Измена. Отчаянное пари

Глава 1

Бейсбольный мяч летит прямо в лицо.

—Ай!

Я едва успеваю уклониться, как он с силой пушечного ядра врезается в картину рядом со мной. Стекло разлетается мириадами осколков и осыпает меня с головы до пят.

Я в полном ступоре, не могу даже пошевелиться. Пальцы разжимаются, сумка падает на пол, но я даже не вздрагиваю от грохота. Внутри разливается вечная мерзлота.

— Кир, как же это? — вырывается из горла короткий хрип.

Я, счастливая, вернулась домой из клиники с потрясающей новостью. Всего-то отсутствовала не больше часа. А тут это…

— Заколебала, курица, своими придирками! — орет разъяренный муж.

Еще бы! Я застала его в самый пиковый момент, который не дала завершить. Наверняка причиндалы теперь сводит болезненной судорогой.

— Кир…

Муж швыряет в меня теперь ручку, лежащую на тумбочке и вопит:

— Убирайся, пока я…

Но я не могу пошевелиться, меня словно парализовало. Смотрю на кровать, где нагло ухмыляется голая девица. Вижу ее полную грудь с крупными сосками, плоский живот, бесконечные ноги.

— Милый, твоя прислуга совсем обнаглела, — тянется она к моему мужу и кусает его за мочку уха.

При этом стерва не отводит от меня взгляда, так и сверлит раскрашенными глазами, словно проверяет на реакцию.

А ее нет. Вообще. Только растерянность и беспомощность.

Кирилл вскакивает, подлетает ко мне и выталкивает в коридор. Он захлопывает дверь, хватает меня за волосы и дергает. Я чуть не вою от боли, кожа горит огнем, кажется, все пряди останутся в его пальцах.

Любимое лицо так близко, запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма, сводит с ума. Темные глаза налиты кровью, как у бешеного быка, рот кривится, и в звериный оскал виднеются идеальные циркониевые зубы от лучшего дантиста столицы.

— Кир, пожалуйста, пусть твоя… пассия уйдет.

— Ты не поняла меня, коза? Это ты убирайся!

— Не могу, — выдавливаю едва слышный хрип. — Это мой дом.

— Твой? Твой? — рычит прямо в рот муж. — Да кто ты такая? Забыла, что сама подарила его мне?

— Подарила? Я? Когда?

Молнией мелькает в голове воспоминание. Я подписываю какие-то бумаги. Хочу прочитать договор, но Кир целует меня в шею, не дает приглядеться к буквам. Так и подмахиваю несколько документов, шальная от любви и желания.

— Вспомнила, курица? — хохочет муж.

— Ты подонок, Кирилл! Какой же ты подо…

И тут он вцепляется жесткими пальцами в мое горло и толкает меня в прихожую. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, из горла вырываются беспомощные всхлипы.

Или это хрипит, как дикий зверь, Кирилл?

Инстинкт самосохранения внезапно приводит меня в чувство: бью мужа кулаком в живот. Получается слабо и неубедительно. Он еще больше свирепеет, размахивается и отвешивает мне такую пощечину, что впечатываюсь затылком в стену. Слышу поворот ключа в замке, хлопок двери, поток сквозняка по ногам.

Из последних сил я держусь руками за косяки. Кир отпускает горло, пытается отцепить мои пальцы, я сопротивляюсь. Удар по голове не чувствую: просто что-то мелькает над головой, мгновенно темнеет в глазах, и я проваливаюсь во тьму.

Прихожу в себя от холода. По мокрому лицу течет вода. Она везде: на волосах, под шеей, на одежде.

— А-а-а, — будто издалека доносится приглушенный женский плач. — Что делать. Я не хотела… так получилось…

— Заткнись! — это голос мужа. — Дай подумать!

Хочу позвать его, но с губ не срывается ни звука.

— А-а-а… я убила ее.

— Слушай, идиотка, пасть захлопни! — Кирилл звереет, когда его не слушают. — Надо избавиться от тела.

«От тела? От какого? — появляется первая мысль. — От меня? Но я жива!»

Пытаюсь пошевелиться, дать о себе знать, но следующие слова вызывают такой шок, что превращаюсь в овощ уже намеренно.

— Надо ее растворить в кислоте, как в сериале «Во все тяжкие».

— Да ты точно дура! Дурища просто! Где я тебе столько кислоты возьму? У меня не фабрика по переработке химических отходов.

