запись мозгоправа спрашивают… — едва слышным шёпотом пришла на выручку другая девушка.

Марина тряхнула головой, сбрасывая замешательство и ступор с себя. В конце концов, она здесь работает всего месяц. Быть может, этот мужчина просто приходил не в её смены. Оттого так фривольно и общался с ней. Как с другим персоналом. Среди постоянных клиентов и пациентов — это не то чтобы норма, но частенько практикуется.

Глава 11

Данил сказал Нике, что всё устроит, он и устроил. Вера долго наблюдала из окна машины, как её муж расхаживал взад-вперёд, разговаривая по телефону, прежде чем услышала:

— Раиса будет в течение часа.

Вероника тихонько хмыкнула. Было что-то нереальное в сегодняшнем дне. Она будто в какой-то сериал попала, прекрасно осознавая это. Любопытство, которое толкало её ко лжи, к подыгрыванию и кивкам супругу, носило ничуть не болезненный характер, хоть и явно нездоровый.

«Зачем же он всё это делает?» — думала она всякий раз, выслушивая очередную порцию лжи от Дани.

Вера была из тех людей, которым на любое действие требовалась объективная причина. Причина вообще должна быть у всего. У лжи в том числе. Да, возможно, где-то существовали больные люди, для которых ложь — некий фетиш, но, что касалось остальных, для Ники всё было весьма однозначно. Если человек врёт, что-то скрывает, недоговаривает и даже изменяет, у него на то должны быть причины.

Она не хотела признаваться в этом себе, но будучи обладательницей мягкого характера и доброго сердца, сложись всё иначе, скажи Данил жене о том, что… полюбил другую, что уходит к её подруге, что его не устраивает их брак… Сердце Вероники было бы разбито, но она бы не стала удерживать его. Не стала бы мстить, лгать в ответ, играть по его правилам, она бы не озлобилась настолько на эту парочку.

Выходит, Юля — просто ошибка? Данил прилагал столько усилий, чтобы Ника ничего не узнала, не заподозрила. В самом деле, не просто так же? Влюбись он, желая развестись и сохранить достоинство, он бы всего этого не делал. Не лгал бы раз за разом. Он бы признался. Объяснился, в конце концов.

Или дело вовсе не в его чувствах и сожалении? Любимым разве изменяют? Разве их предают? Если неверна эта версия Вероники, то оставалась ещё одна. Мужу было что скрывать, помимо связи и странных дел с Крапивницкой. Он боялся, что его ложь, как клубок пряжи, распутается, стоит только хорошенько потянуть за нить.

— А она тебя здесь принимала сегодня, да? — как бы невзначай уточнила супруга, поправив растрепавшиеся от ветра и недавней ласки Дани волосы.

Данил напрягся.

— Слушай, Ник, ты хотела попасть к моему психологу, ты к нему скоро попадёшь. Хочешь положить конец доверию между нами, вот ей и устраивай свои допросы. Я не хочу больше в этом участвовать.

— Да? — в коротком вопросе был один лишь холод. — Ну, хорошо, как скажешь, любимый. — добавив в голос патоки, Вера беззаботно махнула рукой в сторону. — Поехали отсюда. Пока твоя Раиса подъедет, мы кофе выпьем. Я бы предложила пообедать, но раз уж мы оба не голодны, то ограничимся кофе. Я знаю место, где его потрясающе готовят. Здесь недалеко.

— Это не подождёт? Уверен, здесь тоже готовят хороший кофе.

— Да ну, брось. Что мы будем тут сидеть в машине просто так? Там готовят и навынос, Дань. Зачем нам этот непонятный, халявный, когда мы можем взять хороший и вкусный кофе с собой? — понимая, что муж не спешит идти ей навстречу, Ника громко вздохнула. — Ну ладно, не хочешь как хочешь. Давай тогда разговаривать.

— Я не сказал, что не хочу. — уловка сработала. Даня тут же завёл мотор и повёл машину из больничного городка.