— Тогда расчленить.

— А лучше не могла придумать? И кто этим займется? Ты?

Я слушаю, как мой любимый обдумывает варианты, и цепенею от ужаса. Но ничего не могу поделать: деревянное тело не двигается. Осторожно приоткрываю веки. Я по-прежнему лежу на полу в прихожей, рядом — сумочка и сияющие осколки.

Чего?

Фокусирую взгляд: напольная ваза. Эта тяжеленная посудина стояла на полу в холле. Получается, ею меня огрела любовница мужа?

Наверное.

Голова раскалывается от боли, сознание уплывает.

Смотрю на сумочку. Мне бы дотянуться до нее. Пытаюсь шевельнуть рукой, не выходит.

— А что ты предлагаешь сделать? Что? — визжит девица. — Все тебе не нравится! Да пошел ты!

Глава 2

Эта пьяная девица выскакивает на дорогу неожиданно. Только что фары освещали чистый асфальт, как из кустов вывалилось нечто лохматое и страшное.

Я едва успеваю ударить по тормозам и вывернуть руль. Меня дергает по инерции вперед и вбок, в результате чего мой висок впечатывается в стекло.

— Твою ж мать! — реву я от острой боли.

Из глаз сыплются искры, на миг теряю ориентацию, но тут же прихожу в себя. Я выскакиваю из машины, бросаюсь к потерпевшей. Она ничком лежит на асфальте, вся в крови. Падаю перед ней на колени, приподнимаю голову, она бессильно свешивается набок.

— Девушка, девушка! Вы меня слышите? Ответьте!

Однако ее глаза закрыты, и нет дыхания. Матерюсь про себя, но прикладываю палец к ее носу, ощущаю слабое дуновение.

— Что б тебе пусто было! Откуда ты взялась, идиотка?!

Оглядываюсь — никого. Из дома напротив доносятся какие-то звуки, но различить их невозможно.

Тогда просто хватаю незнакомку на руки и несусь к машине. Аккуратно укладываю на заднее сиденье салона Мерса. Сажусь за руль и жму на газ. Вижу в зеркало, как из коттеджа выскакивает мужчина, но сейчас главное — спасение жизни незнакомки.

— Сергей, — звоню знакомому по мужскому клубу «Пыльный алмаз», у которого своя клиника. — Нужна твоя помощь.

В нескольких словах рассказываю о случившимся.

— Ого! Как же ты, Паш, так неосторожно?

— Хрен знает. Она выскочила из кустов.

— Одна была?

— Не в курсе. Схватил, теперь везу к тебе. Вроде бы дышит.

У клиники нас уже ждет каталка, толпа медиков и сам хозяин. Девушку забирают из машины и везут на осмотр. Сергей смотрит на меня и качает головой.

— Тебе самому нужна помощь. Пошли.

Он тянет меня в перевязочную, обрабатывает рану. Я лишь морщусь: все мысли сейчас о незнакомке, которую я подобрал на дороге.

Дверь открывается, на пороге стоит молодой доктор.

— Ну? Что? — хором вскрикиваем мы с Сергеем.

— Серьезная черепно-мозговая травма, — отвечает тот, хмурясь. — Удар по затылку был внушительным.

— Едрен-батон! — я хватаюсь за голову и вскрикиваю: Сергей бьет меня по пальцам.

— Не трогай! Стерильно!

Виктор не уходит, так и топчется в дверях.

— Вообще-то, есть еще проблема.

— Что? Что еще? Витек, не томи!

По встревоженному лицу Сергея я понимаю: мои дела плохи. Хорошо, если обойдусь потерей водительских прав. А вдруг все гораздо серьезнее?

— Женщина была беременная.

— Твою ж мать! — я бью кулаком по медицинскому столику, его содержимое тут же отзывается печальным звоном.

— Не буянь! — сердится Серега.

— Но удар не был таким сильным, — ничего не понимаю я. — Я успел вывернуть руль! Мне даже показалось, что я ее не задел.

— Уверен?

— Конечно! — и тут до меня доходят последние слова Виктора. — Как беременная? И почему была?

— Девушка, увы, потеряла ребенка. Пришлось срочно отправить ее в отделение гинекологии.

Виктор уходит, я сижу в полной прострации, будто громом пораженный. Даже не чувствую, как Сергей зашивает мою рану. Никогда не думал, что Павла Сикорского, хозяина архитектурной компании «РосСтиль», в целом, щедрого и хорошего человека, по оценке многих, настигнет такая беда.