Он не был уверен, что оговорённой суммы будет достаточно. Раиса Львовна явно не горела желанием помогать ему обманывать жену. Её и так пришлось убеждать, идя на уступки. Она сошлётся на конфиденциальность и запрет разглашения. На большее Данилу и рассчитывать не стоило. Скажи он вообще всё как есть, был бы послан в пешее и эротическое путешествие.

— Можешь припарковаться на углу, а можешь чуть дальше. У супермаркета. — Ника была права. Далеко ехать за вкусным кофе им не пришлось. — Кофейня на бульваре.

Даня кивнул. Он был полностью погружён в свои мысли.

Они молча вышли из машины и зашагали по бульвару в известном лишь Нике направлении. Данил мечтал лишь о том, чтобы этот кошмарный день уже наконец-то закончился и всё снова стало как раньше, лишь бы Раиса всё верно поняла и не налажала. Так сказать, отработала аванс. Но когда он увидел слева от себя, через дорогу, здание «Пирамиды», мечты начали рушиться.

— Что такое, милый? Ты как-то побледнел. — пряча злорадство в голосе за наигранным беспокойством, Вера распахнула двери маленькой и даже убогой кофейни, с гордым видом переступила порог. — И снова здравствуйте, — поздоровалась с официантом и бариста, пародируя улыбки и излучаемую в клинике уверенность супруга, перенимая его актёрскую игру, — Два чёрных. Один без сахара. На этот раз точно с собой.

Данил последовал за женой. Он ловил изменения в её голосе, в мимике, в жестах. Она явно была здесь частым гостем, и её здесь знали. Вон, как официант давил лыбу, кивал и заверял, что всё сделают по высшему разряду. Ну, разумеется. Ника ведь реально здесь была, а не придумывала на ходу себе легенды и прикрытия. А радушие официанта было просто объяснить: её недавним визитом и хорошими чаевыми. Конечно же, загляни Вера сюда неделю назад, вряд ли бы она запомнилась сотрудникам.

— Мы присядем пока. — Ника снова улыбнулась. Странно как-то, решительно и высокомерно. Проследовала к крайнему столику и села на жёсткий и скрипучий диванчик из пластика и дешёвого дермантина. Заняла тот самый стол, не удержавшись и взглянув на здание ресторана напротив. — Чего застыл, Дань? — глядя на «Пирамиду», ядовито спросила она. — Ты мешаешь людям работать. Или сядь, или отойди с прохода.

Для себя она уже всё решила. Она всё узнает. Всё-всё. Всё узнает сама. Все грязные тайны мужа. Все причины, следствия и намерения, планы. У Данилы был один шанс. Всего один. Или он сейчас сдастся и во всём признается сам, или Ника начнёт свою войну. Уничтожит и его, и эту Юльку. Не посмотрит, что перед ней отец её сына. Опозорит, отберёт у него всё, что он за эти годы заработал… Всё, что семья Измайловых и её статус дали Кузнецову. Отберёт сон, покой, способность здраво мыслить. И нет, про Юлю она не забудет. Не сможет, даже если захочет. Эти двое не просто не будут вместе до тех пор, пока Вероника жива, их просто не будет, не будет прежних. Они за всё ответят.

Глава 12

Он не воспользовался своим последним шансом. Мало того что он вообще о нём не знал, так ещё и Раиса Львовна прислала сообщение, что уже на месте, задавшись ещё и вопросом, а где, собственно, виновники её спешки.

— Раиса уже в клинике… — выдохнул Даня. — Едем?

Ника растянула губы в доброжелательной улыбке и кивнула:

— Ты заплатишь за кофе?

Дан отшутился, мол, если здесь есть терминал, ссылаясь на простоту кофейни.

Вера закатила глаза и встала из-за стола. Подождала, когда муж рассчитается за кофе, и невозмутимо вышла из заведения.

Поток осеннего ветра снова набросился на её лицо. Растрепал и затерялся в волосах.