— Что делать будем? — спрашивает Сергей. Он с треском снимает запачканные перчатки и бросает их в лоток с раствором. — Придется вызывать ДПС. Зря ты сразу это не сделал. Теперь протокол нарушен.

— Какой, к чертям, протокол? — я с отчаянием смотрю на приятеля. — Я даже не подумал. Эту пьяную дуру спасал. Она же вся в крови была. Я только не понимаю, откуда столько взялось?

— Пошли, посмотрим на машину.

— Точно!

Мы спускаемся на парковку. Мерс приветствует нас глянцевыми чёрными боками. Я включаю фары, обхожу его и всматриваюсь в бампер — парочка царапин есть, но явно не от столкновения с девицей. Сергей садится на корточки и тоже пытается что-то разглядеть.

— Ничего не понимаю, — разводит руками он. — Такое впечатление, что аварии не было. Тогда откуда у пострадавший такой сильный удар по голове?

— Слушай! — хлопаю себя по лбу я и морщусь от боли. — Когда я забирал её, слышал за оградой соседнего дома какие-то вопли. Может, она выбежала оттуда, и я вовсе ни при чём?

— Может, и так. Давай, подождём, пока она очнётся.

Всю ночь я провожу в больнице. Сергей выделил отдельную палату, но мне не спится. Я раз разом прокручиваю в голове аварию на дороге и все больше прихожу к выводу, что не виноват в случившимся.

Приятель появляется утром.

— Девушка пришла в себя? — бросаюсь я к нему.

— Д-да, — отвечает он, но как-то неуверенно.

Глава 3

С юристами связываюсь по дороге в коттеджный поселок «Девятово», расположенный в пригороде столицы. Рассказываю историю и свою роль в ней без утайки с мельчайшими подробностями.

— Непорядок, Павел Николаевич, — басит Михаил, заведующий юротдела. — Надо бы все по правилам сделать.

— Миш, не было наезда. Я это легко докажу. Сейчас проверю тот сомнительный дом и еще раз тебе позвоню.

— Лучше подождите меня.

— Договорились. Я вышлю тебе координаты.

Первым делом я наведываюсь в домик охранников и выясняю, кто живет в доме, который мне нужен.

— Жила хорошая супружеская пара, —отвечает начальник охраны.

— Жила?

Это неприятная новость заводит в тупик.

— Да, жила, — начальник охраны просматривает страницы нужного файла. — Кирилл Андреев и его жена Ника.

— Погоди, Степаныч, — перебивает его второй секьюрити. — Коттедж строил Денис Бессонов, отец Вероники Денисовны.

— Так, он позже переписал его на дочь.

— А-а-а…

— А теперь дом числится на Андрееве.

Я перевожу взгляд с одного охранника на другого и пытаюсь понять, на хрена мне нужны чужие запутанные семейные отношения.

— Отлично! — прерываю наконец словесный поток. — Мужики, вы можете дать мне номер телефона хозяев? Любого!

Мужики смотрят на меня озадаченно. Начальник отрицательно качает головой.

— Не могу. Частным лицам давать личные данные не положено.

— Твою ж мать!

— Да вы зря ругаетесь, дом все равно выставлен на продажу.

— На продажу?

Ответ секьюрити меня ставит в тупик. На такой поворот событий я не рассчитывал.

— Да. Уже месяц как. Да и хозяев я давно не видел.

— Погоди, — опять вмешивается второй охранник. — Вчера приезжал и Андреев, и его жена.

— Мы можем посмотреть видео с камер? — интересуется прибывший следом за мной юрист.

— Нет. Только с разрешения хозяев.

— Или принесите ордер на осмотр, — хмурится начальник. — А что случилось-то?

— Мне показалось, что вчера в этом доме была ссора, — неуверенно отвечаю я.

— Не может быть! Андреевы — идеальная во всех отношениях пара. После того как у отца Вероники Денисовны случился инсульт, Кирилл и решил продать коттедж. Деньги нужны на лечение.

Мы с Михаилом выходим из домика охраны совершенно ошарашенные. Теперь я уже сомневаюсь, что слышал накануне крики.

— Поехали к коттеджу? — смотрит юрист на меня.

— Давай.

Но и на месте аварии мы ничего не находим. Тормозной след смыт ночным дождем и стерт колесами других машин. Куст, в который я въехал бампером, выпрямил ветки и внешне казался нетронутым.