— Подержи. — протянув мужу два стакана, она заново собрала волосы и заколола их заколкой. Но прежде чем взять в руки кофе, она потянулась к пиджаку мужа. К нагрудному карману. — Ты картой оплатил, да? — ловко выхватив его телефон, Ника быстро сняла блокировку. Пароля не было. Его никогда не было. Верхняя панель быстро ушла вниз. Ряды уведомлений закрыли собой главный экран. Быстро отыскав уведомление из банка, Вероника коснулась небольшой галочки, раскрыв и ещё одно. Списания с карты: семьсот пятьдесят рублей и сто тысяч. Две минуты назад и полчаса назад.

Какая прелесть.

— Серьёзно? Ты роешься в моём телефоне? — не держи Данил сразу два стакана с горячим кофе, он бы, быть может, и поступил так же, как Юля, выхватил бы из рук Вероники телефон. Не справился бы с нервами. Выдал себя излишней резкостью и грубостью.

— Не неси ерунды. — в очередной раз закатив глаза, Ника заблокировала телефон мужа и, глядя в его лживые глаза, нелепо пропела: — Нужно было наличкой заплатить. Там и тысячи нет. Оставили бы хотя бы на чай. Я всегда оставляю. Как-то некрасиво, что ты не оставил чаевые… Не по-мужски как-то.

Данила слова жены выбили из колеи. К чему она это вообще? Почему её так заботят и волнуют какие-то чаевые? Ей есть дело до того, что о них подумает обслуживающий персонал? Зачем из этого делать такую трагедию?

— У меня есть наличка. В сумочке, в машине. Идём. Вернёшься, дашь на чай. Иначе все там решат, что ты жлоб и жмот. — кивая, Ника похлопала по карману с телефоном. — И не спорь.

— Ты сегодня странная, Ника. — на выдохе произнёс Дан, качнув головой. — Очень странная. Ничего не хочешь мне сказать? Рассказать… — он поймал взгляд супруги и держал его, выискивая в её глазах, хотя бы малейшую подсказку. Но ничего. То, что считали зеркалами души, отражали лишь его лицо и не было в них ничего кроме.

— Я? Не знаю. Нет, кажется. Я всё уже рассказала. — новый слой лжи лёг на ком. — Идём? Всё-таки ты это ты, а психолог — психолог. С ней я набеседуюсь, не переживай.

Данил чувствовал подвох, осязал его, но был слаб и бессилен. Ника не была из тех, кто врал, плёл интриги и притворялся. Он был уверен в том, что его жена на это неспособна. Но всё та же мысль, навязчиво и шелестяще, звучала в голове снова и снова: «Она знает!». Ощущения слишком резко контрастировали с реальностью.

— Как скажешь, милая. — он согласился, сочтя её предложение удобным. Снова общаться по телефону, отходя от жены, будет слишком подозрительно. У него появится возможность ещё раз переговорить с Раисой, пока он будет исполнять капризы жены. Задача усложнялась.

Согласится ли психологиня не просто покивать, сослаться на этику, а поработать с его женой так, чтобы уже было наверняка известно, знает она что-то или нет? Что именно она знает? С какой стороны ему стоит прикрыть тылы?

— Не скучай. — проводив жену в машину, Данил поцеловал её в нос, отчего ту всю перекосило. — Не понял?

— Мокро. Слюнявый ты… — попыталась отшутиться супруга, брезгливо вытирая кончик носа и ёрзая на сиденье. — Иди уже. Человек из отпуска к нам сорвался и ждёт.

Данил кивнул. Прихоть супруги была ему на руку, потому он и не стал даже пытаться спорить.

Стоило только завернуть за угол, как он тут же достал телефон из кармана и набрал Раису. Женщина быстро ответила запыхавшимся голосом, и Данил приступил к уговорам, уловкам и манипуляциям. Ему было невдомёк, что в тот самый момент, его жена шла по следу напролом. Он ещё не понимал, что, оберегая и скрывая одну тайну, Ника приближается к разгадкам на следующие, следующие, следующие…

— Ну? Где же хоть что-то? — шептала онемевшими губами обманутая супруга, шаря по бардачку, сидениям, коврам.

Ника уже сама готова была признать, что пересмотрела и переслушала слишком много сериалов. В том числе и детективных. Теперь все эти сюжеты просто управляли ей. Они ведь должны с Крапивницкой как-то поддерживать связь? Должны. Должны как-то общаться. Возможно, у Дани в телефоне стояло какое-то запароленное приложение, мессенджер… Но это не объяснило бы, почему номер Дамира был не Данькиным. Значит, что? Значит, должен быть ещё один телефон. Ещё один телефон или ещё одна сим-карта в телефоне, которую он выключал и включал, когда это было необходимо. Уж до его телефона она ещё доберётся. Возможностей будет предостаточно. А вот обшарить его машину проблематично. Скрытно и тайно придётся ох как попотеть, чтобы свистнуть его ключи, выйти во двор, открыть тачку, обшарить её в собственном дворе.

Вороватый взгляд метнулся в сторону надвигающейся тени. У Ники руки затряслись и испарина на лбу выступила. Взглядом, полным облегчения, она проводила мужчину, следовавшего через парковку в супермаркет, и тут же устремила взор на угол бульвара. Дани не было видно.

Нужно было собраться. Взять себя в руки и приступить к поискам спокойно. Паника не помогала. Она мешала, рассеивая её внимания, гранича со спешкой.

В бардачке был относительный порядок. Никаким телефоном там и не пахло. За пассажирским сиденьем нашёлся какой-то хлам. Даня давно не делал химчистку салона. Грязь, сор, чеки какие-то. Рассматривать было некогда. Ника быстро сунула бумажки в карман и приступила к следующему креслу.

Удача улыбнулась, когда Вера почти отчаялась. В кармашке, где она уже дважды смотрела, среди упаковки с влажными салфетками и двумя запасными рубашками, жёсткий прямоугольник, спрятавшийся на самом дне, заставил девушку в неверии округлить глаза. Это не защитная крышка, не подложка под воротник рубашек…

Глава 13

Данил нервно перебирал пальцами обод руля, гипнотизируя вход в частную клинику. Его жена ушла десять минут назад. Раиса сбросила сообщение, что всё поняла и постарается помочь. Вроде бы уже и бояться было нечего, но тревога не уходила. Ему казалось, что он что-то упускает. Что-то особо важное.

Сколько бы неверный муж ни обдумывал происходящее, ни проигрывал в голове сегодняшние диалоги с женой, а ему всё казалось, что чего-то недостаёт. Он, определённо точно, что-то упускал из виду.

Но что?

Голова взрывалась от боли. Виски будто стальными тисками сжимали с особой жестокостью. Здраво мыслить было невозможным. Как бы ему того ни хотелось, а Данилу требовалась помощь. Помощь той, из-за которой он теперь с пылающей задницей отлистывал бабло, чтобы отвести себя подозрения в том, в чём он вообще не понимал!

Ладно.

Скрежетнув зубами, Кузнецов покосился на вход в клинику и потянулся за спинку сиденья. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил там своего телефона.

Не веря собственным ощущениям, а там и глазам, он вышвырнул из чехла и кармана всё. Если бы это только помогло. Ни за рубашками, ни за салфетками, ни за чехлом — телефона не было! Его просто не было!

— Твою мать! — взревел Данил. — Нет! Нет! Нет!

Мысли начинали путаться. Хронологию событий уже было не восстановить. Данил стал сомневаться в собственной памяти. Он положил туда телефон, пока жена была у своей машины, ища влажные салфетки? До выезда из компании? Или он оставил его в кабинете? Как было на самом деле?