Михаил звонит в ворота коттеджа, но никто ему не отвечает. Я растираю виски: после травмы голова просто раскалывается!

— Стоп! Я вчера видел что-то лиловое. Валялось у ограды.

Я бросаюсь к высокому забору, но ничего не нахожу.

— Может, привиделось?

— Да леший знает! Темно уже было, свет фар слепил.

— Ну, успокоились, Павел Николаевич?

— Не совсем, но…

Вот на этом «но» я и застреваю. Сомнения терзают душу, покой мне только снится!

— Охранники сказали, что у хозяина дома месяц назад случился инсульт. Мы можем попытаться поискать Бессонова по больницам, — предлагает Михаил.

— Это что-то даст?

— Вряд ли. Но вы успокоитесь.

— Хорошо, ищи.

Отпускаю Михаила и гоню Мерс в автомастерскую. Там тщательно проверяют Мерс, но никаких повреждений, кроме царапин на бампере, оставленных ветками, не находят.

Поиски Бессонова тоже в тупике: в столице огромное количество больниц и клиник. Да и лечение больной мог получать за границей.

— Не дергайтесь, Павел Николаевич, — успокаивает меня Михаил. — Вашей вины в состоянии девушки нет. Наоборот, вы оказали ей первую помощь, оплатили лечение.

— Ладно, забыли!

Я отмахиваюсь от юриста и несколько дней занимаюсь делами бизнеса. Закончилось строительство и отделка нового торгового центра, вовсю идет распределение торговых площадей. На мне висит подготовка к открытию: показ мод, фуршет, встреча именитых гостей. Работы так много, что случай на дороге забивается в уголок памяти и остается в прошлом.

Но ненадолго.

Через две недели звонит Сергей.

— Что делать с твоей протеже? — деловито спрашивает он. — Мы можем ее уже выписать.

— Ты о чем говоришь? — не понимаю сначала я его вопрос.

Я сижу в кабинете в окружении толпы менеджеров. Длинный стол передо мной завален бумагами и чертежами. Вдоль стен стоят манекены с образцами для фэшн-показа. Звонок Сергея грубо вырывает меня из мира творчества и моды в реальность.

Глава 4

Я открываю глаза и первое, что вижу, это свет, бьющий прямо в лицо. И сразу чуть не захлебываюсь криком от испуга.

Откуда свет? Был же вечер, фонари, ветер сбивал с ног.

Сбивал. Точно! Я едва держала равновесие, когда бросилась навстречу автомобилю.

А что было дальше?

Черт! Не помню!

Трясу головой, морщусь от боли и следующий миг соображаю: я не на улице, а в помещении и, судя по обстановке, в больнице.

Кто меня сюда привез? Неужели тот водитель, под колеса к которому я упала?

Воспоминания тяжелым камнем наваливаются на грудь и голову.

Мой муж и его любовница!

Мой любимый Кирилл и какая-то голая девица в супружеской постели. А потом удар, нестерпимая боль и забвение.

Ни фига подобного!

Нет забвения. Я прекрасно помню, как эти двое планировали избавиться от тела.

Моего, между прочим, тела.

Слезы катятся по щекам, я не могу и не хочу их останавливать в надежде, что вместе с ними вытечет по капле боль, которая терзает сейчас мою душу.

— Н-е-е-е-т… — срывается с губ стон. — Н-е-е-е-т…

— Виктор Михайлович, пациентка пришла в себя! — слышу далекий крик.

Палата тут же наполняется людьми в белых халатах. Ко мне наклоняется симпатичный молодой доктор и участливо спрашивает:

— Как вы? Понимаете, где находитесь?

— Д-да, к-кажется, — заикаюсь в ответ. — В больнице.

— Отлично! — доктор потирает ладони. — И как вас зовут, прекрасная незнакомка?

«Вероника Бессонова», — хочу сказать, но замираю: если назову себя, Кирилл обязательно разыщет меня и завершит начатое.

— Н-не знаю, — выдавливаю едва слышно.

— Имя не помните? А фамилию? Как вы получили травму, тоже не помните? — допрашивает доктор.

Я молча плачу. Его голос становится все тише и растворяется в воздухе едва слышным шелестом. Даже не замечаю, как палата пустеет. Какое-то время лежу в тишине, перебираю моменты вчерашнего вечера.

Кто же меня спас?

Я совершенно не помню водителя. Последнее, что выдает мозг, это свет фар, визг тормозов и железистый запах мокрой травы. Или это запах моей крови?

Трогаю голову. Она полностью перевязана бинтами, а сверху надета сетка. Кажется, такая повязка называется шапочкой. Волосы торчат свалявшимися клочьями, но какая разница, как я сейчас выгляжу?

Дверь палаты снова отворяется, теперь входят трое врачей в белых халатах. Впереди высокий и крепкий мужчина. Сразу видно: любитель потягать штангу на досуге. Еще и позер: рукава халата натянуты так, словно вот-вот порвутся.

Все это отмечаю мимоходом. Вжимаюсь в подушку, чтобы (не дай бог!) не прикоснулся. Кожа покрывается мурашками от омерзения. Кажется, у меня до конца жизнь останется недоверие и ненависть к таким накачанным красавчикам, как мой муж и этот доктор.

Но лицо врача обеспокоено, свет падает на радужку карих глаз, она отдает золотом, и это медовое сияние неожиданно успокаивает. Он о чем-то спрашивает, но я так устала, что нет сил отвечать. Просто закрываю глаза и делаю вид, что засыпаю.

Несколько дней я не выхожу из палаты. Кружится голова, подташнивает. А после того, как Виктор Михайлович говорит, что у меня случился выкидыш, еще и наваливается смертельная апатия.

Теперь мне еще меньше хочется жить. Зачем? Для кого? Я потеряла ребенка, любимого человека, возможно, все свое имущество.

Я встаю и шагаю к окну, смотрю вниз с высоты четвертого этажа, и разочарование могильной плитой наваливается на грудь. Даже если выпрыгну из окна, нет гарантии, что распрощаюсь с этим миром навсегда.

Или… какая разница? После меня хоть потоп!

Я открываю створку, забираюсь на подоконник, сажусь, свешиваю ноги, смотрю на влажную после прошедшего дождя землю. Упаду прямо в клумбу. Это же прекрасно найти свой конец среди цветущих ландышей! На могилу ко мне, кроме отца, никто букет не принесет.

И тут меня словно молния простреливает. А что тогда будет с папкой?

Сейчас он, беспомощный, лежит в платной клинике и ждет свою дочь.

А она…

«Эгоистка! Бессовестная твоя морда! — ругаю себя последними словами. — Как ты можешь думать о смерти! Как?»

Я заползаю обратно в палату и закрываю окно.

У меня не самое плохое положение. Я лежу в клинике, в отдельной палате и нянчу свою обиду, а родной отец, наполовину парализованный после инсульта, не знает, куда я пропала.

И предатель Кирилл будет наслаждаться жизнью? Не бывать этому! Ни за что!

С этого момента думаю только о мести. Я должна вернуть себе все, что потеряла. Должна!

Через неделю я впервые выхожу из палаты. Мне нужен телефон. Срочно! Папка не знает, куда я пропала, наверняка волнуется.

Пациенты, прогуливавшиеся по коридору, с удивлением смотрят на меня. Переглядываются и медсестры. Еще бы! Я откликаюсь на совершенно незнакомое имя и даже не знаю, кто мне его присвоил.

Глава 5

Тут же хватаю за плечо Сергея и отчаянно мотаю головой:

— Я туда не пойду!

Доктор резко тормозит, не доехав до крыльца, поворачивается ко мне.

— В чем дело, Настя? Что вас так испугало.

— Вы привезли меня в мужской клуб? Ни за что!

— Вот черт! — доктор недовольно морщится. — Это обычный клуб, здесь не режут младенцев и не продаются сотрудников на органы.

— Все равно!

Я вспоминаю, как Кирилл мечтал купить членство именно в таком клубе.

— Это статус и связи, — убеждал он отца.

— А еще огромные деньги, которые сейчас нужны для других целей, — не соглашался папа.

Они без безобразно поссорились, я металась между любимыми людьми и не знала на чью сторону встать. Именно во время этой ссоры у отца случился инсульт. Он открыл для меня дорогу в ад: посыпались все контракты, ушли партнёры, оказалось, что компания папы полностью в долгах.

— Настя, вам предлагают работу. Обычную работу. Вы даже обслуживать клиентов не будете.

— Клиентов? Какой кошмар!

Я дергаю ручку двери, выскакиваю на асфальт, но Сергей хватает меня за рукав.