Ему стоило успокоиться. Это ведь его жена. Его Ника. Она бы не стала обыскивать его машину. Да, сегодня она вела себя более чем странно, но зачем бы ей это делать? Опять же, да, он сегодня не кисло так прокололся, прошёл по грани, но он ведь уже прикрыл все тылы. Заткнул бреши.

Разве что из него делали конченого идиота весь сегодняшний день?

Уже открыто, не боясь быть пойманным с поличным, Даня позвонил Юле с основного номера.

Ответа долго ждать не пришлось:

— Да? — с осторожностью выдохнула Крапивницкая. Она будто чего-то ждала. Чего-то боялась.

Чего? Его реакции? Сдала всё-таки, сука, его Веронике? Ну, конечно. А перед ним комедию ломала. Опять со своими: люблю, не предам, готова на всё.

Дан взорвался:

— Я убью тебя собственными руками, тварь! Что ты за человек такой? Как посмела?! Как посмела свой рот открывать…

— Дан? Дан, ты что? Что случилось? — из Юли фонтаном били наводящие вопросы.

— Хватит ломать комедию! Я знаю, что ты сказала Нике о нас!

— Что? — её голос дрогнул. — С чего ты это взял? Я собиралась, да. Собиралась. Но я хотела просто припугнуть. Я бы не стала ей ничего говорить… Это был порыв. Пьяный и глупый порыв, Данечка.

— Да хватит мне горбатого лепить, дура! Там, где ты училась, я преподавал! Теперь мне всё понятно. Всё ей слила, да? И про то, как я с работы ускользаю, и про второй телефон… — зубы клацнули от бессильной ярости. — Что ещё? Что ты ещё ей сказала? Не молчи, дрянь! Я знаю свою жену. Если бы ты рассказала ей всё, она бы и на пушечный выстрел ко мне не приблизилась! Что ещё, я тебя спрашиваю?

— Я поняла, ты опять поймал паранойю. Но с чего бы? — Юлька быстро закивала. — Сколько раз мне тебе ещё повторять, что я ей ничего не говорила! Зачем мне это? Ты чётко обозначил границы. Это я виновата, что к Нике утром припёрлась. Я осознала свою ошибку и извинилась перед тобой уже десятки раз! Хватит! Хватит уже. Я люблю тебя! Люблю! Разве я пойду на это? Разве смогу разрушить твою жизнь? Умышленно навредить? Я ничего ей не говорила! И не собираюсь! Я клянусь тебе! Когда я тебя обманывала? Когда, скажи? Разве я могу предать того, кого люблю?

У Данила готов был взорваться мозг. В самом деле, почему он пошёл на поводу своих страхов и паники? Узнай Ника об их отношениях с Юлей… Он даже думать об этом не хотел. Не смел. Но свято верил, что всё было бы по-другому. В Нике весьма гармонично уживался и ангел, и дьявол. Её дьяволица бы не оставила от него мокрого места. А если бы ещё подключила папочку…

Папочку!

Александр Викторович!

Тесть?

Он обезумел? Решил взять его на слабо? Играть по своим правилам?

— Дан? — голос любовницы вывел из ступора.

— Всё, не нуди. Перезвоню.

Телефон не мог пропасть бесследно. Его кто-то взял. Кто-то? Вероника. Его абсолютно точно взяла Ника. И это было чертовски паршиво. Объяснить его наличие будет трудно. Но стоило ещё найти объяснение тому, что его спокойная, верящая его каждому слову и безоговорочно ему доверяющая жена решилась на этот обыск! Засветить телефон он не мог. Зазвонить он тоже не мог. Данил не идиот. Выключил его, как обычно. Он, вообще, включал его сугубо за надобностью.

«Она знает. Но точно не знает всего.» — размяв шею, Данил быстро вышел из машины.

Вопрос с телефоном он решит. Смартфон запаролен. Можно соврать, что он его тупо нашёл, что его выронил кто-то из тех сотрудников, кого он подвозил. У него в компании были люди, которые могли бы его прикрыть в этом и любом другом деле. И этот вопрос стоило решить как можно быстрее. Любой телефон можно “вскрыть”, вытащить из него содержимое и данные. Вероника не сможет без посторонней помощи с этим справиться, а значит, смартфон нужно забрать у неё как можно быстрее.

Зло сжав челюсти, Данил миновал холл, отмахнулся от криков девушки с ресепшена и быстрым шагом направился к кабинету психолога. Спасибо памяти, за полгода из неё не выветрилось это знание.

Стоило бы выдохнуть, отдышаться, хотя бы попытаться остыть, но у Данила на это не было времени. Он должен забрать телефон у жены, должен прижать её к стенке и выяснить, что именно ей известно.

Резко дёрнув на себя дверь кабинета Раисы Львовны, Дан бросился вперёд. Но уже через пару шагов споткнулся на месте, таращась на шебутных детей, разглядывая приунывшую в высоком и пафосном кресле психологиню и царящий вокруг хаос.

Глава 14

Данилу стоило немало усилий и бесконечно долгий час времени, чтобы отыскать супругу. Да что там отыскать, ему только полчаса потребовалось, чтобы начать мыслить здраво, перестать безрезультатно названивать Нике, её отцу, преследуя такси, выехавшее из больничного городка. Конечно, Ники там не было. Только тогда, сквозь агонию и панику, до Дани дошло, что он может отследить жену по приложению для родителей. И сын, и жена — обе точки прекрасно прослеживались, что говорило о стабильном интернет-соединении. И если геолокацией сына стоял сад, то точка Ники была в движении. В самом центре! Не так уж и далеко от него.

— Обхитрить меня хотела? — зло выплюнул в никуда Дан, разворачивая машину через две сплошные. — Играть со мной решила? Такая ты, Ника, оказывается, да?

Он должен успеть. Центр города представлял собой не только обилие магазинов, кафе и ресторанов, парка и библиотеки, хорошую транспортную развязку, инфраструктуру — там находились два огромных торговых центра. Один бизнес-центр. Кузнецов не был уверен, но даже не сомневался, что сервисный по ремонту телефонов или любая другая шарага там имелись не в единственном количестве.

Наконец, точка замерла. Она не двигалась уже две минуты. Данил снова нарушил правила дорожного движения и вылетел на встречку. Пара манёвров, нырок в поворот и вот он уже выехал на парковку ТРЦ, расположенного на кольцевой.

Она была внутри. У него глаза разбегались от обилия вывесок и указателей.

— Какой этаж? Какой? — покрывшись испариной, Данил вылетел из машины и помчался внутрь. Калейдоскоп вывесок и магазинов слепил, сбивал с толку. Некстати ещё и свернулось приложение от входящего вызова. — Блядь!

Звонила Крапивницкая. Попадись она сейчас Данилу под руку, он бы стал убийцей и придушил бы её собственными руками. И плевать ему уже было на то, говорила она что-то Нике или нет. Абсолютно. Это всё из-за неё! Вся его жизнь рушилась из-за неё!

Он сбросил, вновь запустил приложение, но Юля набрала снова.

— Ты больная или тупая?! Прекрати мне названивать! — приняв всё же вызов, Данил остановился у эскалатора. Аккурат вблизи таблички с предлагаемыми посетителям услугами, магазинами и обозначениями на первом и втором этаже. — Отъебись от меня!

— Да-ан! — истерично заорала в трубку Крапивницкая, цепляясь за собственный телефон, как за последнюю надежду. — Спаси! Помоги, родной… Любимый.

Данил был уверен, что эта дура придумала очередную уловку и готов был бросить трубку, лихорадочным взглядом сканируя окружающее его пространство и перечень магазинов вокруг, но услышал удивительное и невероятное.

— Я поняла, поняла, любимый, почему ты меня бросил. — всхлипывая, бормотала истеричка. — Я же не знала… Ты не сказал… Но теперь… Теперь нам ничего не мешает. Мы можем быть вместе и любить друг друга… Плевать. Я всё ради тебя стерплю.