— Не паникуйте! Клиенты — это богатые люди, которые пришли в клуб, чтобы отдохнуть. Вы не будете работать хостес. Получите в руки ведро и тряпку и займётесь уборкой. Если хотите, будете убирать только верхние этажи.

— Там есть вип-комнаты?

— Вы туда не пойдёте.

Я немного успокоилась. Нет, я раньше была даже бедовой девчонкой, вечно попадала в какие-то неприятности.

— Ищешь себе приключения на пятую точку, — ворчал папка.

А после того, как познакомилось с Кириллом, будто отрезало. Видела только его, жила ради него, кажется, даже документы на дом подписала, не раздумывая, ослепленные этой безумной любовью.

— Х-хорошо, — выдыхаю я наконец и первая иду к крыльцу.

Собеседование в кабинете у лощеного директора я уже воспринимаю спокойно. Он рассказывает мне о моих обязанностях, потом приглашает менеджера по персоналу, симпатичную молодую женщину в строгом костюме.

— Я Ирина Алексеевна, — представляется она. — Можно просто — Ира.

— Н-настя, — голос по-прежнему дрожит, ничего не могу с этим поделать.

Ирина провожает меня в общежитие, которое примыкает к роскошному клубу отдельным крылом.

— Это твоя комната, — Ирина широко распахивает дверь.

Я стою, прижимая к себе сумочку, и смотрю круглыми глазами на самые обычные кровать, шкаф, стол, стулья, а в сердце рождается что-то такое, что не описать словами. Любимый человек предал, даже попытался убить, и совсем чужие люди оказались ближе и роднее.

— С-спасибо, — едва сдерживая слезы, выдавливаю из себя слова благодарности.

— Ладно тебе! Владислав Серебрянский — известный меценат. Он всегда помогает людям.

— Это вы о директоре говорите.

— Ага, о нем! — Ирина забирает из моих рук сумочку. — Положи ты ее! Или там что-то ценное?

— Н-нет. Нет! Она пустая.

Я раскрываю сумку и показываю ее нутро.

— Ого! Красивая, — Ирина разглядывает сумочку. — Это реплика «Dior»?

— Н-нет, настоящий бренд.

Ирина молча окидывает меня взглядом. В ее глазах читается сомнение.

— Наверное, стоит бешеных денег.

Моя сердце екает. Вот оно! Неподдельный интерес менеджера к моей сумочке рождает в голове кучу мыслей.

— Увы, я ничего не помню после аварии, но сейчас мне нужны деньги. Могу продать эту малышку. Как видишь, она совсем новая, а мне до зарезу нужны деньги.

Мы мгновенно договариваемся о цене. Ирина уходит с сумочкой, а я получаю приличную сумму на ближайшие нужды.

Итак, начало новой жизни положено. Начинаются мои трудовые будни. Сергей оказался прав: меня не заставляют выходить к гостям. Я занимаюсь уборкой административных помещений, приемной и кабинета директора. Так проходит первая неделя.

Телесная боль со временем стихает. Я принимаю новую себя, а все мысли о том, как мне разобраться с Кириллом.

«Почему в моей сумочке не было документов и карт? — терзает мои больные мозги вопрос. — Неужели этот мерзавец все намеренно убрал? Или его пассия вытащила? Точно, хотела прихватить с собой сумку!»

Скриплю зубами от горьких воспоминаний. Хочется растерзать предателей на мелкие кусочки и раскидать их повсюду. Но сейчас я слишком слаба, нет ни сил, ни возможностей для мести, а одного делания мало. И это бессилие убивает решимость.

Сегодня мне надо закончить работу к пяти часам вечера. Ирина предупредила, что босс собирает членов клуба на специальное совещание.

— Понимаешь, некоторые из этих важных персон не любят на своем пути посторонних.

— Неужели такие важные? — усмехаюсь я.

Глава 6

Босс выпрямляется в кресле, с наслаждением втягивает запах сигары, а потом вдруг крошит ее и смахивает остатки в урну.

Я узнаю марку этих сигар, одна штучка которых стоит не меньше тысячи долларов. А их у босса целая коробка. У меня просто сердце кровью обливается, когда вижу, сколько денег сейчас улетает в мусорку.

При этом я знаю, что Серебрянский не курит. Тогда для чего эти пафосные пасы с разрезанием сигары? Хочет подчеркнуть свою статусность и богатство?

Но передо мной не надо выпендриваться, я в его сторону даже не посмотрю. С мозгами все в порядке: отлично понимаю, что его окружают толпы прекрасных женщин, которым я и в подметки не гожусь.