Казалось, что это невозможно, но мысли о жене вытеснил нехороший холодок дурного предчувствия.

— Что? О чём ты, твою мать?

— Здесь, здесь… — задыхаясь и обливаясь слезами, Юля судорожно хватала ртом воздух и пыталась объяснить своему единственному близкому человеку, какое унижение она проживала. — Дядь Саша… И его этот… Толик… Они меня вышвырнули из квартиры. В одном халате, Дан. Силой выставили из нашего гнёздышка. Я упала… На ступеньках. Они вещи… Мои вещи выбрасывают, Дан… Он такие гадости мне говорит…

— Какой, мать твою, дядь Саша? — на плечи лёг вес в тысячу тонн. — Никин отец? Мой тесть у нас на квартире?

— Да.

— И ты звонишь мне?! При нём?! Какая же ты, сука, больная!

— Он… он не слышит. Я в подъезде. Рядом с консьержкой, а они вверху… у нас… Дан, я прошу тебя, сделай что-нибудь! У меня всё болит…

— За-задержи их. — план созрел в считаные секунды. — Задержи как хочешь. И подыграй мне, любимая. Мне, как никогда, нужна твоя помощь.

Отключившись, Данил не стал убирать телефон в карман. Новости пришли откуда не ждали и новости были неплохими. Ни Ника, ни её отец не отвечали на его звонки, сводя с ума и подталкивая к нехорошим мыслям. Как выяснилось, волноваться было не о чем. Они не вместе. Тесть решил не доверять больше зятю. Проконтролировать лично финал этой порочной связи перед отъездом. У него, кажется, сегодня вечером самолёт.

Не захотел пускать всё на самотёк? Ожидаемо.

Данилу было чем ответить. Оставалось только отыскать жену и сделать то, что он так хорошо умеет.

И жена очень скоро нашлась. Ника была на третьем этаже, сидела на диванчике, в окружении искусственных пальм, напротив конторы по ремонту ноутбуков и телефонов. Её невидящий взгляд был устремлён на экран телефона.

У Кузнецова земля ушла из-под ног. Он замедлился. Шумно сглотнул и стал красться к супруге.

Лишь приблизившись, он увидел, что ремонт был закрыт. Табличка на дверях обещала, что работник вернётся через пятнадцать минут. А вот Ника смотрела в горящий требованием ввести пароль экран смартфона.

«Я успел. Я спасён!» — адреналиновый откат чуть не свалил Кузнецова с ног. Он и сам не мог поверить такой удаче.

Губы онемели, ладони вспотели, спину холодил липкий слой пота, но это ему только помогло.

С глазами побитой собаки и голосом приговорённого к казни человека Дан заговорил с женой, остановившись в нескольких шагах от неё:

— Родная… Я чуть не сдох… Я так испугался за тебя. Почему… Почему ты просто не захотела со мной поговорить? Почему не спросила открыто?

Вероника вздрогнула. Она не ожидала увидеть здесь мужа. Рассчитывала, что у неё будет гораздо больше времени.

Как он её нашёл?

— Я пыталась. — уняв раздражение, Вероника шумно вздохнула. Она выглядела уставшей и подавленной, будто прошло в десятки раз больше времени, чем на самом деле, с их расставания. — Ты соврал, что ты был в ресторане. Потом соврал, что был у психолога. Я знаю, что ты ей заплатил. Видела уведомление из банка. А может, и не ей? Может, Юле, Дань? — выразительные глаза хищно сузились. — Это уже неважно. Она была в отпуске, Дань. В отпуске. И девочки с ресепшена это подтвердили, и кабинет её. Пыль, Дань. Повсюду пыль. Как ни пытайся, а за такое короткое время генеральную уборку не сделаешь даже в кабинете. На искусственных цветах, на подоконнике, в углах шкафа… Я не дура. О чём с тобой разговаривать, если ты постоянно врёшь?