«Мажор, твою ж мать! — ругаюсь про себя. — Ишь ты, корчит из себя господина!»

— Условие, говоришь? — усмехается босс и выдергивает меня из мыслей. — Хм, и какое же?

Я хочу сказать, что главное сейчас для меня — оплатить клинику больному отцу, но вовремя прикусываю язык. Если притворяюсь потерявший память, значит нужно выдерживать игру до конца.

— Мне нужны деньги. Половина суммы и прямо сейчас, — выпаливаю я и замираю в ожидании ответа.

— Половина? — Серебрянский встает, подходит ко мне и смотрит насмешливо сверху вниз.

Букашка во мне начинает метаться и искать щелку, в которой можно спрятаться. Но я упрямо давлю страх на корню, хотя задерживаю дыхание: настолько босс кажется высоким, красивым и внушительным. Нет, сдаваться еще одному мажору не собираюсь.

— Да, половина.

— Нет работы — нет денег, — пожимает плечами Владислав Андреевич. — Ты свободна.

— Что? — вот теперь я по-настоящему теряюсь.

— Что слышала. Швабру в руки и вперед, покорять вершины клининга.

— А как же договор?

— Приз получает та кандидатка, которая выигрывает.

— Но это нечестно! За подготовку и потраченное время тоже нужно накинуть.

Серебрянский несколько секунд молчит, лишь пристально смотрит на меня.

— А зачем тебе деньги? Если нужно срочно, я прикажу дать аванс.

— Его слишком мало, — выдыхаю я и понимаю: если не признаюсь, ничего не получу.

— Повторю свой вопрос: зачем тебе нужны деньги?

— У меня отец лежит в больнице после инсульта, — выдавливаю из себя я. — Я должна оплатить лечение.

— Подписывай, — босс пододвигает мне договор. — Назовешь больницу, я оплачу.

—К-когда?

— А ты наглая девица! Работаешь у меня на птичьих правах, еще и требуешь отчета.

— Мне надо срочно.

Последние слова даются с трудом. Я не привыкла просить, а тем более умолять. И без того сказала много лишнего. Сейчас он начнёт выяснять моё имя, фамилию, родословную, и придётся выкладывать всё как на духу. А что будет дальше — неизвестно. Могу потерять работу и участие в пари.

Чтобы босс не передумал, я хватаю ручку и быстро подписываю контракт.

— Ты для начала прочитала бы его, — веселится Серебрянский.

— Ой! — спохватываюсь я.

— Все, поезд ушел.

Босс выдёргивает из-под моих пальцев контракт и прячет его в сейф, потом набирает номер телефона и говорит:

— Мария Степановна, к вам сейчас придёт девушка, запишите данные больницы, о которой она расскажет, и оплатите лечение пациента.

На душе становится тепло: все же есть в этом мире порядочные люди. За последние три недели я встретила таких дважды. Нет! Даже трижды! Сначала это был водитель автомобиля, под колеса которого я попала, потом главный врач больницы, а теперь и мой босс.

Чтобы не расплакаться в кабинете директора, я выбегаю в приемную. Секретарша Вика лишь провожает меня суровым взглядом, но ничего не говорит. Думаю, она уже привыкла к разным посетителям и к разным распоряжениям своего шефа.

«Так, Ника, не время расслабляться», — смахиваю выступившие на глаза слёзы.

В комнате для персонала раскрываю листы своего экземпляра договора. Босс предложил мне стать подопытный мышкой для некого господина. А кто он такой? В чем будут заключаться мои обязанности?

Я читаю пункты договора, и глаза на лоб лезут. Оказывается, скучающие богачи решили поработать немного Пигмалионами: привести в порядок убогих Серых мышек и превратить их в искушенных светских леди. Та из кандидаток, кто выиграет пари, получит полноценную награду и богатенького жениха в придачу.

«Неужели я настолько плохо выгляжу, раз мне предлагают такой контракт?» — расстраиваюсь я, подхожу к зеркалу и сразу понимаю: да, это убогая курица с бледным лицом, синяками под глазами и с проплешиной на голове может вызывать только брезгливую жалость.

И сразу лезут непрошенные мысли. Может, Кирилл потому мне и изменил, что я стала для него непривлекательной?

— Идиотка! Растворилась в мужике, вот и получила! — я скриплю зубами от злости. — Так тебе и надо!

— Что надо?